Разрушенная для дракона

Пролог

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Жирная свинья! Ты сколько успела сожрать, пока я отвернулся?! Ты себя в зеркале видела?! Вся жиром заплыла! А потом удивляешься, почему у меня на тебя член не стоит! Клади руку на стол. Клади-клади… Клади-и-и… Не бойся!

Магия прижала мою дрожащую от ожидания наказания руку к столу.

Плоть мгновенно стала чужой. Я ощутила, как пальцы прирастают к дубовой столешнице, как кровь в них замирает, как мышцы предают меня, отказываясь даже дрожать.

Это тело больше не моё. Оно — его позор. Его разочарование. Его неудавшийся портрет его первой жены, Вайлиры.

Я закрыла глаза и прошептала про себя, зная, что сейчас последует, и содрогаясь от ужаса: «Это не моя рука. Это не моя боль. Это не я».

Пустая мантра. Но в ней — последняя ниточка, за которую цепляется разум, чтобы не распасться.

Острый каблук моей туфли со стальной набойкой попал не по столешнице, а с размаху по моему пальцу.

— А-а-а! — закричала я, закрывая себе рот рукой.

Ослепительная вспышка тошнотворной боли разорвала мое сознание. Перед глазами все потемнело.

Рука оставалась прижатой к столу, как жертва, уже подготовленная к жертвоприношению.

— Мало! — с раздражением произнес муж, продолжая бить по столу и моей руке каблуком туфельки.

Белый атлас, серебряная стальная набойка, изящный изгиб — всё, что осталось от женщины, умершей с талией в шестьдесят четыре сантиметра и дыханием, похожим на шелест крыльев.

— Ай! — взвыла я, когда каблук раздробил мой палец.

Перед глазами всё потемнело, как будто душа попыталась сбежать, но боль удержала её за волосы в дрожащем и стонущем от боли теле.

— Не надо, — умоляющим голосом прошептала я, чувствуя, как от ужаса и боли у меня заплетается язык. — Хватит… Пожалуйста… Я всё поняла… Я больше не буду так…

Я осела на ковёр, зажимая рукой рот и давясь криками, рыданиями, понимая, что магия держит мою дрожащую руку на столе, как жертву перед палачом.

— Нет, Талисса. Ты ничего не поняла. В прошлый раз ты говорила то же самое, и что я вижу сегодня? — послышался разочарованный голос мужа и удары по столу.

А!

Вспышки боли разрезали сознание.

— Твоя талия должна быть шестьдесят четыре сантиметра! А у тебя — шестьдесят девять!

Он говорил это так, словно это катастрофа.

Я давилась криком, прикрывая рот, беззвучно рыдала, заикалась от боли в дрожащую ладонь.

Пытка закончилась.

Он устал.

Магия отпустила меня, отдавая мне мою раздробленную руку.

Я стащила руку со стола, как кусок мяса с разделочной доски. Она и напоминала кусок мяса.

Пальцы были раздроблены. Теперь они ещё распухали от боли. Кожа — в синяках и царапинах. Кровь стекала по запястью, капала на ковёр — тёмная, почти чёрная в свете ламп.

— А теперь вытирай кровь! Обувайся и надевай перчатку! Гости ждут! Мы не должны надолго бросать гостей. Это неприлично.

Муж бросил на пол платок и туфельку.

Меня трясло. Я пыталась встать, но ноги не держали. Здоровой рукой я осторожно промокнула кровь, боясь даже дышать на раны. Каждое прикосновение платка — как заново сломанная кость.

Я сглатывала, морщилась от боли, осторожно пытаясь промокнуть кровь дрожащей рукой. Мне даже притрагиваться было больно. Я дрожала и судорожно хватала воздух ртом, жмурилась, невольно дёргая плечами, когда касалась платком искалеченной руки.

— Ты вся от жира заплыла! А я-то думаю, почему сегодня горничная говорила, что платье на тебе едва застегнулось! — давясь от ярости произнёс муж, расхаживая по кабинету. — Горничная тебя сегодня измеряла! Шестьдесят девять! Давай, жри! Жри ещё! Нажирайся! Давай, чтобы семьдесят было!

Я смогла встать на дрожащие ноги и сунуть ногу в туфлю. Которая была мне мала на один размер. Это даже не моя туфелька. Это её… И мне приходилось подгибать пальцы, чтобы поместиться в неё.

Я постоянно натирала ногу, едва заметно прихрамывала, но уже научилась не подавать виду.

Опираясь на стол здоровой рукой, я повернулась в сторону мужа.

— Ты готова? — резко бросил он. — Гости ждут! Улыбайся, любовь моя. Спина ровно, улыбка на лице! От тебя большего не требуется!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Обложечка для тех, кто хочет рассмотреть все детали!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 1

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Минутку, — простонала я, пытаясь отойти от боли.

— Минутку ей! — передразнил муж, скрестив руки на груди. — Я тебя что ли жрать заставлял? Сама виновата. Нечего ныть!

Он с обожанием смотрел на портрет красавицы в белоснежном платье среди нежных цветов. Ее хрупкая, болезненная красота напоминала красоту феи.

— Вот это — женщина, — прошептал Сирил Уитмор, благоговейно касаясь рамы. Голос его стал мягким, почти молитвенным. — Она была совершенством.

А потом повернулся ко мне — и в его глазах уже не было человека. Только разочарование.

— А ты — жирная тварь.

Я с ненавистью смотрела на портрет его первой покойной жены Вайлиры с равнодушно-отрешенным взглядом сказочной феи. Здоровье ее было неважным. Именно поэтому она прожила всего год в законном браке. А потом за ней навсегда закрылась дверь фамильного склепа.

Я уже не кричала. Крик — это протест. А я давно перестала верить, что протест имеет смысл. Мой крик умер где-то между первым «ты толстеешь» и сотым «посмотри на неё».

Вайлира…

Она смотрит с портрета, как ангел, который двадцать шестого октября семь лет назад забыл, что такое голод. Её талия навсегда осталась шестьдесят четыре сантиметра. Её кости — изящнее фарфора. Но она мертва. А я… Я дышу. Я ем. И это — мое самое страшное преступление.

— Ты сегодня уже завтракала! С тебя хватит! — выплюнул муж.

Я вспомнила дольку огурца и вареный капустный листик с крошечным кусочком мяса, который поместился бы на чайную ложку. Вечный голод мучил меня, а я не могла думать ни о чем, кроме еды. «Нет, мэм! Хозяин запретил вас кормить! Простите, мэм, но я не хочу лишиться работы! У меня семья! Дети!» — слышала я вздох кухарки.

— Ты ведь больше так не будешь? — послышался голос Сирила. Он подошел ко мне.

Я смотрела на свое отражение в зеркале и видела призрака в платье Вайлиры.

Причёска — её. Бледность — её. Даже угол изгиба губ — подстроен под её портрет. Но глаза… Глаза — мои. И в них — не покорность.

Там пламя. Тихое. Глубокое. Невидимое для него.

Потому что он смотрит только на поверхность.

А под ней я коплю.

Каждую каплю боли.

Каждое «посмотри на неё».

Каждый голодный день.

Каждую ночь, когда он шепчет её имя в подушку, как молитву.

— Пообещай, — произнес Сирил, глядя мне в глаза и гладя меня по голове. — Что это больше не повторится. Не расстраивай меня, Талли. Ты же знаешь, как я расстраиваюсь, когда ты поправляешься! Ты должна быть идеальной. Понимаешь?

Я смотрела на него, стиснув зубы. Каждый день меня стирали, чтобы нарисовать новую Вайлиру.

— И как только ты станешь идеальной, у нас все будет хорошо. Ты не представляешь, как мы будем счастливы, — улыбнулся Сирил, целуя меня в лоб.

Отпечаток его губ, оставшийся у меня на лбу, напоминал ожог.

— Вот увидишь… Обещаешь, что больше так не станешь делать? — произнес он спокойным и заботливым голосом, расправляя мое платье.

— Обещаю, — едва слышно выдохнула я, глядя на свое платье. Точно такое же, как на портрете Вайлиры.

А вместе с этим выдохом из меня вырвались усталость, боль и отчаяние.

Будь я в нашем мире — я бы ушла. Вызвала полицию. Сбежала бы, в конце концов. Но здесь… Здесь идти некуда. И на работу меня не возьмут. Но я не там, где меня защищает закон. Здесь закону плевать на меня. Мой муж и есть мой закон.

Я — не Таллиса. Я всего лишь чужая душа в теле его супруги. Душа из другого мира. Однажды я очнулась в теле незнакомой женщины, в роскошном платье, в совершенно незнакомой обстановке.

Последним воспоминанием того мира был паспортный стол, телефон в руках, серебристая иномарка, водитель Виталик. «Там дорогу ремонтируют. Мы поедем в объезд!» Он только что шутил, ругал дороги, рассказывал о том, что его дочь в этом году пошла в школу — дорого! А потом лес, проселочная дорога, поворот, заблокированные двери, вырванный из моих рук телефон, брошенный на задние сидение и рука, которая лезет мне под юбку.

Я очнулась здесь.

В роскоши.

В платье.

С мужчиной, который целовал мои руки и плакал, умоляя: «Очнись, Таллиса… Прости меня…»

Сначала это было похоже на сказку. Розы огромными букетами, украшения, внимание. Сирил трясся надо мной ровно до тех пор, пока не выяснил, что я ничего не помню. Не помню, что было тем вечером. И что я никуда не собираюсь уходить.

И тут сказка закончилась. Так, словно посреди фильма выключили свет.

Уже из разговоров слуг я узнала, что в ту ночь Таллиса пыталась сбежать. Но ее поймали. И вернули обратно, мужу. Узнав о побеге, Сирил пришел в такую ярость, что даже слуги затаились, боясь дышать.

С тех пор он не бьёт по лицу. Не бьёт до смерти. Он бьёт точно и только по рукам.

Потому что это — не убийство.

Это воспитание.

Я попыталась выдавить из себя тень улыбки. Голос Сирила изменился. Он снова стал спокойным и ласковым.

— Вот и молодец. Ты же понимаешь, что это не я злодей. Понимаешь? Ты сама виновата… Ты сама спровоцировала… Ты знаешь, как я к этому отношусь, и все равно стала есть закуски со стола и портить свою без того ужасную фигуру! Ничего, ты еще похудеешь, — муж заботливым жестом вытер слезы с моего лица. — Ну все, не плачь… Вытри слезы. Улыбайся! Мы возвращаемся к гостям!

Мы вышли из комнаты, а я чувствовала, как меня тошнит. Тошнит от боли, от унижения, тошнит от вечного голода, который теперь мой постоянный спутник, от закуски, которую успела съесть, надеясь, что муж не заметит.

Я вспомнила, как полчаса назад воспользовалась моментом, когда муж увлекся разговором с министром Роумонтом. Ноги сами понесли меня к столу. Я каждый раз нервно оглядывалась, радуясь, что меня заслоняют танцующие пары.

Запах еды ударил в нос, как удар в живот.

Жареная дичь. Медовые пироги. Сливочное масло на хлебе с чем-то похожим на икру.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Слюна хлынула во рту — целое озеро отчаяния.

Я протянула руку. Осторожно. Сердце колотилось так, что, казалось, выпрыгнет прямо на стол, если я не удержу его внутри.

Глава 2

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Первая закуска. Вторая. Я ела жадно, быстро и почти не чувствовала вкуса.

Только страх. Только голод. Только мысль: пусть лучше раздробит руку снова, чем я умру от этого пустого желудка.

Я едва не взвизгнула, когда один удар по рукам выбил из моих рук тарелку с закусками, и она упала на пол. Гости этого не заметили. Они были увлечены мелодией.

Сирил схватил меня за руку и потащил в свой кабинет.

— Простите, моей супруге нездоровится, — улыбнулся он министру Роумонту, с которым только что разговаривал.

Министр Роумонт, один из самых влиятельных людей в королевстве, напыщенный престарелый индюк в роскошной одежде с пышными волосами, кивнул и тут же отвлекся на разговор с сэром Лорджером. Хитрый делец тут же воспользовался моментом и взял министра в оборот.

Сирил скрипнул зубами от досады. Этот бал был организован ради этого министра. Ради разговора с ним. Ради того, чтобы Сирил занял место в королевском совете.

Я чувствовала, как мои руки дрожали, когда муж вытаскивал меня из зала.

Мимо нас прошмыгнул лакей с бокалами.

— Стоять! — приказал муж лакею. Тот замер. — Скажи, чтобы музыканты играли погромче!

Лакей кивнул.

От этих слов меня бросило в дрожь.

Я упёрлась в ковёр, цепляясь за него ногами, как за последнюю опору.

Но силы были не равны, и Сирил затолкнул меня в кабинет, захлопнул дверь. За дверью остался красивый и нежный вальс. Передо мной — ярость и раздражение мужа.

И сейчас, после того, что случилось, я снова должна вернуться в зал и вести себя так, словно ни в чем не бывало. Улыбаться и разговаривать, смеяться над шутками и подставлять для приветственных и вежливых поцелуев здоровую руку.

— Завтра ты не завтракаешь! — строго произнес муж, остановившись перед залом. — Ты сегодня уже поела! Я предупрежу слуг.

Я снова вышла в зал, чувствуя, как мои ноги все еще дрожат. Под пышным платьем это было незаметно.

— Вам уже лучше, мадам? — поинтересовался министр Роумонт.

Я не нашла силы ответить, поэтому кивнула.

— Простите, она слаба здоровьем, — Сирил посмотрел на меня, поглаживая мою здоровую руку.

Его прикосновение было нежным. Любящим. Вот только внутри меня всё сжалось в узел из шипов.

Я чувствовала, как под перчаткой пульсирует раздробленная плоть. Каждый нерв кричал. Словно каблук всё ещё врезался в кости, раз за разом. Перчатка, тугая, белоснежная, будто сшита из снега и стыда, давила на опухшие суставы, и с каждым ударом сердца боль растекалась всё дальше — в локоть, в плечо, в горло, где застревал ком из слёз и ярости.

— Ах, если супруга слаба здоровьем, это, конечно, беда, — заметил министр. — Моя супруга, я имею в виду первую, тоже была слаба здоровьем, однако прожила в браке почти двадцать лет. Правда, детей она мне так и не подарила…

«Слаба здоровьем». Эти слова — как зеркало. В них я вижу Вайлиру. Её тонкие запястья, прозрачную кожу, дыхание, похожее на шелест крыльев мотылька.

И меня — её живую тень.

— Я вас понимаю, — сочувственно произнес Сирил.

Он понимает. Он всегда понимал. Только не меня. Меня он стирает. Слой за слоем. Как старую краску с портрета, чтобы нарисовать новую Вайлиру.

— Я вот смотрю на вашу супругу и понимаю. Она как две капли воды похожа на вашу прежнюю покойную супругу. У меня даже чувство такое, словно это она! — усмехнулся министр Роумонт. — Я знал ее. Она приходилась мне троюродной племянницей.

Губы Сирила растянулись в улыбке.

— И ведь главное, лицо один в один, — заметил министр, делая глоток из бокала. — Скажите, как вам удалось найти почти ее копию?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 3

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Ах, у меня было разбито сердце. Я очень сильно переживал по поводу смерти Вайлиры. И однажды увидел ее. Она спускалась по ступеням и садилась в карету. Я тогда решил, что это просто совпадение. И уточнил, как ее зовут… Талисса Эмри. Потом я увидел ее еще раз, уже в доме ее родителей. И тогда…

“Тогда он купил ее, — кричало всё внутри. — Как статую. Как куклу. Как попытку вернуть прошлое, не спрашивая, хочу ли я быть частью этого”.

Сирил сглотнул. На его лице — нервная улыбка человека, который делится самым сокровенным.

А я стояла здесь. В теле, которое не моё. В платье, которое не моё. В жизни, вырезанной по шаблону мертвой женщины.

Я же чувствовала только пульсирующую боль в руке. Казалось, пальцы настолько опухли, что перчатка теперь давит. Я с трудом превозмогала это чувство, стараясь держать лицо.

— Тогда я решил, что судьба… дает мне второй шанс, — опустив глаза и полушепотом произнес Сирил. Он взял мою здоровую руку и с жаром поднес ее к губам. — Второй шанс познать счастье… Что это — знак свыше… И на этот раз я решил, что свое счастье я не отпущу… Да, дорогая?

Я кивнула.

Одно движение. Меньше, чем вздох.

А внутри всё горело. Не от боли — от унижения, что моё «да» стоит столько же, сколько «нет». Ничего.

— Ох! — рассмеялся министр. — Бывают же чудеса!

Чудеса… Да. Чудо — когда тебя бьют каблуком за кусок хлеба. Когда тебе во сне снится, как ты отгрызаешь кусок от батона и стонешь от наслаждения.

Чудо — когда ты не ела два дня и всё ещё стоишь на ногах.

Чудо — когда твой муж целует здоровую руку, а ты прячешь ту, которую он только что ломал, и при этом он рассказывает направо и налево, как любит тебя.

Я вообще не знаю, как у меня хватает сил шевелиться.

Может, потому что я — не та, кого он видит.

Я — та, кто копит. Каждый удар. Каждое «посмотри на неё». Каждое «ты жирная свинья». И однажды… однажды я вырвусь из этого платья, как зверь из клетки. И я живу с мыслью, что однажды настанет этот день. И я смогу.

А пока — я улыбаюсь.

Так, как учила меня боль.

— Вы говорили, что недавно освободился пост в министерстве… Один из министров, кажется, Бэрроу, скончался от сердечного приступа.

— О да, — сокрушенно произнес министр Роумонт. — Бедняга. А ведь он был моложе меня! И вот поди ж ты! Но в этом есть и положительный момент! Я пошел на повышение…

— Мой отец когда-то мечтал, что я стану министром, — улыбнулся Сирил.

— Ну, это можно устроить, — заметил Роумонт. — Правда, придется утверждать вашу кандидатуру. А это, разумеется, не самый быстрый и… дешевый процесс.

Он отвел глаза, словно давая возможность почувствовать намек.

— Знаете, я могу немного помочь, — тут же понизил голос до шепота Роумонт. — Но при одном условии. Вы будете поддерживать все мои инициативы. Если я сказал: «Да!», значит «да». Если «нет», то «нет!». Тем более, что его величество сейчас… очень болен и легко подписывает документы… Он никого не узнает. Изредка наступает что-то вроде просветления… Но потом опять… Так что доктора говорят, надежды мало. Пользуйтесь моментом, молодой человек.

— А как же его высочество? — спросил Сирил. — Как же принц?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 4

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— О, он еще не король. И, если повезет, он им так никогда и не станет, — усмехнулся Роумонт. — Скоро народ будет им очень недоволен. И вы, как новый министр, мне в этом поможете. Вы слышали новость? Во дворце найдено несколько убитых молодых женщин.

О, боже мой… У меня прямо мурашки пробежали по коже. Неужели принц на такое способен?

— А чему вы удивляетесь? — продолжал министр Роумонт, усмехаясь. — Его высочество всегда проявлял садистские наклонности… Дракон как-никак! Так вот, народ об этом еще, разумеется, не знает. Но скоро узнает. С вашей помощью, как министра, мы должны остановить это чудовище… И не дать ему дорваться до власти!

Я сглотнула. Это звучало очень страшно. Министр Роумонт усмехнулся и сделал глоток.

— К тому же, варварские порядки драконов дурно влияют на общественность! — прокашлялся министр. — Подумать только. Его матерью была какая-то простая магичка… Его величество ее просто… украл. Вы себе можете это представить? Я не могу!

Жуть какая. Я повела плечами, словно мне стало вдруг зябко.

— Старый дракон уже не представляет угрозы. С момента смерти его… так называемой… “истинной”, — произнес министр, придвигаясь ближе и переходя на полушепот. — Вы только представьте себе, теперь похищение у нас называется словом “истинность”. Это слово дает им право похищать тех, кто им понравился! Вы не находите это… отвратительным!

Какой ужас! Как хорошо, что я далека от всего этого! Как хорошо, что меня так редко берут во дворец. Я даже не знала, что принц у нас садист и маньяк! Хотя, разве может удивляться женщина, которую добропорядочный муж наказал за лишний кусок еды?

“Ха! Ты что думаешь, что как в сказке принц вдруг увидит тебя среди сотни гостей и решит убить именно тебя? — насмехалась я над собой. — Я знаю как минимум десяток девушек, которые намного красивей меня. И привлекают куда больше внимания! А ты так, серая мышка. Тебе бояться нечего”.

— Я с вами полностью согласен, — кивнул Сирил, опустив глаза в свой бокал. — Я готов вместе с вами сражаться против драконов!

— Мой друг, это прозвучало по-рыцарски! — рассмеялся министр. — Мы действуем тоньше…

Они разговаривали, а я чувствовала, как боль становится все сильнее. Она пульсировала в перчатке, а я с трудом удерживала на лице глупую и вежливую улыбку.

Часы стали бить полночь. И на последнем ударе случилось нечто странное…

Музыка стихла, словно кто-то ножом перерезал струну.

В зале вдруг стало так тихо, словно… словно все гости исчезли.

Но они были на месте. Просто застыли, будто кто-то остановил время.

Дама в розовом, что стояла неподалеку… Её лицо только что было гладким, юным. А теперь — покрыто прыщами, шрамами, шелушащейся кожей.

Министр стоял напротив с открытым ртом, словно замер на середине фразы. Его волосы — не пышные, как минуту назад, а редкие, жалкие. На макушке — лысина, блестящая, как яйцо. А сам он выглядел лет на десять старше.

Женщина в синем кокетничала с кавалером. И я отчетливо видела красные пятна на ее длинной шее.

Красавица у фонтана, танцующая с мужчиной, теперь предстала передо мной с чёрными, гниющими зубами в широкой улыбке.

Всё, что было ослепительно красивым, вдруг по непонятной мне причине стало выглядеть ужасно. Словно с последним ударом часов исчезла вся магия в зале.

Гости сейчас выглядели совершенно не так, как раньше.

Я взглянула на застывшего мужа, который сейчас напоминал статую. Он словно пытался моргнуть, но застыл с полуприкрытыми веками.

Что это такое? Как такое возможно? Это… это что за магия?

И тут я увидела, как по залу идет тень.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 5

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Высокая тень почти бесшумно и плавно двигалась по залу. И двигалась в нашу сторону. В черном капюшоне, в таинственной черной маске, закрывающей лицо полностью.

Я застыла не то от изумления, не то от ужаса, видя, как тень приблизилась к министру Роумонту.

Огромная рука в черной перчатке коснулась груди министра. Что он делает? Зачем?

Короткая вспышка зеленоватой магии была такой внезапной, похожей на выстрел за кадром, что заставила меня дернуться на месте.

— Сдохни, — послышался тихий шепот незнакомца в маске.

Лицо министра не изменилось, но вены на его лице внезапно почернели. Глаза Роумонта вдруг округлились и покраснели, словно в них лопнули все сосуды. Из его рта вырвался сгусток тьмы.

Я невольно дернулась, в ужасе глядя на то, что творится с телом министра.

Мое платье предательски прошуршало, и тень резко подняла на меня глаза. Зеленые глаза внимательно смотрели на меня с холодным удивлением.

«Он только что что-то сделал с министром… Явно нехорошее!» — пронеслась в голове мысль, и мне вдруг стало страшно.

Я увидела плавное движение головы в сторону, словно он был удивлен не меньше моего.

Я задрожала. Быстро-быстро задышала, а потом опомнилась, понимая, что притворяться застывшей уже поздно.

Рука в черной перчатке потянулась ко мне, а я увидела ту самую вспышку на пальцах, которая только что вошла в тело министра.

— Не надо… Прошу вас, — задыхаясь от ужаса, прошептала я, чувствуя, что это смерть.

Что стоит ему коснуться меня, как мои вены так же почернеют, а глаза полезут из орбит.

— Я… клянусь… Я никому ничего не скажу…

Я попыталась вырваться, но безмолвный, застывший муж держал меня за руку, и сейчас его рука казалась каменной. Я дышала так быстро, так судорожно, что даже не успевала понять, что дышу.

— Обещаю… Я ничего не видела… Клянусь… — сбивчиво шептала я, видя, как к моей груди приближается зеленая, искрящаяся смерть. — Не надо… Умоляю…

У меня пересохло во рту, когда заклинание опасно приблизилось к моей груди. Чем ближе были его пальцы, тем судорожней я хватала воздух ртом, не зная, что делать. Я не могла убежать. Не могла оттолкнуть его руку. Даже если я оттолкну, что толку?

Дыхание стало глубже.

Каждый вдох, как судорожный рывок.

Как попытка втянуть в себя еще секунду жизни.

Смертоносная магия потрескивала совсем близко. Я крепко зажмурилась, готовясь к вспышке боли, но ничего не произошло…

Секунда…

Другая…

Я осмелилась открыть глаза.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 6

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Магия остановилась в сантиметре от моей груди. Я разучилась дышать, медленно опустив глаза вниз и немного, насколько позволило тело, отстранилась от черной перчатки.

Мне казалось, что если я сделаю слишком глубокий вдох, он тут же сделает со мной то, что сделал с министром. “Господи!”, — простонало что-то внутри. Я нервно сглотнула. Колени вдруг стали ватными. Казалось, ноги меня теперь совсем не держат. Я каким-то чудом стою на ногах.

— Прошу вас… — едва слышно прошептала я, глядя на его руку. — Не убивайте… Я буду молчать… Клянусь вам… Я готова поклясться всем, чем угодно… Только не убивайте…

Тень стояла передо мной. Черная, огромная, заслоняющая собою все. Сейчас она была всем миром для меня. И я не знала, что будет дальше, ведь руку он не убрал. Просто остановил.

Я боялась шевельнуться, слыша потрескивание магии совсем близко к моему перепуганному сердцу.

Самым страшным было то, что он молчал. Молчал так долго, что я начала молиться — не о спасении, а о том, чтобы он просто заговорил. Мне казалось, что если таинственный убийца подаст голос, то у меня появится шанс договориться. Что он меня услышит. И… пощадит.

Магия в черной перчатке погасла. Я едва не выдохнула с облегчением.

“Это хороший знак! — пронеслось в голове среди вороха испуганных мыслей. — Наверное!”

По спине пробежали мурашки облегчения. Только сейчас я поняла, насколько было напряжено мое тело эти бесконечные, страшные секунды.

Рука в черной перчатке поднялась выше и остановилась возле моего лица.

Его пальцы в перчатке скользнули к моему подбородку. Я застыла, боясь даже пошевелить головой. Только нервно сглотнула, чувствуя неожиданное прикосновение.

Под маской — ни звука. Только дыхание.

“Он еще думает, стоит ли мне оставить жизнь или нет?”, — пронеслось в голове.

Я замерла, боясь, что любое мое движение может заставить убийцу передумать. “Позади меня, прошу тебя!”, — словно мантру беззвучно шептала я, словно мои слова могли как-то повлиять на его мысли.

Рука властно подняла мою голову, заставляя посмотреть в его глаза.

Красивые зеленые глаза смотрели на меня холодным взглядом. Его палец погладил меня по шее. Вверх, вниз. А я замерла, словно пытаясь осознать, что он это сделал той же самой рукой, которая только что не дрогнув лишила жизни человека.

По телу пробежали мурашки. В животе что-то вспорхнуло. Как бабочки. И только сейчас до меня дошло, что я застряла где-то между страхом, паникой, осознанием близкой смерти и восхищением, как маленький мышонок, который застыл перед котом. И глаза у него… кошачьи… Даже такой же зрачок…

И тут я увидела… чудовище. Нет, оно было не настоящим. Как призрак. Призрак внутри него. Призрачная чешуя, словно кто-то тусклым светом нарисовал вокруг глаз линии.

Я старалась не дрожать. Старалась не издавать ни звука.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 7

Маска медленно склонилась ко мне, пока внутри меня все кричало страшным голосом: «Он убьет! Убьет!». Тело, словно устав сопротивляться, смирилось с мыслью о смерти. Мышцы расслабились, и я вдруг почувствовала приятную волну смирения. Словно я уже смирилась с мыслью о том, что это конец… Что я ничего не смогу сделать. И в момент расслабления мышц по телу пробежала приятная волна, похожая на слабый-слабый оргазм.

Убийца словно обнюхивал воздух вокруг меня. Как хищник обнюхивает жертву, решая, сыт ли он, или все-таки еще нет? В животе что-то продолжало трепетать, как бабочки.

Я попыталась взять себя в руки, чтобы не закричать. Не дернуться. Не упасть на колени.

Убийца медленно отстранился. Каждое его движение было плавным, не резким. И каждое таило опасность.

— Прошу вас, — прошептала я, а потом… Потом сделала то, чего сама от себя не ожидала. Я коснулась губами его перчатки, словно прошу о великой милости.

Перчатка пахла кожей и немного персиком. Или абрикосом… Я так и не поняла.

Все звуки стихли в моем сознании. Сейчас я слышала только гулкие быстрые удары своего сердца, умоляющего не останавливать его.

— Видящая, — послышался глухой низкий мужской голос.

Я едва заметно вздрогнула от звука его голоса. Я не знала, о чем он. Кто такая «видящая»? Но он говорил. И это было важно. Важно для меня.

— Я думал, такие уже не рождаются…

Он резко отпустил мой подбородок. Я покачнулась, замирая на месте.

Шелест плаща.

Он повернулся ко мне спиной и… растворился в темноте, из которой пришел.

Секунда.

Другая.

Я никак не могла совладать с внутренней дрожью. Точно ушел? Его точно здесь нет?

А потом словно вспышка пробежала по залу.

В зале вдруг снова стало привычно шумно — вальс, смех, звон бокалов. Звуки и магия снова вернулись в этот мир.

Гости снова были прекрасны, бриллианты снова сверкали, зубы белоснежные, волосы роскошные…

Я бросила взгляд на министра, а тот замер на полуслове.

По его лицу пробежал спазм. Одна половина лица странно дернулась, а сам он выронил бокал и схватился за грудь.

— Что с вами? — перепуганно и встревоженно произнес Сирил, а его глаза расширились от непонимания и удивления.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 8

Министр хотел что-то ответить, но покачнулся, пытаясь сделать вдох, и поднял на нас ошалевшие, ничего не видящие, полные ужаса глаза.

— Ы-ып, — икнул министр, а из его груди вырвался хрип.

Его глаза полезли из орбит. Он судорожно сжал рукой грудь и рухнул на паркет. Я смотрела на его лежащее неподвижно тело, не зная, что делать. Кажется, никто, кроме меня, этого не видел. Только я. Стоит ли сказать о том, что видела? Или лучше промолчать?

— Целителя! Доктора! — закричал муж, выдернув меня из шока.

Я отшатнулась, видя, как со всех сторон набежали удивленные гости. Сирил стоял растрепанный, в ужасе. Он прижал руку ко рту, а его глаза метались по залу: «О, боги! Что же делать?!»

— Пропустите доктора! Проклятые платья! Уберите свои юбки! Дамы, в сторону! Дайте доктору пройти! — послышался мужской голос среди десятка голосов: «А что случилось? Кому-то стало плохо?»

Старый доктор Пендорт с пушистыми бакенбардами и роскошными седыми усами тут же подошел и присел рядом с телом, водя по нему руками. Из его пальцев струилась магия, а магические нити впивались в неподвижное тело министра.

Внезапно магия погасла, а доктор взял министра за кисть, проверяя пульс.

Тишина.

Кто-то прошелестел юбкой, а доктор сначала нахмурился, а потом отпустил руку, вздохнул и покивал каким-то своим мыслям.

Он резко выпрямился и прокашлялся.

— Он мертв, — негромко, но отчетливо произнес доктор Пендорт, глядя на всех присутствующих, застывших в ожидании вердикта.

— Что? — послышался тихий изумленный женский голос возле моего уха. Я даже не обернулась узнать, кто там стоит.

Толпа тут же загудела, застонала, любопытные лезли вперед, чтобы получше рассмотреть, кто там умер.

«Его отравили? Правда?» — задыхалась от волнения дама в розовом, пытаясь рассмотреть поверх голов то, что случилось.

Она выглядела как хищница, которая пытается увидеть и услышать как можно больше, чтобы потом превратить все это в сплетни.

— Сердце не выдержало, — вздохнул доктор Пендорт, поджав губы. — Я проверил. Отравления нет. Просто сердце.

«Просто сердце!» — эхом пронеслось в моей голове. «Сердце-сердце-сердце!» — подхватил мой бешеный пульс. Я ведь знала, что сердце остановили. Но говорить об этом не решилась.

— Унесите господина министра! — послышался нервный голос Сирила. Муж был близок к нервному срыву.

Смерть на балу — это ужасно для хозяина. Это жирный минус к репутации и повод для вымыслов и сплетен!

Сирил отошел и сжал кулаки: «Что ж такое-то!» Его трясло.

По приказу Сирила слуги бережно подняли тело и унесли. Я стояла в растерянности. Страх все еще держал меня за горло, не давая ни глубоко вздохнуть, ни что-то сказать.

Гости все не утихали. Наоборот. Они взволнованно обсуждали внезапную смерть, сравнивали ее с другими смертями! Даже оркестр перестал играть, понимая, что музыка сейчас неуместна.

«Шестой министр за этот месяц! И все от сердечного приступа!» — шелестели голоса, находя в этом тревожный знак.

— Быстро иди в свою комнату! — послышался строгий голос мужа. — Быстро!

Это слово забилось внутри, как второе сердце: «Быстро, быстро, быстро!» Я с ужасом смотрела на гостей, которые разошлись, обсуждая происшествие:

«Какой ужас!»

«Ах, жаль, конечно. Я очень надеялся на его помощь! Кто же теперь возглавит королевских министров? Норбер? Или Карсон?»

«Вы видели, что случилось?»

«Просто упал. Рухнул, как подкошенный!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 9

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Все это превратилось в жужжание, в гул, под который я послушно покинула бал. Мне и самой не хотелось оставаться ни на минуту там, где можно убить человека одним прикосновением!

Я шла по пустому коридору и нервно оглядывалась. Дрожащие ноги ступали неуверенно. Меня трепало. А я никак не могла успокоиться.

Я стала свидетельницей преступления. А свидетелей обычно убирают. Почему он не убил меня? Он ведь мог?

Или, быть может, убийца решил, что два трупа одновременно — это подозрительно? Это уже не спишешь на случайность и возраст.

Мне сейчас больше всего на свете хотелось запереться в своей комнате. Я шагнула на лестницу, ведущую на второй этаж, из зала снова послышалась музыка.

Все слуги были заняты балом, поэтому коридоры были пусты.

Я постоянно оглядывалась, чувствуя, как внутри все дрожит и никак не может успокоиться.

Тяжело опираясь на перила, я с трудом дошла до середины лестницы, чувствуя, как чужие туфли безбожно натирают ноги. Я уже предвкушала момент, когда сниму их. Сдеру с моих несчастных ног и почувствую облегчение, сродни оргазму.

Внезапно музыка снова стихла. В гулком и пустом холле стало так тихо, что я даже услышала ускоряющееся биение моего перепуганного и настороженного сердца.

.

По моему горлу мерно прокатила слюна, а тело сжалось от тревоги. Дрожащая рука вцепилась в лакированные холодные перила. Чувство опасности мурашками пробежало по спине. Я резко обернулась. Никого…

Сиюминутное облегчение.

“Неправда! Неправда! Кто-то есть. Он здесь. Он рядом!”, — трясло меня изнутри, когда мои глаза внимательно смотрели по сторонам.

— Все в порядке, — прошептала я своим дрожащим коленям, понимая, что все не в порядке!

И тут я подняла глаза наверх и дернулась от ужаса.

Он.

Он был там.

На самой верхней ступени лестницы.

Та самая черная фигура в маске. Он стоял неподвижно, словно статуя.

“Значит, я была права! Теперь он хочет убрать свидетеля!”, — выстрелило в голове.

Убийца сделал шаг вперед, а я стала дрожащей рукой сдирать с ног неудобные туфли. Одну, вторую… Одна упала между перил, вторая осталась на ступеньке. Я подобрала юбку и бросилась бежать вниз.

В этот момент я не думала. Перед глазами все казалось мутным. “Беги! Беги!”, — выстукивало сердце, а я не соображала, куда бегу. Главное — бежать! Бежать и не останавливаться.

Я всем телом ударилась о входную дверь, дрожащими руками нащупала ручку и распахнула ее.

Холодный ветер успел обжечь лицо и обнаженные плечи. Я успела сделать вдох, который ворвался в меня, замораживая все внутри, как вдруг меня резко дернуло назад.

— Куда ты собралась, моя конфетка? — послышался страстный, задыхающийся шепот.

Маска была так близко, что я слышала его дыхание совсем рядом. Он держал меня, я пыталась вырваться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 10

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я попыталась закричать, но мне крепко зажали рот. Перчатка заглушила мой крик, превращая его в жалобное мычание бессилия.

— Тише, — шептал голос, пока я дрожала от ужаса. — Тише… Не паникуй… Делай то, что я тебе скажу, конфетка, и ты не пострадаешь… Ты будешь меня слушаться?

Мое сердце подергивалось от каждого его слова, а я тихо простонала в его перчатку.

— М-м, — кивнула я, сглатывая.

— Какая ты умница, — шепнул голос.

Моей щеки коснулась бархатная маска. Я чувствовала, как по щекам текут слезы, а все тело дрожит.

Убийца что-то бросил на пол нам под ноги. Маленький пузырек взорвался под нашими ногами, а перед глазами все померкло от сверкающего дыма.

Я закашлялась, понимая, что мне нечем дышать и ничего не видно. А потом почувствовала, как проваливаюсь в темноту.

Это была настоящая темнота.

Без имени, без боли, без его голоса, шепчущего мне, как я не дотягиваю до прекрасной, совершенной Вайлиры. Здесь не было зеркал, которые шептали: «Не похожа! Он будет недоволен!». Не было весов, которые предавали меня каждый раз, когда я наступала на них. Не было слов: «Ты жирная!».

Здесь я не была Талиссой. Не была жалким, раздражающим подобием другой.

Я просто не существовала — и от этого было так сладко, так ужасающе уютно, что я готова была умереть, лишь бы не возвращаться.

Потом я почувствовала прикосновение. Мягкие, теплые пальцы коснулись моей груди. Словно поцелуй, придуманный тьмой.

Сначала — едва уловимое касание кончиков пальцев у основания груди. Я даже сначала не поняла, что происходит.

И в тот момент, когда я почти убедила себя в том, что это мне почудилось, я почувствовала тепло ладони на моей шее.

Рука недолго поглаживала мою щеку. Вслед за этим я ощутила жадное движение ладони, скользящей вниз и вожделенно сжавшей мою грудь.

Я задрожала, чувствуя, как одна из застежек на груди, замаскированная под украшение, внезапно ослабла.

Щелчок и шелест руки по жемчужинам на корсете.

Желание ударило вниз живота, как удар кинжалом — резко, глубоко, с такой силой, что я едва сдержала стон.

Мое тело безмолвно призналось мне, что ему это нравится, приятной дрожью и томлением внизу живота.

Я вдруг поняла, что скучала. По ласке, по поцелуям, по мужчине, который желает меня, а не призрак другой. И я чувствовала это восхищение и желание в жадности прикосновения.

Нужно было закричать. Громко, пронзительно, оттолкнуть руку, обжечь гневным взглядом: «Как вы смеете!».

Нужно открыть глаза. Но я не хотела. Словно мое тело отказалось мне подчиняться. Оно просто упивалось каждой секундой, каждым мгновением, каждым движением.

Я уже не та девочка из мира, где работают законы.

В этом мире только магия. Здесь нет закона. Есть только власть. И тот, чья рука сейчас медленно, почти лениво, обводит мой сосок, заставляя его набухнуть от желания.

