Виновница торжества

Глава 1

Вот что я делаю не так? Может, я не в его вкусе? Или просто не подхожу по статусу?

Но…

Боже, какой он красивый — эти тёмные глаза, что пронизывают насквозь, и линия челюсти, как у статуи

Сколько ещё нужно внимания, чтобы он хотя бы заметил меня?

Мысли сменяли друг друга, пока я исподтишка наблюдала за Кристианом через прозрачные перегородки офиса. Его уверенность, холодная собранность — всё в нём будто кричало: «Не приближайся». И тем сильнее хотелось шагнуть ближе.

— Лэйн, — кто-то дернул меня за плечо. Я обернулась — Стелла, коллега, уже улыбалась.

— Тебя Кристиан к себе зовёт.

Я вздернула брови, быстро встала, пригладила юбку и почти бегом направилась к его кабинету. Постучала в стеклянную дверь.

— Вы меня вызывали?

— Да, присаживайся, Лэйн, — Он говорил спокойно, но в голосе слышался металл — тот самый, из-за которого ему подчинялись даже те, кто его ненавидел.

Я сделала шаг вперёд, не сводя с него взгляда, и — споткнулась о коробку на полу. Почти потеряла равновесие, но сильная рука мгновенно перехватила мою.

Боже, как неловко… моя вечная неуклюжесть.

— Простите… спасибо, — выдохнула я, чувствуя, как щеки вспыхнули.

— Всё в порядке? Ничего не повредили?

— Нет, всё хорошо, — смущённо ответила я и села в кресло, чувствуя на себе взгляды коллег за стеклом.

Ну ты и цирк устроила, Лэйн…

— Так что вы хотели? — спросила я, пытаясь вернуть деловой тон.

— Мне сказали, вы отлично составляете планы мероприятий. У моей матери скоро день рождения, и я хотел бы устроить для неё праздник.

Я на секунду замерла — о моей подработке почти никто не знал. Не успела ничего сказать, как он добавил:

— Стелла рассказала. Естественно, я всё оплачу. Понимаю, что это ваша дополнительная работа.

Внутри всё вскипело. Конечно, Стелла. Знает, что я неравнодушна к нему — и вот уже вставляет свои пять копеек.

— Я не давлю, — продолжил Кристиан, внимательно наблюдая за мной. — Если не получится, пойму.

— Нет, всё в порядке, — я сразу собралась. — Сколько гостей? Какие пожелания? Бюджет?

Он слегка улыбнулся — кажется, оценил мою мгновенную смену тона.

— С идеями мне бы тоже пригодилась помощь, — сказал он, откинувшись на спинку стула. Пиджак был расстёгнут, и белая рубашка мягко облегала его торс. Мой взгляд скользнул вниз, и я мгновенно ощутила, как щеки снова заливает жар.

Когда подняла глаза — он уже смотрел на меня.

Прямо. Внимательно.

Он видел, как я на него смотрела?

— Лэйн, вы в порядке? — спросил он спокойно.

— А? Да, конечно, всё хорошо, — поспешно ответила я и вскочила. — Я подготовлю варианты и подойду к вам.

Я уже почти добралась до двери, когда услышала:

— Лэйн.

Чёрт.

Я обернулась.

— Ваша юбка.

Я опустила взгляд и замерла. Ткань задралась выше, чем позволительно — виднелся край чулка и тонкий пояс.

Молча поправив, я выскочила из кабинета, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле.

Я опустилась на своё место, уперлась локтями в стол и спрятала лицо в ладонях.

— Какой стыд… — прошептала я себе.

— Как прошёл разговор? — услышала рядом ехидный голос Стеллы.

Я подняла голову и встретилась с её довольной улыбкой.

— Мне ещё никогда не было так неловко. И всё из-за тебя, — сказала я, снова закрывая лицо руками.

— Да ладно тебе, — рассмеялась она, усаживаясь на край моего стола. — Я просто помогла вам хоть как-то сблизиться. Общий проект — идеальный повод для общения.

— Когда ты успела переквалифицироваться в свахи? — устало спросила я, бросив на неё взгляд.

Стелла присела на корточки рядом и, словно заговорщица, заглянула мне в глаза:

— Ты ведь постоянно жалуешься, что ничего не выходит. А тут шанс! Ещё и с мамой его познакомишь — глядишь, и невестой станешь.

Я покачала головой.

— Даже у меня таких фантазий нет.

— Надо смотреть в будущее, — сказала она с преувеличенной серьёзностью, взмахнув рукой, будто раздвигая невидимую пелену.

— Боже… — я закатила глаза и усмехнулась.

Стелла всегда была немного странной. Любила гадать на картах, строить прогнозы, говорить загадками. Я в эту чушь не верила, но кивала, чтобы не спорить. Её фантазии порой поражали, но в одном она была честна — всегда говорила то, что думает. И, как бы это ни раздражало, в этом была её сила.

А я… я, наоборот, умела прятать всё внутри. Улыбаться, когда больно. Говорить «всё хорошо», даже если внутри всё рушится.

Пока правда сама не выберется наружу — громко, беспощадно, как всегда бывает в самый неподходящий момент.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 2

Вечерний Сан-Франциско словно дышал солью и светом. Узкие улицы петляли вниз к заливу, где ветер приносил запах кофе, морской воды и чьих-то спешных разговоров. Воздух был прохладным, прозрачным — таким, каким бывает только у океана, когда день тихо уступает место огням.

Я шла по тротуару, глядя на отражения неона в лужах, и мысленно прокручивала сегодняшний позор.

Боже, сначала эта коробка, потом юбка… интересно, как он смотрел на меня в тот момент?

От одной мысли щеки снова запылали.

— Лэйн, ты умеешь впечатлять, — пробормотала я себе под нос. — Конечно, он не посмотрит на такую неуклюжую. Ещё и глазела на его торс, как школьница… максимально непрофессионально.

Я глубоко вдохнула морской воздух.

— Ладно. Вернусь домой, всё продумаю насчёт мероприятия. Нельзя снова оплошать. Надо показать, что я ответственная.

Над городом глухо прогремел гром, словно он подслушал мои мысли и решил отозваться.

— Великолепно. Ещё дождя не хватало, — вздохнула я и ускорила шаг.

Забежав по пути в магазин, я наконец-то добралась домой. Поставив бумажный пакет на стол, я начала раздеваться. Включив пластинку Б. Б. Кинга, комната наполнилась ламповым звуком гитары — блюз мягко растекался по воздуху, обволакивая всё вокруг.

Слегка пританцовывая, я сняла серёжки, расстегнула молнию на чёрной офисной юбке и кинула её на кресло. Белая рубашка упала следом. Оставшись в белье и чулках, я подошла, виляя бедрами под песню, к пакету с продуктами и вытащила оттуда бутылочку белого полусухого вина. Из ящика достала штопор и открыла ее с легкостью.

Налив в бокал вино, я немного его взболтала, чтобы ощутить аромат — свежий, с нотками зеленого яблока, лимона и легким оттенком минералов, как будто морской бриз смешался с фруктовым садом.

— За тебя, Лэйн, — сказала я, глядя на своё отражение в окне. — За твою способность устраивать фейерверки там, где их не заказывали.

Я выпила залпом и, налив ещё, чуть качнулась в ритме музыки, идя к рабочему столу.

— Так, надо подумать, как же впечатлить Кристиана и его драгоценную маму, — поставила я бокал на стол и начала генерировать идеи, продумывая каждую мелочь этого торжества, от декораций до меню, чтобы всё было идеально.

Но через час я поймала себя на том, что мои мысли давно ушли в сторону — не о мероприятии, а о самом заказчике, о Кристиане, чей образ теперь жёг меня изнутри. Я закусила палец, другой рукой лениво крутя край бокала, чувствуя, как внизу живота тянет сладкой, ноющей болью желания. Внутри всё полыхало жаром, как будто огонь разгорелся от одного воспоминания о нём. Прикусив губу до лёгкой боли, я пыталась отвлечься, но его сегодняшний вид вспыхнул в голове ярче, чем раньше: без рубашки и пиджака, с обнажённым торсом — мускулистым, рельефным, покрытым лёгким блеском пота, который так и манил провести по нему языком. Мои пальцы невольно скользнули по шее, медленно, томительно, имитируя его прикосновения — сильные, уверенные, с той же обжигающей теплотой, что я ощутила сегодня в офисе, когда наши руки соприкоснулись.

Я закрыла глаза, позволяя образу Кристиана полностью материализоваться в моём разгорячённом уме: его широкие плечи, напряжённые мышцы, проступающие под тонкой тканью рубашки, которую я мысленно сорвала с него одним резким движением, обнажив твёрдый пресс и V-образный рельеф, ведущий вниз, к тому, что скрывалось под ремнём. В моей фантазии он стоял передо мной в полумраке комнаты, освещённой лишь мерцающими бликами уличных фонарей за окном, его взгляд — пронизывающий, с хищной усмешкой в уголках полных губ — скользил по моему телу, заставляя кожу покрываться мурашками, а соски твердеть под одеждой.

"Лэйн..." — прошептал он в моём воображении, голос низкий, хрипловатый, как блюз, что всё ещё лился из проигрывателя, обволакивая комнату чувственной мелодией. Я представила, как он приближается ближе, его пальцы касаются моей ключицы, спускаются ниже, к вырезу лифчика, задевая край кружева и заставляя меня вздрогнуть от предвкушения. Мои собственные руки следовали этому пути: я провела ладонью по груди, сжимая её слегка, чувствуя, как соски напрягаются и торчат под тонкой тканью, умоляя о большем. Дыхание участилось, стало прерывистым, а внизу живота разгорелся настоящий пожар — моя киска набухла, увлажнилась, требуя прикосновений, и я почувствовала, как соки начинают пропитывать трусики.

Я опустилась в кресло у стола, раздвинув ноги шире, всё ещё в чулках и белье, которое теперь казалось слишком тесным, слишком раздражающим. Вино в бокале забыто — теперь я была полностью поглощена им, Кристианом. В фантазии он опустился на колени передо мной, его большие руки обхватили мои бёдра, сжимая их с такой силой, что граничила с болью, но приносила только острое, пьянящее удовольствие, оставляя следы пальцев на коже. "Ты такая... неосторожная сегодня," — прорычал бы он, напоминая о той коробке и задравшейся юбке, но в его тоне не было упрёка — только чистый, животный голод. Его губы прижались к внутренней стороне бедра, горячие и влажные, поднимаясь выше, дразня поцелуями, покусывая кожу, заставляя меня выгибаться навстречу, стонать тихо, умоляюще.

Мои пальцы нырнули под кружево трусиков, нащупывая влажную, горячую теплоту — я была уже такой мокрой, что пальцы скользили легко, размазывая смазку по набухшим губкам. Я ахнула громче, представляя, как его язык касается меня там: медленно, лениво обводя кругами клитор, то надавливая сильнее, то отстраняясь, чтобы подуть горячим дыханием, заставляя тело дёргаться от муки. "Кристиан..." — прошептала я вслух, голос дрожащий, прерывистый, полный похоти. Тело отреагировало мгновенно: волна жара прокатилась от кончиков пальцев ног до макушки, бёдра сжались вокруг моей руки, а внутри всё пульсировало, требуя заполнения. Я двигалась быстрее, два пальца вошли внутрь, растягивая тесную дырочку, имитируя его толчки — твёрдые, глубокие, в ритме, что совпадал с ударами моего сердца, ускоряющимися с каждой секундой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В фантазии он перевернул меня резко, прижав животом к столу, его тело накрыло моё сзади, тяжёлое и горячее, прижимаясь эрекцией к моей заднице. Руки Кристиана скользнули по моей спине, сминая ткань, сжимая ягодицы грубо, раздвигая их, а потом он вошёл — резко, глубоко, заполняя меня целиком, заставляя кричать от смеси острой боли и ослепительного экстаза, когда его член растягивал стенки, натирая каждую чувствительную точку. Я кусала губу до крови, чтобы не стонать слишком громко, но звуки всё равно вырывались: тихие, хриплые, полные отчаянного желания, эхом отдаваясь в пустой комнате. Мои пальцы работали быстрее, надавливая на клитор большим пальцем, входя глубже остальными, имитируя его бешеные толчки, хлюпая от обилия смазки.

Кульминация настигла внезапно, как взрыв: тело выгнулось дугой, мышцы напряглись в спазме, а потом расслабились в сладкой, изнуряющей истоме, волны оргазма прокатывались по мне одна за другой, заставляя киску сжиматься вокруг пальцев, выталкивая новые потоки сока. Я открыла глаза, тяжело дыша, всё ещё чувствуя фантомное прикосновение его рук, его тела, его члена внутри. Реальность вернулась: блюз тихо затихал, бокал вина стоял нетронутым, комната была пуста. Но внизу всё ещё пульсировало, тело дрожало от послевкусия, а мысли о Кристиане не отпускали.

"Чёрт, Лэйн, это было... слишком реально," — подумала я, улыбаясь сквозь румянец на щеках, чувствуя, как желание тлеет внутри, готовое разгореться снова при одной мысли о нём.

Добравшись до постели, пролетела мысль в голове.

Завтра на работе будет стыдно смотреть ему в глаза.

С ней же я и уснула.

Глава 3

Солнечные лучи пробивались сквозь жалюзи, окрашивая комнату в мягкий золотистый оттенок, но для меня утро началось не с кофе и размышлений, а с пронзительного писка будильника, который вонзился в виски, как игла. Я вскочила, хватаясь за голову, — вчерашнее вино оставило после себя не только приятные воспоминания, но и пульсирующую боль, напоминающую о каждой фантазии, что крутилась в голове до глубокой ночи.

— Всё же последний бокал был лишним, — пробормотала я, морщась от света. Взгляд упал на часы: стрелки безжалостно показывали, что я опаздываю не на шутку. Сердце ёкнуло — сегодня же встреча с Кристианом по поводу плана! "Не паникуй, Лэйн, — подумала я. — Просто соберись и не думай о том, как вчера... о нём."

Быстро нырнула в душ, позволяя прохладной воде смыть остатки сна и жара от воспоминаний. Причесала прямые чёрные волосы, чтобы они падали ровной волной на плечи, подкрасила глаза smokey-тенями, подчёркивая их глубину, и нанесла бальзам на губы — лёгкий, с ароматом ванили, чтобы добавить уверенности. Выбросив полотенце в корзину, я пробежалась голой по квартире, роясь в шкафу в поисках идеального наряда. "Что-то профессиональное, но не слишком строгое, — бормотала я себе под нос. — Чтобы не выглядеть как вчерашняя неуклюжая девчонка."

Наконец выбрала: чёрное кружевное бельё для скрытой уверенности, тонкие чёрные колготки, белую блузку с глубоким вырезом и юбку-клёш, которая мягко обрисовывала бёдра. Схватила блокнот с пометками о мероприятии — там были идеи о джазе, винтажном декоре и персонализированных сюрпризах для мамы Кристиана. Напоследок брызнула духами с ягодным ароматом: свежим, как черника в летнем лесу, с лёгкой кислинкой, которая бодрила. И выбежала на улицу, чувствуя, как ветер Сан-Франциско развевает волосы и разгоняет остатки похмелья.

Спустя два часа бурной работы — звонки поставщикам, корректировка бюджета, эскизы декора — ко мне подошла Стелла, с её неизменной чашкой кофе в руках и любопытным блеском в глазах.

— Что-то с тобой сегодня не так, — сказала она, прищурившись. — Ты какая-то... в приподнятом настроении. Сияешь, как после удачного свидания.

Я только открыла рот, чтобы отмахнуться, но она меня перебила, театрально закрыв глаза и проведя рукой над моим плечом, не касаясь.

— Подожди, подожди. Я вижу... — она сделала паузу для драматического эффекта. — Ты была с мужчиной? Наконец-то забыла о нашем начальнике?

Я схватила её за руку и опустила вниз, оглядываясь по сторонам — офисные перегородки были прозрачными, а слухи здесь распространялись быстрее вируса.

— Тише, ты что, раскричалась? — шикнула я. — Нет, ни с кем я не была. Просто выпила бокал вина и посидела за работой. Планировала праздник.

Стелла посмотрела на меня с интересом, склонив голову набок, как будто читала ауру.

— Чую подвох, — улыбнулась она лукаво. — Ты не просто работала. В воздухе витает... романтика.

— Чуй дальше, я была дома, — отрезала я, разворачиваясь к компьютеру и начиная стучать по клавишам, чтобы скрыть румянец. Вчерашние фантазии вспыхнули в памяти — его руки, губы, — и я почувствовала, как внутри снова потянуло теплом. "Не сейчас, Лэйн!"

Девушка уже собралась уйти, но вдруг остановилась и проронила:

— Я забыла, тебя наш шеф вызывал к себе.

Я глубоко вздохнула, чувствуя, как сердце пропустило удар.

— А что раньше не сказала?

— Твой настрой меня сбил, — она виновато пожала плечами. — Ты выглядишь... вдохновлённой.

Я закрыла глаза и помотала головой, пытаясь собраться. Встала, поправила юбку, чтобы она сидела идеально, и взяла блокнот. "Так, Лэйн, не переживай, всё хорошо. Только не заостряй внимание на нём." Но внутри уже крутились мысли: а если он заметит мой румянец? А если вчерашние фантазии отразятся в глазах? Шагнула к его кабинету, чувствуя, как пульс ускоряется с каждым шагом.

Я постучалась в стеклянную дверь, и он поднял голову от бумаг. Улыбнулся — тепло, неожиданно, и кивнул, приглашая войти. Я удивилась такой реакции: обычно его приветствия были сухими, как офисный воздух, а тут — словно лёд треснул, пропуская лучик солнца.

— Приветствую тебя, присаживайся, — сказал он, показывая рукой на кресло перед столом. Голос был ровным, но в нём сквозила нотка мягкости, которой я не ожидала.

— Спасибо, — ответила я, опускаясь в кресло. В этот раз я смотрела под ноги, стараясь не поднимать глаза на него. "Сосредоточься на блокноте, Лэйн. Не на его плечах, не на его глазах..."

— Я так понимаю, у вас есть идеи, — продолжил он, откидываясь в кресле.

Я всё же подняла взгляд и заглянула в его карие глаза — они были такими глубокими и тёмными, что от них веяло холодом, как от океана в шторм. Но меня это не смущало, наоборот, цепляло: за этой глубиной скрывалась сила, которая притягивала, как магнит.

— Да, — кивнула я, открывая блокнот. Собралась с духом и начала рассказывать, стараясь звучать уверенно, как настоящий специалист. — Я подумала о чём-то элегантном и личном, чтобы подчеркнуть статус вашей мамы и сделать вечер незабываемым. Представьте: уютный ресторан у залива с видом на Голден Гейт — например, "The Cliff House", с его винтажным шармом. Декор в стиле арт-деко: золотые акценты, хрустальные люстры, свежие цветы в пастельных тонах — орхидеи и розы, чтобы создать атмосферу роскоши без излишеств. Живая музыка — квартет джазовых музыкантов, играющих классику вроде Эллы Фицджеральд, но с современным твистом, чтобы не было слишком ностальгично. Гостей — не больше тридцати, близкие друзья и семья, чтобы сохранить интимность. Меню: изысканное, с акцентом на морепродукты — устрицы, лобстеры, свежие салаты с сезонными ингредиентами, и десерт в виде персонализированного торта с её любимыми мотивами, скажем, если она любит искусство, то с элементами импрессионизма. Сюрпризы: фотоальбом с архивными снимками, собранными заранее, и видео-приветствия от дальних родственников. Бюджет — гибкий, но я рассчитала около 15 тысяч долларов, с возможностью оптимизации. Это не просто вечеринка, а событие, которое расскажет историю её жизни — статное, элегантное, с душой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я говорила, жестикулируя блокнотом, и чувствовала, как слова льются легко: это была моя стихия, где я могла блеснуть экспертизой, забыв о неловкостях. Но в какой-то момент заметила его взгляд — максимально прикованный ко мне, не к блокноту, а именно ко мне. Воспоминания о вчерашнем вечере дали о себе знать: его обнажённый торс в фантазии, его руки... Щёки запылали, а по телу разлился жар, как будто комната внезапно превратилась в сауну.

— Вам плохо? — спросил он, и мне показалось, что в его голосе мелькнула настоящая забота, лёгкая тревога, которая растопила ещё один слой льда.

— Немного стало жарко, — пробормотала я, помахивая блокнотом как веером, чтобы скрыть смущение.

— Открою окно, секунду, — сказал Кристиан, вставая из-за стола. Его строгий костюм идеально облегал тело, подчёркивая широкие плечи и атлетическую фигуру, а тёмные волосы были слегка небрежно зализаны назад, добавляя шарма — не идеально, но статно, как у героя из старого голливудского фильма. Когда он прошёл мимо, от него потянулся шлейф очень дорогих духов Dior: древесный, с нотками сандала и амбры, такой же утончённый и притягательный, как он сам. Я вдохнула глубже, чем следовало, и почувствовала, как жар только усилился — не от комнаты, а от него.

Кристиан открыл окно, впуская свежий бриз с залива, и приблизился ближе ко мне, облокотившись на край стола. Я смотрела на него снизу вверх — так он казался ещё выше, ещё внушительнее, как башня из мускулов и уверенности. Сглотнула, чувствуя, как горло пересохло от внезапного напряжения.

— Это прекрасно, я восхищён вами, правда, — сказал он, и его глаза горели искренним интересом, отчего внутри меня что-то дрогнуло. — Над бюджетом не заморачивайтесь, оплачу любые затраты. Мне на неё не жалко, — он опять улыбнулся уголком губ, и эта улыбка была такой редкой, такой настоящей, что сердце пропустило удар.

Я всё же привстала, поравнявшись с ним, чтобы не чувствовать себя такой маленькой под его взглядом.

— Я так понимаю, вас всё устраивает?

— Более чем. Вы профессионал, Лэйн, — от его похвалы по телу разлилось приятное тепло, как от бокала хорошего вина, и я почувствовала, как румянец возвращается.

— Благодарю вас, мистер Браун, — протянула руку, стараясь звучать уверенно. Он ответил рукопожатием: его ладонь была горячей, мягкой, но крепкой, и по моей коже прошлись мурашки, как электрический разряд.

— Просто Кристиан, — сказал он тихо, и наше рукопожатие длилось достаточно долго, чтобы воздух между нами заискрился напряжением.

— Мы можем приступить с завтрашнего дня? Скажите точную дату мероприятия, — спросила я, когда он наконец расцепил руки и взял со стола свою записную книжку.

— Ровно месяц у нас есть. Я позвоню и забронирую место, о котором вы говорили, а потом съездим с вами вместе — посмотрим масштабы, чтобы всё точно совпадало.

Я кивнула, чувствуя прилив адреналина от перспективы провести с ним время вне офиса.

— Тогда до завтра, Кристиан.

— До завтра, Лэйн.

Поспешно вышла из его кабинета, чувствуя, как ноги слегка подкашиваются от эмоций. "Ты молодец, хорошо держалась," — подбодрила себя мысленно, сделав победный жест кулаком, когда никто не видел. Но внутри всё кипело: его улыбка, его касание, его запах... Это был не просто рабочий разговор — это был шаг ближе к чему-то большему. Или мне только казалось?

Глава 4

Придя домой немного уставшей, но с приятным настроением после успешного дня в офисе, я услышала звонок из сумки. Достала телефон и увидела на экране номер Стеллы.

— Слушаю, — ответила я, параллельно снимая рубашку и бросая её на кровать.

— Сегодня пятница, и нам надо сходить отметить твоё успешное продвижение с начальником, — её голос был очень игривым, полным энтузиазма.

— Так и что ты предлагаешь? — спросила я, переходя к юбке и скидывая её следом.

— Сегодня вечеринка в одном известном клубе, я уже записала нас в список гостей. Отказ не принимаю!

Я цокнула языком, но внутри улыбнулась — Стелла всегда умела меня расшевелить.

— Давай собирайся, через час заеду за тобой, — добавила она и поспешно положила трубку.

Я понимала, что времени мало, а выглядеть красиво хочется. Быстро приняла душ, подсушила волосы, сделала макияж — smokey eyes для загадочности и нюдовую помаду для естественности, — а потом создала красивые локоны, чтобы они мягко падали на плечи. Надела чулки, закрепив их поясом для скрытого шарма, и достала из шкафа чёрное короткое платье с огромным вырезом на спине — оно обрисовывало фигуру идеально, добавляя нотку соблазна без вульгарности.

В дверь постучали, и на пороге стояла подруга. Её светло-каштановые волосы были прямыми и блестящими, зелёные глаза подведены чёрным карандашом с аккуратными стрелками, подчёркивающими их яркость. Она была одета в красную облегающую юбку и чёрную рубашку с глубоким вырезом — её грудь выглядела очень аппетитно, а на ногах красовались чёрные туфли на шпильке, добавляя роста и уверенности.

— Я привыкла видеть тебя более скромно, но это очень красиво, — сказала я, искренне восхищаясь.

Подруга улыбнулась, её глаза заискрились.

— Спасибо! А ты выглядишь как звезда — Кристиан бы точно растаял. Поехали, ночь ждёт!

Мы сели в такси и направились в клуб "The Vortex" — место с пульсирующими басами, неоновыми огнями и атмосферой, где смех и музыка сливались в один вихрь. Стелла сразу потащила меня к бару.

— Два Маргариты! — крикнула она бармену, подмигивая мне. — Расскажи мне пожалуйста эту историю, как ты влюбилась в мистера «Лёд»? Мне ты только поведала, что ты от него без ума.

Нам подали коктейли, и каждая взяла по бокалу.

— Когда я пришла без знаний к вам в офис, я вообще не думала, что мне дадут это место — совсем зелёная была, — начала я, отпивая глоток и чувствуя, как лаймовая кислинка бодрит. — Но Кристиан дал мне шанс и обучал всё это время. Я этот жест восприняла очень тепло, ну и как-то он относился ко мне по-доброму. Внутри меня сразу что-то запылало: его характер, красота, какой он умный... Про тело это вообще отдельно, — я вздохнула, вспоминая его широкие плечи и уверенную походку, и почувствовала лёгкий румянец.

— Я так понимаю, сегодня ледяная глыба чуть-чуть растаяла, и он намекает на свидание под видом «съездить на объект»? — Стелла мешала маргариту в стакане, её глаза блестели от любопытства.

Я рассмеялась, беря бокал. — Пока нет, но... его рукопожатие... Стелла, оно длилось вечность. И эта улыбка — как будто он видит меня по-настоящему.

— Видишь? Мой план работает! — она чокнулась со мной. — Выпей, расслабься. Сегодня никаких мыслей о работе. Только веселье.

Мы выпили, потом ещё по одному, и алкоголь тёплой волной разошёлся по венам, смывая усталость. Стелла утащила меня на танцпол — мы кружились под ремиксы, смеясь над своими неуклюжими движениями, пока мир не закружился в приятном тумане. "Это то, что нужно," — подумала я, чувствуя, как тело оживает в ритме.

Я шепнула подруге, что мне нужно отойти к бару, она кивнула головой и продолжила танцевать, полностью погружённая в музыку. Подойдя ближе, я окликнула бармена, чтобы он ещё раз повторил коктейль, и краем глаза заметила приближающегося ко мне парня.

Он был не слишком высоким — если бы стоял рядом с Кристианом, то доставал бы ему чуть ниже подбородка, — но подтянутым, с фигурой атлета, который предпочитает бег, а не тяжёлую атлетику. Волосы слегка волнистые, цвета тёмного шоколада, падали на лоб небрежно, а глаза можно было разглядеть, когда на них падали софиты: ярко-голубые, как летнее небо, искрились лукавством. Он улыбнулся, и это было как вспышка — обаятельная, с намёком на приключение.

— Я что в раю? Откуда спустился такой ангел? — сказал он, улыбка его была как у хищника, полный той дерзкой уверенности, что обещала хаос и страсть в одном флаконе.

Вздернув бровь, я подумала про себя: «Что за придурок», но не ушла — алкоголь уже придавал дерзости, а его шарм, несмотря на всё, заинтриговал. Забирая свой коктейль, я поднесла его к губам, бросив на него оценивающий взгляд.

— Ладно, это был очень тупой подкат, — признался он, поправляя волосы с лёгкой самокритикой, но без потери кокетливости, его глаза всё так же искрились. — На самом деле я давно наблюдаю за тобой, ты прекрасно двигаешься... но не лучше меня. Хочешь проверить?

Я хмыкнула, отпивая свой коктейль, пряча свою заинтересованность за маской скепсиса — внутри уже теплилось что-то волнующее, но я не спешила показывать.

— Либо я облажался, либо ты немая, — добавил он с той острой усмешкой, что граничила с искушением, но в голосе скользнула нотка заботы, как будто он проверял, не обидел ли.

Мне хотелось ему зарядить, но вместо этого я ухмыльнулась: — Мне интересно просто, что ты ещё выкинешь, — алкоголь придал дерзости, и я наблюдала за ним, не сдаваясь, но чувствуя, как его хаос зажигает искру.

— О, так ты дерзкая на язычок, интересно, — он приблизился чуть ближе, его голубые глаза загорелись той страстью, что обещала приключение, — Кажется, у меня плохо со зрением: тут у нас не ангел, а демонесса в чистом виде, — вздёрнул бровь, — Тогда я предлагаю тебе танец, и если я облажаюсь, отстану от тебя, — парень протянул мне руку, его взгляд был полон вызова.

— С незнакомцами не танцую, уж прости, — я издала лёгкую усмешку, но внутри уже полыхало от его близости.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Парень чуть прищурился, притянул меня к себе — дерзко, но с той уверенной нежностью, что граничила с заботой. От такого жеста я немного потеряла дар речи и равновесие, упёрлась одной рукой в его грудь, второй пытаясь удержать бокал. Его тело было твёрдым, горячим, и от этого по коже пробежали мурашки.

— Я Дэвид, по-моему, мы сейчас стоим слишком близко для незнакомых, — прорычал он мне на ухо, жаркое дыхание обожгло кожу, поднимая во мне бурю непонятных эмоций, но они были очень приятными — смесь хаоса и искры, которая разжигала огонь внутри.

Мне не хотелось его отталкивать — что-то в этом было, какое-то безумие, притягательное и опасное. Его запах — смесь мускуса и ночи — кружил голову сильнее алкоголя.

— Хороший ход, Дэвид, — краем губ я улыбнулась, наши лица были так близко, что я чувствовала тепло его кожи. — Принимаю твои условия: если выиграешь, скажу тебе своё имя.

— Я тебя услышал, ведьмочка, — сказал он тихо, с той соблазнительной хрипотцой, поставил мой бокал на стойку и нежно взял меня за руку, его пальцы переплелись с моими, посылая лёгкий разряд.

В толпе я увидела удивление Стеллы, но потом она мне подмигнула и жестикулировала губами: «Отдыхай, детка!».

Как по заказу заиграла очень страстная и ритмичная музыка — бас пульсировал в груди, а мелодия обвивала, как дым. Я была в каком-то предвкушении, даже закусила губу, чувствуя, как адреналин смешивается с желанием.

Дэвид притянул меня дерзко к себе, его руки скользнули на мою талию — твёрдо, но нежностью, что не давала оттолкнуть.

— Готова мне проиграть? — шепнул он на ухо, горячее дыхание подкашивало ноги, посылая волны жара по телу.

Я себе мысленно сказала: «Лэйн, соберись!». Но внутри уже всё полыхало.

— Только в твоих мыслях, — ответила я, слегка отодвигаясь, чтобы не потерять контроль.

Он принял этот вызов: наши тела столкнулись в ритме музыки, я развернулась к нему спиной, медленно покручивая бёдрами, дразня. Дэвид не растерялся — его руки легли на мои бёдра, повторяя движения с такой точностью и страстью, что это было как электричество. Он прижался ближе, его грудь касалась моей спины, дыхание обжигало шею, а движения были уверенными, доминирующими, ласково, что сквозила в лёгком касании пальцев — как будто он знал, где граница, но искушал перешагнуть её.

Я пыталась перехватить инициативу, выгибаясь в такт басу, но его руки направляли, его тело отвечало на каждое моё движение с той хаотичной энергией, что заставляла забыть о контроле. Он развернул меня лицом к себе, наши взгляды встретились — его голубые глаза горели, полные страсти, и он наклонился ближе, шепнув: — Ты проигрываешь, ведьмочка... но я позабочусь, чтобы это было приятно.

Мои ноги ослабли, сердце колотилось в унисон с музыкой, и я поняла — я не могу выиграть. Его прикосновения были слишком жгучими, его близость — слишком притягательной. Хаос Дэвида захватывал, и я тонула в нём, не в силах оторваться. Я прижалась ближе, мои руки скользнули по его груди, чувствуя биение сердца под тканью, а его губы оказались опасно близко к моим — воздух между нами искрился, полный напряжения и желания. Танец превратился в пожар: его руки спустились ниже, прижимая меня сильнее, наши тела двигались как одно, в ритме, который разжигал всё внутри до предела. Я прикусила свои пухлые губу, чтобы не стонать от этого жара, но сопротивление таяло — он выигрывал, и это было чертовски приятно. Его губы слегка коснулись моей шеи, посылая волну дрожи по всему телу. Ночь только начиналась, но сомнения уже таяли в этом ритме, смешанные с хохотом от его острых реплик и разрядом от его касаний.

Музыка закончилась, и с ней моя надежда на выигрыш. Дэвид взял меня за руку и повёл сквозь толпу к бару, попросил у бармена мартини и виски, переключаясь внимание на меня.

— Я жду своего приза — обещанного поцелуя и твоего имени, — его улыбка хищника выбивала меня из колеи, но больше я была в шоке от его наглости.

— Обещано было только имя, наглый демон, — я прищурилась.

— Шучу, ведьмочка, если я что-то хочу, могу даже об этом не спрашивать, — посмотрел на меня дерзко, но в глазах мелькнула искра, как будто он проверял мою реакцию.

Я закусила губу ещё раз, мысли просто терялись во всём этом — хаос его близости кружил голову, смешиваясь с остатками алкоголя. Дэвид заметил этот жест, поднял бровь и улыбнулся во весь рот — он хотел что-то сказать, но бармен его перебил.

— Ваш мартини и виски, сэр.

— Благодарю, — вынул из кармана наличные и протянул мужчине.

Я следила за каждым его действием, смотрела на него с любопытством, ловя, как его пальцы ловко справляются с деньгами, а взгляд скользит по мне с той же хищной нежностью.

— Это тебе, как утешение, — он подмигнул и выпил залпом свой напиток.

Я театрально закатила глаза и поднесла свой бокал: — Лэйн, моё имя, — отпила мартини, чувствуя, как прохладный вкус контрастирует с жаром внутри.

— Запишу в свой список женских имён, — он рассмеялся, звук его смеха эхом отозвался в шуме клуба, добавляя ему шарма.

Я сжала губы и уже была готова уходить, как глазами встретила свою подругу.

— Наконец-то тебя нашла, я собираюсь уходить, ты со мной? — она провела взглядом по Дэвиду, — или ещё останешься?

Я не долго думая: — Спасибо за танец и коктейль, Дэвид. Но нам пора, — я саркастично улыбнулась.

Он взял мою руку, что привело меня в ступор.

— Я вас провожу, красивые дамы должны добраться в безопасности, — в этот раз без шуток, он твёрдо сказал, и в его тоне проскользнула искренняя забота.

— Он прав, сейчас не безопасно, — Стелла мне странно подмигнула.

Мы шли все втроём, Дэвид рассказывал о своих приключениях — о той безумной поездке в Европу, где он чуть не потерял паспорт в погоне за "идеальным кофе", — мы с подругой усмехались над его манерой подавать истории, полные преувеличений и самоиронии. Добравшись до дома Стеллы, она сказала:

— Напишешь, как придёшь, — обратилась она ко мне, — Если что-то сделаешь с ней, я знаю все твои приметы! — с вызовом посмотрела на Дэвида.

— Успокойся, моя хорошая, твоя подруга дойдёт в целости и сохранности, — перевёл взгляд на меня и подмигнул.

Мы попрощались и пошли уже до окончательной точки нашего пути.

Остановившись у многоквартирного дома, я хотела встать на лестницу и попрощаться, как рука его снова потянулась к моей.

— Не хотела бы меня пригласить на чай?

— Я думаю, ты с этим прекрасно справишься у себя дома, — понимая его подтекст, так же дерзко ответила ему.

— Дерзишь весь вечер, мне это нравится, — он приблизился ближе, расстояние стало максимально не безопасным, Дэвид дотронулся своей рукой до моего подбородка и приподнял его чуть вверх, чтобы наши взгляды встретились.

— Эта ночь могла бы закончиться волшебно, — произнёс он тихо, он хотел уже приблизиться к моим губам, но я положила руку на его грудь.

— Не так быстро, — я его слегка оттолкнула и заигрывающей походкой пошла вверх по лестнице, уже открывая дверь, сказала: — Пока, Дэвид, — я ему подмигнула и закрыла за собой дверь.

Глава 5

Я встала заблаговременно, до того как прозвенит будильник, — встречу со своим начальником я не хотела проспать.

Зайдя в душевую кабину, я включила воду, и капли ласкали моё гладкое тело. Закрыв глаза, я вспомнила о вчерашнем парне — внутри что-то приятно защипало, и я ухмыльнулась.

— Боже, Лэйн, — вздохнула я, — Парень хотел трахнуть тебя на одну ночь, а ты уже распустила слюни, — правда была горькой, но вторая половина разума шептала, что это удовольствие могло бы быть незабываемым.

Тело начало возбуждаться, соски набухли под струями воды.

— Сейчас нет времени, я должна быть с чистой головой, тем более так долго ждала, чтобы мы вдвоём куда-то пошли с Кристианом, а тут на горизонте одноразовый парень, — подняла голову под струйки воды, позволяя им смыть эти мысли. — Нельзя сдаваться.

Выйдя из ванны, высушив волосы феном, я нанесла лёгкий макияж в нюдовых тонах, чтобы придать лицу больше свежести.

Выглянула в окно — погода в Сан-Франциско радовала: приятное летнее солнце грело душу, утренний воздух дарил свежесть.

Плавно надела на себя белые кружевные трусики, бежевую юбку-карандаш и белый шёлковый топ, украсила это всё серебряными украшениями. Заметила, что на телефон пришло уведомление от Кристиана.

«Скоро буду :)», — прочитала я вслух и удивилась, что в конце был смайлик.

— Это так не похоже на него, — задумалась я, — Неужели его это так радует? — достала из гардероба белые туфли на массивном высоком каблуке и надела их лёгким движением.

Покрутилась перед зеркалом и подмигнула себе, взяла сумку и вышла из дома.

У дома стояла чёрная машина-кабриолет Porsche — узнаваемая и роскошная, как в глянцевых журналах, — и рядом с ней стоял сам хозяин.

— Доброе утро, мисс Смит, — он вальяжно открыл мне пассажирскую дверь.

— Доброе утро, мистер Браун, — в моём голосе заиграли нотки кокетливости.

Я посмотрела на мужчину, и он слегка улыбнулся.

Кристиана с такой улыбкой я увидела первый раз — казалось, это два разных человека: строгий начальник в стенах офиса и обаятельный мужчина в обычной среде. Я пробежалась глазами по его одежде — это были бежевые бриджи, белые кроссовки Nike и белое поло Lacoste, волосы слегка растрёпанные, придающие ему шарм, на лице чёрные очки Ray-Ban. Он сел за руль, и мы поехали на место для праздника.

Ветер ласкал мои волосы, в машине играла блюз-роковая музыка, а моя улыбка не уходила с лица. Не верила, что это происходит в реальности — я под такт ударила пальцами по подлокотнику, приходя в экстаз от удовольствия. Солнце грело кожу, ветер приносил ароматы океана, и в этот момент всё казалось идеальным — как в кино, где героиня наконец-то получает свой шанс.

Подъезжая к историческому ресторану, я максимально оценила виды, куда выходит здание — это было невероятно, и моя задумка оказалась очень крутой. The Cliff House выглядело величественно: нео-классическое строение из дерева и камня, расположенные на скале над океаном, с белыми стенами, которые сияли на солнце, и широкими окнами, обрамлёнными зелёными ставнями. Снаружи оно напоминало викторианский дворец с башнями и балконами, выходящими на Сил Рокс и бескрайний Тихий океан, где волны разбивались о скалы, создавая белую пену. Атмосфера вокруг дышала историей — ветер нёс солёный воздух, а крики чаек добавляли романтики.

Мы зашли внутрь, и я ахнула: интерьер был элегантным, с высокими потолками, хрустальными люстрами и стенами, украшенными старинными фотографиями Сан-Франциско. Залы наполнены светом от огромных окон с панорамным видом на залив, где солнце искрилось на воде, а в воздухе витал аромат свежих морепродуктов и кофе. Атмосфера была уютной и роскошной — тихий гул разговоров, лёгкая музыка на фоне, и ощущение, что время здесь замедляется, позволяя наслаждаться моментом. Это место идеально подходило для торжества: интимное, но грандиозное, с видом, который завораживал и вдохновлял. Кристиан огляделся, кивнул одобрительно, и мы начали обсуждать детали декора, но я не могла оторвать глаз от океана — как и от него, стоящего рядом в этой расслабленной обстановке.

Мы сели за стол у окна с видом на океан, официант тут же принёс нам меню. Я не успела что-то возразить, как Кристиан сказал:

— Лэйн, не стесняйтесь, заказывайте себе завтрак. Понимаю, что я вас рано выдернул, вы наверное даже не поели, — мужчина был очень галантен, от такого предложения мне стало неловко.

— Я пожалуй выпью воды, — посмотрела я на него, хлопая своими длинными ресницами.

— Это не обсуждается, вы должны быть с полными силами, вам ещё целый праздник организовывать, — от его предложения, произнесённого таким приказным, но мягким тоном, мне даже перечить не хотелось.

— Хорошо, — открыла я меню, принесённое официантом.

Я знала, какие тут цены на блюда, и от этого мне совсем не хотелось что-то заказывать. Мне очень приятно, что наконец-то мужчина заплатит за меня, но тут же вспомнила вчерашний вечер и того парня, который два раза угостил меня коктейлем — я улыбнулась и закусила губу. Подняла глаза на мужчину и удивилась, что он рассматривает меня. «Неожиданно», — подумала я про себя. Заметив мой взгляд, он снова уткнулся в меню, делая вид, будто ничего не произошло.

— Выбрали? — звучал его голос властно, низко, но очень притягательно.

— Мне нужна ваша помощь, такой сложный выбор, — кокетливо убрала за ухо прядь волос, мило улыбнулась. Я решила проверить его реакцию — что за странные взгляды у него в последнее время?

Он вздёрнул бровь, в ответ я получила нежную улыбку, но взгляд был тигриным.

Кристиан поднял руку, не отрывая от меня глаз. Тут же к нему подбежал официант.

— Добрый день, что желаете? — спросил официант, готовый записывать.

Кристиан, не глядя в меню, уверенно сказал: — Для дамы — французский тост с свежими ягодами и йогуртом, плюс апельсиновый сок. Для меня — омлет с морепродуктами, чёрный кофе без сахара. И, пожалуйста, добавьте бокал мимозы для неё — лёгкий, чтобы день прошёл бодрее.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я удивлённо подняла брови — он заказал на свой вкус, без вопросов, но выбор был идеальным: лёгкий завтрак, подходящий для утра, и мимоза с низким алкоголем что бы настроение было приподнятое. Официант кивнул и ушёл, а Кристиан повернулся ко мне с лёгкой усмешкой.

— Надеюсь, не против? Вы выглядите так, будто нуждаетесь в чём-то свежем и вдохновляющем, — сказал он, глядя прямо в глаза, его тон был заботливым и одновременно властный, сердце стало биться чаще.

— Вовсе нет, — ответила я, чувствуя лёгкий румянец. — Вы угадали... как всегда.

Мы продолжили обсуждать детали праздника, но под столом его нога слегка коснулась моей — случайно или нет? Атмосфера накалялась, и я поймала себя на мысли, что этот день может стать началом чего-то большего.

Официант вернулся, неся поднос с едой: ароматный омлет для Кристиана, дымящийся кофе, мой французский тост с яркими ягодами, сок и искрящийся бокал мимозы. Он расставил всё аккуратно, пожелал приятного аппетита и ушёл.

Кристиан взял вилку и кивнул на мою тарелку: — Попробуйте, Лэйн. Это поможет сосредоточиться на деталях. Кстати, ваш план с джазовым квартетом — отличная идея. Мама обожает Эллу Фицджеральд, это тронет её до глубины души.

Я откусила кусочек тоста, чувствуя, как сладость ягод смешивается с нежностью, и улыбнулась: — Спасибо. А что насчёт фотоальбома? Если у вас есть семейные архивы, мы могли бы добавить личные штрихи — это сделает вечер ещё теплее.

Он кивнул, его взгляд задержался на моих губах чуть дольше, чем нужно: — У меня есть несколько старых альбомов. Может, после осмотра заедем ко мне и посмотрим? Это поможет уточнить детали.

Я поперхнулась соком, но быстро взяла себя в руки: — Звучит практично. Главное, чтобы всё прошло идеально для вашей мамы.

— С вами во главе проекта — уверен, что всё пройдёт успешно, — ответил он тихо, и в его голосе скользнула нотка, которая заставила меня задуматься — похвала или что-то большее?

Продолжая есть, мы обсуждали декор и меню, но каждый его взгляд, каждое случайное касание рукой меню добавляло искры в воздух, делая этот завтрак не просто рабочим, а чем-то личным.

Наш разговор прервал телефонный звонок — Кристиан достал телефон из кармана и посмотрел на экран.

— Простите, Лэйн. Мне нужно ответить на звонок, — он встал из-за стола и пошёл на террасу ресторана.

Я проводила его взглядом, а в голове пробежали мысли: «Интересно, кто ему звонит? Может, это его девушка? Но если бы это была она, вряд ли бы он заигрывал со мной... или мне показалось?» — я вздохнула и задумалась, не заметила, как мужчина вернулся обратно.

— Прошу прощения за прерванный разговор, к сожалению, не получится у нас с вами поехать — срочная работа со сложным клиентом, — весь его настрой ушёл, и снова он превратился в мистера «лёд». Тон его голоса был холодным, а на лице ни одной эмоции. — Я вас отвезу домой и позже поговорим про архивы, возможно, сам лично выберу и передам вам на работе, — поднял руку, чтобы подошёл официант, но в этот раз взгляд его был направлен на молодого человека.

Расплатившись, мы снова сели в кабриолет, но привкус от завершения стал горьким — что всё, что происходило, это просто рабочий момент или что?

Назад до моего дома мы вернулись очень быстро, Кристиан вышел, чтобы открыть мне дверь.

— Спасибо вам, мисс Смит, за уделённое время, — лицо как камень, голос стальной.

— Вам спасибо, буду ждать архивов, — я ответила, стараясь звучать нейтрально.

Он захлопнул дверь, резко сел на водительское сиденье. Почти добравшись до входной двери, я решила оглянуться, но он резко дал газу и уехал.

В расстроенных чувствах я начала подниматься в свою квартиру.

Глава 6

Оставшиеся выходные я спокойно провела дома, звоня всем по поводу праздника, списалась с знакомыми из кавер-бенда, которые будут исполнять Эллу Фицджеральд для мамы Кристиана. Так же были звонки по украшениям и записи в блокнот по меню. Вечером в воскресенье мне позвонила Стелла, и мы почти три часа обсуждали события в клубе и встречу с Кристианом. Мне не давало покоя смена его поведения, подруга говорила наоборот, что возможно Кристиан сам по себе такой, и то, что я успела застать — это редкость. После разговора я приняла душ, поужинала пастой с креветками, которую себе приготовила, и ушла спать.

Утром в понедельник я застала такую картину: нашего начальника не было весь день на рабочем месте. У кого ни спрашивала, все давали ответ «не знаем».

— Тоже заметила, что нет его, — подошла и спросила ко мне Стелла.

— Может, что-то случилось? Он тогда поменялся совсем в лице, — посмотрела я на подругу, — Надеюсь, всё хорошо, — беспокойство было внутри.

Стелла уже дала намёк своим взглядом, и я всё поняла.

— Что? Я просто волнуюсь, — убрала от неё взгляд на кабинет Кристиана.

— Ага, — с ухмылкой сказала она и поспешно удалилась.

Рабочий день закончился, и я поспешно отправилась домой под красивый летний закат Сан-Франциско: небо окрасилось в оттенки оранжевого и розового, отражаясь в заливе, а улицы заполнились людьми, спешащими с работы, с ароматом кофе из уличных кафе и солёным ветром от океана. По пути к своему многоквартирному дому я прошла мимо парка, где дети играли на траве, а пары прогуливались, держась за руки — это добавляло вечеру романтики, но только усиливало мою путаницу в чувствах.

От усталости я уснула крепким сном.

Утро стало для меня суматошным: как оказалось, вчера даже не поставила будильник и на интуиции проснулась сама. В попыхах я одевалась: надела простое бельё, брюки-клёш и белую блузу, нанесла лёгкий макияж и убрала волосы в низкий хвост, прилизав их.

Добравшись до работы, сделала кофе и села за рабочее место — мне нужен был Кристиан, чтобы решить пару вопросов по организации и спросить про архив фото.

К счастью, подумала я, он пришёл. Мужчина с серьёзным лицом сидел в своём кабинете и листал бумаги. Поднявшись из-за своего стола, взяла блокнот, поправила блузу и пошла в сторону его кабинета.

Постучалась, но он даже не отреагировал, решила войти так.

— Здравствуйте, мистер Браун, — я не успела договорить, как он, не отрываясь от бумаг, спросил.

— Что-то хотели, мисс Смит? — как всегда голос и его внешность были холодными, других она отталкивает, а мне в этот момент хочется узнать, всё ли нормально. Потому что мне кажется, что за этим «камнем» скрывается очень нежный Кристиан.

— Хотела поговорить по поводу проекта, — думала уже пройти вглубь кабинета, но мужчина своими словами остановил.

— Давайте не сейчас, — он всё же поднял глаза, прищурившись посмотрел на меня, — Архивы будут чуть позже, если это всё, могли бы вы покинуть кабинет, — вздёрнула на него брови вверх, внутри меня всё рвало и метало меня.

— Хорошо, — я выдала очень резко и жёстко, захлопнув за собой стеклянную дверь, которая слегка задребезжала.

Все в офисе сразу обратили на это внимание, как и сам Кристиан.

Подойдя к рабочему месту, я с психом бросила блокнот, взяла сумку и поспешно удалилась на обед.

Выйдя из лифта, я не замечала никого вокруг — во мне бушевал ураган эмоций. «Зачем он сначала такой милый, даже флиртует, а потом снова возводит стену...» — потерявшись в своих мыслях, не заметила, как столкнулась с другим человеком плечом. Начала разворачиваться.

— Извини…те, — я увидела перед собой его, того парня из клуба.

— Это вы меня… — он растворился в улыбке, — Какая неожиданность, — произнёс моё имя, — Лэйн.

— Дэвид, — воспоминания дали о себе знать, и сердце забилось быстрее.

— Я всё думаю, как же мне найти тебя, — почесав свой подбородок, — Но судьба знает, когда мне помочь, — голос его был бархатным.

— Я всё думаю, как же мне найти тебя, — почесав свой подбородок, — Но судьба знает, когда мне помочь, — голос его был бархатным.

— Думаю, я тогда дала понять, — уже улыбнулась коварно я и начала разворачиваться.

Он поймал меня за руку.

— Стой, — легко потянул к себе, удивлена была такому жесту, я постаралась его остановить, — Давай попробуем ещё раз, — Дэвид сделал нежный взгляд, вымаливая у меня.

— Я подумаю, — сделала хитрую улыбку, но взгляд поменялся как у тигра, краем губ парень улыбнулся.

— Хочу, чтобы ты пошла со мной на ужин сегодня, — я посмотрела на Дэвида и подумала над его предложением.

— Ладно, — закусила губу, я собралась уже уйти, и он меня окликнул.

— Давай номерами обменяемся, чтобы я снова тебя не потерял, — достал он смартфон из кармана чёрных джинс.

Я сказала свой номер, он ещё что-то потыкал и повернул экраном ко мне. Там был мой номер, и было написано «Ведьмочка❤️». Я хмыкнула на это название.

— Тебе понравится наш ужин, обещаю, — подмигнул он.

— Не будь так уверен, — крикнула я ему и вышла из здания, достала телефон и подписала как «Ненормальный????».

Но чувства были интересными, моя внутренняя тёмная часть ликовала. Я быстро дошла домой на этом предвкушении.

Не спеша я вошла в душ, позволив воде стекать по телу, расслабляя мышцы после длинного дня. Телефон завибрировал на раковине — сообщение от Дэвида:

«Буду к восьми. Готовься, ведьмочка.»

Я закатила глаза, но уголки губ непроизвольно дрогнули.

Посмотрев на часы, поняла — у меня ещё полно времени, чтобы собраться.

Душ длился дольше, чем я планировала: двадцать минут тёплой воды и полное отключение от мира.

Телефон снова зазвонил. Я выключила воду, вытерла руки и ответила.

— Я дала тебе номер не для того, чтобы ты звонил каждые пять минут, — произнесла я, пытаясь скрыть улыбку.

— Ведьмочка, прости, — в голосе Дэвида звучало нарочито виноватое веселье. — Я тут… рядом с твоим домом. Пустить по нужде? Или ты предпочитаешь, чтобы я сделал это прямо под твоими окнами?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я подошла к окну, отдёрнула штору — и действительно, он стоял внизу, подняв голову и хитро улыбаясь.

— Заходи уже, — бросила я и закатила глаза.

— А ты что, мокрая? — прошептал в трубку, поддразнивая.

— Ещё слово — и не впущу! — отрезала я и сбросила звонок.

Скинув с себя полотенце, я быстро надела шёлковый красный халатик, тот, что мягко скользит по коже и слишком многое показывает.

В дверь постучали. Я приоткрыла — и встретила его взгляд.

Дэвид замер. Его глаза скользнули по мне медленно, изучающе, и по челюсти прошла напряжённая линия.

— Если ты пойдёшь так, — хрипло сказал он, — я не гарантирую, что вечер закончится за ужином. Хотя… я не против.

— Ванная там, — отрезала я, указывая пальцем в сторону, и развернулась, чувствуя на себе его взгляд.

В спальне я достала из ящика кружевное красное бельё, то самое, которое всегда придавало мне уверенности. Накинула на себя комплект, застегнула пояс для чулок, медленно натянула чулки — движение за движением, почти ритуал.

— Беру слова назад, — прозвучало за спиной. — Теперь я точно не поужинаю.

Я вздрогнула. Дэвид стоял в дверном проёме, опершись плечом о косяк. Его взгляд скользил по мне, как прикосновение, и в нём не было ни тени стыда.

— Выйди! — приказала я, прикрываясь руками.

Он усмехнулся, поднял руки в притворной капитуляции и лениво пошёл прочь.

— Но, ведьмочка, предупреждаю, ты ещё пожалеешь, что выгнала меня, — пробормотал он на ходу.

Я выдохнула, приводя дыхание в порядок, и быстро оделась: длинная кожаная юбка с разрезом чуть выше колена, алый шёлковый топ, чёрные туфли на шпильке. Волосы уложила лёгкими волнами, подчеркнула глаза стрелками и нанесла на запястья каплю Tom Ford Cherry Smoke — тёплый, вишнёвый, чувственный аромат, который идеально подходил под настроение вечера.

Когда я вышла из комнаты, Дэвид уже сидел на диване, раскинувшись с видом победителя. Его взгляд прошёлся по мне медленно, как огонь по бумаге.

— Лэйн, ты удивляешь меня всё больше, — его голос стал ниже, будто бархатный.

— Вставай, — сказала я спокойно, проходя мимо.

Он послушно поднялся, и теперь я смотрела на него сверху вниз.

— Дамы вперёд, — усмехнулся он, жестом показывая на дверь.

Я брызнула на себя ещё немного духов и, проходя мимо, уловила, как он вдохнул аромат, чуть прищурившись.

— Вишня с огнём, — прошептал он. — Тебе идёт.

Я ничего не ответила, лишь хищно улыбнулась.

Через полчаса мы уже сидели в Wayfare Tavern, одном из старейших ресторанов Сан-Франциско. Атмосфера была уютной и полумрачной, с мягким светом ламп и ароматом обжаренного перца и вина.

Дэвид заказал виски, а я — бокал Шабли. Он наблюдал за мной из-за края стакана, улыбаясь уголком губ.

Наш вечер проходил удивительно спокойно — без намёков, без дешёвых фраз, без попыток казаться тем, кем не являешься.

И всё же в голове билась мысль: «Либо он тогда просто играл роль мачо, либо сейчас прячется под маской прилежного парня.»

Он был сдержан, даже слишком — будто намеренно не позволял себе перейти границы.

Мы заказали ужин: Дэвид выбрал стейк рибай средней прожарки с перечным соусом, я — пасту с трюфельным маслом и бокал белого вина.

Он ловко наливал вино в мой бокал, улыбаясь уголком губ, и каждая мелочь — движение руки, взгляд, лёгкий наклон головы — выглядела как тонкий, рассчитанный флирт.

— Вижу, у тебя изысканный вкус, — сказал он, когда официант поставил блюда.

— Не только в еде, — ответила я спокойно, отпивая глоток вина.

Он хмыкнул, не сводя с меня взгляда, а в его глазах скользнула искра, слишком знакомая, чтобы не заметить.

Позже в зале заиграла знакомая мелодия — медленные первые ноты Нины Симоне Feeling Good.

Я застыла, улыбнулась и прикрыла глаза.

— Боже… как же я обожаю эту песню, — прошептала я, чувствуя, как по телу пробежали мурашки.

Когда я открыла глаза, Дэвид уже стоял, протянув мне руку.

— Потанцуем, ведьмочка? — спросил он с той самой хищной полуулыбкой.

Отказать было невозможно.

Он знал, что я вспомнила тот вечер в клубе.

Мы вышли в центр зала, где лишь несколько пар медленно двигались под музыку. Свет приглушили, оставив мягкое свечение от ламп.

Он положил ладонь мне на талию, уверенно, но не грубо — и притянул ближе, так что я ощутила его дыхание у своего виска.

— Понравился наш танец тогда? — шепнул он низко, голосом, от которого по коже пробежал ток.

— Он был… неплох, — ответила я, хотя внутри знала, что тот танец жёг меня изнутри.

— Неплох? — он усмехнулся. — Тогда я, пожалуй, попробую сделать лучше.

Он плавно провёл ладонью вдоль моей спины, направляя мои движения.

Мы двигались медленно, чувствуя ритм друг друга: шаг — дыхание — взгляд.

Он прижимал чуть ближе, чем позволяли приличия, но делал это так естественно, будто это было продолжением самой песни.

Мир вокруг будто растворился — остались только его ладони, тепло его груди и голос Нины, разливающийся бархатом по залу:

“It’s a new dawn, it’s a new day, it’s a new life… for me.”

Я подняла взгляд, наши глаза встретились, и на секунду дыхание остановилось.

Его рука легла на мою щёку, большой палец скользнул по коже — медленно, сдержанно, словно он боролся сам с собой.

— Опасно вот так смотреть на меня, — прошептал он, его губы почти касались моих.

— А ты привык, что на тебя не смотрят? — тихо ответила я.

Он усмехнулся, не отпуская.

И в этот момент весь танец превратился в игру — между желанием и запретом, между дыханием и шагом, между тем, кто первым сорвётся.

Внутри всё трепетало. Мне хотелось сорваться, но совесть всё ещё тянула за рукав, шепча: «Некрасиво так играться, Лэйн…»

Но тут же появилась другая мысль — дерзкая, вызывающая: «А разве красиво — сначала флиртовать, а потом превращаться в бездушного камня?»

Я ухмыльнулась. Конечно, Дэвид меня привлекал — не только внешностью, но этой животной решительностью, прямотой, тем, как он действует, а не говорит. И да, этот его тигриный взгляд… чёрт.

Я невольно заулыбалась, садясь за стол. Дэвид галантно отодвинул стул, и, заметив мою улыбку, прищурился.

— Похоже, всё понравилось? — спросил он, усаживаясь напротив.

— Возможно, — я взяла бокал вина, сделала глоток и посмотрела на него поверх края, не отводя взгляда.

Он слегка приоткрыл рот, наблюдая за каждым моим движением.

Между нами будто натянулась невидимая нить — лёгкое напряжение, игра без слов.

Позже, когда официант убрал посуду, а свечи на столе догорели до половины, мы неспешно вышли из ресторана. Ночь в Сан-Франциско дышала жизнью: влажный воздух, редкие машины скользили по асфальту, как тени, в отблесках уличных огней, а с океана тянуло прохладой. Вдалеке мерцал мост, и город напоминал декорацию к фильму — слишком красивый, чтобы быть реальностью.

— Сегодня тебя не узнать, — сказала я, глядя на него. — Тогда ты был совсем другим. Более открытым. А сейчас — весь из себя правильный. Зачем?

Он засунул руки в карманы и чуть склонил голову набок.

— Мне показалось, что моё настоящее «я» тебе не по нраву. Решил поэкспериментировать, — в его голосе прозвучала усмешка. — Но, судя по всему, даже так я тебя зацепил.

— Не знаю, — ответила я, отворачиваясь, чтобы скрыть улыбку.

«Конечно, зацепил, наглец…»

Дэвид внезапно замедлил шаг. Его глаза вспыхнули — в них промелькнула искра, почти опасная.

Он взял меня за руку, крепко, уверенно.

— Куда мы идём? — спросила я, стараясь не отставать.

Он не ответил, только оглянулся и подмигнул.

Мы свернули в боковую улицу, где неоновые вывески мигали отражением на мокром асфальте. У стены стояла железная дверь, рядом — двое здоровенных охранников.

Дэвид лишь кивнул одному из них, и спустя секунду за дверью раздался глухой бас — клубная музыка пробивалась наружу.

— Это клуб? — я наклонилась ближе, перекрикивая шум.

— Да, ведьмочка, — прошептал он прямо у уха, его дыхание обожгло кожу. — Добро пожаловать в мой мир.

Он потянул меня за собой внутрь.

В помещении воздух был густым от запаха алкоголя, пота и дыма. Свет переливался алым и синим, отражаясь в бокалах и волосах танцующих. Бар переливался огнями, а за стойкой стоял высокий бородатый бармен.

— Четыре шота текилы! — крикнул Дэвид.

— Сейчас будет, брат, — ответил бармен, уже доставая бутылку.

— Я так понимаю, ты тут частый гость? — спросила я, скрестив руки на груди.

— Сказал бы — хозяин этого хаоса, — ухмыльнулся он.

Бармен поставил перед нами рюмки, каждая с долькой лайма сверху. Дэвид поблагодарил его коротким кивком и повернулся ко мне.

— За прекрасный вечер, — произнёс он, и, не отводя взгляда, слизнул языком соль с края рюмки, одним движением выпил текилу и закусил лаймом.

Я смотрела заворожённо. Всё в его движениях было уверенным, медленным, почти хищным.

Чтобы отвлечься, я повторила за ним: соль, глоток, лайм.

Горечь обожгла горло, но потом пришло приятное тепло.

Дэвид усмехнулся.

— Быстро учишься, ведьмочка, — произнёс он, и его рука мягко скользнула по моему запястью.

Он снова взял рюмку, поднял её между нами и прошептал:

— За тебя, Лэйн.

Выпив до дна, он придвинулся ближе, будто хотел уловить мой аромат. Но первой уловила я его — тёплый, терпкий, с нотами табака и древесного дыма. На нём явно был Givenchy Gentlemen Reserve Privée — тот самый запах, в котором бурбон переплетается с ирисом и пачули, оставляя за собой след, от которого кружится голова.

Запах силы, уверенности… и опасности.

Он отстранился буквально на пару сантиметров — ровно настолько, чтобы наши дыхания смешались. Моё сердце забилось в висках.

— Дэвид… мне нужно отлучиться, — прошептала я, с трудом выдыхая.

Он чуть улыбнулся и указал глазами в сторону — мол, туда.

Я отошла, наконец возвращая себе контроль.

Клуб жил своей жизнью: тела двигались в такт басам, свет резал глаза неоновыми вспышками, бар переливался огнями, а я пробиралась всё глубже — туда, где музыка уже звучала глухо и стены светились розовым неоном.

И вдруг — чья-то рука схватила меня за запястье и потянула в тёмную комнату.

— Тише, — раздался знакомый низкий голос, — это я.

Дверь захлопнулась.

Глаза привыкли к полумраку, и я увидела его — половину лица освещал красный свет, вторая тонула в тени.

— Не хотел пугать, — он шагнул ближе, так, что наши силуэты почти слились.

Я не отпрянула. Наоборот — внутри вспыхнул огонь, тёплый и опасный.

— А что ты хотел, Дэвид? — прошептала я, глядя прямо ему в глаза.

Ответа не последовало. Только движение.

