Правда или действие?

Глава #1

ПРОЛОГ

Он зажимает мне рот ладонью, но я-то знаю — ему нравится, когда я… Ладно, нам обоим это нравится. Просто сейчас я боюсь, что нас услышат. А он… Он, наверно, не был бы против. Я даже думаю, что хочет, чтобы нас поймали — иначе зачем он затащил меня сюда?! Наверху играет музыка — девчонки уже начали свой выход, а Данила вообще сейчас тут быть не должно, но…

— Ш-ш-ш… Маша, тише…

— Я знаю. Знаю… Я больше не буду, обещаю…

Он прижимает меня спиной к зеркалу, и баночки с косметикой падают на пол, я слышу, как лопается под моим каблуком пластиковая крышка палетки теней, я вцепляюсь в его шею:

— Дань, я сейчас… Сейчас…

— Да, я тоже…

— Нет, я… Сейчас упаду…

Столик, на котором я сижу, выдержит еще минуты две. Это максимум. А что насчет нас? Сколько еще у нас времени до того, как кто-нибудь зайдет сюда поправить прическу или освежить макияж?! Хуй знает. И эта неизвестность заводит меня сильнее, чем то, что мы сейчас делаем, потому что все в моей жизни — предсказуемо, предельно просто, банально и безопасно. Все, кроме него.

ГЛАВА #1

А началось все с чашки кофе.

Какой кофе вы любите? Я — просто обожаю крепкий черный кофе без сахара. Да-да, никакого молока, или, упаси Боже, сливок! Если ты пьешь кофе со сливками и сахаром — то нахрена тебе кофе?!

Вот о чем я думаю, стоя на площадке тридцать второго этажа в ожидании лифта. Путь вниз занимает смешные тридцать секунд. Мой офис почти под облаками: выше — только ресторан, смотровая площадка и люди, у которых меньше проблем и больше денег. Лифт дергается, цифры ползут вниз, а я каждый раз думаю, что мне было бы гораздо спокойнее где‑нибудь на третьем этаже, в старом доме без панорамных амбиций. Если бы не Сергей, я бы так и сделала — сняла что‑нибудь пониже, попроще, поближе к земле.

У Сергея с землёй свои отношения. Новый бизнес‑центр в исторической части города, стекло, металл, охрана — идеальная декорация для реплики «вот что я могу себе позволить». Его партнёры по бизнесу заезжают сюда, чтобы выпить кофе, посмотреть на моих девочек, и посидеть напротив огромного окна с таким видом, как будто именно они держат этот город за горло. Вечером я иногда тоже играю в эту игру: гашу свет, упираюсь лбом в холодное стекло и смотрю вниз, где огненные реки проспектов глотают и выплёвывают людей, витрины жрут деньги и время, а вдалеке, почти у горизонта — видишь? — пульсирует красная точка. Это самолет идет на посадку… Жизнь, такая яркая, такая настоящая — по ту сторону стекла. А я — здесь, наверху, в аквариуме. Наблюдатель, которому выдали красивый вид вместо права что‑то менять. Так, о чем это я?!

Пока лифт тащит меня вниз, я смотрю на своё отражение в зеркальной стенке и думаю, что на директора модельного агентства я сегодня не тяну. Я второй день вскакиваю к Нике по ночам — притащила из садика какой-то вирус. Волосы стянуты в высокий пучок, который я собирала на автомате. Лицо без макияжа, без намёка на «я в порядке, или хотя бы стараюсь сделать вид».

На мне первая попавшаяся футболка, джинсы, кроссовки — сегодня никаких каблуков, я хотя бы до офиса себя дотащила, и на том спасибо. Формально, я здесь — взрослая важная тётя, директор агентства, а не одна из девочек. Хотя сейчас, глядя на это заспанное лицо в стекле, я отчётливо вижу ту самую Машу девятнадцати лет, которая тоже когда-то стояла в лифте, только ехал он снизу вверх, и мечтала, чтобы её, наконец, заметили.

Двери кабины распахиваются, и я — наконец-то свобода — выскакиваю наружу, и…

— Ой! Извините…

Я буквально влетаю в него, а, отлипнув, несколько секунд гипнотизирую его футболку. Где‑то на фоне он говорит:

— Всё нормально. Жива.

Я поднимаю взгляд на его лицо, но не успеваю понять, какое оно, потому что его глаза… Серые, а вокруг зрачка — коричневый ободок. Ого… Так бывает? Он немного отстраняется от меня.

— Девушка?

Да уж, мне точно надо больше спать. Чего это я так зависла? Двери лифта за моей спиной бесшумно съезжаются, и я растерянно моргаю. Точно, я же за кофе спустилась!

— Простите еще раз. Я… Тороплюсь.

Он что, еще и держит меня за плечо?! Я делаю шаг назад, и шум, который обычно здесь царит — голоса, музыка из лобби-бара, мелодичные звонки, с которыми лифты прибывают на первый этаж и раздражающие рингтоны входящих — вся эта трескотня обрушивается на меня, а ведь всего секунду назад… Я как будто стояла в полной тишине. Неловко улыбнувшись, я разворачиваюсь и беру курс на кофейню — пора вернуться к изначальному плану этого утра. Вообще, планы — это хорошая вещь. Они позволяют тебе думать, что ты хоть что-то в своей жизни берешь под контроль. Мои на сегодня — встреча с рекламным представителем бренда нижнего белья, кастинг, съемка модельных тестов для новеньких… Да у меня сегодня куча дел! А еще, дома, сидит с няней больной ребенок. Я делаю глубокий вдох.

— Доброе утро! Вам, как всегда?

— Доброе, Екатерина. Да, американо без сахара, пожалуйста.

Горячий стаканчик обжигает ладонь, а я думаю только о его глазах. Никогда таких не видела. У моего мужа — обычные, карие, такие же и у нашей дочери. У меня — серо-зеленые, но, когда на улице ярко светит солнце, или, когда я бываю счастлива, они меняют цвет на зеленый. Правда, я не могу вспомнить, когда я последний раз чувствовала себя счастливой… Так, Маша, перестань!

Зеркальная коробка лифта уносит меня обратно к облакам — в залитый солнцем, такой же заоблачно дорогой офис. Я хлопаю дверью своего стеклянного аквариума, ставлю горячий стаканчик на идеально полированную столешницу и просто падаю в кресло. Достаю телефон — так, чем заняться в первую очередь? Обсудить с новенькими предстоящую съемку? Посмотреть лежащую на моем столе папку с цветным стикером «Таня, съемка, ювелирный»? Или забить на все, и спокойно выпить свою первую за этот день чашку кофе? Однозначно, третье…

Дверь приоткрывается, и я вижу виноватое Танино лицо. Вообще, надо бы напомнить девочкам, что, если я закрываю дверь, значит, нужно подождать снаружи. Я закончу свои дела и выйду к ним, но…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мария, извини, просто Данил уже пришел, и я хотела тебя с ним познакомить.

Я разрешаю называть себя по имени — я совсем не умею держать дистанцию, и, наверно, поэтому мои красавицы относятся ко мне, как к старшей сестре, а не как к директору. Вот Инна — другое дело. Инна их муштрует. А я… Я отрываю взгляд от телефона:

— Данил, очень приятно…

Парень, в которого я так глупо врезалась внизу у лифта, стоит передо мной. Да еще и улыбается! Вот это поворот… Стараясь преодолеть неловкость, я откидываюсь на спинку кресла, и, чтобы окончательно вернуть себе уверенность, произношу:

— А я — Мария, директор этого модельного агентства. Таня мне про вас говорила. Вы фотограф, так?

***

Визуал. Маша.

***

Конец первой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

***

А пока вы ждете продолжения, приглашаю вас в еще одну историю, которая участвует в Литмобе «Моя милфа»:

Ирина Слащёва «ЛЮБОВЬ НА ГРАНИ ЖИЗНИ. БУДЕШЬ МОЯ»

ЧИТАТЬ ПЕРВУЮ ГЛАВУ

- Ты много на себя берешь, Ракитин - прошептала я, не в силах вынести это мгновение обжигающей близости.

- Только свое, - нахально усмехнулся, придвигаясь теснее.

- Я старше и...

- Плевать.

- Ты работаешь на меня...

- Плевать, - прорычал Саша мне в губы...

Уверенный и дерзкий Александр Ракитин должен был защитить меня от угрозы. Но что, если самая большая угроза для меня это он?

Глава #2

Я начала эту карьеру в семнадцать — поздновато, чтобы стать «тем самым лицом с билборда», но в самый раз, чтобы быстро понять простую вещь: меня интересуют не подиум, а деньги. Деньги на ВУЗ, куда я благополучно завалила поступление, и в который я решила снова поступать через год. План был простой: год пахать, платить хотя бы за первый семестр, а дальше — как пойдёт.

Спойлер: никуда я через год не поступала. Не потому, что не смогла, а потому, что уже не хотела. Мир глянца схлопнул вокруг меня декорации: съёмки, показы, примерки, бесконечные кастинги — утром пробежка по району, вечером зависание в офисе агентства. Там надо было быть всегда: не пришла — пропустила «тот самый» шанс, и он ушёл к другой.

В этой среде тусовка — такая же работа, как дефиле и контроль каллорий. Надо знать, кто с кем работает, спит, дружит и ругается: зафрендишься с дизайнером — он поставит тебя открывать показ, а бонусом выдаст лучшее платье; держишь контакт с фотографом — твои тесты окажутся лучше, чем у других; пару раз выпьешь с ассистенткой директора — тебя не забудут позвать на закрытый кастинг. Моя задница однажды оказалась на упаковке женского белья просто потому, что я вовремя зашла в офис, а у выбранной клиентом девочки обнаружилась слишком откровенная татуировка именно там. В итоге, я домелькалась до финала городского конкурса красоты: первое место не взяла, но приз зрительских симпатий — вполне себе. Особенно с учётом того, что одна из «симпатий» потом подошла ко мне за кулисами. Так я познакомилась со своим будущим мужем.

— Как дела, принцесса?

А вот и он. Я встаю с кресла, и подставляю ему щеку для поцелуя. В нос бьет горький запах его парфюма, блин… Терпеть его не могу.

— Ужасно, Сереж… У нас сегодня вечером в студии съемка для новеньких. Вчерашние фотки, которые мы снимали для ювелирного — полное говно, я до сих пор не могу выпить свой кофе, и вообще… Все, чего я сейчас хочу — это оказаться дома, в своей постели.

Сергей берет с моего стола папку и опускается в кресло напротив меня. Лениво листает фотографии, не задерживаясь надолго ни на одной из них. На этих фото — Таня, девушка Данила, того самого парня, который будет сегодня фотографировать наш новый состав. А точнее, девочек, закончивших обучение в модельной школе и подписавших контракт с моим агентством. Сергей бросает фотки на стол:

— Нормально все. Что тебе не нравится?

— Все. Мне все не нравится. Я уехала с этой съемки, а надо было остаться.

Он закатывает глаза.

— Ты не можешь все держать под контролем. Я знаю, что у тебя на этом бзик. Вот и сейчас, тебе не фотки не нравятся, а то, что их сделали без тебя. Тебе нужно научиться доверять людям, с которыми ты работаешь. Или найми такую помощницу, которая вместо тебя будет всех…

Делает красноречивый жест:

— Ну, ты понимаешь… Это… Натягивать.

Я отпиваю уже остывший кофе из стаканчика.

— Не надо мне никого натягивать. Это, может, у тебя в бизнесе дела так делаются. А у нас все культурно и без насилия.

— Да ты прямо сейчас себя насилуешь. Зачем ты тут сидишь? Вот, дай Олесе задание, пусть она вместо тебя на съемку едет. Она тебе зачем — кофе варить? Кстати, а почему ты пьешь эту дрянь?

«Эту дрянь» я пью, потому что мне просто жизненно необходимо хотя бы раз в день спускаться из этого гребанного офиса вниз, на твердую землю. Но разве я могу ему это сказать? А в остальном он прав. Надо оставить Олесю за главную, а самой поехать домой, лечь в постель, и проспать до вечера, но… Никуда я не поеду. Потому что девочек моих будет сегодня снимать парень, который... Блин! Который — что, Маша?! Который внезапно тебе понравился? Сергею я, конечно, озвучиваю другую причину:

— Сережа, у нас Виктор уехал и новеньких будет снимать другой фотограф. Они с ним не работали, и я с ним не работала… А он, вообще, совсем молодой. И девочки у нас еще неопытные. Мало ли, что…

— Марусь, это просто девочки. Товар. А ты — слишком эмоциональна для этого бизнеса.

Сергей достает телефон, и я понимаю, что этот разговор окончен. Свой набор «мудрых советов» он уже выдал, галочку в голове поставил, дальше у него есть дела поважнее, чем разбираться в моём бардаке.

Я перевожу взгляд за стеклянную перегородку. Девчонки облепили диван, как мухи стакан с колой. Наташка устроилась на подлокотнике, юбка задралась, бесконечные ноги напоказ — живая реклама, Светка яростно жуёт жвачку, месяц как бросила курить. Вика заливается смехом громче всех, наматывая на палец обесцвеченную прядь — королева дешёвого флирта, которая сама себе верит. И все это вокруг него. Данил что-то рассказывает, я не могу разобрать, что именно, но очевидно, разговор у них там интересный. Таня по-хозяйски приобнимает его за плечо, всем своим видом демонстрируя — «даже не мечтайте, он мой». Только разве это поможет? Девчонки берут парня на абордаж, и мне остается только догадываться, как сейчас бесится Таня. Наверно, уже жалеет, что предложила ему у нас поработать…

— А куда Виктор-то свалил?

Сергей, наконец, отвлекся от своего телефона и тоже заинтересовался представлением по ту сторону моего офиса.

— Поехал куда-то в Африку. Будет там снимать местное население. Для какого-то проекта. Я не вникала, Сереж…

Он поднимается.

— Ладно, я поехал. У меня встреча в офисе через двадцать минут. Дома сегодня во сколько будешь? Ждать тебя?

Он уже знает, что съемки — это надолго.

— Я… Не знаю точно. Я могу задержаться. Ложитесь без меня.

***

Визуалы. Данил.

***

Конец второй главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

А пока вы ждете продолжения, приглашаю вас в еще одну историю, которая участвует в Литмобе «Моя милфа»:

Виктория Ригель «АЛЫЙ ШЕЛК СТРАСТИ»

ЧИТАТЬ ПЕРВУЮ ГЛАВУ

Елена жила лучшую жизнь: обеспеченный любимый муж, прекрасный сын, дом - полная чаша. Но ее мир рухнул после измены супруга.

Чтобы вырваться из депрессии, Елена с подругами едет в Саудовскую Аравию. Восточная сказка оборачивается кошмаром - женщин похищает террористическая группа. Момент освобождения пошел не по плану, и Елена оказывается в заброшенном городе в пустыне, вместе с одним из бойцов спецназа - Максом. Он молод, горяч и красив как бог.

А еще ранен.

Среди жарких песков Елена и Макс помогают друг другу выжить.

Между ними вспыхивает страсть, но никто не готов поддаться порыву, помня боль из прошлого.

Но притяжение слишком сильно, чтобы просто забыть...

Ведь старая восточная легенда гласит: любовь, купленная жертвой, крепче любви, купленной золотом.

Глава #3

— Так, хорошо. Повернись к свету… подбородок чуть выше… Стоп. Катя, супер.

Катерина наливается румянцем так быстро, будто у неё под кожей собственный софит. Пятнадцать лет, официально. Вот она — будущая причина того, что у половины города поедет крыша: у мужиков от желания, у женщин — от комплексов разной степени тяжести. Она послушно разворачивается на каблуках, вспыхивает вспышка, и Данил делает ещё один кадр. Мы в студии втроём: я, он и девочка, которой я завидую куда сильнее, чем положено взрослой самодостаточной женщине с ребёнком и бизнесом.

— Да, так хорошо. Молодец. Можешь отдохнуть. Посмотрим?..

Это уже мне. Я отлипаю от дивана, и подхожу ближе. Данил разворачивает камеру, на дисплее вспыхивает Катино лицо — живое, светящееся, с этой дурацкой подростковой верой, которую окружающая ее реальность еще не спела искупать в говне. Кадры реально классные, я бы такое тоже сдала клиенту без стыда. И всё равно первое, что я чувствую, — не гордость за девочку и не профессиональное удовлетворение. Я чувствую, как сжимаюсь от ревности из-за того, как он разговаривает с моими моделями.

«Умница». «Красиво повернулась». «Вот так держи, отлично». Он раздаёт им мелкие дозы внимания, как конфеты, а они подхватывают каждую, ни одной не уронив. Я стою рядом, и ловлю себя на абсолютно идиотском желании: чтобы он хотя бы раз таким же тоном сказал это мне. Чтобы его голос, его взгляд, его «молодец» были направлены только на меня.

— Все хорошо? Так подойдет?

— Извини?

Опять я замечталась. Провалилась в свои фантазии, в которых мое лицо отражается в линзе его объектива.

— Мария? Тебе нравится?

Перед началом съемки я предложила ему перейти на «ты».

— Да. Очень! Особенно вот эти, последние…

Он пролистывает картинки назад, задерживаясь на крупных планах, и я делаю вид, что внимательно рассматриваю Катеринины тесты, но… Сама я думаю только о том, как унизительно сильно мне сейчас нужны эти сорок минут его внимания. Твою мать, ну почему мне так важно, что скажет мне этот мальчик с камерой?! Данил поднимает на меня взгляд:

— Да, мне нравится снимать людей, особенно их лица — они все такие разные... А ты любишь фотографироваться? Или для тебя это просто работа?

— Я уже давно не работаю. А вообще, да — раньше очень любила.

— А сейчас почему нет?

Он опускает камеру и смотрит на меня, а я все не могу отвести взгляд от его рук — длинные тонкие пальцы сжимают металлический корпус, кожаный ремешок намотан на запястье. Есть у фотографов такой лайфхак — чтобы камеру не уронить.

— Я не знаю. Наверно, я просто перестала нравиться себе на фото.

— Странно. Ты очень красивая. Хочешь, я…

Появление Катерины обрывает наш разговор. Я смотрю, как ее, обтянутое черным нейлоном тело, контрастирует с белым фоном циклорамы и, да… Вот поэтому я больше не люблю фотографироваться. Зачем? Если есть такие, как она.

— Мария, такой купальник подойдет? У меня только этот…

Данил переставляет свет, чтобы более выгодно подчеркнуть безупречные формы моей выпускницы, а я возвращаюсь на диван. Продолжаю наблюдать за ним уже из своего укрытия — он что-то говорит, совсем негромко, и Катерина, обычно зажатая и застенчивая, смеется ему в ответ. Он умеет наладить контакт с моделью, обычно это приходит с опытом, но у него это получается так естественно… Он будто знает, что, и когда нужно сказать, чтобы получить нужную ему реакцию. А может, все просто, и причина в том, что они с Катей почти ровесники? Я вздыхаю. Мне уже давно пора домой, и, знали бы вы, как мне не хочется сейчас туда возвращаться.

— Ну все, я закончил. Спасибо, Катя! Ты отлично справилась.

— Спасибо, Данил!

Катя счастливо улыбается, и, мне кажется, что она тоже хотела бы, чтобы эта съемка продлилась еще немного. Например, до утра. Так, стоп. Не надо проецировать на других свои желания. Катерина собирает вещи, но Данил не торопится складывать оборудование, наоборот, он снова переставляет свет и…

— Мария? Есть у тебя еще десять минут?

Подходит ко мне и садится рядом.

— Давай, я сделаю тебе пару кадров. Тебе понравится, я обещаю. Если не понравится — можешь не платить мне за сегодняшнюю съемку.

Я растерянно улыбаюсь. Мне нравится его предложение, вот только… Фантазировать об этом — это одно. А выйти туда, под раскаленные за пять часов съемки софтбоксы — это совсем другое.

— Я серьезно.

— Данил, нет. Я не готова сегодня к фотосессии. Твоя работа окончена, мне все понравилось, спасибо. И, уже поздно…

— Это только десять минут. Пожалуйста.

— Данил, я…

Его настойчивость меня пугает. И злит. Какая же я трусиха! Почему пять минут назад я хотела оказаться на месте Катьки, а сейчас, когда он сам предлагает мне сделать это — я так упорно отказываюсь?!

— А знаешь… Давай.

Я выхожу в центр циклорамы, студийный свет бьет по глазам, еще бы, только что я была надежно укрыта темнотой, а сейчас… Я нервно провожу рукой по волосам, приглаживая выбившиеся пряди, одергиваю футболку. Данил стоит напротив меня, подняв камеру.

— Так, мне не нравится. Давай по-другому.

Он снова двигает свет, а я стою и думаю о том, сколько раз я уже стояла так, пока вокруг меня суетились фотографы, стилисты, дизайнеры… Как будто сто лет прошло с тех пор.

— Маша? Посмотри на меня, мне нужно проверить свет.

