Чушь вторая

Потом было шоссе – широкое и длинное; по нему то и дело сновали машины и люди – почему-то мне не знакомые, хотя, я прожил в этом городе много лет. Вон кто-то перебежал на красный свет и его сбил пронёсшийся мимо мустанг; а вон пушистая кошка лавирует между рядов, да так грациозно, что я невольно задерживаю на ней взгляд; внутри всё холодеет от мысли, что и этот пушистый комочек ещё мгновение и будет раздавлен, как тот пешеход. Но нет – кошке удалось проскочить. И я счастлив, как никогда в жизни. Теперь я перевожу глаза на мчащийся на зелёный свет автобус и вижу, что им управляет… крокодил. Положив зелёные лапы на руль, он внимательно следит за дорогой. Глаза его прикрыты солнцезащитными очками. «Чушь» – думаю я, и иду дальше. Я чувствую, как мои одеревеневшие от холода пальцы держат что-то. Наклоняю голову и вижу в руке пустую канистру для воды. Мэр нашего города, однажды, чтобы покрыть долги, продал воду китайцам, а жителям провёл канализацию, потому, приходится брать воду на колонке, которую не так давно подвели. Иногда и я хожу туда. Значит, я отправился за водой. Но почему так холодно? Ведь сегодня утром, когда я проснулся… под забором, насколько я помню – было, лето. С тех пор как я сделал звонок матери и поговорил с… Агнией Дитковските и её матерью – прошло не более получаса. Заметив шедших мне навстречу двух школьниц, я, замедлив шаг, остановился возле них и задал такой вопрос:

– Девочки, какое сегодня число?

– Двадцать пятое, – ответила одна – в коротенькой юбочке и с забавными косичками.

– А месяц? – допытывался я, понимая, что несу чушь. Но они, как я понял, не приняли меня за умалишённого, а решили, что я их просто клею, по крайней мере, вид у них был такой.

– Сентябрь, – ответила та, с косичками едва удерживая смешок.

– Спасибо, – сказал я, видя, как девочки о чём-то хихикая зашептались, при этом, не спуская с меня глаз. Чтобы они не подумали того, о чём сейчас возможно думали, я, не сходя с места, повернул голову в сторону, будто бы что-то рассматриваю. С разочарованными мордашками, девочки пошли дальше. Та в юбочке, правда, была милашкой, и я, когда они отошли, снова глянул в их сторону. Милашка, нисколько не стесняясь, обернулась и… подняла юбку, предоставив мне на обозрение белые трусики с вышитой посредине лисичкой, потом обе громко рассмеялись, одарив меня проникновенным взглядом.

– Ух, бесстыжие, – услышал я голос, прозвучавший у меня за спиной. Обернувшись, я увидел шедшего в мою сторону пожилого дядю. Тяжело шагая, он злобно глядел на уже отошедших школьниц и даже помахивал в их сторону сухим кулаком. Наверное, он тоже разглядел лисичку.

– Ух, бесстыжие, – повторил дядя и обратился уже ко мне: – Не ведись, дурак. Знаешь, чего они таким способом добиваются?

– Чего? – состроил я невинную мордашку.

– Секса, – «пояснил» дядя, особо выделяя «е». Хотя я, произнося это слово, «использую» «э».

– Офигеть, – с той же мордашкой говорю я, покачиваю головой и даже цокаю языком.

– Именно! – подтверждает поборник марали, и двигается дальше; он ещё надеется нагнать бесстыжих, и прочитать им лекцию на тему: «Секс в Большом Городе. Под руководством Эрики Леонард Джеймс».

И вот я на колонке. Кругом, как и на шоссе, снуют люди с вёдрами, канистрами и всем, во что можно набрать воды. Здесь всегда полно народа, потому что, весь наш город «добывает» себе воду именно здесь, по причине, как я уже говорил её отсутствия в кранах. То есть, там есть вода, но течёт она… с канализации.

Пока не дошла моя очередь, я стою и разглядываю людей, вспомнив, что сегодня день рождения у Ольги – моей бывшей подружки, не забыв и о том, что в полночь у меня встреча с психиатром на улице такой-то, такой-то. Чёрт его знает, где эта улица.

– Мужчина, вы думаете набирать, или нет? – слышу я недовольный голос – это говорит старушка, – так как моя очередь уже подошла, а я, задумавшись, стою считаю ворон, вот, она и ворчит.

– Давайте бабушка, я сначала вам наберу. Вставайте, – говорю я, подходя к колонке.

– Ну, спасибо, – смягчается старушка, опуская таз. Я надавливаю на ручку и вижу, как из колонки хлынула красная струя, но не пугаюсь особо, зная, что это снова видение. Я так же не пугаюсь, когда вижу в тазу у бабушки… голову. Причём это голова того мужика, что назвал школьниц бесстыжими; синие губы что-то шепчут, я читаю по ним и складываю: «В полночь на такой-то, такой-то улице… У, бесстыжие…»

– Э, уснул что ли? – визжит бабушка. – Хорош… Полная уже.

И только тут я заметил, что до сих пор не отпускаю ручку, и вода из таза течёт наружу, вот-вот голова выкатится. А затем, когда бабуся отходит, держа таз на весу, я замечаю, что моей канистры, которую я вроде бы нёс – теперь нет, но и это меня нисколько не огорчает, потому что в этот момент, я вижу миленькую такую девчонку с синей квадратной канистрой, которую она прикатила на тележке.

– Девушка, ставьте вашу банку, я и вам наберу, – любезно предлагаю я.

– Сама наберу! – рычит девушка подходя к колонке; впрочем, сейчас не её очередь, но, мужики, как по команде – расступаются – пропуская милашку; а один уже опускает ручку, но милашка отталкивает его лапу и опускает свою – белую, миниатюрную. Струя хлещет, но уже прозрачная, а мужики, стоят, балдеют, наблюдая, как девчонка наклонилась над колонкой выставив маленькую попку в облегающих штанишках. Я торчу вместе с ними.

– Девушка, разрешите, я вам помогу! – не отступаю я, когда она, наполнив канистру, пытается пристегнуть её на своей тележке с двумя колёсиками.

– Тебе чего, заняться нечем? – бросает она всё так же злобно, не глядя на меня. А мне, действительно, заняться нечем. Я смотрю, как она, наклоняясь, возится и «светит» трусиками, проглядывающими из-под штанишек. И теперь, я торчу по-настоящему.

И в этот момент, неподалёку от нас встаёт неизвестно откуда взявшийся белый рафик; из него выскакивают двое в чёрных масках; один хватает девушку, перебрасывает её через плечо и, кричащую и упирающуюся тащит к машине, а после забрасывает на заднее сидение, а второй в это время, хлопнув меня по плечу, всовывает какой-то лист, после чего рафик скрывается в неизвестном направлении.

– Эй, а тележку-то… – кричу я, машинально раскрывая лист, и читаю:

«Хренов, если хочешь увидеть свою кралю живой, собери 300.000 €, и в полночь тащи их на улицу «Такую-то, такую-то, 17». В противном случае, вернём тебе её частями. Борцы за независимость ***гальпа в районе Чонталес»

– Правильно, так её! – слышу я голос, прозвеневший у меня над ухом.

Оборачиваюсь и вижу всё ту же бабку, которой я помог набрать в таз воды. Теперь она стоит подле меня, заглядывая в лист. Так и хочется прохрипеть «по-Высоцки»: «Я не люблю, когда мои читают письма, заглядывая мне через плечо…» Я ещё успеваю отметить, что её таз снова пустой; она прижимает его к ноге и медленно шевелит губами – видимо читает эту чушь.

– Бабуля, а где вода? Пролила что ли? – задаю я этот дурацкий вопрос, пряча лист в карман.

– Зачем пролила? Снесла уж, по новой иду, – отвечает старушка. – Я ж здесь неподалёку живу. А я ошиблась, прости, – продолжает бабушка. – Думала ты мужчина, а ты не мужчина, прости, что так тя назвала. Не обидисся на старуху? сослепу не разглядевшую?

– Интересно, а кто же я по-вашему?

– Парнишка ты, и, довольно таки интересный! – глядя на меня с умилением, отвечает бабушка. – Жонатый? А коли нет, так у меня племянница есть, на почте работает.

– Дуся Коробкина?

– Она. Знакомы?

– Нет, не имел чести, – я, правда, никакой Дуси не знаю, а это имя вырвалось у меня случайно, словно и не я его произнёс.

– А на эту выдру не смотри. Не твоя это девка! Не твоя. Видал, какие рейтузы напялила, все срамные места, прости, господи, видать. А трусы заметил? Это же «Victoria's Secret Red Hot Fantasy»

– С рубинами и бриллиантами? – спрашиваю я у бабушки, понимая, почему за девушку просят такой солидный выкуп. Только они ошиблись – это не моя краля. «Но выручить её надо», – думаю я.

– Не надо! – вторит бабушка, будто читает мои мысли. – Пускай оттрахают, прости, господи, как следует, или, продадут в рабство в Лиму.

– Почему в Лиму?

– Бразильский актёр Арикленис Венансиу Мартиньш – основатель актёрской династии Дуарти – взял псевдонимом целый штат, назвав себя Лима Дуарти! – проговорила бабушка тоном лектора.

– Чушь. Не вижу связи.

– Так я же тут живу, неподалёку, – снова сказала бабушка, махнув рукой куда-то в сторону. – А ты, даже думать забудь идти куда-то неизвестно куда, чтобы выручить обыкновенную, прости, господи,   б…дь.

– А если она не б…дь.

– А я говорю – б…дь! А на Дусю обрати внимание, партия для тебя хорошая. Ты ещё молод, не порти жизнь из-за, прости, господи, ш…хи…

– Спасибо, бабушка, приму ваши слова к сведению! – пообещал я, и отправился выручать б…дь.