Он запустил пальцы в мои волосы, сжал их у основания, и его губы обрушились на мои. Поцелуй был жадным, тёплым, без намёка на осторожность. Его язык коснулся моего, и всё вокруг исчезло — остался только он и нарастающее пламя внутри.

Его ладонь скользнула по моей талии, сжимая кожу сквозь ткань. Воздуха стало мало.

Когда он наконец отстранился, я едва успела вдохнуть — Дэвид взял меня за руку и повёл к кожаному дивану в углу.

Он опустился передо мной на корточки, взгляд прожигал насквозь.

— Не отворачивайся, — тихо сказал он.

Его пальцы коснулись моей щиколотки, потом медленно скользнули вверх, и каждая точка его прикосновения будто вспыхивала под кожей.

Он целовал мою ногу — мягко, с нарастающей уверенностью, поднимаясь выше, к внутренней стороне бедра…

Из меня вырвался тихий, дрожащий стон, и я прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать нарастающее напряжение. Мои бёдра невольно сжались, когда Дэвид медленно приподнял мою юбку, обнажая тонкое кружево трусиков, пропитанное влагой от моего возбуждения. Его горячий, влажный язык коснулся ткани, и я почувствовала, как электрический разряд пробежал по всему телу — желание взорвалось внутри, заставляя мою киску пульсировать и истекать соками.

Он нежно провел языком по моему лону сквозь кружево, пропитывая его ещё больше, а потом отстранился ровно настолько, чтобы ловко отодвинуть трусики в сторону, открывая мою набухшую, мокрую плоть. Два его пальца скользнули вниз по моему клитору, размазывая смазку, и я выгнулась дугой, чувствуя, как они касаются каждой чувствительной складки, заставляя меня хрипло вздохнуть.

— Кто-то здесь очень, очень мокрый, — прошептал он бархатным, низким голосом, от которого жаркая волна стыда и возбуждения залила моё лицо, заставляя щёки пылать.

Дэвид снова приблизился, закинув мою ногу себе на плечо, чтобы полностью открыть меня для своих ласк. Его сильные руки обхватили мои бёдра, притягивая ближе, и я почувствовала, как его горячее дыхание обжигает мою обнажённую киску. Он слегка придвинул меня к себе, и его язык, плоский и твёрдый, скользнул снизу вверх по моим влажным губкам, раздвигая их и собирая мои соки на кончике. Он повторил это движение ещё раз, медленнее, с лёгким нажимом, и я замычала от удовольствия, мои пальцы вцепились в подушку дивана, а тело задрожало от сладкой муки.

Медленно, но уверенно, он перешёл к более твёрдым ласкам: его язык начал описывать круги вокруг моего набухшего клитора, то нежно обводя его по краю, то надавливая сильнее, заставляя его пульсировать в ритме моих стонов. Он сладко причмокивал, посасывая клитор губами, втягивая его в рот и слегка покусывая зубами — не больно, а ровно настолько, чтобы волны удовольствия прокатывались по мне, как цунами. Мои соки текли обильно, смачивая его губы и подбородок, и он жадно слизывал их, издавая низкие, довольные звуки, которые только усиливали мой огонь внутри.

Я хватала его руками за плечи, стоны вырывались всё чаще и громче, но Дэвид не отвлекался, полностью поглощённый процессом — его язык танцевал по моей киске, то ныряя между складок, то возвращаясь к клитору, чтобы мучить его круговыми движениями. В разгар этих ласк его пальцы прошлись по моим мокрым губкам, раздвигая их шире, и один из них плавно скользнул внутрь меня, за ним второй — они растягивали мою тесную, сочащуюся дырочку, массируя стенки и нащупывая ту самую точку внутри, которая заставляла меня извиваться и стонать без остановки. Движения его языка ускорились, становясь ритмичными и настойчивыми, а пальцы трахали меня глубже, изгибаясь, чтобы надавить на G-точку, отчего моё дыхание сбилось, а тело сжалось в предвкушении оргазма, пальцы ног поджались от нестерпимого наслаждения.

Дэвид слегка отстранился, его губы блестели от моих соков, но пальцы продолжали двигаться внутри меня, не давая передышки, — Ведьмочка, когда будешь кончать, схвати меня за волосы покрепче. И постарайся не кричать слишком громко, — прошептал он с лукавой улыбкой, прежде чем снова нырнуть вниз, его язык жадно впился в мою киску, посасывая клитор с новой силой.

Я просто горела внутри, меня разрывало от удовольствия — такого интенсивного, что казалось, я вот-вот взорвусь. Мои соки сочились обильно, стекая по бёдрам и пачкая диван, а Дэвид пил их, как нектар, его язык нырял глубже, трахая меня кончиком, пока пальцы продолжали массировать точку внутри, заставляя мою киску сжиматься вокруг них в спазмах.

Он стал ещё более напористым: движения языка — чёткие, твёрдые, быстрые — фокусировались на клиторе, посасывая и кружа вокруг него, а пальцы входили глубже, растягивая меня и натирая стенки с такой силой, что каждый толчок отзывался вспышкой блаженства. Моё дыхание участилось до хрипа, тело напряглось, и я поняла, что пик вот-вот накроет меня.

Парень сжал мою талию одной рукой, прижимая меня ближе к своему рту, чтобы его язык мог погрузиться полностью в мою мокрую, пульсирующую плоть.

Я запустила пальцы в его волнистые волосы и сжала их в кулак от экстаза, закрыв рот другой рукой, чтобы заглушить крик удовольствия. Мои мышцы сокращались в мощных спазмах, оргазм прокатился по мне волнами — киска сжималась вокруг его пальцев, выталкивая новые потоки сока, который он жадно слизывал, не останавливаясь, пока я не задрожала в конвульсиях. Дэвид постепенно уменьшил давление, его язык стал мягче, лаская меня ленивыми движениями, чтобы продлить послевкусие. Он вернул трусики на место, но напоследок провёл пальцами по моей всё ещё чувствительной киске, размазывая остатки влаги по клитору, и меня пронзил разряд тока — тело дёрнулось, дыхание спёрло, а внутри всё ещё пульсировало от эха оргазма, оставляя меня мокрой, измотанной и полностью удовлетворённой.

Дэвид протянул мне руку, и я крепко вцепилась в неё, поднимаясь с дивана на дрожащих ногах — тело всё ещё вибрировало от эха оргазма, а между бёдер ощущалась липкая, горячая влага. Он ласково поправил мою помятую юбку, смахнул прилипшие к вспотевшему лбу пряди волос, и его пальцы скользнули по моей щеке, оставляя след мурашек.

— Ничего лучше в жизни не пробовал, — прошептал он с хриплой ухмылкой, и я засмущалась, отводя глаза в сторону, чувствуя, как жар снова разливается по телу.

Парень схватил меня за подбородок, заставив наши взгляды встретиться — его глаза горели голодным огнём. Он впился в мои губы сладким, глубоким поцелуем, и я ощутила на его языке привкус своей собственной похоти, солоноватый и возбуждающий, отчего внутри всё сжалось в новом спазме желания.

— И что это было? — прошептала я, еле дыша.

— Показал тебе, что ты мне не нужна на одну ночь, — прорычал он дерзко, прижимая меня ближе к себе так, что я почувствовала его твёрдую эрекцию через штаны, упирающуюся в мой живот.

Я удивилась — ведь его похабное поведение как раз намекало на обратное, на быстрый, животный трах без обязательств. Но в его глазах мелькнуло что-то настоящее, хищное и обещающее.

— Это мы ещё посмотрим, — улыбнулась я хитро, стараясь устоять на ногах, пока отголоски наших шалостей — пульсация в киске и лёгкая дрожь в бёдрах — всё ещё доходили до меня, заставляя тело ныть от неутолённой жажды.

Поправив растрёпанные волосы, мы вышли из комнаты и направились к выходу клуба, стараясь выглядеть прилично, хотя воздух между нами искрил электричеством. Дэвид провёл меня до дома, мы шли неспешно, мило беседуя о всякой ерунде — о Сан-Франциско, о музыке, о планах на завтра, — как будто двадцать минут назад он не был между моих ног, не лакал мои соки, как дикий зверь. Город уже спал, улицы пустели, и мы наконец оказались у моей двери, под тусклым светом фонаря.

Взяв меня ласково за руку, он остановился и сказал с лукавой улыбкой: — Мне удалось сделать этот вечер незабываемым.

Я закусила губу, глядя на него с хитрым прищуром, чувствуя, как его прикосновение снова будит огонь внутри: — Возможно, да. А возможно, нет.

— Нравится мне твой характер, ведьмочка, — прошептал он, прильнув к моим губам. Наш поцелуй на прощание был жарким, почти яростным — его язык вторгся в мой рот, сплетаясь с моим, а руки сжали мою талию, прижимая так близко, что я снова ощутила его возбуждение, твёрдое и настойчивое. Прилив желания хлестнул по мне, как волна, и я еле сдержала стон, чувствуя, как трусики снова намокают.

Наконец я отодвинулась, тяжело дыша, и аккуратно вырвалась из его объятий: — До встречи, Дэвид.

— Доброй ночи, ведьмочка, — подмигнул он с обещанием в глазах, и я повернулась к двери, чувствуя его взгляд на своей заднице.

Придя домой, я наконец скинула туфли, ощутив босыми ступнями прохладу пола — это был ещё один всплеск кайфа после всего пережитого. Не разуваясь полностью, я рухнула на кровать, улыбаясь в темноту: тело гудело от приятной усталости, а в голове крутились образы его языка, пальцев, поцелуев. Сон накрыл меня быстро, но даже во сне я чувствовала эхо того оргазма.

Глава 7

Я проснулась от мягкого, но настойчивого сигнала будильника, когда лучи яркого утреннего солнца ласково скользнули по моему лицу, окрашивая кожу в золотистый оттенок. Улыбнувшись этому новому дню, полному обещаний, я приподнялась на локтях и сладко потянулась, чувствуя, как каждый мускул тела оживает, наполняясь энергией. Ощущала себя потрясающе — как будто целую неделю нежилось в роскошном спа, а не работала без передышки. Но вдруг в голову хлынули воспоминания о вчерашнем вечере: его губы, язык, пальцы... Я невольно скрестила ноги, сжимая бёдра от подступающего возбуждения, которое теплой волной разлилось внизу живота, заставляя кожу покрыться мурашками.

Посмотрев на себя в зеркало и увидев следы вчерашней косметики — размазанную тушь и помаду, — я поспешила в душ, чтобы смыть остатки сна и страсти. Горячая вода обволакивала тело, как шелковый покров, стекая по коже ручьями, смывая усталость и оставляя ощущение свежести и чистоты. Я провела руками по мокрым волосам, чувствуя, как они тяжелыми прядями падают на плечи.

Выйдя из душа с каплями воды, стекающими по обнажённому телу, я завернулась в полотенце только наполовину, наслаждаясь прохладой воздуха на разгорячённой коже. Решила нырнуть в телефон, и там меня ждало сообщение от Дэвида: «Я ещё долго чувствовал тебя на себе. Повторим?»

— Дурак, — усмехнулась я, но в воображении тут же вспыхнула наша встреча: его руки на моих бёдрах, дыхание на шее... Тело отреагировало предательским теплом, и я потянулась снова, пытаясь отогнать эти мысли.

Я направилась к шкафу, размышляя, в чём пойти на работу, но тут зазвонил телефон. Не спеша подошла, и на экране высветилось имя — мистер Браун. Удивление кольнуло: звонок от начальника с утра пораньше поставил меня в ступор.

— Здравствуйте, мистер Браун. Что-то случилось? — произнесла я, стараясь звучать спокойно.

— Здравствуй, Лэйн, — ответил он, и я удивилась ещё больше, услышав своё имя вместо формального обращения. — Вчера наша беседа вышла не очень удачной. Я перед тобой сильно виноват.

Вспоминая вчерашний день, я почувствовала прилив злости и включила в себе стервозную даму — ту, что не терпит несправедливости.

— Да, мистер Браун, я бы сказала, что разговор вышел отвратительный, — ответила я с улыбкой в уголке губ, впервые позволяя себе перечить ему так открыто.

— Хотел бы извиниться и позвать тебя на чашку кофе перед работой, — сказал он, и я вскинула брови. — Заеду за тобой скоро.

Я ничего не ответила и просто положила трубку, понимая, что он уже в пути. «Это он заранее знал, что я соглашусь? Почему он уже ехал?» — мысли вихрем кружились в голове, добавляя интриги.

Побежала собираться: нарисовала на глазах аккуратные стрелки, подчеркнула ресницы тушью, а губы мазнула блеском, придавая им соблазнительный блеск. Заглянув в шкаф, выбрала чёрное классическое бельё — кружевное, облегающее, с тонкими бретельками, которое идеально сидело на теле, подчёркивая изгибы. Прошлась рукой по вешалкам и нашла офисное чёрное короткое платье с белым воротничком — оно обняло фигуру, как вторая кожа, выгодно выделяя талию, бёдра и декольте. На ноги надела чёрные гольфы, облегающие икры, и обула удобные лоферы.

Волосы от такой суеты чуть подсохли, я прошлась феном сверху, расчесала их до шелковистого блеска и завершила образ лёгким облачком ванильных духов от Jo Malone — сладковатым, манящим ароматом, который оставлял шлейф тепла и загадки.

Посмотрев в зеркало, я отметила, насколько всё идеально подходит: образ строгий, но с намёком на соблазн. Схватила маленький портфель, положила в него блокнот и вышла из дома. В этот момент пришло сообщение: начальник уже на месте.

На улице Кристиан ждал меня у двери машины — на этот раз это был элегантный Mercedes S-Class, седан премиум-класса, не слишком вычурный, но с намёком на статус. Я ничего не сказала, просто села в машину — осадок от вчерашнего всё ещё тлел внутри. Кристиан закрыл дверь за мной с лёгкой улыбкой и поспешил сесть за руль, заполняя салон своим присутствием — мужественным, уверенным, с лёгким ароматом дорогого парфюма.

Мы всю дорогу молчали, и это молчание висело в воздухе, как густой туман, пропитанный напряжением. Краем глаза я ловила довольную улыбку на лице Кристиана — ту самую, с лёгким прищуром глаз, которая казалась такой искренней, но только сильнее разжигала во мне злость. "Что за перепады? Вчера — холодный удар по рукам, сегодня — эта маска заботы?" — крутились мысли в голове, заставляя сердце биться чаще от смеси раздражения и странного, неуместного притяжения.

Доехав до кофейни, он, как и раньше, элегантно открыл мне дверь и подал руку — жест, полный старомодного шарма, от которого внутри что-то дрогнуло. Я приняла помощь, выскользнув из машины с грацией, но внутри кипела буря: "Не думай, что это меня смягчит".

Мы вошли в уютное кафе с лофтовой атмосферой — высокие потолки с обнажёнными балками, кирпичные стены, увешанные чёрно-белыми фото в винтажных рамках, мягкие кожаные диванчики и индустриальные лампы, отбрасывающие тёплый, золотистый свет. Воздух был пропитан соблазнительными ароматами: свежесмолотого кофе с нотками горького шоколада, хрустящей выпечки, только что из печи — ваниль, корица и лёгкая кислинка ягод, — и лёгким дымком от гриля, обещающим идеальный завтрак. Это место казалось оазисом в утреннем хаосе города, где каждый вдох будил аппетит и... воспоминания.

— Здравствуйте, слушаю вас, — приветливо улыбнулась девушка-бармен за стойкой из потемневшего дерева.

— Здравствуйте, — ответил Кристиан, кивнув ей, а потом повернулся ко мне с мягким взглядом. — Что ты будешь?

Без малейшего угрызения совести и церемоний я выпалила свой заказ, глядя ему прямо в глаза с вызовом:

— Я бы не отказалась от рафа с персиковым сиропом — сладкого, кремового, чтобы разогнать эту утреннюю хандру. И венскую вафлю с яйцом пашот, пожалуйста, — добавила я с хитрым прищуром, наблюдая, как его губы чуть дрогнули в улыбке.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А мне, пожалуйста, американо — чёрный, крепкий, без сахара, — и круассан с лососем, — сказал он, не отрывая от меня взгляда, и я заметила, как его улыбка стала шире, теплее, словно он наслаждался этим моментом.

— Хорошо, через минут десять всё будет готово, — кивнула бармен, и Кристиан тут же потянулся за картой, оплачивая заказ, пока я направилась к столику у окна — идеальному месту с видом на просыпающийся город, где солнечные лучи играли на стекле.

Сев поудобнее, я закинула ногу на ногу, постукивая ногтями по столу в ритме своего нетерпения — нервного, но с примесью возбуждения. "Что он задумал? Извинения? Или это просто игра?" — сердце колотилось, а пальцы слегка дрожали от адреналина.

Кристиан подошёл с подносом, уставленным ароматными сокровищами, и поставил его на стол с лёгким поклоном, как будто мы на королевском приёме.

— Понимаю всё твоё недовольство и принимаю его полностью, — сказал он тихо, подвигая ко мне кружку с рафом, от которой шёл пар с нежным персиковым ароматом. Он взял свою чашку, и наши пальцы на миг соприкоснулись — электрический разряд, от которого внутри вспыхнул огонь.

Я отпила тёплый, бархатистый кофе, и он разнёсся по телу, как эликсир, усиливая все эмоции: злость, любопытство, это проклятое влечение.

— Но за твоим поведением очень интересно наблюдать. Ты открываешься с новой стороны — смелая, искренняя, — добавил он, подвигая ко мне вафлю, золотистую и хрустящую, с идеально приготовленным яйцом пашот, из которого вытекал кремовый желток.

— Мне просто неприятно, когда сначала манят, а потом бьют по рукам, — ответила я, взяв вилку и нож, и начала разрезать вафлю с чуть большей силой, чем нужно, выплёскивая накопившуюся ярость.

— Я так понимаю, ты про тот день... — начал он, но я перебила, эмоции хлынули через край.

— Да, Кристиан, я про тот день! Всё было так хорошо, что я подумала, будто что-то сдвинулось у нас... — слова вырвались сами, и я замерла, осознав, что выдала лишнее. — Ой! — прикрыла рот салфеткой, чувствуя, как щёки заливает жаркий румянец.

Мужчина поднял бровь, его глаза вспыхнули удивлением и... интересом? Он не ожидал такого от меня, и это повисло в воздухе, как электрический заряд.

— У нас? — переспросил он вопросительно, наклоняясь ближе, его взгляд пронизывал насквозь, заставляя сердце стучать как барабан.

— Уже не важно, что я говорила, — пробормотала я, интенсивно разделываясь со своим завтраком, но внутри всё кипело: смущение, возбуждение, страх и надежда сплелись в один узел, обещая, что этот разговор только начало чего-то большего.

— Лэйн, — тихо сказал он, осторожно дотронувшись до моей руки и вынув из неё нож, чтобы я не порезалась в своём порыве.

Я попыталась убрать его руку — чисто инстинктивно, из упрямства, — но внутри так не хотела этого, потому что его прикосновение было как якорь в этом хаосе эмоций. "Я должна понять, что вообще происходит, — подумала я, борясь с желанием просто сдаться. — Не могу же я снова растаять от одного взгляда?"

— Почему ты вчера себя так повёл? — спросила я, стараясь смотреть на него без эмоций, но голос предательски дрогнул.

Он глубоко вдохнул, на миг отведя взгляд, а потом снова посмотрел мне в глаза — честно, без масок.

— Я не очень хочу обременять тебя этим, да и незачем, наверное. Сказал, что это работа, но на самом деле... семейные проблемы. Ничего серьёзного, но они выбили меня из колеи, — признался он, и в его тоне сквозила усталость, которую я раньше не замечала.

Я немного съёжилась, чувствуя укол вины: "Как я могла вспылить, не разобравшись? А если там что-то серьёзное? Но вчера он был таким холодным..." Внутри заколыхалось смятение — злость на него смешивалась с жалостью к себе, и я не знала, чему верить.

— Теперь ты довольна? — спросил он, и его взгляд снова стал ледяным, как будто он ждал атаки.

— Теперь довольна, — ответила я, подтянув кружку с ещё тёплым кофе и сделав глоток, не отводя от него глаз. Кофе обжёг горло, но помог собраться, хотя внутри всё кипело: "Неужели это всё? Или он просто отмахивается?"

— Если мы с этим разобрались, хочу ещё раз спросить, — продолжил он, и я внутренне сжалась, понимая, что этот вопрос неизбежен, как прилив. — Ты говорила про "нас". О чём речь? — Кристиан положил руки на стол, сомкнув их в замок, и наклонился чуть ближе, его взгляд стал внимательным, пронизывающим.

Я сжала губы, ставя кружку на стол с лёгким стуком. "Неужели он не понимает? Или все эти месяцы просто притворялся, что не замечает?" — пронеслось в голове, и сердце заколотилось от смеси обиды и надежды.

— В том, что столько раз были намёки... Я пыталась стать ближе к тебе, но ты каждый раз возводишь стену, через которую не достучаться. Любое моё действие — и ты отвечаешь ледяным лицом. Но почему-то в ресторане я увидела тебя другим. Что не так? — выпалила я, поддавшись вперёд и сложив руки на столе, чтобы не показать, как дрожат пальцы. Внутри бушевала буря: "Зачем я это говорю? А если он отвергнет снова? Но молчать больше не могу..."

Он вздохнул, и уголок его губ слегка приподнялся в улыбке — лёгкой, почти незаметной.

"Я что-то смешное сказала? Не пойму..." — внутри вспыхнуло пламя негодования, жаркое и обиженное, смешиваясь с тем, что я пыталась подавить.

Кристиан снова взял мою ладонь — на этот раз очень нежно, его пальцы теплые и уверенные.

— Лэйн, — произнёс он, и его взгляд смягчился, а моё имя из его уст зазвучало как мелодия, от которой внутри всё затрепетало. — До тебя была одна очень приставучая сотрудница. От неё было тяжело избавиться — я подпустил её ближе, но через день она наделала такого шума, что, проходя мимо подчинённых, все смотрели на меня с хитрыми улыбками. Пришлось с этим покончить и дать себе обещание: больше никаких отношений с подчинёнными, ни при каких условиях. —я была удивлена, даже Стэлла ничего не говорила, и это открытие кольнуло, как игла.

— Мне было сложно сдерживаться. Твои намёки, слова — я всё слышал. Я не какой-то пацан, чтобы игнорировать или не замечать. А в ресторане я позволил себе немного открыться, ведь мы не в офисе. Даже сейчас мы не там, и я могу себе позволить... вот так, — он убрал руку с моей ладони и поднял её к моему лицу, нежно проведя большим пальцем по щеке.

Его тёплая рука на моей коже вызвала мурашки — именно то, чего я так хотела, о чём мечтала ночами. Внутри всё затрепетало от восторга, но я бы не была собой, если бы мысли не начали терзать меня изнутри, как острые шипы: "Нормально ли это? Вчера я позабавилась с Дэвидом, а сегодня пытаюсь заполучить Кристиана... Отвратительно, Лэйн, просто отвратительно". Я пыталась не выдать эти мысли, сохраняя спокойное выражение лица, но внутри раздирало на части — вина, желание, страх всё смешалось в один вихрь.

Я подумала и всё же решилась задать вопрос, который жёг внутри, как раскалённый уголь: — Что после этого разговора мне ожидать от тебя? Снова отталкивания или же что-то изменится? — чуть отстранилась от его руки, и он убрал её, но внутри я почувствовала укол потери — это прикосновение было таким желанным, таким правильным, и теперь его отсутствие только усилило смятение. "А если он снова закроется? Но я не могу молчать, не сейчас, когда сердце колотится от надежды и страха..."

— Понимаешь, я не хочу, чтобы это была какая-то интрижка. Мне уже достаточно лет, чтобы заниматься подобным, — ответил Кристиан, облокотившись на спинку сидения, его поза стала расслабленной, но взгляд оставался серьёзным, пронизывающим. — Чтобы что-то вышло, нам желательно узнать друг друга хорошо. Без спешки, без иллюзий.

— Как мы узнаем, если на работе, я так понимаю, мы будем скрываться? — сжала губы, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, смешанное с возбуждением. "Он хочет серьёзности, но прячет нас за стенами офиса? А вчерашний вечер с Дэвидом... Боже, Лэйн, ты же не шлюха, чтобы метаться между двумя. Но Кристиан — это то, чего ты ждала месяцами..."

— Свидания, мисс Смит, — на его лице появилась улыбка — та редкая, искренняя, с лёгким блеском в глазах, которую я видела всего пару раз, и каждый раз она заставляла моё сердце пропустить удар. Я снова её застала, и это было как подарок.

Я подняла бровь и хитро улыбнулась, стараясь скрыть, как внутри всё искрит от предвкушения: — И когда же оно будет?

Он посмотрел на свои часы — элегантный Rolex Submariner с чёрным циферблатом, подчёркивающий его статус и вкус, — и сказал: — После работы.

Я удивилась его словам, моргнув: — Но я же даже не успею собраться! — похлопала длинными ресницами, добавляя нотку кокетства.

— Ты очень хорошо выглядишь сегодня, — ответил он с теплотой в голосе, окидывая меня взглядом, от которого кожа покрылась мурашками. — Но если так принципиально, мы заедем в магазин, и это будет тебе мой первый подарок.

Внутри у меня всё искрило, как фейерверк, от слов "свидания", "подарок" — они разливались по телу сладким теплом, заставляя низ живота потянуть от знакомого желания. "Неужели мы к чему-то все же пришли? Я не верю..." — мысли лились рекой, и я незаметно ущипнула себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон, а реальность, полная обещаний и... вины.

Позже, ещё немного поговорив — о мелочах, о планах, — мы покончили с завтраком и поехали вдвоём в офис. Сердце колотилось так быстро, что отдавалось даже в ушах, а ладони вспотели от приятного предвкушения, смешанного с нервозностью. Кристиан всю дорогу улыбался — той же редкой, искренней улыбкой, — и в один момент взял мою руку, сплетая наши пальцы в замок. Это прикосновение было таким интимным, таким правильным, что моей радости не было предела — внутри вспыхнул огонь, разливающийся по венам, и я сжала его руку в ответ, борясь с желанием наклониться ближе.

Приехав к зданию — современному стеклянному небоскрёбу в сердце Сан-Франциско, с панорамными окнами, отражающими утреннее солнце, и входом, окружённым пальмами и фонтанами, символизирующими динамику Кремниевой долины, — Кристиан поспешил открыть мне дверь, помогая выйти с той же элегантностью, что и всегда. Но краем глаза я увидела знакомый силуэт: Стэлла шла на работу, и от удивления сняла солнцезащитные очки, беззвучно артикулируя губами "Ахренеть!", с широкой, озорной улыбкой на лице. Я показала вид, будто ничего не заметила, но от этой сцены заулыбалась ещё шире — внутри всё пело от смеси смущения и триумфа, как будто весь мир подмигивал мне в этот момент.

Работа шла удивительно легко — задачи, обычно вязкие и утомительные, сегодня решались одним касанием клавиш: я быстро сортировала отчёты, отвечала на мейлы с клиентами, планировала предстоящее торжество для мамы Кристиана, добавляя креативные штрихи. Время летело, а я чувствовала себя в потоке, но в моменты передышки ловила на себе его взгляд — Кристиана, через прозрачные стеклянные стены его кабинета. Его глаза скользили по мне с той же интенсивностью, что и утром, заставляя кожу гореть, и я коварно улыбалась в ответ, отводя взгляд с притворной скромностью, хотя внутри всё трепетало от этого безмолвного флирта. "Неужели он думает о том же, о чём и я? О свидании, о прикосновениях..."

Вдруг телефон разрывался от уведомлений — Дэвид бомбардировал меня шутками, пересыпанными флиртом и откровенно пошлыми намёками: "Вспоминаю, как ты стонала вчера... Хочу повторить, но жёстче". От этих слов я краснела, чувствуя, как жар разливается по щекам, а внизу живота тянет сладкой болью — я невольно сводила ноги, сжимая бёдра, чтобы унять пульсацию. "Так, Лэйн, успокойся!" — строго приказала я себе, стараясь не думать об этом демоне с голубыми глазами, чьи воспоминания о вчерашнем кунилингусе всё ещё заставляли тело предательски реагировать.

Когда все уже покинули офис — коридоры опустели, эхом отдавались лишь далёкие шаги, — ко мне подошла Стэлла, её каблуки цокали по паркету.

— А ты чего ещё сидишь? Самая же первая домой бежишь обычно, — посмотрела она на меня с хитрой, всезнающей улыбкой, скрестив руки на груди.

— Задержусь немного, — ответила я, отводя глаза в сторону кабинета начальника, и подруга уловила этот жест мгновенно, её глаза вспыхнули озорством.

— Жду от тебя всех подробностей, подруга, — подмигнула она мне, шагая к лифту с грацией, полной любопытства.

— Я тебе наберу! — крикнула я вслед, и её смех эхом отозвался в коридоре.

Волнение накрыло в мгновение ока — мы остались одни в офисе, за окном солнце уже скрылось за горизонтом, уступая место вечеру, который брал верх, окрашивая небо в глубокий индиго и золотистые блики от уличных фонарей. Предвкушение свидания витало в воздухе, как электричество перед грозой, заставляя сердце стучать чаще, а мысли кружиться: "Что, если это начало чего-то настоящего? Кристиан — здесь, реальный, обещающий серьёзность. Лэйн, ты влипла по уши".

Кристиан выглянул из-за двери своего кабинета и бархатно, с низкой вибрацией в голосе, сказал: — Через пять минут выходим, собирайся.

Я, как самая послушная — и в то же время взволнованная до дрожи, — навела порядок на рабочем столе: сложила бумаги в аккуратные стопки, выключила компьютер, положила всё нужное в рюкзак и ждала этот долгожданный час, сидя на краю стула, с пальцами, нервно барабанящими по колену. "Пять минут — вечность, когда внутри такой вихрь. А если он передумает? Нет, он же обещал..."

Ровно как мужчина и сказал, мы вышли и направились к машине, на которой приехали утром — элегантному Mercedes, ждущему на парковке под мягким светом фонарей. Я села на пассажирское сиденье, и пока мы выезжали, рассматривала через окно вечерний Сан-Франциско: город пульсировал жизнью — огни небоскрёбов в Financial District сверкали, как звёзды в урбанистическом небе, трамваи с лязгом катились по крутым холмам, унося толпы туристов и местных, а внизу, у бухты, мерцали огни Golden Gate Bridge, силуэт которого вырисовывался в сумерках, как символ приключений и новых начал. Улицы кишели людьми — уличные музыканты наигрывали джаз на углах, витрины бутиков в Union Square манили роскошью, а ароматы уличной еды из фудтраков — тако и суши — смешивались с гулом города, создавая атмосферу, полную обещаний и тайн. "Этот город — как моя жизнь сейчас: полный огней, но с тёмными уголками сомнений. Куда нас заведёт этот вечер?"

Кристиан припарковался у знаменитого бутика Neiman Marcus — роскошного святилища моды в сердце Сан-Франциско, где витрины искрились под вечерними огнями, маня элегантными манекенами в couture-платьях, а внутри царила атмосфера утончённой соблазнительности: мраморные полы отражали мягкий свет хрустальных люстр, полки с дизайнерскими сумками и аксессуарами шептали обещания роскоши, а воздух был пропитан лёгким, пьянящим ароматом дорогой кожи, парфюма и скрытого желания. Мы вышли из машины, и он галантно подал мне руку — его пальцы скользнули по моей ладони, теплые и уверенные, вызывая мурашки по коже, от которых внутри вспыхнул знакомый огонь, смешанный с виной. "Это свидание, настоящий подарок...".

Мы зашли внутрь, и персонал встретил нас тёплыми, почти интимными приветствиями, как будто ждал именно нас — их улыбки были профессионально соблазнительными, а воздух вибрировал от лёгкого аромата свежих цветов из огромных ваз, добавляя нотку романтики. И это оказалось не случайностью: одна из девушек, элегантная блондинка в облегающем чёрном костюме, сразу подошла к Кристиану, её глаза вспыхнули узнаванием и лёгким намёком на тайну.

— Добрый вечер, мистер Браун, мы вас ждали и уже всё приготовили, как вы просили. Пройдёмте, — произнесла она с низким, бархатным тоном, и мы последовали за ней по коридору, устланному мягким ковром, который глушил шаги, создавая ощущение уединения. — Комната для дамы слева, для вас — справа, — она жестом указала руками, и мы разошлись, обменявшись с Кристианом взглядом, полным предвкушения — его глаза обещали больше, чем слова, заставляя моё тело откликнуться лёгкой дрожью.

Войдя в комнату — просторную, с приглушённым освещением и кремовыми стенами, где воздух был тёплым и насыщенным ароматом эфирных масел, — я увидела, что меня уже ждёт стилист: молодая женщина с идеальной причёской, в белом халате, который слегка обрисовывал её формы, вежливо встала с кресла и улыбнулась, её глаза скользнули по мне оценивающе.

— Добрый вечер, мисс Смит, всё готово. Садитесь на стул, сейчас будем делать красоту, — прошептала она мягко, почти интимно, и я села у туалетного столика — изысканного, из полированного дерева с золотыми акцентами, где соблазнительно разложена косметика: палетки теней в нюдовых и smoky-тонах, помады от Dior с кремовой текстурой, кисти из натурального ворса, флаконы с тональными средствами, которые обещают идеальную кожу, и спреи для фиксации с лёгким блеском. Над столиком возвышалось огромное зеркало в раме с подсветкой — яркими LED-лампами по периметру, которые освещали лицо равномерно, без теней, подчёркивая каждую черту и заставляя меня чувствовать себя звездой на съёмочной площадке.

Стилист начала с макияжа: её пальцы нежно коснулись моей кожи, нанося увлажняющий крем, который таял на лице, разглаживая и разогревая; потом тональный флюид, скользящий как шёлк, сливающийся с кожей и придающий ей сияние, от которого щёки казались румяными от скрытого возбуждения. Она подчеркнула глаза smoky-тенями в тёплых тонах, растушёвывая их кончиками пальцев, заставляя веки тяжелеть от желания; удлинила ресницы тушью, делая взгляд томным и манящим, а губы мазнула нюдовой помадой с лёгким блеском — сочной, как поцелуй, который вот-вот случится. Каждый штрих был точным, эротичным, её прикосновения — лёгкими, но настойчивыми, и я видела в зеркале, как преображаюсь: губы приоткрыты, глаза горят, кожа светится, готовая к ласке.

Затем она взялась за волосы: расчесала их медленно, пальцы скользили по прядям, добавляя объём у корней с помощью спрея, который оставлял лёгкий, соблазнительный аромат; накрутила локоны на плойку, позволяя теплу проникать в волосы, и уложила в мягкие, каскадные волны, падающие на плечи и спину, касаясь обнажённой кожи, фиксируя всё лаком с нотками ванили — процесс был расслабляющим, почти эротичным, как прелюдия, но внутри я кипела: "Это для него, для Кристиана... Его взгляд на мне в этом платье, его руки на моей талии...".

После она проводила меня в примерочную — уютную кабинку с трёхсторонними зеркалами, где мягкий свет ласкал тело, и ковром, приятным под босыми ногами, — где уже ждало подобранное платье: изумрудно-зелёное вечернее от Elie Saab, с глубоким V-вырезом, обнажающим ложбинку груди и намеком на большее, облегающее талию и бёдра, с лёгким разрезом сбоку, открывающим ногу при каждом шаге, и струящейся юбкой до пола, расшитой тонким кружевом, которое мерцало под светом, подчёркивая все изгибы тела, как вторая кожа, готовая к прикосновениям. К нему подобрали туфли — чёрные лодочки от Christian Louboutin с красной подошвой, на высоком каблуке, с тонкими ремешками, обвивающими лодыжку, идеально сидящие на ноге и добавляющие грации, заставляя бёдра покачиваться соблазнительно. Я переоделась, чувствуя, как ткань скользит по коже, обнимая каждый изгиб, разжигая огонь внутри, и вышла, сердце колотилось от предвкушения — "Что скажет Кристиан? Как отреагирует?»

Когда я вышла, мужчина ждал меня в соседней комнате — его силуэт в тёмном, идеально скроенном костюме от Tom Ford, который он, видимо, выбрал для этого вечера: свежая белая рубашка из египетского хлопка, слегка приталенная, с расстёгнутой верхней пуговицей, обнажающей загорелую, гладкую кожу шеи и намек на мускулистую грудь; волосы уложены стилистом в лёгкую, небрежную волну, с парой прядей, падающих на лоб, придавая ему вид уверенного хищника, готового к охоте. Это зрелище заставило моё сердце пропустить удар, а тело откликнуться теплой волной — я представила, как эти пряди спутываются под моими пальцами.

Его взгляд тут же скользнул по мне медленно, лениво, как ласка: начиная с туфель — как тонкие ремешки обхватывают лодыжки, подчёркивая изгиб икр и заставляя их казаться ещё более соблазнительными, — поднимаясь по разрезу платья, где нога мелькала при каждом шаге, соблазнительно обнажая бедро и намекая на то, что скрыто выше, под кружевом. Он задержался на облегающем силуэте: ткань льнула к талии, подчёркивая узкую осиную линию, и к бёдрам, где изумрудный шёлк переливался, обрисовывая каждую кривую, намекая на мягкие, приглашающие формы, готовые к прикосновениям. Его глаза потемнели, зрачки расширились от желания, когда взгляд добрался до V-выреза — глубокого, манящего, где кружево едва прикрывало ложбинку груди, заставляя её вздыматься с каждым моим прерывистым дыханием, как будто умоляя о поцелуе.

Он замер на миг, воздух между нами сгустился, пропитанный электричеством и жаром — его полные губы приоткрылись, как будто он хотел сказать что-то, но слова застряли в горле, а вместо этого вырвался тихий, хриплый вздох, полный голода, который отозвался во мне эхом, заставляя низ живота сжаться в сладком, мучительном спазме.

Кристиан шагнул ближе ко мне, его аромат — смесь одеколона с нотками сандала и мускуса — обволок меня, усиливая головокружение: — Боже, Лэйн... Ты выглядишь... неотразимо, — прошептал он низким, вибрирующим голосом, который проникал под кожу, заставляя каждую клеточку тела откликнуться. Его дыхание стало тяжелее, грудь вздымалась под рубашкой, а в глазах мелькнуло что-то первобытное — смесь восхищения и чистого, животного желания, как будто он боролся с собой, чтобы не сорвать это платье прямо здесь, в примерочной, не прижать меня к холодному зеркалу, не провести руками по обнажённой коже, раздвигая бёдра и беря то, что так явно хотел.

Внутри меня всё трепетало, я почувствовала, как тело отзывается предательски: соски напряглись под тонкой тканью, торча соблазнительно и умоляя о ласке, трусики увлажнились от одного его взгляда, соки начали сочиться, заставляя бёдра сжиматься в поисках облегчения. Я улыбнулась ему, стараясь скрыть внутренний вихрь — вину от вчерашнего с Дэвидом, которая жгла, как раскалённый уголь, и это проклятое желание, которое рвало на части.

Кристиан подал мне знак, что я могу взять его под руку — его локоть слегка приподнялся, приглашая, и я с удовольствием скользнула ладонью по его рукаву, чувствуя под тканью твёрдые мускулы предплечья, теплые и надёжные. Мы вышли из бутика, и вечерний воздух Сан-Франциско обнял нас лёгким бризом, неся ароматы города — смеси уличной еды и соли от бухты, — пока мы садились в машину. Дорога к нашему основному месту назначения была недолгой, но напряжённой: его рука иногда касалась моей на рычаге передач, посылая искры по коже.

Добравшись до ресторана — это оказался Le Petit Crenn, изысканный уголок французской кухни с мишленовскими звёздами, где шеф-повар вдохновлялся океаном и искусством, — нас окутала атмосфера роскоши: приглушённый свет хрустальных люстр отражался в полированных деревянных панелях, воздух был пропитан ароматами трюфелей, свежих трав и поджаренного масла, а мягкие бархатные кресла манили к интимным разговорам. Нас встретили на ресепшене с улыбками, как VIP-гостей, и провели к столику у панорамных окон, откуда открывался вид на мерцающий город внизу.

Кристиан галантно отодвинул мне стул, его пальцы на миг задержались на спинке, почти касаясь моих плеч, и сел напротив, его взгляд — тёплый, пронизывающий — сразу приковал меня к месту. Эти движения невольно напомнили о нашем ужине с Дэвидом: хоть он и был похабным парнем, но манеры ухаживания у него тоже были на высоте — его руки на моих бёдрах, язык между ног... Я легонько тряхнула головой, отгоняя мысли о нём, чтобы полностью насладиться моментом с Кристианом, но внутри кольнуло виной: "Ты здесь с ним, Лэйн, а тело всё ещё помнит другого."

Мужчина заказал нам вкусный ужин: нежный фуа-гра с бриошью и чатни из инжира на закуску, за которым последовал турнедо Росссини — сочный филе миньон с трюфелями и мадерой, — и по бокалу вина, идеально сочетающегося: богатое, бархатистое Cabernet Sauvignon от Château Margaux, с нотками чёрной смородины и дуба, которое разливалось по языку теплом, усиливая все ощущения.

Разговор начался с мероприятия, которое мы так и не обсудили нормально: закрыли последние штрихи — от флористики в стиле прованса до живой музыки струнного квартета, — и когда нам принесли ужин, темы перешли в более личный формат, интимный, как шепот в темноте.

— Я очень редко такое устраиваю, — сказал он, попивая вино, не сводя с меня глаз — его взгляд скользил по моему декольте, заставляя кожу гореть. — Но для тебя мне хотелось сделать что-то достойное, — поставив бокал, он перешёл к ужину, но его нога под столом слегка коснулась моей, посылая электрический разряд вверх по бедру.

Я вздёрнула брови от такой откровенности, сердце пропустило удар — "Для меня ещё никто так не старался", — мысленно вела я диалог с собой, чувствуя, как приятное тепло разливается внутри от этого внимания, смешиваясь с возбуждением.

— А я никогда в подобных местах и не была, — ответила я, оглядывая ресторан: пары за соседними столиками перешёптывались, свечи мерцали, создавая игру теней на лицах.

— Мне казалось, что мужчины толпой за тобой ходят, — он слегка прищурил взгляд, но голос был мягкий, с ноткой ревности, которая только разожгла огонь внутри.

— Меня всегда бросали в барах, говоря: "Извини, Лэйн, но у меня есть другая, а ты была запасной", — хмыкнула я, проводя аналогию с собой — и это вышло иронично, болезненно, ведь вчера с Дэвидом я была именно такой: запасным на лавке.

— Мне кажется, ты заслуживаешь большего. Умная, красивая девушка, — он снова оценил мой наряд, его глаза задержались на изгибе моей груди, где ткань платья натянулась. — Очень красивая, — от его слов я облизнула губы, чувствуя их сухость, и поспешно взяла бокал вина, чтобы скрыть дрожь в руках.

На фоне играла спокойная, чувственная музыка — саксофон и фортепиано, как ласка, — и казалось, эти стены слышали множество секретов, откровенных комплиментов и даже стонов в уединённых уголках.

— Я ещё заметил тебя, когда ты появилась в офисе впервые: на тебе была очень красивая облегающая юбка чёрного цвета и белый топ, подчёркивающий твои формы, — сказал он, и я удивилась, как он точно запомнил меня в мой первый день, это кольнуло сладко. — Очень сдерживался — ведь был плохой опыт, о котором я тебе сегодня говорил. Старался держать тебя на расстоянии, но твоя пара неуклюжестей заставляла меня ещё больше быть рядом, — он вздёрнул бровь и посмотрел с азартом, его взгляд обещал приключения. — Как удачно всё сложилось с этим праздником, — он улыбнулся, и эта улыбка осветила его лицо, делая его неотразимым.

— Если бы не он, то, наверное, ты бы так и строил для меня стены, — с грустью посмотрела я на него, моя рука лежала на столе, и он нежно взял её в свою — его пальцы переплелись с моими, тёплые и сильные.

— Нет, я бы начал уже сам действовать, — прошептал он, сжимая ещё крепче и ласковее, его большой палец поглаживал мою кожу, посылая волны мурашек по руке.

Кристиан предложил пройти на крышу ресторана и посмотреть на ночной город — мы поднялись по лестнице, и панорамный вид открылся во всей красе: Сан-Франциско блестел от огней, как россыпь драгоценных камней, мосты мерцали в темноте, а ветер шевелил мои волосы. Я чуть поёжилась от холода, и мужчина это заметил: снял с себя пиджак, накинул его на мои плечи — ткань ещё хранила тепло его тела и аромат одеколона, обволакивая меня, как объятие. Мы подошли к перилам, и я почувствовала, как сзади приблизился Кристиан, его руки легли на мои, сплетаясь пальцами, а горячее дыхание коснулось шеи, доводя до мурашек — они пробежали по спине, заставляя тело выгнуться навстречу.

— Как красиво, — прошептала я, глядя с восхищением, и повернула голову к нему: с виду он выглядел серьёзным, но взгляд был тёплым, глаза направлены куда-то в даль, как будто он видел не только город, а наше будущее.

Я хотела уже отвести голову туда, куда он смотрит, но не успела: его большая, горячая рука легла мне на шею, нежно поворачивая лицо, и его губы примкнули к моим — ласково, аккуратно, прощупывая каждый миллиметр моих пухлых губ, как будто пробуя на вкус. В этом поцелуе не было грязи, только нежность и осторожность: его губы были мягкими, тёплыми, слегка приоткрытыми, и он целовал медленно, то надавливая сильнее, то отстраняясь, чтобы вдохнуть мой аромат, заставляя меня таять.

Дав понять, что я не сопротивляюсь — наоборот, желаю больше, — я развернулась к нему полностью, упёршись спиной в перила, и его рука мягко держала меня за шею, а другая обвила талию, прижимая ближе, чтобы я почувствовала его возбуждение через ткань. Мои руки легли на его торс, ощущая рельеф мускулов под рубашкой — твёрдый, горячий, — и я провела пальцами по груди, задевая соски сквозь ткань.

Он оторвался от поцелуя и посмотрел с тем взглядом, которого я никогда не видела: полным страсти, уязвимости и голода, его зрачки расширились, дыхание сбилось.

— Ты потрясающе красива в этой роскоши, — прошептал он, и снова поцеловал меня, но теперь я проявила инициативу: запустила язык в его рот, сплетаясь с его — влажным, горячим, с привкусом вина. Наши языки танцевали медленно, эротично: то кружили, то надавливали, имитируя ритм, который мог бы быть между нами ниже, его зубы слегка прикусили мою нижнюю губу, заставляя стон вырваться тихо, а мои бёдра прижаться к его, чувствуя твёрдость его члена. Поцелуй был нежным, но с подтекстом — его руки гладили мою спину, задевая край платья, а мои пальцы расстегнули ещё одну пуговицу на его рубашке, скользнув по обнажённой коже, горячей и гладкой.

Наш поцелуй длился достойно долго, проверяя грани дозволенного: его рука спустилась ниже, сжимая мою ягодицу через ткань, заставляя меня выгнуться и прижаться плотнее, а внутри всё пульсировало от желания — я была готова отдаться ему здесь, на этой красивой веранде, заняться сексом под этими звёздами, почувствовать его внутри, жёстко и глубоко. Но далеко это не зашло: мужчина был слишком приличным — или не хотел спугнуть меня, — отстранился с тяжёлым дыханием, его губы блестели от моих.

Позже, Кристиан расплатился за ужин, и мы покинули ресторан; он довёз меня до дома, а в голове крутились мысли о счастье до безумия — этот день казался самым лучшим из всех, полным магии и обещаний, несмотря на тень вины. Выйдя из машины, Кристиан ещё раз на прощание нежно поцеловал меня, крепко обняв — его тело прижалось к моему, руки сжали талию, а губы задержались, обещая продолжение.

— До завтра, прекрасная барышня.

— До завтра, Кристиан, — ответила я, помахав ему рукой, и он уехал, оставляя меня в облаке эйфории.

Поднимаясь в подъезд, на меня с каким-то непонятным осуждением смотрела старуха со второго этажа — её глаза из окна буравили меня, как будто читая все мои грехи. Я нахмурила брови и поспешно удалилась внутрь, чувствуя, как тело всё ещё гудит от его прикосновений, а мысли кружатся в вихре: "Это точно все по настоящему, Лэйн... Или завтра всё рухнет?"

Глава 8

На работу я пришла с великолепным настроением — тело всё ещё гудело от воспоминаний о вчерашнем поцелуе, а сердце порхало, как бабочка в солнечном саду. Зайдя в лифт, я не успела нажать кнопку вверх, как в него забежал Кристиан. Его улыбка расплылась сразу при виде меня — тёплая, искренняя, с лёгким блеском в глазах, который заставил мой пульс ускориться.

— Доброе утро, Лэйн, — произнёс он нежным, бархатным голосом, от которого внутри всё затрепетало.

Двери лифта закрылись, отрезая нас от мира, и пространство вдруг стало интимным, как тайная комната.

— Доброе утро, Кристиан, — ответила я взаимностью, чувствуя, как мои щёки теплеют от его близости.

Он подошёл ближе — его аромат, мускусный и свежий, обволок меня, — взял за подбородок нежно, но уверенно, приподнимая моё лицо, и поцеловал: губы мягкие, тёплые, с лёгким нажимом, который заставил меня растаять. Это было как искра, разжигающая огонь внутри, чтобы день стал ещё лучше. Потом он отстранился и встал ровно, будто ничего не было, но его глаза выдавали — в них тлел тот же голод, что и во мне.

Я покраснела от этого действия, жар разлился по шее и груди, но ничего не сказала — просто стояла, чувствуя, как тело отзывается: соски напряглись под блузкой, а внизу живота потянуло сладкой болью. Мы вышли из лифта молча, он — уверенной походкой к своему кабинету, я — на рабочее место, но внутри я кипела: "Неужели всё взаправду? Боже, он не оттолкнул меня, а сам проявил инициативу... Хочется кричать от счастья!" — шла я так же уверенно, улыбаясь своим мыслям.

Не успела сесть за стол, только поставив сумку, как сзади раздалось цоканье каблуков — они приближались всё быстрее, и тёплые руки вцепились в меня, оттаскивая в сторону.

— Мы сейчас берём два кофе в буфете, и ты мне всё рассказываешь, — заявила Стэлла с азартным блеском в глазах.

Я ничего не успела возразить — она потащила меня за собой, её хватка была игривой, но настойчивой.

Стоя у кофе-машины, ждя, пока она заурчит и нальёт ароматный напиток, подруга начала свои манипуляции: крутила руками в воздухе, как будто читала ауру.

— Так, хочу сама понять, — произнесла она, помахав рукой. — Чую мужскую энергию, — я закатила глаза от очевидного, но внутри хихикнула. — Вы что, спали? — она открыла глаза шире и посмотрела на меня с огромным, любопытным взглядом.

— Ты что так кричишь? Нет, конечно! У нас была... некая встреча, — схватила её за руку, чтобы она не издавала громких звуков, чувствуя, как щёки снова горят.

— И как всё прошло? — она смотрела жадно, ожидая всех подробностей, её глаза сияли от предвкушения.

Я подумала, как ответить, и сказала: — Всё прошло хорошо. Одно скажу: у нас есть притяжение, — кофе-машина произвела финальный звук, и я забрала чашки, чувствуя, как внутри теплеет от воспоминаний о его губах, руках.

— Ну наконец-то, — выдохнула она с облегчением.

— Пожалуйста, давай это останется между нами. Я тебя прошу, — посмотрела я на подругу серьёзно, с ноткой уязвимости.

— Хорошо, — она показала жестом, как будто запирает рот на замок, и мы рассмеялись тихо.

Хотела ей признаться ещё о кое-ком — о Дэвиде, чьи пошлые сообщения всё ещё жгли в телефоне, заставляя тело реагировать предательски, — но решила умолчать: всё же на работе, и стены имеют уши.

День прошёл спокойно — задачи решались легко, отчёты печатались с лёгкостью, но внутри я витала в облаках, то и дело ловя взгляды Кристиана через стекло. Когда все ушли, я осталась одна в офисе, допечатывая последние отчёты. Как раз Кристиан выключил свет в своём кабинете и вышел ко мне — его силуэт в полумраке был таким притягательным, что сердце ёкнуло.

— Я тебя довезу, — сказал он, забирая мою сумку со стола с лёгкой улыбкой.

В ответ я улыбнулась, убралась на столе и выключила всё. Выйдя из офиса, мы направились к машине, и воздух между нами искрил — его рука на миг коснулась моей спины, посылая мурашки.

— Ничего выпить не хочешь? — спросил он настолько спокойным голосом, что в момент я даже не узнала его — в нём сквозила забота, смешанная с намёком.

— Я очень устала, хотелось бы принять душ и отдохнуть, — ответила я, но внутри подумала: "А если бы не усталость? Его руки на мне, раздевающие, ласкающие... Нет, Лэйн, не торопи".

Всю дорогу он крепко сжимал мою руку, лаская пальцы большим пальцем — круговыми движениями, нежными, но настойчивыми, от которых я покрывалась мурашками по всему телу, а внизу живота разгорелся огонь. "Как же мне хочется, чтобы его прикосновения не только на руке закончились... Его губы на шее, руки ниже, на бёдрах, внутри..." — мысли кружились, заставляя тело ныть от желания, но я сдерживалась, наслаждаясь этой сладкой мукой.

Доехав до моего дома, Кристиан сказал:

— Лэйн, меня до воскресенья не будет — уезжаю в командировку, надо закрыть пару сделок и забрать подарок для матери, — он повернулся ко мне, взял за подбородок нежно, его глаза горели в полумраке салона. — Будь умницей, я приеду, и мы отдохнём, — прошептал он, поцеловав меня нежно, при этом поглаживая большим пальцем мою щёку, оставляя след тепла и обещания.

Я вышла из машины, он открыл окно:

— Будь на связи.

— Хорошо, — ответила я, отправив воздушный поцелуй, и поспешила домой, чувствуя, как тело пульсирует от его близости, а мысли полны предвкушения: "Это начало, Лэйн... Но без него эти дни будут пыткой".

Думала я так, пока шла до своей квартиры, но тут раздалось уведомление — резкое, как укол желания, заставившее тело вздрогнуть. Зайдя домой и захлопнув дверь, я поспешно начала рыться в сумке, выуживая телефон дрожащими пальцами, сердце колотилось в предвкушении и страхе.

Увидев, от кого сообщение, я прикусила губу до боли, чувствуя, как жар разливается по щекам: "Ведьмочка, так соскучился по твоим стонам. Я скоро приеду и заберу тебя. Ожидай." Сердце ушло в пятки, я облокотилась на стенку, закрыв глаза, и почувствовала, как воспоминания о его языке, пальцах, о том, как он доводил меня до экстаза, нахлынули волной — тело предательски отозвалось, киска сжалась в спазме, а соки начали сочиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Просто откажись, Лэйн. Ты добилась всего, что хотела с Кристианом, зачем тебе этот хаос в виде него? — прошептала я себе, но понимала, какое предвкушение ждёт от этого парня: дикий кайф, который он дарит, разрывая на части, заставляя стонать как шлюху. Не слушая себя, пальцы сами набрали ответ: "Собираюсь". Я ненавидела себя в этот момент — и в то же время жаждала ощутить его внутри.

Начала быстро собираться, приняв душ: горячая вода стекала по телу, смывая следы Кристиана, но разжигая огонь внутри — я провела рукой по мокрым губкам, чувствуя, как они набухают от мыслей о Дэвиде. Привела себя в порядок, подошла к гардеробу: из белья у меня были только тонкие трусики, кружевные. Надела джинсовую юбку — короткую, облегающую бёдра, и белый кроп-топ, который обнажал живот и подчёркивал торчащие соски под тканью. На ноги — белые гольфы, обхватывающие икры, и кеды, делая образ невинно-похотливым.

Посмотрев на себя в зеркало, я произнесла: — Какая ты коварная, Лэйн, — закусила губу, чувствуя, как глаза горят от желания. — Но так хочется... — отвела взгляд от самой себя, но внутри всё пульсировало: "Ты изменяешь Кристиану мыслями, а скоро — телом. Но Дэвид... он как наркотик, от которого тело корчится в оргазме".

Через минут двадцать Дэвид написал, что ждёт меня. Взяла сумку, закрыла квартиру и выбежала, адреналин кипел в венах.

— Боже, вот это богиня, — подойдя ко мне, он запустил руки в мои волосы, грубо, но страстно сжал их в кулак и прильнул к моим губам — поцелуй был яростным, его язык вторгся в рот, сплетаясь с моим, как будто трахая уже здесь, на улице. Его запах духов — мускусный, животный — поднял мурашки в миллисекунду, а возбуждение вспыхнуло во мне мгновенно, и я почувствовала, как трусики намокают.

Я ответила ему взаимностью, черт, так он был хорош — искусный дьявол, знающий, как разжечь огонь одним касанием. Он отстранился, посмотрев на меня, зажав руками моё лицо — его пальцы впились в щёки, глаза горели похотью.

— Лэйн, ты так сильно во мне разжигаешь возбуждение, я бы уже тебя с здесь раздел и трахнул, — подмигнул он, а я покраснела в мгновение, чувствуя, как жар заливает лицо, а тело дёргается от желания: "Сделай это, Дэвид, возьми меня прямо здесь…"

— Хочешь в кино, ведьмочка? — посмотрел на меня сверху вниз, но его взгляд искрился огнём, обещая совсем не фильм.

— Что будем смотреть? — подняла я бровь, глядя вопросительно на него, но внутри всё кипело.

— Ужастики, — он повёл меня к машине — чёрному Dodge Demon, рычащему монстру с адским двигателем, который выглядел как воплощение его похоти.

Сев в неё, мотор зарычал — низкий, вибрирующий рёв, от которого тело задрожало, — он дал газу, и вся улица услышала этот рев, как мой стон под ним. Мой адреналин разливался внутри, а желание в трёхкратном размере расходилось по уголкам тела: соски торчали, киска пульсировала, требуя заполнения.

Дэвид во время вождения положил свою руку тёплую и сильную, на мою ногу — и потихоньку подбирался всё ближе к моему лону, задрав юбку, он начал нежно массировать мой клитор через ткань, круговыми движениями, надавливая ровно настолько, чтобы волны удовольствия прокатывались по мне, заставляя стонать тихо, часто дышать, выгибаться на сиденье.

— Я знаю, как ты соскучилась по мне, — взглянул он на меня в моменте, его глаза — как у хищника, готового сожрать.

Успела только простонать его имя:

— Дэвид... — хрипло, умоляюще, как его пальцы отодвинули трусики и чуть-чуть вошли в меня — мокрую, сочащуюся киску, растягивая стенки, заставляя тело дёргаться.

— Боже, какая ты мокрая, ведьмочка. Я настолько прекрасен? — прорычал он с ухмылкой, и мне хотелось его ударить, но от порывов желания думала только о том, как мне хорошо: пальцы внутри, трахающие медленно, размазывающие смазку, а клитор пульсирует, приближая к пику на этой чёртовой дороге. "Да, ты черт возьми прекрасен, демон."

Дэвид прервался, подтягивая к себе пальцы, которые только что были во мне — мокрые, скользкие от моих соков, — и облизал их медленно, жадно, его язык собрал каждую каплю, причмокивая с довольным рычанием, как будто пил нектар. Я была удивлена, насколько мы сблизились — ведь не каждый парень так сделает, это было интимно, грязно, возбуждающе, заставляя мою киску сжаться в новом спазме, а тело задрожать от смеси стыда и желания.

— Ты великолепна, — прорычал он, его голос низкий, хриплый от похоти, и он ещё поддал газу, машина рванула вперёд с рёвом, как его член во мне мог бы рвать, заставляя меня вжаться в сиденье, а адреналин смешиваться с возбуждением.

Мы приехали за город, в пригород Сан-Франциско — холмы с видом на залив, где современные поместья прятались за высокими заборами: это был ультрамодный особняк в стиле хай-тек, с огромными панорамными окнами, отражающими закатное небо, минималистичными линиями из стекла и бетона, зелёными террасами на крыше, где росли вертикальные сады, и солнечными панелями, интегрированными в дизайн, — символ роскоши Кремниевой долины, с приватным бассейном, подсвеченным LED-светом, и гаражом для коллекции машин. Парень взял пульт, лежавший в подстаканнике, и нажал кнопку — массивные ворота из кованого металла с умными сенсорами бесшумно открылись, приглашая в его логово.

Я осмотрела это поместье сквозь стекло, чувствуя, как внутри всё трепещет от любопытства и желания, вышла из машины и посмотрела на Дэвида — его фигура в лучах заходящего солнца казалась ещё более мощной, с той ухмылкой, которая обещала ночь без границ.

— Ведьмочка, не стесняйся, будь как дома, — подмигнул он мне с похотливым блеском в глазах, и я пошла вперёд.

— Это твой дом? — обернулась к нему и поймала момент: его глаза жадно пожирали мою попку под юбкой, но увидев, что я смотрю, он перевёл взгляд на моё лицо, не скрывая ухмылки.

— Да, он мой, — ответил он, его широкая улыбка была притягательной, как магнит, заставляя меня шагнуть ближе, несмотря на внутренний голос: "Твой? Богатый дьявол... Кристиан в командировке, и ты здесь, готовая трахаться с Дэвидом. Лэйн, остановись, пока не поздно".

— Проходи, — промурлыкал он, открывая входную дверь в дом — массивную, из тонированного стекла с биометрическим замком.

Внутри всё было гармонично и современно: открытая планировка с высокими потолками, где минимализм встречался с роскошью — белые стены с абстрактным искусством в стиле стрит-арт, огромный L-образный диван из итальянской кожи, окружающий камин с голографическим пламенем, кухня-остров из кварца с барной стойкой, где стояли бутылки виски и вина премиум-класса, панорамные окна от пола до потолка, открывающие вид на сад с джакузи, и умное освещение, которое подстраивалось под настроение, сейчас мерцающее тёплым, соблазнительным светом, создавая атмосферу, идеальную для греха. Воздух был пропитан лёгким ароматом его парфюма и свежести, а в углу — домашний кинотеатр с экраном во всю стену, намекая, что "ужастики" будут не единственным развлечением.

Дэвид закрыл дверь за нами с тихим щелчком, который отозвался во мне, как предвестник чего-то запретного, и направился в гостиную, чтобы включить домашний кинотеатр. Огромный экран ожил с мягким гудением, освещая комнату приглушённым сиянием.

— Так, смотри, кошечка. С тебя фильм, а с меня закуски и выпить, — промурлыкал он, проходя мимо меня так близко, что его тело едва не коснулось моего, и шлёпнул по заднице — лёгкий, но уверенный шлепок, от которого волна огня прокатилась по бёдрам, заставляя кожу гореть, а внутри всё сжаться в сладком спазме.

Я проводила его глазами на кухню, чувствуя, как взгляд прикипает к его широкой спине, и села на кожаный диван — мягкий, обволакивающий, в этом доме я чувствовала себя очень миниатюрной, как куколка в его огромном логове. В голову полезла не очень приличная мысль: если всё здесь такое громоздкое, то, скорее всего, там, в штанах, не сильно много... Я хихикнула себе под нос, но внутри кольнуло: "Надеюсь, это не так" — после этой мысли свела ноги, чтобы удержать в себе приливающую волну желания, которая уже разливалась теплом, заставляя трусики намокать от одного воображения.

Взяв пульт, открыла Netflix и начала листать список ужасов — мрачные постеры мелькали, вызывая лёгкий озноб. Я задумалась, почему именно этот жанр — он же не возбуждает, а пугает... А потом решила: может, у него какие-то наклонности, где страх смешивается с похотью, заставляя тело реагировать острее. Долго себя не терзая, я подошла к парню на кухню, чувствуя, как бёдра трутся друг о друга при каждом шаге, усиливая томление внутри.

Дэвид нарезал кубиками четыре разных сорта сыра — кремовый бри, острый чеддер, ароматный горгонзола и нежный камамбер, — на тарелке уже лежали хрустящие крекеры, золотистый мёд, гроздья спелого винограда и сочная клубника, манящая своим алым блеском. Я облокотилась на кухонный остров — прохладный кварц под локтями контрастировал с жаром в теле, — и поинтересовалась, глядя на парня:

— Почему ужастик?

Он поднял свои кошачьи глаза — голубые, с серой окантовкой, пронизывающие насквозь, — и сказал:

— Я не любитель слюнявых фильмов, а ужасы всегда интересно смотреть. От них просыпается аппетит к тёмной стороне, — подмигнул мне с лукавой ухмылкой, закончив с нарезкой, и его слова отозвались во мне эхом, заставляя представить, как страх смешивается с нашим желанием, делая всё острее.