— Какая чувственная девочка, — послышался едва слышный шелест знакомого голоса.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 11

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Тихий. Низкий. Приятный, как и его движение пальцев на моей груди.

Внутри меня — глубоко, там, где я похоронила всё, что связано со мной — вспыхнуло томление.

Сладкое. Опасное. Унизительное.

Он чувствовал это. Чувствовал, как мое тело отвечает. И от этой мысли мне вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно за то, что я не лежу без сознания. Что я уже очнулась. Что я чувствую все это. И ничего не делаю. Что я прикрываюсь обмороком, чтобы позволить себе снова ощутить себя желанной.

Я почувствовала, как мой сосок обжигает дыхание. Жаркий язык легко коснулся его, словно пробуя меня на вкус.

“О, боже…”, - вспыхнуло все внутри, когда язык прикоснулся к моей коже. Внутри все задрожало. Я едва сдержала движение бедер ему навстречу.

— О…о… сладкая… - послышался едва различимый мужской шепот.

От его слов по телу пробежали мурашки. Они возбуждали не меньше, чем его язык, ласкающий мою грудь.

Впервые за такое долгое время я не чувствовала себя статуей, из которой ваяют недостижимый идеал. Я чувствовала себя… собой.

Я лежала, боясь пошевелиться. Внутри все горело. Горело от постыдного желания, чтобы это не заканчивалось. Мне хотелось. Да! Я знаю, что это безумие! И мне ужасно стыдно за свои мысли, но… Мне хотелось, чтобы он взял меня. Прямо сейчас. И я бы… я бы… позволила… Наверное…

“Ты ведешь себя, как … как… шлюха!”, - задохнулась я, пытаясь задушить это желание внутри. Пристыдить. Заставить исчезнуть.

Это был голос моей совести.

Той, что ещё верит в порядок. В приличие. В право на выбор.

Совесть победила. Я шевельнула рукой, чтобы оттолкнуть его от себя, как вдруг. Но не смогла.

Стоило мне только пошевелиться, как все закончилось.

“Ты все сделала правильно!”, - произнес строгий внутренний голос, одобряя мое решение.

Я открыла глаза, и сердце вдруг испуганно дернулось, словно почуяв опасность.

Надо мной нависала та самая тень — всё ещё в маске, всё ещё безымянная, но теперь — не призрак, не галлюцинация от страха и боли.

Он был реален.

И это меня пугало. Он стоял надо мной, словно палач.

Я рванула сразу обеими руками — и сердце упало в пятки. Нет, мне не показалось.

Обе запястья были привязаны к изголовью кровати шелковыми лентами, крепкими, как цепи, но мягкими, как поцелуй палача. Осталось только расслабить руки, чувствуя свою беззащитность.

Ноги были свободны.

Свободны — чтобы бежать? Или чтобы он мог приказать мне раздвинуть их? Я предприняла еще одну попытку. Теперь я яростно извивалась, чувствуя, как ткань корсета впивается в рёбра, как кожа на запястьях горит от трения.

Убийца спокойно смотрел на мои тщетные попытки вырваться. И вот я устала. Совсем обессилила, понимая, что освободиться мне не суждено.

— Что… что все это значит? - дрожащим от страха и волнения голосом прошептала я, предприняв последнюю, отчаянную попытку, которая закончилась моим полным поражением.

Теперь мне оставалось только смириться с тем, что я полностью в его власти.

— Доброй ночи, - произнес похититель совершенно другим голосом.

Теперь в нем не было ни страсти, ни шепота, ни придыхания. И в этом голосе не было того мужчины, что ласкал меня языком и шептал «сладкая».

Холодный, властный, высокомерный, привыкший, что ему подчиняются беспрекословно голос вызвал у меня тревогу.

“Доброй? Он шутит? Разве… разве… - я посмотрела на свои руки, привязанные к кровати. - Разве можно назвать эту ночь “доброй”?

— Вы… вы сейчас шутите? - прошептала я едва слышно, глядя на тень, которую черный капюшон отбрасывает на его лицо и на бархат маски, скрывающей все, кроме глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 12

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Он не ответил, словно не посчитал нужным. Только посмотрел на мои руки в бальных перчатках, которые я, превозмогая боль, пыталась освободить.

Зелёные глаза за маской — без тепла, без страсти, без той жадности, что касалась меня языком.

В них были только ледяной расчёт и власть.

Та, что не требует доказательств.

Я осмотрелась, с ужасом понимая, что очутилась в комнате, которая выглядела незнакомой. Единственное, что утешало, что это все-таки комната, а не тюрьма и не сырой холодный подвал.

Я рванула головой, пытаясь оглядеться, и сердце заныло от ужаса и странного, непонятного восхищения. Меня окружала невероятная роскошь. Такая, которой я в жизни не видела, хотя мне казалось, что роскошней особняка моего мужа сложно что-то представить. Огромный камин, шкаф во всю стену со старинными книгами. И череп, который смотрел на меня с верхней полки.

— Где я? — едва слышно прошептала я, пытаясь проглотить комок своих нервов.

Пока что я даже представить не могла, куда меня принесли. И главное, зачем?

— Здесь! — в голосе послышалась высокомерная нотка насмешки.

Полумрак ласкал изгибы мебели из чёрного дерева, инкрустированной серебром. Тень от высокой фигуры скользила по стенам, по роскошным обоям с золотым тиснением.

Золотая инкрустация на комоде. Бархат чёрного как ночь покрывала. Шёлковые шторы, колышущиеся от сквозняка, будто сама комната дышит.

Запах «здесь» тоже был незнакомым. Сладковатым, приятным, немного терпким. Что-то похожее на табак, ваниль и что-то звериное, почти ядовитое.

— З-з-зачем вы меня похитили? — дрожащим шёпотом спросила я, вдыхая запах комнаты, словно пытаясь найти в нем подсказку.

Плавное движение головы в сторону, словно он играет со мной. Он встал и отошел подальше, словно давая мне немного воздуха.

Я заметила, что он двигался медленно и плавно, словно хищник, ведя рукой по спинке кровати, как вел по моему телу. И этот жест заставил меня замереть. Я безотрывно смотрела на его руку. Его рука в скользнула по красивой резьбе, едва касаясь, словно обозначая территорию.

— Скоро узнаешь, — усмехнулся он, надевая на руки перчатки.

Его голос меня пугал своей холодной властью. Голос, привыкший, что мир кланяется, даже если он не видит трона.

— Вы… вы понимаете, что мой муж… Он… он будет меня искать, — вырвалось у меня дрожащим шёпотом. Я запнулась, но продолжила, цепляясь за последнюю нить реальности: — Он… имеет связи… Так что вам лучше меня отпустить…

Тень оперся облокотился на изголовье, и я почувствовала, как взгляд скользит по моим ногам. О, боже! Я видела свои обтянутые чулками колени, понимая, что юбка позорно задралась. Сама? Или ей… помогли?

Я тут же стыдливо поджала колени под измятое платье, словно пытаясь спрятать от его взгляда лишний сантиметр тела.

— Да ты что… — произнёс он, и в голосе зазвучала ядовитая ласка. — Продолжай…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Эта ласка была страшнее криков и гнева. Она убивала медленно — через надежду. Надежду на то, что перед тобой все-таки человек, а не хладнокровное чудовище. И что в его сердце осталось хоть что-то человечное. То, что можно разжалобить, упросить, уговорить…

Его рука в чёрной перчатке потянулась к моей стопе. Он двигался не как человек — а как тень, что научилась дышать. Медленно. Плавно. Непобедимо.

Я рванула ногу назад, вжимаясь в подушки, будто от этого зависела жизнь.

— Он… он дойдёт до самого двора! До министров! — голос предал меня, сорвался на тонкий писк. — И… и до… п-принца…

Рука замерла, словно мои слова подействовали на него. Но что-то внутри шепнуло, что он играет со мной, как кошка с мышкой.

— Поэтому вам… вам лучше отпустить меня. А я обещаю, что никому не скажу. Я же никому не сказала о том, что вы сделали на балу… И сейчас буду молчать, — уже тверже произнесла я, заглядывая ему в глаза с надеждой.

Послышался смешок.

Убийца провёл пальцами по краю маски.

Задумчиво. Почти нежно. Я следила за каждым его движением напряженным взглядом.

А потом… потом он снял её. Тряхнув головой, он скинул капюшон.

Лучше бы он этого не делал!

Я всхлипнула. Слова застыли в горле, словно я проглотила розу и теперь шипы впиваются в меня, не давая сказать ни слова.

— Нет… Только не это! — дёрнулась я, чувствуя, как от ужаса всё внутри сжимается и никак не может разжаться.

Светлые длинные серебристые волосы, будто вырезанные из лунного света, спадали на плечи мягкими прядями, но не скрывали глаз — глубоких, изумрудных, с вертикальными зрачками, как у… как у… дракона. Сейчас они напоминали яд в хрустальном бокале.

Лицо — красивое, холодное, надменное, с резкими скулами и тонкой, почти жестокой линией челюсти.

Губы — тонкие, но не жестокие, чуть приподняты в опасной усмешке, которая не касалась глаз. Там, где кожа встречалась с тенью, на виске, по линии скулы — мерцала чешуя.

Не настоящая, словно призрачный рисунок или отпечаток магии.

След древней крови. Она мерцала тусклым светом при каждом вздохе, словно живая.

Это лицо знали все. Оно смотрело с роскошных портретов, одаряя ослепительной улыбкой. Оно улыбалось со страниц газеты. Только там на нем была красивая корона. А сейчас короны не было.

— Я буду рад ему помочь в тщетных поисках его жены, — ледяная насмешка в голосе заставила меня вздрогнуть.

И в этом «тщетных» было всё. Презрение. Уверенность. Он чувствовал себя хозяином положения, и я понимала, что это — самое страшное, что могло со мной случиться. То, о чём я еще недавно думала, вдруг произошло наяву!

Не с кем-нибудь. А со мной!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 14

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Видя мое замешательство, граничащее с паникой, убийца улыбнулся.

Медленно. Вовсе не так, как улыбался со страниц газеты.

Слишком медленно. Слишком ядовито. Слишком страшно.

Я хотела сказать «принц», но язык отказался произнести это слово. Потому что он не был тем, кого рисуют в романах. Он был тем, чьё имя вызывало ужас.

“Девушки… Погибшие девушки во дворце!”, — пронеслось тревожное в голове. Боже мой… Неужели… Неужели это правда? И он меня тоже убьет?

Сердце стало отбивать ритм страха, перерастающего в панический безотчетный ужас. Я снова дернула руками, словно в душе еще теплилась надежда освободить их.

Принц провел рукой по простыне кровати, как хищник, проводящий когтем по спине жертвы. Рука приближалась ко мне, а я рвалась еще сильнее.

А он продолжал улыбаться.

— Мне нужна твоя помощь, — произнес принц, убирая руку с кровати.

Теперь он стоял во весь рост.

Голос — ледяной. Точный. Как клинок, вынутый из ножен за секунду до удара.

“Помощь? Чем я могу ему помочь?”, — пронеслось в голове.

Я сглотнула, осматривая свои руки. “Не паникуй. Сделай всё, что он скажет!”, — шептал упрямый голос разума.

— Что я могу для вас сделать? — прошептала я обреченным голосом.

Сейчас мне казалось, что самые страшные сны иногда сбываются. По сравнению с этим раздробленные пальцы Сирила были… милостью судьбы. Нет, правда… Попасть в плен к принцу, чтобы стать его очередной жертвой… Хуже не придумаешь!

Я зажмурилась, словно пытаясь на секунду представить, что это всего лишь дурной сон. Что мне всё это снится… Пусть это будет сон. Пусть я проснусь в нашем мире. В паспортном столе. С телефоном в руке, вызывающим такси… И вместо такси я поеду на трамвае, пусть и с тремя пересадками! Лишь бы никогда не встречать разговорчивого Виталика с добрыми серыми глазами в серой футболке, у которого на лобовом стекле болтался деревянный крестик.

Но когда открыла глаза — ничего не изменилось.

Пристальный взгляд принца на мои дрожащие руки. И комок в горле, который я не могла ни проглотить, ни вырвать. Я все еще была пленницей.

— У тебя особый дар… Видеть магию и то, что спрятано под ней, — наконец произнес принц, медленно проходя мимо, будто тень, скользящая по стене. — Мне нужно, чтобы ты применила этот дар. И сказала мне, что ты видишь. И тогда я, быть может, тебя отпущу…

Особый дар? Да я не замечала за собой особых даров. Разве что только есть как котенок и кое-как волочить ноги. Ну и влипать в неприятности. Однако, это, скорее, талант.

— Ты готова? — спросил принц, а его глаза внимательно посмотрели на меня, словно моя жизнь зависела от моего ответа.

— Я не уверена, что могу что-то увидеть, — прошептала я сбивчиво. — Я вообще не понимаю, о чем вы…

— Дар! — прорычал принц, словно потеряв терпение, а я вздрогнула. — Твой дар. Видящей. Мне больше от тебя ничего не нужно. Ты разрушила иллюзию на балу. Ты — Видящая. И мне нужно, чтобы ты увидела то, что я не могу увидеть. Я достаточно ясно объяснил?

Он скользнул взглядом по моему телу, а я почувствовала, словно его глазами на меня смотрит чудовище, жадное, хищное и жестокое.

“Он просто так не отпустит… Даже если я помогу…”, — пронеслось в голове.

Зелёные глаза с вертикальными зрачками впивались в меня, ожидая моего ответа.

Я чувствовала его взгляд. Принц смотрел не как мужчина, а как охотник, оценивающий, стоит ли ждать, пока добыча придет сама… Или лучше сразу схватить её за горло.

— Готова?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 15

Этот взгляд я почувствовала внизу живота. Он прошелся по мне мурашками. Я лихорадочно соображала, как ему ответить правильно.

— Я… Я согласна попытаться, — прошептала я, едва не задохнувшись от собственной слабости. — Но я не… не уверена, что получится…

— Тогда пойдём прямо сейчас, — холодно произнёс принц, а я пыталась вспомнить, как его зовут. — Не будем терять время.

Я не могла сосредоточиться ни на чём, кроме страха, который застилал глаза.

Мысли вихрем проносились в голове. Принц подошёл ко мне так близко, что мне стало по-настоящему страшно. Его руки скользнули к моим. Стоило ему коснуться магией шёлковых лент, как шёлк рассыпался на кровати, как пепел.

Я резко прижала руки к груди, будто они могли исчезнуть.

«Они свободны… Свободны!» — мысленно шептала я, пытаясь себя немного успокоить.

Я сглотнула, глядя на свои запястья, всё ещё горевшие от шёлковых лент.

Руки, может, и свободны. Но свободы нет.

— Пойдём, — пригласил принц.

Я попыталась встать на дрожащие ноги и найти свои туфли.

Одной туфли не хватало. Зато вторая стояла аккуратно под кроватью. Я точно помнила, как одна туфля упала вниз, а вторая… Вторая осталась на лестнице. Видимо, это — вторая.

Мне хотелось сказать, что у меня нет туфлей, но я страх сдавил мне горло. «Лучше не спорь и не пререкайся! Не надо раздражать… чудовище!» — строго произнёс голос в голове. И я решила, что так будет правильно. Не стоит его злить.

Я сглатывала и нетвёрдой походкой направлялась к принцу, который почему-то стоял не возле двери, а возле стены.

«Мамочки, что же со мной будет!» — скулило что-то внутри меня, свернувшись в комочек.

Его высочество посмотрел на меня сверху вниз, а я невольно вжала голову в плечи под тяжестью его взгляда.

Рука в перчатке легла на стену. Словно тонкая нить магии пробежала по стене, вырезая на роскошных золотых тисненых обоях прямоугольник потайной двери. Затаив дыхание я наблюдала за тем, как прямоугольник сдвигается в сторону, обнажая чёрную пасть темноты и ступени, уходящие вниз.

Три или четыре ступени были видны, а остальные терялись в зловещей и загадочной темноте.

— Только после вас, мадам! — усмехнулся принц, а я поняла, что он пропускает меня первой.

Я сделала глубокий вдох, а потом зажмурилась и шагнула вперёд на холодный камень.

«А вдруг ему не нужна помощь? Вдруг он… он… заманивает? А тут у него… кандалы и пыточная?» — страшная мысль в голове забилась, словно птица в клетке.

«Тогда почему сразу не отнес?» — пытался успокоить меня голос разума.

Я невольно поёжилась, услышав, как дверь за нами закрывается с тихим шелестом камня о камень. Стало совсем темно. Просто кромешная темнота вокруг.

Одно движение руки принца, и из его пальцев вылетел зеленоватый свет, который тут же осветил ступени и красивое лицо, придавая ему поистине зловещие черты.

«Это ловушка. Он завёл сюда всех. И все погибли. И ты — следующая!» — захлёбываясь ужасом шептало что-то внутри.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 16

Я понимала: ослушаться означало умереть сразу. Но и шагнуть в неизвестность тоже страшно.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы преодолеть свой страх.

Я ступала босыми ногами, чувствуя пыльный холод старинных ступеней. Мы куда-то спускались.

Я уже представляла себе мрачное подземелье, толстые стены которого слышали и заглушали десятки женских криков боли и мольбы о пощаде.

Мне даже казалось, что я слышу эхо заблудившихся воплей, и от этой мысли мне тут же стало не по себе.

Мы все еще спускались. Мир сузился до его дыхания впереди — и моей паники, царапающей горло.

От голода кружилась голова. Для меня было привычное чувство.

Я всегда, когда шла по лестнице, старалась на всякий случай держаться за перила, чтобы не упасть. Но здесь даже перил не было. А до стены еще было ого-го… Я протянула руку в темноту в надежде на что-то опереться, но ничего не нащупала.

Голова закружилась, перед глазами все потемнело, я вдруг покачнулась и… всё перед глазами дернулось.

На мгновенье наступила темнота, а потом… потом я очнулась. Не на полу. На руках.

Сильные, тёплые руки держали меня, не дав мне упасть. Я чувствовала, как он прижимал меня к груди. Твердая, словно все мышцы его напряглись, она напоминала дышащую стену. Черный бархат был пропитан запахами: ваниль, табак, персик… и что-то звериное, древнее. Я вдохнула и на мгновение забыла, где я.

Забыла про боль в покалеченной руке.

Забыла страх, когда его руки бережно прижали меня к себе. Или мне показалось…

Я прижималась к нему, словно пытаясь найти защиту там, где ее быть не может. “Защити меня… Прошу тебя, — шептало мое тело, сжавшись в комочек. — Ты же можешь… Ты сильный… Просто защити… Хотя бы от самого себя…”

Мне вдруг стало тошно от собственной слабости. От того, что мысленно прошу у него защиты. У кого! У того, кто на моих глазах убил человека, у того, кто убивает женщин, у того, кто похитил меня…

Мне казалось, что мой мозг начинает играть со мной в странные игры. И мне это не нравилось. Обычно в сказках, когда принцессу похитит злой дракон, всегда прискачет прекрасный принц и спасет ее. А тут и принц, и дракон… И всё в одном.

Мне так хотелось верить, что в нем есть что-то светлое. И оно не хочет моей смерти.

Несколько секунд его руки держали меня, а потом отпустили, поставив на ступеньку.

— Осторожней! — с раздражением произнес принц, отвернувшись.

Я кивнула, пообещав себе быть осторожней и смотреть, куда наступаю. Но это было непросто. Юбка была пышной, поэтому своих ног я не видела. Приходилось ощупывать ногой ступеньку, прежде чем наступить на нее.

Мы прошли по небольшому коридору, свернули в другой, еще более узкий. “Тайные ходы… Только не ловушка! Я умоляю! Только не ловушка! ” — пронеслось в голове, когда я вдыхала сырость.

— Почти пришли, — послышался хриплый голос принца, когда он остановился возле еще одной стены.

Его рука припечатала стену, а я тайно сжала кулаки, пытаясь хоть на мгновенье представить, что меня там ждет.

Я зажмурилась, понимая, что не в силах вынести мысль о том, что за этой стеной меня ждет боль, ужас и… забвение.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 17

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Магия снова очертила прямоугольник, и он отодвинулся в сторону.

“Вроде светло!”, — едва прошептала я, пытаясь согреть сердце надеждой.

Мы оказались в роскошной спальне.

Она была настолько огромной, что здесь смело можно было устраивать балы. Даже широченная кровать с парчовым балдахином, которая сама по себе заняла бы половину обычной комнаты, казалась здесь почти игрушечной.

“Ого!”, — пронеслось в голове, а я вдруг почувствовала горький запах. Травяной, лекарственный. Он витал в воздухе, вызывая неприятные ассоциации с болезнью.

На кровати среди роскошных подушек и одеял лежал старик.

Он выглядел опрятно, одет был очень дорого. На узловатой исхудавшей руке поблескивал старинный золотой перстень с драгоценным камнем. Его одежда сверкала драгоценностями, но старику, казалось, было все равно.

Его грудь едва вздымалась. Кожа была сухой, тонкой, восковой. Глаза — закрыты, но под веками — движение. Как будто что-то внутри борется.

Рядом на подушке лежала корона.

Не золотая. Чёрная. С драконом, обвивающим кристалл.

— Подойди, — в голосе принца слышался приказ.

И когда я не двинулась, его высочество схватил меня за локоть. Не грубо. Но без права на сопротивление.

Я поняла, кто передо мной. Его величество. Сам король. Тот самый, кого министр назвал «уже почти мёртвым». И Роумонт был прав. Жизнь словно едва теплилась в этом тщедушном усохшем теле, создавая впечатление, что это — последние часы жизни.

— Смотри! — послышался голос принца. Он взял меня за подбородок и заставил смотреть на старика, чья грудь едва-едва вздымалась. — Смотри внимательно!

Я затаила дыхание, вглядываясь в силуэт на кровати. Словно в насмешку над тем, что лежало на кровати, рядом с кроватью висел портрет темноволосого красавца с хищными глазами. Мощный, широкоплечий, с широкой грудью, он смотрел с портрета гордым взглядом победителя и завоевателя.

“И вот что осталось от былого величия!”, — пронеслась в голове мысль, когда я перевела взгляд с портрета на кровать.

Грудь старика едва вздымалась, веки дрожали, выдавая внутреннюю борьбу, уставшая, худая рука покрылась чешуей, словно пытаясь сгрести себе не одеяло, а власть, которая ускользает как песок сквозь пальцы.

На подушке — корона, тускло мерцающая, как душа на грани. Ничего не поменялось.

— Ты что-то видишь? — спросил принц, а я сглотнула и стала всматриваться еще внимательней. — Ты видишь магию?

— Пока нет, — прошептала я.

— Смотри внимательно! — я почувствовала, как принц нависает надо мной. И в этом шепоте — обещание смерти.

Я смотрела. Так внимательно, как только могла. От напряжения у меня даже глаза заслезились. Взгляд цеплял детали, я даже крепко жмурилась, в надежде, что получится так, как на балу, но нет… Ничего не получалось.

Картинка не менялась.

— Я… — прошептала я едва слышно. — Я… ничего не вижу… Простите…

Мне показалось, что эти слова прозвучали в тишине, как приговор самой себе.

— Что значит, ты ничего не видишь? — произнес принц, а мне стало страшно от его взгляда.

— Я… я единственный раз смогла увидеть на балу… — мой язык заплетался, а я боялась, что любое слово может стать для меня последним. — И… всё… Мне очень жаль…

В глазах принца я прочитала смерть. От этого всё внутри вздрогнуло. Теперь он точно меня убьет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 18. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

«Старый дурак! Как же тебя угораздило!». Я смотрел на восковое лицо отца, видя, как в нем едва-едва теплится жизнь, как его ослабевшая рука сжимает одеяло.

Я чувствовал, как внутри кипели гнев, ярость и бессилие, словно шторм, разрывает мою душу на части.

— Не такую жизнь я себе представлял, папа, — выдохнул я, беря его за холодную руку. — Я думал, ты еще будешь править лет триста. А то и пятьсот!

В руке у меня был кинжал. Передо мной было его слабое, изнемогающее тело, и я знал: это был мой последний шанс. Один удар, и я стану королем.

Только мне оно не надо.

Плакала моя башня, битком набитая магическими книгами.

— Ты же знаешь, — усмехнулся я, глядя на его подрагивающие веки. — Я не хочу быть королем. Я не раз говорил тебе об этом. Я не хочу лезть во все это.

Я сглотнул, понимая, что бессильная злость сдавливает мне горло. Я был ужасно зол на него.

— Я хотел башню где-нибудь подальше от столицы, битком набитую магическими книгами. Я хотел видеть людей раз в полгода, — я сжал кулаки. — Я терпеть не могу эту ораву надоедливых придворных, терпеть не могу людей, которые вечно ошиваются во дворце. Терпеть не могу эти балы, заседания, советы…

Это сложно. Сложно принять. Сложно заставить себя просто опустить кинжал ему на грудь. Он не стал бы сопротивляться. Он бы даже не дрогнул. Но тогда мне придется взять власть в свои руки.

— Слышишь, я не хочу, — прошипел я. — Ты видел, во что превратилась страна за полгода? Полгода, пока ты тут лежишь? Я не хочу засучив рукава поднимать ее из руин. Я не хочу убить лет сто своей жизни ради того, чтобы исправить все, что натворили твои «правые руки», пока ты не глядя подписываешь документы. Ты хоть знаешь, что ты подписываешь?

В ответ — тишина. Только слабое дыхание.

— Ты превратился в безвольную марионетку. И теперь каждая шавка может подписать любые бумаги твоей рукой! — я сжал руку отца до боли, но он даже не дернулся.

— Твоей рукой делят земли, выписывают себе государственные награды, казнят, милуют, а ты словно не видишь! Или не хочешь видеть! — выдохнул я, отпуская его руку.

Пока его сердце с трудом, но продолжало биться под вышитой парчой, я был принцем. И я не хотел, чтобы отец умирал. Не сейчас.

Либо я продолжу смотреть, как его безвольная рука водит по бумагам, подписывая чудовищные законы, либо я сейчас опущу кинжал и милосердно перережу ту нить жизни, которая еще держит его здесь.

Но тогда мне придется занять его место и исправлять его ошибки.

Отец дышал, не открывал глаза, не приходил в себя. А я стоял над ним, как тень. Тень, которая помнит, как он носил меня на руках, как я хвастался первым заклинанием, как он дарил на день рождения редкие книги.

«Материнская кровь!» — вздыхал он.

Солнце, сад. Сильные руки подбрасывают меня в воздух, а я расправляю крылья и пытаюсь лететь. Мама смеется, отец ловит. Лучший отец, которого я мог себе представить.

«Я не хочу быть королем! Я хочу быть магом! Как мама!»

Я слышу свой детский голос.

Отец тогда усмехнулся и погладил меня по голове. «Но однажды тебе придется занять престол!» — замечает он. Отец думал, что я шучу. Нет, я был серьезен. С того момента ничего не поменялось.

Я был уверен, что отец будет править долго. Драконы живут столько, сколько смертным и не снилось.

Но случилось то, чего никто не мог предугадать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 19. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Кроме убийцы.

Мама была убита.

В тот момент, когда Великий Йорминтракс своей рукой закрыл ее глаза, мир изменился навсегда.

Я помню церемонию прощания. Тишину. Гробовую. Свечи. Цветы.

Маму в красивом белом платье на каменном пьедестале в зале прощания. Здесь дракон своим пламенем сжигал тех, кто был ему дорог. Таков обычай. Здесь любовь превращалась в горстку пепла.

Только стоя среди похоронной процессии, я понимал, сколько горя и слез видел этот пьедестал за тысячу лет.

Я помню холодную руку мамы. Помню цветы. Море цветов вокруг. Помню подрагивающее пламя свечей.

Отец долго стоял рядом с мамой, а потом отошел, закрыл глаза и дохнул на нее огнем.

Пламя тут же вспыхнуло, сжигая ее хрупкую фигурку в белоснежном платье в короне с букетом лилий на неподвижной груди.

Ее светлые волосы, красиво убранные в последнюю прическу, были охвачены огнем. Вокруг бушевало пламя, но ее бледное, почти мраморное лицо оставалось спокойным. До последней секунды, пока прожорливое пламя не поглотило и его, навсегда стирая ее черты.

Корона мамы золотыми потоками стекала вниз по почерневшему от драконьего пламени пьедесталу. Лилии, тонкий шелк, тафта, даже алмазы — все превратилось в пепел.

И в этот момент привычная жизнь разбилась, как хрупкая ваза, которую случайно толкнула неповоротливая горничная. Этот осколок воспоминаний навсегда остался в моем сердце, застряв в кровоточащей ране.

“Отец!”, — слышал я свой голос.

Я помню, как отец молча выходил из зала прощания. Так же величественно, как и всегда. Его могучие плечи не ссутулились под тяжестью горя. Взгляд не был затуманен слезами.

Придворные, застывшие словно мыши, молча замирали в поклоне и ждали, когда он пройдет мимо. Они боялись не только его гнева, но и его взгляда.

Его лицо не выдавало ни малейшей скорби. Оно было непроницаемым камнем.

Ровно до того момента, пока он не вошел в свои покои.

“Закрой дверь, Каэль! Никто не должен видеть, как плачет король”, — послышался все еще твердый голос отца.

Я помню, как положил руку на дверь, запечатывая ее магией.

“Каэль”, — прозвучало в моей голове голосом мамы. И мне показалось, словно она где-то рядом. Стоит позади меня. Я обернулся, придумав ее голос, и увидел за собой лишь закрытую дверь и пустоту.

Ее больше нет. Тогда я впервые узнал, как страшно может болеть пустота. Но тогда я не знал, чем все это обернется.

И тут отец сломался. Он заревел. Нет, не как человек. Как дракон. Я видел, как зверь рвался из него, как покрытые чешуей руки впивались в кресло.

Я никогда его таким не видел. И даже представить не мог, что он, Владыка Севера, тот, чей взгляд заставляет разговоры умолкнуть, тот, кто способен сметать на своем пути врагов, задыхался ревом и ее именем: “Марисса… Марисса… Моя…”

— Это дракон, — прошептал отец, поднимая на меня полные слез глаза. — Он оплакивает ее… Он убивает себя за то, что не смог уберечь истинную. Однажды ты ее встретишь. И поймешь, что это такое… А пока просто смотри. Смотри, что будет с тобой, когда ты ее потеряешь! Истинная — это твоя слабость. Это — дыра в твоей чешуе. И тот, кто убивает твою истинную, пронзает твое сердце… Ты поймешь это… Однажды…

— Я не хочу понимать, — резко произнес я, видя, как отца трясет от боли и ярости. — И я не хочу ее встречать! Никогда! Я хочу прожить долгую и счастливую жизнь один!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 20. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Ты встретишь ее, - послышался голос отца. В его голосе звучала уверенность. — И в тот момент, когда ты в первый раз овладеешь ею, ты больше никогда не сможешь от нее отказаться. Никогда. Вы станете единым целым… Ты будешь одержим ею.

— Значит, просто нужно не брать ее. Вот и все! Я не знаю, какой красавицей должна быть женщина, чтобы я потерял от нее голову, влюбился с первого взгляда! - начал я с уверенностью.

— Она может и не быть красавицей. Дело не в красоте, - выдохнул отец. И впервые с момента смерти матери на его губах появилась тень улыбки. — Дело в другом. Ты поймешь. И устоять не сможешь. Тебе будет плевать на все. Ты не успокоишься, пока она не станет твоей.

— Да ладно! - отмахнулся я, думая о башне в горах, которую я присмотрел. Конечно, она старая, разрушенная, но ее можно починить. Хотя, можно взять и замок. — Ты просто преувеличиваешь! Я знаю, что вы с мамой просто очень любили друг друга!

— Нет. Мы не любили. Это было что-то большее, чем любовь. Ты знаешь, что с момента похищения до момента, когда я овладел ею, прошло не больше часа. Ты не знаешь, как она ненавидела меня за это, - с горечью произнес отец.

Он говорил вещи, которые у меня в голове не укладывались. Отец, который рассчитывал все наперед, продумывал каждую деталь, никогда не спешил, и вдруг взял силой незнакомку? Просто повинуясь зверю? Нет, это было выше моего понимания.

— Ты понимаешь, что она становится частью тебя… Нет такой просьбы, которую ты бы не смог выполнить ради нее, - продолжал отец, глядя на портрет мамы.

— Ты хочешь сказать, что … я перестану жить и буду… я даже не знаю, как правильно сказать? Лакеем на побегушках у какой-то девицы? - передернуло меня.

— Ты утрируешь, сын, - в голосе отца прозвучала строгость.

— Нет! Как раз нет! - развел я руками. —Я не хочу растворяться в какой-то женщине! У меня на эту жизнь другие планы.

— Ты опять все перекрутил! - закатил глаза отец.

— Однако, деду это удалось избежать этого, - спорил я. - Он просто свернул шею своей истинной, вместо того, чтобы тащить ее к себе в постель, как это сделал ты. Чтобы не допустить этой … одержимости. А тебя родила ему другая женщина много лет спустя. Заметь, даже не истинная!

— Жаль, мы не можем воскресить деда, и спросить, был ли он счастлив, как я? - вздохнул отец.

Я даже думать не хотел о том моменте, когда у меня сорвет крышу от незнакомки.

Поэтому больше с отцом мы никогда не разговаривали на эту тему.

Знамена были спущены. Дворец погрузился в скорбное безмолвие. Вместо кроваво алых стягов с золотом я видел только черный бархат и лилии. Любимые цветы мамы. Я видел ее пустой трон, букет белых лилий. По приказу отца слуги каждый день приносили новый.

Я не мог на него смотреть. Это было невыносимо. Каждый уголок дворца напоминал о потере. Каждое воспоминание тревожило пустоту внутри. Я дошел до того, что был готов отдать все, что у меня есть, лишь бы еще раз услышать ее голос.

Но в то же время я был уверен, что мой отец скоро вернется к государственным делам. Его снова увидят на каменном, грубом троне вырезанным из куска скалы и поблескивающего золотыми самородками.

“Первый камень из пещеры, - говорил отец, проводя рукой по трону. - Чешуя твоих предков скользила по нему еще до того, как первый дракон понял, что может принимать облик человека. Однажды он станет твоим!”.

Я должен был испытать благоговейный трепет. Но не испытывал его.

Трон казался варваром, грубым, неотесанным, первобытным среди изысканного интерьера. Он служил напоминанием о тех временах, когда первобытная мощь дракона заставляла всех преклоняться перед ним и молиться. чтобы его тень не коснулась ни тебя, ни твоих близких.

Каждый раз, когда я приходил в спальню отца моя память начинала оживать. В другие моменты она молчала.

И вот сейчас она снова заговорила со мной голосами родителей.

— Я не поправлюсь, - вспомнил я голос отца. Тогда он выглядел не так, как сейчас.

В его теле еще были силы. И я был удивлен.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 21. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Я всё понимаю, но… — произнес он, положив руку на грудь. — Дракон… не может жить без нее… Он тоскует… Он хочет к ней…

— Нет! Может! — спорил я. А его слова болью врезались в сердце, раздирая его в клочья. — Я потерял мать! Я не хочу потерять тебя… Так что не вздумай умирать… Я знаю, к чему ты клонишь…

— Иногда мне кажется, что мне осталось недолго. Буквально несколько дней, — усмехнулся отец. — Готовься…

— Нет! — закричал я. — Ты просто… просто придумал себе это. Я тоже люблю ее. И тоже скучаю. Но это не значит, что я лягу и умру!

За полгода отец превратился в дряхлую немощь. За проклятые полгода он, казалось, состарился на тысячу лет.

Он перестал меня узнавать. Перестал разговаривать, застыв где-то между жизнью и смертью.

И я ждал, что он очнется. Лучшие маги пытались ему помочь, но всё тщетно.

День, второй, неделя. Я видел, как его тело усыхает, как он из молодого сильного мужчины превращается в усохшую мумию старика. Как среди его темных волос проклевывается седина. Как на скулах вместо чешуи появляются старческие пятна.

И сейчас он лежал, словно кукла, пока я сжимал в руках кинжал.

И я понимал, что что-то не так.

Кто-то воспользовался его слабостью, и теперь мой отец — послушная немощная марионетка в чужих руках. Которая делает всё, что ей скажет хозяин. Только вот кто хозяин?

«Один удар! Всего лишь один удар! Один милосердный удар прямо в сердце!» — шептал разум.

С портрета на меня смотрела мама. Я не знал, что бы она сказала, узнав, о чем я сейчас думаю. На портрете она всегда улыбается. И молчит.

— Убей… — заставлял себя я.

Я не мог. Не мог пронзить сердце, которое любило меня и маму больше жизни. Я не хотел этого. Я хотел, чтобы он вернулся. Обратно. И чтобы отпустил меня. Когда-нибудь, но нескоро, я, быть может, занял бы его место. Но не сейчас.

Или я сейчас возьму себя в руки и собственными руками отправлю на тот свет старика, или…

«Он бы одобрил!» — пронеслось в голове, когда я смотрел на его портрет в полном величии, в расцвете власти. Молодой король. Глаза — как у меня. Огромная кулак, в котором была сосредоточена безграничная власть.

Знал ли этот красавец с портрета, что однажды будет лежать на кровати, а его рукой будут водить по документам, перечеркивая все его достижения, растаскивая страну на части?

Он даже не видит, что подписывает. Его глаза приоткрываются. Взгляд мутный, словно невидящий. Он смотрит не на бумаги, в пустоту.

Его рукой раздавали милости и устраняли врагов направо и налево, делили земли. Его перстень с драконьим глазом прижимали к бумагам, оставляя магический оттиск, как право на грабеж, на предательство, на смерть.

Я сделал вдох, занес кинжал и резко опустил…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 22. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Моя рука застыла в миллиметре от его груди. Грудь отца при вдохе даже касалась острия.

Я начинал ненавидеть себя за то, что в душе еще теплится надежда, что он однажды очнется. Ненавижу эту надежду. Ненавижу ее!

Послышались шаги и голоса возле двери королевской спальни. Я запечатал ее магией, слыша, как в нее ломятся министры.

Внезапно отец дернулся, как послушная кукла, открыл глаза и просипел: «Приказываю открыть!».

Моя магия тут же рухнула с двери, а я спрятал кинжал. Все здесь подчиняется магии отца. Его воле. Его праву.

— О, ваше высочество! — поклонился Роумонт, входя в покои с ворохом бумаг. — Решили навестить отца? Как он? Ему лучше?

Да он просто издевается! Я смотрел в его рыбьи глаза, сгорая от ненависти. Но я старался быть хладнокровным.

— Нет, — произнес я, глядя на стайку министров с бумагами. — Вы не подойдете к нему.

— Ах, ваше высочество! Вы снова за старое! — усмехнулся Роумонт, глядя на меня снисходительным взглядом. — Государственные дела не ждут. Хотя вам до них какое дело?

— Нет! — резко произнес я, вставая у них на пути. — Или я вас испепелю!

— Ну полно вам! — со снисходительной улыбкой произнес Роумонт, а позади меня послышался сиплый голос: «Пропусти их, сын!».

Магия отца оттолкнула меня, удерживая на месте. Я мог лишь мой наблюдать за тем, как вершатся судьбы королевства и набиваются карманы.

— Благодарю вас, ваше величество! — словно с издевкой произнесла эта старая крыса Роумонт, улыбаясь и сворачивая очередной подписанный документ. — Это большая честь! Выздоравливайте! Вы еще очень нужны Мириарду! Все королевство нуждается в вас…

Я все еще не мог пошевелиться.

— Ваше высочество, я прекрасно понимаю, зачем вы здесь, — улыбнулся Роумонт, когда свита уже покинула отцовскую опочивальню. — Вы очень переживаете, как и все мы. Но давайте будем честными. Вы не хотите править. Так что вам мешает покинуть дворец? Весь мир для вас открыт! Вы можете заниматься тем, чем вы хотите.

— Пока вы растаскиваете страну на части, — закончил я. — Что же вы подписали? Дайте-ка угадаю? Очередную награду? Земельку родственничкам? Вы еще не всех правнуков обеспечили?

— Ах, полно вам, — вздохнул Роумонт, пряча документы за спиной. — Все на благо Мириарда!

— Да, народ в восторге от того, что вы стали еще богаче, — произнес я, криво усмехнувшись.

Он вышел довольный, а отец обмяк, словно послушная кукла, погрузившись в полусон-полуявь. Магия отпустила меня.

— Почему! — прорычал я, глядя на высохшее лицо отца, чьи глаза снова закатились. — Почему, когда приходит твой сын, ты молчишь! Ты не приходишь в себя! Зато, когда к тебе приходят министры, ты тут же просыпаешься и подаешь голос!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 23. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Отец молчал. Ничто не дернулось в его лице. Его губы даже не приоткрылись.

“Убей! Прекрати все это, Каэль!”, — слышу я свой собственный голос, звенящий в ушах. “Стань отцеубийцей раньше, пока они не растащили королевство!”, — настаивал голос разума внутри.

А перед глазами детство. Отец. Сильный, красивый, катает меня на руках, кружит в королевском саду, пока возле дерева стоит с улыбкой мама. “Йорвин! Каэль!”, — смеется ее голос.

Я не помню, что она тогда говорила. Просто помню ее голос. И словно солнечный луч касается моих воспоминаний. Такой яркий, такой теплый в этой бесконечно холодной тьме.

Сначала я и правда думал, что смерть мамы подкосила его.

Но потом… потом я стал замечать странности, постепенно приходя к мысли, что есть слишком много людей, кому выгодно иметь ручного короля-марионетку.

Народ ничего не подозревает. Со стороны это выглядит как безграничная скорбь по рано ушедшей жене.

Но я знал, что кто-то воспользовался слабостью отца, ухитрился заполучить над ним контроль.

Если где-то есть кукловод, я доберусь до него. И в тот момент, когда я узнаю, к кому тянутся ниточки, я убью его. И чары спадут. Отец снова вернется к власти.

Я вспомнил, как впервые вспыхнули мои пальцы зеленым ядовитым пламенем. “Мама! Смотри!”, — шептал я.

“Остановить сердце можно одним прикосновением, — слышал я голос мамы. — Это наш особый дар. Наша особая магия. И я рада, что ты унаследовал ее”.

“Так почему же ты сама этого никогда не делаешь?”, — удивился я.

“Власть — это прежде всего милосердие! Знаешь, смерть бывает разной. И мы… Мы были ее вестниками. Нас называли Черными Целителями. Этот дар родился из милосердия, из боли, которую ты видишь, когда человек умирает сутки напролет, когда ему нельзя помочь... Как говорила мне моя бабушка, этот дар — не то, что следует показывать людям!”, — улыбалась мама, глядя на заклинание в своей руке. Она погасила, словно мысль о том, что может кому-то навредить.

“А можно остановить сердце дракона этой магией?”, — спросил я, сидя среди книг.

“Нет. Дракона, пожалуй, нет!”, — рассмеялась мама.

“А ты пробовала?”, — допытывался я, выписывая магические формулы. “Да. Пробовала. Однажды! Я применила этот дар однажды. В день, когда встретила твоего папу!”, — заметила она.

Я помню высокое окно-витраж, как разноцветные стекла подсвечивали ее волосы. Ее задумчивое лицо и красивую вышивку на рукаве. И запах старых книг. Пыльный, немного сырой. Я обожаю его.

Если я доберусь до кукловода, все вернется на круги своя. И эта мысль согревала мое сердце.

Для начала я решил потренироваться и выбрал себе трех жертв. Я помню, как на балу внимательно следил за одной дамой, которую по праву считали первой красавицей. Я дождался момента, когда она выйдет из зала, и…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 24. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Графиня Люсилия ди Шубальт-Форти, — усмехнулся я, глядя в ее испуганные глаза. Я лязгнул цепями, отстегивая ее от стены. Она упала на колени, дрожа от холода и ужаса. — Как вам не стыдно. Вы вместе со своей горничной выискивали и выкупали красивых девочек у бедных семей, обещая устроить девочкам счастливую жизнь… А вместо этого продавали их за бешеные деньги аристократам в качестве игрушек. Как поживают ваши «куколки Шубальт»? Хорошо, спрошу по-другому, сколько из них пережило зверства?

Я прекрасно знал, что купивший имел право делать с ними всё, что хотел. Самые дорогие из них были совсем юными, даже не переступившими порог совершеннолетия. И попав в руки хозяину, они не переступали его уже никогда.

Я помню, как графиня кричала, что никогда ничем подобным не занималась. Как оправдывалась, как ползала по полу, как предлагала себя, думая, что я не откажусь. Она даже пыталась снять с себя платье. «Делай со мной всё, что хочешь, ваше высочество… Любой ваш каприз… Я согласна на всё… Только… только не убивайте… Я прошу вас… — задыхаясь шептала она. — Я же нравлюсь… Посмотри на меня… Вы же хотите меня, не так ли?»

Ее руки потянулись к моим штанам. Она пыталась расстегнуть ремень и пуговицы, проводя языком по бархату и глядя на меня снизу вверх.

— Я готова на всё, — шептала она.

Через мгновение ее тело корчилось на полу.

— Мадам, как неприлично, — заметил я, глядя на последние искры магии в руке. — Вы испачкали платье. Скажите своей горничной.

Я посмотрел в угол подземелья, видя мертвую горничную, которая умерла часом раньше, рассказав мне всё, что знала.

Это было немного неосторожно. Я слегка наследил.

Дальше мой выбор пал на невзрачную баронессу Монтерси, известную благотворительницу, содержательницу приюта для незаконнорожденных детей. Всегда кроткая, скромная, вечно просящая деньги для своих малышей, она словно тень совести стояла над кошельками аристократов.

За глаза ее называли «побирушкой», но ее услугами пользовались часто, чтобы скрыть внебрачных детей.

Одна наивная леди однажды оступилась и через девять месяцев отдала свою внебрачную дочку баронессе. Но ее заела совесть, и через день она вернулась за ребенком. Однако ребенка в доме не обнаружила.

«Ах, ее уже успели удочерить! Только что забрали!» — оправдывалась баронесса, стряхивая пепел со стола. В камине догорала шелковая пеленка.

Скандал удалось замять. У баронессы оказались очень могущественные покровители среди министров.

И уже стоя на коленях передо мной в слезах, она клялась, что пристроила детей в семьи, но даже не могла назвать в какие. А потом, захлебываясь слезами, рассказывала, что дети перед смертью не мучились. И что у нее огромные долги после смерти мужа. И нужно было как-то выживать…

Теперь я уже с уверенностью мог сказать, что дар, унаследованный от матери, — полезная штука. Я мог не просто убить прикосновением. Я мог сделать это милосердно и быстро. А мог заставить человека помучиться перед смертью как следует.

Зелья не спасают. Это я уже проверил на баронессе. Ее тело лежало среди пустых склянок. Ее смерть немного растянулась, зато теперь я понимал, какой силой я обладаю.

Министры умирали один за другим от сердечных приступов. И я ни разу не испытывал угрызений совести, глядя из темноты, как корчится в муках очередной прохиндей.

— Не он, — усмехнулся я, вычеркивая имя очередного министра по списку. А на его могиле уже вовсю плакали родственники.

Я знал, что однажды доберусь и до кукловода. Того, кто дергает за веревочки моего отца. И пока что все подозрения сводились к Роумонту.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 25. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Когда я под прикрытием маминого артефакта вошел в зал, я ни капельки не сомневался. На шее растекался магией артефакт, остановивший время в зале. Всё, что смогут обнаружить внимательные люди, так это то, что у них из жизни выпало минут пять-десять. Но кто будет обращать внимание на такие мелочи во время бала?

— Сдохни! — прошептал я Роумонту, наслаждаясь последней предсмертной дрожью его тела. Магия сжимала его сердце так, что оно просто разрывалось в груди. Она выжимала из него всю кровь до последней капли.

Пусть выглядит как несчастный случай. Пусть ни один целитель не докопается до истины. А подозрения? Мне уже плевать. Здесь свидетелей достаточно, чтобы с уверенностью сказать, что у бедного Роумонта просто случился сердечный приступ.

И тут я увидел ее.

Она стояла напротив министра.

В светло-кремовом платье, в красивых перчатках. Ее светлые волосы были убраны в прическу, а на груди поблескивало украшение.

Я сначала не понял, почему именно эта молодая женщина привлекла мое внимание. Она стояла и смотрела на меня. Мужчина рядом держал ее за руку.

И тут случилось то, чего я не ожидал. Незнакомка дернулась, с ужасом глядя на меня и на мою магию.

Такое было впервые, чтобы артефакт на кого-то не подействовал.

Медальон матери никогда не давал осечек. А незнакомка с ужасом смотрела на меня и на мою руку, которая только что вырвала жизнь из тела старой крысы.

— Не надо… Прошу вас, — услышал я задыхающийся ее задыхающийся шепот. — Я… клянусь… Я никому ничего не скажу…

Ее глаза. В них было столько ужаса. Я понимал. Свидетелей в живых оставлять нельзя. Даже случайных.

Моя рука потянулась к ее груди. И тут я почувствовал желание. Я никогда в жизни не испытывал такого сильного желания, как сейчас. Или оно разорвет меня на части, или я разорву ее прямо сейчас.

— Обещаю… Я ничего не видела… Клянусь… — задыхалась от ужаса незнакомка, даже не догадываясь, что каждое ее слово растекается по моим венам. Ее трясло от страха. И она даже не догадывалась, как я был близок к тому, чтобы прямо сейчас сорвать с нее платье, разгрызть зубами ее корсет и с наслаждением погрузить член в ее лоно. Я даже не знал, как ее зовут. Но сейчас это было неважно.

— Не надо… Умоляю.

Моя рука приближалась к ее груди.

И в последнюю секунду, когда ее сердце должно было перестать биться, внутри меня что-то резко дернулось и взревело: “НЕТ!”.

Мои пальцы остановились за несколько миллиметров до ее корсета. За мгновенье до неизбежного.

“Она!”, — проревел дракон внутри.

Я видел, как незнакомка отклонилась, как дрожат ее руки в красивых атласных перчатках. “Прямо сейчас… Сорви с нее платье, заставь ее стонать… Заставь ее колени дрожать… Зажми ей рот рукой, чтобы спрятать ее стон… А потом забери ее себе… Забери и не отпускай!”.

“Быть такого не может! Истинная!”, — пронеслось в голове, но я остановился. Моя рука словно окаменела. Я чувствовал, как потрескивает смертоносная магия на кончике пальцев.

Я смотрел в ее светлые глаза, понимая, что хочу ее больше жизни. Хочу скользить языком по ее груди, облизывая ореолы сосков, хочу чувствовать, как сантиметр за сантиметров мой член проникает в нее, как она сначала противится, а потом кончает раз за разом, когда моя рука терзает ее грудь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 26. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я сошел с ума.

Но в этом безумии проскользнуло слово. Видящая. Та, что видит магию. Редкий дар.

“Быть такого не может. Этот дар был уничтожен триста лет назад!”, — пронеслось в голове.

Но вот она стоит передо мной.

Истинная с редким даром. Она умирает от страха, в ее глазах плещется океан ужаса.

Я втянул воздух, чувствуя запах, похожий на клубничные конфеты… и пропал. Мне казалось, что в эту секунду ее впитывает каждая клетка моего тела, каждый нерв. Словно древние маги, вырезающие на твоих костях защитные символы, теперь вырезают ее образ.

“Дай ее мне!”, — ревел в груди дракон.

“Нет!”, — приказывал я себе, но моя рука уже скользила по ее лицу. Я не чувствовал ее кожи через перчатку. Но, быть может, это и к лучшему. Иначе бы я окончательно потерял бы голову.

“Конфетка, — простонало что-то внутри. — Если бы ты знала, о чем я сейчас думаю… Как ты сводишь меня с ума…”

И тут я увидел, как конфетка дрожащими губами целует мою перчатку…

Внутри — взрыв.

Я не мог поверить, что такое возможно. Я задохнулся ее поцелуем, хоть он и не коснулся моей кожи. “Возьми ее… Возьми…”, — слышал я внутри рев.

Истинная.

Я ее встретил.

Сегодня.

Я и так допустил ошибку. Я потратил слишком много времени. Оставил в живых свидетеля. Она могла все рассказать.

Надо было вернуться во дворец, но я не мог. Я наблюдал за ней из тьмы, ни на мгновенье не теряя ее из виду.

Я ждал. Ждал удобного момента, и вот он подвернулся. Она поднималась по лестнице. Одна. Ее дрожащая рука скользила по перилам.

Она поднималась ко мне.

Я ждал ее.

Хрупкая, пахнущая клубникой. Словно трофей, который так жаждало мое тело.

Помню испуг ее в глазах, как она скинула туфли, как бросилась вниз, к двери, как она ее распахнула.

Я подобрал туфельку, которая осталась стоять на лестнице. Маленькая, расшитая драгоценностями атласная туфелька лежала у меня в руке, а я сунул ее в карман. Не знаю для чего. Наверное, я действительно сошел с ума.

Я схватил ее, прижал к себе в ту секунду, когда снежный ветер ударил нам в лицо. Я слышал шелест крошечных льдинок, ударяющихся о маску, слышал свое жадное дыхание и стон дракона: “Не отдам… Никому не отдам…!”.

Мое тело простонало от наслаждения. Я зажал ее рот не от жестокости, а от страха, что она закричит, и я проснусь.

Потому что это — не сон. Она настоящая…

И вот она лежит на моей кровати.

“Да, здесь ей и место, — шептал зверь внутри. — Здесь…”

Ее волосы рассыпались по моей подушке. Я склонился к ним и снова вдохнул сладкий запах клубники. Он везде. Даже на моих руках. Я поднес перчатки к маске и вдохнул ее запах, чувствуя, как он одурманивает меня.

Я перестал думать, перестал существовать. Мне вдруг показалось, что нет ничего прекрасней, чем просто вдыхать запах ее волос.

Конфетка простонала во сне. И я провел рукой по своим штанам, словно пытаясь успокоить себя. Но я не мог. Не мог успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 27. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Дракон внутри услышал этот стон, а потом резко дернулся вперед, словно желая вырваться из меня и устремиться к ней.

Я поймал себя на мысли о том, сколько женщин у меня было. Я даже счет потерял. Но никогда еще я не чувствовал, чтобы дракон раздирал мне грудь изнутри: «Моя! Дай ее мне! Немедленно! Сейчас же! Иначе я сожгу весь мир! Ради нее!».

«Ты что делаешь?!» — я чувствовал, как зверь рвется наружу, а я едва удерживаю его в себе.

«Прекрати!» — рычал я, а мои руки тяжело опустились на спинку кровати.

Она пока без сознания. Ее грудь вздымается в корсете, у меня по телу пробегает волна жара от каждого ее вдоха, от каждого движения ее груди.

«Моя девочка… Я схожу с ума… Я бы тебя съел!» — задыхался дракон внутри меня.

Дубовая спинка кровати хрустнула под моими руками. Мне казалось, что сейчас все мышцы лопнут от напряжения.

Из моей груди вырвался сдавленный стон.

Но я держался. Если я возьму ее сейчас, то эта женщина однажды меня погубит. Я повторю судьбу отца.

Словно издеваясь надо мной, она раскинула ножки. Платье скользнуло по ее коленям и бедрам, обнажая ее белые чулочки…

Я мучительно простонал, а моя рука легла на ее колено. В тот момент, когда я провел рукой по ее ноге, я едва не застонал от наслаждения.

— Нет! — прорычал я, отдергивая руку. Я отвернулся, чтобы не видеть ее соблазнительной позы, чтобы не видеть, как корсет передавливает ее грудь.

Я хотел положить руки на ее колени, накрыть поцелуем ее губы и войти в нее.

Почувствовать, как мой член входит в ее горячее сочное лоно, как ее тело начинает дрожать от каждого моего толчка. Я хотел слышать ее голос, умоляющий не останавливаться, вдыхать ее стоны наслаждения, держать в руках ее горячее тело и трахать ее, пока она не кончит столько раз, сколько выдержит ее сердце. Чтобы она почувствовала меня… До дрожи во всем теле, до стона пересохших губ, жадно глотающих воздух.

О, боги, я хочу войти в нее так глубоко, чтобы прочувствовать ее всю, полностью. Чтобы она навсегда стала моей. Оставить метку, поставить клеймо «Моя». В ее теле, в ее душе, на ее губах.

Что только я один могу чувствовать, как она кончает на моем члене и стонет мое имя. Только мое…

Хрясь.

Я немного не рассчитал силу, и под руками хрустнула спинка кровати. Деревянный вензель остался в моей руке. Я швырнул его в камин, отворачиваясь к огню.

«Она — видящая. Она мне нужна», — твердил я, стараясь не думать о том, как подрагивает ее животик, когда я резкими грубыми толчками утоляю ненасытный голод плоти, а сам мысленно шепчу, гладя ее волосы и покрывая поцелуями ее губы и шею: «Потерпи, конфетка, потерпи… Дай зверю насытиться… Дай ему успокоиться… Дай ему осознать, что ты — его… Дай ему утолить этот дикий голод… А потом… потом я буду нежен… Обещаю… Я утоплю тебя в нежности… Но не сейчас…. Не сейчас, когда мой член напряжен так, что единственный способ его успокоить — это заставить твое сладкое текущее соками лоно обхватить ее. Я чувствую, как сладко моей девочке… Тебе ведь сладко? О, если бы ты знала, как же ты прекрасна… Ты для меня всё… Разве ты не понимаешь? Я всё что угодно для тебя сделаю… Всё… Хочешь, я сожгу этот мир дотла… А потом трахну тебя прямо на пепелище!».

Я почувствовал, как я невольно подался вперед.

Нет! Это как раз то, о чем говорил отец. Я не хочу растворяться в этой женщине. Она мне и даром не нужна. Я не хочу быть на побегушках у кого-либо. Не хочу быть верным рыцарем.

Но все было не так просто.

Желание было таким сильным, что я не заметил, как сел на кровать, видя, как вздымается ее грудь. Моя рука скользнула по ее корсету, а потом дотронулась до ее кожи.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 28. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я чувствовал, как задыхаюсь, любуясь ею.

Моя рука щелкнула потайной застежкой на ее корсете, а я увидел ее обнаженную грудь. Аккуратная, красивая белая грудь, розовый сосочек. О боги, если бы ты знала, что ты со мной делаешь?

Только неимоверным усилием воли я мог себя остановить. Но дракон требовал. Рвался. И я опомниться не успел, как мои пальцы коснулись ее соска.

“О боги!” — выдохнул дракон.

Ее тело ответило… Мгновенно… Ее соски напряглись, а у меня по коже пробежали мурашки.

“О… нет…” — простонало что-то внутри, когда я впервые почувствовал под пальцами теплый, горячий и твердый сосок. Ее тело напряглось, отзываясь на ласку.

— Какая чувственная девочка, — задохнулся я, чувствуя, как член распирает штаны.

Я не выдержал и опустился к ее груди. Мои губы обняли ее сосок, а язык скользнул по ее коже, чувствуя ее вкус. Это просто сумасшествие…

У меня сейчас штаны лопнут. Как она пахнет, как она отзывается…

— О… о… сладкая, — прошептал я, изнемогая.

И ее вкус отозвался в теле жаром.

Таким сладким, таким живым, что я на мгновение забыл, кто я.

Забыл про драконью кровь. Про отца. Про долг перед короной.

Я шепнул «сладкая» — и теперь ненавидел себя за эту слабость. Это слово сорвалось с моих губ, и я пожалел, что сказал его. Словно признал это.

И тут конфетка пошевелилась. Я встал и отошел, чувствуя, как член все еще натягивает ткань бархатных штанов. Я бы сейчас все отдал, чтобы он был в ней.

— Что… Что все это значит? — удивленным и испуганным голосом прошептала она, глядя на свои привязанные к кровати руки.

Усилие. Еще одно. Я так крепко сжал кулаки, что мне показалось, пальцы сейчас хрустнут.

Это значит, конфетка, то, что я хочу тебя. Хочу, чтобы мой член входил в тебя раз за разом, а руки держали твои бедра. Вот что это значит!

И теперь я понимал, о чем говорил мой отец. Что это за чувство, которое сводит с ума, что это за непреодолимое желание.

Я не должен этого допускать. Не должен поддаваться искушению.

Я нервно сглотнул.

Я даже не хочу знать ее имя. Я хочу, чтобы все закончилось сегодня. Раз и навсегда. Чтобы не повторить никогда судьбу отца. Он бы жил еще много столетий, если бы не встретил мою маму.

И тогда я потащил ее к отцу. Мне нужно, чтобы она увидела магию, которая удерживает его, которая управляет им. Пока я окончательно не потерял голову. Пока я еще могу противиться этому желанию.

Она шла позади меня.

Я слышал, как ее босые ноги ступают на каменные ступени, и не оглядывался. Мне казалось, что если я оглянусь, я снова увижу ее лицо, ее грудь, ее плечи. И точно не удержусь. А я только-только взял себя в руки.

Меня трясло. Я пытался противиться, и пока что у меня почти получалось. Все мысли были не об отце, а о ней. И только о ней. О ее запахе, о ее стоне, о ее голосе, о ее теле…

И тут я услышал позади себя: “Ах!” Я не знаю, как, но мое тело сработало на рефлексах. Я успел подхватить ее, опомнившись только в тот момент, когда держал ее в своих объятиях.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 29. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

И снова это чувство. Моя. Опьяняющая, желанная. Я слышал только стук моего сердца. И он заглушал всё. В том числе и голос разума.

“Моя… Не отдам!”, — рычал дракон.

А мне снова потребовалось усилие, чтобы взять над собой контроль.

Одним рывком я поставил ее обратно на ступени, пока она не успела почувствовать, как у меня встал на нее. На ее дыхание, на ее запах, на ее глаза, которые смотрят на меня с удивлением.

Я молчал. Мне нечего было ей сказать.

Да и не хотел.

Я вспоминал своего деда Вермосарда. В те далекие годы в государстве была смута. Молодой чародей подбивал людей на восстание против дракона. Дед был совсем молод. И тут посреди этого хаоса — она. Дочь какого-то мелкого дворянина. Преступница. Она убила своего тирана-мужа и должна была предстать перед судом. И в тот момент, когда ее притащили к трону, дед почувствовал. Она. Истинная.

Но в тот момент, когда, казалось бы, чувства взяли верх над разумом, ему удалось обуздать свою страсть.

Как? Я не знаю.

Многие были уверены, что мой дед помилует ее, ведь доказательств вины не было. Только слова родственников убитого. Да и о нем никто ничего хорошего сказать не мог. Дед приказал ее отпустить, а ночью просто свернул ей шею. А бедняжка так и не поняла, что случилось.

Он правил почти шестьсот лет. Жалел ли он? Не знаю. Но он смог навести порядок в королевстве, усилить его мощь, завоевать соседние земли и посадить на трон своего сына.

Я почувствовал в груди решимость.

Если смог он, и я смогу.

Ни одна страсть и любовь не стоит того, чтобы терять голову.

В комнате отца пахло лекарствами. Этот застарелый запах жил еще с того времени, когда лекари пытались ему помочь. Он словно впитался в эти стены, въелся в эти ковры, напоминая о тщетных усилиях и робкой надежде.

— Смотри внимательно! — произнес я. Мой голос звучал грубо. Но за этой грубостью скрывалось желание.

Я видел, как дрожащие плечи конфетки приподнялись, как она внимательно смотрит на отца. “Да говори уже!”, — рычал я внутри, теряя терпение. Каждая минута с ней наедине превращалась в пытку.

Конфетка сглотнула и быстро-быстро задышала.

— Я… — прошептала она, глядя мне в глаза. — Я… ничего не вижу… Простите…

“Лжешь!”, — пронеслось в моей голове, а я выжег глазами это слово на ее лице. “О, как я хочу ее…”, — стонало мое тело.

— Что значит, ты ничего не видишь? — спросил я, стараясь сохранить самообладание. Если бы она чувствовала, как сильно бьется мое сердце. Каких усилий мне стоит сдержать себя… Она бы так не смотрела. Она бы бежала от меня. А я бы ее догнал.

— Я… я единственный раз смогла увидеть на балу… — прошептала конфетка робким голосом. — И… всё… Мне очень жаль…

Жаль ей… Жаль! А меня не жаль? Нет? Перед тобой стоит мужчина, который готов прямо сейчас прижать тебя к стене и трахать, пока ты охрипнешь от стонов. Ты не понимаешь, конфетка, что это такое… И не поймешь никогда…

Она посмотрела на меня и отшатнулась, словно увидела в моем лице что-то, что испугало ее. А ведь она права. Меня стоит бояться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 30

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я почувствовала, как его рука схватила меня за шею, заставляя смотреть в зеленые глаза.

Его зрачки сузились — не от раздражения, а как у змеи перед броском. Я почувствовала, как кожа на шее покрылась гусиной кожей. Я знала. Он чуял мой страх.

Холодный пот тонкой змейкой скользнул по позвоночнику. Я впилась зубами в нижнюю губу — до привкуса крови — лишь бы не выдать дрожащий крик, застрявший где-то глубоко в горле. Сердце колотилось так яростно, что, казалось, вот-вот разорвёт рёбра изнутри и вывалится к его ногам — беспомощное, предательское, напуганное.

— А теперь, — медленно произнес принц, не отводя взгляда. — Скажи правду. Ты действительно не видишь. Или ты… притворяешься?

Его рука не давила, но я чувствовала его прикосновение, как чувствуют нож у горла.

Одним движением он мог оборвать нить, на которой держалась моя жизнь.

— Правду, — прошептала я, повторяя за ним важное слово, словно эхо.

Принц медленно наклонился. Так близко, что я почувствовала, как его дыхание шевелит мои ресницы.

— Люди, которые лгут мне, умирают с улыбкой на губах. Их сердца останавливаются в момент, когда они думают: «Он поверил».

— Я… правда не вижу, — прошептала я. — Правда… Я не знаю, как это делать… Один раз у меня получилось… Я никогда не пробовала… И даже не знаю, как у меня это вышло! Я попыталась… А теперь… Прошу вас…

Я сглотнула перед тем, как сказать важную мысль.

— Отпустите меня… — прошептала я, с надеждой заглядывая ему в глаза. Холодный пот скатился по спине от одного его взгляда.

Его палец скользнул по моей нижней губе — не ласка. Предупреждение.

— Ты, — голос принца опустился до шёпота, — дрожишь. Значит, либо ты глупа… Либо честна.

Он выпрямился. Я увидела: по его скуле, под кожей, на миг вспыхнула чешуя — зелёная, как яд.

Он тоже боролся. Только не со мной.

А с собой.

Перед тем, как разжать пальцы, он сжал их, словно заставляя почувствовать вздох смерти где-то рядом.

— Предполагаю, что твой дар не развит, — наконец выдохнул принц, а я внимательно следила за ним, словно чувствуя, что он готов убить меня. Как тех бедных женщин. А может… может, они тоже были видящими? И тоже не справились?

Эта мысль заставила меня задрожать всем телом.

Он не подошёл — он окружил. Один шаг влево, другой — так, чтобы я не могла отступить, а я задрала голову, боясь даже громко вздохнуть. На мгновенье он заслонил собой весь мир.

Его высочество смотрел на меня странным взглядом, а я не могла понять, о чем он сейчас думает. Но то, что в его голосе я слышала разочарование, это меня пугало.

— Хорошо, я дам тебе еще один шанс, — произнес он, а его нахмуренные брови разошлись. — Пока не увидишь, что с моим отцом, я не отпущу тебя.

Я смотрела на него, а тело словно окостенело. Я даже не могла шевельнуть пальцами.

— Пойдем! — резко произнес он, открывая стену.

Я стояла и не могла пошевелиться. Я ведь могла соврать? Могла сказать, что что-то вижу… Например, черноту, тьму… Да придумать что-нибудь правдоподобное… И тогда бы меня отпустили… Наверное…

Эта мысль заставила меня задуматься. Он ведь сам этого не видит, и никак проверить не сможет…

И тут же вмешался внутренний голос, настойчиво шепча: «Солги. Просто скажи: «Я вижу тьму, она пьёт его изнутри». Он отпустит тебя. Вернёшься к Сирилу. К голоду. К раздробленным пальцам. К платью мертвой женщины. Но хотя бы живой…»

…А что, если совру — он почувствует? И тогда меня ждёт не платье Вайлиры. А судьба тех несчастных женщин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 31

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Ты идешь? — послышался хриплый голос, а я никак не могла совладать со своим телом и заставить его двигаться. Оно как застыло на месте, так и стояло. Мне было страшно снова оказываться рядом с ним в темноте.

Я услышала шаги в коридоре. В эту же секунду принц резко схватил меня за больную руку и дернул в сторону тайного прохода. У меня из глаз брызнули слезы. Боль, с которой я почти смирилась, словно волна прошлась по моему телу.

— Аааа, — беззвучно закричала я, падая на колени.

Тошнота подкатила к горлу — горькая, металлическая. Перед глазами замелькали чёрные звёзды, в ушах зазвенело так, как будто моё тело уже сдалось, а разум всё ещё цеплялся за сознание, царапая его ногтями.

«Не плачь. Не смей плакать!» — приказывала гордость, но слёзы уже катились по щекам, горячие и предательские.

— Что это за новости? — раздраженно произнес принц, потянув меня за руку еще раз. А я просто задохнулась беззвучным криком, не помня себя от боли. Из моей груди вырвался не то всхлип, не то стон.

Я вырвала дрожащую руку и прижала ее к себе.

— Ты издеваешься? — голос был холодным и насмешливым, а я пыталась прийти в себя. В его голосе прозвучало раздражение.

Я бросила взгляд на короля и внезапно на секунду увидела что-то странное. Я не могла понять, что это такое… Словно тонкие сверкающие нити. Много-много… Как паутина… Но это странное видение продлилось ровно долю секунды, а потом… потом исчезло.

Внезапно взгляд принца изменился.

— Это что такое? — послышался удивленный голос.

Я опустила глаза, видя, как сквозь белую перчатку проступает кровь. Раны снова открылись, а я попыталась спрятать руку за спину.

Впервые я видела в глазах принца смесь ужаса и недоумения.

— Быстро снимай, — произнес он, а я потянулась к перчатке, осторожно отлепляя ее от пальцев.

Я задыхалась от боли, дрожащей рукой стягивая ее с опухших пальцев. Не плачь. Не плачь, глупая! Он же видит… Он же понимает, какой ты жалкой ты выглядишь. Но как не плакать, когда каждый нерв кричит от боли, как будто пальцы снова дробят каблуком?

— Показывай, — бросил принц, а я протянула ему дрожащую и искалеченную руку.

Его глаза на мгновенье расширились так, словно он увидел вместо моей руки чудовище.

Он ничего не сказал. Ничего не спросил.

На этот раз он меня не дёрнул, а протянул руку. Словно проверяя, возьму ли я её. Но я не взяла. Не посмела. Этот жест галантности выглядел странно в исполнении красивого чудовища. И я не доверяла ему.

Не дожидаясь моего окончательного решения, он просто схватил меня на руки и понёс в тайную дверь.

Я стала натягивать перчатку обратно, не зная, стоит ли ему рассказать про мужа. А нужно ли оно ему?

Мы вернулись в ту самую комнату, с которой всё началось. И только сейчас он поставил меня на землю.

Мои ноги примерзли к полу. Я боялась пошевелиться.

Его дыхание, ещё минуту назад ледяное, теперь касалось затылка тёплым шлейфом. Я смотрела на его широкие плечи, угадывала под его одеждой очертание мощной мускулистой фигуры. И что-то внутри простонало от мысли, что рука, которая убивает, скользит по моему телу. И, к моему ужасу, живот откликнулся глубоким, звериным томлением, будто тело узнало в нём не палача, а того, чьё прикосновение может быть и лаской, и смертью.

Эта мысль была такой странной, такой дикой, что мне стало вдруг стыдно только за то, что она пришла в мою голову.

Я отошла от него на несколько шагов, чтобы почувствовать себя в безопасности. Хотя бы от его близости.

— Можно я присяду в кресло? — прошептала я, видя, что принц стоит ко мне спиной.

— Да, — послышался глухой голос. — Только книги не трогай. Хорошо?

Я увидела, как его рука сжалась. Он резко вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Только я выдохнула, как вдруг по двери пробежала магия. Он запер меня здесь!

Моё сердце встрепенулось, когда я осталась одна. Я вскочила, лихорадочно заметалась взглядом, сердце билось так, будто пыталось вырваться из груди. Сейчас мне хотелось бежать. От него. Куда угодно. Хоть на край света.

С камина на меня смотрела его чёрная маска, а мне вдруг показалось, что он нарочно повернул её лицом к креслу. Как будто она должна следить за мной, пока он решает, что со мной делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 32. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Каждый раз, когда она дышала рядом, дракон выцарапывает мне грудную клетку изнутри. Он не хочет её сожрать. Нет. Он хочет, чтобы я вошёл в неё так глубоко, чтобы она забыла своё имя. А я? Я хочу этого так сильно, что готов убить себя за эту мысль.

Как трудно смотреть, как она идёт за мной, босая, с искалеченной рукой и пламенем в глазах — и не схватить её, не прижать к стене, не прошептать в самое ухо:

«Ты уже моя. Даже если ещё не знаешь об этом».

Сейчас я стоял спиной к ней, потому что не хотел чтобы она видела, как я пожираю ее глазами. Как чешуя под кожей пульсирует в такт её дыханию. Как моя ладонь всё ещё помнит тепло её запястья и ужас от ее боли.

Я вышел из комнаты, чувствуя, как дракон внутри взревел:: “Запри! Чтобы никто не вошел! Чтобы никто не увидел!”.

И я, повинуясь внезапному чувству запечатал дверь магией снаружи.

Я ревновал. Ревновал ее к любому, кто посмеет войти в комнату, услышав ее крик. К слуге, стражнику… И если я узнаю, я сверну ему шею. Не задумываясь. Потому что он осмелился посмотреть на нее. Осмелился задержать на ней взгляд. Осмелился дышать воздухом рядом с ней.

Я спрятал лицо в ладонях, словно пытаясь избавиться от наваждения. Мне хотелось забыть о ней хоть на минуту, но я не мог.

Я не мог выбросить из головы звук — тот самый, что вырвался из её груди, когда мои пальцы сжали ее перчатку. Не крик. Не стон. Что-то между. Как будто душа попыталась вырваться, но тело удержало её за горло и вернула обратно.

Я убил почти половину министров. На моих руках уже столько крови, что ее ничем не смыть. Я был уверен, что мое сердце обледенело настолько, что никакие мольбы не тронут меня. За эти две недели, я убил трёх министров за то, что они растаскивали казну.

Я остановил сердце “мамочки” Шубальт. Я наслаждался ее муками, зная, что буквально час назад она продала пятнадцатилетнюю девочку «на пробу». Девочку удалось спасти “от пробы”.

Я спокойно и с наслаждением смотрел, как умирают неугодные мне люди.

А теперь меня трясёт от вины за случайный жест. За случайную боль. Ее боль.

Она стояла на коленях, как птица с переломанным крылом — не билась, не просила, просто сжималась в комок, пряча под белой тканью то, что я сломал. Неужели я не рассчитал силу?

Я сглотнул и посмотрел на свои пальцы, словно ища в них ответ.

Ее боль была написана в каждой дрожащей линии её спины, в каждом шелесте ее платья, в каждом всхлипывающем вздохе.

Когда она сняла перчатку… я впервые в жизни почувствовал, как замирает дракон.

Не от страха. Не от ярости. От ужаса.

Пальцы — раздавлены. Кожа — в кровавых трещинах. И всё это — под белоснежной тканью.

Дракон разрывал меня изнутри. А я ведь был уверен, что смогу свернуть ей шею. И да… Я был близок к этому в тот самый момент, в спальне отца, когда она не смогла ничего разглядеть. Или не захотела.

Я уговаривал себя: “Терпение! Терпение!”.

Но я понимал, что терпение - это время. А время играет против меня.

С каждой минутой мне все сложнее противиться желанию.

Я знал, что однажды я не выдержу, сорву с неё это проклятое платье.

Когда я коснулся её груди в той комнате, её тело ответило. Не разум. Не воля. Плоть.

И в этом была не похоть.

В этом была судьба.

Я положу её на эту кровать и заставлю кричать — не от боли, а от того, как глубоко я войду в неё. Я заставлю её тело признать то, что её разум ещё не осознал: она моя. И я буду входить в нее до тех пор, пока она не станет шептать мое имя, как молитву. Только тогда зверь внутри успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 33. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

В коридоре я прижался лбом к холодному камню и застонал — тихо, глухо, как зверь, загнанный в угол. Её взгляд — слишком прямой. Слишком честный. Он не видит во мне спасителя. Он видит хищника. Она чувствует опасность.

И сейчас она там. За дверью. Ранена. Испугана.

И я ненавидел её за это. Ненавидел себя. Ненавидел этот мир, где слабостью дракона становится женщина. Где его судьбу вершит одна роковая встреча.

Я был уверен, что живой она отсюда не выйдет. Я не позволю. Что все закончится для нее ожерельем из моих пяти пальцев на ее шее. Я снова вспомнил, как пальцы сами потянулись к ее горлу — не чтобы сжать, а чтобы почувствовать, как она дышит. “Твое дыхание принадлежит мне!”, - слышал я свой голос внутри.

Я почти вернул себе контроль. Почти…

Придворные кланялись, а я шёл в башню, где пахло не лекарствами — а горечью уходящей жизни. В башню придворного целителя.

Я любил это место. Старинные книги, зелья, склянки, запах трав и тишина. Что еще нужно для счастья?

Открыв старинную дверь, услышал позвякивание склянок и тихий, скрипучий голос:

— Эть-эть-эть… И еще одна капелька… Так, это мы добавили…

Лирриан Корт стоял у стола, склонившись над медным подносом. Его седые волосы были стянуты в узел, а пальцы — узловатые, как корни старого дуба — осторожно отмеряли капли из пипетки.

Он даже не обернулся. Лирриан знал, чьи шаги несут смерть, а чьи — отчаяние.

— Зелье, — бросил я, не здороваясь. — Для лечения переломов. И от боли. Чтобы не осталось следов.

Узловатые пальцы пипеткой с щепетильностью отмеряли дозу лекарства, а потом замерли. Старик поднял на меня глаза и удивленно посмотрел. Я мельком глянул в его записи. Зелье от мигрени.

— Да, да, сейчас… - засуетился старик, бросив все на столе. Капля с пипетки упала на записи. — Одну минутку… Потерпите немного, ваше высочество… Сейчас дам! Боюсь спросить, а вам для чего?

— Боюсь ответить, - усмехнулся я.

Он открыл шкаф и стал перебирать бутылочки. Несколько бутылочек он выставил на стол. Я смотрел на то, как он копается, и мне хотелось его пристукнуть. “Быстрее!”, - торопил я мысленно.

Вот эту жизнь я выбрал бы. Главное — никого. Никаких надоедливых слуг. Я вообще терпеть не могу слуг. От них вреда больше, чем пользы. Поэтому им запрещено заходить в мои покои. Я помню, как застал служанку, которая мокрой… Мокрой! … тряпкой стояла и протирала мои книги! Я готов был убить ее на месте. “Но они же пыльные! Я просто хотела вытереть пыль!”, - лепетала она, когда я за шкирку вышвырнул ее из своих покоев. Я вообще терпеть не могу, когда кто-то к ним прикасается грязными руками!

Второй раз уже новая горничная решила протереть пыль с полок. Когда я вернулся, то увидел, что книги стоят по размеру и по цвету. Я был готов убить ее на месте, пока она наивно хлопала глазами, оправдываясь, что так будет намного лучше.

— Так будет намного лучше! - произнес я, выбрасывая ее из своей комнаты в коридор.

Даже я не позволяю себе трогать страницы грязными руками. Только перчатки. Половина из них — библиотека моей мамы. Остальное — уже мое. Я знаю каждую книгу, каждый залом, каждую пометку на полях.

Все, что нужно сделать, я могу сделать сам.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 34. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Мне лучше не спрашивать, для кого и для чего оно нужно? Да? - поинтересовался Лирриан с надеждой.

— Лучше не спрашивайте, - ответил я.

“Потерпи немного, конфетка… Сейчас тебе станет легче…”, - пронеслось в голове. Мысль о том, что я оставил ее одну в комнате, вызвала желание бросить все и бежать туда. Но я не мог. Я должен был дождаться зелья. Неужели нельзя поставить его поближе? Или что? Он собирается перерывать весь шкаф?

. — Как поживает ваш достопочтенный отец? — словно между делом спросил Лирриан, когда я был близок к убийству.

“Она там! Одна!”, - рычал я, сжимая кулаки. Словно мои мысли могли поторопить его.

Опять старик со своими расспросами! Сходи сам и посмотри! Выберись наконец-то из своей башни!

— Вы прекрасно знаете, — ответил я, и в голосе моём не было угрозы. Только плохо скрываемое раздражение.

— Вы слышали новости? Министр Роумонт скончался на балу от сердечного приступа! Прямо посреди бала! Ему стало плохо! - произнес Лирриан, проверяя этикетку на одном из флаконов. “Нет, не оно!”, - засопел он, отставляя зелье на стол.

— Да, что-то слышал подобное, - ответил я, чувствуя, как при упоминании имени старой крысы у меня внутри закипает ярость.

“Что она там делает? Зачем я оставил ее одну? А если с ней что-то случится?”, - метались мысли, пока я поглядывал на дверь.

— Кто же теперь возглавит министров? - спросил Лирриан, раздражая своей медлительностью и разговорчивостью. — Но это еще не все! Ах, вы слышали? Супругу сэра Уитмора похитили! Сразу после бала! Ее до сих пор не нашли!

Он промолчал, словно смакуя свежую сплетню.

— О, там такой скандал! Скандалище! - причмокнул старик, потирая руки. — Сирил Уитмор объявил за любую информацию о местонахождении его жены награду!

— Опять читаете газеты? - спросил я, понимая, что старику скучно. Он любит задерживать всех разговорами, радуясь хотя бы тому, что кто-то скрашивает его одиночество.

— Иногда даже чародею бывает скучно. Не хватает общения. Издержки профессии. Когда маг начинает разговаривать с ингредиентами, это еще не повод считать его сумасшедшим. Сумасшедшим его можно назвать, когда они начинают ему отвечать… Кстати, сегодня ко мне приходил доктор Пендорт, мой старый друг, - вздохнул Лирриан, что-то переставляя в шкафу. — Мы посидели, поболтали… Мы с ним вместе учились. Даже сидели за одной партой. И он по секрету мне сказал, что Уитмор просто сошел с ума, когда узнал, что его жена пропала. Он приказал повесить ее портрет над камином… И четыре часа сидел, сжимая ее туфельку, которую слуги нашли под лестницей.

Ревность вспыхнула внутри с такой силой, что я едва смог ее сдержать.

Лирриан заглянул в какую-то старую тетрадь, а потом шлепнул себя по лбу. “Как же я мог забыть! Я же его переставил к зельям от бессонницы!”, - проворчал он, открывая другой шкаф.

“Ох уж эта уборка! Потом ничего не найдешь!”, - вздохнул старик, доставая из шкафа склянку.

Он прищурился на этикетку, потом взял со стола очки и тут же кивнул: “Оно, родимое!”.

— Вот, ваше высочество! Держите! Самое эффективное!

Старик протянул мне золотистый флакон.

— Бинты понадобятся? - осторожно спросил он.

— Давай, - потребовал я, понимая, что чем дольше я здесь торчу, тем тревожней мне.

Я выхватил из его рук бинты и бросился обратно.

Значит, ее разыскивает муж. Значит, он любит ее. Стекло в руке чуть не хрустнуло.

Впервые в жизни я почувствовал обжигающую ревность. Она, словно огненная река, затопила все внутри, не давая мне даже вздохнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 35

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я попыталась открыть дверь, но она была закрыта. Я скользнула к стене, положив руку на то место, где открывался тайный проход. Тоже закрыто.

“Ну хорошо, ты сбежишь? И куда дальше? Обратно? К мужу?”, - прошептал внутренний голос.

Я замерла и сглотнула.

“Ты просила судьбу дать тебе шанс сбежать? Может, это он и есть?”, - пронеслось в голове.

Я не знала, что и думать. При мысли о возвращении домой к горлу подкатил комок тошноты.

Я вспомнила коридоры поместья, вспомнила “мадам, ваш завтрак!”, вспомнила утренние измерения, когда стоишь перед зеркалом, подняв руки, а горничная Луиза измеряет твою талию.

“Мадам, выдохните еще…”, - шепчет ее голос, и я стараюсь выдохнуть так сильно, что в глазах темнеет.

“Я могу убрать только один сантиметр! Не больше… Простите… А сейчас мне нужно доложить вашему мужу о вашей талии!”, - сглатывает она.

И смотрит на меня так, словно я могу что-то ответить, кроме тихого “спасибо”.

Луиза не может соврать. Больше не может. Какое-то время мы водили его за нос, но однажды Сирил решил все проверить лично.

Зажмурившись, я вспомнила, что в тот день творилось в доме. Мои плечи нервно дернулись. Великолепная, идеальная Вайлира смотрела на нас со стены во время жуткого скандала. Я помню, как зажимала рот рукой, чувствуя, как пальцы промокли от слез.

Любил ли он ее? Не знаю. Была ли она счастлива? Не знаю.

Я вспомнила, как однажды стояла возле окна и водила руками по подоконнику. А потом почувствовала, как Сирил меня обнял и поцеловал в висок.

Это получилось так неожиданно, что я просто оторопела. Обычно муж так не делал никогда. А тут взял и сделал!

“Если бы ты знала, каким счастливым ты сделала меня… Она всегда так делала!”, - слышала я восторженный шепот в своих волосах.

За это муж подарил мне кольцо, которое я никогда не надевала.

“Я не хочу возвращаться к ним!”, - прошептала я почти вслух. Не к нему, нет. К ним!

Я подошла к окну, понимая, что здесь слишком высоко. И у меня просто не хватит сил спуститься даже по простыням… Да что там! У меня не хватит сил даже открыть его массивную створку…

Когда дверь открылась, я обернулась, видя, как в комнату входит принц. Все внутри вздрогнуло, когда его шаги приблизились ко мне.

— Садись в кресло, - приказал он. Он хмурился. Снова. И я пыталась понять, что не так? Кажется, я научилась реагировать на малейшее изменение лица, на движение бровей, на жесты. Я считывала это подсознательно, словно пытаясь понять, есть ли опасность или нет?

— Руку на стол, - приказал он, ставя на стол зелье.

Я вздрогнула от того, как знакомо это прозвучало. Воспоминания наполнили меня ужасом.

— Долго я тебя упрашивать буду? - произнес принц, глядя мне прямо в глаза.

Я вздохнула и стала медленно снимать перчатку, стараясь причинить себе меньше боли. “Ши-иш-иш!”, - задышала я сквозь зубы, стягивая перчатку и глядя на искалеченную руку.

От одного взгляда на нее принц стиснул зубы. Он выдохнул, а я услышала что-то похожее на тихое рычание.

— На стол, - произнес он, присаживаясь рядом и доставая бинты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 36

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

И снова эти слова ударили меня. Я невольно сжалась от боли.

— Не заставляй меня использовать магию! - произнес принц.

Я не могла. Мои пальцы дрожали, а я просто не могла заставить себя положить руку перед ним. Воспоминания о боли вызвали тошноту.

Мои дрожащие пальцы коснулись холодной отполированной поверхности стола. Рука рефлекторно дернулась обратно, а я попыталась сжать ее в кулак, но не смогла.

Сама напросилась, - послышался голос, а я почувствовала, как магия приковала мою руку к столешнице.

— Не надо… - дернулась я.

— Терпи, - произнес принц тихо. И тут же посмотрел на мое лицо. Я закусила губу до крови. «Это не моя боль. Это не моя рука... Это все не со мной. Это просто плохой сон!» - мысленно шептала я мантру.

Его высочество опрокинул склянку на бинт, а потом шумно втянул воздух, поднося бинт, пропитанный зельем, к моим распухшим пальцам.

— Сейчас будет неприятно! - произнес он, а я нервно задышала, не зная, что лучше: отвернуться или смотреть.

— Ой, - прошептала я, задыхаясь и морщась от боли. Колени тут же подогнулись, а я осела на пол.

— Фу-у-у-у, - послышался звук, а я удивленно открыла глаза и увидела, как он дует на мои пальцы. — Давай, конфетка, терпи…

«Конфетка!» - пронеслось в голове, а это слово заставило сердце забиться чуть чаще.

Он назвал меня конфеткой, как будто я сладкая. И тут я вспомнила прикосновение его губ к моему соску, этот жадный поцелуй, и невольно свела колени, ощущая опасный жар внутри.

— Сейчас пройдёт, — сказал он, и в его голосе не было ни заботы, ни угрозы. Только уверенность. Та, что рождается, когда ты держишь чужую боль в своих руках и решаешь, сколько ещё мучиться.

Я смотрела на свои синие ногти, видя, как золотистые капли зелья впитываются в кожу. И там, где они впитывались, кожа выглядела здоровее. Раны затягивались, а я бинт скользил по моей руке, словно впитывая в себя боль. Я чувствовала холодок облегчения.

— А! - дернулась я вперед, чувствуя, как он случайно надавил на сломанный палец.

Рука в перчатке тут же закрыла мой рот.

— Я сказал: «Тише!» - прошептал он, пока я дышала в его перчатку, чувствуя, как кости медленно с болью встают на место.

— Ммм, - стонала я от боли, понимая, что это очень и очень больно. Я дрожала всем телом. На щеках выступили слезы.

— Ш-ш-ш, - слышала я шепот. Бинт уже лежал на столе, а я чувствовала, как по щекам потекли слезы.

Такое чувство, словно магия выкручивает каждую мою кость…

— Все, - послышался голос, а я почувствовала, как он медленно убрал свою перчатку с моих губ.

Я дышала от облегчения, глядя на здоровую руку. Я даже могла пошевелить пальцами. И они сгибались. Мне даже не верилось. О боли напоминало только зелье и перчатка с кровавыми пятнами.

Кое-как поднявшись с колен, я доползла до кресла и опустилась в него.

Я прижала руку ко рту, чувствуя, как по щекам у меня текут слезы. Моя исцеленная рука лежала на моих коленях, и я то сжимала, то разжимала кулак. Боль прошла. Рука снова была прежней.

Внезапно мой щеки коснулась перчатка, а я резко подняла глаза. Большим пальцем принц стирал мою слезу.

Я замерла, чувствуя, как от его прикосновения по телу пробежала дрожь. «Да что ж ты, как котенок! Кто погладит, к тому и льнешь!» - пронеслось в моей голове.

Я прижалась губами к его перчатке, словно пытаясь сказать спасибо. У меня не было слов. Рука замерла.

— Прекрати плакать, - в голосе послышался приказ. Зеленые глаза сузились и теперь смотрели на меня пристальным взглядом. — Я кому сказал!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 37

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я попыталась успокоиться, но не могла.

Он касается слёз — и моя кожа не кричит. Не сжимается в комок. Она… тает.

Господи, как же мне стыдно. Стыдно, что после того, как меня дробили каблуком, я млею от чужого пальца на щеке. Стыдно, что я не отклоняюсь, а наоборот, прижимаюсь к его руке.

Словно пытаюсь украсть у жизни капельку нежности.

Принц снова погладил меня — и я вдохнула. Глубоко. Инстинктивно. Как будто моё тело забыло, что это — враг.

Его рука взяла меня за шею, но не сжала… Нет, она скользила по ней, а я чувствовала, как у меня дрожат сжатые колени, как из груди вырывается выдох, а тело подается вперед.

— Я кому сказал, — прошептал он, присаживаясь передо мной. — Прекращай… Тебе же уже не больно. Я знаю…

Но я не могла остановиться. Слёзы так и катились по моим щекам. И дело было не в боли. Дело было в другом. Обида. Смертельная обида за то, что тот, кто должен защищать, калечил. А тот, кто должен убить — лечит.

— Конфетка. Я с кем разговариваю сейчас? — спросил принц, а его брови слегка нахмурились. — Сам с собой я могу поговорить и без тебя.

Я невольно усмехнулась, пытаясь взять себя в руки, растирая слезы по лицу.

— Вот так намного лучше, — прошептал он, а его губы чуть дернулись в улыбке. — А теперь послушай меня внимательно. Мне нужна видящая. Мне нужно, чтобы ты увидела чары на моем отце. Я точно знаю, что он околдован. И я хочу понять, что это за магия.

Его губы были так близко, словно вот-вот поцелуют меня.

— Я бы рада помочь… — прошептала я, не сводя взгляд с его губ. Я не знала, хочу ли я этого поцелуя или нет. Что-то внутри шептало «да». Хочу. И в то же время что-то в душе распекало меня за эти мысли.

— Но я… я же сказала… У меня это получилось только один раз… И я не умею… видеть… Я не знаю, как это делается…

От страха у меня заплетался язык. Я чувствовала, как внутри что-то вздрагивает.

— Хорошо, — мягко произнес принц, выходя из комнаты. — Ты можешь пока отдохнуть. — Только книги не трогай.

Он промолчал, а потом почти сквозь зубы, но с вежливой улыбкой добавил:

— Пожалуйста.

Я не знала, что меня больше пугало. Его внезапная мягкость и забота или мысль о том, что он может остановить мое сердце одним прикосновением.

Я понимала, что мне не страшно даже вставать с кресла. Даже когда дверь за ним закрылась.

По двери прошлась змея из зеленоватого пламени — не огонь, а живая магия, оставившая за собой запах пережжённого янтаря и мёда. Она обвила косяк, клацнула замком из тьмы — и я почувствовала, как воздух в комнате стал гуще, плотнее, будто стены сжались, чтобы не дать мне выдохнуть лишнего.

Принц вышел, но не оставил пустоту. Оставил запах — персик, дым и что-то звериное, глубокое, как дыхание земли под вулканом.

Я не двигалась. Потому что поняла: этот «отдых» — не передышка.

Это испытание.

Он ждёт, что я попытаюсь бежать. Или закричу. Или сломаюсь.

А я не сделаю ничего из этого.

Я просто… останусь.

И в этом — моя последняя капля свободы. И я не хочу возвращаться домой. Но я пока не знала, что лучше. Умереть собой или жить призраком Вайлиры?

Принца не было примерно полчаса. Все это время я с тревогой смотрела на дверь, не зная, что ожидать дальше. Его поведение было странным, непредсказуемым. И меня это пугало.

Чувство тревоги усиливалось, а я думала о том, что будет дальше? Хорошо, если у меня действительно есть дар и я что-то увижу, а потом скажу об этом принцу. Он что? Даст мне карету и меня отвезут домой? Или убьет, как больше ненужную?

Я посмотрела на свою руку. Сжала ее в кулак. Если он хочет меня убить, то зачем лечил? Ведь это совсем не обязательно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 38

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

«Домой», — словно импульс в голове.

Я почувствовала, как внутри поднимается волна паники. Как я объясню мужу свое отсутствие? Даже если я скажу, что была во дворце… разве он мне поверит? С чего бы меня приглашали во дворец?

А если я сошлюсь на принца, то в глазах мужа я «сошлюшусь» окончательно. Спросит, а зачем я принцу? И вот попробуй доказать, что у меня есть редкий дар. Он не поверит. Ведь для него я обычная жирная тупая свинья, которая не может быть лучше идеальной Вайлиры.

«Я запрещаю тебе разговаривать на балу!» — слышала я призрачный ревнивый голос Сирила.

Я вспомнила, как он расхаживал по комнате, словно загнанный в ловушку зверь, хотя я всего лишь обменялась вежливыми фразами с каким-то гостем, похвалившим мое платье. Я думала, что это просто вежливость.

Но реакция Сирила меня удивила.

Я вспомнила, как его аж трясло от ревности.

Что подумает он, когда узнает, что я несколько дней провела во дворце? Что будет, когда меня просто возьмут и вернут домой?

«Нет у меня дома в этом мире! И не было никогда!» — стиснула я зубы, стараясь дышать спокойно.

А здесь… здесь, в этой комнате, даже страх пахнет иначе. Не плесенью и ложью, а ванилью, драконьим огнём и чем-то… сладким. Словно сама тьма решила быть доброй ко мне — настолько доброй, что я боюсь её принять. Потому что если я вдохну ещё раз, если позволю себе поверить, что обо мне действительно кто-то позаботился. Впервые за столько лет.

Я снова сжала руку, словно пытаясь убедиться, что это не сон. Что боль ушла, раны затянулись, кости срослись. И теперь не нужно прятать ее под перчаткой.

От голода начинала кружиться голова. Сейчас, наверное, уже время завтрака. И желудок нудно требует законные крохи.

При мысли о еде у меня набежал полный рот слюней и засосало под ложечкой. Вот так всегда.

Желудок свело так, что я почти закричала.

Но не от боли — от воспоминания: как пахнет свежий хлеб. Как тает масло на языке. Как первый кусок после двух дней голодания заставляет слёзы катиться по щекам — не от жалости, а от удовольствия, граничащего с грехом.

Дверь открылась, когда я уже не надеялась поесть, как вдруг в дверях появился принц, неся в руках поднос с едой.

Он молча поставил поднос на столик рядом со мной, а сам бережно взял с полки какую-то книгу.

Я наблюдала за ним. Он вошел в уборную, помыл руки и поменял перчатки. И только тогда раскрыл ее. Бережно, чтобы не сломать и без того слабый от времени переплет. Я никогда не видела, чтобы кто-то так трясся над книгами. Наверное, они очень дороги ему…

— А что это за книга? — спросила я, сдерживая дыхание.

— Это книга из библиотеки моей покойной матери, — ответил принц, а в его голосе скользнула грусть.

Он погладил обложку так, словно это — реликвия. Я видела, как подрагивали его пальцы.

Я слышала, что королева умерла. Примерно полгода назад. Все газеты пестрили этой новостью. А слухи шептали о том, что ее убили.

Я мало знала о покойной королеве. Скажу даже больше, я имена королевской семьи даже не помню. Знаю только то, что она была чародейкой.

Я мельком взглянула на черную обложку, но так и не успела прочитать ее название. На вид книга выглядела довольно старой и очень потертой. Судя по символам, она как-то связана с магией. И от этого мне стало тревожней.

Что он задумал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 39

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я посмотрела на поднос.

Первое, что я почувствовала, — запах. Запах еды. Я смотрела на нее с такой жадностью, что внутри меня все завопило: «Хватай быстрее! Ешь! Ешь! Ешь! Пока никто не видит!».

Задыхаясь, стараясь не показывать волнения, я протянула руку к мясу и тут же сунула его в рот, медленно пережевывая. Мне кажется, я дрожала от наслаждения, когда почувствовала его пряный солоноватый сок.

Кусочек хлеба… Боже, какая прелесть! Хлеб…

Еще кусочек мяса… Я сунула мясо в рот — и на мгновение поверила, что достойна этого. Ложка салата…

И тут я почувствовала, что меня затошнило. Да так, что желудок сжался в спазме. Мне удалось стиснуть зубы, чтобы попытаться преодолеть это чувство.

Его высочество краем глаза скользнул по мне, как вдруг замер, оторвавшись от книги.

— Что с тобой? — спросил принц, резко вскочив с кресла. Книга упала на пол.

Я ничего не могла ответить. Если я сейчас разожму зубы, то опозорюсь окончательно. Мои глаза отчаянно шарили по комнате.

— Уборная… — прошептала я сквозь стиснутые зубы, прижав руку к губам. Для верности.

— Там, — кивнул принц, удивленно глядя на меня. Он кивнул на одну из дверей.

Я бросилась туда, забыв обо всех правилах приличия. Пара секунд, чтобы сориентироваться в этой роскоши, и я почувствовала, как меня вывернуло наизнанку. Все, что я съела, все вернулось обратно…

Стуча зубами, я выпила воды из-под крана, все еще чувствуя горечь во рту.

Не поняла. Раньше меня не тошнило.

Я что? Беременна?

Нет.

Я даже мотнула головой, чтобы не думать о глупостях.

Быть такого не может. Мы с мужем не спали ни разу. Разве что только голубь прилетал! Но если бы голубь прилетел, то я бы его поймала, зажарила в камине и съела с горчичкой. Шутка, конечно… Но она не так далека от истины.

Я чувствовала себя ужасно. Меня до сих пор мутило. Я пыталась проглотить этот привкус горечи.

— Это что-то неправильное, — прошептала я, умываясь и глядя на себя в огромное зеркало в золотой раме. — Так не должно быть…

Пошатываясь, я вышла и увидела принца, который смотрит на мою еду.

Резкий поворот головы, и его взгляд полоснул меня.

И тут он резко сжал кулаки и направился к двери. Я сглотнула, присаживаясь в кресло. Вот это новости! Я же вчера вроде бы даже немного поела и ничего? А сегодня что со мной не так?

Может, это нервы? Просто день вчера выдался такой насыщенный?

Я снова поймала себя на мысли, что пытаюсь успокоить себя. Я всегда так делаю в непонятных ситуациях.

Убедив себя, что это нормально, я снова попыталась поесть, стараясь не торопиться. Я смогла съесть только маленький кусочек мяса размером со спичечный коробок, прислушиваясь к своим ощущениям. И еще один. Такой же.

Может, все-таки нервы? А?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 40

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

«Домой».

Это слово ударило не в разум — в желудок.

Там, где всегда был голод, сейчас с новой силой вспыхнула тошнота.

Потому что «дом» — это не стены.

Это запах весов, холод металла под босыми ступнями, вкус крови на губах, когда ты кусаешь себя, чтобы не плакать во сне.

Это платье, которое дышит за тебя, потому что ты боишься вдохнуть лишний раз — вдруг талия станет семьдесят? А здесь…

Здесь меня кормят, не спрашивая, достойна ли я. Здесь руку лечат, а не калят.

И здесь… Здесь меня видят — не как Вайлиру, а кого-то с редким и очень нужным даром.

Я снова добежала до туалета, потом умылась и решила пока не экспериментировать.

На полу лежала книга, а я подошла к ней, видя старинные символы, которые напоминали буквы только издали. Мне совершенно было непонятно, что здесь написано. Единственное, что я увидела, так это серебристый потертый глаз, нарисованный в лучах света.

Только я решила перевернуть страницу, как вдруг дверь открылась. Принц влетел в комнату с каким-то маленьким флаконом.

Увидев меня с книгой в руке, он замер на пороге. А потом шумно вздохнул. Я увидела, как он сжал челюсть так, что это стало заметно по напряжению на его лице. Я тут же опомнилась и положила книгу в кресло.

— Быстро пей! — произнес он, а я опешила, когда меня толкнули в мое кресло, а под нос ткнули флаконом. — Я кому сказал!

Я испуганно разжала зубы, чувствуя, как по ним ударяет стекляшка. На вкус это было ужасным. Терпким, обволакивающим и горьким.

Я сделала глоток и тут же прижала руку ко рту, пытаясь отдышаться. Ну и гадость!

— Что это? — спросила я, видя, как принц тяжело дышит и смотрит на мое лицо внимательным взглядом.

— Противоядие, — произнес он, присев напротив моего кресла. — Тошнит? Голова кружится? Слабость? Резь в животе?

— Нет, — прошептала я, пытаясь отдышаться. — Рези нет.

— Успел, — выдохнул принц, глядя на еду, а потом на меня.

Противоядие? Зачем? Неужели меня пытались отравить?

Не произнося ни слова, принц взял поднос с едой и вышел из комнаты. Я пока не понимала, в чем дело?

Его не было минут тридцать. Я ждала. Меня интересовала книга. Я снова подошла к ней и только собралась взять ее в руки, как послышались шаги.

Принц вошел, скрипнув дверью, неся поднос с новой едой. Десерт уже кто-то пробовал. Я видела след ложки.

После случившегося есть мне пока не хотелось. Но вот передо мной он. Кремовый десерт с ягодами, посыпанный сахарной пудрой, будто первый снег.

Такой… хрупкий, такой нежный и соблазнительный. Я сто лет уже таких не ела.

Я вздохнула и решила попробовать съесть хотя бы ложечку. Осторожно я поднесла ее ко рту, а внутри появился комок тошноты. Словно сам мой организм протестовал против возможности занести ложку в рот.

Пока боролась с собой, уговаривая съесть хоть немного, я не сразу заметила, как внимательно следит за мной принц. Я сунула ложку в рот, а потом попыталась проглотить. Но проглотить не получалось. Словно поперек горла встал ком.

— Ты почему не ешь? — хриплым голосом спросил он. — Опять что-то не так?

Да. Не так. Что-то внутри меня протестует от одной мысли о еде. Словно… словно организм теперь сам отвергает ее. И эта мысль меня поразила.

“Да можно уже, — уговаривала я саму себя, глядя на то, как тает на ложечке десерт. — Чего ты! В самом деле!”.

“Нет!”, — дернулся во рту комок тошноты, не давая мне проглотить десерт.

— Эм… Все так, — растерянно произнесла я, пытаясь понять, что со мной происходит. — Просто… просто… Я перенервничала… Да…

Мои слова немного успокоили принца, но я видела, как он смотрит в книгу, изредка бросая взгляд на меня.

Я боролась с собой. “Я достойна поесть! Я должна поесть! В этом нет ничего страшного!”, — уговаривала я себя, пробуя капельку десерта на язык.

Но ком снова дернулся, словно протестовал против любой еды. Даже самой малости.

— Ты думаешь, я отравил еду? — вдруг спросил принц, и в голосе — лёд, под которым кипит пламя. Его глаза сверкнули. Вопрос прозвучал довольно неожиданно.

— Нет! — вырвалось у меня. — Нет, это… Я уверена, что вы… вы этого не делали…

Принц встал, подошёл, взял ложку из моих пальцев и… сам положил десерт себе в рот.

— Видишь? Жив. — произнес он, внимательно глядя на меня.

Я кисло улыбнулась и кивнула, пытаясь съесть хоть ложку, но тело задергалось, и я решила пока не рисковать.

— Я попозже поем, — сдалась я, понимая, что проиграла эту битву с собой. Нет, ведь главное, я же хочу есть! Хочу! Но при этом любая еда вызывает у меня тошноту!

Это что? Психосоматика? Что вообще происходит?

Я видела, как он вернулся в кресло, глядя в книгу, а потом на меня.

— Я тут кое-что выяснил касаемо твоего дара. Но тебе это не понравится…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 41. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Она ела, как голодный призрак — тихо, быстро, с отчаянием, будто последнюю трапезу перед казнью.

А потом — замерла.

Прижала ладонь ко рту, как будто пыталась удержать внутри не тошноту, а саму жизнь. У неё даже веки дрогнули.

Моё сердце сжалось, как кулак перед ударом.

Дракон внутри дёрнулся: «Что не так?». Я и сам почувствовал, как сжимаю ручку кресла до хруста.

«Отравлена!» — пронеслось в голове.

Слово не пронеслось — оно врезалось в череп, будто кинжалом.

Я вскочил из кресла, не помня, как бросил книгу, не видя пола под ногами. Башня Лирриана показалась мне не прибежищем мудреца, а мусорной кучей, где кто-то когда-то бросил флакон с противоядием и забыл.

— Самое сильное противоядие! — потребовал я, видя, как старый Лирриан даже подскочил от неожиданности.

— Сейчас… сейчас, — засуетился старик, шаря по полкам. Я мысленно торопил его. Его руки перебирали флаконы. Дракон рычал: «Да быстр-р-рее! А вдруг она умр-р-рёт!».

— Не сейчас. Сейчас — это то, что ты уже держишь в руках, — процедил я, выхватывая флакон прямо из его дрожащих пальцев. — Спасибо, что не спросил, зачем.

Я больше не слушал его. Времени было мало. Я сжимал флакон и бежал в свои покои. Только бы успеть. Только бы не слишком поздно!

Она всё ещё сидела. В руках — моя книга. Она держала ее мокрыми руками.

Невозможно описать, как это жжёт — не ярость, нет. Это что-то ниже. Глубже. Как будто ты увидел, как кто-то вытер ноги об алтарь. Но сейчас — сейчас — мне было плевать на святотатство.

— Пей, — сказал я, не просил. Толкнул её в кресло, не грубо — я уже не мог позволить себе грубости с ней, даже спасая.

Она сделала глоток. Поморщилась — как от горечи, а не смерти.

Я замер.

Ждал.

Следил за каждым её вдохом, будто дыхание — нить, на которой держится мой мир.

— Рези нет… — прошептала она.

Жива.

Остаток ярости, что не вышел в крике, вылился в поднос. Я схватил его так, он чуть не треснул в моих руках, и двинулся к кухне.

Жар. Пар. Аромат жареного мяса — приторный фон к моему гневу.

Повара кидались в стороны, будто я не человек, а дракон в человеческой форме — верно, кстати.

Главного повара я впечатал в стену не для эффекта. Просто не хотел терять время на объяснения.

— Ваше высоче… — задохнулся он, глядя на меня как на палача.

— Не высочество, — перебил я. — Сегодня я твой кошмар.

Ты отравил еду?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 42. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Н-нет! Клянусь! Мы пробуем всё! — задрыгал ногами он.

— Тогда жри.

Он уставился на мясо, как на свежевыкопанную могилу.

— Быстренько сожрал всё, что на подносе, — сказал я мягко. Это было страшнее крика.

Он жевал. Глотал. Давился. Ел, будто молился, не понимая, кому — мне или богу.

Ничего. Никакой реакции. Никакого судорожного спазма, пенящейся крови, падения на колени.

— Ну что ж, — произнёс я, бросая поднос на плиту с таким звоном, будто разбил корону. — Раз твой желудок выжил, значит, я могу позволить себе проверить всё остальное.

Я щёлкнул пальцами.

— Каждое блюдо. Каждый соус. Каждый кусок хлеба. Вы будете проверять всё. Снимите пробу. Всё.

Повара замерли.

— Или, — добавил я, глядя прямо в глаза главному. Это “или” зависло в воздухе, словно занесенный меч.

Главный повар не ответил.

Просто упал на колени и начал есть первое, что попалось под руку — сыр, хлеб, маринованный лук. За ним последовали остальные.

Я стоял и наблюдал, как они дрожащими руками пробовали десерт, кто-то жрал лук и по его щекам катились слезы. Работа на кухне встала. Где-то выкипал котёл. Служанка молча пробовала муку из мешка, кашляя белым облаком.

Я не испытывал удовольствия от собственной жестокости. Я чувствовал боль.

Потому что если бы хоть один кусок убил её — зверь внутри меня сжёг бы этот дворец дотла, а пепел развеял над прахом тех, кто посмел думать, что её жизнь ничего не стоит.

Я вернулся с подносом, поставил его на стол с такой силой, что он звякнул, как будто жаловался на грубость.

Конфетка сидела в кресле, как статуя, вырезанная из льда и страха. Глаза — в пол. Дыхание — неровное. Рука — здоровая, но пальцы всё ещё дрожали.

Она думала, что я не вижу.

Дура. Я видел каждое её движение с тех пор, как она открыла рот на балу и прошептала: «Я никому не скажу».

С тех пор я не могу дышать. Я только смотрю.

Книга лежала в кресле раскрытая. Нетронутая. Хорошо. Хотя бы у неё хватило ума не совать пальцы в то, что не предназначено для неподготовленных умов.

Я уселся, раскрыл старый том по древней магии и сделал вид, что читаю.

Но каждая строка расплывалась перед глазами. Вместо рун — её шея. Вместо заклинаний — её сосок, набухший под моим языком.

Я стиснул зубы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 43. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Она снова поднесла ложку ко рту, а я увидел, как дергается ее тело в спазме тошноты.

Я встал, подошёл, взял ложку — и съел кусок мяса прямо с её тарелки.

Не потому что боялся.

А потому что хотел, чтобы она видела: если я ем — она может. Если я жив — она будет жить.

Пока я не решу иначе.

Она поднесла ложку ко рту. Я смотрю, как её губы смыкаются вокруг ложки, и дракон внутри рычит — не от ярости. От зависти.

Хочу быть этой ложкой. Хочу быть её первым глотком утра. Хочу быть тем, кого она не боится проглотить.

И тут же её тело свело — резкий вдох, судорожное сжатие горла, глаза расширились.

Тошнота.

— Я… попозже поем, — прошептала она, пряча ложку, как доказательство преступления.

Я бросил взгляд на неё.

Дракон внутри дёрнулся: «Нет. Ты будешь есть сейчас. Потому что я сказал. Потому что ты — моя. И я не позволю тебе голодать, даже если ты сама этого хочешь!»

При мысли о том, как я насильно кормлю её, как её губы смыкаются на ложке, я почувствовал возбуждение.

И вернулся к книге.

Страница была исписана древними символами. На полях ещё сохранились пометки, сделанные почерком моей матери.

«Видящие — не проклятие. Они — зеркало. А мир не любит зеркал».

Триста лет назад маги истребили их. Не потому что дар был опасен.

А потому что он был честен.

Кто захочет, чтобы жена видела, как под её бриллиантами — дешёвое стекло? Чтобы соперник читал твои мысли между строк, перехватив твоё послание? Чтобы весь твой великолепный фасад рушился под взглядом одной девчонки с глазами, полными страха и… желания?

Я перевернул страницу.

«Первое пробуждение дара связано с сильнейшей эмоцией. Страх. Боль. Желание. У Родрика Иллюзана — паук. У Мадлены Коулфорд — возбуждение. У тебя, конфетка?»

Я посмотрел на неё внимательно.

Ты видела магию на балу — когда дрожала от страха.

Я не буду ждать, пока она сама поймёт, какое чувство открывает её дар.

Я наклонил голову, впился взглядом в её зрачки.

Я сам вызову его.

Болью.

Страхом.

И тогда она сможет всё увидеть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 44

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Что? — выдохнула я, застыв на месте.

Сердце рухнуло вниз — не от страха. От удушающего стыда, который я годами прятала под маской молчания.

Принц не отрывал взгляда от книги, но его внимание обвивало меня, как ядовитый дым. Медленно, неотвратимо, оно проникало в каждую клетку моего тела.

— Я узнал кое-что о твоём даре, — произнёс он, перелистывая страницу так небрежно, словно переворачивал страницы моей жизни. — И тебе это не понравится.

Я отвернулась от подноса с едой. От этого запаха — не роскоши, а унизительного голода. Того, что терзал меня изнутри, когда я видела, как горничная съедает мою пайку за кухонной дверью.

— Что именно? — выдавила я, с трудом преодолевая ком в горле.

— Расскажи, — его глаза впились в меня, холодные, как лёд. В них не было ни жалости, ни доброты. Только хищный интерес, от которого по моей коже пробежали мурашки. — Когда впервые проявился твой дар? Только честно. Я чувствую ложь ещё до того, как она срывается с твоих губ.

Я застыла.

Это было на балу.

Но не просто на балу. А после. После того, как Сирил раздавил мой палец каблуком. После того, как я подавила крик, проглотив его вместе с куском жареной дичи. После того, как голод стал моим оружием, а боль — топливом, которое сжигало меня изнутри.

— Тогда… на балу, — прошептала я, сглотнув ком в горле. — Когда ты…

Я осеклась.

Он убил министра. Он смотрел на меня, как на свидетеля, которую не тронешь. Его рука коснулась моей шеи — той же рукой, что держала жизнь министра.

— Что ты почувствовала? — спросил он, превращая вопрос в приказ. — Страх? Боль? Желание?

Мои пальцы сжались в кулак, твёрдый, без единого следа. Принц вылечил его, но другие раны — те, что под кожей, — остались.

— Ничего особенного… — прошептала я, но голос предательски дрогнул. Он сорвался, как струна, готовая порваться.

Я не хотела вспоминать. Не хотела говорить. Не хотела возвращаться к тому моменту, когда моё тело стало полем битвы, где голод сражался с унижением, а стыд одержал победу.

Принц резко захлопнул книгу, и звук разлетелся по комнате, как удар хлыста.

— Врёшь, — произнёс он, и это не было обвинением. Это была простая констатация, как признание «небо серое» или «кровь красная».

Он встал. Подошёл к шкафу, снял с полки древний череп — не украшение, а артефакт, исписанный рунами и тусклым изумрудом в левой глазнице.

Положил его на стол, провёл ладонью по лбу. Из его пальцев вырвалась зеленоватая магия, не пламя, не свет, а дыхание дракона, проникающее в кости черепа. На миг он ожил: призрачный взгляд мелькнул в глазницах, а челюсть дрогнула, будто пытаясь прошептать заклинание.

— Подойди, — хрипло приказал он. — Не бойся.

Я встала, медленно, словно пытаясь выиграть время. Двигалась не из послушания, а из инстинкта выживания.

У меня выработалась привычка: чем медленнее идёшь, тем дольше не ударят.

Но принц не терпел этих жалких уловок. Он схватил меня за запястье, рванул к себе, прижав спиной к своей груди. Его дыхание обожгло мою щёку, а пальцы скользнули по шее, словно проверяя, не вырвусь ли я.

— Смотри, — прошептал он, его голос скользнул по моей коже, как лезвие по шёлку. — Что ты видишь?

Я посмотрела на череп, на стол, на магию, которая впиталась в его кости. Но больше ничего.

— Череп… стол… — прошептала я, пытаясь сосредоточиться, как делала на балу… но там всё взорвалось. Здесь же царила тишина.

— И всё? — его дыхание обожгло мне ухо. — Ты ничего не видишь?

— Ничего… — созналась я, чувствуя, как стыд заливает моё лицо.

Он замер, а потом тихо, почти ласково произнёс:

— Тогда, моя конфетка, либо ты не умеешь видеть, либо боишься того, что увидишь.

Его рука скользнула выше, не к горлу, а к моей груди, проверяя, как бьётся моё сердце.

— Дар не просыпается от воли, — сказал он, прижав ладонь к моей груди. — Он просыпается от крайности: от боли, которая ломает, от желания, которое сжигает, от страха, который разрывает душу на части.

Он наклонился и прошептал прямо в моё ухо:

— Так что проверим первым?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 45

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Холод магии коснулся моего горла — не пальцами, не лезвием, а тишиной, что врезается в плоть и держит тебя на грани вдоха.

Его магия у горла не давила. Она дышала смертью и с каждым ударом моего сердца всё плотнее впивалась в кожу.

Принц стоял за спиной. Его дыхание — чуть тяжелее обычного — шевелило пряди у виска, а ладонь медленно, не спеша, скользила вниз по моей груди, будто проверял — бьётся ли сердце или уже сдалось.

— Смотри внимательно, — прошептал он, и голос его был как дым: густой, медленный, обволакивающий. — Смотри на череп. Что ты видишь?

Я не видела ничего. Картинка не поменялась.

— Я могу остановить твое сердце одним прикосновением, — шептали его губы, обжигая мое ухо. — Одно прикосновение, и твое тело рухнет на пол…

Он и правда мог остановить мое сердце прямо сейчас. Одним усилием воли. И я рухнула бы без единого стона, как марионетка с перерезанными нитями.

— И я ведь это сделаю, — слышала я его дыхание, пока его рука скользила по моему телу.

Мои соски набухли под платьем — не от холода и не от страха. От одного его прикосновения. На его пальцах — магия. Она еще не касается меня, но заставляет тело инстинктивно сжиматься.

— В любой момент, — прошептал он, и магия у горла пульсировала в такт его словам, — я убью тебя…

— Ты… — мой голос дрогнул, превратился в шёпот, — ты не убьёшь меня.

Принц замер.

Потом тихо, почти с уважением спросил:

— Почему?

— Потому что… — я сглотнула, чувствуя, как магия на горле отпускает на волосок, — если бы хотел — уже бы убил. А я знаю, что нужна тебе живой… Вот и все… И я знаю это…

Его пальцы слегка сдавили мою грудь — не больно.

Достаточно, чтобы низ живота сжался от сладкой муки — будто тело впервые за долгое время вспомнило, что оно может чувствовать.

— Умная девочка, — прошептал он. И в голосе — что-то тёплое. Почти ласка. Почти похвала.

Я не ответила. Не могла.

Потому что каждая клетка знала: если открою рот — вырвется не слово, а стон.

— Тогда… — его ладонь медленно развернулась, и теперь она не угрожала, а ласкала, — я могу заставить тебя закричать так, что стены в этом дворце запомнят твой голос навек.

Его ладонь медленно поднялась выше.

Остановилась на соске, ещё скрытом под тканью корсета. Не сжала. Не схватила.

Просто напомнила, что он знает — где моё слабое место.

Я задрожала.

От того, как моё тело предало меня, набухая под его ладонью, будто молило: «Ещё».

Я закрыла глаза.

И в темноте — не ужас.

Только жар.

Только стыд.

Только дикая, мучительная жажда быть разорванной на части этим мужчиной.

— Ну же, — прошелестел он, и палец его скользнул чуть ниже, к самой запретной линии, — скажи мне, что ты видишь.

— Или… — его губы коснулись мочки уха, и я почувствовала, как по телу пробежала дрожь, — давай я покажу тебе, что чувствует твоя плоть, когда говорит за тебя.

А я стояла, дрожа, с закрытыми глазами,

и желала, чтобы он убил меня — или, ещё лучше, сделал так, чтобы я умерла от него тысячу раз и ни разу не попросила о пощаде.

Мне было стыдно. Стыдно за свое желание. За то, что мое тело ведет себя так!

— Скажи, — шепнул он, и пальцы слегка сжали сосок, заставив меня выгнуться, — хочешь, чтобы я убрал руку?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 46. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Холод её пульса под магией — словно первый вдох после удушья. Я чувствую, как моя магия проникает в её шею, и не для того, чтобы убить, а чтобы погрузиться глубже.

Она должна знать: в этом теле не её жизнь. Моя.

Я смотрю на её пряди, колышущиеся от моего дыхания, мечтая ощутить их мягкость своими губами. Ты моя. Даже если не веришь. Даже если еще не поняла этого… Даже если ты еще не почувствовала меня внутри…

Моя рука скользит по её груди медленно, словно проверяя — живо ли это сердце. Но на самом деле я ищу точку, где оно забьётся только для меня.

— Смотри, — шепчу я, и голос мой звучит как дым над пепелищем, где сгорели все её прежние жизни. — Что видишь?

Она молчит. Потом я слышу ее голос: «Ничего». Но я вижу, как её соски набухают под тканью, как кожа покрывается мурашками, не от холода, а от осознания: она жаждет, чтобы я не останавливался.

— Я могу остановить твоё сердце одним прикосновением, — шепчу я в её ухо, и мой голос дрожит не от угрозы, а от того, что я держу себя на грани. — Одно. И ты упадёшь без звука. Как марионетка с перерезанными нитями.

Это правда.

Я убивал министров так. Без боли. Без крика.

Но сейчас… сейчас я не хочу, чтобы она упала.

Я хочу, чтобы она изогнулась, чтобы ее бедра прижались к моему члену, чтобы сквозь ткань я чувствовал ее. Чтобы её спина выгнулась под моими пальцами. Чтобы её губы раскрылись не в крике, а в стоне: «Еще…».

Я сам прижался к ее бедрам, к её ягодицам, и в этот момент потерял контроль. Не полностью. Только на долю секунды.

Но этого хватило, чтобы член напрягся так, что пуговицы на ширинке вот-вот лопнут.

Она ведь чувствует, как я ее хочу…

— И я сделаю это... — продолжаю я, рука медленно спускается ниже, почти касаясь её соска. — В любой момент…

Магия на моих пальцах не несёт смерть. Я бы не стал так рисковать. Просто похожее заклинание.

И я чувствую, как её тело сжимается — не в страхе. В ответ. Вижу, как её пальцы сжимаются в кулак, но не от ярости — от подавленного стона.

Вижу, как бёдра напрягаются, чтобы скрыть влагу между ног.

Вижу, как горло сжимается, когда она глотает страх — или пытается погасить в себе желание.

Я слышу ее шепот и глотаю его каждой клеткой своего тела:

— Ты не убьёшь меня.

И я замер, но не от удивления.

От опасности. Потому что она права, и в её правоте — моя слабость.

— Почему? — спрашиваю я.

Говори, говори… Я хочу слышать твой голос. Сейчас…

В ее тихом голосе едва скрываемый стон. Я чувствую его. Я глотаю его. Он заводит меня так, что я еще сильнее прижимаюсь к ее бедрам. Я хочу почувствовать ее… Сейчас… Мой возбужденный член трется о ткань, а я хочу, чтобы он был внутри нее.

— Потому что… если бы хотел — уже бы убил, — прошептала она.

— Умная девочка, — выдыхаю я, и в этом слове — признание поражения.

Она выигрывает, просто дыша рядом.

Я не могу больше смотреть на её затылок.

Хочу видеть её глаза.

Хочу видеть стыд, когда она поймёт, что её тело предало её. Что оно хочет утолить мой голод.

Хочу чувствовать жар в тот момент, когда я раздвину ее ножки и войду в нее, чтобы трахать, пока она не сойдет с ума.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 47. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я не заметил, что моя ладонь уже не угрожает. Она просто ласкает ее тело.

Я знаю: если сейчас войду в неё — она закричит. И я хочу этот крик.

Я хочу, чтобы он звучал в стенах дворца ещё сотню лет.

Палец останавливается на соске, скрытый под тканью. Я не трогаю его. Просто напоминаю: я знаю, где ты слаба, знаю, что нравится твоему телу, где молишься, чтобы я не заметил... А я всё вижу. Она задрожала. И я почувствовал, как дракон внутри зарычал от удовольствия. Она хочет. Она стыдится. И это самый сладкий яд.

Я приближаюсь рукой к самой запретной линии, прижимая ее юбку к ее ногам. Я чувствую пальцами то место, где её ноги сжимаются, чтобы спрятать правду.

Но я уже ощутил его — влажный жар, пробивающийся сквозь ткань.

Она течёт.

От моего прикосновения. От моего голоса. От моей власти.

— Скажи мне, что видишь… — шепчу я.

Но на самом деле прошу:

Скажи, что чувствуешь.

Скажи, что хочешь меня.

Скажи, что готова сгореть ради этого момента.

Мои губы скользнули по ее уху, а я с наслаждением вдохнул ее запах.

— Или… давай я покажу тебе, что говорит твоя плоть, когда ты молчишь.

Я лишь дразнил ее прикосновением сквозь юбки.

Но чувствовал, как она выгибается, как бёдра подаются назад, чтобы прикоснуться к моим. Она трется об меня, как кошка, а ее бесстыжее тело молит о пальцах, о члене, о языке.

Когда она потерлась об меня, я сжал руку в кулак, чтобы не сорваться. Потому что если начну — не остановлюсь. Я заставлю её кончать, пока она не забудет своё имя, пока она не превратится в дрожащее, всхлипывающее тело на моих простынях. Я хочу, чтобы при виде меня она уже текла. И я знал это. Что под роскошными юбками она мокрая. Чтобы она стояла и чувствовала, как ее тело сжимается от желания.

— Скажи, — прошептал я, и пальцы слегка сжимают сосок, заставляя её выгнуться дугой, — хочешь, чтобы я убрал руку?

Я знаю её ответ. Я вдыхаю его вместе с запахом ее волос. Я чувствую его своим членом, прижатым к ее бедрам.

Он в её дыхании, в её бёдрах, в дрожании её губ, но она не произносит «да».

Она не хочет, чтобы я уходил. Она боится моего присутствия.

Я дам ей такое наслаждение, что она забудет, как дышать без меня.

Её плоть молит о продолжении, но я… Я чувствовал, что мое желание выходит из-под контроля.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 48

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я чувствовала, как его рука крепче прижимает мои бедра к своим, как он покачивается, как его тихий стон вместе с выдохом обжигают мое ухо.

— А может, ты просто боишься признать, что тебе нравится, когда я смотрю на тебя? Что тебе нравится, как твоё дыхание сбивается, когда я стою слишком близко? Может, ты боишься признаться, что уже течешь?

— Я… я не… - испуганно простонала я, чувствуя, как щеки заливает горячая краска стыда. Он резко развернул меня к себе лицом. — Я не могу без чувств!

— Чувство страха подойдет? - послышался голос принца.

Возле моей шеи вспыхнула смертоносная магия и тут же погасла.

— Молчи. Ты уже солгала мне трижды сегодня. Не порти впечатление, - послышался голос.

— Ну же, — прошелестел он, и его рука нырнула в мой корсет, а пальцы стали ласкать набухший сосок.

Мое тело отзывалось. И это меня пугало. Я же… Я бы никогда не позволила себе вот так… С малознакомым мужчиной! Нет!

Эти слова разбежались дрожью по телу, пугая меня правдой. Правдой, что его рука, ласкающая меня, может в любой момент превратиться в коготь, способный разорвать плоть.

Что его губы, которые сейчас целуют мою шею, могут впиться в нее, как клыки хищника.

Я чувствовала, как одна за корсета расстегнулась. Потом вторая. Щелчок, как выстрел. Щелчок, как начало конца. Его рука очерчивала мою грудь, а я видела в его глазах нечто страшнее, чем лед.

Принц словно сошел с ума — его взгляд был не взглядом человека, а взглядом зверя, который нашел свою добычу и больше не отпустит.

И вдруг я заметила его штаны… О, боже мой… Если там все вот действительно так, как мне показалось… Мне вдруг стало душно, нервно. Румянец залил мои щеки, когда я представила размер.

Что-то внутри сладко сжалось, когда я пыталась отвести взгляд и не смотреть туда. Я не должна. Так нельзя!

И в эту секунду я случайно посмотрела на череп. Он вспыхнул. Я на мгновенье увидела отпечаток руки на нем. Черный, как сама ночь. И трещины. Через секунду все пропало.

— Я… - я попыталась что-то сказать, но вдруг почувствовала, как прильнул ко мне поцелуем. Я не отвечала, а он и не требовал ответа. Он брал то, что хочет. И сейчас он хотел.

Я опомниться не успела, как меня прижали к стене.

— Вы… вы что делаете? - испуганно прошептала я, чувствуя, как его руки расстегивают мой корсет. Я попыталась стыдливо собрать его на груди, но мои руки перехватили, собрали вместе и вжали в стену.

Я бросила взгляд наверх, видя, как там, где только что была его рука, появились оковы…

— Аааа, - я беззвучно открыла рот, чувствуя, как его язык скользит по моей шее.

Его прикосновение заставляло тело гореть. Гореть, как поле, охваченное пламенем.

Я чувствовала, как его руки страстно сминают мою грудь, как по ней скользит его жадный язык, обрисовывая сладкой до дрожи дорожкой сосок. Как сквозь его стиснутые зубы вырывается горячее дыхание.

Это было так… так… возбуждающе, что я невольно свела колени, чувствуя, как между ними начинает скапливаться влага — не от страха, а от желания, которое не могло быть подавлено.

Каждое движение его языка заставляло тело гореть изнутри.

Его руки сжимали грудь не осторожно, а требовательно, почти грубо, и я почувствовала, как соски трутся о его ладони, твердея еще сильнее.

— Как тебе не стыдно… - шептал он, а я вспыхнула от стыда, словно пытаясь опомниться. — Как тебе не стыдно быть такой мокрой…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 49

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Когда его язык обвил сосок, я невольно сжала бёдра — и внутри всё сжалось в сладкой, мучительной петле.

Я задыхалась. Задыхалась от этой бесконечной пытки… Он не брал. Он мучил. Мучил мое тело жадной лаской.

Горячее дыхание обжигало мою кожу. Я простонала, не в силах сдержать этот позорный стон. И в эту же секунду почувствовала его губы.

Он раздвинул мои губы не поцелуем — вторжением, глубоким, медленным, сладким, как яд.

Его руки сжимали мою грудь, из его груди вырывался стон, будто хотел запечатлеть ее навсегда в памяти своих пальцев.

— Ты полностью в моей власти, — шептал голос принца, обжигая дыханием губы. — И если бы ты знала, как я тебя хочу… Я хочу надеть тебя на свой член…

— Хочу услышать твой стон, почувствовать, как твое тело изгибается на нем…

Дыхание скользнуло по щеке, обжигая ее. Внутри меня что-то сжалось. Я попыталась сжать бедра в последнем удушающем приступе стыда.

— Как тебе не стыдно так дрожать. Я ведь даже еще не вошел в тебя. Я хочу чувствовать, как ты течешь… Сладко-сладко, когда я в тебе… — шептал он, скользя поцелуями по моей шее и раздвигая мои горячие пересохшие губы коротким страстным поцелуем, похожим на укус.

Я попыталась сжать бёдра, спрятать позор, но он прижал бедро между моих ног, и от этого давления я задохнулась.

Его рука стянула с меня платье, стянула вниз панталоны и жадно скользнула между моих ног.

— Ничего себе, — шептал голос, когда его пальцы скользили по самой чувствительной точке. — Да ты течешь так, что у тебя даже ножки мокрые… И молчишь… Разве так можно?

Каждое его прикосновение отдавалось внутренней дрожью. «Еще… еще…» — шептало тело. Я понимала, что остановиться уже не могу.

— А как тебе, если я сделаю вот так, — прошептали его губы, опаляя мои жадным дыханием.

Его пальцы скользнули внутри, я застонала. Сладкий спазм сжал низ живота… Я простонала, видя, как его глаза меняются. Точка зрачка растянулась в тонкую линию.

— О, как ты потекла…

Каждая клетка кричала. Не «нет». А «ещё». И я ненавидела себя за это. Ненавидела ещё сильнее, когда поняла: он знает. Он чувствует, как я ломаюсь. И именно это заводит его больше всего.

— Как же ты меня заводишь… — страстно прошептал принц, прихватывая губами мою губу, словно дразня, пока он двигал пальцами внутри меня.

Его пальцы вышли из меня и тут же вошли так резко, что я простонала, хотя всеми силами пыталась сдержать этот позорный стон. Мне показалось, что я уже сейчас кончу.

Он вынул из меня пальцы и поднес к своим губам. Этот жест вызвал у меня дрожь. Он с наслаждением облизал их, погружая себе в рот. И тут я услышала стон… Нет, даже не стон. А рык наслаждения.

Я услышала, как что-то упало на пол… На светлом полу лежала пуговица. Одна из пуговиц его штанов.

Он снова скользнул пальцами в меня, а его губы страстно впились в мои. Мои бедра приподнимались от каждого его толчка, платье на полу шелестело под его сапогом. Мои щеки заливал румянец стыда и ужаса.

— Нет, не надо… — всхлипывала я, сгорая от стыда за свое тело. — Прошу… Не надо… О боже… боже… боже… Да…

Мой разум кричал: «Сопротивляйся!», но плоть застонала: «Да!». И в этом «да» была вся моя гибель — сладкая, мокрая, безвозвратная.

Пальцы стали еще грубее, жестче, яростней.

— Давай, — шептал принц в мои губы. — Давай, конфетка… Давай… Кончай… Какая ты горячая и влажная… Ты же чувствуешь их в себе. А я чувствую тебя… Как ты сжимаешься… Давай… давай…

Его дыхание обжигало мои губы. Я судорожно ловила воздух, а потом сделала глубокий вдох, чувствуя, как его губы накрывают мои.

— Боже… боже… боже… — задыхалась я, чувствуя, как едва ли не теряю сознание.

Болезненный сладкий укол. Перед глазами все потемнело от наслаждения. Мое тело резко выгнулось, напряглось, задрожало, дернулось, когда я сжала его пальцы внутри себя, словно не желая их отпускать…

— А… — почти беззвучно выдохнула я, все еще ловя мгновенья яркого мучительного наслаждения.

Я выгнулась, царапая ногтями обои, пытаясь заглушить стон, но он вырвался — дикий, разорванный, полный боли и чего-то большего.

Мир исчез. Я крепко зажмурилась, чувствуя, как дрожь в напряженном теле превращается в пик наслаждения.

Остались только его пальцы внутри меня, его дыхание на моей шее и огонь, который жёг меня изнутри, превращая в пепел.

Я кончила. И это было так сладко, так болезненно, так унизительно. Его пальцы все еще были во мне, словно давая шанс продлить сладкую позорную агонию на лишние секунды, от которых я задыхалась.

Я всхлипнула, сгорая от стыда.

В тот момент, когда я кончила, на его шее и скулах вспыхнула чешуя — изумрудная, пульсирующая в такт моему пульсу. Как будто мой оргазм дал ему силу. Как будто моя боль кормила его магию. Я увидела, как из него рвется чудовище. Настоящее… Дикое… Словно призрак, словно душа…

— Я… — хрипло прошептала я, глядя с изумлением на его лицо. — У тебя… че…

Боже, я даже слово нормально выговорить не могу.

— Чешуя, — прошептала я, а потом попыталась исправиться, но губы отказывались слушаться. — Я вижу дракона внутри тебя… Он рвется наружу… Как… как призрак…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 50. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я прижал её бёдра к своим, словно проверяя: не исчезнет ли, если прижать достаточно сильно. Её дыхание сбилось. Щёки вспыхнули. И всё это — от пары слов, от прикосновения, от простого факта моего присутствия.

А потом я развернул ее к себе лицом. Я хотел, хотел видеть ее глаза. Но она избегала взгляда. Я видел, как стыд заливает ее щеки румянцем.

И только сейчас я понял, что она смотрит не куда-то, а на мои штаны.

На штаны.

На напряжение, которое я больше не скрываю.

И в её взгляде — не отвращение. Не страх. Любопытство. Женское, живое, почти невинное. Как будто она впервые видит, как желание выглядит у мужчины, который не просит, а берёт, потому что не может иначе.

— А может, ты просто боишься признать, что тебе нравится, когда я смотрю на тебя? — прошептал я, и мой голос выдал меня. Он был хриплым. Не от власти — от голода. — Что тебе нравится, как твоё дыхание сбивается, когда я стою слишком близко?

Она запнулась. Солгала. Не впервые сегодня. И я улыбнулся — не губами, а взглядом.

— Молчи. Ты уже солгала мне трижды. Не порти впечатление.

Когда она задрожала — не от холода, не от боли, а от того, что моя рука знала её тело лучше, чем она сама, — я понял: я уже не веду охоту. Я — её пленник. Пленник ее стона.

Она смотрела на меня с ужасом. С пылающим стыдом. И всё равно её бёдра подались назад, прижимаясь к моим. Всё равно её соски набухли под моими пальцами, как будто её плоть давно сдалась, а разум только теперь пытается догнать её тело.

— Как тебе не стыдно быть такой мокрой… — прошептал я, прижавшись губами к её шее.

Я не издевался. Я констатировал. Потому что стыд — это тоже признание. Стыд — это когда тело говорит правду, а душа испуганно пытается её залепить ложью.

Я расстегнул корсет. Одна застёжка — щелчок, как удар сердца. Вторая — как выстрел в голову. Третья — я уже не слышал. Я слышал только её пульс — быстрый, дрожащий, под пальцами, под языком, под кожей.

Когда мой язык коснулся её соска, она выгнулась — не от боли, не от сопротивления, а с тем слепым, животным доверием, с которым тело отдаётся тому, кто знает, где его слабость.

А я знал. Я знал, как сделать так, чтобы она задохнулась от стыда и всё равно просила ещё.

Её губы шептали «нет», но её бёдра кричали «да».

Её глаза молили о пощаде, но её плоть сгорала от желания.

Я понимал, что я должен сдержаться. Иначе я потеряю голову. Как мой отец. Я перестану быть человеком.

А она заслуживает, чтобы её впервые разорвало на части не зверем, а тем, кто помнит, как сдерживать зверя.

Я не трону тебя. Даже если мой дракон вырвется из груди, чтобы поцеловать тебя. Даже если я умру от этого. Потому что, как только ты станешь моей — я перестану быть собой. А ты… ты заслуживаешь человека. А не чудовище, что сожрёт тебя из любви.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 51. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я чуть не рассмеялся.

Если бы ты знала, конфетка, что достаточно одного движения — и я сорву всё, разорву платье, ворвусь в тебя так, что ты забудешь имя, фамилию и даже то, зачем ты вообще родилась.

Но я — не зверь.

Я — тот, кто держит зверя на цепи.

Пусть цепь уже раскалилась от натяжения.

Её стон, её дрожь, её слабость — всё это теперь моё. Я впился в её шею языком, как отмечаю территорию, которую больше никто не посмеет тронуть. И когда мои пальцы сжали её грудь — не осторожно, а требовательно — она выгнулась от наслаждения.

Я прижал бедро между её ног — не как угрозу. Как напоминание. Чтобы она почувствовала, насколько влажна, насколько предана, насколько давно её тело выбрало меня, даже не зная моего имени.

— Ты течёшь так, что у тебя даже ножки мокрые… — сказал я, и мой голос сорвался. Не от желания. От ярости — на неё, на себя, на этот мир, где единственное, что может меня спасти, — это та, кого я готов уничтожить.

Она не ответила.

Но её тело за нее. Оно жарко молило.

И я вошёл пальцами. Не спрашивая. Не прося.

Потому что она уже сказала «да» — молча, дрожью, выгнутой спиной.

Я ввёл пальцы внутрь. Медленно. Глубоко.

И она застонала. Это первый честный звук, который она произнесла с тех пор, как очнулась в моей спальне.

«Прости, конфетка… Боль — это язык, на котором я учусь говорить с тобой. Прости, что пока не выучил грамматику», — задыхалось что-то внутри.

Её тело сжималось вокруг моих пальцев — не из страха, а из голода.

Она боялась.

Но даже в этом страхе — жажда.

Я вынул пальцы, поднёс ко рту и облизал.

Солёно. Горячо. Живо.

И в этом вкусе — вся её правда. Та, которую она прячет за «я не…», «прошу…», «не надо…». Дракон отозвался на её вкус, на её запах, на её право быть моей.

— Давай… — прошептал я, прижимая губы к её уху, — кончай. Покажи мне, как сильно ты моя.

Я не рычал.

Но дракон внутри вырвался — не в крике, а в дрожи, которая прошла по моей спине, когда я увидел, как её глаза закатились от наслаждения. Как её пальцы впились в обои, как её рот, наконец, издал тот самый звук — не стон, не крик, а разрыв.

Она кончила.

И в этот момент по моей шее вспыхнула чешуя.

«Тогда я научу тебя хотеть. Медленно. Больно. До тех пор, пока твоё тело не забудет, как дышать без моего имени в горле», — мысленно шептал я.

Она прошептала что-то о чешуе. Запнулась. Не смогла договорить. Ее глаза расширились. Она смотрела на меня пристально, словно пытаясь что-то увидеть.

И в этот момент я понял. Она видит. Сейчас она видит дракона, спрятанного внутри меня. А это значило, что дар проявился снова.

И я прижал лоб к её виску, задержав дыхание.

Потому что, если сейчас посмотрю в её глаза — я не удержусь.

Я войду в неё. И больше не отпущу.

Ни за корону. Ни за жизнь. Ни за душу.

Мне нужно остыть. Нужно вернуть себе контроль. А это не просто.

Путы отпустили ее руки, а я смотрел на ее обнаженное тело. Еще горячее от ласки.

Она стыдливо пыталась надеть платье. Ее щеки горели, а она старалась не встречаться со мной взглядом, словно она случайно оступилась, словно нас с ней ничего связывать не должно. Ее дрожащие руки щелкали застежками. Она все время отворачивалась от меня, словно боясь встретиться взглядами.

Я знал, что ей ужасно стыдно. Что страсть схлынула и остался лишь голый, неприкрытый стыд, заставляющий ее плечи приподниматься, отворачиваясь от меня.

Она села в кресло и свернулась калачиком, обнимая себя обеими руками. Я вышел из комнаты, понимая, что мне нужно остыть. Я старался не думать о ней.

«Я сумел остановиться, — пронеслось в голове, когда я прислонился лбом к холодной стене. — Значит, это не так страшно, как описывал отец. Не так неизбежно. Значит, просто нужно не терять над собой контроль. А ведь я был так близок к тому, чтобы взять ее. Но нет. Я оказался сильнее древней магии!».

Наверное, стоило бы гордится, но я не хотел. Я хотел ее. Желание никуда не исчезло. Оно… оно просто усилилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 52

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Тишина после него была хуже боли.

Потому что боль — она кричит. А тишина — шепчет. Она вползает в уши, обвивается вокруг шеи и говорит: «Ты позволила этому случиться. Ты даже не просила остановиться».

Я сидела в кресле, свернувшись в комок, как зверь, прижавшийся к стене логова, в которое его втолкнула сила сильнее страха. Колени упирались в грудь, локти — в бока, пальцы впивались в собственные предплечья до крови. Не от страха — от ярости. Ярости к себе. К телу, которое не молчало, когда должно было. К горлу, которое не смогло выдавить «нет», хотя совесть и гордость шептали его каждую секунду.

Стыд жёг.

Не как пламя — как кислота, выжигающая изнутри. Он не прощает. Он записывает. Каждый стон, каждое выгибание спины, каждый мокрый след между ног — всё теперь выгравировано в моей плоти, как клеймо.

Я не плакала.

Слёзы — для тех, кто ещё верит, что кто-то их услышит.

А я знала: здесь слушает только он. И только чтобы использовать.

Мои пальцы дрожали. Не от страха. От отвращения к себе.

Но тело помнило. Оно помнило тепло его пальцев, жар его дыхания, ту сладкую боль, что вырвалась из меня без разрешения.

Я закрыла глаза. Хотела провалиться сквозь пол. Хотела умереть. Хотела, чтобы всё это оказалось сном, от которого можно проснуться в паспортном столе, с телефоном в руках и серебристой иномаркой за окном…

Мысли уносили меня в серый, скучный мир: паспортный стол, Виталик в серой футболке: «Это вы такси заказывали? Ну, садитесь!», телефон в руке, утро, где «страшно» — это только пробки и опоздание.

Но вместо этого — этот мир.

Где твоя плоть — не твоя, а того, кто ее захотел.

Где твой стон — не просьба, а доказательство.

Доказательство того, что ты уже его.

По желанию. По стыду. По оргазму.

Я сжала кулаки, как вдруг увидела, что комната изменилась.

Я с удивлением смотрела на слабое мерцание предметов в комнате. Мерцал череп на столе, книжный шкаф, на двери в комнату был нарисован тусклый мудреный узор. Я смотрела на все это, словно завороженная, сквозь слезы. Я бросила взгляд на стену, как вдруг увидела мерцание очертаний потайной двери.

“Ого!”, - сглотнула я, вставая и подходя к ней. Старинные символы, которые должны были что-то означать, располагались в странном порядке. Я пожала плечами и выбрала один из символов. Он тут же вспыхнул под моими пальцами и погас. Я нажала второй, но он почему-то не загорелся. Я попробовала положить пальцы на третий… Он странно мигнул.

Знать бы, что эти символы означают… Я обернулась и посмотрела на книжный шкаф. Кажется, я смогу найти ответы в этих книгах.

Я вспомнила, как принц положил руку на обои. Мне показалось, что он колдует, но сейчас я понимала, что он нажимал символы. Видимо, их нужно нажать в нужном порядке. Что-то вроде кодового замка.

Я утерла слезы, стараясь запомнить символы. А потом поняла, что не запомню. Поэтому я направилась к письменному столу.

Схватив бумагу, я обмакнула перо и стала перерисовывать их себе на листик. Получалось криво, но когда еще представится такая возможность? Допустим, я смогу увидеть, что не так с королем, а дальше что? Меня выпустят на волю, как голубя на свадьбе? Лети, милая?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 53

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Или…

Я вспомнила про мертвых женщин во дворце. Я вот не знаю, правда это или нет? Потому что если это правда, то я должна иметь пути к отступлению. Хоть какие-нибудь…

Еще одна линия — дрожащая, вторая — уже злее. Я не рисовала — выцарапывала. Это не заметки. Это план побега, выстраданный из самого пепла унижения.

Символы меркли, становились едва различимыми, а я дорисовывала последний, сворачивая бумагу.

“Успела!” — выдохнула я, вспоминая свои каракули. Теперь нужно будет осторожно поискать книгу по символам. И посмотреть, что делает принц. Куда он ставит руку.

Но дверь открылась.

Он вошёл без стука — как всегда. Как хозяин. Как тень, что не спрашивает разрешения, а просто въедается в реальность.

Как смерть, которая знает, что ты и так уже на коленях.

— Ужин, — сказал он.

Спокойно. Нормально. Как будто только что не превратил меня в дрожащую, мокрую массу, разорванную между «нет» и «да». Словно это не он минут двадцать назад заставил меня кончить у него на пальцах. Именно в этот момент нормальность умерла.

Принц поставил поднос на стол. Запах — пряный, тёплый, соблазнительный.

Мой желудок сжался, но не от голода.

От страха перед собой.

Потому что еда — это признание нормальности.

А после того, как он заставил меня кончить у него на пальцах, как дикая кошка, — нормальность умерла.

— Есть будешь?

Его взгляд — не на лице. На горле. Там, где пульс выдаёт страх. И желание.

— Нет, — выдавила я. Голос — сухой, как пепел.

Он не спорил. Не уговаривал.

Подошёл. Сел на подлокотник.

Поднял мой подбородок. Не жестко. Не ласково. Как проверяют монету на подлинность.

— Если ты не начнёшь есть, — прошептал он, — я буду кормить тебя силой. Буду заталкивать еду пальцами тебе в рот. И ты будешь проглатывать. Потому что твоё тело уже знает: я приказываю — оно слушается.

Он взял ложку. Набрал супа. Поднёс к моим губам.

— Открой рот, конфетка. Давай дадим еще один шанс приличиям и этикету, — заметил принц с усмешкой. — И ложке…

Он не стал ждать.

Пальцы — на шее. Не душащие. Напоминающие. Он немного сжал пальцы, как предупреждение:

«Ты знаешь, что будет, если я захочу».

И в этот момент — вспышка воспоминаний: его дыхание на моей шее, его язык на соске, его пальцы, заставляющие меня сжиматься, как цветок в огне.

От боли, от ужаса, от воспоминаний — я тут же приоткрыла рот.

— Вот умничка, — прошептал принц. И в голосе — не насмешка. Триумф.

Первый глоток — горький. Не от супа. От унижения.

Я проглотила.

Второй — не дошёл.

Желудок взорвался.

Я вырвалась из его хватки и рванула к уборной.

Там, на коленях, скрючившись, я рвала не едой — душой. Всем, что осталось от меня после его ласк, после моего предательского оргазма, после стыда, который уже не вырвать.

Мне хотелось, чтобы время повернулось вспять. Чтобы этого ничего не было. Чтобы… Я смотрела на свое измученное отражение в зеркале.

Когда я вернулась, принца в комнате уже не было. Дверь была закрыта, но я была уже не пленницей. Я была той, кто не собирается ждать милости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 54. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Лирриан!

Дверь башни распахнулась без стука. Я не прошу — я вхожу. Здесь и так пахнет пылью, пергаментом и забвением. Старик сидел за столом, наклонившись так низко, будто пытался прочитать не буквы, а душу мёртвого автора.

Он вздрогнул, будто его застали за чем-то запретным.

— Что случилось, ваше высочество? — пробормотал он, нащупывая очки, которые уже давно лежали у него на лбу.

Я не стал отвечать. Просто шагнул внутрь, и дверь за мной захлопнулась сама — не магией, просто от сквозняка. Но Лирриан дёрнулся, будто это был знак.

— Есть что-то… — начал я, и голос дал сбой. Не из слабости. Из ярости. Ярости на себя. — …что может выявить беременность?

Он замер. Потом медленно повернул ко мне лицо, и в его глазах — не насмешка, нет. Надежда. Как будто я вдруг стал человеком, а не тенью, что приходит за ядом и исчезает.

— Вас можно поздравить? — спросил он, и в этом вопросе прозвучала вся его старческая наивность.

Я не ответил. Просто сжал челюсти так, что зубы хрустнули.

Поздравлять?

А если она носит ребёнка… не от меня?

Я не хотел думать об этом. Но тело уже думало. В груди — чёрная яма. В шее — чешуя пульсировала, будто дракон просыпался от запаха чужой крови в её венах. «Моё!» — послышался рык внутри меня, и я понимал, что зверю не важно, чей ребенок. Главное, что он ее.

— Да, у меня тут кое-что есть, — вздохнул Лирриан, уже забыв про поздравления. Он встал, шатаясь, как старый кот, что забыл, где лежит его подстилка. — Недавно одна дама просила… Пару лишних флаконов осталось.

Он полез за коробкой на верхнюю полку. Его пальцы — сухие, как корни — нащупали пыльный флакон.

— Вот, кажется, оно.

Я посмотрел на слой пыли, скрывающий этикетку.

— Недавно, говоришь?

— Ну да! — оживился он. — Года два-три назад! О, поверьте, это недавно… Особенно когда твой единственный собеседник — крыса в углу.

Я не улыбнулся.

Я думал о ней. О том, как она села в кресло после рвоты, как сжала ложку, как её губы дрожали, когда она пыталась проглотить даже крошку.

— Как пользоваться — знаете? — спросил Лирриан, рассматривая осадок. — Или… Ой. Кажется, оно сдохло. Выкинуть пора.

— Что-то другое есть? — спросил я, и голос выдал меня. Он был хриплым. Как у зверя, что рычит в пустой клетке.

Он кивнул, уже не шутя. Достал шкатулку — не деревянную, а из чёрного металла с рунами, что тлели в темноте. Начал перебирать артефакты: медальоны, кольца, обломки кристаллов.

— Вы слышали новости? — бросил он, не глядя. — Леди Уитмор так и не нашли. Муж обещал удвоить награду. Доктор Пендорт просил зелье от одержимости… Говорит, сэр Уитмор с ума сошёл. Сидит с её туфлей в руках, как заворожённый.

Я не ответил.

Меня тошнило от одного имени.

Я представил, как его руки снова сжимают её запястья. Как его голос шепчет: «Ты вернулась? Обещаешь, что больше не будешь?»

Нет.

Она не вернётся.

Даже если её живот будет расти от чужого семени — она останется здесь.

Потому что я не отпущу.

— Я нашёл старый медальон, — вдруг оживился Лирриан. — У нас была шутка: он показывает беременность. Надень — и через шесть месяцев вырастет живот. Вот такая вот магия!

Он усмехнулся, мечтательно.

— Были времена…

— Давайте вы будете скучать по ним после того, как я уйду, — отрезал я, думая о том, что оставил ее одну. Снова.

Лирриан замолчал. Посмотрел на меня. И в его взгляде — не страх. Понимание.

Он не спросил, зачем мне это. Не спросил, чья она. Старик опомнился и достал старую шкатулку, а потом открыл. «Как я мог забыть!» — сетовал он, а в его руке сверкнул кинжал с огромным камнем.

— Этот кинжал реагирует на магию зародыша. Если она беременна — кристалл станет тёплым. Если нет — останется холодным. Нужно взять им капельку крови у… женщины. Но есть нюанс… Он барахлит, и нужны тонкие настройки…

— Какая странная форма для артефакта, — заметил я, глядя на острое лезвие. — Я бы даже сказал — угрожающая…

— О, наши предки особо не заморачивались! Я вам рассказывал про огромную каменную глыбу, которая лечила зубы? Да, рассказывал, кажется! — согласился Лирриан.

— Тогда ты пойдешь со мной, — приказал я. — И тонкие настройки захвати.

— Я? — ужаснулся Лирриан. — Я выходил из башни два года назад! Я не готов! Мне нужно… нужно собраться! Там холодно или нет? Может, одеться потеплее? А шляпы? Шляпы еще носят? Или уже нет? А то у меня есть несколько… Я… я не пойду… Простите… Я сейчас вам все объясню, и вы сами все сделаете. Смотрите, если кристалл… вот этот вот… стал красным, то это означает, что беременность есть. Если черным — нет.

Через десять минут я вышел.

В руке — кинжал. В груди — дракон, который рычит от нетерпения.

Осталось дождаться, когда она ляжет спать.

Когда её дыхание станет ровным.

Когда она перестанет дрожать от одного моего взгляда.

Когда я смогу подкрасться, как тень, и коснуться её шеи не как палач — как тот, кто боится, что она исчезнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 55

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

В комнате было пусто. Я прошла к креслу. Медленно. Тихо. Как тень. Как вор.

Сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди и убежать вперёд меня. Я прошлась пальцами по спинке кресла, будто проверяя — не сплю ли.

Нет. Это не сон.

Это кошмар, в котором тебя целуют, как богиню, а хотят — как ключ.

Остановившись, я посмотрела на шкаф, а потом на дверь.

Огромный, от пола до потолка, с запахом старой кожи и пыли. Там — знание. А знание — единственное, что здесь ещё может спасти меня.

Первая книга — тяжёлая, чёрная, будто сошедшая с погребального костра. Золотой символ на обложке напоминал раскрытый глаз без зрачка.

Я раскрыла её — и через пару секунд захлопнула.

Буквы на страницах зашевелились. Не от ветра. Не от дрожи в руках. Они извивались, как змеи, впиваясь в зрение. Это были не письмена — это были руны, живые, злые, голодные. Они не читались. Они ждали, когда ты прочтёшь их вслух — и сдохнешь.

Следующая — в истёртой синей обложке. Звёздные карты. Алхимические круги. Холодная, мёртвая наука. Понятная — и бесполезная.

Я поставила её на место, как будто боялась разбудить то, что спит между строк.

Третья книга пахла ванилью… и чем-то ещё. Чем-то тухлым. Сладковато-гнилым, как благовония в склепе.

На первой странице — женщина. Без глаз. Только две чёрные дыры в бледном лице. А дальше схемы, от которых на голове зашевелились волосы. Какие-то части тела пришивались к другим. Бррр! Я даже не хочу знать, как собирают этих Франкенштейнов. Неужели принцу это интересно?

Я лихорадочно перебирала том за томом. Некоторые распадались в руках. Некоторые не открывались вовсе — как будто их запечатали чужой волей. Я листала, щёлкала пальцами по страницам, вдыхала запах пыли и страха — своего и чужого, сотни лет накопленного между строк.

И вдруг — шаг.

За дверью.

Один. Короткий. Твёрдый.

Как удар палача по наковальне.

Я замерла.

Сердце — в горле, как камень в горле у удавленника.

Книга — в руках, будто ящик с бомбой.

Дыхание — перехвачено.

Время остановилось.

За ним не последовало второго шага. Ни голоса. Ни скрипа. Только тишина — густая, липкая, как смола. Она обвила шею и сжала — не до удушья, а до ожидания.

«Привиделось», — прошептала я.

Но пальцы уже дрожали так, что страницы шуршали, как крылья летучей мыши.

Не теряя времени, я потянулась к ещё одной книге — той, что стояла в самом центре, словно её берегли. Тёмно-бордовая, с серебряным узором в виде переплетённых рук. Я сжала её и потянула.

Не поддалась. Она выползла только наполовину, словно что-то удерживало ее.

Я попробовала ещё раз — сильнее.

Тогда послышался глухой щелчок, словно что-то в глубине стены вздохнуло. Глухой, как хруст костей.

А за ним — скрежет. Медленный, каменный, из самой утробы стены.

Я отошла на пару шагов, слыша глухой сиплый шелест камня о камень.

Шкаф отодвинулся в сторону, не дрогнув ни на миллиметр, но открыв проход — тёмный, узкий, как глотка удава. За книгами — потайная комната.

Я долго не решалась войти, но потом взяла себя в руки и шагнула в ее таинственный полумрак. Я сделала еще один шаг в интригующую темноту. Свет за моей спиной проникал внутрь, обрисовывая контуры предметов.

Не кладовая. Не тайник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 56

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Комната. Довольно просторная. Серая, мрачная. Ни золотых обоев, ни роскошных канделябров.

Там пахло не пылью и плесенью — там пахло тайной.

И в тот же миг почувствовала — что-то ждало меня.

С самого начала. Словно сейчас я прикоснулась к изнанке чужой души. То, что я видела в газетах, принца с лучезарной улыбкой, в белоснежном костюме — это то, чем он хочет казаться. А вот это уже настоящее… То, что он есть.

Свет вспыхнул, а я зажмурилась на пару секунд. Осветил стены, покрытые цепями. Стеклянные колбы с мутной жидкостью. Стол с инструментами, слишком изящными, чтобы быть просто режущими. Лаборатория.

— О боже! — прижала я руку к лицу.

В углу сидело… женское тело в костюме, похожем на костюм горничной. Голова опущена на грудь, словно она заснула… Но шея была сломана под немыслимым углом, а спина — покрыта шрамами, как будто каждую ночь её пытались вернуть к жизни, чтобы на рассвете снова убить.

Я отпрянула — резко, дико, будто ужаленная.

Всё тело покрылось липким потом. Ноги подкосились. Спина — мурашки, как шипы на позвоночнике.

Я попятилась, задыхаясь, наткнулась на край дверного проёма — и вырвалась наружу, будто сама тьма пыталась удержать меня за лодыжки.

Я рухнула на колени у шкафа, хватая ртом воздух, как утопающая.

Сердце не билось — оно рвалось.

И в этом ужасе, в этом ледяном шоке вспыхнула одна мысль — ясная, ледяная, окончательная:

Значит… это не слухи.

Значит… это правда.

Он убивает.

«Мамочки…» — вырвалось у меня дрожащим шёпотом, и я прижала ладонь ко рту, будто боясь, что звук предаст меня.

Что он услышит.

Что он уже слышит.

Я в панике толкнула книгу обратно, на место. К моему облегчению, послышался щелчок и сиплый шелест камня. Стена встала на место, а вот моё сердце — нет. Оно билось где-то в горле.

Мне вдруг стало так зябко, что я обняла себя обеими руками. Я не скажу ему, что была в комнате. Не буду ничего спрашивать. Мало ли… Я ничего не видела…

Я попыталась забыть то, что видела в тайной комнате, но в память словно врезалась картина. И как я ни пыталась, я не могла выбросить её из головы.

“Нужно бежать отсюда!”, — пронеслось в голове, когда я снова посмотрела на книги. Я решила больше не трогать книгу-рычаг, разглядывая переплёты. Мне кажется, что если читать названия книг, должен явиться дьявол.

И вот я заметила книгу на самой верхней полке. “Символы”. О, то, что надо!

Вот только я не могла до неё дотянуться.

Я осмотрелась. Страх придавал мне силы. Я больше не сомневалась. Поэтому я стала двигать столик, чтобы встать на него и взять книгу.

Забравшись на столик ногами, я потянула книгу на себя. Ну надо же, как тут плотно всё… Я попыталась придержать соседние, чтобы вытащить эту.

Либо у меня сил мало, либо кто-то просто слишком плотно их ставит…

Я дёрнула посильнее.

Очнулась я на полу, на ковре. Вокруг меня лежали книги, столик был перевёрнут. Одна из них попала в камин. Огонь начал облизывать её. Магия на книге потрескивала, как бенгальский огонёк, рассыпаясь фиолетовыми искрами.

Я спохватилась, бросилась к камину, пытаясь вытащить её ногой. Ай! Горячо! Я стала искать кочергу.

“Это — библиотека его матушки!”, — сжимала сердце мысль.

И только кочергой мне удалось поддеть её и оттащить на пол, подальше от огня. Я тут же схватила коврик и стала тушить книгу.

Внутри меня издевался голос: “Только ты так можешь! Тебе же сказали не трогать книги! А что будет, когда он увидит? Да он убьёт тебя!”

В горле застрял ком, а я открыла книгу, видя, как немного обгорели страницы.

Запах горелой бумаги был не просто горьким — он напоминал запах волос на свече. Тот самый, что я вдыхала, когда Сирил ставил свечи перед портретом Вайлиры… Только теперь магия вспыхивала фиолетовыми всполохами, как будто сама книга кричала от боли.

Внутри всё похолодело. Обгорели в основном только края… Текст вроде бы не сильно пострадал.

Но с меня семь холодных потов сошло. “Господи, что будет!”, — словно перепуганная бабочка в банке билась единственная мысль.

А за дверью — шаг. Один. Медленный. Как будто он знал, что я уже тронула то, что мне не принадлежит.

Не успела я всё поставить на место, как дверь открылась. Сердце ухнуло вниз, словно скатилось с крутой горки. На пороге стоял принц.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 57

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Тишина не разбилась — она вспыхнула, как фитиль перед взрывом. Принц остановился на пороге. Его взгляд скользнул по разбросанным томам, по перевёрнутому столику, по искрящейся в камине обложке… и остановился на мне.

Я замерла. Колени дрожали, но не от страха — от ожидания удара. От понимания, что сейчас он поднимет руку, и моя грудь станет почерневшей паутиной, как у Роумонта. Я видела, как он убивает.

Но он не двинулся.

Я подняла глаза — и впервые увидела его не как хищника, а как раненое существо. Его челюсть была сжата так, что скулы выступили как лезвия. Под глазами — тень, не от усталости, а от чего-то глубже. От боли, которую он не привык показывать. По шее, у виска, пульсировала чешуя — не красиво, как в зале, а судорожно, будто магия вырывалась наружу помимо его воли.

— Прости… — выдохнула я, голос сорвался на шёпоте. — Я… я не хотела… Я… случайно… Хотела… что-то почитать…

Он молчал.

Потом шагнул вперёд — не грозно, а как человек, идущий по раскалённым углям. Наклонился, поднял одну книгу. Вторую. Движения были точными, но руки дрожали. Не от ярости. От усилия — как будто каждое движение требовало от него вырвать кусок собственной воли.

— Ничего страшного, — сказал он.

Ровно. Спокойно. Но за этими словами я услышала скрежет — не в голосе, а в душе. Словно он выдавил их сквозь сжатые зубы, сквозь боль, которая уже не в теле, а в самом ядре.

Он расставил книги на полки. Медленно, бережно, с таким благоговением, от которого мне стало страшно. Он обращался с ними, как со святыней. Я смотрела на его пальцы — длинные, сильные, всё ещё в перчатках, но сейчас они не казались оружием. Они выглядели… хрупкими, когда он пролистал обгоревший фолиант.

— Ты не ушиблась? — спросил он, не оборачиваясь. Голос хриплый, треснувший.

— Нет… — прошептала я. — Почти…

Он обернулся. Взгляд — зелёный, вертикальный зрачок, но без льда. Только выжженная земля после бури.

— Ты хотела почитать?

Я кивнула. От страха пересохло во рту, но я собрала остатки голоса:

— Да… Я хотела бы… вон ту. «Символы».

Он замер. На миг — всего на миг — в его глазах мелькнуло что-то: тревога? предупреждение? Но он не сказал «нет». Не отказал. Не наказал.

Он взял книгу с полки, осторожно, как святыню.

И протянул мне. Я видела, как его рука дрожала от напряжения. Неужели он отдает? Я протянула руку, беря книгу. Словно это была проверка.

“Он отдал мне книгу! Сам! Отдал!”, — изумлялось что-то в душе. И я держала книгу с благоговением.

— Спасибо, — прошептала я, тронутая этим жестом. — Я… Я буду аккуратной. И верну ее в целости и сохранности. Я отдам ее, когда дочитаю…

Только теперь я увидела — в его правой руке, за спиной, он держал кинжал. Не вынутый, нет. В ножнах. Но рукоять торчала из-под плаща, и пальцы сжимали её так, что костяшки побелели.

Всё внутри обрушилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 58

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я выронила книгу. Бумажный шелест прозвучал как крик. Упала на колени — не театрально, а по-настоящему, как будто земля выдернула из меня опору.

— Не убивай… — задрожало в горле. — Прошу тебя… Не надо…

Он не двинулся.

Только опустил взгляд. Сначала на кинжал в своей руке — будто сам удивился, что держит его. Потом — на меня.

— С чего ты решила, что я хочу тебя убить! — в голосе принца слышалось раздражение.

— К-к-кинжал, — задохнулась я, глядя на лезвие.

— Это — древний артефакт! — резко произнес принц. — Я хочу кое-что проверить!

— Не надо ничего проверять! — задохнулась я, пытаясь отползти.

— Дай мне руку. Просто руку, — настаивал принц, а я забилась в угол. — Я ничего плохого не сделаю!

— Ты… сделаешь! — сглотнула я. — Сделаешь… Прошу тебя! Не надо!

— Ладно, попробуем по-другому! — сглотнул принц, поднимая руку. Из его руки сорвалась магия, а меня невидимая сила подняла по стене вверх. Мои руки тут же обхватили магические браслеты.

— Не надо, — задыхалась я от ужаса, видя, как он приближается.

От страха я едва не потеряла сознание. Зажмурившись, я съежилась. В голове была только одна мысль: «А умирать больно?». Для себя я решила, что больно, поэтому мысленно готовилась к этой боли.

А потом не выдержала и открыла глаза. Все чувства обострились.

Он подошёл. Не спешил. Его дыхание коснулось моего запястья, как приговор.

Я задрожала, но не от страха — от странного, запретного возбуждения: его боль стала моей болью, его жажда — моей слабостью.

Его рука бережно взяла мою руку… От каждое его прикосновение вызывало волну по телу.

Кинжал коснулся пальца — не резко, а как язык. Холод. Жар. Укол.

Капля крови мгновенно впиталась в острие, и камень на рукояти вспыхнул, будто проглотил свет.

Принц замер. Посмотрел на меня — и в его глазах я увидела не удивление.

— Аааа, — дёрнулась я, дрожа всем телом.

— Всё, — заметил принц, а я открыла глаза. Он стоял и смотрел на драгоценный камень кинжала. Тот почернел.

Магия отпустила меня, а я рухнула на пол, заливаясь слезами. Это из меня выходили страх и напряжение.

— Ну тише, — прошептал принц, поднимая меня с пола. — Конфетка, ты чего?

Я смотрела на палец, который уже даже не кровоточил.

— Фу-у-у, — слышала я, видя, как он одной рукой берёт мою руку и дует на палец. — Болит? Сильно?

— Нет, — прошептала я, видя, как он всё ещё дует на мой палец.

Он поднёс мой палец к губам. Не поцеловал.

Просто вдохнул запах моей крови — глубоко, как будто это был последний воздух перед падением.

Он опустил мой палец, но не отпустил руку.

— Боль прошла? — спросил он.

Я кивнула.

— А страх?

Я не ответила.

Потому что страх был не в теле.

Он был в том, что я уже хотела снова почувствовать его лезвие на своей коже. Это чувство… Оно… неправильное. Но в то же время… Чёрт, я не могла это объяснить…

— Посиди немного. Я скоро вернусь! — произнёс принц, снова выходя из комнаты.

Дверь снова закрылась магией, а я всё ещё не могла понять, как? Как это страх может сливаться с возбуждением? Это неправильно… Но… Это есть. Словно моё тело сошло с ума.

В груди всё ещё билось эхо его прикосновения — не как память, а как жажда.

Я прижала ладонь к пальцу, будто могла стереть эту дрожь, этот предательский жар.

Но кожа помнила.

И в этом было всё — стыд, страх и дикая, позорная мольба: «Сделай это снова».

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 59. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Вот! - произнес я, кладя кинжал на стол перед Лиррианом.

— Я даже не знаю, поздравить вас или… или нет. - робко заметил старик, вертя кинжал в узловатых пальцах. - Ваша… дама… не беременна. И… здорова! Да. Никаких помутнений, никаких признаков болезни…

— А что? Он еще болезни определяет? - спросил я, глядя на черный прозрачный камень.

— Ну да! - гордо произнес Лирриан. - Если камень мутный или с вкраплениями, то это повод волноваться. Наши предки были людьми выдающимися! Они сразу проверяли, не угрожает ли что-то здоровью матери и ребенка! Сейчас таких артефактов уже не делают… По понятным причинам…

Старик бережно положил кинжал обратно в шкатулку и с щелчком закрыл ее.

— А ведь когда-то именно он… Этот кинжал… предопределил ваше появление на свет, - улыбнулся Лирриан. - Я помню, как им проколола палец ваша матушка…

Лирриан снова задумался.

— А ведь где-то еще было веретено! Кинжал и веретено… Я читал про него. Если нитка становилась красной, то это означало беременность, - вздохнул старик. - Правда, о нем давно ничего не слышно. Может, лежит где-то в хранилищах или пылится у кого-то на чердаке…

Я сам не знал, поздравлять себя или нет. Дракон внутри уже принял мысль о том, что она беременна. От другого. И сейчас я не мог понять, что он чувствует? Все, чего она касалась, все, что касалось ее, все было для него священным. Даже ребенок, которого я себе придумал.

— Теперь я не понимаю, в чем дело, - произнес я, чувствуя, как дракон паникует. Ее тошнит, а объяснений нет!

— Скажи мне, Лирриан, - произнес я. - Ее тошнит просто так. Еда не отравлена, она здорова, беременности нет. Но она не может съесть больше ложки.

Лирриан задумался.

— Знаете, я повидал всякое… По долгу службы… Но есть у меня предположение, - старик задумчиво потер подбородок. - Знаете, ваше высочество, это может быть… проблема в голове… Да! У меня недавно… была пациентка. Ее матушка стала бить тревогу. Девушка в погоне за узкой талией перестала есть. Сначала она ела все меньше и меньше… Ей хотелось талию как у какой-то Мариэтты. Кавалер, который ей нравился, заметил, что у Мариэтты… Ой, не помню, как ее фамилия… Впрочем, неважно… Изумительная талия.

Я молча слушал.

— Бедняжка старалась похудеть еще сильнее, хотя я видел ее портрет. Очень красивая девушка. Прямо вот красавица! Ну да, чуток полновата, но на ней это смотрится. Прямо аппетитная… И вот она решила делать талию. Доигралась до того, что ее организм перестал принимать еду. Каждый раз, когда она что-то ела, ее выворачивало наизнанку, как чулок. Стоило ей съесть кусочек еды, как ее начинало тошнить…

Я замер. Неужели дело в этом?

— И как это лечится? - спросил я, видя, что старик снова ударился в воспоминания.

— Никак. От этого нет зелья, - заметил Лирриан. - Это в голове. Ее тело считает, что еда - это плохо… Вот и избавляется от нее тут же… Девушка умерла. Мать не смогла заставить ее есть… Она как втемяшила себе в голову, что она жирная, так и не замечала, что превратилась в скелет. А ей все казалось, что она толстая.

— Нет! - дернулся я. - Должно же быть что-то!

— Попробуйте поговорить с ней. Вся ее проблема… здесь! - старик постучал узловатым пальцем по седому виску.

— Мне кажется, что она вряд ли станет мне об этом рассказывать, - произнес я.

— Да, вы правы… Одну минутку, - произнес Лирриан. - Сейчас я вспомню, где у меня оно лежит…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 60. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Что именно? — спросил я, надеясь на зелье.

— Зелье откровения. Его запретили, но… Кое-что у меня есть. Раньше его давали преступникам, чтобы не прибегать к пыткам. А потом ревнивые мужья стали подливать его в бокалы жен. Да так увлеклись, что несколько женщин… отравились. Насмерть… Его нельзя использовать часто. Нельзя превышать дозу, — прошуршал Лирриан, выдвигая ящик стола. — Достаточно добавить несколько капель, и человек рассказывает вам то, что даже под угрозой смерти бы не рассказал палачу.

Он достал флакон и поставил на стол. Во флаконе была только половина зелья.

— Я смотрю, вы вызывали кого-то на откровенный разговор, — усмехнулся я.

— А, пустяки, — махнул рукой старик. — Так, спрашивал у старого друга, когда вернет долг. Короче, если вам интересно, то никогда. Что ж, издержки дружбы! На дракона оно не действует. Можете добавить в чай.

Я сжал флакон в руке.

— И да, человек ничего не будет помнить, — вздохнул Лирриан. — Лучше добавить в чай. Сладкий. Кстати, попробуйте сладкий чай. Обычно пациенты пьют нормально… Одна капля — пять минут.

И его голос вдруг стал грустным.

— Главное — не переборщить, — прошептал Лирриан, а его старческие руки сжались. — Иначе это — смерть. Зелье превратится в яд… Один мой друг хотел узнать, любит ли его… одна дама… И, по дурости, плеснул побольше… Он не знал… Он не хотел…

Голос Лирриана дрогнул.

— А она умерла, — сглотнул Лирриан. — Если бы он знал раньше… Но зелье запрещено. Даже упоминания о нем стёрты. А рецепт и подавно не найти. Его выжгли со страниц книг.

Я видел, как старик морщится.

— Я не хочу, чтобы она кричала мне правду, — сказал я. — Я хочу, чтобы она сама захотела её сказать.

Лирриан кивнул, будто знал, что я так поступлю.

— Тогда приготовьтесь, ваше высочество… Вам придётся стать не дознавателем.

— А кем?

— Человеком, которому она поверит. Сможет довериться. Но беда в том, есть ли у вас на это время? Если ее уже выворачивает от еды, то это — плохой знак. Очень плохой. И времени у вас нет. Я не хочу вас пугать, но это правда… Так что добавьте одну каплю. И засеките время. Одна капля — пять минут откровений.

Я молча направился в сторону комнаты. «Кто сказал, что она некрасивая? Кто сказал ей такую глупость?!» — рычал дракон. Он был в гневе.

Мне хотелось молча вернуть зелье. Или бросить его в камин. Чтобы стекло треснуло, и золотистая жидкость испарилась в дыму.

Но в то же время я должен знать, что с ней. Иначе я потеряю ее.

Как странно. Раньше я думал о том, как остановить ее сердце. А тут судьба сама дала мне повод просто подождать… Просто подождать… Но я не хочу ее смерти. Мне проще сжечь свои книги, чем видеть, как она умирает.

Я вспомнил про книги. Когда я увидел разбросанные по полу книги, а одну дымящуюся в ее руках, я… Я не разозлился. Хотя, будь на ее месте кто-то другой, я бы убил. Не раздумывая.

А тут я дал ей право делать с ними, что она хочет. И даже не заставил ее мыть руки перед тем, как открывать!

Я представил, как она заламывает переплеты, как мусолит… Я ненавидел людей, которые так делают!... страницы. А когда слюнявят палец, чтобы перелистнуть, я вообще впадал в бешенство.

Но сейчас, когда я представил, что это делает она, я не почувствовал обжигающей ненависти и ярости. Я не убил ее за то, что мамина любимая книга, бесценный экземпляр попал в камин и даже успел обгореть.

Когда я открыл дверь в комнату, она сидела в кресле и внимательно читала книгу. И ничего не дрогнуло внутри.

Она подняла на меня испуганные глаза.

Я крепче сжал зелье в руке, а потом открыл его с мрачной необходимостью.

Я взял кубок, налил воды и капнул туда золотистую отраву откровения.

— Что это? — прошептала она, глядя на кубок в моей руке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 61. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Лекарство, — ответил я и подошёл ближе, чтобы почувствовать её дыхание — то самое, что теперь сжимало мои лёгкие сильнее, чем любой кинжал. — От тошноты… Скажи мне, конфетка, неужели ты считаешь себя некрасивой?

Она моргнула, ошеломлённая.

— Ты о чём?

— Что творится в твоей голове, если ты решила голодать? — спросил я, пристально вглядываясь в её глаза.

— Всё порядке… Я же сказала, — сглотнула она. — Я просто перенервничала…

Когти зверя разрывали мою душу, чтобы вырваться и сжечь всё, что причинило ей боль.

Я бы никогда не сделал этого ради любопытства. Ни за власть. Ни за удовольствие.

Никогда. Не стал бы выворачивать чужую душу наизнанку, если бы не знал, что она медленно умирает. Сейчас правда — это лекарство. Я должен знать, что происходит, чтобы спасти ее… Я должен видеть корень зла… Я должен знать, что там за Мариэтта, идеал которой засел в ее голове… И тогда я смогу ей помочь…

Она не решалась сделать глоток. Ее взгляд скользил по мне так, словно я протягиваю ей яд.

Я и сам был близок к тому, чтобы выбить у нее бокал из рук. Дракон внутри сомневался. Он боялся ее потерять, но в то же время не терпел лжи.

Глоток. Еще один…

Я сжал флакон в руке, чувствуя, как напряглись мои пальцы. Пей. Я никогда никому не скажу о том, что услышал. Никогда. Пусть эта тайна выжигает мою душу до конца моих дней, но ты об этом никогда не узнаешь…

Она сделала глоток.

И вдруг — застыла.

Её глаза остекленели.

— Почему ты не хочешь есть? Почему твое тело отвергает еду? — спросил я, чувствуя, как внутри все раскалывается.

— Я очень хочу есть, — послышался голос. Он был спокойным и холодным. Без единой эмоции. Она словно была в магическом трансе. — Но мне не позволяют. Я могу есть только капустный лист на завтрак и кусочек мяса, который помещается в чайную ложку…

Я замер, сжимая кулаки. Ее голос стал холодным, как мрамор склепа.

— Почему? — спросил я, а мой голос дрогнул.

— Потому что моя талия — шестьдесят девять сантиметров, — произнесла она, глядя в одну точку. — А талия его покойной жены Вайлиры была шестьдесят четыре.

Слово «Вайлира» ударило, как нож в живот.

Зачем? Что это за имя, что ворует дыхание у живой женщины? Я мысленно попытался представить талию в шестьдесят четыре сантиметра. Если у нее шестьдесят девять, а ее талия толщиной с мою руку… То что там?

— Он одержим ею. И хочет сделать меня ее копией, — послышался голос, хотя я ничего не спросил. — Туфли, платье, прическа — всё как у нее… Ему плевать, что эти туфли мне малы…

Я вспомнил, как там, на лестнице, она сорвала с себя туфли, как только увидела меня.

Я опустился к ее ногам, но она даже не дернулась. Не опустила взгляд. Я бережно поднял ее ножку, видя ужасные мозоли.

Я почувствовал, как дракон внутри меня рвет и мечет. Я понимал, она ничего не будет помнить… Поэтому гладил ее ноги, словно пытаясь почувствовать ее боль.

— И ты хочешь быть на нее похожей? — спросил я, поднимая глаза, гладя ее крошечную ножку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 62. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

— Нет, — послышался спокойный, равнодушный голос, но даже сейчас я увидел, как по ее щекам потекли слезы. — Не хочу. Но если я нарушу запрет, он положит мою руку на стол, снимет с моей ноги ее туфельку и будет бить каблуком по столу и по моей руке, пока ему не надоест. А потом заставляет надевать перчатку, чтобы никто не видел. Он не бьет руку, которую целуют при встрече. Только ту. Другую. Он называет это воспитанием. Называет меня «жирной свиньей» и всегда сравнивает с ней. Она — идеал. Она для него — всё. А я лишь жалкая копия…

Меня трясло от ярости. Я впился руками в свое лицо, словно желая содрать с себя маску. Хотя маски не было.

Дракон рвался. Он готов был убить его… За каждую ее боль, за каждый ее всхлип. Это не я сломал ей руку… Это он. А я просто сжал ее. Но я ведь не знал.

Сжечь дом. Сжечь портрет. Сжечь имя «Вайлира» так, чтобы оно больше никогда не коснулось её ушей.

Я просто хотел вырвать из себя глаза, чтобы не видеть её слёз, и вырвать сердце, чтобы не чувствовать ее боли.

Мои пальцы впились в дерево подлокотника так, что чешуя прорвалась сквозь кожу — не от зверя, а от боли. Каждое её слово врезалось в мою плоть, будто когти. «Шестьдесят четыре…» — и я почувствовал, как у меня под рёбрами лопается кровеносный сосуд. «Туфли малы…» — и мои сапоги вдруг стали тесны, будто мне тоже навязали чужую форму.

Я дышал — и в горле был вкус крови. Её крови. Моей крови. Одна и та же боль.

Она не голодала — она умирала.

И я не знал. Я не знал.

— Нет, конфетка. Ты не жирная. Ты — голодная. Голодная на ласку, на честность, на право быть собой. И я… я дам тебе всё это. Даже если ради этого мне придётся отказаться от трона, от книг, от собственной души, — шептал я, стирая ее слезы.

Я прижался губами к ее щеке, чувствуя их соленый и горький вкус. Он не узнает, как я стоял перед ней на коленях и целовал ее слезы. Как гладил ее волосы, чувствуя, как дрожит моя рука, раздираемая болью.

— Я уже убил его. В своей голове. Сотню раз. И скоро я убью его — в реальности. Медленно. Давая ему прочувствовать каждую боль раздробленной кости. А сейчас… сейчас я просто держу твою руку и молюсь, чтобы ты простила меня за то, что я не пришёл раньше, — шептал я, гладя ее равнодушное и спокойное лицо.

— Я хочу, чтобы он мучился так же, как и я, — внезапно произнесла она равнодушным голосом. И я знал, что эти слова рвутся из ее души. — Я хочу, чтобы он почувствовал страх. Боль… То же самое, что почувствовала я… Но я не хочу, чтобы ты его убивал. Я хочу, чтобы он годами мучился… Чтобы жил в постоянном страхе… Я не хочу его легкой смерти… Я хочу, чтобы его рука дрожала на столе, когда кто-то ломает ему пальцы и шепчет, чтобы он не кричал… А если он вскрикнет громко, ударить еще сильнее. Чтобы научить молчать…

Мои руки вытирали слезы с ее невидящих глаз.

— А что ты чувствуешь ко мне? — прошептал я, чувствуя рукой теплоту ее щеки.

— Я боюсь тебя… — послышался ее голос. — Очень боюсь. Ты убил трех девушек. Я видела твою тайную комнату. Там лежит тело. Я очень испугалась…

Я едва не зарычал от ярости на себя. Там эта горничная мамочки Шубальт! Тварь, которая прикидывалась то горничной, то женой торговца, то богатой трактирщицей. Именно она разговаривала с бедняками, она шныряла по бедным кварталам и выискивала красивых девочек! Я просто забыл ее убрать. Надо было просто взять и испепелить.

Я как раз думал это сделать сразу после убийства Роумонта. Я оставил ее, чтобы проверить, можно ли с помощью магии вычислить, что стало причиной смерти. Остаются ли следы моей магии в теле или нет.

— А кроме страха? — спросил я, и в голосе — отчаяние, а не надежда.

— Мне стыдно… что я хочу тебя. Что, когда ты прикасаешься ко мне, страх превращается в жажду. Что я мечтаю, как твои пальцы снова войдут в меня… И я ненавижу себя за это. Потому что… это неправильно.

Я целовал ее руки. Скоро время пройдет. Она очнется. И ничего не будет помнить… Но это буду помнить я. Каждое ее слово, как нож в сердце.

Я хочу разорвать её на части.

Нет — не убить.

Я хочу ворваться в неё так глубоко, чтобы её плоть забыла, как дрожала от каблука.

Я хочу, чтобы её тело кончило от моего имени, пока из горла ещё льётся имя этого ублюдка. Я хочу, чтобы она чувствовала себя самой желанной женщиной в мире. Я хочу, чтобы она увидела себя моими глазами… Я готов покрывать ее тело поцелуями и шептать, что она — совершенство… Мое совершенство… Каждый шрам — это совершенство… Каждый сантиметр талии — совершенство…

Я смотрел на часы. Через пару секунд зелье закончит свою работу. И она очнется, ничего не помня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 63

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я всё помнила.

Помнила чувство бессилия. Я ничего не могла поделать. Мой язык сам произносил слова, словно доставая их из глубин души.

И тогда я поняла, что дело в «лекарстве», которое я выпила.

Каждое слово, каждое дрожание в голосе, каждый беззвучный стон, вырвавшийся из горла, когда моё сознание будто отступило, а тело заговорило само — отчаянно, честно, без прикрас.

Я помнила, как рассказывала про Сирила, как повторяла имя Вайлиры с омерзением, как плакала, не осознавая, что слёзы — последние слова души, которую уже почти стёрли. Я помнила, как сказала ему про каблук. И помню, как по щекам потекли слезы обиды и унижения.

И… самое постыдное.

«Мне стыдно… что я хочу тебя».

Это подло! Очень подло! Я сжала кулаки, понимая, что только что вывернула перед ним свою душу наизнанку.

Я могла бы всё высказать, могла бы со слезами закричать: «Зачем ты это сделал?!»

Но я молчала. Ни слова. Ни жеста, чтобы выдать себя.

Принц вышел из комнаты. Так резко, словно… словно не мог сдерживать эмоций. Он ничего не сказал. Только открыл дверь так, словно она во всем виновата.

Когда дверь захлопнулась с тихим шипением магии, я не шевельнулась.

Просто сидела. Внутри всё тряслось — не от страха, не от боли, а от чего-то хуже. От стыда за доверие.

Я ведь поверила, что это настоящее лекарство. Поверила…

И тут я почувствовала… облегчение.

Я не должна была его чувствовать, но я чувствовала. Словно боль, застарелая, спрятанная в глубине души, вдруг вырвалась наружу и… и мне стало легче.

Но был еще ужас. Теперь он знает. Он знает всё. Всё, что я годами прятала за улыбкой, за прямой спиной, за белоснежной перчаткой, скрывающей раздробленные пальцы.

Столько чувств, а я металась из крайности в крайность. Зачем ему все это? Неужели… неужели он решил… позаботиться?

Принц. Убийца. Тот, у кого в комнате лежит мертвая женщина. Решил позаботиться обо мне? Он переживал… Я же видела его лицо, чувствовала, как он бережно стирал мои слезы…

Сердце дёрнулось, словно потянувшись к нему. Я… я так замёрзла в этом мире, в этой боли, в этом одиночестве, в собственной ненависти, в собственном страхе и терпении, что теперь я хотела тепла. Хотела жара…

«Глупая!» — прошептала я самой себе. Но сердце потеплело. А внизу живота вспыхнул предательский жар.

«Нет, нет, нет!» — протестовала я, крепко зажмурившись.

И всё же… Я не хотела, чтобы он забыл.

Я хотела, чтобы он знал — и всё равно смотрел на меня не как на копию, не как на жалкое подобие, а как на меня. С моими шестьюдесятью девятью сантиметрами талии. С моими мозолями от чужих туфель. С моим голодом, который стал частью плоти.

Принц вернулся не сразу. Его грудь вздымалась так, словно он был в ярости, но ярость уже уступала место спокойствию.

Взгляд его уже не был острым, как клинок. Он был тяжёлым. Будто в нём взвешивали мою душу.

Он долго смотрел на меня.

Потом вдруг резко выдохнул — так, словно только что вырвал из груди кинжал и бросил его на пол.

— Значит, считаешь своё тело несовершенным? — спросил он, и в голосе не было издёвки. Только лёд, под которым пульсировала ярость. — Да? Поэтому ты не ешь?

Я не успела ответить. Меня пугал его голос. Пугал его взгляд.

Он схватил меня за локоть — не грубо, но без права на сопротивление — и поднял на ноги. Кресло осталось позади, пустое, как моя попытка сохранить лицо.

— Что ты делаешь? — вырвалось у меня дрожащим шёпотом.

И прежде чем я поняла, что происходит, его пальцы скользнули к застёжкам корсета. Я дёрнулась, пытаясь оттолкнуть его, но он уже прошептал заклинание — одно, короткое, будто выдох.

Мои руки взлетели вверх, будто невидимые нити потянули их к потолку. Зеленоватые узы обвили запястья, не сжимая, но не отпуская. Я повисла между полом и воздухом, как пленница собственного тела.

— Ты… ты… сумасшедший… — прошептала я, чувствуя, как по щекам бегут предательские слёзы. Слёзы злости на себя за то, что хочу этого… Я хочу его… Я впервые за столько лет почувствовала себя живой, почувствовала себя собой в руках… убийцы.

Он не ответил. Только усмехнулся — тонко, почти болезненно.

Его рука рывком стянула с плеч платье.

Принц задохнулся, глядя на мою грудь с такой жадностью, что я едва заметно свела колени.

Панталоны сползли по бёдрам.

Всё — в одно движение. Ловко, будто он раздевал меня тысячи раз в мыслях. А может, и правда — раздевал. Я стояла босиком на куче шёлка и кружева, дрожа от холода и… чего-то другого. От близости. От ожидания.

Он не смотрел на меня снизу вверх, не оценивал, не сравнивал. Он просто смотрел — как на алтарь. Как на святыню, которую кто-то осмелился осквернить, а он теперь должен вернуть ей божественность.

Его ладонь скользнула по бедру — не жадно, не как у того, кто берёт, а как у того, кто возвращает. Пальцы очертили линию талии — шестьдесят девять сантиметров — и задержались там, будто запечатывая знак.

— Смотри сюда. Смотри внимательно, — прошептал он, и голос его дрогнул. Он взял мое лицо, заставляя взглянуть на его тело.

Он провёл рукой по своим вздувшимся штанам. Я хотела вырваться. Хотела закричать: «Ты не имеешь права!» Но вместо этого мои губы дрогнули — не в крике, а в стоне. И в этом стоне было всё: страх, голод и отчаянное, позорное «да».

— Видела? Видела, что ты со мной делаешь? — прошептал он, водя рукой по своим штанам.

Ноги дрожали, колени едва держали, но низ живота горел — не от стыда, нет. От чего-то древнего, голодного, чего я не позволяла себе даже в мыслях.

Его взгляд скользнул вниз — и я почувствовала, как между ног стало влажно. Не капля. А поток. Как будто тело решило: «Хватит притворяться. Я хочу его. Даже если он — смерть. Даже если он убьёт меня после этого… Я хочу его…»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ты просто разделась, а у меня встал… — произнёс принц, задыхаясь. — У меня было столько женщин, что я даже со счёта сбился… И ни на одну у меня так не стоял… Потому что я хочу тебя… Всю… Без остатка… Ты — рана, которую я не могу залечить. Только разорвать ещё глубже.

Глава 64

Он прижался ко мне, а я чувствовала горячую твердость штанов.

— Почувствуй… - слышала я горячий шепот. - Это ты… Ты вызываешь такое желание… Только ты… Я… сошел с ума, когда увидел тебя…

Его шепот на ухо заставлял что-то внизу живота подрагивать, словно каждое его слово находило отклик внутри меня.

— И с этого момента я не перестаю думать о тебе… - задыхался принц, скользнув руками по моему телу. — И каждый раз, когда я думаю о тебе… мой член встает…

Он сглотнул, а я понимала, что это - его откровение. И боялась дышать.

Я застонала — не от боли, нет. От того, что впервые за всё это время кто-то сказал это всерьёз. Без издёвки. Без условия «если похудеешь», то тогда у меня будет на тебя вставать. А пока ты "жирная свинья", я не хочу тебя...

— На твои бедра, на твою талию, на твою грудь… - слышала я голос, но молчала. У меня во рту пересохло. — Я мечтаю…

Он убрал волосы с моего уха, а я вдыхала каждое его слово.

— Попробовать тебя на вкус… Языком… Хочу, чтобы ты извивалась… И я готов это делать до тех пор, пока не увижу тебя дрожащей на простынях… Текущей и дрожащей… И тогда ты почувствуешь, что ты… прекрасна…

Его губы коснулись груди. Не соска — самой плоти, чуть выше сердца, где кожа самая тонкая. Поцелуй — медленный, почти молитвенный. Потом — второй. Третий. Он целовал меня так, будто пытался стереть каждый шрам, оставленный словами Сирила. Каждый ужасный взгляд в зеркало. Каждый вечер, когда я держала ладонь на животе и ненавидела то, что чувствовала под ней.

— Ты совершенна, — шептал он, целуя впадину между грудей, — идеальна, а его рука скользнула между моих ног.

Я сама раздвинула их, краснея от стыда. Сама подалась бедрами навстречу его пальцам.

— Ты — не ошибка. Ты — не замена. Ты — совершенство… - слышала я шепот, а пальцы плавно проникали в меня, заставляя с глухим, едва сдерживаемым стоном покачиваться бедрами в такт его проникновениям.

Его поцелуй жадно пожирал мой сосок, заставляя меня закрыть глаза и напрячься от горячей волны, наполняющей каждую клеточку моего тела.

Я задыхалась. Щёки горели. Внизу живота разгорался жар — не от страха, не от стыда, а от чего-то, что я давно забыла называть: желание быть признанной. Не как Вайлира. Не как «жирная свинья». А как я.

Он опустился на колени.

Целовал живот — мягко, бережно, будто там не плоть, а хрупкое стекло. Потом — бёдра. Колени. Стопы. Он целовал мои мозоли. Целовал шрамы от туфель, которые никогда не были моими. И всё это время шептал:

— Совершенна…

— Прекрасна…

Я плакала. Тихо. Без всхлипов. Просто слёзы катились по щекам, а внутри что-то рвалось — не в сторону боли, а в сторону света. В сторону того, что я давно решила себе запретить: надежду.

А потом он взмахнул рукой. Заклинание отпустило меня… И я не сопротивлялась… Не сопротивлялась, когда он положил меня на кровать, продолжая целовать мое тело и плавно входить в меня пальцами.

— Я хочу, чтобы ты кончила… - слышала я жаркий шепот. — Чтобы ты почувствовала, как прекрасна… Сейчас… На этих простынях… На моих пальцах… Моя сладкая девочка…

Он раздвинул мои ноги, а я опомнилась, пытаясь сдвинуть их обратно. Стыд все еще не давал мне права.

Но я желание оказалось сильнее стыда.

Я сама раздвинула ноги — и ненавидела себя за это. Не за то, что хочу. А за то, что хочу так сильно, что готова забыть, кто он. Готова забыть, что он — убийца. Готова забыть, что я — не его. Что я — ничья. А он… он смотрит на меня так, словно я — его молитва. И я уже не помню, как молиться сама…

— Почувствуй, - послышался голос.

А я выгнулась в беззвучном крике, впиваясь руками в тонкий шелк простыни, когда его жаркие губы и горячий язык скользнул по самому чувствительному месту между ног.

Я слышала, как он стонет от наслаждения, как из его груди вырывался рык, как его пальцы и язык заставляли меня судорожно глотать воздух, словно он вот-вот закончится…

— Боже-боже-боже, - дрожала я, чувствуя сладкий поцелуй и резкое движение пальцев.

Я старалась сдержаться. Изо всех сил. Но внутри меня словно лопнула натянутая струна, а я закричала. Хрипло, надрывно, задыхаясь…

— Ах, как же сладко ты кончила, конфетка, - слышала я шепот, чувствуя, как он снимает с себя камзол. — А еще хочешь? Давай еще разочек… Ты будешь кончать до тех пор, пока не вся простыня не будет мокрой… Обещаю… Я тебя не трону… Только рукой и языком…

В мой рот скользнули пальцы, испачканные в десерте… Я чувствовала его вкус, сладкий, тающий на губах…

На губах — сладость… Та самая, которой мне запрещали касаться. Та, за которую меня наказывали. А теперь… она на пальцах того, кто говорит, что я — совершенна.

И в этом вкусе — не только сахар.

В нём — разрешение быть живой

Я не знаю, сколько времени прошло. Я лежала на кровати, обнаженная, дрожащая… Колени дрожали так, что я не могла их успокоить… Я растаяла. Сначала внутри — дрожью, потом слезами, потом — пустотой, в которой вдруг стало светло.

Я почти ничего не видела перед собой, ничего не соображала. Я слышала только свое гулкое сердце внутри. Я не знаю, как он это делает…. Но я уже не могу… У меня сердце остановится…

— Я… я больше не … могу, - прошептала я, задыхаясь собственными словами.

— Смотри-ка, - заметил шепот. — Мы почти съели десерт…

Я повернулась к пустой тарелке на столе и не поверила своим глазам.

Десерт… Тот самый, от которого меня тошнило. А теперь… теперь он — сладость на его пальцах. Вкус его желания. И я ем — не потому что хочу еду. А потому что хочу его. Хочу помнить, как его язык касался меня. Как он заставил меня кончать…

Тарелка была пуста.

Как будто впервые за всю мою жизнь — я позволила себе всё. Не кусочек. Не «завтрак, если заслужишь».

А всё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 65

Принц лежал на кровати. Я смотрела на его застёгнутые штаны и роскошный торс. На то, как красиво раскинулись волосы по подушке, растекаясь, словно змеи прядями.

Его торс — не тело. Это алтарь.

Каждая грань мышц — как мрамор святилища, где молятся не богам, а желанию.

Я смотрела на него — и понимала:

Это не мужчина. Это соблазн, пришедший в плоти.

Он лежал с закрытыми глазами, а я не могла отвести взгляда от его тела… Сильные руки. Очень сильные, кубики пресса, литая грудь. Я смотрела на всё это, словно завороженная. И при этом испытывала чувство жгучего стыда.

— Я сейчас вернусь. Схожу к отцу, — произнёс он, вставая и надевая камзол, небрежно сброшенный на пол. Я промолчала.

Моё тело горело. Не от страсти — от шока. Оно вдруг вспомнило, что живо. Что принадлежит мне, а не тени мёртвой женщины. И в этом воспоминании — стыд. Стыд за то, что оно ответило на его пальцы так, будто ждало их всю жизнь. Стыд за то, что после каблука мужа оно не съёжилось в комок, а раскрылось, как цветок под дождём…

Комната снова ожила перед глазами. Я видела… Видела символы, видела призрачную чешую на его коже…

Принц подошёл к стене, а я резко повернула голову, вспомнив про символы. Я запоминала каждое прикосновение его пальцев.

Закорючка с хвостиком, похожая на ракушку… Потом… Потом знак, который я уже знаю… Лимда… Потом…

Я напрягала зрение, но символы постепенно становились тусклыми.

Так… Так… Там рисунок обоев заканчивается…

Я старалась запомнить всё. Но последний знак не разглядела.

Он случайно заслонил его рукой. Или нарочно. Я не знала.

Проход за ним закрылся, а я соскочила с кровати, шлёпая босыми ногами к платью, валявшемуся на полу. Смятая бумажка была развёрнута на столе. Так, вот это первый символ… Ракушка… Единичка. Потом Лимда — двойка. Я её нашла в книге… Потом…

Я обернулась на стену, видя едва заметные очертания символов. Ага, вижу! Это у нас третий символ… И… четвёртый придётся угадать из трёх.

Моя рука сжала бумажку, а я смотрела на тайный проход.

— Мне очень хотелось бы тебе поверить, — прошептала я, сглатывая в горле ком. Не от еды. От нервов. — Правда…

Его прикосновения всё ещё горели у меня под кожей — каждый его палец, каждое движение рта, каждое «конфетка» разрывало меня изнутри.

А в мозгу — образ горничной с переломанной шеей.

Два мира не совмещаются.

Либо он — чудовище, что ласкает, прежде чем убить.

Либо… Я не знаю, кто он на самом деле, но в его комнате — мёртвая девушка!

Ни один из вариантов не даёт мне права дышать свободно.

Я почувствовала, как сердце раздирают противоречия, но что-то внутри шептало, что он опасен. Очень опасен. И лучше думать головой. Нужно взять себя в руки и принимать факты такими, какими они есть. Я видела своими глазами мёртвую девушку. Убитую. И он знает об этом.

Будет глупо, если я останусь здесь. Будет глупо, если я использую свой единственный козырь, скажу ему, что я видела, а потом… Я не знала, что будет потом.

Я думала, как поступить.

Я прижала ладонь к животу — там, где ещё пульсировало его прикосновение.

Тело просило вернуться.

Разум бил тревогу: она мертва. Он убийца. Он играл с тобой, как кошка с мышкой перед тем, как откусить голову.

Но даже страх не мог стереть жар между ног — остаток его пальцев, его языка, его власти.

Я ненавидела это.

И ещё больше — ненавидела то, что мне это нравилось.

Я вспомнила тот день, когда в том мире для меня все закончилось. В какой-то посадке. Съезд с трассы после знака “осторожно, дикие животные”.

В голове еще паспортный стол, заявление, ручка, которая отказывалась заполнять документы. Банк, в который я спешила, чтобы оплатить пошлину. Парень в оранжевой рубахе, залипающий в телефоне. Очередь. Стенды. И нервы, нервы, нервы…

“Да, хорошо!”, — обрадовалась я, а в душе пели птицы. Только что у меня приняли заявление на загранпаспорт. И я впервые хотела поехать отдохнуть за границу. Для меня это было событием, на которое я собирала деньги.

Я помню, как села в такси. Виталик был таким веселым, разговорчивым, общительным. Я бы в жизни не подумала, что что-то не так. Я сидела в телефоне, листая ленту, что-то говорила ему в ответ. А потом подняла глаза. “Волково”.

Я насторожилась. Я никогда не ездила через это “Волково”.

— А почему мы поехали так? — спросила я, видя, что сигнал на телефоне почти пропал.

— Да там дорогу ремонтируют. А если в объезд — авария. Пробка стоит, — заметил Виталий.

На вид ему лет тридцать семь. Чуть лысоват. Но крепкий мужик. И четки деревянные с крестиком на зеркале заднего вида.

— Приехали, — усмехнулся он, он вырвал мой телефон и бросил его на заднее сидение. Его рука скользнула мне между ног. Я была в юбке.

Честно сказать, я просто оторопела от такой наглости. Я… Я просто не могла поверить, что такое бывает…

Я смотрела ему в глаза, а в душе все еще не верила, что приветливый и болтливый Виталик оказался ... чудовищем.

Потом я помню, как вырывалась, как локтем ударилась о руль. Помню свой голос: “Пустите!”. Словно, словно еще верила в человечность, верила, что он отпустит. Я пыталась открыть дверь, но он ее заблокировал.

То, что было дальше, я не помню. Словно кто-то отключил мою память. И последнее, что я помню, как лежала на земле, среди веток и сухих листьев, а мне на горло давили сильные руки.

Я вздрогнула, словно только что пережила это наяву. Я ведь поверила. И моя доверчивость меня подвела.

— Значит так, — сжала я кулаки, принимая важное решение. — Я больше не допущу это ошибки. Что бы мне ни говорили… Я не стану рисковать.

Решение, которое способно спасти мою жизнь.

Я попробую увидеть то, что случилось с королём. И напишу ему то, что я видела. На листочке. Но в этот момент я должна быть уже далеко. Так будет правильно. И безопасно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Но я должна попробовать. Сама. Посмотреть. Чтобы никто не мешал. Одна. Потом вернуться сюда, написать ему всё и… исчезнуть.

Глава 66

Решение встало комом в горле. Я понимала, что никто, кроме меня, не будет нести ответственность за мою жизнь.

Один раз я ее потеряла. По своей наивности и доверчивости. Из-за того, что в мыслях не допускала, что рядом со мной чудовище. Но сейчас я не допущу этой ошибки.

«Ты же уже делала выбор, — прошептал голос в голове, — когда села в машину Виталика.

Тогда ты тоже думала: «Он же улыбается. Он же вежливый. Он же… нормальный».

А потом его рука полезла тебе под юбку — и мир рухнул за секунду».

И сейчас…

Принц тоже улыбается.

Принц тоже говорит «конфетка».

Принц тоже целует мои слёзы…

А в его стене — мёртвая горничная.

Принц вернулся, а потом вышел через другую дверь. Я осталась одна. Сейчас нужно попробовать подобрать комбинацию символов.

Я подошла к тому месту, где была дверь. Впервые в жизни я попыталась сконцентрироваться так, что в глазах поплыло от напряжения. Я видела лишь едва заметные очертания символов. Они были такими тусклыми, что я едва могла различить их.

— Для начала надо разведать путь. Я сейчас никуда не сбегаю. Я просто смотрю, — успокоила я себя.

Но сердце продолжало стучать так громко и быстро, что мне приходилось глубоко дышать, чтобы успокоиться.

Так. Пока их видно, надо поставить точки. Чернилами. Я бросилась к столу, обмакнула перо и стала выводить очередность. Там, где очередности я не знала, я поставила три едва заметные точки.

— Пробуем, — сжала я кулаки.

Первый, второй, третий… и… вот этот!

Ничего не случилось. Я решила начать сначала. Первый, второй, третий… Так, я точно на третий попала? Да вроде бы… И вот!

Я увидела, как дверь вспыхивает. “Я смогла!”, — пронеслось в голове, когда передо мной открылся проход.

Чувство гордости вдруг заставило меня расправить плечи.

— Да ты гений! У тебя получилось! — радовалось что-то внутри, но дрожащий ком волнения в горле не давал насладиться своей победой.

Надо пройти весь путь. Посмотреть, что там… Если я смогу дойти до королевской опочивальни, я смогу выйти через ее дверь… Это я так, на всякий случай.

Я быстро сбежала по ступеням. Мне казалось, что принц вот-вот вернется, поэтому задерживаться не хотелось.

Волнение разливалось по телу, вызывая предательскую дрожь. Я нервничала так, словно готовлюсь прыгнуть через пропасть.

Я прошла по коридору, а потом дошла до тупика. Стоило мне положить руку на стену, как дверь… открылась.

Вот так легко? Я даже зажмурилась, когда в лицо ударил свет. После темноты мне казалось, что я сейчас ослепну.

Я была в спальне. Огромная кровать, король, который лежит почти неподвижно. Вряд ли он меня видит… И дверь с золотыми ручками. Огромная, белоснежная с золотым узором.

Вот он. Мой первый шаг к свободе. Я чувствовала, как застыла в замешательстве. Я могла вернуться, а могла сделать шаг вперед. И, если честно, я не знала, что делать.

“Ты должна помочь, — пронеслась в голове. — Ты пообещала самой себе!”.

“Должна! Должна! Должна!”, — это слово стучало, как молоток.

“Я… я никому ничего не должна!”, — прошептала я, глядя на изысканные двери.

Честно? Я растерялась. Я не думала, что смогу сюда попасть. И уж тем более не думала о побеге… Но… Разве это не мой шанс? Разве это не тот самый шанс, который подарила мне судьба?

Не буду ли я дурой, если я вернусь обратно и буду ждать “удачного времени”? По закону подлости будет как с той сумкой на маркетплейсе. Я ждала удачного времени два месяца, а когда решила ее купить, то ее уже не было в наличии.

“Тише. Успокойся!”, — уговаривала себя я, пытаясь проглотить комок собственного страха.

Пальцы онемели, будто уже знали — я не потяну ручку.

Язык прилип к нёбу от сухости.

Желудок свело так, как сводило тогда — когда Виталик вырвал у меня телефон и его ладонь скользнула под юбку. То же предчувствие: сейчас всё кончится.

Сейчас мне нужно принять важное решение. Вот прямо самое-самое важное.

“А если больше шанса не будет?”, — слышала я голоса собственных мыслей внутри.

“Ты будешь потом жалеть!”

“Лучшее, что у тебя получалось в жизни, получалось спонтанно! А когда ты что-то долго-долго планируешь, всегда какой-то облом. То оборвалось, то обосралось!”.

“Почему я такая нерешительная? — всхлипнула одна мысль. — Другая бы уже выбрала и всё!”.

— Блин, — простонала я, пряча лицо в ладонях.

В груди стучало не сердце, а комок паники, зажатой в кулаке.

И тут я увидела, как дверь в тайный проход закрывается. Я бросилась к ней, но не успела. Она едва не прищемила мне пальцы.

— Ай-я-яй! — трясла я рукой.

Я попыталась успокоиться, уверяя себя, что ничего страшного не случилось. Может, это знак судьбы? Она же иногда дает людям знаки? Может, это он и есть?

Я подошла к кровати. Я попробую увидеть. Раз уж так вышло, то я должна попробовать.

Король дышал — слабо, как свеча перед тем, как погаснуть окончательно.

Я посмотрела на его руку — и вдруг вспомнила свою, раздробленную каблуком.

Я напрягла зрение….

Не могу понять… Как будто… Да черт его знает, что это? Мутно всё… Словно я что-то вижу… Но оно такое всё мутное, едва различимое… Нитки или… Паутина? Что это такое…

В этот момент я поняла: если я уйду — он умрёт, и принц станет королём. И это куда страшнее. Если он захочет, то он меня из-под земли достанет и…

Я замерла, услышав, как к двери приближаются шаги. Сначала мне казалось, что они пройдут по коридору мимо, но нет. Золотая ручка на двери повернулась, а я панически стала искать место, куда можно спрятаться.

“Дура, — пронеслось в голове. — Если бы ты соображала хоть чуточку быстрее, то сейчас бы не…”

Все мысли в голове оборвались. Я даже замерла на полувдохе. В дверях стоял Сирил с документами в руках. Муж смотрел на меня, а я… Я смотрела на него.

Его голос — и в ушах зазвенело, как тогда, когда каблук раздробил мне палец.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Его шаг — и в коленях закололо, как тогда, когда я пыталась подняться с пола, а туфля резала стопу.

«Любовь моя» — и на лбу вспыхнул ожог от его поцелуя.

Я бросила взгляд на короля, как вдруг отчетливо увидела тонкие нити. Как у марионетки. Тонкие сверкающие нити были везде. На пальцах, на губах, даже на веках. Даже в сердце шли нити…

— Любовь моя… — мзумленно прошептал Сирил. — Ты что здесь делаешь?

Я сглотнула. Он никогда раньше так не говорил. Никогда раньше так не называл…

— А ты? — спросила я.

— Я теперь королевский министр, — прошептал Сирил, а из его рук выпали бумаги.

Он сделал шаг ко мне.

Глава 67

Память тут же воскресила все ужасы жизни с этим человеком. Даже рука вспыхнула от боли, призрачной, унизительной.

— Ты… - шептал Сирил, а я отшатнулась от его протянутой руки.

— Не прикасайся ко мне! - отчетливо произнесла я, но мой голос дрожал. — Я не вернусь! К тебе точно! Я… я под защитой… короля! Вот!

— Ты говоришь глупости, - произнес Сирил, а его глаза сузились. — Король сейчас ни на что не способен. Я занял место Роумонта. И прекрасно осведомлен по поводу состояния его величества. Так что не надо говорить глупости…

— Нет! - отшатнулась я от мужа. — Ты не смеешь прикасаться ко мне! Ясно? Я ненавижу тебя! За всё, что ты сделал со мной!

И в этот момент муж что-то прошептал. Я ничего не поняла, как вдруг его фамильный перстень сверкнул, и я… отключилась.

Очнулась я с дикой головной болью. Я лежала в комнате.

Темные дорогие обои расплывались перед глазами, а я поняла, что лежу на кровати в своей комнате. Над камином висел не портрет Вайлиры, как вечное напоминание о моем несовершестве. Над камином висел мой портрет. Единственный, что был в этом доме. Который до этого Сирил приказал унести на чердак. На каминной полке стояла моя туфелька. Точно такая же, какая осталась где-то в комнате принца.

— Это как понимать?! - дернулась я, садясь на кровати.

— Ты уже очнулась, дорогая? - прошептал заботливый голос мужа.

Сирил присел на кровать, гладя меня по волосам. Я отстранилась. Мне не хотелось его прикосновения. И муж заметил это. Его брови нахмурились, словно он такого не ожидал.

— Ты знаешь, как я скучал по тебе? - прошептал Сирил.

Его пальцы скользнули по моей щеке — осторожно, как будто боясь разбить маску.

А принц касался так, будто хотел разбить меня — чтобы внутри осталась только истина.

Один ласкает, чтобы я забыла.

Другой — чтобы я наконец вспомнила: я живая.

— По жирной свинье? - спросила я, глядя ему в глаза. — Сомневаюсь!

От одного его взгляда у меня свело живот — не от страха, а от тошноты. Той самой, что подкатывала к горлу, когда я видела весы. Его пальцы ещё не коснулись кожи, а тело уже сжалось в комок, будто пыталось спрятать все шрамы под ребрами.

— Прости, - прошептал он, беря мои руки в свои. — Я был слеп. Я… я просто… Я знаю, что я наделал глупостей… И…

Я сглотнула.

— Ты называешь глупостями то, как наказывал меня за еду? - спросила я, не веря своим глазам.

Это что? Сон какой-то? Что вообще происходит?

— Да, это… это моя ошибка, - ласково произнес Сирил. — Я с тобой полностью согласен. Я не должен был себя так вести… И…

Опять это “и…”. Как же оно бесит!

Он стал целовать мои руки. Нет, он точно спятил. Или я, или он…

— Как я оказалась дома? - спросила я, пытаясь понять, сон это или все-таки нет.

Я понимала, что теперь "дом" - это просто слово. Слово, обозначающее место. На самом деле у меня нет дома. И никогда не было. Мой дом остался там, в другом мире. А здесь... Здесь просто комната. Знаомая комната, которая помнит мою боль.

— Я завернул тебя в плащ, вынес тебя через дверь для слуг. Положил в карету. Ты потеряла сознание. Никто не посмеет встать на пути королевского министра. Главного королевского министра. Я все-таки получил эту должность, как и хотел, - заметил Сирил с улыбкой.

— И как же? - спросила я, глядя ему в глаза. — Если король лежит неподвижно.

— Вот приказ. Вот подпись. Вот королевская печать, - усмехнулся Сирил. — Так что все настоящее. Никто не смеет оспорить мою должность! Но теперь ты дома. Снова дома. Снова здесь… Со мной…

Я напряженно дышала, пытаясь вспомнить, что видела последним. Нити, а потом фамильный перстень. Он сверкал…

— Ты не проголодалась? - заботливым спросил Сирил.

— Что? - скривившись переспросила я. — Ты же сам сказал, что жирной свинье ничего не полагается! Пока она не похудеет! А то у кого-то на нее не стоит! О, нет! Я не хочу, чтобы ты потом раздробил мне руку!

— Прекрати! - закричал Сирил, прижав мои руки к одеялу. — Я сказал. Это все в прошлом!

Тут же тон его изменился. Он перестал кричать. Голос его снова стал спокойным.

— Все изменилось! С того момента, как я тебя потерял, я… я понял… Понял, как ты дорога мне… Я клянусь, - произнес Сирил, снова пытаясь меня погладить. — Я все осознал…

Я снова посмотрела на свой портрет на стене, на туфельку…

— И что ты осознал? - спросила я, стараясь избегать его прикосновения.

— То, как сильно я скучал по тебе, - послышался голос. — То, как был неправ… В тот момент, когда ты пропала, я… я… я словно сошел с ума. Я подумал, что тебя похитили. Или ты сбежала… Ты знаешь, сколько раз я пожалел, что отправил тебя тогда в комнату одну?

— А как же Вайлира? - спросила я, а в моем голосе послышалась издевка. — Как же наш прекрасный недосягаемый идеал? Напоминаю. У меня талия шестьдесят… девять сантиметров!

— Прекрати! Она умерла. Я осознал, что люблю тебя, - задыхаясь произнес Сирил. — Я искал тебя. Я назначил за тебя награду! За любые сведения о тебе… Ты не знаешь, что я пережил!

“А ты не знаешь, что я пережила!”, - пронеслась в голове мысль, а я вспомнила обжигающий стыд, наслаждение и …. принца.

— Мне плевать, что ты пережил, - произнесла я. И в моем голосе прозвучало отвращение. — Совершенно плевать. Жирная свинья не хочет иметь с тобой ничего общего!

— Мы же договорились! Мы не вспоминаем прошлое! - резко произнес Сирил.

— Когда это мы договорились? - спросила я, сжимая одеяло. — Я с тобой ни о чем не договаривалась!

Сирил вдруг отвернулся, а потом взял со столика коробочку. Он открыл ее, а я увидела роскошный браслет. Он заиграл на свету драгоценными камнями.

— Давай ты перестанешь на меня обижаться, - миролюбиво произнес Сирил, протягивая коробочку мне.

— Давай ты перестанешь делать вид, что все в порядке! - произнесла я.

Ты думаешь, если повесишь мой портрет и спрячешь каблук — я забуду? Ты думаешь, если назовёшь меня «дорогая» — я поверю, что ты не видишь во мне тень Вайлиры?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ты ошибаешься, Сирил. Я уже видела, как выглядит настоящий монстр. И знаешь что?

Он был добрее тебя. Я жалею, что не вернулась в комнату. Да! Желаю! Я бы умерла собой! Лучше умереть собой, чем жить вечным призраком Вайлиры! Да меня тошнит от одного ее имени! От одного ее портрета! От одного воспоминания, сколько унижений я стерпела из-за нее.

— Хватит мне тыкать свой Вайлирой! - произнесла я, а гнев прорывался изнутри меня. Тот самый, что я копила все эти годы.

— Забудь о ней! Есть ты! Только ты! - Сирил сжал мои руки.

Я смотрела на него и вспоминала. Тогда, когда я попала в этот мир. Когда так же очнулась в кровати… Когда меня завалило подарками, когда ко мне относились как к… к… принцессе. Все было так же. Но потом все изменилось. Когда Сирил успокоился. Когда он понял, что я на своем месте. Как портрет Вайлиры. Как перстень на руке. И вот тогда я увидела его настоящее лицо…

— И я люблю тебя, - произнес Сирил.

И это говорит мне тот, кто годами калечил женщину за лишний сантиметр!

А монстр во дворце — хотя бы признаёт: я — живая. И что я — это я. Он заставил меня осознать, что я тоже женщина. И тоже могу быть желанной! Даже если у меня несовершенная талия! Даже если я не призрачный идеал!

— А я ненавижу тебя, - произнесла я. И мне не было страшно. Страшно — это когда ты не знаешь, умрешь ли сейчас или нет. Страшно — это увидеть труп горничной в тайной комнате. Вот это страшно. А боль? Что такое боль? Я к ней годами привыкала.

— Повтори еще раз, что ты только что сказала? - в голосе Сирила прозвучала сталь.

Глава 68

Вот оно. Чудовище. Впервые посмотрело на меня так, как и положено чудовищу. И меня это успокоило. Чудовище должно смотреть, как чудовище. А не пытаться играть из себя прекрасного принца.

— Я сказал. Мы забыли об этом! — в голосе Сирила слышался нажим. Словно этими словами он пытается подавить мое сопротивление, мою волю, мою память, мою боль. — Я люблю тебя. Больше жизни. Я страдал. Я потерял тебя. И всё осознал. Этого достаточно…

— Для чего? — спросила я, еще крепче сжимая одеяло. — Для чего достаточно? Для того, чтобы я бросилась к тебе в объятия? Или для того, чтобы я всё забыла и простила? Прости, но жирная свинья не хочет быть с тобой. И не хочет прощать.

— Что значит «не хочу быть с тобой»? — сквозь зубы произнес Сирил.

Я была готова. Готова к новой боли. Я вытерплю ее. Выдержу. Как выдерживала раньше. Теперь я знала, почему я ее терплю. Потому что я — это я. И неважно, как меня зовут. Я вытерплю ее ради себя. Ради того, чтобы сохранить себя. Ту, которая… которая вызвала желание у… настоящего чудовища, которое лечило мои раны.

— Нет, милая, — прошептал Сирил, хватая меня за волосы. Он поцеловал меня в висок. — Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь, ты снова сбежишь? Да? Ты ведь сбежала? Сбежала, чтобы причинить мне боль… И я ее прочувствовал. Ты… ты дала мне важный урок. Потерять тебя — это больно. Очень больно… И я не хочу больше терять тебя. Никогда… Поэтому…

Он стащил меня за волосы с кровати и потащил по коридору.

— Я знаю, ты одумаешься и больше никогда меня не бросишь… — слышала я голос, а я даже понять не могла, куда он меня тащил. Открыл комнату, которая всегда была закрыта, сколько я себя помню.

Я часто ходила мимо этой двери, даже не зная, что там. Да меня это мало интересовало.

В комнате была кровать, удобства и умывальник.

Сирил схватил наручник и приковал меня к стене. Длины цепи хватало ровно настолько, чтобы я могла дойти до кровати или до удобств.

— Ты… — задохнулся Сирил, гладя меня по волосам. — Теперь ты, любовь моя… никогда не уйдешь… Ты меня не бросишь… Ты одумаешься. Я знаю… Ты будешь здесь, и я буду спокоен… Я принесу тебе еду… Ты ведь проголодалась?

Я была в таком шоке, что словами не передать. Я дернула рукой, чувствуя, как по каменному полу прозвенела цепь.

— Видишь, — шептал Сирил, а я уперлась рукой в его грудь, чтобы оттолкнуть. — Ты дома… Я… люблю тебя… Сейчас принесу поесть… И твои украшения…

— Ты сошел с ума! — задохнулась я.

— Нет. С ума сошла ты! — произнес Сирил. — Ты! Ты бросила меня! Сбежала! Заставила… заставила пережить всё это… Но больше я тебя не потеряю! Никогда…

Он закрыл дверь, а я почувствовала, как силы мне изменяют.

Я присела на кровать, глядя на старую спинку кресла. Белье пахло сыростью, но было дорогим. Под пальцами холодным скользнул чуть влажный от сырости тонкий шелк.

Моя рука взяла подушку, а я решила подложить ее себе под голову, как вдруг увидела какую-то надпись… Надпись, нацарапанную на дереве. На спинке кровати аккуратно лежал маленький острый осколок тарелки.

«Вайлира», — прочитала я кривые буквы, спрятанные подушкой.

Я провела пальцами по буквам, чувствуя, как подрагивает рука. Вот, значит, какая любовь неземная была у него с Вайлирой. И вот почему она умерла так рано…

Та, которую я ненавидела. Та, которой я завидовала… Она сидела здесь. Как теперь сижу я. А за что? Что она сделала?

И вот сейчас мне стало страшно.

Это была не игра.

И не то, что я подумала с самого начала. Не попытка казаться хорошим, чтобы усыпить бдительность.

Я неправильно поняла его. Я подумала, что он снова хочет загладить свою вину, как тогда, когда чуть не убил Талиссу… Но нет… Это другое… Это… та самая одержимость. Только уже не портретом. Мной.

Словно набат ударило это слово: «мной».

Я поймала себя на мысли, что за эти годы у меня были моменты слабости, когда я еще надеялась, что смогу получить хоть каплю его любви. Той самой, в которой я очнулась в этом мире. Если буду соответствовать идеалу, то сейчас я осознала. Идеал сидела здесь. Она была здесь. И в этом вся его любовь.

Дверь открылась, и вошел Сирил. Он принес еду.

— Вот, тебе нужно покушать, — произнес он, присаживаясь на кровать.

— Жирной свинье есть не полагается, — с издевкой произнесла я, глядя на ложку. — Ты сам об этом говорил. И не раз. Давай будем честными. Ты отучил меня есть. Ты наказывал меня за еду…

— Я сказал! Всё изменилось! — Сирил смотрел на меня, протягивая ложку к моему рту.

— Она же была здесь, да? Твоя драгоценная Вайлира? Которой ты мне тыкал всю нашу совместную жизнь! — спросила я, глядя на ложку. Я вспомнила пальцы в десерте… И внутри что-то сладко простонало. Я сумасшедшая!

— Неправда, — произнес Сирил.

— А это тогда что? — спросила я, показывая царапины на спинке. Мне не страшно. Больше нет страха.

Он сглотнул, глядя на кривые буквы.

— Она сама виновата. Я любил ее. Больше жизни, — произнес Сирил, яростно бросая ложку в тарелку, да так, что брызги бульона достали даже до меня. — Но она сбежала… Как моя мать! С любовником!

— Вот оно что! — усмехнулась я. — И после этого ты стал ее любить и ценить! Теперь понятно!

Теперь я вспомнила. Однажды я слышала про то, что мать Сирила, леди Уитмор, сбежала с любовником. Однажды под покровом ночи. Был скандал. Она не вернулась. И Сирил воспитывался с отцом. Но тогда я не придала этому значения. Тут, если послушать на балу, такие истории всплывают, что диву даешься.

Но сейчас правда вскрывается, как гнойная рана.

«Ты должна была задуматься раньше! Откуда мужик может знать объем талии жены? Рост, вес, объем бедер? И эти дотошные детали? А Сирил знал. Наизусть. Подойди к любому на балу и спроси. Уверена, что такими вопросами мужчины не заморачиваются! А Сирил знает. Всё досконально. Каждый жест, каждый взгляд», — пронеслось в голове.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вот это и должно было меня насторожить. Не портрет над камином. Нет. Брак продлился год, а он знает такие детали, о которых мужчины всю семейную жизнь не задумываются.

Впервые за все время я не чувствовала ненависти к Вайлире. Я была уверена, что Сирил любил ее, но теперь я понимаю, что лучше бы ненавидел. Его любовь страшнее ненависти. Он наказывает каждую женщину за побег матери.

«После того, как его бросила мать, он хочет контролировать всё!» — словно вспышка запоздалого озарения пронеслась в голове мысль.

Он хочет контроля.

Тотального контроля.

Считать каждый шаг. Каждый удар сердца. Каждый сантиметр на талии.

И наказывает за любую попытку неподчинения. За каждую мысль в ее голове, которую он придумал себе сам.

Он не эстет. Он не влюблен в «совершенство». Сирил просто одержим контролем.

Он сумасшедший.

И Вайлира стала «святой» не потому что была хорошей — а потому что осмелилась умереть. Бросить его. Уйти из-под его контроля. Как это сделала я.

Глава 69. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Тьма тайного прохода обжигала кожу — не холодом, а той самой пустотой, что осталась у меня внутри после того, как я чуть не взял её.

Не как добычу. Не как жертву. Как молитву. Как последнее, что осталось между мной и безумием.Безумием древнего инстинкта.

Я шагал быстро, почти бежал — не от неё, нет. От себя. От того, как дрожали пальцы, когда я расстёгивал её корсет. От того, как дракон внутри рвал грудную клетку, требуя: войди. Сожги. Оставь метку. Пусть знает — она твоя. Навсегда.

Но я вышел.

Оставил её дрожащей на шёлке, с губами, ещё помнящими вкус моего языка, с глазами, полными слёз, которые я сам стирал поцелуями с её щёк.

Оставил — и почти задохнулся от собственной слабости.

Я не убил её.

И не убью.

Я это понял ещё тогда, когда её пальцы, дрожащие от страха, коснулись моей перчатки в зале — будто прося пощады, которой она не заслуживала.

Я не смог бы. Даже если бы захотел. Даже если бы дед пришёл с того света и приказал вырвать ей сердце собственными руками.

— Ты накаркал, старый дурак, — бросил я, останавливаясь у изголовья отцовской кровати.

Он лежал, как всегда — в полумраке, в запахе увядающего тела и лекарств. Его грудь едва вздымалась. Веки — неподвижны. Лицо — восковая маска того, кем он когда-то был.

— Встретил её, — продолжил я, опускаясь на край кровати, не глядя на портрет матери на стене. Не хотел, чтобы она видела, как я сломался. — И, заметь, я борюсь. Не с ней. С собой. С этим проклятым желанием, что жжёт изнутри, будто магия превратилась в плоть. Это… непросто. Но возможно. Как оказалось.

Я усмехнулся, но смех вышел хриплым, невеселым.

— Получается, я сильнее тебя, — добавил я тише. — В этом я оказался сильнее.

И тогда…

Тогда веки отца дрогнули.

Сначала — едва. Как будто ветер шевельнул мёртвый лист.

А потом — открылись.

Глаза.

Не туманные, не пустые. Его. Те самые, что смотрели на меня с трона, когда я впервые выжег магию в воздухе, гордый, как щенок.

— И из тебя получится отличный король, — медленно, с усилием прохрипел он. Голос — сиплый, ободранный, будто его цепью волочили по камню. Но смысл. Смысл был.

Я замер.

Сердце ударилось о рёбра. Не от радости. От ужаса. От удивления. Это были первые слова, которые я от него услышал.

— Только не говори мне, что ты сам это устроил… — начал я, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. — Что всё это… ради меня? Ради того, чтобы я отказался от башни и…

Я не договорил.

Потому что отец — настоящий отец — исчез.

Снова.

Глаза опустились. Лицо обмякло. Дыхание стало поверхностным, почти механическим. И снова глаза, которые подергиваются под веками.

Как будто кто-то выключил его.

Тишина легла на комнату, как саван.

Я сидел долго.

Слишком долго.

В голове — вихрь мыслей и догадок.

Что это было? Неужели контроль ослаб?

Или кукловод, дёргающий за нитки, отвлёкся — на бал, на новый приказ, на смерть Роумонта?

Или…

Или отец боролся. Всё это время. Где-то глубоко под чарами, под слоем тумана и покорности — он держался. И в тот единственный миг, когда враг зевнул, — прошептал мне правду.

«Из тебя получится отличный король».

Не «стань им».

А получится.

Как будто он знал. Знал, что я уже проиграл. Не трону. Не убью. Не сверну шею, как дед. Не улечу куда-то в горы, засяду за книги и забуду о том, что в мире существуют люди.

Я останусь рядом. Буду смотреть, как она дрожит, как боится, как — проклятье — начинает доверять.

И каждый раз, когда её пальцы коснутся моих, я буду думать не о власти.

А о том, как долго ещё смогу сдерживать зверя.

Я встал. Не оглянулся. Шагнул к тайному проходу — и остановился.

— Если ты слышишь меня… — бросил через плечо, не оборачиваясь, — знай: я не стану тобой. Я не позволю ей стать моей слабостью. Я… я сделаю её — своей силой.

Но впервые за всю жизнь я не был уверен, что говорю правду.

Потому что, когда я думал о ней — я уже не был собой. Я был тем, кого она заставила чувствовать жажду власти. Ради нее. Ради того, чтобы дать ей всё. Бросить всё к её ногам, защитить её. А это… это страшнее любой смерти.

— Надо срочно поговорить с Лиррианом! — сжал я кулаки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 70. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я ворвался в башню Лирриана, как буря, — не стучался, не звал. Просто ударил плечом в дверь, и та сдалась с жалобным скрипом. Внутри пахло пергаментом, полынью и чем-то горьким — не зельем, а одиночеством, которое въелось в стены за десятилетия.

Старик лежал на полу, сжавшись в комок, и потирал поясницу, как будто пытался вправить позвоночник обратно. Рядом громоздилась груда перевернутых стульев, будто он пытался взобраться на верхний ярус шкафа и упал — неуклюже, по-человечески, без магии и достоинства.

— Гадская старость… — простонал Лирриан, не поднимая глаз. — Вот уж думал, что дотяну до ста сорока… А оказалось, сто сорок шагов — и спина уже не твоя…

Я молча подхватил его под локти, помог встать. Он тяжело опирался на мою руку, дрожащими пальцами вцепившись в камзол, будто боялся, что я исчезну, как последний луч света.

— Отец на минуту пришёл в себя, — произнёс я, пока Лирриан со стоном опускался в кресло, обитое истёртым бархатом. — Сказал… сказал, что из меня получится отличный король.

Лирриан замер. Поднял на меня глаза — помутневшие, но всё ещё острые, как лезвие, заточенное под луной.

— Правда? — прошептал он, будто боялся разрушить этот миг дыханием.

— Да.

Он усмехнулся, но в этой улыбке не было лукавства — только усталая мудрость.

— А ведь он прав. Из вас получится отличный король. После всего, что творится в стране… вы придёте — и наведёте порядок. Не как тень великого отца. А как вы сами. И народ это почувствует. Люди устали от грабежей, насилия и лжи. Им нужен не идеал. Им нужен король с чешуёй на шее и сердцем, что бьётся под ней.

Я отвернулся к окну, где за стеклом бушевал ветер, гоняя снежинки.

— Ты говоришь так, словно я уже примерил эту корону, — сказал я. — А я не хочу власти. Она мне не нужна. Я хочу башню, книги… и тишину. Чтобы никто не ломился ко мне с просьбами, бумагами, слезами.

— Знаю, — усмехнулся Лирриан, откидываясь на спинку и морщась от боли. — Но посмотри на меня. Я одинок. Думал — здорово. Свобода. Никто не мешает. А теперь… теперь кажется, что жизнь идёт где-то за стеной. А я просто… повторяю один день. Пишу себе на стене: «Сегодня — 25 декабря». Про дни недели давно забыл. Их уже нет. Есть только «ещё один рассвет».

Я обернулся. В его глазах — не жалость к себе. Скорее… тревога. За меня.

— То есть… ты жалеешь? — спросил я, глядя на старика с изумлением.

— Да, — вздохнул он, словно признаваясь в собственной слабости. — Придёт время — и вы об этом пожалеете, ваше высочество. Пожалеете, что упустили своё время. Свою жизнь. Я изобрёл сотни зелий, раскрыл десятки формул… А кто меня вспомнит? Никто. А если бы у меня был сын… пусть бы я сделал вдвое меньше — но знал бы: кто-то продолжит. Кто-то встанет за этим столом и скажет: «Это — наследие Лирриана».

— Я думал продолжить твоё дело, — тихо сказал я.

— Нет, — покачал он головой. — У вас другая судьба. Я лишь хотел показать, что вас ждёт, если вы выберете иное. Тишина — прекрасна. Но она пожирает. Медленно. Без звука.

— Почему ты не женился? — спросил я, почти не думая.

Лирриан усмехнулся — впервые искренне.

— А, давняя история. Был влюблён. Сделал предложение даже! — Он провёл пальцем по краю стола, будто чертил её силуэт. — Но она выбрала другого. Сначала я думал, она околдована. Потом узнал правду. Просто… не я.

— Но вокруг столько женщин, — усмехнулся я. — Ты — придворный маг. Известный. Уважаемый.

— Столько… Да не она, — ответил он, и в этом «не она» зазвучала вся боль его века. — Думаете, только у драконов бывает так? Нет. И у людей бывает. Вот такой я однолюб. Сто лет прошло — а я всё ещё помню, как она смеялась, когда я свалился с того проклятого дерева… А я ведь полез туда за ингредиентами! Хотел ее впечатлить своими умениями!

Его руки сжались на подлокотниках — не от боли. От воспоминания, которое было одновременно и раной, и святыней.

— Я посмотрю, что можно сделать с вашим отцом, — сказал он, собирая последние силы. — Есть одно зелье… Варю его уже месяц. Думаю, за пару дней будет готово. Оно не исцелит — но, может, поможет… Вы — мой любимый ученик. И я… Я не хочу, чтобы вы повторили мою судьбу.

Я кивнул, поблагодарил — и вышел.

В коридоре меня уже душила тревога. Не та, что возникает от забот о королевстве. А другая. Глубже. Живее. Я бежал — не как принц, а как зверь, чующий, что его логово пусто.

В комнате — тишина.

Кровать — нетронута.

Книги — лежат ровно.

А её — нет.

Я бросился в ванную — пусто.

В тайную комнату — там только мёртвая горничная Шубальт, свернувшаяся у стены, как мешок с костями. Её лицо — в тени, глаза — закрыты, шея — сломана под неестественным углом. Я давно забыл про неё, занявшийся другим делом… Но теперь она казалась оскорблением.

— Надо будет убрать эту тварь! — прошипел я, глядя на неё. — Всё, что я хотел увидеть, я увидел.

Я вернулся в спальню, обыскал каждый угол, каждую щель. Заглянул под кровать, в шкаф, за портьеры. Ничего.

Дверь заперта изнутри магией, которую я сам наложил.

Тайный ход закрыт.

И тогда меня накрыло.

Не страхом. Не гневом.

А ощущением, будто кто-то вырвал из груди сердце и бросил его в пропасть — там, где оно бьётся в пустоте, не находя опоры.

Дракон внутри зарычал — не яростно, а отчаянно. Он рвал грудную клетку изнутри, требуя: найди её. найди. найди.

Потому что если она ушла — она не вернётся.

А я… Я ещё не сказал ей, что не позволю ей исчезнуть.

Что её талия в шестьдесят девять сантиметров — уже навсегда в моей душе… Всё, что она собой олицетворяет, всё это бесценно для меня. Что её имя — первое, что я прошепчу, если мир рухнет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 71. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я не шел быстрым шагом. Я рвал собой пространство.

Каждый шаг за моей спиной оставлял трещину в реальности, будто мир не выдерживал ярости, что дрожала во мне. Я не думал. Не планировал. Я просто знал: он забрал её. У меня. У дракона. У того, чьё дыхание уже выжгло её имя на внутренней стороне рёбер.

И в этот момент — шёпот. Два лакея разговаривали у колонны вполголоса, но с такой яростью, будто речь шла о краже короны, а не о тряпках.

— Дожили! Министры уже из дворца вещи выносят!

— Как будто ты не воровал, — ответил ему второй голос с издёвкой.

— Да, но не огромный свёрток, завёрнутый в плащ, — от досады крякнул второй. — Я своими глазами видел! Вот это наглость! Только назначили, а он из дворца ворует.

Огромный свёрток?

Я двинулся к ним — не шагом, а тенью. Они замолкли и склонились так низко, будто пытались уйти под каменные плиты.

— Кто? — спросил я.

— Эм… Вы о чём? — спросили учтиво.

— О свёртке! — прорычал я.

— Эм… Министр… Уитмор! — прошептал один. — Он… Он вынес большой такой свёрток. На руках… Только там не видно было, что это… Оно в плаще! Он завернул это в свой плащ…

Уитмор.

Имя обожгло язык.

Тот, кто называл мою Конфетку «жирной свиньёй».

Тот, кто бьёт каблуком по раздробленным пальцам.

Тот, чей дом — клетка из шёлка и зеркал, где каждое дыхание — грех против мёртвой тени, Вайлиры.

Он забрал её у меня.

Только холод кожи, когда пальцы застёгнули плащ. Только запах пергамента и персика, впитавшийся в ткань — от неё. Только треск магии, когда маска прилипла к лицу, стирая последние остатки человека.

Теперь я был не принц.

Я был тенью, что не прощает.

Я оказался возле поместья Уитмор быстрее, чем думал. Поместье сохраняло спокойствие. Я направился к двери для слуг, прикладывая заклинание к простенькому замку.

Поместье Уитмора дышало спокойствием богатства: мраморные ступени, бронзовые фонари, безупречная тишина. Я вошёл через чёрный ход — пальцы скользнули по замку, и тот рассыпался в прах, будто был сделан из пепла.

Внутри пахло воском, розами и ложью.

Служанка шла по коридору, напевая. Глупая, счастливая, не ведающая, что смерть уже в её доме.

Она даже не успела вскрикнуть.

Я прижал её к стене — не грубо, но так, что её хрупкие рёбра впились в камень. Маска склонилась к её лицу, и в её глазах я увидел отражение самого себя: чужие зелёные глаза, чёрная тень, дракон, который больше не скрывается.

— Она здесь? — шепнул я. — Леди Уитмор. Вернулась?

Дрожь её пульса билась под моим пальцем.

— Да… Господин принёс её… — выдохнула она, и в этом «да» было всё: страх, вина, предательство. — В своей комнате…

— Где?

— Третья дверь… Т-т-там… — задохнулась она, махнув дрожащей рукой. — Прошу… не убивайте…

— Ты будешь молчать?

— Да! Да!

— Умница.

Я отпустил её. Она бросилась бежать, корзина с бельём глухо стукнула о пол, когда она о нее споткнулась. И среди белых рубашек, среди чистого, благопристойного белья — оно.

Платье. То самое. Кремовое, в кружевах, сорванное моими пальцами с её плеч, пока она стонала, как раненая лань. Теперь — смятое, смятое так, будто его вырвали с криком и бросили, как испачканную тряпку.

Я поднял его, сжал в кулаке, как еще одно доказательство, что она здесь.

Я прошёл по коридору. Время остановилось: пылинки замерли в воздухе, сквозняк — на полуслове, тени — в полуповороте. Я не хотел свидетелей.

Дверь была не заперта, но комната была пустой. Но в воздухе — её запах. Клубника. Слёзы. И та смесь страха и желания, что сводила меня с ума.

Постель смята. Подушки — в беспорядке.

Над камином — портрет. Не Вайлиры. Её. Талиссы. Настоящей. С живыми глазами, полными огня. Того самого, что я видел в зале, когда она смотрела на меня, дрожа от страха перед смертью.

Рядом — туфелька. Белая. Изящная. Та самая, что осталась на лестнице.

Я подошёл к зеркалу — большое, в золотой раме, как алтарь лжи.

В нём отразилась моя маска.

Но за ней — не принц.

Не дракон.

А чудовище, что уже давно перестало притворяться человеком. И сейчас он узнает гнев этого чудовища. Прочувствует на себе. До последней кости. До последнего хрипа.

Я снова вышел в коридор, как вдруг услышал ее крик. Ее голос, словно мурашками пробежал по спине, а я свернул в его сторону.

— Отпусти!

Крик сорвался на истеричный визг.

— Ты же не хотел жирную свинью! Убери руки! Я жирная свинья! — кричала она, а я бросился на ее голос.

Дверь в одну комнату была приоткрыта, а я слышал возню.

— Я же сказал, что все изменилось! Талисса! Я хочу тебя! Тебя! Понимаешь!

Я услышал чуть задыхающийся голос Уитмора, когда открыл дверь. Она была обнаженной. Одной рукой он держал ее руку, а вторая была прикована цепью. Уитмор держал ее лицо, а она изо всех сил плюнула в него. Я видел, как болтался его расстёгнутый ремень, как валялся на кровати камзол.

— Ты моя жена! Это — твоя обязанность! — послышался яростный голос, сдавленный от натуги сопротивления.

— Я задушу тебя! Этой цепью! — вырывалась она, пытаясь набросить цепь ему на шею.

Я схватил его сзади. Одним рывком, полным ярости, я отбросил его в сторону умывальника.

— Пришёл, — послышался задыхающийся голос. Она смотрела на меня. Обнаженная, прекрасная… А в ее глазах… радость.

— Моя конфетка, — прошептал я, гладя перчаткой ее лицо. В тот момент, когда я коснулся ее кожи, она простонала и прильнула к моей руке.

Опустившись на колени, я рванул из стены старую ржавую цепь. Не удержавшись, я провел рукой по ее бедру. И она подалась навстречу ласке, словно ее тело уже знало, что ей будет хорошо… Что ей будет сладко, когда я рядом.

— Это что такое? — послышался кашель за спиной. — Вы кто?! А ну быстро убирайтесь из моего дома!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я обернулся, видя, как Уитмор, растрёпанный и шатающийся, наступает на осколки раковины.

— А, Уитмор, — произнес я, подходя к нему и резким рывком заламывая ему руку. Он стоял передо мной, дрожа от боли и выгнувшись так, чтобы спасти руку.

— Ты… грязная свинья, — произнес я, чувствуя, как улыбаюсь. Едва заметно. Не потому что Уитмор зашёлся от возмущения, а потому что увидел в ее глазах восторг.

— А теперь ты будешь вести себя так, как я хочу, — заметил я, видя, как Уитмор пытается дёрнуться.

Я потащил его в комнату с туфелькой, стоящей на камине.

— Я позову слуг! — закричал Уитмор. Нарочно. Громко. На весь коридор.

Я втолкнул его в комнату, закрывая дверь магией, а потом вернулся за ней.

— Я хочу, чтобы ты это видела, — страстно прошептал я, гладя ее щеку. — Хочу, чтобы ты на это смотрела… И да… Не смей меня останавливать…

Глава 72. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Она задыхалась, а я чувствовал, как ее тело горит от желания. Она взяла дрожащей рукой мою руку и прижала к своей щеке.

— А я и не остановлю, - задыхаясь, прошептала она, а потом… потом поцеловала мою перчатку. Как тогда. На балу.

Я сломал на ее руке старые ржавые оковы. Цепь и железо звякнули об пол. Я отбросил их с омерзением.

Она кивнула. Не из страха. Из жажды.

И это — мой последний предел человечности. Потому что, если я сейчас не сделаю этого — я сорвусь. Ворвусь в неё прямо здесь, на этой грязной, проклятой кровати, где он пытал её быть Вайлирой. Я не позволю себе этого, пока не сотру память об этом месте с её кожи.

Я вывел её в коридор. Она шла босиком, прижимая к себе мою перчатку, будто оберег.

— Ты… ты не убьешь меня? - прошептала она, глядя на мою руку.

Я остановился.

— С чего ты решила, что я убью тебя? - прошептал я, беря ее лицо в свои руки. - Ты для меня всё…

Она выдохнула, словно с облегчением.

— Ты всё ещё дрожишь, — заметил я, не глядя на неё. — Но уже не от страха.

— От чего тогда? — шепнула она, и в голосе — дрожь, но не слабости. Вызова.

— От власти. От того, что ты знаешь: сейчас всё решу я.

Дверь в ту самую комнату — с портретом, с туфелькой, с запахом её пленения — приоткрылась под моей ладонью. Внутри Уитмор стоял, прислонившись к стене, с перекошенным лицом.

— Я казню вас, - произнес он, а его голос вдруг стал твердым и грозным, словно он вспомнил, что он теперь возглавляет министров. - Вы знаете, кто я? Да вас повесят, если хоть один волос упадет с моей головы.

И я услышал смешок за моей спиной. Она смеялась. Моя конфетка знала, кто я.

— Прикажешь казнить? - спросил я, снимая маску. - Я хочу на это посмотреть…

Уитмор уже не кричал. Не звал слуг. Просто смотрел. И в этом взгляде — не злоба. Ужас. Паника. Непонимание.

— Она — моя жена! — выдавил Уитмор, но голос уже не лязгал, как меч. Он дрожал, как тряпка на ветру.

— Была, — поправил я. — А теперь — моя. Она стала моей, когда ты топтал ее в грязь, когда называл жирной свиньей. Вот странно, ты ее называешь жирной свиньей, а у меня на нее член стоит так, что тебе и не снилось…

Я подошёл медленно, как палач, что наслаждается каждым шагом к эшафоту.

— А теперь, Уитмор, руку на стол! - приказал я, беря с каминной полки туфельку. - Это приказ!

Он задрожал всем телом.

— Что ж ты дрожишь, как баба, - усмехнулся я. - Страшно, да? А ей, думаешь, не страшно было? РУКУ!!!

Только сейчас он положил ее на стол. Даже колени дрожали. А я наслаждался. Каждой капелькой его страха.

— И попробуй только убрать ее, - прошептал я ему на ухо. - Только попробуй.

И я ударил. Раз. Второй. Железный каблук попал по столу, потом по его руке. “Иииппп!” - скорчился от боли Уитмор.

— А что такое? - спросил я, видя, как он скрючился, задыхаясь от боли. - А ей было не больно?

— Я… же попросил у нее прощения! - прошептал он, а его язык заплетался.

— У нее. Не у меня. У меня ты ничего не просил.

Хрясь. Я бил, слыша, как он воет. Умоляет. Просит. Он уже стоял на коленях, загибаясь от боли. А я не собирался останавливаться. Я видел ее глаза. Видел, как она с жадностью пожирает его боль, его слезы, его унизительный стон. Ее тело подалось вперед, словно она боялась пропустить каждый удар. Я видел, как она сжимает руки в кулаках, как задыхается его болью, его слезами и его криками.

— Достаточно, - произнес я. - На сегодня. Я буду делать это каждый день. За малейшую провинность. Я хочу, чтобы он прочувствовал всё. До последней капли отчаяния.

У Уитмора даже не было сил подняться. Он лежал на полу, свернувшись, и выл. Просто выл от боли.

Она сглатывает. Смотрит на Уитмора, корчащегося у камина, на его сломанную руку, на слюни, стекающие по подбородку.

Потом — на портрет. На туфельку. На кровать, где он пытался превратить её в копию мертвеца.

Я видел, как в её груди бьётся не страх — а впервые за долгое время — власть.

Её тело не дрожит от ужаса. Оно дрожит от того, что смелость вернулась.

Я снял перчатку и коснулся её щеки.

Она вздрогнула. Не от прикосновения. От доверия.

— Ты видела? — шепчу я, опаляя дыханием ее губы. - Ты видела, как он молил? Как просил?

Она молчит. Но её глаза — огонь.

Глаза женщины, которая впервые за долгое время чувствует себя живой.

— Это не конец, — прошептал я, наклоняясь ближе, почти касаясь губами её виска. - Это только начало. Он теперь будет бояться даже собственной тени. Потому что в каждой тени он будет видеть тебя. И будет знать: каждый день его жизни - подарок от тебя и проклятие от меня. Но ты можешь отнять его жизнь в любой момент. Только скажи…

Я взял ее за подбородок.

— Ты хочешь, чтобы он жил?

Она сглатывает. Смотрит на Уитмора, корчащегося у камина, на его сломанную руку, на слюни, стекающие по подбородку.

Потом — на портрет. На туфельку. На кровать, где он пытался превратить её в копию мертвеца.

Он лежал, свернувшись, и выл, баюкая покалеченную руку. А она, моя конфетка, стояла над ним. Не смеясь. Не плача. Просто глядя. И в её глазах — не торжество. Покой.

Потому что теперь она знала: она больше не его игрушка.

Она — моя. И это значит — она неприкосновенна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 73. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Уитмор выполз из комнаты. Я вышел следом, хватая его за шкирку. Открыл первую дверь. Нет, не то. Потом вторую. Вот здесь я его и оставлю. Здесь нет окон. Пусть сидит.

Я втащил его в комнату и закрыл за ним дверь, запечатывая своей магией.

После всего этого я вошел в комнату, где она сидела в кресле, сжимая в руках туфельку.

При виде меня она встала с кресла. Прекрасная в своей обнаженной красоте.

“Совершенна!”, — прорычал дракон, задыхаясь от желания. “Нет, не надо… Ты ее растерзаешь… Ты что? Твой отец, который…”, — пронеслось в голове.

Я видел, как она шагнула ко мне. Ее ладонь коснулась моей щеки, а я едва не застонал. Это было так прекрасно, так восхитительно. Так… возбуждающе…

А потом она потянулась к моим губам.

— Спасибо, — прошептала она, а я уже гладил ее плечи. Это слово она выдохнула в мои губы, замерев, словно не решаясь на поцелуй.

— Если ты меня сейчас поцелуешь, — прошептал я, тяжело дыша, — я не сдержусь… Я возьму тебя.

Я сглотнул. Мой отец сжёг мать не пламенем — а любовью. Он не отпустил её даже после смерти.

А я… Я уже не могу.

Её пальцы на моей щеке — как последнее прощение перед казнью.

— Прямо здесь. Как животное, — прошептал я, целуя ее пальцы и понимая, что штаны уже распирает. — Я буду ломать тебя… Словами нежности. Поцелуями. Членом. Пока ты не забудешь, как он называл тебя «жирной свиньёй»… Потому что ты — моя сладкая конфетка…

Я просил прощения за то, что будет. У ее нежной руки. У ее кожи. У ее пальчиков. Я смотрел, как дрожат её ресницы, как сжимаются пальцы на моём плече, как дыхание ломается, будто она уже чувствует меня внутри.

Она знала: если поцелует меня — я ворвусь в неё так, что она забудет имя Уитмора.

И она поцеловала.

Не как жертва.

Как соучастница преступления.

Я увидел легкую улыбку на ее губах.

Я схватил ее за шею, жадно срывая поцелуй за поцелуем. Я приказывал. Пил ее до дна, пока моя рука скользила между ее ног. Мокрая… Такая мокрая…

Если бы на ней было платье, я бы разгрыз его зубами.

Я щелкнул ремнем, расстегнул пуговицы, прикоснулся своим горячим и твердым членом к ее животу.

А потом бросил ее на кровать, развернул её, направил и вошел. Моя рука скользила у нее между ног. Каждое движение моих пальцев вызывало у неё судорогу — не от боли, а оттого, что плоть вспоминала: она имеет право чувствовать.

По телу пробежала дрожь. Еще… Еще…

Она застонала, когда я вошел в нее весь. Я чувствовал себя ненасытным животным, которое не может утолить голод. Я сжимал ее горло, шептал ей, что потом я буду нежным… Но не сейчас… Сейчас я не помнил себя. Она стонала. Я чувствовал, как под моими пальцами вибрирует ее горло. А мне хотелось разорвать ее на части своим желанием. Ее, мокрую, стонущую, задыхающуюся, дрожащую всем телом.

И тут я услышал, как она закричала. Хрипло, надрывно, задыхаясь и выгибаясь всем телом. Мало… Слишком мало… Я хочу, чтобы она кончала еще… И еще… Дракон хочет, чтобы она стонала еще…

Она задыхалась, впивалась рукой в подушки, а потом снова вздрагивала на моем члене, кончала с диким стоном, сжималась и текла…

— Остановись, — простонала она, подавшись бедрами ко мне. — Мне кажется, у меня сердце разорвется… Или… или… я сойду с ума… Боже-боже-боже…

— Уже не могу, — шепчу я, целуя ее висок, щеку и плечо. — Не могу, конфетка…

Я скользил языком по ее коже.

— Не могу… — прошептал я, а она снова кончила, всхлипывая и глотая воздух. — Ты сегодня вела себя плохо…

Я перевернул ее. Я схватил её за шею, и дракон внутри заурчал: “Сожми. Пусть знает, чья она”. Я чувствовал, как её пульс учащается под моими пальцами. Она не отстранилась. Наоборот — выгнула шею, будто предлагая её мне.

Она чувствовала меня… Всего… Я лег сверху, чувствуя, как ее грудь скользит по моей груди.

— Чья ты? — шептал я, чувствуя, что вот-вот кончу. Я сжал ее шею в тот момент, когда она снова сжалась и застонала. Ее руки впивались в меня, из ее губ вырвался стон наслаждения.

— Чья? — прошептал я в ее губы.

— Твоя, — едва слышно прошептала она, а я почувствовал, как кончаю. Прямо в нее. В ее горячее, дрожащее тело, которое еще вздрагивает от удовольствия.

“Моя… Моя сладкая… Я не знаю, как жил без тебя… Без твоего тела… Без твоих губ…”, — стонал я, покачнувшись еще раз и обжигая ее шепотом.

Я поцеловал ее. Так жарко и глубоко, что она простонала…

В этот момент я почувствовал, как нас связывает невидимая сила. Связывает навсегда. Это было то мгновенье, когда чудовище выбирает не убить — а запечатлеть себя в теле женщины навек. Забрать себе всю.

Мне впервые в жизни захотелось построить вокруг нее мир. Безопасный, подконтрольный, подвластный мне.

И если кто-то посмеет ее обидеть, то я подарю ей корону из его костей.

— Я… я вспомнила, — прошептала она, задыхаясь от волнения. — Я… я кое-что видела… У твоего отца… Я видела нити… Много ниточек, которые везде… На губах… На руках… Нитки… Такие… серебристые… Тонкие-тонкие… Как у марионетки…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 74. Принц

Принц

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я завернул ее в плащ, словно драгоценную добычу. Она моя… Потому что она сама захотела… И от этого она еще прекрасней, соблазнительней… И даже сейчас я задыхаюсь от желания… Но я знаю, что она устала. Ей нужно время… И дракон чувствует это. Он теперь чувствует ее каждый вздох, каждый удар сердца, как будто свой.

Я сжал ее, вынес на улицу и почувствовал, как из спины пробиваются крылья. Я чувствовал, словно держу на руках весь мир. Весь мой маленький и хрупкий мир, завернутый в плащ.

И сейчас, когда я летел над городом, я знал. Если с ней что-то случится, я не захочу жить без нее. Без ее губ, без ее дыхания, без ее запаха. И мне будет все равно, что творится вокруг. Ее не заменит ничто и никто. Никогда.

Я почувствовал, как сжались мои руки, словно судьба уже пытается вырвать ее из них. Но я не отдам.

Теперь я понимал, что чувствовал отец, глядя на мертвую маму. Я знал его чувства. И все, что я говорил ему, казалось мне просто детским лепетом. Только сейчас я понял, что он имел в виду. И знал только одно. Он хочет умереть. Больше всего на свете. Он не хочет открывать глаза, чтобы увидеть мир, в котором нет ее.

Я мягко приземлился на балкон, прошел через комнату и вышел в коридор.

Мне хотелось поговорить с отцом. Попросить у него прощения за свои слова. И… если он придет в себя, то помочь ему уйти. Я знал одно. Он бы сам направил меня своей рукой.

Теперь я знал точно. Даже если он очнется, он не будет править. Он не захочет. Он будет считать секунды без нее, вспоминать и разрывать себе сердце.

Я открыл дверь в свои покои и уложил конфетку на кровать. Бережно, с нежностью. Ведь теперь она — всё. Мое всё.

— Я сейчас вернусь, - прошептал я. — А ты пока отдыхай…

Я коснулся ее губ поцелуем, чувствуя, как она тянется ко мне. “О, восхитительная!”, — шептало внутри чудовище, когда я раздвинул ее губы поцелуем.

— Я хочу увидеть отца, - прошептал я, накрывая ее одеялом. — Мне нужно многое сказать ему…

Она кивнула и отпустила. Я только сейчас, глядя на обои, заметил, что на символах, видимых только мне, стоят маленькие циферки. Вот, значит, как она вышла…

Я шел и думал, что скажу ему. “Прости, папа!”, — мысленно шептал я. — “Я был дурак! Я… Я не должен был говорить тебе о жизни. Теперь я понимаю, что жизнь без мамы не имеет смысла для тебя. Я это понял, когда встретил ее!”.

Мне хотелось, чтобы в этот момент отец пришел в себя. Чтобы он услышал меня.

Я открыл дверь, видя, что он все еще лежит на кровати.

— Прости меня, - прошептал я, подходя к кровати. И тут я увидел, что отец … мертв. На его губах застыла улыбка. Лицо разгладилось. Веки больше не дрожали.

Пока я смотрел на него ошеломленный, мой взгляд увидел … письмо. Оно лежало в конверте, словно ждало адресата.

Я взял его, развернул и увидел почерк своего учителя.

“Дорогой мой Каэль! Когда ты читаешь это письмо, я уже развоплотился… Да, маги так умеют. Я просто призвал столько магии, что тело не выдержало и сердце мое остановилось. Но я люблю тебя, мой ученик. Прости старика, что я на “ты”. Я знаю, что то, что прочитаешь дальше, заставит тебя ненавидеть меня… Но я считаю, что ты должен знать. Не хочу уносить тайну в могилу. Я хочу, чтобы она осталась в мире живых.

Помнишь, я недавно говорил тебе, что не женился, потому что… моя невеста ушла к другому. Так вот, этой невестой была твоя мама.

Я любил твою маму. Всю свою жизнь. Как впервые увидел в Академии. Я помню, как сделал ей предложение. Как она приняла его. Я был счастлив. Оглушительно счастлив.

Но за неделю до свадьбы ее украл у меня твой отец. Я понимал, кто я, а кто он… Он — король. И я ничто по сравнению с ним. Жалкий маг, который еще даже ничего не достиг в своей жизни. Из бедной семьи.

И я был уверен, что он взял ее силой и властью. И так никогда ему этого не простил.

Твоя мама, видимо, чувствовала угрызения совести. Поэтому попросила отца сделать меня придворным магом. Он не мог не выполнить ее просьбу.

Мне такое и не снилось! Это — лучшее, что могло случиться с чародеем. Но я тосковал. Я любил ее. Но понимал, что моя любовь ей не нужна…

Потом родился ты… Я помню, как держал тебя на руках. У тебя были ее глаза и волосы. Ты был так на нее похож.

Я любил тебя так, словно ты был моим сыном. Нашим с ней сыном. И меня радовало то, как вы с отцом не похожи друг на друга. Ты — маг, чародей. Ты мыслишь, как чародей, а не как король.

А вот теперь я перехожу к самому страшному. У меня сейчас даже руки дрожат, когда я это пишу. Мне однажды попалось зелье правды. То самое, что я дал тебе. Ты тогда спросил, почему оно не полное… Так вот. Однажды я решил поговорить с твоей мамой. Она выглядела молодо, а я был уже стариком. Для нее время текло иначе, а меня не щадило.

И я… я чувствовал в тот месяц себя так ужасно, что думал, умру. И перед смертью я хотел получить правдивый ответ на свой вопрос. Любит ли она мужа? Или она с ним, потому что он король?

Я не знал, как пользоваться зельем. Я не думал, что оно ядовитое. И не думал, что оно убьет ее… И тогда я узнал правду. Она сказала, что это не любовь. Что это другое.

А потом она умерла.

И я знал, что это я виноват. Я. Глупый старик, который не думал, что это зелье так опасно!

Я помню, как стоял на ее похоронах. Втайне, под мантией, я жег себя магией. Чтобы почувствовать боль, которая сильнее душевной. У меня на груди остались ожоги, но ничто не болит так, как должна болеть душа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А потом слег твой отец. Я всю жизнь ненавидел его, как ненавидят удачливого соперника. Я знал, что он хотел умереть. Но я не дал ему. Потому что я верю в жизнь после смерти. И я не хотел, чтобы они встретились и там. Чтобы он нашел ее и на том свете… Я хотел умереть раньше него. Чтобы, быть может, там встретить ее и попытаться еще раз.

Он стал моей послушной марионеткой. При этом он все видел и все слышал. Но открывал рот только тогда, когда я ему позволю.

Я хотел, чтобы он почувствовал мое бессилие, мою боль. Я знал, что это — моя вина, ее смерть. Но его вина в том, что он отнял ее у меня.

Я хотел, чтобы он знал, что подписывает. И наслаждался его беспомощностью.

Я никогда не причинил вреда тебе, мой мальчик. Потому что я люблю тебя больше жизни. У тебя ее волосы, ее глаза, даже поворот головы. Вы так похожи. Мне кажется, что это она смотрит на меня. И ты был моим единственным утешением.

А потом я подумал, что лучше будет отдать твоего отца на растерзание министрам, чтобы ты смог стать достойным королем. Не жалкой тенью великого отца в глазах народа. Я хотел, чтобы ты стал великим в глазах страны. Я знал, что тебе ничего не стоит отменить все решения. И ты бы стал новым божеством в глазах подданных.

Быть может, я действительно выжил из ума от одиночества, от собственных мыслей. Знаешь, мальчик мой, такое бывает. И не хочу, чтобы ты повторил мою судьбу. С любовью, Лирриан”.

Я посмотрел на письмо и бросил его в камин. На подушке, рядом с отцом лежала корона. Черная с драгоценным камнем и драконом.

Я посмотрел на нее, а потом… потом надел ее себе на голову. Только так я смогу создать мир вокруг нее. Только так я смогу защитить ее от всего мира. Только так я смогу дать ей самое лучшее, что есть в этом мире.

Подойдя к двери, ведущей в коридор, я остановился. Дверь открылась сама, словно теперь вся магия замка подчиняется только мне.

— Отец мертв, - произнес я, видя, как слуги замирают от изумления. А потом опускаются в поклоне. “Ваше величество!”, — слышал я почтительный шепот.

И только теперь я понимал, для чего дракону нужна власть. Для нее. Без нее дракон бы так и жил в своей пещере, спал бы на груде сокровищ, не желая никого видеть рядом.

Теперь я понимал, почему меня тянуло в уединенную башню в горах. Но сейчас, когда в моей жизни появилась она, я хочу власти. Я хочу всю власть этого мира. Я хочу поставить мир на колени перед ней.

ЭПИЛОГ

Талисса

꧁⎝ ????༺✧༻???? ⎠꧂

Я всё поняла в тот момент, когда он вошел в комнату. И замерла, не зная, что сказать. Где-то далеко незнакомые голоса кричали: «Король умер! Принц Каэль принял власть отца!».

— Он… — прошептала я, вспоминая старого короля. — Он умер?

Сердце замерло, а я встала, ничуть не стесняясь своей наготы. Я не стеснялась ее больше. Я знала, что как только начну стесняться чего-то, его пальцы, его губы, его член напомнят мне о том, что я прекрасная, желанная.

— Да, — улыбнулся Каэль, глядя на меня. Он подошел, проведя рукой по моей щеке. Корона из черного металла сверкала гранями.

— Мне жаль, — прошептала я, погладив его по груди. — Мне так жаль… Я… Я не смогла помочь… Я… слишком поздно сказала… Его… Его можно было бы спасти, если бы я… Я сказала раньше…

Я почувствовала, как меня обняли сильные руки, привлекая к себе.

— Нет, — послышался шепот. — Он хотел умереть. Он потерял ту, которая была для него всем миром… И дракон умирал внутри него. Он рвался к ней. Он хотел найти ее там, на том свете… Потому что там она тоже может быть беззащитной.

От его слов я… Я почувствовала, что плачу.

— И если с тобой что-то случится, — послышался голос. — Я уйду вслед за тобой.

— Почему? — прошептала я, вслушиваясь в биение его сердца.

— Потому что ты моя. Потому что я не смогу бросить тебя даже в смерти, — услышала я шепот. — Потому что даже там, за гранью, я не хочу тебя никому отдавать. Я не позволю тебе остаться одной там…

Я вздохнула. Глубоко-глубоко, а потом зажмурилась.

— Это не любовь. Это другое, — прошептал он. — Поэтому живи. Всегда живи. Даже если придется, я буду кормить тебя насильно. Ты будешь плакать, но будешь есть.

С того момента, как я увидела за спиной раздевающегося Сирила черную тень, когда мое тело мгновенно отреагировало на нее, я поняла, что все изменилось.

Это был самый счастливый день в моей жизни. Я не стыдилась своей наготы. Не стыдилась за то, что с удовольствием смотрела на мучения мужа. Нет, сначала я почувствовала стыд, но стыд исчез. Он испарился. И каждый удар туфли по столу, звук, которого я так боялась и от которого вздрагивала, превратился в музыку для моих ушей. Ведь я слышала его крики. Крики боли и отчаяния.

Сколько раз я мечтала о том, что однажды этот момент произойдет. Что однажды не я, а он будет визжать и молить о пощаде. Я копила каждую крупицу ненависти к нему, и в тот момент, когда Сирил упал на пол, с ужасом глядя на свою распухшую руку, я отпустила ее. Всю.

Восхищение? Нет. Наслаждение. Я почувствовала такое наслаждение, что по телу пробежали мурашки. И поняла, что смотрю на высокую фигуру в черном с обожанием. Хотя бы за то, что он исполнил мою мечту.

Я знала, что так нельзя. Что… Что нужно было простить, вмешаться, сказать, что достаточно…. Но я не захотела. И в этот момент внутри что-то разбилось. Я смотрела на саму себя, отражающуюся в зеркале души. Словно фигура в черном, я стояла перед собой маленькой, дрожащей, напуганной, готовая все стерпеть.

«Обними меня, наконец!» — прошептала «темная» я.

И я шагнула к ней навстречу, словно сливаясь с ней воедино. Все сломалось, разбилось, треснуло. Под крики боли Сирила.

«Тебе же нравится!» — шептала я сама себе. И я соглашалась. Да. Нравится. Нравится видеть, как мы поменялись местами.

А потом я почувствовала желание и впервые поцеловала его. Сама. Потому что понимала, что хочу его.

Я хотела принадлежать ему и только ему. Хотела, чтобы он взял меня теми же руками, которыми только что ломал моего мужа.

И сама поцелуем попросила его об этом. Я помню, как он врывался в меня, как каждый толчок доставлял мне наслаждение до дрожи. Как я мысленно шептала: «Еще… еще… еще… Хочу… хочу…»

И меня заводила мысль о том, что я принадлежу чудовищу. Никакой скромности, никакого стыда, никаких угрызений совести. И тогда я впервые кончила так, как не кончала никогда. Я кричала, потому что невидимая рука стыда не зажимала мой рот. Я чувствовала свое тело, потому что совесть больше не сковывала невидимыми цепями.

И только тогда я поняла, что свободна. Что я — это я.

— Чья ты? — прошептал его голос. У меня дрожали колени от мысли, что он вот-вот кончит.

— Твоя… — прошептала я. И это слово было наслаждением.

Я думала, что потеряю что-то важное. Но нет. Я не разучилась плакать, сочувствовать. И сейчас, когда мы стояли в обнимку, мне было жаль старого короля. До слез.

— Так, одну минуту, — послышался голос принца. Он отстранил меня, а сам вытащил наполовину книгу, открывая тайный проход. — Я все время забываю…

Я вспомнила мертвое тело в углу. Но сейчас я не боялась мертвой и заглянула с любопытством.

— Кто она? — спросила я, видя, как он дохнул на ее тело огнем.

— Горничная Шубальт. Может, ты слышала о такой? — усмехнулся голос. Он что-то взял со стола, пока в углу тело сгорало дотла.

— Вот, — произнес принц.

Это был какой-то список, на котором сохранились капли засохшей крови.

— Агнес Финнич, — прочитала я. — Четырнадцать лет. Пять золотых. Блондинка. Квартал Портных. Помощница в трактире. Молли Виллер. Десять золотых. Шатенка, но прехорошенькая. На углу рыбацкого квартала. Дом с голубой крышей. Мать — вдова. Компаньонка для одной леди.

— Это что такое? — спросила я, видя имена девочек.

— Это живой товар. Эта мадам, — послышался голос за моей спиной. — Выкупала девочек из бедных семей, торговалась и договаривалась, пока ее хозяйка продавала их на балах аристократам для утех. Все девочки из этого списка уже мертвы.

Я смотрела на тело, которое превратилось в пепел.

— Надеюсь, мадам ты тоже убил, — произнесла я, глядя на свои дрожащие пальцы.

— Обижаешь, — послышался голос за моей спиной.

— Можно нескромный вопрос, — сглотнула я. — Как тебя зовут?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что? — я почувствовала, как его руки сжали меня еще крепче. — Ты не знаешь, как зовут принца?

— Я немного далека от политики, — прошептала я, понимая всю неловкость момента.

— Каэль. Это сокращенное имя от драконьего. Драконье имя ты с первого раза не выговоришь, — послышался смех. — Каэльнейдрейгаар.

Вот оно что! Я-то помню, что там имя ого-го… И как бы знала, что это имя принца, но как бы не читала его. Оно было для меня как символ. Ага, мол, это принц!

— Так, еще разочек и по буквам! — прошептала я, пытаясь прикинуть, хватит ли у меня речевого аппарата, чтобы это все изобразить.

— Зачем? — послышался голос Каэля.

— А вдруг ты захочешь, чтобы я шептала его в постели? — вздохнула я.

— Это было бы очень жестоко по отношению к тебе. Я не настолько жесток, поверь…

Я получила развод. Сирил Уитмор его подписал. И через месяц после коронации Каэля я стала его женой.

Сирил Уитмор был заключен под стражу. Ровно на тот срок, сколько длился наш с ним брак. И каждый день за малейшую провинность надзиратель бьет его по руке моей туфелькой. А потом заставляет засунуть распухшую руку в перчатку.

И я не стану вмешиваться. Меня просто греет эта мысль.

Все королевство, затаив дыхание, ждет появления на свет наследника. Я предполагаю, что это тот бал, когда я шепнула мужу во время танца, что я мокрая… Ну или та ночь, когда я вредничала и меня кормили десертом с пальцев. Как бы тут два варианта… Но я могу и ошибаться.

Теперь я учусь призывать дар и контролировать его. Потому что знаю. От него зависит не только моя жизнь. Но и жизнь… боже мой… сейчас-сейчас… У меня где-то записано… Впрочем, бумажку я где-то посеяла.

Редкий дар, как видите, не всегда идет рука об руку с идеальной памятью.

О СЕРИИ:

???? Добро пожаловать в серию «Темные желания» — где предательство ледяное, а страсть пепельно-алая.

Каждая история — отдельный мир. Каждая героиня — пойманная искра. Каждый герой — опасность, в которую хочется влюбиться до дрожи.

⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘

❄️ «Девочка для ледяного» 16+

«Разрешаю обесчестить мою жену», — сказал он слуге. А она услышала.

Брошенная на позор, преданная в самом святом, она молилась в темноте… И её молитву услышало ледяное божество мести.

Холод, что жжёт. Шепот, от которого звенит кровь. И игра, в которой проигравший теряет душу…

✨ Ты молишься не тому. Но он уже пришёл за тобой.

ССЫЛКА НА КНИГУ:

⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘

???? «Загнанная для дракона» 18+

«Кто поймает мою жену — имеет право делать с ней всё, что угодно».

Эти слова выбили из неё дух. В зимнем лесу, без защиты, без имени, без будущего…

Но дракон подобрал её — не как трофей, а как судьбу.

В его замке нет света — только пламя, пепел и сокровищница, где каждая монета куплена чужой болью.

Он жесток. Он одержим. И он хочет, чтобы её душа выкрикнула его имя, даже когда рухнет мир.

✨ А ещё ей в грудь вложили дар… который изменит всё.

ССЫЛКА НА КНИГУ:

⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘⫘

????

«Разрушенная для дракона» 18+

— Жирная свинья! Ты сколько успела сожрать, пока я отвернулся?! Ты себя в зеркале видела?! Вся жиром заплыла! А потом удивляешься, почему у меня на тебя не стоит!

Это все, что я привыкла слышать дома. Мой муж пытается вылепить из меня точную копию своей покойной первой жены. И жестоко наказывает за лишний сантиметр на талии. И на этот раз раздробил мне руку каблуком моей туфли, заставив спрятать ее под перчатку. И это просто за то, что я посмела съесть закуску на балу!

Я думала мой муж - монстр. Пока не увидела, как таинственный убийца одним прикосновением остановил сердце министра. Прямо посреди бала.

Я не думала, что меня когда-нибудь похитят — пока не очутилась в его спальне, привязанная шёлковыми лентами.

И я никогда не думала, что буду хотеть того, кто держит мою жизнь в своих пальцах…

ССЫЛКА НА КНИГУ:

???? Все книги — независимые однотомники, наполненные одержимой и сумасшедшей страстью.

???? Здесь нет ванили — только острые грани любви, эмоции и безумие, которое заставит тебя забыть обо всем.

???? 18+ — для тех, кто не боится смотреть в глаза своим желаниям… даже если они в маске убийцы.

???? Готовы ли вы проснуться в мире, где вас обожествляют, но при этом держат нож у горла?

Тогда открывайте — и не говорите потом, что вас не предупреждали. ????❄️????

Конец