Как быстро от Марии он перешел к Маше. Я поворачиваюсь к нему, и он делает тестовый кадр. Щелчок затвора. Вспышка. Я закрываю глаза — представляю, что мне снова девятнадцать лет. Вот бы я тогда встретила его… Маша, не сходи с ума, когда тебе было девятнадцать, он, наверно, только в школу пошел.

— Чему улыбаешься?

— Да так, мысли разные.

— Поделишься?

Я молча качаю головой. Щелчок затвора. Вспышка. Его голос:

— Знаешь игру — «Правда или действие»?

Я открываю глаза. Он стоит в темноте, за границей светового пятна, и я не могу рассмотреть его лицо. Тишина студии такая густая, что слышно, как лампы потрескивают.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Знаю. А что?

— Сыграем?

— Я думала, ты меня сфотографировать хотел.

— Ну да. Просто мне кажется, что это поможет тебе расслабиться.

— Данил, я не напрягаюсь, — вру по инерции. — Я просто очень устала сегодня, вот и всё.

— Тем более, — не отступает он. — Давай тогда немного тебя взбодрим.

Так вот что он мне предлагает. Игру. Это мое слабое место, я люблю играть в игры, ведь это такой же побег от реальности, как и мои фантазии. Иногда, я люблю притворяться кем-то другим, тем, кем я хотела бы быть. В моей реальной жизни все так обычно — семья, работа… А в моих фантазиях, я — совсем другая. Там я сама решаю, когда сказать «да», и насколько глубоко в это «да» провалиться.

— Ладно, — выдыхаю я, чувствуя, как внутри опасно приятно шевелится что‑то живое. — Окей. Сыграем. Только я первая. Правда или действие?

Щелчок затвора. Вспышка.

— Правда.

— Почему ты попросил меня остаться?

— Я сразу сказал тебе, почему. Я захотел поработать с тобой. Сделать тебе фото.

— И только?..

Щелчок. Вспышка.

— Это уже второй вопрос. Правда или действие?

Я смеюсь — а он действительно умеет играть в эту игру.

— Правда.

— А почему ты согласилась?

Я согласилась, потому что… А правда, почему? Потому что сегодня я весь день думала о нем? Потому что я ревновала его к каждой девочке, которая получала от него комплимент после удачного кадра? Потому что все, чего я сейчас хочу — это побыть с ним рядом еще несколько минут? Какую из этих причин мне ему озвучить?! Я увожу взгляд в сторону…

— У меня давно не было хороших фото. Я говорила тебе — таких, на которых я бы себе понравилась. И я подумала, что, может ты…

Щелчок. Вспышка. Еще раз.

— Понятно.

Он как будто разочарован. А чего он ждал?! Я не могу сказать ему правду. «Я осталась, потому что от твоего голоса у меня сводит коленки». Ага, супер. Вместо этого я говорю:

— Моя очередь. Правда или…

— Правда.

— У вас с Таней серьезно?

Маша, ты с ума сошла?! Сейчас он прекратит эту игру, и будет прав. Данил подходит ближе, он даже не смотрит на меня — все его внимание приковано сейчас к видоискателю его камеры.

— Я пока сам не понял, серьезно это или нет. Ты знаешь, как понять, что ты кого-то любишь?

Да, я знаю. Я знаю, как ответить ему на этот вопрос. Сама столько раз его себе задавала.

— Я думаю, когда любишь кого-то, у тебя не бывает сомнений. Ты ради этого человека готов на все. Умереть, убить… Понимаешь меня? Когда есть любовь — вопросов нет. Вообще…

Наконец он отрывается от объектива, всего на пару секунд, но… Мне хватает и этого. Снова щелчок. Вспышка.

— Да, кажется, понимаю.

Его очередь задавать вопрос. И он его задает:

— Правда, или действие?

— Действие.

Он так близко, и мне кажется — я слышу, как бьется его сердце. Или это мое? Он опускает камеру:

— Поцелуй меня.

***

Визуал. Данил и Катя. Данил и Маша.

***

Конец третьей главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

***

А пока вы ждете продолжения, приглашаю вас в еще одну историю, которая участвует в Литмобе «Моя милфа»:

Майя Земцова «БУДЕШЬ МОЕЙ»

ЧИТАТЬ ПЕРВУЮ ГЛАВУ

— Златка, ты серьёзно поедешь в тюрьму изучать зеков?

— Ну да.

— А это вообще безопасно?

— Конечно. Там будет охрана. Я не первая и не последняя, кто работает с преступниками.

Я — Злата, 35-летняя аспирантка кафедры психологии. Долго сомневалась, соглашаться ли на исследование особо опасных преступников, но отказ означал бы поставить крест на научной карьере.

Вот только работа над диссертацией обернулась кошмаром: один из заключённых устроил дерзкий побег и взял меня в заложницы. Ему двадцать четыре. Он опасен и… пугающе привлекателен.

Глава #4

В квартире темно — все уже легли. Я аккуратно закрываю входную дверь, замок предательски щелкает. Черт! Не включая свет, наощупь вешаю пальто в шкаф, стягиваю кроссовки, оставив их на полу — уберу завтра. Стараясь не шуметь, приоткрываю дверь детской. Ника спит. В нашей спальне горит ночник.

— Ты сегодня долго. Все в порядке?

— Да, все хорошо. Столько было работы, что я не заметила, как пролетело время.

Губы преступно горят. Горят, не прекращая, с тех пор как я…

— Я не стал тебе звонить, но, вообще-то, так не делается, Марусь.

Сергей раздраженно кладет телефон на прикроватную тумбочку:

— Надо было хотя бы написать.

— Извини. Мне Оксана прислала сообщение, что у Ники все хорошо, вот я и подумала…

Я раздеваюсь. Чищу зубы, рассматривая в зеркале свое лицо, сидя на краю кровати, нащупываю на тумбочке тюбик крема для рук, машинально выдавливаю полоску. Телефон, будильник на 7:00, минус еще один день жизни. Всё, что я сейчас делаю — чистый алгоритм, отрепетированный до состояния «присутствие необязательно». И это удобно, потому что меня здесь, по сути, нет.

Я думаю о его глазах напротив моих, он слишком близко, чтобы это можно было назвать рабочей дистанцией. Глухая, душная тишина студии, запах нагретой софитами пыли. Мне жарко, кожу на руках слегка пощипывает и волоски на затылке встают дыбом. Кажется, я забываю дышать. «Поцелуй меня».

Заползаю под объемное лёгкое одеяло и прижимаюсь к горячему боку своего мужа. Это то, что происходит снаружи, а внутри... Там, в своей голове, я стягиваю с Данила его футболку, расстегиваю молнию на его джинсах, беру в рот его член, трахаюсь с ним во всех известных мне позах. Заставляю его кончать снова и снова. Я делаю это потому, что в этой, моей личной версии событий, я имею на это полное право. «Поцелуй меня».

Да, это просто фантазии, и я понимаю, что им никогда не стать реальностью. В конце концов — что может значить всего один поцелуй? Поцелуй, который был прерван пришедшим на мой телефон сообщением от Оксаны. Поцелуй, который даже не успел толком начаться, чтобы считаться настоящим преступлением. Формально. Я все еще хорошая девочка, правда?

***

— Мария, вот ваш черный, без сахара.

— Спасибо.

Я сажусь у окна, проваливаясь в глубокое кресло лобби бара. В сумочке без перерыва вибрирует телефон - мессенджер сходит с ума, но я не тороплюсь проверять входящие. Сергей прав – девчонки могут справиться и без меня, по крайней мере, пока. Я делаю глоток и закрываю глаза – пытаюсь вспомнить, что приснилось мне сегодня ночью. Что-то хорошее... Что-то такое, от чего я все утро чувствую себя так, словно мой сон продолжается, а все, что происходит вокруг меня – это просто пародия на реальность.

И эта пародия требует моего внимания. Я достаю из сумки телефон - ну, кто у нас самый настойчивый? Два сообщения от Инны, десять непрочитанных от Олеси. Мои помощницы потеряли меня. Да я сама себя потеряла! Сижу тут, и тяну время, чтобы не подниматься наверх – сегодня вечером у нас показ, и все девочки уже на прогоне, но что, если?.. Если он там – я просто сделаю вид, что вчера ничего не было. Маша... А разве что-то было?!

— Девушка, извините, это вы мне?

— Ой… Нет, простите. Мысли вслух…

Я решительно поднимаюсь — так, хватит. Я уже взрослая. Снова прикасаюсь пальцами к губам — в сотый раз за это утро. Делаю глубокий вдох. Покидая землю, взлетаю в узкой кабине лифта на свой тридцать второй. Просторный холл залит белым светом, и, мне кажется, что я тоже горю изнутри. У меня температура. У меня лихорадка, жар, помутнение сознания. Я не знаю, чем это объяснить, наверно, Ника меня все-таки заразила.

В офисе пусто.

Я с облегчением хлопаю дверью своего кабинета. Я сейчас совсем не готова общаться с Даниилом. Да и с чего я, вообще, решила, что он будет здесь?

В почте ссылка на диск — вчерашние тесты. Я просматриваю фотки, отмечая удачные, те, которые я позже отдам на ретушь. Хотя, если честно, обработка им почти не нужна. Как ему это удалось? Я набираю в поисковике его имя. Сайт, аккаунт в соцсети с впечатляющим количеством подписчиков. Пара статей на новостном портале, участие в выставках, победа в каком-то конкурсе. Ну, да, Таня говорила, что он крутой, но я не думала, что настолько… Ну что же, значит, нам повезло.

Я делаю пару звонков, отвечаю на сообщения. Набираю Олесю:

— Привет! Не сходи с ума, я скоро буду. Скажи мне, Рада уже подъехала?

— Маша! Наконец-то! Приезжай скорее, тут просто ад! Доставка задерживается, а у нас скоро финальная примерка. Рада приехала с помощницей, но, мне кажется, что они не справятся. А еще, у нее не работает отпариватель, так что купи по дороге какой-нибудь!

— Хорошо, я куплю, не нервничай. Времени у нас еще полно.

Олеся работает на показе не в первый раз, но… За всю свою недолгую модельную карьеру, я не помню ни одного случая, когда все прошло, как было запланировано. Всегда что-то ломается, теряется флешка с музыкой, стилист забывает дома «ту самую» помаду, а туфли оказываются малы моделям как минимум на размер.

— Олеся, главное, чтобы все девочки были на месте, и еще… Пусть они поедят до примерки. Пожалуйста, проследи! И не пускай их курить в дизайнерской одежде! Мне потом Юра… Голову открутит.

С Юрой Дудиным я знакома очень давно — работала на его показах, а теперь, мы практически партнеры. Ладно, звонок Олеси привел меня в чувство, и я вернулась обратно, в свое привычное состояние — нужно решать проблемы, и делать это надо срочно!

Отпариватель я беру, заехав по пути в торговый центр, выбираю самый дорогой — надеюсь, подойдет. Показав пропуск, паркуюсь на специально забронированном для организаторов месте, прямо около входа. Чуть не задеваю спортивный черный мотоцикл. В дверях сталкиваюсь с курьером службы доставки. А ведь я, тоже до сих пор не ела… Блин, я живу на одном кофеине!

Олеся хватает меня за руку и тащит в примерочную, к девочкам. Я вижу Таню с Викой — сидят в углу с красными глазами, остальные в это время дербанят коробки с роллами, им надо успеть поесть до примерки, и вообще…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Девочки, не налегаем! Это просто перекус! Есть будете после показа!

Это Олеся пытается продемонстрировать мне свою компетентность в вопросе организации. Не оценив ее старания, я сразу же подхожу к недовольной парочке — нужно выяснить, что тут произошло.

— Таня, в чем дело?

— Нам с Викой туфли не привезли! Точнее, привезли, но не наш размер! Девчонки все разобрали, и нам...

Ну, видите? Все, как я и говорила. Я поворачиваюсь к Виктории:

— Девочки, как же так? Ведь была примерка. У нас вся обувь по списку! Сколько раз вы выходите?

Постановкой шоу занимается Инна, именно она отвечает за дефиле, а количество выходов зависит от того, сколько дизайнеров выбрало тебя на кастинге для своего показа, или, если дизайнер один, сколько вещей он для тебя приготовил. Таню часто выбирают, да и у Юры она в любимчиках, так что — да, она имеет полное право расстроиться из-за туфель. Конечно, можно взять туфли у кого-то из девчонок, закончивших выход, и пройти в них, но как быть с «колбасой»?! Таня словно читает мои мысли:

– Я могу взять на выход обувь у Светы, я же первая выхожу, а она в середине. А потом, в конце?!

Да, кому-то придется остаться за кулисами. Интересно, что на это скажет Инна, ведь это она ставит выходы?

— Так, какой размер тебе нужен?

— Сороковой…

— Олеся, дай мне список выходов у девочек — кто и сколько раз выходит. И ещё, где Инна?!

В фойе галереи, где проходит показ, тоже какой-то кипиш — рабочие растягивают брендвол для фотосессии. Я спускаюсь в кафетерий, все-таки мне тоже надо хоть что-то…

— Привет, Маш.

***

Визуал. Сергей.

***

Конец четвертой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

***

А пока вы ждете продолжения, приглашаю вас в еще одну историю, которая участвует в Литмобе «Моя милфа»:

Виктория Кузьмина «ТЫ — МОЙ ХАОС»

ЧИТАТЬ ПЕРВУЮ ГЛАВУ

Одна ошибка на дороге — и её жизнь переворачивается.

Марго, строгая учительница истории, сталкивается с Алексеем — дерзким байкером с глазами, что прожигают насквозь. Их первая встреча — взрыв ярости и унизительное предложение:

—Рассчитаешься телом... как я захочу.

Она думала, больше его не увидит. Судьба сводит их вновь — Алексей брат её ученицы, пострадавшей на её уроке. Он — хаос, что ворвался в её упорядоченный мир. Между ними — острые колкости, боль и запретное влечение, от которого кровь то стынет, то кипит.

Он хочет её любой ценой. Она — старше, умнее и отчаянно сопротивляется. Но границы рушатся, когда Марго вынуждена приходить к нему домой. Игра становится огнём — где ненависть и страсть сливаются в одно.

Сможет ли она устоять? Или сгорит в пламени желания?

???? властный герой

???? разница в возрасте

???? она старше

???? одержимый герой

‍❤️‍ милфа

Глава #5

– Таня, живот подбери! Света! Девочки! В чем дело?! У нас показ или что?

Я сижу на последнем ряду и наблюдаю за работой Инны. Вот кто держит моих девчонок в форме, хотя... Слишком много она взяла от Елены, директора агентства, где мы с Инной когда-то начинали свою карьеру. Я закрываю глаза и проваливаюсь в то время, когда...

Туфли жмут мне так, что хочется выть. Я иду по подиуму, и каждый шаг — это настоящая пытка. Но ещё хуже – это то, как Елена комментирует каждый мой выход. И не только мой. «Жопу, жопу оттопырь! Ты что – в туалет хочешь?! Не надо мне тут улыбаться! Ты — просто вешалка для одежды! Эмоций поменьше! Лицо попроще сделай! Я сейчас половину из вас с показа сниму! Вы по ночам, что-ли жрете?! Коровы! Маша, живот втяни! У тебя что, пятый месяц беременности?!».

Эти реплики до сих пор звучат в меня в ушах. Тем более, что Инна... Кажется, сейчас она говорит то же самое. Я поднимаюсь и иду в туалет. Долго стою перед зеркалом, рассматривая свое лицо. Да, каких-то десять лет назад я тоже была одной из этих «вешалок», вечно голодной, тощей и, несмотря на модельную внешность, наглухо закомплексованной девчонкой. А как иначе, если тебя постоянно унижают? В агентстве, где я работала, буллинг заменял мотивацию. Будь лучше всех, иди по головам, и... Тебя обязательно заметят. Инна – единственная, с кем я сохранила приятельские отношения, и именно поэтому я позвала ее к себе, когда открыла свое агентство. Ну ладно, Сергей мне его купил, а я просто красиво вписалась в договор купли‑продажи. Забавно, но только сейчас, за весь этот день, я впервые по‑настоящему подумала о муже.

Я возвращаюсь в зал. До начала показа осталось чуть меньше часа, и я вижу, как Данил занимает свое место напротив конца «языка» — самая лучшая точка для съемки. Я смотрю на него, и думаю... Думаю о нашем с ним разговоре полчаса назад. «Привет, Маш. Ты получила фото со вчерашней съёмки? Я только ночью смог отправить, извини, что поздно».

Я не спросила его про мои фотографии. Это было бы... Глупо. Я думаю о том, куда он поехал после того, как мы закончили съемку. Домой? К Тане? Я знаю, что она снимает студию в центре города, около универа. Я представляю их вместе, представляю, как он целуется с ней, как он с ней трахается, представляю, как его руки шарят по ее телу, твою мать, да что за херня лезет мне в голову? Что со мной такое?!

В курилке висит сизая дымка, девчонки замолкают при моем появлении — насторожились, но я здесь не для того, чтобы их воспитывать. Для этого у меня есть Инна. А я...

– Сигаретой угостите?

Светка протягивает мне пачку.

— Да, конечно. Мария, я не знала, что вы курите.

— Ну, когда-то давно...

Я бросила, когда узнала, что беременна. А так... Все модели курят, а как же иначе? Сигареты – это хороший способ подавить голод. Лучший из всех, мне известных. А ещё, это помогает вернуть себе душевное равновесие. То, что нужно мне сейчас. У меня слегка кружится голова — оказывается, я совсем отвыкла курить, и я тушу длинный окурок в пепельнице. Надо же, а ведь когда-то я высаживала пачку в день. Светка удивлённо смотрит на меня:

– Вы что, волнуетесь?

– Немного. А ты?

– Я просто в ужасе!

Мы смеемся, и я сама кажусь себе сейчас двадцатилетней девчонкой, украдкой выкуривающей сигарету перед выходом на подиум.

Девчонки отрабатывают первый выход, второй, третий. После показа мы едем в ночной клуб – иногда я балую своих девочек после работы. В мой внедорожник загружаются несколько человек, ещё троим я вызываю такси. Данил седлает тот самый черный байк с парковки — так вот он чей — и Таня устраивается на пассажирском позади него. У меня почему-то портится настроение. По пути в клуб я набираю Сергею, он отвечает почти сразу:

– Привет, как у вас все прошло?

– Все было супер, мы с девочками едем в «Водолей», приедешь за мной?

Я решила, что сегодня я позволю себе немного выпить. И, может, даже потанцевать. Почему нет?! Я тоже имею право получать удовольствие от жизни. Дочь сегодня с няней, так что...

– Да, конечно, ну так я тоже с пацанами пригоню. Займи там наш столик, ок? Который в випке.

– Договорились. Жду тебя там.

Я улыбаюсь. «Пацаны» — это партнёры по бизнесу, ребята сорок плюс. Те самые, которые время от времени заглядывают в мой офис на кофе. Иногда они посещают наши мероприятия, а бывает и так, как сегодня – приезжают в клуб, где я выгуливаю своих девочек после работы. Я встаю на светофоре, и черный спортивный байк, рыча, останавливается слева от меня. Девчонки визжат от восторга:

– Маша, смотри! Это же Данил с Таней! Офигеть, да?

Загорается зелёный, и байк, взревев, уносится вперёд — Таня только успевает махнуть нам рукой, скрываясь в непрекращающем движение пёстром потоке автомобилей. Я тоже давлю на газ, но куда мне до них... А этот Данил — опасный парень. Я прикусываю нижнюю губу.

– Мария, а Данил теперь будет всегда у нас работать, или только пока Виктор не вернётся?

Я ловлю Светкин взгляд в зеркале заднего вида. Она смотрит так серьезно, как будто ответ на этот вопрос очень важен для нее.

– Я пока не знаю, Света. Если он нам подойдёт, то да – я предложу ему работать у нас. А там уже он сам решит. Меня пока его работа устраивает.

– Ясно.

Я перестраиваюсь в правый ряд — ещё пять минут, и мы будем на месте. Я решаю продолжить тему.

– А, вообще, как он вам, девочки? Понравился?

Можно было и не спрашивать. Задние сидения взрываются восторженными воплями. Конечно, они от него без ума. Конечно, Виктор с ним и рядом не стоял. Конечно, Данил — лучший фотограф на свете и Таня... Не стоит винить девчонок в том, что они ей немного завидуют. Да что уж там, от зависти их лица светятся сильнее, чем от хайлайтера, которым их сегодня перед показом щедро намазала Рада. Блин, я и сама попала в их фан-клуб под названием «Мы без ума от нашего нового фотографа». Признав это хотя бы перед собой, я успокаиваюсь. Да, он мне нравится, сильно нравится, да что уж там — я хочу его так, что… Приехали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***

Паркуясь на стоянке перед клубом я ищу глазами его байк. Девчонки флиртуют с охранником на входе, и я вижу, как он розовеет от удовольствия. Юные обольстительницы проскальзывают внутрь, они тут уже не первый раз, и я знаю, куда они побегут первым делом – в туалет. Я поднимаюсь на балкон второго этаж, в випку, отсюда отлично просматривается танцпол, и я, кажется, вижу Таню прямо в центре танцующей толпы. В сумочке вибрирует телефон.

– Серёж? Я на месте. Вы скоро приедете? Что-то заказать?

Внизу грохочет музыка, и я прижимаю трубку к уху, пытаясь разобрать, что он мне отвечает, одновременно подзывая жестом официанта — мне просто необходимо выпить. Необходимо, потому что там, внизу, парень о котором я постоянно думаю последние два дня, целуется со своей девушкой прямо на танцполе, и от этого мне становится...

– Чего сидишь с таким кислым видом?

Инна кидает сумочку на низкий стеклянный столик, плюхается на диван напротив меня.

– Что заказывать будем? Текилу?

Ей очень идёт ее новая стрижка — шикарное каре с густой длинной челкой, из-под которой сверкают густо подведенные глаза. Инна – женщина вамп. Роковая баба. Мужики вокруг нее пачками ложатся, а она их даже не замечает. Поднимет свою ногу на длиннющей шпильке, перешагнет, и не оглянется. Я прячу под столом свои обутые в кроссовки ноги. Да, они, конечно стоят дороже, чем ее туфли, но...

– А давай! С лимончиком. Сразу бутылку возьмём?

Инна хохочет, потряхивая блестящими волосами — видно, как она сама от себя кайфует. Глядя на нее, я тоже начинаю улыбаться — кажется, сегодня у нас будет веселая ночь.

– … и вот теперь, я не знаю, что мне ему ответить... А он звонит!

– Да просто забей!

Девочки мои поднимаются по лестнице, к нам за столик, и мужская половина немногочисленных посетителей вип-зоны застывает в ступоре — ещё бы, концентрация красивых женщин на квадратный метр помещения внезапно возросла в несколько раз. Это я ещё не считаю нас с Инной. Мы, вообще-то, тоже модели, пусть даже и бывшие. И здесь, в темноте, вполне сойдём за двадцатилетних. Внешне. А внутри... Я завидую им, их проблемы — тёрки с родителями, учеба, шмотки... Пройти кастинг, получить контракт, попасть на съёмку к крупному бренду, понравиться парню. Понравиться парню... Мимо нашего столика проплывает официантка, и Инна останавливает ее жестом:

– Извините, можно сделать заказ? Девочки, что будем пить?

Пока наши красавицы водят наманикюренными пальчиками по строчкам меню, я прощупываю взглядом танцпол. Они ведь тоже поднимутся сюда? Должны подняться. Таня не упустит возможности покрасоваться перед девчонками, и вообще, у нас тут – шведский стол из коктейлей и прочих интересных вещей. Пятно света скользит по толпе, и я, кажется...

— Маша, давай!

Передо мной появляется стопка, я послушно беру ее двумя пальцами. Соль обжигает язык, текила – горло, а от лимона у меня щиплет в носу. Мы с Инной одновременно стучим стопками о стеклянную столешницу, больше, конечно, для куража, ведь мы ещё совсем трезвые. Девчонки, не желая отставать от старших, звенят стаканами — в этом клубе шикарная коктейльная карта.

— Девчонки, вы сегодня молодцы! Отлично отработали. Мы с Марией вами гордимся. Да, Маш?

Инна включила «хорошего полицейского». Всего несколько часов назад она крыла девчонок совсем другими словами. А вот сейчас, пожалуйста... Я пытаюсь сгладить неловкость — наши работницы фешн-индустрии притихли, и явно ждут подвоха.

— Конечно, гордимся. Шоу было офигенное. А как Юра был доволен, видели?

Инна наливает нам по второй:

— Не знаю как ты, Маш, а я сегодня хочу расслабиться по полной. Ты как? Поддержишь?

Дисплей моего смартфона загорается синим — пришло сообщение. «Мы приехали. Сейчас поднимемся. Вы где? В нашей випке?». Сергей. Я кладу телефон на стол.

— Поддержу. Почему нет?!

***

Визуал. Инна. Девочки из модельного.

***

Конец пятой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

***

А пока вы ждете продолжения, приглашаю вас в еще одну историю, которая участвует в Литмобе «Моя милфа»:

Ася Мори «ТАЙНАЯ СТРАСТЬ. МОЕ ИСКУШЕНИЕ»

ЧИТАТЬ ПЕРВУЮ ГЛАВУ

«Ты уверена, что твой муж сейчас в командировке?»

Одно сообщение — и мое сердце разлетается на тысячи острых осколков.

Паника, боль, пустота...Я не хочу верить в то, что Андрей изменил мне после пятнадцати лет брака, но доказательства неоспоримы.

Он там, в Германии, с другой женщиной, даже не хочет ответить на звонок и оправдаться.А я... я делаю то, что навсегда разделит мою жизнь на до и после.Три шага в бездну.

Один — я в закрытом элитном клубе «Лед и Лайм», где исполняются самые порочные и низменные желания.

Два — я в объятиях незнакомца в маске. Слишком молодого, слишком притягательного. Он сводит меня с ума, и я переступаю эту грань. Провожу с ним самую сладкую ночь в моей жизни.

Три — этот Бог Похоти находит меня на другом конце света. Без маски, с обворожительной улыбкой — поначалу я вижу в нем только сына своей знакомой, которого помню еще мальчишкой. Но правда куда пикантнее, ведь он и есть тот парень из клуба. Он не забыл. Он помнит. И он здесь, чтобы еще раз похитить мое сердце. Но теперь не на одну ночь. Теперь — навсегда.

????В книге будут ооочень жаркие сцены

???? Напористый главный герой

‍❤️‍ Страстные отношения

???? Разница в возрасте. Девушка старшеКнига участвует в рамках литмоба «Моя милфа. Безумие на двоих».

Глава #6

— Давай, давай давай!

Радик, приятель Сергея, с громким хлопком открывает шампанское, разбрызгивая пену по подставленным девчонками фужерам. Немного жидкости попадает Вике на платье, и она с визгом отскакивает от стола. Остальные барышни заливаются смехом — танцы, алкоголь, внимание мужчин. Сколько натуральных афродизиаков будоражит сейчас их нервные окончания? Инна поднимается и протягивает мне руку:

— Потанцуем?

Мы спускаемся на танцпол, я успеваю заметить у бара внизу Таню с Викой, а потом мы с Инной погружаемся в пульсирующая толпу, меня ослепляет свет стробоскопа, а басы заставляют сердце биться быстрее. Вокруг нас сразу же образуется небольшой круг из мужчин разной степени кондиции — спасибо за это Инне. Она — просто магнит для особей противоположного пола, и одна из этих особей наклоняется ко мне и что-то говорит.

— Извини, я ничего не слышу!

— Я могу тебя угостить?!

Я делаю шаг назад, мотаю головой - надеюсь, он поймет, что это значит «нет», но мои надежды не оправдываются. Он хватает меня за руку, и, уже теперь, я понимаю, как сильно он пьян.

— Отпусти меня!

— Я говорю, ты очень красивая!

Да он просто в говно. В полном неадеквате. А ещё, он слишком крепко меня держит. Я пытаюсь выдернуть руку:

— Пусти!

Поднимаю лицо, обшаривая взглядом перила балконов — вдруг увижу Сергея, или кого-то из тех, с кем он сегодня приехал. Безрезультатно. Слишком яркий свет, слишком громкая музыка, слишком много людей на танцполе и слишком...

— Отпусти ее, она со мной.

Он появляется внезапно, и я даже не сразу понимаю, что происходит. Данил отталкивает от меня навязчивого поклонника и, когда тот пытается ему ответить, делает что-то такое... Быстро и незаметно, всего пара движений, и мужик, держась за запястье уже сидит на полу, глупо открыв рот, а Данил берет меня за локоть и тащит прочь из толпы, к бару.

— Он тебе что-то сделал?

— Нет. Нет, просто... Он не давал мне уйти.

Мы останавливаемся и, Данил, наконец, отпускает меня.

— Испугалась?

— Не успела. Что ты с ним сделал?! Я видела…

— Ничего я с ним не делал, хотя надо было.

Его взгляд проходит по головам танцующих, он дёргается в направлении танцпола, и я, уже сама, хватаю его за руку.

— Данил, все в порядке!

Он провожает меня наверх, к своим, и по пути мы встречаем все ту же парочку — Таню и Вику. Виктория нервно зыркает на нас, а Таня... Она, вообще, с трудом передвигается, я первый раз вижу ее такой пьяной. Данил подхватывает свою, перебравшую лишнего, девушку.

– Таня, ты как?

Вика смотрит на него, потом на меня:

— Маш, ей плохо, зря она шампанское пила, я ей говорила. А ещё, она сегодня ничего не ела...

Таня кладет голову Данилу на плечо, и он аккуратно убирает волосы с ее лица.

— Ей просто надо подышать. Я ее выведу.

Они спускаются вниз, Татьяна буквально висит на нем. Вика застывает на лестнице, глядя им вслед, а я... Я возвращаюсь к нашей компании. Сергей по-хозяйски обнимает меня за талию:

— Чего тебе налить, Маруся?

Я терпеть не могу, когда он так меня зовёт, и он это знает. Видимо, не может отказать себе в удовольствии немного меня поддеть. Я бы могла ответить ему, но, после того, что случилось несколько минут назад на танцполе, я ещё не пришла в себя, и — да... Я, наверно, действительно, выпью.

Один шот спустя напротив меня плюхается на диван Инна:

— Ты куда пропала? Я там с таким парнем познакомилась — улёт. Видела, как я с ним танцевала?

Я качаю головой:

- До меня какой-то неадекват докопался. Еле отбилась.

Инна делает круглые глаза:

— Серьезно? Охренеть. Выпьем?

— Я уже. Только что. С Сергеем.

Инна переводит взгляд за мою спину — там, в окружении своих «парней», и девчонок из моего агентства, стоит мой муж.

— Повезло тебе, Машка. Классного мужика отхватила. Умный, красивый.

Наполняет свою стопку, подносит ее к губам.

— Богатый, в конце концов! Упаковал тебя по полной...

Да, Сергей действительно упаковал меня так, что дышать трудно. Машина, шикарная квартира, загородный дом, бизнес. Дочь. У меня есть все, что нужно для того, чтобы чувствовать себя счастливой. Вот только у меня нет себя… Я смотрю, как Сергей что-то говорит Вике, и она смеется ему в ответ. Он, действительно, красивый мужик. И, он меня любит. По крайней мере, так он говорит. А я? Мне кажется, я уже давно ничего не чувствую. Алкоголь обостряет ощущение пустоты и бессмысленности всего, что сейчас происходит вокруг меня — что, вообще, я тут забыла?

Инна снова наполняет наши стопки:

— Ты, Маш, все правильно сделала. Молодец. Мне тоже надо было… В свое время.

Я понимаю, о чем она говорит. Да, со стороны все выглядит как живая иллюстрация к выражению «жизнь удалась». Вот только знала бы она, что я чувствую на самом деле. Я поднимаюсь, беру сумочку:

— Я отойду ненадолго?

Инна смеется:

— Только ненадолго! Я жду тебя!

Я подхожу к Сергею, коротко целую его в висок в ответ на его вопросительный взгляд:

— Я на минутку.

Спускаюсь по лестнице, минуя танцпол и гардероб, прохожу зеркальный коридор, отражаясь в, как мне кажется, сотнях зеркал — да, меня уже накрыло. В женском туалете долго стою перед зеркалом, рассматривая свое лицо. Кто я такая? Маша, девочка, которая выиграла красивую жизнь в ебучую лотерею…

— Тише, не так сильно… Тань…

Я оглядываюсь. Дверь одной из кабинок приоткрыта, и я немного отклоняюсь назад, заглядывая в широкую щель. Сначала я вижу светлый затылок, длинные волосы падают на спину, открывая острые плечи и тонкие бретельки черного топа, а потом… Она стоит перед ним на коленях, и он прижимает ее голову к своим бедрам. Я делаю шаг к двери — нет, не может быть… Я не хочу этого видеть, но, все равно, я смотрю, как Таня сосет его член, он придерживает ее голову одной рукой, а второй упирается в стену кабинки, его светлые волосы свешиваются ему на глаза, он поднимает лицо и встречается со мной взглядом. Я подношу руку ко рту — сдерживаю непроизвольный стон, а он молча смотрит на меня, и его глаза — я помню их цвет, но сейчас они совсем черные, глубокие, меня бросает в жар, в холод… Таня отстраняется от него:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Даня, тебе хорошо? Ты скоро?..

Я делаю несколько шагов назад, выскакиваю из туалета, хлопнув дверью, быстрым шагом миную зеркальный коридор, в голове стучит, перед глазами стоит его лицо, его пальцы в Таниных волосах, его взгляд, такой… Я вспоминаю, как он целовал меня в студии вчера ночью — просто прикасаясь своими губами к моим, как смотрел на меня до этого. «Поцелуй меня». Мне становится нехорошо.

В темноте випки мы с Инной допиваем бутылку на двоих. Радик с Антоном уезжают, и мне кажется, что девчонок тоже становится в два раза меньше. Это немного беспокоит меня, в конце концов они — просто молодые дурочки… Я заталкиваю свое беспокойство поглубже, сейчас я не хочу об этом думать. Может, потом? И вообще, чего это я? Разве Таня похожа на дуру? Нет. А вот я — очень даже. Запала на ее парня. Блять… Сергей держит меня за руку:

— Марусь, ну ты вообще… Поехали может уже, а?

— Да, давай. Хочу домой.

Мне больше нечего тут делать, я и так увидела больше, чем мне было нужно. Инна остается на диванах в обнимку с каким-то парнем, я замечаю пару наших красавиц на танцполе, у бара стоит Андрей — еще один друг моего мужа, разговаривает с кем-то… В гардеробе Сергей помогает мне надеть пальто, распахивает передо мной дверцу такси бизнес-класса, я падаю на задние, проводив взглядом свой авто, припаркованный около входа. Придется завтра за ним вернуться… Шарю глазами по стоянке — где его байк?

— Кого ты там высматриваешь?

— Да так… Просто.

***

Дома нас встречает Оксана, Ника уже давно спит. Мы проходим в спальню, я падаю на широкую кровать, Сергей снимает рубашку, расстегивает брюки, ложится рядом со мной. Шумно дышит мне в шею, и его дыхание пахнет коньяком, который он пил в клубе. Я легонько отталкиваю его.

— Сереж, ну не сейчас, я устала…

— А тебе ничего и не надо делать, Марусь… Я все сам сделаю.

Он стягивает с меня узкие джинсы, расстегивает топ, возится с лямками лифчика. Я лежу, закрыв глаза, и думаю о том, как мне пережить эту ночь. Сергей завелся, и так просто не отстанет. Уж я-то знаю. Знаю, какой он…

— Ну пожалуйста, давай не сейчас, давай утром.

Он останавливается.

— Тебе что, трудно?! Я не прошу тебя что-то делать. Просто… Блять, Мария. Ладно. Ты все равно испортила мне весь настрой.

Он садится на край кровати, и я рассматриваю его голую спину. Мне становится стыдно. Действительно, что это я? Он — мой муж, и он просто хочет получить то, про принадлежит ему по праву. Он просто хочет получить тело, за которое он платит. Мое тело.

Я сажусь с ним рядом, а потом сползаю с кровати на пол, и встаю перед ним на колени. Его ширинка расстегнута, и я осторожно ползу ладонью за пояс его боксеров. Сергей откидывается назад, я достаю его член, обхватываю его губами и сосу его, пока он не становится твердым. Вот, что ему нужно. Послушание. Покорность. Подчинение. Я — просто красивая кукла, и я себя такой и чувствую. Силиконовая шлюха с пластмассовой вагиной. Манекен для трахания, который можно…

— Да, так хорошо, продолжай…

И я продолжаю. Я знаю, как сделать ему приятно. Знаю, что ему нравится, знаю, когда остановиться, а когда, наоборот, ускориться. Я знаю, что сейчас он сделает. Он запускает пальцы мне в волосы, прижимая мое лицо к своему паху. Прямо, как… В голове вспыхивает картинка — пальцы Данила в светлых Таниных волосах, его глаза, пряди его волос, свесившиеся на его лицо. Я вспоминаю, как он смотрел на меня, когда Таня отсасывала ему, и у меня сводит живот. В голове стучит, в ушах шум. Я представляю себя на ее месте, это я сейчас сосу его член, это он сейчас здесь, со мной, и, если я подниму взгляд, я увижу его лицо…

— Да… Охуенно… Я уже готов, иди сюда.

Потревоженные его голосом, мои фантазии растворяются в кондиционированном воздухе нашей спальни. Все детали происходящего — логотип известного бренда на широкой резинке его трусов, белые до боли в глазах простыни, моя ладонь с ярким маникюром, обхватившая его член, запах его парфюма — все эти мелочи возвращают меня к реальности, где нет того, с кем я хотела бы сейчас быть. Я снимаю кружевные трусики, сажусь сверху на Сергея, он кладет ладони мне на бедра, я трахаю его, просто поднимаюсь и опускаюсь на его член, снова, и снова, и снова… Если выключить голову — это можно делать часами. Если выключить чувства — бесконечно. Я просто делаю это, а когда он, наконец, кончает — наклоняюсь к нему, целую его в губы и иду в ванную. Я — его жена, и я просто делаю то, что должна делать.

***

Конец шестой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #7

Утро наступает постепенно. Сначала это просто ощущения — тяжесть одеяла, тепло от пробивающегося сквозь тяжелые шторы солнечного блика на щеке. Потом — звуки. Уличный шум, приглушенный двухметровым стеклопакетом панорамного окна, чьи-то шаги в глубине квартиры, звук открывающейся двери. Я поднимаю голову от подушки:

— Привет, зайка.

Она стоит, чуть прищурившись, в своей любимой желтой пижаме, из которой она уже выросла, и длинные плющевые уши игрушечного кролика, которого она небрежно зажала под мышкой, волочатся за ней по полу.

— Доброе утро, мам.

Я сажусь в кровати, бретелька ночнушки падает с плеча, и я поспешно возвращаю ее на место. Когда я успела ее надеть? Я пытаюсь вспомнить, чем вообще закончился вчерашний вечер. А, ну да…

— Никусь, детка, а папа где?

Дочь забирается ко мне в кровать, лезет под одеяло, и я откидываюсь на подушки — сегодня суббота, можно валяться хоть до обеда. Да, этим я и займусь. Ника обнимает меня:

— Я вас вчера ждала, но вы все не приходили, и Оксана сказала, что если я лягу спать, то утро наступит быстрее, и тогда…

Я целую ее в нос.

— И что тогда?

— И тогда мама с папой будут дома.

— Ну, я-то точно дома, и я пока никуда не собираюсь. А папа здесь?

Малышка моя картинно вздыхает.

— Неа… Папа уехал. Сказал, что у него дела. И еще, сказал, чтобы не мешала тебе спать. Но я так соскучилась по тебе…

— Я тоже соскучилась. Сегодня мы с тобой целый день будем вместе, да? Чем хочешь заняться?

Мы завтракаем за просмотром мультфильмов — на широком плазменном экране герои популярного детского шоу в очередной раз спасают попавших в беду животных. Едим хлопья, сидя на ковре в гостиной прямо перед теликом. Ника вылавливает из большой миски с готовым завтраком только коричневые колечки, а я — только розовые. Я отпустила Оксану до понедельника, и эти два дня я планирую провести со своей маленькой принцессой. Так ее называет Сергей, и я с ним не спорю. Пусть будет принцессой, ведь я тоже когда-то себя ей считала.

Первая половина дня проходит в играх, и, уже ближе к обеду, я ловлю себя на мысли, что мой телефон подозрительно молчит. Кстати, а где он? Поиски не приводят к каким-либо результатом, поэтому я набираю себе с никуськиного — длинные гудки, предложение оставить голосовое. Звоню Сергею:

— Привет! Ты куда уехал?

— А, проснулась… У меня появились срочные дела. Ничего особенного, вечером буду дома.

— Ясно. А ты не знаешь, где может быть мой телефон?

Он смеется.

— Вспомнила. Ты вчера оставила его в клубе на столе, и я его забрал. Утром забыл отдать тебе — оставил в машине. Кстати, я ее пригнал. Утром съездил до клуба, и… В общем, если решите куда-то выбраться — тачка во дворе.

Я выглядываю в окно — точно, вон она. Не уверена, что сегодня я захочу сесть за руль, но вот телефон… Наверно, мне придется за ним спуститься. Ника увлеченно кормит свои игрушки остатками нашего завтрака, и я решаю, что вполне смогу оставить ее ненадолго. Ничего же не случится?

— Детка, я выйду на пять минут на улицу? Маме нужно кое-что забрать. Поиграй пока, а я быстро. Если будешь хорошо себя вести — я сделаю нам молочный коктейль. Договорились?

Ника отрывается от своего увлекательного занятия:

— А ты правда быстро?

— Да, моя хорошая.

— Можно мне будет тогда шоколадный?

Я накидываю на себя кофту, достаю из сумочки свой комплект ключей от тачки.

— Конечно можно, зайка.

Аккуратно прикрыв дверь, я быстрым шагом направляюсь к лифтам — хорошо, что хотя бы наша квартира располагается на комфортной для меня высоте. Наши четыре комнаты плюс гостиная с панорамным остеклением и терраса занимают весь пятый этаж, и лифт приедет через три, два, один…

Я выхожу из подъезда, проскочив мимо сидящего на скамейке парня, на ходу нажимаю кнопку разблокировки дверей, а потом… Потом я слышу свое имя.

— Маша.

Он снимает капюшон, и я вижу его лицо — немного бледное, наверно, вчерашняя ночь тоже дала о себе знать, но… Вот черт, а как же, тогда, выгляжу я?! Бутылка текилы с Инной на двоих, возвращение домой под утро, секс, подъем из постели после полудня, наспех собранные волосы и домашняя кофта на пижаму — сейчас я сама не хотела бы видеть себя даже в зеркале, а уж появиться в таком виде перед ним… Закон подлости в действии. И кстати, а почему он тут?!

— Данил, а что ты здесь делаешь?!

— Музыку слушаю.

Он стягивает с головы здоровенные черные наушники — сейчас все в таких гоняют. Я прячу руки в рукава:

— Ага, ясно. А дальше что?

Данил улыбается, и эта улыбка — такая искренняя, почти детская, обезоруживающая — заставляет меня почувствовать себя дурой. А кто я еще? Стою тут, и пялюсь на него, как…

— Я не знаю. Я просто хотел тебя увидеть. Таня как-то была у тебя в гостях, и я понял, где ты живешь. Тут такой дом один. Ну и я знал, что…

— Тебе не стоило приходить сюда.

Это просто еще одна игра для него. Он узнал, где я живу, пришел сюда, сидит тут, слушает музыку. Я начинаю психовать — а как еще быть, если мне страшно потерять контроль? Потому что, даже сейчас, я зависла тут с ним, и мне уже похер на телефон, за которым я сюда спустилась, на ребенка, который сейчас ждет меня дома. Я кидаю быстрый взгляд на наши окна. Нет, на Нику не похер.

— Данил, я не знаю, что ты хочешь мне этим сказать, но мне надо идти. У меня дома дочь осталась одна, а еще... Слушай, давай пообщаемся в понедельник в офисе?

Я иду к машине, и он преследует меня.

— Маша, я сам не знаю, зачем я тут. Я проснулся сегодня, и сразу подумал о тебе. Вот и все. Остальное было несложно… Я спросил у Тани…

Я зажмуриваюсь. «Я спросил у Тани». Получается, он проснулся сегодня у нее, а подумал обо мне. Заебись. Он, вообще, нормальный? Я шарю взглядом по салону — куда Сергей положил мой телефон?! Данил продолжает, и от того, что он говорит, мне становится нехорошо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вчера я не сказал тебе про твои фотки. Знаешь, они охуенные. Ты — охуенная…

Вот же он, в двери. Я беру телефон дрожащими руками, хлопаю дверью авто, он стоит близко, так близко, что волоски на моих руках встают дыбом. Маша, возьми себя в руки!

Я спасаюсь бегством — всего десять метров, и стеклянная дверь подъезда отделит меня от этого безумия. От этого, расползающегося по груди сладкого душного комка, так похожего на счастье. Сердце бьется где-то в горле, когда он ловит меня за руку:

— Маша! Подожди! То, что было, вчера, в клубе — это просто… Тане иногда сносит крышу.

— Данил, не надо. Пожалуйста, не надо.

Я промахиваюсь ключом, один раз, второй, наконец, лампочка на замке загорается, и я тяну на себя холодную металлическую ручку двери.

— Маш, у меня такое в первый раз...

Я оставляю Данила и его голос за прозрачной перегородкой — «два сантиметра матового стекла, полная звукоизоляция, безопасность и комфорт жильцов у нас на первом месте». Не оборачиваясь, забегаю в лифт, и, когда его двери закрываются, я прислоняюсь лбом к зеркальной стенке и закрываю глаза. «Я хотел тебя увидеть». «Ты охуенная». «У меня такое в первый раз». У меня тоже…

Ника даже не заметила моего отсутствия — для нее прошло всего несколько минут, а я… Вместо меня вернулась совсем не та Маша, которая выходила из квартиры пять минут назад. Я кладу ключи на столик около входа и смотрю на свое отражение в зеркале в прихожей. «Ты охуенная». Что, правда?

***

Сергей возвращается уже под вечер, подхватывает на руки выскочившую ему навстречу дочь, оставляет легкий мазок поцелуя на моей щеке:

— Чем занимались весь день? Не скучали без меня?

Нет, я не скучала. Более того, мне было, о чем подумать. Я достаю из холодильника ужин — Оксана приготовила еще утром, ставлю на стол тарелки, протираю высокие бокалы — Сергей привез мое любимое белое сухое. Утром я бы и смотреть не стала на алкоголь, но сейчас, после того, что было днем, мне нужно расслабиться. Нужно переключиться.

— Куда ты так рано уехал? Что за срочные дела в субботу?

Я стараюсь отвлечь себя непринужденным разговором — отчаянная попытка вернуться в настоящее. В настоящее, где мы все сидим за столом, в большой и светлой комнате с высоким белым потолком, небо за окном падает в ультрамариновые сумерки, в доме напротив один за другим загораются квадраты света — вечер наконец-то сменяет день. Сергей откупоривает бутылку, и я смотрю, как светло-янтарная жидкость наполняет стаканы.

— Дела важные появились. Можно было отложить, но я решил, что лучше сделать все сегодня. Тем более, ты так крепко спала.

Он делает паузу.

— После вчерашнего.

Он смотрит на меня через стол, и я не могу понять, о чем он думает. За все эти десять лет у меня так и не получилось разобраться — что это за человек, мой муж. Отец моей дочери.

— И я понял, что все равно никуда ты раньше обеда не поедешь. Поэтому я вызвал такси…

Он протягивает мне мой бокал, и я послушно обхватываю холодное стекло пальцами.

— …сгонял до клуба, забрал твою тачку и пригнал ее сюда.

— Спасибо, Сереж…

— А потом уже поехал в офис.

— Ясно.

Никуська размазывает ужин по тарелке — у нее явно нет аппетита, и вообще… Она уже клюет носом. Еще бы, я — не Оксана, я не соблюдаю режим. Я, вообще, сегодня отсутствую. После ужина Сергей идет укладывать свою принцессу, а я наливаю себе второй бокал. Сажусь на широкий подоконник, положив подбородок на колени. Небо на западе еще мажет горизонт синевой, а здесь, над нашим двором уже зажигаются звезды. Одна, вторая, третья… Внутри меня разливается тепло, и я чувствую себя так, как будто сегодня вдруг исполнилось давно загаданное желание. Такое, о котором ты уже сама забыла, а оно… Мой телефон тихо вибрирует на столе, и я неохотно покидаю свой уютный уголок. На кухне тихо, только ровный голос мужа доносится из детской — Сергей читает Нике сказку.

Сообщение от него. Я открываю чат, ставлю бокал на столешницу — пальцы дрожат. Листаю ленту вниз — фото, фото, фото… Он прислал мне мои фотографии. Я не смотрю на них, я перечитываю то, что он написал после. «Я же говорил, ты охуенная.» Смайлик сердечко. Охуенная.

Делаю несколько мелких глотков, а потом залпом допиваю бокал. Он пишет что-то еще, но я выключаю телефон, отключаю звук и убираю предательски вибрирующий кусок пластика в карман пижамы. На кухню заходит Сергей.

— Быстро уснула. Наверно, днем не спала?

Берет мой бокал и снова его наполняет. Похоже, сегодня у меня опять будет веселая ночь…

— Да, мы весь день играли, и я забыла ее уложить. И встала она поздно… Зато, видишь, еще нет девяти, а она уже спит.

Он подходит ко мне, близко, и от запаха его парфюма у меня кружится голова. Или, это от вина? Мы стукаемся бокалами. Сергей кладет ладонь мне на талию, притягивая к себе:

— Как ты сегодня? Пришла в себя? Повторим то, что было вчера? Мне понравилось… Почаще бы так.

Я легонько отстраняюсь. Нет, я не против, просто, я хотела у него еще кое-что спросить.

— Сереж, а насчет девочек… Мне показалось, что Вика вчера… Что она уехала с кем-то из твоих ребят. Ну, из клуба. Так ведь не должно быть?

Теперь уже он делает шаг назад, присаживается на краешек стола, не отводя глаз от моего лица, делает глоток. И его лицо… Я снова не могу понять, о чем он думает, и, кажется, я уже жалею о том, что начала этот разговор.

— Марусь, ну я ничего такого не видел. Но, даже если и так — девочки уже взрослые, восемнадцать им есть? Есть. Что такого?

— Такого? Андрей, вообще, женат. Ну и… Сереж, ты же несерьезно? Они — еще молодые, глупые. И выпили может лишнего вчера. Я бы не хотела, чтобы…

— Чтобы что? Слушай, не накручивай. Может, просто он ее проводить вышел, в такси посадить. А насчет того, кто вчера выпил лишнего… Не хочется показывать пальцем. И вообще… Я знаю, что у тебя там свое модельное прошлое. Может, вы занимались такими вещами? Может, я чего не знаю про тебя, Марусь?

А вот теперь я вижу. Вижу, что, несмотря на нотки раздражения, на самом деле ему весело. Ему смешно. А еще, я вижу в его глазах похоть. Возбуждение охотника, загнавшего добычу в угол. Давай, Маша, покажи ему свои зубки — его это еще больше распалит.

— Иди ты…

Он ставит бокал на стол.

— Нет, это ты иди сюда.

Я подхожу к нему, и он притягивает меня к себе, положив руки мне на задницу. Оглаживает бедра, сжимая их ладонями. Утыкается лицом мне в шею, царапая щетиной нежную кожу. Дышит в ухо:

— Хочу тебя. Прямо здесь.

Я стягиваю тонкую майку через голову, и он берет в рот мой сосок. Слегка прикусывает его.

— Ой… Сереж, не надо так…

Он не слушает меня, он тоже знает, что мне нравится. Что я люблю на самом деле. Я стягиваю с себя пижамные штаны, шелковая ткань легко соскальзывает вниз, что-то в кармане глухо стукается об пол — мой телефон. Сергей кладет меня животом на стол, прижимается ко мне сзади. Я чувствую, как его член трется об меня, когда он вставляет в меня свои пальцы. Я вцепляюсь в столешницу, прикусив губу.

— Хорошая моя… Мокрая…

Да, я люблю жесткий секс. Мне нравится его грубость — не настоящая, нет, но эти игры меня возбуждают. Я еложу грудью по столу, соски трутся об холодную поверхность, он трахает меня сзади — пальцами, потом вытаскивает их…

— Хочешь меня?

Я зажмуриваюсь. Его глаза. Его пальцы, сжимающие корпус камеры. Пальцы, лежащие на Танином затылке, его волосы, упавшие на его лицо. «Ты охуенная.»

— Да, хочу… Хочу.

Он шлепает меня, несильно, но все внутри меня сжимается от предвкушения следующего удара.

— Еще раз. Скажи это…

— Я хочу тебя…

Он наваливается на меня, прижав меня к столешнице, притянув меня к себе за бедра, его пах бьет меня по заднице, я хватаю ртом воздух — кажется, я опрокинула бокал, и все вокруг меня пахнет цветами, пахнет солнцем, пахнет морем, руки скользят по мокрому столу, Сергей приподнимает меня за волосы, засунув мне в рот свои пальцы — тоже мокрые. Я закрываю глаза, в голове крутятся слова: «поцелуй меня». Если бы это сейчас был он... Я бы сказала ему — посмотри на меня еще раз. Посмотри на меня так, как никто никогда не смотрел до этого. Скажи мне, что я охуенная. Скажи мне, что я охуенная. Скажи мне, что я… Я до боли прикусываю губу, подавив превратившийся в жалкое поскуливание стон. Сергей поднимает меня, сажает на стол, я обхватываю его за шею, он трахает меня, а я смотрю через его плечо на мои, валяющиеся на полу штаны, и когда телефон в их кармане начинает вибрировать — я кончаю.

Мы лежим в постели, обнявшись, и Сергей нежно целует меня в макушку.

— Марусь… Если ты действительно переживаешь за девочек — это зря. Они просто куклы. Красивые, молодые, да… Но никто не воспринимает их всерьез. Просто с ними приятно потусить, побухать в клубе. Мои друзья — семейные… Им это не надо.

Если честно, я не верю ему. Я закрываю глаза, потому что сейчас я не хочу его видеть.

— Я — такая же кукла.

— Нет, ты не такая.

— Такая же, только постарше.

***

«Маша, прости, я не хотел тебя напугать». «Маша, ответь». «Я идиот». «Мне просто нужно было тебя увидеть». «Ответь хоть что-нибудь». «Ну и похер». Стикеры. Куча стикеров. Его сообщения, мои фотки — когда он успел столько наснимать? Я удаляю их одну за другой, стираю все, что он мне написал, потом просто удаляю всю историю чата нахрен. Заблокировать? Нет, это слишком.

Завтра, в офисе, я увижу его, и скажу ему, что все, что он говорит, делает или собирается сделать — не имеет смысла. Эта его игра, в которую он пытается меня втянуть — не имеет смысла. Более того, она опасна. Он просто пока не понимает этого, он — молодой красивый парень, который привык получать то, что ему нравится, так? А я… Я заплатила высокую цену, чтобы иметь то, что я имею сейчас.

Я раздраженно кидаю телефон на кресло. Маша, не ври самой себе. Помнишь, что было вчера? Щеки вспыхивают огнем, и я делаю глубокий вдох. Вчера. Вчера были просто фантазии. И точка.

Стоя у зеркала, рассматриваю свое лицо. Да, наверно, я красивая — я всегда нравилась парням, и Сергей… Как долго он меня добивался. Ухаживал, заваливал подарками, цветами — девчонки в агентстве пищали от зависти. Но это не самое главное. Я обязана ему, потому что тогда, десять лет назад, Сергей спас жизнь одному, очень дорогому мне человеку. Моему брату. И что бы я не сделала, я никогда…

Телефон в кресле разрывается звонком. Я вздрагиваю. Инна.

— Машуль, привет! Угадай, какие у меня сегодня новости?

— Привет… И какие новости могут быть в воскресенье? Плохие? Очень плохие?!

— Ну, ты как всегда. Новости отличные. Помнишь парня, с которым я познакомилась позавчера в клубе? Высокий такой, брюнет. Ну? Помнишь?

Я закрываю глаза. Парень. Брюнет. Сидел с Инной на диване, кажется, когда мы уходили.

— Нет, не помню. Не уверена…

— Неважно! Слу-у-ушай…

Я ставлю на громкую — разговор, судя по всему, а особенно по восторженным интонациям моей подруги, и по совместительству, помощницы, предстоит долгий. Хорошо, что Сергей увез Нику на танцы — сейчас начнутся такие подробности, что у него уши бы свернулись.

— Давай. Я готова.

— Значит так. Потом, после клуба мы поехали с ним в другое место. Не буду вдаваться в детали, там что-то типа частной вечеринки, и…

— Ну охренеть! То есть, ты только с ним познакомилась, и сразу поехала непонятно куда.

— Да нет! Ну, то есть да, но… Ты слушать-то будешь?!

— Да слушаю я, слушаю…

Рассеяно завариваю себе чай. Что это с ней? Инна, конечно, женщина эмоциональная, но сейчас… Ее голос разносится по кухне в формате 4Д — ну просто эффект полного присутствия.

— И вот на этой вечеринке, знакомится со мной такой, значит мужик, примерно пятьдесят плюс. По-русски говорит не очень, короче — иностранец. Ну все, думаю, сейчас опять начнутся беспонтовые подкаты про русских красавиц, и прочая херотень. Ну, и не ошиблась, конечно, в принципе, но…

— Боже мой, Инна! Давай уже к сути. Че за мужик? Какой-то известный что ли?

— Да! То есть, ты его, конечно не знаешь. И я не знала, пока мне про него не рассказали. В общем, у него модельное агентство. Точнее, сеть. У них офисы в Азии, Европе, Америке. И сейчас они в России будут офис открывать. Ну, ясное дело, в Москве. Но это неважно, потому что девочек они будут по всей стране искать, ну и увозить по контракту, тоже… Прикинь! Токио, Майами, Милан. Я там знатно охуела от его рассказов. Ты понимаешь, да, к чему я?

Конечно, я понимаю. Отправить наших девочек работать по контракту в Европу — это совсем другой уровень. И деньги другие. И наши проценты — соответственно. А девочки у нас — закачаешься. Вот, взять хотя бы Вику с Никой. Инна словно читает мои мысли:

— Мы им наших Нику с Викторией продадим, будут, как эти… Сестры Комаровы! Девчонки знаменитыми станут, ну? Только представь, Маша…

Она продолжает, но я ее уже не слушаю. У нас же новенькие только что выпустились. И Данил сделал им отличные тесты. Данил. Черт… Только я перестала думать о нем. Так, ладно, что там? Ника и Вика. Наши самые популярные модели — сестры-близнецы. Правда, Ника в последнее время как-то стала пропадать. Кастинги пропускает. И позавчера на показ, кажется, пришла под чем-то… Инна заметила, а я в тот день думала совсем о другом. Так, стоп. Стоп.

— Инна, я все поняла. Что нужно от меня? Девочек новеньких мы отсняли. У основного состава портфолио есть. Давай на кастинг его позовем. Или кто там у него представитель?

— Маша, уже! Уже позвала. Мне напишет его помощник, в понедельник, назначит день. У девочек фото есть, да, я видела. Кстати, фотограф новый, Данил, так? Охуительно снимает. Пусть он основному составу портфолио обновит. Да ведь, Маш?

У меня начинает болеть голова. Я понимаю ее восторги по поводу открывающихся перед нами перспектив, но… Это все можно обсудить завтра в офисе. И фотки отобрать. И назначить съемки, если нужно. И с Данилом решить вопрос. Тем более, что даже Инна в восторге от его работы.

— Инна, давай завтра это все обсудим, хорошо? Мне надо все обдумать.

— Да что тут думать, Маш? Делать надо! Сергей тебя совсем разбаловал… Где твой азарт, ну?

Тут она права. Я просто сижу на жопе ровно, потому что стул слишком мягкий. Зачем куда-то пересаживаться, если и так все заебись?

— Хорошо, мы все сделаем. Только завтра, ладно? Давай завтра?

— Ладно. Давай, увидимся в офисе, пока!

Она отключается, а я думаю о том, что… Завтра надо будет договориться с Данилом о сьемке. Написать ему сейчас? Я кидаю взгляд на часы — восемь вечера. Уже поздно. У него могут быть дела. Да блин, какие дела, он, наверно, сейчас с Таней! Мчится на мотике с ней по вечернему городу, и она обнимает его сзади, прижавшись грудью к его спине. Я снова вспоминаю сцену в туалете клуба, и меня бросает в жар. Похер! Напишу ему сейчас. Это деловое сообщение. Я — можно сказать его начальница. И он нужен мне завтра с утра в офисе.

Открываю чат — наша история переписки девственно чиста. Я набираю ему сообщение: «Данил, привет. Пожалуйста, будь завтра в офисе в одиннадцать. У нас будут незапланированные съемки на неделе. Возможно, даже завтра. Спасибо».

Отправлено. Не прочитано. Хотя, стоп. Прочитал. Пишет ответ. Я кладу телефон на стол, не отрываясь, смотрю на светящийся дисплей. Приходит ответ от него: «Я видел вас вчера. Это пиздец».

***

Конец седьмой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #8

— Девчонки, ну что, как настрой?

Инна уже собрала наших красавиц в офисе, и сейчас обкатывает на них мотивационную речь, которую она, конечно же отработала еще вчера. Наш основной состав выглядит оживленно — любая из тех, кто работает моделью достаточно долго, начинает задумываться о том, почему же, вашу мать, весь мир до сих пор не у ее ног. Похоже, это тот самый шанс, которого многие ждут годами — получить контракт на работу за границей. Ух. Как там вчера Инна говорила — Токио, Майами, Милан? Будь я моложе лет на десять, тоже бы сейчас писалась кипятком от такой возможности. Я улыбаюсь, глядя на своих нимф. Почему нет? Каждая из них заслуживает того, чтобы ее мечта сбылась.

— Мария, а когда у нас будет кастинг? Инна сказала, что на этой неделе. Я надеюсь, что не завтра?!

Виктория нервно переступает с ноги на ногу. Светка насмешливо морщит нос:

— А то что? За два дня все равно похудеть не успеешь.

Девчонки смеются, все, кроме Наташи — это ее Инна постоянно ругает за объемы и вес. Я понимаю ее, обидно будет, если тебя не пригласят в мировую столицу моды из-за двух лишних сантиметров на талии… А Светка, конечно, сучка та еще. Хотя, есть у нас кадр почище нее.

— Вика, а где сестра твоя, где Ника? Ее кастинги больше не интересуют?

Виктория — умная девочка. Одна из наших лучший моделей. Она и ее сестра Ника с нами с самого начала, и девчонок этих постоянно пытаются от нас переманить конкуренты. Вот только эти самые конкуренты не знают, что сходство у сестер только внешнее, а характер… С Никой всегда какие-то проблемы.

— Она приедет, просто позже. У нее… Дела.

— Ну так проследи, чтобы на этой неделе она снова не пропала куда-нибудь. У вас с ней реально высокие шансы получить контракт.

Это Инна включила воспитателя. Ну что же, это ее работа. Девчонки переминаются с ноги на ногу, и я с улыбкой рассматриваю их. Таня сегодня какая-то тихая. И от Данила нет сообщений. Кстати, сколько времени? Я же просила его приехать хотя бы к одиннадцати.

— Девочки, мне нужно уехать, а Инна расскажет, когда пройдет кастинг, и кому из вас необходимо будет снять новые тесты. Виктории и Нике точно надо. Причем вместе. И все это нужно сделать сегодня или завтра. Таня, зайди еще ко мне на минутку, пожалуйста.

Я захожу в свой офис и сажусь в кресло — Таня устраивается напротив. Она, действительно, какая-то бледная. Не выспалась? Тусовалась все выходные?

— Тань, я знаю, что так не делается, но Данил не отвечает на мои сообщения. Я просила его приехать сегодня, чтобы обсудить тесты для девочек. Конечно, я не должна решать этот вопрос через тебя, но… Так, наверно, будет быстрее, ты ведь видишь, какая у нас ситуация. У него все в порядке?

— Я не знаю…

— В смысле?..

Таня разворачивается к окну, стирает слёзы тыльной стороной ладони. Похоже, всё‑таки поссорились. Мне её жаль, и одновременно злость берёт — выбрал же момент, свалил именно сейчас, когда он нам нужен. Я вспоминаю его слова, которые он сказал мне тогда, у подъезда моего дома, и начинаю думать, что все эти события взаимосвязаны. Таня шмыгает носом:

— Я не знаю, где он. Вчера днем он куда-то укатил, и даже не сказал, куда. Мы хотели выходные вместе провести, а в итоге, он два дня где-то пропадал, а вчера появился ненадолго, забрал свою камеру, и уехал. На своем, мать его, сраном байке!

Вот как. Вчера вечером я получила от него сообщение, и после этого он пропал. С одной стороны — получается, что я как будто все-таки замешана в этом дурацком треугольнике, и от этого как-то приятно ноет в груди. С другой — нам нужен фотограф, и он нужен нам сегодня! В крайнем случае — завтра. Я листаю список контактов. Где же он. Ага, вот.

— Таня, давай без трагедии. Все будет хорошо. Данил — парень молодой, может, что-то произошло. Я найду другого фотографа на завтрашние съемки. Но, вообще, он мне понравился.

Таня вскидывает на меня встревоженный взгляд. Я продолжаю.

— Он действительно хорошо снимает, и мы обсудим с ним наше дальнейшее сотрудничество, когда он появится. Я надеюсь, он не слишком часто так поступает. Все-таки, у него перед нами обязательства…

Боже мой, что я несу. «Он мне понравился». Да я же думала о нем, тогда, вечером, когда была со своим мужем! Таня, часто моргая, пялится в окно, а я открываю телефон и перечитываю его сообщение: «Я видел вас вчера». Блин, да о чем это он?

— Ладно, Тань, иди. Там, я вижу, Инна уже инструктаж проводит. Я разберусь.

— Хорошо. Спасибо, Мария…

Аккуратно закрывает за собой дверь, оставляя меня наедине со своими мыслями. Я звоню Стасу — мы когда-то давно работали с ним. Не самый лучший вариант, но что делать. Самый лучший — укатил вчера в ночь на своем японском звере, и что-то подсказывает мне, что я еще вернусь к этому вопросу. Но не сейчас.

Сейчас я назначаю съемку девочек из основного состава на завтра. Виктория и Ника — вместе, последние. Стас уже работал с моими девочкам, знает их, так что все у них получится. А вот насчет Данила… Я кручу в руках телефон. Открываю мессенджер. На его аватарке — фигура на черном байке. Поглаживаю пальцами дисплей. Набираю: «Данил, что-то случилось?». Удалить для всех. Снова пишу. «Данил, ты нужен в агентстве. У нас съемки!». Удаляю. Нужен в агентстве. Какой бред. А может, Маша, он нужен тебе? Я зажмуриваюсь, и мотаю головой. Довольно с меня. Пишу: «Сообщи, когда ты сможешь выйти на работу. Пожалуйста.» Отправлено. Дверь открывается, я слышу обрывки девчачьих разговоров, смех, у кого-то звонит телефон, а потом напротив меня падает в кресло, где только что сидела Таня, моя помощница, моя правая рука и подруга по глянцевому цеху. Инна. Бросает на стол телефон, рядом с моим.

— Ну что, Машуль. Час икс назначен. Позвонил мне мой Серджио, назначил кастинг на завтра. Прямо с утра. У него времени мало, он улетает послезавтра. Я девчонкам все сказала уже. Завтра утром, в студии, все, как всегда. С фотками, на каблуках, голодные и злые. От злости, знаешь, как глаза горят?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она смеется, а я смотрю на свой телефон. Там, под моим сообщением, загораются две зеленые галочки.

— Ты со Стасом договорилась? Нику-Вику снимаем?

Он что-то пишет. Я не могу разобрать слова, но их много. Очень много. Я медленно поднимаю на Инну взгляд — она даже не смотрит на меня. Пялится на свои ногти. Ну что же, отлично. Я переворачиваю свой телефон дисплеем вниз.

— Хорошо, Инна. Сегодня съемка, завтра кастинг. Это, конечно, очень быстро…

— Подруга, это просто заебись. Сегодня съемка, завтра кастинг, а в среду мы с тобой пьем шампанское. Мне кажется, отличный план.

Я все не могу отвести взгляд от своего телефона.

— Да, план супер. Инна, Стас сегодня сможет девочек отснять после пяти часов. Поедешь с ними в студию, проконтролируешь? Завтра на кастинге увидимся.

— Не вопрос. У Стаса в пять. Всех из основного снимаем?

— Да. Всех.

Я встаю, беру сумку, сгребаю со стола телефон. Инна тоже поднимается, и мы вместе выходим навстречу возбужденно галдящим девочкам. Не знаю, что Инна им наобещала, но глаза у них, действительно, горят.

— Девочки, встретимся завтра на кастинге. Инна вам все рассказала, но вы и сами все знаете. С чистой головой, макияж нюд, либо без макияжа, туфли, облегающая одежда. Ложитесь сегодня пораньше, отдохните. И не волнуйтесь. Вы все — красавицы. До завтра!

Меня провожает нестройный хор — все равно они будут волноваться, я точно знаю. Но это будет завтра, а вот я… Я волнуюсь прямо сейчас. Что он мне написал? Что вообще происходит?! Я спускаюсь на лифте вниз, и закрыв глаза, прокручиваю перед глазами события нескольких последних дней. Встреча в лобби. Поцелуй в студии. То, как он спас меня от пьяного мужика в клубе. Он и Таня в туалете. То, что он сказал мне, когда я вышла к своей машине позавчера. То, что он написал мне вчера. И то, что он пишет мне прямо сейчас.

Я сажусь на водительское, достаю телефон. Кидаю сумку на заднее. Долго смотрю на матовый дисплей, прежде чем провести по нему пальцем. Пароль. Месенджер. Наш чат. Я не сразу понимаю смысл прочитанного, и поэтому перечитываю его сообщение несколько раз.

«Я смотрел, как твой муж трахает тебя на этом долбаном столе. С улицы всё видно, если у тебя есть нужный объектив. Я вечером снова приехал к твоему дому, хуй знает, зачем. Я всё видел. Мне самому от этого херово».

«Я смотрел, как твой муж трахает тебя». В голове стучит, лицо горит от прилившей к нему крови. Это невозможно, ведь правда?! Как много можно увидеть с улицы, даже если у тебя есть специальный объектив? Четвертый этаж… Наши огромные, в пол, окна. Окна, около которых стоит… Черт. Я закрываю глаза и вспоминаю, как Сергей разложил меня на этой чертовой столешнице. А если он сделал фото?! Если он не просто смотрел?! Нет-нет-нет. Я судорожно листаю ленту сообщений вниз.

«Я сидел внизу и просто пялился на вас, как дебил. Потом завёл байк, умчал к Тане, выебал её — и стало только хуже. Это просто пиздец. Я хочу тебя».

Телефон летит на сиденье, я закрываю лицо ладонями — хочется впиться ногтями в кожу, чтобы не захлебнуться этим липким кайфом. Стыдно и страшно — да, но так сладко, что щёки горят. «Я хочу тебя. Мне херово.» Мне самой херово. Мне охуенно. Все сразу. Маша…

Я завожу тачку. Двадцать минут до дома — провал в памяти, белый шум в ушах. Я распахиваю дверь и обнимаю выскочившее мне навстречу маленькое растрёпанное чудо. Вот что мне нужно сейчас. Моя дочь. Мой дом. То, что держит меня здесь, не даёт окончательно стать той Машей, которая тоже хочет… Хочет его. Я опускаю лицо в растрёпанные Никины волосы, и её запах — любимый, родной, сладкий запах детской макушки — наконец вытаскивает меня из этого психоза.

— Мама, я так хотела, чтобы сегодня ты пришла пораньше, и ты пришла!

Из кухни выходит Оксана. Я смотрю на неё и думаю, что мы все — я, Сергей, Ника, Оксана — кусочки мозаики, нужные детали одной очень красивой глянцевой картинки. Картинки-мечты. Мой кусочек в самом центре: вытащи меня — и всё развалится. Я долго и старательно собирала этот пазл: состоятельный муж, безумно любимая дочь, работа, от которой я когда-то кайфовала, идеальная няня, которая заботится о ребёнке лучше, чем я сама. Большой светлый дом. Деньги, которые можно тратить, не задумываясь. Так выглядит моя жизнь снаружи. А внутри я до сих пор не понимаю, как из юной свободной девчонки, мечтавшей стать художницей, я превратилась в нарядную бесчувственную Барби, которая учит других девчонок быть такими же, как она.

— Мы с Оксаной пекли блины, и я для тебя тоже… Испекла. Меня Оксана научила! Пойдем скорее чай пить!

Мы пьем чай, солнце заливает кухню, рисуя на столешнице большие ровные квадраты белого света, Оксана что-то рассказывает, кажется, о том, как они сегодня провели день после сада, а Никуська… Я протягиваю к ней руку:

— Смотри, что это у тебя тут?

Она послушно опускает лицо вниз, и я легонько щипаю ее за кончик носа.

— Попалась!

Мы смеемся, и я думаю о том, что даже то, что у меня есть она — это очень много. Это просто дохера как много.

***

Конец восьмой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #9

— Номер двенадцать, Качалова Светлана!

Света выходит на край студийного фона, слегка прищурившись от бьющего в глаза света. Поворачивается одним боком, другим, делает разворот, и застывает перед сидящими на диване людьми, от реакции которых сейчас зависит ее карьера. Серджио что-то негромко говорит своей помощнице, и так кивает мне:

— Да. Очень хорошо.

Я делаю Светлане знак, и она, просияв, удаляется в гримерку. Там ее ждут остальные девочки, те, кто сегодня прошел первый тур отбора. После того, как Серджио с Еленой удалятся — девчонки запишут короткие видео с рассказом о себе, мы отправим их Елене, и дальше… Дальше остается только ждать.

— Номер тринадцать, Баланюк Татьяна!

Таня проходит под свет софитов, и я отмечаю, какая она бледная сегодня. Губы тонкой полоской, глаза пустые. Я на секунду ловлю её взгляд и отвожу глаза первой. Смотрю на Елену — та едва заметно машет рукой: «мимо».

— Спасибо, Таня. Следующий номер — четырнадцать. Солодникова Наталья!

Таня уходит, и мне хочется пойти за ней, ободрить ее, сказать ей, что у нее еще будет шанс, и не один, но… Мне нужно оставаться здесь. Девочки в студии в ожидании выхода снимают селфи и записывают видео для соцсетей, и я слышу, как Инна шикает на них, требуя тишины. Виктория выходит под номером пятнадцать, и получив одобрение нашего иностранного компаньона, удаляется к остальным счастливицам. Я ищу глазами Нику. Где она?! Девчонки должны были выходить вместе…

Первый тур проходит Катерина, одна из выпускниц. Почти весь основной состав, за исключением Тани, и… Дверь приоткрывается, и в студию бочком протискивается Вероника. Я слышу ее громкий шепот:

— Девчонки, туфли есть у кого свободные? Кто уже прошел?

Она пробирается между сидящими на стульях моделями, и, даже отсюда я чувствую характерный запах. У кого-то, похоже, вчера была вечеринка. Я разворачиваюсь, и делаю Инне знак глазами, но уже поздно — Ника выходит на импровизированный подиум босиком, поднявшись на носки. Я устало закрываю глаза — на ней рваные джинсы и майка с нецензурной надписью. Ну все, приехали. Серджио задает вопрос, на чистом английском, разумеется:

— И где же, мисс, ваши туфли?

— Забыла у парня.

Я и не знала, что она так уверено шпарит. Девчонки позади меня притихли — похоже, сейчас будет что-то интересное.

— Какой ваш уровень владения английским?

— Продвинутый.

Елена что-то говорит Серджио на ухо, и он согласно кивает. Следующий вопрос задает Елена:

— Девушка под номером три, Красавина Виктория — ваша сестра?

Я с ужасом смотрю на Нику — ее даже слегка пошатывает. С каблуков она бы точно сейчас слетела… Ника оглядывается по сторонам, почесывая руку:

— Да нет, я тут одна такая.

Девчонки за моей спиной давят истерические смешки, а Инна закатывает глаза. Ну, а чего я ждала? С Никой всегда только проблемы, мы и работаем с ней только из-за ее сестры, Вики. Из-за того, как они выглядят вместе. Несмотря на всю эту несказанную наглость, Серджио даже улыбается. А может, они как раз ищут что-то такое? Что-то особенное. Русскую девочку-бунтарку, ага… Несмотря на то, что Вероника сейчас абсолютно нагло роняет репутацию нашего агентства — мне она нравится. Я тоже когда-то такой была. Ну, не совсем такой, но… Елена, помощница Серджио, подает голос:

— Хорошо, вы можете пройти к остальным девушкам и заполнить анкету. Спасибо.

Я оборачиваюсь назад, и одними губами произношу: «Не может быть.» Инна поднимает брови: «Сама в ахуе». Девчонки сзади притихли, а Таня… Она выскакивает из студии, хлопнув дверью так сильно, что я вздрагиваю. Я сочувствую ей, но что я могу сделать? Сейчас все они — конкурентки.

После кастинга я приглашаю Серджио и его помощницу на ланч — в нашем здании есть отличный ресторан на последнем этаже. Мы заказываем бутылку шампанского, и я смотрю, как Серджио восторженно пялится на Инну. Да, есть у нее такое свойство — притягивать взгляды мужиков, хотя, об этом я уже говорила. Из основного состава Серджио с Еленой отобрали четырех человек, включая Викторию и Нику. Из новеньких — еще двоих. Придется срочно обучать только что выпущенную смену, или даже объявлять новый набор. У Инны приподнятое настроение, она сверкает зубами и декольте, и у Серджио разве что слюни не текут в бокал от этого зрелища.

— Давайте выпьем за продуктивное сотрудничество!

Елена делает маленький глоток, просто для вида, и аккуратно отставляет бокал в сторону.

— Мы довольны кастингом, Маша. Ваши девочки — очень красивые. Они будут иметь успех в нашем филиале в Токио. Особенно мне понравились близнецы. Такие юные, чистые. Сейчас такая внешность очень популярна в Японии.

Инна прячет ухмылку в фужере, и я ее понимаю. Что касается близняшек — тут их новых работодателей ждет сюрприз, но это уже не наши проблемы. Наши — упаковать «товар» и отправить его. Так, мне осталось организовать им еще одну съемку у Стаса, и… Извинившись, я выхожу в туалет, чтобы напомнить Веронике о сегодняшней сессии. Отправляю сообщение Стасу, с просьбой забрать девочек сегодня из офиса и отвезти их в его студию — шикарное двухуровневое помещение, занимающее верхние этажи жилого дома в центре города. Листаю мессенджер. Телефон вибрирует в руках, и я чуть не роняю его на серый гранитный пол. Это он?! Сообщение от Инны: «Ты где там застряла?»

Мы прощаемся с нашими партнёрами: Елена вежливо жмёт мне руку, а Серджио уже строит планы на вечер, залипнув на моей помощнице. Пусть развлекаются. Я спускаюсь в паркинг и завожу машину. Хватит на сегодня — и людей, и алкоголя. Один бокал шампанского в рабочее время — и то перебор, учитывая, что я за рулём.

***

На следующее утро меня ждёт аттракцион без остановок: пересмотреть основной состав, подписать бумаги с выпускницами и их родителями, выбить визы, доделать девочкам портфолио, найти замену каждой, кого Токио у меня выдернет в ближайшие недели. Инна с Олесей помогут, но таскать всё это на себе буду всё равно я.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Неделя пролетает назаметно — съемки, звонки, договоры… Я больше не получаю от него сообщений. На Тане нет лица, но я слишком занята, чтобы подойти, и, конечно, потом я буду жалеть об этом. Я люблю своих девчонок, радуюсь за тех, кто получил шанс пробиться выше, чем даже они сами планировали, и мне по‑настоящему жаль тех, кому такого предложения не досталось.

С другой стороны — кто останется работать у меня, если все разъедутся? Самых лучших Серджио хочет забрать. Хоть сама выходи на подиум. Я усмехаюсь этой мысли. Ага, и Инну заодно.

Я сижу на низком диване в углу кофейни на первом этаже, кручу на автопилоте одни и те же мысли, поэтому не сразу понимаю, что… Он садится напротив; сначала я вижу только его руки — тонкие кисти, спрятанные в чёрные манжеты байкерской косухи. Потом поднимаю взгляд выше: бледное, напряжённое лицо, глаза как будто потемнели. Сердце пропускает удар.

— … Маша. Мне нужно перед тобой извиниться.

Я ставлю чашку с кофе на столик. Да, это было бы неплохо. Но извинения — это не совсем то, что я бы хотела от него услышать.

— Привет, Данил. Не надо извиняться, мы уже нашли другого фотографа, и, если честно, я думаю, что…

— Я не про работу, — перебивает он. — Я уже решил, что работать я у вас не буду.

Супер. «Уже решил». Двадцать лет, мальчик с байком и комплексом бога. Я поднимаюсь.

— Спасибо, что предупредил. Очень вовремя.

Он чуть усмехается, проводит рукой по волосам, светлые пряди путаются в пальцах.

— Я бы все равно не смог.

— Что — не смог? Забивать на съёмки? Игнорить мои сообщения?

— Делать вид, что ничего не было.

Я тянусь за сумкой, и моя рука зависает на полпути. В памяти вспыхивает: «Я видел, как вы трахаетесь. Я хочу тебя.» Тошно и горячо одновременно. Охуенный микс. Вот только ему необязательно знать, что я сейчас чувствую.

— Ничего и не было. Ты написал, я прочитала — конец истории.

Забираю сумку, смотрю на него сверху вниз. Хотелось бы верить, что всё действительно так просто — «удалить переписку, заблокировать пользователя». Конец истории. Вот только я не хочу, чтобы она заканчивалась, и от этого мне страшно. Он тоже поднимается, и теперь мы стоим близко друг к другу, так близко, что я чувствую терпкий запах его кожаной куртки.

— Не притворяйся, Маша… У тебя это тоже не получается.

Ну все, контроль над ситуацией утерян. Я сжимаю ручку сумки так, что пальцам больно.

— Данил, что тебе нужно? Чего ты хочешь?

Тупой вопрос — и я знаю ответ, только я жду не слов, а действия. От него я жду именно этого, потому что сама боюсь взять на себя ответственность за первый шаг.

— Я хочу тебя.

Вот и все, Маша. Что теперь?..

— Я не знаю, что мне с этим делать, Данил.

— Я знаю. Поедешь со мной. Сейчас.

— Куда?!

— Неважно. Да или нет?

Его решительность обезоруживает окончательно. Он берет меня за руку — просто, уверено, так, как будто имеет на это право. Я смотрю в его глаза — оказывается, они тоже меняют свой цвет. Они такие темные сейчас, потому что ему тоже страшно, а может, так его зрачки реагируют на возбуждение? Я не могу оторвать взгляд от его лица.

— Ты на байке?

Еще один тупой вопрос, и на него я тоже знаю ответ.