С бара он достал вино — лёгкое, освежающее Sauvignon Blanc, идеально подходящее к сырной нарезке, с нотками цитруса и тропических фруктов, которое оттеняло кремовую текстуру сыров. Взял штопор и с лёгкостью открыл бутылку — пробка вышла с тихим хлопком, — элегантно снял с подставкидва красивых бокала, висевших над баром, и налил вино, золотистое, искрящееся в свете ламп. Всё это время я смотрела на него как заворожённая: все его движения были плавные, но быстрые, как у хищника, готового к прыжку, и я чувствовала, как внутри нарастает напряжение, тело тянется к нему, несмотря на внутренний голос: "Лэйн, ты пришла за этим... Его руки, его губы — они разожгут тебя заново".

Я подошла чуть ближе, чтобы взять с тарелки, но Дэвид опередил: схватил мои руки своей — как в наручниках, крепко, но возбуждающе, — другой рукой взял клубнику и поднёс к моим губам. С удовольствием и желанием я откусила её — ягода была очень сочной и сладкой, сок брызнул на губы, стекая по подбородку, и я почувствовала, как его взгляд жадно следует за этим.

— Вкусно тебе? — спросил он, глядя на моё довольное лицо, его голос низкий, вибрирующий.

— Очень, — прошептала я, всё это время он держал мои руки, и я даже не хотела вырываться — его доминация мне очень нравилась, заставляя тело подчиняться, а внутри разливаться жидким теплом.

— Я так понимаю, ты нетерпеливая, ведьмочка, — промурлыкал он, съел надкусанную клубнику — его губы сомкнулись на ней, слизывая остатки сока, — и взял двумя руками мою талию, резко посадив меня на кухонный остров. Я не успела даже среагировать — холод поверхности под бёдрами контрастировал с жаром его ладоней, проникающим сквозь ткань. — Так будет проще, — сказал он, и я опустила голову чуть набок, сначала не поняв, но внутри уже вспыхнуло предвкушение.

Дэвид улыбнулся — резко, хищно — и пододвинул меня к себе, чтобы наши глаза смотрели друг в друга, его дыхание обжигало кожу. Он запустил пальцы в мои волосы и сжал их, тем самым притянув к своим губам мои — поцелуй был жадным, ненасытным, как будто у него вот-вот заберут меня: его язык вторгся в рот, сплетаясь с моим, исследуя каждый уголок, а губы надавливали, прикусывая слегка, заставляя стон вырваться тихо.

Вторая рука залезла под кроп-топ и поднялась вверх, трогая мои уже затвердевшие соски — пальцы крутили их нежно, но настойчиво, посылая вспышки удовольствия вниз, между ног, где снова началось наводнение, влага сочились, пропитывая трусики.

— Грудь просто идеального размера, — прошептал он, немного оторвавшись от моих губ, его дыхание сбивалось, глаза горели. — Ты вся такая идеальная? — я не смогла ему дать ответ, так как дыхание сбивалось, тело выгибалось навстречу, умоляя о большем.

Дэвид был одет сегодня в чёрную облегающую футболку, под которой чувствовалось его тело — атлетичное, рельефное, но не перекачанное: V-образный торс с чёткими линиями пресса, широкие плечи и узкая талия, как у спортсмена, который знает, как использовать силу. Я провела руками по его груди, слегка царапая ногтями сквозь ткань, оставляя следы мурашек, потянула футболку на себя — Дэвид понял и в миг снял её, обнажив торс, который манил прикоснуться, лизнуть каждый мускул.

Передо мной открылась очень красивая картина: тело Дэвида было прекрасным — гладкая, загорелая кожа, рельефный пресс с лёгкими кубиками, которые проступали при дыхании, широкая грудь с твёрдыми сосками, и татуировка на плече, добавляющая шарма, — всё это заставляло слюну скапливаться во рту, а желание разгореться ярче.

— Если я снял, значит, и твоя очередь, ведьмочка, — его взгляд был хитрым, полным обещаний.

— Тогда я сниму гольфы, — подразнила я, но парень закатил глаза, приблизился ещё ближе, его тело прижалось к моим бёдрам.

— Нет, так не пойдёт, — прорычал он тихо и сам проявил инициативу, сняв с меня топ одним движением — ткань скользнула вверх, обнажая грудь, и воздух коснулся разгорячённой кожи, заставляя соски торчать ещё сильнее.

Он закусил свою губу, посмотрел на меня без верхней одежды — его глаза пожирали каждый сантиметр, заставляя меня чувствовать себя желанной, обнажённой душой, — и начал целовать ключицы: губы горячие, влажные, спускались ниже, оставляя следы мурашек и лёгких укусов.

— Ты знала, что будет сегодня? — шептал он, целуя уже мою грудь, его язык кружил вокруг соска, посасывая нежно, заставляя тело выгибаться.

— Н...ет, — воздуха не хватало, чтобы сказать полное слово, волны удовольствия накатывали, заставляя бёдра раздвигаться шире.

— Значит, сама решила, что мне сегодня отдашься, — прошептал он, прикусив сосок — не больно, а ровно настолько, чтобы вспышка экстаза пронзила меня, и я издала лёгкий стон, пальцы вцепились в его волосы, прижимая ближе, умоляя не останавливаться. "Да, отдамся, Дэвид...Ты сводишь меня с ума. Лэйн, ты потеряна в этом пламени..."

Продолжая ласкать мою грудь — его пальцы кружили вокруг сосков, то нежно пощипывая, то надавливая сильнее, заставляя их торчать от возбуждения, — он рукой скользнул под мою юбку и отодвинул трусики, которые уже давно были мокрыми, пропитанными моими соками. Он вошёл в меня двумя пальцами, моя узкая, пульсирующая дырочка обхватила их плотно, как в тисках, и Дэвид начал массирующими движениями нажимать на мою точку G — каждый толчок отзывался вспышкой блаженства, и стон раздался по всей кухне, эхом отражаясь от стен, заставляя тело выгибаться.

— Можешь стонать громче, мне нравится твой голос, — сказал он игриво, переходя к моей шее, его губы прижались к коже, посасывая и целуя.

Его зубы впивались в мою кожу — не больно, а ровно настолько, чтобы оставить следы мурашек по всему телу, пробегающих от шеи вниз, к бёдрам, усиливая жар внутри. Отстранившись от шеи, он медленно вытащил пальцы из моей сочащейся киски, размазывая влагу по губкам, и я почувствовала пустоту, которая только усилила желание — тело ныло, умоляя о заполнении.

— Иди сюда, — прошептал он хрипло, стянув с меня юбку одним движением, и следом последовали трусики — соскользнувшие по бёдрам. Я осталась в одних гольфах и кедах, сидя на столешнице, обнажённая и уязвимая, но готовая ко всему.

— Лэйн, ты божественна, — от этих слов я покраснела, жар залил щёки.

Снова жадно поцеловав меня — его язык танцевал с моим, сплетаясь в ритме, полном голода, — я услышала, как расстёгивается его ремень одной рукой, звук, который отозвался эхом в моём теле. Мне хотелось ощутить его плоть — твёрдую, горячую, — я полезла помогать, не отрываясь от нашего страстного и дикого поцелуя, пальцы дрожали от нетерпения. Когда я расстегнула чёрные джинсы, моя рука проникла в его трусы, и какое было моё удивление, когда я почувствовала его твёрдый, длинный член — толстый, пульсирующий в ладони, — я схватила его крепко рукой и начала нежно ласкать, водя вверх-вниз, чувствуя, как он набухает ещё сильнее, и парень издал тихий стон, низкий и довольный, который только разжёг огонь во мне.

Оторвавшись от меня, он спустился вниз к моему лону — его дыхание обожгло кожу, — раздвинув мои ноги шире, он облизнул мой клитор и губки: язык скользнул по набухшим складкам, собирая соки, посасывая нежно, но настойчиво, заставляя тело дёргаться от муки. Снова выпрямившись, он спустил свои джинсы, освобождая член — твёрдый, с набухшими венами, готовый, — и плавно вошёл в меня: головка раздвинула стенки, заполняя целиком, растягивая мою тесную, сочащуюся дырочку. Я не смогла сдержать удовольствие и застонала во весь голос, выгибаясь в спине, когти вонзились в его плечи, а тело содрогнулось от первого толчка — он был глубоким, медленным, но полным силы, заставляя волны экстаза прокатываться по мне, как цунами.

Дэвид замер на миг внутри меня, позволяя моему телу привыкнуть к его размеру — он заполнял меня полностью, растягивая стенки, заставляя каждую клеточку пульсировать от этого сладкого давления, а моя смазка обильно стекали по его члену, смачивая бёдра и столешницу подо мной. Его глаза горели, как раскалённые угли, впившиеся в мои, и он начал двигаться — медленно сначала, выходя почти полностью, чтобы головка дразнила вход, а потом входя глубже, с лёгким нажимом, каждый толчок отзывался вспышкой экстаза, заставляя мою киску сжиматься вокруг него в спазмах, выталкивая новые потоки влаги.

Я сильнее впилась ногтями в его плечи, оставляя красные следы на коже, и застонала громче — голос эхом разнёсся по кухне, полный отчаянного голода:

— Дэвид... глубже...

Его руки сжали мои бёдра, раздвигая их шире, чтобы войти под другим углом, натирая ту самую точку внутри, которая заставляла тело корчиться, как в агонии блаженства. С каждым толчком влага хлюпала — мокрые, липкие звуки, наполнявшие воздух, — и я чувствовала, как они стекает по моим ягодицам, делая всё скользким и горячим.

Он ускорил темп, его дыхание стало прерывистым, рычащим у моего уха:

—Ты такая тесная, ведьмочка... Твоя киска соскучилась по мне, да? Смотри, как она течёт... — его губы впились в мою шею, посасывая кожу, оставляя синяки, которые завтра будут напоминать о этой ночи, одна рука спустилась вниз, большой палец нашёл клитор — набухший, чувствительный — и начал круговые движения, надавливая ровно настолько, чтобы волны удовольствия накатывали одна за другой, заставляя меня извиваться под ним, стонать без остановки, тело дрожало от приближающегося оргазма.

Я запустила пальцы в его волосы, сжимая их в кулак, притягивая ближе, и мои бёдра обвили его талию, прижимая глубже — каждый толчок теперь был жгучим, страстным, его член входил с хлюпаньем, размазывая соки по нам обоим, а внутри всё горело, как в лихорадке.

— Да... вот так... не останавливайся... — вырвалось у меня хрипло, и он ответил стоном, его тело напряглось, мускулы проступили под кожей, пот блестел на груди, смешиваясь с моим. Он наклонился, захватывая губами сосок — посасывая, покусывая нежно, — и это стало последней каплей: оргазм накрыл меня волной, тело содрогнулось в конвульсиях, киска сжалась вокруг его члена, выталкивая потоки влаги, которые стекали по его бёдрам, заставляя его рычать от удовольствия.

Но он не остановился — продолжал толчки, теперь быстрее, глубже, его руки сжимали мою талию, прижимая к себе, пока я не почувствовала, как он набухает внутри, готовый взорваться.

— Кончи для меня, ведьмочка... Я хочу почувствовать, как ты снова течёшь... — прошептал он, и снова его палец был на клиторе, ускоряя ритм, доводя меня до второго пика, ещё ярче, мокрее — тело билось в экстазе, стоны сливались с его рычанием, а кухня наполнилась ароматом нашего желания, липким и пьянящим.

— Какая умница, — голос был очень хриплый, возбужденный.

Дэвид не замедлился ни на секунду, даже когда мой оргазм всё ещё эхом отдавался в теле — волны спазмов сжимали его член внутри меня, выжимая новые потоки смазки, который стекали по нашим бёдрам, делая всё скользким и горячим, как расплавленный воск. Его толчки стали ритмичными, настойчивыми, каждый вход заставлял мою киску хлюпать от обилия влаги, а его дыхание — тяжелое, прерывистое— обжигало мою шею, где он прижался губами, прикусывая кожу и оставляя следы поцелуев, как метки владения.

— Ты такая мокрая для меня, ведьмочка... Чувствую, как ты течёшь, обволакиваешь меня полностью, — прошептал он хрипло, его голос вибрировал на моей коже, заставляя мурашки пробегать по спине, а тело выгибаться навстречу, умоляя о большем.

Его руки сжимали мои бёдра с такой силой, что пальцы оставляли следы, но это только усиливало огонь. Я стонала без остановки, голос срывался в хрипы, а он отвечал рычанием, его глаза потемнели от желания, зрачки расширились, впитывая каждый мой вздох.

— Не могу... больше... ты сводишь меня с ума, — выдохнул он, его толчки ускорились, стали жёстче, глубже.Член набухал внутри меня, пульсируя в ритме с моим сердцем, и я почувствовала, как он приближается к краю, его мускулы напряглись, пресс проступил рельефом под моими руками. Я сжала его внутри себя, намеренно, заставляя стенки обхватить плотнее, и это стало последней каплей — он зарычал низко, гортанно, его тело содрогнулось, и он кончил внутри меня: горячие, мощные струи заполнили меня, смешиваясь с моими, переполняя, заставляя вытекать по бёдрам в липком, мокром потоке. Волны его оргазма прокатились по нему, заставляя толкаться ещё раз, два, выжимая последние капли, и я почувствовала, как это подтолкнуло меня к новому пику — тело сжалось в конвульсиях, киска пульсировала вокруг него, выталкивая смесь наших жидкостей, которые стекали вниз, пачкая всё вокруг, оставляя нас в луже страсти.

Он замер, тяжело дыша, его лоб прижался к моему, пот смешивался, а тела всё ещё дрожали от послевкусия — внутри меня он оставался, пульсируя слабо, и я чувствовала каждую каплю, каждое движение, как эхо нашего безумия.

— Ты... невероятна, — прошептал он, наконец медленно отстраняясь, и когда он вышел, поток смазки и его семени хлынул наружу, стекая по моим бёдрам, заставляя меня вздрогнуть от остаточного удовольствия. Я легка на холодную столешницу, Дэвид облокотился на нее и завис надо мной.Мы мокрые, измотанные, но полные жара, и воздух кухни был пропитан ароматом нашего желания — солоноватым, пьянящим, обещающим, что это только начало.

Он помог мне слезть с поверхности — его сильные руки обхватили мою талию, скользнув по вспотевшей коже, и поставил на пол, где ноги всё ещё дрожали от эха оргазма, а между бёдер ощущалась липкая, теплая влага. Подал мне мои вещи — юбку и топ, пропитанные нашим потом и ароматом страсти, — и прошептал:

— Ванная наверху слева, — его дыхание было неровным, грудь вздымалась, но улыбка не сходила с лица, хищная и довольная, как у победителя. — Приводи себя в порядок и спускайся, — подмигнул он мне с лукавым блеском в глазах, заставляя внутри вспыхнуть новую искру желания, несмотря на изнеможение.

Я улыбнулась краешком губ, чувствуя, как тело гудит от его близости, развернулась и пошла на второй этаж по винтовой лестнице — грациозно, как кошка, виляя бёдрами, очень счастливая в этот момент. Поднявшись на второй этаж, сразу нашла нужную комнату — ванную, очень просторную, с большими окнами, пропускающими лунный свет, и огромной душевой кабиной из стекла, где вода могла бы ласкать тело, как его пальцы.

Взяв полотенце из стопки — мягкое, пушистое, как облако, — я залезла в душ, включив горячую воду, которая обрушилась на меня потоками, смывая нашу страсть: пот, соки, его семя, которые остались на бёдрах. Тело отзывалось на каждое моё прикосновение — там, где минуты назад были прикосновения Дэвида, кожа горела, соски напряглись под струями, а пальцы невольно скользнули по клитору, всё ещё чувствительному, заставляя тело вздрогнуть от воспоминания о его твердом члене внутри. Я закрыла глаза и блаженно улыбнулась, позволяя воде ласкать каждый изгиб: "Это было так мокро, так жгуче..."

Выйдя из душа, вытерлась очень мягким полотенцем — ткань скользила по влажной коже, как шёлк, оставляя след мурашек, — и посмотрела в зеркало. Мой взгляд упал на следы на шее, груди — красные засосы, укусы, которые пульсировали, напоминая о его зубах, губах. Я вздёрнула брови, понимая, что эти метки не так быстро пройдут, и мысль кольнула: "Если это увидит Кристиан по приезду... Боже..." — мысленно я начала себя карать, глядя в зеркало себе в глаза, "Какая ты грязная, Лэйн, изменяешь ему с этим похотливым ублюдком, и ещё кончаешь от него, как в порно". Но что-то в глазах внутри сверкнуло темной искрой — той самой, которая шептала: "Это было так хорошо... Его член внутри, толчки…".

Снова надев свою одежду — топ прилип к ещё влажной груди, юбка обняла бёдра, напоминая о его руках, — я спустилась вниз, чувствуя, как тело всё ещё гудит, а между ног тянет от послевкусия. Дэвид уже ждал в зале, раскинувшись расслабленно на кожаном диване — ноги раздвинуты, обнаженный торс, блистал от воды.

— Давай сюда скорее, — поманил он вином в бокале, его голос низкий, манящий.

Я спокойно обошла диван, и он показал, чтобы я легла к нему между ног — прижаться спиной к его груди, чувствуя тепло его тела, его дыхание на шее. Парень подал мне мой бокал — вино искрилось, обещая разжечь огонь заново. И включил фильм: "Синистер" — тёмный ужастик с сверхъестественными тенями и пугающими шёпотами, идеально подходящий, чтобы страх смешался с нашим желанием, заставляя прижиматься ближе в темноте.

— Интересный выбор, — подняла я голову к нему, чувствуя, как его рука скользит по моему бедру.

Он поднял бровь, приблизился — его губы коснулись моих, закусил нижнюю губу нежно, но с нажимом, и жадно поцеловал, язык сплёлся с моим в ритме, полном остаточного голода. Слегка отстранился:

— Что ты делаешь со мной, — прошептал он, облокотившись на спинку дивана и переведя взгляд на экран, но его рука осталась на моей талии, поглаживая кожу под топом.

Я так и не поняла, что он имел в виду этими словами — то ли мою власть над ним, то ли нашу химию, которая жгла нас обоих, но внутри всё трепетало: "Он прав, Лэйн... Ты делаешь с ним то же, что и он с тобой — разжигаешь пламя, которое не погасить. Но Кристиан... Что, если он узнает?"

Фильм стёр все мысли — в напряжённых сценах я вжималась в Дэвида сильнее, чувствуя спиной нарастающее напряжение в его штанах, его член твёрдый, упирающийся в меня, заставляя тело откликнуться теплом. Его руки нежно ласкали мою кожу — пальцы скользили по животу, поднимаясь к груди, задевая соски сквозь ткань, и я вкушала каждое движение, внутри всё снова стягивалось от желания, киска пульсировала, вспоминая его внутри. Его горячее дыхание обжигало мою кожу, от чего мурашки проскользнули по шее вниз, к бёдрам, усиливая томление.

Вино дало какую-то смелось, разожгло огонь внутри, и я перевернулась к нему, уперевшись руками в диван — мои глаза встретились с его, полными голода.

— Что такое, кошечка? — его лицо оторвалось от экрана, на нём была демоническая ухмылка, обещающая грех.

Без слов я вцепилась в его губы — поцелуй был яростным, мойязык сплёлся с его, — и села на него верхом, чувствуя его твёрдость под собой, трущуюся о мою мокрую плоть через ткань. Дэвид не растерялся, положил руки на мою талию, сжимая ее, прижимая ближе.

— Да ты ненасытная... Посмотрим, выдержишь ли ты такой напор, — его улыбка была двоякой, полной вызова и желания.

После этих слов мы вошли в экстаз на всю ночь: стоны стояли на весь дом, мы сливались в страсти до изнеможения — он трахал меня на диване, на полу, в разных позах, его член входил глубоко, растягивая меня, заставляя кончать раз за разом, смазка текла ручьями, пачкая всё вокруг. Я впадала в такие удовольствия, что никогда не ощущала до этого: парень был искусным любовником, зная, как мне нравится — то жёстко, то нежно, от чего сам получал удовольствие, рычал и стонал, его мускулы напрягались под моими руками, тела слипались от пота и влаги. Где-то уже под утро мы остановились на лестнице второго этажа — он взял меня там, прижав к ступенькам, толкаясь глубоко, пока мы не кончили в унисон, и просто без сил лежали на полу второго этажа, тела переплетены, дыхание сбивчивое, воздух пропитан нашим ароматом.

Дэвид прошептал:

— Я отвезу тебя переодеться, и мы заскочим позавтракать. Иди в душ, я тоже помоюсь и переоденусь, — помогая мне встать, его руки скользнули по моей спине, оставляя мурашки, и он ушёл в комнату, оставляя меня в блаженной слабости.

Сев в машину, от парня пахло новыми духами — Creed Aventus, смешанными с нотками морского бриза, ананаса и чёрной смородины, свежими и мужественными, которые будили желание вдохнуть глубже. Он был одет в клетчатую красную рубашку, три нижние пуговицы расстёгнуты, обнажая загорелую грудь, рукава подкатаны, подчёркивая мускулистые предплечья, на нём были чёрные узкие джинсы, облегающие бёдра, и белые высокие кроссовки Nike Air Force, добавляющие образ кэжуэл шарма.

— Мне сегодня на работу, — посмотрела я на него, чувствуя, как его взгляд скользит по моим ногам.

Он завёл машину, надел на себя чёрные очки и улыбнулся мне — ослепительно, с намёком.

— Не волнуйся, будешь вовремя, — промурлыкал он, открыл ворота, и мы уехали, ветер в окнах смешивался с его ароматом, заставляя тело вспоминать ночь.

До моего дома мы добрались очень быстро, он заглушил машину и вышел вместе со мной — его движения уверенные, как будто он владелец не только машины, но и меня.

— А ты куда? — удивлённо спросила я.

— С тобой, — улыбнулся он, притягивая к себе за талию, его тело прижалось, заставляя почувствовать его тепло.

— Мы так ничего не успеем... Тебе не хватило ночи? — хитро посмотрела на него, но внутри вспыхнуло желание.

— Так я ничего не планирую, — ответил он, сняв очки, его взгляд говорил обратное, и я закатила глаза театрально, мы пошли ко мне.

Забежав в комнату, я сняла с себя всю вчерашнюю одежду — ткань соскользнула, оставляя тело обнажённым, ещё гудящим от его ласк, — нанесла на себя спрей для тела, свежий и фруктовый, открыла комод с бельём и нашла белое кружевное — трусики скользнули по бёдрам, лифчик обнял грудь. Впопыхах я не заметила, как Дэвид подошёл сзади — его дыхание обожгло шею.

— Давай помогу, — перехватил он инициативу и застегнул мне лифчик, его пальцы скользнули по спине, оставляя мурашки. — Красивое бельё, мне так нравится твой вкус, — прошептал он, понюхав мои волосы, его нос коснулся кожи.

— Благодарю, — прошептала я, закатив глаза от его дыхания, тело откликнулось теплом.

Парень сел на кровать и рассматривал меня, как какую-то картину — его взгляд жёг, скользил по каждому изгибу, заставляя все внутри напрячься.

Не отвлекаясь на него, я накрасила глаза ярко, подчёркивая их глубину smoky-тенями, в шкафу нашла кожаную чёрную юбку — облегающую, короткую, белую блузку, чёрный кожаный галстук и кожаную жилетку, на ноги — чёрные острые высокие туфли на ремешке, добавляющие образ грации и соблазна.

Всё это время Дэвид не сводил с меня глаз:

— Чертовски хорошо... Я бы отодрал тебя в этом наряде, — каждое подобное слово его вызывало желание накинуться на него, тело ныло от возбуждения.

Стараясь отвлечься, я нанесла на себя строгие, но очень элегантные духи — Chanel Coco Mademoiselle, с нотками апельсина, розы и пачули, манящими и загадочными, -

взяв черную сумку, мы вышли из квартиры и уехали завтракать.

После кафе, Дэвид привез меня к офису.

В машине парень приблизился:

— Это было прекрасно, я бы дальше продолжал тебя ублажать, — его рука погладила мою ногу, скользнув вверх по бедру, заставляя вздрогнуть.

Я поцеловала его, прикусив губу:

— Это у нас ты ненасытный, — прошептала ему в губы, язык скользнул по его.

— Иди, пока не сорвался, ведьмочка, — сказал он, посмотрев на меня маняще, глаза горели.

Я вышла из машины, улыбаясь от нашей совместной ночи, пока не увидела, что на меня смотрит вдалеке Стэлла — её глаза расширились от удивления. Закусила губу от волнения, придётся как-то объясниться, и пока не понимала как.

Подождала её, пока она дойдёт до меня, и мы зашли вместе в здание.

— Теперь мне ооочень интересно послушать эту историю, — лицо у неё было максимально заинтересованное.

Мы зашли в лифт.

Я пообещала Стэлле, что вечером всё расскажу, — всё, без утайки, но не сейчас. Пока кабина поднималась вверх, мы болтали о чём-то непринуждённом, стараясь не касаться “того самого”.

Но стоило дверям лифта открыться — и всё внутри оборвалось.

Передо мной стоял Кристиан.

В груди что-то сжалось, дыхание сбилось.

Его взгляд скользнул по мне — быстрый, но внимательный, как будто он чувствовал, что что-то не так.

Я почти физически ощущала, как от меня ещё может исходить запах мужского парфюма, и ладонью машинально провела по шее, будто могла стереть следы ночи.

Сердце колотилось в висках: “Он надеюсь не заметил? Чёрт…”

Я выпрямилась, стараясь улыбнуться, — слишком спокойно, слишком искусственно.

Он кивнул в знак приветствия, и этот взгляд, холодный и тёплый одновременно, прожёг изнутри.

Глава 9

— Доброе утро, мистер Браун, — я попыталась поспешно удалиться, но мою руку перехватил Кристиан — его пальцы обхватили запястье тёплой, уверенной хваткой, от которой внутри всё сжалось в сладком спазме, напоминая о его прикосновениях на крыше ресторана. Я кинула на него вопросительный взгляд — ведь мы в офисе, и он сам сказал, чтобы никто не видел, — однако Кристиан понял свою оплошность и аккуратно убрал руку, но его глаза задержались на мне, полные того же тепла.

— Что-то случилось? — посмотрела я на него, стараясь звучать спокойно, но голос дрогнул.

Он заговорил достаточно тихо, чтобы никто не смог подслушать наш разговор — его голос низкий, вибрирующий, обволакивающий, как шёлк: — Моя командировка отменилась, клиенты прибудут самостоятельно на следующей неделе, но подарок мне всё равно нужно забрать, — я слушала внимательно, чувствуя, как его взгляд скользит по моему лицу, шее, где под воротником прятался огромный красный засос от Дэвида — пульсирующий, жгучий напоминание о ночи. — Хочу, чтобы ты поехала со мной. Вместе проведём время.

Я вскинула брови вверх, не ожидая такого предложения — сердце ёкнуло, а внутри вспыхнуло предвкушение: уик-энд с ним, только вдвоём...

— Не рановато ли нам в такие путешествия ездить? — сказала я тихо, хотя если бы все могли слышать мои мысли, то оглохли бы от крика: "Рановато ли, Лэйн?! Ты на втором свидании отдалась человеку, которого даже не знаешь, позволила ему оставлять метки на теле, кончать в тебя, а теперь притворяешься скромницей?!" — поджала губы от своих же выходок, чувствуя, как щёки горят, а рука невольно потянулась к шее, скрывая засос.

— Получше узнаем друг друга... Или не готова? — он посмотрел на меня как-то двойственно — в глазах мелькнула тень сомнения, но голос остался спокойным, манящим, заставляя тело трепетать от желания сдаться.

— Я готова, просто всё так неожиданно, — прошептала я. "Готова? Ты мокрая от одной мысли о нём, Лэйн, но эти метки... Если он увидит, что будет тогда?"

— Завтра уже вылет, и я забронировал два билета. Утром за тобой заеду, — сказал он, и я снова удивилась: "Не понимаю, порой он так сразу за меня решает — что тогда утром ехал, сейчас билеты... Я так понимаю, он любит брать контроль, без обсуждений, и это заводит ещё сильнее".

— Хорошо, а на сколько мы едем и куда?

— На два дня, утром в понедельник мы уже будем снова в Сан-Франциско. А едем мы в Лас-Вегас, — прошептал он с лёгкой улыбкой, его глаза вспыхнули обещанием — город огней, греха, где всё возможно, и я почувствовала, как внутри разгорелся огонь: "Лас-Вегас... С ним, вдвоём, в отеле... Лэйн, ты летишь в ад наслаждений, и не хочешь останавливаться".

— Ого, я ещё там не была... Хотелось бы посмотреть на этот знаменитый город, — моё удивление было искренним, сердце екнуло от предвкушения.

— Я могу вечером тебя забрать после работы, поужинаем.

— Сегодня не могу, — выпалила я слишком быстро, и он вздёрнул бровь. Я собралась и спокойнее добавила: — Договорились со Стеллой о встрече, пока ехали в лифте... женские разговоры — все дела, — улыбнулась как можно естественнее, но внутри всё сжалось от нервов: нужно срочно решить вопрос с метками на шее и груди, пока Кристиан не увидел.

— Ну хорошо, тогда до завтра, — он быстро, но нежно коснулся моей ладони — лёгкое, почти невесомое прикосновение, от которого по коже пробежали мурашки, и я нервно вздохнула.

— До завтра, — улыбнулась я и поспешила к своему рабочему месту, чувствуя, как щёки горят.

Я рухнула в кресло, закрыла лицо руками — оно пылало от всего происходящего, — сделала глубокий вдох-выдох и заставила себя сосредоточиться на работе, параллельно резервируя последние детали праздника: до мероприятия оставалось меньше трёх недель, и отвлекаться было некогда.

День пролетел быстро — я утонула в задачах, стараясь не давать мыслям разбегаться. За окном Сан-Франциско купался в ярком солнце: золотистые лучи заливали залив, превращая воду в расплавленное золото, Golden Gate сверкал рыжим огнём, а холмы за стеклом казались почти нереальными. Вид из офиса всегда завораживал, но сегодня он особенно бил по нервам: слишком красиво для такой грязной совести.

— Ну что, идём? Нам ещё за вином зайти, и я ужасно хочу мороженное, — Стэлла уже стояла у моего стола, нетерпеливо постукивая каблуком.

— Сейчас соберусь.

Через пять минут мы вышли в сторону моего дома. Подруга вцепилась в мою руку, и мы пошли болтая обо всём на свете — легко, как раньше, пока я не начала всё усложнять двумя мужчинами одновременно.

Дома Стэлла сразу рванула на кухню, а я включила музыку. Хотелось чего-то из нулевых — заиграла Nelly Furtado «Say It Right». Я пританцовывала, подпевая, и пошла искать нам домашнюю одежду. На припеве Стэлла подхватила из кухни, и мы слились в унисон, как в старые времена.

Переоделась в лёгкие красные шёлковые шорты и топ, закинула волосы в небрежный пучок и пошла к ней. Не успела открыть рот, как Стэлла ахнула:

— Вот это у тебя на шее засос! — театрально прикрыла рот ладонью.

Я закусила губу, подняла топ и показала ещё следы на груди и ключицах.

— Боже мой, что за зверь тебя драл? — выдохнула она, глаза круглые.

Я вдохнула — и внутри всё сжалось от воспоминаний: его запах всё ещё витал на коже, его руки, его толчки, его рычание... И в то же время остро кольнуло — завтра я лечу с Кристианом, а на мне метки другого мужчины.

И я до сих пор не знаю, как это всё остановить.

«А хочется ли мне вообще останавливать?» — сверкнула тёмная, сладкая мысль.

— Одежда на кровати, — крикнула я в сторону спальни.

— Сейчас переоденусь и начинаем триллер века! Я уже в предвкушении, аж мурашки! — Стэлла буквально выпорхнула в коридор, голос звенел от нетерпения.

Пока она возилась, я разлила по бокалам уже открытое красное — густое, почти чёрное, с ароматом вишни и шоколада. Стэлла тем временем разложила на столе фрукты, плитку горького шоколада и поставила маленькое ведёрко клубничного мороженого. Мы обе знали: такие разговоры без сладкого не обходятся.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я уселась за барную стойку, сделала первый глоток и выдохнула, готовясь к взрыву.

Стэлла влетела обратно в белом хлопковом домашнем комплекте — шортики еле прикрывали попу, футболка заканчивалась чуть ниже груди, волосы в таком же небрежном пучке, как у меня. Выглядела как невинный ангелочек, который сейчас будет вытрясать из меня душу.

— Ну! — плюхнулась она рядом, подтянула бокал и мороженое. — Сначала тот красавчик из машины. Я, мягко говоря, была в шоке.

Я зажмурилась, потом открыла один глаз.

— Помнишь парня из клуба? Тот, с которым мы шли домой в ту ночь?

Стэлла замерла с ложкой во рту.

— Неееет... Тот самый? С голубыми глазами?

— Он самый. Дэвид.

— Охренеть, — выдохнула она, отложила ложку. — И что?

— Он пригласил на первое настоящее свидание... в ресторан.

Стэлла подалась вперёд, глаза как блюдца.

— В ресторан?! Рассказывай ВСЁ.

Я отпила вина, чувствуя, как щёки снова пылают.

— Мы поужинали, потом я сказала, что не узнаю его, и он повёл меня в клуб. Выпили, потанцевали, а потом он завёл меня в какую-то комнату... и он... ну... опустился на колени и отлизал мне так, что я чуть сознание не потеряла. Прямо там, в клубе.

Стэлла тихо взвизгнула и хлопнула себя по ляжке.

— Ты серьёзно?! В клубе?! Лэйн!!!

— А потом, когда я кончила, он поцеловал меня — и сказал: «Показал тебе, что ты мне не на одну ночь». И проводил пешком до дома. Просто проводил. Ни намёка на продолжение.

Стэлла смотрела на меня как на инопланетянина.

— Погоди. Он тебе в клубе сделал куни, а потом... просто довёл до дома и ушёл? Как джентльмен?

— Именно.

— Вот это я понимаю поворот, — она схватила клубнику и засунула в рот целиком. — Он выглядит как «всунул и свалил в закат», а тут такое... рыцарство на минималках.

— А потом вчера... — я отвела взгляд в окно, — мы всю ночь...

— ВСЮ НОЧЬ?! — Стэлла чуть не свалилась со стула.

Я кивнула, пряча улыбку в бокале.

— Он... знает, что делает. Очень знает. Я такого никогда... — голос сорвался.

Стэлла смотрела на меня, потом вдруг расхохоталась — громко, заразительно.

— Лэйн, ты светишься, как новогодняя ёлка, и выглядишь так, будто тебя грузовик переехал. В самом лучшем смысле.

Я фыркнула, но не смогла не рассмеяться.

— А Кристиан? — вдруг тихо спросила она, уже серьёзно.

Я замолчала. Вино стало горьким.

Стэлла не торопила. Просто смотрела на меня этими своими огромными глазами и ждала.

Я выдохнула.

— С Кристианом... это другое. Совсем другое.

Я рассказала ей всё.

— Он утром извинился за своё холодное поведение. Пригласил на кофе, а потом — на ужин. Мы поехали после работы в Neiman Marcus — он заранее всё забронировал, стилиста, платье, всё. Я вышла из примерочной в этом изумрудном Elie Saab, а он... Стэлла, он смотрел на меня так, будто впервые в жизни увидел женщину. Глаза потемнели, дыхание сбилось. Потом ужин в Le Petit Crenn — свечи, вид на город, он заказал всё вкусный ужин. Мы говорили часами. Обо всём. Он рассказал про тот свой дурацкий запрет на романы в офисе, про бывшую сотрудницу-скандалистку. Сказал, что со мной не смог удержаться. Что я его слабость. А потом... крыша ресторана. Ночной Сан-Франциско под нами, звёзды, ветер. Он накинул мне свой пиджак, обнял сзади, и мы целовались... Стэлла, это был самый нежный поцелуй в моей жизни. Он не торопился, не хватал, не кусал — просто пил меня. Медленно, глубоко, как будто боялся, что я исчезну. Его руки на моей талии, мои — в его волосах. Я чуть не расплакалась прямо там. А сегодня утром он сказал, что завтра утром мы летим в Лас-Вегас. На два дня. Только вдвоём.

Стэлла молчала секунд пять.

Потом очень медленно поставила бокал.

Потом очень медленно открыла рот.

Потом очень громко взвизгнула:

— В ЛАС-ВЕГАС?! С КРИСТИАНОМ?! ЛЭЙН, ТЫ ЧТО, СОВСЕМ ОХРЕНЕЛА?!

Я кивнула, кусая губу.

Она вскочила, схватила меня за плечи:

— То есть... у тебя один тебя в клубе вылизывает и всю ночь трахает как зверь, а второй водит в мишленовские рестораны, одевает в Elie Saab и везёт в Вегас?! И ты сидишь тут с лицом «ой, я не знаю, что делать»?!

Я посмотрела на неё. Глаза у меня, наверное, были как у оленя в свете фар.

— Стэлл... я реально не знаю, что делать.

Она плюхнулась обратно, схватила мороженое и начала есть ложкой прямо из ведёрка.

— Ну всё. Я официально завидую. И официально в шоке. И официально требую полные отчёты из Вегаса. С фото. С видео. Со ВСЕМ.

Я рассмеялась — впервые за последние сутки по-настоящему.

— Я боюсь, что если расскажу всё — ты меня убьёшь от зависти.

— Уже хочу тебя убить, — пробормотала она с набитым ртом. — Иди сюда, обниму. Ненавижу тебя. Люблю тебя. Ты сучка. Ты богиня.

Мы обнялись, и я вдруг поняла: «Да, я в полной жопе.»

Но в самой сладкой жопе своей жизни.

Мы с Стэллой ещё час разбирали их по косточкам — кто как целуется, кто как смотрит, кто как трахает, кто как обнимает. Я рассказывала, а она то ахала, то хохотала, то закатывала глаза до потолка.

— Короче, — подытожила она, доливая вино, — Дэвид — это секс. Чистый, животный, без тормозов. А Кристиан — это... любовь. Или то, что очень на неё похоже.

Я кивнула, чувствуя, как вино приятно греет изнутри.

— Только вот проблема, — я показывая свежие засосы на ключицах и шее. — Завтра Вегас. Открытые платья, декольте, жара... Эти метки за сутки не исчезнут.

Стэлла скривилась.

— Дело дрянь. Я сегодня, когда увидела Кристиана в офисе, чуть не сгорела со стыда. Думала, он в командировке, расслабилась... а он тут как тут.

— О! — Стэлла хлопнула в ладоши. — Давай прижжём плойкой! Скажешь, что неаккуратно волосы накручивала.

Я посмотрела на неё как на сумасшедшую.

— Ты больная на всю голову.

— Ну или плотный тональник, — пожала она плечами. — Но может потечь. Хотя... в Вегасе жара, пот, бассейн... всё поплывёт.

Я вздохнула.

— По-хорошему, надо просто забить на Дэвида. Это была интрижка. Яркая, жаркая, но интрижка. А цель-то была Кристиан. Я её достигла. Пора заканчивать, пока не доигралась.

Стэлла подняла бокал.

— Поддерживаю на все сто.

Мы чокнулись.

— Решено, — сказала я твёрдо. — Завтра улетаю с Кристианом и точка. Дэвид остаётся в прошлом.

— На брудершафт, — Стэлла подмигнула.

Мы переплели руки и выпили до дна. Вино ударило в голову приятно и точно. Я вдруг почувствовала облегчение.

Всё. Конец.

Допив вино до последней капли и разобрав по косточкам всех мужчин Сан-Франциско, мы с Стэллой окончательно переключились на режим «девочки-девочки». Включили плейлист «лучшее из 2000-х», и понеслось: Nelly Furtado сменилась Rihanna, потом Britney, потом снова Nelly. Мы танцевали по всей квартире — босиком, в шортиках и топах, кривлялись перед зеркалом, орали припевы в воображаемые микрофоны и хохотали до слёз. В какой-то момент Стэлла схватила подушку и начала петь в неё, как в микрофон на концерте, а я рухнула на пол от смеха. Энергия била через край, пока внезапно не кончилась — как будто кто-то выдернул батарейку. Мы, тяжело дыша, доползли до кровати, повалились на неё в одежде и, не размыкая рук, уснули в обнимку, как в студенческие времена. Последнее, что я помню, — её тёплое дыхание у меня в макушке и мысль: «Всё будет хорошо».

Подъём был жестоким. Будильник орал в 6:30, голова гудела, как после рок-концерта, во рту — пустыня Сахара. Я еле выползла из кровати, Стэлла уже ковыляла на кухне, ругаясь матом на кофе-машину. Пока я собирала чемодан: «Три платьица, два купальника, бельё, косметичка и лёгкая тревога размером с чемодан», она успела сделать тосты с ветчиной и сыром, поджарить их до хруста и сварить кофе с молоком — аромат разнёсся по квартире, спасая меня от похмельной смерти.

Мы завтракали молча: я жевала тост и пялилась в телефон, где уже светилось сообщение от Кристиана: «Приеду за тобой 8:00 ❤️». Сердце ёкнуло — от паники.

— Давай попробуем замазать это всё, — сказала я, отодвигая ворот футболки и показывая засосы, которые за ночь стали ещё ярче, фиолетово-бордовые.

— Надеюсь, поможет, — Стэлла схватила спонж, тональник и консилер. — Сиди ровно.

Она работала как профи: притаптывающими движениями распределяла продукт, потом пудрой закрепила, потом ещё слой. Я смотрела в зеркало и молилась.

— Ну вроде... даже ничего, — выдохнула она. — Если не присматриваться и не целовать шею, прокатит.

Я с облегчением выдохнула.

Пока я заканчивала макияж — лёгкий, естественный, чтобы не перегружать кожу, — Стэлла уселась на кровать и вытащила свою колоду карт Таро. Я закатила глаза.

— Серьёзно? Сейчас?

— Надо же понять, что тебя ждёт, — невинно хлопнула ресницами она.

Я не верила в гадания, но спорить сил не было.

Она разложила карты, нахмурилась, потом вдруг ахнула и закрыла рот ладонью.

— Что?! — я замерла с кисточкой туши в руке.

— Говорят... всё будет о-о-очень великолепно. Очень, — она подмигнула так многозначительно, что я чуть не подавилась.

— У тебя было такое лицо, будто там конец света.

— Конец света — это если бы ты осталась с одним из них. А тут... — она загадочно покачала картами.

Я фыркнула и вернулась к зеркалу.

На мне уже было белое кружевное бельё, полезла в шкаф выбирать одежду для перелёта: лёгкие джинсовые шорты, футболку оверсайз, кеды — чтобы было удобно, но стильно.

Стэлла наблюдала за мной с кровати, подперев подбородок рукой.

— Ты уверена, что хочешь закончить с Дэвидом?

Я замерла с платьем в руках.

— Хочу... наверное.

— «Наверное» — это не «хочу».

Я вздохнула.

— Я лечу с Кристианом в Вегас. Это мой выбор. Точка.

Она кивнула, но в глазах читалось: «Посмотрим».

Я закрыла чемодан, посмотрела на часы — 7:42.

Ещё пятнадцать минут — и я улечу в неизвестность.

С двумя мужчинами в голове и одним — в сердце.

Кристиан написал, что уже на месте, и через минуту раздался стук в дверь. Я открыла — он стоял на пороге в лёгком летнем образе, который сидел на нём идеально: белая льняная рубашка с коротким рукавом, расстёгнутая на две верхние пуговицы, обнажая загорелую кожу груди, тёмно-синие шорты-чинос до колена, подчёркивающие сильные ноги, и белые кожаные лоферы без носков. На запястье — те же Rolex, только сегодня с синим циферблатом, под цвет неба. В руках — маленький букет белых пионов и лёгкая улыбка, от которой внутри всё перевернулось.

Его взгляд скользнул за мою спину — там стояла Стэлла в своих микро-шортиках и топе, с кружкой кофе и фирменной ухмылкой.

Кристиан на миг изменился в лице — бровь дёрнулась, но он быстро взял себя в руки.

— Не переживай, никто не узнает, мистер начальник, — пропела Стэлла и подмигнула так, что я чуть не зарылась в пол от стыда.

— Рад это слышать, — сухо ответил он, но уголки губ дрогнули в улыбке.

Мужчина схватил лёгкий летний чемодан, я поцеловала подругу в щёку и выскочила в коридор.

Внизу нас ждал тот же Mercedes-Maybach, но с открытым верхом — лето в Сан-Франциско сегодня решило быть милосердным: +28, лёгкий бриз с океана, солнце заливает всё золотом. Кристиан положил мой чемодан в багажник, открыл мне дверь и, когда я садилась, его пальцы на миг коснулись моей голой ноги — случайно или нет, но мурашки побежали до макушки.

В аэропорт мы доехали быстро: отдельный терминал для частных рейсов, никаких очередей. Девушка с планшетом улыбнулась, проверила паспорта, проводила в зал с кондиционером, свежими круассанами и видом на взлётку. Кристиан снял солнцезащитные очки Ray-Ban Aviator, положил их в карман рубашки и взял мою руку — переплёл пальцы, как будто это самое естественное дело на свете.

— Нервничаешь? — тихо спросил он, поглаживая большим пальцем мою ладонь.

— Немного, — призналась я, чувствуя, как его прикосновение разгоняет последние остатки похмелья.

— Не надо. Всё будет идеально, — он поднёс мою руку к губам и поцеловал костяшки — медленно, нежно, глядя прямо в глаза.

Я чуть не растаяла прямо на кожаном диване VIP-зала.

Самолёт ждал нас на взлётке — белоснежный Gulfstream, внутри — кремовая кожа, дерево, шампанское в ведёрке со льдом. Мы взлетели, Сан-Франциско остался внизу сверкающим на солнце, а я сидела рядом с ним, пила холодное шампанское и думала: два дня и только мы.

Мы мягко приземлились в международном аэропорту Гарри Рида — солнце Лас-Вегаса ударило сразу, как только открылся люк: яркое, белое, обжигающее, будто кто-то включил гигантский прожектор прямо над пустыней. Жара обрушилась моментально — +38, сухой, пыльный воздух, от которого кожа мгновенно стянуло, но в этом было что-то опьяняющее.

Кристиан взял мою руку — просто, уверенно переплёл пальцы, будто это самое естественное дело на свете, — и повёл к выходу. Его ладонь была прохладной, несмотря на жару, и от этого контраста по спине пробежали мурашки.

У выхода нас уже ждал водитель — высокий латинос лет сорока по имени Мигель, в идеально белой рубашке, чёрных очках-авиаторах и с улыбкой, от которой становилось ясно: он знает все тайны этого города. В руках — ключи от красного Porsche 911 Carrera Cabriolet, ярко-алого, без крыши, с чёрными дисками и кремовым кожаным салоном. Машина стояла на солнце, сверкая, как свежая капля крови на асфальте.

Кристиан помог мне сесть — его рука на миг задержалась на моей талии, лёгкое, почти незаметное прикосновение, от которого внутри всё сжалось. Мы выехали на Стрип — и Лас-Вегас ударил по глазам.

Это был не город, это был мираж, выросший посреди пустыни: гигантские фонтаны Белладжио танцевали под музыку, пирамида Луксора сияла чёрным стеклом, Эйфелева башня Paris Paris сверкала на солнце, а вулкан у Mirage каждые пятнадцать минут извергал огонь и дым. Венецианские каналы, римские колонны Caesars Palace, сфинкс у Luxor — всё кричаще, огромно, безумно красиво и абсолютно ненастоящее. Воздух пах жареным асфальтом, дорогим парфюмом и деньгами. Люди вокруг — в шортах, в бикини, с коктейлями в руках — уже в полдень жили так, будто ночь никогда не наступит.

Мы подъехали к Bellagio — легендарному, с его бежево-золотым фасадом, огромными фонтанами впереди и аркой из пальм. Отель выглядел как итальянский дворец, перенесённый в пустыню: колонны, мрамор, золотые акценты, и над всем этим — название, выложенное огромными буквами, видимое за километр.

Мы вышли из машины и Кристиан снова взял меня за руку — на этот раз чуть крепче, будто боялся, что я растворюсь в этом безумии, — и повёл внутрь.

Холл Bellagio — это отдельный мир: потолок из стеклянных цветов Дейла Чихули, тысячи разноцветных бабочек и цветов, подсвеченных солнцем, мраморный пол, по которому отражаются люстры размером с машину, запах дорогих духов и свежих лилий из огромных ваз. Люди вокруг — в дизайнерских вещах, с шампанским в руках, улыбаются, будто знают секрет вечной молодости.

Мужчина не отпускал мою руку ни на секунду. На регистрации он стоял позади меня, чуть ближе, чем нужно, его грудь почти касалась моей спины, и я чувствовала тепло его тела сквозь тонкую ткань рубашки. Когда девушка за стойкой вручила нам ключи от пентхауса, он наклонился к моему уху и тихо, только для меня:

— Я заказал апартаменты с видом на фонтаны. Хочу, чтобы ты видела их из кровати.

Его дыхание коснулось шеи — там, где под волосами всё ещё прятались следы от Дэвида, — и я вздрогнула. Он заметил, провёл большим пальцем по моей ладони — успокаивающе, нежно, но с той самой силой, от которой внутри всё переворачивалось.

Мы пошли к лифту. Он не целовал меня при всех — не в его стиле. Но когда двери закрылись и мы остались одни, он повернул меня к себе, прижал к стене спиной и поцеловал — медленно, глубоко, будто пробовал на вкус каждую секунду. Его рука легла мне на талию, вторая — на щёку, большой палец провёл по скуле.

— Два дня, Лэйн, — прошептал он, не отрываясь. — Только ты и я.

Лифт остановился. Двери открылись.

Моё сердце колотилось как сумасшедшее — мы шли по коридору Bellagio, и всё вокруг кричало о роскоши: толстый ковёр глушил шаги, стены в золотисто-бежевых тонах, хрустальные бра отбрасывали мягкий свет, а в воздухе витал едва уловимый аромат белых лилий из огромных ваз. Я не верила, что это происходит со мной — будто я попала в кино или в самый красивый сон, из которого не хочется просыпаться.

Кристиан остановился у двери пентхауса, провёл карточкой — и пропустил меня вперёд.

Я переступила порог и замерла.

Передо мной открылась гостиная размером с мою квартиру: панорамные окна от пола до потолка — вся Стрип как на ладони, фонтаны Bellagio танцевали прямо под нами, а вдалеке сверкала Эйфелева башня. Потолок высокий, с огромной хрустальной люстрой, которая переливалась тысячью бликов. В центре — огромный кремовый диван, утопающий в подушках, напротив — камин, а рядом барная стойка из оникса с подсветкой. Спальня виднелась дальше — кровать king-size с белоснежным бельём и балдахином, а над ней — зеркало во всю стену. Всё в оттенках шампанского, золота и слоновой кости. Это был не номер. Это был дворец.

— Тебе нравится? — Кристиан подошёл сзади, положил руку мне на талию — тёплую, уверенную, — и я почувствовала, как по спине побежали мурашки. От его прикосновения, от вида из окна, от всего сразу.

— Это... невероятно, — выдохнула я, голос дрожал.

«Боже, Лэйн, это как будто происходит не со мной. Я не верю».

— Прими ванну, отдохни после перелёта, — он наклонился и поцеловал меня в макушку — нежно, почти благоговейно. — Я ненадолго отойду по делам. Скоро вернусь.

Дверь за ним закрылась, и я осталась одна в этой сказке.

Схватила телефон — руки дрожали — и начала снимать видео для Стэллы, кружась по номеру и шепча: «Ты не поверишь... это пентхаус... смотри, фонтаны прямо под нами... я щас умру». Сделала пару селфи в огромном зеркале у входа — с видом на Стрип за спиной, потом прыгнула на кровать, сняла ножки на фоне окна и фонтанов. Отправила всё с подписью: «Я в раю. И немного в шоке».

Зашла в ванную — и рот забыл, как закрываться.

Посреди комнаты, прямо под огромным круглым окном с видом на город, стояла овальная ванна из белого мрамора, утопленная в пол, как маленький бассейн. Над ней — люстра-капля из хрусталя, которая переливалась, будто дождь из бриллиантов. По бокам — две раковины His & Hers, зеркало во всю стену с подсветкой, как у кинозвезды, и полки с косметикой Диптик и пушистыми полотенцами. В углу — дождевой душ размером с мою душевую кабину дома. Всё в золоте, мраморе и стекле. Я чуть не запищала от восторга.

Включила воду — она полилась мощной струёй, я добавила пену с ароматом ванили и жасмина, разделась, аккуратно сложила одежду на бархатный пуфик и забралась в ванну.

— Как хорошо... — выдохнула я, погружаясь по шею в горячую, шелковистую воду.

Пена обволакивала тело, вид из окна был фантастический — фонтаны снова начали своё шоу, вода взлетала вверх, я лежала в этой роскоши, закрыла глаза и подумала:

«Если это сон — не будите меня никогда».

Я взяла мягкую губку, лежавшую рядом, и медленно провела ею по телу, смывая пену и стараясь стереть с кожи не только её, но и воспоминания о чужих губах. Пальцы задерживались на засосах — они всё ещё пульсировали, тёплые и живые, будто Дэвид был здесь только что. Я отгоняла мысли изо всех сил, но внутри поднималась неприятная горечь: стыд, вина и одновременно острое, болезненное желание вспомнить каждую деталь той ночи.

— Так, Лэйн, соберись, — прошептала я самой себе, глядя в потолок. — Впереди два дня с человеком, о котором ты мечтала месяцами. Ты добилась своего. Забудь его. Забудь всё.

Я нырнула под воду с головой, задержала дыхание, будто могла таким образом вымыть из себя всё лишнее.

Полежала ещё немного, потом всё-таки вылезла. Пушистое полотенце ласкало кожу, оставляя после себя мурашки — мягкое, тёплое, пахнущее дорогим кондиционером. Я пробежалась голышом до чемодана, схватила косметичку и вернулась в ванную, укуталась в полотенце и начала приводить себя в порядок.

Нюдовый макияж — лёгкий, почти невесомый, чтобы кожа дышала в этой жаре. Шею пришлось снова тщательно замазывать: консилер, пудра, ещё слой — пока следы не стали почти незаметны. Высушила волосы феном — они упали мягкими волнами на плечи. Надела кружевное белое белье и лёгкий пудровый шёлковый халат, который едва прикрывался, и вышла в спальню.

Кровать манила. Огромная, с белоснежным бельём, будто облако. Я легла — и провалилась. Тело расслабилось мгновенно, матрас обнял меня со всех сторон, и я уснула, даже не заметив.

Проснулась от нежного поглаживания по плечу.

— Просыпайся, миссис Смит, — мягкий, ласковый голос Кристиана, прямо у моего уха.

Я приоткрыла глаза — он сидел на краю кровати, в свежей рубашке, волосы ещё влажные после душа, пахло его одеколоном и чем-то прохладным, мятным.

— Немного уснула... Сколько времени? — прошептала я хрипло.

— Близится вечер. Через полчаса приедет стилист, так что потихоньку вставай, — он улыбнулся и провёл большим пальцем по моей щеке.

— Стилист? Зачем? — я приподнялась на локте, халат слегка распахнулся, обнажив кружево лифчика.

— Нас ждёт ужин, — подмигнул он и поднялся, оставляя за собой лёгкий шлейф своего запаха.

Я осталась лежать ещё секунду, глядя в потолок.

Сердце стучало уже не от сна, а от предвкушения.

Проверив телефон, я почувствовала, как ладони мгновенно похолодели: семь сообщений от Дэвида. «Ведьмочка, скучаю так, что болит всё тело», «Хочу тебя прямо сейчас, везде и во всех позах», «Когда увидимся? Я с ума схожу». Каждое слово жгло, как пощёчина.

Я набрала первое, что пришло в голову: «Приболела немного, отлёживаюсь».

Отправила.

«Могла бы написать честно: всё кончено», — прошипела одна часть меня.

«Ни за что», — огрызнулась вторая, и я чуть не швырнула телефон в стену от собственной слабости.

— Лэйн, стилист пришёл, — Кристиан приоткрыл дверь, заглядывая ко мне.

Живот скрутило узлом. Я резко встала, заставила себя улыбнуться.

— Пусть заходит.

— Всё хорошо? — он нахмурился, уловив дрожь в голосе.

— Да, Стэлла опять ноет про свои любовные драмы, — соврала я, чувствуя, как внутри всё стягивается от лжи.

Он не успел ответить: в номер вошла девушка — лет тридцать пять, высокая, идеальная укладка, строгий чёрный костюм, в одной руке чемодан с косметикой, в другой — длинный чехол.

— Мистер Браун, платье я повесила в гардеробной, — улыбнулась она ему так, будто они старые знакомые.

— Спасибо, Мелисса, — он кивнул и вышел, закрыв дверь.

«Они что, спали?» — кольнуло остро, неожиданно и глупо.

— Лэйн, да? — она повернулась ко мне с профессиональной, но тёплой улыбкой. — Присаживайся, будем превращать тебя в королеву вечера.

Через сорок минут я смотрела в зеркало и не узнавала себя.

Макияж был идеален: smoky eyes в тёплых золотисто-бронзовых тонах, длинные ресницы, лёгкий контуринг, чтобы подчеркнуть скулы, и губы — насыщенный винный оттенок, матовый, но с лёгким влажным блеском в центре. Кожа сияла, будто я только что с Мальдив.

Платье... Боже, это платье было создано, чтобы его снимали.

Чёрное, от Oscar de la Renta. Корсетный верх из тончайшего кружева, которое просвечивало ровно настолько, чтобы угадывались очертания сосков — твёрдых, уже напряжённых от одной мысли о его взгляде. Ткань плотно обхватывала грудь, подчёркивая каждый вдох, каждое биение сердца. Юбка — клёш до середины бедра, с высоким разрезом слева: при каждом шаге нога обнажалась почти до кружева чулок, которые я надела специально — тонкие, чтобы он мог сорвать их одним движением.

Босоножки Jimmy Choo — золотые ремешки обвивали лодыжки, как тонкие наручники, каблук 12 сантиметров заставлял бёдра покачиваться медленно, гипнотически.

Я повернулась боком — платье идеально подчёркивало изгиб талии, линию спины, открытую почти до поясницы. Кожа горела от предвкушения его пальцев по этой линии, его дыхания у шеи, его губ на позвоночнике.

Мелисса поправила мне прядь волос — мягкие волны легли на одно плечо, обнажая шею и ключицу.

— Он потеряет голову, — тихо сказала она, глядя на меня в зеркало. — И не только голову.

Я не ответила. Просто провела кончиками пальцев по своей ключице, представляя, как это сделает он. Как проведёт губами.

Я была готова.

Готова быть его.

Выйдя в прихожую сюита, я замерла на секунду.

Кристиан стоял у двери, держа в руке чёрное портмоне из крокодиловой кожи. На нём была чёрная шёлковая рубашка, первые три пуговицы расстёгнуты — ровно настолько, чтобы виднелась загорелая грудь и лёгкий блеск кожи под светом люстры. Рукава закатаны до локтя, открывая сильные предплечья и часы Patek Philippe с чёрным циферблатом. Чёрные брюки сидели идеально, подчёркивая узкую талию и длинные ноги. Волосы чуть влажные после душа, одна прядь упала на лоб. Он выглядел как мужчина, который знает, что сегодня вечером будет владеть всем — и городом, и мной.

— Вы очень шикарны, мистер Браун, — я медленно пошла к нему, намеренно качая бёдрами, чувствуя, как платье облегает тело, как разрез открывает ногу почти до бедра.

Кристиан не отрывал глаз. Его взгляд был тяжёлым, голодным — он скользил по моему декольте, по кружеву, по губам. Он не улыбался — просто смотрел так, будто уже раздевал меня мысленно.

Потом ухмыльнулся — медленно, опасно — подошёл ближе, обнял за талию одной рукой, притянул так резко, что я ахнула. Его губы оказались у моего уха.

— А вы, мисс Смит... выглядите так, что я уже жалею, что заказал столик, — прошептал он низко, голос вибрировал прямо внутри меня. — Хотел бы снять это платье прямо здесь.

Он поцеловал меня — сладко, глубоко, но коротко, оставляя вкус шампанского и своего желания. Я чуть не застонала в его рот.

Потом открыл дверь, пропустил меня вперёд — его рука на миг легла на мою поясницу, будто ставил печать.

Мы спустились на лифте в молчании, но воздух между нами искрил. Вышли через приватный вход — нас уже ждал Rolls-Royce Phantom, чёрный, с тонированными стёклами. Водитель открыл дверь, Кристиан помог мне сесть, его пальцы скользнули по моей ноге — намеренно.

Мы ехали по Стрипу, но не долго. Машина остановилась у отдельного входа в MGM Grand — нас ждал ресторан Joël Robuchон — легендарный трёхзвёздочный мишленовский храм французской кухни, единственный в Америке с таким количеством звёзд.

Нас встретили как королевскую пару: метрдотель поклонился, проводил через чёрно-золотой зал — всё в барокко, хрусталь, зеркала, живые орхидеи, свет приглушённый, интимный, будто здесь не едят, а совершают ритуал.

Нас усадили за лучший столик — в центре, под огромной хрустальной люстрой, с видом на весь зал, где сидели только миллиардеры, знаменитости и те, кто может себе это позволить.

Кристиан сел напротив, не отрывая от меня глаз.

— Я хочу, чтобы ты запомнила этот вечер навсегда, — сказал он тихо, когда сомелье отошёл.

«Уже запомнила каждую деталь, Кристиан», — я хитро улыбнулась, глядя на него.

Нам принесли меню и винную карту. Я не растерялась, как в первый раз, — чётко знала, чего хочу.

— Я возьму севиче из гребешков с юзу и черным трюфелем, а на горячее — утиную грудку с вишней и фуа-гра.

— Достойный выбор, — его глаза блеснули одобрением. — А я буду рибай с костным мозгом и соусом из бордо. И бутылку Château Margaux 2015.

Официант ушёл, а я не могла оторвать от Кристиана глаз. Свет хрустальной люстры падал на него так, что шёлковая рубашка обрисовывала каждый мускул — плечи, грудь, руки. Я буквально чувствовала, как у меня внутри всё стягивается от одного вида этой идеальной мужской формы.

— Я так понимаю, ты очень любишь французскую кухню, — прикусила губу, — в прошлый раз тоже выбрал французский ресторан.

Он наклонился чуть ближе, голос стал ниже, почти интимным:

— Просто я хочу водить тебя только в лучшие места этого мира. Ты заслуживаешь всего самого лучшего.

Его пальцы нашли мою руку на столе, переплелись с моими — тёплые, сильные, уверенные. В животе взорвались фейерверки.

Нам принесли блюда — произведения искусства на тарелках: мои гребешки переливались перламутром, утиная грудка — розовая, с глянцевым соусом, от одного вида слюнки текли.

Приступив к еде, я решила пошалить.

Незаметно расстегнула ремешок туфли, вытянула ногу под столом и медленно провела носком по его икре... выше... ещё выше... до внутренней стороны бедра. Кристиан замер, потом очень медленно поднял на меня взгляд — хищный, тёмный, точно такой же, как у Дэвида. От этого сравнения внутри всё вспыхнуло ещё сильнее. Я почти дошла до его паха, когда он перехватил мою лодыжку под столом — крепко, но нежно, провёл большим пальцем по косточке, потом выше, по подъёму стопы, как будто ласкал.

Я чуть не застонала вслух.

— Вы открываетесь с новых сторон, мисс Смит, — промурлыкал он, голос низкий, вибрирующий, от которого по спине побежали мурашки.

— Мы же взрослые люди, — подмигнула я, поднося бокал к губам.

Он улыбнулся — медленно, опасно.

— Очень взрослые.

И я поняла: ужин только начинается.

А главное блюдо — это я.

Глава 10

После ужина мы вышли из Le Cirque слегка навеселе — вино было слишком вкусным, а разговор слишком живым. Я впервые увидела Кристиана настоящего: без маски строгого босса, без холодной дистанции. Он шутил, смеялся — низко, искренне, и его глаза карие, тёплые, как выдержанный коньяк блестели от алкоголя и от меня. Я ловила себя на том, что не могу отвести взгляд: он был таким... живым. И чертовски красивым.

Мы решили идти пешком до Bellagio. Ночь в Лас-Вегасе — это отдельный вид искусства. Стрип пульсировал миллионами огней: фонтаны Белладжио танцевали под «Viva Las Vegas», подсвеченные всеми цветами радуги, пирамида Луксорa резала небо лазером, Парижская башня мерцала, как огромная ёлочная игрушка. Воздух был тёплый, пах шампанским, парфюмом и чем-то греховным. Люди вокруг — в платьях, смокингах, кто-то в костюме Элвиса — смеялись, фотографировались, жили так, будто завтра не наступит. Это был не город. Это был карнавал без конца.

Мы шли, держась за руки, иногда останавливались — он прижимал меня к себе, целовал в висок, в шею, шептал что-то на ухо, от чего внутри всё переворачивалось. Я смеялась, как девчонка.

— Ты не устала, красотка? — спросил он, чуть пошатываясь, но всё ещё держа марку.

— Да я на этих каблуках горы сверну, — улыбнулась я, хотя ноги уже ныли.

— А мне кажется, устала, — вдруг сказал он и, не дав мне опомниться, подхватил на руки — легко, будто я ничего не весила.

— Кристиан! — ахнула я, обхватив его за шею.

— Держу крепко, — улыбнулся он, и наши лица оказались так близко, что я чувствовала его дыхание — тёплое, с ноткой вина и мяты.

Я подалась ближе. Его губы нашли мои — нежно, медленно, как в первый раз. Он целовал так, будто боялся спугнуть момент: губы, уголок рта, снова губы... Я ответила — глубже, страстнее, и он прижал меня крепче, не отпуская из рук. Поцелуй длился вечность — или секунду, не знаю. Мир вокруг исчез: остались только мы, огни, музыка фонтанов и его руки на моей спине.

Он отстранился первым, но не отпустил — всё ещё держал на руках.

— Теперь можем идти, моя королева, — прошептал он, и в его глазах было столько тепла, что я чуть не расплакалась прямо на Стрипе.

Я уткнулась носом в его шею, вдохнула его запах и подумала:

«Вот оно. То самое.

И пусть весь этот город горит огнями — мне сейчас нужен только он».

Мы дошли до Bellagio так — он нёс меня почти всю дорогу, смеясь, когда я пыталась вырваться, и целуя каждый раз, когда я сдавалась.

Дойдя до главных дверей, Кристиан наконец аккуратно опустил меня на землю, но руки с талии убрал не сразу, будто не хотел отпускать. Мы сделали глубокий вдох-выдох и вошли в холл с идеально прямой осанкой — два абсолютно трезвых, интеллигентных человека.

«Оскар нам в карманы », — мысленно усмехнулась я.

В лифте мы выдохнули одновременно и рассмеялись — тихо, но заразительно. Кристиан облокотился спиной о стену, держась за перила обеими руками, я повторила за ним. Зеркальные стены отражали нас со всех сторон: он — высокий, расслабленный, с растрёпанной прядью на лбу, я — в чёрном платье, с распущенными волосами и горящими щеками.

— Всё-таки мои ноги сказали мне «до свидания», — улыбнулась я, перекатываясь с пятки на носок.

— Знаю, — он посмотрел на меня с тёплой, чуть пьяной улыбкой. — Но почему-то прямую ты это не говоришь.

— Стараюсь быть сильной, — я подняла руку и шутливо показала «бицепс» размером с грецкий орех.

Кристиан рассмеялся — низко, искренне, от чего внутри всё перевернулось. Потом оттолкнулся от стены и медленно пошёл ко мне — шаг, ещё шаг, пока не оказался совсем близко. Лифт ехал медленно, будто специально.

— Думаю, тебе незачем быть такой сильной, — тихо сказал он, беря меня за подбородок большим и указательным пальцами, поднимая моё лицо к своему. — Когда рядом я.

Его взгляд был тёплым, но в нём уже горело что-то другое — глубокое, опасное. Дыхание сбилось. В лифте стало невыносимо тесно и жарко.

Он облокотился одной рукой о стену над моей головой, вторую медленно опустил на моё плечо — кончики пальцев скользнули по обнажённой коже, оставляя за собой дорожку огня. Мурашки побежали по рукам, по спине, вниз живота. Я невольно выдохнула — прерывисто, тихо.

Кристиан не отрывал глаз. Он смотрел так, будто видел меня впервые: медленно, жадно, по миллиметру — от губ к шее, к ключицам, к кружеву корсета, где грудь вздымалась от каждого вдоха. Его большой палец провёл по моей нижней губе — едва касаясь, но от этого прикосновения внутри всё сжалось так сильно, что я чуть не застонала.

— Лэйн... — прошептал он, и это было почти признанием.

Лифт тихо звякнул — наш этаж.

Двери открылись.

Но мы не двинулись с места.

Он медленно взял меня за руку и повёл в наши апартаменты — его пальцы переплелись с моими, тёплые и уверенные, отчего по коже пробежала лёгкая дрожь. Я шла за ним без сопротивления, чувствуя, как каждый шаг приближает нас к чему-то неизбежному, интимному. Кристиан открыл дверь, галантно пропустил меня вперёд, а сам зашёл следом и повесил на ручку табличку «Не беспокоить» — тихий щелчок, и мир снаружи исчез.

Я, не медля, скинула туфли — боже, как это было приятно, ступни наконец освободились от каблуков, и холодный мрамор пола в прихожей ласкал кожу, как шёлк. Я размяла пальцы ног, выгнувшись слегка, и в этот момент он подошёл сзади — незаметно, как тень. Его руки легли на мои плечи, большие и тёплые, а губы коснулись шеи — мягко, чувственно, оставляя влажный след поцелуев от мочки уха вниз, к ключице.

— Ты такая нежная и хрупкая, — прошептал он у самого уха, его дыхание обожгло кожу, а руки скользнули ниже, на талию, прижимая меня ближе к его телу.

Я закрыла глаза, чувствуя, как мурашки бегут по спине, а внутри всё сжимается от нарастающего жара. Я была готова сдаться, накинуться на него, но хотелось узнать Кристиана в этом плане побольше — его нежность, его контроль.

— Даже не сопротивляешься, — прошептал он, губы перешли на плечи, покусывая кожу едва ощутимо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Мы оба этого хотим... не вижу причин сопротивле... нию, — сбилась я, когда его рука спустилась ниже, скользнув под платье и коснувшись лона через тонкое кружево трусиков. — Ммм...

Стон вырвался сам — тихий, но полный желания. Его пальцы нежно массировали клитор, размазывая уже выступившую влагу, заставляя тело выгибаться навстречу.

— Как красиво ты стонешь, — прошептал он, вторая рука скользнула под корсет, обхватив грудь и кружа вокруг соска, который мгновенно отозвался, затвердев под его прикосновением.

Кристиан развернул меня к себе и впился в губы — поцелуй был глубоким, жадным, его язык сплёлся с моим, исследуя, пробуя на вкус. Рука на шее держала меня крепко, но нежно, а вторая продолжала ласкать между ног — пальцы скользнули под трусики, войдя в меня слегка, заставляя влагу сочиться обильнее, а дыхание сбиваться в хрип. Поцелуй набирал страсть, наши тела прижались плотнее, и я почувствовала его возбуждение — твёрдое, горячее, упирающееся в мой живот.

Он оторвался, посмотрел в глаза — его зрачки расширились, полные голода: — Ты правда готова?

— По-моему, тут всё понятно, — подмигнула я, голос дрожал от желания.

Кристиан запустил пальцы в мои волосы, сжал их слегка, притягивая ближе, и поцеловал настойчивее — губы требовали, язык танцевал. Потом подхватил меня на руки — легко, как перышко, — я обвила его талию ногами, прижимаясь лоном к его бедру, чувствуя, как трусики намокают ещё сильнее. Он нёс меня к кровати, не отрываясь от поцелуя, и я чувствовала каждый его шаг — вибрацию тела, тепло, силу.

Дойдя до кровати, он опустил меня на мягкое покрывало, сел на колени у края и начал целовать мои ножки — начиная с пальчиков, каждый медленно облизывая, посасывая, поднимаясь выше по икре, к колену, к бедру. Это было так приятно, так интимно — мурашки покрыли кожу, тело выгнулось, а внутри всё пульсировало от предвкушения. Я закусила губу, глядя, как его губы скользят по моей коже, оставляя влажные следы, и прошептала его имя — тихо, умоляюще.

Но в этот раз мне захотелось взять всю инициативу на себя — поблагодарить его за каждое прикосновение, за каждое слово, за эту нежность, которая разливалась во мне, как тёплое вино. Я мягко перевернула его на спину, прижимаясь всем телом, и начала целовать подбородок — медленно, ласково, проводя губами по щетине, которая слегка покалывала кожу. Его дыхание участилось, а я спускалась ниже, расстёгивая пуговицы дорогой рубашки одну за одной, открывая его тело — рельефное, сильное, с чёткими линиями пресса, которые я так давно рисовала в воображении. Внизу живота вспыхнуло желание, жаркое и сладкое, заставляя меня трепетать. Я целовала каждый кубик, каждый изгиб — губами, кончиком языка, чувствуя, как его кожа нагревается под моими прикосновениями, как мускулы напрягаются от ласки.

Дойдя до ремня, я потянулась расстегнуть его, но он перехватил мою руку — нежно, но твёрдо.

Я подняла бровь и посмотрела на него: — Что-то не так, мистер Браун? — произнесла кокетливо, с лёгкой улыбкой, которая заставила его глаза потемнеть.

Он расслабил хватку, приподнялся на локти, глядя на меня с той смесью желания и нежности, которая сводила с ума.

— Расслабьтесь, — подмигнула я и продолжила: расстегнула ремень, ширинку, спустилась к краю кровати.

Достала его достоинство из трусов — оно было внушительным, горячим на ощупь, уже готовым ко мне.

Я взяла его в рот медленнее, обхватывая губами ствол — теплый, пульсирующий, с гладкой кожей, которая отзывалась на каждое движение моих губ. Я двигалась вверх-вниз в неспешном ритме, позволяя языку ласкать снизу, обводить головку кругами, то нежно посасывая, то отпуская, чтобы услышать его стон — низкий, вибрирующий, полный той же нежности, что и его прикосновения. Кристиан издал тихий вздох, его рука в моих волосах сжалась слегка, пальцы запутались в прядях, направляя меня глубже — не грубо, а с той заботливой силой, которая говорила. Мне нравилась эта доминация — тихая, уверенная, как будто он брал контроль не чтобы подчинить, а чтобы сделать наше удовольствие общим, чтобы каждый мой вздох отзывался в нём эхом. Я чувствовала, как он набухает во рту, как вена под кожей пульсирует в такт моему дыханию, и это разжигало во мне ответный огонь — моя плоть отзывалась, влага сочилась между ног, тело горело от желания почувствовать его внутри, но я не торопилась, наслаждаясь этим моментом близости.

Его пальцы в волосах то сжимались, то гладили — он жестикулировал ими, то прижимая меня ближе, то отпуская, давая свободу, но напоминая о своей силе. Я ускорила ритм чуть-чуть, обводя языком по всей длине, посасывая головку с лёгким нажимом, чувствуя, как его бёдра напрягаются, а стон становится глубже, искреннее. Вкус его был сладко, возбуждающим, смешанным с нашим общим жаром, и я терялась в этом — в его аромате, в его реакции, в том, как его тело отзывается на мою ласку. Кристиан прошептал моё имя — хрипло, нежно, — и это было как признание, как просьба не останавливаться.

Но вдруг он, не выдержав, потянул меня вверх за волосы — резко, не причиняя боли, а ровно настолько, чтобы я поднялась к его лицу, чувствуя, как его глаза горят, дыхание сбилось. Он перевернул меня на спину одним движением — сильным, его тело накрыло моё, член упирался в бедро, горячий и готовый.

— Теперь моя очередь, мисс Смит, — прошептал он хрипло, его губы скользнули по моим, захватывая в нежный, но властный поцелуй, а потом спустились ниже — по шее, оставляя влажные следы, по груди, где он разорвал платье лёгким, уверенным движением, как разворачивает долгожданный подарок, который ждал всю жизнь.

Я осталась в чулках и трусиках — тело дрожало от его взгляда, который пожирал каждую линию. Он сел между моих ног, взял двумя руками края кружева и приподнял мои бёдра — я подалась вверх, помогая ему, и он стянул их медленно, выкинув в сторону, как ненужную преграду. Его взгляд потемнели, когда он облизал два пальца — медленно, глядя мне в глаза, — и нежно вошёл ими в меня, растягивая тесную, сочащуюся плоть. Пальцы изогнулись, надавливая на точку внутри, отчего волны удовольствия прокатились по телу, и я застонала громче, выгибаясь навстречу.

Но он тут же прикрыл мне рот второй рукой — ладонь тёплая, но твёрдая, заставляя звуки утихнуть до шёпота.

— Тише, разбудишь всех за стенкой, — прошептал он с лукавой улыбкой, но пальцы не остановились: входили и выходили в ритме, ускоряя темп, размазывая мою влагу по стенкам, заставляя тело корчиться от накатывающего экстаза.

— Кристиан, я сейчас кончу... — выдохнула я, голос дрожал.

— Ещё рано, моя королева, — ответил он тихо, но властно, и перевернул меня на живот одним движением — сильным, но заботливым, чтобы я не ушиблась.

Он перевернул меня на живот одним движением — сильным, но заботливым, чтобы я не ушиблась. Придвинул к себе, поставив на колени, и я стала в позу собачки — спина выгнута, бёдра раздвинуты, тело открыто для него полностью.

Кристиан разделся полностью и достал презерватив из кармана, надел его на себя — быстро. Он сматал мои волосы на кулак — не резко, ровно настолько, чтобы контролировать, приподнимая мою голову и только потом медленно вошёл в меня — член толстый, горячий, растягивал каждую клеточку, заставляя стон вырваться сквозь зубы. Я сжала мышцы внутри, обхватывая его плотно, и он издал низкий, довольный стон, прижимаясь глубже.

— О да, Лэйн... ещё раз так сделай, — прошептал он, начиная двигаться — сначала медленно, наслаждаясь каждым сантиметром, потом ускоряя, мужчина продолжал тянуть за волосы на себя, заставляя выгибаться сильнее, подаваясь назад навстречу его толчкам.

Внутри всё пылало — смазка сочилась обильно, стекая по бёдрам, хлюпая при каждом входе, он одной рукой массировал клитор — пальцы зажимали его нежно, кружа, удваивая удовольствие, заставляя тело дрожать. Мужчина чередовал: то грубее — толчок глубже, волосы натянуты сильнее, — то нежнее, замедляя, чтобы я почувствовала каждую венку на его члене. Я стонала, сжимая его внутри ещё плотнее, и он рычал тихо, его дыхание обжигало спину.

Это была доминация — не грубая, а полная любви, где каждый его жест говорил: «Ты моя, и я сделаю так, чтобы тебе было хорошо». Я терялась в нём, в его ритме, в его руках, и оргазм накатывал волнами, заставляя тело содрогаться.

Но он почувствовал, что я на грани, и вдруг шлёпнул меня по ягодице — не сильно, чтобы вспышка острого удовольствия смешалась с нежностью, заставив кожу гореть, а тело выгнуться ещё сильнее. Шлепок эхом отозвался внутри, усиливая каждое движение его члена, и мои соки хлестали обильнее, стекая по его бёдрам. Он улыбнулся — я видела в зеркале напротив, как его глаза горят, — и шлёпнул снова, другой рукой, оставляя лёгкий розовый след на коже, но сразу погладил то же место — нежно, успокаивающе, превращая боль в чистое блаженство.

— Вот так... Дай мне услышать тебя, — прошептал он, ускоряя толчки, его ладонь снова опустилась на ягодицу — шлепок, ещё один, каждый раз синхронизированный с входом, заставляя меня сжиматься вокруг него в спазмах, влага текла ручьём, смачивая всё вокруг, делая движения скользкими, жгучими.

Я выгибалась, стонала в подушку, чтобы не разбудить соседей, но он потянул за волосы сильнее, приподнимая голову: — Нет, Лэйн... Хочу видеть твоё лицо. Хочу слышать.

Его доминирование была как объятие — властное, но полное заботы: шлепки чередовались с ласками, толчки — с поцелуями в спину, и я чувствовала себя полностью в его власти, любимой. Оргазм накрыл меня внезапно — тело содрогнулось, киска сжалась вокруг него в мощных спазмах, выталкивая потоки сока, которые стекали по нам, пачкая простыни, он не остановился, продолжая двигаться, продлевая мою муку.

— Кончи для меня, — прошептал он, и его голос был последней каплей: я закричала тихо, в подушку, тело билось в конвульсиях, а он рычал от удовольствия, чувствуя, как я сжимаю его внутри.

Когда я обмякла, он вышел медленно — с презервативом — и перевернул меня на спину, чтобы обнять, поцеловать, шептать: — Ты невероятна. — Но его глаза всё ещё горели, член твёрдый, готовый к продолжению. Он прижал меня к себе, перекатил так, чтобы я оказалась сверху — в позе наездницы, — и вошёл снова, но теперь его руки сжимали мои бёдра, направляя ритм, заставляя двигаться быстрее, глубже. Шлепок по ягодице — и я ускорилась, чувствуя, как он заполняет меня полностью, как его взгляд пожирает мою грудь, качающуюся в такт.

Кристиан перевернул нас снова — теперь миссионерская, его тело накрыло моё, руки прижали мои запястья над головой, властвуя полностью, толчки стали медленнее, глубже, его губы нашли мои, целуя в ритме, шепча: — Ты моя... Только моя. — Ещё шлепок — по бедру, заставляющий тело содрогнуться, — и я кончила снова, сжимаясь вокруг него, влага хлестала, смачивая нас обоих. Он рычал, ускоряясь, и наконец кончил сам — тело напряглось, стон низкий, глубокий, и он заполнил презерватив, оставаясь внутри, пока волны не утихли.

Мы лежали переплетённые, мокрые, дышащие в унисон.

Кристиан целовал меня нежно, убирая мокрые пряди с моего лица — его пальцы скользили по щеке, собирая влагу, как будто стирая все следы усталости, оставляя только тепло.

— Ты такая красивая, — прошептал он, глядя в мои глаза с той глубиной, которая заставляла сердце замирать.

Его лицо подсвечивалось огнями Лас-Вегаса, проникающими через огромные окна — город внизу пульсировал неоновыми вспышками, отражаясь в его зрачках, делая их ещё темнее. Волосы растрёпанные, с лёгким блеском пота на висках, а на его прекрасном теле — капельки влаги, стекающие по рельефу груди и живота, подчёркивая каждый мускул, который только что принадлежал мне.

— Тебя отнести в ванную? — спросил он, начиная вставать с кровати, с улыбкой, полной заботы.

— Постараюсь дойти, — ответила я, хотя тело ещё слегка дрожало от нашей близости, мышцы ныли сладкой усталостью.

Я проводила его взглядом — он ушёл в ванную, его силуэт в полумраке номера был таким притягательным, таким родным. А я перенесла взгляд на огромное панорамное окно: за ним Лас-Вегас тонул в ночи, фонтаны Bellagio танцевали в радуге огней, Стрип сверкал, как бесконечный фестиваль, а в номере — кровать с помятыми простынями, аромат наших тел витал в воздухе, смешанный с шампанским и потом. Это была обстановка любви — роскошная, интимная, как будто весь мир снаружи существовал только для нас двоих.

Потерялась в мыслях: «Состоялась долгожданная ночь... Я до сих пор не верю. Мне так хорошо, но что-то внутри сжимается». По щеке скатилась маленькая слеза — солёная, неожиданная.

Я подняла брови, быстро утерла её: «Лэйн, соберись. Что за слабость?»

Встряхнув головой, я поднялась и поспешила в ванную к Кристиану.

Зайдя туда: — Давай ко мне, — позвал он громко из душевой, голос эхом отразился от мрамора.

Я зашла, прижалась к его широкой спине — мокрой, горячей от воды, — чувствуя, как струи стекают по нам обоим. Он развернулся, обнял меня, поцеловал в макушку — нежно, как всегда, — и я подняла взгляд. Наши губы встретились в поцелуе — французском, глубоким, его язык сплёлся с моим, исследуя медленно, с той же заботой, что и всегда. Вода стекала по нашим телам, обжигая кожу, смешиваясь с потом, и внутри всё заиграло новыми ощущениями — тёплыми, ласковыми, как его руки на моей талии. Мне было так хорошо, так спокойно в этом потоке — будто весь мир растворился, оставив только нас.

Он целовал мою шею — медленно, будто пробовал на вкус каждую клеточку, — и вдруг замер. Его губы остановились прямо над тем местом, где ещё пульсировал тёмно-фиолетовый след от Дэвида.

— Лэйн… — тихо произнёс он, голос дрогнул.

Я напряглась, сердце ухнуло в пятки.

— Что такое?

Он провёл большим пальцем по засосу — осторожно, почти невесомо, будто боялся сделать больно.

— Я оставил на тебе след, — прошептал он, и в его глазах мелькнуло что-то тёмное: смесь вины и собственничества. — В следующий раз буду аккуратнее.

И наклонился, поцеловал это место — нежно, долго, будто хотел стереть чужой отпечаток своим. Его губы были тёплыми, влажными от воды, и я почувствовала, как внутри всё сжалось от стыда и нежности одновременно.

«Это не твой след, Кристиан», — кричало всё внутри, и я опустила глаза, не в силах смотреть на него.

— Эй, ты чего? — он мягко поднял мой подбородок, заставляя встретиться взглядами. В его глазах — только забота, ни капли подозрения.

— Немного устала, — соврала я, голос дрогнул.

Он выключил воду, взял огромное пушистое полотенце и завернул меня в него — как в кокон, прижимая к себе. Его руки гладили спину, губы снова коснулись виска.

— Всё хорошо, — прошептал он, будто чувствовал, что внутри меня буря. — Я здесь.

Я уткнулась ему в грудь, чувствуя, как слёзы наворачиваются на глаза — не от боли, а от того, как сильно я запуталась. Он держал меня крепко, пока вода стекала с наших тел, и в этот момент я почти поверила, что всё действительно будет хорошо.

Мы легли на мягкую кровать и мужчина меня обнял сзади, целуя меня.

— Давно не ощущал чьей-то тепло рядом собой, — прижав меня еще крепко.

От этого действия меня накрыло блаженным сном.

Я проснулась от нежных поглаживаний по волосам — пальцы Кристиана скользили медленно, ласково, как будто он не хотел нарушать мой сон, а просто наслаждался моментом. Приоткрыв глаза, увидела его перед собой — уже одетым в лёгкую белую рубашку и шорты, волосы ещё влажные после душа, с той утренней свежестью, которая делала его ещё привлекательнее.

— Ты куда-то уходишь? — прошептала я сонно.

— Нет, — улыбнулся он, наклоняясь ближе. — Просто успел позаниматься в зале.

— Я настолько долго спала? — удивилась я, потягиваясь под одеялом, чувствуя, как тело всё ещё гудит от ночных ласк.

— Просто люблю рано просыпаться. А ты так сладко спала — не хотел тревожить, — ответил он, наклоняясь и целуя меня нежно в губы, его вкус — свежий, с ноткой мяты — разбудил меня окончательно. — Скоро принесут завтрак в номер, можешь потихоньку вставать.

Он встал с кровати грациозно, как всегда, и вышел из комнаты, оставив после себя лёгкий шлейф одеколона.

Я потянулась за телефоном на тумбочке — и замерла. Уйма сообщений: от Стэллы — восторженные крики «Я ТРЕБУЮ ЗНАТЬ ВСЁ!!!» с кучей эмодзи, и от Дэвида... Сердце ушло в пятки: «Ведьмочка, заезжал к тебе, но тебя не было», «Когда увидимся?». Каждое слово жгло, как напоминание о моей слабости. Дыхание сбилось, руки стали мокрыми от внезапного пота. Поспешно ответила: «Была у подруги, помогала ей в утешении». Закинула его контакт в архив, чтобы не высвечивался на экране, развернулась на спину и накрылась одеялом с головой, пытаясь справиться с накатывающим стрессом — вина кольнула остро, но смешалась с воспоминанием о его руках, и внутри всё сжалось в противоречивом комке.

Через пару минут я всё же встала, умылась прохладной водой, чтобы освежить лицо, и натянула на себя халатик — шёлковый, пудровый, который едва прикрывал бёдра. Зашла в столовую — просторную, с панорамными окнами, выходящими на фонтаны, где утро Лас-Вегаса уже сияло: золотистый свет лился на мраморный стол, хрустальные вазы с свежими фруктами и белые орхидеи, мягкие кресла из бархата, и весь зал казался продолжением нашей ночи — роскошным, интимным. Кристиан сам раскладывал завтрак вместо официанта: передо мной стоял идеальный набор — свежие круассаны с миндалём, греческий йогурт с гранолой и ягодами, омлет с трюфелями и шпинатом, плюс апельсиновый фреш и капучино с сердечком из пенки. У него был более строгий, спортивный вариант: овсянка с бананами и орехами, белковый смузи, чёрный кофе без сахара и пара яиц вкрутую — всё здоровое, подчёркивающее его дисциплину. Он отодвинул мне стул, помогая сесть, и его пальцы на миг задержались на моих плечах — лёгкое, но обещающее прикосновение.

— Приятного аппетита, моя королева, — улыбнулся Кристиан, галантно поцеловав мою руку, и сел напротив.

Я засмущалась, чувствуя, как щёки теплеют, и улыбнулась в ответ. Но внутри всё ещё бурлило от сообщений Дэвида — они жгли, как непогашенный костёр, заставляя сердце колотиться в противоречии: вина смешивалась с воспоминаниями, которые я пыталась отогнать.

— Нам нужно будет забрать подарок для матери, мне нужна твоя помощь, — сказал Кристиан, глядя на меня поверх чашки кофе.

Не отвлекаясь от завтрака, я уточнила: — С чем именно? — и отправила в рот вилку с омлетом, нежным и ароматным.

— С выбором. Ты так детально описала её мероприятие, как будто знаешь её много лет, поэтому хочу попросить тебя помочь и здесь, — он взял мою руку, поглаживая большим пальцем ладонь.

— Оу, Кристиан... — я вытерла рот салфеткой, чувствуя лёгкий трепет от его прикосновения. — А если ей не понравится?

— Уверен, понравится, — улыбнулся он и поцеловал моё запястье — нежно, почти благоговейно, заставив мурашки пробежать по руке.

Когда мы разобрались с завтраком — тарелки опустели, кофе допит, а солнце за окном уже золотило фонтаны, — я взяла косметичку и пошла в ванную собираться. Нанесла лёгкий макияж: нюдовые тени, чтобы глаза казались ярче, тушь для ресниц и блеск на губы — ничего лишнего, чтобы не таять от жары. Подкрутила локоны плойкой, чтобы они падали мягкими волнами. Нанесла летние духи — Jo Malone English Pear & Freesia, с нотками спелой груши, фрезии и пачули, свежими и соблазнительными, как утренний бриз в саду. Надела бесшовные трусики телесного цвета, лёгкое белое летнее платье — льняное, с открытыми плечами и разрезом до бедра, идеально сидящее по фигуре, подчёркивающее талию и бёдра, — и белые босоножки на невысоком каблуке, удобные для прогулок по жаре.

Кристиан ждал меня в прихожей: — Я восхищён, — подошёл ближе, приподнял меня легко, как перышко, и поцеловал — глубоко, но нежно, заставив сердце пропустить удар. — А как ты вкусно пахнешь... — прошептал он, зарываясь носом в мои волосы, его дыхание обожгло шею.

Я рассмеялась тихо, чувствуя, как внутри всё трепещет от его близости.

Мы вышли из отеля и направились в ювелирный квартал Стрипа — Кристиан заранее выбрал магазин Tiffany & Co. в Crystals at CityCenter. По пути он держал меня за руку, иногда останавливался, чтобы поцеловать в висок или шепнуть что-то милое, отчего я таяла под солнцем Вегаса. В магазине нас встретили как VIP — шампанское в бокалах, приватная комната с видом на Стрип. Кристиан объяснил: подарок для матери должен быть личным, элегантным, отражающим её любовь к классике.

Мы выбрали ожерелье из коллекции Elsa Peretti — простое, но изысканное: тонкая цепочка из платины с кулоном в форме сердца, усыпанным бриллиантами, и гравировкой внутри: "Маме, с любовью". Оно было нежным, как её характер, который я угадала по описаниям Кристиана — элегантное, вечная. Я помогла выбрать, представив, как оно будет смотреться на ней на празднике, который я организую.

Кристиан улыбнулся мне: — Ты права. Это идеально. Спасибо, что помогла.

Он оплатил, и мы вышли с пакетом — лёгкие, счастливые, как будто это был наш общий секрет. По дороге обратно в отель он обнял меня за талию, и я подумала: "Это то, о чём я мечтала. Нежность, забота... Почему же Дэвид не выходит из головы?"

— Я сейчас занесу подарок и мы кое-куда отправимся, — прошептал он, целуя меня в висок — лёгко, но так, что тепло разошлось по всему телу. — Подожди здесь, сейчас вернусь.

Я посмотрела ему вслед — его фигура удалялась по коридору уверенной походкой, и я не могла не улыбнуться: даже в повседневном он выглядел как из журнала. Достала из маленькой сумочки телефон, чтобы отвлечься.

Сообщение от Стэллы: «В понедельник все собираемся у меня, и ты рассказываешь ВСЁ! ЭТО ПРИКАЗ!» Я посмеялась тихо, представив её грозное лицо, и ответила: «Да, мой командир!» Сделала пару селфи — на фоне панорамных окон с видом на фонтаны которые уже готовились к вечернему шоу, — и отправила ей с эмодзи сердца и шампанского.

Потом, не удержавшись, заглянула во вкладку архива. Несколько сообщений от Дэвида, внутри всё сжалось — смесь вины и остаточного жара. «Боже, Лэйн, угомони свои желания. Всё, хватит, у тебя есть то, что нужно», — подумала я, нервно заблокировав его номер окончательно. Убрала телефон в сумку, стараясь выкинуть его из головы.

Как раз вернулся Кристиан — свежий, с лёгкой улыбкой, — и в этот момент подъехала наша машина: красный Porsche с откинутым верхом, ключи передал камердинер с поклоном. Мы сели — ветер сразу растрепал волосы, а солнце Лас-Вегаса слепило глаза.

— Всё складывается как надо, — подмигнул он мне, надевая чёрные очки-авиаторы, и машина рванула со стоянки.

Мы отправились на юг Стрипа, к High Roller — гигантскому колесу обозрения, самому высокому в мире. Кристиан забронировал приватную кабину только для нас: внутри — бар с шампанским, мягкие диваны из белой кожи, панорамные окна, где город расстилался внизу, как ковёр из огней. Пока колесо медленно поднималось, мы пили Dom Pérignon — холодное, искрящееся, — он обнимал меня за плечи, его пальцы иногда скользили ниже, по спине, заставляя кожу гореть под платьем. Я прижималась ближе, чувствуя тепло его тела, и он наклонялся, целуя меня в шею — нежно, но с лёгким прикусом, от которого мурашки разбегались по всему телу. На высоте 168 метров, он повернул меня к себе, прижал к стеклу — холодному на контрасте с его жаром — и поцеловал долго, нежно, с привкусом шампанского и ветра, его руки спустились на талию, сжимая чуть сильнее, намекая на то, что могло бы быть, если бы не высота. Я достала телефон и сняла нас — видео, где его губы на моих, город внизу как декорация, — для себя, на память, чтобы переживать это снова и снова.

Мы спустились с колеса и пошли в The Shops at Crystals — роскошный молл с бутиками вроде Louis Vuitton и Gucci, где воздух пах деньгами и парфюмом. Кристиан настоял купить мне что-нибудь «на память»: мы выбрали золотой браслет от Cartier — тонкий, с маленьким бриллиантом в форме сердца, который сверкал, как звезда. Он застегнул его на моём запястье сам, его пальцы задержались на коже, поглаживая внутреннюю сторону руки — от локтя к ладони, заставляя меня вздрогнуть от лёгкого электричества.

— Чтобы ты помнила эти дни, — прошептал он, наклоняясь и целуя запястье, его губы коснулись вены, где пульс бился быстрее. Я почувствовала, как внутри всё сжимается от желания, взяла телефон и сделала фото — браслет на руке, его губы у моей кожи, — отправила Стэлле с эмодзи сердца, чтобы поделиться этим моментом.

Следующее место нашего свидания была — прогулка по каналу в The Venetian: мы взяли приватную гондолу, гондольер пел арии из опер, а Кристиан держал меня за руку, иногда переплетая пальцы, иногда поднимая мою ладонь к губам для поцелуя. Вода плескалась, фрески на стенах имитировали Венецию, а он наклонялся ближе, шепча в ухо: — Ты кажешься ещё красивее здесь, — и его рука скользила по моему бедру под платьем — лёгко, шаловливо, пальцы задевая край трусиков, заставляя меня тихо вздохнуть и прижаться к нему.

Я чувствовала себя в сказке — роскошной, волшебной, где каждый миг переливался, как грани бриллианта под лунным светом, а воздух был пропитан ароматом ночи и нашего желания. Счастье переполняло меня до слёз, тихих и солёных, которые я прятала в улыбке.

Наш вечер завершался на балконе сюита: мы стояли у перил, держа в руках бокалы с искристым шампанским, чьи пузырьки танцевали в свете фонтанов внизу. Фонтаны Bellagio оживали под мелодию "Time to Say Goodbye" Андреа Бочелли — вода взмывала вверх в вихре света и музыки, синхронизируясь с биением наших сердец. Кристиан прижал меня к себе, и мы целовались страстно, жадно — его губы были тёплыми, с привкусом вина и соли от моих слёз, руки скользили по спине, прижимая ближе, заставляя тела слиться в один ритм с фонтанами.

Он на миг отстранился, его глаза сияли ярче неона: — Это лучшие два дня в моей жизни, ты невероятная, Лэйн, — прошептал он, снова прикоснувшись к моим губам так нежно, будто боялся, что от напора я растворюсь в воздухе, как мираж в пустыне.

— Я хочу тебя прямо здесь, с таким видом, — сказал Кристиан, и от этих слов внутри всё вспыхнуло, низ живота сжался в сладкой муке, влага начала сочиться, тело трепетало от предвкушения.

Мы занялись любовью на балконе — фееричной, нежной, как танец огней внизу. Он прижал меня спиной к перилам, его руки медленно стянули платье с плеч, обнажая кожу для ночного бриза, который ласкал соски, заставляя их твердеть. Кристиан опустился на колени, его губы скользнули по моему животу, ниже, к бёдрам — поцелуи были как искры, разжигающие огонь внутри. Он раздвинул ноги нежно, но властно, язык коснулся клитора — медленно, кружа, посасывая, заставляя меня выгибаться и стонать в ритм музыки фонтанов. Его пальцы вошли в меня — два, три, растягивая, массируя точку внутри, влага хлестала обильно, стекая по его руке, а он смотрел вверх, на моё лицо, полный любви и желания. Я кончила первой — волна накрыла, тело содрогнулось в спазмах, соки брызнули, и он пил их, как нектар, не отрываясь.

Потом он встал, расстегнул рубашку — его тело сияло в свете города, мускулы напряжены, — и вошёл в меня стоя, прижав к перилам. Толчки были глубокими, ритмичными, как танец воды внизу, его руки сжимали талию, а губы шептали: — Ты моя... Только моя.

Во время пика — когда оргазм накрыл нас одновременно, тела слились в одном спазме, мои соки смешались с его стонами, — в небе прогремел фейерверк, взорвавшись тысячами искр, как кульминация нашей страсти, окрашивая ночь в цвета экстаза.

Это были невероятные два дня — как будто я перенеслась в другую вселенную, где время остановилось, а счастье было бесконечным. Но в глубине души таилась тень: мы вернёмся в Сан-Франциско, и всё это может закончиться, как сон, оставив только воспоминания и вопрос: а что, если это было слишком идеально, чтобы быть правдой?

Подъём был ранний, но мягкий: Кристиан разбудил меня поцелуем в висок. Мы быстро собрались, и уже через час сидели в салоне того же Gulfstream, который уносил нас обратно в Сан-Франциско. Завтрак подали прямо на борту: круассаны ещё тёплые, клубника, йогурт и свежесваренный кофе. Он всё дорогу не отпускал мою руку — переплетал пальцы, гладил большим пальцем запястье, где поблёскивал золотой браслет от Cartier, и иногда подносил ладонь к губам, целуя кожу чуть выше вен.

— Я так хочу, чтобы ты ко мне переехала, — тихо сказал он, глядя на браслет, потом на меня. Голос был спокойный, но в нём чувствовалась стальная уверенность.

Я замерла. Сердце ухнуло куда-то вниз.

— Это... неожиданно, — выдохнула я, чувствуя, как щёки заливает жар.

— Не тороплю тебя, — он наклонился и поцеловал меня в губы — медленно, глубоко, как будто ставил печать на своих словах. — Просто мне кажется, мы справимся.

— У меня же есть время подумать? — я утонула в его глазах, ища в них хоть каплю сомнения. Не нашла.

— Конечно, — прошептал он и снова поцеловал мою ладонь.

Остаток полёта я провела в своих мыслях, и они были настоящим ураганом.

С одной стороны — страх. Я никогда не жила с мужчиной. Никогда не делила пространство, утро, зубную пасту, шкаф. Никогда не позволяла кому-то стать частью моего мира так близко. А вдруг я не справлюсь? А вдруг он увидит меня настоящую — не ту, что в платьях и на каблуках, а в старой футболке, с маской на лице и плохим настроением по утрам? А вдруг это всё рухнет, как карточный домик?

С другой стороны — желание. Маленькое, но упрямое. Хотела просыпаться рядом с ним каждое утро. Хотела, чтобы его запах был на моих подушках. Хотела, чтобы он встречал меня после работы, снимал пальто, целовал в шею и шептал: «Ты дома». Хотела, чтобы его руки были первым, что я чувствую, открывая глаза, и последним — перед сном.

Я смотрела в иллюминатор, где под нами уже появлялся Сан-Франциско, и понимала: я стою на краю. Один шаг — и всё изменится навсегда.

Самолёт приземлился. Та же машина ждала нас у трапа. Кристиан довёз меня до дома, вышел, достал чемодан, обнял крепко-крепко и поцеловал — долго, нежно, будто прощался не на день, а на год.

— До завтра, моя королева.

— До завтра, — прошептала я, чувствуя, как слёзы подступают к глазам.

Зашла в квартиру, бросила чемодан в коридоре, рухнула на свою кровать лицом в подушку и выдохнула:

— Я наконец-то дома...

Глава 11

Кристиан дал мне «добро» не появляться сегодня в офисе, но я всё равно решила поехать.

Во-первых, мне до чёртиков хотелось увидеть Стеллу и вывалить на неё всё, что накопилось за эти два дня.

Во-вторых, если мы оба с шефом внезапно исчезнем в один день, офис взорвётся слухами быстрее, чем кофе-машина в понедельник утром. А Кристиан после Вегаса вроде бы не собирался афишировать нас… или всё-таки что-то изменилось?

Полежав ещё минут десять в кровати, я заставила себя встать и поплелась в ванную.

Включила душ на максимум. Горячая вода хлынула по плечам, по груди, по животу — я закрыла глаза и на секунду позволила себе не смывать с себя Лас-Вегас: его запах на моей коже, его вкус на губах, его следы внутри меня. Но тело требовало очистки после перелёта, и я шагнула под струи полностью.

Облокотилась ладонями о холодный кафель, опустила голову, позволяя воде стекать по спине. И тут мысли полезли сами собой.

«Вот и всё, Лэйн. Мечта в твоих руках. Скажи «да»— и переедешь к Кристиану. Будете завтракать вместе, спать в одной постели, строить будущее. Как будто никакого Дэвида никогда не было».

От одного имени внутри всё зашипело, будто кто-то плеснул кипятком на открытую рану. Я заблокировала его. Вычеркнула. А он всё равно стоял перед глазами: тёмные волнистые волосы, чуть прищуренные кошачьи глаза, запах мускуса и ночи, прикосновения его рук на моей коже…

Я не заметила, как правая рука сама скользнула вниз — по мокрому животу, между бёдер. Пальцы нашли набухший клитор, и я выдохнула протяжно, почти болезненно.

«Ты же знаешь, что чувства — не игрушка, Лэйн. Хочешь снова хаос? Хочешь снова гореть?»

Тело ответило раньше разума: низ живота вспыхнул, киска сжалась от одного воспоминания о том, как он брал меня у себя дома — страстно, уверенно, до дрожи в коленях.

Я начала водить пальцами кругами — сначала медленно, будто дразнила себя, потом всё быстрее, жёстче. Вода стекала по груди, капала с сосков, которые уже стояли твёрдыми бусинами. Я прижала бёдра друг к другу, зажимая руку, и тихо застонала.

В голове — только он.

Его руки на моей талии.

Его губы на шее.

Его язык между ног — тот самый, который доводил меня до крика в клубе

Я уже не могла терпеть. Левой рукой открыла нижний ящик, достала тот самый маленький, но идеально выгнутый резиновый член на присоске — мой секретный «спасатель» в самые одинокие ночи. Приклеила его к стенке душевой на уровне бёдер, присела чуть ниже и медленно, до дрожи, насадилась.

Горячая вода хлестала по спине, по заднице, стекала между ягодиц, смешиваясь с моей собственной влагой. Я взяла себя за соски, сжала до сладкой боли и начала двигаться — сначала плавно, наслаждаясь каждым сантиметром, потом всё быстрее, жёстче, грубее. Правая рука легла на клитор — я тёрла его яростно, безжалостно, будто наказывала себя за то, что всё ещё хочу именно его.

Стёкла запотели. Мои ладони оставляли на них влажные разводы. Стоны вырывались сами собой — громкие, хриплые, неприличные.

— Да… вот так… ещё…

Я представляла, что это он стоит сзади. Что это он держит меня за бёдра и входит резко, до упора. Что это он рычит мне в ухо: «Ты моя ведьмочка… кончай для меня».

Темп стал бешеным. Резиновый член хлюпал внутри, мои соки текли по бёдрам, смешиваясь с водой. Я уже была на грани — мышцы внутри дрожали, клитор пульсировал под пальцами, соски горели.

И в последний момент я не сдержалась.

— О да… Дэвид! — вырвалось у меня громко, отчаянно, срываясь в крик.

Оргазм накрыл как взрыв: всё тело содрогнулось, киска сжалась вокруг игрушки мощными спазмами, волны удовольствия прокатились от макушки до кончиков пальцев ног. Я чуть не упала — пришлось упереться лбом в мокрый кафель, тяжело дыша, пока последние судороги отпускали тело.

Вода продолжала литься.

А я стояла, прижатая к стене, с мокрыми волосами, прилипшими к лицу, и слезами, которые никто не увидит — их смоет душ.

«Ты влипла, Лэйн. По уши. И сама не знаешь, от какого из них тебе будет больнее отказаться».

Я выключила воду, отлепила игрушку дрожащими руками и спрятала её обратно.

Потом долго стояла под холодным душем, пытаясь охладить тело и голову.

Не получилось.

Завернувшись в большое махровое полотенце, я вышла из ванной и сразу схватила телефон. Быстро набрала Стелле:

«Я до тебя и вместе до офиса?»

Ответ пришёл мгновенно: «ДАА!, моя королева Вегаса :3».

Сегодня хотелось выглядеть безупречно — как будто на мне броня.

Выбрала чёрные брюки клёш с идеальной стрелкой, белую рубашку с длинным рукавом, поверх — чёрный приталенный жилет. На ноги — остроносые лодочки на высоком каблуке, в руках — строгая сумка-тоут. Волосы выпрямила до зеркального блеска, глаза подвела чёрным карандашом и вывела тончайшие стрелки. Губы — только прозрачный бальзам.

Посмотрела на себя в зеркало, глубоко вдохнула и тихо, но твёрдо сказала своему отражению:

— Лэйн, веди себя хорошо. Никаких сцен.

Вышла из дома и почти бегом направилась к Стелле.

— Это что за пантера идёт ко мне навстречу? — крикнула она ещё издалека, раскинув руки.

Я невольно рассмеялась и бросилась к ней. Мы крепко обнялись, чмокнули друг друга в щёку — как всегда, когда слишком долго не виделись.

По дороге до офиса я взахлёб рассказывала о Лас-Вегасе, показывала браслет от Cartier, который сверкал на запястье даже в пасмурном утреннем свете. Стелла ахала, хваталась за сердце и требовала деталей:

—Фонтаны? Гондола? Секс на балконе?!

Я краснела, хихикала и всё-таки выкладывала — почти всё.

Но когда до здания оставалось буквально два квартала, она вдруг остановилась и посмотрела на меня серьёзно.

— Кстати… твой «чёрный принц» вчера приезжал. На своём «коне». Спрашивал, где ты.

Сердце ухнуло в пятки. Я замерла посреди тротуара.

— Дэвид? — голос дрогнул.

— Ага. Я сказала, что ты заболела и ночевала у меня. Он просил открыть дверь — я отказала. Потом попросил передать, чтобы ты перезвонила. Говорит, до тебя не может дозвониться, ты не открываешь, сообщения не читаешь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я опустила глаза в асфальт. Внутри всё сжалось — стыд, вина, страх и, чёрт возьми, всё то же тягучее желание, от которого я до сих пор не смогла избавиться.

— Буду игнорировать дальше, — выдохнула я, поднимая подбородок и шагая вперёд. — Может, отстанет.

Стелла догнала меня в два шага.

— Лэйн… а может, всё-таки поговорить? Объяснить?

Я промолчала. Просто сжала её руку чуть сильнее и пошла к входу в офис — гордо, с прямой спиной, будто внутри меня не разрывали на части два мужчины одновременно.

Как я и предполагала, Кристиана в офисе не было. И слава богу. Мне пока не хватало смелости смотреть ему в глаза после того, как утром в душе я кричала имя совсем другого мужчины.

Я плюхнулась за свой стол, включила компьютер и погрузилась в дела. Время летело незаметно: звонки поставщикам, правки в презентации, бесконечные письма. В какой-то момент оторвалась, чтобы взять кофе, глянула на календарь — до дня рождения матери Кристиана ровно две недели.

«Надо успеть закрыть все хвосты», — пробормотала я про себя, возвращаясь к столу с дымящейся чашкой.

Не успела сесть — рядом материализовалась Стелла.

— Мы же сегодня вечером у меня, да? — она сложила руки под подбородком и сделала свои фирменные щенячьи глаза.

— Обещала же, — улыбнулась я и уткнулась обратно в монитор.

Но сосредоточиться не получалось.

Карандаш в руке нервно стучал по столу. В голове крутился он. Только он.

Голубые, как летнее небо, глаза, ухмылка, запах кожи.

Я зажмурилась, сжала переносицу пальцами и выдохнула так тяжело, будто выталкивала его из груди.

Не выдержала.

Взяла телефон, открыла чёрный список, нашла контакт «Ненормальный» и одним движением вытащила его оттуда.

Сразу посыпались непрочитанные сообщения — десятки.

Я начала читать, и сердце забилось где-то в горле.

«Ты где, ведьмочка?»

«Не играй со мной в молчанку, я же чувствую, что ты думаешь обо мне»

«Хочу тебя снова. Прямо сейчас»

И фото.

Он снял себя в зеркале спортзала: голый торс, капли пота на груди, брюки низко на бёдрах, татуировка на боку, голубые глаза смотрят прямо в камеру — нагло, с вызовом.

Я залипла. Пальцы сами увеличили снимок.

Тёплая волна прокатилась между ног.

«У нас было одно свидание и одна безумная ночь, Лэйн. Что тебя в нём так зацепило? Уймись, наконец!» — мысленно кричала я на себя, но тело уже реагировало: соски затвердели под рубашкой, дыхание сбилось.

Я резко заблокировала экран, перевернула телефон вниз дисплеем и уткнулась лбом в ладони.

Работа? Какая, к чёрту, работа.

Весь день я была как на иголках: улыбалась коллегам, отвечала на письма, а внутри — сплошной пожар.

И знала, что вечером у Стеллы мне всё равно придётся выложить ей всё.

Потому что больше некому.

И потому что я уже не справляюсь сама.

Телефон завибрировал так сильно, что я вздрогнула, будто меня током ударило.

Экран засветился его контактом.

Руки мгновенно вспотели.

— Дэвид… — выдохнула я едва слышно.

Схватила телефон и почти бегом направилась в дамскую комнату, заперлась в самой дальней кабинке.

Глубокий вдох. Приняла вызов.

— Здравствуй, — голос постаралась сделать холодным и деловым, но он всё равно дрогнул. Пальцы сами зарылись в карман брюк.

— О, как официально, — в трубке послышалась знакомая насмешливая ухмылка. — Выздоровела, принцесса?

— Судя по всему, ты не особо переживал за моё здоровье.

— А ты, судя по всему, не горела желанием отвечать на мои сообщения, — он явно улыбался, я слышала это даже сквозь шум мотора. — Я так плохо тебя трахал, что ты просто исчезла в закат?

Внутри всё вспыхнуло. Щёки горели, между ног — предательская пульсация.

— Или я ошибаюсь? — голос стал ниже, гуще, без тени шутки.

Я закусила губу до боли.

— Удовлетворительно, — выдавила я, и слово прозвучало так фальшиво, что самой стало противно.

— Хах. Понял тебя, ведьмочка, — в его тоне скользнул вызов, от которого по спине побежали мурашки. — Позже поговорим.

Короткие гудки.

Выйдя из кабинки я подошла к раковине, уставилась на своё отражение в зеркале: глаза огромные, губы искусаны, щёки пылают.

— Лгунья… лгунья… лгунья! — прошипела я, почти крича на саму себя.

Вжалась руками в холодную керамику раковины.

Голос в голове был беспощаден:

«Ты только что соврала человеку, который знает вкус твоей киски лучше, чем ты сама. И знаешь что самое страшное? Ты хочешь, чтобы он заставил тебя признаться во всём…».

Я сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, поправила блузку и вышла из туалета с видом «всё под контролем».

Остаток дня тянулся невыносимо. Я считала минуты до вечера, когда можно будет наконец напиться и выключить мозг.

В шесть мы со Стеллой уже катили тележку по огромному Whole Foods на Market Street: высокие потолки, деревянные стеллажи, запах свежей выпечки, цветов и дорогого кофе, повсюду корзины с органическими авокадо, горы сыров и полки с вином, от которых рябит в глазах.

— Две бутылки хватит? — Стелла бросила в тележку новозеландский совиньон и калифорнийский пино нуар.

— На первое время, — я схватила ещё бутылку джина Hendrick’s и кинула сверху. — И тоник. И лаймы. И… чипсы с трюфелем, раз уж пошла такая пьянка.

— Ого, — она приподняла бровь. — Это что за настроение «напиться и забыться»?

— Дэвид звонил, — буркнула я, делая вид, что внимательно изучаю полку с оливковым маслом.

— Ты всё-таки ответила, — Стелла ухмыльнулась так широко, что я закатила глаза до потолка.

Набив тележку под завязку: вино, сыр, хумус, клубника, шоколад 85 % и ещё куча всего, что обычно покупают, когда планируют плакать в подушку, мы поехали к ней.

Стелла жила на четвёртом этаже старого викторианского дома в районе Mission: высокие потолки, скрипящий деревянный пол, огромные окна с видом на пальмы и неоновые вывески мексиканских такерий.

Как только она открыла дверь, меня обволок привычный запах: сандал, бергамот и лёгкая нота ладана.

Всё в квартире было тёплым и немного хаотичным, в хорошем смысле: мягкий диван горчичного цвета, заваленный бархатными подушками, на полу — толстый ковёр с восточным узором, на подоконнике горшки с мятой и базиликом.

На кофейном столике — аккуратная колода Таро в шёлковом мешочке и пара кристаллов розовый кварц и аметист, но без перегиба: никаких алтарей, свечей в человеческий рост и черепов. Просто её маленький уголок магии, который она не навязывает, но и не прячет.

— Разувайся, моя хорошая, — крикнула она уже с кухни, — Сейчас будем лечить твою душу алкоголем и моими фирменными тако!

Я сбросила туфли, плюхнулась на диван и наконец-то позволила себе выдохнуть.

Сегодня я выскажу все, возможно, впервые за долгое время перестану врать хотя бы самой себе.

Стелла выложила на стол свои фирменные тако: хрустящие, с горой кинзы, лаймом, острым соусом и нежной свининой. Открыла вино, разлила по бокалам.

— Налетай, пока горячие! — сама вгрызлась в тако с таким звуком, что я невольно рассмеялась.

Я откусила — и чуть не застонала.

— Боже, это нелегально вкусно, — закатила глаза.

Пару минут мы просто ели, молча наслаждаясь. Потом я всё-таки начала подробно рассказывать: про Кристиана, что было Вегасе, про его слова «переезжай ко мне». Стелла слушала, подливала вино и только кивала.

А потом выдала:

— Так, главный вопрос вечера: кто круче трахает?

Я поперхнулась тако.

— Стелл!

— Ну? — она хитро крутила бокал в руке. — Сравнительный анализ, подруга. Мы же девочки.

Я вдохнула поглубже.

— У каждого свои плюсы… Кристиан — это… полное владение. Он берёт так, будто я создана только для него. Помнишь, я тебе говорила, что сделала ему минет в номере? — я отвела взгляд в сторону. — Он смотрел на меня сверху вниз, держал за волосы и… я чуть не кончила просто от этого взгляда.

Стелла присвистнула.

— А Дэвид — это хаос. Дикий жеребец. Помнишь, как он меня дома… — я сжала бёдра под столом. — Я бы отдалась ему ещё раз. Прямо сейчас. Без вопросов.

— По тебе видно, — Стелла прищурилась. — Когда ты о Кристиане говоришь — ты улыбаешься, как влюблённая школьница. А когда о Дэвиде — глаза горят, щёки краснеют, и ты, между прочим, скрещиваешь ноги очень подозрительно.

Я закрыла лицо ладонями.

— Да уж, член у него… впечатляющий, — выдохнула я в ладони, — У Кристиана тоже не маленький, — тут же добавила я, защищая честь своего босса. — В ширину просто… о-о-очень плотный.

— Большой начальник — большой член, классика, — Стелла закатила глаза и рассмеялась.

— Перестань! — я вскочила, пошла к холодильнику, достала джин и налила себе почти полный стакан, не разбавляя.

Вернулась, плюхнулась обратно, поджала под себя ноги.

— Я не знаю, что делать. Реально. Как бы ты поступила на моём месте?

Стелла посмотрела на меня серьёзно, потом вздохнула:

— Слушай, я бы вообще не оказалась в такой ситуации. Я параноик. Меня бы уже на второй день раскусили — я бы сама себя сдала со всеми потрохами. А ты… ты сейчас сидишь между двумя огнями и сама подливаешь масла. И знаешь что самое страшное? — она сделала паузу, налила себе джина и посмотрела мне прямо в глаза, — Ты ещё не выбрала. И пока ты не выберешь — будет только больнее.

Я залпом выпила половину стакана. Джин обжёг горло.

— Я боюсь, что выберу не того.

Или, что хуже, выберу того… и всё равно буду скучать по второму.

Тишина повисла тяжёлая, как дым от ладана.

Потом Стелла тихо сказала: — Тогда, может, пока не выбирать никого?

Просто посмотри, кто из них первым не выдержит и сделает шаг, который нельзя будет отменить.

Я подняла на неё глаза.

— А если оба сделают?

Она усмехнулась, грустно и понимающе.

— Тогда, подруга моя, тебе точно понадобится ещё одна бутылка и возможно, новый город.

Мы чокнулись стаканами.

Мы уже допили бутылку джина. Языки развязались окончательно, мысли путались, щёки горели.

Чем больше мы говорили о Дэвиде, тем сильнее я его хотела. Пьяный мозг кричал: «Напиши. Позови. Хоть один раз сделай то, что действительно хочешь».

— Лэйн, ты где там заблудилась? — Стелла толкнула меня локтем.

— Я хочу его. Прямо сейчас, — я уже привстала, пошатываясь, и потянулась за телефоном.

— Стой! — она вцепилась в мою руку, как спасательный круг. — Это говорит пьяная Лэйн! Утром ты меня убьёшь.

— Утром в душе я кончила, крича его имя, — посмотрела ей прямо в глаза. — Понимаешь?

Стелла замерла, потом медленно закрыла рот ладонью.

— Охренеть… Ты влюбилась в него.

Я только махнула рукой и вырвалась. Нашла контакт и, не думая ни секунды, набрала:

«Демон, если через 10 минут тебя не будет у дома моей подруги — я решу, что наш секс был самым грустным в моей жизни.»

Отправила. Улыбнулась, как кошка, которая знает, что только что нажала на самую больную кнопку его эго.

Ответ пришёл через семь секунд: «Ты играешь с огнём, ведьмочка.

Готовь задницу — она будет красной.

Еду.»

Я прочла вслух и победно вильнула бёдрами, возвращаясь к Стелле.

— Он будет здесь через десять минут.

Стелла посмотрела на меня круглыми глазами, потом одним махом допила свой джин.

— У меня культурный шок. И лёгкая паника. И… блин, я хочу это видеть.

Она вскочила, бросилась к зеркалу, начала поправлять волосы.

— Подожди, я хотя бы тушь не размазала? А вдруг он зайдёт?!

Я рассмеялась — громко, пьяно, свободно.

Впервые за последние дни мне было плевать на завтра.

Сегодня я хотела только одного — чтобы он приехал и доказал, что я не ошиблась ни в одном своём грязном желании.

Я услышала рёв мотора за окном и замерла. Посмотрела на Стеллу.

— Приехал…

Она вскочила, подбежала к окну, распахнула его и начала махать рукой.

— Стелл, ты с ума сошла? — зашипела я, дёргая её за футболку.

— Поднимайся, четвёртый этаж! Забирай её — она уже в хлам и не в себе! — крикнула она вниз.

— Ты идиотка? Какая «в хлам»? — я встала в позу, уперев руки в бёдра.

Она захлопнула окно и повернулась с ухмылкой:

— Он идёт.

Сердце заколотилось как бешеное — алкоголь смешался с адреналином, разгоняя кровь по венам.

— Приветик, заходи, — услышала я, как Стелла болтает с ним в коридоре.

Я закусила губу, сунула руки в карманы и вышла. Увидела его — и дыхание перехватило. Три дня — и я соскучилась по этому запаху, по голосу, по голубым глазам, которые сейчас буравили меня насквозь. Он был в узких чёрных джинсах с дырками на коленях, белых классических Adidas, оверсайз чёрной футболке, которая обтягивала плечи. Волосы мокрые, волнистые — наверное, из душа. В руках ключи от машины.

— Собирайся, — сказал он, прищурившись.

— А что так серьёзно? — я вздёрнула бровь, скрестив руки.

— Ты сегодня плохо себя ведёшь, — он шагнул ближе, скрестив руки в ответ. — Жду.

— Кажется, здесь становится жарко, — Стелла подняла руки, как будто сдаваясь, и вышла из комнаты.

— Не буду я ничего делать, — упёрлась я, выжигая его взглядом.

Он не выдержал. Резко шагнул, перекинул меня через плечо, как мешок. Я забила руками по его спине, но он только шлёпнул меня по заднице — лёгко, но с предупреждением.

— Сумка где? — спросил он у Стеллы.

— Секунду, — она с улыбкой убежала в комнату и вернулась с моей сумкой и туфлями.

Дэвид спустился по лестнице со мной на плече, а я продолжала молотить его по спине.

— Может, отпустишь? — прошипела я.

— Когда сядем в машину, — его голос был низким, вибрирующим — таким серьёзным, что я увидела его впервые с этой стороны.

На улице он аккуратно опустил меня, вручил вещи. Я подняла глаза — Стелла высунулась из окна, с огромными глазами, и сложила руки у уха, как телефон: «Звони, если что!»

Я села в машину. Двери захлопнулись. Он развернулся ко мне, схватил за волосы и впился в губы — жадно, грубо, как будто наказывая. Пальцы оттягивали пряди, заставляя голову запрокинуться. Он перешёл на шею — кусал кожу, оставляя влажные следы.

— Дэвид, только без отметин, — прошептала я, задыхаясь.

— А что такое? — он сжал волосы сильнее, заставив смотреть ему в глаза. — Кто-то уже метит мою территорию?

Сердце пропустило удар. Его слова жгли.

— Нет… просто в жару с воротником неудобно, — соврала я, но он только хищно улыбнулся.

Отпустил. Выровнялся за рулём, переключил передачу и рванул с места так, что меня вжало в сиденье.

— Куда мы? — спросила я, глядя на его профиль — серьёзный, напряжённый. Стало не по себе.

— Ты вырвала меня с работы. Заедем в клуб, доделаю дела, — он не отрывал глаз от дороги.

— А чем ты там занимаешься?

— Я хозяин этого клуба, Лэйн. Закрывал бумаги, — сказал он спокойно, но я замерла от удивления.

— Ты… босс? Ничего себе.

Дальше ехали в тишине. Я украдкой смотрела на него: сжатые челюсти, руки на руле — крепкие, с проступающими венами. Внутри всё трепетало от смеси страха и желания.

Мы припарковались у знакомого входа. Вышли. В клубе было тихо — мало народу, вечер только начинался. Дэвид уверенно прошёл к двери с табличкой «Служебный вход». Открыл, пропустил меня вперёд.

Поднялись по лестнице: длинный коридор, раздевалки, маленький склад. В конце — красная дверь с надписью «Босс».

Он открыл её ключом. Я шагнула внутрь — и сердце снова заколотилось.

Комната была небольшой, но стильной: большой стол с компьютером, кожаный диван, мини-бар в углу. На стене — пара постеров с концертами, стопки бумаг. Запах его одеколона — мускусный, с ноткой дыма — висел в воздухе, как обещание.

Дэвид закрыл дверь за нами. Ключ щёлкнул в замке.

— Теперь поговорим по-настоящему, ведьмочка, — сказал он тихо, подходя ближе. — И я покажу тебе, что значит «играть с огнём».

— Что ты там сказала сегодня? «Удовлетворительно»? — он рванул меня к себе, наши взгляды столкнулись, как молнии. — Ты же знаешь, как зацепила меня. Зачем? — его пальцы обхватили горло — не сильно, но достаточно, чтобы дыхание сбилось, а вторая рука сжала мои запястья за спиной, как в наручниках. — Молись, чтобы от тебя хоть что-то осталось, — прошептал он, и в его голубых глазах полыхнул огонь.

После этих слов он впился в мои губы — жадно, безжалостно, кусая до лёгкой боли. Я задыхалась, хватая воздух рваными глотками, но тело уже предавало: бёдра прижались к нему, руки вырывались только для вида. Его язык вторгался в мой рот, сплетаясь с моим, пробуя на вкус вино и желание. Я стонала в поцелуй, чувствуя, как его эрекция упирается в мой живот — твёрдая, горячая, обещающая.

В поцелуе я пятилась назад, пока задница не упёрлась в край стола. Дэвид рыкнул тихо, подхватил меня под бёдра и усадил на столешницу — резко, но уверенно. Его губы скользнули ниже: покусывал подбородок, ключицы, оставляя влажные следы. Потом схватил за края жилетки и рубашки — и просто разорвал их одним движением. Пуговицы посыпались по деревянному полу, как дождь. Я ахнула, но он уже провёл ладонью по моей спине, поднимаясь к груди — соски стояли твёрдыми, умоляя о большем. Его пальцы сжали один, крутанули — боль смешалась с удовольствием, и я выгнулась, застонав громче.

— Дэвид… пожалуйста… — простонала я, запрокидывая голову.

Он улыбнулся — хищно, опасно — и стянул с меня лифчик одним рывком. Его рот накрыл один сосок: покусывал, лизал кругами, пока я не завыла тихо, впиваясь пальцами в его плечи. Вторая рука скользнула вниз, под брюки — пальцы нашли мокрые трусики, надавили на клитор через ткань, заставив тело дёрнуться.

— Уже такая мокрая для меня? — промурлыкал он, отрываясь от груди. — Признавайся, ведьмочка, ты думала обо мне всё это время?

Я не ответила — только застонала громче, когда он расстегнул брюки и стянул их вместе с трусиками одним движением. Я осталась полностью обнажённой на его столе, ноги раздвинуты, киска набухшая и сочащаяся. Дэвид опустился на колени перед столом, раздвинул мои бёдра шире — грубо, но с той нежностью, которая сводила с ума. Его дыхание обожгло внутреннюю сторону бедра, потом губы коснулись меня там: медленно, лениво обводя языком губки, то надавливая на клитор, то отстраняясь. Я выгнулась, схватила его за волосы, прижимая ближе.

— Да… вот так… глубже… — стонала я, голос срывался. Его язык входил глубже, пальцы присоединились — два, три, растягивая меня, натирая стенки, размазывая влагу. Я была уже на грани: тело дрожало, стоны эхом отдавались в комнате, влага текла по его подбородку, по моим бёдрам. — Дэвид… я сейчас… о боже…

Но он остановился — внезапно, заставив меня зарычать от разочарования. Поднялся, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня сверху вниз.

— Не так быстро, — сказал он тихо. — Твоя очередь показать, насколько ты меня хочешь.

Он расстегнул джинсы, достал свой член — твёрдый, пульсирующий, с выступающими венами, уже готовый. Я соскользнула со стола на колени, обхватила его ладонью — горячим, тяжёлым — и взяла в рот. Медленно, дразня: обвела языком головку, пососала, потом взяла глубже, ускоряя ритм. Он застонал — низко, хрипло — и запустил пальцы в мои волосы, направляя, толкаясь глубже.

— Вот так… глубже… глотай меня, Лэйн… — рычал он, трахая мой рот. Я мастурбировала себя одной рукой — пальцы скользили по мокрой киске, кружа по клитору быстрее, жёстче, пока слюна не текла по подбородку, а стоны вырывались приглушённые, вибрацией отдаваясь в нём. Вторая рука сжимала его ягодицы, притягивая ближе. Он был таким вкусным — солоноватым, с мускусным ароматом, — и я терялась в этом, ускоряя темп, чувствуя, как он набухает во рту.

Дэвид отстранился первым — резко, не давая мне довести до конца. Поднял меня за локти, развернул спиной к себе и прижал животом к столу. Его тело накрыло моё сзади — тяжёлое, горячее. Руки скользнули по моей спине, сминая кожу, сжимая ягодицы грубо, раздвигая их. Он вошёл резко — одним толчком, заполняя полностью, растягивая стенки до предела. Я закричала — от смеси острой боли и ослепительного экстаза.

— О да… Дэвид… сильнее… — стонала я, впиваясь ногтями в столешницу. Он двигался жёстко, дико: толчки глубокие, ритмичные, его руки сжимали талию, оставляя следы пальцев. Я мастурбировала клитор одной рукой — пальцы тёрли его яростно, в такт его толчкам, влага хлюпала, стекая по бёдрам. Его ладонь опустилась на мою задницу — шлепок, ещё один, каждый раз синхронизированный с входом, заставляя кожу гореть, а тело выгибаться сильнее.

— Ты моя… слышишь? — рычал он, наклоняясь ближе, покусывая мочку уха. — Никто не трахает тебя так, как я.

Я кончила первой — оргазм накрыл как цунами: тело содрогнулось, киска сжалась вокруг него в мощных спазмах, соки брызнули, стекая по нам обоим. Я кричала его имя — громко, отчаянно, — пока волны не утихли. Но он не остановился: перевернул меня на спину, вошёл снова — теперь лицом к лицу, его глаза в мои, толчки стали медленнее, но глубже. Я мастурбировала себя снова — пальцы на клиторе, пока он целовал меня, кусал шею, несмотря на мои предупреждения.

Второй оргазм настиг нас одновременно: я выгнулась дугой, сжимаясь вокруг него, стоны смешались с его рыком, он кончил внутрь — горячо, мощно, не выходя, пока последние судороги не отпустили.

Мы замерли, тяжело дыша. Его лоб прижался к моему, пот смешался на коже.

— Это только начало, Лэйн, — прошептал он, целуя меня нежно — контрастом ко всему, что было. — Ты моя. Услышала?

— Да… — выдохнула я, почти задыхаясь от всего, что только что произошло. Тёмная часть меня ликовала, тело ещё дрожало от послевкусия, но разум уже бил тревогу: «Лэйн, ты запуталась так, что это будет невозможно распутать». Я тряхнула головой, облокотилась на парня и закрыла глаза, пытаясь отогнать мысли о Кристиане, о его предложении.

Дэвид провёл ладонью по моей руке — нежно, но настойчиво — и вдруг замер. Его пальцы нащупали что-то на запястье, он медленно поднял мою руку, чтобы разглядеть поближе. Браслет от Cartier сверкнул в полумраке кабинета — тонкий, золотой, с бриллиантом в форме сердца.

— Какая интересная штучка, — сказал он тихо, прищурившись. — Откуда?

Я открыла глаза, сердце ухнуло в пятки. Собралась с духом, чтобы не выдать себя дрожью в голосе.

— Стелла подарила. У нас недавно была годовщина дружбы, — соврала я, стараясь смотреть ему прямо в глаза, внушая эту фальшивую правду. — Когда я заболела, она решила меня так порадовать.

Он не отпустил руку, только сильнее сжал пальцы вокруг запястья.

— Какая у тебя богатая подруга, — протянул он, щуря глаза — в его взгляде мелькнуло подозрение, острое, как нож. — Cartier? Для «годовщины дружбы»?

Я вырвала руку, чувствуя, как щёки пылают.

— Если не веришь — спроси у неё сам, — огрызнулась я, спрыгивая со стола и отталкивая его от себя. Собрала разбросанную одежду — рубашку без пуговиц, брюки, — пытаясь прикрыться, чтобы не чувствовать себя такой уязвимой.

Дэвид схватил меня за руку и резко притянул обратно — грудь к груди, его дыхание обожгло щёку.

— Я тебя не отпускал, ведьмочка, — прошептал он низко, с той хищной улыбкой, которая всегда сбивала меня с ног. — Никуда.

Он очень дерзко меня поцеловал — впился в губы, прикусил нижнюю до лёгкой боли, и я не выдержала, тихо застонала в его рот. Тело ещё гудело от оргазма, но этот поцелуй разжёг новый огонь.

— Одевайся. Сегодня ты ночуешь у меня, — сказал он, отрываясь, голос низкий, не терпящий возражений.

Я открыла рот, чтобы запротестовать — мысли о Кристиане, о том, как я снова предаю его, — но он поднял палец.

— Без лишних слов. Ты сегодня и так наговорила много.

— Ты порвал мою блузку, — буркнула я, глядя на него исподлобья. — Завтра на работу, а я без одежды.

Он усмехнулся, подошёл к шкафу у стола и достал джинсовую куртку — потрёпанную, но стильную.

— Ей прикроешься. Закончу дела — отвезу тебя домой за одеждой.

Дэвид быстро привёл себя в порядок: застегнул джинсы, натянул футболку, пригладил мокрые волосы. Сел за стол, открыл ноутбук — и вот он уже в работе, серьёзный, сосредоточенный.

Я тем временем оделась как смогла: брюки, остатки рубашки под жилеткой, и накинула его куртку. Она пахла им — свежим, ароматным парфюмом с нотками цитруса и сандала, смешанным с его собственным запахом. Мурашки пробежали по коже, внутри всё сжалось от желания и вины. Я села на кожаный диван, укуталась плотнее, как в кокон, и украдкой посмотрела на него.

Тёплый свет настольной лампы падал на его лицо, подчёркивая скулы, лёгкую щетину. Руки напрягались, когда он печатал на клавиатуре — быстрые, уверенные движения. Он иногда прищуривался, вчитываясь в экран, и в эти моменты выглядел таким… взрослым, ответственным. Не тем хаотичным демоном из клуба, а мужчиной, который знает, чего хочет.

Он уловил мой взгляд и повернулся. Я не успела отвернуться.

— Что-то не так? — спросил он, и уголки губ дрогнули в ухмылке.

— Ты очень красивый, когда работаешь, — вырвалось у меня. Комплимент повис в воздухе, и я покраснела.

Дэвид улыбнулся шире — искренне, и это было редкостью.

— А так я страшный? — рассмеялся он, откидываясь на спинку стула.

— Дурак, — фыркнула я, скрестив руки и отвернувшись, чтобы скрыть улыбку.

Он захлопнул ноутбук, подошёл и присел на корточки передо мной, так что наши лица оказались на одном уровне. Его голубые глаза смотрели прямо в душу.

— Ты невероятная, Лэйн. Ты — что-то новое в моей беспредельной жизни, — прошептал он, и в голосе мелькнула уязвимость, которой я не ожидала.

Он потянул меня к себе, и я нежно поцеловала его — медленно, почти робко, чувствуя, как внутри всё тает. Поцелуй длился недолго, но в нём было больше, чем в нашем диком сексе на столе.

— Поехали, — сказал он, вставая и протягивая руку.

Мы вышли из кабинета, он запер дверь на ключ, и направились к выходу из клуба. Мои мысли вихрем кружились: «Что я наделала? Кристиан ждёт меня завтра в офисе, а я еду ночевать… к Дэвиду». Но тело, уставшее и удовлетворённое, не хотело ничего менять.

Дэвид завёз меня домой, и я быстро собрала вещи: одежду на работу, косметику, зубную щётку — всё в рюкзак. Ещё взяла короткую чёрную ночнушку, но в голове мелькнула шальная мысль: «А точно ли она мне понадобится? Скорее всего, слетит так же быстро, как те пуговицы с моей рубашки». Я улыбнулась сама себе, чувствуя лёгкий озноб предвкушения, и вышла, заперев дверь.

Села обратно в машину, и он сразу спросил:

— Ты голодная? — его взгляд скользнул по мне, тёплый и внимательный.

— Стелла меня накормила и напоила от души, — ухмыльнулась я, чувствуя, как алкоголь ещё теплится в венах.

— Я заказал китайскую еду, пока ты собиралась. Заедем заберём — вдруг передумаешь, — он коснулся моей руки пальцами, и мы поехали к круглосуточной забегаловке Taishan Cuisine в Чайнатауне. Это место — настоящая жемчужина для ночных сов: неоновая вывеска мигает красным и золотым, внутри тесно, но уютно, с запахом жареного риса, специй и сладко-кислого соуса, который висит в воздухе, как туман над заливом. Даже в полночь здесь кипит жизнь — пары за столиками, таксисты с контейнерами на вынос, а меню на стене предлагает всё от жареного гуся до лапши с морепродуктами. Дэвид забрал наш заказ — пакет с дымящимися коробочками, — и мы поехали дальше.

Наконец мы подъехали к дому Дэвида. Он нёс пакет с едой, я — рюкзак с вещами.

Зайдя в дом, парень сразу сказал: — Иди прими душ, я жду тебя в зале. Посмотрим что-нибудь, — ставя пакет на кухню.

— А ты не пойдёшь?

— Я думаю, это затянется надолго, — подмигнул он с той ухмылкой, от которой внутри всё переворачивалось.

Я поднялась наверх, включила горячий душ и стояла под струями, смывая остатки дня — пот, макияж, остатки нашей страсти. Вышла, вытерлась, надела короткую чёрную ночнушку — тонкую, с кружевом, которая едва прикрывала бёдра, — и накинула сверху лёгкий халатик. Спустилась вниз, чувствуя себя уязвимой и возбуждённой одновременно.

Дэвид уже сидел на диване с пультом, переключая Netflix.

— Думаю, нам нужна комедия, чтобы расслабиться, — сказал он, не отрываясь от экрана. — "Офис"?.

Я обошла диван и села рядом, поджав ноги под себя. Он наконец повернулся — и его взгляд скользнул по мне, задержавшись на вырезе халатика.

— Боже, я снова голодный, — поднял он бровь, ухмыляясь так, что мурашки побежали по коже.

— Давай смотреть, — чмокнула я его в лоб, пытаясь игнорировать жар между ног.

Мы включили "Офис" — классический ситком с офисными интригами и глупыми шутками, которые заставляли нас хохотать в голос. Дэвид открыл еду: жареный рис с креветками, спринг-роллы, курицу в кисло-сладком соусе. Мы ели прямо из коробочек, запивая пивом из холодильника. Он обнял меня за плечи, притянул ближе — его рука лежала на моей талии, иногда скользя ниже, по бедру, но без давления, просто дразня. Я прижалась к его боку, чувствуя тепло голого тела, его запах. Мы комментировали серии — и смеялись, но под этой лёгкостью кипело напряжение. Его пальцы иногда поглаживали мою кожу под халатиком, а я клала голову ему на плечо, чувствуя, как сердце стучит в унисон с его. Эпизод за эпизодом — мы посмотрели три или четыре, не заметив времени. В какой-то момент он начал массировать мне плечи — нежно, расслабляюще, и я растаяла, прижимаясь ближе. Ночь тянулась уютно, пьяно — без секса, но с той близостью, которая была опаснее: я засыпала на его груди, слушая биение сердца, и думала: "Это слишком все далеко заходит, Лэйн ты в опасной игре" — с этими мыслями я и уснула.

Глава 12

Я проснулась в тёплой, просторной кровати king-size, где простыни из мягкого хлопка обволакивали тело, как облако. Солнечные лучи пробивались сквозь панорамные окна спальни, заливая комнату золотистым светом — они скользили по минималистичному дизайну: белые стены с одной абстрактной картиной в чёрной рамке, деревянный пол, усыпанный ковром с геометрическим узором, и низкий комод с парой книг и лампой. Свет падал на нас косо, играя бликами на его обнажённой груди и создавая длинные тени от изголовья кровати, делая утро таким интимным и спокойным, будто весь Сан-Франциско за окном с его суетой не существовал.

Меня крепко обнимала мужская рука, и я потихоньку просыпалась от вибрации будильника на тумбочке рядом. Выключив телефон, я повернулась к Дэвиду. Он спал так невинно: густые брови ровные, ресницы почти касались щёк, профиль идеально лежал на подушке, как у статуи. Я чуть приблизилась, убрала прядь тёмных волнистых волос, которая падала ему на лицо, и нежно поцеловала в губы — лёгко, как прикосновение утреннего света.

Попыталась потихоньку выскользнуть из кровати, но его мощные руки мгновенно прижали меня обратно к себе.

— Это прекрасное утро. Давно так крепко не спал, — прошептал он, зарываясь носом в мои волосы и вдыхая их запах.

— Мне уже пора вставать, — ответила я тихо, чувствуя, как его тепло разливается по телу.

— Может, устроишь себе выходной? — он приоткрыл небесно-голубые глаза, которые сияли ярче, чем небо за окном.

— Я думаю, мой начальник не очень обрадуется, если возьму выходной, — сказала я, пытаясь выскользнуть из его рук.

— Ну Лэйн… — он надул губы, изображая смертельно обиженного щенка. — Ты же не хочешь, чтобы мне стало грустно?

Я не выдержала и рассмеялась, умилившись до дрожи. Чмокнула его в кончик носа.

— Мы увидимся на днях, обещаю. Просто сейчас у меня куча рабочих вопросов, — я запустила пальцы в его волнистые волосы — они были невероятно мягкие, шёлковые, блестящие на солнце.

— Почему не сегодня? — он провёл ладонью по моему плечу, оставляя за собой огненный след.

— Работа, Дэвид, — я всё-таки вырвалась встала с кровати, направляясь в ванную. На пороге обернулась: он лежал с голым торсом, прикрывая рукой глаза от яркого солнца, и выглядел так чертовски соблазнительно, что я чуть не вернулась обратно.

Закрыв дверь, я облокотилась на край большой раковины и уставилась в своё отражение. Вчерашняя страсть оставила на теле следы: лёгкие засосы на ключицах, едва заметные красные полоски от его пальцев на бёдрах. Я тяжело выдохнула — вина и желание смешались в один тяжёлый ком. Стянула с себя ночнушку, бросила на пол, включила горячую воду и встала под струи.

Вода шумела, стекала по плечам, по груди, смывая запах его кожи. Я закрыла глаза, пытаясь собраться с мыслями о работе, о том, как буду смотреть Кристиану в глаза…

Вдруг к моей талии коснулись тёплые ладони. Я вздрогнула, резко обернулась.

За спиной стоял Дэвид — голый, с каплями воды на плечах, с искренним беспокойством в голубых глазах.

— Прости, не хотел напугать, ведьмочка, — тихо сказал он, гладя меня по руке.

— Всё нормально, — я вытерла лицо от воды, стекавшей с волос. — Я сейчас закончу, собираюсь.

— Давай вместе, — он шагнул ближе, обнял меня за талию. — Позавтракаем и я тебя отвезу.

От слова «отвезу» сердце резко ухнуло вниз.

«А если Кристиан будет выходить из машины именно в этот момент? Если увидит меня, выходящую из машины Дэвида? Боже, только бы этого не случилось…»

Я кивнула, стараясь не выдать панику, и уткнулась лбом в его плечо, пока горячая вода продолжала литься на нас обоих.

Он обнял меня крепко, но нежно, словно боялся, что я исчезну. Сегодня Дэвид был другим: не диким демоном из клуба, а удивительно тёплым, почти домашним. Я подняла на него глаза снизу вверх; он стоял под струями, прикрыв веки, вода стекала по скулам, по губам, по ключицам. Красиво до невозможности.

— Чувствую, что ты смотришь, — тихо сказал он, не открывая глаз, и улыбнулся уголком рта.

Я смутилась и опустила взгляд, но он уже провёл ладонями по моим бокам, медленно поднимаясь выше. Пальцы остановились на подбородке, приподняли лицо кверху и поцеловали — долго, мокро, нежно, будто запоминая вкус. Я прижалась к нему всем телом, чувствуя, как сердце колотится о его грудь.

— Надо выходить, — прошептала я сквозь поцелуй, ещё раз чмокнула и выскользнула из-под душа.

В ванной было просторно и светло. Я быстро почистила зубы щёткой которую взяла вчера собой, вытерлась огромным мягким полотенцем. Дэвид вышел следом, обвязал бёдра полотенцем и исчез в гардеробной.

Я открыла рюкзак. Выбрала самое безопасное и одновременно сексуальное бельё, которое было с собой: чёрный комплект La Perla — кружевные трусики-стринги и бюстгальтер с тонкими бретелями, который идеально подчёркивал грудь. Затем: узкие чёрные брюки с высокой талией, белая шёлковая блузка с V-вырезом. Волосы высушила феном, сделала лёгкие волны и собрала в низкий небрежный пучок, выпустив пару прядей у лица. Макияж минимальный: тон, тушь, стрелки тонкие, губы — нюдовый блеск.

Дэвид появился уже одетый: тёмно-синие джинсы, белая футболка, поверх — чёрная рубашка нараспашку, рукава закатаны. Волосы влажные, взъерошенные — идеально небрежно. Запах его одеколона заполнил всю ванную.

Мы спустились на кухню-остров. Он включил кофе-машину, достал из холодильника яйца, авокадо и копчёного лосося.

— Омлет или тосты с авокадо? — спросил, уже разбивая яйца в миску.

— Тосты, — улыбнулась я, забираясь на высокий стул у барной стойки.

Через пять минут передо мной стояла тарелка: поджаренный хлеб с авокадо, сверху ломтики лосося, яйцо-пашот, немного рукколы и капля оливкового масла. Рядом — большая чашка латте. Дэвид сел напротив, с таким же завтраком, только порция в два раза больше.

Мы ели молча, но уютно: он иногда касался моей ноги своей под столом, я ловила его взгляд и краснела.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— В 8:30 выезжаем? — спросил он, допивая кофе.

Я кивнула, чувствуя, как внутри всё стягивается от предчувствия: через час я снова окажусь в офисе. С Кристианом. И с этим браслетом на запястье, который всё громче кричал о моём предательстве.

Мы доехали до офиса, и, к счастью, мест рядом с входом не было — пришлось припарковаться за углом здания, в тени старого дуба. Я облегчённо выдохнула: меньше шансов, что кто-то увидит меня с ним.

Дэвид заглушил мотор и уставился в даль, на утренний поток машин.

— Лэйн, что ты со мной делаешь? — прошептал он, улыбаясь уголком рта, но в глазах мелькнула такая искренность, что у меня перехватило дыхание.

Я замерла, не понимая, к чему он клонит.

— Я по тебе скучаю. Не просто в смысле телесного контакта, не просто трахать тебя всю ночь… А чтобы ты была рядом. Чтобы мы мило смотрели сериалы, фильмы. Оказывается, это так расслабляет. В одиночестве я такого не чувствую, да и дома меня почти не бывает, — его голос стал тише, искреннее, и от этих слов внутри меня всё перевернулось.

Я застыла, сердце сжалось. «Ну вот и приплыли, Лэйн. Ты заполучила двух мужчин, которые хотят быть с тобой. Прямо награду дать тебе надо за это», — подумала я с горечью, съёживаясь от накатывающего стыда и вины. Камень в душе стал таким тяжёлым, что захотелось исчезнуть.

Дэвид повернулся ко мне, взял за руку — его пальцы были тёплыми, успокаивающими.

— Надеюсь, мы увидимся скоро. Что-то меня первый раз на такие признания потянуло… Обычно… — он не договорил, просто наклонился ближе. — Прекрасного дня тебе, ведьмочка.

Я наклонилась к нему, и наши губы сомкнулись в ласковом, нежном поцелуе — таком, от которого слёзы подступили к глазам, а сердце разрывалось на части. Он провёл большим пальцем по моей щеке, стирая невидимую влагу, и это прикосновение обожгло — смесь любви и боли.

— Я напишу тебе. Хорошего дня, — выдохнула я, выскакивая из машины. Обернулась и смотрела, как он отъезжает — чёрная машина скрылась за поворотом, а я стояла, прижимая ладонь к щеке, где ещё горело его прикосновение. Слёзы всё-таки прорвались — горячие, солёные, — и я смахнула их сердито, чувствуя, как внутри всё разрывается от противоречий.

Сердце сжалось до боли, такой острой, что захотелось плакать прямо на тротуаре. «Что ты наделала, Лэйн?».

Я просто влетела в здание офиса, не замечая никого вокруг — взгляд в пол, сердце колотится, как после марафона. Хотелось нырнуть с головой в работу и забыть на этот день про обоих мужчин, которые разрывают меня на части.

Лифт поднялся на нужный этаж, двери открылись, и я выскочила, как ошпаренная, — и врезалась в чьё-то массивное тело. Меня шатнуло назад, но чья-то рука мгновенно поймала меня за запястье, удерживая от падения. Я подняла взгляд — и замерла.

— Доброе утро, Лэйн, — сказал он спокойно, но в глазах мелькнуло что-то тёплое.

— Кристиан… — выдохнула я, брови сами собой взлетели вверх. Он никогда не приезжал так рано. Сердце ухнуло в пятки.

— Ты вроде не опаздываешь, а бежишь куда-то сломя голову, — он отпустил мою руку, но взгляд задержался на мне чуть дольше, чем обычно.

— Работы много… Мне нужно сделать последние звонки по… вашему… — мероприятию, — запнулась я, чувствуя, как щёки горят. Вина жгла внутри, как кислота.

— Мы снова на «вы»? — Кристиан посмотрел оценивающе.

— Ещё не проснулась толком… Голова забита с утра, — соврала я, пытаясь собрать мысли в кучу. Сердце стучало так громко, что, казалось, он услышит.

— Я жду отчёт на своём столе по поводу мероприятия. Скоро надо будет ехать и контролировать процесс, — сказал он деловым тоном.

Я кивнула, соглашаясь со всем, что он говорит, — лишь бы уйти поскорее.

— Могу идти? — улыбнулась я уголками губ, стараясь выглядеть естественно.

— Да, — он кивнул и вдруг провёл пальцами по моей щеке — именно там, где утром касался Дэвид. Его прикосновение было холодным, как лёд, в отличие от жара другого. Я вздрогнула внутри, но внешне только кивнула и ушла.

Двигалась к своему месту, как в тумане, а там уже сидела Стелла — руки скрещены на животе, хитрая улыбка до ушей.

— Доброе утро, моя хорошая, — она встала и обняла меня крепко. — Ммм… от тебя пахнет мужчиной.

Я замерла, потом начала себя обнюхивать — и правда, его запах. Прикрыла рот рукой, чувствуя, как паника накатывает волной.

— Только что столкнулась лоб в лоб с Кристианом, — прошептала я и у подруги округлились глаза. — Боже, пожалуйста… надеюсь, он ничего не почувствовал, — я рухнула на стул, потерла переносицу, пытаясь не разрыдаться.

Стелла присела на корточки рядом, чтобы быть ближе, и взяла меня за руку.

— Прости, если я что-то сделала не так, — шепнула она тихо, с искренним беспокойством.

— Всё хорошо, — сжала я её руку в ответ. — Я сама этого хотела.

— Жалеешь о вчерашнем?

— Ни капли, — посмотрела я на неё, чувствуя, как слёзы подступают. — Да, я себя съедаю изнутри, но… походу, привязываюсь к нему. Хотя делаю вид, что мне ни холодно, ни жарко… — опустила голову, голос дрогнул.

— Ну эй, моя дорогая, — Стелла обняла меня крепко, прижимая к себе, как сестру.

Я шепнула ей очень тихо, почти в плечо: — Дэвид показал себя вчера с другой стороны… Он начинает ревновать, увидел браслет на мне, но пришлось сказать, что это ты подарила. Прости… — она обняла ещё крепче, без слов. — А сегодня утром он был таким уязвимым, то, что он мне кажется никому никогда не показывал… — слеза всё-таки упала на её плечо, горячая и солёная.

Стелла просто держала меня, не отпуская, и в этот момент я почувствовала: по крайней мере, с ней я не одна в этом аду.

Мы выпили с утра по чашечке кофе — чёрного, крепкого, с лёгкой пенкой, которая ещё дымилась, — и разошлись по рабочим местам. Офис сегодня стоял на ушах: конец месяца приближался, и все бегали, как в улье. Стелла носилась между столами с пачкой отчётов, перекрикиваясь с коллегами из бухгалтерии: — Эй, Марк, где твои цифры по продажам? Мы горим! — а Марк, бедолага, красный как рак, стучал по клавиатуре, бормоча под нос проклятия в адрес Excel. В углу у принтера образовалась очередь: кто-то жаловался на сломанный сканер, другая девчонка из маркетинга хохотала над мемом в телефоне, пытаясь разрядить атмосферу. Воздух пропитался запахом кофе, свежей печати и чьего-то парфюма — всё живое, пульсирующее, как сердце большого организма, где каждый борется за свой кусок дедлайна.

Я же выполняла две работы одновременно: офисные задачи — отчёты, звонки клиентам, бесконечные таблицы — и параллельно закрывала план праздника для мамы Кристиана. Договорилась на следующей неделе о встрече с поставщиками: начать готовить зал, пробовать меню, проверить декор. Записала всё в свою потрёпанную записную книжку — ту самую, с помятыми страницами и пометками на полях, — закрыла её с щелчком и встала с места. В голове вдруг всплыло воспоминание: как я первый раз шла к Кристиану с этим проектом, какая была неуклюжая, спотыкалась о коробки, краснела от каждого взгляда. А теперь… с этими всеми секретами и скрываемыми желаниями я и забыла, что вообще такая была. Улыбнулась сама себе — и в груди разлилось приятное тепло от этих мыслей, как от первого глотка кофе поутру.

Дойдя до стеклянной двери его кабинета, я постучалась. Увидев, что он кивает головой, приглашая войти, зашла внутрь.

— Присаживайся, — сказал он, отрываясь от компьютера и откидываясь в кресле. — Как успехи?

Я села в удобное кожаное кресло напротив его стола, открыла блокнот и собралась с мыслями. Сердце стучало — близость Кристиана всегда действовала на меня так, но сегодня, после ночи с Дэвидом, это было особенно мучительно.

— Всё идёт по плану, — начала я, стараясь звучать уверенно. — В понедельник запланировала пробное меню: шеф-повар из "The Cliff House" подготовит дегустацию на обеденное время — устрицы, лобстеры, салаты с сезонными ингредиентами и тот персонализированный торт с импрессионистскими мотивами, который мы обсуждали. Я буду там лично, чтобы всё проверить на вкус, свежесть и подачу. Ещё на следующей неделе, в пятницу, придёт декоратор — мы окончательно выберем цветовую гамму: золотые акценты, пастельные цветы, хрусталь. Я подготовила варианты с учётом освещения зала и вида на залив, чтобы всё выглядело элегантно, но не перегружено. В принципе, с декором и музыкой всё готово — квартет джазовых музыкантов подтвердил репертуар, с твистом на классику.

Я говорила, жестикулируя блокнотом, стараясь сосредоточиться на деталях — орхидеи в вазах, мягкий свет люстр, аромат свежих роз, — чтобы не думать о том, как его взгляд скользит по мне, и о том, что под блузкой ещё теплится след от чужих рук.

— Восхищён. Люблю такой подход к работе, умница, Лэйн, — наши взгляды встретились, и его улыбка была такой одобрительной, искренней, что внутри меня всё сжалось — от радости.

— По поводу фотоальбома я займусь сам, — добавил он, вставая из-за стола.

— Хорошо, тогда вычеркну это у себя и запишу, что этим занимаешься ты, — я начала помечать в записной книжке, но вдруг почувствовала тёплую руку на плече. Застыла, дыхание перехватило. Его прикосновение было нежным, но уверенным — пальцы слегка сжали, и по коже пробежали мурашки, напоминая о тех ночах в Вегасе.

Кристиан стоял рядом, так близко, что я чувствовала его запах — тот самый, древесный, с амброй. Я медленно подняла голову, встречаясь с его глазами — тёмными, пронизывающими.

— Хочешь пообедать? — спросил он тихо.

Я вздёрнула брови, сердце заколотилось.

— В офисе не поймут нас правильно, — прошептала я, бросив взгляд через стеклянные стены: там кипела работа — коллеги бегали с папками, телефоны звонили, кто-то спорил у принтера.

— Они знают, что ты помогаешь подготовить праздник для мамы, — он улыбнулся уголком губ.

«Взрослые люди, всякое бывает — влюбляются, ошибаются… Но не все такие, как твоя бывшая которая растрепала всем в офисе», — подумала я, сжимая губы в смятении.

Кристиан поднял руку и глянул на часы:

— Жду через час внизу.

Я только кивнула, встала и тихо вышла из кабинета, чувствуя, как ноги слегка подкашиваются.

Сидела и выжидала этот час, когда наконец-то сорвусь на обед, чтобы немного побыть наедине с Кристианом. От переизбытка всех эмоций — смешанной с тёплым трепетом от его близости, — у меня немного закружилась голова, что я аж облокотилась ею на свои руки. Сделала глубокий вдох, пытаясь унять тревогу, встала, чтобы взять свою сумку и начать выходить.

Достала из неё маленький флакончик запасных духов Jo Malone English Pear & Freesia, набрызгала на те места, где мог остаться ещё мужской запах Дэвида — на шею, запястья, ключицы, — и пошла к лифту. Сердце стучало так, что казалось, эхо отдаётся в ушах.

Внизу у входа меня уже ждал Кристиан. Сегодня он выглядел ещё привлекательнее: белая рубашка обтягивала каждую мышцу, клетчатая жилетка подчёркивала плечи, серые чиносы сидели идеально, а коричневые лоферы добавляли кэжуал-шика. Его волосы были уложены безупречно — ни прядки не выбивалось.

«Он слишком идеальный для меня. Во мне столько порочных желаний и грязи, что порой кажется, я соблазняю ангела. Но этот ангел не плох в постели», — подумала я, ухмыльнувшись про себя.

Кристиан был нахмуренный всё это время — наверное, голова забита работой или другими вопросами, — но при виде меня его лицо озарилось улыбкой, теплой и искренней.

— Готова? — мы стояли почти вплотную.

— Да, — улыбнулась я в ответ, чувствуя, как сердце пропускает удар.

Он подал мне руку, чтобы я нырнула под неё своей, и мы пошли к машине.

— Есть пожелания по обеду? — Кристиан открыл мне дверь, чтобы я села.

Когда мы уже были вдвоём в машине, ответила: — Давай что-то обычное. Я понимаю, ты любишь всё дорогое, но хотелось бы душевно, — от моих слов мужчина усмехнулся.

— Как пожелаешь. И да, я часто дома ем что-то обычное из доставки — не хватает времени готовить, — он переключил передачу, и мы поехали.

Мы направились в La Palma Mexicatessen в Mission District — уютное место с деревянными полками, заставленными специями и свежими тортильями, где пахнет жареным мясом, кинзой и лаймом. Ничего пафосного — просто душевно, с толпой местных, болтающих за столиками, и меню на доске с тако и тамали по доступным ценам.

— Обожаю мексиканскую еду. Ты бы знал, какие вкусные тако делает Стелла, — я закатила глаза, вспоминая этот пикантный вкус кукурузной тортильи с сочной говядиной, свежей кинзой и острым сальса, от которого рот горит, но остановиться невозможно.

— Мой отец мексиканец, у нас был день, когда весь день готовили мексиканскую кухню. Раз в неделю он стоял у плиты и освобождал маму от готовки — она в эти дни уходила в спа или салоны, настоящий праздник для неё, — он улыбнулся, и в глазах мелькнули теплые воспоминания, делая его таким близким, таким человечным.

Мне было невероятно интересно слушать о его детстве, узнать Кристиана глубже — за маской строгого босса скрывался кто-то, кого я хотела понять до конца.

Мы забрали заказанную еду и сели за столик у окна, откуда доносились уличные звуки Mission District — смех прохожих, гудки машин и аромат специй из соседних забегаловок. Кристиан поставил поднос с сочными тамали в кукурузных листьях, жареной картошкой фри с чили и сыром, свежими буррито с фасолью и авокадо, плюс чипсы с густым гуакамоле. К еде взяли хорчату — прохладный рисовый напиток с корицей и ванилью, который идеально гасил остроту.

Мне казалось, что я умираю с голоду — после всего этого эмоционального хаоса аппетит разыгрался не на шутку. Я поглощала эту невероятно вкусную еду, чувствуя, как специи взрываются на языке, а Кристиан тем временем рассказывал ещё о своей семье.

— Помню, в детстве отец брал меня на рынок в Мехико — мы ездили туда каждое лето. Он учил выбирать самые свежие авокадо, спелые томаты для сальсы. Мы часами болтали с торговцами, пробовали уличную еду — тако аль пастор с ананасом, элоте на гриле. Мама всегда говорила, что это его способ передать мне кусочек своей культуры. Те дни были такими простыми, но полными тепла — никаких забот, только семья и вкус жизни.

Его голос был мягким, ностальгическим, и я слушала, затаив дыхание, чувствуя, как внутри что-то тает. Это был Кристиан, которого я любила — открытый, искренний, — и от этого вина жгла ещё сильнее.

— А почему у тебя фамилия такая... больше английская? — поинтересовалась я, кусая хрустящую картошку в остром соусе, который обжигал губы, но в хорошем смысле, добавляя перчинки нашему разговору.

Кристиан откинулся на стуле, улыбаясь ностальгически, и отставил напиток.

— Фамилия Браун — от мамы, она настояла, чтобы мы были "американцами" в бизнесе. Моя мама европейских корней, ирландка — упрямая, как и все ирландцы, с их любовью к традициям и зелёным холмам. Отец отказался от своей фамилии ради неё, да и чтобы нормально вписаться в американское общество — в те времена для иммигранта из Мексики это было как билет в новую жизнь. Он всегда шутил, что потерял пару слогов, но приобрёл семью. Но в сердце он оставался мексиканцем насквозь: готовил чили кон карне по воскресеньям, включал мариачи на полную и учил нас танцевать. Говорил: "В сердце мы мексиканцы — еда, музыка, страсть". Это его слова до сих пор эхом отдаются, когда я ем что-то острое или слышу гитару.

Его голос стал теплее, глаза заблестели от воспоминаний, и я почувствовала укол в груди — такая нежность в нём, такая глубина, которую он редко показывает. Мне было невероятно интересно, я смотрела на него, не отрываясь, забыв на миг о еде.

— Как интересно… А если бы отец оставил фамилию, какая бы она была? — спросила я, увлечённая рассказом, наклоняясь ближе через стол.

— Я бы тогда был Гонсалес, — ухмыльнулся Кристиан, попивая хорчату через соломинку, и его глаза хитро блеснули.

— Горячо звучит, — подмигнула я, чувствуя, как щёки теплеют от двойного смысла.

Мы посидели так ещё минут тридцать, общаясь и обмениваясь интересными историями — от его детских проказ в Мехико до моих офисных баек. Это был увлекательный обед: я прикоснулась немного к прошлому Кристиана, увидела его с новой стороны — не босса, а сына, который любит и скучает по той простой семейной теплоте. Его рассказы трогали за живое, и на миг я забыла о своём внутреннем хаосе, просто наслаждаясь моментом.

Когда мы сели в машину, мужчина взял мою руку — его пальцы были тёплыми, уверенными.

— Спасибо тебе за такой приятный обед. Давно не вспоминал так тепло о своей семье… После некоторых происшествий она у нас стала не такой крепкой, как раньше, — он сжал мою руку сильнее, и в голосе мелькнула грусть, которую он редко показывал.

— Если тебе надо будет высказаться, я выслушаю, — сказала я тихо, интимно, глядя ему в глаза и чувствуя, как внутри всё тает от его близости.

Кристиан повернулся ко мне и очень медленно приблизился — его дыхание коснулось моих губ.

— Спасибо ещё раз, — прошептал он, и наши губы сомкнулись в очень аккуратном поцелуе — нежном, как прикосновение утреннего солнца.

Он отстранился немного и посмотрел на меня, не отпуская руки.

— Я подумал… не хотела бы ты на ужин с моими родителями? — этот вопрос поставил меня в ступор. Сначала переезд, теперь знакомство с родителями — всё слишком быстро, слишком серьёзно, особенно с моим "секретом" в виде Дэвида.

— Вам всё равно знакомится на мероприятии, а так ты раньше её узнаешь, может, что-то новое подметишь, — добавил он, проводя большим пальцем по моей щеке — лёгко, ласково.

— Когда ты хочешь? — спросила я тихо, чувствуя, как горло сжимается от эмоций.

— Хочу на выходных сделать ужин в ресторане. Не против? — я поджала губы: если откажусь, это будет некрасиво, обидно для него.

— Хорошо, — улыбнулась я, стараясь звучать искренне.

— Прекрасно, — не успела ничего ответить, как Кристиан снова меня поцеловал — уже более настойчиво, с той страстью, которая напоминала о Вегасе. Его губы прижимались жадно, рука скользнула на затылок, и на миг я растворилась в нём, забыв обо всём. Но внутри всё болело — от лжи.

Мы приехали обратно в офис, я забежала первой — Кристиан сказал, что ему нужно задержаться ещё немного. После такого обеда работа пошла ещё быстрее, настроение было на высоте, но внутри всё бурлило. Думала, как мне правильно поступить: как сказать одному из них, что наши дороги расходятся, что мы не подходим друг другу? От этих мыслей болело в груди — остро, как нож, и слёзы подкатывали к глазам. «Как выбрать? Кристиан — стабильность, нежность, будущее. Дэвид — огонь, хаос, который тянет, как магнит. А я между ними, как в ловушке».

— Домой идёшь? — подошла ко мне Стелла, когда я уже собирала вещи.

— Да, подожди меня внизу пару минут, — она кивнула и ушла к лифту.

В офисе почти никого не осталось — только я и Кристиан, который ещё сидел в своём кабинете, активно печатая что-то. Я выключила компьютер, убралась на столе и подошла к его двери, тихо открыла.

— Домой не собираешься? — улыбнулась ему, стараясь звучать легко.

Он повернулся, и его лицо осветилось искренней улыбкой.

— Закрываю пару вопросов, так что задержусь. Ты уже всё?

— Да, Стелла ждёт меня внизу, — я вошла в кабинет, а он в этот момент встал.

Мы подошли вплотную, он положил ладони на мою талию, а я закинула свои на его шею. Кристиан начал целовать меня ласково, сжимая талию и прижимая ближе к себе — я почувствовала, как его тело реагирует на моё, твердея, и внутри вспыхнул жар.

— Так по тебе соскучился… — пробормотал он сквозь поцелуй, его дыхание обожгло губы.

Руки его заползли под мою блузку — нежные, горячие, гладя кожу спины, и я тихо застонала, по телу пробежали мурашки, соски затвердели под тканью. Поцелуй набирал темп, становился глубже, страстнее — его язык сплетался с моим, руки спустились ниже, сжимая бёдра.

Но нас отвлёк мой телефон — он зазвонил и завибрировал в сумке. Я отстранилась, тяжело дыша.

— Стелла, наверное, потеряла меня, — улыбнулась я, отодвигая Кристиана, хотя тело протестовало. Он не препятствовал, только улыбнулся с лёгкой грустью.

Взяла телефон из сумки и посмотрела сообщения — сердце пропустило удар, от нервов подкатила тошнота, волной накрывая, и я старалась держать улыбку, но это становилось всё труднее.

«Лэйн, тут Дэвид стоит, вижу его через окно…» — от этого сообщения мне стало душно и одновременно холодно, мир поплыл перед глазами.

— Всё хорошо? — Кристиан заметил, что что-то не так, его брови сдвинулись от беспокойства.

— Да… да, всё хорошо. У Стеллы опять любовная трагедия, — соврала я, чувствуя, как неловко подставляю подругу, и вина кольнула ещё острее.

— Она такая у тебя… — начал он, но я даже не дослушала.

— Ага, она такая, — залепетала я в телефон, набирая сообщение Стелле.

Собрала себя в руки, насколько смогла.

— Я побегу к ней, а то она там уже психует, — поцеловала его ещё раз, быстро, и выскользнула.

Быстро забежала в уборную, умылась холодной водой, переводя дух — меня трясло, хотелось плакать одновременно. Один тут ещё в офисе, другой внизу стоит — сердце хотело вырваться из груди. Я ходила кругами, как загнанный лев в клетке. Вытащила из сумки духи, чтобы не пахнуть Кристианом, зажевала жвачку и быстро скользнула к лифту, поспешно набирая сообщение Стелле.

Спустившись вниз, Стелла ждала меня у стойки администрации, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Ты что так долго? — прошептала она, оглядываясь на выход.

— Кристиан задержал, — ответила я, краснея от паники и вины. Сердце колотилось, как барабан, а в животе снова кольнуло — тошнота подкатила волной, но я списала на нервы.

— И что будем делать? — спросила она, и мне нравился её подход: она не бросила меня в этот момент, а выбрала совместный план отступления, как настоящая подруга.

— Я сейчас вообще не соображаю, меня трясёт, — прошептала я, оборачиваясь на стойку, чтобы не смотреть в окно, где маячил Дэвид.

— Так давай без паники. Мы пройдём, ты поздороваешься и скажешь, что у меня трагедия, и мы пойдём "заливать раны". Типа, срочно нужно меня утешить, — план звучал достаточно хорошо, но меня до сих пор не отпускало волнение, руки холодели.

— Как думаешь, там не видно, что происходит внизу? — шепнула я, кивая на верхние этажи.

— Не думаю, наш офис высоко, — ответила она, но голос дрогнул — она тоже нервничала.

— А если он выйдет? — опять забила тревогу, хватаясь за голову. Ноги стали ватными, мир слегка качнулся, и я опёрлась о стену.

Подруга меня обняла крепко:

— Всё хорошо, собралась быстро! — она погладила меня по спине, как ребёнка.

Мы вышли из офиса, делая вид, что она бурно рассказывает мне что-то, а я ей сопереживаю — кивала, хмурилась, изображая поддержку.

— Дэвид? — сделала я удивлённое лицо, как будто вообще не знала, что он здесь. Внутри всё сжалось от страха и возбуждения — его вид.

— Я за тобой приехал, — он начал подходить ближе, а я машинально отшатнулась, как от огня.

Он вздёрнул бровь, глаза сузились.

— Интересно, — застыл он на месте, скрестив руки.

— Прости, — начала я подходить ближе, чувствуя себя полной идиоткой. — Мне что-то целый день нездоровится, я немного качнулась, — врала и врала ему, это звучало так тупо, но паника не давала думать.

Он притянул меня резко и поцеловал — жадно, властно, как будто ставя точку в споре. Начал шептать в губы:

— Девочка моя, ты что строишь из себя недотрогу? Перед подружкой себя показываешь? Ей рассказать, как ты… — я закрыла ему рот ладонью, чувствуя, как щёки горят.

Стелла переминалась с ноги на ногу, явно чувствуя себя лишней, и я ей посочувствовала — ситуация была абсурдной.

— Ей не надо знать, — посмотрела я на него с прищуром, сердито, но внутри всё трепетало от его близости.

— Я твою подругу завезу домой, и мы уедем ко мне. Это не обсуждается, — заявил он тоном, не терпящим возражений, и его глаза блеснули вызовом.

Хотела возразить, но тут вмешалась Стелла.

— Мы с ней должны залечивать мои раны, у меня трагедия, — она скрестила руки, стараясь звучать убедительно.

— Трагедия? — Дэвид коротко фыркнул, хищно приподняв бровь. — Ну-ка, просвети. Закончился любимый сериал? Бариста перепутал тебе молоко?

Он скользнул по ней взглядом, в котором читался холодный скепсис.

— Или что-то действительно серьёзное? Я просто пытаюсь понять — на какой стадии «катастрофы вселенского масштаба» ты сейчас зависла.

Я вспыхнула — слишком резкий, слишком презрительный тон задел меня сильнее, чем должен был. Я толкнула его в плечо, едва сдерживая злость:

— Заткнись, Дэвид! Это не смешно, — процедила я. — У неё реально проблемы. И я не брошу подругу.

От этих слов он впал в ступор, его густые брови сдвинулись к переносице, глаза сузились в щёлки. Видно, что Дэвиду не понравились мои слова и жест, но меня это не напугало — наоборот, разожгло злость, как искра в сухом лесу.

— Не тебе решать, куда и с кем я поеду или пойду! — голос сорвался на крик, я нахмурилась, чувствуя, как адреналин бьёт в виски.

— Пойдём, Стелл, пусть этот молодой человек придёт в себя.

Его желваки заиграли от злости, кулаки сжались так, что костяшки побелели. Я понимала, что играю с огнём — и очень сильным, таким, что может сжечь всё дотла, — поэтому поспешила уйти с подругой, ускоряя шаг.

Дэвид резко сел в машину и хлопнул дверью с такой силой, что эхо разнеслось по улице. Мы отошли от офиса, и было слышно, как зарычал мотор — он газанул и умчался, оставив после себя только запах выхлопа и мою дрожь.

Стелла вцепилась в мою руку и прильнула ближе, её пальцы были холодными от напряжения.

— Мне было страшно. Я как будто стояла рядом с двумя динамитами, — сказала она, и её голос дрогнул. Я в этот момент дышала очень быстро, адреналин завёл сердце, оно билось так, что в ушах стучало, а в животе снова кольнуло тошнотой — лёгкой, но настойчивой, как предвестник бури.

— Вы на самом деле похожи характерами, сейчас только это заметила. Ты бываешь порой такая же вспыльчивая, — подруга посмотрела на меня, а я на неё, и в этот момент мне захотелось уйти куда-то в бар и снова выпить, чтобы заглушить этот вихрь.

— Хочешь сходить куда-нибудь? — поинтересовалась я у неё, стараясь звучать спокойно.

Удивление отразилось на её лице:

— Посреди недели? Выпить?

— Да, мне кажется, я поймала сегодня весь спектр эмоций. Мне надо расслабиться, — ответила я, снова злясь из-за ситуации с Дэвидом. «Кретин, как же ты меня сегодня бесишь… и параллельно обидно, что так вышло…» — эмоции сменялись по щелчку пальцев, от ярости к грусти и обратно.

Дойдя до дома подруги, мы переоделись в коктейльные платья — не первый раз обменивались вещами, это уже вошло в привычку. Я выбрала её чёрное облегающее платье с глубоким вырезом на спине и разрезом до бедра, которое подчёркивало фигуру и добавляло загадочности, а на ноги — чёрные туфли на шпильке. Стелла надела моё красное платье с асимметричным подолом и открытыми плечами, игривое и яркое, как её характер, дополнив золотыми серьгами и босоножками на каблуке.

Когда мы собрались, вызвали такси и отправились в The Rumpus Room в Nob Hill — уютный бар с винтажным вайбом, где приглушённый свет ламп в стиле 1920-х отбрасывает тёплые блики на деревянные панели, бархатные диваны и полки с бутылками редкого виски. Здесь всегда играет лёгкий джаз, пахнет сигарами и коктейлями с травами, а посетители — от молодых профессионалов до старожилов — болтают тихо, создавая атмосферу интимного убежища от городской суеты.

Мы сели за барную стойку, и я, не думая, заказала себе стаканчик виски со льдом — Macallan 12, чистый и крепкий. Стелла же взяла себе Piña Colada — сладкий, кремовый коктейль с ананасом, кокосом и ромом, украшенный вишенкой и зонтиком, который идеально подходил её настроению.

Пока мы ждали свои напитки, я рассматривала всех вокруг: сегодня женского пола было не густо, в основном сидели мужчины — кто-то в расстёгнутых рубашках после работы, кто-то с пивом в руках, болтая о футболе или просто уставившись в телефоны. По ним было видно, что они пришли после работы, чтобы отдохнуть и расслабиться — плечи опущены, галстуки ослаблены, лица уставшие, но довольные, как будто бар стал их временным укрытием от дневного хаоса.

— Тут есть несколько красавчиков, — придвинулась ко мне ближе подруга, кивая на пару парней в углу. — Желание сегодня с кем-то уйти, уже не могу, — я закатила глаза, а она это заметила и рассмеялась.

— Ну чтооо? Я устала от своего вибратора, хочу живой член, — усмехнулась она, и я не выдержала, фыркнула от её прямоты.

Нам наконец-то подали наши напитки. Мы с подругой подняли каждый свой стакан — я потихоньку отпила свой виски, вкус дымчатый, с нотками дуба, ванили и лёгкой сладостью фруктов, приятно обжигал горло, разливался теплом по телу, и казалось, как будто он уже ударил в голову, заставляя расслабиться, забыть на миг о проблемах.

— Что ты будешь делать? — попивая свой коктейль, спросила Стелла.

— Ты о чём? — посмотрела на неё вопросительно, крутя свой стакан в руках.

— Я про Дэвида. Понимаю, это же была ссора?

Подняла свой стакан и глотнула спиртное, немного щурясь от крепости.

— Не знаю, что это было — недоверие или он решил показать свой дьявольский характер, — уставилась я в столешницу бара, пожав плечами. — Но мне кажется, он что-то чувствует, — выпила я залпом стакан с алкоголем, чувствуя, как оно обжигает внутри, и слёзы наконец прорвались — тихие, но жгучие, от смеси злости на него и жалости к себе.

Стелла посмотрела на меня расстроенно и прильнула к моему плечу.

— Жалко, жизнь не бывает лёгкой, — вздохнула она, и я взглянула на неё.

— Она будет лёгкой, если не усложнять её, как это сделала я, — ком застрял в горле, голос дрогнул, и я моргнула, чтобы не разрыдаться прямо здесь, среди чужих людей.

Я попросила бармена повторить, и он кивнул.

— Тебе не будет плохо? — начала волноваться подруга, трогая меня за руку, и её забота только усилила мою грусть — она всегда была опорой, а я тяну её в свой бардак.

— Пофигу, — ответила я, забирая новый стакан и отпивая, чувствуя, как алкоголь обволакивает разум, притупляя боль, но и усиливая одиночество внутри.

Мы сидели спокойно за баром, кушая солёный арахис и болтая о жизненных проблемах — от её "трагедий" с парнями до моих офисных драм. Меня накрывал с головой алкоголь, мне стало ещё больше хорошо — мир слегка поплыл, эмоции притупились, и на миг стало легче.

Приятную беседу нам прервали два молодых парня, которых сразу приметила Стелла.

— Такие красивые дамы и одни? — сказал один, подмигивая.

Я ухмыльнулась, но ответила дерзко: — Нам и так хорошо.

— Жгучая девчонка, — парень лет двадцати пяти улыбнулся и облокотился рядом со мной. От него пахло цитрусовыми нотками, он был блондин с короткой стрижкой и зелёными глазами, которые искрились в полумраке бара. Одет в белую рубашку с расстёгнутым воротом, показывающую загорелую кожу, тёмные джинсы и кеды, но с намёком на стиль, как будто только что вышел с работы в креативном агентстве. Парень был симпатичным, с той мальчишеской улыбкой, которая обычно цепляет, но после Кристиана и Дэвида казался слишком... обычным, без той искры, что жгла внутри.

Стелла была рада, что тот, кто ей понравился, обратил на неё внимание — это был шатен, подтянутый, с лёгкой щетиной и уверенной осанкой. Одет в тёмную рубашку, заправленную в брюки чинос, с часами на руке и кожаными мокасинами — выглядел как парень из IT, расслабленный, но ухоженный.

Подруга была увлечена разговором с этим парнем — она хохотала, была такой свободной, раскованной, что я улыбнулась от этого, но поёжилась, когда к моему плечу прикоснулись чьи-то пальцы — холодные, настойчивые.

Я дёрнулась и развернулась к блондину: — Вроде бы разрешения трогать меня не было, — с прищуром посмотрела на него, чувствуя, как раздражение смешивается с лёгким опьянением.

— Просто как будто ты меня не слышишь, — он усмехнулся, но в глазах мелькнул вызов.

— А ты что-то говорил? — задрала бровь и посмотрела на него вопросительно, хотя внутри всё кипело от усталости и алкоголя.

— Ну да, рассказывал о себе, — сказал парень, и я вдруг осознала, что на столько ушла в себя, что мне было всё равно, о чём он там болтает — мысли о Дэвиде и Кристиане кружили в голове, как виски в стакане.

— Ну так что, может найдём более уютный уголок? — парень приблизился ближе, его дыхание коснулось моей шеи.

— Ради чего? — я полностью развернулась к нему, скрестив руки.

— Поближе узнать друг друга, — промолвил он почти рядом с моим лицом, и от его цитрусового запаха меня слегка замутило.

Я тоже приблизилась к нему ближе и ответила почти злостно:

— Близкие знакомства меня не интересуют, — встала с барного стула и пошла в сторону выхода, чтобы подышать свежим воздухом — алкоголь уже кружил голову, а эмоции требовали паузы.

На улице было свежо, машин почти не было в ночное время, я облокотилась о стену, чувствуя, как холодный кирпич холодит спину сквозь платье. Слёзы потекли от непонятных чувств внутри — смеси злости, вины, одиночества, — провела рукой по своим волосам, пытаясь унять дрожь. Но услышала скрип двери: из неё вышел тот парень, я цокнула языком, раздражение вспыхнуло снова.

— Ты очень груба, — подходил он ко мне медленно, с хищной улыбкой.

— А ты очень настойчивый. Девушки такое не любят, — смотрела я вдаль, стараясь не встречаться с ним взглядом.

— Мне кажется, ты любишь грубость, — он схватил за моё запястье, я дёрнулась, пытаясь вырвать руку, но он держал крепко.

— Тебя надо немного унять, солнце, — он прижал меня к стене, его тело накрыло моё, руки скользнули по талии, и страх ледяной волной прокатился по позвоночнику.

— Отвали! Ты ещё не понял, что отказано тебе! — я пыталась отпихнуть его, но он был сильнее, его дыхание обожгло шею.

— Ты похожа на ту, кто даёт первым встречным, — прошипел он, и мои глаза стали огромными от шока, рывки стали более импульсивными, паника накрыла, как цунами.

— Иди к чёрту, придурок! — начала кричать я, но он прикрыл рот ладонью, грубой и потной.

— Замолчи, шлюшка, — он ударил меня по щеке — резко, обжигающе, — и слёзы полились ручьём, от боли и ужаса. Я мычала и барахталась, пока он прижимал меня к стене, его руки начали трогать талию, спускаясь ниже, в ушах гудело от стресса, от страха, на улице никого не было, чтобы это остановить, и я дура вышла одна, в голове билась мысль: "Как я до такого докатилась?"

Но вдруг, как по щелчку пальцев, сзади появился какой-то парень, он постучал ему по плечу. Тот обернулся, и я сильнее раскрыла глаза — это был Дэвид, его голос звучал так низко и злостно, как рык.

— Мне кажется, девушке не нравится, — сказал он, и в глазах полыхнул огонь.

— От**бись, ты кто такой? — огрызнулся приставала.

— Я её парень, — кулак Дэвида полетел прямо в челюсть — хлёстко, точно.

Парень упал от удара, а я скатилась по кирпичной стене, трясясь всем телом, слёзы текли ручьём, колени подкашивались от шока.

Дэвид подошёл ко мне ближе и обнял — крепко, защитно, его руки были тёплыми, успокаивающими.

— Он сделал тебе больно? — начал осматривать меня, его голос дрогнул от беспокойства, пальцы нежно коснулись щеки, где горел след от удара. Я от такого стресса ничего даже сказать не смогла, только дрожала в его объятиях, чувствуя облегчение и ужас одновременно.

— Чё ты с ней сделал, сукин ты сын! — Дэвид резко подскочил к этому парню, который пытался встать, но не успел — Дэвид пнул его в живот, тот скорчился и парень поднял его за волосы. — Ещё раз спрашиваю: что — ты — сделал!? — ответ не последовал, и он ударил его об асфальт — жёстко, но контролируемо.

Дрожащую, он меня подхватил на руки и понёс к машине: — Стелла в баре? — я только кивнула головой, всё ещё в шоке, слёзы не останавливались.

Он ушёл, а я разрыдалась в машине — громко, истерично, мозг начал понимать, что могло сейчас произойти, если бы не он. Ужас накатывал волнами, тело тряслось, как в лихорадке, а в голове крутилось: "Что, если бы... Боже…Спасибо ему..."

Через пару минут Дэвид залетел в машину, хлопнув дверью, и сразу обнял меня, прижимая к груди.

— Где моя подруга? — я в слёзах посмотрела на парня, голос дрожал.

— Она в порядке, доберётся домой сама, не переживай за неё, — Дэвид отдал мою сумку и телефон и резко стартанул, машина рванула с места.

Я облокотилась о стекло, Сан-Франциско мерцал своими ночными огнями, мы сначала ехали тихо, но потом:

— Лэйн, ну почему ты такая!? — он начал кричать, вжимаясь в руль, голос срывался от злости и беспокойства. — Почему ты постоянно хочешь меня вывести, играешь в какие-то игры? Тебе не хватает эмоций!? Я не понимаю, — он нервно обгонял машины, кулаки сжимали руль так, что костяшки побелели.

Я повернула на него голову.

— Что тебе ещё надо, чтобы ты это поняла?! Я бываю очень вспыльчив и не очень хочу, чтобы ты это видела, но ты переходишь черту! — он смотрел на дорогу, но я смотрела в его глаза — полные боли, гнева и любви.

— Тебе надо подтверждение? Хотя я уже показал, что ты мне нужна не на одну ночь, что я хочу строить с тобой что-то серьёзное, — я открыла рот от этих слов, шок накрыл, как волна. — Я хотел сделать тебе приятное сегодня, позвать на свидания, а ты начала исполнять, боже б*ять…Ты просто для меня какой-то хаос, Лэйн…Да чёрт возьми, я люблю тебя! — крикнул он, и машина дёрнулась от его эмоций.

Я забыла, как дышать, в груди кольнуло остро — от всех эмоций сразу. Слёзы снова потекли, я смотрела в его лицо, глаза, чувствуя, как мир рушится и строится заново одновременно. "Чтооо?Любит? О нет, нет! Боже, что теперь делать..."

Глава 13

Я проснулась с больной головой, подняв голову увидела, что лежу в другой части кровати. Подняв одеяло, обнаружила, что совершенно голая, а на теле остались следы укусов — красные, пульсирующие, как напоминание о ночи, которую я едва помнила. Осмотрела комнату: я в спальне Дэвида, но его самого нет. Всё валялось в хаосе — одежда раскидана по всем углам, книги разбросаны по полу, постельное бельё перевернуто вверх дном, как после бури. Я с прищуром пыталась вспомнить, что вчера произошло, в ушах звенело, голова раскалывалась. Попыталась привстать и найти телефон, чтобы разузнать время — он валялся рядом с кроватью.

Я выдохнула с облегчением, узнав, что не проспала работу. Любила себя за то, что могу встать без будильника в будний день — это всегда спасало.

Услышала, как дверь в спальню открылась, выглянула из-под одеяла. Стоял Дэвид в шортах, с голым торсом, весь исцарапанный — красные полосы на груди и плечах, как от когтей. Я подняла брови от удивления.

— Ведьмочка, ты чего там потеряла? — спросил он удивлённо, подходя ближе.

Я закуталась в одеяло: — Я думала, что проспала работу, — взялась за голову от боли, которая пульсировала в висках.

— Всё под контролем, — он мягко улыбнулся, садясь на край кровати.

Смотрела на парня сверху вниз:

— А что ты такой весь исцарапанный? — спросила я невинно, но внутри кольнуло любопытством и лёгким стыдом.

— Ты не помнишь? — он начал приподнимать меня, чтобы усадить на кровать, его руки были тёплыми, успокаивающими.

— Если честно, то не очень, — перекрыла глаза, и ужас с бара настиг — воспоминания вспыхнули обрывками: бар, приставания, спасение... — Помню бар и того парня, — поёжилась от холодка по спине. — Помню, что ты меня спас, — прильнула к его груди, увидела его руку слегка опухшую, взяла её и поцеловала. — Дэвид… — в груди всё зажгло от нежности и благодарности.

— Всё хорошо, — он нежно взял меня за подбородок и приподнял, наши глаза встретились. — Что ты ещё помнишь, Лэйн? — его взгляд искал ответ в моих, голубые глаза были серьёзными, полными заботы.

Я сжала губы и вспомнила, что он сказал — самые сложные слова в моей жизни:

— Твоё признание… — прошептала я, сердце сжалось.

— А дальше? — приблизился он ещё ближе, чувствуя его дыхание, от него пахло мятой от зубной пасты.

— Ничего, — виновато посмотрела в его глаза, чувствуя, как щёки горят.

— Такой я ещё тебя не видел, — он ухмыльнулся, с лёгкой насмешкой. — Эти следы оставила ты, тигрица, — я покраснела до корней волос. — Мне кажется, это был наш самый дикий секс.

— Который я не помню, — опустила я глаза, стыд и разочарование кольнули внутри.

— Зато я помню. Ты просто лучшая, — он так аккуратно начал меня целовать, но темп нарастал, и он повалил меня на спину. Его руки проникли в мои волосы, сжимая их потихоньку, поцелуй стал глубже, страстнее, и тело отреагировало мгновенно — мурашки, жар внизу живота.

— Ты мне напомнишь? — оторвалась я от него, чувствуя, как тело уже реагирует на его близость, несмотря на похмелье.

— Да, моя дорогая, я тебе как-нибудь покажу, — его улыбка была хитрая, взгляд кошачий, полный обещаний, и он снова меня начал целовать, медленно, дразняще, как будто знал, что один поцелуй — и я потеряю контроль.

Руки его забрались под одеяло, нащупывая мою грудь — пальцы нежно сжали соски, которые мгновенно отреагировали, затвердев от его прикосновения. От поцелуя я уже была мокрой, Дэвид это умел делать с лёгкостью, что я стала сочащейся от желания. Он перевернулся на бок, не останавливаясь целовать, рука его сползла вниз к моему лону, пальцы нежно скользили по клитору, который уже наливался от возбуждения, пульсируя под его касаниями. Я сквозь поцелуй начала стонать, тихо, прерывисто, руки вцепились в его волосы, прижимая ближе.

— Хорошо тебе? — шептал он сквозь губы, его дыхание обжигало кожу, а глаза — голубые, полные такой нежности, что сердце сжалось.

— О… очень, — вторая рука провела по его спине, на которой красовались мои следы от ногтей — красные полосы, как воспоминание о ночи.

— Лэйн, ты бы знала, какая ты волшебная, — прошептал он, отрываясь от губ и глядя мне в глаза с такой любовью, что слёзы подступили — не от боли, а от переполняющих эмоций. — Таких, как ты, у меня ещё не было и точно не будет. Ты — моя, вся, и я хочу, чтобы ты это почувствовала... каждую секунду.

Его пальцы начали работать быстрее, массируя мою точку удовольствия внутри — два, потом три, растягивая стенки, натирая каждую чувствительную зону с такой точностью, как будто он знал моё тело лучше меня самой. Ладонь нажимала на клитор, кружа, надавливая, от чего удовольствие усиливалось волнами — жар разливался от живота по всему телу, кожа покрылась мурашками, соски торчали, умоляя о большем. Он целовал меня в шею, покусывая кожу, шепча: — Я люблю тебя, Лэйн... люблю каждую твою реакцию, каждый стон... ты такая живая под моими руками — его голос был хриплым от желания, но в нём сквозила такая забота, такая нежность, что я таяла, отдаваясь полностью.

Я чувствовала, как внутри всё сжимается сильнее — давление нарастало, пальцы входили глубже, ритмичнее, хлюпая от обилия влаги, которая уже сочилась по бёдрам.

— Дэвид... пожалуйста... не останавливайся, — стонала я, выгибаясь навстречу, ноги раздвинулись шире, тело дрожало от предвкушения. Он замедлил на миг, дразня, чтобы усилить ощущение, потом ускорился снова — большой палец тёр клитор яростно, средний и указательный массировали точку G с такой силой, что мир сузился до этого жара, до его глаз, смотрящих на меня с обожанием.

Оргазм накрыл феерично, как взрыв — тело выгнулось дугой, мышцы сжались в мощных спазмах вокруг его пальцев, волны удовольствия прокатились от кончиков пальцев до макушки, и вдруг — сквирт, горячий, обильный, брызнул по его руке, по бёдрам, по простыням, оставляя меня в шоке. Я кричала его имя — громко, отчаянно, — пока последние судороги не отпустили, оставив обессиленной, тяжело дышащей, с блаженной улыбкой на губах.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Что... это было? Я... никогда так...— прошептала я, удивлённо глядя на него, тело ещё подрагивало от послевкусия, а он улыбнулся, целуя меня в лоб, полный гордости и любви.

— Вчера было, — он посмотрел на меня из-под лобья хитро, я покраснела, чувствуя, как щёки горят от смеси стыда и любопытства. — Беги в душ, — он сладко меня поцеловал, губы были мягкими.

Я встала еле-еле, ноги тряслись от этого экстаза — тело ещё помнило его прикосновения. Потихоньку дошла до ванной, опираясь на стену, чтобы не упасть.

Горячий душ привёл меня в чувства, вода стекала по коже, смывая вчерашний хаос, но царапины и укусы щипали, напоминая о дикой ночи. Я вышла, собралась на рабочий день, но поняла, что у меня нет с собой одежды — только платье от вчера. Зашла в спальню, нашла его на полу и натянула на себя, чувствуя, как ткань липнет к коже от воспоминаний. Спустилась вниз, где витал аромат еды.

— Дэвид, мне надо домой, у меня нет одежды, — парень в это время готовил завтрак, и запах был таким манящим, что я замерла. — Боже, как вкусно пахнет… — слюнки потекли ещё сильнее.

— Давай позавтракаем, и быстро тебя отвезу, — он повернулся ко мне и подмигнул

Дэвид был очень живым, его улыбка казалась видимой с космоса — широкая, искренняя, с ямочками на щеках. «Может, я ему вчера что-то ляпнула? Я вообще ничего не помню, боже…» — мозг напрягся, пытаясь собрать обрывки.

Я села за барную стойку и спросила парня: — Как ты узнал, что мне нужна помощь?

Дэвид в этот момент наливал ароматный кофе — чёрный, крепкий, с лёгкой пенкой.

— Так ты же сама написала мне сообщение, что тебя напрягает какой-то парень, что тебе страшно, — он подал две чашки, а я вздёрнула бровь от удивления.

«Я написала? Ничего такого не делала…» — перебирала вчерашний вечер в голове, но воспоминания ускользали, как дым.

Он подал сразу две тарелки с завтраком, и я сразу приступила к нему — омлет полетел в рот, голод был ужасный, вкусы взрывались на языке: травы, хрустящий бекон, нежный сыр.

— Ммм, Дэвид, как вкусно, — закатила глаза от удовольствия.

— Люблю готовить, — он улыбнулся мне.

— Ты где-то учился этому? — поинтересовалась я, отпивая кофе, который обжёг горло теплом.

— Отец мой готовил всегда вкусно, но больше опыта я набрался у своей бабули, — он уплетал свой же приготовленный завтрак, но парень как-то неохотно говорил об этом, взгляд ушёл в сторону.

— Прости, если я полезла не в своё дело, — опустила глаза, чувствуя неловкость.

Он взял мою руку: — Всё нормально, просто семья — это моя не любимая тема. Возможно, когда-нибудь я и расскажу, — сжал он мою руку сильнее, я кивнула головой в ответ, чувствуя, как внутри теплеет от его доверия.

Во время поездки ко мне домой я почувствовала крайнюю усталость — как будто отработала много часов без перерыва, стресс вчерашнего вечера видимо сильно меня накрыл, тело ломило, а в голове пульсировала боль, смешанная с эхом его признания.

— Я останусь дома, — повернула голову, Дэвид следил за дорогой.

— Почему? — он посмотрел на меня быстро, в глазах мелькнула тревога.

— Плохо себя чувствую, — отвернулась к окну, глядя на проносящиеся утренний город, чтобы не видеть его лица.

— Может, остаться с тобой? Или увезти к себе? У меня не так много работы, — в его голосе слышалось искреннее переживание, он взял меня за руку, пальцы нежно погладили кожу.

— Я побуду одна, не переживай. Станет сильно плохо — напишу, — его рука ласкала мою, и от этого тепла внутри кольнуло, нужна была пауза, чтобы разобраться в хаосе чувств.

Доехав до моего дома, он меня поцеловал — нежно, но с той страстью, что всегда сбивала с ног, — и мы попрощались.

— Точно дойдёшь? — крикнул он из машины, не выключая мотор.

— Да, — улыбнулась я, поспешила к себе в квартиру, чувствуя, как ноги подкашиваются от усталости.

Закрыв входную дверь, я облокотилась на неё и сползла вниз, на пол — слёзы потекли по щекам, тело обмякло, а в груди всё сжималось: "Лэйн, это тупик…"

Мне нужно было набрать Кристиану, сказать, что меня сегодня не будет, и надеяться, что он отпустит хотя бы на один день — тело ломило от усталости, голова гудела.

Я набрала номер, гудки быстро превратились в его голос: — Доброе утро, Лэйн, — он через трубку улыбался, на заднем фоне слышалось, как он едет в машине, шум мотора и далёкие гудки.

— Доброе утро, — я легла на пол, чувствуя холод паркета, закрыла глаза. — Кристиан… — мысли все терялись в тумане похмелья.

— Слушаю тебя.

— Я хотела отпроситься у тебя на один день. Мне с утра не здоровится, у меня есть такая возможность? — какое-то волнение закралось в груди, голос дрогнул.

Сначала была тишина, а потом он спросил: — Что-то случилось?

— Возможно, простудилась, не волнуйся. Мне просто надо отлежаться, — попыталась говорить более уверенно, но внутри всё сжималось.

— Ладно, — помедлил он, голос стал мягче. — Позвоню скоро, — сбросил трубку.

Я вздёрнула бровь: «Позвонит? Зачем?» — но сил думать не было, усталость накрыла волной.

Поднявшись с пола, я стянула с себя платье, бельё и бросила на пол, зарылась в своё пушистое одеяло и уснула — глубоко, без снов, как в бездну.

Проснулась я от настойчивых стуков в дверь, приоткрыв один глаз, не понимала, где вообще нахожусь — голова тяжёлая, тело ноет, лёгкая тошнота, как будто вчерашний стресс решил напомнить о себе. Снова настойчивый стук.

Закутавшись в плед, я пошла к входной двери.

— Кто там? — спросила сонным голосом.

— Лэйн, это я, — сонное состояние сняло как рукой, когда услышала голос Кристиана. Сердце ухнуло.

Поспешно открыла дверь.

— Ну наконец-то. Я тебе звонил, думал уже, что-то случилось, — мужчина стоял с крафтовым пакетом в руках, от него пахло кофе и его парфюмом, и он выглядел таким заботливым.

Немедля впустила его в дом.

Он коснулся моего лба тыльной стороной ладони: — Слегка горячая, — большим пальцем провёл по моему лицу, нежно, ласково, от чего мурашки пробежали по коже. — Как себя чувствуешь?

— Вроде бы даже лучше, чем с утра, — смотрела на него, не отводя глаз, сильно прижимая к себе плед, чтобы он не увидел тело, усыпанное укусами и царапинами от Дэвида. Вина жгла внутри, как огонь.

— Я принёс тебе еды, наверняка голодная, — он посмотрел на часы. — Время близится к вечеру.

— А сколько я спала? — нахмурила лоб, поспешно ища телефон.

— Ну, часов шесть точно, — доносился голос с кухни, где он уже распаковывал пакет.

Найдя свой смартфон, увидела кучу пропущенных от Кристиана, Стеллы и…

— Дэвид… — прошептала я очень тихо, сердце сжалось.

«Ведьмочка, тебе привезти что-то?», «Ты не берёшь трубки, я переживаю», «Через час не ответишь, я приеду» — от последнего сообщения у меня затряслись руки, посмотрев, сколько прошло времени, и мне повезло — он не приехал. Набрала ему ответ: «Спала, голова болит, побуду одна сегодня, не переживай».

Я собрала себя в руки.

Натянула на себя длинную оверсайз-футболку и лёгкие шортики, завязала пучок и направилась в кухню, чувствуя, как тело ноет от вчерашнего, живот скрутило.

Передо мной открылась картина: Кристиан подкатал рукава, активно нарезал лук-порей, в кастрюле уже варилась курица со специями, аромат трав и бульона витал в воздухе, маня и успокаивая.

— Надо немного подождать, и всё будет готово, — он улыбнулся мне, его воротник был расстёгнут на три пуговицы, он выглядел во время готовки очень горячим, но на сегодня у меня желания совсем не возникало — хотелось тепла и крепких объятий в домашней обстановке.

Пока Кристиан готовил мне куриный суп, я поймала себя на мысли: «А если всё это прекратить, согласиться на совместное проживание? Ведь тогда совесть перестанет грызть меня по ночам, вина отступит, и я смогу наконец выдохнуть, почувствовать себя счастливой рядом с ним — без лжи, без тайн. Мы бы приходили домой, готовили ужин вместе или ужинали в ресторане, засыпали в одной теплой кровати, строя что-то настоящее. Но... смогу ли я отказаться от того огня, который жжёт внутри? От Дэвида, который стал частью меня, несмотря на весь хаос? Лэйн, ты стоишь на краю — один шаг, и всё изменится, но что, если это шаг в пропасть?» — размышляя, я уловила себя на том, что мне очень тяжело внутри, глаза заблестели от слёз, грудь сжалась от противоречий, которые разрывали меня на части.

Не вовремя у меня скатилась слеза — в этот момент Кристиан поднял на меня голову.

— Эй, ты чего, моя драгоценная? — он поспешил ко мне, вытирая руки о полотенце.

Он обнял меня своими крепкими руками, я услышала удары его сердца — оно билось очень быстро, от волнения? Я сжала его своими руками, мне стало тепло и невыносимо — хотелось просто рыдать от всего, что накопилось, к чему пришла и как это всё решать, у меня не было сил.

— У тебя точно всё хорошо? — голос мужчины звучал очень волнительно, он погладил меня по волосам, нежно, успокаивающе.

Я только мотала головой положительно, не в силах говорить.

Он взял меня за подбородок и потихоньку приподнял, чтобы наши глаза встретились.

— Если тебя что-то гложет, я готов тебя выслушать, — сказал спокойно Кристиан, а мои мысли уже рвались наружу: «Как же я хочу покаяться в своих тайнах, выложить всё — о Дэвиде, о ночах, о лжи — и чтобы он меня после всего услышанного простил, обнял и сказал, что мы пройдём через это вместе. Но это не реально: я бы ни за что не простила на его месте, это предательство, которое разрушает доверие навсегда. Лэйн, ты сама себя загнала в ловушку — теперь живи с этим, или потеряй всё».

В ответ я только сказала: — Это всё накопившаяся усталость, не переживай, — я постаралась искренне улыбнуться, хотя внутри всё кричало от боли.

Он приблизился и нежно поцеловал меня в лоб, я прикрыла глаза, чувствуя, как слёзы отступают от его тепла, но вина только усилилась — его нежность была как напоминание о том, что я могу потерять.

Накормив меня очень вкусным бульоном — ароматным, с нежными кусочками курицы, морковью и травами, который разливался теплом по телу, — меня снова накрыла сонливость, веки тяжёлые, как свинец, и я едва держалась, чтобы не уснуть прямо за столом.

Он взял меня за руку и провёл в мою спальню.

— Ты со мной? — я снова залезла под одеяло, чувствуя, как тело расслабляется в знакомой мягкости.

— С тобой, — его улыбка была в свете настольной теплой лампы такой уютной, манящей.

Мужчина лёг рядом, я придвинулась чуть ближе и легла ему на руку, он обнял, прижимая к себе — его тепло обволакивало, как защитный кокон, и на миг внутри все отступила, оставив только желание раствориться в этом моменте.

— Ты такой заботливый, — прошептала я, чувствуя, как слёзы подкатывают от его нежности — он здесь, со мной…

— Я бы не бросил тебя в таком состоянии, — его голос был тихий и ласковый, рука гладила спину.

— Так необычно видеть тебя таким… — я приподняла голову, чтобы увидеть его лицо, — Таким открытым, нежным, — дотронулась до его лица, его мягкая щетина даже не кололась, а просто щекотала ладонь, вызывая мурашки.

— Не все видят меня таким. Очень маленький круг, в основе я для всех строгий и требовательный начальник, — он спародировал грозное лицо смешным голосом, и я посмеялась, но внутри кольнуло: "А я вижу... но заслуживаю ли?"

— Не замечала, чтобы ты был строгим, — он опустил на меня свои карие глаза.

— Потому что ты немного была сосредоточена не на этом и не замечала, — он хитро поднял бровь, а я покраснела, вспомнив наши первые встречи, полные моего влечения.

— А кто видит тебя таким?

— Родители и ты. Мне некому больше открываться да и незачем, — я вжалась от его слов ещё сильнее, сердце сжалось от тепла и боли: "Я в этом круге... Как долго это продержится?"

— Кстати, я отменяю на завтра ужин?

— Ни в коем случае, думаю, что завтра уже будет всё нормально.

— Ты так хочешь познакомиться с ними? — он улыбнулся.

— Да, хочу узнать, кто такого заботливого мужчину вырастил, — я приподнялась и нежно прильнула к его губам, Кристиан легонько сжал мои волосы, поцелуй был таким искренним.

Мы так провели час или два, болтая обо всём: о школьной и студенческой жизни, снова затронули детство — его истории о Ирландии, как я она. Его голос убаюкивал.

— А где твои родители живут, Лэйн? — Кристиан полушепотом спросил, я поджала губы, ком встал в горле.

Я сделала паузу, собираясь с силами — эта тема всегда была болезненной, как открытая рана.

— Их... нет уже давно. С семи месяцев, — прошептала я, голос дрогнул, слёзы подкатили. — Они погибли в аварии. Я даже не помню, какими они были — только по фото и рассказам.

Кристиан сжал мою руку сильнее, его глаза потемнели от сочувствия.

— Прости... Мы можем не вспоминать…

— Все хорошо, парой надо это делать, — улыбнулась я, но внутри была грусть.

— Кто тебя растил?

— Бабушка. Мы жили в Лос-Анджелесе, она была строгой, но любящей — учила шить, готовить, быть независимой. До шестнадцати лет она была моим всем миром.

— А потом? — спросил он тихо, поглаживая мою ладонь.

— Потом её не стало — рак. Меня забрала папина сестра, она живёт здесь, в Сан-Франциско. Но большую часть я посвятила себе сама: становилась женщиной без советов, решала вопросы одна — от учёбы до первой работы. Это сделало меня сильной, но... иногда так одиноко, без семьи.

Он прижал меня ближе, поцеловал в макушку.

— Ты невероятная, Лэйн. Сильная. И теперь у тебя есть я, — его слова кольнули — тепло и боль одновременно.

Я кивнула, пряча слёзы в его плече.

Кристиан сжал меня крепче, его аромат духов и тела смешивался, давая мне вжаться в него ещё больше. Я приподнялась и посмотрела на мужчину.

Мы смотрели друг другу в глаза, и оба прильнули губами — сначала поцелуй был ласкающий, мягкий, но потом начал набирать обороты, становясь глубже, страстнее, полным той нежности, которая разливалась по венам теплом.

Не отвлекаясь от поцелуя, я начала расстёгивать пуговицы на его рубашке, параллельно нежно снимая её — ткань скользнула по его плечам, обнажая сильный торс.

Кристиан выключил светильник, и нас озарил свет яркой луны, проникающий через окно — атмосфера стала интимной, волшебной, от чего пошли мурашки по всему телу.

Мужчина положил меня на спину и нежно целовал мой подбородок, шею, параллельно сжимая мою грудь под футболкой — пальцы ласкали соски, заставляя их твердеть, и я тихо застонала, выгибаясь навстречу. Он немного отстранился, чтобы снять штаны, и вернулся ко мне, накрывшись одеялом, создавая вокруг место уединения — наш маленький мир под мягкой тканью, где только мы, дыхание и тепло тел.

Мои руки скользили по его торсу — сильному, упругому, сжимала мышцы на руках, и тихо постанывала от его поцелуев, которые оставляли влажные следы на коже. Кристиан стянул с меня шортики, и я замерла, пережив, что он потянется за футболкой и увидит следы от Дэвида — укусы, царапины, которые жгли кожу, как клеймо. Но он не стал — просто прижался пальцами к моему лону, они были горячие, нежные, вызывая пульсацию внутри, а влага начала поступать наружу, сочась от желания.

— Хочу показать, как я могу быть нежен, — приблизился и прошептал он сквозь мои губы, его горячее дыхание билось о кожу, вызывая волну возбуждения по всему телу.

Мужчина массировал аккуратно мой клитор — по каждому движению он набухал всё сильнее, пульсируя под его касаниями, увидев моё сбивчивое дыхание, Кристиан медленно вошёл в меня двумя пальцами, входя и выходя из моей уже влажной киски — движения были плавными, ласкающими, натирающими каждую чувствительную точку. Я приподнимала слегка бедра, сжимая его пальцы внутри, стонала, закатив голову назад от удовольствия.

Он вынул пальцы из меня, я прикусила губу от разочарования, но не ожидала, что он именно сейчас войдёт в меня своим широким членом — медленно, заполняя полностью, растягивая стенки до сладкой боли. В этот момент я забыла, как дышать, сжала его волосы на затылке, чувствуя, как он пульсирует внутри, идеально подходящий.

— Кристиан… — сладко простонала его имя, закатила глаза от экстаза.

Мужчина оставался неподвижным, давая мне привыкнуть, почувствовать его полностью, а потом начал двигаться — медленно, глубоко, входя и выходя, каждый толчок был полон любви, нежности, как будто он хотел слиться со мной душой и телом. Под одеялом наши тела сплетались, дыхание синхронизировалось — его руки гладили мою спину под футболкой, сжимали бёдра, губы шептали: — Ты такая красивая... моя...

Я стонала тихо, прижимаясь ближе, чувствуя, как внутри нарастает волна — его ритм ускорялся, но оставался нежным, ласкающим каждую клеточку. Но неожиданно в голове вспыхнул Дэвид: «Вот он, прижимает меня к стене, входит грубо, с страстью, что жжёт внутри, шепчет «ведьмочка»... Ммм… Нет, Лэйн, не сейчас!» — мысли мелькнули, киска сжалась ещё сильнее от этого, и я чуть не выкрикнула его имя, но успела закрыть себе рот ладонью, прикусив кожу, чтобы не сорвалось.

Я сжала волосы Кристиана и поцеловала его, чтобы стереть этот дьявольский образ, углубляя поцелуй, прижимаясь ближе к нему, чувствуя, как внутри нарастает волна — его ритм ускорялся, но оставался нежным, ласкающим, руки сжимали мою грудь через ткань, не снимая её, как будто понимая мою уязвимость.

Оргазм накрыл мягко, как волна — тело содрогнулось в спазмах, киска сжалась вокруг него, стоны вырвались громче, волны удовольствия прокатились по всему телу, оставляя в блаженстве, но вспыхнула волна злости на себя: при сексе с одним я представила другого, это предательство, которое жжёт внутри сильнее оргазма. Кристиан кончил следом — рыкнул тихо, входя глубоко, заполняя меня теплом, его тело напряглось в оргазме, и мы замерли под одеялом, тяжело дыша, прижавшись друг к другу.

Он нежно поцеловал меня в лоб, его губы задержались на миг дольше, оставляя тёплый след, и ушёл. Последнее, что я услышала, — это успокаивающий шум воды из ванной комнаты, и я погрузилась в крепкий сон, глубокий и безмятежный, где усталость наконец отступила.

Открыв глаза, я провела рукой по кровати и поняла, что рядом никого нет — простыни ещё хранили его тепло, но пустота кольнула лёгкой грустью. Приподнялась и осмотрела комнату: утренние лучи солнца проскальзывали через занавески, золотыми бликами играя на стенах, намекая, что пора собираться, но в то же время приглашая насладиться этим тихим моментом пробуждения. Взяла телефон, который лежал на тумбочке, и проверила, не оставил ли Кристиан сообщения — экран был пуст, но это почему-то не расстроило, а лишь усилило ощущение тайны и тепла.

Встав с кровати и пройдя на кухню, меня ждал большой букет нежных пионов — розовых и белых, с лепестками, похожими на шёлк, полными свежести и романтики. Рядом — свежие круассаны, ещё не остывший кофе в стаканчике и маленькая записка: «Доброе утро, моя королева. Завтрак подан. Я уехал в зал, приеду за тобой в 8:00».

Я растянулась в улыбке, подошла к букету и нагнулась, чтобы понюхать — запах был волшебным, сладким и фруктовым, с нотками свежести, как будто он перенёс меня в сад. От такого жеста в груди стало тепло, волна нежности накрыла, и я подумала: «Это просто прекрасно, Кристиан...»

Затем я направилась в душ — горячая вода стекала по коже, смывая остатки усталости, бодря и освежая, как новый день. Вышла, вытерлась мягким полотенцем и вернулась на кухню. Позавтракала вкусным кофе — ароматным, с лёгкой горчинкой, который разливался теплом по телу, — и круассаном, хрустящим снаружи, мягким внутри, с сочной бужениной, которая таяла во рту, добавляя солоноватый привкус удовольствия. Каждый глоток и кусочек приносил ощущение комфорта, как будто Кристиан был рядом.

Я собралась очень быстро: выбрала лёгкое платье в пастельных тонах, распустила волосы, нанесла минимум макияжа — стрелки и блеск для губ, — и ровно в 8:00 услышала сигнал машины. Кристиан приехал, как и обещал. Выйдя к машине, я увидела его улыбка через окно, она была такой искренней, что сердце забилось чаще.

Кристиан вышел из машины и нежно притянул меня к себе, его руки обвили талию с заботой, что сердце забилось чаще. Он поцеловал меня очень галантно — губы коснулись моих мягко, но уверенно, с намёком на страсть, от которой по коже пробежали мурашки.

— Спасибо тебе за такой приятный сюрприз, — прошептала я, чувствуя, как щёки теплеют и краснеют.

— Мне нравится твоя улыбка с утра. Хочу видеть её чаще, — мужчина поцеловал моё запястье, его губы были тёплыми, а взгляд — полон искренней нежности.

Сегодня он выглядел безупречно: тёмно-синий костюм сидел идеально, подчёркивая широкие плечи и узкую талию, белая рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей открывала загорелую кожу, а лёгкая щетина добавляла мужественности. Волосы уложены небрежно, но стильно, с парой прядей, падающих на лоб, а в глазах — тёплый блеск, который делал его ещё привлекательнее.

Он открыл дверь машины, чтобы я села, и мы поехали в сторону офиса. Кристиан водил плавно, уверенно — без резких манёвров, наслаждаясь дорогой, в отличие от Дэвида, который всегда на своём чёрном "коне" пытался обогнать всех, приходить первым, с адреналином, что заводила и пугала одновременно.

— Я выбрал для тебя платье, его привезут в офис, — он дотронулся до моей руки, пальцы нежно переплелись с моими.

— Ты опять всё сделал сам, — усмехнулась я, чувствуя тепло от его прикосновения.

— Сократил твоё время, так как нам почти сразу надо будет отправиться на ужин, — он посмотрел на меня, в глазах мелькнула лёгкая тревога, — Я сделал что-то не так?

— Всё так, просто удивляюсь, как ты всё планируешь.

— Я просто привык так, Лэйн. Мне нужно, чтобы всё было чётко, и когда идёт что-то не так... мне это очень сильно не нравится.

«Не хочу тебя расстраивать, но у нас уже идёт что-то не так» — мысленно ответила я, чувствуя, как вина сжимает грудь. Внешне я показала только положительный кивок головой, улыбнулась, но внутри всё болело от лжи, которую носить становится все тяжелее и тяжелее.

Работа в пятницу шла не так активно — все уже мысленно были на выходных, тянули дела, чтобы Кристиан не накинул сверху ещё задач. Офис гудел тихо: кто-то перешёптывался у кофемашины, кто-то украдкой листал соцсети, а Стелла ко мне бегала каждые тридцать минут, делая вид, что работает, но на самом деле начинала сплетничать. Мне это было только в радость — отвлекало от своего состояния, от лёгкой тошноты и усталости, которые я накопилась из за стресс.

— Я так начала переживать за тебя в ту ночь, — шептала она, стоя рядом с моим столом и оглядываясь по сторонам. — Тот парень, с которым я разговаривала, потом очень сильно извинялся. Говорил, что даже не ожидал такого от своего друга, — я сглотнула, вспоминая тот ужасный момент, страх снова кольнул в груди.

Подруга схватила меня за руку, в её глазах была растерянность и вина: — Не могу себе простить, что не пошла за тобой. Мне ещё утром карты сказали, что будет какой-то нехороший день, — она прикрыла рот рукой, голос дрогнул. — Вот он!

Я вздохнула от её любимой темы с картами — Стелла всегда верила в них, как в пророчество, и я привыкла к этому, но сегодня это только усилило мою грусть.

— Это просто совпадение, не вини себя, — сжала я её руку, которая была на мне. — Я сама не подумала и вышла на улицу одна.

Я придвинулась ближе к ней и зашептала тихо: — Только я не помню одного... Когда успела набрать Дэвиду? — заметила, что после моих слов Стелла начала прятать взгляд, и я прищурилась. — Это ты?!

— Да… — она вдохнула глубоко, глаза заблестели от слёз. — А что мне оставалось делать? Он ушёл за тобой и выкрикнул что-то вроде «Я сейчас ей покажу, как грубить». Я сразу поняла, что тут что-то не так, — Стелла подняла на меня глаза, они были стеклянными от появившихся слёз, голос дрожал от эмоций. — Прости, если это всё усложнило... Я просто испугалась за тебя.

Я встала и обняла её, шепча на ухо: — Он мне признался.

Стелла отстранилась и посмотрела на меня огромными глазами, полными шока и сочувствия.

— Не может быть…

— Может, — я села обратно в кресло и потёрла переносицу, закрывая глаза, чувствуя, как горло сжимается от кома эмоций.

Я расплакалась — сама не понимала, от чего именно: от злости на себя за эту двойную жизнь, от боли за Кристиана, которого предаю, от безысходности перед признанием Дэвида или просто от того, что всё накопилось и рвалось наружу. Слёзы текли горячие, неконтролируемые, и я уткнулась лицом в ладони, дрожа от рыданий.

— Пойдём за кофе, тебе надо отвлечься, — Стелла мягко подняла меня, обняла за плечи, и мы ушли в столовую, где просидели минут двадцать — она говорила о всякой ерунде, пытаясь меня рассмешить, а я кивала, вытирая слёзы, чувствуя, как её поддержка — единственное, что держит меня на плаву.

Оставшийся рабочий день я провела за перепиской с Дэвидом — донимала его вопросами, что же произошло дальше после того, как мы приехали домой, но этот демон упорно молчал, отмахиваясь или переводя тему.

"Что я там такого вытворяла? Его глаза стали ещё сильнее блестеть... и этот необычный оргазм вчера, который я пережила... Боже, что он со мной делает?" — мысли кружили, тело реагировало даже на воспоминания, а внутри всё сжималось от смеси желания и стыда.

— Лэйн, — я вздрогнула и чуть не уронила телефон.

Повернувшись резко, заметила Кристиана за спиной: "Чёрт, давно он там стоит? Или только сейчас пришёл? Надеюсь, он ничего не увидел — экран с перепиской Дэвида..." — сердце ухнуло в пятки, паника вспыхнула холодной волной.

— Слушаю, — постаралась улыбнуться ровно, как будто всё в порядке, хотя внутри всё кричало от напряжения.

— Там приехало твоё платье, зайди в гардеробную. Визажист передал тебе косметику, если понадобится, — он стоял и смотрел на меня сверху вниз, руки в карманах брюк, взгляд спокойный, но пронизывающий.

— Спасибо, сейчас пойду.

— Через минут тридцать можно будет спускаться, — он кивнул и поспешно ушёл в сторону своего кабинета.

"Что-то как-то неловко я себя чувствую... Начинаю переживать очень сильно" — подумала я, глядя ему вслед, вина и страх смешались в комок в горле: "Если он что-то заподозрил? Лэйн, держись, сегодня ужин с родителями — нельзя всё разрушить сейчас".

Я выключила компьютер, привела в порядок рабочий стол и направилась в раздевалку. Включив свет, увидела чехол с платьем. Открыв молнию, замерла от восторга: передо мной было нежное, но притягательное платье миди из шёлка цвета слоновой кости — с тонкими бретелями-спагетти, глубоким, но элегантным V-вырезом, который подчёркивал декольте без вульгарности, и лёгким разрезом на бедре, добавляющим грации при движении. Ткань струилась мягко, с лёгким блеском, идеально подходящая для ужина в ресторане — женственное, утончённое, романтичное. Рядом стояла коробка с босоножками: чёрные кожаные на высоком тонком каблуке, с тонкими ремешками, перекрёстно обвивающими лодыжку, и открытым носком — классика, которая удлиняла ноги и идеально дополняла платье, добавляя шика без перегрузки.

Сначала привела лицо в порядок: умылась прохладной водой, чтобы освежить кожу, и накрасилась чуть ярче — smoky eyes с тёмно-серыми тенями для глубины взгляда, чёрная подводка, объёмная тушь и нюдовая помада с лёгким блеском, чтобы подчеркнуть губы. Расчесала волосы, что бы они были ровными.

Сняла с себя всё и осталась в одном белье, обратила внимание на своё отражение в зеркале: укусы стали бледнее, но всё же заметными — красноватые следы на талии и груди, как напоминание о Дэвиде. Сердце сжалось от вины, я взяла тональный крем и консилер, аккуратно замазала их, чтобы не так выделялись на фоне открытого декольте — слой за слоем, пока кожа не стала ровной, хотя внутри всё кричало от лжи: "Если Кристиан увидит...".

Я надела это прекрасное платье, чувствуя, как шелк нежно облегает тело, подчеркивая каждую линию. Застегнула босоножки на изящных ножках, и они идеально дополнили образ — высокие каблуки добавляли грации, а ремешки обвивали лодыжки, как легкие оковы. Ещё раз взглянув на себя в зеркало, я прошептала:

— Всё пройдёт хорошо. Вдох-выдох.

Закрыла глаза, чтобы унять волнение, которое пульсировало в груди, выключила свет и спустилась вниз.

В холле меня уже ждал Кристиан. Когда он один, всегда такой серьёзный, собранный, как статуя, но встреча с моим взглядом меняет его за секунду — в глазах вспыхивает тепло, а губы трогает лёгкая улыбка.

— Ты невероятна, — он приблизился ко мне, его голос стал ниже, интимнее. — Знал, что оно тебе подойдёт.

— Так хорошо выучил меня? — усмехнулась я, чувствуя, как от его близости по коже пробегают мурашки.

— Это не сложно, — он подмигнул, и мы вышли к машине.

Мы приехали в The Buena Vista — легендарный ресторан у залива в Сан-Франциско, который Кристиан выбрал специально, чтобы порадовать маму, чьи корни уходят в Ирландию. Это место, где впервые в Америке подали знаменитый ирландский кофе, и оно дышит историей: снаружи — классическое здание с видом на Алькатрас и мост Голден Гейт, где вечерний бриз смешивается с солёным воздухом океана. Внутри — элегантный интерьер с деревянными панелями, полированными барными стойками, антикварными лампами и уютными столиками у окон, откуда открывается панорама на сверкающий залив. Атмосфера теплая, но изысканная — не шумный паб, а скорее классический американский ресторан с ирландским шармом: меню сочетает свежие морепродукты, стейки и традиционные блюда вроде говядины с капустой, но поданные с изысканный акцентом. Я огляделась, чувствуя смесь восхищения и лёгкого трепета: это место казалось идеально для семейного ужина — романтичным, ностальгическим, но с долей роскоши, которая не давит, а обволакивает, как тёплый плед. Однако внутри меня всё сжималось от вины, словно этот уютный свет скрывал тени моих секретов.

Сев за столик у окна, где через стекло открывался завораживающий вид на мерцающий залив, я начала нервно стучать ногтями по полированной деревянной поверхности и смотреть куда-то в даль, пытаясь унять внутренний хаос. Мою руку вдруг накрыло тёплым прикосновением — ладонь Кристиана, уверенная и успокаивающая.

— Не переживай, — улыбнулся он, его голос звучал мягко, как бархат. — Они очень добрые и прекрасные люди.

Я поджала губы и криво улыбнулась, но живот сводило от переживаний, словно внутри завязывался узел.

«Успокойся, всё пройдёт быстро, и ты окажешься уже дома», — мысленно выдохнула я, стараясь поверить в свои же слова.

— Что ты будешь? — поинтересовался у меня Кристиан, пролистывая меню с той же сосредоточенностью, с которой он разбирал отчёты в офисе.

— Выбери на свой вкус, я уверена, что мне понравится, — подмигнула ему, пытаясь добавить лёгкости в свой тон.

Он расплылся в одобрительной улыбке, и в его карих глазах мелькнуло что-то тёплое, почти игривое.

Вдруг Кристиан поднял взгляд куда-то в сторону и заулыбался ещё шире, вставая из-за стола. Я повернулась туда, куда он смотрел, — к нам приближались его родители. Мать была элегантной женщиной с ирландскими корнями, которые угадывались в её утончённых чертах: светлая кожа с лёгким румянцем, тёмные волосы, собранные в аккуратную причёску с мягкими волнами, и яркие голубые глаза, искрящиеся теплом и живостью. Она напоминала Кристиана — та же чёткая линия челюсти, грациозная осанка, но с женственной мягкостью. На ней было простое, но изысканное платье миди цвета слоновой кости с кружевными вставками, дополненное жемчужным ожерельем и лёгким шарфом, который добавлял уюта её образу. Рядом шёл отец — крепкий мужчина с мексиканским шармом: тёмные волосы с лёгкой проседью, зачёсанные назад, карие глаза, полные глубины и спокойствия, и тёплый оттенок кожи, говоривший о южном солнце. Его фигура была атлетичной, но зрелой, с намёком на силу в широких плечах. Он был одет в классический тёмно-синий костюм без галстука, с расстёгнутой верхней пуговицей белой рубашки, что придавало ему расслабленный, но респектабельный вид — идеально для такого вечера. Вместе они выглядели как пара из старого голливудского фильма: гармоничные, полные достоинства и любви, которая сквозила в их взглядах друг на друга.

Кристиан шагнул им навстречу, обнимая мать с нежностью, которая редко прорывалась в его офисной броне, а затем крепко пожал руку отцу. Я встала, чувствуя, как колени слегка подрагивают, и попыталась улыбнуться как можно естественнее.

— Мама, папа, это Лэйн, — представил меня Кристиан, его голос звучал с гордостью, от которой внутри меня что-то дрогнуло. — Лэйн, познакомься: моя мама, Эйлин, и папа, Хавьер.

Эйлин сразу же шагнула ближе, её голубые глаза вспыхнули искренним интересом, и она обняла меня легко, но тепло, как будто мы уже были знакомы сто лет. От неё веяло лёгким ароматом лаванды и чего-то домашнего, уютного.

— О, Лэйн, как же приятно наконец-то встретиться! — воскликнула она с лёгким ирландским акцентом, который добавлял её словам мелодичности. — Кристиан столько о тебе рассказывал. Ты выглядишь просто потрясающе в этом платье — оно как будто для тебя сшито.

Я покраснела, чувствуя, как её искренность немного растапливает мой лёд напряжения.

— Спасибо, миссис... Эйлин, — поправилась я, улыбаясь шире. — Рада познакомиться. Кристиан упоминал, что вы из Ирландии — это место, наверное, вызывает у вас ностальгию?

— О да, милая, — рассмеялась она, усаживаясь за стол и жестом приглашая нас последовать примеру. — Этот место — как привет из дома. А ты, Лэйн, чем занимаешься? Расскажи о себе, мы с Хавьером обожаем истории.

Хавьер кивнул, его карие глаза — точь-в-точь как у Кристиана — излучали спокойную доброжелательность. Он уселся рядом с женой, положив руку на спинку её стула в защитном, но нежном жесте.

— Привет, Лэйн, — сказал он с лёгким мексиканским акцентом, тёплым и глубоким. — Не слушай Эйлин, она может заговорить кого угодно. Но серьезна, мы рады, что ты здесь. Кристиан давно не приводил никого на семейный ужин — это хороший знак.

Кристиан усмехнулся, садясь рядом со мной и переплетая наши пальцы под столом для поддержки.

— Папа, не пугай её с ходу, — шутливо укорил он. — Лэйн работает со мной в офисе, но она ещё и мастер по организации событий. Именно она помогла с твоим днём рождения, мама.

Эйлин всплеснула руками, её глаза загорелись восторгом.

— О, так это ты! Кристиан упоминал, но я не знала деталей. Дорогая, это просто прекрасно… Ты настоящая волшебница. Как тебе так точно удалось все угадать?

Я рассмеялась нервно, но их теплота начала действовать — напряжение в животе чуть ослабло, хотя вина по поводу Дэвида всё ещё ныла где-то в глубине.

— Ну, Кристиан немного рассказывал про вас,— ответила я, стараясь звучать уверенно. — А остальное — интуиция. Рада, что понравилось.

Хавьер поднял меню, кивая одобрительно.

— Тогда давайте закажем горячительные напитки за новые знакомства. Что скажешь, Лэйн?

Я кивнула, чувствуя, как их доброта обволакивает меня, но внутри всё равно бурлило: "Если бы они знали правду..."

Нам принесли еду и напитки. По традиции Хавьер заказал себе чистую текилу — без соли и лайма, — а Эйлин выбрала классический коктейль на основе ирландского виски, с лёгкой кислинкой лимона и медовой сладостью, приготовленный здесь по аутентичному рецепту. Столик наполнился соблазнительными ароматами: сочный стейк с кремовым картофельным пюре для Кристиана, лёгкий салат с морепродуктами для меня, солонина для Хавьера и пастуший пирог для Эйлин — всё с ирландским подтекстом, который превращал ужин не просто в трапезу, а в настоящий ритуал, полный тепла и воспоминаний.

— За семью и новые лица за нашим столом, — поднял бокал Хавьер, подмигнув мне. Его голос звучал тёплым басом, эхом отзываясь в уютном зале. Мы чокнулись, и я сделала глоток вина, которое выбрал Кристиан — лёгкое, фруктовое, чтобы оно не перебивало вкус еды, а лишь подчёркивало его.

Эйлин отхлебнула свой коктейль и вздохнула с удовольствием, её голубые глаза заискрились.

— Ах, это как вернуться в Дублин на миг. Хавьер, помнишь нашу поездку туда в прошлом году? Мы едва не потерялись в тех узких улочках.

Хавьер рассмеялся, отложил вилку и обнял жену за плечи.

— Как же не помнить? Ты тащила меня в каждый паб, — сказал он, нежно глядя на неё. — Кристиан, ты молодец, что выбрал это место. — Затем мужчина повернулся ко мне. — Лэйн, расскажи, откуда ты? У тебя такая грациозная манера — как у девушки из старых фильмов.

Я улыбнулась, чувствуя, как Кристиан сжимает мою руку под столом для поддержки. Его прикосновение было тёплым, успокаивающим, но только усиливало мою вину — этот жар в ладони напоминал о секретах, которые я прятала внутри, и о том, как моё тело отзывалось на него, даже здесь, за семейным столом.

— Я из Лос-Анджелеса, родилась и выросла там, — ответила я, стараясь звучать легко, хотя воспоминания всегда отзывались лёгкой болью в груди. — А сюда, в Сан-Франциско, переехала позже, к тёте. Ничего экзотичного, как ваши корни.

— Главное не корни, а какой ты человек, — сказала Эйлин, её глаза светились добротой. — По тебе сразу видно, что очень воспитанная девушка. — От этих слов моё сердце ухнуло вниз, а бокал в руке слегка задрожал.

— Всё верно, Эйлин, — улыбнулась я, скрывая тревогу.

— Кристиан, а ты... — начала она, но Кристиан перебил её.

— Нет, не будет, — сказал он резко. Я посмотрела на него: его глаза потемнели от чего-то невидимого, напряжение проступило в линии челюсти.

— Но, дорогой...

— Давай не будем, — отрезал он достаточно строго и без колебаний.

Я никогда не видела его таким злым — обычно он был собран, как сталь, но сейчас в его голосе сквозила какая-то глубокая тень. Я вопросительно взглянула на него, но мужчина сделал вид, что не замечает моего взгляда, и вернулся к еде.

— Эйлин, расскажите, чем вы занимаетесь? — решила я разрядить обстановку, переводя разговор в более безопасное русло.

— Ой, у меня прекрасный магазинчик с цветами, — ответила она, улыбаясь. — Я флорист. Мой муж подарил мне этот бизнес на нашу первую годовщину. — Я вспомнила сегодняшний букет и посмотрела на Кристиана.

— Это из маминого магазина цветы, — пояснил он, и его улыбка вернулась, смягчая черты лица.

— Просто прекрасные цветы, а как они пахнут — как будто перенеслась на цветущие поля, — искренне восхитилась я.

— Спасибо, милая, всегда стараюсь, чтобы каждый цветочек был свежим и полным жизни, — сказала женщина, попивая свой коктейль.

— А вы, Хавьер, чем занимаетесь? — спросила я, мне было по-настоящему интересно, с кем я имею дело.

Хавьер откинулся на стуле, его карие глаза загорелись энтузиазмом.

— У меня свой бизнес по кастомизации интерьеров автомобилей, — ответил он с гордостью. — Мы занимаемся обшивкой салонов, чтобы каждый автомобиль стал уникальным. Используем премиум-материалы: кожу, алькантару, устойчивые к износу и UV-излучению ткани. Делаем персонализацию — от брендированных сидений для компаний до роскошных панелей и консолей для частных клиентов. Всё вручную, с акцентом на комфорт и стиль. Началось как хобби в гараже, а теперь у нас мастерская в Сан-Франциско. Это не просто бизнес по ремонту — это искусство превращать машину в личное пространство.

Я была в восхищении от того, как он красиво описывал своё детище — с такой страстью, что было видно: этот мужчина по-настоящему любит своё дело.

— Вау, это настолько круто, — у меня не нашлось других слов.

— Спасибо, Лэйн, — улыбнулся он, и его мексиканский шарм только усиливался с возрастом, добавляя в глаза тёплый, притягательный блеск.

Наш ужин проходил просто невероятно: мы болтали об искусстве, о странах, которые они объездили, коснулись моей работы и того, как я вообще пришла к ивент-планированию. Я чувствовала себя частью этой семьи — такой тёплой, сплочённой, — и в душе разливалось давно забытое тепло. Но внезапный спазм в животе всё испортил: острая тошнота скрутила меня.

— Простите, что приходится отвлекать вас, но я на секунду отлучусь, — старалась я улыбнуться, но пульс участился втрое, а в висках застучало.

Дойдя до бара, я спросила, где у них уборная. Бармен указал направление, и я почти бегом направилась туда. Запершись в дальней кабинке, я согнулась пополам — меня вывернуло наизнанку. Сползая по стенке, я почувствовала, как меня трясёт, наваливается такая слабость, что ноги подкашиваются.

«Мой стресс до добра точно не доведёт», — подумала я, вытирая пот со лба. Медленно встала, подошла к раковине, умылась холодной водой и сполоснула рот, стараясь унять дрожь в руках.

— Соберись, — прошептала я своему отражению в зеркале и легонько шлёпнула себя по щеке. — Всё идёт хорошо… просто стресс.

Я вышла, и меня уже ждал Кристиан — он стоял у двери, скрестив руки, с обеспокоенным выражением на лице.

— Всё хорошо? — спросил он, трогая меня за руку. Его пальцы были тёплыми, и от этого прикосновения по коже пробежали мурашки, напоминая о той искре, что вспыхивала между нами каждый раз.

— Да, — улыбнулась я, но голос предательски дрогнул.

— Лэйн… — мужчина посмотрел на меня серьёзно, его тёмные глаза пронизывали насквозь, словно читая все мои тайны.

— Что? — подняла я бровь, и дыхание перехватило — сердце заколотилось, а внизу живота снова потянуло, но теперь уже не только от тошноты, а от его близости.

— Я вижу, что ты врёшь.

Мне казалось, что я сейчас провалюсь под землю: не понимала, что именно у него в голове, в чём он меня подозревает — в болезни или в чём-то большем, в тех секретах, что жгли меня изнутри?

— Мне стало немного плохо, — посмотрела я ему в глаза, стараясь быть искренней. — Подозреваю, что обед на работе был не свежим…

— Может, в больницу? — насторожился он, его рука сжала мою сильнее, и я почувствовала, как его тепло проникает в меня, вызывая волну желания, смешанную с виной.

— Не надо, Кристиан, доберусь домой и выпью лекарство, — я крепко обняла его, прижимаясь к его груди, вдыхая знакомый аромат его одеколона, смешанный с лёгким мускусом. — Не переживай.

— Ладно, — вздохнул он и поцеловал меня в висок, его губы задержались на миг дольше, чем нужно, и от этого по телу прошла сладкая дрожь.

Ещё немного посидев за столом, мы попрощались с родителями — Эйлин обняла меня тепло, шепнув на ухо: — Приходи к нам в гости, милая, — и Кристиан повёз меня домой.

В машине царила уютная тишина, прерываемая лишь гулом двигателя и моими мыслями, которые кружили вокруг него.

Кристиан открыл мне дверь машины, подал руку, помогая выйти. Мы стояли у моего дома, и ночной воздух Сан-Франциско обволакивал нас прохладой.

— Это был прекрасный ужин, твои родители невероятные, — улыбнулась я.

— Мама от тебя в восторге, про отца я вообще молчу, — он приблизился ближе, убрал прядь волос с моего лица, заправив за ухо.

— Надеюсь, ничего не испортила?

— Нет, всё прошло как надо, — прошептал он, погладив большим пальцем по моей щеке, а потом наклонился и поцеловал меня — медленно, глубоко, с той страстью, что заставляла забыть обо всём. Его руки обвили мою талию, прижимая ближе, и я почувствовала, как его тело реагирует на меня, вызывая ответный жар внизу живота.

— До встречи, моя королева.

— Пока, Кристиан, — помахала я рукой и быстро забежала домой, чувствуя, как сердце колотится от смеси возбуждения и тайной вины.

Глава 14

Весь субботний день я пыталась навести порядок в квартире, прокручивая в голове вчерашний вечер. Как его мама относилась ко мне — с такой искренней теплотой, словно я уже была частью семьи. Как принял меня отец — с той спокойной доброжелательностью, что заставляла чувствовать себя желанной. На миг я смогла забыть обо всём, что творилось в моей жизни, и ощутить, каково это — быть по-настоящему счастливой и полноценной, без той ноющей пустоты внутри.

Музыка играла на полную громкость, я пела в швабру, танцевала перед зеркалом, чувствуя себя свободной, словно никто и ничто меня не держит. Волосы разлетались, тело двигалось в ритме, и на секунду я забыла о всех цепях — но браслет зацепился за прядь во время очередного поворота.

— Ай! — вскрикнула я, взглянув на свою руку и клок волос, запутавшийся в звеньях. Это было как знак: все же я не одна, и эта связь — с Дэвидом и Кристианом — не отпустит так просто.

Сегодня я чувствовала невероятный прилив сил, как будто все эти дни тошноты и слабости были лишь кошмарным сном. Энергия бурлила во мне, заставляя двигаться быстрее, и я даже поймала себя на том, что напеваю, вытирая пыль, — но внезапный звонок телефона прервал мою идиллию.

— Ну кто там… — нервно пробормотала я, хватая его.

Увидев на экране имя, я замерла: во мне снова проснулась та острая боль. Дэвид.

Я сняла трубку.

— Привет, ведьмочка, — его голос был таким тёплым, бархатным, с хрипотцой, что всегда заставляла моё тело отзываться, даже против воли.

— Привет, — ответила я тихо, чувствуя, как сердце ускоряется.

— Ты долго будешь от меня прятаться?

— Если ты не помнишь, то я плохо себя чувствовала, а потом завал на работе…

— Да, да. Мне кажется, что ты снова хочешь, чтобы мне сорвало крышу, но только там уже просто разговором не обойдётся, — его слова прозвучали с намёком на угрозу.

Я вскинула брови, усаживаясь на диван и поджимая ноги под себя. Голос мой дрожал на грани злости — и желания.

— Ничего подобного я не хочу.

— Я сейчас уже скоро буду у тебя, — сказал он спокойно, но уверенно.

Мои глаза расширились.

— Что?

— Ты не одна? — спросил он, и в его тоне скользнула ревность.

Сердце моё заколотилось, как пойманная птица.

— Одна. С чего такой вывод? — постаралась я убрать волнение из голоса, внутри всё сжалось.

— Твоя реакция как будто говорит об обратном.

— Дэвид, не говори чепухи, — хотелось ударить его через трубку.

— Знай, что я не очень люблю, когда меня водят за нос, — его голос стал серьёзным, почти жёстким, и от этого по спине пробежали мурашки.

Зазвенела тишина, тяжёлая, как предгрозовой воздух.

— Жди, — наконец сказал он.

— Жду, — ответила я и положила трубку, чувствуя, как ладони вспотели.

Вспомнив про букет на кухне — те цветы от Кристиана, что всё ещё благоухали, напоминая о вчерашнем вечере, — я бросилась туда.

— Куда его убрать, чтобы меньше было вопросов?

Я схватила вазу, спрятала её в шкаф, подальше от глаз, а записку — ту, с его тёплыми словами — смяла в кулак и запихнула глубоко в мусорное ведро, словно пытаясь стереть следы вины. Но внутри всё горело: страх, что Дэвид заметит, и некую радость что он приедет, о том, как его руки снова коснутся меня, разжигая огонь, который я не могла погасить.

Стук в дверь — и моё сердце забилось сильнее, дыхание участилось, словно внутри меня вспыхнул пожар. Я побежала к двери, на бегу бросив взгляд в зеркало: поправила растрёпанные волосы и домашнюю одежду — простую майку и шорты, которые обнимали тело слишком интимно для такого момента.

Открыв дверь, я увидела Дэвида на пороге: с лукавой улыбкой, в руках — маленькая коробочка конфет и два стаканчика кофе, от которых шёл соблазнительный аромат.

— Привет ещё раз, — сказал он, шагнув ближе, и поцеловал меня в губы — мягко, но настойчиво, голодной нежностью, что всегда заставляла мои колени слабеть.

Я закрыла глаза, вдыхая его запах — мускусный, с нотками дыма и свежести, — и осознала, как сильно скучала по этим прикосновениям, по тому, как его тело прижимается к моему, разжигая запретный огонь внутри.

— Ты такая красивая, какая-то необычная сегодня, — прошептал он, разглядывая меня с головы до ног, его взгляд скользнул по вырезу майки, задержавшись на изгибе груди.

Мои щёки вспыхнули румянцем.

— Я просто в домашней одежде, Дэвид, — ответила я, чувствуя, как жар разливается по телу от его внимания.

— Может, именно из-за этого, — усмехнулся он, и в его глазах мелькнула хищная искра.

— Проходи, — пригласила я, отступая в сторону, но внутри всё трепетало от желания.

Парень сразу направился на кухню, ставя принесённое на стол.

— Чтобы настроение у тебя было приподнятым, а то в последнее время… — начал он, но я быстро прикрыла рукой его рот, чувствуя под пальцами тепло его губ.

— Давай не будем, — прошептала я, медленно убирая руку, и вместо этого поцеловала его нежно, прижимаясь ближе, чтобы заглушить слова, которые могли разбить эту хрупкую иллюзию.

Дэвид приподнял бровь, хищно улыбнувшись.

— Как скажешь, — ответил он, притягивая меня к себе, и уткнулся носом в мои волосы, глубоко вдохнув. — Я скучал по тебе… — его голос был сладким шёпотом у моего уха, горячим дыханием, обжигающим кожу.

По телу пробежали мурашки, и я искренне прижалась к нему сильнее, чувствуя, как его руки скользят по моей спине, спускаясь ниже, к пояснице. С моих губ сорвались слова, которых я не планировала: — Тоже очень скучала по тебе… — прошептала я, вдыхая его запах, и в животе всё затрепетало — сладкой, ноющей волной желания, смешанной с паникой.

«Я правда это сказала? Что со мной происходит?» — подумала я, но тело уже предавало разум, откликаясь на его близость.

От этих слов Дэвид сжал меня ещё сильнее, его пальцы впились в ткань майки, прижимая меня к своему твёрдому торсу.

— Но всем видом ты показываешь, как хочешь оттолкнуться, — сказал он хриплым голосом, с лёгкой улыбкой, которая только подстрекала.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я отстранилась чуть-чуть, чтобы посмотреть в эти бесстыжие глаза — голубые, полные огня.

— Ты порой так любишь показать свой характер, — прищурила я глаза, стараясь звучать игриво, но внутри бушевала буря.

Он взял в свои ладони мои щёки, его пальцы были тёплыми, уверенными, и прошептал: — Если не заметила, ты такая же, Лэйн.

А потом Дэвид впился в мои губы с напором, показывая всё своё влечение — поцелуй был жадным, глубоким, его язык скользнул внутрь, исследуя, требуя, и я почувствовала, как его тело напрягается, прижимаясь ко мне, разжигая тот самый огонь, который я пыталась погасить, но который теперь полыхал ярче, чем когда-либо. Мои руки невольно обвили его шею, пальцы запутались в волосах, и на миг я забыла обо всём — отдаваясь этому моменту, где желание затмевало разум.

— Сейчас остынет кофе и будет невкусным, — прошептал он сквозь мои губы, его дыхание горячее, обжигающее, но вместо того чтобы углубить поцелуй, он неожиданно остановился, отстраняясь с лукавой улыбкой.

Я удивлённо посмотрела на него, чувствуя, как тело всё ещё вибрирует от его близости, а губы пульсируют, требуя продолжения.

Он сел за барную стойку, взял стаканчик кофе, и пар от напитка поднялся между нами, добавляя в воздух аромат свежесваренного капучино. Я открыла коробочку конфет — маленькие шоколадные шарики с кремовой начинкой — и тоже взяла свой кофе, стараясь успокоить бьющееся сердце.

— Хочу тебя украсть на всю ночь, — сказал он, глядя на меня внимательно, его глаза — пронизывающие, скользнули по моему телу.

— Не быть тебе вором, если говоришь сразу о своих планах, — ответила я, попивая напиток, и вкус кофе — мягкий, с лёгкой сладостью — смешался с привкусом его поцелуя на моих губах.

— У меня есть для тебя некий сюрприз, чтобы ты потом опять не сказала «не могу», — продолжил он, и в его голосе скользнула уверенность, что всегда заставляла меня таять.

«Так тяжело... Поначалу ещё можно было управлять своими чувствами, отшучиваться, но теперь это переходит на ту стадию, где либо прыгать в омут, либо продолжать этот изнуряющий путь», — мысли проносились одна за другой, путаясь в голове, как клубок нитей, который я не могла распутать.

Он дотронулся до моей руки — лёгкое, но электризующее прикосновение, от которого по коже пробежал ток, а внизу живота потянуло сладкой болью. Я посмотрела в его глаза — эти бесстыжие, гипнотизирующие глаза, которым так сложно было отказать, особенно когда они вот так, в упор, ловили мой взгляд. Без них, на расстоянии, было проще — но здесь, рядом, сопротивление таяло, как лёд под солнцем.

— Я разрешаю тебе меня украсть, — хитро улыбнулась я, чувствуя, как голос дрожит от предвкушения.

— Прекрасно, — ответил он, вставая со стула и подходя ближе, его тело — сильное, мускулистое — излучало тепло, которое я ощущала даже на расстоянии. — Я к девяти вечера к тебе приеду, — прошептал он, и поцелуй был коротким, но интимным: его губы коснулись моих с лёгким нажимом, язык скользнул по нижней губе, оставляя след желания.

— Закрывайся, — сказал Дэвид, направляясь к входной двери.

Он вышел, и я закрыла за ним дверь, плотно прижимаясь к ней лбом, чувствуя прохладу дерева на разгорячённой коже.

«Лэйн, решай уже эту проблему быстрее!» — кричал внутренний голос, эхом отдаваясь в голове, но тело всё ещё помнило его прикосновения, и это только усиливало хаос внутри.

Время близилось к вечеру, и я уже была почти готова, заканчивая с макияжем. Волосы уложила в мягкие волны, которые каскадом падали на плечи, а одета была в чёрную кожаную юбку, облегающую бёдра как вторая кожа, и короткий кожаный топ, который едва прикрывал грудь, подчёркивая изгибы. Под одеждой — только бесшовные трусики, тонкие и незаметные, от которых кожа казалась ещё чувствительнее к любому дуновению воздуха.

Я подвела губы нюдовым карандашом, закрепив прозрачным блеском, и посмотрела в зеркало: отражение выглядело соблазнительно, но внутри всё колотилось — смесь предвкушения и страха.

«Надеюсь, он не выкинет ещё один какой-нибудь финт, я не переживу», — подумала я, когда живот снова скрутило спазмом, и я зажмурилась, прижимая руку к нему, списывая это на нервы.

Время тянулось невыносимо медленно, и каждый тик часов эхом отдавался в моей груди, усиливая волнение, которое разливалось по телу тёплой, томительной волной. Я стояла у окна, глядя на огни Сан-Франциско, которые мерцали в сгущающихся сумерках, как звёзды, упавшие в залив. Мои пальцы нервно теребили край кожаной юбки, которая сидела на бёдрах слишком плотно, облегая кожу, как вторая оболочка, и напоминая о том, как Дэвид смотрел на меня днём — с голодной искрой, что заставляла моё тело предательски отзываться.

Ровно в девять раздался стук в дверь — уверенный, ритмичный, как биение его сердца, которое я чувствовала под ладонью в наши прошлые встречи, когда его пульс ускорялся от моих прикосновений. Я открыла, и там стоял Дэвид: в чёрной рубашке, расстёгнутой на пару пуговиц, открывающей загорелую кожу и намёк на рельефный торс, в чёрных джинсах и белых высоких кроссовках Nike Air Force. Волосы были небрежно убраны назад, но одна прядь каждый раз падала на его лицо, добавляя ему тот бунтарский шарм, от которого внутри меня всё трепетало, а кожа покалывала от предвкушения.

В руках у него был небольшой чёрный картонный пакет, завязанный лентой, и букет алых роз — не тех нежных, как от Кристиана, а страстных, с шипами, которые могли уколоть, если не быть осторожной, как и его прикосновения, что всегда балансировали на грани боли и удовольствия.

— Готова к приключению, ведьмочка? — улыбнулся он своей хищной улыбкой, ступая внутрь и сразу прижимая меня к стене. Его губы нашли мои в жадном поцелуе — язык вторгся глубоко, исследуя, требуя, а его тело прижалось так плотно, что я почувствовала твёрдость его возбуждения сквозь джинсы, отчего мои бёдра невольно сжались, а жар внизу стал невыносимым.

Я отстранилась на миг, чтобы перевести дыхание, чувствуя, как его руки скользят по моей талии, спускаясь ниже, к краю юбки, пальцы слегка приподнимают ткань, касаясь обнажённой кожи бедра, вызывая мурашки и лёгкий стон, который я еле сдержала.

— Что в пакете? — прошептала я, стараясь звучать игриво, но голос дрожал от предвкушения, а губы всё ещё пульсировали от его вкуса — солёного, с ноткой дыма.

— Тебе это надо надеть, чтобы в нужный момент чувства усилились, — ответил он загадочно, сжимая мою талию так сладко, что его пальцы впились в кожу, оставляя лёгкие следы, и по телу прокатилась волна желания. — Иди в ванну, я подожду, — подмигнул Дэвид.

Смотря на него подозрительно, я вошла в ванную комнату. Открыла пакет, развернула чёрную тишью-бумагу. Каково было моё удивление, когда увидела коробку с дистанционным вибратором.

«Что ты задумал, демон?» — мандраж прокатился по всему телу, смешиваясь с возбуждением, которое уже нарастало внизу живота, заставляя трусики увлажниться от одной мысли о том, как эта штука будет пульсировать внутри меня.

Распаковав коробку, я извлекла приятную на ощупь чёрную силиконовую игрушку — гладкую, эргономичную, с лёгким изгибом, обещающим точное попадание в самые чувствительные точки, где каждый импульс будет эхом отдаваться в каждой клеточке тела.

Включив её, я почувствовала, как она в руках приятно завибрировала, и волна прошлась по рукам, заставив меня закусить губу от предвкушения — вибрация была мягкой, но настойчивой, как его поцелуи. Я вставила её внутрь — силикон скользнул легко, обволакивая теплом, заполняя меня, и тело мгновенно отреагировало лёгкой дрожью, соски затвердели, а влага усилилась, делая каждый шаг потенциальным источником удовольствия.

— Мы можем идти, — сказала я игриво, выходя из ванной, но голос выдал волнение, а тело уже вибрировало от лёгкого давления внутри.

— Сейчас кое-что проверю, — достал он телефон, и в этот момент я почувствовала внутри себя вибрацию — мягкую, но настойчивую, которая разошлась волнами по всему телу, фокусируясь внизу, заставляя клитор пульсировать, а ноги подкоситься от внезапного прилива наслаждения.

— Дэ…вид, — его имя вырвалось стоном, я опёрлась рукой о стенку, чувствуя, как жар разливается внизу, а соски напрягаются под топом, тело изгибается, ища опоры, пока волны удовольствия накатывают, делая дыхание прерывистым.

Увидела его только ухмылку и огонь в глазах — что всегда разжигал во мне пожар, обещая больше, чем я могла выдержать.

Вибрация прекратилась: — Теперь мы можем ехать, — подойдя ко мне, он поцеловал висок, его губы задержались на миг, обжигая кожу, а дыхание коснулось уха, вызывая новую волну мурашек.

Я поставила цветы в вазу, и мы вышли из дома.

Дэвид открыл мне дверь машины, и когда я села, его пальцы скользнули по моему бедру — лёгкое касание, но оно усилило давление игрушки внутри, от которого внутри всё сжалось, а влага пропитала трусики. Мы помчались по ночным улицам Сан-Франциско, огни моста Голден Гейт мелькали вдали, как декорации к нашему безумству. Он включил музыку — низкий, пульсирующий бит, под который тело невольно двигалось, и я поймала себя на том, что кладу руку на его колено, чувствуя напряжение мышц под тканью джинс, а мои пальцы невольно сжимаются, представляя, как они скользят выше, к той твёрдости, что я ощущала раньше.

— Куда мы? — спросила я, осматривая всё вокруг, пока городские огни сливались в размытый поток.

— Расслабься, тебе понравится, — ответил он, вдавливая педаль газа, и мы ещё сильнее рванули вперёд, оставляя позади шум улиц, а ветер через приоткрытое окно ласкал кожу, как его пальцы, усиливая напряжение в теле.

Мы выехали за город, петляя по холмам, и наконец остановились у небольшой вертолётной площадки — освещённой прожекторами, с одиноким чёрным вертолётом, стоящим на асфальте, как хищная птица, готовая к полёту. Вокруг — тишина, прерываемая лишь далёким гулом океана и ветром, шелестящим в траве, который обдувал мои обнажённые ноги, вызывая мурашки и усиливая ощущение полноты внутри.

Я замерла, выходя из машины, сердце заколотилось от смеси удивления и адреналина, который смешался с сексуальным напряжением, делая кожу гиперчувствительной.

— Вертолётная площадка? Ты серьёзно? — прошептала я, глядя на него широко раскрытыми глазами, чувствуя, как дыхание учащается. — Ты будешь за штурвалом?

Дэвид усмехнулся, обнимая меня за талию и прижимая к себе — его тепло проникало сквозь одежду, усиливая ощущение игрушки внутри, а его возбуждение прижалось к моему бедру, заставляя меня тихо вздохнуть.

— Да, милая. Как-то давно увлёкся воздушным транспортом — это было моим хобби, способом отвлечься от всего. Решил сдать на лётные права, прошёл курсы, и теперь у меня лицензия. Не волнуйся, я не новичок, — сказал он уверенно, его пальцы скользнули по моей спине, спускаясь ниже, — А теперь садись, я покажу тебе ночной Сан-Франциско с такой стороны, о которой ты и не мечтала.

Мы забрались в кабину — тесную, с запахом кожи и металла, где наши тела были так близко, что я чувствовала жар от его бедра. Дэвид пристегнул меня, его руки задержались на моих бёдрах, пальцы скользнули под юбку, касаясь внутренней стороны, вызывая стон, который я еле подавила, а тело выгнулось навстречу.

Вертолёт взревел, лопасти закрутились, и мы взмыли вверх — земля ушла вниз, а город раскрылся перед нами как сверкающий ковёр: огни моста сияли золотыми арками, перекинутыми через тёмный залив, небоскрёбы центра мерцали, как алмазы, а Алькатрас в отдалении казался таинственным силуэтом на воде. Ветер снаружи ревел, но внутри кабины было интимно, только мы вдвоём, парящие над миром, и вибрация машины эхом отдавалась внутри меня, усиливая давление игрушки.

— Красиво, правда? — прошептал Дэвид, кивая на панораму, его рука на штурвале была уверенной, а другая... достала телефон.

Внезапно игрушка внутри ожила — лёгкая вибрация, как дразнящий шёпот, разошлась по телу, фокусируясь внизу, заставляя клитор набухать, а влагу стекать по бёдрам. Я вжалась в кресло, прикусив губу, чтобы не застонать, но тело уже извивалось, соски тёрлись о ткань топа, посылая искры удовольствия.

— Дэвид... не здесь, — выдохнула я, но голос дрогнул, а тело уже отзывалось, жар нарастая между ног, смешиваясь с адреналином полёта, делая каждый импульс оргазмическим.

Он только улыбнулся, увеличивая интенсивность на миг — волна удовольствия прокатилась, как цунами, заставляя меня выгнуться, пальцы впиваются в подлокотники, а стон вырвался сквозь сжатые зубы, пока город внизу поплыл в тумане желания, огни сливались с искрами в глазах.

— Почему не здесь? Никто не увидит, только мы и звёзды, — прошептал он, снижая вибрацию, но не выключая, чтобы держать меня на грани, где каждый вздох был мольбой о большем. Мы кружили над заливом, огни отражались в воде как зеркало, а я боролась с собой, чувствуя, как каждая вибрация усиливает вид — мост казался ближе, город пульсировал в такт моему телу, а тело — в такт вибрациям, доводя до края, где оргазм накатывал, но не разряжался полностью.

Он играл с пультом весь полёт: то усиливал, доводя меня до края, где стон срывался с губ, тело выгибалось, а влага пропитывала сиденье, то ослаблял, позволяя перевести дыхание, но оставляя в состоянии постоянного возбуждения, и каждый раз его глаза горели, наблюдая за мной, его собственное дыхание учащалось, а рука на штурвале сжималась сильнее.

«Это безумие», — думала я, цепляясь за подлокотники, пока оргазм накатывал волнами, смешиваясь с восторгом от вида, тело дрожало, а разум тонул в ощущениях. — «Но как же это возбуждает...»

Когда мы наконец приземлились, я была измотана, но сыта — тело дрожало от послевкусия, кожа горела, а в душе бушевала буря вины и блаженства, смешанная с ноющей болью в животе, которую я списала на пережитое напряжение.

Он расстегнул мне ремень безопасности, его пальцы скользнули по моей талии, задержавшись на миг дольше, чем нужно, вызывая лёгкую дрожь в теле, всё ещё разгорячённом от вибраций и полёта. Затем он легко подхватил меня на руки — сильные, мускулистые руки, которые обвили меня так уверенно, что я почувствовала себя невесомой, прижатой к его груди, где стучало сердце в унисон с моим.

— Как ты себя чувствуешь? — его улыбка была просто притягательной на фоне ночного неба, освещённого огнями города внизу, а глаза горели тёплым, обволакивающим светом.

— Чувствую так, будто за спиной выросли крылья, — прошептала я, прижимаясь к его шее, вдыхая знакомый мускусный аромат его кожи, смешанный с лёгким запахом адреналина и ветра, от которого по телу пробегали мурашки.

Дэвид донёс меня до машины и плавно опустил на землю, его руки скользнули по моим бёдрам, вызывая вспышку жара внизу живота, прежде чем он открыл дверь. Я уселась в его Dodge — кожаное мягкое кресло обволокло моё тело, как тёплое объятие, прижимаясь к разгорячённой коже, и я почувствовала, как каждый изгиб сиденья усиливает эхо недавних ощущений.

Дэвид завёл своего "зверя", мотор зарычал низко и мощно, вибрация прошла по моему телу, напоминая о игрушке, которая всё ещё была внутри, и мы умчались в неизвестном направлении, ветер через приоткрытое окно трепля волосы.

Машина остановилась возле смотровой площадки, и весь Сан-Франциско раскинулся как на ладони — мерцающие огни небоскрёбов, тёмный залив, искрящийся под луной. Я смотрела заворожённо на эти виды, медленно выходя из машины, чувствуя, как прохладный ночной воздух обдаёт кожу, проникая под юбку и вызывая лёгкую дрожь.

Подошла к краю ограждения и закрыла глаза — ветер с океана обдувал меня, лаская обнажённые плечи и ноги, как невидимые пальцы, от чего мурашки побежали по всему телу. Вдруг что-то тёплое накрыло меня сверху — мягкое, пропитанный его запахом.

— Чтобы не замёрзла, ведьмочка, — прошептал Дэвид, укутывая меня в плед и прижимаясь сзади, его тело — твёрдое, горячее — обволокло моё, руки обвили талию, а дыхание коснулось шеи, посылая волны жара вниз по позвоночнику.

Тишина стояла вокруг, полная умиротворения, но я нарушила её — эмоции дошли до пика, переполняя грудь: — Дэвид… это просто невероятно, — по моей щеке скатилась лёгкая полоса влаги, слеза, солёная на вкус, — Я этот город никогда не видела с таких сторон… — развернулась к парню, чтобы увидеть его лицо, близкое, с нежностью в глазах, что разрывала меня внутри, — Разве я заслуживаю этого? — внутри всё просто болело, от того, как этот человек постарался, как его чувства сияли в каждом жесте, и как я жестоко топчу их, скрывая свою ложь.

Дэвид провёл рукой по моим волосам, пальцы запутались в волнах, нежно массируя кожу головы, а второй рукой притянул меня максимально близко, наши тела слились.

— Ты заслуживаешь максимально большего, я постараюсь сделать всё, чтобы ты была счастлива, — его глаза заблестели, полные искренней страсти, — Мне никому так не хотелось сделать приятно, как тебе, Лэйн, — он запустил свои руки в мои волосы глубже, притягивая лицо ближе, его дыхание смешалось с моим.

— Я тебя люблю… — выдохнул он, и эти слова снова эхом прокатились по моему телу, заставляя сердце сжаться, а слёзы вырваться наружу, горячими потоками по щекам, смешиваясь с ветром.

Он вытер влагу с моих щёк большим пальцем, его прикосновение было таким нежным, обжигающим, и наклонился, поцеловав меня — медленно, глубоко, как будто отдавая всего себя, тело таяло в его руках, а поцелуй длился вечность, пульсируя в такт нашим сердцам.

В душе я ещё сильнее себя ненавидела — за то, что привела всё к этой точке, где его любовь только разовьётся, а я могу лишь сломать, не выживу в этом вихре вины и желания.

Казалось, этот момент с поцелуем заморозил всё вокруг — как будто было слышно только два сердца, моё и Дэвида, бьющиеся в унисон, эхом отдаваясь в груди.

Парень отстранился от меня, взял за руку — его пальцы переплелись с моими, тёплые и уверенные, — и повёл к машине. На капоте стояла небольшая корзинка, и я удивилась, чувствуя, как внутри вспыхивает новая волна тепла от его заботы.

— После такого надо немного перекусить, — снова на его лице заиграла улыбка, та самая хитрая и демоническая, с искрой в глазах, — Шеф-повар в моём лице подал на ужин немного энчилада и кесадильи, — я вздёрнула бровь, а он усмехнулся, — Моя бабуля научила меня многому, — из корзинки он достал розовое вино, его аромат — лёгкий, фруктовый — уже витал в воздухе.

Всё пахло просто божественно: пряные специи, расплавленный сыр, свежие травы, смешанные с теплом тортильи. Взяв энчилада — ещё тёплое, сочное, с хрустящей корочкой снаружи и нежной начинкой внутри, где говядина таяла на языке, пропитанная томатным соусом с нотками чили, кумина и чеснока, а сыр тянулся длинными нитями, — я сделала надкус. Дэвид приготовил всё прекрасно: мясо было идеально прожарено, не сухое, а сочное, соусы балансировали остроту и сладость, а сыр добавлял кремовости, делая каждый кусочек взрывом вкусов, который ласкал язык, как его поцелуи — ласково, но интенсивно.

— Ммм, — не могла сказать ни слова, закрывая глаза от удовольствия, чувствуя, как вкус разливается по рту, усиливая тепло в теле, — Ты сегодня меня удивляешь, — прошептала я, проглатывая, и слизнула каплю соуса с губ.

— Не льсти, — налил он вино в бокалы, которые тоже взял с собой, жидкость искрилась розовым в лунном свете, обещая лёгкое опьянение.

— Я говорю только правду, — ответила я, убирая со своего рта тянувшийся сыр, и мои пальцы коснулись губ.

— Если бабушка научила тебя так готовить, то я не представляю, как вкусно это у неё, — смотрела я на него с удивлением, попивая вино, его лёгкий фруктовый вкус разливался по языку, смешиваясь с пряностями от еды и усиливая тепло в груди.

— Бабуля просто монстр на кухне, это в прямом и переносном смысле. Помню, как она гоняла меня по двору с деревянной ложкой, если я пытался стащить свежие тортильи до обеда. "Маленький воришка, — кричала она, — руки мой, или получишь по пальцам!", — вырвался у него смешок, искренний и заразительный, и я вместе с ним посмеялась, чувствуя, как смех вибрирует в теле, разряжая напряжение, — Но потом всегда садилась со мной и учила: как месить тесто для энчилада, чтобы оно было эластичным, не рвалось; как балансировать специи в соусе — чили для остроты, кумин для аромата, немного корицы для той скрытой сладости, что делает блюдо незабываемым.

Я слушала, попивая вино, и представляла её: невысокую женщину с седеющими волосами, собранными в тугой пучок, в фартуке, пропитанном запахами чеснока и свежей кинзы, с руками, огрубевшими от работы, но такими ловкими. Дэвид продолжал, его пальцы невольно сжимали бокал, словно он держал её руку.

Потом раздалась тишина, мы оба смотрели на ночной город — огни мерцали внизу, как далёкие звёзды, а ветер с океана ласкал кожу, обволакивая нас прохладой, которая только подчёркивала тепло наших тел, прижатых друг к другу.

Но тут Дэвид снова решил открыться мне: — Ты прости, что я так отрезал тебя от разговора про семью, — он посмотрел на меня виновато, его глаза потемнели от воспоминаний, а голос стал ниже, хрипловатым. — Всё детство я проводил только с ней, — сделал он паузу, —— Бабуля была опорой: учила не только готовить, но и жить. "Дэвид, — говорила она, — еда — это любовь. Если готовишь с душой, даже простая кесадилья может исцелить сердце". Она пережила голод в детстве, так что в её доме всегда было полно еды — свежие фрукты, домашний хлеб, соусы, которые варились часами. А по вечерам рассказывала истории: о праздниках, Дне мёртвых, когда она готовила пан де муэрто и ставила алтарь для предков. Я помогал ей лепить сахарные черепа, и она шептала: "Помни, миджо, жизнь коротка — люби сильно, ешь вкусно, не жалей".

Его голос дрогнул на миг, и я почувствовала укол в груди — эта женщина сформировала его, сделала тем, кем он был: сильным, но уязвимым под этой бронёй.

— С родителями воспоминания не такие яркие, — он отвернулся к океану, и я видела, как его глаза блестят от влаги, слёз, которые он сдерживал, и в моей душе всё затвердело от боли за него.

— Они не плохие, но для меня отец был самым строгим человеком. Когда он приезжал, я просто ходил по струнке, а мать в этот момент только вздыхала, смотрела виновато на меня, — я сжала его руку сильно, чувствуя под пальцами тепло его кожи и лёгкую дрожь, видя, как ему больно делиться этим, как воспоминания царапают внутри.

— Ты мог не говорить, я бы подождала, когда придёт время, — прошептала я, чувствуя свою вину — за то, что невольно подтолкнула его к этому, и за свои собственные секреты, которые жгли изнутри.

Я обняла крепко, прижимаясь всем телом — моя грудь коснулась его торса, соски напряглись от трения о ткань, а его аромат обволок меня, вызывая мурашки. Он обвёл меня своей сильной рукой и сжал моё плечо, пальцы впились в кожу с той нежной силой, что всегда заставляла таять.

— Мне хотелось, чтобы ты знала, — сказал он, и я подняла голову — он уже смотрел на меня, глаза полные уязвимости и желания. Мы поцеловались сладко, чувствуя на губах вкус вина — фруктовый, пьянящий, его язык скользнул внутрь, переплетаясь с моим, а поцелуй стал глубже.

Я проснулась от звука сильного дождя за окном, в тёплых объятиях, его тело обвило моё, как защитный кокон. Приоткрыв глаза, поняла, что на своём привычном месте — в спальне Дэвида, где всё валялось в творческом беспорядке: одежда на полу, игрушка на тумбочке, всё ещё напоминая о ночи страсти. Но в этот раз я помнила всё — каждый стон, каждое прикосновение, волны удовольствия, что накатывали под его контролем.

«Это было незабываемо…» — подумала я, но от мыслей меня отвлекло горячее дыхание, которое коснулось моей спины, обжигая кожу, посылая мурашки вниз по позвоночнику, к бёдрам, где эхо ночи всё ещё пульсировало.

Перевернувшись, я уткнулась носом в его сильную грудь — твёрдую, с лёгким покровом волос, вдыхая аромат его кожи. Спряталась от этого мира в его объятиях, чувствуя, как его рука невольно сжимается на моей талии, прижимая ближе, и в этот миг вина отступила, оставив только тепло и желание остаться здесь навсегда.

Мне казалось, мы так спали два или даже три часа, но чувство голода всё же подняло меня с мягкой постели — тело, всё ещё ноющее от ночных ласк, требовало подпитки, а внутри разливалась ленивая, сытая теплота. Пока Дэвид мылся — звук воды из душа эхом отдавался в комнате, напоминая о том, как его руки скользили по моей мокрой коже прошлой ночью, — я быстро просмотрела свой телефон. Сообщение от Стеллы: она пошла на свидание, и оно прошло отлично, с эмодзи сердечек и намёком на продолжение. Я порадовалась, а потом сердце моё забилось чаще, когда я увидела сообщения от Кристиана — он зашивается с отчётами, но очень ждёт завтра, чтобы увидеться, его слова были тёплыми, полными нежности, которая только усилила укол вины в груди. Убрав телефон и уняв тревогу, которая сжала горло, как невидимая рука, я тоже пошла умываться и приводить себя в порядок — холодная вода на лице освежила кожу, но не смыла воспоминания.

Мы провели домашний воскресный день, доедая то, что осталось со вчерашнего: остатки энчилада и кесадильи, которые разжигала аппетит; пили вино, вкус смешивался с поцелуями, оставляя на губах сладкий привкус. Смотрели разные фильмы — лёжа на диване, переплетаясь телами, его рука лениво гладила мою спину, спускаясь ниже, к бедру, вызывая мурашки и лёгкое возбуждение, которое мы не развивали, но которое висело в воздухе, как обещание. Смеялись над глупыми шутками, обнимались, его грудь прижималась к моей, тепло его тела проникало сквозь одежду, и на удивление, голова не гудела разными мыслями — меня не терзала вина, в этот день всё было настолько прекрасно, уютно, как в коконе из дождя и его объятий.

Дождь заливал Сан-Франциско, стуча по окнам, от чего уют делался ещё прекраснее — мы были отрезаны от мира, только мы вдвоём, в этой пузырящейся теплоте.

— Может, ты всё-таки останешься? — прошептал Дэвид в прихожей, целуя меня, его губы скользнули по шее, задержавшись у ключицы, где кожа была особенно чувствительной, вызывая дрожь.

— Завтра на работу и куча дел, я бы с удовольствием, — ответила я, поцеловав его ещё раз на прощание — глубоко, жадно, чувствуя, как его руки сжимают мою талию, прижимая ближе, и тело откликается, но я отстранилась, побежав к воротам его дома, где меня ждало такси, дождь хлестал по лицу, смешиваясь с солью на губах.

Забежав быстро в подъезд, я зашла домой — меня встретила тишина и одиночество, холодное, как пустая постель, и внутри всё сжалось от внезапного приступа слёз. Сжала губы, борясь с рыданиями, не раздумывая набрала сообщение Дэвиду: "Уже скучаю...", и отправила, чувствуя, как пальцы дрожат на экране.

Включила свои любимые пластинки блюза — низкие, томные ноты гитары заполнили комнату, обволакивая, как дым, — и достала из заначки белое вино, открыла его с лёгким хлопком и, даже не думая, начала пить прямо из бутылки, чувствуя, как прохладная жидкость обжигает горло, разливается по венам, притупляя боль.

Но истерика вырвалась наружу.

— Устала! — кричала я в пустоту, голос эхом отдавался от стен, — Я устала так чувствовать! Невыносимая боль перед двумя мужчинами, один из которых становится мне ещё ближе, — кружка, которая стояла на столе, полетела в стену, разлетаясь осколками, как мои эмоции, — Ненавижу себя за то, что такая слаба и не отказала одному, а теперь завязала всё в узел, что если отрежу — будут жертвы! — я упала на колени, рыдая, слёзы жгли щёки, а вино стекало по подбородку, смешиваясь с солью, тело сотрясалось от всхлипов, а внутри всё разрывалось от вины и желания, которое не утихало.

— Решай быстрее, пока до конца всё не сломала, — прошептала я себе, закрывая руками лицо, чувствуя, как слёзы просачиваются сквозь пальцы, и мир вокруг кружился в вихре блюза и дождя.

Я сидела на работе с больной головой — пульсирующей, как после бури, — пытаясь утром устранить припухлость от вчерашних слёз с помощью холодных компрессов и макияжа. Мне нельзя было показывать, как мне плохо, нужно держать лицо: "Всё хорошо", улыбаться коллегам, скрывая хаос внутри, где вина и усталость боролись за место.

Встала из-за рабочего стола и направилась к кабинету Кристиана, чувствуя, как каждый шаг отдаётся в висках. Но я резко остановилась и удивилась: рядом с ним стояла девушка — высокая блондинка с идеально уложенными локонами, падающими каскадом на плечи, в облегающем деловом костюме, который подчёркивал её стройную фигуру, полную грудь и длинные ноги; макияж был безупречным — smoky eyes и ярко-красные губы, которые она то и дело облизывала, явно строя глазки Кристиану. Но мужчина был очень холоден к её вниманию — его поза была собранной, взгляд отстранённым, как будто он мысленно уже где-то далеко.

«Со мной он тоже был изначально холоден», — начала злиться мысленно, чувствуя, как жжёт все внутри, как кислота.

«Лэйн, это что, ревность? А что такое? Не нравится?» — я сжимала кулак так сильно, что ногти впивались в ладонь, оставляя следы.

Но мужчина увидел меня и улыбнулся — той тёплой, искренней улыбкой, что всегда заставляла моё сердце таять. Он встал и пошёл провожать эту девушку, его рука коснулась её плеча — формально, без намёка на интерес.

— Позже договорим, Элиза.

— Договорились, мистер Браун, — она произнесла это с каким-то кокетством, её голос был мурлыкающим, а взгляд скользнул по нему оценивающе, прежде чем она удалилась, виляя бёдрами.

Я прищурила глаза, смотря ей вслед, чувствуя, как внутри кипит.

— Это наш новый руководитель по рекламе, — сказал Кристиан, подходя ближе, его глаза заблестели, улавливая мою реакцию.

— Понятно, — сухо ответила я, стараясь не показать, как это задевает.

Кристиан усмехнулся, его губы изогнулись в той знакомой, игривой улыбке.

— Не переживай, — он понял, что я ревную, и подмигнул, его рука коснулась моей талии на миг, посылая мурашки по коже.

— Нам пора ехать, мистер Браун, — сказала я строго, но голос дрогнул.

— Как скажете, мисс Смит, — ответил он, довольный как кот моей реакцией, его глаза горели от удовольствия.

Сев в его машину — просторный седан с кожаными сиденьями, пропитанными его ароматом, — он прикоснулся ко мне, его пальцы скользнули по моему бедру, лёгко, но настойчиво.

— Мне нравится твоя ревность, — прошептал он, улыбаясь.

— Ничего я не ревную, — пыталась справиться со своим гневом, отводя взгляд в окно, но тело предательски отзывалось на его близость.

Он приблизился ко мне, хотел поцеловать, но вдруг вдохнул аромат моих волос, его нос коснулся пряди, и он замер.

— У тебя новые духи? — спросил он, и я повернулась к нему, вздёрнув бровь, но внутри всё похолодело.

Я вдруг поняла, что со вчерашнего дня не мыла голову, а волосы скорее всего пахнут Дэвидом — его мускусным одеколоном. Сердце начало биться быстрее.

— Мы вчера со Стеллой и её новым ухажёром ходили в бар, а на улице был дождь, и мои плечи были открыты, — я врала и не краснела, слова слетали как заготовленный текст, но внутри горела от стыда. — Её парень дал мне пиджак, и я накрылась, добежав до её квартиры, — своё сердце я слышала аж в ушах, оно колотилось так громко, что казалось, он услышит.

— Парень Стеллы дал тебе пиджак? Почему он не дал его своей девушке? — Кристиан смотрел на меня с неким холодом, его глаза сузились, пронизывая насквозь.

— Потому что у неё был свой, парень хотел показать, что он джентльмен, — ответила я, уже сгорая от всего, чувствуя, как потеют ладони.

— Спрошу у неё, — сказал мужчина, начиная заводить машину, его тон был ровным, но с подтекстом.

— Не веришь?

— Поинтересуюсь, — вжал газ, и мы отправились в сторону The Cliff House, мотор зарычал, а я почувствовала, как напряжение висит в воздухе, как густой туман.

В дороге мы провели в тишине — только гул двигателя и стук дождя по крыше, — мне стало плохо на грани всего, живот скрутило лёгким спазмом, внутри бурлило от лжи и страха разоблачения.

К этому моменту дождь прикатился. Он открыл мне дверь у входа в The Cliff House — элегантный ресторан с видом на океан, где волны разбивались о скалы под серым небом, — коснулся моей руки, его пальцы были тёплыми, успокаивающими, и прошептал: — Лэйн, я тебе верю. Но прошу тебя без глупостей.

Виски пульсировали от напряжения, как будто весь стресс сосредоточился там, и я кивнула, стараясь улыбнуться.

Мы вошли внутрь — тут так же было уютно, деревянные панели, мягкое освещения и ароматом свежих морепродуктов, смешанным с травами и специями.

Нас проводили в отдельный зал для дегустации. Стол был накрыт: тарелки с мини-порциями для дня рождения матери Кристиана — ирландский стю с нежной говядиной, тушёной в пиве с овощами; пастуший пирог с хрустящей корочкой и сочной бараниной внутри; свежие устрицы на льду с лимоном; салат с морепродуктами, пропитанный цитрусовым соусом; и десерты — ирландский кофе с виски и кремом, плюс шоколадный торт с нотками миндаля.

Кристиан начал пробовать, комментируя: — Стю нужно сделать чуть помягче, чтобы мама не жаловалась на зубы, — а я следовала за ним, но с каждым глотком и ароматом что-то шло не так.

Запах устриц — солёный, морской, с лёгкой йодистой ноткой — внезапно ударил в нос, вызвав тошноту, которая подкатила к горлу, как волна. Я сделала глоток воды, но следующий — аромат стю, густой, мясной, с пивной горчинкой — усилил это, живот скрутило спазмом, и я почувствовала, как мир слегка качается. "Чертово похмелья, вчера бутылка в одного дает о себе знать", — подумала я, тело не слушалось: кожа покрылась холодным потом, а в голове закружилось.

Кристиан заметил, его рука коснулась моей: — Лэйн, ты бледная. Всё в порядке? — но я только кивнула, борясь с подступающей дурнотой, которая нарастала от этих запахов, как будто тело бунтовало против всего, что я пыталась скрыть.

По приказу Кристиана мне принесли чай — ароматный, травяной, с лёгкой ноткой мяты, которая сразу успокоила бурю в желудке. Я с удовольствием приняла его, потихоньку выпивая, чувствуя, как тёплая жидкость разливается по телу, смягчая тошноту и головную боль, которая пульсировала в висках, как эхо вчерашних слёз и вина.

«Похмелье отпускает, больше не пью», — подумала я, закрывая глаза на миг.

Мы продолжили нашу дегустацию: половина меню оказалась достойной — нежный пастуший пирог с хрустящей корочкой и сочной начинкой, свежие устрицы, которые теперь не вызывали отвращения, и десерты с кремовой текстурой, тающей на языке. Мы всё согласовали, отметив детали для дня рождения его матери, и решили пообедать тут же, в уютном зале с видом на бушующий океан, где волны разбивались о скалы, эхом отзываясь в моей душе.

Я заказала себе куриный суп — лёгкий, бульонный, с нежными кусочками мяса и овощами, и ещё чай, чтобы унять остатки дурноты. Кристиан предпочёл стейк средней прожарки — сочный, с розовым срезом, пропитанный соками и специями, который он ел с аппетитом, его сильные руки уверенно орудуя ножом.

— Прости, что тебя напугала, вчерашняя бутылка вина была лишней, — сказала я, потихоньку пила бульон, его тепло разливалось по горлу, успокаивая.

— Лэйн, тебе нужно меньше пить. С этого момента ты больше этого не делаешь, — мужчина нарезал стейк на кусочки, его движения были точными, уверенными, а взгляд — строгим, пронизывающим.

Я хотела возразить, открыть рот, но он перебил: — Без каких-либо слов, ты делаешь, что я говорю, — в его словах был холод, как лёд, обжигающий кожу, и я просто согласилась, не раздувая спор.

Закончив обед, мы приехали обратно в офис. Я сидела уже на рабочем месте, рассуждая обо всём: что сегодня я ходила по тонкому краю льда, который мог в любое время рухнуть под весом моего вранья. Внутри все выжигало, как огонь, а воспоминания о Дэвиде — его объятиях, его любви — смешивались с теплотой Кристиана, разрывая меня на части.

«Лэйн, пора заканчивать историю с Дэвидом, включай уже свой мозг, хаоса в твоей жизни хватило, пора жить спокойно», — подумала я, и на мой блокнот от этих мыслей упала слеза — горячая, размазывая чернила, как и мою жизнь, оставляя следы, которые невозможно стереть.

Глава 15

Придя во вторник на работу, ко мне подбежала Стелла и, без каких-либо разговоров, отвела меня в раздевалку. Она огляделась, убедившись, что никого нет, и захлопнула дверь с тихим щелчком, отрезая нас от шума офиса.

— Ты хоть предупреждай, — шептала она, чтобы никто не услышал, её глаза блестели от смеси беспокойства и раздражения.

— О чём? — спросила я, не очень понимая с утра, что подруга хочет от меня, голова всё ещё гудела от вчерашних слёз, а тело ныло от усталости.

— Что Кристиан будет делать мне допрос, — ответила она, и я начала ходить по раздевалке, нервно нарезая круги, чувствуя, как ладони вспотели, а сердце заколотилось от внезапного страха.

Стелла скрестила руки на груди: — Благо у нас связь с тобой, и я сказала всё точно, что ты навыдумывала, — от её слов мне стало стыдно перед подругой, вина жгла внутри, как раскалённый уголь.

— Прости меня, — остановилась я перед ней, смотря в её глаза, полные понимания, но и лёгкого упрёка. — Я вчера так перенервничала, что забыла вообще, как дошла домой…

— Чуть не спалил? — Стелла подхватила мой настрой, тоже начала нервничать, её голос дрогнул, а руки невольно сжались в кулаки.

— Да, и я вынашиваю в себе одну мысль, — прошептала я, и глаза снова заслезились, слёзы жгли веки, как напоминание о моём хаосе.

Стелла всё поняла без слов — она меня обняла, и я совсем обмякла в её руках, прижимаясь ближе, чувствуя тепло её тела и знакомый аромат её духов, который всегда успокаивал. Высказав ей всё — что стресс на столько стал влиять на меня, что каждый раз я как на пороховой бочке, не зная, что будет сегодня и какие эмоции вырвутся наружу, — я почувствовала лёгкое облегчение, но слёзы всё равно текли, пропитывая её блузку.

— Всё к лучшему, — обнимала она меня крепко, гладя по спине круговыми движениями, её ладонь была тёплой, успокаивающей, как материнская ласка.

Успокоившись, подруга привела меня в порядок — поправила макияж, пригладила волосы, — и мы вместе пошли работать, её рука на миг сжала мою, давая силы.

Дни сменялись один на другой, с Кристианом мы стали чаще проводить время — каждый обед превращался в интимный ритуал: мы о чём-то разговаривали, обсуждали, что совсем скоро будет праздник, его рука иногда касалась моей под столом, посылая мурашки по коже, а взгляд warming, обещая больше.

— Я так переживаю, — прошептала я, попивая кофе на уличной террасе кофейни, где ветер с залива ласкал лицо.

Кристиан накрыл мою руку своей — его ладонь была тёплой, уверенной, пальцы переплелись с моими, вызывая лёгкий жар в груди: — Она будет в таком восторге, ты для неё создала невероятное мероприятие, — он улыбнулся тепло, его глаза заискрились, и я почувствовала, как внутри тает лёд напряжения.

— Видео я сделал, — сказал мужчина, отпивая свой ягодный чай, его губы коснулись края чашки, и я невольно представила их на своей коже. — Отправил тому, кто будет запускать эту всю систему.

— Отлично, у нас всё идёт к финалу, — ответила я, но руки начали потеть от внезапного волнения, ладони стали скользкими, как будто тело знало о надвигающемся выборе.

— Поужинаем сегодня у меня дома? — спросил Кристиан, глядя на меня с нежностью, его большой палец погладил тыльную сторону моей руки, посылая искры по коже.

— Конечно, — я долго не думая ответила на его предложение, чувствуя, как сердце ускоряется.

Он улыбнулся моему ответу, его глаза потемнели от желания, обещая вечер, полный близости.

Работа кипела, а телефон вибрировал от сообщений — Дэвид рассказывал разные истории, его слова на экране были полны тепла и юмора, но я, скрипя душой, отвечала ему с неким холодом, отстраняясь, как от огня, который жжёт. На вопрос "увидимся сегодня?" я ответила: "Важный проект на носу, уже на следующей неделе надо его сдать, так что я вся в работе". Мне было тяжело — внутри всё разрывалось от вины, но я говорила себе: «В такой ситуации будут жертвы, и ты сама до этого довела…» — я сдавила карандаш в руке, он слегка хрустнул под давлением, и боль в пальцах эхом отозвалась в сердце.

Сидя за рабочим столом, я сверяла план, убеждаясь, что всё сделано, рукой опёрлась о поверхность и положила голову, чувствуя утомление, которое разливалось по телу тяжёлой, ленивой волной — мышцы ныли, а веки тяжёлели от недосыпа и постоянного напряжения. Все уже уходили домой, проходящие коллеги прощались спокойными голосами, офис становился тихим, как пустая сцена после спектакля. «Надо было всё же отказаться, прийти домой и поспать», — мысли шуршали в голове, переплетаясь с шумом внешней среды, как далёкий шёпот ветра.

Услышав, как стеклянная дверь закрылась с мягким щелчком, я поднялась и увидела, что Кристиан направляется ко мне — его шаги были уверенными, фигура в идеально сидящем костюме излучала ту холодную собранность.

— Я думал, ты уже собралась.

Я поспешила складывать вещи в сумку: — Проверяла некоторые моменты, — улыбнулась я, но улыбка вышла усталой, а внутри вспыхнул лёгкий жар от его близости.

— Люблю в тебе эту черту, трудолюбивая моя, — сказал он, и я засмущалась от его слов, щёки полыхнули румянцем, а по телу пробежала сладкая дрожь, как от прикосновения.

Он взял мою сумку, его пальцы коснулись моих на миг, посылая искры по коже, и мы пошли к лифту.

— Кстати, надо съездить на примерку наших нарядов, она будет завтра, — произнес он, и я не привыкла к таким заранее запланированным вещам, поэтому от его слов удивилась, чувствуя, как внутри шевельнулось смятение. — Они были сделаны на пошив, поэтому нужно проверить, всё ли хорошо.

— На пошив? Когда ты успел оформить заказ, а мерки?

— Ты ещё не привыкла? Работаю всё с тем же бутиком, девочки тебя выучили и знают твои размеры, а заказ я сделал на прошлой неделе, дал понять, что это приоритетный, — в этот момент прибыл лифт, двери открылись с тихим шипением.

«К этому привыкать и привыкать…», — подумала я и сжала губы, чувствуя восхищения и лёгкой тревоги от его организованности, которая так контрастировала с моим внутренним хаосом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мы спустились в гараж и сели в его машину. Кристиан завёл двигатель, и мы выехали на улицы Сан-Франциско, где вечерние огни уже зажигались, отражаясь в лужах от недавнего дождя, а туман с залива обволакивал город, как дымка. Мы направились в центр, к элитному району с высокими небоскрёбами, где жил Кристиан — в одном из тех стеклянных гигантов, что возвышались над заливом, как стражи, с панорамными окнами, открывающими вид на мост и искрящийся океан.

Подъехав к зданию — современному, с зеркальными фасадами, отражающими огни города, и консьержем у входа, который кивнул Кристиану с уважением, — мы поднялись на лифте на верхний этаж. Двери открылись прямо в его квартиру — просторную пентхаус, где царила идеальная чистота и порядок: минималистичный дизайн с тёмными деревянными полами, белыми стенами и мебелью в стиле модерн, всё на своих местах, без единой пылинки, как будто здесь жила сама дисциплина. Панорамные окна от пола до потолка открывали завораживающий вид: город внизу мерцал, как драгоценный ковёр, мост сиял золотыми огнями, а океан в отдалении шептал волнами, создавая ощущение, будто мы парим над миром.

Я стояла у окна, чувствуя, как ветер снаружи слегка вибрирует стекло, и внутри меня смешались эмоции: восхищение этой роскошью, которая подчёркивала его статус и контроль, лёгкая зависть к такой упорядоченности — в отличие от моего хаотичного мира — и томительное желание, разливающееся по телу от его близости в этом интимном пространстве. «Это как он сам: холодный снаружи, но внутри — огонь, который может сжечь», — подумала я, чувствуя, как щёки снова теплеют, а тело откликается на его присутствие, предвкушая вечер.

— Лэйн, — услышала своё имя сзади и повернулась. Там стоял Кристиан в обтягивающей майке, которая идеально подчёркивала рельеф его тела — мускулистый торс, широкие плечи и пресс, проступающий сквозь ткань, — и в длинных домашних штанах, а в руках у него был маленький белый пакетик.

— Чтобы было комфортно ходить, — он подмигнул, его глаза заискрились игривым блеском.

Я подошла к нему и забрала его маленький подарок, чувствуя, как пальцы слегка дрожат от предвкушения.

— В спальне можешь переодеться, еда скоро будет, — сказал он, поцеловав меня в лоб нежно, его тёплые губы были мягкими, как бархат, и от этого простого жеста по телу пробежала волна тепла, вызывая мурашки на коже.

Зайдя в спальню, я вскинула брови — она была просторной, в тёмных тонах: стены обшиты панелями из тёмного дерева, создающими ощущение уюта и интимности, как в дорогом отеле; огромная кровать с чёрными шёлковыми простынями, идеально заправленная, без единой складки, манила своей роскошью и обещанием страсти; минималистичный дизайн с парой картин в серебряных рамах — абстрактные пейзажи Сан-Франциско ночью — и большим окном, выходящим на городские огни, которые мерцали; воздух был свежим, с лёгким ароматом его одеколона, и всё здесь отражало его характер — порядок, контроль.

Я открыла пакет, а там лежала белая шёлковая сорочка и очень красивый длинный шёлковый халатик — лёгкие, струящиеся, с тонким кружевом по краю, цвета слоновой кости, который идеально подчёркивал бы мою кожу.

— Как красиво, — прошептала я, на секунду представив, как эта сорочка слетает с меня во время страсти, его руки срывают ткань, обнажая тело, и улыбнулась, чувствуя, как щёки вспыхивают от этой фантазии.

Я сняла свою рабочую одежду, сложила её аккуратно — соответствуя Кристиану и его любви к порядку, — и надела комплект, который подарил мужчина. Он прекрасно сидел на мне, ткань ласкала кожу, как нежные пальцы, не сковывая движения, а лишь подчёркивая изгибы, делая меня чувственной и уязвимой одновременно.

Выключив свет в спальне, я вышла в столовую — просторную комнату, соединённую с гостиной, где царил полумрак от приглушённых ламп, а стол был накрыт на двоих: свечи мерцали, отбрасывая тёплые блики на белую скатерть, тарелки с лёгким ужином — салат с морепродуктами, запечённая рыба с травами и бокалы с белым вином, ароматы которого витали в воздухе, смешиваясь с океанским бризом из приоткрытого окна. Кристиан стоял у стола, его взгляд скользнул по мне, потемнев от желания, заставив моё тело напрячься под шёлком.

Мы сели ужинать, и разговор потёк легко: он рассказывал о своём дне, о забавных моментах в офисе, его голос был низким, успокаивающим, а я кивала, отвечая на вопросы о планах на праздник, но внутри меня бушевала буря переживаний. «Всё ли я делаю правильно?» — думала я, чувствуя, как вилка дрожит в руке, «— Здесь, с ним, в этой роскоши, где каждый жест полон нежности, а я ношу его подарок, как символ близости... Но Дэвид — его слова о любви эхом отдаются во мне, его прикосновения всё ещё жгут кожу. Я предаю обоих? Или себя? Эта ложь — как яд, разъедающий изнутри, но его улыбка, его тепло... Боже, Лэйн».

Я улыбалась ему, отвечая на шутки, но внутри всё сжималось — страх разоблачения, желание быть с ним, но и тоска по Дэвиду, по страсти, которая такая дикая, такой настоящая. Ужин казался идеальным — еда таяла на языке, вино разливалось теплом по венам, его рука иногда касалась моей, посылая искры. Я заставила себя расслабиться, наслаждаясь моментом.

— Ты подумала насчёт моего предложения?

Сначала я пыталась вспомнить, о чём он, но потом меня осенило: «Переезд…» — прошептала я в своих мыслях, чувствуя, как внутри всё сжимается от внезапного давления.

— Достаточно времени прошло, чтобы принять решение, — сказал Кристиан, крутя свой бокал в руках, его голос был на грани холода, а глаза сузились, пронизывая меня насквозь.

— Ты мне сказал, что не торопишь…, — ответила я, отложив столовые приборы, и мой голос дрогнул, выдавая внутреннее смятение.

— Так ты даже не обозначила время, я принял решение сам дать тебе на подумать, — произнёс он, немного прищурив глаза, его поза стала жёстче, как будто он готовился к сопротивлению.

«Хочется немного ему едко ответить, но это не тот тип человека, который воспримет мой такой характер…», — подумала я, сжимая кулаки под столом, чувствуя, как злость смешивается с желанием.

— Кристиан, давай я дам знать после праздника, договорились? — ответила я с таким же холодом, стараясь звучать уверенно, но внутри всё кипело.

Он ухмыльнулся: — Ладно, — и встал, его движения были плавными, но полными силы.

Я смотрела на него снизу вверх, он потянул меня за руку, и я встала рядом с ним, чувствуя тепло его ладони, которое обожгло кожу, посылая мурашки по телу.

— Хочу просто чувствовать тебя каждый день, — шептал он, его дыхание коснулось моего уха, обжигая, — а не только на обеде и работе, — мужчина провёл своими руками вверх по моим рукам, пальцы скользнули по шёлку сорочки, вызывая лёгкую дрожь.

Сжав мой подбородок, он поднял его, чтобы наш взгляд встретился — его глаза были тёмными, полными желания и контроля, и я сглотнула, сейчас для меня он казался каким-то опасным.

— Красивая такая, — прошептал он, ласково проводя по моим волосам, его голос был хриплым, вибрирующим, от которого внутри меня всё затрепетало.

Он приблизился ко мне, его дыхание обожгло мою кожу, и он начал целовать — ласково, без напора, но с нарастающей страстью, его губы скользнули по моим, язык вторгся внутрь, исследуя, требуя, и дыхание моё замерло, тело таяло под его натиском.

— Скучал по нашей близости, — прошептал Кристиан, начиная ласкать мою шею своими губами, слегка прикусывая кожу, отчего по телу пробежали мурашки, а внизу живота потянуло сладкой болью.

Его рука сползла от талии к бёдрам, я выдавила из себя тяжёлое дыхание, он рукой приподнял сорочку и начал массировать киску двумя пальцами — медленно, круговыми движениями, надавливая на клитор, и лёгкий стон сорвался с моих губ, эхом отозвавшись в комнате.

— Нравится? — прошептал он рядом с ухом, его горячее дыхание обожгло кожу.

— Д…да, — выдохнула я, закусив нижнюю губу до боли, чтобы не застонать громче.

Он отодвинул трусики в сторону и провёл медленно по клитору, надавливая сильнее, я стала дышать ещё чаще, тело выгнулось навстречу, а Кристиан улыбнулся, отстраняясь, и я открыла глаза, полные тумана желания.

— Ты такая хорошая девочка, — его голос звучал властно, с той доминантной ноткой, что заставляла меня таять и подчиняться.

Мужчина напором шёл на меня, а я отступала назад, он был как хищник, который хочет наброситься на свою добычу, его глаза горели голодом.

Я упёрлась в стену, он навис надо мной, не раздумывая жёстко перевернул меня лицом к стене, сердце забилось быстро, адреналин смешался с возбуждением, пульсируя в венах.

Он нежно снял с меня халатик и бросил его на пол, рука его ласково шла вверх по моему бедру, оголяя ягодицу, пальцы сжали кожу, вызывая лёгкую боль, смешанную с удовольствием.

— Доверься мне, больно не будет, — прошептал Кристиан, его голос был низким, успокаивающим, но с подтекстом команды, и я кивнула, чувствуя, как тело дрожит от предвкушения.

Резко прилетел шлепок по ягодице — острый, обжигающий, не успела понять, как застонала, и возбуждение вспыхнуло ярче, кожа горела, а внизу живота всё сжалось от желания.

— Умничка, — поцеловал он меня в макушку, и снова повторил жест, шлепнув ещё сильнее, волна боли перешла в удовольствие, тело выгнулось, требуя больше.

Он сжал мои волосы крепко, отрывая голову от стены, и я услышала шуршание — краем глаза увидела, как он достаёт из штанов пакетик с презервативом, мужчина быстро надел его, задрал сорочку, отодвинул трусики и вошёл в меня быстро, заполняя полностью.

— Ммм… — я застонала громко, тело пронзило удовольствие, как молния.

— Тише, кричать пока не надо, — он прикрыл мне рот рукой, его ладонь была тёплой, жёсткой, заглушая стоны.

Он входил в меня жёстко, сопровождая это очень сильными шлепками по ягодицам, кожа горела, а я сжимала свою киску от сильного возбуждения, чувствуя, как он растягивает меня, каждый толчок эхом отдавался в теле, доводя до края.

«Пусть это будет такое моё наказание…», — мысль пробежала в голове, смешиваясь с волнами удовольствия и вины.

Он резко вышел, снял штаны, майку и взял меня на руки — легко, как перышко, его мышцы напряглись, и понёс в спальню, бросив на кровать с той доминантной силой, что заставляла меня трепетать.

— Руки за голову, — приказал он хриплым голосом, полным той властной интонации, что заставляла меня трепетать от смеси страха и желания, и я подчинилась, чувствуя, как сердце колотится в груди, как барабан, отдаваясь эхом в ушах. Кристиан достал из тумбочки кожаный ремень — чёрный, гладкий, с металлической пряжкой, которая холодно блеснула в полумраке, — и быстро завязал мои запястья, приковывая к изголовью кровати. Ремень впилась в кожу, но не больно, а возбуждающе, лишая контроля, делая меня уязвимой и полностью в его власти — каждый дюйм тела напрягся, предвкушая, что последует дальше, а внутри разливалась сладкая, томительная влага.

Он навис надо мной, его глаза горели тёмным огнём, полные голода и доминирования, тело — мускулистое, напряжённое — излучало жар, который я ощущала даже на расстоянии. Руки сорвали сорочку одним резким движением, ткань зашуршала, обнажив грудь, и он впился в соски губами — жадно, прикусывая сначала один, потом другой, посылая вспышки боли и удовольствия по всему телу, как электрические разряды. Я выгнулась дугой, стоны вырывались сквозь зубы, его руки сжимали мою грудь, пальцы впивались в кожу, оставляя лёгкие следы, усиливая ощущение полной подчинённости. Тело извивалось под ним, требуя больше.

Он спустился ниже, его губы оставляли мокрый след по животу, спускаясь к бёдрам, раздвигая ноги широко, грубо. Его язык скользнул по клитору — настойчиво, круговыми движениями, надавливая ровно настолько, чтобы довести до грани, но не дать кончить, его пальцы вошли в меня, растягивая, массируя изнутри, находя ту точку, что заставляла тело содрогаться. Я стонала громче, бедра невольно поднимались навстречу, влага текла по бёдрам, а он добавлял третий палец, растягивая сильнее, его дыхание обжигало чувствительную кожу, язык ускорялся, то замедляясь, то впиваясь, доводя до безумия.

"Пожалуйста... не останавливайся", — шептала я про себя, но он знал, как мучить, его свободная рука сжимала бедро, удерживая на месте, не давая двигаться.

— Проси, — прошептал он, его пальцы замерли внутри, вибрируя слегка, его губы коснулись клитора ещё раз, обжигая.

— Пожалуйста… Кристиан, трахни меня, — выдохнула я, тело дрожало от нужды, подчиняясь его доминированию, голос сорвался на стон, а внутри всё пульсировало, требуя заполнения.

Он усмехнулся, звук низкий, довольный, и перевернул меня на живот одним движением, приподняв бёдра, его руки сжали ягодицы, раздвигая, Кристиан вошёл сзади — глубоко, заполняя полностью одним толчком, растягивая до предела. Каждый последующий толчок вбивал меня в матрас, его бедра шлёпали о мои, руки сжимали ягодицы, шлепая снова и снова — остро, обжигающе, пока кожа не покраснела и не загорелась, каждый удар посылал волны удовольствия прямо к клитору. Ремень натянулся, руки болели от напряжения, но это только усиливало ощущения — я стонала в подушку, тело содрогалось, сжимаясь вокруг него, чувствуя каждую вену, каждый дюйм его внутри. Он замедлился на миг, вышел почти полностью, чтобы войти снова — медленно, томительно, растягивая момент, его пальцы скользнули к клитору, массируя в такт толчкам, доводя до грани.

— Ещё... пожалуйста, сильнее, — вырвалось у меня, и он ускорился, толчки стали жёстче, глубже, его свободная рука схватила волосы, откинув голову назад, открывая шею для поцелуев — грубых, прикусывающих, оставляющих следы. Оргазм накатывал волнами, тело сжималось, пульсируя вокруг него, я кричала, чувствуя, как он доводит меня до пика, но не даёт упасть, продолжая двигаться, его стоны смешивались с моими, хриплые, животные. Наконец, он вышел, перевернул меня на спину снова, его глаза встретились с моими — полные триумфа, — и вошёл ещё раз, теперь лицом к лицу, его руки сжали бёдра, приподнимая, толчки стали ритмичными, глубокими, его губы впились в мои, заглушая крики. Я кончила первой — волна за волной, тело содрогнулось, сжимаясь вокруг него, и он последовал за мной, рыча, кончая внутри, сжимая меня в объятиях, оставляя на коже следы своей страсти — красные отметины от шлепков, укусов, ремня, которые горели, как напоминание о его доминировании. Мы лежали, тяжело дыша, его тело накрыло моё, и в этот момент мир сузился до нас двоих.

Его пальцы нежно размотали ремень, снимая напряжение с запястий, где кожа слегка покраснела от трения, но эта лёгкая боль только усиливала послевкусие нашей страсти. Он легко подхватил меня на руки, прижимая к своей груди — твёрдой, всё ещё влажной от пота, с ритмичным биением сердца, которое эхом отдавалось в моём теле, — и отнёс в ванную, его шаги были уверенными, а объятия — защитными, как будто он хотел стереть границу между грубостью и нежностью.

Он включил душ, и тёплая вода хлынула, заполняя пространство паром, который обволакивал нас, как туман над заливом. Аккуратно потянул меня к себе под струи — вода жгла мои ссадины от нашей страсти, обжигая красные следы на ягодицах и бёдрах, где его шлепки оставили горящие отметины, но эта боль была сладкой, смешиваясь с удовольствием, заставляя тело вздрагивать. Я облокотилась на сильную грудь мужчины, чувствуя, как вода стекает по нашим телам, смывая пот и следы, но не воспоминания — его руки гладили мою спину, спускаясь ниже, к пояснице, нежно массируя, и от этого внутри снова потянуло ноющей теплотой.

— Как ты, Лэйн? — спросил он очень ласково, его голос был мягким, бархатным, как будто только что не драл меня в спальне с той первобытной силой, что оставила меня дрожащей.

— Всё хорошо, — прошептала я, но отчего-то к горлу подкатил ком, мне хотелось плакать — от смеси усталости, хауса и этой внезапной нежности, которая разрывала меня внутри, — я сдерживала себя как могла, прижимаясь ближе, чтобы он не увидел слёз в моих глазах.

Приняв душ вместе — его руки намыливали мою кожу, скользя по груди, животу, бёдрам с той заботой, что контрастировала с его доминированием, вызывая новую волну мурашек, — мы легли в кровать, шёлковые простыни обволокли наши тела, ещё горячие от воды и страсти. Кристиан обнял меня сзади, его рука легла на мою талию, прижимая ближе, и он достаточно быстро уснул, его дыхание стало ровным, тёплым на моей шее. Сон не приходил — я лежала и смотрела на ночной город за панорамным окном, огни Сан-Франциско мерцали, как далёкие звёзды, а мысли сменялись одна за другой: «Осталось всего три дня, а я за этот месяц столько успела наворотить, так отправить свою жизнь по наклонной…» — слеза скатилась на подушку, горячая и солёная, пропитывая ткань, как моя вина пропитывала душу.

Я прикрыла глаза: «Постараюсь решить всё, что заварила…» — с этой мыслью, полной решимости и боли, я и уснула, тело наконец расслабилось в его объятиях.

Утро было суматошным — нам надо было перед работой заехать на примерку, и Кристиан приготовил мне одежду: всё новое, с бирками, идеально сложенное на стуле. Я надела чёрное платье миди с глубоким V-вырезом, облегающее фигуру, подчёркивающее изгибы бёдер и груди, с тонким кружевом по краю, которое добавляло соблазна; под платьем — бесшовное бельё телесного цвета, гладкое и незаметное; на ноги — чёрные туфли на шпильке с красной подошвой, удлиняющие силуэт; и лёгкий жакет из кашемира, мягкий на ощупь, завершающий образ элегантностью. Всё это было шикарно — просто не было слов: платье сидело идеально, делая меня уверенной и сексуальной, отражение в зеркале показывало женщину, достойную его мира, но внутри я чувствовала себя самозванкой, сердце сжималось от мысли, что это маска скрывает мой хаос.

Мы отправились в тот самый бутик, в который заезжали на нашем первом свидании — элитный, с хрустальными люстрами, мягкими коврами и запахом дорогих тканей, где персонал встретил нас с почтением, как vip-клиентов. В примерочной — просторной, с трёхсторонними зеркалами и мягким освещением, подчёркивающим каждый изгиб, — меня ждал наряд на заказ для дня рождения его матери: вечернее платье цвета шампанского, сшитое из шёлка и шифона, с вырезом-лодочкой, обнажающим плечи, корсетом, подчёркивающим талию, и струящейся юбкой до пола с лёгким разрезом сбоку, открывающим ногу при движении; ткань переливалась, как жидкое золото, а вышивка из бисера по лифу добавляла блеска.

Кристиан контролировал процесс полностью — он стоял рядом, его взгляд скользил по мне, когда я надевала платье, поправлял ткань на плечах, его пальцы касались кожи, вызывая мурашки, и комментировал: — Здесь нужно ушить на сантиметр, чтобы сидело идеально по талии, — его голос был властным, но заботливым, а когда портниха выходила, он подходил ближе, шепча: — Ты выглядишь потрясающе, Лэйн, как королева, — и его рука скользила по спине, обжигая через ткань, усиливая моё возбуждение. Я кружилась перед зеркалом, чувствуя, как платье обволакивает тело, делая меня грациозной, но под его контролем — поправки, измерения, его одобрительные кивки — я ощущала себя куклой в его руках, красивой, но подчинённой, и это только разжигало внутренний конфликт: «Правильно ли я делаю, позволяя ему это?» — мысли впивались как яд, отравляя каждую секунду, «Я уже ничего не понимаю, искренне хочется побыть какое-то время одной…» — сжала свой кулак так сильно, что ногти врезались в ладонь, оставляя красные следы, но в зеркале видела только свою надетую улыбку — фальшивую, как маска, скрывающую бурю внутри, где вина и желание сплетались в тугой узел.

— Так, ну в принципе, всё отлично, — сказал Кристиан портным, его голос был уверенным, контролирующим, как всегда, когда он брал ситуацию в свои руки. — Тебе нравится, Лэйн? — я посмотрела через отражение на него, его глаза в зеркале горели тёплым блеском, полным собственнической нежности.

— Да, это очень красиво, — улыбнулась ему, стараясь, чтобы улыбка вышла искренней, но внутри всё сжималось от мысли, что это платье — ещё один шаг в его мир, где я чувствую себя пойманной в ловушку собственной лжи.

Кристиан перекинулся ещё парой фраз с персоналом — куда и что доставлять, его тон был деловым, но с той властной ноткой, что всегда заставляла меня таять, — и мы направились в офис, но моё желание было поехать домой и напиться, утопить в вине эту путаницу чувств, забыть на миг о двух мужчинах, разрывающих меня на части.

Утро в пятницу было шумным — Сан-Франциско просыпался в хаотичном ритме, где улицы заполнялись спешащими людьми, все торопились быстро начать работу, чтобы поскорее уйти на выходные, оставив позади недельный стресс. Город казался вихрем: трамваи звенели рельсами, как нервные струны, автомобили сигналили в пробках, создавая какофонию, которая эхом отдавалась в моей голове.

— Я сегодня домой, — посмотрела я на Кристиана в машине, стараясь звучать непринуждённо, — Стэлла хотела увидится, — голос дрогнул.

— Хорошо, — его лицо было серьёзным, он сосредоточен на дороге, пальцы сжимали руль, а взгляд скользнул по мне с лёгким подозрением.

Машина остановилась рядом с небоскрёбом: — Только без глупостей, — сказал мужчина и поцеловал меня в висок — нежно, но с той собственнической силой, что обожгла кожу, его губы задержались на миг.

Я вышла из машины и направилась к входу, сердце беспощадно билось, но в душе вспыхнуло облегчение — выдохнула, чувствуя, как напряжение чуть отпускает, воздух заполняет лёгкие, как глоток свободы.

Не с какой Стеллой у меня не было договора — у меня был совершенно другой план на вечер: мучать себя и его уже устала, хотела одиночества, чтобы разобраться в этом клубке.

Подругу по сообщению я попросила, чтобы она несколько метров прошлась со мной, как будто идёт ко мне, потом я вызову ей такси. Она дала согласие, её ответ пришёл быстро, с эмодзи поддержки, и внутри шевельнулась благодарность.

Во время запарной работы я пошла за кофе — кружка полного напитка не помешала бы, чтобы взбодрить тело.

Стоя у кофейной машины, меня накрыли воспоминания о первой встрече с Дэвидом — как он подошёл, уверенный и обаятельный, как мы танцевали, его руки на моей талии, обжигающие, слеза прокатилась по щеке, в душе что-то замерло, как будто время остановилось, но тут я почувствовала, как моей руки коснулся кто-то, я резко обернулась.

— Стелла!? — смотрела на неё удивлённо, сердце подпрыгнуло от неожиданности.

— Что-то в последнее время с тобой происходит, не понимаю… — голос у Стеллы забеспокоился, её глаза сузились, полные заботы и лёгкого упрёка.

Я только вздохнула, размешивая сахар в кружке, пар от кофе поднимался, обволакивая лицо, как дымка моих мыслей.

— Ладно, знаю, что потом расскажешь, — она мне улыбнулась, её улыбка была тёплой, поддерживающей, — Я рядом.

Сжала губы в сухой улыбке и кивнула ей, чувствуя, как внутри шевельнулась благодарность, но и вина — за то, что втягиваю её в свою ложь.

Через своё рабочее ограждение, нервно крутя карандаш в пальцах, я смотрела в кабинет Кристиана, наблюдая за картиной, как снова эта Элиза крутится рядом — её блондинистые локоны колышутся, она мимолётно трогает его руку, склоняется ближе, что-то обсуждая с той кокетливой улыбкой, которая бесит меня до чёртиков. «Раздражает…» — моё настроение начало меняться, от этого увиденного мне хотелось швырнуть что-то в стекло его кабинета, разбить эту идеальную картинку, почувствовать, как осколки разлетаются, как моя ревность.

Старалась отвлечь себя и свои мысли, подумать о том, чего мне хочется больше всего — облокотилась на руку и прикрыла глаза, представляя, как снова мне хорошо, нет тревоги и стресса, гуляю везде, наслаждаясь свободой, ветер ласкает кожу, а внутри — лёгкость. От этих мыслей я задремала, тело расслабилось.

Проснулась от того, как чуть не влетела лбом в клавиатуру, резко выпрямившись, огляделась вокруг — все занимались своими делами, не обращая на других внимания, офис гудел тихим шумом клавиш и разговоров, а я почувствовала себя одинокой в этой толпе.

Посмотрев на время, поняла, что буквально 10 минут — и я свободна, заранее приводя рабочее место в порядок, ждала окончания, пальцы дрожали от нетерпения, внутри бурлило желание уйти от всего этого.

Выйдя из офиса, мы со Стеллой дошли до той точки, которая была нужна, вызвала ей такси — машина подъехала с тихим гулом, огни фар блеснули в сумерках.

— Может, всё же проведем вечер вместе? — взяла она мою руку, голос был беспокойный, полный заботы, её пальцы сжали мои, передавая тепло.

— Не переживай, мне нужно кое-что сделать сегодня, если что — я позвоню, — обняла подругу крепко, чувствуя её аромат, смешанный с офисным кофе, и она села в такси, машина уехала, оставив меня в одиночестве.

Я же направилась в магазин — полки с бутылками манили, как запретный плод, выбор пал сначала на джин, а в момент импульса я взяла и водку, бутылки холодили руки, обещая забвение.

Зайдя домой и пройдя на кухню, увидела почти увядший букет роз от Дэвида — лепестки поникли, но всё ещё благоухали страстью, напоминая о его руках.

— Малышки, я вас спасу, — прошептала я, быстро вынула их из вазы, налила свежей воды, отрезала немного стеблей, чувствуя, как пальцы касаются нежных лепестков, и букет ожил, как мои воспоминания о нём.

Мои брови приподнялись, когда я вспоминала про букет Кристиана — побежала быстро в шкаф, там меня ждал уже гербарий, все вокруг осыпалось сухими крошками, лепестки потеряли цвет, как моя ложь теряла силу.

— Один успела, другой не спасла… иронично, Лэйн, — я почти нервно с улыбкой сказала это себе, чувствуя, как внутри шевельнулась горечь.

Взяла этот засохший букет и засунула в мусорку на кухне, слыша, как он шуршит, как мои секреты.

Открыв джин, налила в стакан и выпила его залпом, упираясь на стол, прожигая взглядом город за окном — огни мерцали, как насмешка над моей жизнью. Не раздумывая, я налила ещё один, и второй стакан пошёл залпом, голова потихоньку обволакивалась туманом алкоголя, смелости добавилось больше, мир стал чуть размытым, а внутри вспыхнула решимость.

Прошла в свою комнату, взяла косметику и поправила макияж, который потерялся в рабочем дне — подводка для глаз, чтобы скрыть усталость, помада, чтобы губы казались полнее, как после поцелуя.

— Хоть уже что-то сделай! — накричала я на своё отражение в зеркале, алкоголь бил в голову, делая голос громче, а глаза ярче от слёз, которые подступали.

Перед выходом я налила третий полный стакан, подняла, чокаясь со своим отражением и выпила полностью, чувствуя, как огонь разливается по венам, одела туфли и вышла из дома, шаги были твёрдыми, но внутри всё качалось.

Улицы уже освещались фонарями, темнело, и город снова оживал только гулом веселья — смех из баров, музыка из окон, пары, обнимающиеся под неоновыми вывесками, — мне было на них всё равно, я шла и думала только об одном: «Дэвид…» — сердце заскрипело, а душу как будто рвали кошки, каждый шаг приближал к неизбежному, к выбору, который жёг изнутри.

Дойдя до его клуба, возле него уже собирались толпы посетителей — молодёжь в яркой одежде, смех, сигаретный дым, — я быстро проскользнула внутрь, клуб был набит битком, люди танцевали, их тела качались в такт басам, потные, прижатые друг к другу, кто-то на баре уже пил во всю, а моё сердце стучалось где-то в ушах, заглушая всё.

Дойдя до служебного входа, меня встретил темнокожий крепкий охранник — мускулистый, с суровым взглядом, скрестивший руки на груди:

— Девушка, вы куда?

— Мне нужен ваш главный, Дэвид, — кричала я ему, так как музыка громко играла, бас вибрировал в груди, усиливая моё возбуждение и нерв.

— Кто вы ему?

Я подумала — вообще он как-то меня обозначал девушкой своей… воспоминание вспыхнуло, его слова в постели: "Ты моя, ведьмочка".

— Его избранница, — улыбнулась я, не выдавая, что меня качает от алкоголя, но внутри всё кружилось, как в вихре.

— Наберите ему и пропустите уже, — сказала я, скрестив руки и сделав грозный вид, стараясь выглядеть уверенной, но внутри всё дрожало от смеси алкоголя и нервов, сердце колотилось, как барабан, а руки вспотели от страха перед неизбежным.

Охранник достал свой смартфон из кармана, потыкал что-то по экрану — видела, как он ищет номер, — и приложил к уху, его лицо было невозмутимым, как маска.

— Босс, к вам тут девушка хочет пройти, — произнес он, осмотрев меня с головы до ног, его взгляд был оценивающим, но равнодушным. — Маленькая, с тёмными волосами.

Он выключил звонок и положил телефон обратно в карман.

— Проходите, мисс, — сказал он, открыв мне дверь и пропустив внутрь.

Я зашла, и дверь захлопнулась за спиной, показывая всем, что пути назад нет. Поднялась вверх по лестнице, и увидела ту самую дверь — с каждым шагом моя уверенность таяла, как лёд под солнцем, а руки тряслись от адреналина и вины, внутри всё сжималось, как будто душа пыталась спрятаться от надвигающейся боли.

Постучалась — стук эхом отозвался в коридоре, — услышала звук открывающегося замка, и дверь распахнулась. Передо мной стоял Дэвид — в кэжуал одежде, с растрёпанными волосами, его глаза расширились от шока.

— Лэйн?! — воскликнул он, сильно удивлённый, его брови взлетели вверх, а лицо на миг застыло в недоумении, смешанном с радостью, сердце, наверное, пропустило удар, как и моё.

— Не ждал? — хитро спросила я, заходя внутрь, обвела глазами кабинет, вспоминая наш горячий секс здесь — его руки на моём теле, стоны, эхо страсти, — мурашки прошлись по спине, а внутри вспыхнул жар желания, смешанный с болью.

— Что-то случилось? — спросил он, начиная подходить ко мне, его голос был полон беспокойства, глаза потемнели от тревоги, он хотел защитить, но я сначала хотела отстраниться, однако дала себе возможность ещё немного насладиться его касанием, чувствуя, как сердце разрывается от нежности.

Он провёл рукой по моему подбородку, поднимая чуть выше, чтобы наш взгляд встретился — его прикосновение было тёплым, ласковым, полным любви, которая светилась в глазах, как звезда в ночи. Дэвид притянулся и оставил короткий, но такой сладкий поцелуй — его губы были мягкими, обжигающими, и в этот миг его эмоции нахлынули: нежность, смешанная с лёгким страхом потери, он хотел удержать этот момент. Снова посмотрел на меня, его взгляд был полон вопросов и надежды.

Я уткнулась в его ладонь, запоминая его запах — мускусный, с ноткой дыма и тепла, — целуя нежно в руку, чувствуя, как слёзы подкатывают, а внутри всё кричит от боли: "Не хочу уходить, но должна".

— Ты меня пугаешь, — ухмыльнулся парень, но за улыбкой скрывалась тревога, его глаза слегка сузились, пытаясь прочитать меня.

Подняла на него взгляд и отстранилась — резко, как от огня, сердце стучало безумно, а душа кричала "не надо", но разум твердил обратное: «Заткнитесь, чувства!» — грубо сказала сама себе в голове, чувствуя, как внутри всё разрывается от любви и вины, слёзы жгут глаза.

Дэвид сдвинул бровь вверх: — Тааак, Лэйн, что не так? — спросил он, облокотившись на стол, его поза была расслабленной снаружи.

— Дэвид, — прошептала его имя, голос дрожал от эмоций, как лист на ветру, внутри буря — страх потери. — Я… хочу всё закончить… — тошнота подкатывала, то ли от алкоголя, то ли от нервов, живот скрутило, а слёзы вот-вот прорвутся.

Парень аж выпрямился: — Что!? Ты о чём? — воскликнул он, его лицо исказилось от шока, глаза расширились, а внутри вспыхнул гнев, смешанный с паникой, он хотел прикоснуться, но в этот раз я отстранилась, и вид как это ранило его, как нож.

— Мы с тобой разные, — врала я сама себе, слова жгли горло, слёзы подкатывали, внутри всё кричало "нет, мы идеальны вместе", но я продолжала, чувствуя, как сердце разбивается.

— Какие разные, Лэйн? Ты полностью такая же, как я, мне порой казалось, я нашёл свою копию… — было слышно, как парень волновался и злился одновременно, его голос дрогнул, руки сжались в кулаки. — Мне ничего не надо думать, я уже выбрал быть с тобой и нести нашу любовь сквозь года, — он всё же поймал меня, его прикосновение было отчаянным, полным нежности, но с ноткой гнева. — Дуреха, ты чего такое говоришь!? — его голос дрожал, а губы растеклись в нервной улыбке, маскирующей боль, глаза блестели от подступающих слёз.

— Дэвид, между нами всё кончено! — выкрикнула я, меня трясло от чувств — все разрывало изнутри, слёзы хлынули, я вырвалась, но его рука перехватила мою, крепко, но не причиняя боли.

— У тебя есть другой? — спросил он, его желваки напряглись, глаза прищурились от ревности, которая вспыхнула, как пламя.

«Признайся ему!» — внутри кричало всё, но в ответ я сказала: — Нет, я просто немного потерялась, — его рука пыталась сжать сильно мою, но Дэвид вовремя остановился, резко опустив её, его лицо исказилось от боли, кулаки сжались, он боролся с собой, чтобы не взорваться.

— Да что за чёрт!? За что ты так порой со мной? — голос хотел сорваться на крик, но он сдерживал себя, видно было как внутри кипел гнев, смешанный с любовью, которая не хотела верить в конец. — Лэйн, скажи, что это шутка? Пожалуйста! — его взгляд был диким, полным отчаяния, глаза увлажнились, а внутри меня что-то умирало от вида его боли.

— Нет, это не шутка. Отпусти меня… — прошептала я, смотря ему в глаза, слёзы текли по щекам, парень подошёл ближе, его эмоции переполняли — любовь, которая рвалась удержать, и гнев, что жёг изнутри.

Рука его хотела снова коснуться меня, но он сжал кулак так, что костяшки побелели, его лицо напряглось, внутри бушевала буря — он любил меня искренне, бунтарски, и этот разрыв рвал его на части.

— Уходи, — низким тоном сказал он, голос дрожал от сдерживаемого гнева, мои слёзы побежали ручьём, я вышла и закрыла за собой дверь, услышав, как что-то полетело в стену — наверное, стакан или книга, эхо его ярости и отчаяния.

Я начала убегать — вниз по лестнице, от своих чувств, от себя, от него, ноги несли меня, слёзы жгли глаза, а внутри всё разрывалось от любви, которую я только что убила.

Выбежав на улицу, ком в груди ещё сильнее сжался и превратился в огромный тяжёлый камень, я шла и рыдала, мне было плохо, хотела спрятаться от всего, держала себя за грудь, где сердце колотилось в агонии, внутри всё сильнее нарастала тошнота.

«Да почему так больно!?» — я скрутилась на улице от разрывающей меня истерики и обняла колени, слёзы текли ручьём, тело сотрясалось от рыданий, люди обходили меня, но мне было всё равно.

«Так больно только когда есть чувства, я что сделала выбор против себя!?» — захлёбываясь слезами, я встала, опираясь на стенку, и меня вывернуло — тошнота вырвалась наружу, как моя боль.

— Да что со мной происходит!? — вцепилась в свои волосы, закричала на всю улицу, голос сорвался, эхом отозвавшись в пустоте ночи.

В этом тумане в голове я не помню, как добралась домой — ноги несли автоматически, а та водка, что была куплена вечером, почти вся была допита, макияж стал расплывчатым, размазанным от слёз.

Я лежала на полу в темноте и тишине, только слёзы текли вниз, внутри стало ещё более пусто… как будто часть души ушла с ним, оставив эхо боли и сожаления.

Глава 16

Я начинала просыпаться, не понимая, что происходит — то ли голова моя так стучит, как молот в виске, то ли дверь в квартиру трясётся от настойчивых ударов. Оглядевшись, я поняла, что лежу на полу среди разбросанных вещей — бутылки, одежда, осколки от чего-то разбитого, — а в дверь продолжают стучать, настойчиво, как эхо моей боли. Тело ныло, кожа была липкой от пота и слёз, а в горле стоял ком горечи от вчерашнего алкоголя.

— Боже, как голова раскалывается, — прошептала я, еле поднявшись, почти на коленках доползла до стены, чтобы встать, цепляясь за неё дрожащими пальцами, мир кружился, как в карусели, а внутри всё сжималось от тошноты и вины.

По ней же я дошла до двери: — Да зачем так громко, — шептала себе под нос, голос хриплый, как после крика.

Даже не спрашивая кто, просто открыла дверь — на пороге стояла Стелла с максимально обеспокоенным лицом, глаза красные от недосыпа, волосы растрёпаны, как будто она бежала всю дорогу.

— Ну наконец-то, — выдохнула она, держась за дверной косяк, её грудь вздымалась от быстрого дыхания. — Боже, Лэйн, что с тобой? — она бегом зашла ко мне в квартиру и закрыла дверь, её взгляд скользнул по мне — по моим опухшим глазам, размазанному макияжу, трясущимся рукам, — и в нём мелькнула смесь ужаса и жалости.

Я не понимала, что происходит и зачем она вообще пришла — мозг работал медленно, как в тумане, а тело дрожало от холода и похмелья.

— Я всю ночь не спала, пыталась дозвониться до тебя, с утра уже стою у тебя под дверью, думала, если ты не откроешь, буду вызывать спасательную службу, — произнесла она, её голос дрожал от волнения, руки невольно сжимались в кулаки.

Я вскинула на неё бровь, чувствуя, как внутри шевельнулась тревога: — Но зачем? — сжала себя руками, меня морозило, прижимаясь к стене, чтобы не упасть, кожа покрылась мурашками, а сердце заколотилось от предчувствия беды.

— Затем что Дэвид вчера просто почти ворвался в мой дом, — сказала она, и сердце моё ускорило темп от её слов, как будто ударило током, внутри всё сжалось от вины и страха. — Он начал спрашивать, общалась ли я с тобой, рассказывала ли ты что-то, и вообще есть у тебя кто-то или нет. Глаза были просто безумные, аж кровью налились, — продолжила она, её лицо побледнело от воспоминания, а я начала скатываться по стенке от её рассказа, ноги подкосились, мир поплыл.

— Что ты вчера сделала? — спросила она, приседая рядом на корточки, её рука коснулась моего плеча, тёплая и поддерживающая.

Я молчала, уставившись в одну точку — пустую стену, где тени плясали от лампы, внутри всё онемело, как будто слова застряли в горле, слёзы жгли глаза.

— Лэйн, не молчи, пожалуйста, — прошептала она, потихоньку тряся меня за плечо, от этого меня начало тошнить — волна подкатила к горлу, не раздумывая, я отодвинула её и убежала в туалет, согнувшись над унитазом, тело сотрясалось от рвоты, слёзы текли по щекам, смешиваясь с потом.

Стелла зашла, чтобы поддержать мне волосы, чтобы не испачкать — её пальцы нежно собрали пряди, а другая рука гладила спину, успокаивая, как сестра.

С трясущимися руками я начала умываться — холодная вода обожгла лицо, приводя в чувство, — и вообще осознавать, сполоснула рот и почистила его, глядя в зеркало на своё отражение: бледное, с тёмными кругами под глазами, как у призрака.

— Сказала, что у тебя никого нет, но повторила, что ничего ты мне не рассказывала, он конечно удивился и, мне кажется, не поверил, развернулся и просто убежал, — подруга смотрела на меня через зеркало, её глаза были полны заботы и лёгкого упрёка.

Я упёрлась об раковину и посмотрела через зеркало на неё: — Я сказала ему, что всё кончено, — произнесла я, моё каменное лицо не выдавало никаких эмоций, я просто была истощена, сердце только пропускало удары, как сломанный механизм, внутри пустота, как после бури.

— Что ты сделала? — Стелла подняла бровь, её лицо исказилось от шока, глаза расширились.

Развернулась к ней и скрестила руки: — Рассталась, разорвала, сказала, что мы разные… — но эмоции всё же дали сбой, я пустила слёзы, горячие потоки по щекам, — Боже, что я наделала… — села на корточки и обняла свои колени, тело сотрясалось от рыданий, внутри всё разрывалось от боли потери.

Стелла подбежала ко мне и обняла — так крепко, что я ещё сильнее впала в истерику, её руки были тёплыми, успокаивающими, а слёзы впитывались в её блузку, мы сидели так, пока моя буря не утихла, оставив только пустоту и усталость.

Подруга уложила меня в кровать — её руки были нежными, как у матери, она поправила одеяло, подоткнув края, чтобы я чувствовала себя в коконе тепла и заботы.

— Отдохни, побуду с тобой, — прошептала она, и как по щелчку пальцев я просто отключилась, тело сдалось усталости, погружаясь в тяжёлый, беспокойный сон, где фрагменты ночи с Дэвидом и боль расставания кружились, как вихрь.

Открыла глаза в темноте — комната тонула в сумерках, и только с кухни доносился лёгкий шум: звяканье посуды, шипение плиты. Поднялась с кровати, чувствуя, как тело ноет от вчерашней истерики и алкоголя, ноги дрожат, а голова пульсирует, как после удара. Вышла на звуки, босиком по холодному полу, который обжигал ступни, напоминая о моей уязвимости.

Я облокотилась на дверной проём, наблюдая, как Стелла в наушниках что-то готовит и танцует — её тело двигалось в ритме, волнистые волосы качались, а бёдра виляли игриво, она была такой живой, полной энергии, в отличие от меня, разбитой и пустой внутри. Аккуратно, чтобы совсем её не напугать, я слегка пошевелила её руку — коснулась плеча, чувствуя тепло её кожи сквозь блузку.

Она быстро сняла беспроводной наушник и повернулась ко мне, глаза расширились от неожиданности, но сразу смягчились заботой.

— О, вот и соня проснулась, — улыбнулась она мне, её улыбка была тёплой, как солнечный луч, проникающий сквозь тучи. — Получше стало?

— Вроде бы да, — ответила я, подойдя к графину с водой и налив себе стакан — прохладная жидкость освежила горло, но внутри всё ещё жгло от вчерашних слёз и тошноты.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я тут панкеки сделала и лёгкий суп — крем-суп из шпината с крем-сыром и чесночными гренками, для тебя, — сказала она, и мне в душе стало приятно от её заботы, как будто кто-то наконец-то обнял мою разбитую душу. Аромат супа — свежий, травяной, с кремовой ноткой — витал в воздухе, обещая утешение.

Сев за барную стойку, Стелла подала мне чашку с супом — пар поднимался, обволакивая лицо, и я почувствовала, как внутри чуть отпускает.

— Давай восстанавливай силы, — тепло посмотрела подруга, её глаза были полны искренней любви.

Пока я потихоньку ела — суп был нежным, кремовым, с лёгкой кислинкой шпината и хрустом гренок, разливающимся теплом по телу, — Стелла рассказывала мне про своего нового парня: как они гуляли по набережной, как он неожиданно устроил пикник под звёздами, и что у них, похоже, всё серьёзно — его глаза загораются, когда он смотрит на неё, и она чувствует себя особенной. Я порадовалась за неё искренне, улыбаясь сквозь усталость, — не только же мне все рассказывать ей, наконец-то и у неё счастье, которое она заслуживает.

— Прости меня… — произнесла я, перестав есть, смотря на неё виновато, ком в горле нарос снова. Она уже хотела сказать что-то, но я перебила: — За то, что много раз тебя подставляла, не предупредив, я так перед тобой виновата, за то, что ты постоянно меня спасаешь и даже сегодня прибежала ко мне с самого утра… — снова эти слёзы начали катиться, меня это начало раздражать — как будто тело предало, выпуская всю боль наружу.

Но рука подруги накрыла мою — нежная, заботливая, как старшая сестра, которая всегда поможет, её ладонь была тёплой, успокаивающей, и злость потихоньку отходила, оставляя место грусти и благодарности.

— На то и нужны лучшие друзья, чтобы вытаскивать из самой жёсткой жопы, — сказала она, и мы одновременно усмехнулись, лёгкий смех разрядил воздух. — Я не сержусь, только переживаю… — её брови сдвинулись к носу, делая лицо грустнее, глаза заблестели от сопереживания.

Мы ещё немного поболтали — нейтральные темы: о фильмах, о планах на выходные, о забавных коллегах — меня отвлекли от всего шума, что был внешне, внутри меня успокаивала её компания, как тихая гавань в шторм. Позже я вызвала подруге машину, и она уехала, обняв меня на прощание — крепко, с обещанием "позвони, если что".

Снова моя квартира пустовала — тишина давила, как вакуум, подчёркивая одиночество, которое жгло внутри.

Переоделась в домашнюю одежду — мягкий свитер и шорты, обволакивающие тело уютом, — взяла мороженое из морозилки, села на диван и включила сериалы на телефоне, чтобы хоть кто-то разговаривал, заполняя пустоту. Только положив ложку в рот — кремовое, ванильное, с кусочками шоколада, — мне показалось оно сильно кислым, я сморщилась, вкус обжёг язык, как уксус. Посмотрела на ведёрко, где написан срок годности — он был нормальный, я пожала плечами и подумала, что показалось, вторая ложка пошла так же, только меня уже начало воротить, и вот уже через минуту я бегу к туалету, тело согнулось, и меня вывернуло — тошнота нахлынула волной, оставляя горечь во рту.

— Да боже, что со мной!? — облокотилась на унитаз, вытирая слёзы, которые хлынули от напряжения, тело дрожало, а внутри шевельнулся страх.

Умылась, холодная вода освежила лицо, и пошла снова на диван, но эта ситуация меня не отпускала — я уже не слышала звуки сериала, который шёл фоном, а только свои мысли, размышляя над ними: "Что если это не стресс? Что если... Нет, НЕЕЕТ…не может быть", — внутри всё сжалось от ужаса, слёзы снова покатились, а мир сузился до этой одной мысли, которая жгла изнутри.

С дрожащими руками я выключила сериал и начала искать приложения где я отмечаю свои дни, зайдя в него меня затрясло.

— Задержка 3 дня, — я мотала головой, — Это все стресс, не может такого быть, — сердце колотилось, — Нет, это не так! — сжала свой кулак, отгоняя эти мысли прочь.

Моя нога затряслась, переварит все в голове: «Так Лэйн, не поникай, у тебя столько всего случилось, естественно будет задержка…» — я себя утешала мысленно.

Достав успокоительно из аптечки ванной, что бы хотя бы уснуть и убрать назойливые мысли, я запила таблетку водой из под крана и посмотрела в свое отражения, мотая головой что это неправда.

Придя в спальню я снова укуталась в одеяло и таблетки начали потихоньку действовать, меня потянула в блаженный сон.

Меня разбудил звонок телефона — настойчивый, прорезающий тишину, как нож. Я резко открыла глаза, во мне просыпалось раздражение, что кто-то потревожил мой сон, такой тяжёлый и беспокойный. Посмотрела на телефон — это оказался Кристиан.

— Привет, — мой голос был сонным и нейтральным, как будто я пыталась спрятать за ним хаос внутри.

— Доброе утро, Лэйн, — ответил он, улыбаясь сквозь трубку, его тон был тёплым, заботливым, как всегда, когда он хотел меня обволочь своей защитой. — Я разбудил?

— Да я уже вставала… — соврала я, потирая виски, где пульсировала головная боль.

— Через пару минут привезут твоё платье, я стилиста тоже вызвал на завтра, — сказал он, и мурашки пробежали по моей спине, «Я же не просила», — подумала я, сжимая кулак под одеялом, чувствуя лёгкий гнев от его контроля, который пугал.

— Кристиан, спасибо тебе за заботу, но я хотела бы сама собраться, если что — мне Стелла поможет, — ответила я, стараясь звучать уверенно, но голос дрогнул, в трубке возникла тишина, тяжёлая, как предгрозовой воздух.

— Хорошо, я тогда отменю его, — произнёс он, и в его голосе чувствовалось некое недовольство, лёгкий холод, как будто мой отказ задел его, «Не понравился мой ответ?» — подумала я, внутри шевельнулась тревога.

— До завтра, я за тобой в 11 дня заеду.

— Хорошо, до завтра, — ответила я, положив трубку, и услышала стук в дверь — настойчивый, как эхо его слов.

— Да боже же ты мой! — выругалась я, идя бегом к двери, ноги заплетались от слабости, а голова кружилась.

За ней стоял курьер с моим платьем в чехле: — Лэйн Смит, всё верно? — спросил он, его лицо было равнодушным, как у всех, кто просто делает свою работу.

— Да, это я.

— Это вам, — он передал мне платье, чехол был тяжёлым, как моя совесть.

— Спасибо большое, — старалась быть любезной, ведь этот человек ни в чём не виноват, улыбнулась сквозь усталость и закрыла дверь.

Повесила чехол на вешалку, и он повис, как напоминание о завтрашнем дне, полном лжи и масок.

Усевшись на диван, я сжала свои волосы в кулаках, мысли, что возникли вчера, снова начали жужжать, как пчёлы в улье. Собравшись с мыслями — еле-еле, руки дрожали, — я пошла приводить себя в порядок: умылась холодной водой, которая обожгла кожу, пытаясь угомонить свою голову, полную хаоса. Собравшись — натянула простую одежду, чтобы не привлекать внимания, — вышла в сторону аптеки, пока шла до неё, меня всю трясло, руки стали влажными от пота: «Всё хорошо, ничего нет», — успокаивала себя, но внутри буря — страх, отрицание, паника, каждый шаг эхом отдавался в груди, а прохожие казались далёкими, как в тумане.

Придя домой обратно, я зашла в ванную и положила коробочку с тестом на раковину, сжигая её взглядом, как будто это поможет — уничтожит реальность, спрячет правду. Ходила по ванной комнате туда-сюда, успокаивая себя и собираясь с мыслями, зеркало отражало моё бледное лицо, полное ужаса.

— Лэйн, соберись, там ничего нет, — прошептала я, подходя к коробке, открыла её и достала оттуда маленький пакетик.

Руки предательски тряслись, а живот сводило — то ли от нервов, то ли от чего-то большего, страх сжимал внутри, как тиски.

Сделав тест, я положила его на пакетик, в котором он был. Старалась не смотреть на него, а только на своё отражение в зеркале — глаза красные, губы искусаны, — сердце билось так громко и чётко, что ощущала его по всему телу, как барабан войны.

Я кусала кожу рядом с ногтями, и ходила кругами: «Лэйн, давай уже смотри, зачем изматывать себя ещё сильнее…» — взяв полоску, я забыла, как дышать, мир замер.

Мне казалось, что пол проваливается и всё вокруг темнеет — воздух застыл, а время остановилось.

— Две полоски… — слеза скатилась по щеке, моё лицо сначала не выдало ни одной эмоции, глаза уставились просто на эти лёгкие две синие полоски, как на приговор.

Я начала отрицать то, что видела перед собой, мотала головой, берясь за волосы, я была как в немом кино — слов выдавать просто не могла, у меня был шок, тело онемело, а внутри вспыхнул пожар паники.

Не думая, я вытащила второй пакетик, который лежал в этой коробке, снова повторила процедуру — руки дрожали сильнее, дыхание сбивалось. Но и этот тест показал такой же результат, я упала на колени: — НЕЕЕЕЕТ! — на меня напала истерика, слёзы хлынули потоком, тело сотрясалось от рыданий, — Да не может такого быть, нееет!

Мне казалось, что это просто какая-то шутка — жестокая, абсурдная, что это сон, и я сейчас проснусь в начале августа, где нет романа с Кристианом, нет Дэвида, есть просто я, мои мечты и беззаботные дни, полные лёгкости и свободы, без этой тяжести в груди. Моё тело тряслось, как в лихорадке, я сжимала себя до боли, ногти впивались в кожу рук, чтобы не верить, чтобы разбудить себя от этого кошмара, но реальность жгла внутри, как раскалённый нож, разрывая все иллюзии.

— Я хочу проснуться, это не правда, — мотала я головой в отрицании, слёзы жгли глаза, а в горле стоял ком, не дающий дышать, внутри всё кричало от паники и отчаяния.

Мне пришлось встать и дойти до телефона — ноги подкашивались, комната кружилось, но мне нужна была поддержка, мне нужна была моя подруга, чтобы не сойти с ума в этой пустоте. Набрала её номер, гудки тянулись для меня как будто вечность — каждый сигнал эхом отдавался в голове, усиливая тошноту и страх.

Она сняла трубку: — Доброе утро, дорогая, что-то случилось? — слышно было, что я Стеллу вырвала из сна, её голос был сонным, но сразу встревоженным, как будто она почувствовала мою панику через трубку.

— Прости, пожалуйста, я тебя разбудила, но ты мне нужна, очень, — я очень быстро говорила, слова срывались с губ, как поток, мне очень нужна была она, чтобы не утонуть в этом хаосе.

— Я вылетаю, — без каких-либо "почему" и подробных расспросов, она ответила коротко и положила трубку, её решительность дала мне миг надежды.

Мучением было её ждать — в моей квартире молчало всё, даже холодильник, который всегда издавал звуки, как будто замер в ожидании, я сидела на диване, поджимая к себе колени, комната казалась просто гигантской пустыней со мной в центре, стены давили, а тишина оглушала, усиливая биение сердца в ушах.

Стук в дверь — резкий, спасительный — я сорвалась, чтобы быстро открыть, ноги несли меня, как на автопилоте.

— Что у тебя случилось? — Стелла залетела просто с невероятно большими глазами, полными тревоги, её волосы были растрёпаны, одежда накинута наспех, как будто она бежала всю дорогу, не раздумывая.

— Зайди в ванную, — прошептала я, подруга подняла бровь, но зашла в ванную комнату — у меня просто язык не поворачивался это говорить, мозг отрицал происходящее, а внутри всё сжималось от страха.

Я снова шла в зал, и тут услышала её крик — резкий, полный шока.

— Да ну нахер!? — слышно было тревожность в голосе подруги, она вышла из ванной, и смотрела на меня растерянно, а я на неё — губы сжимались в тонкую нить, слёзы жгли глаза, но я держалась, чтобы не разрыдаться сразу.

Стелла подбежала ко мне, обняла — крепко, как якорь в шторм.

— Это ещё не приговор, успокойся, — прошептала она, но я заплакала в её плечо, футболка пропитывалась моими слезами, солёными и горячими, тело сотрясалось от рыданий. — Они могут врать при сбое, нам надо сдать анализ крови, — она отодвинула меня, чтобы посмотреть мне в глаза, её взгляд был строгим, но полным любви.

Я мотала головой, что не хочу этого — отрицание жгло внутри, как огонь, но Стелла не отступала.

— Надо узнать, Лэйн, — голос Стеллы стал строгим, как у старшей сестры. — А потом уже думать, — она снова меня обняла, её тепло проникало сквозь мою холодную кожу, успокаивая бурю внутри.

— Собирайся, — сказала она решительно, и я смотрела на неё широкими глазами, полными паники.

— Сейчас!? — брови поднялись вверх, голос сорвался на визг.

— Ну давай подождём 9 месяцев и узнаем, — подруга скрестила руки на груди, её тон был ироничным, но с ноткой заботы, и я повиновалась, пошла приводить себя в нормальный вид — умылась, оделась, стараясь не смотреть в зеркало, где отражение кричало о моей панике.

Стелла нашла по карте частную клинику, которая может принять нас для анализа и дать результат сегодня же. Мы ехали в такси, сжимая друг друга руки — мои были очень мокрыми от пота, холодными и дрожащими, а её — горячими и мягкими, передающий спокойствие, которого у меня не было. Не приятные мурашки катались по моей коже, внутри всё сжималось, как будто тело пыталось спрятаться от реальности: «Ты не… Чёрт, как сложно даже это произносить…» — даже себя внутри утешить было сложно, мысли кружили вихрем, страх сдавливал грудь, а тошнота подкатывала волнами.

Доехав до места, мы зашли в клинику — небольшое, уютное здание в тихом районе, с белыми стенами, мягким освещением от ламп в форме шаров и свежим ароматом лимона от освежителя воздуха, который маскировал типичный медицинский запах; в холле стояли удобные кресла с подушками, журнальный столик с глянцевыми журналами о здоровье и растениями в горшках, создающими иллюзию спокойствия, но для меня это было как декорации к моему кошмару. Я оплатила анализ — руки тряслись, когда доставала карту, — и пошла его сдавать, подруга осталась в холле, её взгляд провожал меня с беспокойством.

В кабинете пахло хлоркой и спиртом — стерильно, холодно, как в операционной; стены были выкрашены в пастельный голубой, на столе лежали одноразовые перчатки, шприцы и пробирки в стерильных упаковках, а на стене висел плакат с венами руки, напоминая о процедуре; медсестра в белом халате улыбнулась профессионально, но равнодушно. Мне завязали жгут — резинка туго сжала руку, вызвав лёгкую боль, — и положили руку на подушку, мягкую, но холодную. Я сжала кулак, чтобы вену было видно, и в неё вошла игла — острый укол, как напоминание о моей уязвимости, я отвернулась, чтобы не видеть весь процесс, чувствуя, как кровь течёт в пробирку, а внутри меня всё кричит от страха.

— Через минут 30 будет готово, можете подождать, — сказала медсестра ровным голосом, как будто это рутина, а не моя судьба.

Я вышла и села рядом со Стеллой, ноги подкашивались, а руки были ледяными.

— Сколько сказали ждать? — спросила Стелла, посмотрев на меня с заботой.

— Минут 30, — ответила я, уставившись в стенку, где висел календарь с изображением спокойного океана — ирония, когда внутри меня буря.

— Ну не так много, — сказала она, облокотившись на спинку стула, стараясь звучать оптимистично, — Как думаешь, если всё-таки положительно, кто? — прошептала она, я чувствовала её взгляд на себе, внутри всё сжалось от этой мысли.

— Я предпочитаю думать об отрицательном, — сказала я, поворачиваясь к ней голову.

— Понимаю твои чувства сейчас, но всё же, Лэйн, — она схватила мою руку, её пальцы были тёплыми, успокаивающими.

— Есть предположения, но пока не озвучу… — ответила я, повернувшись к окну — за ним светило яркое солнце, слепящее, проникающее через жалюзи, но теперь оно меня так не радовало, а только жгло глаза, как правда, которую я боялась принять.

Стелла вела переписку — наверное, со своим парнем, её пальцы быстро бегали по экрану, — а я рассматривала всё вокруг: холл был небольшим, с парой картин на стенах — абстрактные мазки в пастельных тонах, успокаивающие, как будто для нервных пациентов вроде меня; стойка ресепшена с компьютером и стопкой бумаг, где сидела администратор в униформе; несколько кресел с журналами, и тихий гул кондиционера, который не мог заглушить стук моего сердца.

— Мисс Смит! — выкрикнула женщина с ресепшена, её голос резанул по нервам.

Я подошла очень быстро: — Пройдите в кабинет.

В кабинете сидел доктор — средних лет мужчина в белом халате, с очками на носу и спокойным, профессиональным выражением лица, за столом с компьютером и стопкой бумаг. Он жестом пригласил сесть, и я опустилась на стул, чувствуя, как ладони вспотели, а сердце колотится в горле.

— Мисс Смит, результаты анализа готовы, — начал он ровным тоном, глядя в экран. — Уровень ХГЧ в вашей крови повышен — 150 мМЕ/мл. Это указывает на беременность. Судя по значению, срок примерно две недели с момента зачатия. Это ранний срок, но результат положительный. Рекомендую записаться на консультацию с гинекологом.

Его слова ударили, как гром — внутри всё замерло, мир сузился до этих цифр, слёзы жгли глаза, а руки сжались в кулаки под столом, но я кивнула, стараясь держаться, голос дрогнул: — Спасибо, доктор. Есть ли шанс ошибки?

— Анализ крови на ХГЧ очень точен, особенно на этом уровне, — ответил он мягко, но уверенно.

Я вышла из кабинета, ноги подкашивались, а внутри бушевала паника — «Я беременна?», — слёзы хлынули, когда увидела Стеллу, ожидающую в холле.

Подруга поняла всё без слов — моё лицо дало ответ, бледное, как полотно, с глазами, полными шока и слёз. Она взяла меня под руку — её прикосновение было тёплым, заземленная.

— До свидания, — крикнула она женщине на регистратуре, и мы вышли, свежий воздух ударил в лицо, но не принёс облегчения, только усилил тошноту, которая крутила внутри, как вихрь.

Я достала свой телефон, открыла приложение с календарём и отсчитала — это был тот день, когда мы первый раз с Дэвидом у него дома занимались сексом, всю ночь: его руки на моём теле, стоны, эхо страсти, которая теперь обернулась этой реальностью.

Все перепады настроения, усталость — это всё из-за того, что во мне растёт плод, его плод. Прикрыла глаза и потерла переносицу, всё разрывало меня внутри — о том, что я сделала позавчера, разорвав с ним, и что сейчас узнаю, что в положении, вина жгла, смешиваясь с ужасом.

— Ты спрашивала, кто это может быть, вот тебе ответ… — голос задрожал, как лист на ветру, — Дэвид, — я сжала свои скулы, что услышала скрип зубов, внутри всё сжалось от боли потери, от воспоминаний о его глазах, полных любви, которую я растоптала.

— О боже, — Стелла прикрыла рукой свой рот, её глаза расширились от шока, — У меня аж мурашки, — прошептала она, её голос дрогнул, — Ему надо рассказать, Лэйн…

— Не думаю, что он хочет после позавчерашнего меня видеть, — душа заболела от моего решения, как открытая рана, воспоминания о его разбитом взгляд, слёзы подкатили к глазам.

— Ну, как он ворвался ко мне домой, ища тебя, то мне кажется, будет только рад, — сказала она, стараясь звучать оптимистично, но в её тоне сквозила тревога.

— Позже, мне надо свыкнуться и всё подумать, — ответила я, сжимая волосы в кулаке, внутри хаос — страх материнства, всё кружилось внутри, — Ещё и мероприятие завтра, боже, — прошептала я, чувствуя, как паника накатывает волной.

— Хочешь, я поеду с тобой? Скажу, что как помощник.

— Ты правда сможешь поехать? — посмотрела я на неё взглядом надежды, слёзы блеснули в глазах.

— Да, буду рядом, — она улыбнулась заботливо, её улыбка была как луч света в моей тьме.

Вечер воскресенья прошёл в тумане — я старалась отвлекаться на рабочие моменты, проверяя, всё ли точно в порядке для праздника, не думая, что беременна, но эта мысль разъедало всё внутри. Я смотрела на свой браслет на руке, который всё висел на мне —перебирала его пальцами, думая о дальнейшем будущем: о ребёнке, о выборе, о боли. Понимала, что поспешные действия меня привели к такому пути — запутанному, полному лжи. Я сняла свой браслет и положила в шкатулку, чувствуя, как пальцы дрожат от решимости.

«Не хочу, чтобы меня сковывали в кандалы, не хочу быть куклой, я не такая, чтобы подчиняться», — подумала я, внутри вспыхнула искра бунта, смешанная с грустью.

Я легла в кровать и уснула, чтобы быстрее забыть сегодняшний день.

Встала я раньше будильника — тело ныло, но внутри была странная решимость, выпила успокоительное перед грядущим праздником, чтобы нервы не подвели, и пошла в душ. Горячая вода смывала с меня весь сон, усталость, возвращая к жизни — хоть и не прежней, пропитанной ложью и секретами, струи ласкали кожу, как напоминание о былой страсти, но теперь с привкусом ответственности.

В это время ко мне приехала подруга и помогла накраситься — smoky eyes, чтобы скрыть усталость, нюдовая помада для естественности — и сделать красивые локоны, которые каскадом падали на плечи, добавляя женственности.

— Это то платье на заказ, о котором ты говорила? — Стелла заглянула под чехол, её глаза загорелись любопытством.

— Да, но я в нём не пойду, — ответила я, смотря в шкаф и ища себе наряд, внутри вспыхнула решимость не подчиняться.

— Почему?

— Не хочу, чтобы решали за меня, — сказала я без эмоций. — Я и так наворотила всего, хочу сознаться Кристиану.

— Серьёзно? Прямо на празднике? — голос подруги выдал невероятное удивление, глаза расширились.

— Устала от лжи, это меня довело до того, что я просто сделала самый неправильный свой поступок, — ответила я, развернувшись к ней, слёзы жгли глаза. — Из-за всей этой грязи, лжи и хаоса, я не слушала себя, приняла ошибочное решение, а когда сделала необратимое, до меня дошло, что я просто дура, — слеза сползла вниз, голос дрогнул от боли.

Снова развернулась к шкафу, я нашла красивое облегающее, сексуальное, но не очень короткое белое платье — шёлковое, с глубоким вырезом на спине, подчёркивающим изгибы, и лёгким разрезом сбоку, добавляющим соблазна, но с элегантностью.

— Вот оно, — развернулась я к ней, чтобы показать наряд на вешалке.

— Это просто вау, — воскликнула она, глаза загорелись.

Мы собрались — я в белом платье, которое обволакивало тело, делая меня уверенной и соблазнительной, а Стелла в бежевом платье миди с кружевными вставками в ирландском стиле — лёгкие мотивы кельтских узоров по подолу, облегающее талию и с рукавами-фонариками, добавляющими уюта, цвет слоновой кости гармонировал с тематикой праздника, делая её образ изысканным.

— Можешь выходить, — услышала я в трубке, его голос был тёплым, с улыбкой, но она улетучится, когда он увидит меня не в его платье и ещё с Стеллой.

— Выходим, — ответила я, не ждя ответа, и просто сбросила трубку, чувствуя внутри вспышку решимости, смешанной с тревогой.

Взяла с собой сумку, записную книжку, надушилась — выбрала "Angel & Demon" от Givenchy, те самые сексуальные духи с нотками ванили, пачули и мускуса, которые обволакивали кожу соблазнительным шлейфом, как обещание страсти, усиливая мою уверенность, или, может, таблетки просто заглушали остальную боль. Я закрыла дверь на ключ и мы вышли.

Стоял Кристиан, одетый в чёрную рубашку с расстёгнутым воротом, открывающим шею, поверх — тёмно-синий жилет, подчёркивающий широкие плечи и узкую талию, в сочетании с классическими брюками и кожаными туфлями; волосы были уложены назад с лёгкой волной, одна прядь падала на лоб, как у голливудского героя, готового к торжеству с ирландским шармом.

Его лицо выразило все эмоции — начиная от удивления, когда взгляд скользнул по моему белому платью, заканчивая недовольством, когда увидел Стеллу рядом.

— Лэйн, а где платье? — спросил он, осматривая меня с ног до головы, его глаза потемнели, задержавшись на облегающем силуэте, где ткань подчёркивала изгибы, но тон был холодным, с ноткой раздражения.

— Сегодня так жарко, что я бы не выдержала в нём, прости меня, — ответила я, пытаясь выдавить это искренне, но внутри всё сжималось от его взгляда, который жёг кожу.

Он нахмурился и посмотрел на подругу: — А почему с тобой Стелла? — его голос стал ещё серьёзнее, брови сдвинулись, как будто он чувствовал подвох.

— Она сегодня мой помощник, чтобы устранить все неприятности, на всякий случай, она знает, что делать, — ответила я профессионально, давая понять, что девушка мне необходима, внутри вспыхнула искра бунта — не хочу, чтобы он контролировал каждый шаг.

Кристиан вздохнул и поместил руки в карманы: — Ладно, — сказал он, но в глазах мелькнула тень недовольства, открыл сначала мне дверь, а потом пассажирскую для Стеллы.

Мы поехали на кабриолете — ветер раздувал волосы, обдавая лицо прохладой, добавляя мне силы, чтобы продержаться сегодняшний день, солнце слепило, но внутри бушевала буря, всё кружилось, как этот ветер.

Прибыв в “The Cliff House” — я сразу направилась к музыкантам, спросить, всё ли у них готово: инструменты настроены, джазовые песни составлены. Подруга плелась за мной, и я видела, как она восхищается всей работой, которую я проделала — декорации с золотыми акцентами, столы с белыми скатертями и цветами, — да и в целом заведением: панорамные окна на океан, где волны разбивались о скалы, деревянные панели, пропитанные историей, создающие атмосферу уюта и роскоши.

Гости потихоньку начали собираться — родственники, друзья, все в элегантных нарядах, — я прошлась по каждому пункту: меню, освещение, музыка, всё было идеально, но внутри меня трясло от нервов.

Кристиан подошёл ко мне сзади, коснувшись губами шеи — лёгкий поцелуй обжёг кожу, вызвав мурашки, но неприятные, как предупреждение: — Ты меня так ослушалась сегодня, — шептал он, его дыхание горячее, с ноткой угрозы.

Я развернулась: — Кристиан, ты видишь, какая жара, мне надо двигаться, а оно бы сковывало меня, — ответила я, мне хотелось добавить «как ты меня», но только улыбнулась, внутри вспыхнул гнев от его контроля.

— Играешься, — его улыбка была хищной, глаза потемнели от желания и раздражения, — Там родители пришли, пойдём поздороваешься.

Я кивнула, и мы пошли, его улыбка сегодня вызывала дрожь — не возбуждения, а страха, как будто маска слетала, показывая истинное лицо.

Мы дошли до его родителей — Эйлин стояла в очень красивом платье миди цвета слоновой кости, с кружевными вставками, подчёркивающим её грациозную фигуру; прическа — мягкие волны, собранные в низкий пучок с несколькими прядями, обрамляющими лицо; лёгкий макияж — smoky eyes с золотыми тенями, подчёркивающими голубизну глаз, и нюдовая помада, добавляющая естественности. Рядом Хавьер — в тёмно-синем жилетки без галстука, с расстёгнутой верхней пуговицей белой рубашки, открывающей загорелую кожу шеи, брюки идеально сидели на атлетичной фигуре, а на ногах — полированные кожаные туфли; волосы с проседью зачёсаны назад, лицо с лёгкой щетиной, добавляющей мексиканского шарма.

— Лэйн, детка, — воскликнула она, поцеловав меня в щёки, её аромат лаванды обволок меня теплом. — Это просто невероятно, я в таком восторге, — женщина с восхищением хвалила меня, её глаза искрились, как океан за окном, и внутри меня шевельнулась гордость за свою работу, смешанная с виной за предстоящее признание.

Поговорили немного с родителями — Эйлин расспрашивала о деталях декора, её глаза искрились от восторга, а Хавьер кивал одобрительно, его рука нежно лежала на плече жены, — я направилась осматривать, всё ли хорошо: столы с закусками, музыканты настраивают инструменты, цветы свежие и благоухающие. Моё сердце почему-то стучало так сильно, что заглушало все вокруг — шум голосов, звон бокалов, — как будто предчувствовало бурю, внутри всё сжималось от смеси волнения и вины, тошнота подкатывала волнами, напоминая о вчерашнем открытии.

Гости все собрались, начался фуршет — люди смеялись, брали канапе с морепродуктами и шампанское, обмениваясь тостами, — я была занята рабочими моментами, проверяя освещение и последовательность программы. Народ собрался рядом с музыкантами, и я услышала в колонках голос Эйлин, которая говорила в микрофон — её ирландский акцент добавлял мелодичности, как песня.

— Дорогие и горячо любимые гости, спасибо, что вы сегодня пришли на мой прекрасный праздник, мой юбилей 55 лет, — все захлопали, аплодисменты эхом разнеслись по залу, полному тепла и света.

Стелла поволокла меня туда, где говорит мама Кристиана, пробираясь сквозь гостей — мы протискивались между людьми в элегантных нарядах, аромат парфюмов смешивался с солёным воздухом океана за окнами, — и вышли вперёд: стояла Эйлин, и рядом обнимал её муж, их силуэты на фоне панорамы залива казались идеальной картинкой семьи.

— Родители милые у Кристиана, — шептала Стелла мне, её глаза блестели от восхищения.

— Соглашусь, приятные люди, — ответила я, заглянув в свой блокнот, проверяя, что идёт дальше после речи, но внутри всё трепетало от нервов.

— Хотелось бы сказать моему сыну Кристиану огромное спасибо, что ему пришла такая идея — собрать нас всех в этом месте, — продолжила она, и я подняла голову: вышел Кристиан к матери, поцеловал её в щёку, в руках у него был тот пакет с украшением, который я помогла выбрать для неё, его улыбка была тёплой, но глаза скользнули по мне с лёгким недовольством от моего платья.

— Ещё также хотела бы сказать спасибо моему второму сыну, что он пришёл на моё день рождения.

— А ты знала, что у Кристиана есть брат? — шепнула Стелла, но я помотала головой, внутри шевельнулась тревога.

Но когда я увидела, как вышел Дэвид — в чёрной рубашке, в черной жилетке, его волнистые волосы небрежно убраны, глаза полны той же боли, что и мои, — мои лёгкие забыли, как дышать, сердце ускорилось до невероятных темпов, руки затряслись, как в лихорадке.

— Дэвид!? — Стелла шептала, но её голос хотел сорваться на крик, глаза расширились от шока.

Я не верила, этого попросту не может быть: «Ну нет, боже, жизнь, ты что, меня решила наказать!? Неет, это просто невозможно…», — меня трясло внутри, как в землетрясении, «Я что, спала с двумя братьями? Боже, какая я мразь…» — вина жгла, как кислота, тошнота подкатила к горлу, мир поплыл, а внутри всё разрывалось от ужаса и сожаления, слёзы жгли глаза, но я держалась, чтобы не рухнуть здесь, на виду у всех.

Дэвид поцеловал маму и встал рядом с братом — я только сейчас заметила, как он похож на отца: те же широкие плечи, тёмные волосы с проседью, мексиканский шарм в линии челюсти, только глаза мамины — голубые, искрящиеся, но теперь полные боли. «Господи, как я раньше этого не замечала!?», — подумала я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Также я хотела поблагодарить нашего организатора и, возможно, будущее нашей семьи — Лэйн, детка, — произнесла Эйлин, и в этот момент мы встретились глазами с Дэвидом: я просто провалилась в небытие, время как будто замерло, а весь шум стал космической тишиной — его руки тряслись, одна перебинтована, он мотнул мне головой, жестом показывая, что он тоже не верит в это всё, его лицо исказилось от шока, боли и предательства, как будто мир рухнул для нас обоих.

Я почувствовала, как меня пихают: — Лэйн, иди, — прошептала Стелла, держа крепко мою руку, её пальцы впились в кожу, возвращая к реальности.

Кристиан уловил мой взгляд на его брате и прищурил глаза — подозрение мелькнуло в них, как тень, его челюсть напряглась.

На ватных ногах я вышла к ним, встала рядом с Хавьером и Дэвидом — мои ноги тряслись, колени подгибались, а внутри бушевала паника, я держалась, как на краю пропасти.

— Дорогая, спасибо тебе за такой труд, ты сделала мой праздник незабываемым, — сказала Эйлин, передавая мне микрофон, её глаза сияли теплом, но для меня это было как пытка.

Руки предательски тряслись, но я собралась с мыслями, видя, как Стелла смотрит на меня взглядом поддержки — полным силы и веры.

— Это была трудоёмкая работа в длину почти месяц, мы справились с этой задачей, чтобы вы сегодня сияли, как звезда, — произнесла я, голос дрогнул, но я улыбнулась, стараясь звучать уверенно.

Когда все начали расходиться по столам, заиграл джаз — исполняли мамину любимую Нину Симоне, низкий, томный голос заполнил зал, обволакивая, как дым, — пока никто не видел, я начала срываться в туалет, чтобы меня никто не увидел, ноги несли меня, сердце колотилось, а внутри всё кричало от шока, слёзы хлынули.

— Куда побежала? — услышала я низкий мужской голос, полный боли и гнева, меня схватили за руку — крепко, но не причиняя вреда, — и затащили в какое-то помещение, напоминающее кабинет: тёмные стены, стол с бумагами, окно с видом на океан, где волны разбивались о скалы, эхом отзываясь в моей душе.

Я упёрлась в стену, мне прикрыли рукой рот — ладонь была тёплой, знакомой, с лёгким запахом дыма и мускуса, который всегда заставлял моё тело трепетать. Надомной навис Дэвид, его стеклянные глаза были полны печали — глубокой, разрывающей, как будто весь мир рухнул, слёзы блестели в уголках, но он держался, его челюсть напряглась от усилий не сорваться.

— Это чтобы ты не кричала, — прошептал он, потихоньку убирая руку, но мне хотелось, чтобы она осталась на мне — это прикосновение было как якорь в буре моих эмоций, напоминание о той близости, которую я только что разрушила.

Дэвид провёл по мне взглядом — медленно, жадно, от лица до ног, его глаза потемнели от смеси желания и боли: — Очень красиво выглядишь, — сказал он хриплым голосом, полным тоски, и отошёл от меня, развернулся и направился к окну, засунув руки в карманы джинсов, плечи напряглись, как будто он пытался спрятать свою уязвимость.

— Ну, рассказывай, я весь во внимании, — протянул слова саркастически, но за иронией скрывалась глубокая рана, его голос дрогнул на конце, а внутри меня всё сжалось от вины, как будто нож вонзился в сердце.

Боль ударила в грудь — острая, невыносимая, — я начала подходить ближе к нему, осознавая, как сильно скучала: по его улыбке, по его прикосновениям, по той свободе, которую он дарил. — Дэвид, я не хотела, чтобы так вышло… — голос мой звучал виновато, сломленно, слёзы жгли глаза, а внутри всё кричало.

Он развернулся резко: — Что ты спала с моим братом? Мне изменяла за спиной? Лгала в глаза? Что ты не хотела именно, Лэйн? — спросил он, подходя ближе, его взгляд прожигал меня насквозь, полный ярости и отчаяния, глаза налились кровью от боли, как у раненого зверя, внутри него бушевала буря — любовь, которая не хотела верить в предательство, и гнев, что жёг изнутри.

Я сжалась под его давлением, его глаза заблестели от слёз, которые он сдерживал: — Не знала, что ты его брат…

— Ах, так этот урод ещё и меня не упоминал, — прорычал он, чувствуя, как предательство брата добавляет соли на рану, его дыхание стало горячим, прерывистым, близко к моему лицу.

— Как ты понял… — я не успела договорить, голос сорвался.

— Лэйн, я не тупой, — сказал он, смотря мне прямо в глаза, его взгляд был полон боли, как будто каждая секунда этого разговора разрывала его душу, — Был как-то семейный ужин, на котором я, к сожалению, присутствовал. Говорили о некой девушке, Кристиан как петух там восхищался: умная, целей добивается своих, профессионал. Я слушал вполуха, потому что мне было всё равно, какая баба у него, — он облокотился на стол, который стоял в этой комнате, его плечи поникли от усталости. — Но это дополнило сейчас пазл — мать подвела ещё черту: "будущее семьи". Твой браслет — я хотел верить, но это ещё один фактор того, что твоя подруга не такая богатая, чтобы покупать такие безделушки тебе, — он посмотрел на запястье, его глаза сузились от ревности и боли. — Где, кстати, он?

— Сняла, — ответила я, глаза были полны виновности от всей этой ситуации.

— Интересно, — он нервно улыбнулся, но за улыбкой скрывалась глубокая рана, его губы дрожали. — Так ты бросила меня ради него?

— Нет, — слёзы подступали, голос дрогнул от отчаяния.

— Лэйн, не делай из меня дурака, — его голос начал недовольно рычать, как у раненого льва, он встал, глаза вспыхнули гневом. — Ради денег повелась? Красивые шмотки, машины, да!? — он схватил меня за руки, его хватка была крепкой, полной отчаяния, пальцы впились в кожу, но не причиняя боли, только передавая его внутренний хаос — любовь, которая рвалась наружу, и ярость от предательства.

Мои глаза налились злостью — на себя, на ситуацию: — Я бросила тебя, потому что устала перед тобой чувствовать вину, мне больно, что ты меня любишь, а я из-за этой грязи не могу нормально тебе ответить взаимностью! — мой голос срывался на крик, слёзы хлынули, внутри всё разрывалось от любви к нему и ненависти к себе.

— Ты почти месяц скрывала, что играешь в двойную игру! Выставляя меня придурком! — Дэвид уже начал кричать, его голос эхом отдавался в комнате, лицо исказилось от боли, внутри него кипел вулкан — обида, которая жгла душу, и любовь, которая не хотела отпускать.

— Я сильно сожалею, ещё не было ни дня, когда мне было не больно, мне так противно от себя, — слёзы скатились по щекам, голос дрожал.

Всё время Дэвид меня держал за руки, он резко усадил на стол, поднял мой подбородок — его прикосновение было нежным, несмотря на гнев, глаза встретились, полные слёз: — Боже, я что заслуживаю такого к себе? То, что когда-то также пользовался!? — Дэвид с психу ударил шкаф, который стоял рядом, той же рукой, которая была перебинтована, я вздрогнула от звука, его боль вырвалась наружу, как удар, внутри него всё кипело от самообвинения и отчаяния.

— Почему он забирает себе всегда самое лучшее!? Я хотел тебе дать всё, открылся тебе так, как никому никогда не открывался, — он снова повернулся ко мне, руками сжал мою талию — крепко, прижимая ближе, его дыхание обожгло кожу, глаза блестели от слёз, чувства в них боролась с болью потери.

— Лэйн… — он не успел сказать, я перебила его, слёзы жгли щёки.

— Я беременна… — слова вырвались очень быстро, и мне стало страшно — внутри всё замерло, паника сжала сердце, как тиски, а его реакция могла сломать меня окончательно.

Его лицо было полно удивления, бровь поднялась вверх: — Это очередная твоя шутка? — спросил он, шок парализовал его, глаза расширились, внутри вспыхнула надежда, смешанная с недоверием, сердце, наверное, пропустило удар.

— Нет, устала лгать, больше не хочу такого, — ответила я, голос дрожал от страха, слёзы текли ручьём.

— Я не верю, — сказал Дэвид, глядя на меня с подозрением, его глаза сузились, внутри бушевал конфликт — радость от новости и боль от предательства, он хотел верить, но рана была слишком свежей.

— Помнишь нашу ночь, у тебя первый раз дома, всё тогда и случилось, — прошептала я, глаза сочатся слезами, воспоминания о той страсти жгли внутри, как огонь.

Он вздохнул тяжело и смотрел на меня взглядом боли — глубокой, разрывающей душу: — Мне сложно, — произнёс он, голос дрогнул.

Я взяла его руку — перебинтованную, чувствуя под пальцами тепло и дрожь, — прижала к своему лицу, парень напрягся, но не отстранился, его эмоции нахлынули: нежность, смешанная с гневом.

— Докажу, что он от тебя, поверь, пожалуйста, тут мне, — слёзы побежали по его ладони, горячие, солёные, я смотрела в его глаза, умоляя о прощении.

Дэвид приблизился ко мне ближе: — Лэйн, мне очень тяжело, это предательство, — прошептал он, смахивая слёзы с моей щеки большим пальцем, его прикосновение было нежным, полным тоски, как будто он скучал по мне всю жизнь.

— Я всё исправлю, обещаю, — мой голос дрожал, смотрела в его голубые глаза, которые потемнели от всего происходящего.

Дотронулась до его лица — щетинистого, знакомого: — Дэвид… я тебя люблю… — на этих словах парень прильнул к моим губам — жадно, отчаянно.

Его руки сильно сжали мои волосы, он резко придвинул к себе, прошептал: — Я этого не вынесу, — снова целовал меня, спускаясь к шее, оставляя на мне засосы — обжигающие, я стонала от его давления, тело откликнулось, как всегда, волной жара.

Он задрал моё платье, его руки скользнули вниз, дотронувшись до моего лона — пальцы вошли грубо, но умело, массируя, доводя до края: — Лэйн, зачем ты всё испортила? — прошептал он, расстёгивая штаны и входя в меня без предупреждения, заполняя полностью, я выгнулась в экстазе, стон сорвался с губ.

Мне было больно в душе — вина жгла, как пламя, — и хорошо от его близости — тело таяло, каждый толчок эхом отдавался внутри, он трахал меня как в последний раз — жёстко, отчаянно, его стоны смешивались с моими, руки сжимали бёдра, оставляя следы, оргазм накатил волной, и мы кончили оба, наш сладкий поцелуй скрепил нашу близость, но с привкусом прощания.

Я поправила свой наряд — руки дрожали, ткань липла к вспотевшему телу: — Тебя сейчас потеряют, иди, — сказал отчаянно Дэвид, поправляя свою рубашку, его глаза были полны грусти.

— Что будет между нами? — спросила я, смотря ему в глаза, голос дрогнул от страха потери.

— Не знаю, ведьмочка, — ответил он, и я увидела, как скатилась слеза по его щеке, его губы дрожали от боли. — Возможно, когда-то что-то и будет, — он поджал губы.

Я вышла и закрыла дверь — как будто перед нашим будущим, понимая в душе, что разбила и растоптала наше всё, слёзы жгли щёки, а внутри эхом отдавалась пустота.

Зайдя в уборную — просторную, с мраморными стенами и мягким освещением от ламп над зеркалами, где воздух был пропитан ароматом свежих цветов из вазы, — я поправила макияж: щёки были розовые от нашей близости с Дэвидом, губы красные от поцелуев, а внутри — траур, как будто часть души умерла в том кабинете, вина жгла изнутри, смешиваясь с эхом удовольствия, которое всё ещё пульсировало в теле.

В туалет забежала моя подруга — Стелла, её волнистые волосы растрепались от спешки, глаза расширились от беспокойства.

— Наконец-то я тебя нашла, — произнесла она, учуяв мужские духи, исходящие от моего тела, — Стелла удивилась, её брови взлетели вверх.

— Тебя искал Кристиан, — добавила она, но ахнула, когда отодвинула мои волосы: — Засос?!

— Я всё испортила, — прошептала я, голос дрогнул, слёзы жгли глаза, внутри всё сжималось от вины и страха.

— Ты ему рассказала?

— Он догадался практически сегодня сам… — живот скрутило спазмом, тошнота подкатила, напоминая о беременности.

— Рассказала… — перебила я подругу, чувствуя, как слова жгут горло.

— Дэвид не сильно мне верит, что это его. Ну тут и понятно, я ему врала, — добавила я, чувствуя отчаяние и бессилие, как будто мир рушится вокруг, а я стою в центре обвала, слёзы текли по щекам.

Стелла подошла, чтобы поправить мои волосы, спрятать след от него — её пальцы нежно убрали пряди, погладила меня по плечу, передавая тепло и поддержку.

— Я рядом, — прошептала она, и это простое обещание чуть ослабило тиски в груди.

У меня не оставалось больше эмоций — и теперь нет такого человека, которому я бы могла залезть в объятия, всё за самой собой, внутри пустота, как после пожара. «Молодец, Лэйн, так держать! Ты же так представляла своё будущее — вечно одной?» — подумала я, зажмурив глаза от невыносимых чувств, слёзы выжигали веки, а тело дрожало от внутренней бури.

Зайдя в банкетный зал со Стеллой — где огни мерцали, музыка пульсировала, а гости смеялись, — свет погас для медленных танцев, пары закружились в ритме, тела прижимались, создавая атмосферу интимности. В углу сидел одинокий Дэвид, прожигая меня взглядом — полным боли и тоски, попивая текилу из стакана, его поза была напряжённой, как струна, готовая лопнуть. Я хотела пойти к нему — ноги сами потянули, — но меня перехватил Кристиан, его рука обвила талию, прижимая ближе.

— Вот ты где, я тебя потерял, — сказал он с некой хитрой улыбкой, но в глазах мелькнула тень подозрения. Мы закружились в медленном танце — его тело прижалось к моему, тепло проникало сквозь ткань, но теперь это вызывало не желание, а отвращение.

Краем глаза я увидела, как Дэвид напрягся — его кулаки сжались, взгляд потемнел от ревности.

— Где была? — спросил Кристиан, его дыхание коснулось уха.

— В туалете, плохо стало, — ответила я, смотря в сторону, стараясь не встречаться с его взглядом.

Кристиан шептал: — За враньё очень сильно получают, Лэйн, — он сжал мою руку чуть сильнее, отчего по коже пробежали неприятные мурашки, страх сжал горло. — Спрашиваю последний раз, где ты была?

— В туалете, — ответила я, сузив взгляд, внутри вспыхнул гнев.

— От тебя так пахнет чем-то знакомым, как-то я уже ловил этот запах, — он нервно улыбнулся, его глаза сузились. — Сегодня я тоже чуял от своего брата-оболтуса, — добавил он, и я посмотрела на него злостно, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — А что ты так разозлилась? Правду сказал? — он притянул меня сильнее к себе, Дэвид смотрел с угрозой, его поза изменилась, как у готового к прыжку хищника. — Он даже карьеру нормально построить не может, помнишь, говорил, что были семейные проблемы? Вот эта семейная проблема всей жизни! Он не проследил, как в его же клубе наркотой торгуют, знаешь, кто его выручал? Я! — он рычал мне на ухо, его хватка стала болезненной. — А теперь ещё и тебя испортил, - его рука впилась больно в моё запястье, пальцы сжались, как тиски, посылая острую боль по руке. — Знаешь, Лэйн, я же могу много себе позволить, и если бы хотел, нашёл бы получше шлюху себе, но мне нужна была девушка.

Я вздёрнула брови, и в мгновении полетела в него пощёчина — сильная, звонкая, эхом разнёсшаяся по залу, кожа на ладони горела, как и моя злость.

Все вокруг остановились — музыка затихла, гости замерли, шепотки разнеслись, как ветер.

Кристиан сжал свои желваки, лицо исказилось от ярости: — Неблагодарная мразь! — прошептал он в лицо мне, его дыхание обожгло кожу, глаза налились кровью.

Подскочил Дэвид: — Мне кажется, нельзя так общаться с девушками, — сказал он, сжимая кулаки так сильно, что они побелели, его голос был низким, полным угрозы, внутри него кипел гнев, готовый вырваться.

— Защитник девочек лёгкого поведения, — усмехнулся Кристиан ему в лицо, его тон был ядовитым, полным презрения.

Дэвид долго не думая, без предупреждения врезал ему в лицо — кулак полетел резко, с хрустом, началась некая потасовка, младший брат разбил Кристиану нос, кровь брызнула, крики разнеслись по залу.

— Останови их, Хавьер! — кричала Эйлин, её голос сорвался от ужаса.

Пара охранников и отец разнимали двух парней — Хавьер схватил Кристиана, оттаскивая, а охранники Дэвида, их лица были искажены от ярости, кулаки в крови, дыхание прерывистое.

От этого мне стало ещё большее — я и так не дружных братьев разорила навсегда, вина жгла внутри, как пожар, слёзы хлынули, я выбежала на улицу от них, хватая воздух, который обжигал лёгкие, ветер с океана хлестал по лицу, смешиваясь с солью слёз.

Стелла прибежала за мной: — Вызвать машину?

— Да, — выдохнула я, голос дрогнул.

Мы молча ждали такси, а моё сердце билось об грудную клетку, намокая, что жизнь уже не будет прежней — всё рухнуло, как карточный домик, оставив руины.

Когда мы со Стеллой собирались уже садиться в машину, подбежал Дэвид — запыхавшийся.

— Твоя сумка, — сказал он, коснувшись моей руки — лёгко, но это прикосновение обожгло, как ток, его пальцы дрожали от эмоций.

Его губа была рассечена, как и бровь, я дотронулась — нежно, чувствуя под пальцами тепло и кровь: — Прости меня, — прошептала я, посмотрев своим печальным и виноватым во всём взглядом, поцеловала его — отчаянно, он ответил взаимно, его губы были солёными от крови и слёз.

Машина тронулась, а парень смотрел в след нашему такси — его силуэт в свете фонарей казался одиноким.

На утро вторника офис гудел — шепотки, взгляды, все обсуждали разбитый нос начальника, я ждала своего часа, ведь всё просто так он мне не спустит с рук, внутри всё сжималось от страха и решимости.

— Мисс Смит, зайдите ко мне, — крикнул Кристиан, на его носу был пластырь, а вокруг глаз опухлость, лицо искажённое злостью.

Я зашла в его кабинет, в груди всё напряглось, воздух был тяжёлым, как перед грозой.

— Ваше заявление на увольнение по собственному желанию, перевести я тоже вас в другой офис не могу, мест для вас нет, — сказал он холодным голосом, без намёка на теплоту, его глаза были ледяными, полными презрения.

Я подписала его бумажку и начала выходить: — У вас есть буквально 10 минут, чтобы собрать вещи и покинуть здание, — добавил он, тон был как удар хлыста.

Я захлопнула дверь без лишних слов, внутри кипел гнев, смешанный с облегчением.

Собрала все в коробку и направилась к лифту — вещи были лёгкими, как моя жизнь теперь, без этой ноши.

— Лэйн, — ко мне бежала на каблуках подруга, её шаги эхом отдавались в коридоре.

Я остановилась.

— Вот так быстро? А как же отработать хотя бы до конца? — Стелла была расстроена, глаза блестели от слёз.

— Ему сложно меня видеть, — ответила я, усмехнувшись горько, — Мы с тобой не прощаемся, — обняла её крепко, чувствуя тепло её тела, как якорь в моей новой жизни.

— Выходные я приеду к тебе, будем печь торт, — подмигнула она, и я зашла в лифт, он закрылся, как и моя та жизнь.

8 лет спустя…

В декабре в Сан-Франциско стояла типичная погода — зима с температурами около 15°C днём, когда солнце иногда пробивалось сквозь густой туман, обволакивающий город мягкой белой вуалью, а ночи опускались до 7°C, и ветер с залива пронизывал до костей, неся солёный запах океана и лёгкую морось, которая порой переходила в дождь, делая улицы блестящими от луж, как будто город готовился к празднику в своём меланхоличном стиле. Я всегда любила это время: город готовился к Рождеству с таким энтузиазмом, что даже серость не могла его погасить — улицы украшены гирляндами и огнями, которые мерцают в тумане, как далёкие звёзды; в парках возвышалась огромная ёлка, увешанная шарами и лампочками, вокруг неё раскинулся рождественский рынок с ароматом горячего шоколада, жареных каштанов и имбирных пряников, от которого у меня теплеет внутри; витрины магазинов в центре сияли декорациями — Санта-Клаусы, олени, снежинки, — люди в шарфах и шапках спешили с пакетами подарков, дети писали письма Санте, а в парках заливали катки, где смех, музыка и звон коньков смешивались с холодным воздухом, создавая ту атмосферу волшебства и тепла, несмотря на прохладу, которая заставляла верить, что всё в жизни может наладиться.

— Мама, смотри, как я умею! — кричала мне дочь, её голосок звенел, как колокольчик, полон радости.

— Аккуратно, пожалуйста, — ответила я, смотря на неё, как она играет на детской площадке — качается на качелях, ветер треплет её тёмные кудряшки, щёки розовеют от холода, а глаза сияют, как у её отца.

Воздух был прохладный, я прикрыла глаза, наслаждаясь выходными — туман с залива обволакивал парк, огни рождественских украшений мерцали вдали, а запах хвои от ближайшей ёлки смешивался с солёным бризом.

— Пааапа! — открыла глаза и увидела его: Дэвид спустя 8 лет выглядел зрелее — волосы всё те же волнистые, небрежно убраны назад; лицо более зрелое, мужское, но всё такой же привлекательный, с той бунтарской улыбкой; одет в чёрную кожаную куртку, джинсы, свитер и ботинки, фигура всё такая же атлетичная.

Я встала со скамейки, пошла на встречу, сердце заколотилось, как в первый раз.

— Я скучала, — обняла его Эмили, её маленькие ручки обвились вокруг его шеи.

— Я тоже скучал по тебе, тигрёнок, — ответил он, подхватывая её на руки, его голос был тёплым, полным любви, глаза заискрились.

Наши взгляды встретились — моё сердце также замирало от его взгляда даже спустя 8 лет, внутри вспыхивала искра той страсти, что никогда не угаснет.

— Привет, Дэвид, — улыбнулась я ему, голос дрогнул от эмоций.

— Привет, — ответил он, улыбнулся и резко переключился на дочь, но в его глазах мелькнула тоска.

— Мы пойдём к Санте? — Эмили строила умоляющее лицо, её глазки блестели.

Дэвид посмеялся — искренне, заразительно: — Ради тебя — всё что угодно, — приподнял он дочь, кружа её в воздухе.

— Дэвид, пожалуйста, не давай на ночь сладкое, она потом не спит нормально, — посмотрела я на него серьёзно, стараясь звучать строго, но внутри таяла от вида их вместе.

— Хорошо, — ответил он, но дочь начала возмущаться от его ответа, а он ей с улыбкой подмигнул.

Начал ей шептать: — Мы маме не расскажем.

— Дээвид, — протянула я его имя, стараясь не улыбнуться.

— Всё будет нормально, — сказал он, подмигнув мне, его глаза встретились с моими на миг дольше, полные тепла и невысказанный сожалением.

Ко мне подбежала Эмили, я присела на корточки, она обняла: — Люблю тебя, мамочка, — поцеловала в щёку, её губки были мягкими, как лепестки.

— И я тебя люблю, котёнок. Слушайся папу.

Он взял её маленькую ручку, и они начали уходить — их силуэты в рождественском тумане казались картинкой из сказки, а я смотрела им вслед и грустила, что не могу больше к нему прикоснуться, слёзы жгли глаза, но я улыбнулась — за них, за нашу дочь, за то, что жизнь, несмотря на боль, дала нам это.

Конец