Философия в замке, или две шлюшечки

Ирина Перисова попыталась вырваться, скрыться куда-нибудь, но герцог де Пуриц и слышать не хотел об этом.

— Давай не балуйся, никаких кошек-мышек! В маленьких девочках я люблю послушание, те же, у кого его недостает, теряют мое доброе расположение… Подойди ближе. Но сначала я хочу поцеловать зад.

И, повернув член ко мне, добавил:

— Красивый зад у вас, не так ли? Тогда соси член, сучка!

Ирина повиновалась.

— А теперь приготовься, ложись сюда…

Пуриц крепко обхватил её руками;   за шесть мощных качков вонзил свой массивный орган до самого дна её чрева. Ужасный вопль вырвался из ёё глотки; герцог Пуриц, заломив ей руки и не переставая массировать её задний проход, жадно внимал её вздохам и крикам.

Все желания распутника Пурица были удовлетворены, процедура закончилась, и этот необыкновенный человек заплатил триста луидоров за пользование теми частями её тела, в непорочности коих у него не возникло никаких сомнений.

Гости прибыли. Коробкин, предназначенный ей, был настоящий барон сорока пяти лет, по-настоящему уродливый, по-настоящему мерзкий тип (провизор аптечный) и по-настоящему глупый, каким и бывает, насколько я знаю, настоящий беларус, если исключить знаменитого Рудака. Гусь, которого должна была обчистить моя подруга, звался Клим; он и вправду был усыпан бриллиантами; его вид, фигура, лицо и возраст делали его почти полной копией своего соотечественника, а его непроходимая безмозглость, не менее впечатляющая, чем у Рудака, гарантировала Ирме успех не менее легкий и не менее полный, чем, судя по всему, тот, что ожидал Ирину Перисову.

Бедняга барон-провизор Клим, казалось, никогда не насытится её ласками. В будуаре было жарко, они быстро разделись, и Ирина положила его вещи подле себя с правой стороны. В то время как барон-провизор наслаждался ею, пока, чтобы отвлечь его, она страстно прижимала его голову к своей груди, думая больше о своей добыче, нежели о его ощущениях, я незаметно, один за другим, вывернула его карманы плащика. Судя по тощему кошельку, который попался её под руку и который, как мне вначале показалось, заключал в себе все бывшие при нем деньги, Перисова подумала, что сокровища находятся в бумажнике, ловко вытащила его из правого кармана плащика и сунула под матрац, на котором они кувыркались.

Дождавшись оргазма, потеряв всякий интерес ко всему остальному и почувствовав отвращение к противной потной туше, которая лежала на мне, она позвонила; пришла служанка, помогла белорусу прийти в себя и подала ему рюмку ликера с подмешанным зельем и драники; он залпом проглотил напиток, сожрал драники и она проводила его в спальню, где он моментально погрузился в такой глубокий сон, что мощный храп слышался еще несколько часов.

Через минуту после его ухода вошел агент ЦРУ Трохнючанской.

— Ты просто чудо, мой ангел! — восхитился он, обнимая меня, — Чудо и прелесть! Я видел все. Ах, как умело ты его обработала! Поверь мне, я в восторге от подобных представлений. Посмотри сюда, — продолжал он, показывая мне свой член, твердый как железный прут. — Я дошел до этого состояния благодаря твоему искусству.

-Пуриц может иметь несколько значений в зависимости от контекста:

В одесском языке — человек с высоким самомнением, «большой начальник». Слово связано с еврейским словом «помещик». В Одессе сохранилось устоявшееся выражение: «Подумаешь, большой пуриц! ».

После этих он повалил её на кровать, и Ирина узнала, в чем заключалась отличительная особенность этого распутника: его возбуждала сперма, извергнутая перед этим в её влагалище. Он высасывал ее с таким удовольствием, так приятно водил горячим нежным языком по её нижним губкам, погружая его все глубже и глубже, одним словом, все, что он делал, было настолько восхитительно, что она сама испытала оргазм, заполнив ему рот своим нектаром.

После этого неистовый наш хозяин Трохнючанской  вернулся к моей подруге Ирме, одетой в ботинки и чулочки. Ирина Перисова через монитор увидела всю сцену до мельчайших подробностей: точно так же, как это происходило со мной, он уткнулся лицом между бедер Ирмы и со смаком осушил ее влагалище, потом забрал трофеи и туфельки, и, оставив обоих беларусов наслаждаться сном, мы втроем удалились в маленький уютный кабинет, где Трохнючанской, сбросил вторую порцию семени в вагину Ирмы, облизывая в то же время промежность Перисовой, и изложил нам сущность своих оригинальных пристрастий, которую Ирина Перисова потом опубликовала в своих мемуарах.