— Да.

— Поедешь за мной, хорошо?

Не дождавшись ответа, иду к дверям — не оглядываясь, пока не передумала. Хлопок двери, шум мотора — я ищу его в зеркале заднего вида. Он следует прямо за мной — приклеился к моей полосе, и я снова задаю себе этот вопрос: «Что ты делаешь, Маша?»

Что ты, мать твою, делаешь?!

Ехать недалеко. Я сворачиваю в проулок между старыми пятиэтажками, во дворах которых всегда темно — тополя закрывают небо. Глушу двигатель, тишина звенит в ушах. Он паркуется сзади, фара режет по зеркалу. Я роюсь в бардачке.

Где, блядь, ключи.

— Что это за место?

— Сейчас узнаешь.

Наши шаги глохнут в тесных лестничных пролётах. Пахнет сыростью и чужими жизнями — я люблю такие дома, в них проще исчезнуть, раствориться в стенах. Я поднимаюсь на третий, считаю про себя пролёты, один, два, три… Лишь бы не думать.

Щелчок замка, я захожу первой. В нос бьёт густой запах масляной краски, растворителя и пыли. Я слышу, как он закрывает дверь.

— Это студия моей подруги. Она дала мне ключ. Я прихожу сюда, когда…

Больше я не успеваю ничего сказать — его ладони ложатся мне на плечи, и он разворачивает меня к себе. Я врезаюсь спиной в холодную стену, локтем цепляю углом холста. Он держит меня за талию сильнее, чем нужно, и мне это нравится больше, чем должно. Я цепляюсь за его куртку, тяну вниз молнию, пальцы соскальзывают с металла. Он хватает меня за бёдра, прижимает к себе, выбивая воздух из лёгких.

Мы целуемся так, как будто у нас нет времени ни на что — никаких диванов, никакого «подожди, я в душ», его куртка летит на пол, он скользит ладонью мне под юбку, и у меня темнеет в глазах. Запах красок, запах пыли... Запах его кожи. Он дышит мне в ухо:

— Правда… Или действие?

— Правда.

— Ты меня хочешь?

— Да… Да, хочу.

Он сдергивает с себя футболку, я путаюсь пальцами в застежке белья, а он задирает мою юбку до пояса.

— Теперь твоя очередь.

Я знаю, что он ответит, но мне нравится играть с ним в эту игру, делать вид, что здесь можно что‑то выбрать:

— Правда или действие?

— Действие.

Он всегда выбирает действие. Я прижимаюсь щекой к его виску:

— Трахни меня.

***

Конец девятой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #10

Когда всё заканчивается, мы какое-то время просто дышим в унисон, упершись лбами. Спина горит, коленки дрожат. Я отталкиваю его, совсем легонько, выскальзываю из рук, поправляю блузку:

— Ты спрашивал, что это за место?

Он распрямляется, проводит рукой по лицу, оглядывается. Медленно подходит к ближайшему полотну и замирает.

— Нихера себе…

На прислоненном к стене холсте — квадрат моря, золотая чешуя бликов, смешанная с алым неоном рыбацких лодок. Он смотрит так, как будто до этого мы с ним были в полной темноте, и только сейчас — щелк! И кто-то внезапно включил свет.

— Ты сказала, твоя подруга — художница? Это все ее?..

— Да, — отвечаю, прислоняясь к подоконнику. Сердце всё ещё стучит где‑то в горле. — Да, ее.

Он оборачивается на меня. Сейчас он выглядит еще моложе, и от этого я чувствую легкий укол вины. Или стыда?

— Маша… Это как будто вид из космоса. Живой…

Я улыбаюсь ему, меня радует его восторг, ведь он — первый, кто это видит. Большое, в его рост, полотно, почти закончено. Осталось только добить мелочи.

— Нет, правда, это просто охренеть как круто.

— Да, мне тоже нравится.

Я прохожу вглубь квартиры, осторожно обходя прислонённые к стенам работы. Сколько их здесь? Пятнадцать? Двадцать? Тридцать?! Если честно, я ни разу не считала.

— Маш, а почему она нигде это не выставляет? Я никогда такого не видел.

Он отодвигает один из холстов.

— Они все такие. Это же скрины, да? С карт. Она рисует скрины с карты Земли? Охренеть.

Я подхожу ближе, заглядываю ему через плечо.

— Да, она рисует скрины с тех мест, где была. Или оттуда, где хотела бы побывать. Вторых больше…

— Это очень круто. Скажи ей об этом.

Он поворачивается ко мне, и восторг в его глазах заставляет меня улыбнуться в ответ.

— Хорошо, передам.

Я кладу ладони ему на плечи, провожу пальцами по шее. От его близости кружится голова, я опираюсь на стол позади себя, и что‑то со звоном падает на пол. Похер. Он целует меня, и в этом поцелуе столько отчаянной, животной нежности, что я задыхаюсь в его объятиях. Его губы скользят по шее, слегка царапая кожу.

— Я опять тебя хочу.

Я знаю, что это правда — он уже снова давит внизу живота, и я обнимаю его ногами, прижимаясь сильнее.

— Скажи мне это ещё раз.

— Я хочу тебя.

— Скажи, что не отпустишь.

— Не отпущу.

— Скажи, что я охуенная.

— Маш… Ты охуенная.

Он дышит мне в ухо, и с каждым вдохом мы всё ближе к тому безумию, которое накрывает нас. Воздух плавится вокруг нас, мы обжигаемся друг об друга, но это не имеет значения — ничего не имеет значения, потому что... Мы уже не можем остановиться.

Так проходит две недели. Утром я — «стерва в дорогом пиджаке», муштрующая новеньких девочек, и, на пару с Инной, доводящая их до слез. Вечером — идеальная жена с набором режимов «муж, ребенок, секс по расписанию». А еще, у меня есть день. Те пара часов, когда я покидаю офис. Официально — встречи с клиентами, косметолог, маникюр, массаж, охота на ведьм в соседнем парке — все, что угодно, неважно, какую причину я назову. Это время принадлежит нам.

Мы несемся по центральной улице, и я прижимаюсь грудью к его спине, обхватив руками его торс. Он гонит слишком быстро, и я думаю о том, что когда-нибудь его любовь к скорости окажется для него фатальной, но… Все это случится потом, а сейчас я еще крепче сжимаю ногами его бедра и летящий нам навстречу город топит меня в своих огнях, заставляя хотя бы на время забыть о том, кто я. Потому что сейчас, на этом байке, я — просто его девушка. И больше никто.

***

Он приезжает на показ, и, пока девочки отрабатывают свой выход, мы с ним запираемся в примерочной, и устраиваем там настоящий пиздец.

Уезжаем на его байке за город, и там... Вернувшись домой, я с трудом добираюсь до кровати — ноги отказываются слушаться.

Но больше всего времени мы проводим в студии, которая уже стала «нашей». Я лежу на диване, а Данил достает камеру и делает несколько снимков.

— Маша, посмотри на меня.

Я закрываю лицо руками.

— Данил, нет. Не надо, пожалуйста…

Щелчок затвора, еще и еще. Он совсем не слушает меня, и это мне тоже в нем нравится.

— Я никому их не покажу. Я обещаю.

— Иди лучше ко мне.

Он кладет камеру на пол и садится на край дивана, проводит пальцами по моему лицу, задерживаясь на губах.

— Хочешь?..

Он входит в меня медленно, с силой вжимая меня в простыни, его волосы падают мне на лицо, и я тихо вскрикиваю ему в шею. Он тут же давит мой стон поцелуем, жадно накрывая мои губы своими, первый толчок — просто проверка. Потом второй, третий — мы качаемся на этих качелях — сильнее, выше, и с каждой секундой небо становится все ближе, земля — дальше, и мне кажется, что еще чуть-чуть, и нас выкинет за край.

— Еще… Пожалуйста…

Мы переворачиваемся, и я оказываюсь сверху, скольжу по нему, чувствуя каждый его миллиметр, кладу ладони ему на грудь — под одной из них бешено бьётся его сердце. Он подхватывает меня за талию, двигается снизу — сильно, грубо, пытаясь вбить себя в меня до конца.

— Скажи, когда кончишь, — шепчет он мне в ухо, и от его голоса я срываюсь, сжимаю его в судорогах, цепляясь за его плечи так, что завтра там будут синяки.

Он не даёт мне прийти в себя — снова переворачивает меня на спину, тянет на себя, входит еще глубже… Больно, хорошо, слишком много. Слишком сильно. Я чувствую, как он кончает, я обнимаю его, прижимаясь к нему так близко, как только возможно, в попытках продлить эти секунды — когда я полностью принадлежу ему.

Он прерывисто дышит мне в шею, и мне даже становится его жалко. Мы целуемся, а потом я переворачиваю его на спину, и беру его член в рот, вылизываю его плоский влажный живот. По внутренней поверхности бедра стекает теплая струйка.

И, что самое страшное, я уже снова хочу его.

***

— Я не могу без тебя. Хочу быть с тобой всегда. Иначе — пиздец, как плохо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я поворачиваюсь к нему, рассматривая его лицо. Он лежит на спине, его глаза закрыты, грудь учащенно поднимается и опускается — кажется, ему надо немного времени, чтобы прийти в себя. Во всех смыслах.

— Данил… Так не получится, прости. Я бы тоже этого хотела, но…

Он приподнимается на локтях, упрямо глядя на меня.

— Но что?.. У тебя муж? И ты его, типа, любишь?

— Это вообще не при чем. У меня есть дочь, Данил. И, да, ее я очень люблю.

— А его?

Какой же он всё‑таки ребёнок. У него мир до смешного простой: любишь — не любишь. Я сама себе задаю вопрос — любила ли я Сергея хоть когда‑то? В начале? Или просто было удобно.

— Данил, все сложнее. Когда-то он очень сильно помог мне. Точнее — он помог моему близкому человеку. И я никогда не смогу за это расплатиться.

Да, именно так. Этот долг невозможно отдать, потому что… Сколько стоит человеческая жизнь?

— О чем ты?

Я беру его за руку, и мы переплетаем наши пальцы. Он подносит тыльную сторону моей ладони к своим губам, и я чувствую его дыхание на своей коже. Мы лежим, обнявшись, и солнце за окном прячется за верхушки тополей — скоро вечер. Я утыкаюсь лицом в его шею.

— У меня есть старший брат. Влад. Он сидел на ***. Сначала это были «шалости», потом он научился врать. Очень хорошо врать. А я очень хотела верить. Я встречалась с его лучшим другом, они торчали вместе, а я… Я была слишком влюблённой дурой, чтобы замечать очевидное. В итоге…

Я поднимаю голову, встречаюсь с ним взглядом. Он так внимательно смотрит на меня, и так по-взрослому выглядит в эту секунду, что я снова чувствую себя той наивной двадцатилетней девчонкой, которая вполне могла бы быть с ним, а не с Сергеем.

— В итоге всё закончилось плохо. Тот парень не выкарабкался. А мой брат… Сергей оплатил ему клинику, терапию, отправил в рехаб. Если бы не он, Влад бы тоже... Вопрос только «когда». Мы с Сергеем тогда только познакомились, и… Словами не описать, как я была ему благодарна. Он же буквально купил моему брату вторую жизнь.

Слова цепляются друг за друга, в горле встает ком — так происходит всегда, когда я вспоминаю об этом, Да, мне трудно об этом говорить — слишком много плохих воспоминаний. Я потеряла парня, в которого была влюблена, и почти потеряла брата. И то, что Сергей тогда сделал для него — сделало меня обязанной ему раз и навсегда. И никто не сможет меня переубедить.

— А что теперь с ним?

Я невесело усмехаюсь.

— Живее всех живых. Ходит в церковь, бегает марафоны, посты, детокс, вся эта фигня. Экстремально здоровый образ жизни. Знаешь шутку? Покажи мне любого, повернутого на ЗОЖ, и я скажу тебе, кто он — бывший торчок.

Мы какое‑то время молчим.

— У меня дома наоборот все было. Мама бухала, а отец всё время её «спасал». Лечил, таскал по врачам, по реабилитациям, а потом…

Он переворачивается на живот, закрывает глаза.

— А потом просто собрал вещи и ушёл к другой бабе. Знаешь, что мне сказал на прощание? «Я заебался, теперь твоя очередь».

Он усмехается, но я-то вижу, что ему совсем не весело.

— Ты не должен был это тащить, — тихо говорю я. — Ты был ребёнок, Дань. Это они были взрослые, а не наоборот.

Мы лежим на диване и смотрим друг на друга. Я осторожно провожу пальцами по его лицу, убирая непослушные пряди.

— Зато я понял тогда, что никого нельзя спасти. Каждый сам за себя. Поэтому я, как только начал зарабатывать — съехал от нее. Стал встречаться с Таней.

Он делает паузу.

— А теперь я бросил и ее, потому что я хочу быть с тобой. Хочу просыпаться с тобой, засыпать с тобой. Да, я в курсе, как тупо это звучит. Похер. У меня так еще ни с кем не было. Понимаешь?

У меня было. Сто лет назад. Настолько давно, что я уже почти забыла, как это — скучать по человеку, даже когда он рядом. Как сейчас, когда я уже скучаю по нему, его запаху, его необыкновенным глазам, его голосу, его рукам, его… Я закрываю глаза. Я не хочу думать о «потом». Однажды я уже подумала об этом, и вот, чем все закончилось. Да, у меня есть все, что только можно пожелать — дом, деньги, бизнес, семья. Дочь. Если чего-то не хватает — можно попросить. Вот только я сама в этом наборе не предусмотрена.

У меня есть все. Но у меня нет себя. Кажется, я уже говорила об этом...

Я потягиваюсь, повернувшись на бок, и мой взгляд падает на незаконченную работу. Вот уже две недели я не могу собраться, и дорисовать ее, и причина моей прокрастинации лежит сейчас рядом со мной. Ну что же, все логично. У меня появился он, и теперь мне больше не нужно бегать от самой себя. Не нужно прятаться в нарисованных джунглях. Как будто почувствовав, он переключает тему:

— Маш, а подруга твоя, она что — совсем тут не бывает?

Я поворачиваюсь к нему, и думаю о том, что он, скорее всего, уже сам все понял — это видно по блеску в его глазах. Я сажусь на него сверху:

— Нет, ей сейчас некогда. Совсем некогда…

***

Конец десятой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #11

Вся моя жизнь до того, как я встретила его — просто ворох накиданных друг на друга воспоминаний. Яркие картинки, смешавшиеся в пестрый коллаж, в котором уже не разобрать деталей. Вот одна. Мне семнадцать, я мечтаю поступить на живопись в художественное училище.

Длинные волосы затянуты в тугую косу, в голове — миллион планов и святая вера, что если очень захотеть, все мечты сбудутся. А вот другая. Мне уже девятнадцать, я курю в туалете модельного агентства, пытаясь заглушить чувство голода — мне нужно скинуть пару кило для того, чтобы меня взяли в каталог. У меня есть старший брат — лучший придурок на свете, которому нужна помощь, и Инна, подруга, которая держит меня за шкирку, чтобы я не пошла ко дну. Двадцать. Я влюблена и парень, который был для меня всем, умирает. В кадре появляется Сергей. Дальше годы пролистываются так быстро, что в глазах рябит.

Показы, поездки, путешествия, несколько попыток забеременеть. Двадцать семь — это Ника. Тридцать два — это он. Он и мои картины. Моя детская мечта, к которой я возвращаюсь спустя почти пятнадцать лет.

Я открываю мессенджер и пишу: «Привет. Я уже скучаю по тебе (смайл разбитое сердце). Заберёшь меня в три?». Он молчит, и я уже убираю телефон в сумку, когда легкая вибрация возвещает о полученном сообщении. Я сажусь в кресло, с улыбкой смахиваю блокировку, открываю чат, и... У меня холодеет затылок. «Я знаю про вас с Даней. Теперь все узнают. Жди.»

Таня.

***

Дальше — как в тумане. Пишу Дане — не читает. Звоню — не берёт. Как в прошлый раз, когда он пропал почти на неделю. В голове стучит одно: «Теперь всё узнают. Жди». Нет, ждать — это хуже всего. Я выскакиваю из офиса, и девчонки обрывают разговоры. Слышу уже в спину:

— Мария, что-то случилось?

Да, случилось. Неизбежное. Действительно, о чем я думала? Что так будет всегда? Что я так и буду дальше трахаться с парнем, которому только исполнилось двадцать, а платить за все это будет кто-то другой?! Я сажусь в машину, телефон продолжает вибрировать, и я просто отключаю его. Завожу мотор, выезжаю с парковки — нахер ремень безопасности, я уже в зоне экстремальной турбулентности, и никакие ремни меня не спасут. От офиса до дома двадцать минут — вечность. Я еду к дочери, потому что я знаю, что будет, когда Сергей узнает о Даниле. Я должна забрать ее и уехать. Прямо сейчас. Пока он не забрал ее у меня. Пока он не заблокировал мои карты. Пока он…

Бью по тормозам, в спину несутся сердитые гудки. Пальцы скользят по кнопке аварийного сигнала. А с Данилом что он сделает?!

Дома хватаю спортивную сумку, сгребаю одежду — свою, Никину. Судорожно роюсь в сейфе. Пусто. Паспортов нет. У Сергея в офисе? Чёрт. Похер. Сначала уйти, думать потом.

— Мама, что ты делаешь?

Ника в дверях, за её плечом — бледное пятно Оксаны.

— Мария Владимировна, что-то случилось? С Сергеем Викторовичем?!

Я бессильно опускаюсь на кровать, уставившись на беспорядок, который я устроила. Развороченный шкаф, какая-то косметика, бумаги, сумка, набитая схваченным в панике тряпьем. Я смотрю на все это и понимаю — хватит бегать. Пора взрослеть и разгребать своё дерьмо, а не прятать его по полкам. Опускаю лицо в ладони. Маша, какая же ты дура. Сколько можно себя жалеть? Это ты выбрала эту жизнь и этого мужчину — и ребёнка с ним.

Я поднимаю голову.

— Нет, с Сергеем все в порядке. И со мной тоже. Оксана, пожалуйста, свари мне кофе. Никусь, малышка, или сюда…

Ее пальчики гладят меня по волосам:

— Мам, ты что, плачешь? Не плачь… Тебя кто-то обидел?

— Нет, милая. Меня никто не обижал.

Это я сделала больно другим. Сергей, Данил, Таня. Ника... Я прижимаю к себе свою дочь, ее волосы мокрые от моих слез, она пахнет какао и печеньем и еще, чем-то сладким и я… Я понимаю, что сейчас у меня нет никого, дороже нее. Ради неё придётся навести порядок в своей жизни. Никто за меня этого не сделает. Когда-то, много лет назад я решила, что это сможет сделать за меня мой муж, и вот что из этого вышло.

***

Когда вечером Сергей заходит на кухню, я сижу на подоконнике в темноте, и только красный огонек сигареты выдает мое присутствие. Я закурила спустя почти шесть лет, и оказалось, что мне до сих пор это нравится. Ничего не изменилось, кроме того, что меняться придется уже мне. Ну, что же…

Он делает два шага и бьет меня ладонью по лицу. Сигарета вылетает на пол, уши закладывает, я всхлипываю — не от боли, от шока. Отшатываюсь назад, прижав руки к лицу, упираюсь лопатками в стену. Сергей берет меня за плечо, так что потом на нем останутся ссадины.

— Сука.

Голос ровный, будничный — как будто он сейчас спросит, какое вино взять: сухое или полусухое? Сухое, как мои глаза, которыми я, не моргая, смотрю на него — что дальше? Ударит еще? Он никогда не бил меня раньше, и теперь я не знаю, чего от него ждать.

В дверях появляется Ника.

— Оксана! Уведи ее.

Все это через плечо, не отрывая от меня холодных спокойных глаз. Он грубо тащит меня через кухню, силой усаживает на стул, сам садится напротив. Достает телефон, швыряет его на стол.

— Читай.

Я открываю чат. Сообщения от Тани. Скрины наших переписок. Я даже не вчитываюсь в текст, все и так ясно. Левая половина лица пульсирует жаром, а я думаю только о том, кому ещё она успела это отправить.

— Тебе повезло. Эта дура сначала написала мне. Я не понял, думал, у вас какие-то ваши бабские разборки, пиздеж ваш обычный. Но потом подумал. И вспомнил этого парня. И позвонил ей сам.

Объяснений он не ждет. Он тоже уже все решил по дороге домой, я вижу это по его глазам, по его лицу, по тому, как спокойно лежат на коленях его ладони.

— Пришлось ее заткнуть. Я не знаю, что бы я сделал, если бы она всем все рассказала. Это был бы просто пиздец. Ты что, сука, действительно считаешь, что ты можешь так со мной поступить?!

— Нет, я…

Он снова поднимает руку, и я рефлекторно отшатываюсь назад.

— Заткнись. Сейчас говорю я. Ты это право потеряла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я смотрю ему за спину, туда, где в дверном проёме маячит Ника. Он перехватывает мой взгляд, резко оборачивается.

— Оксана! Твою мать! Забери ее, я сказал! — и тут же, сменив тон. — Ника, детка, папе надо немного поговорить с мамой. Подожди с Оксаной в комнате.

— Нет, я не уйду. Мама плакала сегодня. Это ты ее обидел?

Даже отсюда, я вижу, какие огромные у нее глаза, и сколько в них страха. Именно это заставляет меня через силу ей улыбнуться.

— Малышка, все хорошо. Папа ничего плохого мне не сделает. Мы просто разговариваем. Сделай, как сказал папа, хорошо?

Она еще несколько секунд колеблется, а потом молча разворачивается и уходит в коридор, где ее ждет няня — она тоже боялась сюда зайти. Свет в коридоре гаснет, и мы снова остаемся одни.

— Сергей, я…

— Если ты не замолчишь, я снова тебя ударю.

От его слов мне вдруг становится почти смешно. Я представляю, как захожу в офис в тёмных очках, а потом снимаю их… Хотя, если честно, офиса у меня уже, кажется, нет. У меня вообще сейчас ничего нет: ни работы, ни семьи. И Данила больше нет. Данил… Я щипаю себя за запястье, возвращая голову на место.

— Сейчас ты встанешь, приведешь себя в порядок и уложишь нашу дочь спать. Потом ты придешь в спальню и будешь просить у меня прощения за то, что ты сделала. Всю ночь. Агентства у тебя больше нет. Никаких показов, тусовок, встреч и ночных клубов. Ты будешь сидеть дома и заниматься нашим ребенком. Нашими детьми.

Я испуганно вскидываю на него взгляд.

— Да. Что слышала. Ты родишь мне еще одного. Или двух. Днем ты будешь сидеть с ними дома, а по ночам я буду трахать тебя так, что у тебя больше не будет желания скакать на чужих членах. Твой телефон, твоя машина и вся твоя жизнь будет под моим контролем. Ты меня поняла?

Он все продумал. Построил свой план идеальной семьи. Я убираю руку от лица, щека тут же наливается тяжестью.

— Нет.

Он наклоняется ко мне, и запах его парфюма забивает ноздри.

— Что ты сказала?

— Я сказала нет, Сергей. Я так не буду.

Мы сидим в тишине несколько секунд, не отрывая друг от друга глаз, и я думаю о том, когда этот мужчина успел стать мне настолько чужим? Я как будто не узнаю его лицо — тот, кто сидит сейчас напротив меня, это не мой муж. Не может им быть. Не может быть отцом моей дочери.

— Тогда собирай свое барахло, и вали отсюда. Тварь неблагодарная.

Последние его слова бьют сильнее пощечины, которую он мне дал в начале этого продуктивного разговора. Мне больно, потому что он прав. Я неблагодарная тварь, пусть так. Это неважно, потому что я больше физически не могу находиться с ним в одной комнате. Я выхожу в прихожую, останавливаюсь около двери в детскую, прислушиваюсь к тихим голосам за ней — Оксана что-то читает Нике, я надеваю кроссовки, достаю из шкафа первую попавшуюся куртку, беру сумку. Ключи от машины, ключи от студии — это все, что мне сейчас нужно. Сергей не выходит с кухни, и это хорошо. Я тихонько притворяю входную дверь, выхожу из подъезда, бросив взгляд на скамейку — помнишь, Маша? Завожу мотор и еду. Нет, не еду, я покидаю свою жизнь, ту, которой я жила последние двенадцать лет.

Около подъезда пятиэтажной хрущевки — его байк. Я вспоминаю о том, что мой телефон все еще выключен. Достаю его, листаю историю звонков. Десятки пропущенных от Данила, Сергея, сообщения от Тани. От Инны. Я выхожу из машины, и тонкая тень, отделившись от стены подъезда, идет мне навстречу.

— Маша…

***

Конец одиннадцатой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #12

Мы молча сидим за столом в тёмной студии, и он держит меня за руки. Тонкие полосы света изредка проходят по потолку, и сейчас так тихо, что слышно, как в соседней квартире работает телевизор. Я завидую им — там, за стенкой, идёт свои ходом обычная жизнь, а у меня тут… полный пиздец.

— Ты ушла от него? Ушла насовсем?

Я молчу. Я сама не знаю, что значит «ушла». И тем более — «насовсем».

— Данил, там, с ним осталась моя дочь.

— Мы заберём её.

Я вскидываю на него взгляд. Он смотрит внимательно, отчаянно, нежно, и все внутри меня сжимается от боли — той, которую я ещё ему принесу. Лицо, плечи, тонкие пальцы, сжимающие мою ладонь. Все это — совсем не про то, чтобы сейчас стать отцом пятилетней девочки. И вообще, это просто фантазии. Сергей никогда мне ее не отдаст. Мне и моему двадцатилетнему парню? Серьезно? Если бы я сама не была участницей этой истории, мне бы, наверно, даже стало бы смешно.

— Он не позволит мне забрать ее. А я без нее не могу.

Он сжимает мою руку.

— Ладно. Похуй. Пусть останется с ним. Ты будешь встречаться с ней. По выходным, ну, или как это обычно бывает. Ты ушла от него. Ты — теперь со мной.

— Ты не понимаешь. Не будет никаких встреч. Или все это надо будет решать через суд. У него есть деньги, а я… Я — никто, и у меня ничего нет, кроме нее.

— У тебя есть я.

Я закрываю глаза. Как объяснить ему? Наверно, никак. Данил кладет подбородок на стол, рассматривая наши переплетенные пальцы.

— Мне больше никто не нужен, Маш. Давай просто свалим вместе. В одно из тех мест, что ты нарисовала.

Улыбается в ответ на мой удивленный взгляд.

— Да я сразу понял, — он берет мое лицо в свои ладони, впивается в меня взглядом, и, мне кажется, что он сошел с ума. — Хочешь, улетим завтра? Хочешь, улетим прямо сейчас?!

Мы целуемся, нависнув над столом, и я вдруг отчетливо понимаю — это конец. Я не могу улететь с ним, не могу бросить дочь. Не могу ее предать. От себя не убежать, даже если сменишь десяток часовых поясов — все равно…

Он притягивает меня в себе, и я легонько отталкиваю его руки. Освобождаюсь из его объятий, оставляя последний выдох на его губах:

— Нет. Нет, Данил…

— Он ударил тебя! Посмотри на свое лицо. Ты, блять, серьезно? Хочешь вернуться к нему?!

— Я не знаю! Не знаю…

Теперь наши объятия похожи на поединок, он тянет меня к себе, а я отбиваюсь, пытаясь отстраниться.

— Маша, нет! Ты не можешь… Я же Таню бросил из-за тебя!

— Таня рассказала все Сергею! И еще, возможно кому-то.

Он наконец отпускает меня, и устало садится на стул.

— Никому она больше не рассказала.

— Почему ты так уверен?

— Я был с ней.

***

Вы знаете, какое на вкус чувство вины? Я запомнила его навсегда. Я сижу на подоконнике, и, делая затяжку, выпускаю в форточку сигаретный дым, а Данил… Говорит.

— Она позвонила мне. Сказала, что если я не приеду — сделает с собой что‑нибудь. Ну, я поехал. Мы начали ругаться. Я психанул, сел на байк и уехал. Только через полчаса понял, что оставил у неё телефон. И… Пиздец. В общем, она знала мой пин.

Я докуриваю сигарету до фильтра, и тут же подкуриваю новую. Я не хочу слушать, что было дальше, но у меня нет выбора.

— Дверь она специально не закрыла. Знала или надеялась, что я вернусь. Она сидела за столом, перед ней — пустой пузырёк. Какие‑то антидепрессанты. Помнишь, в клубе, какая она была пьяная? Это из‑за них.

Я молча киваю.

— Она выпила их все. Я вызвал скорую, и пока они ехали, она всё вывалила. Как прочитала нашу переписку. Как позвонила твоему мужу. Как твой муж угрожал, что если она откроет рот ещё кому‑то, то… В итоге, он скинул ей деньги. Не знаю, сколько. Неважно.

Он замолкает, уставившись в стол.

— Дальше, Данил.

— Я дождался скорую, отдал её врачам и стал названивать тебе. Ты не брала трубку. Я поехал к тебе, но твоей машины не было, и тогда я приехал сюда. Почти одновременно с тобой.

Я докуриваю вторую. Все, что он мне сейчас рассказал — с трудом укладывается в голове. Все это слишком…

— Ты звонил ей? В больницу? Может, поедешь туда, узнаешь, как она? Данил… А вдруг?..

— Это тоже неважно. Она сама приняла такое решение. Я не могу бегать за ней, потому что она может себе навредить. Нахера?! Я уже сказал ей, что я не хочу быть…

— Она же все еще тебя любит, Дань!

Он запускает пальцы в волосы.

— А я люблю тебя.

Он это говорит.

Я ошеломлённо смотрю на него. Вот до чего мы дошли: пацан, вчерашний школьник, решил, что любит меня. Любит так, что готов ехать со мной к чёрту на рога. Любит так, что ему похуй на всех остальных и всё остальное. Он, правда, не видит ни одной причины, по которой мы не можем быть вместе. А я вижу.

Я вижу Нику, которая сейчас засыпает в нашей квартире, обняв своего зайца. Сергея, сидящего на кухне в темноте, и ладонь его правой руки, наверно горит так же, как моя щека. Таню — в реанимации, или в токсикологии, или куда еще отвозят тех, кто дёргает стоп‑кран, когда поезд уже разогнался?

Но главная причина — это я. Я, которая так и не повзрослела. Я, которая решила, что для полного счастья ей нужен двадцатилетний парень, трахающий её каждый день в студии, снятой на деньги мужа. Я, которая жалеет только себя, считает себя несчастной, а сама делает несчастными остальных.

Какой, к чёрту, хеппи‑энд у нас может быть? На что это вообще будет похоже? Жить здесь, в крошечной студии? Я буду рисовать, он — снимать? Серьёзно? Может, заведём аккаунт на онлифанс и будем выкладывать мои фото? Или свалим туда, где круглый год можно ходить босиком, гонять на байке и спать до обеда?

Звучит сладко. Но моя жизнь — здесь. И его жизнь — тоже. Просто не со мной.

***

— Подруга, кто это тебя так? Упала с лестницы?!

Инна вваливается в прихожую, и от нее пахнет цветами, шоколадом и дорогим вином. Да, она всегда такая — женщина-праздник, вот только вся ее мишура слетает, когда она видит выражение моих глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Маша… Серьезно, как это случилось? Это?..

— Да, это Сергей.

Она прикасается к моей щеке пальцами — ух, какие холодные — и я рефлекторно отстраняюсь от нее.

— Сергей?.. Как? За что?!

Один час и одну бутылку вина спустя она уже знает все. Почему нет? Кому еще я могу рассказать обо всем, что со мной произошло? Родители? Они уже давно тут не живут. И потом, я знаю, что они мне скажут — я сама во всем виновата. Что, в общем-то правда. Инна — единственная, от кого я сейчас не жду осуждения. Она откидывается на спинку стула, прищурив глаза:

— Ну охуеть ведь, Мария. Мне бы и в голову не пришло… Данил. Этот пиздюк?! Да ему, вообще, хоть двадцать есть?

— Инна, заебала… Есть ему двадцать. Кажется…

— Вот-вот. А Таня? А… Я теперь все понимаю! Вот что с ней было. Ну, ты, блин, даешь. Нет, ну серьезно… А где этот?.. Твой парень?

— Уехал. Я сказал ему, что между нами все кончено, и он психанул.

Она качает головой. Допивает остатки вина из высокого стакана — у меня здесь даже бокалов нет. И мебели. Только диван, стол и… Мои картины. Я сажусь на подоконник, щелкаю зажигалкой. Инна молча смотрит на меня, а потом… Потом она открывает рот:

— Знаешь, Мария, а ты, все-таки, правда, совсем дурная. Вот сколько я тебя знаю — всегда думала, что у тебя проблемы с головой. Но я не знала, что это пиздец какие серьезные проблемы…

Она встаёт, подходит ко мне, вытаскивает сигарету из моей пачки, разворачивается к окну. Её профиль — тонкая линия света на фоне тёмных волос, и я вдруг думаю, что могла бы написать её портрет. Чем этот силуэт хуже белой линии пляжа на моей последней работе? Я на секунду проваливаюсь в эту мысль и пропускаю начало фразы.

— … такой мужик! Красивый, харизматичный, с бабками. Да я бы на твоем месте… Я всегда думала — ну почему, почему он на тебя так запал?! Ну ты же дурочка деревенская, колхозница, мечтательница сраная. Художницей все хотела стать. Что его так в тебе зацепило?! Что там у тебя между ног такого?..

Я потрясенно смотрю на нее.

— С каким-то малолеткой трахаться — зачем?! Когда у тебя такой муж… Ты дура, Маша. У тебя же все есть, все! Он для тебя… Блять. Да что ты вообще понимаешь…

Как я раньше этого не видела? Эти взгляды, румянец, её странная оживлённость в клубе, когда он был с нами. Смех, напускная веселость. Знаков было дохрена, но мне было неинтересно, чем живут другие — я наслаждалась жалостью к себе. Моя подруга влюблена в моего мужа. А я понимаю это только сейчас — и мне кристаллически похуй.

— У вас с ним что-то было? С Сергеем?

Инна поворачивается, глаза блестят — пополам злость и слёзы. Делает затяжку, выпускает дым к потолку, снова отворачивается. Наверно, ей сейчас противно смотреть на меня. Ну, это я могу понять.

— Нет, ничего у нас никогда не было. Он же никого кроме тебя не видел. Только ты, только Маша. Маша, Маша, Маша… Маруся, как он тебя называет. Для него никого нет, кроме тебя. Все эти его мужики, партнеры по бизнесу, весь наш основной состав перетрахали, а он…

Снова бросает на меня злой взгляд. Или это просто боль?

— Ой, только не делай вид, что не знала.

— Я не знала.

Я догадывалась. Но, теперь это уже не имеет значения. Потому что у меня больше нет агентства. И то, чем занимались девочки, меня больше не касается.

— Всё не так должно было быть, — выдыхает Инна. — Сергей должен был в меня влюбиться. Я была первая, к кому он тогда на кастинге подошёл. Я, а не ты.

Слезы катятся по ее лицу, оставляя дорожки потекшей туши на высоких скулах. Ей больно. Еще больнее от того, что она в чем-то права — они с Сергеем больше подошли бы друг другу. Я достаю телефон.

— А знаешь, что? Ты можешь поехать ко мне домой. Прямо сейчас. Он там один, и, наверно…

Кажется, мои щеки тоже мокрые.

— Давай, подруга. Больше такого шанса у тебя не будет.

Я тыкаю пальцем в строку со своим адресом. Пусть катится к нему, пусть. Совет да любовь. Инна выбивает телефон из моей руки:

— Знаешь, что, подруга?! Иди-ка ты нахер со своими предложениями!

Я опускаюсь на колени, шарю руками под столом, все вокруг расплывается от слез. Сука. Какая же она, все-таки, сука.

— Инна, ну давай… Я же знаю, ты тоже подумала об этом. Сразу подумала, как только узнала, что у нас. Я-то ждала от тебя хоть какого-то сочувствия… А ты…

И вдруг мне становится смешно. Реально смешно. Я думала, Инна будет меня утешать, а в итоге, получается, поддержка нужна ей. Почему всем всегда насрать на мои чувства? Почему каждый думает только о себе? А я? Я ведь тоже такая же…

— Дура ты, Мария Алексеевна.

В её голосе уже почти нет слёз — только усталость и холод. Эта ночь ставит точку в нашей дружбе. Если это вообще когда‑то ей было. Я всё ещё смеюсь. Бедная Инна. Пятнадцать лет рядом со мной и всё это время — страдала по моему мужу. Пальцы, наконец, нащупывают алюминиевый корпус.

— Да, я дура. Но я хотя бы на чужих мужей не заглядываюсь.

— Ты на чужих парней зато лезешь. Педофилка.

Я начинаю икать.

— Вали отсюда нахер. Видеть тебя больше не хочу. Никогда.

Она молча уходит, я слышу, как хлопает входная дверь. Я тихо шепчу себе под нос:

— Ну давай, удачи.

Вылезаю из-под стола и добираюсь до дивана. Падаю на него, обняв подушку — она все еще пахнет им, и я, уткнувшись в нее лицом, засыпаю.

***

Конец двенадцатой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #13

— Добрый день! Мне нужно навестить сестру, можно мне пройти?

Темные очки на половину лица и широкая улыбка — я знаю, что выгляжу я так себе. Но, у меня есть козырь. На обшарпанную полированную столешницу ложится новая гладенькая купюра в тысячу рублей, и тучная женщина с неровно накрашенными коралловой помадой губами строго сдвигает брови.

— Не положено. Для посещения есть специальные часы.

Купюр становится две. Я сняла всю наличку с карты, пока Сергей не успел ее заблокировать. Хотя, если бы он хотел это сделать — он бы сделал это еще вчера ночью. В любом случае…

— Как зовут сестру?

— Баланюк. Татьяна.

— Паспорт.

Протягиваю ей документ, и, пока она выписывает мне пропуск, я думаю о…

— Фамилия у вас другая.

Я думаю о том, зачем я тут. Нет, правда, что я ей скажу? Попрошу прощения?

— Да, просто я замужем. А она нет… Спасибо!

Поднимаюсь в отделение токсикологии, нахожу нужную мне палату. Постучавшись, вхожу. Таня лежит, отвернувшись к стене, и я тихонько зову ее по имени.

— Тань… Привет, это я, Мария.

Она поворачивает ко мне лицо — бледное, опухшее, безразличное, и я понимаю, что она сейчас находится под действием успокоительных. Ну что же, так даже лучше. Я присаживаюсь на единственный в палате стул.

— Зачем вы пришли?

Действительно, зачем? Я опускаю взгляд на свои руки.

— Я хотела сказать тебе, что с между мной и Данилом все кончено. То, что было — это... Я не должна была.

— Спать с ним?

— Таня…

Она даже не смотрит на меня. Говорит, как будто в стену…

— Вы разрушили мою жизнь. Я надеюсь, что мне тоже удалось разрушить вашу.

Я усмехаюсь. Да нет, с этим я прекрасно справилась и сама. Без чьей-либо помощи… Таня продолжает:

— Надеюсь, ваш муж послал вас далеко и надолго…

— Я сама ушла.

— Похуй.

Она отворачивается обратно к стене, и я смотрю, как ее хрупкие прозрачные плечи медленно поднимаются и опускаются в такт ее дыханию.

— Таня, послушай…

Она закашливается истерическим смехом, и я поспешно кладу руку ей на спину, чтобы повернуть ее к себе, но она скидывает мою ладонь.

— Ох, Мария… Вы такая… Такая… Ничего вы не знаете!

Я сажусь обратно на стул, а она продолжает смеяться. Опять это ощущение холода по затылку. Ненавижу.

— Не знаю о чем, Таня?

— Вы всегда такая классная, крутая… Просто картинка. Директор модельного агентства! А на самом деле, все это — просто ширма. Просто пиздежь!

— Да о чем ты?!

Неужели то, что сказала мне вчера Инна — это правда?! Таня словно читает мои мысли:

— А вы спросите Инну! Спросите, чем у нас некоторые девочки занимаются, кроме моделинга?! Откуда у них всякие вещи? Вика с Никой, между прочим, студентки! С области приехали! Ой, Маша…

Я думаю о том, как Андрей увез Вику из клуба , и как Сергей говорил мне, что…

— А когда Светка в отпуск зимой уехала, помните? А вы не подумали, что как раз тогда ваш муж со своими «партнерами» в деловую поездку в Дубай укатили?! Инна тогда еще ей замену для фотосессии искала… Инна… Кто, вы думаете, всем этим блядским цирком руководил?! Знаете, какие там бабки крутились? Модельное агентство наше, это так — фикция…

Так вот что они сделали из моего агентства — бюро эскорт-услуг. И не только. Сейчас я действительно начинаю понимать, и кусочки мозаики складываются в единую картинку. Инна, влюбленная в моего мужа, и поэтому прикрывающая его друзей, которые, конечно же, с его одобрения, проводят досуг с моими девочками. Девчонки, иногда пропадающие на неделю, а потом возвращающиеся с загаром и новыми шмотками — и как я не замечала, что их отсутствие совпадает с деловыми поездками моего мужа и его партнеров? Вика и Ника?! Это вообще не укладывается в голове. А Таня? Она тоже в этом участвовала? Или просто была в курсе?

— Таня, а ты? Ты тоже?..

Таня перестает смеяться.

— Инна мне много раз предлагала. Девочки не все соглашались. Кто-то и отказывался. Есть такие, кто сначала не хотел, а потом передумал…

В сумке вибрирует телефон, но я не спешу брать трубку. Сейчас я хочу узнать всю правду, абсолютно всю. Я вижу, что Таня уже готова сорваться, но я не могу закончить этот разговор. Только не сейчас.

— Значит, Сергей все это знал? А организовывала все Инна? Так получается? Кто из девочек оказывал эти «услуги»?! Кто, Таня?

— Какая вам разница? Их никто не заставлял.

— А ты?

Она всхлипывает.

— Я же сказала — нет. Никогда. У меня был Данил…

Данил. Я наконец, извлекаю вибрирующий телефон из сумки. Таня отворачивается к стене, и говорит:

— Я хочу, чтобы вы ушли.

***

Я сижу в машине напротив своего дома, и смотрю на окна. Машина Сергея стоит перед подъездом — он дома, он в нашем доме, с нашей дочерью. Два квадрата желтого света — кухня, детская. Темное окно — спальня. Я достаю пачку сигарет, тонированное стекло ползет вниз. Маша, не втягивайся, потом будет трудно бросить — помнишь?.. Помнишь, как это было тяжело? Конечно, я помню. Я тогда узнала, что я беременна. Сергей был так счастлив. Мы улетели в Испанию — почти сразу, и вернулись оттуда только через год, с крохотным свертком на руках. Рожденная в солнечной стране, поцелованная ангелом девочка. Наша дочь… Вероника. Сергей тогда называл ее Вероника, с ударением на «О», смешно коверкая ее имя. Я всегда смеялась. Я была счастлива, ведь была же? Моя семейная жизнь не сразу стала такой серой. Когда-то она была совсем другой. Вот только разве можно это вернуть?! Низкий гул телефона в сумочке заставляет меня вздрогнуть — слишком глубоко я провалилась в свои воспоминания. Данил звонит. Я не отвечаю — сначала я должна принять решение. Я должна решить, как я буду жить дальше. Я завожу мотор, и еду обратно, в студию, сейчас это — единственное место, где я могу быть.

***

Громкий стук в дверь вырывает меня из сна. Я бросаю испуганный взгляд на часы — двенадцать часов дня! Неудивительно, ведь я смогла заснуть только под утро. Поднимаюсь, кутаясь в плед, иду в прихожую, по пути задевая расставленные вдоль стен холсты. И, хотя наполовину я еще сплю — я знаю, кто это.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Маша! Открой, я знаю, что ты там!

Данил. Я делаю два шага назад, больно стукаюсь локтем о дверной проем.

— Маша. Пожалуйста, впусти меня!

— Нет.

И уже, громче:

— Нет, Данил. Уходи.

Стук прекращается, и от наступившей тишины у меня звенит в ушах. Мне кажется, что я слышу, как он дышит, и я почти вижу его — он стоит, уперевшись ладонями в дермантиновую обивку. Больше всего мне хочется сейчас открыть дверь и выскочить на лестницу, навстречу его рукам, его глазам, его запаху. Я хочу потеряться в его объятиях, хочу, чтобы он поцеловал меня, так как это делает только он — взяв мое лицо в свои ладони.

— Маша… — еще удар, — Почему?!..

Я прикасаюсь кончиками пальцев к двери — он так близко, он почти рядом со мной. Я буквально ощущаю его тепло через несколько сантиметров разделяющей нас преграды. Несколько сантиметров до любви. Несколько сантиметров до катастрофы.

— Я не могу. Прости…

— Маша, нет! Блять, нельзя… Так.

— Прости меня, Данил.

— Если ты не откроешь, то я сейчас выломаю эту ебаную дверь! Ты меня слышишь?

В его голосе столько отчаяния, что я понимаю — он способен и на это. И что тогда? Еще одна попытка решить все силой. Еще один мужчина, который…

— Ты не сделаешь этого.

Это я ему, или себе?

— Отойди от двери, Маш.

— Нет, Данил, не надо.

— Отойди от двери.

Конечно, я её открываю. Конечно, я ждала этого — ждала, когда кто-то другой примет за меня решение. Он прижимает меня к себе сразу, жадно, голодно. Я поднимаю взгляд на его лицо и вижу, как он осунулся — наверно, не спал всю ночь, гонял на своем байке по городу. Я чувствую укол вины. Я чувствую укол желания. Я провожу пальцами по его губам, и он, не отрывая взгляда от моего лица, целует их.

— Я не смогу без тебя, Маша. Не смогу...

Он расстёгивает куртку, бросая ее на пол, за ней отправляется моя футболка, до дивана мы добираемся уже раздетые.

Он накрывает меня собой, и опять его становится слишком много — его всегда много, больше, чем я могу вынести. Я задыхаюсь, прижавшись лбом к его лбу, зажмуриваюсь, до боли прикусив нижнюю губу.

— Ты все равно меня бросишь, да?

Он уже всё понял, и теперь он просто берет свое, берет все, что может взять — сильно, грубо. Глубоко. Я знаю — он такой потому, что ему страшно. Он вжимает меня в простыни, а я запоминаю — запоминаю его запах, его темп, его голос:

— Я люблю тебя.

Он целует мое лицо, размазывая губами мои слезы. Мы переворачиваемся, и я прижимаюсь к нему так близко, как только возможно:

— Я тоже тебя люблю...

Это правда, сейчас я чувствую именно это. Боль, вина, страх — все это будет потом, а сейчас, в эту секунду, я хочу только одного... Он поднимается мне навстречу, и мы, обнявшись, продолжаем.

— Посмотри мне в глаза.

— Что?

Я пытаюсь сфокусироваться на его лице, но… Перед глазами все плывет, низ живота ломает самая сладкая из когда-либо испытываемых мной, боль, я судорожно обхватываю ногами его талию, он прижимает меня к себе, с силой двигая мои бедра руками — он тоже уже на грани…

А потом он утыкается лицом мне в шею, судорожно глотая воздух. Ищу его губы — пересохшие от частого дыхания. Запускаю пальцы в его влажные волосы. Вот и все.

Я закуриваю сигарету, сидя на столе. Он стоит рядом, обняв меня, кладёт голову мне на плечо — мы всё ещё голые, и эта близость не описывается словами. Он забирает у меня сигарету, делает затяжку:

— Разве ты не видишь, — выдыхает дым, — только я могу сделать тебя счастливой.

Нет, никто не может сделать меня счастливой, кроме меня самой. Вот только лучше всего у меня получается делать себя несчастной. Я смотрю на него и думаю о нас. О жизни, о яркости каждой секунды, проведённой с ним. А ещё думаю о боли. О боли, которую приносит любовь. О боли, которую я ему принесу.

— Маша… Помнишь, что ты мне тогда сказала, как узнать, любишь ли ты кого-то по-настоящему? Помнишь? Ты готов умереть, убить ради этого человека.

Я выдыхаю дым к потолку.

— Данил… Это просто слова.

— Нет, не просто. — Он смотрит серьёзно, до дрожи. — Я сейчас понимаю, о чём ты говорила.

Он целует меня — медленно, нежно. С отчаянной, животной нежностью, с той нежностью, на которую способен только он.

— Я сейчас уйду, — шепчет он, касаясь лбом моего виска. — Мне нужно уйти, а когда я вернусь, всё снова будет хорошо. Веришь мне, Маш?

— Нет…

— Поверь. Я знаю, что нужно делать.

***

Он уходит так тихо, что я даже не сразу понимаю это. Еще несколько секунд я сижу, прислушиваясь к тишине — вдруг вернется? Он не возвращается. Я чувствую себя опустошенной, мне хочется упасть на диван и просто лежать, глядя в потолок, но, вместо этого, я подхожу к мольберту.

Холст передо мной — как недосказанная фраза, и последнее слово осталось за мной. Я беру кисть, как была — голая. Не одеваюсь, потому что не хочу стирать с кожи следы его прикосновений. Сжимаю деревянный черенок.

Мазки ложатся на полотно, как удары — первый, второй, третий… Я работаю, не думая, просто позволяю руке двигаться — смешивая краски, размазывая, стирая, снова накладывая слой за слоем. В студии пахнет маслом и растворителем, пахнет им, пахнет сексом, и от этого запаха кружится голова.

В какой-то момент все складывается — тень ложится на свое место, одна линия завершает другую, и картина вдруг собирается — как будто просто пришло время, как будто именно эта ночь была нужна, чтобы… Я делаю последний мазок, и замираю, не отводя кисть. Все. Готово. Наконец-то хоть что-то еще в моей жизни доведено до конца.

В эту же секунду тишина квартиры взрывается — телефон взвизгивает так резко, что я дергаюсь, и мазок уходит в сторону, оставляя тонкую, лишнюю полоску. На дисплее имя — Сергей.

***

Конец тринадцатой главы.

Пожалуйста, оставляйте свои комментарии и звездочки. Это очень важно для меня и совсем не сложно для вас. Спасибо.

Глава #14

Я бегу по коридору больницы — опять я здесь. Белые стены, одинаковые двери. Одна, другая, третья… Вот она.

Сергей лежит на больничной койке, бледный, с перебинтованной головой; шея зажата воротником, правая рука в гипсе, от аппаратов тянутся провода. Я сажусь рядом, беру его за руку.

— Серёжа… Как же так?..

— Марусь…

Он сжимает мои пальцы, и я вижу, как тяжело даются ему слова. Несмотря на то, что между нами произошло — мне действительно его жалко.

— Всё будет хорошо. Доктор сказал, тебе очень повезло. Тебе здесь помогут. Я буду рядом.

— Маша… Прости меня. Я не понял, как это произошло. Он выскочил как будто ниоткуда. Я даже подумать не успел — рванул к обочине. И улетел… Страшно. Этот парень… Мотоциклист…

Время останавливается. Я смотрю на стену, и она становится серой. Все вокруг становится серым, плоским, бумажным — жалкой пародией на жизнь. В ушах шумит, и сквозь этот шум я слышу, как Сергей говорит что‑то ещё:

— …домой. Там Оксана. Вероника… Ты ей нужна. Сейчас ты ей очень нужна.

Свой голос слышу как будто со стороны.

— Хорошо. Я… Я поеду домой. Я приеду к тебе завтра. Тебе нужен отдых.

Снова повторяю эту бессмысленную мантру:

— Всё будет хорошо…

Больше никогда уже не будет хорошо.

В коридоре я достаю телефон, набираю Данила. Сейчас он ответит, он должен ответить, и я жду, когда он возьмет трубку, хотя в глубине души я знаю — я больше не услышу его голос. Длинные гудки. Предложение оставить голосовое. По тускло освещенному коридору идет дежурный доктор, и я, покачиваясь, встаю ему навстречу.

— Извините… Добрый вечер. Я жена пациента из сто пятнадцатой, его зовут Конышев Сергей.

— Добрый. Вашему мужу повезло. Считайте, в рубашке родился. Машина — в мясо. Перелом, сотрясение — ерунда. Второму участнику аварии повезло меньше.

Вдох, выдох. Еще вдох.

— А что с ним?

— Сейчас в операционной. Надеюсь, выкарабкается. Хотя, эти байкеры… Знаете, к нам в сезон несколько раз в неделю таких привозят.

Вряд ли я понимаю все, что он говорит. Я просто киваю головой.

— Да. Да… Спасибо.

— Приходите завтра в часы посещения. С вашим мужем все будет в порядке.

— Спасибо. До свидания.

— До свидания.

***

Поездка в машине домой — провал в памяти. Как я сама не стала участницей еще одного дтп?! Я открываю дверь в квартиру, и моя дочь бросается мне навстречу. Из детской торопливо выходит Оксана.

— Мария! Как Сергей? Он звонил, сказал, что попал в аварию. Как он? Насколько все плохо?!

Я растягиваю онемевшие, искусанные губы в некое подобие улыбки.

— С ним все будет в порядке, Оксана, не волнуйтесь…

— Мама, мама, где ты была так долго?!

Никуська висит на мне, обнимая меня так крепко, что мне тяжело дышать.

— Я так скучала! Папа сказал, что ты уехала по делам.

Оксана тактично молчит, глядя в стену.

— Оксана, пожалуйста, останьтесь у нас сегодня на ночь. Завтра утром я поеду в больницу, и вообще… Вам, наверно, придется пока у нас пожить. Я буду платить по двойному тарифу.

— Мария, ну что вы. Я же понимаю — такая ситуация. Я рада помочь. Мы с Никушей прекрасно ладим.

Ничего она не понимает. Она не может даже представить, что сейчас происходит у меня внутри. Ядерная зима. Ноль целых, одна сотая оставшейся внутри жизни. Катастрофа, которую не пережил никто. Катастрофа, которую я не пережила.

Ника засыпает, прижавшись ко мне — сегодня я кладу ее спать с собой. Я снова и снова набираю Данилу. Пишу одно сообщение за другим. Плачу в голосовых, умираю в текстовых. Когда же наступит утро?!

***

— Маша, прости меня. Я виноват, я не должен был тебя… Бить. Я как с ума сошел. Я не мог… Не мог больше ни о чем думать. Прости… Я люблю тебя.

— Я все знаю, Сергей. Знаю про девочек. Про то, какие дела Инна проворачивала у меня за спиной. Знаю, что ты был в курсе всего. Зачем?! Разве ты мало зарабатываешь? Даже, если и так…

Он молчит. Молчит, и я понимаю, что попала в точку. Да, я виновата перед ним, я ему изменяла, но и он… Теперь он не посмеет ставить мне условия. Я его больше не боюсь. Вчера ночью я перестала жить, и теперь… Теперь мне все равно, что будет дальше. Его слова о любви — полная хуйня, и он это понимает. Пришло время договариваться.

— Значит, все-таки Инна тебе рассказала. Я так и думал, что рано или поздно это случится. Вы же подруги. Сука…

— Это не Инна. Но это не важно. Я все знаю. И, теперь тебе придется считаться со мной, Сереж. Ты не будешь говорить мне, что мне делать. И ты не посмеешь забрать у меня дочь. Посмотри на себя. Я тебе нужна. Мы тебе нужны.

Он отводит глаза, и я понимаю, что говорю правильные слова. Он подавлен, разбит, он беспомощен — и сейчас он не может диктовать мне свои правила. А потом… Потом будет еще не скоро.

Я подхожу к медсестре на посту, легонько стучу пальцем по пластиковой перегородке:

— Девушка! Подскажите пожалуйста, вам вчера молодого человека привезли, после ДТП, Данил Чернов, можно узнать о его состоянии?

Я сама удивляюсь тому, как буднично и спокойно звучит мой голос. Хотя, чему тут удивляться — я правда ничего не чувствую. Сегодня утром я встала с кровати совсем другой. Или, может, это просто шок, и меня накроет позже?

— Он в сто двадцатой. Но он после операции, его всю ночь собирали, только недавно из реанимации перевели. Жаль парня. Красивый, молодой. Ваш брат?

Значит, это действительно он.

— Да. Брат. К нему нельзя?

— Нет. Приходите завтра.

— Я только загляну…

Я выхожу в холл и опускаюсь на ближайший пластиковый стул. Пальцы дрожат, и я прячу руки между коленей. Вот и всё. Игры закончились — парень, который вчера говорил мне слова, от которых мне становилось жарко, сейчас лежит в пяти метрах от меня и цепляется за жизнь. Мне страшно даже думать об этом, поэтому я думаю о дочери, которая ждет меня дома. Я говорю себе: «Это все ради нее», — и от этих слов становится только хуже.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я иду к его палате, и с каждой секундой коридор становится все темнее. Вот его дверь. Я смотрю на обшарпанную ручку, понимая: стоит её повернуть — и назад к прежней себе я уже не вернусь. Это — как пережить свою собственную смерть. Я не хочу видеть, как выглядит то, что я с ним сделала. Я стою перед дверью целую вечность, а потом разворачиваюсь, и ухожу. Я иду по коридору и каждый шаг — как шаг в пропасть, как прыжок с крыши в затяжной полет навстречу вечности. Внутри меня — ледяной ад, в груди пустота, кровь прекратила свое движение по венам и артериям. Вот, что ты чувствуешь, когда что-то плохое происходит с тем, кого ты любишь. Когда что-то плохое происходит по твоей вине. Я должна была прогнать его, а не открывать ему дверь…

***

Моя жизнь не остановилась — я жила, делая вид, что все в порядке: вывезла картины из студии, помирилась с мужем. Точнее, заключила сделку. Вот только тот коридор внутри меня… Он так и не закончился.

Три года спустя я сижу в лобби большого бизнес‑центра, занимающего целый квартал в исторической части города. Иногда я просто захожу сюда — выпить кофе и посмотреть на людей, которые спешат по своим, несомненно, важным делам. Когда‑то, в другой жизни, у меня здесь был офис. Теперь на его месте косметологическая клиника — я специально узнавала. Я смотрю на улицу, в большое панорамное окно, в котором, как на киноэкране, разворачивается действие очередной серии городского сериала. Люди встречаются, созваниваются, курят на крыльце перед входом. Поток входящих и выходящих постоянно обновляется — я люблю за этим наблюдать.

Яркая блондинка на огромном внедорожнике, опустив окно, что-то кричит парню на черном спортивной байке — проблемы с парковкой, и я ловлю себя на мысли о том, как же он похож на… На него. Я встаю и выхожу наружу. Он снимает шлем, и я смотрю на его светлый затылок. Делаю шаг к нему, а он разворачивается, и идет навстречу мне. Мы останавливается в метре друг от друга и я снова проваливаюсь в его двухцветные глаза.

— Привет.

— Привет.

Он делает еще шаг, и я замечаю, что он хромает на правую ногу. А в остальном… Он совсем не изменился. Только волосы теперь короче. И выражение глаз совсем взрослое.

— Данил… Это правда ты?..

Он улыбается, и я… Я совсем забыла, какая у него улыбка. Хотя, нет, вру. Я ее прекрасно помню.

— Так сильно изменился?

— Нет. Совсем нет. Только, это… — киваю на его ногу.

Он смущенно переступает.

— Зайдем внутрь?

Мы садимся друг напротив друга.

— Как ты? Ты снова ездишь на байке? Я думала…

Он смеется, а вокруг меня словно выключили свет — все в темноте, и только он…

— Не представляю свою жизнь без него. Сел на него, как только смог сидеть. Правда, ногу так и не смогли нормально собрать. Несколько операций пришлось сделать…

— Данил, мне так жаль. Мне, правда, очень жаль, но я не могла… Тогда, я не могла видеть тебя таким… Я… Я не знаю, как объяснить.

— Не говори. Теперь это все не важно. Я не хочу туда возвращаться. Это было… Я просто хотел умереть, Маша. Так мне было хуево. Я не знаю, как я смог снова начать что-то делать. Операции, реабилитация — это было не самое страшное.

— Я знаю. То есть… Я хотела сказать…

Он смотрит на меня спокойно — так может смотреть только тот, кто пережил очень много боли. И я не хочу думать о том, что причиной этой боли была я. Он протягивает руку через стол, и я отвечаю на его жест.

— Как ты? Я узнал, что агентство закрылось. Таня мне потом рассказала некоторые… — он делает паузу. — Детали.

— Таня? Как она? Вы вместе?

Он снова улыбается.

— Нет. Конечно, нет. А ты, Маша? Ты еще рисуешь?

— Да. Я рисую. Я теперь вроде как художник. Реставрирую фрески в монастыре — но это больше хобби. В основном я мама. Я… родила сына.

Вот мы и подошли к самому главному. К тому, почему я не могла забыть его улыбку. Как ее можно забыть, если… Он смотрит на меня:

— Поздравляю тебя. Сколько ему?

— Два года.

Я делаю паузу.

— И три месяца.

— Два года и три месяца?

Я вижу, о чем он думает. Да, всё сходится. Но от этого ничего не меняется. Я сделала свой выбор. Я выбрала безопасность. Жизнь, в которой никто не должен попадать в аварии. Я выбрала жизнь без боли. Я выбрала жизнь без жизни. Он подается мне навстречу, тянется ко мне через стол:

— Маша… Правда или действие?

Я шепчу:

— Правда.

— Ты хоть немного любила меня?

— Да.

Он ждет.

— Твоя очередь спрашивать, Маша.

— Я больше не играю.

— Твоя очередь.

Хорошо. Я закрываю глаза.

— Правда или действие?

— Действие.

Я улыбаюсь. Он всегда выбирал действие, и только сейчас я понимаю, что этим он всё время показывал: ради меня он готов на всё. И я знаю, чего попрошу.

— Маша? Ты скажешь?..

— Да. Я хочу, чтобы…

***

Конец четырнадцатой главы.

Дорогие и любимые мои читатели в количестве нескольких человек.Эта книга выходит бесплатно и будет такой, пока я не выложу ее всю целиком. После этого я сделаю ее платной. Сейчас это — мой подарок для вас.

А лучшим подарком мне будут ваши комментарии. Спасибо, и с наступающим всех нас!

Эпилог

Да, это конец истории Данила и Маши. Я специально оставила открытый финал, чтобы вы сами могли задать себе этот вопрос — что бы вы сказали ему на ее месте?

Я так и не решила для себя. Может, тогда это не конец?

Всех лю. Ваша Дина Кей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец