Пышка для грозного

Глава 1. Понимаете, тут такое дело…

Эта история началась удачно и трагично одновременно. Так как я была подписана и почти влюблена в столичного фотографа и следила за его профилем, я решила поучаствовать в одной из акций, где он обещал фотосессию для молодой пары.

«Сделай репост — выиграй фотосессию». Я сделала, и я выиграла. Теперь про трагедию: мой бывший потерял самую красивую женщину на земле и одну бесплатную фотосессию.

Одевшись в красивое, облегающее платье красного цвета, которое подчеркивало мои достоинства пышных форм, я поехала в центр города на такси, предварительно проведя в салоне красоты три часа к ряду. Мои коллеги, хорошо постарались над моим образом, сделав лучшую версию. Ткань неприятно стягивала при каждом движении, а глубокое декольте заставляло меня то и дело поправлять полоску ткани, натягивая её повыше. Непривычный для меня наряд, но девочки настаивали, что я именно в таком виде должна появиться у фотографа. А потом выложить снимки в социальных сетях. Пусть бывший кусает локти.

Была единственная сложность: электронный сертификат на фотосессию был для влюбленной пары, а я — одна.

Я попыталась найти партнёра на съёмку, но не вышла. Даже мужчина, водитель такси, который вёз меня за конский ценник через половину города, оказался приятной внешности, только вот не подходящего возраста. Ему было около пятидесяти. Я расплатилась с ним и на парковке у красивого старинного здания с высокими окнами, в котором находилась большая студия, начала разглядывать машины. Моё внимание привлек большой чёрный джип с тонированными стёклами, возле которого, сложив руки на груди, разговаривали два мордоворота. Подходить к мужчинам было страшновато, но моя алчность и нежелание терять шанс взяли верх. На меня посмотрели сверху вниз двое мужчин в белых, идеально отглаженных рубашках с едва заметными выпуклостями кобур на левом боку, спрятанными под руками. Вблизи они были выше меня на голову, хотя я надела туфли на высоком каблуке, которые теперь жали пальцы. Я понимала, что нужно было взять их с собой, а приехать в удобных балетках, но они были такие красивые...

Я растерялась, понимая, что мужчины либо бандиты, либо, наоборот, представители закона — оба варианта были пугающими.

— Что нужно? — спрашивает один из мужчин, подняв одну густую бровь черного цвета.

— Здравствуйте, — улыбнулась я, сжимая кожаную сумочку перед собой, как щит. — Я выиграла фотосессию у Андрея Фирсова, она для влюбленных, а мой влюбленный, то есть мой парень, он больше в меня не влюблен.

— И? — не совсем понял меня мужчина, его лицо оставалось каменным. — Ты хочешь, чтобы я ему башню снес?

Я начала быстро моргать, чувствуя, как по спине пробежал холодок, понимая, что вряд ли это представитель закона.

— Я хотела, чтобы вы со мной пошли и сфотографировались, потому что я выиграла фотосессию в стиле лав стори. Для двоих. Меня одну они могут не взять.

— Я бы с радостью, да только я в федеральном розыске за тройное убийство, — усмехается мужчина. — А Серёга у нас киллер. Не-е-е, не вариант.

Я посмеялась вместе с мужчинами, звук получился нервным и фальшивым, и поспешила ретироваться, чувствуя, как каблуки предательски цепляются за асфальт. Либо у них такое чувство юмора, либо это правда. Уточняющие вопросы я задавать не стала. Пусть фотограф делает снимки меня одной. Это же и по времени меньше. Разве плохо сэкономить время?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В просторном, стильном холле с бетонными стенами и тёплым паркетным полом меня встретила девушка на ресепшене с идеальной укладкой, и я показала ей сертификат на телефоне.

— Где ваш муж? — спросила она, вежливо улыбаясь.

— Понимаете, тут такое дело, — я тяжело выдохнула, повторять каждый раз такое было стыдно и немного больно. — Мы больше не вместе. Я одна.

— Это фотосессия для пары, — её улыбка стала менее тёплой, более профессиональной.

— Может, меня возьмут одну? Это же займет меньше времени.

— Давайте спросим, но Андрей не любит такое, — выходит девушка из-за стойки и идёт с моим телефоном в большую студию, откуда доносились короткие команды, как будто кто-то дрессирует собаку.

— Тимур Алиевич, давайте сменим позу, — настаивает фотограф, лично убирая барный стул от мужчины с пронзительным, слегка недовольным взглядом. Мужчины не любят фотосессии, и у незнакомца было написано на лице, как сильно он негодует и терпит.

— Андрей, у нас тут... — начала девушка, но её перебил фотограф, вернувшись к массивному фотоаппарату на треноге.

— Не сейчас, ты видишь, я работаю, — рявкнул на неё Фирсов. — Леня, поверни свет на треть вправо!

И большой серебристый прожектор на штативе плавно повернули, изменив тени на лице модели.

Фотографу явно было неудобно работать с моделью, которая не улыбается и стоит в одной и той же позе, сложив руки на груди. Этот Тимур просто ожидал, когда всё закончится. Его пиджак одиноко висел на спинке стула, ожидая хозяина. И мы с администратором тоже ждали, наблюдая за фотосессией из полумрака у входа, боясь помешать гуру своего дела.

Я успела осмотреться. Большое помещение с высокими потолками было разделено на три зоны: одна с подвешенными на рельсах разноцветными фонами, для официальных снимков, где и кипела сейчас работа. Вторая зона для лав стори с красивым бархатным диваном цвета бургунди, подушками в сердечках и гелиевыми шариками. Третья зона с неоновым красным тусклым освещением и большой низкой кроватью с чёрным бельём. Там, скорее всего, делались ню-фотографии для девушек-блогеров. Кровать была на колесиках, как и стоящая в углу металлическая стойка с боди, лифчиками в стразах, полупрозрачными пеньюарами.

«У каждого творческого человека есть хобби» — подумала я, разглядев наручники и плётку, висевшие в прозрачном пакете, который крепко держала вешалка с зажимами-крабиками.

— Всё, мы закончили, — раздался усталый голос Фирсова, и он сразу спрашивает у администратора, вытирая лоб тыльной стороной ладони. — Что там?

— Сертификат на лав стори, девушка пришла без мужчины, — выдаёт без лишних вводных работница, протягивая мой телефон.

— Нет, — отвечает фотограф, даже не глядя в мою сторону. — Пусть отдаст свой сертификат паре.

Девушка возвращается ко мне, а я, отчаявшись, ловлю за руку проходящего мимо того самого Тимура, который уже надевал свой пиджак и стремился к выходу. Смотрю на него снизу вверх, как на тех охранников у машины и заглядываю в серые глаза.

— Извините, а вы не сфотографируетесь со мной? Я вас потом вырежу с фотографий. Меня не хотят фотографировать одну, я выиграла сертификат, а там только пары, а я одна, — выпалила на одном дыхании, чувствуя, как горит лицо.

Мужчина посмотрел на меня пару секунд оценивающе, его взгляд скользнул от лица к декольте и обратно, и крикнул через плечо:

— Андрей, сделайте девушке то, что она просит, за мой счёт! И да, фотографии мне нужны завтра до обеда.

— Я не могу до обеда, я же... — сделал несколько шагов к нам фотограф, но, увидев холодный, серьёзный взгляд Тимура, тяжело выдохнул. — Я пришлю до обеда.

Мужчина просто кивнул и ушёл, не оглядываясь, а я так и осталась стоять, как вкопанная, не зная, что делать дальше. Кто этот мужчина? Он оплатит мою фотосессию?

— Милочка, как вас зовут? — спрашивает меня Андрей, уже другим, более заинтересованным тоном.

— Маргарита, — отвечаю, едва слышно. Всё ещё думая про незнакомца, который так просто решил мою проблему.

— Марго, — сокращает моё имя Фирсов до пяти букв. — Что мы хотим? Быстро, чётко, по делу.

— В смысле? — переспрашиваю я, всё ещё не пришедшая в себя.

— В прямом. Платье красное, декольте по самые соски. Что мы хотим? Милая лав стори, где ты одна, или попытаемся сделать из тебя женщину, по которой пускают слюни?

— Я просто...

— Не просто! — сразу же перебивает он и решительно ведёт меня к дивану под локоть. — Тебя бросили, ты вырядилась, хочешь показать бывшему, что он последний гад, что тебя бросил. У меня таких, как ты, каждая вторая. Ложись.

Андрей усаживает меня на диван, а потом легонько толкает в плечо, чтобы я легла на бок.

— Руку под голову! Грудь поправь! — рявкает он и берёт с одного из стеллажей фотоаппарат, чуть присаживается на корточки и делает первый снимок с резким щелчком затвора.

— Лицо расслабь! Улыбайся! — снова приказ.

— Леня, убери мощность в половину! — кричит фотограф помощнику, и резкий свет становится более тусклым, мягким, обволакивающим.

— Тебе идёт чёрный, ты блондинка, платье красное, чёрный. Лёня, свет только на лицо и декольте, больше ничего в кадр не берём! — скомандовал Андрей, и его помощник быстро перестроил софт бокс, создав узкий, почти театральный луч света в полутьме студии.

Я попала под каток. Меня вертели, крутили, заставляли принимать неестественные позы, на меня кричали и рявкали так громко и властно, что от резких звуков временами закладывало уши. Кажется, даже воздух в студии боялся этого Фирсова.

— Это всё фуфло, сюда иди, — Фирсов, недовольно цокнув языком, тащит меня за руку из уютной «лав стори» зоны в другую, где царила атмосфера интимности с той самой кроватью на колёсиках. — Встань в самый угол и посмотри на меня из темноты.

Я послушно зашла в угол, где сходились чёрный бархатный фон и стена, и повернула лицо к объективу, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Он сделал пару снимков с характерными щелчками и сразу же посмотрел на дисплей, скривив губы.

— Я же говорю чёрный, а ты упираешься, — отчитывает меня мастер, хотя я не сказала ни слова в своё оправдание. — Сейчас мы сделаем тебе фотографии, от которых мужики слюной истекут. Снимай платье.

— Снимать? — переспросила я шёпотом, чувствуя, как по телу пробежали мурашки.

— Быстро! Тут никого нет. Быстро и в темпе вальса, — его голос звучал уже не как приказ, а как вызов.

— Но я...

— Смотри сюда, Марго, — он подошёл так близко, что я увидела усталые морщинки вокруг его глаз. — Ты либо уйдёшь с хреновыми фотографиями, потому что мягкое и уютное для такого платья не подходит, а другого платья у меня для тебя нет. У тебя не Элька, размерчик. Или ты слушаешься меня, и мы делаем бомбические фото, подчеркивая твои прелести. Живот будешь втягивать на максимум. Поняла?

Я молча кивнула, сжимая пальцы.

— Мне твои сиськи не упёрлись, я их каждый день вижу, — выдыхает он после моего молчания, и его пальцы, быстрые и профессиональные, находят молнию сбоку. Он расстёгивает моё платье и тянет ткань вниз.

Освещение было полутьмой, мягкий рассеянный свет от красного неона выключили и остался только один софт бокс, создавая интимную атмосферу. Я стояла в пол-оборота, инстинктивно прикрывая обнажённую грудь скрещенными руками.

— Лицо! — крикнул Андрей, отрываясь от видоискателя. — Лицо должно быть либо возбуждённое, игривое, как будто ты сейчас кончишь, либо строгое, как будто ты приказываешь, и мужчина кончает. Дай мне эмоцию. Ты дерзкая или мягкая?!

Я и сама не знала ответ на этот вопрос. Во мне боролись стыд, возбуждение от этой игры и желание соответствовать.

За следующий час, который пролетел как одна вспышка, я узнала о своей внешности и возможностях своего тела всё: как надо втягивать живот, чтобы создать иллюзию талии, куда девать руки, чтобы это выглядело естественно и соблазнительно, как улыбаться правильно, не показывая дёсны, как выпячивать попку назад, чтобы подчеркнуть изгиб, и что мои ореолы и соски, по мнению мастера, были «слишком выразительными», поэтому нужно было чуть приглушать свет, чтобы они не так сильно бросались в глаза и не «съедали» всё внимание.

Когда я наконец застегнула своё платье, чувствуя себя выжатой как лимон, меня практически вытолкнули из зоны съёмки, и команда тут же занялась новым клиентом — девушкой в спортивном костюме, которая уже ждала у реквизита. Реклама какого-то спортивного батончика со злаками.

У девушки-администратора, в полуобморочном состоянии я оставила свою почту для получения фотографий, с трудом вводя буквы на экране её планшета.

Я не знала, что там в итоге получилось, но странным образом мне уже не было стыдно. Когда тебе час подряд кричат, не оставляя времени на рефлексию: «Грудь вперёд! Прижмись к стене всем телом! Покажи сосок из-под руки! Смотри на меня, а не в пол! Да не так смотри, смотри, как кошка на птицу! Соблазняй меня, чёрт возьми!» — то ты просто механически исполняешь и перестаёшь думать о правильности или приличиях. Ты становишься инструментом в руках ремесленника.

На мой робкий, запоздалый вопрос, не увидят ли посторонние мои откровенные фотографии, администратор, не отрываясь от монитора, сказала монотонным, заученным голосом: «Все фотографии обнажённых натурщиц никогда не выходили дальше этой студии. После отправки клиенту всё удаляется с наших носителей. Конфиденциальность — наш принцип».

Двоякое, противоречивое чувство поселилось у меня в груди: с одной стороны, я с грустью понимала, что не получу тех самых милых, нежных фотографий для соцсетей, о которых мечтала, с другой — где-то в глубине теплилась надежда, что эта жёсткая, почти хирургическая фотосессия действительно поможет мне по-новому, без жалости, оценить себя как женщину. После болезненного разрыва отношений, особенно когда они произошли не по твоей воле, тяжело понять, что в тебе не так, что стало причиной. Моя фигура была далека от идеала, очень далека. Скорее всего, именно это — все складочки, целлюлит, несовершенства и будут беспощадно запечатлены на снимках. Да, в какой-то момент, под гипнотическим воздействием команд и вспышек, я почти поверила, что я дикая, уверенная в себе львица, и пыталась изображать из себя нечто дерзкое и сексуальное, но вряд ли это получилось правдоподобно. Фирсов не показал мне ни одного кадра, ни единой фотографии для одобрения. Значит, я по-прежнему полная девушка, не вышедшая замуж в тридцать лет.

На парковке, куда я вышла, подёргивая плечами от нервоза, большой чёрной машины уже не было, и слава богу. Вдруг те двое «мордоворотов» решили бы меня подкараулить — в моём нынешнем состоянии я была лёгкой добычей.

Я вызвала такси через приложение и, забившись на заднее сиденье обычной иномарки, за полчаса пути постепенно успокоилась. Это всего лишь фотографии, повторяла я себе, глядя на мелькающие витрины и дома. Не понравится — удалю, и даже думать об этом не буду.

Глава 2. Хасанов Тимур Алиевич

— Тимур Алиевич, пришли фотографии, — сообщает секретарша Лидия Абрамовна, заходя в мой просторный, строгий кабинет с панорамными окнами, за которыми открывался вид на главную площадь города. Она несла планшет с тонким чехлом и говорила с интересной, чуть лукавой интонацией. — Хотите посмотреть?

— Надо выбрать одну-две для рекламной кампании, торговать лицом придется, сейчас такое время... — произношу я, отрываясь от отчётов, и смотрю на планшет, который Лидия держит в руках.

— Вот эта ничего, только вы не улыбаетесь, — сетует женщина, показывая на экран, где я был запечатлён в своём обычном, слегка отстранённом состоянии.

— Почему я должен улыбаться? Я торгую бетоном и металлическими сваями для строительства, — возражаю я, разминая затекшую шею.

— Люди любят, когда им улыбаются, — настойчиво перелистывает она фотографии своим ухоженным пальцем с неброским маникюром. — А у вас одно выражение лица на все случаи жизни.

— Нормальное лицо, — спорю с ней, хотя сам знаю, что выражение у меня чаще всего такое, будто я вечно чем-то недоволен. Это от природы. Заводские настройки.

— Ну, вы начальник, вам виднее, — сдаётся Лидия. Она оставляет планшет в моих руках и стоит, скрестив руки на груди под строгим пиджаком, явно ожидая моего решения. Листаю свои деловые портреты, снятые на нейтральном фоне, и вдруг натыкаюсь на чужую, неожиданную фотографию.

— Это что такое? — спрашиваю у секретарши, показывая на снимок той самой незнакомки с светлыми волосами, которая тогда в студии так отчаянно просила о помощи.

— Не знаю, Тимур Алиевич, но вы посмотрите, очень красивые фотографии, особенно в конце, — улыбается секретарша с хитринкой. Заинтриговала.

Листаю дальше, уже быстрее, и буквально наблюдаю, как девушка раздевается с каждым снимком. Последние фотографии я смотрел уже с широко открытыми глазами, забыв про отчёты. Она стоит в тёмном углу у черной стены с голой... А с виду приличная, даже робкая девушка.

Вид сзади, в пол-оборота, высокие чёрные кружевные трусики на большой, соблазнительной пятой точке. И эта пятая точка так искусно подсвечена, что кожа кажется бархатистой, сияющей, даже несмотря на явные признаки лишнего веса. На другом кадре девушка прикрывает большую, тяжёлую грудь руками. Сначала соски и тёмные ореолы были скрыты ладонями, потом она прижалась ими к холодной стене, а потом, осторожно поддерживая груди снизу, показала их в камеру. Всё это выглядело, как какая-то тайная, украдкой сделанная фотосъёмка, как будто за девушкой подглядывали в её самые интимные моменты.

— Я вас оставлю, выбирайте, — улыбается Лидия уже открыто и поворачивается к выходу.

— Мы оплатили этому Фирсову двойной счёт? — спрашиваю ей в спину, пытаясь сохранить деловой тон.

— Оплатили, — отвечает секретарша, уже не сдерживая довольную улыбку, и мягко закрывает за собой тяжёлую дверь. Коварная женщина лет пятидесяти, работающая у меня со времён основания фирмы, давно и ненавязчиво намекает, что пора бы остепениться: то одна «случайно» зашедшая племянница с ней на обеде пьёт кофе, встав в интересную позу у окна, то другая, дочка партнёра. Теперь вот подсунула мне целую серию фотографий, которые явно отправили по ошибке, перепутав адресат. Я оплатил, мне и отправили. Логика рабочая.

Пересмотрел ещё раз свои, скучные, фотографии и незаметно, будто против воли, перешёл на тот самый снимок девушки у стены, где твёрдый, набухший сосок на левой груди отчётливо виден, а второй прижат к тёмной поверхности.

Модель полного, пышного телосложения, но эта полнота какая-то... вкусная. Даже соблазнительная. А взгляд у неё такой: одновременно стыдливый и вызывающий, будто говорит: «Не подглядывай за мной». Трусики девушка, к моему разочарованию, не снимала, чтобы показать, что у неё между ног, и очень зря. Я бы с интересом посмотрел. Скорее всего, там, под тонкой тканью, скрываются большие половые губы, а если их аккуратно отодвинуть в сторону, то откроется и большая, влажная дырочка.

Отложил планшет в сторону на полированную поверхность стола из тёмного дерева и растегнул верхние пуговицы на дорогой хлопковой рубашке, почувствовав неожиданный прилив жара.

«Надо найти девушку и отдать ей фотографии,» — быстро, почти автоматически решил я.

Как-то слишком быстро и решительно я это придумал. Усмехнулся сам себе.

«Поплыл ты, Хасанов,» — ругаю себя мысленно, понимая всю прозрачность предлога увидеться с натурщицей.

По внутреннему коммутатору связался с Лидией.

— Найди мне эту девушку, скинь фотографии на флешку, я ей отвезу, по ошибке отправили, — отдаю приказ, стараясь, чтобы голос звучал сухо и деловито, а не как у заинтересованного, пускающего слюни школьника.

— Хорошо, Тимур Алиевич, а ваши фотографии, вы выбрали? — её голос в трубке звучал невинно, но эта женщина явно сейчас улыбалась.

— Мои? — растерялся, понимая, что нихрена я не выбрал, все мысли были заняты другим. — Выбери сама на свой вкус. Ты в этом лучше разбираешься.

— Сделаю, — ответила она.

Я думал, секретарша заберёт планшет, но он так и остался лежать у меня на столе, рядом с ежедневником. Заблокировал экран, чтобы соблазнительная женская грудь не отвлекала от работы. Однако через час, оторвавшись от цифр в таблицах, чтобы пойти на обед, снова невольно взглянул на чёрный прямоугольник. Взял его в руки, разблокировал и задумчиво, уже без спешки, смотрел на полюбившуюся мне фотографию. Всё-таки Фирсов — искусный фотограф, умеет подать. Жаль, девушка не стала раздеваться полностью, остановилась на самом интересном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Затем, сам не понимая зачем, вернулся к более ранней фотографии, где незнакомка в том самом красном платье лежит на бархатном диване, а её грудь и попа лишь угадываются под облегающей тканью. Тоже ничего. Соблазнительно.

Секса не было уже полгода, после расставания с очередной длинноногой красоткой. Все они были красивые, с модельной внешностью, выточенными фигурами и безупречным вкусом, но что-то постоянно не клеилось. И секс хороший, и боятся они меня — это я видел в их глазах, но ничего путного не складывается. Боятся потому, что чувствуют: если я что-то решил, значит, так и будет. Пусть недолго и не навсегда, но если захотел какую-нибудь строптивую принцессу затащить в постель, она рано или поздно там окажется. Если не подействуют цветочки и букетики, значит, приедут мои парни и деликатно «убедят» её. У меня просто нет времени, сил и желания на долгие, изматывающие разговоры и сложные ухаживания, особенно когда девушка начинает ломаться и набивать себе цену, играя в недоступность.

Интересно, а эта бы ломалась? Та, что на фотографиях, с этим взглядом «не подходи»?

Не мой привычный типаж, но, видимо, с голодухи понравилась. Слишком уж земная, настоящая.

Интересно, она кричит в постели или молчит, как рыбка? Судя по пухлому рту на фотографиях — могла бы и покричать.

Снова открыл ту самую фотографию, где девушка, уже раскрепостившись, показывает обе свои груди с твёрдыми, будто каменными сосками, вытягивая руки вверх.

Таких больших я ещё не трогал. Тем более натуральных, а не напичканных силиконом. Смотрятся они не так подтянуто и аккуратно, как у моих предыдущих спутниц, но потрогать, определённо, хочется. Почувствовать тяжесть, а не силикон внутри.

Может, сосёт плохо, раз её мужик бросил? Или не даёт вовсе, вся из себя скромная?

Рот у неё большой, щёки пухлые, как и полные, чувственные губы. Член бы туда зашёл отлично. А в конце открыть этот рот пошире и прямо на язык... Пусть глотает, не проливая...

В брюках стало тесно. Член, предательски наполнившись кровью, настойчиво просился в тёплый женский рот, и я решил, что до вечера надо во что бы то ни стало найти эту барышню и заехать к ней «на огонёк». Возможно, увидев её ещё раз вживую, в обычной обстановке, без волшебства студийного света, всё это дурацкое желание отпадёт. Фотограф мог запечатлеть незнакомку в выгодном ракурсе, но, как известно, в жизни всё часто оказывается прозаичнее. Жаль, но это так.

Глава 3. Ошибочка вышла

На следующий день, пока я пилила ноготки очередной клиентке в небольшом, но уютном и стильно оформленном салоне красоты «Элен», где работала уже несколько лет, мне пришло сообщение на электронную почту. Я отвлекалась на пару минут, думая, что там что-то важное — может, письмо от банка по ипотеке.

Отправитель — «фотостудия Андрей Фирсов». Так быстро прислали, время одиннадцать утра. Не открывая сами файлы, в миниатюре посмотрела на их количество. Всего штук тридцать, иконки были настолько маленькими, что разглядеть что-либо было невозможно.

Ладно. И на этом спасибо. Только мой взгляд зацепился за строку получателя. Помимо меня там ещё была указана почта какого-то Тимура и компании «железобетонный партнёр».

Что, блин?

— Подожди, зайка, у меня тут на одну минутку буквально, — извиняюсь перед клиенткой и торопливо ищу в интернете на своём смартфоне фирму «железобетонный партнёр». Глупое, прямолинейное название. Но, открыв официальный сайт, я сразу поняла, что оно совсем не глупое, а говорящее. Компания занималась оптовой продажей бетона, песка, цемента, асфальтной смеси, металлических свай и выполняла крупные работы по строительству. Как раз в левом верхнем углу, в разделе «Руководство», был портрет того самого Тимура, который встретился мне в фотостудии. Но фотография была явно постановочная и старая, не со вчерашней съёмки. На ней он выглядел ещё суровее, в тёмном костюме, на фоне книжных шкафов. Выскочило навязчивое рекламное окно с парадной фотографией строящегося загородного дома: «Железобетонный партнёр — это всегда качественно и надёжно. Теперь мы ещё и строим. Проекты под ключ, от 10 000 000 рублей».

У меня однокомнатная квартира в ипотеку стоит три миллиона, а тут проекты от десяти. Кто вообще у них заказывает такие объекты? Олигархи? Миллионеры?

— Марго, у меня время, я потом на массаж к двум, — мягко, но настойчиво намекнула мне постоянная клиентка на долгую паузу в работе, поглядывая на свои полуобработанные ногти.

— Извини, убираю, — отвечаю ей, судорожно выключая экран телефона, и следующий час неотрывно, почти механически делаю маникюр, стараясь выводить ровные, аккуратные линии на френче. Мысли путались. Мои фотографии, в том числе те самые откровенные, отправили и мне, и этому Тимуру. И теперь только судиться, если что? Что ещё делать, если он куда-то их выложит или покажет кому-то? С другой стороны, зачем их выкладывать человеку его уровня? А может, там всё прилично, и самые откровенные кадры заблюрены? Ну, вдруг фотограф додумался?

Когда клиентка, наконец, ушла, довольная свежим маникюром, я, присев на своё рабочее место у столика с лампой, снова полезла в телефон. С замиранием сердца открыла архив с фотографиями. Красивая — это хорошо. Голая — это очень плохо и страшно. У меня началась мелкая паника, по спине побежали мурашки. В почте, как назло, висело ещё одно непрочитанное письмо. Отправителем был «Тимур Алиевич Хасанов». Открывать боялась, чувствуя, как холодеют пальцы, но всё-таки, решилась.

«Добрый день, очаровательная незнакомка. Ваши фотографии отправили мне по ошибке, но я искренне рад такому стечению обстоятельств. Мы можем встретиться сегодня, поужинать?»

Я перечитала короткий текст ещё раз, вглядываясь в каждое слово. Что значит «поужинать»? Поужинать в прямом смысле, поесть, или это завуалированное предложение о свидании? Стиль письма был странным, чуть старомодно-галантным.

Зачем этому мужчине, владельцу строительной компании, идти на свидание со мной, простой маникюрщицей? С другой стороны, он ведь оплатил мою съёмку, и я ему, получается, должна. Наверное, оплатил. Может, он специально это сделал и тогда, в студии, уже понял, что я ему нравлюсь? Я не могла ответить «да» — это казалось безумием, и не могла ответить «нет» — боялась показаться грубой или глупой. Поэтому не ответила ничего, оставив письмо висеть в папке «Входящие». Когда тебя зовёт на свидание такой человек, то нужно как минимум весь день прихорашиваться, выбирать платье, делать укладку. А я работаю, и моя униформа — простой чёрный фартук поверх джинсов и футболки.

О работе мне напомнила следующая клиентка, молодая девушка с требованием нарисовать сложную летнюю композицию с кораллами. Она едет на отдых через несколько дней.

Следующее сообщение пришло мне уже в соцсетях, прямо в директ того самого аккаунта, где я и выиграла сертификат на съёмку.

«Добрый день, Маргарита. Проверьте почту, пожалуйста, или напишите свой номер телефона для связи».

Отправитель — официальная страница «ООО Железобетонный партнёр». Настойчивость, с которой меня искали, подкупала и даже льстила, но сам ли он писал эти сообщения? Страница компании, а не его личная. Скорее всего, он просто поручил это кому-то. Помощнице, менеджеру по связям или секретарше.

Я снова ничего не ответила, надеясь, что всё как-то само рассосётся. Только не учла, что в соцсети сообщение теперь отмечено, как прочитанное. Синяя галочка висела, как обвинение.

«Маргарита, я вижу, что вы прочитали моё сообщение в соцсети. Обещаю, всё будет пристойно. Давайте поужинаем сегодня» — приходит новое, уже второе по счёту письмо на электронную почту, будто меня взяли в осаду.

Мои фотографии, видимо, заинтересовали этого мужчину, сделала я неутешительный вывод и нервно хохотнула, оглядываясь. Вдруг он уже стоит у меня за спиной? Никого мужского пола не было.

И нельзя теперь ответить, что я замужем или занята. Я же вчера сама, при всех, в студии рассказывала, как меня бросили. Может, написать, что я ещё не готова к новым отношениям? Что я до сих пор страдаю по бывшему? Щёки предательски горели от стыда и волнения: где-то в глубине очень хотелось сходить на это свидание, посмотреть на него поближе, но в то же время, если я ему не понравлюсь вживую, не хотелось, чтобы моя и так невысокая самооценка рухнула ниже плинтуса.

Фотографии, благодаря магии света и ретуши, получились красивые, почти волшебные, но в жизни всё по-другому, грубее и прозаичнее. Моя полнота, которая на снимках придавала шарм и соблазнительную мягкость, в обычной жизни, под простой одеждой, выглядела именно как обычная полнота, с которой я постоянно боролась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Посоветовалась с подругой Лизой, пока та, тонкой кисточкой рисовала симметричные, будто вычерченные по линейке, брови очередной клиентке. Без подробностей, конечно, без имён и откровенных деталей.

Авантюристка Лиза, сразу же, не задумываясь, советовала мне идти на свидание и хорошо провести время. Подруга мягко, но прозрачно намекнула на возможность в перспективе стать содержанкой и обязательно потом, с его помощью, пристроить и её. Все как будто сговорились, давая мне один и тот же совет.

Глава 4. Ящик Пандоры

Около пяти часов вечера, когда салон почти опустел, я, наконец, сдалась. Написала в ответ на последнее письмо свой номер телефона.

Звонок поступил так быстро, будто он сидел и ждал. Я ответила, откинувшись в своём вращающемся рабочем кресле, и прикрыла глаза, готовясь к разговору.

— Да.

— Добрый день, Маргарита, — здоровается мужской голос, низкий, спокойный и уверенный. Это был он. Тимур.

— Добрый день, — отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

— Я бы хотел встретиться с вами сегодня, отдать флешку с фотографиями, — говорит мужчина без предисловий.

— С какими фотографиями? — переспрашиваю я, хотя всё прекрасно понимаю.

— С вашими. Их по ошибке прислали мне. Моя помощница сбросила всё на флешку, я вам её привезу. Только скажите, куда и во сколько вам удобно.

— Я тоже получила фотографии, их отправили на две электронные почты: и мне, и вам, — сообщаю я, и в трубке повисает короткая пауза.

— Вы уверены? Моя помощница... — Тимур тяжело, с досадой вздыхает, видимо, осознав какую-то информацию. — Извините, Маргарита, кажется, моя работница что-то напутала, сказав, что фотографии пришли только мне. Я не проверял сам почту.

— И вы не писали мне сегодня со своей почты? — спрашиваю уже смелее, чувствуя, как нарастает раздражение от всей этой неразберихи.

— Секретарь писала, как раз она спрашивала ваш телефон.

— А вы читали, что она писала?

— Нет, но могу открыть. Подождите минуту, — просит Тимур, и я слышу в трубке щелчки компьютерной мыши, шуршание бумаг, будто он ищет в кожаном ежедневнике пароль от почты, вводит его, стуча по клавишам. Дальше — напряжённая тишина, в которой слышно только его ровное дыхание.

— Вы хотите поужинать со мной? — неожиданно, прямо спрашивает собеседник, делая акцент на «со мной».

— Нет, что вы, я просто дала номер, чтобы объяснить, что я не могу этого сделать, — начала придумывать на ходу, чувствуя, как горит лицо, и понимая всю нелепость ситуации. Он не писал мне эти письма. Конечно, зачем ему это делать самому? Воду мутит та самая секретарша, которая наврала ему. А я такая наивная дурочка, которая чуть не поверила в сказку про Золушку. Вроде взрослая женщина...

— Почему? — его голос звучит спокойно, но настойчиво. По телу прокатилась волна мурашек.

— Что значит «почему»? - спрашиваю, а сама прижимаю телефон у уху плотнее. Вдруг я не так услышала.

— Почему не можете поужинать со мной? - озвучивает весь вопрос. У него потрясающий тембр, а когда он начал давить с вопросами - я растерялась.

— Так вы же... — запинаюсь.

— Что? Письма вам я не писал. Врать не буду. Секретаршу накажу за своеволие, я привык ухаживать за девушками сам, без посредников, — говорит он твёрдо.

— Извините, мне пора, клиенты, — струсила я, чувствуя, как паника снова накатывает, и выключила телефон.

Я бросила его на стол, как ящик Пандоры, от которого надо держаться подальше. Меня потрясало от выброса адреналина. Я перенервничала. Он не писал мне письма, но всё равно приглашает на свидание? Зачем? Что ему от меня нужно?

Телефон, лежащий экраном вверх, зазвонил. Звонок снова, с того же неизвестного номера. Я выключила звук. Слишком он настойчивый. Это пугало и одновременно заводило.

Звонок повторился в третий раз, настойчиво и непрерывно.

"Извините, я не могу говорить" — отправляю короткое сообщение, едва попадая пальцами по буквам.

"Я приеду через тридцать минут. Пробки" — приходит мгновенный ответ.

Куда он приедет? Ко мне на работу? Может, Тимур перепутал номер? Или его секретарша, помимо всего прочего, выяснила и мой адрес?

Я ходила взад-вперёд по почти пустому салону. Яркий свет отражался в зеркалах, пахло лаком, гелем для укладки и ароматической свечой с запахом ванили. Мои шаги отдавались гулким эхом по кафельному полу.

— Марго, не мельтеши, у меня в глазах от тебя рябит, что случилось? — спрашивает Лиза, проводив последнюю клиентку до двери, чтобы та не потерялась в трёх дверях нашего небольшого здания с магазинами. Мы остались вдвоем.

— Этот мужчина, про которого я говорила, он написал, что приедет через полчаса, — отвечаю ей, не переставая ходить по кругу, обходя маникюрные столы и кресла для педикюра, и свой, и своей коллеги.

— Куда он приедет? — переспрашивает Лиза, снимая свой рабочий халат. Он ей не нужен, но она часто теряет телефон, поэтому использует халат, как карман.

— Не знаю, — развожу руками в бессилии.

— Так спроси. Чего ты так перепугалась?

— Ты не понимаешь, Лиза, у него своя компания, большая. Очень большая.

— Так он может там просто директор, ничего не решает. У больших компаний есть учредители, инвесторы. А директор это наёмный сотрудник, у него ничего нет, кроме зарплаты, — объясняет мне Лиза с видом знатока. И я, почему-то, выдохнула с облегчением. У Лизы, хоть она сейчас и занимается бровями и ресничками, есть неоконченное экономическое образование. У меня — педагогическое, я воспитатель, но мне всегда не хватало твёрдости характера, чтобы работать с детьми. Они постоянно проказничали, чувствуя слабину, поэтому я уволилась и научилась делать ногти. Здесь всё было ясно и без недовольных родителей и начальства. Не умею я жёстко. Не умею я ставить в угол и наказывать. Это не моё.

— Он хотя бы красивый? Покажи фотографию? — спрашивает меня подруга, и я, остановившись у большого окна, которое выходит на парковку, начала рыться в телефоне. Зашла на сайт организации, где уже красовалось новое, свежее фото Тимура со вчерашней фотосессии. Чёрная рубашка, серьёзный, пронизывающий взгляд прямо в камеру. Лиза заглядывает через плечо, приобнимая меня за талию.

— Выглядит как бандит, но красивый, — делает вывод девушка через пару секунд разглядывания. — У тебя есть перцовый баллончик?

— Нет, я же тут недалеко живу, всегда пешком хожу, — отвечаю я.

— Возьмёшь мой, на всякий случай, — отдаёт мне своё маленькое, розовое средство защиты Лиза, показав, как снять крышку и куда направлять струю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы выпили по чашке зелёного чая, сидя на барных стульях у стойки ресепшн, в томительном ожидании, что кто-нибудь приедет.

Не знаю, почему, но меня потряхивало мелкой дрожью, и я волновалась, как глупая школьница перед первым свиданием. На тех фотографиях я выглядела намного увереннее, почти дерзко. А сегодня футболка с простыми джинсами и балетками — это не тот наряд, который придаёт уверенности и женственности. Вчера девчонки, готовя меня к съёмке, очень постарались сделать из меня конфетку: уложили волосы, Маша нанесла стойкий, красивый макияж. Сейчас же я была самой обычной, уставшей после рабочего дня Марго. Маникюрщицей, которая выплачивает ипотеку на однушку и мечтает выйти замуж за хозяйственного мужчину, который умеет чинить слив в раковине.

— Это не твой Тимур? Смотри, вон там у чёрной машины? — спрашивает Лиза, стоя у окна.

Глава 5. Я могу хорошо на вас наорать

Я чуть не расплескав чай, ставлю кружку на стойку рецепшена и иду к окну. Вчерашняя большая чёрная машина с тонированными стёклами и двумя «мордоворотами» на передних сиденьях стояла в дальнем углу парковки, подальше от главного входа. Сам Тимур, предположительно, сидел сзади. Водитель вышел с тряпочкой в руках, чтобы демонстративно протереть и без того безупречно блестящее лобовое стекло. В этот момент раздался звонок, заставивший меня вздрогнуть.

— Марго, тебе звонят, — протягивает мне телефон подруга.

— Я не пойду, — отвечаю, быстро поймав на окне недобрый, оценивающий взгляд того самого водителя, который будто бы смотрел прямо на нас. Мне стало не по себе, по коже пробежали мурашки.

— Марго, тебе звонят, возьми трубку, — настаивает подруга, подсовывая мне звенящий аппарат.

— Я не могу, — отвечаю ей, отмахиваясь и отходя от окна вглубь зала, будто там безопаснее. Зачем он приехал?

— Да, — вдруг отвечает за меня Лиза, взяв трубку. — Это её подруга, Марго не может сейчас говорить, у неё клиентка...

Она слушает, прикрыв трубку ладонью.

— Подождать? — Лиза смотрит на меня вопросительно. — Ждать не стоит. Это надолго... Цветы? Могу забрать.

Лиза кладёт мой телефон на стойку и, быстро переобувшись из домашних мягких тапочек (которые мы ей подарили в прикол, на них были глазки с большими ресничками) в босоножки, идёт на улицу. Я закрыло окно жалюзи, и подглядывала в щель между планками, чтобы меня не было видно. Тимур выходит из машины, поправляя рукав пиджака, и отдаёт Лизе огромный, пышный букет из бордовых роз, идеально под цвет моего вчерашнего платья. Подруга обхватывает его двумя руками, едва удерживая, и о чём-то коротко разговаривает с мужчиной, кивая. Хасанов бросает короткий, цепкий взгляд на ряд окон нашего салона, проходясь глазами по каждому, и я инстинктивно прижимаюсь к стене, замирая.

Через несколько минут подруга возвращается, кое-как неся перед собой в руках огромный, тяжёлый букет, который был плотно перевязан декоративной лентой в трёх местах, иначе бы развалился. Она улыбается мне, задрав голову выше бутонов и упираясь коленями в длинные, упругие стебли с тёмно-зелёными листьями.

— Еле доперла, он тяжёлый, как гиря у моего Васьки, — выдыхает радостно Лиза, разглядывая, куда положить эту цветочную махину в нашем небольшом пространстве. — Он сказал, что подождёт тебя. Не уедет.

Одной рукой Лиза расчищает свою кушетку для наращивания ресниц, сдвигая в сторону стопки чистых полотенец и одноразовых шапочек для волос, и с усилием укладывает букет вместо клиента, бутонами на подушку в форме подковы. Выдыхает, уперев руки в бока, и отряхивает с фартука несколько лепестков.

Мы молча смотрим на этот роскошный, невероятный букет, который никогда в жизни не дарили ни ей, ни мне. Его аромат, густой и сладкий, начинает заполнять всё помещение.

— Я не поеду с ним никуда, — зачем-то говорю вслух, но уже не так уверенно, глядя на эти совершенные, бархатные бутоны.

— И правильно. Вдруг твой поклонник задарит тебя такими цветами и вкусно накормит в каком-нибудь шикарном месте. Где это видано? — спрашивает в шутку Лиза, подмигивая. — Нет, нам такое не надо. Позвони лучше бывшему, пусть этот урод снова сойдётся с тобой, а потом опять бросит. Вот это стабильность, которая тебе нужна.

— Лиза... — укоризненно говорю я.

— А что я такого сказала?

— Он не урод, просто наши дороги разошлись. Мы не сошлись характерами.

— Любишь ты всех оправдывать. Он тебя бросил, потому что козёл, и точка.

— Думаешь, этот не бросит? Ещё хуже будет, — говорю я, занимая оборонительную позицию.

— Не попробуешь - не узнаешь, — обнимает меня подруга за плечи. — Даю тебе десять минут, чтобы привести себя в порядок, и если ты сама не выйдешь, то я сама приведу твоего ухажёра сюда.

— Предательница, — бурчу я.

— Иногда лучшие подруги должны делать добро против твоей же воли, — смеётся Лиза, смотря на мои надутые губы.

Она тащит меня обратно к окну, чтобы посмотреть, не уехал ли Тимур. Мы как две партизанки прячемся за жалюзи, раздвигая планки кончиками пальцев. Машина стоит на том же месте. Вокруг ни души.

— Добрый вечер, — негромко, но отчётливо произносит мужской голос прямо у входной двери, и мы с Лизой одновременно подпрыгиваем от неожиданности. У меня сердце чуть в пятки не ушло, застучав где-то в горле. Тимур зашёл совершенно бесшумно.

— За кем подглядываете? — поднимает одну густую бровь с лёгкой насмешкой Тимур.

Я верчу головой, мол, не за кем, чувствуя, как полыхают щёки.

— Я смотрю, клиентов у Марго уже нет, она свободна, — утверждает мужчина, разглядывая пустые кушетки и стулья. Я снова верчу головой, отрицая.

— Она свободна, очень хочет с вами поужинать, а мне пора, — быстро ретируется Лиза от окна, снимает фартук, хватает свою сумку и, многозначительно помахав мне рукой на прощание, выскальзывает за дверь.

Дверь закрывается с тихим щелчком. Я остаюсь с ним наедине в ярко освещённом, внезапно ставшем очень маленьком салоне.

— Я вас чем-то напугал? — спрашивает Хасанов, делая несколько неторопливых шагов ко мне. Его дорогие туфли почти бесшумно ступают по кафелю.

— Нет, — отвечаю я, впиваясь пальцами в пластик подоконника, как в единственную опору в этом колеблющемся мире.

— Получается, от природы такая, пугливая? Вчера я этого не заметил, — подходит на расстояние вытянутой руки, и смотрит на меня сверху вниз, изучающе. От него пахнет дорогим парфюмом с нотками кожи и чего-то древесного. Глаза серые, красивые.

— Я не хотела раздеваться, фотограф на меня кричал, и мне пришлось... — начинаю оправдываться. У него такая энергетика, что хочешь не хочешь, а начнёшь оправдываться. Смесь лёгкой доминации, уверенности в себе и наглости.

— А сегодня этот трюк сработает? — спрашивает он, неожиданно погладив меня по левой щеке большим пальцем. Его прикосновение вызвало дрожь, которая, прокатившись по щеке и шее ушла в груди. Я выдохнула рвано. — Я могу хорошо на вас наорать. Качественно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6. Я могу украсть тебя

Мои щёки стали пунцовыми от стыда и смущения, а по телу прокатилась волна мурашек, будто от прикосновения к оголённым соскам. Он стоял передо мной как зверь, опасный, уверенный в себе хищник, а я чувствовала себя маленьким, перепуганным зайчиком, которого вот-вот слопают, даже не разжевав. Мой взгляд отчаянно стремился к входной двери, за которой была свобода, но широкие, мощные мужские плечи в отлично сидящем пиджаке полностью загораживали мне обзор и путь к отступлению. Боже. Где все девочки, когда они так нужны? Почему никто не взял позднего клиента сегодня?

— Маргарита, давайте поужинаем? — предлагает снова Тимур уже лично, глядя прямо в глаза. Он убирает руку, понимая, что я сильно смутилась, но его присутствие по-прежнему заполняет всё пространство вокруг.

— Извините, у меня дела, — бессовестно вру я. Я не смогу ни есть, ни пить в его присутствии. Я и стою то еле-еле. Дурацкие фильмы о любви с первого взгляда, которые я так люблю не сбывались в жизни. А здесь... Он занял все место, мне некуда смотреть, кроме как на него. Дорогой парфюм бьёт в нос. Хочется прижаться к шее и понюхать ради интереса. Любопытства ради прижиться к нему...

— Какие? — его вопрос поставил меня в тупик.

— Я... я... — пытаюсь придумать какую-нибудь правдоподобную отговорку, но мозг, отключённый адреналином, отказывался работать.

Тимур, не дожидаясь внятного ответа, мягко, но решительно берёт моё лицо двумя большими, тёплыми ладонями и целует. Его губы, настойчиво ласкают мои, слегка приоткрытые от удивления. В его поцелуе не было нежности, скорее, властное утверждение своего права.

Кажется, я даже не дышала в эти первые секунды. Всё внутри затянулось в тугой, трепещущий узел от страха и какого-то тайного, постыдного желания, которое начало шевелиться где-то в самом низу живота.

Я хочу быть добычей такого зверя. Настойчивого и стильного мужчины.

Когда он отстранился, я еле открыла глаза, в которых читалась растерянность. Мир вокруг поплыл.

— Поужинаем? — повторяет свой вопрос он, а я, собрав остатки воли, упрямо верчу головой. Стискиваю подоконник ещё сильнее. Мне нужна опора.

Он не стал уговаривать. Снова целует. Боже, что он творит? У меня подкосились ноги, стало ватным всё тело, но я держалась за спасительный пластиковый подоконник, к которому мужчина прижимал меня всё сильнее с каждой секундой, своим весом и напором.

В какой-то момент Тимур углубил поцелуй, переводя его из властного в откровенно страстный. Его язык уверенно просился внутрь. Он обнял меня одной рукой за талию, другой продолжая держать за подбородок, и не давал ни малейшей возможности оторваться или оттолкнуть его. И мне так дико, так неожиданно понравилось то, что он делает. Его вкус, смешанный с лёгким привкусом кофе и мятного леденца, что я начала отвечать. Целовала в ответ сначала робко, не смело, но всё-таки целовала, мои губы начали двигаться в такт его губам. Моя большая, тяжёлая грудь под тонкой футболкой, будучи прижатой к твёрдой мужской грудной клетке, начала ныть тупой, сладкой болью, желая большего. Ей хотелось ласки. Чтобы мужские пальцы нагло стиснули и погладили твердые соски.

— Поехали ко мне? — спрашивает мужчина уже хрипло, отрываясь на сантиметр от моих губ. Его желание чувствовалось во всём: в сером, горящем взгляде, в тяжёлом, учащённом дыхании, в явно выступающем внушительном бугре под дорогими брюками.

— Тимур, всё это как-то неправильно, слишком быстро, — отвечаю ему сбивчиво, сама выдавая свою возбуждённость с головой дрожью в голосе и красными щеками.

— Я могу украсть тебя, — гладит по пылающей щеке подушечками пальцев, и в его голосе звучит не угроза, а обещание чего-то запретного и волнующего. — Хочешь?

Я задохнулась от его слов, от их прямого смысла. Что значит «украсть»? Куда? Что он будет со мной делать, когда украдёт? Мы же не будем заниматься любовью сразу? Нет. Не будем. Точно нет. Может, только один раз... если очень попросит...

— Бери свои вещи и пойдём, — говорит мне уже не предлагая, а констатируя факт, и тянет за руку, как покорную кобылу за узду, к выходу.

Как в густом тумане, почти на автомате, я бросаю телефон в свою сумку, на ощупь нахожу ключи, механически закрываю салон красоты, щёлкая замками, и ставлю помещение на сигнализацию. Тимур всё это время держит меня за запястье, а потом переплетает наши пальцы в тёплый, плотный замок, и ведёт к чёрной, блестящей машине, которая казалась космическим кораблём на фоне скромной парковки.

Двое охранников в тёмных костюмах что-то оживлённо обсуждают с Лизой, все трое смеются. Увидев нас, подруга бросает на меня одобрительный взгляд и отходит в сторону, давая дорогу. Заднее сиденье машины, когда Тимур открыл дверь, оказалось огромным, обтянутым мягкой, пахнущей кожей бежевого цвета, оно позволяло расположиться с царским комфортом.

— Ко мне, — отдаёт короткий приказ Тимур и садится рядом, его бедро плотно прижимается к моему. Между нами и людьми на передних сиденьях тут же с лёгким шипом поднимается тонированная перегородка, отсекая нас в отдельный, интимный мир. Когда машина плавно тронулась с места, Тимур, не теряя времени, снова притянул меня к себе и поцеловал, уже более расслабленно, как будто завладев желанной добычей.

Всё было замечательно до того самого момента, пока он, не прерывая поцелуя, не начал одной рукой расстёгивать свои брюки. Ловким движением он вытащил наружу твёрдый, уже полностью готовый член, и потянул меня к нему лицом. Тут меня наконец отрезвило, как ушат ледяной воды. Я упёрлась руками в его ноги, пытаясь отодвинуться.

— Марго, возьми его в рот, сделай мне приятное, — говорит мужчина настойчиво, но уже с ноткой нетерпения в голосе. Набухшая, розовая большая головка была влажной от прозрачной смазки. Тимур был сильно возбужден, а весь член подрагивал в такт лёгкой тряске от езды. Его достоинство было пропорционально его высокому росту и широким плечам. Кажется сейчас, оно с трудом бы поместилось в штаны, а тем более в мой рот.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я отчаянно верчу головой, показывая всем видом, что не согласна, что это переходит все границы.

— Марго, сделай это по-хорошему, — пытается снова меня наклонить к своему хозяйству, его рука на моём затылке становится более тяжелой.

— Останови машину, — пищу я в ответ, и мне, наконец, удаётся вырваться и сесть нормально, отвернувшись к окну, чтобы не видеть перед собой это мужское достоинство, которое казалось сейчас и вожделенным, и пугающим.

— Остановите машину! — уже громче стучу я костяшками пальцев по гладкой поверхности перегородки, а Тимур, сжав губы, нехотя застёгивает ширинку. У меня начинается лёгкая, но нарастающая паника, сердце колотится где-то в горле.

— Мы едем ко мне, они не остановятся без моего приказа, — ухмыляется собеседник, наблюдая за моей реакцией с каким-то странным, смешанным чувством — между раздражением и азартом.

Я лихорадочно дёргаю за ручку двери, но она заблокирована. Окна тоже не опускаются. Я оказалась в роскошной, но накрепко запертой ловушке.

Глава 7. Хасанов Тимур Алиевич

Чем больше отказывают, тем больше хочется, видимо, такой девиз у меня по жизни. Целый день, просматривая отчёты и подписывая контракты, я не мог выкинуть из головы эту Марго. Её образ, то испуганный, то дерзкий на фотографиях преследовал меня. А когда Лидия Абрамовна, с хитрой улыбочкой, принесла мне на стол маленькую флешку и листок с номером телефона, я, не раздумывая, набрал девушку, отложив в сторону все дела.

Секретаршу, конечно, нужно было строго наказать за самоуправство и письма от моего имени, но в итоге я был благодарен. Девушка на том конце провода, почти заикаясь от волнения, никак не соглашалась на встречу, и это только подстегнуло моё желание.

— Лидия, а вы знаете адрес девушки? — спросил я сухо, когда Марго сбросила вызов.

— Я нашла салон красоты, где она работает, адрес: проспект Мира, дом 104, — отвечает моя личная разведчица. — Она занимается маникюром, на странице салона в соцсетях так написано.

Ей даже моя служба безопасности не понадобилась, чтобы найти Марго. Лидия Абрамовна, несмотря на возраст, прекрасно ориентировалась в интернете.

— Ты уволена за письма от моего имени и принята на работу за умение угодить шефу, — ухмыляюсь я, и выключаю связь. Хитрая, старая лиса. Она всё-таки добилась своего.

Ехать через весь город в час пик было долго, я предупредил девушку о пробках, чтобы она не думала, что я отступил. По пути, мимо знакомого цветочного бутика с витриной, заставленной орхидеями, я приказал водителю остановиться. Зашёл, не торгуясь, купил самый большой и пышный букет бордовых роз — цвет, который идеально подходил к её платью с той фотосессии. Женщины, как известно, любят цветы, даже когда говорят, что не любят.

Марго упорно не хотела выходить из своего салона, прячась за жалюзи, но её бойкая подруга, намекнула мне взглядом и короткой фразой, что надо быть понастойчивее.

С настойчивостью, как выяснилось, я переборщил. Марго испугалась. Зачем играть в долгие, изматывающие игры, если мы уже целуемся в её салоне, и девушке это, судя по дрожи в руках и ответному движению губ, явно нравится? Она смотрела на меня сначала растерянно, широко раскрытыми глазами, но со временем, поддавшись напору, начала отвечать на поцелуй — сначала робко, потом всё смелее. Я безумно хотел, чтобы она, здесь и сейчас, в машине, сделала мне минет. Но Марго, как только поняла мои намерения, упёрлась руками и начала пищать, пытаясь остановить машину.

Я не привык отступать так просто. В моём мире было два варианта: либо она сама, осознав безполезность сопротивления, соглашается, либо я заставляю её согласиться.

Губы Марго всё равно окажутся там, где мне нужно. А потом, когда она закончит, я трухану её между этих больших, соблазнительных грудей, которые так и просились на свободу из-под футболки, и всё-таки посмотрю, что там скрывается под этими трусиками, которые так заманчиво обтягивали её попку на фотографиях.

Марго нервничала. Она лихорадочно пыталась открыть дверь, дёргая за ручку, которая не подавалась. Мой опытный водитель, услышав её первую просьбу остановиться, сразу же заблокировал все замки. Пока я не прикажу автомобиль не остановится, а женские крики никто не услышит, пока мы едем до моего дома. А там, в моих стенах, уж тем более.

— Я хочу домой, — смотрит на меня девушка испуганно, большими глазами, в которых читался чистый, животный страх. Но под ним — любопытство и то самое возбуждение, которое она не могла скрыть. Я ей нравлюсь на уровне инстинктов. Крупный, сильный самец, который настойчиво принуждает к спариванию. Все мы животные отчасти.

— Займёмся любовью, и тебя потом отвезут домой, — отвечаю ей честно, без прикрас, как и планирую сделать. Я не маньяк, чтобы держать её против воли вечно. Мне нужна одна ночь, чтобы удовлетворить это навязчивое желание. В крайнем случае, приеду ещё раз и так же усажу в машину.

— Мы ещё мало знакомы, — отнекивается Марго, отводя взгляд на быстро мелькающие за тонированным стеклом дома.

— Достаточно. У меня нет времени ухаживать за тобой полгода с конфетами и театрами, чтобы в итоге провести одну ночь, — отвечаю ей прямо, глядя, как она морщит лоб.

— Одну ночь? И ты меня потом отпустишь? — спрашивает она, быстро моргая.

— Я же не буду держать тебя насильно неделями. Слишком много свидетелей видели, как я тебя «увёл» от салона. Поэтому проведём ночь вместе, и я тебя отпущу с миром. Как джентльмен.

— А если я не хочу? — её голос звучит тихо, но в нём появляется капелька дерзости.

— Не ври самой себе. Ты целовалась со мной взахлёб всего десять минут назад, у себя на работе, — говорю правду, глядя на её губы, всё ещё слегка припухшие от поцелуев.

Она смутилась, опустила глаза, а её щёки опять покрылись прелестным румянцем. С минетом в машине я, пожалуй, переборщил, слишком напугал её. Но чёрт возьми, уж очень хотелось засунуть ей поглубже, почувствовать её тёплый, влажный язык. Эта пугливая девушка, пусть и не мой привычный типаж внешне, но своим поведением мне очень подходила. Люблю такие игры в кошки-мышки, когда добыча дрожит, но уже не может убежать. Такие девушки обычно самые страстные в постели, чуть ли сознание не теряют от новых для них ощущений, и это невероятно заводит.

Член стоит до сих пор, хотя мы уже не целуемся. Он знает, что его ждёт яркая ночь, поэтому даже не думает падать. Надо поспешить - пара часов терпения может превратиться в болезненные ощущения. Я хочу её взять и возьму.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8. Складки на животе, бока и целлюлит

В груди бешено, колотилось сердце, отдаваясь звоном в ушах. Тимур, наоборот, чувствовал себя абсолютно уверенно и расслабленно, развалившись на мягком кожаном сидении и наблюдая за мной с ленивым, но внимательным интересом, как упитанный кот, который ждёт, когда будет самый удобный случай напасть на зазевавшуюся мышку. Его взгляд особенно часто и откровенно задерживался на моей груди, которая на немногочисленных кочках и неровностях дороги предательски подпрыгивала под тонкой хлопковой футболкой. Он смотрел не стесняясь, не отводя глаз. Нагло, самоуверенно и с явным одобрением.

Я же, сидя в углу, почти прижавшись к двери, чувствовала, что во всей этой ситуации есть какой-то подвох. Не может мужчина его уровня, разъезжающий на такой машине и носящий костюмы, которые стоят больше моей месячной зарплаты, испытывать ко мне, простой маникюрше, какие-то настоящие, нежные чувства. Повеселится разок, потешит своё любопытство, а потом — всё. Он мне не противен как мужчина, даже очень привлекателен в своей опасной уверенности, но я никогда не заводила отношений на одну ночь, не умею так.

Во мне отчаянно боролись два человека: простая маникюрщица Марго, которую недавно бросил парень, и та дерзкая, соблазнительная красотка с фотографий, которая такими, как Тимур, крутит налево и направо.

Фотограф, надо отдать ему должное, всё-таки профи своего дела. Так красиво, с таким искусным светом меня сфотографировал, что даже такой мужчина приехал и захотел переспать. Но это лишь подтверждало мою догадку: в жизни всё иначе. Всё-таки я далека от идеальной внешности. Сижу на работе по несколько часов почти не вставая, отчего полные ноги и ягодицы покрыты целлюлитом. На фотографиях, благодаря ракурсам и свету, это не так сильно бросается в глаза, наверное, их потом ещё и хорошо отретушировали, а вот когда Тимур меня разденет при ярком свете, у него моментально пропадёт всякое желание заниматься со мной чем бы то ни было. Это точно. Он вежливо, но холодно вызовет мне такси, разочаровавшись, и отправит домой, даже не доведя дело до конца. Значит, бояться, по сути, нечего.

После этих мыслей, хоть и грустных, мне сразу полегчало. Покажи мужчине свой целлюлит и растяжки, и он сразу же найдёт причину удрать, ещё и извиняться будет, мол, не встал, потому что стресс на работе. Знаю. Проходили. Не один раз.

— О чём ты так усердно думаешь? — спрашивает Тимур, улыбаясь уголком рта и следя за выражением моего лица.

— О своём, о девичьем, — отвечаю ему уже более спокойно, глядя в окно.

— Поделись, — настаивает он, и его взгляд снова скользит вниз, туда, где моя грудь вздрогнула на очередной кочке.

— Моё тело не идеально, далеко не идеально, и ты передумаешь, как только я разденусь, — выдаю ответ, желая узнать правду быстрее. Прощупать почву так сказать.

— Я же не слепой, я же вижу тебя сейчас, — оправдывается мужчина, будто я сказала глупость.

— Ну, сейчас я в одежде, которая кое-что скрывает. А без неё будут складки на животе, бока и целлюлит. Фотограф отретушировал фотографии, поэтому не так заметно, — настаиваю я, чувствуя, как снова начинает гореть лицо.

— Допустим. Но твой рот, например, нравится мне уже сейчас. И если совсем уж ничего не получится с остальным, я всегда могу воспользоваться им, — говорит собеседник без тени смущения.

— Вы, женщины, слишком преувеличиваете значимость вашей внешности. Она, конечно, важна, но меня цепляет другое. Твой взгляд на тех фотографиях, когда тебя застали врасплох... Как ты прикрывала груди руками... Такая беззащитная, почти испуганная... — Тимур перешёл в конце на низкий, интимный шёпот, будто смакует каждое слово, произнося его с особой выразительностью. — Тебя хочется раскрепостить, подчинить, поставить на колени...

Тимур говорил откровенно, честно, без романтических прикрас. И мне бы сейчас сгорать от стыда, но почему-то его грубоватые, прямые слова вызывали в голове только яркие, неприличные картинки и странное тепло внизу живота. Его мужские флюиды чувствовались даже в голосе. В интонации... Он сильнее... Он больше... Он не отпустит... Он возьмёт силой...

— И тебе действительно неважно, что я полная? — набралась храбрости и задала вопрос в лоб.

— Пока я не вижу в этом проблемы. Как только она у возникнет, я тебе сразу сообщу, — ответил он с лёгкой усмешкой.

— Ты когда-нибудь делала минет? — спрашивает меня внезапно, меняя тему.

— Пару раз... Но мне не очень понравилось, — отвечаю ему смущённо.

— Почему?

— У моего прошлого парня... Он, в общем, любил очень худых девушек, и у него часто не получалось со мной... ничего, — призналась честно, чувствуя старый, знакомый укол стыда. Все полненькие дамы, думаю, это проходили. У мужчины "там" падает, и всё. И что бы он потом ни говорил, ты всегда знаешь — это из-за твоей внешности.

— Какая-то глупость, — отмахнулся Тимур. — Минет не используется для того, чтобы что-то там «поднять», его делают, чтобы порадовать своего мужчину, доставить ему удовольствие. И, если ты знаешь, многие женщины очень даже неплохо зарабатывают на этом умении. Очень приятно, когда женщина сама хочет ласкать тебя, и, как в нашем случае, ты могла бы помочь мне кончить ещё по дороге, чтобы я не ждал. От долгого возбуждения, знаешь ли, начинают болеть яйца.

— Может, тебе лучше поискать кого-то другого, более опытного? Я не могу вот так, в машине, с почти незнакомым человеком... — пробормотала я.

— Можешь. Просто боишься. Я не буду часами разбираться в твоих комплексах и уговаривать, как мальчишка. Будешь сопротивляться — возьму силой, будешь сговорчивой — хорошо поощрю.

— И как ты поощришь? Я же сказала, я не хочу этого делать, как ты не понимаешь? — ухмыляюсь в ответ. Как будто мы в детском саду играем в дурацкую игру «дам — не дам».

— У тебя есть какая-нибудь мечта? Что-то, чего очень хочешь? — спросил он, изучая моё лицо.

— Нет. У меня нет мечты. Меня устраивает моя жизнь, — солгала я. Каждая женщина мечтает выйти замуж и состоятся как мама.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9. Нельзя

Машина тем временем плавно заехала во двор элитного дома, и автоматические ворота гаража бесшумно поползли вверх. Внутри, под яркими светодиодными лампами, стояли ещё четыре больших, дорогих автомобиля.

— Можно я просто поеду домой? — тихо спрашиваю я, наблюдая, как один из охранников в тёмной форме встаёт около моей двери, а к нему сразу же, как тень, подходит второй. Они ждут, готовые в любой момент схватить меня, если я попробую сбежать.

— Нельзя, — ответ Тимура прозвучал окончательно. — Давай мы договоримся сразу, чтобы потом не было недопонимания: ты сделаешь мне минет, мы займёмся любовью, и тогда я тебя отпущу. Если будешь упираться и сопротивляться, я всё равно получу своё, но тебе, поверь, не понравятся мои методы. Я не садист, но и терпеть капризы не привык.

— Ты меня точно потом отпустишь? — переспрашиваю я, ища в его глазах хоть каплю обмана.

— Точно. Слово джентльмена, — растягивается в улыбке.

— Хорошо... но только не бей меня, и не связывай, и не... Вообще, я такого не люблю, — выдавливаю из себя, чувствуя, как по телу снова бегут мурашки.

— Любишь нежно? — уточняет он, и в его глазах мелькает что-то похожее на понимание.

Киваю, краснея до корней волос.

— Я постараюсь. Выходи из машины, — приказывает Тимур. Я тянусь за своей сумкой, но он ловко ставит её себе на колени, показывая жестом, что она не понадобится в ближайшее время.

Ручка моей двери теперь не заблокирована. Охранники стоят по стойке «смирно», не трогают меня, лишь внимательно следят, ждут дальнейших указаний.

— Марго, — зовёт меня Тимур к себе, уже с пустыми руками. Дом большой, красивый, с паркетным полом и высокими потолками, но сейчас это не важно, детали сливаются в одно впечатление роскоши и недоступности. Тимур, приобняв меня за талию так, будто я его собственность, ведёт по прямо в спальню на первом этаже.

— Ванная здесь, — включает свет и открывает дверь в смежную комнату. Моим глазам предстаёт просторная ванная: огромная угловая джакузи, явно рассчитанная на рост мужчины, душевая кабина из прозрачного блестящего стекла, раковина из чёрного гранита, огромное зеркало и встроенный шкаф для мелочей.

Он оставляет меня одну наедине с моими мыслями. Снимаю футболку. Смотрю на себя в зеркало. Грудь большая, тяжёлая, но не подтянутая, как у моделей. От лямок бюстгальтера остались красные следы на коже, поэтому бельё всегда нужно выбирать очень внимательно. Дрожащими пальцами расстёгнула лифчик и сбросила его, разглядывая свои соски. Как-то даже стыдно такому мужчине, привыкшему к идеальным женщинам, показывать такие "прелести". Ореолы большие, розовые, почти под цвет губ. Соски тоже немаленькие, сейчас от волнения и прохлады твёрдые, выступающие. Провела кончиками пальцев по груди, чувствуя, как кожа покрывается пупырышками. Я бы отдала многое, чтобы такой мужчина, как Тимур, по-настоящему заинтересовался мной, но с таким телом, с этими формами это просто невозможно.

Раздевшись полностью, я повернулась боком. На голых, полных ягодицах во всей красе проступил ненавистный целлюлит. Почему-то мне дико захотелось расплакаться. Столько противоречивых чувств клокотало внутри: с одной стороны, панически не хотелось, чтобы Тимур просто развлёкся со мной и бросил, такой мужчина всё-таки на дороге не валяется, а с другой стороны, мне отчаянно нечего было ему предложить взамен, моё тело, увы, было далеко от идеала, и мне стало мучительно стыдно, что я не могу порадовать его глаз, соответствовать уровню.

Под струями тёплой воды в душевой кабине я стояла одна, закрыв глаза, много думала и боялась выходить в спальню, оттягивая момент.

Тимур, видимо, устав меня ждать, пришёл сам. Он был уже без пиджака, в белой рубашке с расстёгнутым воротником, с бокалом красного вина в руке.

Хозяин дома посмотрел на меня через стекло, его взгляд скользнул по моей мокрой спине и ягодицам, и он довольно, даже одобрительно хмыкнул. Оставил бокал на раковине, стянул с себя оставшуюся одежду быстрыми движениями и под мой стыдливый, испуганный взгляд зашёл в душевую кабину, вставая у меня за спиной так близко, что я почувствовала тепло его тела. Моя макушка доставала до его плеча еле-еле, а при всей не идеальности моей фигуры мужчина всё равно был шире и в плечах, и в бедрах. Странное ощущение, чувствовать себя не большой, а наоборот, маленькой. Будто хищный коршун расправил свои крылья над добычей, закрывая её полностью, давя даже тенью.

— Прячешься? — спрашивает он прямо на ухо низким, бархатным шёпотом, от которого по спине пробежали мурашки. Его левая ладонь опускается на моё голое бедро, сжимая его с ощутимым давлением.

— Я моюсь, — отвечаю, краснея до корней волос.

Тимур протягивает руку к нише в стене и берёт оттуда большую чёрную банку с мужским гелем для душа с резким, древесным ароматом. Он выключает воду одним движением, и внезапная тишина становится оглушительной. Я слышу, как бьётся моё сердце, отдаваясь пульсом в висках. Тимур действует на меня магнетически. Я цепенею, волнуюсь, боюсь, возбуждаюсь, и так по кругу.

Не церемонясь, хозяин дома выливает почти половину содержимого банки мне на плечи и спину. Теплая, скользкая жидкость заставила меня вздрогнуть. Его сильные руки начинают размазывать гель, скользя по моим рукам, плечам, лопаткам, спине, с нажимом, будто делает массаж.

Хозяин дома одной рукой берёт меня за шею, не сдавливая, но чётко контролируя, прижимает к своей груди и запрокидывает мою голову назад. Его губы находят мои, и он целует настойчиво, властно. Второй рукой он касается моей груди, обхватывая её почти целиком, благодаря не маленькому размеру его ладоней. Я пытаюсь отпрянуть, сделать шаг вперёд, но мужчина сильнее, его тело — твёрдая, неподвижная стена, к которой меня прижали и не отпустят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10. Не дёргайся

— Не дёргайся, — шепчет Тимур мне на ухо уже не просто предупредительно, а с лёгкой угрозой в голосе, и снова погружается в поцелуй, ещё более глубокий и требовательный. Своей железной уверенностью и неумолимой настойчивостью он будто пробивает мою броню из страхов и комплексов.

Неужели ему в самом деле так хочется? Он ласкает мою грудь уже открыто, смазывая её скользким мылом. Его пальцы крутят и зажимают сосок, вызывая смешанную волну боли и неприличного удовольствия.

Его член, твёрдый и горячий, упирается мне в поясницу, трётся об кожу. Тимур выливает ещё немного геля прямо на своё «хозяйство» и начинает намыливать его, не прекращая меня целует. Затем его скользкая рука так же уверенно опускается ниже, лаская мою попку. Он протискивается пальцами между ягодиц, проводя ими по полным складочкам, изучая каждую впадинку и выпуклость. Я инстинктивно пытаюсь сжать ягодицы, убрать их от этого наглого исследования.

— Не дёргайся, — снова, уже более строго, предупреждает меня и продолжает тереть с усердием, будто отмывая золото на рудниках.

— Тимур... — выдыхаю его имя, и в моём голосе звучит и претензия, и сдавленное возбуждение одновременно.

— Хочешь что-то сказать? — спрашивает он с ухмылкой, чувствуя мою дрожь. Он почти входит мыльными пальцами в моё лоно.

Я инстинктивно, не выдержав возбуждения внутри, прижимаюсь к нему спиной, ищу опору. Всего пару секунд, когда наши тела впритык друг к другу и в области плечей, и в области бёдер. Его член ещё отчётливее вжимается в мою мягкую поясницу, оставляя там вмятину. Всего пару предательских секунд...

Он включает воду одной рукой, и тёплые струи смывают пену. Вода разделяет нас, но я помню, где именно вмятина от его твёрдого члена. Она осталась. Как ожог. Как маленькая надежда, что наши миры могут схлопнуться в один.

Тимур быстро моет меня и себя между ног, и затем, совсем неожиданно, без малейшего предупреждения или подготовки, толкается внутрь.

— Тимур... — задыхаюсь я от неожиданности и резкого, растягивающего ощущения его набухшей головки. Всего лишь сантиметров пять смогло проскочить внутрь благодаря моей смазке. Но эти пять твердых сантиметров жгут меня. Растягивают нежное лоно под свой немаленький размер. Дальше у него войти не получится. Я не пущу его. Нежные стеночки облепили твердую массивную плоть очень плотно.

Пытаюсь отстраниться, когда чувствую яркую пульсацию внутри. Тело прошибает волной. Слишком большое пытаются всунуть в слишком узкое.

Он прижимается ещё ближе, входя глубже, до самого середины. Кажется, каждый сантиметр внутри — это пытка. Лоно предательски пульсирует, желая либо активных действий, либо избавления от постороннего каменного члена. Я выбрала второе. Снова попыталась убрать бёдра.

Новый толчок, до упора. Член устроился внутри, заполняя собой всё место. Я забываю, как дышать, воздух застревает в горле. Его крупный, пульсирующий член внутри кажется чужеродным, огромным предметом. Я инстинктивно хочу его вытолкнуть, избавиться от этого вторжения, но Тимур не даёт ни отстраниться, ни вытолкнуть его сжатием мышц. Он не начинает сразу трахать меня, не выходит при этом. Он просто держит горячий, твёрдый член внутри, растягивая, заполняя, заставляя привыкнуть к своему присутствию.

— Тимур, — снова пытаюсь воззвать к его разуму, убирая попку. Пытаюсь ослабить распирающее давление на стенки лона.

Но он рывком возвращает бёдра назад, прижимая к себе ещё сильнее. Я невольно выгнулась в спине от неожиданности и нахлынувших ощущений. Меня прошибло током от макушки до кончиков пальцев на ногах. Я замерла, боясь пошевелиться даже на миллиметр, чувствуя пульсацию внутри, и его, и свою.

Тимур целует меня снова, запрокинув голову, и его поцелуй теперь кажется и наградой, и частью наказания.

— Будешь дёргаться — буду наказывать, — шепчет хрипло мужчина прямо в губы, с азартом. Он возвращается к ласкам груди, но теперь двумя руками оттягивает мои груди и соски вперёд, и я, повинуясь этому движению, непроизвольно двигаюсь за ними.

Как только я чуть двинулась вперёд, чтобы грудям не было больно, мои бёдра снова прижимают к паху с такой силой, что его член, кажется, упирается прямо в матку.

— Я не двигалась, — оправдываюсь, задыхаясь и непроизвольно сжимая внутренними мышцами его «хозяйство», что заставляет его тихо застонать.

— Я не говорил, что буду играть честно, — выдыхает Тимур возбужденно. Он на пределе, как и я. Я знаю это, чувствую по сменившемуся тембру его голоса и быстрой, почти болезненной пульсации внутри. Ещё чуть-чуть, и мы взорвемся. Ещё чуть-чуть, и всё кончится.

В подтверждение Тимур делает несколько плавных, но глубоких движений бёдрами, до конца.

Я цепляюсь пальцами за плоское стекло, чтобы не упасть, не соскользнуть. Не сдвинуться даже на миллиметр от мужского тела. Слишком хорошо. Внутри полыхают эмоции, но ярче всех я различаю желание отдаться. Это чувство туманит рассудок и заставляет чувствовать всё: его руку, его прижатую широкую грудь, мужской пульсирующий член.

Технически ничего особенного не происходит, это нельзя назвать сексом, но сама игра в «кошки-мышки», в «добрый-злой», в «возьму силой» заводит до дрожи. Меня дико, постыдно заводят мужские тихие угрозы шёпотом в ухо, дерзость его пальцев и наглая уверенность в своём праве на моё тело. Старая истина: хорошие девочки любят плохих мальчиков. Даже когда этим «девочкам» давно за тридцать.

— Марго, — зовёт меня он хрипло и начинает целовать шею, мочку уха, а затем и плечо. — У меня не было никого полгода. Я сейчас кончу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11. Наконец-то появился звук

Он делает пару резких, глубоких толчков, сжимает мои бёдра так, что останутся синяки, а я наслаждаюсь. Подчинение сильному, когда ты боишься его до ужаса, но восхищаешься не меньше. Мы на грани, к которой он нас привел. Мы на краю обрыва, куда полетим вместе.

Ещё десяток мощных, уже нетерпеливых толчков внутри.

Сквозь пелену оргазма чувствую, как он изливается на мою попку, упираясь левой рукой в стену, а правой сжимает свой член в кулак, выжимая из него последние капли спермы.

— А ты боялась, — говорит он, слегка запыхавшись, и включает воду. Тёплые струи смывают с моей кожи последствия его страсти, а я ни жива ни мертва. Мне бы рухнуть на пол. Мне бы позвать на помощь. Сквозь пульсацию в ушах доносится мужской голос. Он возвращает к реальности.

— Помочь тебе кончить? — спрашивает Тимур.

Я ничего не ответила, уткнувшись лицом в стекло. Стыдно было признаваться даже себе, что я уже дошла до оргазма и отчаянно хотела бы дойти до оргазма снова. Только с ним. Только с этим мужчиной.

— Молчишь, значит, хочешь, — делает вывод Тимур, и в его голосе снова звучит знакомая властная уверенность. Он выключает воду, и в тишине слышно только наше дыхание. Его пальцы, всё ещё скользкие, находят путь между моих ног. Он начинает ласкать меня, стоя всё так же сзади, проникая внутрь, имитируя движения члена. Мужчина не знает, как мне это нужно. Это великий обман. Мышка обыграла кота. Мышка сейчас кончит второй раз.

Тимур шлёпает меня по ягодицам открытой ладонью — не больно, но звонко и унизительно. Я вздрагиваю и прижимаюсь грудью к холодному стеклу, понимая, что даже от шлепков смогу кончить ещё раз. Одной рукой он отодвигает мою ягодицу в сторону, а второй продолжает «трахать» меня пальцами, находя нужный ритм и точку. Молчу, зажимая рот рукой, чтобы не проронить ни звука. Оставить все эмоции себе. Оставить их внутри. Упираюсь лбом в стекло. Меня безумно и дико заводит и горячит мысль, что я могу сдержаться, когда внутри ураган. Когда внутри полыхает огнём, выжигая всё до острой боли в лёгких. Мышка может противостоять наглому коту и при этом получать удовольствие.

Выбивает из меня воздух, берет за грудь и ускоряет темп до бешеного.

— Тимур! — кричу, не в силах сдерживать реакции. Я кончаю второй раз, вжимаясь в стекло.

— Наконец-то появился звук, — шутит хозяин дома, а я почти лежу на стекле. Тело стало мягким, словно подтаявшее масло. Пульсация между ног стихает, распределяется по телу, отзываясь то в лодыжках, то в кончиках пальцев рук. Голова как неподъёмная ноша, которую невозможно оторвать от стекла.

Тимур гладит меня по спине, стараясь понять, что я чувствую. Когда касается бедер, я инстинктивно вздрагиваю.

— Тише... — шепчет мне и поглаживает ягодицы. — Всё хорошо. Я тебя не обижу.

Его шёпот такой дурманяще успокаивающий. Становится легче дышать.

— Я хочу слышать, как тебе нравится, — шепчет на ухо и проходится поцелуями по шее, ведёт пальцы к моего подбородку, а затем просовывает два в рот, надавив на плотно сжатые губы. — Открой ротик.

С пальцами во рту, которые касаются языка, я начинаю рвано дышать от его прикосновений. Как только меня гладят между ног, по припухшим складкам, я сжимаю губы. Обхватывая два мужских пальца, пока такие же два входят в лоно.

— А говоришь, не любишь минет, — шепчет мне на ухо нежно, лаская моё лоно. Тимур пытается одновременно трахнуть меня пальцами и в рот, и в дырочку.

Ему не совсем удобно, поэтому он решает заменить правую руку на свой полутвердый член. Прошло слишком мало времени, чтобы он встал, но благодаря не маленькому размеру ствол ощущается в лоне ярко.

Мягко прижимается бёдра, надавливая до конца, чтобы член вошёл глубже.

— А... — вырывается звук из моего горла. Сдавленный и постыдный. Мужские бёдра отстраняются, но только чтобы через секунду прижаться. Тимур... — шёпот, который отдается болью в твердых сосках.

Ещё несколько таких движений, и член внутри становится колом. Снова распирает стенки. Толчок.

— Ах... — стон вырывается изнутри, но выходит наружу из-за его пальцев во рту. Толчок.

— А-ах, — чуть протяжнее и громче.

— Кричи, — приказывает мне и, оставив пальцы во рту без движения, выбивает эти крики.

— Тимур!

— Ах! Я не могу! — разгоняется.

— Тимур! — противостою быстрому темпу.

Он не останавливается, наоборот, ускоряет темп, давит сильнее.

— Твою мать! Тимур! — кричу я, задыхаясь, и пытаюсь убрать попку, потому что его член сейчас порвет меня. Держит бедра на месте, уже убрав руку от рта.

Вбивается в лоно.

— Тимур! Хватит! Я не хочу! Тимур! Ах! Тимур! Ааа! — я кричу уже не стесняясь, потому что эмоции через край. Продолжает пытку.

— А-а-а-а-а! — кричу так, что уши закладывает. Я на грани. Вот-вот кончу. Любовник высекает из меня искры, впечатывая в стекло. Его бёдра бьются об меня. Неприлично хлюпает от большого количества смазки. Большой каменный член не трахает лоно, он доминирует внутри, заставляя запомнить эти ощущения навсегда.

— А-а-а-а-а! А-а! А-а-а! А-а-а-а-а-а-а! — кончаю с криком, закатив глаза. Сокрушительный оргазм накрывает с головой, и я теряю равновесие. Если бы не рука Тимура, я бы грохнулась на пол. Чувствую горячую жидкость у себя на бедре и тяжёлое желание мужчины.

— Держись за меня, — говорит хрипло, упираясь рукой в стекло. Я развернулась и мельком взглянула на его лицо. Схватилась за талию, прижимаясь щекой к мужской груди. Тимур сам еле стоял на ногах. Глаза серого цвета, властные и игривые сейчас были с поволокой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12. Стала взрослой

Включает воду одной рукой и закрывает глаза. Глотает капли, которые текут по мужским губам. Я изрядно его измотала. Дыхание Тимура приходит в норму, но на это требуется время. Не задумываясь, слизываю капли с его груди, подставляя язык. В какой-то момент понимаю, что, уже напившись, уже смочив пересохшее от криков горло, я целую кожу. Из меня рвётся нежность. Хочется исцеловать его тело до синяков. Стереть его кожу своими губами.

«Я хочу его как мужчину», — приходит мысль с опозданием, когда уже всё случилось. Но она лишь подтверждает, что мне понравилось. Я хочу нежности, хочу засунуть руку ему в волосы, что и делаю. Тянусь к мужским губам и сминаю их. Сама. Без подсказки. И без угроз. Я хочу этого сама. Отчаянно хочу.

Целоваться после занятия любовью намного лучше, чем перед ними. Я как будто прозрела. Открылась. Стала взрослой, хоть мне уже тридцать.

— Опустись на колени, — Тимур отстраняется на секунду, разрывая поцелуй. Но я снова сминаю его губы.

— Марго, встань на колени, — давит на мои плечи и выключает воду.

Он подсовывает в мой рот мягкую головку своего члена. Я целую нежно. Сейчас кажется, мне всё равно что целовать. Унизительно, и от того почему-то ещё приятнее. Как будто я должна быть перед ним на коленях. Как будто я не имею права подняться. Прикрываю глаза и ласкаю член губами. Я благодарю его. Пусть он это не понимает. Пусть думает что хочет, но мне это нужно. Пальцы в моих волосах становятся настойчивыми. Тимур прижимает мою голову к своему паху, и полутвердый член касается корня языка.

— Марго… — стонет сквозь зубы, стискивая мои волосы на затылке.

Теперь я высекаю из него искры. Теперь я кошка, а он бедный мышонок.

— Марго… А-ах… — стонет, добавляя вторую руку. — Пойдем на кровать.

Тянет меня за собой.

Разваливается на большой двуспальной кровати с бельём из дорогого шёлка и сжимает свой полутвердый член в кулак. Он не может встать после такого короткого перерыва, иначе я бы не смогла запихнуть его целиком.

Я мучаю его своей нежностью, издеваюсь, проводя горячим языком по стволу.

— А-ах… — стонет тот, кто любит угрожать. Тимур, убрав руку от ствола, поднимается на локтях и наблюдает за каждым моим движением. Впитывает глазами и телом приятную ему картинку.

— Ах… — мужской стон удовольствия, когда я прижимаюсь до упора.

Опускается на кровати, закрыв глаза, и берет свой член в кулак, не позволяя больше его ласкать.

Он спрятался от меня. Не выдержал ответной реакции.

— Иди сюда, — шепчет, чуть приоткрыв глаза.

Ложусь рядом. Позволяю себе закрыть глаза и слушать тяжёлое дыхание хозяина дома.

Открываю глаза на несколько мгновений. Веки такие тяжёлые. Тимур лёг на бок ко мне лицом и, положив руку на грудь, разглядывает её. Второй раз приоткрываю глаза от шороха одеяла, которым меня накрыли. Чувствую губы на своих губах и пытаюсь поцеловать в ответ.

— Отдыхай, — приказывает нежным шепотом хозяин дома, запрещая мне двигаться, но сам продолжает меня целовать. Убаюкивает поцелуями. Укачивает меня поглаживаниями по груди.

Просыпаюсь ночью в объятиях Тимура, который спит, обнимая меня за грудь. В голове всплывает то, что я делала, и становится стыдно. Всё зависит от ситуации, и ситуация к этому располагала, но всё равно стыдно. Ещё больше стыдно от того, что мне понравилось. Не моя стезя — делать минеты, но… Мужчине явно понравилось. Я аккуратно вылезла из кровати, стараясь не будить Тимура. Оделась как мышка и выскользнула за дверь. В гостиной на стене висели часы, которые показывали почти четыре часа утра. Села на большой диван, чтобы переварить то, что случилось.

Буквально сразу же из двери в гараж появился дворецкий, мужчина лет пятидесяти, в безупречно отглаженной рубашке и брюках. Его чуть седые виски были аккуратно зачёсаны, а во взгляде светился интерес. Он встал передо мной, изрядно напугав.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13. Я хочу передать этот дом

— Приветствую вас, дорогая леди. Почему вы так рано встали? — спрашивает приятным, бархатным голосом, чуть улыбнувшись.

— Я… не знаю… Не хочу спать… Выспалась…

— Может, у вас бессонница, как у меня? Я уже третью неделю не могу спать дольше пяти часов.

Я пожала плечами, растерявшись.

— Повар будет только в семь утра готовить завтрак, но думаю, я смогу и сам о вас позаботиться. У нас так редко бывают гости, — протягивает мне руку. — Пойдёмте.

Я беру мужчину за руку и поднимаюсь на ноги.

— Меня зовут Матвей Иванович, можно просто Матвей, — целует мою руку и ждёт, когда я представлюсь.

— Маргарита, можно Марго…

— У вас прелестное имя, Маргарита. Давайте выпьем по чашке кофе, пока я готовлю завтрак. Что вы предпочитаете на завтрак?

— Я не знаю, — снова растерялась. — Я всегда завтракаю дома.

— Тогда разберёмся на месте, — взяв меня под руку, дворецкий ведёт меня в столовую, как какую-то принцессу.

— Вы такая красивая девушка, хозяину очень повезло. Вы познакомились на конкурсе красоты? — уже откровенно льстит мне работник, пока мы проходим вдоль длинного обеденного стола из тёмного дуба, украшенного вазочками с живыми орхидеями.

— Нет, мы познакомились случайно.

— Честно вам признаюсь, выбор Тимура в плане женщин я осуждаю. Но теперь вижу, что все мои разговоры дали результат. Вы прелестное создание и, думаю, будете замечательной мамой. Вы же планируете детей? Или у вас уже есть детки?

— Я… пока нет, — верчу головой.

— У вас будут очень красивые дети, я в этом уверен, — хлопает меня по руке одобрительно и через пару шагов усаживает на барный стул на кухне.

— Должен признаться вам, я знаю, благодаря кому вы познакомились с Тимуром. И хочу попросить вас задержаться в этом доме как можно дольше, потому что женщина, которая это провернула, обязательно поощрит меня свиданием, если вы задержитесь тут надолго.

— Не понимаю, о чём вы.

— В этом доме часто проводят праздники, шеф не любит снимать рестораны, чтобы никто не фотографировал его близких. Приезжают его родители, друзья и, конечно же, сотрудники. И мне довелось познакомиться с прекраснейшей женщиной на таком мероприятии, и мы дружим до сих пор, но на свидание она не соглашается. А вчера она позвонила мне и предупредила о вас и очень просила, чтобы я проследил за ситуацией, — поглаживает мою руку.

— Получается, вы специально…

— У меня нет бессонницы, но я бы очень хотел, чтобы вы задержались в этом доме, и тогда Лидия сходит со мной на свидание. Не разбивайте мне сердце, Маргарита, — целует мне тыльную сторону ладони.

— Но я же не могу на это повлиять, — оправдываюсь.

— Можете. Конечно, можете. Вы очаровательная женщина, и Тимур будет счастлив с вами.

— И как же?

— Я расскажу вам один секрет, но отнеситесь к нему с пониманием. Тимур думает, что он добился многого, и это действительно так, но как только он встречает девушку, которая не соглашается с этим выводом, которая не падает в его объятия, то начинает ей доказывать, что это так. Понимаете? Вы выглядите очень мягкой и нежной, но попробуйте пару раз отказать ему в свидании, не принять подарок или не брать трубку, когда он звонит.

— И что тогда? Он же сам приедет.

— Приедет мягко сказано, — смеётся дворецкий, видимо вспоминая какую-то историю.

— Я бы не хотела так делать, да и не думаю, что у нас что-то возможно. Мы из разных миров, — проговорила я тихо. Я не актриса.

— Вы уже здесь. Уже в этом мире и можете в нём задержаться. Я вам помогу советом, — его голос звучал обнадёживающе и тёпло, как и мягкий свет подвесных ламп над барной стойкой, выхватывающий из полумрака просторной кухни медные ручки шкафов и ряды идеально расставленной посуды.

— Всё ради свидания с той женщиной? — спросила я с лёгким недоверием, разглядывая его лицо, испещрённое мелкими морщинками у глаз, которые выдавали привычку к доброй улыбке.

— Не только. Я должен скоро уйти на пенсию, и вместо меня за домом должна следить женщина. Я хочу передать этот дом в правильные руки, — он говорил с неподдельной, почти отеческой заботой, отошёл на пару шагов, включил подсветку ещё и под шкафами. Взял оставленный кем-то фартук и надел его поверх рубашки.

— И почему вы решили, что это я? Вы же меня не знаете совсем, — я обвела взглядом огромное, наполненное дорогой техникой пространство, чувствуя себя здесь чужой.

— Я неплохо разбираюсь в людях, и вы не похожи на женщин, которые здесь были до вас, — произнёс Матвей Иванович.

— Вы так каждой говорите? — спросила с недоверием. Больно уж радушный приём мне устроили.

— Нет. Ни в коем случае. Я стараюсь не вмешиваться в дела шефа, но тут особенный случай, — он покачал головой, и его взгляд стал серьёзным, почти суровым.

— И чем же он особенный?

— Приготовлю вам кофе, — мягко уклоняется работник от ответа, включает плиту, берёт массивную медную турку.

Наш разговор лился очень спокойно, нарушаемый лишь тихим распитием кофе и мерным тиканьем часов на запястье мужчины. Пока я пила бесподобный, ароматный кофе из тонкой фарфоровой чашки, Матвей Иванович, двигаясь с привычной ловкостью, приготовил сладкую кашу на молоке и нарезал в неё крупную, сочную клубнику. Ему очень шёл клетчатый фартук и вся эта размеренная, уверенная работа на огромной кухне. Он был здесь как влитой.

Из разговора я поняла, что Тимур любит недоступных женщин, за которыми нужно побегать, и то, что я в его доме оказалась так быстро, — это ошибка. С утра, когда Тимур спустится, мне следовало сделать такое пренебрежительное лицо, мол, да уж, вовсе не красавчик мне попался, да и в постели не очень. Но как это сделать, я не знала. Тогда хитрый дворецкий, понизив голос до конфиденциального шёпота, подсказал мне одну технику:

1. Не смотреть в глаза, стоять полубоком, будто мне нет никакого дела до мужчины.

2. Если Тимур будет слишком настойчив, то сжимать зубы во время разговора, со стороны будет выглядеть, что мне разговор неприятен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3. Не соглашаться с ним проводить время в постели как можно дольше. Пусть поухаживает. Он сначала психанёт, но перебесится и всё-таки будет обрывать телефон, чтобы я пошла с ним на ужин.

Стратегия была рабочая, я уверена в этом, только мой мягкий, уступчивый характер не подходил, чтобы так холодно и расчётливо поступать. Мы провели отличную ночь, и то, что я делала с ним, вряд ли повторится с кем-то ещё.

Я решилась на хитрость только когда Тимур появился на кухне без двадцати семь в запахнутом длинном теплом халате тёмно-бордового цвета и посмотрел на меня с холодком, будто оценивая незнакомый предмет. Его влажные волосы были небрежно зачёсаны назад, а лицо казалось отстранённым и непроницаемым. Даже сейчас он выглядел как хищник. Как альфа-самец. Только вот взгляд изменился.

Глава 14. Мы уже взрослые люди

— Доброе утро, — сухо бросил мужчина, посмотрев на меня вскользь, и достал из огромного двухкамерного холодильника бутылку воды с итальянской этикеткой.

— Доброе утро. Приготовить вам завтрак? — спросил Матвей Иванович с профессиональной учтивостью, замерши в почтительной позе.

— Нет. Я тороплюсь в офис. Моей гостье тоже пора. Пусть её отвезут домой, наверняка она хочет переодеться перед работой, — проговорил Тимур отрывисто, так, будто хотел от меня избавиться поскорее, и его взгляд скользнул по мне, не задерживаясь.

— Я проверю, кто уже приехал, чтобы отвести Маргариту домой, — уходит дворецкий, оставляя фартук на стуле рядом со мной, и его уход оставил ощущение пустоты и незащищённости. Хотелось схватить мужчину за руку, оставить как щит, если вдруг что-то пойдет не так.

— Надеюсь, ты всё понимаешь, — говорит Тимур с лёгкой улыбкой, не достигающей глаз. — Мы уже взрослые люди.

— Ты о том, что было? — вспоминаю совет дворецкого и сжимаю зубы, будто мне неприятно вспоминать, отвожу взгляд на огромное окно, за которым виднелся ухоженный сад в утренней дымке. — Бывало и лучше. И мне тоже бы не хотелось…

— «Бывало и лучше»? — смотрит на меня с усмешкой, ставит бутылку на полированную столешницу с глухим стуком. — Думаю, лучше у тебя никогда не было и не будет.

Вот же сволочь. Почему-то вспомнился бывший, который в таком же презрительном, снисходительном тоне говорил со мной. Если я полная, значит, я женщина второго сорта? Соблазнять и играть в недоступную сразу расхотелось. Наслаждение от ночи быстро выветрилось из головы, уступив место горькому комку в горле. Вчера он сам затащил меня в постель, а сегодня уже делает вид, что ему это не нужно. Обидно до слёз. Я обнажилась душой и телом, рассказала про свои комплексы, а в ответ получила лишь это ледяное пренебрежение. Послевкусие после страстного секса стало горьким и противным.

— Можешь отсосать мне перед отъездом, — говорит снисходительно, как будто делает одолжение, и в его глазах читается вызов. — Тебе же понравилось. Только быстро, у меня нет времени на долгие утехи.

Звучало это, мягко говоря, оскорбительно. Мужчина ждал ответа, смотря на меня с открытой издёвкой, его поза выражала полную уверенность в моей покорности. Я молчала.

— Может, дать тебе денег? Я не сильно разбираюсь, сколько может зарабатывать человек в твоей профессии. Купишь себе что-нибудь, — пытается дальше гнуть свою линию, и его голос звучит фальшиво-сочувственно. Он меня унижает. И делает это специально.

— Не нуждаюсь, — выдыхаю я, чувствуя, как от злости горит лицо.

— Да брось, девушке с твоей внешностью тяжело заработать большие деньги, — бросает он через плечо и проходит мимо меня, оставляя шлейф дорогого парфюма.

Дождавшись, когда Тимура не будет видно, выхожу в столовую, а из неё в гостиную — огромное помещение с высокими потолками, где на паркете лежал дорогой ковёр у дивана, а стены украшали картины в тонких рамах. Ищу дверь в гараж, чтобы поскорее уехать из этого дворца, который теперь казался золотой клеткой с самым противным надсмотрщиком. В одной из дверей, за которой виднелся строгий рабочий кабинет с массивным дубовым столом, появляется Тимур с перевязанной резинкой пачкой денег в руках. Идёт ко мне твёрдыми, мерными шагами, нарушая мои планы сбежать.

— Больше дать не могу, ты же почти ничего не делала, ещё испортила настроение, не сделав минет с утра, — берёт мою руку и вкладывает в неё деньги. Его прикосновение кажется обжигающим. Я вспыхнула.

— Может, не заслужил, чтобы я его делала. Мог бы тоже постараться. Мой бывший хоть и козёл, но занимался любовью намного лучше, чем ты, — выпалила я, задетая за живое, и сунула ему деньги обратно, бумажки хрустнули у него в пальцах. — Пройди какие-нибудь курсы на эти деньги.

Тимур лишь улыбнулся, странной, недоброй улыбкой, и склонил голову на бок, изучая меня, как интересный экспонат.

— Если отказываешься от денег, значит, сама положи их в кабинете, я не слуга таскать их туда-сюда, — произносит он спокойно, но в его тоне слышится сталь. Кажется, что если я не сделаю то, что он сказал, то мне придется не сладко.

Я выхватила пачку купюр и с недовольством зашла в кабинет, бросила их на стол с кожаной записной книжкой. Услышала щелчок, попыталась выйти, но тяжёлая дубовая дверь бесшумно, но намертво закрылась.

— Что за шутки? Открой дверь! — стучу ладонью по твёрдой, гладкой поверхности дерева.

— Я не люблю, когда мне врут. Посидишь до вечера, пока я не приеду, подумаешь о своём поведении, — отвечает Тимур уже серьёзно.

— Открой дверь! — пытаюсь докричаться до него, но слышу лишь удаляющиеся шаги по паркету.

Я ещё немного постучала в дверь, а потом, обессилев, села в глубокое кожаное кресло за столом. Попыталась включить компьютер Тимура — монолитный чёрный моноблок, чтобы как-то выйти на связь и предупредить девочек, что меня не будет, но на экране возникло требование ввести пароль, который я, конечно, не знала.

Взяла увесистую, плотную пачку денег со стола и ради интереса пересчитала. Бумаги были новенькие, хрустящие, пахли типографской краской.

— Раз, два, три, четыре, — шепчу вслух, чтобы не сбиться, загибая пятитысячные купюры, — сорок шесть, сорок семь, сорок восемь, сорок девять…

Я разделила пачку на половину, то есть если я уже насчитала пятьдесят купюр, то их в два раза больше? Я отложила деньги в сторону, понимая с лёгким головокружением, что ночь со мной оценили в полмиллиона. Я хотела разозлиться, честно. Но каждый раз, смотря на эту пачку денег, у меня возникали обратные чувства: ошеломление, нелепая гордость и жгучее любопытство. Такие деньги я могу заработать только за полгода упорного труда. Я хороший мастер, и ценник у меня не маленький, но всё равно сумма, лежавшая на столе, говорила об обратном — о каком-то другом, чужом мире, где всё измеряется иначе. Ещё через пятнадцать минут замок щёлкнул с тихим, но отчётливым звуком, и в комнату с довольной, почти торжествующей улыбкой зашёл уже бодрый, переодевшийся в свежую рубашку дворецкий. Закрыл за собой дверь на ключ, когда я поднялась с места, и звук поворота ключа прозвучал как приговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15. Решили поженить меня

— Матвей Иванович, что это значит? — остановилась я у стола, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. Я думала он меня выпустит.

— Я тебя поздравляю, Марго. Не знаю, что ты сказала Тимуру, но он так разозлился, и вечером ты вряд ли поедешь домой. Ты молодец, — хвалит меня работник, подходя ближе, и в его глазах светится азарт заговорщика.

— Но я не хочу здесь оставаться. Тимур нагрубил мне и ведёт себя как полный козёл, — призналась с нотками обиды в голосе.

— Ну-ну. Не воспринимай то, что он говорит, так близко к сердцу. Он пообещал меня уволить, если узнает, что я заходил к тебе, — смеётся Матвей Иванович. — У него непростой характер. Но я знаю, что делать.

— Я не хочу ничего делать… — прошептала я, опускаясь обратно в кресло.

— Конечно, не хочешь, потому что ты голодная, тебе нужно полежать в ванной, расслабиться, а ещё я закажу тебе массажистов. Я тебя выпущу, а вечером опять запру, как будто ты не выходила. Договорились? — уговаривал дворецкий мягко, но настойчиво, жестом указывая на дверь к свободе.

— Может, я лучше домой поеду? — спросила я уже без особой надежды, глядя на него умоляющим взглядом.

— Нет. Тогда он меня точно уволит и может психануть уже не по-хорошему. Тимур любит всё держать под контролем. И сейчас он думает, что всё под контролем. Я могу лишь улучшить условия твоего заточения. Накормить, напоить, включить джакузи. У нас есть потрясающие вина в подвале. Весь дом в твоём распоряжении, а вечером приедет Тимур, и вы... Поговорите, — продолжил уговоры Матвей Иванович.

— Мне нужно позвонить на работу, сказать, что я не приду, — попыталась выторговать то, что мне действительно нужно.

— Я могу сделать это за тебя, только скажи, кому позвонить. У охраны лежит твоя сумка. Я могу принести твой телефон и дать тебе позвонить, но только если ты останешься и вечером поговоришь с шефом, — предлагает в ответ.

Я задумалась, стоит ли оно того. Взгляд упал на массивный письменный стол из тёмного дерева, на котором лежала та самая пачка денег — яркое, циничное доказательство произошедшего. С одной стороны — унижение и плен, с другой — странная забота и не маленькая сумма.

— Маргарита, вы хорошая пара, просто нужно немного подождать, чтобы Тимур это тоже понял. Он же тебе нравится, я же вижу это, — настаивал дворецкий. Он аккуратно поправил манжет своей белой рубашки.

— Насильно мил не будешь, — выдохнула я, глядя в окно на идеально подстриженный газон, где автоматическая система полива запустила свои фонтанчики. Это всё не для меня.

— Он любит недоступных женщин, у него такие вкусы. Ты ещё будешь вить из него верёвки, поверь мне, — с лёгкой улыбкой произнёс Матвей Иванович, и в его глазах блеснул азарт предстоящей игры, в которой он видел себя режиссёром. Нужно только уговорить главную актрису подписать контракт.

— Я не умею, — честно призналась я, ощущая, как моя натура, склонная к прямоте и искренности, сопротивляется этой идее театра и манипуляций.

— Я тебя научу, а потом это уже не потребуется. Разве ты многое потеряешь, если попробуешь?

— Ладно, — тяжело выдохнула я, сдаваясь. - Пусть будет по вашему.

— Вот и умница, пойдём за твоим телефоном, — оживился Матвей Иванович, приглашает меня к запертой двери и поворачивает ключ в массивной латунной скважине с тихим щелчком.

— А если он приедет сейчас, а я не в кабинете? — спрашиваю я, опасаясь.

— Скажем, что ты попросилась в туалет, он же оставил ключ горничной для этого, — невозмутимо ответил дворецкий. Его спокойствие мне нравилось.

— А нас не сдадут? — шёпотом спросила я.

— Зайка моя, зачем тебя будут сдавать, если ты будущая хозяйка? Все сделают вид, что не видели тебя, да и меня они не подведут, — произнёс он с лёгкой улыбкой, погладив мою руку.

Я позвонила Лизе с своего телефона, который почти сел за ночь. Сказала, что меня сегодня на работе не будет. Подруга, пыталась узнать подробности, и когда я ей смущённо намекнула, что я ещё у Тимура дома, девушка всё поняла по-своему, захихикала и пожелала мне удачи, добавив пару фривольных шуток. Ох, не знаю, что из этого получится. Положив трубку, я ощутила острое чувство раздвоенности: подруга так радовалась за меня, а вот я что-то не очень. Почему Тимур так повел себя утром? Почему вместо благодарности за прекрасную ночь попытался унизить. Может ему не понравилось? Но когда мы занимались любовью я была уверена в обратном.

Меня покормили ещё раз. Повар, дородный мужчина с добрым лицом и в обязательной полиэтиленовой шапочке на голове, достал из огромной духовки пышную, румяную лазанью, приготовленную, как он сказал с гордостью в голосе, на скорую руку. Да, целый высокий противень, на скорую руку. Что это за руки такие?

Аромат запечённого сыра с мясом, томатов и базилика заполнил помещение. Он кормил всю прислугу и самого Тимура в том числе.

Со второго этажа, сбежав по широкой лестнице с коваными перилами, спустилась молоденькая горничная в строгом форменном платье, вытирая пот со лба краем фартука. Её лицо было раскрасневшимся от работы.

Как мне объяснили за обедом: дом огромный, но используется только, когда наступают праздники, приезжают гости. А в будний день, как сегодня, все спальни на втором этаже пусты и зачехлены, как и кинозал на двадцать человек с бархатными креслами, и бильярдная с двумя идеальными столами. На первом этаже — небольшой, но оснащённый по последнему слову спортивный зал, кабинет Тимура, его спальня, большая гостиная с диваном, на котором я успела посидеть с утра. В гостиной проходят мероприятия, ставятся длинные столы, которые хранятся в специальном подсобном помещении, а диван, наоборот, уносят в столовую.

В конце гаража, где стояли машины, есть ещё одна дверь в домик охраны. Они следят за территорией через множество камер, и там же иногда ночуют водители или слуги, если требуется ранний выезд. А так обычно, когда водители едут на работу, то везут и повара, и слуг.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я слушала всё это, чувствуя себя одновременно привилегированным гостем, потому что все меня приняли как родную, но и пленницей, заложницей ситуации. Почему-то работники этого большого дома под предводительством дворецкого решили поженить меня с Тимуром.

Глава 16. Я не ревнивый!

Проснулся в пустой кровати. Я даже не поверил. Заглянул в ванную, но Марго там не было, как и её вещей.

Сука.

Вчера стонала как шлюха, а утром сбежала.

Охрана не должна была её выпустить дальше территории дома. Пришлось мыться быстро, потому что воспоминания о том, как я брал эту суку, нахлынули, как только зашёл в душевую кабину. Вместо того чтобы передернуть с утра, двинул по стеклу, которое от несильного удара треснуло, а когда я вышел и хлопнул дверцей, осыпалось в ванную и на пол. Идиот. Чтоб я ещё раз связался с женщинами — да никогда. Пусть сбегают от других. Надоело.

Охотник уже не молод, а вместо соли в ружье — дробь, которая может и покалечить. Спустился вниз в халате. В гостиной этой суки тоже не было. Придушу.

Марго сидела за барной стойкой, о чём-то разговаривала с моим дворецким. Я не ревнивый, но дальше всё было как в тумане. Слово за слово. И я запер её в кабинете. Вернусь с работы и придушу. Бывший у неё был лучше. Сука. Он трахал её лучше. Сука.

— Если ты её выпустишь, я тебя уволю. Чтобы, когда я вернусь, она была в моём кабинете. Вот ключ, пусть горничная водит её в туалет, — кладу ключ от кабинета на барную стойку перед Матвеем. Мужик не глупый. Знает, что я не шучу. — И у меня в ванной уберите разбитое стекло.

На работу ехал злой как собака. Наорал на водителя, что он двигается по дороге со скоростью черепахи. Приеду с офиса и затрахаю Марго до смерти. Посмотрим, как она запоёт.

Директор по снабжению, который пришёл с новостью, что очередная поставка свай задерживается, был послан нахрен.

Сидел в пустом кабинете и мечтал, как затолкаю член в глотку Марго. Почему мне так не везёт с женщинами?! Какого черта?! Почему эта сука сбежала из спальни утром, не сделав мне минет? Она обязана была его сделать. Она должна была вылизать меня. Член предательски поднялся на этих мыслях. Затолкать бы его сейчас ей в рот, да поглубже. Закрыл глаза, представляя, как беру её за волосы. Рука потянулась к штанам, но я её одернул. Сейчас выпущу пар — потом нечем будет кончать на её грудь.

До обеда более-менее пришёл в себя. Постарался включиться в работу. Лидия Абрамовна принесла мне кофе и неожиданно спросила:

— Как у вас дела?

Я посмотрел на неё, подняв одну бровь.

— Ну, вы же вчера ездили отдавать флешку. Отдали? — пытается выведать подробности хитрая лиса.

По моей перекошенной физиономии женщина всё поняла без слов.

— Может, заказать цветы? Столик в ресторане?

— Не заслужила, — выпалил я.

— Понятно. Я разговаривала с вашим дворецким, такой хороший мужчина, — улыбается кокетливо Лидия.

— Говори.

— Кажется, Маргарита очень расстроена вашим утренним поведением. Но это не моё дело.

— Она сбежала?

— Ну-у-у, любая девушка на её месте бы…

Дальше слушать я не стал. Подорвался на ноги и, схватив телефон, вышел из кабинета.

— Я отменю все ваши дела, можете идти, — довольно говорит мне секретарша в спину.

Сплелись за моей спиной. Всех уволю к чертовой матери.

Звоню Матвею из машины, приказав водителю ехать домой.

— Где она? — спрашиваю чётко и по делу.

— Кто?

— Матвей! — рычу в трубку.

— Так это… Тут такое дело…

— Ты уволен! Я тебе сказал, чтобы она оттуда не вышла! — ору на своего уже бывшего работника. Я ему такую рекомендацию дам, его даже дворником работать не возьмут.

— Да она дома, закрылась в вашей спальне, я же не буду двери ломать, — оправдывается эта зараза.

— Я сейчас приеду, сам вышибу! — бросаю трубку.

Расстёгиваю рубашку и приказываю ехать быстрее.

Ну что за люди? Ничего доверить нельзя. Всех уволю к чертовой матери, а с Марго повеселюсь на славу. Покажи она мне — не начнёт клясться в любви, не слезу.

Домой ворвался как дикий, проходя мимо ошарашенного Матвея Ивановича, крикнул:

— Ты уволен! Собирай вещи!

Прохожу по коридору, дёргаю ручку своей спальни, и мне сносит крышу.

Меня оттаскивали четверо или пятеро слуг, чтобы я не убил полуголую Марго и того, кто был с ней в спальне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17. Надо бежать

Ничего не предвещало беды. В просторной спальне Тимура, выполненной в холодных серо-стальных тонах, царил идеальный, почти стерильный порядок. Благодаря горничной, конечно, а не самому хозяину дома. Большая кровать была заправлена и пуста. За дверью из темного дерева находилась его личная ванная комната. Именно там мне включили джакузи с пузырьками, чтобы я расслабилась. Служанка принесла мне бокал шампанского и аккуратную тарелку с клубникой на подносе. Я сделала пару глотков, оставшись одна, и, откусив спелую ягоду, прикрыла глаза от удовольствия. Пусть сам Тимур отнёсся ко мне плохо, но вот его работники, кажется, готовы были пинками гнать меня замуж за этого человека. Я не хотела идти у них на поводу, но джакузи выглядело как горячий источник после взбирания на заснеженные горы. Всем нам хочется окунуться немного в роскошь и поверить, что мы этого достойны. Хотя бы пока вечером не вернётся злой хозяин дома и не отчитает всех. Я сняла одежду, сложив её аккуратной стопочкой на одной из пустых полок в шкафу, и, отпив для храбрости из бокала, залезла в ванну.

Атмосфера была расслабляющей, почти снотворной. Я дотянулась до тарелки с клубникой и, представив себя принцессой, ела её двумя пальчиками, берясь за зеленые листики. Может быть, то, что требует Тимур, не совсем оскорбление, когда ты получаешь такие условия в ответ. Пачка денег тоже не выходила из головы. Я не меркантильная, но кто откажется от такой суммы в здравом уме? Зря я вспылила. Наговорила ему гадостей. Может, когда Хасанов вернётся, нам удастся поговорить по-хорошему. Да и прислуга на моей стороне.

Вода потихоньку остывала, но на этом сюрпризы не закончились.

— Маргарита, можно? — спросила меня горничная и после моего кивка проскользнула за дверь. — Матвей Иванович заказал вам массажиста. Он приедет к двенадцати.

— Зачем? — спросила я, не понимая.

— Не волнуйтесь, шеф об этом не узнает. Массажист специализируется на антицеллюлитном массаже. Извлечете пользу. А потом он будет приезжать, когда Тимура не будет дома. И вы будете конфетка, а не как эти тощие длинноногие модели. Мы очень надеемся, что шеф сделает правильный выбор.

— Как-то это неудобно... Кто за это будет платить?

— Не волнуйтесь, Матвей Иванович всё оплатит. Мы хотим вам помочь. Я уже присмотрела вам красивое нижнее белье на вечер. Скоро привезут.

— Нижнее белье? — спрашиваю, округлив глаза.

— Ага. Шеф не сможет устоять.

— Но...

— Мы уже всё купили. И оно уже едет сюда с курьером, правда, уже часа два как едет, но к вечеру точно будет, — заверяет меня девушка в униформе, и в подтверждение её слов за дверью раздается голос дворецкого.

— Света, одежда приехала, надо померить и отдать то, что не подойдёт.

Девушка рванулась к двери, вытянула руку, схватила пакет и поставила на раковину. Начала быстро вытаскивать много маленьких пакетов.

— Так, тут у нас черное, тут с лямочками, кто так запечатал... Не открыть... — бубнит себе под нос Светлана, доставая из индивидуальных упаковок нижнее белье. Примерно моего размера. — Маргарита, надо померить.

Девушка достает из шкафа полотенце и протягивает мне. Отворачивается. Поднимаюсь на ноги и вытираюсь. Выхожу из джакузи, переступая через бортик.

— Вам помочь?

— Спасибо, я сама, — улыбаюсь в ответ. Всё-таки стыдно показывать свою неидеальную фигуру. Приложила к сухому телу три комплекта, не стала растягивать и портить красивые вещи. Оставила один черный набор, который был с самыми большими чашечками. Грудь у меня не маленькая. Остальное сложила обратно. Завернутая в полотенце отдала Светлане, которая посмотрела на меня недовольно.

— Так вы надевайте, можно на «ты»?

— Да, конечно.

— Марго, тебе нужно надеть это белье, привыкнуть к мысли, что ты красивая женщина, и не стесняться, а когда вернётся шеф, вы ему устроите бурную ночь.

— Он спросит, откуда у меня бельё.

— Я думаю, ему будет не до этого, надевайте скорее, — усмехается девушка. Все в этом доме верили в меня больше, чем я в себя. С корыстным умыслом, конечно, но всё равно было приятно. Я убрала красивую бирку с дорогого белья и натянула его. В зеркале на удивление широкий лиф выглядел очень красиво, а кружевные трусики отвлекали внимание от большой попки своим изящным кроем. Я покрутилась перед зеркалом. Достала из шкафа мужской длинный чистый халат, который пах свежестью, и накинула на плечи. Чуть-чуть прикрыла бока. Затем засунула руки и небрежно подписалась, оставляя большую грудь в белье на виду. Красиво. Пока я разглядывала себя в зеркале и баловалась, меня позвали в комнату.

Когда же я вышла из ванной в пушистом синем халате, довольная и сговорчивая, Светлана с радостью мне сообщила, что массажист уже приехал. Слуги Тимура окружили меня такой сладкой, почти удушающей заботой, что я даже не подумала о возможных последствиях.

Лысый высокий и симпатичный мужчина с короткой седеющей щетиной и спокойным внимательным взглядом пришел вместе с Матвеем Ивановичем, держа в руках огромный кейс.

— Это наша замечательная будущая хозяйка этого дома Маргарита, — показал на меня дворецкий, — а это Никита Валерьевич, массажист.

Лысый мужчина кивнул мне и принялся раскладывать свою ношу в большой массажный стол. Его движения были точными, будто Никита делает это каждый день и не по одному разу. Мы перекинулись парой ничего не значащих фраз. Подход массажиста с первых секунд показался очень профессиональным.

— Маргарита, вы можете не стесняться меня, у меня медицинское образование и больше пятнадцати лет опыта, — заверил меня мужчина. Нас оставили наедине.

— Снимайте халат, — руки, которые он выставил вперед, желая мне помочь, действительно выглядели сильными. Широкие ладони с коротко подстриженными ногтями говорили про силу и аккуратность.

— Я сама, — ответила, но с разделением помедлила.

Массажист ловким движением накрыл кушетку хрустящей одноразовой стерильной простыней и посмотрел на меня с мягкой, ободряющей улыбкой:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Покажите мне фронт работы. Я же должен знать.

Я нехотя развязала пояс халата, приоткрыв его, чувствуя, как холодок стыда пробегает по коже.

— Не бойтесь, всё будет хорошо, — снова начал успокаивать меня мужчина.

— Давайте я вам помогу, — мягко, но настойчиво шагнул ко мне специалист и, взяв за края халата, стянул его с моих плеч. — Не волнуйтесь. У вас хорошие формы, мы всего лишь их улучшим. Массаж разгонит лимфу, и вы почувствуете лёгкость. Ложитесь.

Меня мягко подталкивают к кушетке, помогают улечься на живот. Я думала, она развалится, но нет, стояла как влитая. Простыня слегка шуршала под большой грудью, когда я пыталась лечь удобно. Для головы была специальная дырочка с мягким ободком, чтобы я не вывернула себе шею.

Всё было замечательно, хотя местами мужские руки, смазанные ароматным маслом с запахом апельсина и имбиря, давили сильно, заставляя мышцы ныть. На первый раз массажист решил меня пощадить и делал мягкую, щадящую версию антицеллюлитного массажа. Спустя полчаса, когда я уже изрядно расслабилась под ритмичными движениями и в комнате повисла сонная, блаженная тишина, дверь с грохотом распахнулась. Тот, кто должен был приехать вечером, приехал домой раньше положенного и теперь стоял в дверном проёме с ошарашенным взглядом.

— Развлекаешься, сука! Массаж захотела! — закричал Тимур, и его голос от ярости разорвал умиротворяющую атмосферу в клочья.

"Надо бежать", — подумала я, увидев, как хозяин дома звереет на глазах. Тимур бросился на гостя с кулаками.

Его оттаскивали от перепуганного массажиста все, кто мог: Матвей Иванович, два огромных охранника и даже личный водитель, прибежавший на шум.

— Отпусти меня, я сейчас его убью! — кричал Тимур, вырываясь, как дикий зверь. — А потом и эту суку убью!

Сказать, что я напугалась, — ничего не сказать. Сердце колотилось так, что звенело в ушах. Я, забыв о стыде, накинула на плечи халат и, как заяц, закрылась в ванной, прижавшись спиной к стене. Прошло минут пять. Я ждала своей обещанной смерти, глядя широкими глазами на отражение в огромном зеркале. Тимура успокаивали за дверью, пытались объяснить, что это просто массажист, а не мой любовник. Но он, кажется, не воспринимал информацию, оглушенный собственной яростью. Он рвался ко мне, я слышала, как он с силой дергает за ручку двери. Угрожал мне.

— Ты у меня оттуда никогда не выйдешь! Ты вообще отсюда не выйдешь, сука! Я тебе покажу массаж! — его крик пробивался сквозь толстую древесину, и каждое слово било по нервам, как молоток. Угораздило же меня.

Он пытался выбить дверь мощным ударом плеча, но его опять оттягивали, уговаривали, пытались увести вниз. Это была уже не ревность. Это было какое-то чистое, животное помешательство. Мне было до тошноты страшно, и только задним числом я понимала, что если он так бурно, так истерично реагирует, то, значит, что-то чувствует.

Ещё через десять минут, показавшиеся вечностью, в спальне снова раздались тяжелые, мерные шаги.

— Выходи! — рявкнул Тимур уже спокойнее.

Он не стучал. Не дергал за ручку. Затаив дыхание, я медленно открыла дверь и увидела, как мужчина, стоя посреди комнаты спиной ко мне, скидывает на пол порванный на спине дорогой пиджак и такую же измятую, с сорванными пуговицами рубашку. Мышцы его спины были напряжены. Тимур повернулся. Мы встретились взглядами. Его серые глаза были темными, бездонными и пугающими. И я в ужасе захлопнула дверь обратно, защелкнув крохотный, бесполезный замок. Захочет — вышибет дверь.

— Марго… Выходи по-хорошему… — уже не кричал, а именно рычал на меня мужчина, и в этом рыке слышалось обещание немедленной расправы, если я не поступлю, как он велит.

Дрожащими руками я, сделав глубокий вдох, снова открыла дверь. Тимур молниеносно подошёл вплотную, прижимая меня спиной к стене. Резкими движениями мужчина стянул с меня халат и бросил на пол.

— Ты с колен не встанешь, я тебе обещаю, — тихо, почти интимно прошипел он, приближая свое лицо к моему, сжимая мое горло двумя руками так, что в висках застучало. — Я затрахаю твой рот до мозолей, сука.

Я сглотнула комок в горле, попыталась что-то вымолвить в оправдание, что это не я, что это его слуги меня так подставили, но мои губы шевелились, выдавая только шепот. Меня не хотели слушать. Его мужские губы, жесткие и требовательные, приникли к моим в поцелуе, больше похожем на наказание, и не ответить ему было нельзя.

Тимур пожирал меня своим ртом, не давая даже стонать, не давая украдкой глотнуть воздуха. Его руки держали меня в железных тисках.

— На колени, — отрывисто приказывает он мне и, вцепившись в волосы, с силой тянет вниз, к полу.

Правой рукой он расстёгивает пряжку дорогого кожаного ремня и ширинку своих брюк. Я чувствую, как он бьёт меня обнажённым, твёрдым как камень членом по губам, а затем прижимает его горячей кожей к моей покрасневшей щеке. В комнате стояла мёртвая тишина, нарушаемая лишь нашим прерывистым дыханием.

Глава 18. Если я ещё раз…

— Если я ещё раз проснусь и тебя не будет рядом, то я тебя пристегну к кровати на цепь, — говорит со злостью, приоткрывая мой рот и проталкиваясь внутрь членом.

Я недовольно промычала в ответ, пытаясь оправдаться, но мне не позволили.

— Если ты ещё раз скажешь мне что-то про своих бывших, которые трахали тебя лучше, чем я… — Тимур протолкнулся в горло до упора и задержался там на несколько мгновений. — …будет ещё хуже.

— Давай, покажи, что ты меня поняла, — убирает свой пах дальше от меня, чтобы я сама потянулась вперёд и послушно ласкала член.

Чем дольше я медлю, тем суровее становится лицо Тимура. Он уже сжал зубы и хотел отойти от меня, но я схватила его за ногу.

— Я поняла, — сказала ему и нежно поцеловала напряжённый ствол у основания.

Смотрит на меня с ожиданием. Всё-таки мне хотелось остаться с ним. До этого мне говорили наоборот: «Да иди ты куда хочешь, кому ты нужна». Возможно, я и Тимуру не нужна, и его ревность наигранная и ситуативная, но мне хотелось верить, что он действительно так сильно приревновал. Хочется верить в лучшее.

Я провела языком по всей длине, смотря, как мужчина закусывает нижнюю губу, смотря на меня. Сдерживает стон.

— Активнее, — даёт мне команду, не показывая вида, что он уже доволен.

Обхватываю член рукой и беру его губами. Делаю несколько движений вперёд-назад, вбирая плоть до середины. Смотрит уже одобрительно, гладит меня левой рукой по волосам. Закрывает глаза.

— Ах! — уже не держит стон внутри.

Работаю ртом, как умею, пытаюсь впечатлить мужчину. Его лицо меняется на блаженное.

— Давай, Марго, возьми его глубже, — подсказывает мне, что делать.

— А-а-а… — стонет протяжно, сжав зубы от ощущений.

Меня заводит его реакция. Будто я делаю что-то настолько замечательное, что взрослый мужчина не может сдержаться.

— Марго… Возьми глубже… — просит меня, и я ускоряю темп. Вожу рукой и губами по стволу, добиваясь извержения.

Тимур пошатнулся на месте и упёрся рукой в стену за моей спиной. Нехотя открыл глаза и посмотрел на меня довольно. Потом вдруг склонил голову, разглядывая что-то. Его семя дорожкой текло по моему подбородку, шее и скатывалось в ямку между больших грудей.

— Откуда у тебя это бельё? — заметно напрягается.

— Мне его купили твои слуги, — сдаю с потрохами своих защитников.

— Зачем? — поднимает одну бровь.

— Лучше тебе спросить у них.

— А ты принимаешь любые подарки, да?

— Они хотели, чтобы я выглядела красиво.

— Для массажиста старались? — припечатывает меня взглядом.

— Для тебя. Чтобы я была красивой, когда ты вернёшься.

— С чего это вдруг? Чтобы ты окрутила меня, а потом сбежала?

— Да я никуда не сбежала, я здесь.

— Но хотела.

— Ты меня разозлил.

— А ты сбежала прямо из моей постели, — выдыхает с обидой.

Делает несколько шагов назад и застёгивает штаны, пряча опавший член.

— Мне стало стыдно. Я такое делала с тобой и не хотела, чтобы ты пристыдил меня утром.

— И что ты такого делала?

— Минет… — произношу шёпотом.

Усмехается, не понимая, в чём проблема.

— И что в этом такого? Женщина обязана его делать, это как леденец пососать.

— Я не такая раскрепощённая, как другие девушки.

— Не заметил, раздеваешься перед всеми — и в студии, и сегодня, — поддел меня Тимур.

У меня загорелись щёки от стыда. Я поднялась на ноги и зашла в ванную комнату, чтобы умыться. Я бы сказала, что я мягкая и не люблю спорить. Верю людям. Пока ничего плохого не случилось. Массаж был хороший, фотографии получились великолепные.

Я слишком долго задержалась у зеркала, и Тимур, не дождавшись меня в комнате, сам подошёл и встал за спиной. Погладил меня левой рукой по щеке и, запрокинув голову, нежно поцеловал. Спустя пару минут, когда я начала постанывать ему в губы, отстранился.

— Помочь тебе кончить? — спрашивает заботливо, смотря на меня в отражение, и тянет лямку бюстгальтера с левого плеча.

Смущённо смотрю в ответ.

— Нужно говорить о своих желаниях, иначе они никогда не исполнятся, — шепчет мне, целуя за ухом.

Сжимает большой ладонью левую грудь, протиснувшись под большую чашечку лифчика.

— А как ты это сделаешь? — спрашиваю, прикрыв глаза от мурашек по спине.

Целует плечо и сжимает твёрдый сосок между пальцев.

— Я тоже кое-что умею, — отшучивается и стягивает с меня полностью бельё.

Смотрит на мои груди в большое зеркало и довольно улыбается, будто выиграл в лотерею. Двумя руками подкидывает их и наблюдает, как бюст колышется.

— Хочу, чтобы ты залезла сверху и прижалась своими сиськами к моему лицу, они просто огромные, — не удержался мужчина от неприличного высказывания. — Пойдём, проверим, понравится мне или нет.

Я покраснев, как свёкла, шла за хозяином дома. Тимур развалился на кровати и, поняв, что я медлю, потянул к себе за руку. Усадил на свой живот и потянул за спину вниз, чтобы я легла грудью на его лицо. Тимур нахально начал кусать меня за твёрдые соски. Убрал руки со спины на груди, сжимая их, лицом довольно тёрся о нежную кожу. Кажется, он даже начал урчать. Я почувствовала и стыд, и позор, и сладкое возбуждение. Между ног появилась предательская пустота, намекая, что пора бы уже засунуть туда твёрдый член.

Горячие, страстные поцелуи на моей груди не остановились. Тимур рывком поднял мои бёдра и, уже заведённый, пополз вниз. Я втянула живот со страха, боясь, что он ему не понравится, но мой живот Тимура не интересовал. Мужчина двинул мои бёдра на себя так, что я промежностью оказалась на его лице. Я попыталась отстраниться, но Тимур прижал мои бёдра крепче, втянул нежные половые губки в свой рот. Я выгнулась от ощущений, попыталась отстраниться снова, но на меня недобро рыкнули.

— Сидеть!

И я сидела. Горячий язык скользнул по клитору и обратно, упёрся в половые губы. Проталкивающими движениями раздвинул их в стороны и начал ласкать дырочку внутри. Помог себе руками, чтобы затолкать язык поглубже в лоно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тимур! — выгнулась в спине и сама же инстинктивно двинула бёдра на его лицо.

Мужчина попытался задать мне темп, чтобы я насаживалась дырочкой на его горячий язык. Я несколько минут сопротивлялась, боролась с собой и со стыдом. Тогда Тимур начал лизать меня и посасывать клитор. В какой-то момент я расслабилась и начала получать дикое удовольствие уже без стыда.

— Тимур! — двигаю бёдрами, чтобы мужской язык поглубже проник в дырочку.

Хозяин дома держит меня за бёдра руками и трахает своим языком. Прижимается губами, и подбородок сминает мой клитор до сладкой боли. В конце мужчина вставил два пальца в лоно и начал шумно засасывать мой клитор губами, доводя до оргазма. Я кончила прямо у него на лице с протяжным стоном, но после этого меня не отпустили. Тимур очень увлёкся вылизыванием моей промежности так, что опять меня возбудил до стонов. Он игрался языком с моей податливой дырочкой и целовал нежные половые губки. Оттягивал их губами, отпускал и целовал взасос. Снова оттягивал и снова целовал.

— Тимур, я сейчас… — признаюсь ему, что опять на грани.

Вместо пальцев засовывает язык в дырочку и трахает, пока я не вскрикнула от оргазма.

— Марго… — гладит меня по плечу, пока я улеглась на кровати, чтобы отдышаться.

— Не делай так больше, — шепчу от стыда, и открывать глаза и смотреть на мужчину мне не хочется.

— У тебя это впервые? — спрашивает с усмешкой.

— Я не хочу об этом говорить, не спрашивай меня об этом, — прячу лицо в подушку, чтобы не показывать свои красные щёки.

— У меня вот впервые, до этого момента как-то удавалось избегать, но тут такой особенный случай, — признаётся Тимур, заливисто смеясь. — Я хотел, чтобы ты покраснела везде.

Я потянула на себя одеяло, чтобы спрятаться в домик. Накрылась с головой и надеялась, что хозяин дома от меня отстанет. Но Тимур прижал меня к себе, обнимая, стянул одеяло до подбородка и, вытерев губы об ткань, поцеловал в щёку.

— Матвей сказал, что тебе делали массаж для похудения, ты сама такой выбрала? — смотрит на меня как на допросе.

— Об этом я тоже не хочу говорить, — смутилась снова.

— Я не против массажа, но не с мужчиной. Можем поискать хорошего специалиста среди женщин. Мне не нравится, что моя любовница всем показывает свои прелести.

— Любовница?

— То есть это ты услышала, а моё условие нет, — смотрит с укоризной. Веселится, гад.

— Я же не любовница.

— А кто тогда?

— Ну-у-у, я… — я задумалась и не смогла найти ответ на его вопрос. — Любовница — это девушка, которая спит с женатым мужчиной.

— Или просто с ним спит.

Я помотала головой.

— Не хочешь, значит, быть любовницей?

— Не-а.

— И кем тогда ты будешь? Можем купить тебе костюмчик горничной. Такой коротенький. И без трусиков.

— Тимур…

— Ладно, ладно, строгий костюм, как у Матвея, будешь дворецким, который провинился, — смеётся Тимур.

— Перестань, — отвёртываюсь на другой бок, спиной к мужчине.

Мужская ладонь пролазит под одеяло и от бедра поднимается к груди.

— Может, ты будешь моим фитнес-тренером, встанешь за беговой дорожкой и будешь мотивировать меня своей шикарной грудью? Со стояком, правда, неудобно будет бегать. Поэтому тебе придётся отсасывать.

Наглец уже открыто ласкает груди, пощипывая соски, и, расстегнув штаны, пристраивается сзади.

— Тимур… — шепчу его имя, пытаясь сдержать пыл.

— Не дёргайся, иначе засуну по самые яйца, — угрожает мне на ухо.

Глава 19. Спустя полгода

— Где она? — доносится мужской голос разъярённого хозяина дома, который ищет меня.

— Я не знаю, шеф, — отвечает Матвей Иванович, который прекрасно знает, что я сижу в шкафу в гостиной.

Мне пришлось спрятаться от Тимура, потому что у него выдалось несколько выходных, и он решил затрахать меня до смерти.

— Говори по-хорошему, я же её всё равно найду, — грозит Тимур своему работнику.

Я сбежала из спальни прямо в халате Тимура, когда тот на пять минут отлучился в ванную. Прислуга спустя всё это время так и осталась на моей стороне. Работать мне запретили, заперли дома, поэтому я весь день проводила в новой компании. Тимур завёл себе куколку, которой привозил дорогие подарки, новые платья и украшения.

Я покрутила нервно кольцо с крохотным бриллиантом на левой руке, прислушиваясь к звукам. Последний месяц оно как будто начало давить на кожу. У меня специальное питание, отдельно от Тимура, но я почему-то не худею. Сняла кольцо с пальца и потерла примятую кожу.

Хозяин дома искал меня, хлопая дверями, а я задумалась вдруг, усаживаясь на пол в шкафу между дорогими зимними пальто, что мне очень одиноко без работы и без самореализации. Грусть накатила волнами. Хорошая жизнь, любой магазин, любой ресторан, даже фильмы мы смотрим в собственном кинотеатре, но помимо Тимура мне хочется, чтобы ещё кто-то был. Чтобы отдавать свою любовь и заботу. А у меня её очень много. Как будто я самая счастливая женщина на земле и хочется всем это рассказать, но некому.

Вот были бы у нас дети…

Осеклась на этой мысли, подтянув к себе колени, обняла себя. Почему-то живот упорно мешал это сделать. Знаю, толстая. Захотелось плакать. Я разревелась так громко, что Тимур меня нашёл без проблем. Отодвинул дверь в сторону и сел на колени, чтобы посмотреть в моё лицо.

— Марго… Зайка, почему ты плачешь?

— Я не плачу, — всхлипываю ещё громче.

Мужчина пытается меня достать, но я не даюсь.

— Марго, иди ко мне, я не буду тебя трогать, зайчик. Или сюда, — настаивает Тимур.

— Мне так одиноко, — всхлипываю навзрыд. — Ты меня не любишь.

— Марго, что случилось? Ты можешь мне объяснить, что случилось? — у мужчины начинается лёгкая паника.

— Я хочу ребёнка, а ты не хочешь, я тут одна, — рыдаю, вытирая слёзы о подол кашемирового пальто.

— Ты же не спрашивала меня, хочу я детей или нет, — хмурится мужчина.

— Тебе они не нужны и я не нужна, — заливаюсь слезами.

— Что-то у тебя в последнее время очень часто меняется настроение: то ты говоришь мне, что любишь меня, а теперь хочешь разойтись. Про детей как раз говоришь. А ты сделала укол три месяца назад? Ты должна была съездить в клинику, помнишь?

— Да, мне поставили укол, я не могу быть беременной, — отвечаю ему, вытирая щёки от слёз.

— Я сейчас отправлю водителя за тестом, проверим, — подаёт мне руку Тимур и вытаскивает из шкафа, усаживает на диван в гостиной.

Мы занимались любовью три месяца так, что мужчине приходилось кончать в презерватив или вовремя выходить. Тимур меня уговаривал, чтобы я ставила специальные уколы, чтобы не забеременеть, и он смог бы изливаться в меня. Был выбор: вещество, которое действует полгода, и три месяца. Полгода было слишком долго, я согласилась только на три месяца. Многое может поменяться.

Я приехала с водителем в клинику, он всё за меня узнал, в какой мне кабинет и что делать. Я как послушная овечка прошла ровно туда, куда он мне сказал. В процедурном кабинете меня уложили на кушетку животом и поставили укол. Дали расписаться в какой-то бумажке и отпустили.

У меня закрались смутные сомнения. От этого препарата женских дней быть не должно, их, собственно, и не было.

— Мамочки… — прошептала я ошеломлённо и погладила свой живот.

Я и правда в последние несколько недель очень чувствительная и зачем-то вчера вечером выковыривала оливки из салата за ужином. Мне показалось, что они несвежие какие-то, хотя Тимур спокойно их ел. Это же мужчины. Они всё съедят. Я не придала особого значения.

В гараже, через который надо идти до охраны, раздалась ругань. Тимур кого-то громко отчитывал. Почти за шиворот, как нашкодившего щенка, хозяин дома вёл ко мне того самого водителя, который сопроводил меня в больнице и сам всё узнавал.

— Говори, — приказал ему Тимур, толкая в спину ближе ко мне.

— Я не виноват, это был общий план, придётся уволить всех, — довольно улыбается водитель.

— Какой план? — спрашиваю я.

— Тебе поставили витамины вместо гормонального укола. И вот эта сволочь договорилась с врачом, сунув ему деньги.

— Вы ещё спасибо скажите, — растягивается в улыбке работник, и Тимур даёт ему подзатыльник.

— Сейчас тест сделаем, я тебе всё скажу. Иди вещи собирай, всех уволю к чертовой матери, — ругается хозяин дома и прожигает спину уходящему водителю взглядом.

— Ты даже не подходи ко мне, — зыркает предупредительно на Матвея Ивановича Тимур и садится рядом со мной на диван. Обнимает меня за плечо, прижимая к себе. — Решили они… — выдыхает тихо. — Не им же теперь ребёнка растить.

— Ты думаешь, я беременна? — спрашиваю у Тимура.

— Наверняка, я в тебя кончал три месяца подряд, — смотрит на меня, мол, ясное ж дело.

— И что теперь? — спрашиваю, опасаясь ответа.

— Теперь только минет, — выдыхает с грустью.

— Ты о чём?

— Ну, беременным нельзя заниматься любовью, будешь делать минет, — объясняет мне новую схему.

— А ребёнок?

— А что с ним? — смотрит на меня, прищурившись.

— Ну, если я беременна, то его же нужно рожать, — пытаюсь аккуратно прощупать почву.

— Ну, съездим в клинику, забронируем палату тебе, чтобы не бесплатной рожать. Я поспрашиваю, какая получше, чтобы без эксцессов. А потом этим сволочам отдадим, пусть нянькаются, в то решили они. Я им зарплату плачу, а они мне свинью подкладывают.

— Ты не рад…

— Я рад тому, что я запланировал, а это новость неожиданная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я обиделась и попыталась встать, чтобы уйти и хлопнуть дверью.

— Сидеть, — тянет меня обратно на диван и хватает двумя руками под грудью. — Ты мне ещё тут поистеришь теперь.

— Ты же не хочешь ребёнка, — начала всхлипывать.

— Помимо ребёнка прибавится много хлопот. Надо сделать детскую, надо найти хорошую клинику, но в конце концов пожениться, чтобы ребёнок был с моей фамилией, а не рос бастардом.

— Ничего не надо, я сама его воспитаю…

— Я тебе воспитаю… Ты теперь здесь надолго. И тем более, одному ему будет скучно. Я рос один, без брата и сестры, и вот видишь, какой говнюк вырос. Поэтому надо будет сразу делать второго.

— Я всё сама… — рыдаю у Тимура на плече.

— Не слышал, чтобы женщины беременели сами, — усмехается, и я бью его ладонью по груди.

— Тише, тише, а то пришибёшь будущего папашу, — успокаивает меня и закидывает мои ноги на свои колени. Успокаивающе гладит по спине. — Как я теперь без твоей сладкой писечки буду?

— Тимур, прекрати, — шиплю на него. — Вдруг кто-то услышит.

— Я тебя уверяю, чем взрослые люди занимаются в спальне…

— Но не такие извращенцы, как ты, — попыталась его пристыдить.

— Извращенцы, значит? — склоняется к моему уху и продолжает шёпотом: — А кто кончает, когда я свой язык в писечку пихаю?

— Тимур… — пытаюсь отпрянуть, покраснев до кончиков волос.

— Кто любит мой член сосать, как леденец? — продолжает меня стыдить.

— Я не люблю, понятно, — отбиваюсь от него.

— Правда? Совсем, совсем не любишь?

— Ты сам его мне пихаешь.

— А ты его заглатываешь по самые яйца, потому что боишься меня, да? Какой грозный дядька напихал тебе в рот, — издевается с усмешкой и кусает за мочку уха.

— Перестань, — пытаюсь закрыть уши руками, но Тимура уже не остановить.

— Я же тебя покусаю за враньё, откушу тебе что-нибудь, — угрожает и сжимает мою грудь через халат. — Пойдём-ка прогуляемся до спальни.

Поднимается на ноги и тащит меня за собой. Я упираюсь и хватаюсь за диван. Берёт меня на руки, и приходится смириться.

Через полчаса выходит из спальни, оставляя меня довольную лежать на кровати. Возвращается с упаковками тестов на беременность. Ложится рядом и, положив их перед собой, разглядывает. Читает, что написано на упаковке одной из коробок.

— Тут написано, что точность девяносто восемь процентов. Если будет положительный, поедем завтра в клинику, сделаем там УЗИ, — говорит серьёзно. Смотрит на меня, подперев голову рукой. — Я бы хотел мальчика, — признаётся неожиданно. — С парнями проще, да и будет старший в семье. А потом можно девочку. Надеюсь, они будут дружить, а не поубивают друг друга.

— А если я не беременна? — спрашиваю так же, вставая на локоть и подпирая щёку рукой.

— Не расстраивай меня, я уже полчаса как счастливый папаша, — шутит Тимур. — Я уже придумал, как накажу работников, оставляя им вечно кричащего и обосранного сына, и заставлю называть его только по имени-отчеству.

— Не расстраивай меня, я уже полчаса как счастливый папаша, — шутит Тимур. — Я уже придумал, как накажу работников, оставляя им вечно кричащего и обосранного сына, и заставлю называть его только по имени-отчеству.

— Какой ты дурак, — морщу нос от его выражений и поднимаюсь на ноги. Беру одну из коробочек и иду в ванную комнату.

Тест показывает две полоски. Выглядываю из ванной, смотря на Тимура и сжимая пластиковый тест.

— Что там? Только не говори, что я ещё не смог заделать ребёнка, я старался вообще-то, — спрашивает Тимур.

— Смог. Я беременна, — сообщаю радостную новость.

— Вот видишь, как я быстро исполняю твои желания. Час назад просила ребёнка — вот тебе ребёнок. Я — профи. Супермужчина, — улыбается хозяин дома и пальчиком манит меня к себе.

Глава 20. Через шесть лет

— Адам, где мама? — раздражённо спрашивает Тимур, его бархатный баритон звучал как предгрозовой гул. Он стоял посреди просторной гостиной в своём идеально сидящем тёмно-сером костюме, но галстук был ослаблен. На лбу пара складок — следы срочного выезда из офиса. Я же, затаив дыхание, сидела в знакомом убежище — огромном дубовом шкафу-купе в гостиной, уткнувшись носом в мягкую ткань дорогого тренча цвета слоновой кости.

— Она была наверху с Артёмом, — не отрываясь от своего занятия, ответил старший сын. Пятилетний Адам, точная уменьшенная копия отца с такими же тёмными непослушными волосами и сосредоточенным серым взглядом, пытался выстроить башню из деталей эксклюзивного швейцарского конструктора. Разноцветные пластиковые блоки были разбросаны по ковру.

— Её там нет, в детской только няня и Артём, — Тимур провёл рукой по лицу, и я сквозь щель в дверце увидела, как его взгляд метнулся к большим окнам.

— Тогда не знаю, — Адам наконец отвлёкся от конструкции и развёл руками.

— Маленькие предатели постоянно на её стороне, — сквозь зубы прошипел муж и, подойдя к окну, резким движением одёрнул одну из тяжёлых портьер.

Дело в том, что у нас уже двое сыновей — Адам и трёхлетний Артём, а дочери, о которой я мечтала, так и не получилось. Сегодня я сдавала плановые анализы в нашей частной клинике, и меня вдруг, с загадочной улыбкой, гинеколог отправила на внеплановое УЗИ. Оказалось, я беременна в третий раз. Срок был совсем небольшим, едва заметным, но волна радости тут же накрыла меня с головой.

Мужу не сказала — он и так ворчит в шутку, что по дому теперь бегают «два наглых маленьких гнома с его фамилией». Я решила тянуть до последнего. Но Тимуру пришёл электронный чек из клиники, где среди прочего была чёрным по белому прописана услуга УЗИ. Он, ясное дело, сорвался с важных переговоров и… Теперь он методично, как охотничья собака, искал меня по всему дому.

— Марго! Я же тебя всё равно найду! Выходи по-хорошему! — его крик эхом разнёсся под высокими потолками гостиной, декорированными лепниной, и заставил вздрогнуть.

— Папа, а зачем ты её ищешь? Ты будешь ругать маму? — Адам поднял на отца большие, серые, как у Тимура, глаза, в которых читалась неподдельная тревога.

— Я с твоей мамой ещё и не такое сделаю, если она не выйдет, — ухмыльнулся Тимур, и в уголке его губ заплясала знакомая мне опасная искорка. Муж сбросил пиджак и небрежно бросил вещь на диван.

— Может, не надо? Она же беременная, — пробормотал Адам, тут же покраснев и потупив взгляд. Он сдал меня с потрохами, даже не осознав этого.

— Ой, она сказала тебе не говорить, — испуганно закрыл рот обеими руками сын.

— Я знаю, что она беременная, я уже позвонил в клинику. Я ругаться не буду, — Тимур присел на корточки перед сыном, его поза стала менее угрожающей, более заговорщической. — Ты мне только скажи, где она прячется.

— Она там, — Адам, побеждённый авторитетом отца и его неожиданно мягким тоном, показал пальчиком прямо на мой шкаф.

— Молодец, сейчас мы достанем нашу мамочку, — коротко, с торжеством рассмеялся Тимур и решительными шагами направился ко мне.

Я вжалась в глухую стенку, стараясь слиться с рядами дорогих костюмов и пальто, и отчаянно прикрыла лицо подолом тренча полностью, чувствуя, как бешено колотится сердце и как ладони стали влажными.

— А кто это тут у нас такой? — с театральной интонацией спросил муж, отодвинув тяжёлую дверцу с лёгким скрипом. Он присел на корточки. Мужское лицо казалось одновременно строгим и бесконечно родным. В его глазах я прочитала бурю — и гнев из-за скрытности, и то самое беспокойство, которое он так тщательно маскировал.

— Я не виновата, — выпалила я, чувствуя, как жар стыда и волнения разливается по щекам. — Вдруг девочка будет.

— Почему я узнаю о твоей беременности всё время от посторонних людей? — спрашивает недовольно. — То весь дом знает, то подруга твоя проболталась на твоём дне рождения вместе с матерью, а теперь мне сообщил врач. Я выгляжу полным идиотом. Ты когда-нибудь сама мне скажешь об этом?

— Я не виновата, я сама только узнала, — пробормотала я, выбираясь из шкафа. Моё лёгкое платье из хлопка помялось, а волосы, уложенные с утра в аккуратную причёску, теперь выбились из заколок.

— Ты должна была мне позвонить. Сразу.

— Я тебе ничего не должна, — с вызовом ухмыльнулась я, окончательно вылезая из укрытия и с гордостью выпрямляя спину, хотя внутри всё дрожало.

— Это что ещё за разговоры? — молниеносно его рука сжала моё запястье.

— А вот так. Я тебе родила сыновей, вот занимайся, а дальше меня не трогай, мало ли что я там беременна, — парировала я, пытаясь сохранить на лице маску безразличия.

— Я тебе ухо откушу сейчас, — муж притянул меня к себе так близко, что я почувствовала знакомый запах его парфюма. Его губы почти коснулись моей мочки, и он зло, но уже без прежней ярости, прошептал на ухо горячее обещание. Я уже давно поняла хитрую механику его натуры: как его воспламенить мнимым неповиновением, затем позволить страсти взять верх, и уже в пылу, в моменты предельной близости, можно было просить всё что угодно — от новой семейной поездки до кулона с маленьким бриллиантом.

— Я женщина самостоятельная… — начала я.

— Пойдём-ка мы с тобой поговорим, самостоятельная, — не дав договорить, он уверенно взял меня за руку и повёл через гостиную, минуя удивлённо смотрящего Адама, в сторону нашей спальни.

Тимур распахнул дверь, втолкнул меня внутрь и с чётким щелчком повернул замок.

— Я не хочу с тобой разговаривать, я обиделась, — надула губы, отворачиваясь от мужа. Я старалась изобразить обиду, хотя внутри всё пело от предвкушения.

В ответ Тимур, не говоря ни слова, сбросил с себя рубашку, расстегнул ремень и ширинку на брюках. Внизу живота предательски заныло, уже зная, что будет дальше.

Муж шёл ко мне с властным взглядом. Он мягко повалил меня на кровать спиной. Я даже не попыталась сопротивляться. Его руки задрали моё лёгкое домашнее платье, обнажив бёдра, а затем стянули с меня кружевные трусики. Он навалился сверху, своим весом пригвоздив меня к матрасу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что ты там говорила про самостоятельность? — его губы снова оказались у самого моего уха, а голос стал низким, хриплым и густым, как мёд. Одной рукой он направил себя, и я почувствовала, как уже готовый, смазанный моим собственным предательским возбуждением член, аккуратно, но настойчиво начинает проталкиваться внутрь.

— Повтори, что ты сказала, Марго, — требует, сминая губы, и плавно доставляет мне удовольствие.

— Я говорила, что очень тебя люблю, — улыбнулась от наслаждения и закусила губу, не давая себя целовать.

— Кажется, ты совсем обнаглела, оставив детей дома и съездив на неделю куда-нибудь подальше от людей. Где я тебе напомню, какая ты самостоятельная.

— Всего на неделю? — спрашиваю, хитро улыбаясь.

— Хочешь выжать меня как лимон?

— Не помешало бы, а то ты какой-то агрессивный.

— У меня скоро родится третий ребенок, я переживаю, — сразу придумал отговорку.

— Ты узнал об этом только сегодня.

— И не от тебя, — снова пристыдил меня муж и перешёл к ласкам моей шеи. — Сейчас будешь просить прощение.

— Тимур! — взвизгнула от укуса за плечо, с которого стащили ткань. — Прекрати немедленно. Мне нужно к детям.

Рвёт на моей груди платье, чтобы добраться до твёрдых сосков.

Конец.

Конец