Мой личный Инквизитор

Глава 1. Как меня угораздило…

Валенсия Сэгрейв, приятно познакомится.

Мне двести тридцать семь лет, хотя зеркала упрямо показывают девушку лет двадцати пяти. Ведьма по крови. По праву рождения. По проклятию, как скажут те, кто вешает на нас ярлыки, даже не пытаясь понять.

Большую часть жизни я провела в уединении — в старинном доме, среди гор, где единственными гостями были отражения в зеркалах. Через них я много путешествовала, собирая знания о внешнем мире, и просто наслаждалась его красочностью.

Я любила гулять по побережью Нелии, чувствуя горячий песок под ногами. Мне нравилось посещать букинистические магазинчики на западе Леоласа, и читать книги в кофейнях Сасварда, с горячим кофе в руках. Любила наблюдать за суетой больших городов и тем как менялась жизнь, на протяжении десятилетий. А потом начались тревожные изменения в головах простого люда.

Сперва как шепотом недовольных.

Группки фанатиков, которые плевали в сторону старух-травниц. Но за пару лет этот шёпот превратился в рёв толпы, требующей крови.

И дым костров, как похоронный саван зажегся над каждым городом Империи. На кострах горели мои сестры — те, кто не успел спрятаться. Невинные — те, кого оклеветали соседи, мужья, завистливые подруги. Красивые — потому что "раз дьявол наградил её такой внешностью, значит, она ему служит".

Я держалась подальше, пока могла. Но однажды поняла: даже Дом не спасёт, если инквизиторы решат, что здесь прячется ведьма. Поэтому, когда тень в зеркале шепнула: "Ковен ждёт тебя", — я согласилась.

Глупая. Я думала, мы будем защищать друг друга. Я думала, у них есть план.

Как же я ошиблась...

Во всем.

*****

Ведьмы вокруг меня хвастались тем, как ломали жизни людей. Я не была святой, но и не разбрасывалась проклятиями.

Возможно, поэтому первой почувствовала угрозу — ещё до того, как услышала топот сапог.

Магический поток обрушился на нас внезапно. Воздух взорвался ледяными вихрями, вырывая крики из наших глоток. Он впивался под кожу, как тысячи игл, выжигая магию из жил.

Я рухнула на колени, мир поплыл перед глазами. Где-то рядом бились мои сёстры — их заклинания рвали плоть солдат, но их было слишком много. А мне надо было добраться до зеркала. Только так я могла себя спастись из этого кошмара.

Перед моими глазами встали сапоги обтянутые кожей. Ужас сжал сердце в стальные когти. Взгляд скользнул по доспехам, по ремням на груди и громадному амулета инквизитора, и встретился взглядом с жёстким, холодными, полными дикой ненависти глазами.

Инквизитор.

Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон.

Его имя произносили шёпотом даже те, кому нечего было бояться. Самый беспощадный охотник на ведьм во всём архипелаге Радужных Меридиан — человек, в чьих жилах, казалось, текла не кровь, а растопленный свинец.

Его лицо было высечено из мрамора — жёсткие скулы, волевой подбородок с безупречной кожей, глубокие морщины у рта, будто застывшие в вечном оскале. Между бровей залегла складка, прорезанная в бесконечным гневе. А глаза… Холодные, серые, как море перед штормом. В них не было ни жалости, ни сомнений — только лёд и сталь.

Глядя на меня, его губы изогнулись в отвращения.

— Ну, здравствуй, ведьма. - А голос прокатился по коже, как лезвие — грубый, пропитанный ненавистью и презрением.

Прежде чем я успела среагировать, его пальцы впились в мои волосы, резко выкручивая голову назад. Боль. Острая, как удар кинжала между рёбер, заставила меня застыть. Моя спина неестественно выгнулась, грозя переломится пополам, дыхание перехватило. Я не могла ни вдохнуть, ни пошевелиться — только бешено колотилось сердце, словно пытаясь вырваться из груди.

В руках показался ошейник. Чёрный. Металлический. С рунами. Он был приговором для любого вида магии. Руны что были высечены на нем, активировались с помощью заклинания и лишали любой магии.

Если это чудовище наденет на меня этот ошейник, я точно не смогу вернутся домой.

Я дёрнулась, пытаясь вырваться, но его хватка сжалась ещё сильнее.

Мой крик слился с воплями других ведьм. Я царапала его руки, била ногами, и даже пыталась укусить. Инквизитор со мной не церемонился. Ответом стал короткий удар в живот, от которого мои внутренности буквально перемешались. Я захлопнулась, не то в рвоте, не то в крови.

— Ишь, как тварь заговорила, - прошипел он, его голос звучал, как скрежет камней.

Ошейник щёлкнул на моей шее. Он прочитал заклинание на нем, и печать сомкнулась. Теперь снять не могло ни какое заклинание, попытки бы привели к удушью. Снять его мог только тот кто надел. И лишь своей кровью и словом-оберегом.

Слёзы текли по моему лицу ручьями, смешиваясь с грязью и кровью. А он тащил меня — так сильно, что кожа на затылке горела, будто сейчас оторвётся вместе с волосами.

— Мерзавец! Дьявол! — кричала я, но он не реагировал.

Более того казалось ему доставляло это удовольствие.

Легко, словно куклу он подхватил меня на руки и затолкнул в клетку, битком набитую женщинами. Ведьмами.

Прутья жгли кожу при малейшем прикосновении. Клетка - заколдована. Ошейник - Магический. И лицемерные инквизиторы, что ловили нас при помощи

Своей

магии.

К тому моменту, как повозка дотряслась до тюрьмы, кожа на мне уже была сплошной картой боли — волдыри горели и пульсировали при каждом вдохе. Но всё это оказалось лишь слабой прелюдией к тому, что ждало впереди.

За массивными воротами, сплетёнными из железа и шипов, высился замок-тюрьма. Он не был просто зданием — чёрная громада, почерневшая от времени и чужих страданий, словно впитывала каждую пролитую каплю крови. Из его стен рвались наружу вопли, хриплые стоны, звуки, которые могли свести с ума. Казалось, сами камни дышат болью.

Воздух здесь был густой, тяжёлый, пропитанный смрадом гниющего мяса и ещё чем-то, мерзким и липким, что даже не хотелось определять. Вдоль стен, как немое предупреждение, тянулись ряды крестов. На одних ещё шевелились изуродованные тела, корчившиеся в агонии. На других смерть уже сделала своё дело — от них остались лишь пустые оболочки, полуразложившиеся и растерзанные птицами. Никто их не снимал: место освобождалось только тогда, когда привозили новую жертву.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Каждая деталь кричала об одном — отсюда не возвращаются. Я смотрела и понимала: всё, что было раньше, закончено. И, как и те, кто приехал сюда до меня, я заплакала.

Это было только начало.

*****

Меня завели в пыточную.

Кандалы звякнули, впиваясь в запястья, когда меня подвесили к потолку. Руки онемели почти сразу, но это было ничто по сравнению с тем, что ждало впереди. Меня оставили одну — ненадолго. Достаточно, чтобы понять: Без магии мне не вырваться из тюрьмы, мало того, едва я признаю свою причастность к колдовству, как меня тут же сожгут.

Что делать? Признаться и уйти быстро, или продлить жизнь пытками?

Дверь распахнулась с грохотом.

Вошел он. Валентайн Дэ Ривер.

Его шаги звучали, как удары топора по плахе. За ним шаркал палач — толстый, потный ублюдок с пустыми глазами, будто уже мертвец. Я не знала, что именно они будут со мной делать, но уже боялась до дрожи в коленках.

Палач неспешно открыл принесённый саквояж, и начал выкладывать его содержимое на стол.

Инструменты пыток

, осознала я.

Инквизитор подошло ко мне совсем близко.

— Ну что девочка, будим говорить или молчать?

Его голос прополз по спине, как ледяной паук. Я облизнула вдруг пересохшие губы. Он заметил.

— Что ты хочешь услышать от меня пёс? - Мой голос дрожал, выдавая страх, который я так отчаянно пыталась скрыть.

Инквизитор в свою очередь подошло к небольшому столику, сел, привычным жестом откинув назад подол камзола. Взял бумагу, перо и громко и заговорил.

— Дело номер 2342/8. Подозреваемая ...

Он вопросительно изогнул бровь.

Я плюнула в него. Увы, не долетело.

— …отказывается назвать своё имя. В дальнейшем будет записана как «Подозреваемая». Обвиняется в колдовстве с целью навредить здоровью и моральному облику общины честного народа Радужных Меридиан. Есть возражения?

— Клевета! Я ничего подобного в жизни не делала.

— Подозреваемая отказывается признать свою вину. В допросе участвуют инквизитор Его Величества, Валентайн Дэ Ривер. И благородный Самуэль Джексон.

— Благородный? – взвизгнула я, рванувшись в цепях.— ТЫ ГНИДА! ТВАРЬ! Какое благородство в том чтобы истязать прикованную женщину!

Всё произошло мгновенно. Инквизитор оказался передо мной. Если до этого он представлял собой сдерживаемую холодную ярость, то сейчас его черты исказились в бурлящем потоке клокочущей ненависти, что рвала его на части.

— Кем ты себя мнишь тварь?— прошипел он, слюна брызнула мне в лицо. — Думаешь смазливые личико меняет того факта что ты лишь гнилое порождение Тьмы? Я поклялся искоренить ваш род любой ценой. Можешь кричать, молить, угрожать, больше ты никому не причинишь зла!

— Да пошёл ты, КОЗЛИНА!

Теперь я знала. Смерть моя будит медленной, я до последнего буду, сопротивляется и бороться!

Инквизитор передал меня в руки палача и тот преступил к допросу.

На деле меня попросту пытали. Каждый инструмент из того саквояжа теперь применялся на мне.

Инквизитор равнодушно наблюдал за процессом, изредка останавливая палача, чтобы задать вопросы: кто ещё в моем ковене? Где скрываются ведьмы? Как работает твоя магия?

Мой затуманенный разум болью уже не воспринимал, предлагал покаяться в злодеяниях. Мне надо было лишь подписать злосчастную бумагу и пытки прекратятся. Но я не была виновата не в чем из того о чем говорил этот человек.

Это был мой первый шабаш. Но скажи я такое, сразу бы обличила себя как Ведьма. Все что я б не сказала, звучало бы как признание в колдовстве. Ведь именно этого добивался инквизитор - улучшить во лжи и казнить.

Я боролась как могла. Меня мучили и пытали дни на пролёт.

Почти без сна, без еды и воды ... Хотя нет, воды как раз было много.

Меня переодчески топили в ней,

На четвертые сутки это была уже не я. Оболочка, что мечтала, поскорее избавится от пыток. Любыми способами и путями.

Я подписала признание в том, что я ведьма. И сразу возненавидела себя за это. А мой садист и мучитель получил то чего добивался.

Меня отстегнул от цепей и я безвольно упала на пол. Кровь и моча смешались подо мной. Я безразлично наблюдала, как инквизитор раскаливает до красна кочергу с буквой W на конце.

— Что именно сделали тебе ведьмы? - Зачем-то спросила я.

Неожиданно для меня, он ответил:

— Вы… существуете.

Наши взгляды встретились.

У меня не было сил его ненавидит, просто хотелось, чтоб скорее все кончилось. Красивый мужчина с широким разворотом плачей, и таким пугающим взглядом.

Я усмехнулась и покачала головой.

Оказывается, я ещё могла улыбается.

— Нет, Инквизитор. Это что-то личное…

Я задела его. Это было видно на ту долю секунды, пока он не взял себя в руки.

Он подошло ко мне. Грубо развернул спиной и с силой вдавил раскаленную кочергу в кожу. Я уже не могла кричать. Только хрипела, задыхаясь от запаха собственной плоти.

Последнее, что я увидела… Его глаза.

Пустые. Мёртвые. Как у человека, который уже давно в аду.

*****

Почему она на меня так смотрела? Эти глаза словно проникали в душу.

Они напомнили о ней.

При мысли о возлюбленной, сердце вновь сдавила невыносимая мука. Я словно снова пережил тот ужас.

Ее маленькая ладошка, которую я не смог удержать.

Мука и боль. Ее глаза, такие яркие, живые навсегда оставили клеймо в моей душе.

Я упал на постель. Меня прошибал холодный пот. Я чувствовал себя наркоманом который не мог получить свою дозу.

Когда в последний раз я был счастлив?

Тогда…

Всего несколько дней в своей серой жизни пока мог видеть ее глаза, дышать одним воздухом с ней, слышать её голос.

И забился в холодном бреду сна.

Когда я в последний раз нормально высыпался?

Когда держал ее в объятиях...

Глава 2. Как меня угораздило… Снова…

Мрак. Густой, вязкий. Звон в ушах.

Разве меня не должны были спалить?

Я понимала, что нахожусь в воде. Но не понимала почему.

Я медленно опускалась на дно, тяжёлые юбки утягивали за собой, в низ, и я даже не хотела сопротивляться. Уж лучше так, чем огонь.

Меня резко выдернули из болота.

— Жива! — радостный голос прозвучал прямо над ухом, а потом меня прижали к чьей-то груди.

Я закашлялась, выплевывая болотную жижу, жадно хватая ртом воздух. Тот, кто спас меня, осторожно усадил меня на траву, похлопывал по спине. А потом аккуратно, даже с толикой нежности отвёл волосы от моего лица.

—Аймелин, не волнуйся. Теперь все хорошо. —

Его

голос… Знакомый. Такой холодный. И в то же время заботливый, — прозвучал над ухом. — Ты в безопасности.

Я подняла глаза на спасителя. Благодарность, готовая сорваться с губ, застряла комом в горле.

Передо мной было лицо инквизитора.

Ледяной ужас пронзил каждую клеточку моего тела. Этот человек стал моим кошмаром за последние дни. Его близость была как новый приступ боли, как раскалённая кочерга на коже.

Я закричала. Забила руками в воздухе, поползла назад, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. А он не двигался — лишь смотрел на меня в полной растерянности.

Я вдруг поняла, что нахожусь посреди болота.

Карета, наполовину поглощённая трясиной, медленно уходила под воду.

Лошади бились в грязи, вздымая фонтаны бурой жижи, а несколько слуг в потрёпанных ливреях тщетно пытались их успокоить.

И он...

Мой инквизитор.

Мой палач. Стоял передо мной в промокшем до ниток камзоле, с лицом, на котором застыли лишь растерянность и тревога.

Что здесь происходит?

Вопрос яростно стучал в висках, сливаясь с бешеным ритмом сердца.

Почему он называет меня «Аймелин»? Почему смотрит на меня

так

— словно я что-то для него значу?

— Аймелин... —

Он осторожно шагнул вперёд, и я автоматически отпрянула.

— Ты... Ты меня боишься?

Да, мать твою, я в панике!

Как объяснить, что его голос, сейчас такой тихий, для меня — звук пыточной камеры? Что я

чувствую

на своей коже каждый удар, который он нанёс?

Помню

каждый унизительный ответ, вырванный болью…

А он продолжал смотреть на меня глазами, в которых не было и тени той жестокости, что выжгла мне душу. Только недоумение.

И — что хуже всего — искреннюю заботу.

— Это... это просто шок, — прошептал он, снова протягивая руку. —

Позвольте мне помочь.

Помочь? Я горько усмехнулась. Как именно этот гад планирует мне помочь? Снова повырывать ногти? Их не осталось...

Стоп.

Я посмотрела на свои руки. Ногти на месте. Но руки были вовсе не мои. Слишком тонкие, слишком нежные. Такие точно никогда не работали в земле. И платье... такой фасон не носили уже лет десять! Судорожный жест к шее — ошейника не было! Сердце забилось в бешеном ритме: я могла сбежать! Нужно только зеркало... или хотя бы отражающая поверхность.

Не раздумывая, я рванула к воде, шепча заклинание перехода. Пусть видят, пусть думают что угодно — лишь бы сбежать от

него

!

Но едва вода достигла колен, как чьи-то сильные руки обхватили мою талию.

Его

руки!

— Леди Аймели, я не позволю тебе утонуть! — его дыхание обожгло ухо, и я окаменела от ужаса.

Что мать его?

— У девицы шок от пережитого! — раздался тревожный голос слуги.

И этот олух туда же?

Прежде чем я успела что-то предпринять, Валентайн подхватил меня на руки и вынес на берег. Его прикосновения жгли, словно раскалённые клещи.

— Коня! - прозвучал его властный голос.

И эти нотки я уже знал. Холодный пот прошиб меня, и уже не из за мокрого платья. Я обмякла в его руках, боясь лишним движением спровоцировать ярость. Когда он усадил меня перед собой в седло, его объятия сомкнулись вокруг меня как стальные кандалы.

— Я доставлю тебя домой, Аймели, — прошептал он, и от этих слов меня бросило в дрожь.

Он знал, где мой дом? Ничего не понимаю...

Удар шпор — и мы помчались, его грудь прижималась к моей спине, а в ушах стучало только одно: "Как выбраться из этой ловушки?"

Вскоре я с ужасом осознала: этот мужчина считал моим домом огромный замок, возвышавшийся перед нами. Старинный, но явно перестроенный - новые башни соседствовали с древними стенами, а на воротах красовался незнакомый герб.

Мы на полном ходу въехали во внутренний дворик.

— Сара! Веди лекаря!- с ходу заорал Валентайн.

Он озирался по сторонам, казалось, забыв о моём существовании. Но его руки, сжимавшие моё тело, напоминали: это обман.

Мне не сбежать

.

По крайней мере сейчас.

Пока я бессильно съёживалась в его железной хватке, из дома выбежала полная седовласая женщина, её лицо исказилось от ужаса.

— Господи, леди Аймелин! — ахнула она, хватаясь за грудь. — Что с вами случилось?

"Так значит, не только для инквизитора я - Аймелин?" - пронеслось в голове. Надо было срочно выяснить, кто это, и какое я имею к ней отношение?

— Лекаря, живо! — прогремел Валентайн, уже устремляясь к дому с драгоценной ношей.

Он взлетел по лестнице, будто я была пушинкой.

— Милая, где твои покои?

Вот бы мне самой знать

, — горько подумала я, чувствуя, как паника снова подступает к горлу.

Положение спасла Сара, поспешно указав на резную дубовую дверь в конце коридора. Валентайн внёс меня в покои и бережно усадил на кровать. Но свободы я не почувствовала - он встал рядом, не сводя с меня тревожного взгляда.

Меня начал бить озноб. Мокрое платье напомнило что произошло. А ведь ещё мгновение было хорошо. Меня согревало тепло

Его

тела...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Сара указала Валентайну на дверь.

— Молодому господину неприлично находиться в покоях незамужней леди. Выйдите, я позабочусь о мисс.

С облегчением на сердце я смотрела, как мужчина не хотя позволяет себя выпроводить. Взгляд мой приковало зеркало у стены, - высокое, в полный рост.

Моё спасение...

Когда мы остались вдвоём с Сарой, та, принялась освобождать меня от промокшей насквозь одежды. Я покорно подчинялась, мысленно рассчитывая, как быстрее остаться одной и добраться до заветного зеркального прохода.

Ещё немного,

- уговаривала я себя, -

и я исчезну из этого кошмара

.

— Деточка, что с тобой стряслось? — Сара нежно погладила меня по голове, ее морщинистое лицо выражало искреннюю тревогу.

Я нервно пожала плечами, ощущая, как по спине бегут ледяные мурашки.

— Помню только... болото, — выдохнула я, и это была чистая правда.

Всё, что осталось в памяти — вязкий хлюп трясины под ногами и... его глаза. Тело само собой сжалось в спазме при этом воспоминании.

Эти серые глаза с холодным стальным оттенком.

Сара закутала меня в длинную ночную сорочку с кружевными манжетами и уложила под груду пуховых одеял.

Когда вошёл лекарь, я успела мельком заметить за приоткрытой дверью высокую фигуру Валентайна — он стоял неподвижно, как каменный страж, не сводя с двери пристального взгляда.

Ну и приставучий же ты

, — зло подумала я, чувствуя, как сжимается желудок.

Лекарь тщательно осмотрел меня, но не нашел повреждений.

— Я... плохо помню последние… дни…месяцы, — осторожно сказала я, ибо уже начинала понимать, что здесь происходило что-то странное, и мне срочно нужна была легенда.

Лекарь поверил, сославшись на последствия травмы.

Карету, в которой я возвращалась домой, случайно занесло.

Что-то напугало лошадей, и они понеслись прямиком в болото. Я вылетела из окна и оказалась в воде ...

В общем, чудом выжила.

Мне прописали какие-то микстуру, и лекарь откланялся. Сара осталась со мной одна.

— Ну и напугали вы нас, госпожа, — ворчала она, поправляя подушки. — Только вернулись — и сразу такое...

— Откуда... я вернулась? — едва слышно спросила я.

Женщина замерла, ее глаза расширились.

— Из пансиона благородных девиц, где вы провели последние два года... — накрыла она меня одеялом. — Отдыхайте мисс. Вы пережили такой стресс, рас даже такого не помните.

Я дала себя укрыть одеялами и послушно закрыла глаза, притворяясь спящей. Но едва Сара покинула комнату, как я тут же юркнула к зеркалу. Сейчас эта неразбериха кончится.

Дрожащими пальцами я провела по холодной поверхности, шепча знакомое заклинание. Но стекло оставалось мертвым и неподвижным. Я в отчаянии провела по нему ладонью — ничего. Ни малейшего отклика.

Жестокая правда поразила меня: в этом теле я была лишена магии!

В зеркале смотрела на меня незнакомка — миниатюрная девушка с большими зелеными глазами, бледной кожей и пухлыми губами. Темно-русые локоны обрамляли совершенно чужое лицо. Ничего общего с моей настоящей внешностью.

Усталость навалилась тяжелым грузом. Слишком много событий за один день — пытки, смерть, пробуждение в чужом теле...

Я заползла в постель и прикрыла глаза. Отдохну, и разберусь во всем. Так я для себя решила.

Начнем с очевиднейшего. Как я оказалась в теле в Аймелин и где сейчас мое родное тело?

Логика подсказывала, что я поменялась с девушкой телами с помощью заклинания обмена душ. Но, во первых - я никогда не владела такой магией. Во вторых - в карцере на мне всегда был ошейник, блокирующий любые чары.

Значит, это что-то другое. Валентайн точно дорожил этой девушкой, и если он узнает что в ее теле сейчас я.

О Боги, трудно вообразить каким пыткам он ещё подвергнет меня тогда!

Я содрогнулась, когда не прошение воспоминания поползли в голову.

Бежать! Однозначно бежать из этого замка. А уже потом разбираться, что произошло и как вернуть своё тело.

Глава 3. Ах, что за формы…

На дворе стояла ночь, и все обитатели замка уже давно спали. Я осторожно сползла с кровати, босиком ступила на холодный камень пола и подкралась к шкафу. Внутри было практически пусто. Если вспомнить что Аймелин отсутствовала 2 года, то это вполне логично.

Но в самом углу завалялся простой серый плащ. И мне этого хватило.

Я накинула его поверх ночной сорочки, и бесшумно проскользнула в коридор. Обстановка была мне совершенно незнакомой. В тот момент, когда я дрожала в объятиях Валентайна, я ничего не разглядела. Но каким-то чудом мне удалось найти выход из замка и добраться до конюшни.

Я умела обращаться с лошадьми — даже без седла. Быстро накинула упряжь на понравившегося скакуна и вывела его во двор. Если мне удастся сбежать с этого странного места. Я доберусь до своего дома, и уж там с помощью магических книг, найду ответы.

Я резко стегнула лошадь — и помчалась в сторону леса. Небо на востоке уже светлело. Рассвет близился. Нужно было спешить, пока меня, а точнее леди Аймелин не хватились.

Чем дальше я скакала, тем яснее понимала, насколько мой побег был безрассудным. Ни еды, ни денег, ни даже толкового плана — только слепая паника и желание убежать

от него

.

Двести лет прожила, а ума не набралась

, — с горькой иронией подумала я, разворачивая лошадь обратно.

Новый план: составить реальный план побега.

Я уже направлялась обратно, как мне казалось, к поместью, когда всплеск воды привлек мое внимание. А любопытство заставило свернуть к лесному пруду. Среди деревьев открылся живописный вид: прозрачная вода, солнечные блики на поверхности… и мужчина, который плескался у самого берега.

Я замерла.

Его спину покрывали рельефные мышцы, играющие при каждом движении. Вода доходила ему лишь до икр, открывая взгляду упругие ягодицы и мощные бедра, от чего я могла любоваться его упругой попкой.

Я почувствовала, как сидеть на спине лошади становится неудобно. И словно бабочки щекочут внизу живота...

На спине у мужчины было тату— древние руны, знакомые мне по магическим трактатам.

Маг?

Сердце заколотилось сильнее. Он окунулся с головой, смывая пену, провел рукой по мокрым темным волосам, повернулся…

Валентайн.

Из груди вырвался полу вздох – полу вскрик. Я судорожно сжала поводья.

Он услышал. Наши взгляды встретились.

Его брови поползли вверх в немом вопросе. А меня накрыла паника.

Почему, из всех мужчин во всех вселенных, я наткнулась именно на него?!

Лошадь, чувствуя мой страх, забеспокоилась, забила копытами. Я отчаянно пыталась ее успокоить,

но кто успокоит меня?

Валентайн уже во всю греб к берегу.

А мы ведь были одни. В глухом лесу.

Он убьет меня. Точно убьет!

В этот момент, лошадь встала на дыбы, и я полетела на землю. Прямо под ее копыта. Я чудом избежала удара, и отползла. Но услышала громовой голос Валентайна:

— Не двигайся, я сейчас!

Он уже вышел из воды…

Да сейчас, садист!—

мелькнуло в голове, и я рванула прочь.

Но далеко не убежала. Его рука схватила меня за запястье, резко рванула назад — и вот я уже зажата в железных объятиях.

Он сильный. Боги, какой же он сильный! И мокрый…

И голый

…

Капли воды стекали с его кожи, пропитывая мою пижаму. Холодная влага прилипала к телу, а его дыхание обжигало шею. К своему стыду, я поняла, что мои соски твердеют, превращаясь в маленькие горошинки.

— Аймелин… — он прошептал так близко, что губы коснулись моей кожи. — Ты как здесь оказалась?

Я превратилась в статую, чувствуя, как что-то странное происходит с моим телом…

Паника проходит. Уступая место осознанию того что я стою в объятиях голого мужчины. Мне двести тридцать семь лет, но такого… со мной еще не случалось.

— Отпусти...— прошептала я, но голос прозвучал неуверенно.

— Отпущу, когда успокоишься.

И чем я так богов прогневила?

Мы стояли долго. Я жмурилась и стараясь отгородиться от происходящего. Но предательски продолжала чувствовать…

Его кожу под своей щекой...

Его ладони, нежно поглаживающие мою спину…

Его сердцебиение, такое же быстрое... как мое...

Его запах, смесь ароматов мыла, леса и чего-то только его.

Тепло его тела согревало меня...

Он внезапно отстранился — так резко, что я едва устояла на ногах.

Я запрокинула голову и встретилась с его серыми глазами. Впервые я просмотрела на него без страха и смогла разглядеть то что ранее отказывалась замечать.

Валентайн передо мной не был Валентайном из моей реальности. Этот мужчина был моложе, морщины ещё не пролегли вокруг его глаз и не сделали изгиб губ жёстче. Седина не прокралась в волосы и глаза лучисто сияли.

Этому Валентайну было от силы лет 25.

И до меня дошло, что это значит…

Я таращилась на него слишком долго. Мужчина нахмурился.

— Аймелин, что не так? - задал он вопрос.

Я ...

…попала ...

…в прошлое ...

Только такое я точно не могла сказать.

— Я просто вас не узнала, прошу прощения, — слова сорвались с губ прежде, чем я успела их обдумать.

Его губы дрогнули, в уголках глаз собрались смешливые морщинки.

— Значит, ты просто подглядывала за

незнакомым купающимся мужчиной

? — В бархатном голосе зазвенели игривые нотки.

Щеки вспыхнули, будто меня окатили кипятком. А этот негодяй решил добить:

—Мне продолжить или могу одеться?

Стыд сжал горло горячим обручем. Хотелось раствориться в воздухе, испариться, исчезнуть!

А он, не переставая ухмыляться, начал неспешно натягивать рубашку на свои мощные плечи... Следом штаны скрыли упругие линии бедер... Пальцы лениво двинулись к ширинке...

Боги! Я всё ещё смотрю!

Резко отвернулась, впиваясь взглядом в кусты, за которыми скрылась бегством моя лошадь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Стой, где стоишь. — Его голос, тихий, но не допускающий возражений, сковал меня на месте. — Слуги найдут твою кобылу.

Как?! Он даже не взглянул в мою сторону, а всё понял...

Очень опасный человек.

Валентайн приблизился, его тень накрыла меня целиком.

— Где твоя обувь, Аймелин? — спросил он, обводя взглядом мои запачканные ноги.

Я покраснела ещё сильнее. В панике бежала из замка, даже не подумав обуться — дома-то я всегда ходила босиком...

— Её... нет, — пробормотала я, сжимая пальцы ног в траве.

Он хмыкнул, а потом внезапно подхватил меня на руки и понес к своей лошади.

— Могу я, надеется, что ты соскучилась по мне, и поэтому приехала в таком виде? — прошептал он мне в волосы.

Кровь ударила в лицо. Этот мерзавец сейчас намекнул на интим? Только из-за пижамы? Но обдумать это я не успела — он уже вскочил в седло, прижал меня к себе, и мы помчались к замку.

К дому Аймелин.

Дом уже просыпался. Слуги, занятые утренними хлопотами, украдкой бросали на нас любопытные взгляды. Их было немного, но каждый видел, как герцог держит меня в объятиях, как я вся краснею от его слов.

Валентайн спустил меня с лошади, затем слез сам. Я рванула к дому, но он не пустил.

— Аймелин…

Его пальцы сжали мое запястье, потянули назад — и вот я уже прижата к его груди.

— Раз уж ты чувствуешь себя лучше… — его губы коснулись уха, горячее дыхание обожгло кожу, — составишь мне компанию на прогулке? Пора мне познакомиться с невестой поближе.

Мне показалось, если я сейчас скажу

нет

, он захочет "познакомится" немедленно.

— Как скажите, милорд, — прошептала я, вырываясь.

Он отпустил — но не сразу, дал понять, что это его решение, а не моя победа.

— Я буду ждать тебя, Аймелин! — донеслось вслед.

Я взлетела по лестнице, словно за мной гнались псы, вихрем ворвалась в комнату, хлопнула дверью — и только тогда до меня дошел смысл его слов.

Невеста. Я его невеста.

Мое утро началось с того, что Сара, войдя в комнату, застала меня мечущейся из угла в угол.

— Деточка, ты уже встала? — удивилась она.

Ну что сказать - я обдумывала свое положение и все больше осознавала, что ничего не понимаю. Мне нужны были магические трактаты, что б них найти подсказку как я оказалась в прошлом, да ещё и в теле невесты своего Инквизитора.

Сара, как и Валентайн, покосилась на мои босые ноги, но промолчала. Она настояла на том, чтобы помочь мне с утренним туалетом, несмотря на мои протесты, и проводила в столовую.

Там меня ждал... отец Аймелин. Граф Риос.

Он сидел, во главе стала, со свежей газетой в руках. Во избежание проблем, я сразу решила придерживаться своего плана с потерей память. Но волновалась я зря. Отец Аймелин был человеком хмурым, и говорил лишь по делу.

Он коротко спросил о моем самочувствии, и по одному лишь его взгляда я поняла, что ждал он от меня такого же короткого ответа.

— Чувствую себя - удовлетворительно.

На моей тарелке лежала яичница, и жареный бекон. Стакан лёгкого вина в бокале...

На вкус все отдавало тленном.

Как в впрочем и моя ситуация.

Отец - Граф Риос, читал газету, лишь изредка отвлекаясь на еду.

— Тебе повезло с женихом, — бросил он в пространство, даже не поднимая глаз от печатного текста.

Меня заинтересовали не его слова, а именно газета. Едва дождавшись, когда он дочитает очередную статью. Мои руки потянулись к заветным страницам.

— Разрешите...

Леди не пристало читать газеты. Но я ж не леди.

Граф Риос посмотрел на меня с явным неодобрением. Но промолчал. Я быстро пробежала глазами по датам и заголовкам.

12 июля 1834 года.

13 лет, 4 месяца и 8 дней отделяли меня от моего времени. Ни одна из этих цифр не была священной в магическом кругу.

Магия по сакральным датам — отпадает.

Так же как и стихийные бедствия, что могли случайно закинуть меня сюда. Не считая того что "я" сама чуть не утонула, других катастрофических событий на островах не произошло. Даже охота на ведьм еще не вошла в моду — до первых громких процессов оставалось добрых пять лет.

Газета хрустнула в моих нервных пальцах. Каждая отсеянная версия оставляла после себя горький привкус безысходности.

— У тебя всё готово? — неожиданно спросил граф, откладывая газету.

Я растерялась, не поняв вопроса.

—Что?..

—Свадьба вскоре. Все - готово? — он произнёс это так будто спрашивал о прогулке в сад.

— Ч-чтооо?! — голос сорвался на визгливый фальцет.

Вчера — болото. Вчера же — шок от "жениха-палача". Не прошло и часа как меня оглушили новостью, что я его невеста. И вот теперь - я почти жена!?

Боги, за какие грехи вы меня так наказываете?

— Тебя лекарь осматривал? — граф хмуро постучал вилкой по краю тарелки. — Ты явно плохо слышишь.

Я судорожно изобразила что-то между улыбкой и гримасой. Пальцы сами собой забарабанили по дубовому столу.

— Свадьба?! Чудесно! Просто восхитительно! — мой голос звенел фальшивой радостью.

Бежать!

— Все идёт по плану?

"План"... Да, у меня был план. Утром. Прекрасный план побега. Почему я не последовала ему?! Или хотя бы не утопилась в том проклятом пруду?..

— О да, свадьба пройдёт замечательно, — я фыркнула так громко, что это прозвучало как помесь икоты с нервным смехом. — А можно узнать дату этого... радостного события?

...Чтобы точно знать, когда меня здесь быть уже не должно.

Граф сдвинул густые брови.

— Поди-ка приляг. Ты явно... не в себе.

Пока я шла по коридорам, в голове уже складывался план побега.

Мне нужны были деньги, одежда для дороги, сухой паёк и вода. Карта, если найду таковую, и на всякий случай зеркало.

У меня был ровно один срок - до свадьбы. Сама мысль стать женой инквизитора казалась чудовищным абсурдом.

Даже в теле его невесты.

В конце концов, в его постель ляжет не Аймелин, -

Я

. А этого, я точно не переживу.

За пару часов слуга вежливо сообщил, что меня ожидает Его Светлость.

Я закусила губу - совсем забыла о его приглашении на прогулку.

Обещании, данном его невестой.

Внутри все сжалось в ледяной ком, но лицо осталось бесстрастным. Губы растянулись в самой сладкой улыбке, какую только могла изобразить.

— Передай моему жениху, что я слегла с послеобеденной мигренью и, к величайшему сожалению, не смогу составить ему компанию.

Слуга растерянно заморгал:

— А… такое бывает?

— Иди! - прошипела я, хлопнув дверью перед его носом.

Валентайн, конечно, не поверит. Но осмелится ли ворваться в спальню невесты, рискуя скандалом?

Как я и рассчитывала, через несколько минут слуга вернулся с сообщением, что Его Светлость с пониманием отнесся к моему недомоганию и откланялся.

Окна моих покоев выходили на главную подъездную аллею, и я отчетливо видела, как его высокая фигура спускается по мраморным ступеням. Широкие плечи, подчеркнутые плотно сидящим коричневым сюртуком. Каждое движение - резкое, отрывистое – выдавало едва сдерживаемое раздражение. У подножия лестницы он внезапно замер и резко обернулся, его пронзительный взгляд устремился прямо к моему окну.

Я шарахнулась назад, прижавшись спиной к холодной стене. Сердце бешено заколотилось - неужели он заметил мое подглядывание?

Когда спустя несколько мгновений я осмелилась снова выглянуть, он уже вскакивал в седло с такой яростью, что его гнедой жеребец вздыбился, брыкаясь копытами.

Больше я не собиралась встречаться с Валентайном. Ни сегодня, ни когда-либо.

Теперь мне оставалось только одно - собрать вещи и навсегда исчезнуть из этого проклятого поместья, где каждая минута могла стать последней.

Глава 4. Отказывайся… Беги… Ты все равно моя…

На следующее утро, когда я еще нежилась в постели, в комнату ворвалась взволнованная Сара.

— Юная мисс, вы должны пойти со мной! Скорее!

Ее тревога передалась и мне. Накинув на плечи халат, и позабыв об обуви, я босиком спустилась в холл.

Там меня ждал слуга от Валентайна. При звуках этого имени я не испытала привычного животного страха.

В своем доме я чувствовала себя как в крепости.

Слуга вручил мне записку:

Дорогая мисс Аймелин, я серьезно обеспокоен вашим самочувствием. Надеюсь, сегодня вам лучше, и мы сможем повидаться.

Ваш Валентайн.

В этот момент в дом начали заносить букеты. Сотни букетов. Розы, лилии, пионы — все оттенки радуги, все ароматы лета.

Это было... Прекрасно. Если бы не одно "но". Я презирала Валентайна Аврелия де Ривера Эджертона. За все его поступки. Пусть в этом времени он ещё не совершил всех этих ужасов. Но моя память помнила все!

— Слуга ожидает ответа, — вывела меня из мрачных мыслей Сара.

Я натянула беззаботную улыбку:

— Передайте его милости, что у меня аллергия на цветочную пыльцу. Сегодня я, к сожалению,

тем более

не смогу с ним встретиться.

Под осуждающим взглядом Сары я удалилась. Ну и что. Ей не понять!

Весь день отец ворчал о "невыносимом аромате", заполонившем дом.

А вечером меня ждал очередной сюрприз в виде массивного ожерелья с громадными алмазами, и пара серег, от которых слепило глаза.

При виде этого богатства я не сдержала вздоха. Мне никогда не дарили ничего подобного.

Идеальный капитал для побега...

Я резко отогнала эту мысль. Нет. Я не приму подарок Валентайна, чтобы потом его продать!

— Вы только посмотрите, какая красота, мисс! — восторгалась Сара, разглядывая украшения. — Вы скоро станете его женой, а Его Светлость ухаживает за вами, как за молодухой!

Мне не понравился ее тон.

И снова мне вручили записку от жениха.

Мне искренне жаль за причиненные неудобства. Не знал, что за время в пансионе вы, моя дорогая невеста, начали не переносить цветы. В знак глубочайшего извинения прошу принять этот скромный дар.

Ваш Валентайн

Слуга ждал ответа.

Мне все сложнее было отказывать этому упрямцу. Но...

— Передайте милорду, что "скромные" подарки мне не к лицу.

Футляр захлопнулся с громким щелчком. Слуга удалился в полном недоумении.

Я развернулась к своим покоям — и вздрогнула. Сара стояла передо мной, скрестив руки.

— Дитя, чего ты добиваешься?

— Может, того, чтобы он нашел себе другую невесту?

Я попыталась скрыться в своей комнате, но Сара, словно тень, последовала за мной. С упрямым намерением продолжить неприятный для меня разговор.

— Зачем ты так с ним? - говорила пожилая служанка, не скрывая неодобрения. — После всего, что этому мальчику пришлось пережить в последний год...

Мне совершенно не хотелось слышать о страданиях "мальчика". Мне хватало того что

я

с ним пережила за пару дней пыток.

Но Сара была не умолкала. Она продолжала говорить, а я вынуждена была слушать.

И почему эта служанка позволяла себе так разговаривать с госпожой? И когда это я возомнила себя таковой?

— Не понимаю я тебя, — качала головой Сара. — Это же ты сама бегала за ним все эти годы, пока он не сдался!

Я застыла, будто получила пощечину.

Прям бегала? У этой Аймелин, оказывается, совершенно не было гордости. А главное

вкуса.

— Может у тебя кто другой появился в том пансионе? — прищурилась Сара.

Может и появился, мне-то откуда знать?

В голове мелькнула дикая мысль: а не разыграть ли спектакль?

Бесчестие? Ложная беременность? Это точно отвадит Валентайна...

Но я тут же отвергла эту идею. Я не могла так поступить с настоящей Аймелин. Рано или поздно та вернётся в свое тело, а я...

Меня вдруг осенило: в попытках вернуться домой, я совершенно забыла где именно сейчас мое тело.

В карцере! В ожидании смертной казни!

Вот Демоны!

Поправочка, оно будит там через 13 лет.

Может черкануть себе родимой записочку с предупреждением? Или того лучше - грохнуть Валентайна, и решить проблему на корню?

— Мисс Аймелин, вы меня слушаете?

Я вздрогнула.

— Прости Сара. Замечталась. — Я выдавила из себя улыбку.

Служанка разочарованно покачала головой, будто имела дело с безнадёжной дурочкой.

— В общем, если вам есть что сказать милорду — говорите прямо. Он не заслуживает такого обращения.

Я промолчала.

Что я могла сказать?

Простите, милорд, но в будущем вы пытаете меня раскалённым железом, поэтому сейчас испытываю к вам естественное отвращение

"?

Вряд ли это сработает.

Пока Сара помогала мне готовиться ко сну, я узнала много "интересного" о Валентайне. Оказывается, на его средства обучались дети бедняков. Он помог отстроить фермы после недавних пожаров. И ещё дюжину добрых дел, которые никак не вязались с образом палача.

Но если он такой благородный, почему через несколько лет станет монстром?

— Сара… — осторожно начала я. — Что случилось с ним за этот год?

Похоже, меня это всё же заинтересовало...

Сара как раз расчёсывала мои волосы. Её рука замерла.

— За месяц умерли его родители и младший брат, — прошептала она. — Говорят... это родовое проклятие.

— Какое проклятие? — мой голос выдал нездоровый интерес.

Но Сара лишь махнула рукой:

— Вы же знаете этих болтунов? Любую трагедию в проклятие обратят.

Она отложила расчёску и вздохнула, увидев клочья волос на зубьях.

— Детка, тебе срочно нужна маска для волос.

Я уставилась на вычесанные пряди, словно у кошки во время сезонной линьки! Стресс не прошел даром!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Спать я ложилась с тяжёлыми мыслями.

Мне даже подумалось, может я сюда попала из-за проклятия? Но сразу отмахнулась от этой идеи. Какая связь между мной и

Его

проклятием? Для такого нужна духовная привязка, а у нас было только...

Прости…

Я резко открыла глаза, сердце бешено колотилось. Мне показалось, что я отчётливо услышала не знакомый голос. Но в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь моим учащённым дыханием.

Солнечный свет, пробивавшийся сквозь шторы, напомнил, что день уже начался — и, судя по всему, Валентайн опять не забыл про меня.

Не успела я толком прийти в себя, как в дверь постучали.

В гостиной, меня ожидал портной с каталогом модной дизайнерской одежды и образцами тканей.

Пришлось и в этот раз отказать.

Скрепя сердцем.

Валентайн хорошо знал женские слабости. И в след портному я смотрела с болью. А потом натолкнулась на недовольный взгляд Сары и вобрав в плечи голову постаралась поскорее убирать прочь.

Сара была Моей служанкой, но точно не на Моей стороне.

Спускаясь к завтраку, я мысленно готовилась к бою.

Валентайн не отцепится — это становилось всё очевиднее, бежать нужно было как можно быстрее.

Я решила заложить украшения Аймелин в ломбарде. Пусть думают что хотят — хоть воровкой обзывают, всё равно лучше, чем «приговорённая ведьма» или «невеста инквизитора»…

От последнего эпитета аж мурашки по спине пробежали.

Еще, мне необходимо было выяснить, на каком из островов я нахожусь? Как его покинуть? Поездом, по морю, или придется купить лошадь для длинного пути?

Я приготовилась к долгой борьбе – готова была спорить, умолять, даже устроить сцену, лишь бы отец отпустил меня в город “по делам ". Но в ответ на мою просьбу он лишь равнодушно кивнул.

Что?

Больше часа я репетировала в голове убедительные доводы

, а он… просто разрешил?

Уже вскоре я стояла в прихожей, перекидывая увесистый кошелёк с ладони на ладонь. Отец выделил мне приличную сумму со словами:

— Приятно проведи время.

Этих денег хватило бы мне не просто на побег, а на безбедное существование как минимум на несколько недель.

Сара должна была сопровождать меня, но пожилая служанка заныла про головную боль.

Что ж… даже лучше. Теперь я точно успею подготовить все к побегу.

На крыльце уже ждала карета. Лошади нетерпеливо били копытами, будто торопили меня. Слуга галантно распахнул дверцу.

Я заглянула внутрь — и взвизгнув, отшатнулась.

Пальцы, железной хваткой, впились в запястье.

Меня рванули внутрь, хотя тело порывалось бежать. Куда угодно — только не в объятия Валентайна. Но именно в них я и приземлилась.

— Трогай, — скомандовал мужчина. Его голос был ледяным, но ухмылка — обжигающе горячей.

Карета сорвалась с места, оставив на подъездной аллее ошарашенного слугу с открытым ртом.

Глава 5. Ты меня пугаешь…

— Доброе утро, Аймелин. — Его голос прокатился над ухом, заставляя меня съёжиться. — Приятно, что ты сама решила со мной прогуляться. Хотя твоё поведение... вызывает кучу вопросов.

Наедине. В замкнутом пространстве.

Хуже не придумаешь

.

Я попыталась отстраниться — и он отпустил. Вернее, позволил. Устроившись напротив, я принялась тщательно поправлять одежду, до последней невидимой складочки. Мне нужно было время привести чувства в порядок.

А он сидел, неотрывно наблюдая за мной. Его взгляд прожигал насквозь.

Как лед вообще может обжигать?

— Доброе утро, Валентайн. — Я изобразила улыбку, надеясь, что она скроет дрожь загнанного зверька, каковым себя сейчас ощущала. — Куда мы едем?

Его брови медленно поползли по лбу.

— Разве это не ты пригласила меня... В город... В качестве сопровождения... По делам?..

Каждое слово вбивало новый гвоздь в крышку моего гроба.

Ясно же, что это Сара накатала ему записку от моего имени. И теперь я выглядела полной дурой, не помнящей собственных слов...

Коварная старушенция…

— пронеслось в голове.

Вернусь – голову оторву. Даже если умру – всё равно выберусь из преисподней и доберусь до неё.

Тягостное молчание прервал грохот колёс по брусчатке. Я машинально выглянула в окно — и застыла.

Передо мной открылся город, словно сошедший со страниц сказки. Аккуратные домики с черепичными крышами, утопающие в зелени узорчатых палисадников. Узкие пешеходные улочки, окаймлённые декоративными кустарниками и цветущими деревьями. Всё здесь дышало уютом и гармонией, будто застывшее в солнечном свете.

— Города Радужной Меридианы удивительны тем, что их архитектура не подверглась влиянию других культур на протяжении всей своей истории. — Слова сорвались с губ раньше, чем я успела их обдумать. — Соблюдая нейтралитет, люди, живущие на островах, сумели создать свою собственную культуру, и собственный стиль в архитектуре, музыке, поэзии.

В этот миг я перестала быть Аймелин — и Валентайн мог это заметить. Я резко замолчала, но было поздно. Его взгляд стал еще более пристальным и изучающим, в уголках губ дрогнула тень удивления.

— Прости, увлеклась. Люблю путешествовать... — Поспешно добавила я, ощущая, как жар разливается по щекам. Чтобы подкрепить ложь, выдавила:

— В пансионе устраивали экскурсии.

— Разве он не закрытого типа? — едва заметно приподнялась его бровь.

— Но и не тюрьма, — парировала я с наигранной лёгкостью, отчаянно надеясь, что он поверит

своей невесте

.

Карета остановилась.

Валентайн вышел первым и галантно подал мне руку, помогая спуститься. Он наверняка не заметил, что мои туфли остались внутри. Длинный подол платья скрывал босые ноги — к счастью.

— Куда желает отправиться маленькая всезнайка? — спросил он, оглядывая оживлённую площадь.

Я чуть не выдала:

Подальше от тебя

. Но вовремя прикусила язык.

Нахмурившись, я осмотрелась.

Мы стояли в самом сердце городка, где всё пестрело вывесками лавок и уличных кафе. Торговцы наперебой зазывали покупателей, разносчики газет носились между прохожими, а в воздухе витал аромат свежей выпечки и пряностей.

Рядом с ним я не могла отправится туда куда мне надо, и поэтому выбрала то что первым пришло на ум:

— Букинистический!

Валентайн хмыкнул, в глазах вспыхнули насмешливые искорки.

— Какой неожиданный выбор...

Я бросила на него недовольный взгляд — но это лишь заставило его улыбнуться ещё шире. И лишь потом до меня дошло — надо было выбрать место не столь уединенное…

Букинистическая лавка встретила нас тишиной, нарушаемой лишь мягким поскрипыванием деревянных полок. Воздух здесь был густым, пропитанным ароматом старой кожи и высохших чернил — терпким, чуть сладковатым, как вино из забытых времен.

Я обожала книги с детства. Ради них учила языки, часами сидела в библиотеках, проглатывая страницу за страницей. Мои первые путешествия начались именно здесь — между строк, в мирах, созданных чужими мыслями. А потом... потом я научилась путешествовать по-настоящему.

Сейчас же я просто бродила между стеллажей, стараясь не думать о том, что за спиной тенью следовал Валентайн. Он небрежно перелистывал страницы. Всегда рядом, всегда словно и не обращая на меня внимания. Но стоило мне свернуть за угол — и вот он, будто материализовался из самого воздуха.

Хищник, терпеливо выслеживающий добычу.

Когда наши взгляды встречались, я улавливала в его глазах искру интереса — но мгновение спустя он уже прятал её под привычной маской равнодушия. Я старалась не задумываться над тем, что его добыча — это я.

Мои пальцы скользили по корешкам, и переплёты отзывались теплом, словно живые. Они успокаивали. Даже здесь, даже рядом с ним. Я зажмурилась, вдыхая этот дивный запах древности, знаний, свободы... и не смогла сдержать улыбки.

— У тебя красивая улыбка, Аймелин.

Его голос прозвучал так близко, что я вздрогнула, будто обожжённая. Он стоял, склонив голову набок, и в его взгляде читалось любопытство.

Сердце бешено застучало. Я рванулась в следующий проход, прекрасно понимая, что он последует. И не ошиблась. Валентайн заполнил собой всё пространство, лишая меня остатков самообладания.

Как же он тревожит меня!

Каждое его движение было ленивым, обманчиво небрежным. Словно понимая, что его добычи никуда от него не скрыться, он играл с ней...

Со мной. А правил, я не понимала.

Я потянулись к книгам, стараясь, успокоится. Руки мои предательски задрожали.

Взгляд сам потянулся к нему, будто притянутый невидимой силой.

Короткая стрижка, всегда безупречная. Ни намёка на щетину — только гладкая, холодная красота. Дорогой костюм, облегающий стройное тело. Отполированные до блеска туфли. Он умел производить впечатление — но ничто в нём не казалось показным.

Особенно этот взгляд. Стальной. Неумолимый. А сейчас — ещё и насмешливый. Потому что он заметил, как

я разглядываю его губы

.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нашла что-то интересное?

Мурашки побежали по спине. Он снова стоял близко…

Его глаза скользнули по книге в моих руках. Я сама взглянула на неё, — впервые. В спешке схватила первую попавшуюся.

"Трактат начинающего мага".

Мать твою!..

Я с ужасом осознала, что передо мной целым стеллаж, посвящённым магии. Здесь не было гримуаров по Чёрной магии, ни намёка на запрещённые заклинания — но всё же...

"Основы алхимии"

,

"Травник южных земель"

,

"Легенды о первых магах"

.

После начала Инквизиции даже намёк на магию безжалостно вычищали из книжных лавок. Запрещали все — от медицинских трактатов до поэм, если в них находили хоть слово о "необъяснимом".

Людей сжигали и за меньшее.

А здесь... Я стояла перед инквизитором, сжимая в руках справочник по магии.

Книга выскользнула из пальцев, будто обжигая кожу. Валентайн поймал её на лету.

— Позволь.

Он раскрыл том, без труда найдя страницу, на которой я остановилась.

Замечает всё

, — с тревогой подумала я.

Заголовок гласил:

"Любовный приворот..."

Его взгляд медленно поднялся. Губы тронула хищная улыбка.

— Поздно, красавица, — произнёс он почти нежно. — Я уже околдован.

По спине пробежала дрожь. Я не успела понять причину своего волнения, но почувствовала потребность перевести разговор в другое русло.

Срочно!

— Я искала любовные романы! — выпалила я.

Валентайн галантно указал направление, вновь превращаясь в холодного джентльмена. Я почти побежала вдоль стеллажей.

Вот бы и мне так! А вместо этого, меня всю трясло, спрашивалось бы от чего?

Случайно попавшейся книжонки по магии?

Уж точно не от его слов. И уж тем более не от этого взгляда.

— А ты любишь романы?

Зачем мне это знать?

— Я похож на того, кто любит такое?

Неумышленно окинула его взглядом. На ум пришли только

"Анатомия человеческих мук"

и

"Хроники пыточных дел мастера Гримвальда"

.

— И что же ты любишь, Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон?

И кто меня сегодня дергал за язык?

Он остановился вплотную. Снова.

Лавку освещали настольные лампы, но их свет не достигал нашего ряда. Здесь царил полумрак, в воздухе витали пылинки, а его глаза — те самые, что обычно сверкали холодной сталью — теперь грозили растопить собственный лёд.

— Давай на счёт три. Какой автор нравится?

Кто из нас это предложил? Я слишком увлеклась блеском его взгляда и пропустила момент...

— Уильям Шерил.

Мы произнесли это почти одновременно. И смутились. По крайней мере,

я

— точно.

— Произведение?

Оказалось, вкусы всё же немного отличаются.

Романов в лавке было столько же, сколько книг по истории, географии и философии вместе взятых.

Куда катится этот мир?

Я мысленно побранила современную молодежь, как вдруг взгляд упал на роман с иллюстрациями некой Сабрины Джексон. И в необдуманном порыве я схватила его.

К слову, это был один из моих псевдонимов... Лет сто назад... Когда я подрабатывала в модном издательстве... Я и сейчас рисовала... Но уже не так часто. Талант, доставшийся от отца.

Пальцы скользнули по страницам, касаясь иллюстраций. Маленькая девочка в платьице с рюшами ловила сачком бабочек, её лицо озаряла беззаботная улыбка. На следующем развороте - забытый зонтик, лежащий в луже посреди цветущего поля. Затем мальчик с ободранными коленками, сжимающий мяч - его хмурый взгляд словно бросал вызов всему миру.

Почему-то в нём угадывались черты Валентайна, а в той весёлой девочке... я узнавала себя.

— Любишь детские книги?

В этот раз я не вздрогнула. Не удивилась. Даже когда его грудь вплотную прижалась к моей спине, наполняя пространство между нами волнующим теплом.

Я медленно обернулась. Его лицо оказалось так близко, что я различила лёгкий шероховатый оттенок табака, смешанный с дорогим одеколоном - тёплый, древесный, навязчиво притягательный. И это раздражённое осознание заставило меня стиснуть зубы.

— Я куплю тебе эту книгу ...

— Нет.

Собственная резкость удивила даже меня. Я резко захлопнула книгу и вернула её на место. Я не хотела ощущать себя ни загнанной добычей, ни испытывать тот самый трепет, что накатывал каждый раз, когда Валентайн оказывался рядом.

Стараясь не замечать его и злясь на саму себя, я потянулась за новым томиком поэм. Но не учла, что Аймелин была ниже ростом, и даже встав на цыпочки, я не смогла дотянуться до нужной книги.

Зато Валентайн сумел — легко снял её с верхней полки, невзначай опершись на мою спину. Его рука скользнула вдоль моего тела и задержалась там, где не следовало, дольше, чем позволяли приличия.

Я почувствовала себя загнанной в ловушку. Нужно было отстраниться, но ноги словно приросли к полу.

— Ты стала много читать, — заметил он, и в его голосе звучало что-то между одобрением и насмешкой.

Он нависал надо мной. Его дыхание обжигало шею. Капля здравого смысла - и я бы отпрянула. Но тело уже выбрало свою сторону. Оно жаждало продолжения.

— У меня много интересов, Валентайн, — бросила я, стараясь звучать так же холодно, как он обычно.

Я начала читать вслух случайную поэму, не разбирая слов. Он делал вид, что слушает. Его руки давно обхватили мою талию. Ладони скользили вниз к животу, и поглаживали меня там. От этих прикосновений во мне разжигался огонь.

Последний намёк на дистанцию исчез, когда он окончательно прижался ко мне всем телом. И я почувствовала твердый бугор в области его бедер. Не оставалось сомнений — он хотел меня, и довольно просто давал это понять.

Голос сорвался.

Это неправильно… Не со мной…

Мысль промелькнула, но тут же рассыпалась, когда внизу заныло сладкой, мучительной болью. Я попыталась отстраниться, но его объятия сомкнулись, как стальные тиски. Губы коснулись уха, и горячее дыхание обожгло кожу:

— Запомни, Аймелин: я не из тех чопорных аристократов, что берут жён в темноте и только в миссионерской позе. — Его голос звучал как обжигающая лава, и кровь в ответ закипела в жилах. — Я люблю секс и буду брать тебя, когда и где захочу.

— Но я ещё не твоя жена, это не допустимо… — осмелилась я возразить, но голос предательски дрогнул.

Валентайн отступил на шаг. Я восприняла это как шанс перевести дыхание и поспешно развернулась. Что собиралась делать дальше — сама не знала, но именно этот порыв оказался ошибкой.

Ошибкой, на которую он, похоже, и рассчитывал. В следующее мгновение Валентайн снова прижал меня к себе, но теперь мы стояли лицом к лицу.

Мой хищник скалился в победной ухмылке. Его лицо потемнело от страсти, а в глазах плясали искры. Между нами оставалась лишь жалкая преграда — тоненькая книжка поэм.

— Ты моя Аймелин. С того момента, как

Я

так решил. — Почти прорычал он.

— И когда это ты так решил?! — Мой голос дрогнул.

Зачем я вообще спросила? Надо просто оттолкнуть его и бежать…

Голос Валентайна стал хриплым, от едва сдерживаемой страсти:

— Когда ты думала что можешь бесстыдно разглядывать меня купающимся, или когда терлась о мой член по дороге домой…

— Не правда… — начала я лепетать.

Я ничего подобного не делала…

Не может быть что это

Я

его спровоцировала. Он врет!

— Мы женимся по договоренности…— Снова начала я, но Валентайн жестко меня оборвал:

— Это больше не брак по расчету, дорогая. Ты окажешься в моей постели ещё раньше.

Он наклонился. Его взгляд был прикован к моим губам.

И о боги

... я

сама

потянулись ему навстречу…

— Закон от 1829 года. Статья 21. Поправка 95, — вдруг выпалила я. — Женщина обладает равными правами с мужчиной. А с изменениями 1831 года — и избирательным правом.

Валентайн замер.

— Ты не можешь мной владеть. По закону.

Он моргнул. Ещё раз. А потом

разразился таким хохотом

, что с полок посыпалась пыль. Его смех гремел, как гром, а в уголках глаз блестели слезинки.

И почему-то это казалось...

даже милым. Но главное напряжение спало.

Он смахнул влагу пальцем и внезапно, с той же лёгкостью, с какой только что прижимал меня к стеллажу, предложил:

— Пойдём есть, Аймелин.

Я растерялась. Он коварно добавил:

— Или предпочитаешь удовлетворить мой другой голод?

Щеки мгновенно запылали.

— Кушать. – Пискнула я.

Из лавки мы вышли с тонким томиком романтических поэм — я твёрдо решила прочесть их до возвращения

домой

, ведь взять с собой их не удастся.

*****

Город встретил нас шумом и слепящим солнцем.

На людях Валентайн становился другим — сдержанным, почти чопорным. Я могла наконец перевести дух, любуясь старинными фасадами, брусчаткой, отполированной тысячами ног, детьми, гоняющими по площади деревянные обручи.

Как странно, но мне казалось, что я уже, когда то бывала в этом городе, среди этих людей. Или быть может это чувства настоящей Аймелин?

Мы выбрали кафе у фонтанов — столик под полосатым тентом, между нами изящное пирожное, где слои заварного крема чередовались с янтарным желе, для меня, и яблочный штрудель, для него.

Вода в фонтане танцевала под скрипку уличного музыканта, а я лишь вертела вилку, оставляя десерт нетронутым.

— Не по вкусу? — его голос вернул меня к реальности.

Я покачала головой:

— Просто не хочется. В последнее время аппетит совсем пропал.

Правда была хуже — вся еда отдавала тленом. И это начинало уже тревожить.

Я наблюдала, как Валентайн с гастрономическим наслаждением уничтожает свой десерт.

— Значит, пироги?

Сегодня мой язык определённо жил собственной жизнью.

Он поднял бровь. Я кивнула на его тарелку.

— Ты любишь. Пироги.

Его губы растянулись в ухмылке.

— Не угадала, — явно довольный, он пояснил: — Яблочную начинку. В любом виде. И поменьше сахара.

— А в-третьих?..

Я не унималась. Гореть мне в аду.

— Уильям Шерил, яблоки и..?

Его взгляд изменился мгновенно. Скользнул по моим губам. Не с терпимо захотелось облизнуть их…

—В третьих… - Он растянул слова, будто пробуя их на вкус.

Мужчина наклонился ближе, и я вдруг осознала — между нами не было того безопасного расстояния, что держалось в людных местах. Его дыхание обожгло щёку, пахнущее яблочным штруделем и им самим.

—

Секрет…

Его ладонь накрыла мою, большой палец провёл по костяшкам — жест, балансирующий между заботой и утверждением власти.

Я знала — если попытаюсь убрать руку, он просто перехватит её снова. Будет удерживать, пока я не смирюсь. Поэтому оставалась неподвижной.

Слушала, как скрипка переливается над шумом воды, и думала, что этот момент почти... прекрасен.

Я начинала забывать, почему

должна

бояться...

Глава 6. СтопСлово.

Жених доставил меня к порогу дома в целости и сохранности.

Прощальный поцелуй в запястье обернулся предательским касанием языка - горячим, влажным, намеренно затянутым на секунду дольше приличий. В его взгляде вспыхнул знакомый хищный блеск, а у меня в животе разлилось то самое сладкое томление, против которого я была бессильна.

С крыльца, за нами наблюдала Сара, и это, лишь заставило его ухмыльнуться шире. Невысказанное обещание повисло между нами, когда карета тронулась, увозя его в вечерние сумерки.

Я стояла, не в силах оторвать тревожного взгляда от удаляющегося экипажа.

Голова шла кругом от событий сегодняшнего дня.

— Дождь собирается, пойдем в дом, - мягкий голос Сары вернул меня к действительности.

Она взяла меня под руку с материнской заботой, не задавая лишних вопросов. Но в её мудрых глазах я прочла всё - и понимание, и тихую тревогу, и что-то похожее на одобрение.

Мы вошли в дом, оставив за тяжелой дверью наэлектризованный воздух надвигающейся грозы и сладкий привкус опасного влечения.

Что я натворила?!

Вместо того чтобы держаться подальше от Валентайна до побега, я сама приковала его внимание.

Я металась в постели, сжимая простыни в кулаках, пока на губах не проступил горький привкус осознания своей слабости.

Сон не приходил - зато приходило оно: это сладкое, разливающееся по телу тепло, против которого я была бессильна.

И мысли, как предатели, вновь и вновь возвращались к

нему

.

Пусть и он этой ночью мучился бессонницей. Пусть его руки, обуреваемые тем же непристойным желанием, скользят вниз... туда, куда не следует.

Я знала этот путь - бывало, сама его проходила. Но сейчас не имела права, только не в мыслях с ним!

Мой личный Инквизитор. Мой проклятый палач.

*****

Утро не принесло облегчения. После ночного дождя воздух был влажным и тяжелым, но за окном пахло свежестью.

Я прижалась лбом к прохладному стеклу, закрыв глаза, представляя...

Босые ступни в мокрой траве. Утренний ветерок в волосах. Его горячие руки на моей талии...

Нет!

Я резко отпрянула от окна, как от раскаленного металла. Даже мысль о выходе из дома вызывала панику - казалось, стоит мне переступить порог, как он материализуется из воздуха и схватит меня.

Стены, прежде бывшие защитой, теперь давили, но и улица не сулила свободы.

Последних пару дней, так точно.

Шум у парадного входа прервал мои терзания.

Спустившись, я увидела слугу с аккуратной стопкой книг. Сердце упало - это были те самые томики, которых касались мои пальцы, даже случайно. Он ничего не упускал. Запоминал каждую деталь, каждое мое движение.

О Боги, как я собиралась убежать от человека, подмечающего всё?

Слуга протянул записку. На этот раз в ней не было вычурных фраз - только лаконичная угроза, выведенная резким почерком:

"Если ты их не примешь, я лично займусь доставкой".

Пальцы сами сжали бумагу. Это был уже не просто игрок, меняющий правила — передо мной обнажилась его истинная суть. Холодная, расчетливая угроза во плоти. И самое страшное — он прекрасно понимал, что я избегаю его, играя в эти опасные прятки.

Я подняла глаза на слугу. Его напряженная поза, дрожащие пальцы - все говорило о том, как сильно он боялся гнева своего господина.

— Оставь. И передай:

я поняла

, — бросила я нарочито равнодушно.

Слуга расслабился, Сара выдохнула с облегчением. А по моей спине пробежали мурашки - то ли от страха, то ли от чего-то другого, в чем я боялась себе признаться.

Бежать... Нужно было бежать немедленно, пока эта... эта Эротическая Угроза не поймала меня раньше.

Пока его "

доставка

" не превратилась в нечто гораздо более... персональное.

*****

Я проводила время в отцовской библиотеке... если это скромное помещение можно было так назвать. Всего несколько полок с юридическими фолиантами, массивный дубовый стол, заваленный чертежами, да пыльный глобус в углу.

А мне нужны были карты!

Будучи меж пространственной путешественницей, я плохо умела ориентироваться в местности. Оно и ясное дело, не заблудиться, мне всегда помогала магия.

Вчера, с Валентайном, я не рискнула рассматривать карты в лавке. И сегодня только радовалась этому – с его проницательностью, чего доброго еще понял, о готовящемся побеге.

Я сидела на диване, рассеянно перелистывая страницы какой-то книги, когда позади раздались шаги. Не придала им значения — слуги вечно сновали туда-сюда. Но внезапное прикосновение теплых пальцев к шее заставило меня вздрогнуть. Я запрокинула голову, и утонула в ледяной стали серых глаз.

— Валентайн… — вырвалось у меня беззвучным шепотом.

Его пальцы сомкнулись на моей коже, скользя от шеи к плечам с хищной грацией. Но я уже не чувствовала этого — только бешеный стук сердца в груди.

— Мое имя в твоих устах так приятно звучит…

Горло пересохло.

Он не должен был быть здесь! Я же приняла его книги...

И словно отвечая на немой вопрос, застывший в глазах, он сказал:

— Соскучился, Аймелин. А ты? — голос прозвучал мягко, но в глазах танцевали ледяные блики. Он откровенно наслаждался моей растерянностью.

— Я… — слова застряли в горле.

Его прикосновения жгли кожу, парализуя мысли. Резким движением я освободилась, отбрасывая и его пальцы, и наваждение.

— Плохая погода, решила весь день посвятить чтению.

Мы синхронно взглянули в окно, где после дождя уже ярко светило солнце, обещая прекрасный день. Валентайн хмыкнул, и отошел. Я наконец смогла вдохнуть полной грудью.

Но ненадолго.

Он опустился на диван так близко, что тепло его тела обожгло мой бок. Прежде чем я успела отреагировать, его ладонь легла на моё бедро - тяжёлая, властная. Я резко дёрнулась, но его реакция оказалась молниеносной. Железная хватка сомкнулась вокруг моей лодыжки, и в следующее мгновение моя нога уже покоилась на его коленях. Его пальцы сжимали кожу так, что под ней проступали белые отпечатки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

И тогда я ощутила это - твёрдый, горячий выступ под тонкой тканью его брюк.

И дикое желание шевельнуть пальцами, пронзило меня до дрожи.

— Снова босая, — его голос прозвучал обманчиво мягко, контрастируя с грубостью захвата.

Его большой палец провёл по подъёму стопы, и по коже разлилось жжение, будто он оставил на ней раскалённый след. Я закусила губу, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Сюда может кто-то войти, — выдохнула я, отчаянно надеясь, что кто-нибудь действительно войдет и спасет меня от этого… если только я действительно хотела спасения.

Мой взгляд прилип к его руке, которая с наглой медлительностью скользила вверх по икре, исчезая под шелестящими складками платья. В горле пересохло, дыхание стало прерывистым.

Валентайн рассмеялся - низкий, бархатный смех, от которого по коже пробежали новые мурашки.

— Пташка, мы же ничего предосудительного не делаем... — он нарочито подчеркнул слова, в то время как его пальцы достигли подколенной ямки.

Он что, не знал о приличиях? Или просто плевал на них?

— Завтра будут танцы, — лениво протянул Валентайн, спокойно, но без намёка на просьбу. — Хочу пойти туда с тобой.

Между женихом и невестой это звучало бы вполне естественно. Но для меня… всё выглядело иначе.

Я попыталась высвободить ногу, но его пальцы впились в кожу с новой силой. В его глазах застыло то самое выражение - холодное, властное.

Выражение, которое я одновременно ненавидела и...

Бесполезно. Сопротивляться ему было всё равно, что бороться с приливом.

— Свадебные хлопоты отнимают слишком много времени, — попыталась я найти хоть какую-то отговорку, но даже мне она показалась надуманной.

Не нужно

мне было проводить с ним время.

— Устала? — с участием спросил он.

— Да, — мой голос дрогнул, когда его ладонь обхватила бедро.

Его прикосновения уже не притворялись невинными - они превращались в откровенное вторжение, каждое движение которого будило во мне что-то первобытное.

Грудь тяжело вздымалась, предательски выдавая моё состояние.

Я хотела сказать, что боюсь его, что поэтому не сопротивляюсь... но это была бы ложь. Страха не было. Было нечто иное - жгучее, пугающее, непреодолимое.

— Завтра же отправлю тебе в помощь ещё слуг. Ни о чем не переживай. Они выполнят любые приказы, а то и вовсе займутся всей организацией. Мы, же, идём на танцы.

Его руки резко сомкнулись на моей талии, и в следующее мгновение я уже сидела у него на коленях, всем телом ощущая его возбуждение. Твёрдые мышцы бедер, горячая линия живота - он держал меня так близко, что между нами не оставалось места даже для воздуха. Его пальцы впились в бока, прижимая к груди, а лицо приблизилось настолько, что я уже не могла смотреть ни на что кроме его губ.

Какие они на вкус? Горькие от табака? Или сладкие, как яблочный струдель?

Он наклонился ещё ближе... Горячее дыхание обожгло шею... Разум затуманился...

— Клубника! — сорвалось с моих губ почти на грани паники.

Валентайн замер, слегка отстранился, но не отпустил. Его пальцы лишь ослабили хватку.

— Что, прости? — переспросил он, резко сдвинув брови.

Теперь он выглядел точь-в-точь как его старшая версия — холодный, опасный инквизитор. Но меня больше волновала реакция собственного тела, предательски отзывающегося на каждое его движение теплом, внизу живота и дрожью в тех местах где не велено...

— Заранее оговоренное слово, чтобы остановить… неловкие ситуации, — выдохнула я, стараясь сохранить ровный тон. — Проще говоря — «стоп-слово».

Длинные пальцы небрежно откинули прядь волос за мое ухо, намеренно задев кончик ушной раковины.

— Я тебя смущаю, Аймелин?

Попытавшись отодвинуться, я наконец получила свободу. Быстро поправила юбку, плотно сжав ноги. Он заметил это — в его глазах мелькнуло насмешливое понимание.

Краем глаза я увидела, как напряжена ткань его брюк.

Валентайн Аврелий де Ривер хотел

меня. Свою невесту. Я определенно попала в это тело не вовремя…

— Этому тебя в пансионе научили? — его голос вернул меня к реальности.

Я кивнула, избегая прямого взгляда.

Чем еще можно было объяснить выдумку?

— Предлагаю... "клубника", — пробормотала я. — Если партнёр переходит границы...

Его брови взлетели вверх.

— Со сливками? — в его голосе зазвучала откровенная насмешка.

Я уже открыла рот, чтобы возразить, но массивная дубовая дверь вдруг с громким скрипом распахнулась. В библиотеку вошёл граф Риос, его каблуки гулко отдавались по паркету.

— Ваше Сиятельство пожелал лично поприветствовать вас...

Мужчины обменялись церемонными поклонами, соблюдая все условности светского этикета.

— Мы с моей невестой, как раз обсуждали завтрашние танцы, — с лёгкой небрежностью сообщил Валентайн. — Отпустите дочь?

Я едва не задохнулась от возмущения. Я же ещё ничего не сказала! Но возразить не успела — довольный голос отца перекрыл мои мысли:

— Отличная идея! Ей не помешает развеяться перед свадьбой. Думаю, дочь уже в восторге.

Оба мужчины посмотрели на меня — на эту самую дочь что сейчас сидела перед ними, с кислой миной, разинув рот, будто услышала приговор о продаже в рабство.

Валентайн едва заметно подавил смешок, и это вывело меня из равновесия окончательно.

Что тут можно было возразить, если на его стороне теперь был ещё и мой отец?

— Пойду подберу платье, — процедила я сквозь зубы, и, не давая им повода для новых комментариев, покинула библиотеку.

Глава 7. Часовая башня.

Сара пришла в восторг от новости. Я же почувствовала усталость и такое разочарование, что просто не осталось сил раздружатся ещё и на неё.

Добравшись до своей комнаты, я упала на кровать и попыталась вообразить, что нахожусь дома — под тёплым пледом, с кофе из

Starbucks

и ароматными круассанами. А не в этом кошмаре, полном навязанной романтики и нарастающего возбуждения, которое исходило от инквизитора.

Сара не позволила мне спокойно утонуть в волнах отчаяния. Она ворвалась в комнату следом, одним взглядом оценила содержимое шкафа и всплеснула руками.

— Батюшки, да вам же и надеть-то нечего!

— Это просто танцы,— устало отозвалась я.

Хотелось добавить:

С ним и мешок подойдёт, главное что б под ним ничего не было

, но не успела — Сара продолжила тараторить:

— Не просто танцы, а ежегодное празднование дня города! Как вы могли забыть эту дату?

О датах я не забывала. Напротив, последние дни лишь и жила ими, вычеркивая их в голове одну за другой, отсчитывая время до конца.

— Конечно, они не будут такими грандиозными, как два года назад, — продолжала болтать пожилая женщина. — Но в Вальтернии это всегда событие!

Знакомое название заставило меня резко сесть на кровати.

— А чем оно было грандиозным тогда?

— Как же! Город отмечал свои 500 со дня основания. Неужели не помните? Вы тогда уговорили Его Светлость с вами впервые потанцевать... Думаю, именно в тот вечер его чувства к вам и зародились. — Сара мечтательно вздохнула.

Она продолжала болтать, роясь в гардеробе, и совершенно не замечала, что творилось со мной.

Я знала о Вальтернии не понаслышке. Я бывала там. Здесь.

Два года назад.

Именно я, Валенсия, посещала праздник в честь столетия города. Я покупала здесь безделушки, кружилась в танце с местными жителями, а после, незаметно растворилась в блеске зеркал.

Почему я не вспомнила этого раньше?

Сара разложила передо мной несколько платьев. Я вздрогнула, возвращаясь из прошлого в настоящие.

— Какое выбираешь? Мне надо его ещё почистить и отутюжить.

Я провела рукой по узорчатой ткани зелёного платья.

— В этом я была на прошлом празднике, — прошептала я почти беззвучно.

— Значит, всё же помните?!

Я молча кивнула. В памяти вспыхнул тот вечер, и вместе с ним — чёткая деталь: это платье тогда носила Аймелин...

Я выбрала другое, и наконец, осталась одна.

Как странно

, я думала,

нас ничто не объединяет. А оказались танцы

.

Тогда, два года назад, на день города, произошло что-то особенное?

Я напрягала память, но в ответ была лишь тишина. Обычный визит. Я частенько наведывалась на события подобного масштаба.

Возможно, завтра, снова оказавшись там, среди музыки и танцев, я смогу что-то вспомнить?

Это «завтра» подобралось незаметно. Я едва успела сомкнуть глаза, как солнце за окном уже произнесло: «Пора».

Пока я торопливо наряжалась, во двор уже подкатило ландо Валентайна.

Он появился как всегда безупречный, пускай и в простоватой одежде: светлые штаны, рубашка и сверху — жилетка, застёгнутая на все пуговицы, которая подчёркивала его подтянутую фигуру. Закатанные рукава обнажали загорелые предплечья.

Спускаясь по лестнице, я вдруг, совсем некстати, вспомнила, что всё его тело покрывал такой же ровный бронзовый загар.

ВЕЗДЕ.

— Я ещё не успел сказать ни слова, а ты уже покраснела, — заметил жених.

Разумеется, он не мог знать, что творилось у меня в голове, но румянец разлился по щекам ещё жарче.

— Поделишься?

— Обойдёшься!

Я сошла с последней ступени, нарочито проигнорировав его протянутую руку. Он что, думал, что все предыдущие ступени я преодолела сама, а вот на этой, последней, мне вдруг потребовалась его помощь? Как бы не так!

Я повернулась к нему и с наигранным высокомерием изрекла:

— Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон, вы ничего не сказали о моём наряде!

— Каюсь. У меня просто дыхание перехватило от вашей красоты, леди Аймелин.

Конечно, он ни секунды не выглядел раскаявшимся, но как же искусно он подыгрывал!

— Ты прекрасна. Оранжевый чудесно оттеняет твои глаза, — и тут же добавил шёпотом: — Но куда прекраснее ты была бы обнажённой.

Я едва не задохнулась от возмущения. Рука сама поднялась для пощёчины, но он перехватил её легко, словно играючи. И вот уже его пальцы удерживали мои, а в глазах плясал откровенно развратный огонёк.

— Леди Аймелин, не растрачивайте весь свой пыл заранее. Вам ещё предстоит... плясать.

Почему эта пауза прозвучала как намёк на нечто куда более интимное?

Нас вышел проводить отец. Пока они с Валентайном обменивались приветствиями, я стояла рядом, чувствуя, как его пальцы мертвой хваткой переплелись с моими, словно сковывая невидимыми кандалами. Он и не думал отпускать мою руку, а отец словно и не видел этой не допустимой близости.

Валентайн решительно подтолкнул меня к ландо.

На миг внутри поднялась паника — я снова останусь с ним наедине. Но тут же тихий, настойчивый внутренний голосок шепнул: «

Не бойся

». И мне почудилось, что в его звучании я узнала тот самый таинственный голос, что разбудил меня ранее.

Дорога до города промелькнула как один сплошной, напряженный миг.

Валентайн не отпускал меня ни на секунду. Он не делала ничего предосудительного, просто сидел слишком близко.

У меня же перехватывало дыхание, когда ландо подпрыгивала на ухабе, или от того что мы всякий раз соприкасались.

Держал мою руку в своей. И я могла думать лишь о том, как его большой палец лениво и властно водит по моей ладони, выводя на коже невидимые узоры. И заставляя сердце бешено колотиться в груди.

На главной площади царило предпраздничное оживление: оркестр настраивал инструменты, лавочники выкладывали товары и украшали витрины. Костры для уличной еды только разжигали, и над площадью витал едва уловимый запах дыма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Валентайн первым спустился на землю и стащил меня следом. Я всё ещё оглядывалась по сторонам и лишь спустя мгновение заметила, что мои руки продолжают лежать на его плечах — там, куда я положила их, чтобы не упасть. Словно опомнившись, я сразу отстранилась.

— Мы приехали слишком рано, — произнесла я, чувствуя легкое разочарование.

— В самый раз, — возразил он. — Прогуляемся, я хочу кое-что тебе показать.

Валентайн повёл меня вдоль улочек, постепенно уводя всё дальше от городской суеты.

Что угодно я могла ожидать, но не того, что он приведёт меня к строящемуся зданию. Три этажа, высокие оконные проёмы и стройная часовая башня возвышались над остальными домами.

Я с недоумением посмотрела на него, затем на Валентайна. Да, моё воображение было буйным, и я легко могла представить его, закапывающим мой трупик в фундаменте. Но сейчас в его хитром прищуре читалось нечто иное. Он явно хотел, чтобы мы зашли внутрь.

— А можно? — усомнилась я.

В ответ жених лишь кивнул на табличку у недостроенного парадного входа и скрылся в полумраке.

На табличке было выведено: «Городская школа имени Эджертон, учреждённая на пожертвования достопочтенного герцога Валентайна де Ривера».

Неужели решил похвастаться?

Меня будто магнитом потянуло следом.

Валентайн ждал. Он взял меня за руку и повёл дальше, помогая переступать через разбросанный строительный мусор, пару раз даже подхватывал на руки, чтобы я не испачкала подол. Он был слишком галантен, слишком заботлив, и это настораживало.

К страху я привыкла. А вот к этому странному теплу, разливающемуся по телу от его близости, — нет.

Впереди нас ждала винтовая лестница.

— Валентайн, я не хочу навернуться, — призналась я, глядя вверх. Лестница уходила ввысь, казалась бесконечной и не слишком надёжной.

— Не бойся, я здесь часто бываю, — спокойно ответил он.

Если он считал, что это меня успокоит, то глубоко заблуждался. И всё же, влекомая любопытством и им самим, я устремилась туда.

Наверху нас ждал поистине царский вид на город. С башнями, церковной колокольней, бескрайними лесами на горизонте и крошечной почтовой станцией.

Я сразу же, на бедующее, проложила к ней путь.

— Самое высокое строение в городе, — с гордостью произнёс Валентайн. — Или будит, когда достроится.

Он встал у перил, заложил руки в карманы и устремил взгляд вдаль.

Ветер на высоте был невероятно силён, он подхватил и растрепал мои волосы. Я залюбовалась стайками птиц, скользящими лучами солнца, играющими на крышах.

Удивительное место.

— Хочу увидеть его, когда строительство закончится! — воскликнула я в восхищении.

— Посмотри сюда, — Валентайн указал на сторону.

Я подошла к краю и взглянула вниз. Там, у подножия, переливался водой фонтан.

Его рука легла на моё предплечье, крепко, почти предупреждающе. Я нахмурилась — он боится, что я упаду? Или наоборот, собирается подтолкнуть?

— Прочитаешь лекцию?

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, но слова уже лились рекой:

— Городской фонтан— первая достопримечательность Вальтернии. Говорят, что...

Голос внезапно сорвался, потому что в памяти всплыло воспоминание.

Я сидела на краю этого самого фонтана, поедая с бумажной салфетки жареные каштаны, когда рядом с громким всплеском утонула монета.

Брызги окатили моё платье.

— Осторожнее, пожалуйста! — недовольно буркнула я, отряхивая капли.

Подняв взгляд на незнакомца, я ожидала как минимум извинений. Но он лишь пронзил меня холодным взглядом своих серых глаз и без тени раскаяния поднёс к моему носу ещё одну монетку.

— Загадай желание и расслабься.

— Не нуждаюсь!

Он уже уходил, и мои слова полетели ему в спину. Мне бы и монетку следом запустить, но вместо этого: я подкинула ее большим пальцем вверх и отправила в воду фонтана, громко произнеся:

— Желаю незнакомцу вежливости!

Не знаю, слышал ли он меня, но очень на это надеялась. И спокойно продолжила свой перекус.

Наваждение пришло и ушло, а я осталась стоять, всё ещё чувствуя на коже холодные брызги того дня.

— Говорят, что... — я сглотнула комок в горле и с трудом продолжила, — если загадать желание и бросить монетку, чтобы задобрить богов, оно обязательно сбудется.

— Главное — не делать этого вслух, — с довольной усмешкой подтвердил Валентайн.

И вдруг я сама рассмеялась.

Может, и к лучшему, что моё желание не сбылось?

Определённое хамство шло Валентайну куда больше, чем натянутая вежливость.

— А это? — Мужчина указал на другое здание. Я устремила взгляд туда.

— Городская библиотека. Учреждённая Френсисом Фиари в 1445 году. Хранит такие редкие издания, как «Фолиант Красных Цветков» и первое издание Уильяма Шетнера: «Шут и Принцесса». Кстати, ты знал, что наш любимый автор бывал здесь проездом?

— Молодец, моя зубрилка. А это?..

Он показывал на новые места, а я без запинки отвечала. Удивительно, как устроена память — я лишь пролистала путеводитель перед той поездкой, но впитала всё, словно губка, и теперь факты сыпались сами собой, точно я знала этот город всю жизнь.

Так продолжалось ещё некоторое время, пока в городе не кончились достопримечательности. Я победоносно подняла руки вверх и выкрикнула:

— Ура! Я сдала экзамен! — И, подчиняясь внезапному порыву, поддразнила его: — А вознаграждение будет?

К моему изумлению, Валентайн извлёк из кармана изящную золотую цепочку с кулоном.

Моё веселье тут же угасло. Я замотала головой, желая отказаться. Мне не нужны были подарки от Инквизитора, даже если они предназначались его невесте.

— Я помню — безделушки тебе не к лицу, — Валентайн оставался спокоен, но уже зашёл мне за спину, намереваясь надеть украшение. — Но это не безделушка. Первой владелицей была моя прабабка в шестом поколении. С тех пор оно передаётся по женской линии в нашем роду. Теперь оно твоё по праву.

— Но я пока не твоя жена, — всё же попыталась я запротестовать.

В ответ мужчина лишь хмыкнул:

— А ты планируешь сбежать до свадьбы?

Он не видел моего лица, и хорошо. Я тут же струсила, как пойманная на месте. Страх сковал разум, и я перестала сопротивляться, покорно приподняв волосы, чтобы он смог застегнуть цепь.

Застёжка щёлкнула, но пальцы Валентайна не куда не делись. Они скользнули по изгибу шеи к плечам. Медленно, почти лаская. А потом он обнял меня, плотно прижав к себе спиной.

— Ты дрожишь. Замёрзла?

Я безмолвно кивнула и застыла в его железной хватке. Его власть над мной ощущалась почти физически. Пока он держал меня, пока его тепло прожигало ткань платья, я могла лишь подчиняться.

Я дрожала сначала от того, что его шутка опасно близко подобралась к правде. А затем — под властью его магнетизма, когда явственное проявление его желания уткнулось мне в спину. В тот миг я сама жаждала прижаться к нему ещё плотнее, чтобы усилить яркость этого ощущения.

— Валентайн, давай спускаться, — попросила я на остатках здравого смысла.

— Еще немного, милая, — прозвучало в ответ. Его тёплое дыхание защекотало кожу на затылке. Я прикусила губу и стала ждать...

Закат окрасил верхушки домов в багрянец и золото, залив всю площадку волшебным светом. Если раньше я просто считала закаты красивыми, то этот показался воплощением сказки.

— Валентайн, это же волшебно...

Он поцеловал меня в затылок, в знак согласия.

Мы постояли так ещё немного, а затем пустились в обратный путь.

На площади уже вовсю веселился народ, и музыка витала в воздухе, обещая долгую, яркую ночь.

Глава 8. Танцы и украденные воспоминания.

Вокруг все кишело нарядной, праздничной толпой, но нынешнее оживление не шло ни в какое сравнение с тем, что было два года назад. Тогда желающие съехались со всех округ, создавая невероятную толкучку.

Я невольно вспомнила длинную, утомительную речь мера, его густой, нарочито важный бас, разносившийся над площадью:

«…И этот символический ключ от города мы вручаем самому почтенному и выдающемуся члену нашей общины – достопочтенному Валентайну де Риверу – в знак признания его неоценимого вклада в развитие и благоустройство нашего города…»

Я перевела удивлённый взгляд на Валентайна. Как я могла забыть?

Тогда я стояла в самой гуще зевак, аплодируя вместе со всеми, пока он получал свою почётную награду.

Мужчина купил нам пакетик жареных каштанов и протянул мне. Я заморгала, стараясь отогнать навязчивое воспоминание.

— Всё в порядке? — он с лёгкостью подловил моё растерянное состояние.

Мне оставалось лишь изо всех сил делать вид, что так и есть.

Помню, как тогда, два года назад, я стояла у прилавка с расписными чашками, увлечённо выбирая узор для своей. Что-то заставило меня обернуться.

Я встретилась взглядом с ледяными глазами того самого незнакомца у фонтана. Дыхание перехватило под его испытующим, тяжёлым взглядом. Он оживлённо беседовал с мерам, но смотрел почему-то исключительно на меня. Теперь я знала это — Валентайн де Ривер.

Его имя жгло мне язык, подобно раскалённому металлу…

Сегодня же можно было спокойно прогуливаться вдоль торговых рядов, не натыкаясь на чужие локти. Наслаждаться уличной едой и непринуждённой атмосферой.

Я запрокинула голову, созерцая гирлянды разноцветных фонариков, протянутых над площадью.

— Знаешь, я только сейчас подумала… Вальтерния была основана твоими предками.

— Не моя личная заслуга, — тут же отмахнулся Валентайн, хотя в его голосе слышалась лёгкая гордость. — Хотя местные, бывает, не дают об этом забыть.

Впереди, над гулом толпы, уже звенели скрипки и заливались свирели. Мы неспешно приближались к танцевальной площадке.

— Я так радовалась, когда тебе вручили ключ! — Восторженно произнесла невысокая совсем молоденькая девчушка, в зеленом платье.

Она семенила за Валентайном, едва поспевая за его широким шагом.

— Покажешь его?! Ну, покажи! — Выпрашивала она.

Мужчина лишь отмахнулся от нее как от назойливой мухи.

— Не твой. Не покажу!

Они прошли мимо меня.

Мне пришлось часто заморгать, отгоняя назойливые образы. Если так продолжится, я и впрямь перестану отличать воспоминания от реальности.

Мы влились в круг танцующих.

Незатейливая музыка и всеобщее веселье вскоре растопили моё напряжение. Я расслабилась, полностью отдавшись движению, кружась в объятиях Валентайна и наслаждаясь моментом. Он оказался удивительно талантливым партнёром — двигался плавно и уверенно, словно родился в музыке.

Ритм резко сменился. Нежный вальс уступил место задорному народному танцу, где партнёры менялись после каждого круга.

Мои ладони соединились с ладонями незнакомца. Валентайна. И почему то сердце на миг замерло.

— Привет, красавица, — прошептал он так тихо, что слова едва долетели до меня сквозь шум.

— Не знакомлюсь, — отрезала я и ушла к следующему партнёру.

Когда мы вновь сошлись в танце, его пальцы сомкнулись на моих в крепкий замок, не желая отпускать.

— Не люблю настойчивых, — прожгла его недовольным взглядом, стараясь скрыть, как внутри всё трепещет от этого своеволия.

Валентайн лишь усмехнулся.

— Назови своё имя, и я отстану.

Мы должны были снова разойтись, но он не позволил.

Другие пары немного растерялись, но быстро сошлись между собой, а мы так и остались танцевать вместе.

— Как зовут? — не унимался он.

— А твоей девушке не придёт в голову ревновать? — кивнула я в сторону Аймелин, которая стояла в толпе и слишком явно демонстрировала своё недовольство.

Валентайн лишь отмахнулся, даже не удостоив её взглядом.

- Просто ребенок. И так, имя?

Я резко дёрнулась — он не ожидал этого, и мне удалось вырваться. Подобрав юбки, я пулей бросилась в гущу толпы.

Сделала несколько шагов, и вдруг мир перевернулся — я оказалась у него на руках. Валентайн стремительно уносил меня прочь, в мрак ночи…

Я невзначай наступила Валентайну на ногу. Он галантно промолчал, но когда это повторилось вновь, твёрдо взял меня под руку и увёл с танцпола.

— Устала?

Я не могла признаться, что борюсь с навязчивыми видениями, и лишь молча кивнула.

Он подвёл меня к одной из скамеек, расставленных по периметру площади, и усадил. Наблюдала, как он уходит, покупает две кружки эля и возвращается. Я невольно усмехнулась.

— И правда думаешь, это меня взбодрит?

— Не помешает.

На вкус пойло напоминало протухшие зерна, но я заставила себя сделать несколько глотков, чувствуя, как холодная жидкость обжигает горло.

— Хочешь, мы можем уйти? — предложил мужчина.

Я на мгновение задумалась и с удивлением поняла, что не хочу. Несмотря на смятение и наваждение воспоминаний, меня затягивала эта праздничная атмосфера.

— Давай ещё немного посидим, — попросила я.

Валентайн при обнял меня, и я вполне добровольно положила голову ему на плечо. Закрыв глаза, я вновь увидела себя — настоящую.

—

Отпусти! Немедленно отпусти!

—

вопила я, изо всех сил пытаясь вырваться из его цепких рук. В ответ услышала лишь весёлое:

—

Чтобы ты снова убежала?

—

И я убегу! — пообещала я сгоряча, хотя благоразумнее было бы сказать обратное.

Валентайн рассмеялся.

—

Красавица, я тебя нашёл и никуда теперь не отпущу, — заявил он на полном серьёзе и, заглянув в лицо, потребовал: — Имя.

—

Ты слишком зацикливаешься на себе! — огрызнулась я.

В ответ он подбросил меня в воздух. Я завизжала ещё громче и в страхе прижалась к нему, боясь упасть.

Валентайн выглядел крайне довольным.

—

Валенсия! Меня зовут Валенсия! Только отпусти!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он поставил меня на землю, но не выпустил из объятий.

—

Вот так бы сразу… — его голос внезапно стал тихим и спокойным. Он прижался лбом к моему, заглядывая в глаза.

Мне следовало отвести взгляд, не провоцировать его, но какая-то неведомая сила притягивала меня к нему.

А потом мы поцеловались. Словно это был единственно возможный исход вечера. Мы сплелись в страсти, и я, к собственному удивлению, потянулась к нему, обвила его шею руками, прижалась всем телом, желая слиться с ним воедино.

Его тихий стон стал самым прекрасным ответом на мою отвагу.

Мы целовались? Я подняла голову и с недоверием посмотрела на мужчину. Я бы не смогла забыть такое! Ведь это был мой первый поцелуй...

Но выходит, я целовалась с Инквизитором, еще до моей поимке?!

Валентайн тоже смотрел на меня. Не знаю, что он прочитал в моих глазах, но это заставило его нахмуриться.

— Что-то не так? — напряжённо спросил он.

— Я отойду.

Мне срочно нужно было прийти в себя, побыть одной, и перевести дух.

Я буквально вырвалась из его объятий и, не оглядываясь, побежала к каменной арке, за которой скрывался островок деревьев — туда, где царил полумрак и желанное уединение.

Но там, в тени, я увидела

их

— Валентайна и Валенсию, страстно целующихся. Они обнимались и ласкали друг друга с такой нежностью, что я почувствовала...

Ревность. Гнев вскипел во мне, горький и слепой. Я зло крикнула, выходя из укрытия:

— Не смей! Какое право ты имеешь прикасаться к нему?!

Валенсия попыталась отстраниться, но Валентайн удержал её. И от этого ярость во мне вскипела с новой силой. В тот миг я готова была вцепиться в эту женщину и разорвать её в клочья.

Мужчина повернулся ко мне, и в его взгляде пылал лишь гнев.

— Ты мне уже порядком надоела за сегодня, Аймелин. Где твоя нянька? Сара!? — Его голос был полон раздражения, и он начал оглядываться по сторонам.

Я почувствовала, как острая боль пронзает меня.

Для него я всегда была лишь надоедливым ребёнком, путающимся под ногами. Такой я и останусь в его глазах навсегда.

Он отказывался видеть, как сильно я его люблю!

А эта незнакомка в его объятиях... Она — само олицетворение той женственности, которой мне никогда не достичь. Та, что сразу вызвала в нём чувства, мне не доступные.

Решение пришло само — внезапное, ядовитое, неизбежное. И я улыбнулась

.

Никто не знал моей тайны. Возможно, она так и осталась бы ею, но я жаждала его любви любой ценой. Даже ценою лжи.

Я посмотрела на незнакомку и чётко, властно произнесла:

— Ты сейчас же покинешь праздник и навсегда забудешь, что когда-либо бывала в Вальтернии. Забудешь Валентайна!

Я перевела взгляд на него самого, и голос зазвучал ещё повелительнее:

— Для тебя, все, что сегодня произошло – лишь мимолетное увлечение. Кроме меня, сегодня, ты не запомнишь ни одной девушки!

В ужасе я наблюдала, как безвольная Валенсия отходит от Валентайна и растворяется в темноте переулка.

— Ты обещал мне танец! — В голосе Аймелин уже звучало волнение.

Я увидела как Валентайн нахмурился, будто пытался понять где находится?

А потом, пожал плечами, и с равнодушием ответил:

— Ну, пошли, раз обещал.

И они ушли. Вместе.

Слезы закрыли мне обзор, и я ожесточенно смахнула их. Я понимая что уже ничего не изменить, но при этом боль продолжала душить меня изнутри.

-

Прости

…

Тихий шепот заставил меня обернуться. Перед мной стояла Аймелин. А точнее то что от нее осталось - полу прозрачная тень, дрожащая на ветру, словно дым от костра.

— Зачем ты это сделала? — у меня была сотня вопросов, но вырывался лишь этот.

—

Вам было предначертано судьбой остаться вместе, но я вмешалась

, — голос призрака звучал как шелест листвы. —

В моих силах лишь оживить воспоминания. Спаси его

...

— Что?..

Я не успела задать нового вопроса. Призрачный образ, растворился в воздухе, не оставив и следа.

На меня из мрака ночи надвигался Валентайн.

— Мы немедленно покидаем это место, — отрезал он, в его голосе звенели стальные нотки. — Пошли.

Без лишних объяснений он грубо схватил меня за руку и поволок за собой.

— Почему? — вырвалось у меня. Он не удостоил ответом и даже не сбавил шага, отчего в груди заныла обида.

— Валентайн!

Я резко дёрнулась, пытаясь высвободиться. Мужчина наконец остановился. Его глаза метались, избегая моих, ноздри раздувались, выдавая едва сдерживая обуреваемые им эмоции.

— Ты сама не своя, вот почему, — рыкнул он наконец и снова потянулся за моей рукой.

Но я отпрянула. Ещё мгновение назад всё было спокойно, а теперь он шёл на меня с яростью. Даже понимая, что провоцирую его, я не собиралась покорно подчиняться.

— Если тебе так хочется вернуться — возвращайся! А я остаюсь и буду веселиться!

Я вскинула подбородок, расправила плечи... и, словно проворный воришка, юркнула мимо него. Я прекрасно понимала: если Валентайн действительно захочет меня остановить, мне не помогут даже боги.

Я уверенно направилась к танцплощадке. Мелькнула мысль подкрепиться элем для храбрости, но, вспомнив его отвратительный вкус, я тут же отбросила эту идею. Уж лучше танцевать до упаду — хотя бы назло Валентайну!

А в голове тем временем неотступно крутились слова призрака Аймелин.

Она оказалась ведьмой, и куда искусней многих своих соплеменниц. Без всяких заклинаний сумела одним лишь взглядом лишить нас воспоминаний. И сразу напросился логический вопрос: если она так могущественна, то почему сама не спасёт Валентайна? От чего, кстати? Что ему угрожает? Зачем ей я? Зачем перетаскивать в свое тело и прошлое?

В моём 1849-м Инквизитор — вполне упитанный и довольный жизнью исполнитель своих мерзопакостных дел. Зачем такого вообще спасать? От него самой надо спасаться!

А ведьма из меня так себе. Зачем я понадобилась Аймелин такая? Только из-за того, что умудрилась с ним поцеловаться? Так он за это время наверняка успел обсосать не одну — другую пусть выберет!

Мысли оборвались, когда на моей руке сомкнулись пальцы Валентайна. С такой силой, что я невольно вздрогнула от боли. Он резко развернул меня лицом к себе.

Одного взгляда хватило, чтобы внутри меня снова всколыхнулся знакомый страх. Валентайн был в ярости. На скулах ходили желваки, глаза метали ледяные молнии.

И только одна мысль пронеслась в голове:

этот человек предназначен мне судьбой? Батюшки, за что же я так не угодила небесам?

— Я сказал: домой. — Его голос был похож на скрежет лезвия по льду.

— Ваша Светлость, а я вас ищу весь вечер!

Мы одновременно обернулись. К нам стремительно направлялся тучный мужчина с густыми бакенбардами. Я сразу узнала в нём мэра.

Он вежливо поклонился, и, словно не замечая ледяной ярости Валентайна, заговорил:

— Позвольте лично поблагодарить вас за вклад в открытие школы для нуждающихся…

— Всегда рад услужить. А теперь позвольте. — Валентайн отрезал сухо, явно желая поскорее уйти.

— Ну что ты, Валентайн, наш разговор может и подождать, — прошипела я, силясь что б голос не выдал моих эмоций.

Его пальцы предупреждающе сжались на моей руке. Но молчать я не собиралась — не сейчас. Собрав всю выдержку, я натянула на лицо чарующую улыбку и обратилась к мэру:

— Можете одолжить моего жениха, разрешаю.

— Обещаю его вернуть вскоре, — мэр подмигнул мне.

— Не спешите.

Мои слова были восприняты как шутливый оборот речи. И только я знала, что это мольба.

Мэр сразу же увлёк Валентайна в беседу.

Мужчина же, обернувшись, одарил меня взглядом, в котором ярость пульсировала так явственно, что я почти физически ощутила обещание скорой расплаты.

На миг передо мной предстал не жених Валентайн, а Инквизитор де Ривер. Именно такими глазами он когда-то смотрел на меня в вечер шабаша…

Сердце болезненно сжалось от дурных предчувствий. В висках забилась пульсирующая боль.

К демонам танцы! Жизнь спасать надо!

Я кое-как добралась до ландо — хорошо ещё, что помнила, где мы его оставили. Осмотревшись, я негде не обнаружила кучера. Мне нужно было как можно скорее убраться отсюда, и не раздумывая, я сама полезла на вожжи.

Позади раздались быстрые шаги. Ганц подбежал так стремительно, словно счёл, что кто-то собирается угнать экипаж.

— Это вы, мисс? — удивление скользнуло в его голосе. — А где Его Светлость?

— Ганс, вези меня домой! — выдохнула я, и в голосе моём звенела откровенная паника. — Немедленно!

Если бы он вздумал спорить хоть мгновение, я, наверное, разрыдалась бы прямо здесь. Но Ганц лишь взглянул на меня внимательнее, уловил в моём лице отчаянное смятение — и, не задавая ни единого вопроса, молча взялся за поводья.

Экипаж резко дёрнулся, лошади пошли в галоп.

Вон из города.

Подальше от Валентайна.

Глава 9. Утренний трепет…

Я вжалась в сиденье, сердце билось так, что казалось — оно вырвется из груди. Я молила лишь об одном: успеть добраться до поместья.

Как я могла хоть на миг поверить, что в нём есть что-то человеческое?

Он — чудовище, облечённое в плоть.

Добровольно целовать его? Глупости

!

Он выкрал меня, заставил. И лишь вмешательство Аймелин уберегло меня от немыслимого.

Её поступок не разрушил наши отношения — он избавил меня от них!

Теперь я была в этом уверена.

Ганс подгонял лошадей, но в этом мире не было богов. Я поняла это, когда услышала топот позади. Один взгляд — и стало ясно: ловушка захлопнулась.

Из темноты выросла знакомая фигура всадника.

На чужой лошади Валентайн догнал нас и поравнялся с кучером.

— Остановись, — бросил он, и Ганс тут же выполнил приказ.

Но я не собиралась покорно ждать расплаты.

Ландо ещё не замерло, а я уже спрыгнула вниз, и рванула в сторону леса.

Ветки хлестали по лицу, корни цепляли за ноги, я падала, но вставала снова. Мне было всё равно. В голове билась лишь одна мысль:

сбежать от тирана.

Он поймал меня.

Как всегда. Будто это было его врождённое

умение

— брать силой. А моё

проклятие

— тонуть в его объятиях.

Валентайн просто прижал меня к себе и не отпускал, пока я билась в истерике. Я кричала, ругалась, била его кулаками, царапалась, кусалась.

— Отпусти, убийца! Садист! — мой собственный голос отдавался где-то со стороны.

Но всё это было тщетно. Он — словно гранитная стена, на которую обрушивались мои слабые удары. Я — как лепесток, бессильно падающий на камень. И когда силы окончательно покинули меня, я, просто, залилась слезами.

Я обмякла в его руках. И уже сама вцепилась в его рубашку, будто не желая, чтобы он меня отпускал.

Тогда я почувствовала его ладони. Он гладил меня по волосам, по спине, нашёптывал тихие, ласковые слова и баюкал, словно ребёнка.

Он — Валентайн Аврелий де Ривер, главный Инквизитор страны — был невообразимо нежен с ведьмой.

— Я никогда не причиню тебе боли, — прошептал он. — Бей, рань, но я — никогда.

Он заставил меня поднять голову, и в лунном свете я увидела его глаза. Всё те же холодные, гневные… и в то же время в них пряталась мука. И странное, почти невозможное тепло.

— Я не понимаю тебя… — прошептала я.

А в ответ услышала слова, что сломали меня окончательно:

—

Я люблю тебя, Аймелин.

Слова, о которых грезит каждая девушка.

Почему он произносил их именно сейчас? Когда трясся от ярости из-за меня? Когда я сгорала от страха перед ним?

Я окончательно запуталась… и снова расплакалась. Тогда он мягко коснулся моих щёк губами. Контраст оказался ошеломительным: прикосновение обожгло кожу, а Валентайн, будто не замечая этого, продолжал бережно снимать поцелуями мои слёзы.

— Ты — самое лучшее, что было в моей жизни. Мой воздух. Моё сердце. Моя судьба.

— Ты в ярости …

Он резко отстранился.

Инстинкт самосохранения завопил: «

Беги!

». Но сердце приказало: «

Останься

».

— Так и есть, — согласился Валентайн. Его голос потерял мягкость, в нём зазвучала ледяная решимость. — Почему ты решила сбежать от меня?

Я молчала.

Что сказать? Что увидела в нём палача? Что пытки так просто не вычеркнуть из памяти?

Валентайн испустил раздражённый вздох и вновь прижал меня к себе. Его подбородок лег на макушку.

— Прости. Знаю, я дурак. Я часто злюсь, могу в ярости кричать на слуг, но на тебя — никогда. Слышишь? В каком бы состоянии я ни был — ты моё всё. Не обижу, огорожу от всех невзгод.

— Тогда почему ты разозлился на танцах?

Его тело напряглось. Точно так же.

Валентайн заговорил, нехотя и старательно подбирая слова:

- Мне показалось... Я кого-то увидел… возле тебя.

Аймелин?

Мелькнуло в голове. Я и забыла, что в Валентайне тоже присутствовала магия, и он тоже мог видеть…

— Клубничка… — вырвалось у меня. Я попыталась улыбнуться, но вышло натянуто. — Я забыла о собственном стоп-слове.

— Да-а, оно бы помогло. — Согласился он.

Валентайн чуть отстранился, заглянул прямо в глаза и на полном серьёзе произнёс:

— Хочешь, я сделаю себе татуировку: «Клубничка»? Тогда уж точно не забудешь.

Почему то эти слова расслабили меня.

Я осмелилась коснуться его — убрала прядь со лба, на миг представив это слово именно там. Провела пальцами по щекам, а потом, неожиданно даже для себя, привстала на цыпочки и поцеловала его в шеку.

— Не надо.

И тут небо вспыхнуло сотнями фейерверков. Цветные огни взрывались один за другим, будто само небо раскрылось, осыпая нас россыпью звёзд. Всё вокруг замирало. Для кого-то это был конец праздника, для меня — начало.

И тогда он поцеловал меня.

Медленно, почти лениво, словно пробуя на вкус. Лёгкое скользнул по губам в немом предложении. Я ответила. И он погрузил себя в поцелуй полностью — дышал мной, водил языком неспешные круги. Мягко поглаживал спину. И всё же — не переступал черту, которую я сама провела.

Когда мы отстранились друг от друга, сердце билось уже по-другому. Мир вокруг изменил оттенки, наполнился тихим гулом послевкусия. Как тогда, когда он целовал

меня настоящую

. Я чувствовала лишь усталость — но светлую, очищающую, будто с плеч упала тяжёлая ноша.

— Возвращаемся? — шепнул Валентайн. В его голосе хрипотца звучала так чарующе, что я сама едва удержалась от улыбки.

Он взял меня за руку, окинул взглядом тёмный лес и уверенно кивнул:

— Нам туда.

Я же видела только сплошную темноту.

— Как ты ориентируешься? Тут же всё одинаково.

— Милая, ты бежала прямиком к моему поместью. — В его голосе зазвучала насмешка.

Я испустила долгий, обречённый вздох. Наверное, пора смириться: от него не сбежать. Даже ноги — и те ведут только к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ганц спал и, похоже, был совсем не рад, когда мы его разбудили. Однако он без слов взялся за поводья и замер, в ожидании указаний.

— Вези нас домой, в Хайбренчес.

Я в растерянности посмотрела на Валентайна: он указал своё поместье, не моё.

— В таком состоянии я тебя не отпущу, — спокойно объяснил он. — С твоим отцом, разберусь позже.

И вскоре мне стало понятно, почему Валентайн принял именно такое решение. До моего дома предстоял ещё добрый час тряски, тогда как огни Хайбренчеса замаячили впереди уже минут за двадцать.

Дорога окончательно разморила меня. Когда колёса ландо остановились, я поняла, что не в силах даже подняться с сиденья.

Валентайн без колебаний подхватил меня на руки. Он легко одолел длинный лестничный пролет и внес меня в комнату.

Я почти не различала очертаний в полумраке, но он уверенно поставил меня у кровати и… начал осторожно раздевать. В его движениях не было эротического подтекста лишь сдержанная забота и уверенность. Под его пальцами я ощущала себя не женщиной, а безвольной куклой.

На пол одно за другим падали платье и нижние юбки. Наверное, даже если бы он в эту минуту повалил меня на кровать и овладеть. Я бы даже не сопротивлялась. Заснула в процессе. Эта мысль вызвала во мне сонную усмешку.

Валентайн оставил на мне лишь лёгкую сорочку, вновь поднял на руки и аккуратно уложил в постель. С бережностью накрыл одеялом, а сам присел рядом.

— Спи, — сказал он, едва коснувшись губами моего лба.

— А ты? — вырвалось у меня ненароком.

В его глазах на миг вспыхнуло что-то тёмное. Сквозь полусон я уловила его голос:

— Хочешь, чтобы я спал с тобой?

****

Солнечный свет резанул по глазам. Я поморщилась, перевернулась на другой бок, пытаясь уйти от назойливых лучей, и прижалась к тёплому боку. В тот же миг тяжёлая рука легла мне на талию, лениво скользнула вниз по бедру и застыла на ягодице.

Сознание вернулось мгновенно. Сон слетел, будто его и не было. Я рывком открыла глаза. Рядом, на подушке, мирно спал Валентайн. Его дыхание было ровным, в такт лёгкому посапыванию.

Из одежды на нём были лишь домашние штаны.

Мысли завертелись вихрем. Как я оказалась в его постели? Я помнила, как заснула в ландо. Помнила, как он нёс меня на руках. Помнила, как снимал с меня платье…

Батюшки! Я позволила мужчине раздеть себя.

Вчерашние эмоциональные качели полностью выбили меня из строя. Мало того, что теперь я знала о нашей с Валентайном связи задолго до событий инквизиции, так ещё этот мужчина умудрился признаться мне в любви! Пусть его признание предназначалось не мне, а его невесте, откликнулось оно всё же во мне — в моём сердце, а не в сердце Аймелин.

Я чувствовала растерянность. Мужчина рядом снова приковал мой взгляд. Сейчас он казался слишком беззащитно красивым в своём утреннем спокойствии. Я пыталась вызвать в себе привычный страх, ведь с ним было безопаснее и понятнее. Но вместо этого нашла лишь одно — острое, непрошеное желание коснуться его кожи, провести пальцами по линии плеча…

Медленно, стараясь не разбудить этого хищника, я потянулась к краю кровати. Но любопытство пересилило осторожность — я осмотрела его комнату.

Покои Валентайна были строги и холодны: глубокие синие и серые тона, светлая мебель, но огромная, чересчур мягкая кровать.

Тяжёлые шторы скрывали день, но сквозь щели всё равно пробивались настойчивые лучи.

На спинке кресла висело моё платье. Оно и стало моей целью.

Я уже коснулась ногами пола, когда рука Валентайна сомкнулась вокруг моей талии, оплетая словно удав, и потянула обратно. Даже не удивилась. Привыкла. Быть пойманной этим мужчиной у меня стало почти привычкой.

— Валентайн, прошу! Это же неприлично! — зашептала я умоляюще.

Его ответ прозвучал сонным, но по-прежнему стальным голосом:

— Ты сама, вчера, просила поспать с тобой.

— Врёшь!

Он открыл глаза.

— Считаешь меня лжецом?

Я закусила губу. Как можно быть таким холодным и опасным, и одновременно желанным?

— Поспи со мной ещё немного, — его слова прозвучали как просьба, но выбора не оставили. Он прижал меня сильнее, переплёл наши ноги и устроился удобнее, явно намереваясь спать дальше.

Я упёрлась кулачками в его грудь, удерживая хоть крошечную дистанцию.

— Стоп-слово!

Он замер мгновенно — настороженный, как зверь, готовый в любой миг отступить.

— И какое же?

Это был шанс. Единственный. Я лихорадочно пыталась вспомнить название ягоды, которую выбрала, — перед глазами плясали её алые формы, но мозг отказывался вспоминать. На любом из известных мне языке.

Наконец не выдержав, я психанула:

— Валентайн, ты дурак! Я хочу поменять слово.

— Ни за что!

Он расхохотался. А меня взяли злость и раздражение. Я принялась вырывается, и уже не на шутку. Даже замахнулась, но была схвачена и снова взята в плен. Валентайн оседлал меня и завел руки за голову.

— Милая, ещё вчера ты тряслась от страха, а теперь машешь кулачками! — заметил он сквозь смех. — Критические дни?

Я негодующие взвизгнула.

— Ненавижу!

Валентайн смеялся, лицо его раскраснелось, и я впервые увидела его таким — без мрачных теней, и жесткости. Оживлённым. Восторженным. И это лицо оказалось чарующим.

Я вспыхнула, не хотела признаваться даже самой себе, но мне это нравится.

Слишком нравится.

— Твоему отцу уже отправили записку, — сообщил он тоном человека, которому всегда всё под контролем. — Что ты осталась на ночь в моём имении — по случаю затянувшегося праздника. Я распорядился, еще перед сном.

Он склонил голову набок, разглядывая меня. Взгляд скользнул от глаз к губам, затем ниже — к шее и груди. Я чувствовала его внимание, как прикосновения пальцев, и от этого сердце забилось чаще.

— Все приличия соблюдены: в поместье гостит тётушка Агнесс. Она присмотрит за твоей бесценной репутацией.

Как всегда — предусмотрительный.

— У тебя есть тётушка? — я искренне удивилась.

— Почила, с год назад, — ответил он спокойно.

Я недовольно поджала губы, а его растянулись в довольной, чуть наглой усмешке.

— Хочу вот так просыпаться с тобой каждое утро, — произнёс он голосом сытого кота, только что нализавшегося сливок.

— А я хочу выбраться из этой постели ещё невинной! — огрызнулась я.

Валентайн не перестал улыбаться, но слез с меня, позволяя, поднялся. И на миг я даже поверила что мне это удастся. Едва я добралась до края постели, как его рука снова сомкнулась на моей талии, не пуская дальше.

— Подаришь поцелуй? — его голос прозвучал хрипло и слишком близко к уху. — Тогда отпущу.

Он, как всегда, не собирался облегчать мне жизнь. Я едва не застонала от отчаяния. Осмелившись обернутся, мой взгляд сразу нашел его губы. В памяти вспыхнул вчерашний поцелуй, и сладкая дрожь пробежала по телу.

Валентайн ждал. И с каким-то почти ленивым интересом изучал каждую черту моего лица.

Я подняла руку, запуталась пальцами в его волосах и, вместо того чтобы коснуться губ, скользнула поцелуем по его шее. Начала за ухом, медленно спустилась ниже и остановилась на ложбинке ключицы.

Когда я отстранилась, его взгляд уже не был любопытным — он горел жгучим желанием, от которого воздух в комнате будто стал тяжелее.

— Ты не уточнил, куда именно, — прошептала я, стараясь придать голосу невинность.

— Быстро учишься, — прорычал он, но в следующее мгновение разжал объятия, словно признавая поражение.

Я тут же воспользовалась этим и юркнула к платью. Но радость оказалась недолгой: ткань была порвана в нескольких местах. Я бросила на Валентайна возмущённый взгляд, но тот лишь оскалился в хищной усмешке. В его молчании ясно читалось:

Я не горничная, милая

.

А вслух произнёс только одно:

— Пойдём.

Он отвёл меня в соседние покои.

Эта комната резко отличалась от его собственных — вместо строгих тёмных тонов, здесь царили пастельные оттенки: мягкий беж с голубым. Росписи цветов на стенах, пейзажи в золочёных рамах. Мебель казалась почти игрушечной, изящной, словно созданной для принцессы.

Я оглянулась на него с немым вопросом: что это за место? Для спальни — слишком мало, здесь не хватало кровати; для кабинета — чересчур по-женски.

— Твои бедующие покои. Но спать будешь в моей постели, — безапелляционно отрезал Валентайн.

От возмущения у меня перехватило дыхание. Мало того что он мне подобрал комнату принцессы, так ещё кровати лишить вздумал?

Я готова была вспыхнуть протестом… Но вовремя напомнила себе: меня это не должно волновать. Его женой станет Аймелин, не я. Я уйду — она останется.

— Не стоит грустить из-за кровати, — словно подслушав мои мысли, заметил он. — Первые недели всё равно не дам высыпаться.

Он подмигнул, а я вынуждена была улыбнуться в ответ, скрывая смятение.

Валентайн распахнул передо мной двери гардеробной.

А там меня встретили десятки разноцветных платьев.

— Выбирай, — коротко сказал он и, не дожидаясь ответа, оставил меня одну.

Глава 10. В плену желаний…

Передо мной раскинулся настоящий калейдоскоп нарядов. Все они были пошиты по последним веяниям моды: обилие оборок, рюшей, тонких кружев и вызывающих фасонов. Возможно, именно в таком стиле предпочитала одеваться Аймелин… но точно не я.

Аймелин.

Когда она вернётся, я покину это тело.

И что тогда?

Вернусь в казематы — клеймёная инквизицией, ожидая казни?

А Аймелин останется здесь, свободная и счастливая… рядом с Валентайном.

Моим Валентайном?

В груди что-то болезненно кольнуло. Ревность?

Я даже не поверила сначала, что способна её испытать. Ещё вчера я готова была сбежать от этого мужчины.

Неужели всего одно воспоминание, один поцелуй и сотня его нежных обещаний так легко поколебали моё мнение?

Я не успела найти ответ, когда в комнату вошла горничная.

— Меня прислали вам в помощь, — мягко произнесла девушка и склонилась в поклоне.

Я едва заметно улыбнулась и мысленно поблагодарила Валентайна за заботу. Дома я никогда не носила вычурные туалеты высшего света, и помощь мне не требовалась. Но здесь, в этом времени, без чьей-то сноровки и умения, с десятком крючков, завязок и корсетов — было просто невозможно.

Пока я мылась, горничная, назвавшаяся Дафной, успела приготовить не только нижнее бельё, но и отгладить выбранное мною платье. Я остановилась на насыщенно-зелёном наряде с чёрным кружевом по краям — самым скромным из всех, что нашла.

Вкус Валентайна, похоже, склонялся к смелым фасонам с неприлично открытым декольте. Но я вовсе не собиралась выставлять свои прелести напоказ. Завязав на шею лёгкий платок, я прикрыла всё самое пикантное и, наконец, смогла вздохнуть чуть свободнее.

— Его Светлость уже ожидает вас. Позвольте проводить, — с поклоном произнесла горничная.

К моему удивлению Дафна отвела меня не в столовую, а в сад. Где в тени векового дуба, меня ждал сервированный стол и Валентайн.

Он стоял, прислонившись к стволу, с видом человека, знающего себе цену.

Солнце играло на позолоте его камзола, а в глазах читалось самодовольное ожидание охотника, видящего приближение добычи. Его взгляд скользнул по мне — от босых ног до непокорной пряди волос, выбившейся из прически, — и он одобрительно хмыкнул.

—Аймелин, тебе к лицу жёлтый.

Из жёлтого на мне был только платочек…

Щёки тут же вспыхнули жаром.

— Твоя деликатность поистине восхищает, — отрезала я, стараясь скрыть смущение под маской сарказма. Валентайн лишь лениво изогнул уголок губ и лёгким движением руки отпустил служанку.

Мы остались наедине.

— Позволь узнать, почему ты так часто без обуви? — его голос прозвучал легко, но шаги, которыми он начал приближаться, напоминали движения хищника, уже заметившего цель.

— Без всякого умысла, — пожала я плечами и, чтобы не казаться загнанной, сама двинулась навстречу. — Просто нравится чувствовать землю под ногами. Попробуй и ты когда-нибудь.

— Вряд ли...

Мы встретились где-то посередине. Его руки обняли меня, а мои скользнули по груди, ощущая силу, скрытую под тканью камзола.

— Я хотел ещё раз извиниться за вчерашнее…

— Мы уже всё прояснили, — перебила я, не желая вновь касаться воспоминаний. — Я больше не сержусь.

Слишком уж противоречивыми оставались вчерашние события. Валентайн прервал нас с Аймелин, и та так и не успела до рассказать, в чем же ей требовалась моя помощь?

Я надеялась, что дух вскоре вновь появится и внесет ясность в ситуацию.

— Я перепугался... — Голос Валентайна прозвучал непривычно хрипло.

Я подняла взгляд и увидела его лицо — не суровое и уверенное, как обычно, а странно уязвимое.

— Вчера, на празднике, я увидел вокруг тебя тени, — он говорил напряжённо, и от его слов во мне самой всё натянулось, как струна. — Такие же, как на болоте.

В голове вихрем понеслись мысли. Конечно, глупо было надеяться что столь проницательный человек как он, что-то не заподозрит. Но если на празднике тенью могла быть Аймелин, то кого тогда он увидел на болоте?

Я ведь совершенно ничего не знала о дне, когда попала сюда, просто сосредоточилась на побеге. Мое желание сбежать от Валентайна, лишило меня потребности узнать, что либо еще.

И вот теперь я стояла в его объятиях и слушала почти, что признание в своём разоблачении. И… мне не было страшно.

— Я проверял твою ауру, — продолжал он. На его хмуром лице вдруг мелькнула лёгкая усмешка. — Она сияет радугой, будто ты — сразу два разных человека. Но смога нет.

Внутри что-то оборвалось и с грохотом рухнуло вниз, к ногам. Сердце.

— Зачем ты мне это говоришь? — голос дрогнул, выдав моё смятение.

Я готова была умереть на месте, если он сейчас скажет «подставная».

Но в его лице была только забота.

— Хочу что бы ты была в курсе и была осторожней. – Сказал он, и с натяжкой добавил: — Пока я не разберусь.

— Ты думаешь, я упала в болото не случайно? — всё же осмелилась спросить я.

— Нет.

Его ответ показался мне слишком поспешным. Лицо Валентайна сразу стало замкнутым и отстраненным. Он разжал руки и легким толчком направил меня к столику, показывая, что разговор окончен.

— Давай есть.

Я вздохнула, подавив разочарование, и подчинилась.

Валентайн галантно отодвинул стул и усадил меня, прежде чем занять место напротив. Наш завтрак в обед, состоял из супа-пюре и жареной кукурузы.

Я понимала, что мне нужно вернуться к скользкой теме моего появления здесь. Оставалось лишь понять, как заставить Валентайна поделится информацией.

— Надеюсь, я не напугал тебя своими речами? — прервал молчание Валентайн. Его ледяной взгляд скользнул по мне, пронзая насквозь, словно он пытался вытянуть наружу мои тайные мысли.

— Слыхала и пострашнее, — выдавила я.

Невольно перед глазами встал образ Инквизитора, который всего несколько дней назад спокойным, отчуждённым голосом зачитывал мне смертный приговор.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Валентайна с видимым удовольствием уплетал суп.

Мне вдруг нестерпимо захотелось почувствовать его прикосновение, забыть в его тепле весь тот пережитый ужас. Я тряхнула головой.

Что со мной не так? Побег на носу. О чём я вообще думаю?

— Ты совсем не такая, как я тебя запомнил.

Его слова вернули меня в реальность. Тарелка Валентайна уже была пуста.

Он смотрел только на меня.

Когда успел

?

Я, из своей сделала всего пару ложек. Борясь со вкусом плесени на языке, я одновременно пыталась показать что вкусно.

— Малышка Аймелин… выросла, — задумчиво протянул он, и в его глазах появилась нежность, способная растопить лёд.

Мне захотелось узнать, какой же была настоящая Аймелин? Может, это могло помочь понять её поступки? Пока в голове вырисовывался не утешительный образ избалованной и ревнивой ведьмы, обладающей огромной силой, но не умеющей контролировать свои порывы.

— А какой ты меня запомнил? — спросила я, откладывая ложку.

— Вредной, — без колебаний ответил Валентайн, и в его глаза хитро блеснули.

Что-то подсказывало, что дальнейшее мне не понравится. И следующие слова, произнесённые с лёгкой, почти шутливой интонацией, лишь подтвердили догадку:

— Вечно бегала за мной хвостиком. Осыпала любовными посланиями. Помнишь, как сочиняла стихи и распевала их под моими окнами?

— Умолкни, Валентайн!

Пусть это была и не обо мне, но именно я, готова была провалиться сквозь землю от стыда. Я прикоснулась к пылающим щекам, пытаясь остудить жар.

— Сейчас я совсем другая! — вырвалось у меня, словно оправдание.

— И какая же?

Я замерла. Растерялась. Что спрашивал Валентайн? Какая я сейчас? Та что Аймелин, или та что Валенсия?

— Что любишь теперь? — не отступал он.

Мы встретились взглядами, и отвести свой я уже не смогла.

Серые глаза Валентайна словно поймали меня в плен, и лишили желания сопротивляться.

Ему ответила Валенсия:

— Я люблю вечерние прогулки у моря, когда солнце уже не жжёт, но ещё не стемнело. Вкус медовухи. Уютные вечера с книгой под пледом...

— И именно на такой женщине я собираюсь жениться.

Валентайн протянул ко мне руку, и я без раздумий вложила в неё свою. Его пальцы медленно сомкнулись на моей ладони, и в тот миг время будто остановилось. Он наклонился, и лёгкий поцелуй коснулся моей кожи — едва ощутимый, но обжигающий.

Отстранись, не имеешь права

, — шептал внутренний голос. Но как найти силы, если это прикосновение растекается по венам тёплой волной, оставляя после себя томительное, сладкое головокружение?

— Только о тебе и могу думать, — прошептал он.

О ком? О той, которую знал всю жизнь? Или о незнакомке, что поселилась в её теле всего неделю назад?

Эта мысль немного отрезвила меня, хоть и принесла с собой боль.

Он резко встал. Я едва успела понять зачем, как он придвинул свой стул вплотную к моему. И вот мы уже сидели бок о бок, и расстояние между нашими лицами стало опасно малым.

— Ты и правда другая, — признал он, и в его голосе прозвучала почти болезненная нота. —

Невыносимо желанная

.

Его губы нашли мои прежде, чем я успела опомниться. Это был мой последний шанс отстраниться. Но его шёпот проник глубже всяких защит:

— Я не переживу, если с тобой снова что-то случится…

Его прикосновение было сладким ядом — губы мягкие, и требовательные. Слились с моими, и я почувствовала их вкус— опьяняющий, с лёгкой горчинкой. Неужели в этом времени лишь его прикосновения имели настоящий вкус?

Я позволила поцелую продлиться на секунду дольше, чем следовало.

На две...

На три...

Пока инстинкт самосохранения не заставил меня вырваться.

Я отпрянула от жениха.

— Думаешь, нескольких сладких слов, и я потеряю контроль? — Мой голос дрожал, выдавая волнение, которое я тщетно пыталась скрыть.

Валентайн тяжело перевёл дыхание, но уже через мгновение его лицо снова стало маской холодного спокойствия.

— Напомнить, что через три дня у

нас

свадьба? — Его рука властно легла на спинку моего стула, замыкая меня в пространстве между ним и столом.

— Не считается! — выдохнула я.

— Детский лепет, — парировал он.

— Валентайн Аврелий де Ривер Эджертон, держи себя в руках до этой даты! — выпалила я, чувствуя, как жар разливается по щекам.

Он с театральным изяществом прижал руку к груди:

— Не в моих правилах давать невозможные обещания.

Его дерзость возмутила меня. Действуя на эмоциях, я ущипнула его за бок, сильно и безжалостно. Валентайн ахнул от неожиданной боли, а в взгляде на мгновение мелькнула опасная тень.

Я даже успела пожалеть о своей не сдержанности.

Он взял мою руку своей ладонью и поднёс к губам. Захваченная в расплох, я даже не подумала сопротивляться.

— Плохие пальчики.

Затем поочерёдно укусил каждый из них.

Его движения были слишком нежны для наказания, слишком интимны, чтобы я могла сдержать дрожь.

Тяжесть внизу живота вернулась, требуя продолжения этой странной игры.

— Давай прогуляемся?

Валентайн выразительно взглянув на мой почти нетронутый обед. Пришлось соврать, что я на диете перед свадьбой. И вот мы уже шли по тенистым аллеям, вдоль извилистых кустов и вековых деревьев.

Я пыталась унять разгулявшиеся чувства.

Валентайна де Ривера в моей жизни стало слишком много. И это было бы прекрасно, будь он на самом деле моим женихом…

Глава 11. My Fragum…

— Тебе нравится поместье? — его вопрос прозвучал неожиданно просто, почти по-домашнему.

В голове тут же пронеслось множество возможных ответов — один противоречивее другого, ведь многое зависело от того, бывала ли Аймелин здесь раньше. Поэтому я выбрала уклончивый вариант:

.— Слишком большое для одного человека.

— И то верно, — усмехнулся он. — Заделаем ребёночка?

Я споткнулась на гравии, но он мгновенно удержал меня от падения.

— Милая, я ж не требую немедленно… — его взгляд сверкнул лукавым огнём. — Подождём три дня.

Хотелось ответить:

Ну и шуточки у тебя

!

Но в случае с Валентайном это послужило бы лишь провокацией.

Я собралась пройти к фонтану, но мужчина уверенно развернул меня в противоположную сторону.

— Я тебе кое-что хочу показать, — пояснил он.

Мы двинулись вглубь сада, всё дальше от дома. Нам все чаще встречаться кусты, выстриженные в причудливые формы животных. Я невольно улыбнулась, увидев громадную мышку, нависающую над крошечной кошкой.

— Моя мать имела особое чувство юмора, — пояснил Валентайн.

Вскоре нашему взору предстало надкушенное солнце на тарелки, а чуть дальше — довольный слон, сумевший поймать собственный хвост.

И хоть всё это поднимало настроение, я не удержалась от печального вопроса:

— Со смерти твоих родных ведь ещё не прошло положенного срока?

Мужчина сразу поморщился, словно даже слова причиняли ему физическую боль.

— Восемь месяцев, Аймелин, — его голос превратился в ледяную сталь.

Я явно задевала открытую рану, но остановиться уже не могла.

— Я слышала, как об этом говорят...

Его пальцы на моей талии вдруг сжались, причиняя лёгкий дискомфорт. Он тут же убрал руку, но я заметила, как он не произвольно начал сжимать кулаки, пытаясь сдержать эмоции.

— Череда "несчастных случаев", — прошипел он. — Но я не намерен превращаться в затворника, оплакивая то, что не вернуть.

Вдруг его лицо оживилось каким-то натянутым выражением. Он резко схватил меня за руку и потянул вперёд.

— Идём!

Я едва успевала за его широким шагом, почти переходя на бег. Боль внутри разъедала его слишком сильно, и он прятал её за показной веселостью. Я поняла, что пора прекратить расспросы.

Мы вышли к обрыву.

Открывавшийся вид был поистине завораживающим — бескрайнее море лесов, вдали сверкающий под солнцем город будто игрушечный. Золотые купола храма сияли, как жемчужины, а извилистая лента реки напоминала серебряную нить, вплетенную в этот живой гобелен.

Я сделала шаг к краю, но Валентайн резко удержал меня, его пальцы сжались на моей руке почти болезненно.

— Думаешь, я так безрассудна, чтобы прыгнуть? — попыталась я пошутить, но его лицо оставалось серьёзным.

— Не испытывай судьбу понапрасну, — его взгляд был жёстким, и полным решимости не дать мне подойти ближе.

— Тогда зачем ты меня сюда привёл? — спросила я, чуть обиженно.

Он указал на беседку, которую я раньше не заметила. Она стояла немного дальше, и по свежему запаху древесины было очевидно, что это совсем недавняя постройка. Я подошла ближе и невольно залюбовалась.

Настоящий шедевр эльфийского искусства. Ажурные резные узоры на деревянных панелях изображали виноградные лозы, переплетенные с фантастическими цветами. Внутри вместо обычных скамеек - низкий диван, утопающий в бархатных подушках всех оттенков заката.

Я провела пальцами по замысловатому орнаменту:

— Изумительная работа... Ты знал что Эльфийские веянья моды пришли на Радужные острова только после открытия портов? До этого все подобные сооружения из практичности ковали из железа.

В ответ услышала довольное:

— Зубрилка...

Рядом с беседкой цвели кусты роз. Я вдохнула их нежный аромат, и на мгновение мир показался совершенным.

— Хотел сделать тебе сюрприз по приезду. Но ты, вредина, избегала меня всё это время.

Я подняла на него взгляд. Но вместо раскаяния, мои губы растянулись в еще более вызывающей ухмылке.

— Очередной комплимент?

Он лишь хмыкнул, поманил меня за собой и вошёл внутрь беседки.

А я... я воспользовалась моментом, чтобы подойти к самому краю обрыва. Уж больно интересно стало, насколько здесь высоко.

Под ногами затрещал сыпучий гравий, норовя сползти вниз и увлечь за собой. Обрыв оказался пугающе крутым и высоким. Падение отсюда, не оставило бы шансов выжить.

Я испугалась. Но не высоты — а Валентайна, который внезапно подкрался сзади и с силой отдернул меня назад. Я ахнула, а когда встретилась с его взглядом — ахнула снова. Его лицо было искажено злобой, черты заострились, словно он и правда был хищником.

— Наказание, — он даже не говорил, рычал.

— Валентайн, нет!

Страх захлестнул меня так, что дыхание перехватило. Я вспомнила его клятвы: даже в ярости он не причинит мне вреда. Но сейчас — это лицо, этот голос, эти слова — всё кричало лишь о мучениях, которым он готов подвергнуть меня.

На что же я, глупая, надеялась, доверившись ему?

Валентайн рывком втянул меня в беседку и поставил на колени, словно преступницу. Сорвал с моей шеи платок и начал связывать руки спереди. Я была так парализована страхом, что не могла пошевелиться. С губ сорвался лишь безмолвный шёпот:

— Пожалуйста…

А дальше всё было как во сне.

Он тоже опустился на колени передо мной, продёрнул свою голову в кольцо из моих связанных рук и усмехнулся.

— Испугалась?

— Что? — я растерянно захлопала ресницами.

Он наклонился и поцеловал кончик моего носа.

— Не знаю, откуда взялся этот страх, но я вырву его из тебя с корнем, — пообещал он жёстко. И затем на мое лицо обрушился град быстрых, обжигающих поцелуев.

— Ты... думаешь... пугать меня... страхом… поможет от него… избавится? — я едва могла говорить под его натиском.

Валентайн отстранился на мгновение, чтобы пронзить меня взглядом. С такого расстояния, я впервые разглядела, что его"стальные" глаза вовсе не однородны — в них плескались более темные вкрапления, как глубинные течения океана перед штормом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Рано или поздно тебе это надоест, — самоуверенно заявил он и приник к моим губам.

Он прижал меня к себе, его ладони плотно обхватили мои ягодицы. Я по привычке дёрнулась, пытаясь вырваться, но уже через мгновение сама прижалась к нему, сдавшись на милость победителя.

В голове мелькнуло:

Ты только что подписала себе смертный приговор

.

И голос разума умолк навсегда...

— Мы поженимся, заведём кучу детишек и будем встречать закаты в этой беседке, — нашептывал Валентайн, в процессе.

Ответом ему стал мой стон.

Его язык настойчиво скользнул по сомкнутым губам, требуя впустить его. Я не устояла, без сопротивления дала ему начать эту опасную игру. Язык скользнул по моим зубам, а дальше глубже, словно желал проникнуть в горло.

Его руки придавили меня с такой силой, что я почувствовала каждый мускул его тела, и его член - твердел прямо подо мной.

— Когда последует наказание? — едва выдохнула я, освободившись от власти его поцелуя.

Я сама себе враг?..

— Это и есть твоё наказание. Других ты не заслуживаешь.

Я почувствовала его пальцы на внутренней стороне моего бедра, и инстинктивно сомкнула ноги. Но Валентайн лишь хрипло рассмеялся, и его рука уверенно продолжила путь.

— Не смей… — я посмотрела в глаза этого монстра и не нашла в них ни капли жалости. Только холодную, безжалостную решимость.

Он отодвинул край трусиков. И попросил, растягивая каждое слова:

— Раздвинь ножки. Мне неудобно.

— Я прошу тебя остановиться, а не продолжать!

Но его палец уже упёрся в клитор. Надавил.

Стыд и смущение охватили меня, но вместе с ними — жгучее, предательское желание.

— Твоё наказание, Аймелин, — он лизнул мочку уха, а палец тем временем описал медленный круг вокруг чувствительной горошинки, скользнул ниже, по уже мокрым складочкам. — За непослушание, я оттрахаю тебя пальцем.

Я закусила губу, спрятала лицо у него на шее — слишком постыдным было то, что он делал… и то, что я чувствовала.

— Ты всегда будешь наказывать меня за своеволие? — сдавленно простонала я.

— Только пока

нам

это нравится…

От этого «нам» голова пошла кругом.

Внутри меня разгорался пожар. Жар растекался по жилам, пульсировал внизу живота, туманил разум. Мне нравилось то, что он делал куда больше, чем когда я оставалась наедине с собой. Казалось он знал мое тело куда лучше меня самой, и мои ноги невольно раздвинулись навстречу его движениями.

С губ сорвался стон.

Это было неправильно.

— Малина… — выдохнула я, пытаясь сопротивляться нарастающему внутри безумию.

Он на миг замер, затем рассмеялся прямо в мои волосы, Обдав горячим дыханием.

— Неверно. Попробуй ещё раз, — дразня, попросил он.

Валентайн тер мои складочки, чередуя их с проникновением. Он то извлекал палец из меня, то погружался вновь, до конца. Его возбуждённый член давил на меня через ткань платья, и от этого осознания волны удовольствия накатывали ещё сильнее.

Словно вкус запретного плода, который я могла вкусить, стоило лишь попросить…

— Бузина… — голос стал совсем не уверенным, а напряжение внизу нарастала. Я уже не могла сидеть неподвижно — бёдра сами начали двигаться в такт его ритму.

— Персик…

— Я в восторге от твоей забывчивости… — его пальцы ускорились, становясь почти безжалостными. Я выгнулась, чувствуя, как где-то глубоко внутри натягивается тетива.

—

My Fragum

… — пробормотал он, покрывая поцелуями мою шею, покусывая мочку уха.

— Клубника! — вырвалось у меня не то с торжеством, не то с отчаянием.

И в этот момент оргазм настиг меня мощной волной. Мир перевернулся и захлестнул меня, на несколько мгновений лишив способности мыслить и дышать.

Валентайн продолжал движения, продлевая удовольствие, пока я окончательно не затихла в его руках, вся дрожа и пытаясь поймать воздух.

— Откуда ты знаешь латынь?

Сердце колотилось так бешено, что его звук заглушал всё вокруг.

—

Amice mi, non omnia secreta mea tibi revelabo

, (Друг мой, я не раскрою тебе всех своих тайн) — прошептала я, стараясь звучать уверенно.

Я немного поёрзалась в его объятиях и почувствовала, как напряглись мышцы его тела. В глазах Валентайна пылало желание. Ткань его штанов трещала от давления. Напряженный член давил мне в живот. Но при этом, от него исходило леденящее спокойствие.

— Fragaria, suadeo ut in lecto pergamus, (Клубничка, предлагаю продолжить в постели)— произнёс он, и латынь на его устах прозвучала сладким приговором.

Как же мне хотелось сказать «

да

». Но я упрямо покачала головой и выдавила:

— Три дня… — голос дрожал, предательски выдавая мою слабость. — Через три дня я стану твоей женой. Ты… можешь подождать?

Его лицо исказила гримаса неудовлетворённости.

Демоны, зачем я так ответила на его ласки? Теперь он ожидал большего. Но и я от себя не ожидала подобного…

— Не понимаю твоего сопротивления, — он недовольно освободил мои руки, но взгляд обещал, что это не конец. — Но, хорошо, я не стану тащить тебя в постель до свадьбы…

Пауза.

Усмешка.

— Если ты сама не попросишь.

— Я не попрошу! — вырвалось у меня слишком быстро.

Взгляд Валентайна обжёг.

О, нет. Я только что бросила вызов тому, кто привык побеждать…

Глава 12. Лицом к лицу с врагом.

Все было совсем по-другому, чем тогда с Аймелин.

Я стояла посреди дремучего леса, и густой туман плотной пеленой закрывал обзор. Впереди, едва различимый сквозь молочную дымку, мерцал одинокий огонёк — и он неудержимо притягивал к себе. Ноги будто налились свинцом, идти совсем не хотелось, но я сделала шаг. Потом ещё один.

Я понимала, что сопротивляться бесполезно. Я была призванным духом и покорно следовала туда, куда он меня звал.

Тропинка под ногами тонула в смраде разложения — вокруг гнили звериные тушки, а под босыми ступнями с хрустом ломались их кости. Боли не было. Лишь мерзкое ощущение, будто я топчу чьи-то давно забытые могилы.

Дом впереди дышал.

Некогда крепкие бревна теперь походили на рёбра сгнившего великана, а мох и плесень пульсировали, словно живая плоть. Дерево у стены — огромное, узловатое — обнимало дом ветвями, будто пытаясь удержать его от окончательного падения.

И когда я прошла мимо, оно словно следило за мной.

Мороз пробежал по спине.

Внутри царила знакомая ведьминская обстановка: потрескивающий камин с котлом над огнём, десятки свечей, бросающих дрожащие тени на стены, пучки сушёных трав, свисающие с потолка, полки, уставленные склянками и банками с непонятным содержимым — то ли перемолотые коренья, то ли что-то куда более жуткое…

Я сглотнула комок в горле.

Сперва показалось, что здесь никого нет, но вдруг в углу шевельнулось. Из темноты вышла девушка — рыжеволосая, лет шестнадцати, с россыпью веснушек по лицу.

— Здравствуй, я тебя ждала, — сказала она приветливо. - Извини, что вот так… Но я не придумала, как иначе с тобой связаться, не раскрыв себя.

Я во все глаза смотрела на незнакомку. Её сладкий тон меня не обманул. Чтобы призвать другую ведьму в своё видение — да ещё с такой яркой визуализацией — требовалась очень серьёзная магия.

— Кто ты?

— Латутия. А ты? — Она чуть склонила голову. — Позволь спросить?

— Аймелин.

Недобрая усмешка скользнула по её лицу.

— Это имя той, в чьё тело ты пробралась. Я спрашиваю

твоё

настоящее имя.

Ох… За последние пару дней я настолько часто слышала эти повелительные нотки, что даже не дрогнула.

Иммунитет выработался, знаете ли.

— Ты знаешь, как я сюда попала?

Девчушка пожала плечами и наигранно-виновато протянула:

— Моя вина. Я напутала в заклинании, когда упражнялась в переносе предметов… и случайно перекинула тебя в это тело. Хочу исправить ошибку.

Говорила она, конечно, сладко. Но я не поверила ни на грамм.

— Ты не ведьма.

Она вздрогнула. Всего на миг но её уверенность дала трещину.

— Я ведьма! — Она резко обвела дом жестом. — Разве не очевидно?

Я медленно осмотрелась.

— Дом и вправду принадлежит ведьме, — согласилась я. — Но… Мой отец…

тоже

некромант.

Секунда — и маска с неё спала. Как и пелена с окружающего мира.

Теперь я стояла посреди бескрайнего поля, где сотни чёрных теней кружили над головой, образуя зловещий водоворот. Из потрескавшейся земли тянулись вверх тонкие полупрозрачные оболочки - души с едва заметным свечением ядра, которые это чудовище ещё не успело поглотить.

Передо мной стояло существо, некогда бывшее человеком. Её тело выглядело иссушенным, плоть отваливалась кусками, кое-где грубо пришитая обратно. Глаза - лишь две красные точки, глубоко посаженные в глазницах. Ни носа, ни рта - только обнажённые кости черепа.

Было очевидно, что эта некроманта прибегала к самой Тёмной магии для достижения своих целей. Её вид вызвал у меня не столько страх, сколько глубинное отвращение.

— Что тебе нужно от меня, некроманта?

— Как ты попала в это тело, ведьма? - её беззубый рот даже не шевелился, но голос звучал в моей голове.

Вопрос, над которым я билась уже не первые сутки. Но зачем ей это знать?

— Тебе здесь не место!

Некроманта подняла руку, и я увидела в её ладони слабый отблеск - то, что некогда было душой, а теперь почти полностью поглощено этим монстром.

Я содрогнулась от внезапного предчувствия.

— Раз ты знакома с Нашей магией, значит понимаешь, что это?

— Душа Аймелин... Её остатки... - мой голос предательски дрогнул.

Существо издало нечто среднее между хрипом и смехом.

— Тебе удаётся поддерживать жизнь в этом теле. Но надолго ли хватит твоей магии?

Мысли вихрем понеслись в голове. Я не просто поменялась с Аймелин телами - я попала в уже мёртвое тело!

Моя магия не исчезла - она работала на поддержание жизни в этом разлагающемся сосуде. Но справлялась она явно плохо. Я теряла волосы, почти не чувствовала запахи, еда отдавала тленом... - это первый признак разложения.

И дальше будит только хуже!

— Вернись туда от куда пришла Ведьма.

И не мешай... — досказала я за нее мысль. Раз Некроманта снизошла до разговора с обычной ведьмой, значит, я помешала её, действительно, важным планам.

— Я не могу вернуться. Это тело — моё единственное убежище.

Существо склонило голову, оценивая мои слова.

Я не лгала, но и не говорила всей правды, выигрывая время, хотя сама не понимала, для чего. Мне нужно было хоть какое-то преимущество.

— Что случилось с твоим прежним телом?

Я почувствовала как она тянет из моей ауры информацию... И опередила ее с ответом:

— Любовник истязал за неверность!

И это тоже была

почти

правда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я покинула свое тело уже в предсмертных агониях. Думала, окажусь в теле богатой наследницы на выданье, а не... — я выразительно оглядела своё нынешнее обличье, — Кто же знал, что и это тело принадлежит покойнице?

На моём лице застыла гримаса крайнего возмущения.

— Выходит, мы помешали друг другу?

Некроманта хрипло хмыкнула и слегка расслабила позу.

— Ладно, я помогу тебе.

В моей ладони материализовался пузырёк со странной светящейся жидкостью.

— Возьми. Это замедлит все процессы, и ты сможешь пользоваться своей магией. Я найду тебе кандидатуру, достойную твоим запросам. — Она хмыкнула. — А это тело ты покинешь.

Я сделала вид, что верю ее словам...

*****

Я медленно открыла глаза.

В темноте долго не могла сфокусировать взгляд, пока наконец не разглядела знакомые складки балдахина над кроватью.

За окном царила глубокая ночь. В моей ладони холодом отдавал тот самый злосчастный пузырёк...

Я лежала и осознавала, что моя жизнь с каждой минутой, становилась всё запутаннее и сложнее.

Прошло всего несколько часов с тех пор, как Валентайн привёз меня домой и «объяснился» с отцом… если их попойку в кабинете можно так назвать. У меня возникало всё больше вопросов к халатному воспитанию отца, но сейчас это казалось второстепенным.

Что же происходит в этом времени?

Я едва смирилась с мыслью, что являюсь временной заменой Аймелин и носительницей её «миссии». Как все пери игралось, и на сцене появился новый игрок. Некроманта. И снова от меня требуют чего-то! Но если желания Аймелин были ясны, то некроманта…

А что собственно хотела слуга Тьмы?

Она уже поглотила душу бедной Аймелин... Зачем ей так настойчиво выгонять меня из её тела? Всё ценное она уже забрала. Зачем торопить события, если в лучшем случае я продержусь в нем лишь несколько месяцев?

И меня осенило.

Она вовсе не охотилась за девушкой.

Её настоящей добычей являлся Валентайн

!

От этого прозрения меня буквально подбросило на постели. Неужели именно в этом заключалась просьба Аймелин?

Все части наконец сложились в единую картину. Некроманты всегда жаждали тёмных душ. А что может быть заманчивее для них, чем душа мужчины, который за короткое время потерял всех близких и даже невесту?

Меня передёрнуло при мысли, что все эти «несчастные случаи» могли оказаться тщательно подстроенными убийствами.

Что Валентайн стал таким не потому, что добровольно подался своим тёмным порывам, а потому что его вынудили — медленно отравляя ядом греха и год за годом лишая всего и всех дорогих и близких. Всего того что и могло удержать его на светлой стороне.

Может, я слишком наивна, но мне хотелось верить, что он не так уж плох. Я и сама не понимала, почему это вдруг стало для меня важным. Но стоило подумать о Валентайне, как сердце предательски замирало.

С отвращением посмотрев на флакон, я быстро засунула его в дальний угол комода. Нет, я точно не стану это пить. И уж тем более не буду доверять словам Некроманты. Каждая её "помощь" наверняка ведёт в смертельную ловушку.

Остаток ночи прошёл в беспокойном бодрствовании. Я ворочалась, безуспешно пытаясь найти хоть немного покоя, пока за окном не начал брезжить рассвет.

Когда утром Сара вошла в комнату, её взору предстало плачевное зрелище: я сидела на кровати с тёмными кругами под глазами, с растрёпанными волосами и явными следами бессонной ночи на лице.

— Ну что, невеста, — хмыкнула она, окидывая меня оценивающим взглядом, — это ты так "

хочу замуж

" или "

не хочу

" демонстрируешь?

У меня не было ни сил, ни желания реагировать на её привычные издёвки. Сегодня меня ждал и без того насыщенный день.

Три дня до свадьбы

равно

Два дня до побега.

Вот как бы я их назвала.

Утренние хлопоты начались с последней примерки подвенечного платья… хотя для меня она была первой, потому что наряд я увидела только сегодня, по приезду портнихи с помощницами.

Множество кружев, рюшей и оборок. Однозначно у Аймелин были особенные предпочтения в выборе фасонов.

Я смотрела в зеркало, но отражение не принадлежало счастливой невесте. На меня смотрела ведьма с усталыми глазами, прекрасно осознающая, что её дни сочтены.

От своего плана я не отказалась — напротив, ещё больше укрепилась, что должна как можно скорее покинуть это проклятое место. Изменила лишь мотивы. Я не собиралась уподобляться некромантам и продлевать жизнь за счёт чужих душ. Вернувшись домой, среди сотен фолиантов, я надеялась найти выход — не только для себя, но и для Валентайна.

Я хотела призвать на помощь отца. Была уверена: в какой бы вселенной он с матерью ни находился, он услышит мой зов и откликнется. Когда-то отец сам был некромантом. Я был уверена, он поймет, как остановить эту тварь. А то, что я его дочь - в теле трупа, — он поверит, я даже не сомневалась.

Но впервые я поймала себя на мысли: как отнесётся Валентайн к моему бегству? Простит? Сомнительно. Скорее, придёт в ярость и бросится в погоню.

А вдруг его гордость окажется задетой настолько, что он просто махнёт рукой и забудет? Но почему именно этот вариант, самый удобный для меня, внушал больше всего горечи.

Стыдно признаться, но я не хотела, чтобы Валентайн меня забывал. В этом 1834 году, он ещё не стал жестоким палачом. Сейчас он был совсем другой — и пробуждал во мне чувства, которые я тщетно пыталась скрыть, но всё глубже в них тонула.

Если удастся одолеть некроманту сейчас, сколько шансов что он не превратится в монстра потом? И тогда, в моём времени, я смогу найти ключ к его сердцу. Ведь тогда не будет темницы. Не будет допросов и боли. Может быть, у нас даже появится шанс построить то будущее, которого мы были лишены.

— Мисс Амелин, вы так исхудали, — голос портнихи прервал мои мысли. Она с сожалением осмотрела платье и покачала головой. — Придётся снова всё подшивать…

Да, странные чувства охватывали меня перед свадьбой. Вроде бы не моей… и всё же моей.

Весь день прошёл в бесконечных переговорах с нанятыми людьми. Их задача заключалась в том, чтобы облегчить подготовку, но на деле хлопот лишь прибавилось. Казалось, каждая мелочь — складка на скатерти, лента на гардинах или даже угол, под которым ставили столы, — требовала моего личного одобрения. Я машинально кивала, соглашалась, делала выбор.

Церемония должна была состояться в саду, под высокой аркой, увитой цветами.

Флористка показывала всё новые образцы букетов, не подозревая, что для меня это не имеет ни малейшего значения. Я знала: свадьбы не будет. Этот фарс закончится через два дня, а наутро третьего все поймут — невеста сбежала.

И всякий раз при этой мысли сердце предательски сжималось. Боль, почти физическая, пронзала меня, стоило лишь представить выражение лица Валентайна, когда он всё поймёт.

У цветов тоже был свой язык. Под моё настроение подошли бы жёлтые тюльпаны и гортензии — символы прощания и горечи. Но никто бы их не понял. Поэтому я выбрала пионы и хризантемы, что означали любовь и долголетие в браке. Флористка заверила, что всё будет выполнено в точности по моим указаниям.

Оставалось решить, под какую мелодию я пойду к алтарю.

Аймелин заранее определилась с музыкой — собственной композицией. Это было бы трогательно, если бы к ней не прилагались стихи, написанные для Валентайна. Более того, для исполнения пригласили местную хористку.

Я на мгновение представила эту картину: я иду навстречу жениху, а сбоку, от моего имени, кто-то распевает ему хвалебные оды. От одной лишь мысли меня обдало таким стыдом, что хотелось провалиться сквозь землю.

Уж лучше отдать свою жизнь инквизитору под лязг цепей, чем это!

Я без колебаний всё изменила: отказалась от певицы и остановила выбор на фрагменте из экранизации романа Уильяма Шерила.

И только тогда, уронив взгляд, я вспомнила:

свадьбы не будет.

Вечером я чувствовала себя измотанной до предела. Даже в спальне не находила покоя: за окном доносились голоса рабочих, торопливо заканчивавших приготовления. Тишина оставалась недосягаемой роскошью.

Валентайн так и не появился за весь день. Но я по привычке всё равно ловила себя на том, что оборачиваюсь — будто жду, что он подберёт какую-нибудь красивую отговорку, и войдёт, нарушив обещание.

Погружаясь в ванну, я усмехнулась про себя: и как он тогда собирается «утащить меня в постель до свадьбы», если до сих пор держит слово?

Позже Сара помогала готовиться ко сну, а мысли всё кружили и кружили вокруг одного и того же: свадьба, побег… и снова Валентайн. Я клялась себе больше не позволять вольностей, именно ради этого выпросила три дня отсрочки — три глотка свободы, чтобы прийти в себя.

Увы, наша встреча в беседке была последней перед моим бегством.

Сара заботливо подоткнула одеяло и, пожелав спокойной ночи, выключила свет. Я осталась одна. Уставшая, но спать все равно не хотелось.

Я зажгла ночник обратно.

Достала пузырек Некроманты, и наконец, решилась. Нет, не испить его. Испытать.

Я вылила золотистую жидкость в цветочный горшок. Магия, густая и тягучая, мгновенно впиталась в землю.

Я села на кровать, наблюдая за растением. Минута. Две. Растение все не изменялось.

Я не могла ошибиться. Потому ждала дальше. Чтобы отвлечься, рука сама потянулась к стопке книг.

Недавно, в порыве злости, я швырнула их в угол, чтобы не мозолили глаза. А теперь испытала благодарность за возможность отвлечься от навязчивых мыслей на их страницах.

Я открыла книгу, и сердце невольно сжалось. На титульной странице была надпись, и я сразу узнала его почерк:

«Сладчайшему ангелу, со вкусом клубнички».

Не самый изысканный посыл, но моё сердце всё же ответило учащённым ритмом.

Я взяла следующую книгу — и снова:

«Желаю тонуть — в любви или презрении. Но только рядом. Только в твоих глазах».

Валентайн подписал каждую книгу, превращая их в тайные послания для меня.

Я ловила себя на том, что замирала в предвкушении, беря очередной томик. И глупо улыбалась, читая послания.

Я прекрасно понимала: Валентайн остаётся циничным, жестоким, холодным человеком, который поступает лишь так, как захочет сам. Но его внимание… оно было бесценно. Он старался показать свою привязанность как умел, пусть и не всегда удачно. Даже когда он требовал, словно диктатор, в каждой детали таилась скрытая нежность.

И он, без сомнения, любил Аймелин…

или ту, что провела с ним последнюю неделю.

Глава 13. Побег.

Утро встретило меня неприятным сюрпризом.

Цветок, чахлый с вечера, теперь буйно цвел, распустив яркие алые цветы, которых даже не намечалось. Я машинально потянулась к ним, скользнула пальцами по бархатным лепесткам — и тут же отдернула руку.

Магия смерти.

Тонкая, почти неуловимая, но невероятно сильная. И тогда я поняла: эликсир Некроманты был не просто зельем. Это была чья-то порабощенная душа.

Отец когда-то рассказывал: стоит однажды вкусить чужую душу, и остановиться уже невозможно. Это становится потребностью — наркотиком, требующим все новых и новых жертв.

Его в свое время спасла мама…

Но меня, судя по всему, спасти было бы некому. Я превратилась бы в послушную марионетку, продающую свою свободу за каждый глоток проклятого эликсира.

Руки сами сжались в кулаки. Страх прокрался внутрь, холодный и липкий. Смогу ли я вообще устоять против такой силы? Даже Аймелин, у которой было больше шансов, потерпела поражение. А что уж говорить обо мне? Я владела лишь знаниями о ее магии. Собственная сила сейчас мне была не подвластна, и время играло против. В этом теле мне отведено всего несколько недель, в лучшем случаи месяцев.

Приход Сары резко оборвал хаотичный водоворот моих мыслей. Утренний ритуал отвлек совсем не надолго. Сара без умолку болтала обо всем на свете.

— Как же вам идет этот новый стиль, барышня, — приговаривала она, застёгивая череду мелких застёжек на спине. — Вы стали совсем взрослой.

Да, я потребовала убрать часть рюшей и оборок со всех платьев но все равно выглядела как кукла.

Едва Сара закончила, я тут же шмыгнула к двери, на ходу приказав:

— Выкинь этот цветок!

— Батюшки! — всплеснула руками служанка. — Как же он расцвёл! Зачем же его...

Я не стала слушать. Уже мчалась по коридору. Сегодня мне ещё предстояло играть роль невесты — а у неё имелись обязанности.

Перед парадным входом меня встретило море цветов.

Я остановилась, ошеломлённая их количеством, и на миг мне показалось, что это знак внимания от Валентайна.

Неужели он всё-таки не сдержался?

Странно, но сердце отозвалось лёгким приливом радости.

Увы, вскоре выяснилось, что цветы привезли к предстоящему торжеству.

С небольшим осадком разочарования я направилась к завтраку.

В светлой столовой, где солнечные лучи играли на серебряных столовых приборах, я упоминала, что съезжу в город.

— Нужно сделать последние закупки к свадьбе.

Отец лишь рассеянно кивнул, не задавая лишних вопросов. Он, как всегда, был поглощён собой и газетой. Я же притворялась, что ем, ворошила еду на тарелке, а потом извинилась и тихо покинула столовую.

Я должна была казаться бодрой невестой, счастливой и взволнованной. Но любое отображение, будь то окно, или отблеск фарфора, напоминало мне о моей участи.

Я готовилась к побегу с тех пор как попала сюда. Всё необходимое уже было собрано и спрятано в надёжном месте, подальше от цепкого взгляда Сары. Мне надлежало радоваться, а я ощущала лишь горечь.

И чему радоваться? На меня отовсюду смотрела покойница.

Я вспомнила, как вначале плохо подумала о Аймелин, — и мне стало стыдно. Теперь я понимала: она хотела всего лишь любви, и по своей детской наивности сделала не совсем правильный выбор.

Близился полдень, а Валентайн продолжал хранить молчание. Несколько раз моя рука тянулась к перу, чтобы написать ему записку, но каждый раз я останавливала себя. Его равнодушие мне только на руку - зачем самой провоцировать его?

Раздав необходимые распоряжения, я отправилась в город.

Снаружи сгущались тучи. В тяжёлом преддверии дождя я чувствовала собственную тяжесть на душе. Будто сама буря отражала мои мысли. Не так я представляла последний день перед побегом. Я думала, он пройдёт стремительно, а оказалось — на каждом шагу меня что-то отвлекало, задерживало.

Отпустив возницу, я пошла пешком. Вскоре купила билеты на все направления — в порту, на станции. Пусть ищут. Пока будут проверять каждый из маршрутов, я успею скрыться.

Я уже арендовала лошадь, внеся залог. На ней мне предстояло пересечь остров, а затем по морю выйти к восточному краю архипелага.

Дорога до дома, по моим подсчетам, должна была занять около десяти дней.

И снова я поймала себя на тревожной мысли: что за это время станет с Валентайном? Ясное дело, он будет в ярости. Но куда больше меня тревожило другое — что успеет сделать с ним некроманта?

Я не могла просто явиться к Валентайну, и всё выложить. Он чего доброго мог решить, что это я убила Аймелин и заняла её место.

Вывеска на лавке гласила:

«Магическая Некромантия».

Ну не ирония ли?

Колокольчик звякнул, когда я вошла. В нос ударили запахи — до боли знакомые, тёплые, словно из прошлого. Полки уставлены баночками и склянками с порошками, мазями; под стеклом витрин лежали магические предметы и ритуальные принадлежности. Всё вокруг было таким родным.

Навстречу вышла пожилая владелица лавки.

— Какая красавица меня посетила! — её взгляд скользнул по моей дорогой одежде, и губы тронула алчная улыбка. — Желаешь амулет на удачу? Или, может быть, любовный приворот?

Я равнодушно скользнула взглядом по витрине.

— Мне нужен защитный оберег. Заговорённый на прибывающую луну. На кости, желательно ягнёнка, но подойдет и другого зверя.

Женщина на мгновение растерялась — явно не ожидала, что, с виду божий одуванчик, окажется сведущим в магии. Потом осторожно уточнила:

— Желаете именной или подписанный?

— За клеймлённый, — отрезала я.

Сомнения в её глазах растаяли. С удовлетворением я смотрела, как ведьма по найму скрылась за ширмой.

Сильной ведьмой я никогда не была, но теорию знала на зубок.

Ведьма вынесла шкатулку и раскрыла её передо мной.

— Выбирай, красавица, — сказала она.

Внутри лежало несколько талисманов, разной формы, — каждый украшенный рунами и магическими печатями. Но ведьма во мне, или, быть может, ведьмы, видели лишь один. Он словно сам выбрал нас: камень в форме ромба с чётким разделением светлой и тёмной сторон. Точно так же, как и я с Аймелин. Как свет и тьма, вечно борющиеся в Валентайне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Каким именем будим клеймить?

—

Валентайн.

Для себя я выбрала ещё один оберег и маленький мешочек с травами — на случай, если придётся отпугивать нечисть. Никогда не знаешь, что окажется полезным в борьбе с Некромантой.

Я вернулась домой в приподнятом настроении, довольная покупками. Пусть талисман и не мог защитить от тёмной силы, но мог сдержать хотя бы на время. А время в моей ситуации было все.

С порога дворецкий сообщил, что меня ожидают в гостиной.

Сердце на миг сжалось и тут же стремительно понеслось вперед.

Я быстро поправила у зеркала прическу, разгладила платье, и едва сдерживая волнение поспешила к гостю.

В гостиной, однако, ожидала лишь портниха с подшитым нарядом. Улыбка мгновенно померкла.

А чего я ожидала? Или, скорее

, кого?

Последняя примерка оказалась безупречной: платье теперь сидело идеально.

Я посмотрела на свинцовое небо за окном и с болезненной ясностью поняла:

сегодня он не придёт

.

Что со мной? Зачем снова думаю о Валентайне?

Я резко тряхнула головой, будто желая стряхнуть наваждение. Меня впереди ждала длинная дорога. Я должна была сосредоточится на ней, а не на этом коварном искусителе, что насытил мою жизнь красками, заполнил вспышками страсти, заставил балансировать на грани страха и любви.

Наверное, я безрассудна…

Я пыталась вытравить его из памяти, но тоска становилась лишь острее.

Стук в дверь заставил меня вздрогнуть. В комнату вошла Сара. И при виде моего ворожения лица, усмехнулась:

— Нет, снова не он.

Целый день она отпускала подобные замечания, и, похоже, это доставляло ей особое удовольствие.

Я сжала губы, но промолчала.

Да, я просила дать мне отсрочку… но неужели так трудно прислать хотя бы короткую записку? Хоть пару слов…

Мерзавец. Или он и писать разучился?

Талисман, что я приобрела, я решила преподнести ему как подарок — чтобы уж точно не отвертелся. Я аккуратно уложила его в изящную коробочку. Сначала думала отослать через слугу, с запиской...

И вдруг решение само пришло.

Я схватила коробку, поднялась и решительно направилась к двери.

— Передайте отцу, что я ужинаю вне дома, — бросила я на ходу Саре.

Глава 14. Мой личный Инквизитор.

Всего лишь вручу подарок, удостоверюсь что он станет всегда носить его с собой, и сразу вернусь к плану побега,

—

успокаивала я себя по пути.

Впереди показалось родовое поместье Хайбренчес.

При прошлом визите, мне не удалось насладиться его величаем, сейчас же я могла разглядеть его во всей красе. И то, что я видела, вызывало благоговейный трепет.

Вдоль подрезной аллеи тянулись вековые дубы, чьи ветви, словно стражи, склонялись над дорогой.

Трехэтажный каменный колосс возвышался передо мной, мрачный и неприступный, будто отражение характера своего хозяина. Башни со всех четырех сторон, были столь высоки, а их шпили так остры, что казались, пронзали небо.

Окружающая природа казалась почти мистической, и ветер, затихал на этих землях.

Только бы дождь сейчас не начался

, — мелькнуло в голове, когда я ступала на мокрые от надвигающейся грозы ступени парадного входа.

Дворецкий уже спешил мне навстречу. Его безупречный фрак и невозмутимое выражение лица выдавали годы безупречной службы.

— Мисс Риос, вы не предупреждали о своем визите, — произнес он, едва скрывая удивление.

— Разумеется, ведь он спонтанный, — парировала я, ловко обходя его и устремляясь вверх по мраморной лестнице. — Где милорд?

— Его Сиятельство отдыхает, — поспешил дворецкий, стараясь сохранить достоинство, но уже теряя контроль над ситуацией. — Если желаете, можете подождать в гостиной, пока...

— Я желаю видеть его немедленно, — резко прервала я. — Где мой жених?

Дворецкому ничего не оставалось, как покорно указать путь.

Двери библиотеки распахнулись передо мной, и я замерла на пороге, пораженная.

Первая мысль — я попала в Национальную библиотеку имени Его Королевского Величества!

Огромное двухъярусное помещение с бесконечными рядами дубовых стеллажей, хранивших тысячи томов. В воздухе витал терпкий аромат старинной бумаги и кожаных переплетов. У высокого окна стоял массивный дубовый стол, заваленный бумагами, два кожаных кресла и... диван.

Там, раскинувшись в небрежной позе, спал Валентайн. Нога закинута на ногу, черная рубашка с закатанными рукавами обрисовывала рельеф мышц, на груди — раскрытая книга, которую он, видимо, читал перед сном.

Я замерла, невольно залюбовавшись этой неожиданно мирной картиной. Какой же счастливой я себя почувствовала в эту минуту, просто смотря на него.

Свет из окна мягко скользил по его черным как смоль волосам, а длинные ресницы отбрасывали тени на бледную кожу. В этой тишине, нарушаемой лишь равномерным дыханием, я вдруг осознала всю опасность своего вторжения.

Но мое тело уже двигалось само, словно притягиваемое невидимым магнитом.

На цыпочках, стараясь не разбудить, я подкралась к дивану. Его ровное дыхание подтверждало – он все еще спал. Осторожно сняв книгу с его груди, я прочла название: "Проза. Уильям Шерил".

Не в силах сопротивляться искушению, я присела на край дивана.

Когда он не проснулся при этом, я решилась на большее – кончиками пальцев коснулась его лица. Кожа под ними оказалась удивительно мягкой, ухоженной, с легкой щетиной на скулах. Осмелев, я провела ладонью по его черным как смоль волосам, ощущая их шелковистость между пальцами.

Валентайн либо спал беспробудным сном, либо был мастером притворства.

Тогда мне в голову пришла безумная мысль. Склоняясь над ним, подобно принцессе из сказки, я решила разбудить его поцелуем. Мой робкий поцелуй был коротким, почти целомудренным – лишь легкое прикосновение теплых губ к его.

Он не проснулся.

Я нахмурилась. Если он действительно спал, то пропускал самое интересное!

Решив проверить его на прочность, я прикусила его нижнюю губу, затем провела языком по ее изгибу, повторяя то что еще недавно проделывал он сам со мной...

И тогда его губы раскрылись перед моим натиском.

Плут!

Я полностью погрузилась в поцелуй, наш языки страстно сплетались, моя рука скользнула по его груди, ощущая под тонкой тканью рубашки рельеф мышц.

Воротник так и манил проникнуть под него...

Я не решалась открыть глаза — от стыда могла бы сгореть на месте. Но тут его сильные руки обхватили мою талию. В одно мгновение мы сменили положение — теперь я полусидела на его коленях, чувствуя, как подо мной пробуждается его желание.

Он перехватил инициативу, его поцелуй стал глубже, страстнее, затягивая меня в водоворот незнакомых прежде ощущений. Внизу живота зажглось знакомое тепло, нарастая с каждой секундой.

— Я ждал тебя, моя радость, — прошептал он, прерывая поцелуй, чтобы заглянуть мне в глаза. Его нос нежно потерся о мой.

— Ты спал! — в моем голосе неожиданно прозвучало обвинение. — Неужели вообще не думал обо мне все это время?

Его губы растянулись в триумфальной улыбке, и я все поняла — это была ловушка!

После нашего разговора в беседке я ожидала его преследования, но вместо этого он заставил меня самой прийти к нему. И надо признать — в ловушке его объятий было чертовски приятно.

— Fragum, parata esne cladem accipere?(Клубничка, ты готова признать поражение?)

В этот момент за окном грянул гром такой силы, что я вздрогнула и невольно прижалась к нему. Небо потемнело в одно мгновение, и хлынул ливень, занавес дождя отрезая нас от внешнего мира...

Я подняла глаза и встретила его пристальный взгляд. Он ждал ответа, и я, к собственному удивлению, смогла лишь прошептать:

— Ut futurus maritus meus vult... (Как пожелает мой будущий супруг...)

В следующий миг я уже была в его крепких объятиях. Он вынес меня из библиотеки, ловко отворив дверь плечом.

Легко, словно с пушинкой взлетел по лестнице. И вот я уже в его личных покоях.

Сердце мое бешено колотилось в груди.

Что я творю?

Я должна сегодня ночью бежать...

Мой последний шанс...

— Не бойся, слуги будут молчать... — его голос прервал поток мыслей, по своему опередив причину моей паники.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он снова завладел моими губами в поцелуе. Его язык вторгся в рот, как давно желанный гость. Руки скользнули по бедрам, прижимая меня к твердому возбуждению. Я невольно выгнулась, и в ответ услышала его низкий рык.

Голова кружилась от осознания того, что происходит. Мои руки сами потянулись под его рубашку, ладони скользнули по горячей коже, ощущая учащенный ритм его сердца — такой же бешеный, как мой.

Тем временем его пальцы уже расправлялись со шнуровкой моего платья. Он сбросил его на пол, не церемонясь, и вскоре туда же отправилось белье. Через пару минут я стояла совершенно обнаженная под его пылающим взглядом.

Его пальцы коснулись груди, и сосок тут же заострился в ответ.

— Валентайн, у меня... просьба, — выдохнула я — возможно странная...

Он поднял голову, бровь выразительно изогнулась в немом вопросе. Я почти струсила, но собралась с духом:

— Только сегодня... мог бы ты называть меня Валенсией?

Просьба явно застала его врасплох. На мгновение он задумался, затем усмехнулся: — Ты не перестаешь удивлять меня своими... причудами.

Его губы вновь захватили мои в страстном поцелуе, а где-то между ними я уловила горячий шепот:

—

Моя Валенсия...

От этих слов у меня подкосились ноги.

Как же сладко было слышать свое настоящее имя из его уст!

— Ступай в кровать. Я сейчас, — его голос звучал низко и хрипло, будоража каждую клеточку моего тела.

Я юркнула под простыни, стесняясь собственной наготы.

Раздался шелест одежды — Валентайн раздевался.

Не удержавшись, я бросила взгляд. Его тело было таким, каким я запомнила у пруда: мускулистое, подтянутое, с широкой грудью, покрытой легкой растительностью. Темная полоска волос вела вниз, к внушительному возбуждению, которое сейчас гордо высилось между бедер.

— Ты не похож на греческие статуи, — вдруг вырвалось у меня. — В музеях у них... вот такие. — Я показала размер пальцами.

Валентайн недовольно сдвинул брови.

— Валенсия, не сравнивай меня с другими мужчинами. Даже если они статуи, — прозвучало категорично.

Его раздражение почему-то заставило меня улыбнуться. Он резко сорвал простынь, которой я прикрывалась. Похоже, мои капризы не его удел.

Я покорилась его напору, растаяла под ласками. В глубине души я знала — ничего плохого не случится.

Только блаженство...

Его губы исследовали каждую частичку моего тела: плечи, грудь, соски, которые он то ласкал, то слегка покусывал, заставляя меня извиваться от смеси боли и наслаждения.

Дождь за окном сливался с моими стонами, когда его пальцы скользнули между ног, нежно поглаживая нежную плоть. А когда один из них проник внутрь, я вскрикнула — это было новое, пугающе - приятное ощущение.

Его палец уверено двигался, имитируя толчки. А потом, мужчина сделал нечто совершенно не подобающее, он облизал пальцы что только что были во мне.

— Сегодня я буду нежен, Валенсия, — его голос звучал напряженно, — но завтра сделаю с тобой все, что захочу. Готовься.

От этих слов по телу разлился жар, а в голове пронеслись совсем непристойные образы.

Валентай раздвинул мне ноги и устроился между них. Его плоть, с влажной от выделений головкой, будто звал к себе. Я не удержалась и коснулась ее. Член приветствовал меня подрагиванием, будто живой.

Из груди Валентайна вырвался лёгкий вздох, и я осмелела совсем. Пальцы бесстыдно прошлись по его длине вверх вниз и обратно.

Я хотела большего... Валентайн не дал.

— Завтра...

Он направил головку своего красавца к моему входу. Лёгкое давление вначале, и я почувствовала, как меня растягивает его плоть.

На глаза выступили слезы.

— Прости, милая, но иначе ни как...

Когда он вошёл до конца, острая боль заставила меня вцепиться в простыни. Казалось, тело вот-вот разорвётся на части.

Но постепенно, с каждым неторопливым движением Валентайна, боль начала отступать, уступая место нарастающему удовольствию.

Странное чувство разливалось по телу - жгучая смесь боли и наслаждения, будто опьяняющий коктейль в моих жилах. Жар охватил всё существо.

Я обвила его ногами, подчиняясь инстинкту, и сама начала двигаться навстречу.

Его низкий смешок прозвучал мне в ответ. Крепкие ладони обхватили мои бёдра, помогая найти идеальный ритм. С каждым толчком он проникал всё глубже, достигая самых сокровенных мест.

Зачем я так долго сопротивлялась?

- мелькнула мысль, когда волны удовольствия уже уносили меня прочь от реальности.

В кульминационный момент он замер, полностью отдавшись чувствам.

Его тяжёлое тело прижало меня к матрасу, а учащённое дыхание постепенно успокаивалось.

Мы лежали так, медленно возвращаясь в реальность, слившись в едином ритме сердцебиений.

Валентайн крепко прижал меня к себе, его мощная нога легла поверх моих, словно утверждая - никуда я не денусь. И правда, мне и в голову не приходило сопротивляться.

В объятиях этого человека я почувствовала себя... дома.

За окном бушевала стихия - дождь стучал в стекла, ветер выл в трубах, но здесь, в тепле его постели, весь мир сузился до этого мгновения. До его дыхания у моего виска. До тяжести его руки на моей талии.

— Я удовлетворен... — его голос, хриплый от недавних страстей, прозвучал у меня над ухом.

Я не смогла сдержать улыбки. Вот так лежать в объятиях самого самоуверенного, властного и хитрого мужчины в мире - и знать, что ему со мной хорошо...

Это ли не счастье?

— Я все хотела спросить, — осторожно начала я, проводя пальцами по его груди, — что за татуировка у тебя на спине?

Валентайн, уже начавший погружаться в дремоту, недовольно приоткрыл один глаз:

— А вздремнуть тебе не хочется?

Я отрицательно покачала головой, и он сдался, тяжело вздохнув:

— В нашем роду... — его голос зазвучал странно отрешенно, — первородная магия пробуждается только с Истинной.

Он повернулся на бок, и приглушенный свет от окна, выхватил из темноты серьезное выражение его лица.

— Пока мы не встретим свою истинную пару, магия в нас запечатана древними рунами. Так было у моего отца, и отца его отца. — Его пальцы невольно сжались на моем плече. — Я могу использовать лишь базовые заклинания. Не более.

Я понимала, о чем он. Союз Истинных пар у магов открывал невероятные возможности. Если бы я была его Истинной, печать снялась бы в момент нашей близости... Но ничего подобного не произошло.

— Тебя это... не печалит? — слова выскользнули шёпотом, будто боясь быть услышанными. — Что я не твоя Истинная?

Он ответил без раздумий, крепче обнимая меня:

— Мы поженимся и будем счастливы, любовь моя. Это главное.

Его слова заставили мое сердце трепетать. И вдруг, совершенно неожиданно для себя, я прошептала:

— Я люблю тебя...

И тут же пожалела. Какое я имела право говорить это, зная, что через несколько часов навсегда исчезну из его жизни?

Валентайн резко приподнялся, его глаза искрились:

— Это слова Валенсии... или моей невесты?

Я вздрогнула, будто получила удар. Он сразу заметил перемену в моем настроении - его голос из ласкового, сразу стал жестким, как сталь:

— Прости. Неудачная вышла шутка.

Я покачала головой, пытаясь улыбнуться сквозь навернувшиеся слезы:

— Ты не виноват... Это все я...

Он не мог знать. Я не могла объяснить.

Валентайн осторожно стер пальцем предательскую слезу, скатившуюся по моей щеке. Его прикосновение было таким нежным, что боль в груди только усилилась.

Мужчина внезапно поднялся с кровати, его пальцы крепко сомкнулись вокруг моей руки.

— Я хочу тебе кое-что показать, — произнес он, и в его голосе звучала таинственная нотка, от которой по спине пробежали мурашки. — Пойдем.

Я не хотела двигаться. Каждая клеточка моего тела протестовала против того, чтобы покидать этот теплый уголок, где время словно замерло.

Но разве Валентайн когда то оставлял мне выбор?

Он накинул на себя шелковый халат и заботливо укутал меня в такой же.

— Может, лучше мое платье?.. - робко предложила я, но под тяжестью его стального взгляда последние слова я буквально проглотила.

Стало ясно - сегодня меня точно не кто не планировал от сюда выпускать ...

Босая, в одном лишь халате, я шла за ним, крепко держась за его руку. Каждый шорох заставлял меня вздрагивать - если кто-то из слуг увидит меня в таком виде...

— Слуги ничего не скажут, - резко оборвал мои мысли Валентайн. Его голос звучал как удар хлыста. - Не посмеют. Иначе вылетят отсюда без рекомендаций.

Я поежилась. Все таки, какой он грозный. Даже слуг стало жалко.

Валентайн ввел меня в библиотеку. И потянул дальше к стене, где весела массивная картина с изображением супружеской пары и двух сыновей. У всех мужчин, с портрета, были характерные глаза стального цвета.

В старшем, я без труда узнала черты Валентайна - даже в детстве он выглядел серьезным и неприступным.

Мужчина дернул за скрытый рычаг, и часть стены со скрипом, отъехала в сторону.

Я не сдержала удивленного возгласа, но дальше было только интересней.

Глава 15. Окончательное решение…

Мы прошли по длинному предлинному коридору с несколькими поворотами. Затем по лестнице вниз и наконец, оказались перед массивными дубовыми дверьми, испещренными руническими символами.

Вместо ручки - змеиная голова с оскаленными клыками.

Валентайн уколол палец, и как только капля крови коснулась пасти змеи, двери с грохотом распахнулись.

— Библиотека нашего рода, - с гордостью произнес Валентайн.

Он хлопнул в ладоши, и сотни хрустальных люстр вспыхнули над нашими головами, раскрывая передо мной поистине бесконечное пространство знаний.

Стеллажи, тянущиеся вдаль, вмещали в себя все известные магические трактаты. Некоторые фолианты выглядели настолько древними, что, казалось, рассыплются от одного прикосновения.

Витрины с артефактами, коллекции талисманов, алхимическая лаборатория - все это было потрясающе и невероятно.

— Почему... — я буквально задыхалась от восторга. — Зачем ты показываешь мне это? Это же настоящее сокровище для любого мага!

Валентайн лишь пожал плечами:

— Все мое теперь твое. Я магию не практикую, а ты можешь пользоваться.

Он буквально положил к моим ногам целый мир, и относился к этому как к чему-то само собой разумеющемуся.

Но радость моя была мимолётной. Когтистая лапа страха прошлась по сердцу.

— П-почему ты решил, что я буду этим пользоваться? — голос дрогнул. — Я ведь не...

Аймелин, хоть была ведьмой, но никому не раскрывала своего секрета. Я это прочувствовала, когда стала частью её воспоминании. Улучить в колдовстве он мог только Валенсию.

Неужели раскрыл мою тайну?

Снова начала появляться эта пульсирующая боль в висках.

— Иди за мной, — равнодушно бросил Валентайн, проходя мимо, будто не замечая моего состояния.

Мне пришлось заставить себя последовать за ним.

Валентайн мягко, но неумолимо подвел меня к массивному зеркалу в золотой раме. Оно было выше, даже его самого.

Мое отражение дрожало в его гладкой поверхности – бледное лицо, широкие испуганные глаза, взъерошенные волосы. Выглядела я так скверно, что захотелось закрыть глаза. А он просто крепко обнял меня сзади, прижав к своей груди.

— Ты дрожишь... — его голос прозвучал у самого уха, теплый но властный.

Его рука скользнула под халат и нежно обхватила мою грудь. Он зарылся лицом в мои волосы, вдыхая аромат, а пальцы тем временем играли с нежной кожей, заставляя соски наливаться и твердеть.

Я закрыла глаза, полностью отдавшись ощущениям. Я чувствовала через тонкую ткань халата как пробуждается его желание, и член нагло упирается мне в спину.

Он раскрыл мою тайну, или нет?

Почему не устраивает допрос?

В моей голове мысли неслись вихрем. Но способность думать таяла с каждым его прикосновением.

Рука Валентайна оказалась у меня в промежности и начала тереть нежные складочки, заставляя почувствовать необычные но такие острые эмоции.

— Ты бесстыдно мокрая, Валенсия, — прошептал он, и его палец медленно вошел в меня. — Хочешь меня?

— Х-хочу... — мой голос сорвался на стон.

Я извивалась в его руках, разрываясь между желанием остановить эту сладкую пытку и мольбой продолжать. Он выбрал за меня, добавив второй палец, и волна удовольствия накрыла с головой. Бёдра предательски двинулись навстречу, глубже принимая его.

Валентайн рассмеялся. Короткие приказы посыпались один за одним.

— Обопрись о зеркало. Нагнись. Раздвинь ноги. Шире. Смотри на нас.

Я хотела возразить, но тело уже повиновалось.

Словно все это происходило не со мной, я наблюдала как мужчина, с потемневшим от страсти лицом откидывает полог халата, обнажая внушительного размера, член.

Как он поглаживает его. И плоть крепнет на глазах. Как резко задирается халат женщины. Как похлопывает головкой по половым губам, скользит по ним…

Я невольно застонала и на миг прикрыла глаза, погружаясь в это дивное состояние.

— Смотри в зеркало, — тут же последовал грубый приказ.

Я снова подчинилась. Это было так приятно. А он не давал этим насладится!

От обиды выступили слезы на глаза.

– Ты же понимаешь что...- Валентайн тщательно подбирал слова - …я не всегда буду способен на длительную прелюдию?

Я знала – грубый, циничный, стремительный. Я посмотрела на него в отражении.

– Но... ты же не сделаешь мне... больно?

Он напрягся. Я прям, услышала, как скрипнула его челюсть.

– Никогда, любовь моя, – голос прозвучал искренне. – Только наслаждение.

Мужчина обхватил бедра девушки руками, и грубо скользнул внутрь. Мелкая дрожь прошлась по телу.

Мне захотелось вскрикнуть... или даже я уже вскрикнула от удовольствия?

Мужчина начал движение.

С каждым рывком, заставляя меня взлетать к небесам. Я была не настолько крепка чтобы продолжать играть в его игры. Из горла вырывались хриплые стоны. Руки заскользил по зеркальной глади.

Как мне удержатся?

Валентайн грубо схватил меня за волосы, насильно поднимая голову.

– Смотри в зеркало Валенсия.

От наслаждения я уже не контролировала себя. Но заставила смотреть.

Как мужчина, на чем лице смешались гнев и страсть вбивает член в тело своей партнёрши. И она, чье лицо превратилось в маску греха и наслаждения, доходит до кульминации.

Я содрогнулась в экстазе, одновременно наблюдая как глаза в зеркале зажигаются диким пламенем.

Магия во мне выплёскивалась вместе с удовольствием

... Вдруг осознала я.

Из груди Валентайна вырвался тихий смешок. И как в подтверждение, добавил:

– Моя женщина - ведьмочка...

И влага заполнила меня изнутри.

Я сползла на пол, обессиленная, чувствуя, как его семя стекает по моим бедрам. Сердце колотилось, как бешеное.

И – о ужас – мне до жути хотелось повторить...

Я скосила взгляд на Валентайна. Он стоял надо мной с самодовольной ухмылкой. Нет, он не догадался, что перед ним ведьма в чужом теле. Он просто решил, что его невеста — Ведьма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я провела языком по пересохшим губам.

Валентайн ненадолго исчез, но уже через мгновение вернулся с хрустальным кубком в руках.

– Чего желает твоя душа?

Я едва сдержала смешок.

Тебя

, — хотелось ответить, но перед следующим натиском стоило передохнуть.

— Воды…

К моему удивлению, кубок тут же наполнился прозрачной влагой. Я сделала глоток — и о чудо! Вместо привычного привкуса тлена на языке очутилась свежесть родниковой воды. Видимо, сказывалась магическая природа сосуда.

Я огляделась, постепенно осознавая, какой дар преподнесла мне судьба. По сути, это было решением всех моих проблем — в этой библиотеке наверняка нашлось бы что-то, способное противостоять силе Некроманты.

— Валентайн, я смогу приходить сюда, когда захочу?

— Только после свадьбы. — Его глаза блеснули. — Библиотека должна признать тебя частью семьи.

Неужели теперь я могла остаться с человеком, который с каждым днем становился мне все дороже? Избежать трагедии, что ждала нас в будущем? Попытать счастья в этом теле, переписать судьбу — и свою, и его?

— Хотел бы я знать что за мысли сейчас бродят в твоей голове. — Задумчиво произнес Валентайн наблюдая за сменой выражений на моем лице.

Моя улыбка стала шире.

— Прости, просто подумалось, что завтра я выхожу замуж.

Когда мы поднялись наверх, дождь уже закончился — а значит, не осталось больше отговорок, и пора было возвращаться домой. К собственному стыду, я почувствовала разочарование.

Валентайн коснулся губами моей шеи и прошептал на ухо:

— Валенсия, тебя нужно привести в порядок. Как ни соблазнительна мысль предаваться любви до утра, твой отец вряд ли оценит бесчестье дочери накануне свадьбы.

Я смущенно фыркнула. Он взмахнул рукой — и все следы его поцелуев бесследно исчезли с моей кожи.

— Ты же говорил, что не владеешь магией!

Мужчина подмигнул.

— Но я не совсем безнадежен.

Я вручила Валентайну свой подарок. Он как то странно посмотрел на талисман и скосился на меня, с немым вопросом.

— Для моего спокойствия. — Немного заикаясь от волнения, пробормотала я. — Можешь всегда носить его с собой?

В ответ мужчина бережно поцеловал меня в губы.

— Хорошо, моя любовь. Обещаю.

Домой я возвращалась в странном смятении чувств. Сердце бешено колотилось, будто пыталось вырваться из груди, а в голове кружились обрывки мыслей, словно осенние листья на ветру.

Казалось, весь мир вокруг замедлился, давая мне время осознать: решение было принято. Окончательное, бесповоротное.

И, о Боги… Я выходила замуж!

Ночь пролетела как одно мгновение

— то ли от волнения, то ли от бессонницы, но едва я закрыла глаза, как рассвет уже заглядывал в окно.

Солнце едва коснулось верхушек башен

, а мои покои уже наполнились суетой. Десяток горничных, словно крошечные феи, обступили меня с самого рассвета.

Сперва они отмывали меня с таким усердием, будто я годами пролежала в пыли забвения. Скребки, ароматные мыла, теплая вода с лепестками роз — всё пускалось в ход, чтобы сделать мою кожу безупречной. Затем начался настоящий ритуал красоты.

Моё тело умащивали благоухающими маслами — жасминовыми, розовыми, ванильными — пока я не начала напоминать живую ароматическую свечу, готовую расплавиться от волнения.

Волосы, тщательно расчесанные и пропитанные бальзамами, укладывали целых четыре часа, заплетая в сложные узоры и украшая жемчужными нитями.

И вот настал момент, когда передо мной предстало то самое платье — шикарнейшее, ослепительное, усыпанное драгоценными камнями, которые переливались, как звёзды на ночном небе.

Ещё вчера это был просто наряд, а сегодня — моё подвенечное одеяние, символ новой жизни. Я подошла к зеркалу… и едва узнала себя.

— Неужели это я? — прошептала я, касаясь отражения. — И я… выхожу замуж?

В глазах светилось трепетное неверие, смешанное с восторгом.

Сара мелькала по комнате, то поправляя складки платья, то добавляя последние штрихи к моему образу.

— Какая же вы у нас красивая, леди Аймелин, — причмокнула она языком, сверкая глазами. — Берегитесь, отец ещё передумает вас отпускать!

Я лишь улыбнулась её шутке, но внутри тревога нарастала с каждым часом.

Несмотря на всю эту роскошь, я не могла избавиться от мысли о Некроманте.

Где она? Что замышляет? Почему до сих пор не вмешалась?

Но ничего не происходило.

Даже погода, казалось, благословляла этот день: яркое солнце залило округу золотым светом, словно сама природа ликовала после целого дня ненастья.

И вот… музыка.

Торжественные аккорды заполнили лужайку, и я, держась за руку отца, сделала первый шаг навстречу своей судьбе. У алтаря ждал он — Валентайн.

Он стоял в бархатном костюме глубокого изумрудного оттенка, который оттенял его волевые черты и делал взгляд ещё более проникновенным. Такой прекрасный…

Мне захотелось броситься к нему, обнять, и забыть обо всём на свете в долгом, страстном поцелуе. Я усмехнулась своим мыслям, но сердце бешено застучало в ответ.

Отец подвёл меня к жениху и с почтением передал мою руку в его ладонь.

Пальцы Валентайна сжали мои с такой осторожностью, будто я была хрустальной фигуркой.

Наши взгляды встретились. Время остановилось. Шум гостей, шепот, даже дыхание — всё замерло, оставив только нас.

— Ты прекрасна… — прошептал он одними губами.

— Ты тоже… — ответила я, чувствуя, как тепло разливается по груди.— Я скучала…

И в этот момент голос священника возвестил начало церемонии…

Дальше звучали клятвы. Это были не просто слова. Не пустые обеты, брошенные на ветер. Каждая фраза — нерушимая печать, скрепляющая наши души перед лицом богов и людей.

Мы скрепили их целомудренным поцелуем — и в тот же миг во мне вспыхнул вихрь воспоминаний. Кровь ударила в виски, а его взгляд, когда мы оторвались друг от друга, пообещал долгую, сладкую расплату за эту сдержанность.

— Объявляю вас мужем и женой!

И вот — всё. Свершилось.

Пир начался. Трехъярусный свадебный торт, усыпанный сахарными цветами и съедобной позолотой, сверкал под светом люстр. Гости наперебой спешили с поздравлениями, музыка звала в танцы, но Валентайн оставался невозмутим. Холодная сдержанность, равнодушные жесты — казалось, он лишь исполнял роль того, кто должен был здесь быть. Но я чувствовала. Мимолётные взгляды, брошенные в мою сторону. Лёгкие, почти случайные прикосновения, от которых кожа горела. Я ловила каждое такое мгновение, считала секунды, пока, наконец, не останемся одни…

Едва карета тронулась, увозя нас по пыльной грунтовой дороге к нашему новому дому, как губы Валентайна впились в мои с беспощадной жаждой.

Я ещё успела мельком подумать — зачем нам понадобилась крытая карета в такой ясный, солнечный день?

Теперь же, сидя с бесстыдно задранными юбками, с его руками, скользящими по моим бедрам, я прекрасно понимала причину. Его пальцы безжалостно проникали в мою вагину, чередуя натиск с нежными круговыми движениями, а затем уступая место горячему, влажному языку.

— Тебе нравится, моя Клубничка? — прошептал он, и его голос, низкий и хриплый, заставил меня содрогнуться.

— Не останавливайся, — вырвалось у меня, пока мои пальцы впивались в его волосы, притягивая его ближе.

Язык Валентайна вытворял нечто невообразимое — то нежно обвивал мой клитор, то посасывал его, то проникал глубже, имитируя ритмичные толчки, от которых всё внутри меня сжималось в сладостном предвкушении.

Я едва сдерживала крики, прикусывая губу до боли, но даже сквозь сжатые зубы прорывались прерывистые стоны.

Впрочем, возница, должно быть, и так прекрасно понимал, чем мы заняты. Иначе, зачем бы он так нарочито замедлял ход?

Валентайн довёл меня до оргазма, после которого я, всё ещё содрогаясь от удовольствия, беспомощно обмякла в его руках.

Он усадил меня к себе на колени, бережно опустил юбки, поправил растрепавшиеся локоны, вернув мне хотя бы видимость приличия. Его ладони медленно скользили по моей спине, успокаивая дрожь.

— Надеюсь, у тебя нет никаких планов? — прошептал он, и в его голосе звучала твёрдая уверенность. — Потому что я не выпущу тебя из постели ближайшие сутки.

Я подняла на него взгляд. Его лицо, как всегда, оставалось холодным и замкнутым, а глаза блестели, словно отполированная сталь. Он мастерски скрывал свою страсть — если бы не его учащённое дыхание, не твёрдый бугор подо мной, не глухие удары сердца, которые я чувствовала сквозь тонкую ткань его камзола.

— Пообещай никогда не меняться...

— Все ради тебя, любимая.

Умиротворённая, я прикрыла глаза и опустила голову ему на плечо.

Сегодня я не хотела думать, анализировать, переживать. Впервые в жизни я полностью доверилась другому человеку, позволив себе просто быть.

Но покой длился недолго...

Глава 16. Новое начало…

Карета остановилась, и нас встретила вся челядь нового дома. Поклоны, приветствия, благопожелания - всё это обрушилось на меня, провинциальную ведьму, привыкшую к тишине и обществу десятка кур.

Я чувствовала, как от непривычного внимания по спине бегут мурашки. Валентайн перенес меня через порог, традиционно на руках. Но вместо того чтобы отпустить, продолжил путь, крепко прижимая к груди.

— Нас не беспокоить! - рявкнул он, буквально взлетая по лестнице.

Я стыдливо прижалась к его плечу, чувствуя, как жар разливается по щекам. Понимающие взгляды слуг, сдержанные смешки служанок - всё это осталось где-то там, внизу, когда дверь в его - теперь наши - покои захлопнулась за нами.

А уже через несколько минут весь дом наполнили мои сдавленные стоны, в которых растворялись последние следы страха и сомнений.

Что он со мной вытворял? Даже через сотню лет я буду сгорать от стыда, вспоминая это. И — прокляну себя — буду так же жаждать повторения до окончания веков.

*****

Валентайн мирно спал, уткнувшись лицом в подушку, его дыхание было ровным, а ресницы, такие неожиданно длинные при дневном свете, слегка вздрагивали. Он выглядел почти беззащитным — невероятно для человека, который несколько часов назад заставил меня забыть собственное имя.

Я нежно отвела прядь с его лба и коснулась губами щеки.

Он не проснулся.

И это тот самый мужчина, который клялся не спать сутки? А по итогу это я сидела на кровати бодрячком в 10 утра.

Я аккуратно сползла с постели и направилась в смежные покои — мой новый личный уголок в этом огромном доме. К моему величайшему удивлению в гардеробной весели платья. Их раньше я никогда не видела, но от осознания, что Валентайн позаботился и о моем гардеробе, на сердце потеплело.

Я самостоятельно оделась в лёгкое домашнее платье, проигнорировав такие детали гардероба как корсет, и обувь. И отправилась прямиком в библиотеку... Да, я снова погрузилась в тот абсурд, в который меня вогнала судьба.

До библиотеки я не дошла.

Ещё на лестнице я услышала приглушённые голоса — и сразу узнала один из них. Сара. Спустившись вниз, я заметила, как при моем появлении, напряжённый дворецкий явно испытал облегчение.

— В чём дело? — спросила я, подходя ближе.

— Миледи… ваша служанка настаивает на срочном разговоре, — голос его был ровен, но в нём ощущалось напряжение. — Однако Его Сиятельство категорически запретил тревожить вас обоих до особого распоряжения.

Ну и вышкаленые у Валентайна слуги...

Мелькнуло в голове.

— Благодарю… — я на миг запнулась, неловко подбирая слова, — простите, я…

— Вирджинал, миледи, — с лёгкой улыбкой и вежливым поклоном подсказал он. — Я сама разберусь, Вирджинал. Можете идти.

Едва слуга скрылся за дверью, Сара тут же заговорила, её голос дрожал от волнения:

— Ох, мисс, с вашим батюшкой беда…

— Что?!

— Перебрал на свадьбе, видно. Заперся в кабинете и никого не пускает.

Я нахмурилась. Это совсем не походило на моего обычно сдержанного отца.

— Утро только началось, он ещё протрезвеет.

Честно говоря, я не понимала, почему из-за такой ерунды подняли такой переполох?

— Мисс, я бы тоже не тревожилась… — Сара замялась, — да только… сердце у него слабое. А вдруг… что-то случилось? Может, вы... заглянете? Он к вам прислушивается, вы ведь ему дочь как не как.

Мне отчаянно хотелось прокрасться в библиотеку, но и бросить отца Аймелина я не могла — пусть даже знала его совсем недолго.

Я решила что пока Валентайн сладко спит, я съезжу в поместье и приведу отца в чувства.

Я вышла из дома в том чем была и все так же без обуви.

Едва щёлкнула дверца кареты, я почувствовала как холодок пробежал по спине. Сара устроилась напротив, нервно ломая пальцы. Её тревога была настолько явной, что начала передаваться и мне.

Большую часть пути мы молчали. Карета должна была свернуть на развилке — но пронесла мимо, набирая скорость.

— Кучер! Ты пропустил поворот! — я постучала в окошко, затем машинально взглянула на Сару. И замерла.

Её чёрные глаза, пустые и бездонные, заставили меня содрогнуться.

Я медленно откинулась на сиденье.

— Ты… не Сара, — с трудом прошептала я, чувствуя, как пересохло в горле.

—

Уже

не Сара…— Некроманта ядовито усмехнулась. Хотя она всё ещё сохраняла облик служанки, я почувствовала, как страх впивается в меня когтями. — Ты правда рассчитывала перехитрить меня?

Страх подступил к горлу ледяной рукой, но я заставила себя выпрямиться.

— Я не позволю тебе навредить ему, — вырвалось из меня прежде, чем успела осознать. И это была правда. Я могла бояться, могла дрожать, но Валентайна не отдам.

Некроманта прыснула со смеху.

— Только не говори, что влюбилась. — Она наклонилась вперёд. Её взгляд, словно лезвие, вонзался в меня, выворачивая душу наизнанку. Голос капал ядом. — У него тёмная душа, склонная к насилию. Такой тебе правда нужен?

Мои руки невольно сжались в кулаки.

— Я изменю его, - с полной уверенностью заявила я.

Её слова не стали для меня откровением. Но я знала и другое: обстоятельства меняют людей. И Валентайна я изменю. Буду любить его и поддерживать. И не дам оступиться в трудную минуту.

— Почему даже из Ведьмы любовь делает дуру? Мужчины не меняют своей природы, никогда. — Протянула она, с явным разочарованием оглядывая меня. — Прощай Ведьма. И спасибо. Твоя смерть ускорит его деградацию.

Некроманта вышла из тела Сары. На моих глазах кожа женщины покрылась трупными пятнами, глаза впали, став мутными. От вони в карете, теперь можно было задохнутся.

Карета набирала темп. Лошади продолжали нестись вперёд как безумные. Возница теперь обмякшим куском плоти свисал на козлах.

Я поняла — я обречена. Но сдаваться не собиралась.

С трудом поднявшись, я приникла к дверце, пытаясь определить, могу ли спрыгнуть. Пейзаж мелькал с бешеной скоростью — прыжок означал неминуемую гибель. Надеется, что лошади остановятся сами было бесполезно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Некроманта и это предвидела.

Как и тогда, когда погибла Аймелин.

Карету бросало из стороны в сторону, я ударялась о стенки, чувствуя, как тёплая кровь стекает по виску. Руки скользили по полированному дереву, не находя опоры. Оставалось только молиться, чтобы чудо всё же случилось.

Но чуда не произошло.

На очередном повороте карету занесло. Меня подкинуло вверх.

Мгновение полной дезориентации — и затем… Падение.

Карета сорвалась с обрыва.

Я вылетела из распахнутой дверцы. Меня проволокло в низ. Несколько оглушительных ударов и я каким то чудом зацепилась за выступ.

Снизу донёсся грохот — карета разлеталась на куски, ударяясь о скалы. Лошади, всё ещё несущиеся вперёд, ржали где-то вдалеке, их топот постепенно затихал.

Я цеплялась за камни до крови, сдирая кожу на ладонях, оставляя алые следы на скале и ломая ногти. Пальцы онемели, но я не отпускала. Держалась из последних сил.

Из последних мыслей.

Из последнего желания остаться здесь — с ним.

Неужели это конец? Я не согласна… Не готова…

Я снова и снова пыталась подняться, но каждый рывок лишь срывал меня вниз. Глубже. Пальцы скользили, не находя опоры. Камни подо мной алели от крови. Она сочилась из ран, унося с собой остатки сил…

Сознание меркло. Пелена затягивала глаза. Мир расплывался.

Я прижалась щекой к холодному камню и впервые подумала: всё…

Сколько прошло? Мгновение? Вечность?

День сменился ночью — или это просто гаснущий свет в моей голове? И вдруг — голос.

— Нашли!

Сверху посыпался гравий, будто сам обрыв ожил. Кто-то спускался…

Меня нашли? Спасут?..

Мысль вспыхнула, но радости не принесла. Я больше не чувствовала тела. Только боль. И пустоту.

— Аймелин!

Голос Валентайна, родной до боли, прозвучал совсем рядом.

Он пришёл за мной.

Его рука обхватила мою талию.

— Держись! Я здесь, слышишь? Сейчас нас вытащат…

Резкий рывок вверх — будто всю боль мира вырвали из меня разом.

— Потерпи, милая… Я с тобой…

Я подняла взгляд. Его лицо. Искажённое страхом, яростью, отчаянием. Таким я его никогда не видела. Даже в самых страшных снах.

— Прости… не смогла… ведьма… я… — бормотала я, теряя нить мыслей.

Всё смешалось: слова, кровь, любовь, ужас.

В этот самый момент веревка, на которой нас поднимали, оборвалась, и мы сорвались в низ.

Я не закричала. Не могла. Только увидела мелькнувшую у скалы тень. Тонкую, скользящую, как змея.

Некроманта…

Мерзкая мысль пробежала в голове: она не даст мне выжить. Утянет любого кто попытается мне помочь.

Я почувствовала руку Валентайна. Он вцепился в выступ, одновременно удерживая и меня.

— Аймелин! Прошу, держись! — его голос сорвался, стал хриплым от отчаяния. Таким я его никогда не слышала. — Возьми мою руку! Я один не вытяну… Помоги мне… любимая…

Я попыталась. Честно. Но пальцы не слушались. Кровь скользила между ладонями. Тело было сломано во стольких местах, что я уже и не понимала, осталась ли хоть одна целой кость?

Некроманта клеймила это тело, и даже если мы выбираться, меня вскоре убьет что-то другое, и снова будут ненужные жертвы...

Камень под пальцами Валентайна затрещал. Он не выдерживал веса обоих...

Все что я могла так это не дать погибнуть и любимому. Я попробовала. Из последних сил улыбнуться разбитыми губами. Попыталась запомнить его лицо таким - без шрамов судьбы… но слёзы смешали всё в мутное пятно.

— Ты научил меня заново дышать… — прошептала я.

И разжала пальцы.

Отпустила. Себя. Его. Это прошлое.

Отдалась тьме настоящего и лишь его отчаянный крик сопровождал меня в этом чудовищном путешествии...

Все было невесомым. Темным. Странным.

Я хотела открыть глаза и не смогла. Их просто не было. Как и век. Лица. Тела.

Я существовала — и в то же время меня не было.

И только аура Аймелин ощущалась вокруг меня.

— Мне не удалось спасти его…

Я стала отчаяньем.

— Даже себя я не спасла!

Мне захотелось плакать…

И я стала слезами своей души.

— Ты не поняла…

Окружение обрело голос. Мягкий, юный и столь же печальный...

— Прошлое не изменить. Даже мне, с моими способностями это не под силу. — Вздох разочарование, и в меня влились её горечь и боль:

— Я просто хотела показать тебе другого Валентайна, таким, каким я видела его всегда…

Я почувствовала радость.

Голос повеял ностальгией:

— Я столько мечтала об этом. Ты даже не представляешь себе! Я жила тем днем когда смогу вернутся домой и стать его женой. Я была так счастлива…

Ненависть и злость пришли ко мне.

— Но она лишила меня этой возможности! Знаешь, она уже поглощала его душу, когда та трясина затянула меня. Я ничего не успела сделать, просто пришло осознание смерти! Валентайн тогда должен был извлечь из воды только тело. Сокрушатся. Жить дальше, в одиночестве, и медленно сгорая в ярости и злости.

Голос зазвучал со страстью, твердо:

—Я призвала тебя в свое тело, потому что ты его Истинная. Ты Первородна Ведьма. Ты можешь то чего не могу я, со всей своей силой — исцелить его душу.

Прошу.

Спаси его.

Глава 17. Уже не твоя…

Я часто заморгала, пытаясь сфокусироваться. Все тело ныло от невыносимой боли. Я понимала - я упала со скалы и по-другому чувствовать себя не должна, но...

В нос ударил смрад — пот, кровь, человеческие испражнения. Стоны, крики, лязг цепей.

Я подняла голову и ...

Ко мне приближался Валентайн...

В его холодных глазах полыхала лютая ненависть. И сейчас она была обращена на меня.

Что? Почему? Взгляд скользнул к его руке — там, в белых костяшках пальцев, сжималась кочерга с клеймом «W».

И я поняла.

Вернулась.

И содрогнулась в ужасе.

Для меня 13 лет промелькнули в одночасье, для него это были долгих 13 лет мук и одиночества, пока его душу медленно пожирала тьма.

Я опоздала?

— Валентайн, прошу… нет… — голос сорвался в шёпот.

Мне захотелось отползти от него куда подальше, и забиться в темном углу.

Но увы позади меня была стена. Передо мной — он. Тот, кто когда-то целовал мои шрамы, теперь готов был выжечь новый.

Он вцепился в меня, грубо развернул спиной. Пальцы что ещё несколько часов назад ласками меня в самых потаённых местах, теперь оставляли синяки.

— Твои мольбы и раньше не помогали, так почему должны сейчас? - Почти выплюнул он в меня.

В его глазах не осталось ничего человеческого. Мозг лихорадочно искал спасительную мысль. И за мгновение до касания раскалённого металла я выдохнула:

— Ты… научил меня заново дышать.

Он вздрогнул, будто от оплеухи. На миг в его глазах мелькнуло что-то — воспоминание? Боль? — но тут же потонуло в новой волне безумия.

Кочерга упала на камень с лязгом.

Я не успела обрадоваться. Его рука впилась в мои волосы, дёрнула так, что хрустнула шея.

— Откуда ты знаешь эти слова, тварь?! — его голос был как шипение змеи перед ударом.

Страх всколыхнулся во мне. Но его вкус был совсем другим. Он не заставлял биться в панике.

Искаженный яростью Валентайн больше походил на чудовище. Его волосы уже тронула седина, и десятки морщинок пролегли на коже, своими узорами давая понять, что этот человек разучился улыбаться...

— Я… — губы дрожали.

Нужно было говорить быстро, но слёзы текли сами.

—

Я знаю, что случилось тогда, на самом деле.

Он швырнул меня в стену.

— Джексон! — рёв инквизитора заставил содрогнуться даже палача.

Тот нерешительно приблизился:

— Приведи Ведьму в мой кабинет, для личного допроса.

Джексон запротестовал было: " но она уже допрошена... признание получено..."

Его бубнение даже меня не интересовали. Я добилась крошечного, но шанса.

Перед уходом Валентайн остановился в дверях. Его взгляд обжёг меня, как клеймо, что сулило —

Это не спасение. Это начало конца.

*****

Я с трудом передвигала ноги — тело, изломанное днями пыток, едва слушалось. Каждый шаг отзывался болью, будто кости крошились внутри, но стражи не давали остановиться. Их копья впивались в спину, подгоняя меня вверх по винтовой лестнице,

словно ведя на последнюю исповедь.

Выше. Ещё выше.

Я цеплялась за сырые стены, пальцы скользили по склизкому камню — единственной опоре в этом бесконечном круге ада.

С каждым поворотом воздух становился холоднее, а звуки тюрьмы растворялись в тишине.

Наконец, мы достигли вершины.

Кабинет Инквизитора, конечно же, находился на самом верху. Здесь уже не доносились крики из казематов, не стоял смрад страданий. Только холодный ветер, свистящий в бойницах.

Меня втолкнули внутрь.

Скудная обстановка: дубовый стол, два стула, стеклянный шкаф с трактатами. На стене — огромная карта, испещрённая пометками кроваво-чернильными крестами. Ничего лишнего. Ничего, что говорило бы о человеке, жившем здесь. Словно личности здесь давно нет. Осталась только тень.

И только на столе, как на поминание, в коробочке, под стеклом хранилась лента...

Такие же ленты были вплетены в мои волосы вчера, на свадьбе...

Валентайн стоял у окна, руки сцеплены за спиной. Его силуэт чётко вырисовывался на фоне ночного города, медленно тонущего в сизом сумраке. Он не обернулся.

— Оставьте нас.

— Не велено. Ведьма же...

Инквизитор медленно повернулся. Его ледяной взгляд пронзил стражников, будто выжег клеймо прямо в душу.

—Мне ее боятся?- в голосе звучала насмешка, но от нее потянуло зловещей угрозой...

Я вздрогнула. Из нас четверых я была загнанным зверем в ошейнике. А Валентайн… Охотником.

Стражники спешно покинули кабинет.

Он оценивающе посмотрел на меня — и брезгливо сморщился. Легкий взмах руки — и моё грязное, рваное платье стало чистым, будто новым. Даже запах крови, мочи и пота исчез. Но это не было милостью. Он просто не выносил грязи.

— Ведьма, напоминаю: ты уже подписала приговор.— Он медленно приблизился, словно хищник, загоняющий добычу в угол. — Но даже без него… твоя смерть сойдёт мне с рук.

Он буквально читал мои мысли!

— Валентайн, я...

— Ко мне обращаться:

МИСТЕР РИВЕР

. — Его голос расколол тишину, как удар топора. —

Инквизитор

.

Достопочтенный Дэ Ривер

. — На последнем слове он оскалился.

Ведь в прошлый раз я именно на нем обозвал козлом...

Духи… это было всего четыре дня назад.

— Значить... это

ты

...

Я вздрогнула от жесткости его тона. Он смотрел на меня так словно узнавал...

— Я искал тебя, Ведьма. — Он сделал шаг ближе. — Все эти годы. Мечтал о встрече. Думал… какая ты? — Губы искривились в подобии улыбки. — Не ожидал увидеть нечто… похожее на человека.

Искра надежды вспыхнула — и погасла.

Так не смотрят на жену, вернувшуюся с того света.

Так смотрят на ту, кого хотят туда отправить.

Я отступила.

Он заметил.

Мой страх висел в воздухе, как запах крови.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он вдыхал его. Наслаждался.

— Вот что мы сейчас сделаем. — Он закатал рукава. Голос звучал мертво-спокойно. — Ты всё расскажешь.

— А ты поверишь?!

— Я не дам тебе соврать.

И я поняла. Он не будит просто слушать. Он будит пытать. Только через муки и страдания. Потому что только такую правду он признает.

Я для него не Аймелин. Я — Ведьма, укравшая у него Аймелин.

— Но я ничего не сделала! Ты не так всё понял, Валентайн!

— Неужели? — Он вдруг взревел, словно раненый зверь. — На том обрыве нас было трое! Я… моя… — Губы дёрнулись, будто имя жгло ему язык. — …жена. И тварь, которая перерезала верёвку.

Значит… он тоже заметил её.

Инквизитор шагнул вперёд.

Я попятилась.

Я знала: в этом состоянии — когда в висках стучит ярость, а в глазах только лёд — он не услышит меня. Он будет пытать. Добиваться «правды». И не остановится, пока я не признаюсь в том, чего он хочет — что я убила её.

Единственный выход —

бежать.

Если ещё 4 дня назад любой план мне казался нереальным. То сейчас я уже знала Валентайна. Я понимала его. Даже если его душа была для меня закрыта.

Мужчина приблизился настолько, что я смогла дотянуться до него. И сделала то, чего он точно не ждал.

Всего мгновения мне хватило, чтобы в поцелуи, прикусить его губу до крови.

Он дернулся.

Оттолкнул меня с такой яростью, что я полетела на пол. Я наблюдала, как он отходит к столу, берет бумагу, мнёт и с отвращением стирает поцелуй с кровью.

На моих губах осталась его кровь. Моя надежда на спасение.

Ее было меньше чем я рассчитывала.

Пальцы собрали всего одну несчастную каплю.

Её, я нанесла на печать мага, на ошейнике. Без заклинания она была бесполезна. Но теперь я знала своего Валентайна и тихо прошептала:

— Аймелин...

Ошейник раскрылся.

Я даже не восприняла это удачей. Фактом.

Пока Валентайн стоял ко мне спиной, я рванула к зеркальному шкафу, на ходу читая заклинание. Это был мой единственный шанс потому что иначе, если Валентайн схватить меня, даже на миг - я пропала.

Позади я услышала дикое рычание. Словно проснулся, рассвирепевший зверь и… нырнула в портал.

*****

Сумрак. Ночь на дворе. Знакомые запахи книг и сушеных трав ударил в нос.

Получилось!!!

Я смогла перенестись в свой домик в горах.

Ликование длилось ровно до того момента, как из портала вынырнул Валентайн.

В спешке, я совершенно не учла, что Инквизиторы получали свою магию прямиком от Папы. А значить сейчас Валентайн был весьма могущественным магом и мог проследовать за моей магией по ее крупицам даже спустя какое-то время...

А тут и напрягаться не пришлось - я на радостях забыла закрыть за собой дверь.

Я видела его силуэт словно вырезанный во мраке. Он так же видит меня.

Скрежет стали, извлекаемого из ножен меча.

Боги, он хочет меня зарезать!

Мелькнуло в голове.

Но я заставила себя не поддаваться панике. Сейчас он был на моей территории, он не знал планировки Этого Дома. А я знала. И ночь была мне в помощь.

Табурет, которого он не заметил, я перепрыгнула легко.

Позади раздался грохот, и отборное ругательство.

Табуреточка, моя родненькая, полетела в стену.

Я рванула по длинному коридору, чувствуя, как его шаги приближаются.

Влетела в кухню — а заодно и свою лабораторию, и схватила килограммовый мешок с зельем забвения.

(Позже, переосмысливая этот день, я поняла, что слегка переборщила. Для крепкого сна хватило бы щепотки. Но, как говорится, у страха глаза велики.)

Стоило Валентайну приблизился как я выплеснула все содержимое на него.

Мужчина покрылся белым налетом с головы до ног, мгновенно превратившись в снеговичка.

Я не сдержала смешок.

— Ведьма, чтоб тебя…! — прорычал он, шагнув вперёд…

Пошатнулся. Ухватился за край стола… И рухнул на пол как подкошенный.

Я почти так же шлёпнулась рядом на колени. Сердце не просто стучало — оно рвалось из груди, готовое закопаться где-нибудь в самом тёмном углу.

— Свет.

Комната вспыхнула десятками маленьких светильников, развешанных вдоль стен.

Я уставилась на Валентайна. Он спал. Убийственно крепко. Я не знала, как долго продержится зелье на Инквизиторе его уровня.

Значит, действовать надо было немедленно.

Глава 18. Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон (часть1)

Мысли медленно тонули в чём-то вязком, а на языке застыл мерзкий привкус.

Попытался сесть — голова тут же закружилась. Безвольно рухнув на подушку, я лежал, по крупицам собирая сознание.

И тогда в памяти начали всплывать обрывки вчерашнего.

Ведьма.

Та самая. Убившая Аймелин.

Внутри всё сжалось, и даже дурманящий туман заклятья мгновенно рассеялся, смытый яростью.

С рыком, вырвавшимся из самой глубины груди, я рванулся с кровати — и... снова

рухнул. После нескольких попыток стало ясно: я скован чарами.

Огляделся.

Обычная, непримечательная комната с устаревшим интерьером. На окне — тяжёлая штора, наглухо закрывающая вид. В углу — зеркало.

Воздух был пропитан магией. Я ещё не мог понять, какой именно, но она оседала на языке горьким налётом.

Вспомнил, как меня взяли, и горько усмехнулся.

Старею...

Но мысль о том,

КТО

это сделал, снова взорвала сознание бешенством.

Тварь.

Та, что лишила меня всего.

Я

годами

шёл по её следу. Вступил в Инквизицию, истребил сотню её подобий — и наконец настиг.

Тринадцать лет.

И теперь она заплатит.

И будто в ответ на мою ярость... дверь открылась.

Я рванулся к ней — и снова тело предательски подкосилось.

Демоны возьми ее магию!

— Даже не пытайся, — её голос звучал спокойно. — Дом живой. Он слушается только меня.

Раскрыла тайну?

Глупо. Но я запомню это.

— Валентайн, ты способен меня выслушать?

Взгляд впился в неё.

Тело дрожало от бессилия, но в голове уже рисовались картины мести: как я сожму её глотку, как буду

ломать

, пока она не почувствует

хотя бы тень

той боли, что принесла

нам

.

Зубы сомкнулись с сухим щелчком.

Будто уже впиваюсь в её плоть.

Ведьма тяжело вздохнула... и вышла.

Следующие несколько часов я провел в агонии пытаясь решить головоломку с кроватью но каждый раз оказывался опрокинутым на нее.

Пришлось заставить себя успокоится.

Сжимал кулаки до хруста костяшек, пытаясь загнать ярость куда-то глубже. Но стоило чуть расслабиться — и перед глазами снова вставала

она

. И тогда новая буря охватывала разум и тело.

Дверь открылась

без стука

.

Она вошла, держа в руках поднос. Запах еды

резко

дёрнул желудок, но я лишь оскалился:

—

Не стану

есть из твоих рук, тварь.

Она вздохнула.

Это у нее привычка такая?

Поднос опустился на столик, а я почувствовал, как магия

вдавила

меня в матрас — видимо, чтоб не попробовал до Нее дотянутся.

— На случай, если передумаешь.

Наши взгляды встретились.

У нее были поразительно темные глаза. Почти черные. Не отталкивающе, как у тех

выродков

, что я отправлял на костры.

Глубокие.

Слишком человечные.

Я

дёрнулся

, словно от ожога.

Ведьма направилась к выходу. Я продолжал сверлить ее взглядом. Отмечая что с момента нашей последней встречи на ее теле затянулись почти все раны. Она была худенькой. Платье хоть и простое, но из дорогой ткани. А ещё она босая.

Босая…

Сердце

сжалось

—

Аймелин тоже ходила босиком.

— Ведьма! — крикнул я ей вслед. Девушка обернулась. —

Говорить.

Я. Готов.

Не валяться же тут вечность.

— Тогда сначала поешь.

— Думаешь, я притронусь к твоей ведьмовской похлёбке?

— Суп из корня сельдерея и курицы ты называешь ведьминской похлёбкой? — её губы дрогнули, но тут же сжались в тонкую линию. Голос зазвучал резко, почти наставительно, словно она объясняла это ребёнку: — Возможно, ты не в курсе, но находишься здесь уже вторые сутки, и тебе жизненно необходимо хоть что-то поесть. Не губи свой организм из-за упрямства.

Я истязал ее много дней в пыточной, а ее беспокоит мой желудок? Я похож на идиота?

Ведьмам нельзя верить. У них нет ни сердце, ни души.

— Благородство, не твой конёк Ведьма. — Процедил я сквозь зубы.

— Валентайн я понимаю, для тебя это тяжело принять. Но сейчас

Я

главная.

Я

решаю - что и когда. Тебе придется подчиниться.

Я вскинул бровь. Да не ужели?

Поднос с тарелкой и хлебом полетели на пол, забрызгав даже стены.

Она ничего не сказала. Недовольно поджала губы и вышла.

Я признаться был разочарован. Ожидал спектакля в стиле разъяренной прокаженной.

Ведьма вернулась с ведром и тряпками и к моему удивлению стала очищать ковер привычными бытовыми средствами.

— А где магия? —

язвительно

спросил я.

— Обменяла на второй размер!

Я смотрел как она скребёт ковер и получал некое злорадное удовольствие.

Как мальчишка

, радующийся пакости.

Но точно как мужчина не мог отвести взгляда от выреза ее платья, где в такт движениям покачивались ее груди.

Когда девчонка ушла, я почувствовал даже некую толику разочарования.

Без нее стало тихо и скучно...

Два дня.

Два дня магия Инквизиции боролась с её проклятым зельем.

Но зачем так настаивать, чтобы я поел?

Что она подмешала в еду? Яд? Бессмысленно — я без памяти, провалялся столько суток, могла спокойно придушить, хоть подушкой

.

Чувство беспомощности

сжало горло

.

Гнев

накатил

снова, горячий и слепой...

Нет.

Так я не смогу

думать

-

напомнил я себе, и усилием воли, вернул контроль мыслям.

Что б выбраться из этой передряги придется пойти на контакт...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

От этого слова, на языке,

вспыхнул

странный сладковаты привкус.

Контакт

... Могло ведь подразумевать и

горизонтальное положение

.

Ведьмочка

ещё в башне пыталась со мной говорить. Что ж, я не против. Но её

стряпню

есть не стану. Мало ли

любовного зелья

подмешает...

Хотя с её-то внешностью достаточно

просто раздеться

...

Я прикрыл глаза и стал ждать. Она точно скоро появится... И не прогадал.

Она вошла с потрёпанным фолиантом,

даже не глянув

в мою сторону, раскрыла его и уткнулась в страницы,

шепча

заклинания.

Я

остолбенел

от наглости.

— Совсем

страх потеряла

? —

прорычал

я. — При инквизиторе

запретные книжонки

листаешь?!

Она

фыркнула

.

Точно. Потеряла.

Следующие полчаса я наблюдал, как она

корпит

над заклинанием, то и дело

подсматривая

в книгу.

И не мог оторвать взгляд.

От её

гибких пальцев

, от плавных движений тела...

Мне не нравилось

, как

кровь

реагирует на эту

девку

. Но ещё больше

не нравилось

, когда она

останавливалась

.

Наконец

не выдержал

:

— Тебе не стыдно

ведьмой

называться? —

бросил

я,

намеренно

едко.

Она

замерла

, потом

пожала плечами

:

— Я

зеркальная путешественница

.

Секрет.

То, чего я

не добился

за дни пыток, она

выдавала

сейчас

сама

.

— Всё делаю правильно... Почему не получается? —

прошептала

она,

сжав

страницы.

И

посмотрела на меня

.

Словно ждала помощи.

Я

нахмурился

, скрестил руки.

Надеялся

, что мой вид

испугает

её.

Но

нет.

Она

не боялась

. Вообще.

Что я для неё?

Ничтожество? Или...

Она

ткнула пальцем

в страницу. Я

мельком

глянул на текст.

Очищающее заклятье.

Глупая.

Надо было

до

уборки думать, а не

сверкать

полушариями на коленях.

— Думаешь, я стану

учить тебя магии

? —

рассмеялся

я.

Она

сдержала

вздох раздражения. Но я

услышал

.

Увидел

, как её губы

приоткрылись

, а в глазах

вспыхнули

искорки...

— Мог бы... Раз уж от этого зависит

и твой внешний вид

.

Она кивнула на меня. И только тогда я заметил, что забрызгался супом.

Стало неприятно, но не смертельно.

Упертая барышня продолжила свои попытки. Будто ей было не ведомо

СтопСлово

…

Боль

снова

пронзила

грудь.

Аймелин.

Мысли о ней

не уходили

никогда. Но

почему сейчас

, с

этой ведьмой

, они

горели

так

остро

?

Словно заново

переживал каждую минуту...

—

Пошла к Демонам, Ведьма!

—

вырвалось

у меня.

Хватит.

Я

рухнул

на подушку,

сжав

веки.

Всё! Не осталось сил на нее смотреть.

Сердце раздирала тоска по любимой.

В ушах звенел остервенелый голос Ведьмочки…

— Клубника…- сорвалось с моих губ и наступила блаженная тишина.

Я не поверил. Открыл глаза. Сел.

Она

смотрела

на меня

так

, что я

потонул

в этом взгляде.

— А давай по старинке?

Эти слова врезались в мозг.

Я представил нас ванной…ее руки на своем теле…

и Самообладание пошло к демонам.

— Ещё чего надумала... — прошипел я.

Она повеселела. На губах заиграла почти лукавая улыбка.

Не уж то я как то выдал свои мысли?

— Снимай рубашку. Принесу чистую.

Ушла.

Вернулась.

Не знаю,

сколько

прошло. Я

сидел

,

не двигаясь.

Ждал.

Почему ждал?

Её взгляд

скользнул

по мне. Замерла.

Ах да.

Рубашка

.

Покорно

стянул грязную ткань,

швырнул

ей в лицо. Она ловко перехватила ее на лету, и таким же путем отправила мне чистую.

Пока я

переодевался

, она

стояла спиной.

—

Ведьма

, —

язвительно

сказал я, —

неужто

голого мужика

не видала

?

Не за что не поверю в ее надуманную скромность.

Она

обернулась.

Взгляд

упал

на грудь. Я ещё

не застегнулся

до конца...

— Через час

ужин

, — голос

напряжённый

, взгляд

пристальный

. —

На тебя

готовить?

Не о том ужине

я подумал...

—

Нет

, —

отрезал

я.

Девчонка вздрогнула словно от удара. И поспешила к двери.

Но

перед выходом

обернулась:

— Значит,

правду

о смерти Аймелин

знать не хочешь.

Я

взревел

:

—

Не смей

произносить её имя!

Мне показалось

, или в её глазах

блеснули

слёзы?

Что, чёрт возьми, с ней не так?!

Часы потянулись мучительно долго. Я

прислушивался

к каждому шороху за дверью, но в ответ —

только гробовая тишь

.

Почему я не могу пользоваться магией?

Все метки Инквизиции были на месте. Если бы связь с Источником прервалась, в Министерстве уже подняли бы всех на уши. Но нет… Я чувствовал — магия здесь, рядом… Так почему она недоступна?

Немного поразмыслив, я провел параллель между словами девчонки — о её доме, о принадлежности к путешественницам. И тогда всё встало на свои места.

Она создала сотни микроскопических реальностей внутри этой комнаты.

Отделила меня от моей магии, а себя — от меня. Вовсе не магия отталкивала меня при её приближении…

Я просто в тот момент оказывался в другом слое пространства.

Это открытие вызвало во мне… что-то вроде

невольного восхищения

. Пусть эта девчонка и была

недо-ведьмой

в привычном смысле, но своей родной магией владела виртуозно.

Интересно как зовут чертовку?

Остаток вечера и большую часть ночи я изучал пространство вокруг, —

выискивал

лей-линии,

пробовал

ухватиться за их

зыбкие

нити.

В Академии я лишь поверхностно изучал Магию Переходов — не было предрасположенности, поэтому получалось с трудом. Но сдаваться я не собирался. Я был полон решимости соединиться со своей магией и найти выход из этого пространства.

И тогда ведьмочке придётся ответить за все её прегрешения. В прошлых… и нынешнем.

Я проснулся от страшного скрежета, от которого дрожали даже стены.

Резко сел, пытаясь сообразить, что происходит, и увидел

Её

.

Девчонка

с напряжением

тащила через всю комнату

огромное

зеркало в

массивной

оправе, которое явно весило больше, ее самой.

От неожиданности

я никак не мог понять,

какого дьявола

она этим занимается.

— А ты любишь поспать Валентайн. – произнесла Ведьмочка, блеснув глазами, словно знала что-то, чего не знал я.

Я нахмурился.

Эта малявка

упорно называла меня по имени, и мне это…

раздражало?

— Открой окна, —

бросил

я, в приказном тоне. — С тобой я теряю чувство реальности.

— Так ты давно не в ней…

Может, я хочу оказаться в тебе…

Мысль вспыхнула сама по себе, и вслед за ней нахлынула ярость.

Я разозлился. На нее. И на себя.

За то, что она пробуждает во мне похоть. За то, что не могу её подавить.

Наконец зеркало встало там где хотела ведьмочка

— напротив кровати. И я теперь мог созерцать себя во всей красоте.

Обычно

— ухоженный, гладко выбритый, но с

вечными

тёмными кругами под глазами и впалыми щеками.

Именно таким я привык себя ненавидеть.

Сейчас

же на меня смотрел

растрёпанный

мужчина с

недельной

щетиной… но

бодрый

, без

привычной

худобы, и даже взгляд

казался живым

— хоть и горел

ледяной

злостью.

А рядом, в отражении,

стояла Она

. Улыбалась так, что

проступили

ямочки на щеках…

Вот бы схватить её в охапку и заставить стонать моё имя, раз уж ей так нравится его произносить…

— У нас на

поздний завтрак

— круассаны и кофе…

— Ведьма, ты не понятливая – я есть

отказываюсь

.

Она

скосила

на меня взгляд.

—

От моей стряпни

ты отказался — это ты

чётко

обозначил. Но в условиях

ничего не было

про чужую…

Я

до последнего

не понимал её замысла,

пока

она не надела

на шею

талисман и не шагнула в зеркало,

словно в открытую дверь

.

Я наблюдал.

По ту сторону Ведьмочка оказалась в весьма странном наряде: брюках, что сидели на ней словно вторая кожа и таком же соблазнительном топе. Поверх вязаный кардиган. Но больше поразили ботфорты до самого бедра!

От крайности к крайности.

Окружение тоже вызывало недоумение: дороги, вымощенные не булыжником, а гладким тротуаром… Однотипные дома, точь-в-точь повторяющие друг друга, повозки без лошадей, мчащиеся с невообразимой скоростью…

Ведьмочка

подошла

к уличному

ларьку

.

— Мне, пожалуйста, двойной американо, без всего, и лате с двойной порцией сливок, карамелью, и посыпкой из шоколада. 3 круасана без начинки, и яблочный струдель. Все с собой.

Через несколько минут, она вернулась. Довольная. В руках, на странном подносе, странного вида стаканы и бумажный пакет, от которого

исходил умопомрачительный

аромат.

Переступила

обратно через зеркало — и

снова стала

ведьмочкой в

простом

платье и

босиком.

— Что это за место? —

спросил

я,

хотя догадывался

. И её ответ

лишь подтвердил

мои мысли:

—

Нью-Йорк, кажется.

Параллельная вселенная

без магии.

Но я там

часто

бываю. Киношки смотрю…

Из этого

я понял одно: ведьмочка

куда опаснее

, чем кажется,

раз

умеет

не просто

перемещаться,

а

открывать порталы

между мирами.

— Ты ведь в курсе что меж пространственные путешествия запрещены законом? А ты, сейчас, в открытую продемонстрировала свои способности инквизитору?

Но ни мой грозный вид, ни тон, не произвели на нее

никакого

впечатления. Она ответила под стать мне.

— А ты в курсе что этот Дом постоянно перемещается между пространствами? И найти его не возможно?

Она поставила свои покупки на прикроватный столик. Забрала лишь один из стаканов, и сунула в рот один из круасанов. И все под моим пристальным взглядом.

— Наслаждайся…

И с этими словами вышла, оставив меня в одиночестве…

Я снова получил от нее информацию

— и теперь точно знал, как ею воспользоваться.

Глава 19. Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон (часть2)

Последние несколько часов я вновь изучал лей-линии дома, отмечая, что с каждым разом это даётся всё легче.

Но познание чужой магии высасывало силы с пугающей скоростью. Взгляд упрямо возвращался к оставленной еде.

Нет.

Я запрещал себе даже думать о ней.

Если задуманное сработает, очень скоро я окажусь дома...

С ведьмочкой.

И тогда

уже Я

буду устанавливать правила.

Её появление не стало неожиданностью. Она вошла в комнату с еще влажными волосами. И я невольно вдохнул аромат мыла что следовал за ней.

Увидеть бы, как она...

— Зря, —

она бросила взгляд на нетронутый завтрак.

Но не ушла. Села на пол, прислонившись спиной к стене, и раскрыла книгу.

Если это ее метод воздействовать на меня, то весьма странный.

Ведьмы, с которыми я имел дело,

обычно

сыпали угрозами и применяли заклинания.

Каждая

охота заканчивалась

кровью и болью

— но

никогда

чтением вслух

"Проза. Уильям Шерил".

Я поморщился, поняв, что выбор ее пал на рассказ: “Принцесса и Шут”.

Я

когда-то подарил Аймелин книгу с ним...

И тут

меня

пронзило

— ведьма

Это

знала.

Знала и играла.

— Знаешь, а я с ним была знакома, — произнесла девушка таким тоном, будто это должно было меня заинтересовать.

Я мысленно прикинул годы жизни автора, сопоставил с текущей датой...

Мои брови сами собой взлетели вверх. Получалось, этой ведьме как минимум перевалило за сотню.

Быть такого не могло…

Каждая ведьма носила на себе отметины своей магии.

Как бы ведьмы не старались скрыть свои внешности под личинами прекрасных, юных дев, но Инквизиторам был дарован дар видит из истинный облик. Чем больше ведьма колдовала и воротила по миру грешных дел, тем сильнее искажалась её внешность и старела ее истинная сущность.

Но эту я видел прекрасной девушкой, даже зрением Инвестиции.

Я нахмурился.

— Сколько тебе? — вырвалось у меня прежде, чем я осознал бессмысленность этого вопроса.

— Двести тридцать семь, — ответила она без тени смущения.

— Почти одногодки...- тут же парировал.

В этом году мне как раз должно было исполниться тридцать девять.

Она фыркнула.

— Я какое-то время жила в Форелтауне. Приехала туда как внештатный иллюстратор для издательства "Книги для досуга Семи Островов" - делать зарисовки местной фауны.

Я даже не заметил, как уже лежал на постели повёрнутый к ней, и заложив руку за голову.

— Там было так красиво, я влюбилась в местную природу и поселилась там на следующие десять лет. Тогда-то я и познакомилась с малышом Уилом. - Нежная улыбка коснулась ее губ при воспоминаниях о том времени - Он любил пускать по реке кораблики и слушать мои истории о других мирах. Чудесный был ребенок.

Что? У меня в голове не укладывался подобный образ: Ведьма на государственной службе и нянька для детей?

Наверняка врёт.

— Почему уехала? — Слова сорвались с губ прежде, чем я успел их остановить.

Что со мной происходило?

Почему я продолжал задавать эти бессмысленные вопросы?

— Золотое правило для почти бессмертных — не задерживаться на одном месте больше десяти лет, — её голос звучал спокойно, но в уголках губ дрожала едва заметная грусть.

Я напрягся, пытаясь уловить ложь в её словах. Обычно мне не составляло труда распознавать обман, но сейчас... Ведьмочка говорила так убедительно, что против воли заставляла верить. Каждое слово, каждый жест казались подлинными.

— И что же такая добрая делала в ковене? - я намеренно вложил в вопрос язвительность, наблюдая, как её плечи слегка вздрогнули.

Стало очевидно что ей не ловко признаваться, но она все равно ответила на мой вопрос:

— От ИНКВИЗИЦЫИ спасалась.

И это меня рассмешило.

— И как, удачно?

Ее бровки сошлись на переносице.

— Шутить изволим?

Да, я действительно расслабился.

Слишком.

Мне следовало напомнить себе, кто сидит передо мной — убийца, оборвавшая жизнь Аймелин...

Но в этих бессмысленных разговорах я неожиданно находил странное успокоение.

Тишину нарушил её голос, начавший чтение вслух.

— Ты не могла бы делать это в другом месте? - я резко оборвал её уже на первой строке. Ладони сами собой сжались в кулаки, ногти впились в кожу.

Она лишь скользнула по мне взглядом. По ее глазам, я не смог определить, что она чувствует. Но когда она вернулась к чтению, я осознал - так выгляди ее месть, теребить и без того кровоточащие раны напоминать о том, что она отняла...

О той, кого забрала у меня не только судьба, но и её собственные руки.

Как я мог забыть об этом даже на мгновение?

Рев, больше похожий на звериный, вырвался из груди. Я рванулся вперёд, но невидимая сила швырнула меня обратно на кровать.

Снова и снова я пытался дотянуться, пока окончательно не выбился из сил, безвольно рухнув на простыни.

А она читала. Её голос, живой и тёплый, наполнял комнату, заставляя слушать вопреки воле. Она вживалась в каждую роль, будто проживала судьбы героев. Когда повествование дошло до страницы - той самой, на которой остановилась Аймелин, так и не дочитав... - внутри что-то надломилось.

Я сам, дальше никогда не смел читать...

— Пожалуйста... остановись... - мой голос звучал как стон раненого зверя.

Я ненавидел эту слабость, но больше не мог терпеть. Боль, которую годами глушил яростью, вернулась с прежней силой.

— Валентайн? - позвала она. Голос дрогнул. - Я...

Аймелин

.

Ослышался?

Я замер, не веря ушам. Медленно приподнялся, встречая её взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Она сидела, теребя складки платья, в глазах - странная смесь тревоги и... надежды?

Нервный смешок вырвался из груди.

Отвратное чувство юмора у ведьмы.

— С момента, как Аймелин попала в болота... это была я, - повторила она твёрже.

Веки предательски сомкнулись на мгновение. Кулаки сжались сами собой.

— Ведьма... - начал я сквозь зубы.

— Валенсия, - перебила она.

Я вздрогнул от звуков этого имени.

—...Так меня зовут.

Она поднялась и медленно приблизилась к кровати. Не достаточно чтоб я смог потянуть за нужную лей линию и схватить ее...

Я знал это имя. Имя, которым просила меня однажды называть Аймелин. Возможно Эта Тварь прочла его в тату у моего сердца, а возможно...

— Я была в теле Аймелин всё это время... Не знаю, как точно это произошло, но из камеры я вдруг оказалась посреди болота, где ты меня нашёл. А потом... - её слова стали торопливыми, сбивчивыми, - эта неделя, всё что случилось... Я оставалась Аймелин до самого падения. Смерть вернула меня в родное тело...

Я смотрел на Ведьму и проклинал уже

Себя

. Ощущал, как гнев сжигает меня изнутри. Всего за сутки — ничтожные двадцать четыре часа — я позволил себе расслабиться, подпустил её ближе, чем кого-либо за последние тринадцать проклятых лет. Дал ей зацепиться за что-то внутри меня. А она воспользовалась этим, словно опытный кукловод, дергая за ниточки моих воспоминаний, оживляя их только чтобы тут же растоптать. Она вывернула меня наизнанку, оставив лишь пустоту там, где когда-то был человек.

— Как только я выберусь отсюда, я вырву твой лживый язык, - голос звучал холодно, без тени сомнения.

Ярость кипела во мне, но я сжал её в кулак, облачившись в привычную броню Инквизитора.

Она отступила на шаг — и в её глазах мелькнул страх.

Хорошо.

Так и должно быть.

Я — палач. Она — добыча.

— Почему тебе так сложно в это поверить? - её голос дрогнул.

— Давай мыслить логически, Валенсия, - я намеренно растянул её имя, наслаждаясь тем, как она вздрогнула. - Ты — лживая тварь, утверждающая, что перенеслась в прошлое и заменила мою жену?

Во-первых

, с твоим уровнем магии это невозможно.

Во-вторых

, путешествия во времени — миф.

В-третьих

, парадоксы не существуют.

В-четвёртых

... - я окинул её презрительным взглядом, - ты на неё не похожа ни капли.

Она не опустила глаз, но плечи её напряглись.

— Я не могу ответить на вопросы, если ответов ты слышать не хочешь.

И ушла.

Просто так.

Не споря, не доказывая.

А я остался, мысленно перебирая возможные объяснения. Она могла выудить воспоминания из моего разума, пока я был без сознания. Знала детали — потому что сама их и создала.

Зачем?

Ответ я выбью из неё. Лично. И наслажусь каждым её криком...

Прошли часы. Не просто ожидания — подготовки.

Я раскрыл секрет её лей-линий, наложив свои печати поверх.

Теперь оставалось только дождаться момента, чтобы захлопнуть капкан.

Она ворвалась в комнату как ураган, даже не почувствовав, что контроль уже не в её руках. Раскрасневшаяся, с глазами, в которых полыхала ярость, и мокрыми дорожками от слез на щеках.

Она тащила за собой мой меч.

— Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон!..

Моё имя звучало из её уст как ругательство.

Голос сорвался на крик.

Я нахмурился.

Так вот как выглядит гнев этой ведьмы.

— Ты всегда был упрямым... козлом! Я принимала это, потому что видела в тебе благородство. Но сейчас ты просто гад, который боится поверить! Потому что тогда все эти годы мучений и терзаний окажутся напрасными! Ты упиваешься своими страданиями — они служат оправданием твоему мерзкому поведению и не оправданной жестокости!

Меч с грохотом упал у кровати.

— Всё, с меня хватит. Ты свободен.

Последнее что я запомнил это белый порошок мне в лицо.

Вот гатство! Не-до Ведьма снова меня обставила!

Холодный ветерок ласкал кожу. Солнце било в глаза, заставляя щуриться.

Я резко сел, озираясь. Постарался сосредоточиться.

Я — под деревом, прислонившись к стволу. Пролесок. Вдали — крыши знакомых домов.

Вальтерния.

Я так давно здесь не был…

Боль, по привычке резанула сердце, а с ними и воспоминания.

Аймелин. Валенсия. Ловушка.

Рядом лежал свёрток. Внутри — фляга с водой, еда, деньги... и записка.

"Я, как и прежде, люблю прогулки у моря, медовый эль и вечера с хорошей книгой. А ты всё ещё любишь яблочные начинки, и рассказы Уильяма Шатера? А что насчёт третьего, Валентайн? Я так никогда и не узнаю?.."

Пальцы задрожали.

Ветер подхватил шёпот, сорвавшийся с губ, и унёс его прочь:

— Тебя...

Глава 20. Новое начало.

Прошло три недели с тех пор, как я выставила Валентайна за порог. Не вычеркнула его из сердца — лишь позволила нам обоим перевести дух.

Я сделала всё, что могла. Снова и снова напоминала ему о том, какими мы были прежде. И, в конце концов, раскрыла правду. Дольше держать его не представлялось возможным.

Он скорее умер бы с голоду, чем признал собственные потребности.

Я обязательно верну его

— эти слова стали моей мантрой. Я шептала их едва проснувшись, и повторяла перед сном, словно заклинание.

Тоска по нему была почти физической: увидеть хоть мельком, издали, краем глаза… Но я знала — торопиться нельзя. Один неверный шаг, и я сама окажусь в ловушке, даже не заметив, как попала в неё.

Поэтому я выбрала иной путь.

Мне нужно было доказать: я не та ведьма, что погубила себя… то есть Аймелин.

И почти каждый день я отправлялась на охоту.

Переносилась в имение Хайбренчес, туда, где когда-то бушевала магия Некроманты, и собирала её манну — крошечные частички энергии, оставшиеся после заклинаний. Обычно, со временем такие следы рассеиваются, но она обладала настолько сильными чарами, что даже спустя годы земля хранила их отголоски, словно ожоги. Я собирала их по крупицам — из трещин в камнях, из почерневших деревьев, из воздуха, пропитанного древней скверной.

Для поискового заклинания нужен был целый флакон её манны, и день за днём он наполнялся.

Совсем скоро, любимый, я докажу тебе свою невиновность

, — твердила я, и с каждой новой каплей уверенность во мне росла.

Однажды я решилась прогуляться по Вальтернии.

Город встретил меня гнетущей тишиной и странным унынием. Вроде всё осталось на местах, и всё же — что-то неуловимо изменилось.

Исчезли приветливые улыбки. Юные разносчики газет больше не выкрикивали последние новости. Прохожие спешили по своим делам, с такой быстротой, что позавидовали бы большие города.

Школа для малоимущих была достроена, но табличка у входа, теперь сухо гласила: «Школа № 5».

Часовая башня так и не дождалась завершения. Её окружал длинный забор с предупреждением: «Опасно. На снос».

Город стал словно олицетворением души Валентайна - такой же покинутый, заброшенный, отстраненный.

От этого осознания в груди защемило особенно сильно.

Я покинула Валенсию с горьким осадком на сердце. И больше не захотела туда возвращаться.

Лето в этом году выдалось особенно знойным: солнце жгло без пощады, воздух дрожал от жары. Порой мне хотелось перенестись в заснеженные Альпы, но пока приходилось довольствоваться магическими кристаллами, дарящими лёгкую прохладу. Они не спасали по-настоящему, но хоть немного облегчали жизнь.

Мой день складывался просто: сперва стакан лимонада на крыльце — до того момента, когда духота становилась невыносимой, затем очередной поход за манной и, напоследок, пополнение запасов сонного порошка. Это средство оказалось удивительно полезным…

Ночью я спала лишь в тонком белье из эльфийского шёлка. Почти прозрачная ткань приятно холодила кожу, и со временем я перестала смущаться её откровенности. Уединённая жизнь приучила меня к мысли, что никто не сможет увидеть меня в таком виде.

Но увидел ОН.

В кухне, облокотившись о стол, со стаканом лимонада в руке, стоял Валентайн.

— Вкусняшка, — протянул он и замер.

Я тоже застыла. Сердце резко подпрыгнуло и тут же ухнуло куда-то в пятки.

Нашёл.

Эта мысль пронеслась в голове первой — и, кажется, последней.

Его взгляд медленно скользнул по моей фигуре, настолько откровенный, что кожа тут же вспыхнула жаром.

Пожалуй, будь я совсем голой, было бы даже проще — тогда не пришлось бы краснеть за это «неприличие». Я инстинктивно попыталась прикрыться. В ход пошло все — руки, кухонное полотенце. Нижнию частью ещё как-то удалось спрятать, а вот грудь… Она словно сама притягивала его взгляд, и прикрыть её полностью не получалось.

Валентайн явно остался доволен зрелищем.

— Зачёт… — мурлыкнул он, будто кот, нашедший беззащитную мышку.

— Как ты меня выследил? — голос сорвался. Возможно, сейчас не лучшее время для расспросов, но и удрать я не могла. Ноги буквально приросли к полу.

Мужчина пожал плечами.

— Ты сама себя обрекла, рассказав о перемещениях. Я нанёс соответствующее заклинание еще тогда когда был прикован к постели… — Его тон был будничным, словно мы беседовали в светской гостиной. — Но давай поговорим о чём-то более насущном.

Глаза его блеснули — знакомым, опасным блеском.

— Любишь эльфийский шёлк?

Я лишь сглотнула в ответ.

И о, Боги! Я наконец-то смогла пошевелить ногами.

— Не двигайся, ведьмочка, — предупредил он, заметив, как я начинаю пятиться. — Тебе не понравится то, что произойдёт, если ослушаешься.

Как же я скучала по этому повелительному тону…

Но слушаться не собиралась.

Я рванула в сторону комнату. Нет, я не планировала нырять в портал — просто хотела одеться.

Не успела.

Валентайн схватил меня, его руки сомкнулись в железной хватке. От одного прикосновения по телу пронеслась знакомая волна удовольствия, и я не смогла скрыть ни этого, ни лёгкого стона, сорвавшегося с губ.

Мы замерли. Оба — на мгновение, наслаждаясь близостью. Его дыхание скользнуло по волосам на затылке.

— Аймелин или Валенсия? — голос хриплый, почти звериный рык. — Кто же ты, ведьмочка?

Ответа он ждать не стал. Дёрнул меня дальше, подняв так, что ноги перестали касаться пола. Втащил в комнату и швырнул на кровать, навалившись сверху всей тяжестью. Я не сопротивлялась. Слишком рада была его видеть — чистое безумие, если вспомнить, на чём оборвалась наша последняя встреча.

Он навис надо мной. Взгляд скользнул по лицу и опустился ниже.

— Так и будешь молчать? — рявкнул он.

В горле пересохло.

— А что ты хочешь услышать? — Вышло жалко, но в голове стоял сплошной сумбур, думать мозг отказывался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Губы Валентайна дрогнули.

— Я не четко выразился? Хочу знать кто ты на самом деле?

Его ладонь легла на мою шею и сжалась. Не сильно, но достаточно, чтобы я поняла: исход может быть любым — от удушья до ласки.

Это быстро привело меня в чувство.

— Позволь прояснить: если правда окажется на моей стороне, извиняться тебе придётся очень долго.

— Прав могу быть и я…

Я невольно усмехнулась.

— Не всегда, Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон, порой и ты ошибаешься.

— Убеди, — его взгляд стал жёстким.

А моя улыбка — шире. Я чувствовала себя полной идиоткой, но не могла заставить себя перестать улыбаться.

Валентайн огляделся. Его взгляд скользнул по окружающей обстановке, изучая каждую деталь и мелочь. Я знала что он видит беспорядок, и немного смутилась. Последним временем у меня совершенно не было желания прибираться. Куча книг были хаотично расставлены на полках, стопками лежали на прикроватном столике, и даже на полу. А еще не доеденный бутерброд на столе и пустая кружка.

Я вчера перед сном поленилась все отнести на кухню, и теперь жалела об этом.

— Ведьма, у тебя комната зубрилки. Ещё синих чулков не хватает для композиции.

Чулки были. Правда, чёрные. И висели как раз на спинке кровати. Валентайн проследил за моим взглядом и хмыкнул.

— Ну, извините, — буркнула я — не ожидала, что нагрянет инквизиция с ревизией.

Его взгляд вновь сосредоточился на мне.

Наверное не стоило дерзить

. Уж больно внимательно он начал всматриваться мне в лицо, словно выискивает что-то в нем.

Рука соскользнула с шеи и переместилась ниже. Он наклонился, и горячее дыхание обожгло соски. Они моментально отозвались и затвердели под кружевом.

Невольный стон сорвался, когда он двинулся ещё ниже.

Я уже почти почувствовала его губы на животе… Почти у цели.

Он раздвинул мои ноги.

— Не двигайся!

О, боги… Что он задумал?

Я и так не могла сопротивляться, лишь покорно ждала продолжения.

Его губы коснулись внутренней стороны бедра. Лёгкое, едва ощутимое касание, словно крыло бабочки. Но оно обожгло, будто…

— Ты меня клеймил! — вскрикнула я в сердцах и оттолкнула его ногой.

Мужчина был доволен. Он отошёл к двери, спокойно так, словно и не вытворял только что со мной

... что-то.

— Одевайся, — в его голосе послышался четкий приказ.

Я почувствовала как приходит стыд и щеки заливает румянец.

Я потянулась к простыне. Завернулась в неё, и выжидающе посмотрела на Валентайна. Но уходить он не собирался. Стоял, сложив руки на груди, словно ледяная статуя, и ясно давал понять: с места не сдвинется.

А мне и в голову не лезла мысль одеваться под его взглядом.

— Я не исчезну… — пролепетала я, почти в отчаянье. — Мне это не нужно.

Невероятно, но он поверил. Уже схватился за дверную ручку, но вдруг обернулся и повелительным тоном бросил:

— Поторапливайся. Я есть хочу.

Дверь хлопнула. Я осталась с разинутым ртом.

Что это вообще было? Он вернулся, чтобы… поесть?

Я в растерянности уставилась на место метки. Кожа была без каких либо внешних следов, но присутствие инородной магии ощущалось отчётливо.

Я поспешила одеться. Валентайн не отличался терпением, чего доброго мог передумать и ворваться обратно. Мое платье с вышивкой, в приглушенных тонах, без рюшей и оборок, мало походило на стиль Аймелин. Но ведь я уже не она.

Перед зеркалом задержалась на миг: поправила причёску, вдохнула глубже. Приготовиться… к чему? Я и сама не знала. Но Валентайн здесь. Он пришёл. Не убил. Значит, поверил… или пока проверяет.

Из кухни доносились звуки. С каждым шагом они становились отчётливее. Адреналин вытеснял оцепенение.

Мужчина хозяйничал на кухне, с ленивым интересом заглядывая повсюду. Будто и правда проводил ревизию.

Я замерла на пороге, невольно залюбовавшись им.

— О чём думаешь? — спросил он, не оборачиваясь.

— Какой ты притягательный… — вырвалось прежде, чем я успела прикусить язык.

Валентайн моментально обернулся, и впился в меня взглядом. Льдинки заплясали в его глазах. А я готова была сгореть со стыда. Зачем я сказала это вслух?

Стараясь скрыть смущение, я направилась к столу и занялась кофе. Валентайн почти сразу оказался рядом. Скрестив руки на груди, он молча наблюдал за каждым моим движением.

И это признаться нервировало меня до дрожи в пальцах.

Мне так хотелось узнать как он воспринимает меня сейчас? Что чувствует? Я боялась спросить — вдруг услышу то, чего не вынесу. Поэтому молчала.

Когда дошло до перемалывания зёрен, Валентайн уверенно отодвинул меня в сторону. Теперь уже я наблюдала как он крутит ручку кофемолки. И признаться движение мышцей под рубашкой меня завораживало.

— Я навёл справки о твоём доме… — сказал он наконец.

Вот и ответ: думает не обо мне. О доме.

— Нашёл упоминания ещё со времён Тёмных.

— Отец рассказывал, что этот дом был всегда, — заговорила я, едва успевая за собственными словами. — У него есть выходы во все пространства и на каждый континент. Каждая дверь — это проход в отдельную вселенную. Главное лишь подобрать верный ключ.

Я не могла остановиться, будто слова сами рвались наружу.

— Дом оберегает своих жителей. Каждая новая созданная комната означает появление нового обитателя.

Да, я любила Валентайна… но уж больно легко открыла ему, то, что веками хранилось нашей семьёй в строжайшей тайне. Даже меня саму смутила эта откровенность.

Наверное, всему виной была нервозность

. Решила я.

— Так и думал, — Валентайн хмыкнул. — Портальный Лабиринт Акнуса. Инквизиция давно им интересуется.

Последняя фраза прозвучала будто между прочим, но именно она была главной. Я лишь равнодушно пожала плечами, соглашаясь.

— Ещё с тех времён, когда инквизиторы были кучкой фанатиков, жавшихся по углам и вопивших о конце света, — специально сказала я как можно пренебрежительнее.

И заслужила взгляд, в котором полыхало желание свернуть мне шею. Но странным образом страха не было. Наоборот, захотелось поддеть его ещё сильнее.

— Это не я променяла царские хоромы на жалкий кабинет в вонючей тюрьме и службу безумцам. Так что нечего смотреть на меня так.

Уголки его губ дёрнулись, будто он хотел возразить, но быстро опустились.

— Знаешь, почему я пошёл в инквизиторы? — его голос прозвучал глухо, с горечью и усталостью.

Я ощутила эту боль и сама сникла.

— Прости, — выдохнула шёпотом. — Не стоило мне так говорить.

Мне хотелось так многое ему поведать, руки тянулись обнять, успокоить, заверить что это я и я никуда больше не уйду. Я так хотела уже родным голосом, своими губами сказать: я люблю тебя.

Но вместо этого я потупила взгляд, уставилась на босые пальцы ног и пробормотала:

— Пойду к завтраку яички соберу.

И, не выдержав, шмыгнула за дверь.

Глава 21. Печать правды…

Я шла к курятину и понимала, что не правильно мы как то начали. Так хотелось той близости что у нас успела, появилась после свадьбы, тех страстных речей и того счастья. Пусть оно было мимолётным, но я никогда прежде не была так счастлива как те пару дней с ним.

Позади послышались шаги. Понимая что это Валентайн, я все равно оглянулась.

Он шёл по моему следу, вальяжно засунув руки в карманы, и прожигал взглядом. Я невольно ускорила шаг.

— Ты пытаешься от меня сбежать? — недовольно бросил он.

Моё «да» потонуло в скрипе дверных петель: я юркнула в сарай, где держала кур. У входа стояли шлёпки. Пока натягивала их, Валентайн ворвался следом. Он меня слышал — по лицу, искаженному злостью, это было ясно.

Даже секунды не дал перевести дух,

— мелькнуло в голове с долей раздражения.

Но стоило ему переступить порог, как выражение сменилось. Он окинул помещение растерянным взглядом, и на лице проступила откровенная брезгливость. В своём дорогом костюме, среди соломы и куриного помёта, он выглядел почти комично.

Куры встретили нас недружелюбно: взъерошились, закудахтали и забили крыльями, явно не желая делиться яйцами.

— Давай, помогай, — сказала я вдруг почти приказным тоном и сама удивилась своей наглости.

Валентайн был не из тех, кто позволяет собой помыкать, но сейчас шагнул ко мне беспрекословно. Его жар окутал меня. Ладони моментально вспотели, сердце застучало чаще. За долю секунды я успела пожалеть о своей просьбе.

— Что делать? — спросил он, будто не замечая моего смятения.

Я показала, как правильно: просунуть руку под курочку, отвлечь её и забрать яйцо.

Но что-то пошло не так. Едва он сунулся к курице, его клюнули. Валентайн вспылил, согнал птицу с места, и та, взъярившись, набросилась на него.

Чертыхаясь, он вылетел наружу. А я не выдержала — расхохоталась.

Правда, смеялась недолго: через минуту сама уже спасалась бегством от разъярённых кур.

— Они у тебя бешеные! — в сердцах воскликнул Валентайн.

— О нет, это они ещё спокойные, — сквозь смех ответила я, утирая слёзы. В переднике я прижимала к себе трофей — пять яиц, и ни одно не пострадало в этой суматохе.

Я украдкой рассматривала Валентайна. Он выглядел раздражённым, брезгливо отряхивался, словно только что выбрался не из курятника, а с помойке. Стоило бы обидеться, но сердце моё пело, и на губы настойчиво просилась улыбка.

В его волосах запуталось маленькое перышко. Я машинально потянулась убрать его, но вовремя осознала, как это может выглядеть. Замерла с поднятой рукой. Всё-таки передо мной стоял чужак, к тому же инквизитор. В его глазах я была самое меньшее — ведьмой.

Наши взгляды встретились. Валентайн уже хмурился.

— Пёрышко. — Как оправдание, пробормотала я.

— Так сними. Чего застыла? — его голос прозвучал жёстко.

Разумней было бы сейчас просто уйти, пусть сам снимает. Но коснутся его так хотелось...

Я аккуратно потянулась за пером.

На его висках уже проступила седина и не прошеные белые волоски то тут то там пробивались через черную гриву. На ощупь его волосы были такими же мягкими как я и запомнила. Я опомнится не успела а уже касалась их, гладила…

А потом вдруг спохватилась. И как рванула к дому.

Его пальцы тисками сомкнулись на моём предплечье и дёрнули назад. Яйца, один за другим, выскользнули из передника и с глухим звуком разбились о землю. Но кому было до них дело?

Валентайн навис надо мной.

— Валентайн… пожалуйста… — хрипло вырвалось.

В моей голове уже рисовались варианты того что он сейчас сделает, от самых страстных до самых мерзких. Но даже в худших сценариях я успевала пару раз его поцеловать.

— Перышко, — отчеканил он, — ты хоть сняла?

Я часто заморгала и только тогда осмелилась посмотреть на него. Взгляд непроизвольно начал с губ, скользнул по ледяным глазам, выше к волосам. Запоздало сняла пёрышко. Уголки моих губ дрогнули в неуверенной улыбке.

— Трофей?

— Выкинь.

Повинуясь порыву, я быстро чмокнула его в губы — и рванула к дому. Расчёт оказался верным: он замешкался всего на секунду, но этого хватило, чтобы вырваться вперёд.

Я вбежала в дом вихрем, а он… даже не вошёл. Просто материализовался из воздуха. От этого по спине пробежал холодок. Я помнила, ещё недавно он презирал магию, а теперь пользовался ею играючи.

Поправочка, 13 лет назад.

— Валенсия… — рявкнул он и точно не с добрыми намерениями потянулся ко мне.

Я сунула ему в руки миску, со словами:

— Оладушки.

Он опешил, а быстренько начала вкладывать ему в руки все ингредиенты —муку, молоко, сахар, — лишь бы сбить с толку и отвлечь от очевидной идеи расправы надо мной.

На завтрак у нас были оладушки, к ним я открыла баночку с яблочным джемом, и заварила свежи перемолотый кофе.

Мы завтракали в тишине. Я терялась, не зная, с чего начать разговор, а Валентайн, казалось, и не собирался напрягаться. Он ел с таким аппетитом, будто до этого голодавшего сутками, не отвлекаясь ни на что вокруг.

Я вдруг поймала себя на странной мысли: мне хотелось радовать его едой. Печь пироги с яблоками, варить супы, жарить мясо с хрустящей корочкой… лишь бы снова увидеть, как он наслаждается каждым кусочком.

Завтрак кончился, а мою просьбу помыть посуду Валентайн встретил холодным презрением. Махнул рукой — и всё мигом стало чистым.

— А в министерстве в курсе, на что тратятся их бесценные ресурсы? — не удержалась я от колкости.

Его глаза опасно блеснули.

— Желаешь лично подать жалобу?

Я благоразумно промолчала, решив сменить тему.

— У меня сегодня в планах обновить запасы сонного порошка…— начала я без задней мысли.

— Ты совсем страх потеряла, при мне такое озвучивать? — его рык оборвал меня на полуслове.

— То есть помогать не будешь?

У него дёрнулся глаз.

Валентайна не просто возмутило моим предложением, — оно ввергло его в ужас.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Да, возможно, я слегка и перегнула палку... Совсем чуть-чуть.… но и его реакция была чересчур.

— Это были все мои запасы за год! — возмутилась я, чувствуя, как в груди загорается раздражение. — И если уж на то пошло, именно из-за тебя они закончились!

Не стоило ему напоминать о

той

ночи. Лицо Валентайна хищно заострилось.

— Разве я просил высыпать на меня всю эту дрянь? — прорычал он.

— Меня преследовал взбешенный мужик, а я ещё должна была интересоваться его пожеланиями?! — выпалила я в ответ, с тем же запалом.

В кухне воцарилась гробовая тишина. Я готовилась к новой вспышке, но вместо этого увидела, как Валентайн сник. Плечи опустились, а во взгляде появилось что-то… ранимое. Совсем не то выражение, которого я ждала от этого надменного мужчину.

— Извини… — буркнул он едва слышно. И что самое странное — искренне.

— Говори, что делать?

Я растерялась. Гнев уже уходил, но копаться в его странностях я не решилась. Между нами только начал выстраиваться хрупкий, едва заметный мостик понимания. Его стоило беречь.

Но... куда делся мой привычный Валентайн? Тот самый — колючий, дерзкий, вечно бросающий вызов?

Я молча поставила на стол плетёную корзину, доверху набитую сушёными травами. Запах мелиссы, валерианы и пустырника тут же заполнил кухню.

— Всё это нужно перетереть в порошок.

Он недоверчиво скосился на траву. Я не удержалась и хихикнула:

— Ты ведь не рассчитывал увидеть котел с вонючим варевом, и плавающими по поверхности человеческой требухой?

— Куриной, — автоматически поправил он.

Я растерялась. Да, уж, его познаний в магии точно прибавилось...

Игриво прищурившись, я похлопала его по плечу с преувеличенной заботливостью:

— Ох, милый, ты просто ещё к нему не готов.

В ответ он лишь сверкнул глазами, но промолчал.

Было очевидно — следующие пару часов он будет гадать, шучу я или нет.

Работа затянулась.

Валентайн с неожиданным усердием перемалывал травы на жерновах, а я не могла отказать себе в удовольствии украдкой посматривать на него.

Еще рано, но вскоре я расскажу ему об эликсире долголетия — разработке моего отца. Именно благодаря ему я за двести с лишним лет внешне постарела всего на пять-шесть годков.

Интересно, он так же будет капризничать, как и с сонным порошком?

Мужчине было почти сорок, но он нисколечко не утратил своей привлекательности.

Инквизиторы проходили суровую физическую подготовку, и он явно не ленился — его тело стало ещё более подтянутым и сильным. Под тканью рубашки угадывались крепкие мышцы, и в каждом его движении ощущалась сила и уверенность.

Я поймала себя на том, что любуюсь им слишком откровенно. Прикусила губу и едва не застонала, представив как в порыве страсти я прижимаюсь к его телу, и тискаю упругий зад …

Мне требовались весы, с верхней полки шкафа. Потянувшись за ними, я встала на табуретку. А та взяла и сломалась под тяжестью моего веса.

Я не успела понять, что падаю, и едва испугалась, как оказалась подхваченной руками Валентайна. Он аккуратно поставил меня на ноги и тут же резко отстранился, будто обожжённый.

Его реакция мне не понравилась, и оставила неприятный осадок внутри. С Аймелин он вёл себя совсем иначе. Её он

хотел

касаться.

— Ты совсем себя не бережёшь?! — его ледяной голос вернул меня в реальность. — На кой

демон

лезть на сломанную табуретку?!

Теперь к смятению добавилась обида.

— Весы достать хотела... — пробормотала я.

Валентайн с лёгкостью снял их с полки, и сунул мне в руки.

— Табуретку, кстати,

ты

сломал, — добавила я.

Он лишь гневно сверкнул глазами, но промолчал.

С помощью весов я стала смешивать травы в правильных пропорциях. В итоге за полдня работы у нас получилось грамм двести отлично смолотого порошка.

Последним и главным штрихом были древние священные руны, нанесённые на пергамент. Я положила его поверх склянки с порошком и прочитала короткое заклинание. Руны засветились, делая порошок в сотни раз мощнее.

— Так вот как ты меня вырубила...

Валентайн встал так близко, что его грудь коснулась моей спины.

Я почувствовала прилив того самого предательского тепла.

Не хотелось в этом признаваться, но я соскучилась по нему во всех смыслах.

— Балуешься алхимией, Ведьмочка?

Этот хриплый шёпот я знала слишком хорошо.

Обычно за ним следовали жаркие объятия, поцелуи, которые заставляли забыть обо всём на свете... Валентайн отстранился.

А мне вдруг стало холодно и одиноко.

— Инструменты есть? — спросил он, подхватывая сломанную табуретку. — Я починю.

У меня было ВСЕ.

Валентайн вызвался проводить меня до чулана, словно без его «святого присмотра» я не сумела бы отыскать инструменты в собственном доме. Стоило мне протянуть руку, как он уже выхватил ящик и понёс его на крыльцо.

Теперь уже я следовала за ним.

Скрестив руки на груди, я наблюдала, как он копается в содержимом: выбирает, откладывает, что-то примеряет. Под моим откровенно скептическим взглядом Валентайн с самым серьёзным видом приступил к починке табурета. Я же про себя решила: пожалуй, к этому занятию стоило бы добавить ещё и сломанный стул… и сундук.

Едва я сделала шаг к дому, как позади раздался голос, с весьма жутковатым посылос:

— Не смей уходить из поля зрения, Валенсия.

Я замерла, ощущая, как от возмущения перехватывает дыхание. Сейчас бы высказать всё, что думаю о его собственнических замашках!

Но когда я встретилась с ним взглядом, слова застряли в горле. Сейчас это был тот самый Инквизитор которого стоило боятся…

— Я... могу принести ещё что-то на починку?

— выдавила я, едва сдерживая дрожь.

— Если быстро…

Тень сошла. Он опустил голову, пряча лицо.

Странный человек!

Его вспышки гнева были как морские волны — накатывали внезапно и так же внезапно отступали.

Вскоре на крыльце красовалась целая выставка сломанной мебели — и даже больше. В отместку. Пусть займёт свою упрямую голову чем-то полезным, вместо того чтобы считать мои шаги и вздохи.

Валентайн обвел всю мебель тяжелым взглядом и прорычал сквозь зубы:

— Я тебе новое куплю.

— Я не готова расстаться с табуреточкой. — тут же парировала я сладко.

—

Её

починю, а от остального избавься! — его голос звучал так, будто он скрежетал зубами.

Ну что ж, на следующие несколько часов, он точно был занят - пусть даже одной табуреткой. А я получила возможность заняться обедом. Хотя, чтобы просто вернуться в дом, мне пришлось испрашивать разрешение.

Его контроль становился удушающим.

В голове мелькнула предательская мысль - сбежать. Хотя бы на пару часов. Но перспектива возвращения и последующей "расплатой" меня останавливала. Валентайн был вполне способен запереть меня в спальне или... приковать к кровати. Подобная перспектива заставила сердце учащенно забиться, но уже не от страха.

Когда я вышла на крыльцо, он сидел в кресле-качалке, откинувшись назад. Починенная табуретка стояла рядом. Его поза казалась расслабленной, но напряженные пальцы, впившиеся в подлокотники, выдавали внутреннее напряжение. Взгляд был устремлен куда-то далеко - в сторону гор.

— Здесь тихо. Похоже на дом.

До этого момента я не ассоциировала эти места с Хайбренчесом. Другая экосистема, иные горы...

Но в чем-то он был прав. Это место дарило спокойствие и умиротворение, как дом.

— Когда сгорело поместье? – Неожиданно спросила я.

Это стало для меня неприятным открытием. Едва я впервые перенеслась к Хайбренчесу, то застала его обгорелые стены, огонь не пожалел даже парк обуглив деревья. Пусть всего на мгновение, но этот дом подарил мне счастье. И мое сердце болело за него.

Валентайн одарил меня тяжелым взглядом, и ответил:

— Просто. Сгорел. — Каждое слово отчеканил, так словно ставил точку в расспросах.

— А библиотека? — Все же не удержалась от самого главного мучавшего меня вопроса.

Снова тяжесть его взгляда, опустился на мои плечи.

— Я не пострадал, спасибо за заботу, - в голосе промелькнула знакомая язвительность.

Если шутит - значит, не все потеряно.

Я протянула ему бутылку холодного пенного пива, надеясь смягчить настроение. Но он лишь резко нахмурился.

— Откуда?

Ответ был очевиден, но произносить вслух не хотелось. Валентайн и так все понял. Его лицо мгновенно потемнело. Он резко схватил меня за запястье, сжимая так сильно, что перед глазами выступили слезы.

Бутылка с грохотом разбилась о пол. Но никто не обратил на это внимания.

— Не смей без моего разрешения ходить между порталами, - его голос звучал как скрежет стали по камню. Пальцы сжимались все сильнее. - Поняла?

— Мне больно, — только и смогла выдавить я.

Он будто очнулся, резко разжал пальцы.

— Извини...

Но я уже не слушала. Рванула в дом, захлопнула дверь на замок. Сердце колотилось, как у пойманной птички.

— Валенсия! — Его голос за дверью заставил вздрогнуть.

Удар кулаком в дерево. Еще один вздрагивающий удар сердца.

— …Я не хотел…

Если бы не стояла, прижавшись к двери, не услышала бы этот сдавленный шепот, полный настоящей боли.

Через время я услышала звук собираемых осколков. Я открыла замок, но не вышла — ушла вглубь дома. Получила желанное уединение, но оно не принесло облегчения.

Валентайн то оставался внешне спокоен, то внезапно вспыхивал яростью. Я терялась, не зная, как реагировать на такие перепады.

Прошло уже больше половины дня, а он и не попытался ничего у меня выяснить. Не то чтобы я стремилась к допросу, но…

Я понимала, что он тринадцать лет хранил верность покойной жене... Но неужели моя внешность настолько ему противна? Или, что ещё хуже — он пытается увидеть её во мне её, и не может?

Тогда, в порыве гнева, он именно так и сказал —

я на неё совсем не похожа...

Быть может сейчас, он просто присматривался ко мне и решал оставить себе или отдать инквизиции?

От этой мысли стало дурно. Даже пришлось сесть на диван – голова закружилась.

— Аймелин!

Я внутренне сжалась, услышав его громогласный голос.

Валентайн чертыхнулся, и уже более спокойней позвал:

— Валенсия?..

Шаги…

Чисто по инерции, я вжалась в диван, в надежде что Валентайн не заметит меня и пройдет мимо. В доме же было столько комнат, а еще существовала вероятность, что он может случайно перейти в другую реальность, и затеряться в ней на пару часиков… или годков…

Наступила тишина. Но не та что расслабляет. Наколенная. Гнетущая.

Совсем не охотно я осмелилась выглянуть из за спинки дивана и сразу встретилась с ним взглядом. Валентайн застыл в дверном проеме, рассматривая меня — свою цель.

Я подскочила на ноги, превращая диван в щит между нами. Валентайн моментально оскалился. И уже напоминал не человека, а разъярённого хищника, которому жертва едва выскользнула из когтей.

— Что за привычка вечно бегать? — его голос резанул по нервам.

Стены задрожали. В прямом смысле - дом не любил сор.

— А что за привычка вечно ловить? — парировала я.

— Не убегай.

— Не догоняй, — отрезала я.

Ссориться с ним не хотелось, но всё катилось к этому.

— Людям иногда нужен простор, — попыталась я объяснить мягче.

— От меня?

Я действительно хотела избежать конфликта, но язык предательски сорвался:

— В частности!

Я едва не зашипела на себя за несдержанность. Валентайн побагровел.

— Нам есть что сказать друг другу, — рявкнул он. — Желаешь первой исповедоваться?

— Таким тоном? Нет.

Он отодвинул диван в сторону, словно мелочь какую то, и всё пространство между нами сжалось до «он и я».

— Можем и по-плохому.

Глаза его блеснули нехорошим светом, и у меня внутри всё сжалось.

— Я знаю,

как

ты можешь, — огрызнулась я.

Ох, зря я это ляпнула. Напоминать ему о том, что было, точно не стоило. Но слова сорвались прежде, чем я успела их проглотить.

Он двинулся на меня. Опять хищник, с ледяным взглядом, парализующим хуже кандалов.

— Почему все эти годы молчала? Почему не призналась во всем, когда был шанс? — посыпались на меня обвинения.

Гнев в его голосе был смешан с болью.

— И давай без отговорок, что не знала "как". Знала! Проверили!

Каждое новое слово терзало меня. Я ведь и не задумывалась как могу выглядеть в глазах Валентайна.

Предательница, вошедшая в тело его невесты, влюбившая его в себя. Вот как.

Аймелин переместила меня в свое тело, не подумав о главном. Я поселилась в его сердце, а потом вырвала его, исчезнув на долгих 13 лет. Причём при самых гнусных обстоятельствах.

— Я не бросала тебя! — выкрикнула я так громко, что сама оглохла от собственного крика. Протест, рвущий душу, нашел выход — и я разревелась.

Валентайн застыл. Он явно не ожидал от меня такого. А я рыдала всё сильнее, захлёбывалась слезами, никак не могла остановиться.

— У меня просто не было этих тринадцати лет. Для меня прошло всего несколько дней, — сбивчиво бормотала я, глотая слёзы. — Я бы пришла, если бы знала. Обязательно пришла…

Его пальцы сжались в кулаки, выдавая внутреннюю борьбу. Он смотрел на меня так, словно сам себе запрещал шагнуть навстречу. Для него это значило бы рухнуть, разбить до основания ту тщательно выстроенную стену, которой он заковал собственное сердце, спасая от боли.

У меня таких проблем не было. Я первой сделала шаг: обхватила его за талию, уткнулась носом в грудь и продолжала рыдать, уже не стесняясь.

Он колебался, но всё же обнял в ответ, крепко, так что стало трудно дышать.

— Расскажи всё, — его голос прозвучал глухо, почти шёпотом. Словно он и дальше продолжал бороться сам с собой.

Глава 22. Родовая Библиотека Эджертонов.

Трудно. Чертовски трудно было воспринимать ее Аймелин.

Я до сих пор жил ночами, когда в тишине сквозь сон меня будил её смех. Осознание что ее больше нет рядом приходило почти сразу и я бился в агонии до утра. Проклинал свою участь, и в тайне мечтал что следующее задание Инквизиции наконец станет последним.

В каждой видел ее лицо. Я брал продажных женщин, в надежде хоть немного заглушить боль. Но стоило коснуться и приходило осознание – не она. Никогда не она. Словно кто-то или что-то играл моим разумом, напоминая каждый раз чего я лишил себя не удержав её руку…

Боль лишь крепла. День за днём. Год за годом. Тринадцать лет. Я сходил с ума, но не тем безумием, что приносит облегчение. Нет. Меня захлестывали злость и отчаяние. Гнев стал моим постоянным спутником.

И безумная жажда крови.

Моей целью стала месть — найти ту, что отняла у меня жену, и уничтожить её.

А потом явилась ведьма и заявила: она — Аймелин.

Две недели я выискивал информацию о ней, и ничего. Лишь скудные упоминания о доме. Но и они не давали ответа, кто такая Валенсия и почему она осмелилась присвоить имя моей Аймелин.

Я должен был докопаться до истины. Обязан был всё понять.

Я боялся, что дом мог переместиться в другое измерение — туда, где даже моё поисковое заклинание на крови оказалось бы бесполезным. В таком случае на поиски ушла бы целая жизнь… и не было бы уверенности, что я сумею его отыскать.

Но, к счастью, дом остался на месте.

Несколько дней я просто следил за ней. Ведьма не прибегала к магии даже в мелочах. Стирала, кормила кур, выходила на прогулки. Вела себя, как обычная женщина.

Я вглядывался в каждую мелочь: походка, блеск в глазах. Всегда босая. Всегда с книгой. Даже в лес за травами тащила её с собой, и там читала вслух. Кому? Демон её знает. Может, и правда с головой не дружила.

Я искал доказательства её лжи. Думал: явлюсь к Валенсии, швырну обвинения в лицо, сверну шею — и забуду. Но вместо этого пришло другое понимание: она и вправду походила на мою жену. Не внешностью — повадками.

А что дальше?

Я просто вошёл в её дом.

Первое же прикосновение обожгло. Будто внутри что-то откликнулось.

Разве не об этом я мечтал долгие годы? Но побоялся приняться даже себе.

Из страха.

Я потащил её в спальню. Во мне вспыхнул не бывалый азарт.

Валенсия пахла иначе, но так сладко и притягательно. За считанные минуты с ней я испытал больше, чем за все ночи с продажными женщинами. А её реакции… такие живые, искренние, что я едва сдержался, чтобы не овладеть ею прямо там, на месте. Но я пришёл не за этим.

Я жаждал правды.

Казалось бы, чего проще? Но оказалось — сложно.

Сначала я ее потискал. Нанес печать, не просто на оголенный участок кожи, а именно

туда

. Теперь, под действием заклинания, не до - ведьма уже не могла солгать. Казалось бы, пора начинать допрос… но вместо этого я набрал в рот воды и продолжил наблюдать за ней.

Возможно я просто боялся услышать правду?

Мысли непрестанно возвращались к Аймелин. Я всё больше путался в себе: хотел признать эту незнакомку своей женой — и в ту же секунду ощущал себя предателем памяти возлюбленной. Сначала я искал в ней Аймелин, а потом яростно отвергал саму мысль о том, что она могла вернуться ко мне с того света.

Аймелин любила меня — и умерла.

Валенсия — ведьма, двести тридцать семь лет от роду. Объявила себя Ею, только после поимки.

Два разных человека.

Мне нравилась эта призрачная иллюзия что рядом Аймелин. И я хотел пожить в ней немного дольше.

Но время шло, и я понимал: пора взять себя в руки и действовать. Но, как назло, вспылил. И она сбежала.

Если честно, типичная Аймелин после возвращения с пансиона: бегала от меня, словно я прокажённый.

Я нашёл Валенсию.

Ведьмочка пряталась на диване, свернувшись клубком, такая жалкая и несчастная. Тогда я подумал: зря сорвался на крыльце. Но вместо того чтобы извиниться, снова начал орать. Обида и сомнения что разъедала меня, наконец прорвались наружу.

Мне казалось: если она сейчас не ответит, я её придушу.

А потом она прижалась ко мне — и внутри что-то надломилось.

Аймелин, за которую я держался последние тринадцать лет, исчезла. Осталась только Валенсия.

И мысли, в которых ещё предстояло навести порядок.

— Расскажи всё, — потребовал.

Её исповедь стала откровением. За годы допросов я слышал всякое, но это было… совершенно иным. Я верил, просто потому что соврать она не могла.

Девчушка, что, из назойливого подростка превратилась в самую желанную женщину, на деле оказалась ведьмой, отнявшей у меня пятнадцать лет назад Единственную.

А не до – ведьма, которую я ошибочно принял за убийцу своей жены, и чуть не казнил, — той самой возлюбленной.

От осознания того что я чуть не натворил, стало не по себе.

Мне требовалось это переварить и желательно выпить.

Валенсия в моих руках дернулась.

— Ты так легко поверил… — её голос выдал сомнение.

Кем я для неё стал?

Муж? Любимый? Или инквизитор, что истязал?

Простит ли мне эти ошибки?

Я держал ее в объятиях и всё яснее понимал: это она, моя Аймелин. Хотя уместней теперь звать её Валенсией. Она была светлейшим воспоминанием и самым дорогим человеком в моей жизни. И я больше не имел права на ошибку. Никакого повторения трагедии. Я должен удержать её во что бы то ни стало.

Валенсия хмуро сдвинула свои бровки.

— Почему ты поверил?

Вопрос повис в воздухе. Я не собирался отвечать. Зачем? Вины я за собой не чувствовал.

Я не успел отреагировать как она в ужасе округлила глаза и резко отстранилась. Понял, что раскрыт, еще до того как она заговорила.

Валенсия прикрыла ротик, и сквозь ладошки, с осуждением проворчала:

— Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон! Гад ты этакий! Ты наложил на меня заклинание правды!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Её тон, так же как и то, что она начала пятиться от меня, мне категорически не понравились.

— Валенсия, я не буду играть с тобой в догонялки! — предупредил я.

Она гневно сверкнула глазами.

— Вот и отлично. Всё равно не угонишься!

Во мне всколыхнулся привычный гнев, да такой силы, что голова пошла кругом. Не в том возрасте я был, что б сносить подобную дерзость.

Валенсия уже убежала, и я пошел на звук её шагов.

Она заперлась в своей комнате. И в ответ на мой настойчивый стук, гневно обронила:

— Убирайся! Пока не спадёт действие твоего проклятия, я из комнаты не выйду!

Я скрипнул зубами. Сдерживать злость никогда не умел, а сейчас Валенсия прямо напрашивалась на грубость.

— Не веди себя как капризный ребёнок!

Я все же вспылил. В ответ — пауза, и следом — лёгкий смешок.

— Напомнить тебе разницу в возрасте, дорогой?

Я занёс кулак, но замер. Разум подсказывал: лучше отступить, дать ей остыть, а потом спокойно поговорить. Но там была моя женщина. И будь я проклят, если позволю какой-то чёртовой двери нас разделить.

Я отправился за инструментами.

Портальный Лабиринт Акнуса — или, проще говоря, Дом — не позволил бы взломать дверь магией. Выбить плечом? Напугал бы Валенсию ещё сильнее. А вот вскрыть замок казалось самым простым решением.

Я свернул в один из коридоров и наткнулся на двери. Они сразу привлекли моё внимание своими надписями. Древние руны были выжжены магией на древесине, и в центре имелась родовая печать.

Я дернул ручку. Заперто.

— Ну как без этого…— пробормотал себе под нос.

Чтобы удостовериться в своей догадке, я порезал палец и мазнул кровью по замку. Древняя печать приняла жертву: раздался характерный щелчок, и дверь поддалась.

Переступая порог, я поймал себя на мысли, что давно не волновался так сильно. За один этот день я пережил больше эмоций, чем за последние десять лет вместе взятые.

Меня окутала чернота не освещенного помещения.

— Свет. — Даже мой голос дрогнул на столь банальном приказе.

Сотни хрустальных люстр вспыхнули под потолком, озарив длинные ряды стеллажей и проходов.

Я медленно провёл взглядом по этому величию и невольно усмехнулся:

— Вот, значит, куда ты спряталась…

Я вернулся к комнате Валенсии, и снова постучал.

— Кончай дуться, у меня для тебя подарок.

— Ты, возможно, забыл, но меня такими трюками не подкупишь, — отозвался её раздражённый голос.

Валенсия на меня злилась, а сердце, при этом, радовалось. Я невольно улыбнулся.

Я знал почему — Она рядом. Моя жена. Моя судьба. Та, от которой зависит буду ли я жить, или снова влачить гнилое существование. Я получил второй шанс на счастье, хоть и не заслуживал его.

Не с моими грехами.

Вдруг накатила невероятная усталость. Я привалился к косяку, медленно сполз вниз, чувствуя, как силы оставляют меня.

Я готов был ночевать под этой дверью, просто зная, что она рядом.

Прикрыв глаза, я старался уловить звуки с той стороны. И каждый раз, когда мне это удавалось, сердце начинало учащено биться.

— Чего притих?

После короткой паузы дверь осторожно приоткрылась. Валенсия выглянула и тут же наткнулась взглядом на меня, развалившегося у порога. Она недовольно поджала губы и резко бросила:

— Знаешь, некоторые девушки не любят навязчивых.

Что сказать? Я и был таким — навязчивым, нетерпимым.

— А если я жить без тебя не могу? — вырвалось у меня.

Я боялся, что она снова захлопнет дверь, но просить… не умел. За все тридцать девять лет так и не научился, и вряд ли уже исправлюсь.

Валенсия захлопнула дверь.

Глава 23. Воспоминание...

Валенсия захлопнула дверь.

Но за собой.

— Тогда придётся разделить с тобой эту жизнь, — сказала она, и в следующий миг нырнула в мои объятия.

Обняла за талию, уткнулась лбом в плечо.

Я почувствовал прилив благодарности а с ним и силы появились. Поднял её, усадил себе на колени, прижал крепче. Закрыл глаза и наслаждался этим молчанием. Я слушал, как бешено колотится её сердце, и этот звук странным образом успокаивал меня.

Живая. Родная. Моя.

Крутилось в голове.

После всего, что я сотворил, она должна была меня ненавидеть. Должна была бояться. Другого я не заслуживал. Но в её глазах я улавливал лишь тепло.

Её тонкие пальчики перебирали складки моей рубашки, затем осмелев, скользнули вверх. Она погладила меня по щеке, в этом простом прикосновении было столько нежности.

Мне сразу захотелось большего. Я перехватил её руку, коснулся губами запястья.

Мало… слишком мало.

— Поэтому ты первые дни бегала от меня? — Зачем то спросил очевидное. А потом понял, просто хочу услышать ее голос.

Она тихо вздохнула.

— До меня только на вторые сутки дошло, что ты — это не ты…

Вспомнив все что было, и переосмыслив, ее поведение, теперь, становилось понятным.

— До или после того, как ты пожирала меня глазами у пруда? — не удержался я и усмехнулся.

Щёки Валенсии тут же вспыхнули.

— Ничего подобного! — попыталась возразить, но заклинание вынудило сказать правду: — …После.

Она посмотрела на меня крайне недовольно, всем видом показывая, что думает о моём приёме. Я лишь крепче прижал её к себе — вдруг вздумает удрать?

— Знаешь, если бы ты не избегала меня в первые дни, я бы и не искал твоего внимания до свадьбы, — признался я и коснулся её носа своим чувствуя что все больше пьянею от ее близости.

— То есть я сама виновата?

— Выходит, так…

Её личико, ещё мгновение назад сердитое, вдруг озарилось улыбкой.

— Тогда я рада, что всё вышло именно так.

Она крепче прижалась ко мне.

— Валентайн… сними это проклятие. Я и так расскажу тебе всё честно. Только дай время. Не мучь меня сейчас.

Последнюю часть я воспринял почти с вызовом.

— Поцелуй — и сразу освобожу, — пообещал я.

Она с сомнением посмотрелась в мое лицо, ища подвоха. Но я был абсолютно искренен. И — о боги — она поддалась. Скользнула руками к моему затылку, вплела пальцы в волосы и наклонила мою голову к себе.

В её глазах горела решимость, но в касании чувствовалась робость. Я ощутил её губы на своих. Лёгкий вздох — и вот уже её язык коснулся моих губ, пробуя на вкус, растягивая это безумное удовольствие.

Я не выдержал. Ответил нетерпеливо, завладел её устами и одновременно скользнул руками по её телу, жадно исследуя каждый изгиб. Валенсия застонала и прижалась сильнее. Но и этого оказалось мало. Я потянулся к её бедру, забираясь под юбку, туда, где ждало полное утоление жажды.

Валенсию напугал такой напор, она попробовала отстранится. Раздражённый рык сам сорвался с моих губ, с большой неохотой, я ей это позволил.

— Прекрати… зачем?..— Её голос дрогнул.

В её глазах горели золотые искры желания, и это разжигало меня ещё сильнее.

— Выполняю обещание, — пояснил я, прикусывая её нижнюю губу. — Печать можно снять только тем способом, которым она была наложена.

Коварный…

Наверное, именно так она сейчас подумала обо мне.

Её ладонь легла на мою руку, останавливая движение.

— Ты ведь хотел подарить мне что-то? — на прикусила губу. Сомнение отразилось на ее лице.

Ух, ты, как у нее расставлены приоритеты!

Я пришло в восторг. На миг, даже позабыв о желании ее соблазнить.

Я поднялся, увлекая её с собой. Не хотел отпускать, поэтому весь путь по коридору она проделала у меня на руках. Отпустил лишь у той самой двери.

— Тебе знакомы эти руны?

Валенсия нахмурилась, скользнула взглядом по узорам. Некоторое время молчала, а потом сказала:

— Похоже, Дом создал новую комнату.

— То есть они тебе не знакомы? — я настаивал.

— Смутно… Кажется, я уже где-то видела их, но не помню где.

Она без колебаний схватилась за ручку и дёрнула дверь. Как и в моем случаи, та не поддалась. Но мне хватило здравого смысла остановится и разобраться. А ей нет. Девчонка снова и снова рвала ручку на себя, гневно приказывая Дому впустить её.

Я с интересом наблюдал за её потугами, но всё же отодвинул в сторону и достал из-за голени нож. Она тут же замерла, глядя на меня круглыми глазами.

— Ты ж дверь мне не испортишь?

Вместо ответа я взял её руку и сделал лёгкий надрез на пальце. Поднёс к замку.

Библиотека рода Эджертонов уходила своими корнями к самому первому заклинателю, тому, кто встретил свою Истинную и положил начало нашему роду. Его знания стали фундаментом библиотеки. Позже каждое поколение добавляло что-то своё, не только создавая заклинания, но и привозя магические артефакты со всего света.

Войти сюда могли лишь представители рода и принятые в семью половинки. И только те из них, кто владел магией.

Сжав её подбородок, я заставил Валенсию поднять на меня взгляд и торжественно произнёс:

— У алтаря, тринадцать лет назад, я взял в жёны Аймелин Риос. Но своё «да» тогда произнесла Валенсия.

Я заключил её ладони в свои и поцеловал каждую, словно скрепляя сказанное клятвой.

В истинности этих слов у меня не было ни малейших сомнений. А она, уловив их смысл, бросила тревожный взгляд на дверь. Всего лишь миг замешательства — и решительно толкнула её.

За порогом нас встретила внушительная библиотека Эджертонов.

Я знал: в родовом поместье она была столь необъятна, что один из предков умудрился заблудиться там на несколько суток. Каковы её размеры теперь, я мог только гадать.

Валенсия ахнула и, сияя глазами, шагнула внутрь. На её лице отразилось неподдельное счастье. Забыла обо мне в одно мгновение и тут же нырнула в ближайший проход, как ребёнок, попавший в сказку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Следующие пол часа я слышал ее радостные писки и восторженные возгласы практически от то всюду. Она появлялась то тут то там и каждый раз тянула в свои руки что то новое, то фолиант то артефакт.

— Я здесь могу неделями пропадать! — воскликнула она, задыхаясь от эмоций.

Я только усмехнулся, наблюдая за ней. Похоже, я вновь потерял свою жену — на этот раз библиотеке.

С глупой улыбкой направился к письменному столу. С виду — самый обычный: деревянный, лампа с магическим огоньком. Но его предназначение было особенным: на нём всегда оказывались те книги, что были нужны в данный момент пришедшему.

Я провёл пальцами по обложке потрёпанного сборника заклинаний, приподнял его и окликнул:

— Валенсия! Идём.

Из-за очередного стеллажа показалась её голова, взгляд — недовольный, почти сердитый. Я сразу отрезал все её протесты:

— Ещё успеешь наиграться. Сейчас ты нужна мне на кухне.

Если сказать, что моя женщина разозлилась — значит, слукавить. Она откровенно вспыхнула, топнула ножкой, словно обиженное дитя. Я тут же припомнил её собственные слова о разнице в возрасте — и всерьёз усомнился, кто из нас старше по поведению.

Спорить я не стал. Просто перекинул её через плечо и вынес прочь из библиотеки.

Валенсия продолжала демонстративно дуться: губки поджаты, взгляд колючий. На мой вопрос об ингредиентах ответила самым красноречивым образом — запихнула в рот морковку и принялась яростно ею хрустеть.

Пришлось разбираться самому. Я обошёл шкафы и полки, и, наконец, нашёл то, что искал. У неё был отдельный шкафчик для всего необходимого: сушёные травы в связках, аккуратно уложенные порошки, мази в баночках. И если её спальня напоминала настоящий хаос из разбросанных книг, недоеденной еды и белья, то тут царил строгий порядок. Каждое растение — на своём месте, всё по алфавиту, всё до последнего пузырька подписано.

— Казанок? — спросил я, приподняв бровь.

Она демонстративно запихнула в рот ещё одну морковку.

Много ж ей сегодня придется съесть

. Мелькнуло в голове. Но вслух я сказал другое:

— Правда хочешь, чтобы я варил всё в обычной кастрюле?

Она что-то пробубнила, не хотя, но все же достала для меня специальный казан.

Я занялся приготовлением зелья. Его сила всегда зависела от точности ингредиентов и от мощи заклинателя. Но сосредоточиться мне никак не удавалось — взгляд снова и снова возвращался к моей девочке. Я всё ещё привыкал к самой мысли, что она рядом.

В конце концов я не выдержал: сгреб ее в объятия, и удерживая одной рукой, второй продолжил работать.

Валенсия не возражала. Она стояла тихо, прижавшись плечом, и наблюдала за мной. В какой-то момент она заинтересовалась моим зельем, а вычитав, что именно я готовлю, и вовсе присоединилась к процессу.

Вместе, мы закончили быстро.

Темная, вязкая жидкость, с тяжёлым запахом. Я перелил все в стакан и залпом осушил его — как лекарство. Впрочем, в моём случае так оно и было.

Зелье Памяти.

С его помощью я намеревался вернуть воспоминания — события пятнадцатилетней давности, которые упрямо ускользали от меня.

— Ты ведь понимаешь, оно может и не сработать, — тихо произнесла Валенсия. В её голосе слышалась неуверенность.

— Сработает, — отмахнулся я.

Какой бы сильной ведьмой ни была Аймелин, её чары давно утратили былую мощь. Мне оставалось лишь подтолкнуть собственную память.

В ожидании эффекта я вышел на крыльцо и потянул за собой Валенсию.

Уже совсем стемнело. Я начертил в воздухе руну — и вокруг нас вспыхнули крошечные огоньки. Они закружились в воздухе, будто ожили, превращая ночь в волшебное действо.

Валенсия ахнула и крепче прижалась ко мне. Её желание близости грело лучше любого огня.

— Может, я приготовлю ужин? — предложила она.

— А ты ещё не наелась? — Я бросил на неё хитрый взгляд. Она встретила его недовольным, но промолчала.

В висках едва заметно зазвенело — зелье начинало действовать.

— Валенсия, я хочу у тебя кое-что спросить, — сказал я, понимая, что скоро мыслить трезво уже не смогу. — Хочу услышать честный ответ. Но без принуждения печати.

Она сузила глаза и холодно отрезала:

— Валентайн, под юбку я тебя не пущу. — Помолчала и добавила мягче: — Но свой вопрос можешь задать, я и так бы ответила честно.

Не понимал я ее наигранной скромности. Секс то у нас уже был, пусть и в другой оболочке. И ее нынешнее тело успел разглядеть, и даже пощупать.

— Все эти года меня преследовали твои слова.

— Какие? Я ведь много чего болтала… — В её лёгком тоне сквозила насмешка.

Но я уже не улыбался.

— На обрыве… Когда я тебя не удержал.

Слова дались с трудом.

Я вновь окунулся в тот день. Та чудовищная картина встала перед глазами. Вот она — моя Аймелин, ее пальцы скользят в моей руки, а в следующее мгновение я вижу ее поломанное тело на камнях.

Валенсия вырвала меня из этих мучительных видений. Её ладони легли на моё лицо, заставляя встретить её взгляд.

— Валентайн, ты меня не выпустил, — сказала она твёрдо. — Это я сама разжала руку. Понимаешь? Я тогда находилась в теле покойницы. Умирать нам обоим не имело смысла. Если бы пришлось повторить — я сделала бы то же самое.

Её уверенный голос прорвался сквозь тьму в моей голове. Я нашёл утешение в её губах. Целовал долго, жадно, пока боль не отступила. И только тогда ощутил, что снова жив.

Я оторвался от её уст, но не отпустил.

Никогда больше не отпущу.

Зарылся лицом в её волосы, вдыхая их запах. Она тихо уронила голову мне на грудь.

— Сколько себя помнила, я всегда путешествовала, — заговорила Валенсия приглушённым голосом. — Я наблюдала за жизнями других и думала, что меня это устраивает. Возможно, если бы не встретила тебя, я продолжала бы скитаться между реальностями… так и не начав жить своей собственной жизнью.

Она тихо вздохнула.

— Только с тобой мне захотелось большего. Я вдруг поняла, что до этого вовсе не жила. Мне захотелось остаться… сохранить то, что получила… даже если это счастье изначально было не моим.

Спазм в голове заставил меня поморщится.

— Спасибо тебе, милая.

Боль нарастала так стремительно, что игнорировать её стало невозможно. Валенсия всё поняла без лишних объяснений — подхватила меня под руку и повела в дом.

— Я постелю тебе в комнате…той которой ты уже ночевал.

Это её предложение лишь разожгло во мне желание покрепче прижать её к себе.

— Нет, — вырвалось почти рычанием. — Только с тобой.

Меня снова повело, перед глазами мелькнули яркие всполохи. Я еще находился в сознании, но уже смутно соображал.

Валенсия затащила меня в какую то комнату.

— Ты будишь спать здесь и точка!

На ее категоричное “нет”, я просто увлек ее за собой на кровать. Прижал сверху своим телом. Теперь даже если бы она захотела, все равно не выбралась бы.

— Ладно, — вздохнула она, сдалась. — Полежу с тобой. Пока не уснёшь.

Я хотел улыбнуться, но вместо этого сорвался стон.

— Я знаю, не имею права просить…

Прости меня за всё

.

— Я знаю, какой ты, Валентайн. — Голос её звучал словно издалека, пробиваясь сквозь темноту и гул в голове. — Для меня нет «до». Есть только «после». Заруби себе на носу. Я и дом не перемешала не куда. Всё ждала, что ты приедешь. Ясно!?

Её руки сомкнулись на моей талии.

— Ясно, Клубничка ...

И вдруг — я увидел её сквозь время.

Самая прелестная девушка из всех, кого мне доводилось встречать.

Она сидела на краю фонтана, и уплетала жареные каштаны за обе щеки. Ела жадно, совсем не утончённо.

Но именно в этой небрежной естественности было нечто такое, что вызывало во мне почти животное восхищение.

Я замер, забыв обо всём, просто смотрел, как солнечные блики играют в её волосах, губы касаются жареной корочки....

В тот миг я захотел обладать ею.

Я никогда не верил в суеверия. Но именно тогда впервые в жизни поймал себя на том, что загадываю желание:

«Хочу, чтобы эта красавица стала моей женой…»

И бросил в фонтан монетку.

Глава 24. Утро, после сна.

Я ещё спала, но уже чувствовала, как пальцы Валентайна скользят по моей коже, разжигая огонь там, где это было запрещено, но так желанно. Я выгнулась навстречу, когда его ладони накрыли мою грудь, а губы обхватили сосок, заставляя его затвердеть.

— С добрым утром, Клубничка... — его голос был хриплым от желания.

Самый приятный процесс пробуждения в мире

, подумала я, когда его поцелуй лишил меня дыхания.

Его язык вторгся в мой рот, а пальцы тем временем скользнули ниже, по животу, к резинке трусиков. Я раздвинула бёдра, давая ему доступ.

— Валентайн... пожалуйста... — взмолилась я, когда его пальцы начали дразнить мой клитор, а затем проникли внутрь, растягивая и подготавливая.

Еще вчера я смущалась возможной близости. Сейчас, могла лишь думать о ней.

Постыдные, влажные звуки наполнили комнату.

Я была готова.

Но он всё ещё был одет.

В порыве нетерпения я рванула его рубашку, заставив пуговицы разлететься. Его смех был тёплым, низким, но прервался, когда я провела ладонью по его бедрам. Там под слоем ткани, на мое прикосновение отозвалось его желание.

Валентайн отстранился. Быстро сорвал остатки одежды под моим голодным взглядом. И вернулся в постель.

Боги... Его тело было совершенным.

Он расположился между моих разведенных бёдер. Снял с меня трусики, и даже это простое движение показалось мне настолько интимным, что я не сдержала стона.

Мужчина поцеловал внутреннюю часть моего бедра, и хитренько усмехнулся. Он снял печать, но сейчас мне уже было плевать на это. Я хотела близости.

Головка его члена скользнула по моим складочкам, собирая влагу, прежде чем он медленно, мучительно медленно, вошёл в меня.

Я ничего не сказала Валентайну. Но он и так все понял. Замер при первом же толчке и удивлённо посмотрел мне в лицо.

— Тебе стоило предупредить...- прошептал он сдавленно.

Я обвила его ногами, привлекая ближе.

— И испортить сюрприз? - я с наслаждением поцеловала его.

Я снова принадлежала ему. Только ему одному.

Мужчина начал двигаться — сначала осторожно, затем всё увереннее, и глубже. Мое тело растянулось под его размер, приняло всего. Боль почти прошла, и я смогла насладиться нашей первой близостью.

Каждому толчку и каждому стону, что срывался с его губ.

Мой.

Это все о чем я могла думать в момент наивысшего наслаждения.

С его именем на устах я окунулась в наслаждение, одновременно чувствуя, как и Валентайн сотрясается всем телом, а его семя заполняет меня изнутри.

Мы приходили в себя медленно, словно всплывая из глубины теплого моря.

Мои пальцы скользнули по татуировке над его сердцем –

Aymelin et Valencia

. Оказывается, Валентайн был тем ещё романтиком.

Он не сводил с меня загадочного взгляда, и в какой-то момент восхищённо пробормотал:

— Потрясающий эффект...

Думать не хотелось. Только чувствовать.

Я погрузилась в блаженный сон...

***

Утро встретило меня ярким солнцем. Валентайн спал рядом, глубоко и ровно дыша.

Я осторожно выбралась из постели, накинула халат и выскользнула из комнаты.

В планах было быстро приготовить завтрак и вернуться до его пробуждения.

Хотя, скорее всего, обед.

Я уже мешала овощи на сковороде, когда по всему дому прокатилось его яростное:

—

ВАЛЕНСИЯ!

Я и не знала, что моё имя можно

прорычать

. Я застыла с лопаткой в руке.

За мгновение он появился на кухне. Голый. Разъярённый. Его лицо было маской разгневанного хищника, взгляд метался по помещению, пока не впился в меня – его добычу. На секунду в его глазах мелькнуло облегчение, но тут же, сменилась новой волной безумия.

— Я предупреждал: не отходи от меня! — рявкнул он.

Его руки сомкнулись вокруг меня, будто капкан. Он прижал меня так крепко, что дыхание сбилось, а его дрожь передавалась моему телу. Под ладонями я ощущала бешеный ритм его сердца. Невольно я обняла его в ответ, стараясь хоть немного снять напряжение.

— Глупая женщина... — выдохнул он, и в голосе слышались тревога и облегчение вперемешку.

Мне хотелось его успокоить, и я гладила его плечи, шею, шептала:

—

Я никуда не денусь... Не заставишь... И никто меня не отнимет...

Но Валентайн был уже во власти других чувств. Он рывком уложил меня на стол, и я только ахнула, когда его губы резко настигли мои. В его поцелуе было больше ярости, чем нежности, а руки требовательно раздвинули мои бёдра.

Ему нужна была разрядка — и я подчинилась.

— Я не потеряю тебя, — прошептал он, осыпая лицо горячими поцелуями. Его пальцы скользнули под шёлковый халат, нашли то, что искали, — трепещущую плоть между моих бёдер.

Постепенно грубость растворялась, уступая место чему-то куда более опасному — медленному, выверенному наслаждению. Его губы скользили по моей шее, груди, животу, оставляя влажные следы, пока он не опустился между моих ног.

Я вскрикнула, когда его язык вонзился в меня – резко, без прелюдий. Руки сами впились в его волосы, ноги сомкнулись вокруг головы.

А на плите тем временем овощи начали гореть. Я попыталась дотянуться до сковородки, но та оказалась слишком далеко.

— Персик ...Арбуз... Женьшень...

Я очень не хотела, что б Валентайн останавливался. Но не хотела, что б и наш обед сгорел.

Он оторвался от меня, глаза расплавленный метал.

— Зачем указывать слово, которое постоянно забываешь? - голос звучал раздраженно.

Я и сама не понимала, почему забываю любимую ягоду в самый нужный момент.

— Наш завтрак...

Он перебил меня:

— Ты — мой завтрак, Клубничка…

Его рот снова накрыл меня, язык выписывал такие узоры, что я бесстыдно постанывала и даже кричала. Извивалась под натиском его безумия и даже ласкала собственные груди пока он доводил меня до оргазма.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Волна накатила слишком быстро – я даже не успела понять, как сорвалась в пропасть, сотрясаясь в немом крике.

Но он не дал мне опомниться.

Грубым движением перевернул на живот, коленом раздвинул бедра.

— Ты будишь наказана за непослушание. - Услышала я его голос, пропитанный гневом. Ледяной ужас пронзил меня, когда я почувствовала его член у входа во второе отверстие.

— Не надо Валентайн! - запротестовала я, да без толку.

Его палец, смазанный моей же влагой, скользнул по запретному месту, слегка надавил на него, и О Боги, скользнул внутрь.

— Сегодня я наполню своим семенем все твои дырочки.

Почему то его слова не вызвали во мне сопротивления. Я задрожала... в предвкушении.

Он готовил меня – сначала одним пальцем, потом двумя, растягивая, разминая. Боль смешивалась с неприличным удовольствием.

Его член, уже такой большой и налитый, уже ждал своей очереди для входа.

— Расслабься, — прошептал он в ухо, — тогда примешь меня легче.

Он вошел лоно, но лишь для того чтоб нанести на член смазку. Скользнул ко второму входу. Обхватил руками бедра и буквально насадил меня на себя.

Я почувствовала давление. Стало намного больнее, чем когда он лишал меня невинности в первый раз. Я впилась ногтями в стол, сдерживая крик.

Мою дырочку словно обожгло. А потом он задвигался, взад-вперёд с каждым новым толчком продвигаясь вперёд. И стало намного легче.

Сквозь боль прорвалось наслаждение, и я начиная получать удовольствие от этого странного контакта.

Я сама начала двигаться навстречу, и он зарычал от удовольствия.

— Чем так воняет? - вырвалось у него, когда кухню начал заполнять едкий запах горелого. Он попробовал найти источник, не прекращая движения.

— Обед... горит... — выдавила я между стонов.

Взмах руки – и воздух стал чистым.

Он довел меня до края снова.

Я безвольно упала на стол и прикрыла глаза. Чувствуя, как сердце бешено колотится в груди. А он движется во мне с тем же ритмом.

Ещё несколько минут и Валентайн тоже получил свое удовлетворение. Как и обещал, он полностью разрядился во мне и только тогда покинул меня.

Его пальцы снова скользнули мне между ног. Я вздрогнула, а он одновременно проник в обе моих дырочки.

— Готова продолжить? - голос звучал хрипло.

В его глазах не было ни страсти, ни нежности – только ледяная решимость.

— В прошлый раз я не успел опробовать тебя во всех позах, - размышлял он, одновременно проникая в меня.

— Пощады... - я уже даже не говорила, хныкала.

Он рассмеялся – и наконец сжалился.

— Хорошо, Клубничка. Сначала еда.

Я не поверила столь резкому переходу, а он, как не в чем не бывало усадил меня за стол, галантно пододвинув стул. Магией убрал сгоревшие овощи, и начал нарезать новую порцию, для жарки.

Я наблюдала, как его мускулы играют при каждом движении – обнаженный мужчина на моей кухне казался чем-то сюрреалистичным.

Но мысли были далеко от еды.

Меня все больше начинали беспокоить постоянные, не контролируемые вспышки гнева Валентайна. Не хотелось в этом признаваться, но я начинала немного их побаиватся.

— Так будет всегда? — осторожно спросила я.

— О чем ты? - вполне буденно уточнил он.

— О контроле.

Плечи напряглись. Когда он повернулся, в глазах стоял тот самый металлический блеск, от которого стыла кровь.

Сразу вспомнились слова Некроманты, что обещала довести его до безумия… И свои - я была уверенна, что смогу с этим справится.

— Я не позволю очередному "несчастному случаю" отнять тебя! — его голос перешел в рычание. — Если это делает меня параноиком – что ж. Но я не отпущу.

Я приблизилась к Валентайну, ощущая на себе его испытывающий взгляд, и нежно обвила его талию руками. В ответ его ладонь мгновенно легла на мою спину, прижимая с собственнической силой, словно боясь, что я могу исчезнуть.

Но он начал расслабляться. И уже одно это было хорошо.

— Я и не помышляю о бегстве... — прошептала я, касаясь губами его плеча. — Может, помогу с завтраком? Раздобуду яичек?

— Останься здесь, Валенсия, — последовал категоричный ответ, даже не удостоенный взгляда.

И я оставалась.

Прильнув всем телом, уткнувшись лицом в его плечо. Стояла так все время, пока он готовил. А за трапезой безропотно позволила усадить себя на колени и кормить с ложечки, словно беспомощного ребенка.

Глава 25. Правда. Горькая. Жестокая.

Дни текли в этом странном симбиозе.

Я покорно принимала его властные манеры, терпела внезапные вспышки раздражения. Он же, словно тень, неотступно следовал за мной — то не позволяя отойти ни на шаг, то буквально преследуя по пятам.

Но терпению приходит конец.

Во мне зрело глухое негодование — эта жизнь в вечном цугцванге не могла длиться вечно. Мне отчаянно требовалось личное пространство, право на собственные решения. И каждым жестом, каждым тихим словом я пыталась донести до него простую истину: мне некуда бежать. Даже если он прикажет — я останусь.

Навсегда.

Наш день проходил за рыбалкой. По крайней мере Валентайн уверял что умел ловить рыбу, а я уже прикидывала что бы такого легкого можно было бы приготовить на ужин в случаи его “провала”. Но об этом пока умалчивала.

Мы расположились на берегу — он с удочкой в руках, я, растянувшись на траве, следила за медленным ходом облаков.

— Валентайн, когда тебе нужно возвращаться?

— Почему ты решила, что я куда-то ухожу? — в его голосе тут же появилась настороженность.

— Мы вместе уже больше двух недель, — я мельком взглянула на его профиль. — Как там твоя Инквизиция?

Он хмыкнул, будто услышал что-то забавное.

— Не переживай, Клубничка. Бывало, отсутствовал и дольше.

Я давно не выходила на сбор манны Некроманты. Сказать об этом Валентайну, не спровоцировав бурю, было невозможно. Но мне отчаянно нужно было пространство для своих дел.

Мужчина отложил удочку и лег рядом, подложив руку под голову. Его пальцы коснулись моих губ.

— Они еще помнят мой вкус?

Я покраснела. Всего несколько часов назад я усердно ублажала его ртом.

Решилась:

— Мне нужно кое-что сделать.

— Скажи — помогу.

Я покачала головой.

— Сама.

Он нахмурился.

— Позволишь узнать что?

Снова отрицательный жест.

— Мне иногда нужно побыть наедине с собой. Понимаешь?

Его лицо постепенно омрачалось, и я уже пожалела, что завела этот разговор...

Но вдруг складки на лбу разгладились, и он произнес:

— Хорошо, Клубничка. Пока ты будишь отсутствовать, я наведаюсь к себе, тоже узнаю как дела у

моей

Инквизиции.

Мне бы возмутится его подколом. Но я была слишком счастлива тем, что он так легко дал “добро”.

В тот момент я не задумалась, почему он вообще согласился.

Тем днем, на ужин у нас все же была рыба.

А на следующий день мы уже стояли перед зеркалами, каждый перед своим путем. Я вручила Валентайну проводник — чтобы он мог возвращатся домой через любое зеркало.

— Не задерживайся, красотка, — он поцеловал меня на прощание.

— Уверена, вернусь раньше тебя, — самонадеянно улыбнулась я и открыла ему портал в городской переулок.

Мы распрощались.

Я нырнула в свой портал и оказалась во владениях Хайбренчес. Вышла из пруда, как какая-то мавка.

Я ведь не соврала…

— думала я, отряхиваясь. Город и правда был близко.

Просто мне там делать было нечего.

И все же, как же легко мне стало. Просто от того что я осталась наедине со своими мыслями.

Я любила Валентайна, но последним временем его было слишком

много

!

Как обычно, я шла по маршрутам, которыми когда-то ступала Некромант. Мне повсюду чудилось её присутствие — будто тень, скользящая между деревьями и пнями…

Чтобы выполнить задание, приходилось подавлять страх, заталкивая его в самые тёмные уголки сознания. Я списывала всё на влияние её манны — её было слишком много: в поместье, на могиле Сары и других жертв…

Но там я уже собрала её следы. Оставалось последнее — самое тяжёлое место. Туда мне не хотелось идти больше всего. Однако ради Валентайна, ради себя и нашего будущего — я решилась.

Наша беседка с Валентайном всё так же одиноко возвышалась над городом. Казалось, годы не коснулись её: дерево по-прежнему выглядело ухоженным, хотя внутри уже не было ни дивана, ни подушек.

Зато вокруг расстилались клумбы — десятки роз и пионов, будто кто-то тщательно ухаживал за ними все эти годы.

Ещё дальше находилась могила.

Подходить к ней совершенно не хотелось. Я избегала этого места. Но именно здесь аура некромантии ощущалась сильнее всего.

Белая мраморная плита. Две строки, высеченные так глубоко, что казалось — они выжжены в моей памяти. Дата. Имя.

— Спасибо тебе, Аймелин… — прошептала я так тихо, будто боялась потревожить её покой. — Обещаю… Я сделаю его счастливым.

Я сосредоточилась на энергии исходящей от этого места. Сколько же много здесь было Его! А ещё в почве присутствовала моя магия. К горлу подкатил ком, но я сжала зубы — сейчас не время для воспоминаний.

Я углубилась дальше и нащупала чернь. Ее я медленно начала вытягивать из земли и перемешать в стеклянный сосуд. Процесс долгий, кропотливый. Время потеряло смысл; я остановилась только тогда, когда силы начали покидать меня. Но манны Некроманты здесь оставалось ещё много. Значит, я вернусь.

Меня потянуло на утес. Хотя я совершенно не хотела видеть место собственной гибели, оно так же было местом, где я впервые что-то почувствовала к Валентайну.

— Вот значит, как ты проводишь время…

Его голос скользнул по спине, словно ледяной ветер.

Я вздрогнула и обернулась.

Валентайн стоял в тени старого дерева, лицо скрыто пеленой листвы, но в его позе читалась напряжённая готовность. В горле мгновенно пересохло, а вот ладошки увлажнились.

— Давно ты здесь? — как бы я не хотела показаться спокойной, но голос меня выдал.

— Достаточно, чтобы понять, что пришла не просто погулять.

Он шагнул на свет. В глазах лед. В движениях угроза. Он приблизился, осторожно, будто боясь меня спугнуть и протянул руку.

— Отойди от обрыва. Пожалуйста.

Его голос звучал как приглушённая мольба.

Только сейчас я осознала, как близко стою к краю. Пальцы уже нависали над пустотой, а внизу чернела бездна.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я машинально вложила ладонь в его — и его пальцы сомкнулись вокруг моего запястья стальным обручем. Резким движением он рванул меня к себе, уводя подальше от гиблого места.

— Покажешь что у тебя там?

Пальцы судорожно сжали пузырёк в кармане.

Вот гатство

. С отчаяньем подумалось мне.

А ведь стоило задуматься, почему Валентайн так легко уступил. Ведь это совершенно не в его характере...

— Только не сердись… — взмолилась я, понимая, насколько это глупо.

Но он уже был в ярости. Всё в нём выдавало холодную, сдержанную злобу — от резких линий скул до мертвенной стати плеч.

— Думаешь, я злюсь из-за того, что ты обманула и сбежала?

Я сглотнула. Оставалось надеяться, что последствия будут не такими страшными, как рисует воображение.

— Я не сбегала… Просто не до конца сказала куда пойду.

Он хмыкнул.

Мы шли в обнимку, по протоптанной дорожке, к пруду. Его рука мягко поглаживала мой затылок. И со стороны никто бы не подумал, что начался допрос.

— Ты меня знаешь. А значит, понимаешь — я всё равно вытяну из тебя правду…

— Валентайн Аврелий Дэ Ривер Эджертон, я тебя не боюсь.

— Правильно, Клубничка. Бояться не надо. А вот слушаться — стоит.

Его губы коснулись моего виска, в лёгком поцелуи. Такой яркий контраст с холодной угрозой проскальзывающей в голосе.

— Тебе есть что сказать, Валенсия?

Пока он пытал меня своим заклинанием правды, я выложила все что касалось Аймелин. Теперь пришла очередь до рассказать оставшуюся правду.

— Все несчастные случаи в твоей жизни, были вовсе не случайными,, — пробормотала я. Один взгляд в его глаза и я поняла еще кое-что: — Но ты это и так знаешь, ведь так?

Прежде чем я успела среагировать, его рука юркнула в мой карман и выхватила пузырёк. Одного взгляда Инквизитора хватило, чтобы рассекретить его содержание.

— Это пока останется у меня.

Он спрятал сосуд в свой карман, а его ледяные глаза обожгли меня до дрожи.

— Ты не имеешь права! Это моё, Валентайн!

Но он лишь мягко подтолкнул меня к воде.

— Давай поговорим дома.

С тяжёлым вздохом я провела рукой по глади пруда, открывая портал. Шагнула в него — и очутилась посреди гостиной.

За спиной раздались тяжёлые, размеренные шаги.

Я думала, он сразу накинется на меня с расспросами. Но нет - сначала он приготовил ужин.

Последний, перед казнью...

Глава 26. Грехи.

Спагетти с томатным соусом и дорогое вино на террасе. Лучи закатного солнца. Мужчина в лёгких брюках и рубашке с закатанными рукавами. Он сел рядом со мной, закинув руку на спинку дивана позади меня. Властная манера, которая в до этого приносила чувство безопасности.

Вся эта идиллия меня не обманывала. Он был зол. Бешено зол. Это читалось в металлическом блеске его глаз, в резкой линии сжатых губ, в том, как напряглись мышцы его предплечья, когда он наливал вино.

— Я начну говорить только когда вернёшь мой флакончик.

А вот я, не к месту, решила быть упрямой. Он не стал напоминать, что и так может меня заставить.

Его глаза сказали это.

— Упрямая же ты у меня, - в его голосе прозвучала странная смесь раздражения и гордости, когда он поставил флакон на стол.

Едва мои пальцы потянулись к стеклянному сосуду, как он молниеносно смахнул его обратно.

— Ты еще ничего не сказала...

Мои губы недовольно поджались.

Я рассказала все. О подозрениях. О связи с Некромантой. О том, чем занималась последние недели.

Валентайн почти не перебивал, лишь ритмично постукивал пальцами по стеклу бокала, но атмосфера между нами сгущалась, как тучи над террасой.

— Почему ты не рассказала этого

тогда

? - в его голосе появились опасные нотки.

О, если бы он знал, сколько раз я сама задавала себе этот вопрос!

И ответ всегда был один:

— Как я могла? Я сама не понимала, что происходит. Ты вполне мог решить что это я убила Аймелин!

Его брови сомкнулись в резкой складке.

— Откуда у тебя познания в некромантии?

Пришлось и здесь сказать правду. Он все равно бы почувствовал ложь, а рано или поздно правда все равно всплыла бы.

— От отца, — я опустила глаза, не в силах выдержать его пронзительный взгляд. — Он... практиковал это в прошлом. Сейчас занимается чисто алхимией.

— Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?

Его пальцы подхватили мой подбородок, заставляя встретиться взглядом. За ледяной маской я разглядела бурлящую ярость - но также и тревогу, и ту самую проклятую заботу, которая сейчас разрывала мне сердце.

— И что ты собиралась делать, найдя ее?

Я мрачно нахмурилась.

— Так далеко я не загадывала...

Наверное, в этом, мне все же стоило

солгать

.

Валентайн со свистом выпустил из себя воздух. Вскочил и зашагал по террасе, пытаясь унять нахлынувшие чувства. Я это видела. И поэтому тихо сидела, ковыряя пасту, и ждала пока он возьмёт себя в руки. Наконец он вернулся на свое место.

Взял мою ладонь в свои пальцы и сжал. Сильно, но, не причиняя боли.

— Не лезь в это, - в его голосе звучала почти мольба. - Прошу тебя.

Я вырвала руку.

— Не могу. — Я покачала головой, и в порыве честности, сказала — Ты нуждаешься во мне, Валентайн. Ты ничего не смыслишь в Некромантии а я с ней сталкивалась, не понаслышке. Я могу найти Некроманту по следам манны. Я уже почти собрала достаточно для поискового заклинания.

Он вновь вскочил, будто его ударило током. Его лицо исказилось от беспокойства, он метался по террасе, как зверь, загнанный в клетку, а я продолжала, зная, что назад дороги нет:

— Валентайн, я замешана в этом не меньше тебя. — Говорила я, а он вынужден был слушать. — Это меня она убила!

Он вздрогнул от этих слов словно от удара. У меня же предательски задрожали губы. Заметив это, Валентайн мгновенно оказался рядом, обнял меня, так крепко, словно пытался защитить от всего мира. И я позволила себе расслабиться.

— Хорошо, Клубничька, я тебя услышал, - прошептал он в мои волосы, и в его голосе была такая боль, что у меня сжалось сердце.

Он поднял меня на руки и отнес в нашу комнату.

Раньше это была моя скромная комнатушка, заваленная книгами и пахнущая чернилами. Теперь же — просторные апартаменты с высокими потолками, где у одной стены стоял рояль с полированным чёрным корпусом, а у другой — огромная кровать с тяжёлым балдахином из тёмно-бордового бархата. Двери ванной комнаты были приоткрыты, и сквозь них виднелась массивная медная купель. А дальше — галерея с высокими окнами, выходящая во внутренний сад. Если бы дом позволил, наверное, там был бы балкон с шикарным видом.

В последнее время особняк всё чаще прислушивался к желаниям Валентайна.

Он принимал его.

Мужчина опустил меня на ноги и принялся раздевать. Покрывая поцелуями каждый оголившийся участок тела.

Я позволила ему раздеть себя, как куклу, а потом, уже голая, ответила тем же. Стянула с его плеч рубашку, покрывала поцелуями грудь, покусывала и лаская его соски.

Опустившись на колени, я резко стянула его штаны.

Между ног упруго подпрыгнул его член, уже налитый, твёрдый и явно ждущий моего рта. Без раздумий я обхватила губами головку, заставив Валентайна резко выдохнуть:

— Ах, ты ж Демоны...

Я лишь усмехнулась, щедро облизала его по всей длине и сжала ладонью, скользя вверх-вниз, не забывая про мошонку — пальцы слегка сжали её, и он застонал. Его рука вцепилась в мои волосы, направляя, подталкивая глубже. И я послушалась — взяла его полностью, чувствуя, как он упирается в горло, как его живот напрягается с каждым толчком бедер.

Раньше я не могла взять и половины, а теперь его лобковые волосы щекотали мой нос, а слюна капала на пол. Он двигался всё жёстче, его дыхание срывалось, и я знала — он близко.

Когда он кончил, тёплые струи наполнили мне рот — и я проглотила всё, до капли. Сама удивляясь тому, как мне это нравится.

Но на этом мы не собирались останавливаться. И продолжили на кровати.

Валентайн был удивительно нежен, но это не мешало ему быть пошлым и настойчивым. Он вошёл в меня медленно, но глубоко, а его пальцы тут же начали игру со второй дырочкой. Он тёр, ласкал, щекотал меня там, пока я не начала стонать, почти плача от бешеного удовольствия.

А потом… он поменял их местами. Член вошёл туда, где только что были пальцы, и я взвыла, впиваясь в простыни. Он долбил меня жёстко, ритмично, не оставляя ни одной из моих дырочек без внимания.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я потеряла счёт оргазмам — каждый накрывал с головой, и каждый раз я думала, что сойду с ума.

— Да… Вот так, принимай, Валенсия… — прошептал он, закидывая мои ноги себе на плечи, чтобы вбиваться ещё глубже.

Он кончил с рыком, не отводя взгляда от моих глаз. Ему очень нравилось ловить моменты моего оргазма.

— Что ты там всё время высматриваешь? — прошептала я, чувствуя, как внутри меня всё ещё пульсирует.

— Тебя. Настоящую. — Его губы скользнули по моему лицу, а взгляд, обычно холодный, горел странным, почти одержимым светом.

В моих глазах он видел раскалённую лаву, ту самую, что вспыхивала в момент наивысшего наслаждения. Ту, что так ярко контрастировала со льдом его взора.

— Я люблю тебя Валенсия, станешь моей женой... Снова? - спросил он тихо.

Его взгляд сковывал льдом, и в то же время смотрел на меня… заворожено.

— Да, любимый. — Я прижала ладонь к его щеке. — Я стану твоей женой.

Мы слились в долгом поцелуи, скрепляя наши слова движениями...

***

Я проснулась не от шума а от попытки его избежать. Перевернулась на бок — место рядом было пусто. Разочарование сжало грудь.

— Который час? — прошептала я в темноту.

Ответ пришел тихим, знакомым голосом:

— Ещё рано. Спи.

Он был здесь. Просто не рядом.

Шаги, легкий поцелуй в лоб.

Обычно он спал до полудня, а я просыпалась часов в 10. Поэтому его столь ранний подъем заставил, и меня резко очнутся от сна.

Один взгляд на него и холодок пробежал по спине.

Перед мной стоял Инквизитор в привычном черном костюме, обвешанный амулетами и талисманами. И даже кольца-обереги сверкали на пальцах.

— Что происходит? — голос предательски дрогнул.

Взгляд скользнул по комнате. Обстановка разительно отличалась от вчерашней. Словно кровать перенеслась в новое помещение. Впрочем, так оно и было. Сейчас кровать стояла в комнате с одной дверью, кучей книг и ни одной отражающей поверхностью...

Я поняла.

Его

напряженное выражение лица

лишь подтвердило догадку.

Гадёных хотел улизнуть до моего пробуждения.

И сейчас был крайне не доволен.

Не думая, рванула с кровати —

прочь из этой клетки!

Но я смогла сделать всего парочку шагов, как его пальцы сомкнулись на моей талии. Он швырнул меня обратно на кровать. Не больно, но неприятно. Навис сверху и подавил сопротивление, заведя руки над головой, а ноги переплетя со своими ногами.

— Ты не можешь со мной так поступить, — зашипела я, продолжая издеваться под ним с яростью дикой кошки — Только не теперь....

— Могу и поступлю, — холодно возразил он, прожигая взглядом.

Он наклонился и властно поцеловал меня. Его горячие губы как яд почти отправили меня желанием, а язык вторгаясь в рот заключая волю в рабство.

Я не позволила себе поддаться наслаждению, и укусила его за губу.

Знакомый металлический вкус вновь появился во рту.

Валентайн дёрнул головой. Слизнул алые капли языком.

— Дикарка... — пробормотал он, с не скрываемым обожанием. — Но, я и с прошлого раза не забыл…

Он отпустил меня и поднялся. Я села, но уже не рискнула бежать.

Если мы сейчас займемся сексом, это ни сколько не помешает

его

планом, но точно выбьет меня из колеи.

— Как только

её

поймают, я тебя выпущу. — Начал говорить мужчина, со свойственной ему холодностью, словно речь шла о какой-то безделушке. — Некроманты тоже работают на нас. Это вопрос лишь времени.

Так вот значить,

какое

решение

Он

вчера принял! После всех моих горячих заверений, он все равно решил по своему – спрятать меня от всего мира.

— Отпусти меня сейчас же! —

сорвалось на крик.

Его взгляд

сталью

впился в меня.

— Ты снова сбежишь, — отрезал он, и словно это был конец нашей перепалки, повернулся к выходу.

Я остановила его у двери, схватила за руку и заставила посмотреть на меня. Внутри меня горел праведный гнев.

Эмоции Валентайна всегда были на пределе. Но разве за все это время, что мы были вместе, я не доказала ему свою искренность? Только вчера мы признались друг другу в любви – именно

Мы Настоящие

, погрязшие в грехах, ошибках, и на пути к их исправлению.

Настоящие!

— Не сбегу я, услышь меня, наконец! — я готова была даже драться, если придется — Приняла

со всеми твоими демонами.

Научись

верить мне!

Его ладони прижались к моим щекам. Лоб — ко лбу.

— Я веря тебе, — прошептал он,

тихо, почти с болью.

Теплое дыхание на миг обожгло кожу.

Он отстранился, так же внезапно. И добавил с ледяным отчуждением:

— Но не верю в твою безопасность.

Страх

сжал сердце.

Не за себя — за него.

Вдруг осознала, что неспроста на нем полное обмундирование Инквизитора.

—Что ты задумал?..

Он не ответил. И лишь его губы сложились в тонкую линию.

Попытался обойти.

— Валентайн, не смей! — я не отставала от него не на шаг, и пробовала вразумить…

…Его… Упрямого до без рассудка!

— Она очень сильна... Ты не представляешь насколько!

В последнем отчаянном шаге, я загородила дверь своим телом.

— Отойди. — Попросил он по-хорошему.

Я уперто затрясла головой. И тогда он подхватил меня на руки и просто переставил.

Дверь закрылась… на ключ.

Я забила по ней ладонями,

слезы катились по щекам,

а я все, продолжая кричать:

—

Хоть обереги возьми! Отец их заклинал!

Они в красном серванте. Дом! Покажи ему!

Шаги затихли.

Я

обмякла

, сползла по стене на пол.

— Пожалуйста, Валентайн… —

голос срывался на шёпот, губы дрожали.

— Если не могу остановить… то хотя- бы помогу… Пожалуйста...

Поджала колени, я обхватила их руками

— и

так и сидела, пока слёзы не высохли.

И угораздило же мне влюбится в

упрямца

, который

всё решает за двоих?

Я могла помочь, и я бы помогла. А теперь что? Мне сидеть запертой до скончания времен, или пока он не решит что - мир вокруг меня безопасен?

Другими словами – до скончания времен.

Неужели ему в голову не приходило, что я тоже боюсь?

Не за себя.

За него.

Ведь это

не мою

душу

кромсали

годами.

В последней отчаянной попытке я обратилась к дому:

— Дом выпусти меня.

Ответом

было лишь

тихий скрип половиц.

—

Эх, и этот - мужик…

—

прошипела я в пустоту.

Глава 27. Расплата.

Я ещё долго сидела на полу, уткнувшись лицом в ладони, и оплакивала собственное положение. Казалось, слёзы высохли, а сердце всё равно разрывалось. Лишь когда холод окончательно пробрался под кожу, я очнулась и заметила свою наготу. Платье висевшее на спинке стула, и не хотя я поднялась за ним.

День тянулся мучительно долго.

Я металась по комнате, словно зверь в клетке: то терзалась тревогой за Валентайна, то изнывала от злости за это заточение. Молилась — не богам, а пустым стенам, лишь бы он вернулся живым и целым. Ненавидела его упрямство… и в то же мгновение понимала, что люблю так безрассудно, что готова простить ему всё.

И так по кругу.

В комнате было окно, по обыкновению затянутое плотными шторами

—

пусть за ним и была пустота, но стекольная рама ведь тоже могла сослужить отражающей поверхностью. С последней надеждой я подошла к нему и отдернула

тяжёлую ткань в сторону —

стена.

Даже Дом

предал меня

, подчинившись

его

воле.

Я даже не понимала, Насколько ждала Валентайна, пока дверь наконец не скрипнула.

Первая мысль — он жив. Значит, всё в порядке.

— Валентайн! — я уже потянулась навстречу, готовая броситься в его объятия. Но застыла. Леденящий ужас сковал каждую мышцу. — Божечки…

Всё пространство комнаты сузилось до одного существа. Некроманта…

Она изменилась. Стала чудовищнее, чем прежде. Её тело вытянулось, словно иссохшая, скрючившаяся ветвь, согнувшаяся под потолком. Глаза — два тлеющих уголька в полуразрушенном черепе, где обрывки кожи цеплялись за кости, как прогнившие тряпицы.

На скелетообразном туловище висели лоскуты ткани, и они развевались не от ветра — будто цеплялись за саму пустоту, разрезая воздух незримыми когтями.

Запах ударил в лицо. Смрад — густой, сладковато-гнилостный — заполнял лёгкие, въедался в кожу, пробирал до костей.

Я инстинктивно захотела прикрыть нос, но не смогла и руки поднять. Я больше не контролировала собственное тело.

Осознание

ударило, как нож:

Я в её власти.

Некроманта разомкнула челюсти. Ухмылка не была просто мимикой — она проникала мне под кожу. Я ощутила её смех в своей плоти, хотя он ещё не сорвался с губ чудовища.

— Наконец… я дождалась. Ты одна, — прошипела она. Её голос резал по нервам,

как ржавый нож.

— Знаешь, я так удивилась, узнав, что Аймелин тоже ведьма… Пока доедала её душу.

Дверь захлопнулась со зловещим щелчком. Комната содрогнулась и наполнилась её аурой. Она расползалась по стенам, как ядовитый туман, пропитывала каждый уголок, и щель.

Я затряслась в страхе, отчётливо осознавая — теперь я просто марионетка в ее безжалостных руках.

— Перенести Истинную своего любимого, чтобы спасти его душу… — Некроманта склонила голову набок, будто обдумывала что-то вслух. Её пустые глазницы вспыхнули угольным светом. — Девчонка не учла лишь одного: и тебя я тоже могу убить.

Пока она говорила я лихорадочно соображала, что могу предпринять для спасения, и

Ничего

не приходило в голову.

Желая меня обезопасить, Валентайн неосознанно приговорил меня к смерти…

— Знаешь, что с ним будет, когда он вернётся, а ты... — Она

театрально

сжала своё горло,

высунув гниющий язык.

Горло сдавило, словно там уже затянулась тугая петля…

— И записочка: "Не могу больше терпеть твой контроль".

— Он

никогда

не поверит такой

дешёвой

лжи! —

Выдохнула

я, но голос

дрожал.

Некроманта

цокнула языком

, и сказала то чего я боялась не меньше собственной смерти:

— О-о, он

на грани.

Поверит

чему угодно.

Я знала.

Видела. Его

перепады

— от

ярости

до

нежности

, от

безумного контроля

до

полной беспомощности.

Он дежурил у двери даже в уборную, будто боялся, что я испарюсь.

Но…

Ночные кошмары перестали его терзать. Морщины на лице разглаживались. Он начал чаще улыбаться. Я помогала найти выход его вспышкам гнева, и после он оставался в приподнятом настроении все больше, и все чаще.

Я верила – он исцеляется.

—

За что?

— прошептала я. —

За что ты так с нами?

Она могла промолчать. Но из извращённой любви к самодовольным признаниям ответила:

— Он как вино долгой выдержки. — Её пальцы провели по воздуху, будто обнимая бокал. — Я пила его медленно, растягивая удовольствие — год за годом. Оставляла каплю, чтобы начать снова. А потом вернулась ты…

Глаза-угольки вспыхнули маниакальным огнём.

— Знаешь, как я это поняла? — Голос сорвался в хриплый смешок. — Вкус изменился.

Она клацнула зубами так резко, что у меня сердце ухнуло в пятки.

—

Не позволю

тебе

испортить

моё творение.

Доведу его до края... твоей

смертью. И на этот раз... выпью до дна.

Верёвка материализовалась под потолком — толстая, шершаво скрученная, с петлёй, покачивающейся в пустоте.

Меня накрыло паникой.

Это конец?.. Так быстро?.. Не хочу!

Вся моя сущность взбунтовалось против грядущего, а ноги уже покорно шли на встречу к смерти…

Руки схватили стул.

Подтащили его под петлю.

Ноги сами взобрались на сиденье.

Я отчаянно сопротивлялась, но воля Некроманты была сильнее.

Валентайн как всегда был прав, мои познания ничто по сравнению с ее силой мертвых. Да только он никогда не узнает от этом…

Горячие слезы обожгли глаза.

Любимый прости...

Пальцы сжали петлю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Голова сама потянулась навстречу.

В последнем отчаянном порыве я пробормотала:

— Дом спасай…

Двери позади нас с грохотом распахнулись.

Некроманта вздрогнула от неожиданности, её угольные глазницы метнулись к звуку. Всего на мгновение — но этого хватило: её контроль ослаб.

А Дом оживал.

Все вокруг затрещало, стены заходили ходуном. Двери этого пространства начали открываться и захлопывались с яростным грохотом, осыпалась штукатурка.

Пол подо мной

провалился

с душераздирающим скрежетом , увлекая меня вниз в кромешную тьму. Я кубарем летела, чувствуя, как липкие путы чёрной магии наконец рвутся.

Удар.

Деревянные доски встретили меня беспощадно, выбив воздух из лёгких. Я закашлялась, глаза заслезились от пыли, но времени не теряла — вскочила, готовая бежать хоть куда-нибудь, лишь бы подальше отсюда.

И тогда вокруг начали появляться зеркала. Одно за другим, они материализовались из тьмы: старые, новые, огромные и крошечные, покрытые трещинами и идеально гладкие.

Все зеркала, когда-либо бывшие в этом доме, во всех возможных временных пластах, — Дом отдавал мне всё, что у него было.

Но я не успела.

С хрустальным звоном зеркала взорвались, разлетаясь дождём из осколков. Я взвизгнула, закрывая лицо руками, чувствуя, как острые лезвия рвут платье и впиваются в кожу, оставляя горячие кровавые следы.

Едва заметные годные осколки для перехода тут же чернели, пропитываясь магией смерти. Все пути закрылись. Я обессилено рухнула на колени. Последний шанс утерян.

Некроманта выросла надо мной, её скелетообразный силуэт заслонил остатки пред сумеречного света. В глазницах плясали адские огоньки.

А я думала о том, что это мой последний закат… и я его даже не увижу.

— Хорошая попытка, ведьма, — прошипела Некроманта — Но

не трать силы в пустую.

Твоя

светлая Инь

хоть и

гармонирует

с его

тёмной Янь

, но у меня

вызовет

лишь несварение...

Когтистая лапа потянулась ко мне.

Я зажмурилась, в ожидании конца. Мгновение — самое длинное в моей жизни — оборвалось криком и шипением.

Не моими.

Воздух разорвал громкий хлопок крыльев, пронзительное карканье и звон металла.

Я заставила себя открыть глаза.

Длинное острие, блестящее в отсветах чужой силы, пронзало Некроманту насквозь.

Длинное острие, сверкающее в отблесках чужой силы, пронзало Некроманту насквозь. Её скрюченное тело выгибалось в предсмертных конвульсиях, а из рваной раны валил густой дым, смешанный с пеплом. Она пыталась вырваться — остатки её черни превращались в чёрных птиц, истошно кричавших и рвавшихся прочь. Но стоило им подняться в небо, как голубое пламя разметало их в пыль.

За её спиной возвышался Валентайн. Его лицо было мертвенно-бледным, словно высеченным из мрамора, а в глазах пылало неземное, ледяное пламя. Оно вырывалось из его сущности, и охватывало всё тело, струилось по контуру фигуры, будто второе, огненное одеяние.

Родовая сила пробудилась в нём.

— Вот ты какой… мой Истинный…

Некроманта рассыпалась прахом. И голубые языки пламени стали жадно пожирать эти остатки.

Валентайн пошатнулся. Тяжело зашагал ко мне.

Он рухнул передо мной на колени. Его руки потянулись ко мне, но дрожали так сильно, что я сама накрыла их ладонями. Он больше не мог сдерживать охватившие его ужас и смятение.

Мы обнялись.

Кошмар кончился.

Я заплакала. Слёзы катились по щекам, и вместе с ними уходили напряжение, страх, остатки ужаса.

Я чувствовала, как горячие капли падали мне на плечи, прожигая кожу. То были его слёзы. Валентайн зарылся лицом в мои волосы, и его тихие рыдания звучали громче любого крика.

Ещё мгновение назад он был огненным призраком, карающим смерть. Теперь — просто мужчина, сломленный, живой, до боли родной.

— Прости… — шёпот, поломанный, как он сам. — Я не мог знать… Не предвидел… Я дурак.

— Ты успел, — мой голос дрожал, но в нём не было упрёка. — Это главное.

Я осыпала его щеки поцелуями, стирая солёные дорожки.

Исцеление.

Оно началось прямо сейчас.

Страх испарился. Осталась только благодарность — за то, что он рядом. За то, что он — мой.

— В тебе… есть сила, — прошептала я сквозь слёзы, с улыбкой.

Он тоже улыбнулся, дрогнувшими уголками рта..

— Да, Валенсия… Я хотел сказать это позже… после свадьбы… Ты моя Истинная.

Он поднял меня на руки.

И только тогда я по-настоящему огляделась. Вокруг не осталось ни одной целой стены: лишь обломки, искорёженная мебель, разбитые зеркала.

И вдруг… дом ожил.

Стены поднимались — кирпич за кирпичом, доска за доской. Осколки стекла сливались в целые зеркала, мебель складывалась, как пазл. За считанные минуты гостиная вернулась к жизни — тёплая, родная, будто ничего и не случилось.

— Больше никаких стен, — произнёс Валентайн.

И я знала — речь была вовсе не о доме.

Я лишь крепче прижалась к нему.

Клетка — не клетка

,

если в ней он.

Эпилог:

Утренний ритуал: порция свежих круасанов, что покупала жене, в том же ларьке, на протяжении уже долгих лет.

Когда я просыпался, они всегда ждали меня на кухонном столе, аккуратно завернутые в бумагу.

Я заваривал кофе и выходил на веранду.

Иногда я просто садился в кресло-качалку и смотрел вдаль — на Них.

Слушал весёлый смех, который разливался по пляжу, словно песня.

Я мог подолгу наблюдать, как Они возятся в песке, лепят замки, бегают по берегу, смеясь, или бросаются навстречу волнам, не ведая страха.

С последним глотком кофе я поднимался и шел к ним.

— Мама! Мама, папа проснулся! — радостно кричала Аймелин, с разбега бросаясь в мои объятия.

Признаюсь, за мной водился один маленький грешок — я любил поспать до обеда.

Я подхватывал дочь на руки и направлялся к жене.

Она замирала, встречая мой ледяной взгляд теплым свечением своих глаз.

Всегда так, словно ждала этого момента всю жизнь.

Всегда с любовью.

Моя Валенсия.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец