Тайная страсть генерального. Рабыня страсти смотреть онлайн

1 глава

Владимир

На часах почти шесть вечера, за стенами моего кабинета постепенно стихают голоса подчиненных. Мой кофе стоит на столе и послушно ждет своей очереди. А я почему-то чрезмерно раздражен. Что творится в их отношениях, чёрт возьми?! Что это за «деловая командировка»? Что это за двойные стандарты?

Впрочем, кого я пытаюсь понять? Этот пройдоха все годы нашего знакомства был бабником и лжецом. Но это не мешало ему постоянно достигать желанной цели в виде самых красивых женщин.

Я так не мог. Не потому, что совсем не привлекаю женщин. Наоборот, с этим никогда проблем не было. Но я не искал временного утешения. Хотелось уже иметь любимую женщину и крепкую семью. В свои тридцать семь могу себе это позволить.

Для этого всё есть. Но нет той единственной. Хотя, вру сам себе: она существует, а ещё больнее – работает в моей корпорации, но в странных отношениях с Александром.

– Громов, эй. Ты так задумался, что за твоей спиной можно выносить ценные вещи и убегать, подражая черепахе.

– Ты до сих пор не уехал? – спрашиваю удивленно и обращаю внимание на часы.

– Кое-что забыл. Вот ключи от моей квартиры. Найди время и навести старину Одина. Кот голодный. Покорми и не забудь почесать живот – он это любит.

– Ты ничего не путаешь? – внутреннее возмущение на этого беззаботного парня уже почти на поверхности. Его кот, а мои проблемы?

– Развлекись. Ты же, кроме работы, ничего и никого не видишь.

– То есть ты живешь лучше меня? – хмыкаю, сажусь в любимое кожаное кресло и сурово смотрю на товарища. Зря он со своими шутками.

– Разве это жизнь? Сегодня пятница, у всех мысли о тусовке и разврате.

– У тебя странное представление о большинстве людей.

– Не включай стиль старого пердуна.

Прищуриваю глаза и тянусь к чашке с кофе. Кажется, этот экземпляр слишком много на себя берет. Когда это началось? Почему мне кажется, что мой товарищ и заместитель руководителя отдела маркетинга позволяет себе лишнее? Конечно, долгое время мы с ним плодотворно сотрудничали, но теперь эти странные фразы...

– Едешь куда?

– К одной крутой девке загляну в гости. У нее такие сиськи, – нагло показывает на себе грудь четвертого размера, – и губы такие, что уже мечтаю, как она ласкает меня.

Конечно, о морали в этот момент нечего говорить. До него не дойдет.

– Хорошо, но имей в виду: это только сегодня.

– Да без вопросов, потом нагну соседку Дашку – она завтра возвращается из командировки.

Передо мной на край стола ложатся ключи от холостяцкой квартиры Александра. И через пять секунд мое личное пространство становится неприкосновенным. Иметь красивую внешность и быть негодяем... Он умеет. Но больше всего бесит, что он так к ней относится.

Нервное напряжение совсем выбивает почву из-под ног. Зачем я вообще имел глупость тогда поехать с ней на встречу с потенциальными партнерами? Зачем взял новенькую, если до этого неплохо пользовался помощью Эрики Вячеславовны?

Раздраженно поднимаюсь с кресла, но не рассчитываю силу. Оно жалобно скрипит, катится к стене и ударяется. Я же беспомощно сжимаю в кулак правую руку, левой хватаю ключи и ухожу.

Конечно, не выполнять прихоти Алекса, а в спортклуб, где уже не первый год тренировал свое тело. Только после активной тренировки и после прохладного душа я почувствовал облегчение. Физическая нагрузка не спасает от мыслей, но позволяет заснуть вовремя.

Около десяти вечера я остановил машину в ЖК «Мечта», где уже более трёх лет жил Ковалёв. Вечерние огни города расплывались за окном внедорожника, обещая спокойный вечер для меня, но это будет позже.

Вышел из машины и глубоко вдохнул. Странное чувство. Кое-где были слышны голоса подростков, музыка из кафе и забегаловок. Каждый встречал приближение спасительных выходных, как мог. А я – по одному и тому же плану.

На десятом этаже я столкнулся с группой разрисованных девиц в коротких ярких платьях. Они едва не снесли меня с ног, когда лифт послушно остановился и открыл двери, давая возможность выйти из его пасти.

– Красавчик, поехали с нами! – самая смелая схватила меня за руку, но сразу отпустила, как только увидела выражение моего лица.

– Не стоит, я могу оказаться маньяком, красавица.

– Псих! – прошептала другая и заставила подружку забежать в лифт.

– Что-то в этом есть, – не без сарказма улыбаюсь и направляюсь в сторону квартиры Алекса.

Едва зашел в полутемную квартиру, как осознал, что в гостиной кто-то есть и слушает музыку. Это же не кот релаксирует без хозяина? Нет, не он. Потому что огромный рыжий Один уже внимательно изучал мою фигуру, сев у противоположной стены.

Странно всё это. Возможно, у Алекса гости? Почему не сообщил?

Медленно иду в полумраке, замечаю на кухне зажженные свечи, бутылку шампанского и бокалы. Чёрт возьми! Он не поехал в гости, а мне не отменил встречу?! Сейчас найду его, сниму с очередной девки и пошлю к чёрту!

На пороге гостиной я вовремя затормозил, потому что был поражён увиденным. Кажется, способность мыслить трезво я потерял сразу же после того, как услышал до боли знакомый женский голос:

– Только свет не включай.

Инга? Но... Чёрт возьми, что она здесь делает? Но это неправильный вопрос. Просто пытаюсь себе не признаться в очевидном: она пришла к нему. И теперь я вижу её на фоне панорамного окна. Инга сидит на невысоком столике и лишь полуоборотом поворачивает голову в мою сторону.

Огни города где-то впереди, но этого отблеска хватает, чтобы глаза увидели ее изысканное кружево на стройном теле. Волосы длинными волнистыми прядями соблазняют не меньше, потому что лишь наполовину прикрывают спину и часть плеча.

Словно какое-то наваждение предстало перед глазами. Способность произнести хотя бы одно слово исчезла. Порочные мысли уже пленили мой разум. И в следующее мгновение я осторожно целую ароматную, шелковистую кожу девушки, которую моё естество желало уже больше года, и чувствую не стыд, а всепоглощающее желание.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, — её стон был протяжным и сладостным, таким, как я и представлял в своих смелых фантазиях. Он пробирался под кожу и заставлял терять рассудок.

Мои руки уже обнимали пышные груди, ибо любой контроль остался за пределами этой комнаты. И пальцы, смелые и неутомимые, искали путь к самым чутким уголкам её тела, желая пробудить глубокий отклик.

— Ммм... — снова протяжный женский стон, а я впервые беру в плен её нежные уста, пока пальцы легко скользили вниз, разжигая ответное пламя.

ПС. Приветствую вас, друзья! Наконец-то я к вам с новиночкой. Соскучились? Тогда налетай! Жду очень горячих комментов, потому что соскучилась. Ну и как бонус — лайков. Обнимаю♥

2 глава

Владимир

Сквозь пелену страсти пытался вырваться голос разума, напоминая, что в моих руках трепещет запретная женщина. Но смог ли я остановиться? Не смог, поэтому каждый мой поцелуй был смешан с отчаянием и осознанием, что всё окончится слишком печально.

Впрочем… я не ангел и на его место не претендую. Контроль над всеми и над каждым решил уйти в отставку, позволив мне без преград воплотить это запретное желание.

Она была опьяняюще хороша, и это лишало меня рассудка. Наши тела сплелись на ковре у дивана, и я горел от каждого её томного вздоха. Даже в самых смелых фантазиях она не была такой, как в реальности, в моих объятиях, под моими страстными поцелуями, которые с жадностью изучали её шелковистую кожу.

– Ниже, – слетает с её губ, а тонкие пальцы с острыми ногтями впиваются в мои плечи.

Мои руки сжимают округлые бёдра, а губы упрямо изучают каждый сантиметр её дрожащего от волнения тела. Язык коснулся пупка, легко и ненавязчиво, ускорил темп и замедлился, позволив зубам осторожно прикоснуться к нежной коже, что манила меня.

– Ещё, – она выгнулась, а её нежные пальцы в этот раз вплетаются в мои волосы.

– О да, крошка, – шепчу развязно и ловко срываю с неё одежду, которая неизвестно куда улетает. Всё равно! Хочу видеть её всю!

Инга рассмеялась и тут же протяжно вздохнула, когда мои губы уверенно прикоснулись к её чувствительной точке. Она изнывала в моих руках, а я не мог насладиться её отзывчивостью. Всё это не моё, но как сладок этот первородный грех.

Тело Инги извивалось в моих руках, дыхание становилось всё более отрывистым, но чувствительным, разжигая моё пламя.

Чувственная и горячая, она лишала меня остатков самообладания и не позволяла остановиться. Инга отвечала на каждое моё движение с не меньшей страстью.

Уму непостижимо! Я сгорю дотла рядом с ней и попаду в ад. Пусть это случится позже, но эти мгновения я украду, чтобы окончательно потерять себя.

Вновь целую её грудь, рычу, наслаждаясь каждой её сокровенной точкой, её стонами. Пальцы продолжали упрямо ласкать нежную кожу, а мой мозг победоносно отмечал, как дрожит её тело под моими прикосновениями.

– Громче, – шепчу ей на ухо и ещё отчаяннее рычу, когда она вскрикивает и изгибается, рукой обнимает меня за шею и неистово целует.

– О да! – слишком сладко этот крик разрывает полутьму.

– Ты очень чувствительна, детка, – прячу лицо в её ароматных волосах и сильнее прижимаю дрожащее от полученного удовольствия женское тело.

Она сжала меня, ногти впились в мою спину, но я не чувствовал боли. Я наслаждался тем, как в моих объятиях расслабляется желанная женщина.

Инга притихла, но я чётко ощущал каждый импульс, который излучало её прекрасное тело. Я чувствовал её сердцебиение, бешено колотящееся в унисон с моим. В этот момент был уверен, что она полностью моя, что забыла обо всём, кроме этого безумия, охватившего нас обоих.

Я склонился над ней, тяжело дыша, наслаждаясь её дрожью, её запахом, её полной отдачей.

Просто не верю! Она достигла пика наслаждения. Под моими прикосновениями. И это была моя победа.

Но вдруг... я почувствовал, как её тело напряглось. Не от наслаждения, а от чего-то другого. Едва заметную дрожь, пробежавшую по её коже. Дыхание Инги изменилось, стало более резким, будто она внезапно проснулась ото сна. Её пальцы, до сих пор сжимавшие мои волосы, ослабли, а потом медленно, почти несмело, скользнули по моей шее, коснулись моей щетины, а потом... моей родинки возле ключицы. Той, которой у Александра не было.

Её движение было таким робким, но его последствия – разрушительными. Я почувствовал, как её тело резко отшатнулось, будто её ударили током. Её руки, только что ласкавшие меня, теперь отталкивали с такой силой, что я едва не потерял равновесие. В полумраке я увидел, как её глаза широко раскрылись, а на лице появилось выражение чистого ужаса. Она отталкивала меня, её движения были паническими, отчаянными.

– О Боже! Нет, нет! – Из её груди вырвался глухой, испуганный звук – не крик, а скорее всхлип, застрявший в горле.

Она пыталась отползти от меня, её тело дрожало как осиновый лист. В её глазах, которые теперь были полны ужаса, я увидел осознание. Инга поняла. Она поняла, кто я. И это было не лицо Александра, которое она ожидала увидеть в этой темноте. Это было моё лицо.

Мой собственный разум, до сих пор затуманенный страстью, вдруг прояснился. Холодный душ реальности обрушился на меня. Она поняла. Она поняла, что ошиблась. И её реакция... её ужас... был ответом на моё "адское желание".

Она оттолкнула меня, её тело содрогалось от отвращения. В этот момент я почувствовал, как её ненависть возвращается, сильнее, чем когда-либо. Мы были разобщены. И это было лишь первое осознание ужасной ошибки, совершенной в темноте.

– Это какой-то ваш коварный план?! – после травмирующей паузы прилетает это предположение и заставляет меня напрячься.

– В смысле?

– Два богатеньких мажора решили заманить наивную девушку в свою постель?

Я оцепенел, моё горло сжало спазмом, а мозг не мог адекватно обработать услышанное.

ПС. Ну вот ми резко врываемся в новый виток осознания произошедшего нашими героями. Как считаете: Инга устроит генеральному выволочку? Жду ваших комментариев!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

3 глава

Владимир

О нет, детка! Делить тебя ещё с кем-то теперь я не готов! И, кажется, настал именно тот час, чтобы расставить все точки по местам. У меня появилось окно возможности, поэтому глупо собраться и уйти. Теперь я желаю большего.

Если сейчас рядом со мной была страстная желанная женщина, которая пережила наслаждение, то я оставался в незавидной роли. Моё тело горело от невыносимого желания. И этот протест не придушить приказом. Но следующий диалог остудил мой далеко не юношеский пыл.

– Где он? Самодовольно наблюдает за происходящим из-за угла? Или у вас игры покруче: скрытые видеокамеры?!

Тебя ни с кем делить не готов. И об этом ты скоро узнаешь.

Девушка тянется рукой к какой-то тряпке возле столика, и я не сразу понимаю, что это женский халатик. Пытается прикрыть своё тело? Наивная. Кажется, я взглядом впитал каждый её изгиб, каждую выпуклость и впадинку. Я запомнил стоны в наивысший пик наслаждения.

– Глупости!

Рявкнул и взлетел на ноги. Мне нужен свет, и я его включаю, но сразу слышу женский вскрик.

– Выключите свет!

– Я не могу общаться, когда не вижу собеседника.

– Это вам не помешало воспользоваться темнотой и женщиной, которая не была готова к подобному вторжению!

Я медленно поворачиваюсь к Инге и понимаю, что глаза жадно вбирают её разъярённый образ. Сжалась у подножия дивана и неловко прикрылась полупрозрачным халатиком. Он больше искушал, чем прятал её тело.

– Ты очень чувствительна, Инга.

– Стойте там, где стоите! – грозные нотки в её голосе ещё больше дразнят мой разум.

– Иначе что?

Мой взгляд зацепился за крошечные полупрозрачные трусики, которые беспомощно лежали под столиком. Эта чертова тряпица нужна мне здесь и сейчас. Чёртов трофей, если уж так рассуждать.

– Это продолжение какой-то вашей извращённой игры?

Она бравирует, вижу краем глаза выражение её красивого лица, и, естественно, от её взгляда не ускользнуло моё варварское воровство.

– Александр в командировке.

Вру не краснея, хотя мог бы под чистую выложить все факты об истинном месте пребывания этого ловеласа. Но вряд ли эта слишком правильная женщина поверит в мои слова.

– Он не упоминал.

– Это непредвиденные обстоятельства. Я своего лишь приехал покормить Одина.

Прячу трусики в карман спортивных штанов и наконец-то позволяю себе приблизиться к девушке. Эта минутная пауза немного напрягает.

– Я ни о чём не жалею. В моих глазах ты не увидишь раскаяния.

Она иронично смеётся, прикрывая лицо руками.

– Мужчины! До чего же вы примитивны в своих низменных желаниях!

Началась мораль. Это предсказуемо. Но действительно ли Инга такая благочестивая, какой хочет показаться? Я знаю, что она уже больше трёх лет вдова. Там слишком трагичная история. Возможно, до этой ночи я наивно верил в её правильность, но не в эти секунды. Столь страстная женщина не может быть наивным ангелом. В ней спрятана мощнейшая сексуальность, которую столько времени она прятала за своей строгой деловой одеждой и простыми причёсками.

Оказывается, у Инги очень длинные и шелковистые волосы, которые любого сведут с ума. Даже сейчас она в полной мере не осознаёт, как привлекательно выглядит в моих глазах.

– Повторю: я ни о чём не жалею, – упрямо стою на своём.

– Естественно, ведь признать вину – ниже вашего достоинства?!

Вину? Я не чувствую этого совсем. И если Инга сейчас пытается играть на моей совести, то разочарую: я бы сделал это ещё сотни раз, как в том проклятом дне сурка. И не жалел бы. Она этого стоила. И плевать на то, что она ждала не меня. Но об этом поздно размышлять, ведь сама мысль об Алексе меня не просто злила, она превращала меня в хищного зверя. Она не будет его очередной игрушкой!

Достаточно играть в эти игры. Я же знаю, чем всё у них закончится. Он использует её тело и выбросит как ненужную вещь. Я же могу положить весь мир к её ногам. И сделаю это с удовольствием.

– Нечего сказать в своё оправдание?

– А ты готова слушать правду, малышка?

Склоняюсь к напряжённой девушке и хищно улыбаюсь. Она пытается отстраниться, но я же ловче и сильнее.

– Мне не нравится то, что вы сейчас себе позволяете, Владимир Иванович! Всё нужно забыть, как жуткий сон! – грозно шипит мне в лицо и гордо поднимает голову вверх, бесстрашно встречаясь глазами со мной.

– А я не буду извиняться за то, что наши тела так инстинктивно приняли друг друга. Что каждый наш вздох был в унисон, и эти сладкие губы требовали поцелуев, – прикасаюсь большим пальцем к нижней губе и намеренно вызываю бурю в глазах Инги.

Злится. И это заводит сильнее.

– И вам не стыдно, что Алекс... ваш друг... он ведь вам доверяет. А вы воспользовались его подарком!

Да чёрт её побери! Я вздрагиваю, когда осознаю, что дикая ревность пленяет каждую клеточку от осознания, что это он сейчас мог быть на моём месте. Он мог заниматься с ней сексом и ликовать. Но что-то, видимо, свыше сложилось именно так, что я занял его место. Таких совпадений почти не бывает. А значит, это знак, что мне давно пора менять свою серую жизнь и вносить в неё краски.

– Теперь ты мой подарок, Инга. И мне всё равно, что подумает Алекс. У вас же до сегодняшнего дня не было близости? Правда же, сладкая?

Я хочу её поцеловать, но не делаю этого. Ведь чувствую, как ускоряется её дыхание, когда я слишком дерзко вторгаюсь в её зону комфорта.

А ты вновь горишь, малыш. Ты это не контролируешь! И я покорён! Это за гранью моего понимания. Это идеальный симбиоз. И она это тоже осознаёт.

– Уходите, – требует неуверенно и ещё плотнее кутается в халатик.

Ещё недавно эта страстная женщина дерзко владела моим разумом, а теперь вновь словно спрятала всю свою уверенность и женскую сексуальность в ракушку, как бы ограждаясь от враждебного мира.

– Нам не стоит стыдиться того, что произошло. Это было прекрасно.

– Да замолчите вы уже! – она опрометчиво прижала ладонь к моим губам, но слишком поздно осознала эту ошибку.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Кончик моего языка дерзко прикоснулся к коже и словно обжёг её. Инга встрепенулась и попыталась исправить ошибку. Но моя рука удержала этот порыв, а губы поцеловали центр ладони.

– Я согласен замолчать, но взамен ты будешь очень страстной и громкой.

– Замолчите! Я не хочу это слышать. Я не игрушка, а живой человек.

Она словно очнулась от сладкого плена и попыталась оттолкнуть меня. Хрупкая защита услужливо обнажила её тело, активировав во мне дерзкого хищника.

– Ты очень красивая и желанная, – прикасаюсь губами к её груди и ликую, когда Инга затаила дыхание и закрыла глаза, словно запретила себе что-то чувствовать.

Но её тело тут же отреагировало на ласку и замерло в напряжении. Такая же участь ждала и второй. И в следующий момент я уже не был терпеливым и нежным. Я докажу этой упрямой стерве, что она только моя.

Пусть сам сгорю, но она не сможет утверждать, что наши тела в полумраке совершили ошибку. Нет, наши тела лучше нашего разума сошлись в давней, как мир, интимной игре.

Я сжимал её груди, пока язык вновь и вновь дерзко изучал нежные складки её тела.

Инга выгнулась и сжала мои волосы, вскрикнула и застыла в долгом наслаждении. Я же собирал себя по крупицам, чтобы не взорваться. Она уже полностью моя, но не сегодня. Сейчас ей стоит осознать, что нужно сделать выбор, пока есть шанс.

Я присел на край дивана и посмотрел на распростёртое на ковре тело прекрасной нимфы. Она кусала губы и тяжело дышала. В этот раз Инга не пыталась прикрыть своё тело, кажется, до сих пор была под властью пережитого.

– Я дам тебе время подумать. Сделай так, чтобы Алекс больше не был в списке твоих приоритетов.

– А если я не слушаюсь?

Я стал мрачнее тучи. Шантажировать любимую женщину – подло. Но я теперь не играю по правилам. Просто даю ей шанс привыкнуть к мысли, что она моя женщина.

– Ты же очень умная, – моя рука прикасается к её ноге, подносит к моим губам.

Целую ступню, нежно касаюсь большого пальца и хищно смотрю на реакцию Инги. Кожа на её лице вновь пылает. Да, малышка, ты уже моя. Просто тебе нужно время, чтобы осознать это и принять. Я умею быть терпеливым, если на кону меня ждёт очень сладкий приз.

А теперь нужно и честь знать. Поэтому заставляю себя уйти из этой квартиры и просто побыть наедине со своими демонами. Моё тело рвёт на части от неудовлетворения. Но это уже не важно. Важно, что теперь я не буду стоять в стороне. В моих руках мощный козырь.

4 глава

Инга

Какая же я дура! Эта фраза десятки раз была на повторе в голове и не давала безумному сердцебиению укротить свой разрушающий ритм. Нереально больно и страшно, что довелось почувствовать столь динамичный спектр эмоций. От изначального грешного падения в сладкий омут с головой после столь феерического наслаждения и расслабления, а в следующую секунду – возвращение в жестокую безжалостную реальность, леденящую каждую частичку моего тела.

Моя психика пытается собрать по крупицам всю трезвость и включить механизм выживания в столь щекотливой ситуации. Я одурачена тем, что даже на секунду не усомнилась в том, что рядом со мной Алекс. Почему теперь из-за огромной ошибки в опасности моё будущее? И здесь уже совсем не до смеха.

Под угрозой моя должность в огромной корпорации, от которой я завишу последний год. Здесь щедро оплачивают труд, здесь уважительно относятся к сотрудникам. Я не могу рисковать своим благосостоянием. На моих руках тяжело больной отец, которому требуется дорогостоящее лечение. Кроме него в моей жизни никого не осталось.

Страшное ДТП три года назад унесло жизни моего мужа, моей мамы, меня же едва не сделало инвалидом. Но лишь благодаря талантливым докторам я смогла восстановиться и бросить все силы на то, чтобы в трудный момент поддержать отца, который через год после трагедии слёг с инсультом.

Я сидела на прежнем месте и с горечью обнимала руками ноги, подбородком прикасаясь к коленям. Зачем я поддалась на соблазн и воспользовалась ключом, который неделю назад аккуратно лёг на край моего рабочего стола?

– Ты в любой момент дня и ночи можешь им воспользоваться, моя принцесса.

В тот момент я удивлённо смотрела на красивое лицо Алекса и не знала, как реагировать. Наши отношения действительно были странными.

Изначально я просила не давить на меня. Моя израненная душа всё ещё не полностью осознала тот факт, что я три года вдова. До сих пор казалось, что это просто какой-то страшный сон. И он вот-вот закончится. Распахнётся дверь нашей совместной квартиры, и с порога я услышу до боли родной голос мужа:

– Любимая, я вернулся. Эти цветы для тебя, малыш!

И мама. Она обязательно позвонит и скажет:

– Инга, мы с отцом ждём вас на шашлыки!

Я уже почти не плачу. И сейчас не время. Потому что вчера наконец-то созрела, чтобы закрыть страницы старой книги, и начать историю новой. Видимо, я поспешила. И это злит! Что если это знак?! Впрочем… Я не хочу возвращаться в уныние. Нужно действовать здесь и сейчас. Всё, что случилось – не моя вина. И если Громов наивно надеется, что я упаду к его ногам – он сильно ошибается.

А сейчас нужно бежать. Нужно сделать так, чтобы никто и никогда не узнал о моём пребывании в стенах этой квартиры. Здесь всё пропитано грехом. Его парфюмом и его мужским доминированием. Громов озадачил меня, и здесь есть над чем задуматься. Воевать не хотелось, но и позволять ущемлять свои права я не позволю!

Лишь дома я смогла без спешки проанализировать своё состояние и обдумать детали дальнейшего выживания. Утро вечера мудренее. Впереди два выходных, и они позволят разработать план, который позволит удержаться на двух стульях. Но как же я ошибалась в том, что сумею так просто выскочить сухой из воды.

Во-первых, часть ночи меня одолевали эротические сны с Громовым в главной роли. Я проснулась ближе к шести утра и осознала, что моё тело, которое столько лет молчало, внезапно устроило бойкот. Я сжала шёлковые простыни от отчаяния и уткнулась лицом в подушку от стыда и от того, что теперь мой мозг активно делает сравнение двух мужчин.

Что я чувствовала, когда меня целовал Алекс? Это было приятно, ведь его нежность словно усыпляла на мгновение мой мозг, но что-то защитное вдруг срабатывало и подсознание отрезвляло и заставляло держать дистанцию. С Громовым настоящий взрыв вулкана, который не так просто забыть.

Не помог ни душ, ни чашка свежесваренного кофе. Даже мысли о рисовании меня не расслабляли. Я постоянно возвращалась в тот вечер и едва не выла от отчаяния. Почему именно с ним ожило моё тело и сексуальность? Оно словно сошло с ума, отвечая во второй раз бурным откликом на ласки Громова с неистовой страстью.

Во-вторых, утро принесло новый удар. Ровно в семь ноль-ноль на мой телефон пришло сообщение с неизвестного номера. Обычно я не читаю спам, но в этот момент словно кто-то заставил открыть это послание. Одна лишь строчка: «Я знаю, что вы делали этой ночью!». А под текстом – видео.

Новый виток дрожи мгновенно окутал моё испуганное тело. Значит, создал видео, господин Громов?! Я не верю своим глазам до последнего, но факты налицо: сначала я захожу в квартиру, потом время меняется и ближе к десяти вечера к двери приближается Громов. И вот уже следующий кадр – генеральный вылетает из квартиры и лбом прижимается к стене. По напряжённой спине сразу понятно, что он в очень нестабильном состоянии. Но и это не всё. Он извлекает из кармана мои трусики! Могу поклясться, что хмыкает и быстро ретируется!

Я застыла от шока, казалось, сердце стучит в области горла и не даёт дышать. Подлец! Он решил таким способом не только унизить меня, но и лишить карт?! Словно умалишённая я ещё несколько раз пересмотрела это проклятое видео. И естественно, в какой-то момент мне показалось, что он посмотрел в сторону камеры. Знал! Он всегда обо всём осведомлён. И я не удивлюсь, что это он отправил Алекса в экстренную командировку, а сам приехал, потому что тоже знал, где я буду.

Что же, у меня пока есть шанс всё решить. И естественно, моя слишком героическая миссия сдабривалась огромным гневом. Всё выскажу этому мерзкому Громову. Пусть знает, что я не игрушка в его руках.

Я вызвала такси, быстро привела себя в порядок и только на выходе из дома поймала своё отражение в зеркале: мои глаза пылали, и это не к добру. Мне было страшно вновь пересекаться с этим человеком, но прятать голову в песок я не привыкла.

Естественно, я могла не застать его дома, но риск есть риск. На этот раз мне повезло. Палец без устали нажимал на дверной звонок. Нет дома? Или развлекается где-то с очередной девушкой? И когда я уже полностью отчаялась, входная дверь квартиры Громова распахнулась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что-то случилось, детка? Ты так нетерпелива! – он расплылся в непривычной для меня ленивой улыбке, от которой я ещё больше опешила, – я принимал душ.

Но не это меня полностью выбило в эмоциональном плане. Его внешний вид желал лучшего. Громов совершенно бесстыже стоял передо мной обнажённым, лишь частично прикрываясь полотенцем.

– Что случилось? Вы беспринципный и лживый человек! Вы решили меня шантажировать?!

Девчонки! Благодарю за лайки и поддержку. Для меня это воздух. А комменты вообще как отдельный афродизиак! Не стесняйтесь, присоединяйтесь к обсуждению. Здесь есть кому промыть кости.)))))

5 глава

Инга

– Интересный повод, чтобы организовать встречу, – его хищная улыбка растянулась ещё шире, и это доводило меня до белого каления. – Проходите, Инга, не будем же мы устраивать спектакль для соседей?

Его рука, которая держала полотенце, медленно, почти издевательски, опустилась вниз, на уровень того места, которое отчаянно требовало прикрытия. Громов не торопил, он с невозмутимым самообладанием развернулся и неспешно направился вглубь квартиры.

Я же, словно оглушённая, выброшенная на берег рыба, стояла с открытым ртом и пыталась ущипнуть себя, чтобы убедиться в реальности происходящего. Казалось, я напрочь забыла, зачем, собственно, явилась! Но не за тем, чтобы рассматривать обнажённого генерального директора.

Господи! Всю ночь меня терзали кошмары, а теперь это наяву! Чем думала, когда так опрометчиво решила нанести визит человеку в восемь утра?! Но реальность превзошла все самые смелые фантазии: ведь изучать каждую линию идеального мужского тела без зазрения совести я могла лишь в самых смелых снах.

И вот, передо мной стоял он – воплощение мужской силы и бесстыдства. Его широкие плечи, словно высеченные из камня, плавно переходили в мощный торс, украшенный рельефными мышцами, что играли под кожей при каждом движении. Взгляд невольно скользнул ниже, к узким бёдрам и длинным, крепким ногам.

Воздух вокруг него вибрировал от какой-то первобытной энергии, и я чувствовала, как моё тело, помимо моей воли, отзывается на этот вызов.

И вот… самая абсурдная фантазия воплотилась в жизнь! Но ведь так не бывает! Это просто невозможно!

– Всё рассмотрела?

– Что? Да! – От кончиков пальцев на ногах до самой макушки я вспыхнула так, что сердце пропустило оглушительный удар! Глупая, глупая Инга! Ты же всегда славилась своим хвалёным самообладанием, никогда не теряясь в самых неоднозначных ситуациях. Куда оно подевалось теперь? – То есть… Приведите себя в приличный вид!

– Я привык в собственной квартире ходить без одежды.

Я по-детски, инстинктивно, закрываю глаза в тот миг, когда Громов, с вызывающей наглостью глядя мне прямо в глаза, бросает влажное полотенце на пол.

– Ты стесняешься?

Я вздрогнула, потому что дикий шум в ушах заглушил все остальные звуки, отключил мои инстинкты, и я не услышала, что Громов уже стоит рядом со мной. И словно змей-искуситель шепчет на ухо, так соблазнительно, что мурашки пробежали по коже, а внутри разгорелся настоящий пожар.

Соберись! Ты же своей реакцией вручаешь Громову все козыри в руки. Он прекрасный стратег, умеет просчитывать шаги наперёд. И кто сказал, что он не ожидал моего приезда?

Злость, словно раскалённая лава, вновь поднялась во мне, закипела и позволила собрать всю оставшуюся волю в кулак.

– Вас? – шумно выдохнула и подняла голову вверх, чтобы впервые смело посмотреть в глаза этого беспринципного человека. – Кажется, после вчерашнего вы просто обязаны на мне жениться!

Что я несу?! Это был не укор и не выговор, а какой-то до абсурда глупый женский флирт.

Громов на мгновение застыл, вся его показная бравада куда-то испарилась, брови сошлись в недоумении на переносице. Но ровно через тридцать секунд, которые показались вечностью, мужчина разразился громким, раскатистым смехом. Я вздрогнула и сделала шаг назад, но, естественно, моя спина тут же ощутила прохладу стены.

– Очень интересное предложение, Инга, – его горячее дыхание обожгло мои губы, а огромное, мускулистое тело без стыда впечаталось в меня, прижимая к холодной стене.

Я видела его глаза – тёмные, как бездна, и полные неприкрытого желания, которое отражалось в каждой черточке его лица. Его губы, только что произнесшие эти слова, казались такими близкими, что я чувствовала их жар. Широкие плечи, мощные руки, которые теперь обхватывали меня, казались несокрушимыми. Я ощущала каждую линию его напряжённого тела, его силу, которая подавляла мою волю.

– Если ты так желаешь…

– Что?! Нет, нет! – испуганно пыталась вырваться, но моё тело, казалось, больше не принадлежало мне.

Мой живот горел от ощущения его необузданной силы, которая проникала сквозь тонкую ткань моей одежды, обжигая кожу.

– Так да или нет? – его беспринципные, но такие умелые руки и губы уже безжалостно изучали моё тело: поцелуи сжигали разум, лишая последней крупицы сопротивления, а пальцы вновь подло коснулись моего белья, действуя без правил и разрешения, вызывая волну мурашек, пробежавших по всему телу, и мгновенно отключая остатки здравого смысла.

– Отпустите! Я буду кричать! – это слишком смешно звучало в моём исполнении на фоне моих тихих стонов и неконтролируемой реакции на его прикосновения.

– Только рядом со мной, малышка.

Громов, неистово целуя, хватает меня на руки, а его взгляд, полный торжества, впивается в мой, пока я вижу, как мир вокруг нас плывёт в вихре его движений.

Я чувствую его сильные руки под собой, ощущаю его горячее тело, прижатое к моему, и запах его кожи, смешанный с ароматом мужского парфюма, который теперь кажется до боли знакомым.

Громов несёт меня куда-то, и я не знаю куда, но в этот момент мне кажется, что я теряю контроль не только над своим телом, но и над всей своей жизнью.

Комната. Огромная и полуосвещённая. Незаправленная кровать и… Я в центре этого нереального безумства. Громов уже не скрывает своих искренних намерений, он резким, но ловким движением освобождает меня от платья, которое скользит по телу, оставляя ощущение прохлады, и страстно целует в губы. Его тёмные глаза, теперь совсем близко, горели диким огнём, а каждая черточка красивого лица выражала лишь одно – абсолютную решимость.

– Только моя, – шепчет на ухо и пальцами осторожно проникает в меня, нежно касаясь самых чувствительных точек.

Его горячее дыхание обжигает кожу, а голос, низкий и хриплый, проникает прямо в душу. Он победоносно рычит на ухо и словно дикий тигр управляет моим разумом и телом. Я вижу, как его сильные руки обхватывают меня, как его мускулы напрягаются, и чувствую его мощное тело, которое полностью поглощает моё.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Ты сошёл с ума! – пытаюсь вдохнуть спасительного кислорода, но он делает меня своей, завладевая моим телом.

Мои глаза цепляются за его лицо, за его влажные губы, за блеск в его глазах, который говорит, что он полностью контролирует ситуацию. Я вижу, как его грудь тяжело вздымается, а каждая вена на его руках кажется налитой силой.

– Просто почувствуй, как горят наши тела, – шепчет на ухо и крепко сплетает пальцы наших рук, вовлекая меня в безумный ритм.

Я чувствую, как его кожа касается моей, и это простое прикосновение вызывает новую волну жара, пробегающую по всему телу. И, кажется, я просто превращаюсь в пепел.

6 глава

Владимир

Даже в самых смелых фантазиях я не мог себе представить такой невероятный расклад. Это утро обещало быть таким же, как и сотни предыдущих. Пробуждение, душ, лёгкий завтрак и поездка в тренажёрный зал, а потом всё по плану. А теперь я держу в руках эту строптивую женщину и не могу поверить в то, что ещё несколько минут назад я познал с ней такую всепоглощающую страсть.

Планы меняются, из этой кровати не выпущу, пока наконец-то не решим, что делать дальше. Надеюсь, теперь Инга осознает, что глупо лгать себе же.

– Ты очень красивая, – прошептал, целуя Ингу в шею и вновь нависая над ней.

Она даже не представляет, какая необыкновенная, когда её тело содрогается от наслаждения. Как растворяется в потоке блаженства и не играет, а словно каждой частичкой проживает эти бурные эмоции.

– Отпусти, я должна уйти!

Я нахмурил брови и попытался понять столь разительные изменения.

– Нам есть о чём поговорить.

Целую в тонкую нежную шею, но чувствую, что она уже не со мной, что она отчуждена и напряжена.

– Есть! Ведь я не всё сказала… ты не дал мне возможности.

– Ты не сильно сопротивлялась, любовь моя, – прорычал, кусая кожу на шее и хрипло смеясь.

– Слезай с меня! Ты лицемерный и лживый человек! И это… это ничего не значит…

– Это очень многое значит. Ты теперь моя!

– Ты рехнулся?! Я ничья! Так понятно?!

Инга что есть силы попыталась меня сбросить с себя, но я понимал одно: отпущу – буду жалеть. Пусть здесь и сейчас выскажет все свои претензии, а потом будем решать, что и как.

– Я не глухой, постарайся все свои претензии высказать не так эмоционально.

Естественно, я пока что не сильно волновался и больше склонен к очередному раунду. Девчонка слишком возбуждающе действует на меня, и моё протестующее тело, которое познало её и требует продолжения. И естественно, моя рука вновь самоуверенно скользит по плоскому животику вниз, в том направлении, где так жарко и очень тесно.

– Не прикасайся, – злится и пытается не позволить мне изучать каждый сантиметр её тела.

– Инга, я знаю, что похож на безумца, но теперь нет смысла молчать.

– Не нужно громких слов, я не верю твоим словам. Ты думаешь, выиграл?

– В чём? Я ни с кем не играл, малыш, – я глажу её грудь и с нежной дерзостью касаюсь её затвердевших бутонов, – видишь, как твоё тело отвечает, какая ты горячая и желанная.

– Отпусти! – грозная, но прекрасная, а сама уже плывёт и не понимает, что проиграла ещё вчера, когда приняла мои ласки и получила блаженство.

– Я тебя люблю, давно и бесповоротно. И не спрашивай, когда это случилось. Возможно, даже в нашу первую поездку, на той деловой встрече, где ты несмело презентовала свой проект. А я слушал и не мог осознать, что существуют такие красивые и талантливые.

Инга затихла и, как мне показалось, почти не дышала. Её огромные глаза удивлённо смотрели, а я тонул в её омуте. Невозможно кого-то заставить делать что-то против его воли. И любить не заставишь. Но я искренен как никогда, пусть решает здесь и сейчас. Мне нужен этот шанс, ведь столько времени был дураком и лишал себя счастья. Теперь же чувствую себя счастливым и безумно влюблённым.

– Я тебе не верю! – говорит твёрдо и пытается сесть.

– А Алексу ты веришь? – едва не рявкнул ей в лицо.

– Я совершила ошибку, что пришла вчера к нему.

Это правда, ведь тогда я бы окончательно потерял тебя. Но теперь как гул в голове: где-то находим, где-то теряем.

– Значит, у тебя есть шанс с понедельника всё ему объяснить.

– Я ничего делать не буду.

Я резко сел и едва сдержал рёв отчаяния. Здесь и сейчас выбирают не меня. А всё почему? Близость с другим – это ещё не повод разрывать отношения с настоящим ухажёром? Или она хочет разорвать мою душу в клочья?!

– Инга, Алекс не всегда…

– Тебе лучше остановиться и ничего не говорить о друге плохого. Это нечестно. Ты уже воспользовался его женщиной.

Да! Воспользовался! И ни капли не жалею, потому что это был последний шанс. И как понимаю, все мои слова о настоящем Алексе она не примет во внимание.

– Я хочу, чтобы ты была моей женщиной.

– А я хочу, чтобы ты не шантажировал меня!

– Я не шантажирую. Зачем мне это?

– Чтобы указать на моё место! Это видео… оно подлое и мерзкое.

Я зарычал как раненый зверь и навис над Ингой, пытаясь погасить внутри себя разрушающий огонь. Не верит! Почему?

– Я не снимал никаких видео, ни там, ни здесь. Любимых не шантажируют.

– Тогда кто прислал мне утром то видео? Не ты. Я покажу!

Инга соскакивает с кровати так ловко, что я даже не успеваю её поймать, надевает платье и исчезает из спальни. Я же падаю поперёк кровати и прижимаю руки к лицу. Треш какой-то.

– Прикройся!

Ровно через тридцать секунд слышу её приказной тон и отрываю руки от лица.

– Я не стеснительный.

Она рычит и самостоятельно набрасывает часть пледа на мой пах. Я иронично улыбаюсь, но пока что не собираюсь её тянуть к себе. Пусть порычит, потом будет громче выражать свои эмоции.

Вместо сладкого продолжения я получил в руки телефон, и увидел довольно интересное видео. Кто посмел? Найду и уничтожу? За кем следили? Что хотели? Алекс? Но зачем? Он в принципе бы никуда не поехал, если бы знал о сюрпризе. Везение, дама созрела. Здесь что-то другое. И эта странная подпись. И да, кому-то очень интересна наша ситуация в стенах квартиры Алекса.

– И зачем мне это надо?

– Чтобы «убедить» меня сделать правильный выбор… в твою пользу.

– Ты ошибаешься. Оказывается, я умею тебя убеждать совершенно другим способом. И, кажется, мы не закончили.

Бросаю телефон в сторону и наконец-то беру девушку в плен. Вновь фыркает, но или играет наивную, или же такая и есть и не понимает, что меня заводит её возмущение.

– Не прикасайся! – визжит и пытается вырваться, но я целую её спину и подтягиваю бёдра к своему телу, пальцами касаюсь её самой чувствительной точки и слышу громкий стон. – Отпусти!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Так? – я проникаю в неё, и сжимаю её в объятиях, кусаю кожу на лопатках.

– Да! Проклятье! Возьми меня!

– Малыш, ты мой сладкий наркотик.

Она не сдерживалась, сжимая простыни, а я горел вместе с ней, пока не завладел ею. Она тяжело дышала и нежно мурлыкала, когда мои пальцы гладили упругие ягодицы. А потом страстно меня целовала и выбивала из моей головы всё сознание. После всего этого безумия её отпустить? Никогда!

Друзья, во вкладке "Обо мне", есть ссылка на мой ТГ канал, заходите, будет много интересного, плюс возможность пообщаться с автором)))

7 глава

Владимир

Я на несколько минут оставил её в спальне и вышел в ванную. Внутри меня всё пылало от осознания того, что мы совершенно по-разному воспринимаем происходящее в моей постели. Для меня это сродни слиянию тел и душ, как бы пафосно это ни звучало, а для неё – просто близость. Сам виноват, знал, что такой вариант возможен. Ведь быть в отношениях, где тебя любят, а ты – нет, или наоборот, – это утомительная пытка.

Я умылся холодной водой, посмотрел на своё отражение в зеркале. Глаза лихорадочно блестели, на шее – пламенные следы от её поцелуев. Инга, на что же ты меня обрекла? Никогда не верил в привороты, но теперь появились серьёзные сомнения.

Игры окончены. Я должен с ней поговорить! Засунуть её в строгое платье и усадить за стол, чтобы между нами появилось расстояние, которое позволит мне размышлять здраво. В постели мы говорим на одном языке — языке страсти, и это совершенно не вяжется с тем хаосом, что творится в реальности. Выходные непременно закончатся, с понедельника начнётся новый виток работы и других обязанностей. Только теперь всё будет по-другому. Я готов впустить её в свою жизнь, обсудить все вопросы и, наконец, жить полной жизнью.

На пороге спальни я остановился и улыбнулся, увидев спящую Ингу. Она обнимала мою подушку и была похожа на невинного ангела. Но теперь я знаю, что она совершенно другая. И именно эта двойственность пьянит меня ещё больше.

Я подошёл к кровати, склонился над Ингой, поцеловал в оголённое плечо и присел рядом.

– Ты проголодалась?

– Что? – мурлычет она, словно кошка, и пытается убрать копну волос с лица.

– Хочу, чтобы мы пообедали, – спокойно говорю я.

– О нет, это ты? – разочарованно упирается лицом в подушку, а я едва не рычу от отчаяния. Это чертовски больно, когда тебя воспринимают как временный экспонат для интимных отношений.

– Инга, нам нужно серьёзно поговорить.

– А я хочу купить бутылку шампанского и отпраздновать то, что я такая дрянь! Понимаешь?

Приподнимается, едва-едва, и грозно смотрит мне в глаза.

– Ты ни в чём не виновата.

– Возможно, вчера я была не виновата. Но сегодня, как видишь, я лежу не в своей постели.

– Ты же не будешь отрицать, что тебе всё понравилось?

– Признаюсь: секс отличный. Мой босс знает в этом толк.

Она произносит это, а меня пронзают тысячи игл. Каждое слово – как тонкая стальная шпилька, которая бьёт точно в цель. Инга приподнимает подушку к спинке кровати и принимает полусидячую позу, естественно натягивая плед до подбородка.

– Я так тебе отвратителен? – подаюсь вперёд, словно хищник, готовый схватить свою добычу. Каждая моя клетка дрожит от отчаяния.

– Громов…

– У меня есть имя! – повышаю голос, а она хмыкает и пожимает плечами.

– Владимир Иванович? – приподнимает идеальную бровь и хлопает ресницами. Она создана, чтобы манипулировать мужчинами. Я даже не подозревал, какая сила в ней сокрыта. И это настолько ошеломляюще, что я готов каждую секунду изучать её, пока не пройду от А до Я.

– Ты издеваешься?

Я нависаю над Ингой, понимая, что она намеренно играет со мной в опасные игры. Словно это приносит ей невероятное удовлетворение.

– Очень, – смело шепчет она мне в лицо и кусает мою нижнюю губу.

–Стерва!

– Отпусти! Мне щекотно! – визжит от смеха и пытается вырваться, а я вновь притягиваю её к себе, заставляя девчонку быть моей без остатка…

Почему, когда я начинаю прокладывать путь в направлении «как жить дальше», Ингу словно подменяют? Неужели диалог, как у взрослых людей, невозможен? Или она просто пользуется тем, что может получить качественные, умопомрачительные интимные отношения? Так получается? Неужели всё остальное ей действительно чуждо? Или она просто пытается казаться такой холодной? А может, это способ мести? Чтобы сделать побольнее…

– Пицца или суши? Или, может, что-то более изощрённое?

Я нежно целую эту сладкую женщину в висок и уже заранее знаю её ответ.

– Мне пора домой. Расслабься. Ты мне ничего не должен.

– Инга, пожалуйста...

Я осторожно кладу руку ей на обнажённую спину, но она отстраняется, пытаясь сползти к самому краю кровати.

– Телефон… Он уже в десятый раз исступлённо вибрирует. Меня могут искать. Это важно.

– Отец?

– Возможно.

Я перестаю её касаться. Мне тоже нужно прийти в себя. Я иду к шкафу, чтобы взять свежие полотенца. Надеюсь, прохладный душ хоть немного остудит мой пыл и уберёт это беспомощное раздражение.

– Привет, солнце! – резко слышу я за спиной и чувствую, как напряжение пронзает каждую мою клетку. Она умеет быть такой нежной и милой, но только не со мной. — Прости, забыла о времени. Обязательно к трём буду! Без меня не начинайте. Димке привет, скажи, что с него бутылка шампанского.

Зачем я вообще куда-то шёл? Громкий звон в ушах не даёт мне сосредоточиться и размышлять здраво.

– Планы, – сухо произношу я, глядя, как Инга пытается укротить копну своих растрёпанных волос.

– Да, поэтому нужно бежать. Благодарю за гостеприимство. Это было незабываемо.

Проклятье! Я чувствую себя брошенным! Меня использовали и бросили.

– Инга, это звучит унизительно,– яростно смотрю в её сторону.

– Тогда нам нужно это как можно скорее забыть. Это была жалкая ошибка.

Ярость сжимает мою грудь, словно тисками, мне хочется кричать, но она вряд ли услышит мой рёв. Я не могу поверить, что она может так легко отбросить всё, что произошло, пытаясь спрятать голову в песок.

– Забыть? Ты в самом деле думаешь, что всё можно забыть? Я чувствовал каждую твою клеточку. Ты чувствовала меня! Это была не ошибка! Это было слишком необузданно, проклятье, и ты это прекрасно знаешь!

Инга ледяным тоном усмехнулась и неторопливо надела платье.

– Это была всего лишь страсть. Мимолётная. Слабость, вызванная… твоими подлыми манипуляциями. Ты правда думал, что я стану лёгкой добычей после того видео? Ты считал, что таким способом сможешь меня переубедить? Мне давно не двадцать. Поиграли в эти игры, и хватит! Я устала, и мне нужно идти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Какие к чёрту манипуляции, видео?! – Я крепко беру её за руку, но Инга уже вся отчуждённая, и это больше не та девушка, которую я знал.

– Отпусти. Просто забудь. Я не хочу чувствовать себя дрянью, хотя, возможно, я такой и стала. Я смирюсь с этим, но только когда поплачу наедине с собой.

– Детка, умоляю, давай поговорим, как нормальные люди.

– Нам не о чем говорить. Ты получил, что хотел? Радуйся. А теперь ищи другую наивную девушку.

– Инга! – Я сжимаю её тонкое запястье и понимаю, что больше не принадлежу себе.

8 глава

Владимир

Я, состоявшийся мужчина, привыкший годами управлять огромной корпорацией, сейчас потерпел полное фиаско, пытаясь наладить контакт с одной дерзкой и прямолинейной девушкой. За эти невероятные сутки я понял, что с Ингой невыносимо трудно совладать, если дело касается взаимодействия вне стен спальни и горизонтальной плоскости. Она не слышит от слова совсем. Пытается манипулировать призраком из прошлого — каким-то видео. Видео! Я снесу голову той сволочи, которая решила играть моей жизнью. До сих пор я не мог конкретно проанализировать этот подлый посыл. Что, собственно, пытались получить от Инги, прислав эту нарезку? Я выясню это, и пусть тот ублюдок прячется как можно дальше!

– Я не буду твоей любовницей, – её голос звучит упрямо и решительно, когда она пытается вырвать руку.

– Будь моей женщиной. Я не предлагаю тайные встречи и прочее унизительное положение. Переезжай ко мне.

– Да, конечно. А ещё к осени поженимся и родим двух детей сразу, – её фраза ядовита, а губы припухшие от поцелуев лишь подчёркивают её циничность.

– Это тоже имеется в самых смелых планах.

– Ты псих, Громов. Мне нужно бежать!

Я злюсь, ведь мы ни на сантиметр не приблизились к истине. И я хотел услышать совсем не это. Гнев, который сейчас лавиной накрыл меня, действует против моего здравомыслия.

– Ты никуда не уйдёшь, пока мы не договорим.

– Я бы задержалась, но, увы, меня ждут.

– Кто? Кто этот Дмитрий? – необдуманно вырывается у меня.

– Тс-с-с, придержи коней. Моя личная жизнь касается только меня. Мой совет: постарайся забыть.

– Я не собираюсь забывать. И ты не сможешь. Ты можешь прятаться, говорить, что всё не важно, но от себя не убежишь, Инга.

– Какая разница, что ты чувствуешь?! – почти кричит она. – Ты сделал это с другом! С Александром! Он считал тебя своим другом, доверял тебе! А ты... ты просто воспользовался его отсутствием, чтобы... чтобы присвоить меня! И теперь я... я предательница! Предательница по отношению к нему! Каким теперь взглядом я должна смотреть ему в глаза? Или тебе? Ты опустился до самого низкого уровня, Владимир, а я... я пошла за тобой! Я не могу с этим жить! Это грязно!

Вот она — истина. Впервые она отчаянно высказалась о том, что её мучает. И да, по её логике — я зло. И этому нет оправдания. Но!

– А знаешь что? Я ни о чём не жалею! Ни об одном прикосновении, ни об одном поцелуе!

Инга отшатнулась, её глаза расширились от шока от моих слов. Её руки дрожали, когда она пыталась вырвать свою руку.

– Ты... ты отвратителен! – выдохнула она, её голос был полон ненависти. – Я не буду твоей! Никогда! Это была ошибка, которую я буду смывать всю жизнь! Я ухожу! Я увольняюсь! Я не останусь в одной компании с таким... таким, как ты!

– Увольняешься?! – мой голос был низким, опасным. – Ты думаешь, это так просто? Ты думаешь, ты просто встанешь и уйдёшь? Хорошо! Иди! Но я тебе обещаю, Инга, я дам тебе такие рекомендации, что тебя никто и на порог не пустит! Ты будешь проклинать тот день, когда решила, что можешь просто так уйти!

Я играл нечестно! И ненавидел себя за это! Но пусть я окончательно буду сволочью, зато выиграю время и смогу выстроить новую стратегию по отношению к ней. Мне нужен заказчик видео, мне нужно как-то открыть глаза этой упрямой женщине на настоящего Алекса. Мои слова о его истинных намерениях в эти минуты сыграют роковую роль. Мне не верят. И это будет приговор.

Инга подняла полный ненависти взгляд, её лицо исказилось от боли.

– Я ненавижу тебя! – прошептала она, и в её голосе было столько отчаяния, что это пронзило меня насквозь.

– А я буду видеть тебя рядом каждый день, – говорю голосом, полным холодной ярости. – Этого ты мне не запретишь.

Инга вздрогнула, её лицо исказилось от отвращения.

– Ты ненормальный!

Я сделал шаг ближе, мой взгляд прожигал её насквозь.

– Потому что ты в этом виновата.

– Лечись! – прошипела она, с трудом сдерживая слёзы.

Меня уже никто не вылечит. Это пугало с новой силой. Мои глаза горели от переизбытка адреналина, от ощущения, что всё рушится. Единственное, что я мог сделать в эти минуты, — снова притянуть её к себе, покрывая губы страстным, требовательным поцелуем.

Ненависть и сопротивление Инги на мгновение угасли, и я почувствовал, как её дикая натура сдаётся влечению. Инга едва заметно ответила, её руки сами потянулись ко мне, но через мгновение сознание пробилось сквозь влечение, и она из последних сил вывернулась из моих объятий.

– Этот зов не остановить, – хрипло прошептал я, глядя на неё пылающим взглядом. – Он либо сожжёт нас, либо вознесёт на пик блаженства.

Инга, задыхаясь, отскочила, её лицо исказилось от презрения.

– Эту чепуху малолеткам в уши лей! – воскликнула она, её голос был полон ярости и отчаяния.

– Ты не будешь с ним, я об этом позабочусь! – впервые рявкнул я без лирики.

– Включишь всемогущего босса?

– Ты многого не видишь перед глазами. Мужчины по своей сути – охотники.

– О да, один уже передо мной.

– О нет, девочка, это неожиданное совпадение и потеря устойчивости.

Мы уже слишком нестабильно общались. Воздух был настолько наэлектризован, что, казалось, будет новый взрыв.

– Оденься!

– Тебя это смущает? – я хищно скалюсь, наслаждаясь её смущением, и медленно надвигаюсь на недовольную Ингу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

9 глава

Владимир

– Довольно! – горячий шёпот Инги вмиг сменился ледяным тоном, а в её глазах, до этого пылавших страстью, вспыхнула лютая решимость. – Мне нужна эта работа, от меня зависит здоровье отца, а его смерть я никому не прощу. И в первую очередь себе!

Я будто врос в пол, не в силах опомниться от потока её слов. Шантаж – самое ничтожное, что я мог сделать. Она словно загнанный в угол зверёк, отчаяние любимой женщины рвёт меня на части уже от того, что диалог не клеится, что я не могу найти нужные слова, чтобы вернуть наш разговор в правильное русло.

– Я не имел ни малейшего намерения тебя увольнять, – напоминаю я, пытаясь достучаться до разума.

– Я устала. Просто забудь.

Инга резко хватает телефон с кровати и, не обращая на меня внимания, выбегает из спальни, судорожно ища туфли. Я же, наконец, заставив себя прийти в себя, набрасываю на плечи халат.

– Давай остынем и потом поговорим, как взрослые люди.

Я поспешно иду к входной двери, чтобы проводить её, но Инга меня опережает.

– Давай с этой минуты только о работе. Нас нет и быть не может. Пожалуйста. Останься в моих глазах хорошим человеком. Я всегда восхищалась твоим успехом и упорством.

Её последние слова пронзили моё сердце ледяной дрожью. Она искусная лгунья, защищается любым способом. От громогласных обвинений — к тонкому, едва слышному смирению. Она действительно растеряна, как и я. Я должен дать нам время для того, чтобы остыть и взвесить ту дикую страсть, которая не дала мыслить здраво. Она сломала хрупкое будущее.

– Инга, я докажу, что за этим видео стою не я.

Она наконец-то поправила сумочку на плече и впервые за долгое время внимательно посмотрела мне в глаза.

– Если не ты, то кто?

– Не знаю. Но я клянусь, что обязательно разберусь.

– Если это не ты, я лично приду к вам, господин Громов, в кабинет и попрошу извинения.

Я хмыкаю и провожу рукой по подбородку, не могу не улыбнуться.

– Тогда я просто обязан начать действовать.

– Удачи.

Она прикоснулась к ручке двери, а я позволил себе прикоснуться к её запястью.

– Не надо.

– Я ни о чём не жалею.

– Прощай.

Инга резко вырывает руку и выбегает из моей квартиры, а я прижимаюсь лбом к стене и пытаюсь унять бурю, которая бушует внутри.

Тишина. Оглушительная, жуткая тишина. Она врезалась в мозг острыми осколками, раздирая сознание на куски. Запах её парфюма, сладковатый, едва уловимый, казалось, ещё витал в воздухе, раздражая, мучая. Я стоял посреди прихожей, чувствуя себя растерянным пацаном, у которого забрали самую любимую игрушку. Игрушку, которая, как оказалось, умеет больно кусаться.

Она ушла. Просто развернулась и ушла. Не оглядываясь, не оставляя надежды. Её последние слова, наполненные равнодушием, выжигали моё сознание. Я — Владимир Иванович Громов, мужчина, привыкший контролировать всё, от биржевых котировок до каждого движения своих подчинённых. А эта девушка только что разнесла мой мир на осколки, оставив после себя лишь пепел и руины.

Мои руки дрожали. Это было что-то новое, невиданное ранее чувство. Я прижал их к лицу, пытаясь сдержать звериный рёв, рвавшийся из груди. Я ненавидел её за то, что она заставила меня чувствовать себя таким беспомощным, но в тот же миг я понимал, что именно за это я её и люблю. За её вольнолюбивый характер, за её необузданную, дикую натуру. За то, что она не похожа ни на одну из тех женщин, которые окружали меня всю жизнь.

Она бросила мне в лицо обвинения в лицемерии и грязных манипуляциях. И всё из-за какого-то видео. Видео… Я снова и снова прокручивал в голове эти слова, и обида, сжимавшая горло, начала перерастать в холодную, ледяную ярость. Кто? Кто посмел вмешаться в мою жизнь, в нашу историю? Кто-то, кто хотел, чтобы я проиграл, кто хотел разрушить её доверие ко мне.

Но я не из тех, кто сдаётся. Моя жизнь — это вечная битва, и я не привык отступать. Я проиграл этот бой, но не войну. Отныне это уже не просто игра. Это будет настоящая охота. И я не успокоюсь, пока не найду этого подлеца, который посмел играть в грязные игры за моей спиной.

Я оделся, натянул белую рубашку, которая почему-то казалась мне сейчас мешком, а не частью моего образа. Я чувствовал, как во мне закипает кровь, как обостряются все чувства. Я был как хищник, который оставил свою добычу, но готов броситься на её защиту. Я найду его. Найду и заставлю ответить за каждую слезу Инги, за её ненависть, за эту боль, сжимающую моё сердце.

Моя первая цель — видео. Оно стало той самой искрой, что подожгла всё её недоверие. Я обращусь к своему начальнику службы безопасности. Это будет его первоочередная, самая важная задача. Найти источник, выследить отправителя, раскопать каждый след, добраться до того, кто это сделал. Я не могу действовать иначе. Я должен предоставить доказательства, которые заставят Ингу поверить в мою невиновность.

– Здравствуй, это Громов. Михаил, у меня к тебе слишком важное дело. Не по телефону. Нужна срочная помощь твоих ищеек. Похоже, в моей корпорации завелись «жучки»…

И Александр… Этот холёный маменькин сынок, мой «друг». Инга считает, что я его предал. Она защищает его. Но я знаю, что за его милой улыбкой скрывается что-то гнилое. Не просто так он уехал именно в тот день, оставив её одну. Меня накрывает волна диких, неконтролируемых фантазий: а что, если он специально знал о её приходе, а сам отмазался, сославшись на свои дела?

В какую грязную игру он решил со мной играть? Зачем? Кто-то сумел его перекупить? Или ему нужен скандал и дестабилизация моей репутации? И очень важный нюанс: есть ли видео того, что происходило в недрах самой квартиры?

Что же, если это Алекс, то он видимо не ожидал, что Инга примчится утром ко мне и всё расскажет о шантаже.

Я уже дал начальнику охраны задание следить за всеми, кто может быть причастен к афере. Сейчас самое время активировать этот план. Я узнаю всё об этом «товарище» и наконец-то открою Инге глаза на то, какой он на самом деле.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вышел на балкон, чтобы вдохнуть прохладного вечернего воздуха. Ночной город расстилался передо мной, сверкая миллионами огней. Я должен её вернуть. Не как игрушку, не как любовницу. Как свою женщину. Я хочу её, такую дикую и упрямую, что заставляет меня чувствовать. Я готов впустить её в свою жизнь и разделить её с ней, до последнего мгновения. И я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы она поверила.

10 глава

Инга

Правильно ли я поступила, отправившись к Громову этим утром? «Неправильно!» – исступлённо кричало подсознание, пока я, в который раз кусая ногти, сидела в такси, которое везло меня домой. То, что произошло вчера, ещё можно было списать на минутную слабость, на «бывает, ошиблась», но безрассудное помешательство, случившееся сегодня – этому оправдания нет и не будет. Я сама себя загнала в угол своим легкомысленным поведением и показала свою истинную сущность тому, кто теперь может использовать это против меня.

Голова совершенно отказывалась думать, словно наказывая меня за собственную глупость. Громов столько всего наговорил, что лучше бы мне было собрать вещи и бежать без оглядки с его корпорации, но это обернулось бы полным крахом. У меня не будет возможности лечить отца в хорошей клинике, покупать дорогие препараты и самой оставаться на плаву. Конечно, всегда есть вариант поискать работу с оплатой вдвое ниже, но это лишь частично поможет сводить концы с концами.

Нужно срочно переключиться. Набираю номер Антонины Ивановны – отцовской соседки и по совместительству сиделки, – чтобы узнать о его состоянии. Новый курс лечения действительно очень дорогой, но постепенно отцу становится лучше. Значит, я не зря столько работала.

Что ж, думай, Инга, думай, как выбраться из трясины, в которую я погрязла из-за своих опрометчивых поступков. Но какой уж тут думать! Что если видео и правда не его рук дело? Тогда что это было за послание? Шантаж? А если в квартире тоже были камеры? Проклятье! Алекс? Но зачем? Он не мог знать о моём приходе! Или мог? Наивная! Сейчас столько способов следить за человеком, если сильно захотеть.

Я смотрю на телефон и чувствую, как нарастает гнев внутри. Телефон. Конечно, именно он может привести следящего куда угодно. И мой утренний поход мог быть известен заинтересованному человеку.

Кто-то начал виртуозную игру против меня либо же против Громова. А я попалась в ловушку, как глупый воробей, который сыграет главную скрипку в чьей-то грязной игре.

Такси наконец-то остановилось возле дома, я вышла на свежий воздух, но всё вокруг казалось затхлым и противным. Я ненавидела себя за слабость и эмоциональную глупость.

В подъезде почти нечем дышать, лифт, казалось, совершенно не имел кислорода. Вышла на площадку, словно выжатый лимон, и прижалась спиной к стене, рукой пытаясь на дне сумочки отыскать ключи от квартиры. В моей голове стоял невыносимый гул, а сердце колотилось с такой силой, словно пыталось выпрыгнуть из груди. Ужас, отчаяние, смятение — я просто утопала в этом адском коктейле чувств. Мне так хотелось оказаться в своей уютной квартирке, забраться под одеяло и забыть обо всём, что произошло за последние два дня.

— Ничего себе! – услышала голос и вздрогнула.

Подняв голову, я увидела яркое, солнечное пятно в лице моей подруги Алины. Она стояла в дверях своей квартиры, уперев руки в бока и оценивая меня взглядом от макушки до кончиков пальцев. Её глаза, полные искреннего удивления, опустились на моё платье и растрёпанные волосы.

— Инга, это что, последствия бурной ночи или тебя избили? — она сделала шаг вперёд, осматривая меня с ног до головы. — Ты выглядишь так, будто тебя…

— Отстань, Алин, — прохрипела я, пытаясь стать ровно.

— Давай-ка ко мне, — скомандовала она, подхватила меня под руку и буквально затащила в квартиру. — Рассказывай. И попробуй только сказать, что ты просто поскользнулась на лестнице. Димки нет, он Машку от бабушки забирает. А я хочу подробностей. Я видела твой решительный взгляд, когда ты шла к Алексу. Я уже тогда догадывалась, что всё будет непросто!

Она усадила меня на диван и, налив стакан воды, поставила перед моим носом. Я жадно сделала несколько глотков, а Алина тем временем достала из шкафа плед и укрыла мои дрожащие колени.

— Так, — начала она, усевшись напротив. — Ты пошла к Алексу… — с хитрой улыбкой протянула она, а я уже по интонации подруги понимаю, что эта неугомонная девушка ждёт интересных подробностей.

Я почувствовала, как мои щёки налились предательским румянцем. Я не хотела говорить, но её взгляд прожигал меня насквозь, требуя ответа.

— Лучше бы я туда не ходила, Алин, — прошептала я едва слышно и прижала ладони к лицу: хочется то ли смеяться, как сумасшедшая, то ли плакать от стыда.

— Эй, что всё так плохо? Он сделал тебе больно? Вот урод! Слушай, об этом не нужно замалчивать, понимаешь!

— Алин, это был не Алекс…

Алина открыла рот от изумления, её глаза расширились до предела.

— В смысле, тебя подвергли принуждению (подложили) к другому? — от этого предположения подруги меня вдруг окатило ледяной водой.

— Нет… то есть я не знаю…

— Детка, ты в порядке?

Алина села рядом и положила ладонь мне на лоб. Словно девочку ощупала и внимательно осмотрела.

— У тебя следы… Над тобой издевались?

Я горько рассмеялась и уткнулась головой в колени.

— Инга! Я вызываю полицию. Не переживай, ты не одна. Это сложно, стыдно, но эти мерзавцы должны сидеть за решёткой!

— Алин, я сама виновата! Не стоит вызывать полицию. Никто меня не принуждал…

Подруга крепко сжимала в руке телефон и внимательно сверлила меня своим суровым взглядом. Не зря её в гневе даже Димка опасается трогать.

— Все так говорят! Тебя видимо шантажировали? Кто это? Алекс и… Не бойся, у нас есть связи, накажем этих негодяев.

— Не надо, забудь.

— Кто это?! — рявкнула Алина, а я едва не подскочила на диване.

— Громов!

— Громов что? Подожди… Они с Алексом тебя… О нет! Нет. Иди к маме, малышка.

Подруга похоже, меня совершенно не слышит. Обнимает и утешительно гладит по плечу.

— Мы что-то придумаем, обязательно.

— Алин, это было взаимно.

В повисшей паузе даже рука подруги застыла от удивления.

— То есть.. вы втроём, — она изобразила жестом в воздухе трение указательных пальцев, — в одной кровати что ли? Эм-м-м…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

ПС. Приветствую вас, друзья! Ну что, как думаете, Алина устроит подруге разнос за такие приключения?

11 глава

Инга

Я вновь горько рассмеялась.

– Ты совсем с ума сошла! – воскликнула Алина, словно делая окончательный вывод. – Да уж, никогда не думала, что буду свидетелем подобной абсурдной жизненной ситуации. Я, конечно, хотела, чтобы после стольких лет добровольного целибата ты наконец позволила себе близость хоть с кем-то, но чтобы настолько...

– Алька, прошу, остановись! – вырвалось у меня сквозь смех и проступившие слёзы, потому что я видела, как далеко унеслась фантазия подруги.

– Да что «остановись»? Как ты теперь будешь смотреть ему в глаза? Как ты будешь продолжать работать? Ты вообще об этом думала?

Алька резко берет стакан с недопитой водой и залпом выпивает остатки прохладного содержимого.

– Всё гораздо сложнее, чем ты себе это представила.

– Ключевое слово «всё» или «гораздо»? – её голос стал грозным, и я почувствовала себя маленькой девочкой, сидящей перед мамой и ждущей разгромной выволочки за свои проказы.

– Я пришла к Алексу, приготовилась... но его всё не было. – Я усилием воли взяла себя в руки и наконец-то повела растерянную Альку в правильном направлении.

– А потом они вдвоем тебя…

– Так! Стоп! Хватит, моя прелесть! Тут твои «пять копеек» будут точно лишними! – Я повысила голос, а подруга с улыбкой и ироничным выражением лица поудобнее расположилась в кресле напротив и пальцами правой руки монотонно постучала по ноге.

– Я молчу, молчу, как рыбка.

Ах, как же она умеет «поддержать», когда человеку плохо.

– Я слышала, как хлопнула входная дверь, и внутри меня словно всё перевернулось. С каждым его шагом сердце, словно дикая птица в клетке, пыталось вырваться из груди. Зачем пришла? Хотела сбежать в последнюю минуту, но словно что-то неуловимое перевернулось, когда он прикоснулся ко мне, поцеловал, и мир взорвался радужными красками перед глазами...

Я даже не заметила, что в какой-то момент замолчала. Даже не могу точно определить, как долго длилась эта пауза. Алька тоже молчала, но я была уверена, что она пытливо меня рассматривала, анализируя каждое слово, каждую эмоцию.

– Инга, ты что, в квартире Алекса переспала с Громовым? – наконец осторожно поинтересовалась подруга.

– Нет! – Я вспыхнула, как спичка.

– Уже легче, – с явным облегчением выдохнула Алька, – хотя до сих пор ничего не понятно.

И тут меня словно прорвало. Забыв о стеснении и гордости, я без стыда рассказала всё, что со мной случилось за эти сутки. Алина удивительно спокойно реагировала на самые пикантные подробности и иногда потирала кончик носа.

– И после того, что ты с ним вытворяла, детка, ты всерьёз думаешь, Громов даст тебе покой? Ты же понимаешь, что для такого мужчины, который давно влюблен в женщину, это не просто физическая близость, это не – поставил плюс и пошёл дальше.

– Да знаю я! Теперь знаю.

– Инга, но признайся честно, после всего случившегося, ты бы сделала это с Алексом? – хитро прищурилась подруга.

Она прекрасно помнила мои замечания по поводу того, как моё тело реагирует на поцелуи этого мужчины, мои сомнения, запреты. Умея сравнивать, Алька делала правильные выводы.

– Можешь не отвечать, – мягко улыбнулась подруга, избавляя меня от неловкости. – Да уж, разгулялась ты, моя прелесть.

– Алька! – грозно рычу, но в ответ слышу её звонкий смех.

– Прости. А вот с видео… вряд ли такому мужчине выгодно позориться, используя жалкие методы. Для чего? Чтобы силой тебя заманить в свою кровать? Это глупо и непрактично. Ведь это движение в одну сторону и тупик.

– Понимаю, теперь я это понимаю, а утром...

– А утро вечера не всегда мудренее! – Алька обнимает меня и рукой нежно гладит по волосам. – Не парься. Зато теперь мы знаем, что с тобой всё в порядке в сексуальном плане. А тот опыт с Лёнькой… не твой он был человек.

Я вмиг покраснела, возвращаясь в один из дней год назад, когда решила дать себе шанс на то, что прошлое надо уметь отпускать. После мужа очутиться в постели с другим оказалось сложно и непривычно. Тело словно не принадлежало мне и требовало прекратить эти потуги хотя бы к капле наслаждения. Тот эксперимент вышел из-под контроля, а мой несостоявшийся любовник, собрав вещички, сбежал восвояси.

Алина некоторое время молчала, задумчиво глядя в одну точку.

– Ну что ж, – наконец, заговорила она, по-хозяйски похлопав меня по плечу. – Давай подытожим. Алекс – не вариант, и да, он прозевал свой шанс на новый уровень в отношениях, это мы уже поняли. Громов – новая фигура, довольно загадочная, но с ним тебе было хорошо. Инга, понимаешь, моя прелесть: здесь нужно понять, что тебе важнее: спокойная скука или взрывная страсть. И да, Громов не считает тебя игрушкой. Иначе зачем бы он так психовал?

Я покачала головой, чувствуя, что начинаю понемногу приходить в себя.

– Я никого не хочу, Алин. Я устала от этого всего. Мне нужно разобраться с работой, с видео, с отцом... А не быть игрушкой для чьих-то игр. Сейчас в приоритете здоровье отца.

– Ну что ж, – Алина встала. – Сначала ты успокоишься, потом мы с тобой выпьем вина, а потом ты пойдёшь в душ. И помни: жизнь у тебя одна, и она не должна быть скучной. И ты сама выбираешь, кто будет твоей игрушкой.

Я улыбнулась сквозь слёзы. Моя Алина всегда умела найти правильные слова.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

12 глава

Инга

Понедельник – день тяжёлый. Звучит как приговор. Раньше я никогда не заморачивалась этими избитыми установками. Но всё когда-то бывает впервые.

Утро не стало привычно размеренным и приятным. Недавние события словно безжалостно разделили мою прежнюю, такую понятную жизнь на До и После. Таких кардинальных изменений я уж точно не ожидала. И честно признаться – не была к ним готова. Не готова к пробуждению глубоко спящей чувственности и страстности.

Моя Алька, как всегда, оптимистично искала плюсы во всём, что случалось со мной за последний год. Я же теперь отчаянно понимала, что в эти дни родилась новая версия меня. Конечно, глупо не радоваться тому, что вновь дарован шанс чувствовать и понимать, что жизнь соткана не только из повседневной рутины, но и из более глубоких, потаённых составляющих.

Недавно я делала ставку на отношения с Алексом, наивно верила, что этот галантный мужчина растревожит не только душу, но и тело. Но даже в самых смелых мечтах не могла бы представить, что мою спящую женственность разбудит совершенно посторонний человек. Сказка о спящей красавице теперь не кажется глупой и наивной. Она стала моей реальностью, только вместо поцелуя принца был... Громов.

Громов для многих женщин огромной корпорации был эталоном мужественности и надёжности. О его личной жизни почти ничего не известно. Да и я не особо усердствовала, чтобы быть в курсе личной жизни кого-то из коллег. Но тем не менее было бы глупо не восхищаться его талантом и энергичностью.

Воскресенье стало для меня судным днём. Попытки построить планы на будущее проваливались с треском, когда в памяти вновь и вновь возрождались отрывки жарких, интимных сцен. Тело предательски ныло и требовало продолжения, но упрямый мозг твердил, что быть чьей-то игрушкой не позволит.

Слишком много попыток в планировании, но разум взял своё: на первом месте – здоровье отца. И мне нужно сделать всё, чтобы удержаться на прежнем месте работы…

– Привет, Мариночка, – улыбаюсь помощнице Алекса, которая задумчиво проверяет стопку каких-то документов. – Александр Сергеевич у себя?

– Привет, Инга. Ты выглядишь великолепно! Новый макияж или что-то из новинок бьюти-индустрии?

Смеюсь и пожимаю плечами. Это исключено. Результат, как ни прискорбно осознавать и смиряться с неизбежным, в моей обновлённой сексуальной жизни.

– Восемь часов сна прекрасно помогают справиться с усталостью и прочими проблемами.

– О да! Прочь кортизол! В здоровом теле – здоровый дух, – весело вторит Марина и жестом указывает на дверь. – Кофе запросил. Минута релакса.

– Отлично.

За всей моей бравадой стоит внутренняя дрожь. Даже техника правильного дыхания в этот раз спряталась куда-то в тень. Отлично. Заварила кашу, теперь расхлёбываю.

Я сама зашла в кабинет Алекса, стараясь сохранить спокойное выражение лица, но сердце бешено колотилось в груди.

Александр, увидев меня, расплылся в радостной улыбке, его глаза заблестели.

– Инга! Я так рад тебя видеть! Наконец-то ты пришла!

Он сделал несколько шагов навстречу, и прежде чем я успела что-то сказать, тепло обнял меня, а потом нежно поцеловал в щеку.

– Я тоже, но…

Для меня это было словно разряд электрического тока. Мне стало неловко и тревожно. Приятный, привычный запах Александра, тепло его объятий – всё это мгновенно вызвало у меня острое ощущение, что я ужасная обманщица. Слова застряли в горле. Я не могла признаться в том, что наши отношения, увы, зашли в тупик. Стыд опалял меня изнутри, и я отчаянно пыталась оттолкнуть воспоминания о той ночи с Владимиром. Не стоит продолжать то, что не даст положительного результата. А оно не даст. Начинать интимные отношения с Алексом я уже не планирую.

И теперь мысли крутились безумно. Видео... Если это был не Владимир, как он клялся, то кто же тогда за нами следил? И с какой целью? Эта новая неопределённость добавляла страха к моему стыду. Я чувствовала себя пешкой в чьей-то опасной игре, о правилах которой не имела ни малейшего представления. Александр смотрел на меня с заботой, но я лишь чувствовала, как пропасть между нами становится всё глубже.

Александр почувствовал моё напряжение, но не собирался так просто отпускать. В его глазах блеснула хитринка. Улыбнулся, его объятия стали крепче, и он обнял меня, мягко подталкивая к столу.

– Инга, – пробормотал он, прижимаясь к моим волосам и нежно целуя в шею, от чего меня снова проняла дрожь. – Я чувствую, что между нами... что-то большее... Возможно, нам стоит перейти к новой странице? Более... интимной?

Не дожидаясь ответа, Александр, используя мою растерянность, легко усадил меня на край стола. Я оперлась руками, стараясь сохранить равновесие, а его рука, казалось, случайно, скользнула по ноге, вызвав у меня оцепенение. Я раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но слова застряли.

Именно в этот момент двери кабинета без стука распахнулись, и на пороге появился Владимир. Его взгляд мгновенно скользнул по сцене: я сижу на столе, Александр, стоящий слишком близко, его рука... Лицо Владимира в одно мгновение покраснело от ярости, но я поняла, что Александр специально его провоцирует, ведь не мог не слышать его шагов. Наделать шуму перед товарищем, да ещё и на рабочем месте, было бы неразумно.

Владимир стиснул кулаки, но его голос прозвучал на удивление спокойно, хотя и с заметным напряжением.

– Александр, Инга. Мне кажется, что на рабочем месте постыдно заниматься подобными вещами. Не так ли?

Я отдёрнула руку Александра от себя, моё лицо было бледным. Я быстро соскочила со стола, мой взгляд на мгновение встретился с пылающими глазами Владимира, и я почувствовала, как мои щёки вспыхивают. Этот стыд, эта вина, а теперь ещё и гнев Владимира – всё это было невыносимым. Я должна была убежать.

Я бросила быстрый взгляд на Александра, который ещё не успел полностью отреагировать на появление Владимира, и мои слова прозвучали почти как шёпот, но достаточно громко, чтобы оба мужчины их услышали:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Александр, я согласна на что-то большее.

С этими словами я, стараясь сохранить хоть какое-то достоинство, быстро развернулась и, опустив взгляд, выбежала из кабинета, оставив двух мужчин наедине с напряжённой тишиной.

13 глава

Владимир

– Вау, вау, дружище! Ты слышал? – воскликнул Алекс, его голос был полон неприкрытого ликования, как только след Инги беззвучно простыл из кабинета, а дверь закрылась за ней, словно отрезая её от нас.

– Я не только слышал, но и видел, – прорычал я, и мне стоило невероятных усилий сохранить на лице хоть подобие спокойствия, чтобы не сжать пальцы в кулак и не ударить Ковалёва прямо в его самодовольную физиономию.

– Не парься о нас разве что ленивый не говорит. И для тебя это не новость, Громов. Ты же сам знаешь, как это бывает.

– Спешу заметить, что не собираюсь стать свидетелем настоящего соития на рабочем столе, – Я резко развернулся и пошёл к окну, пытаясь не смотреть на довольное лицо Алекса, который, словно кот в масле, на адреналине не знал, куда девать свою энергию.

– О нет, я её испытаю не здесь. Мой «рай для удовольствий» уже ждёт горячих стонов и визгов. Как думаешь, она не из тех, кто лежит, как бревно?

Мой мозг вмиг затуманился, когда уши вслушивались в гадкие шутки о той, кого я люблю. Моя бешеная фантазия услужливо предлагала схватить этого болтуна за волосы и хорошенечко приложить об стол. Ярость клокотала внутри, грозя вырваться наружу.

– Не считаю этичным обсуждать подчинённую, – я выдавил из себя эти слова, пытаясь сохранить хоть какую-то видимость профессионализма.

– Да брось, это же весело! – Его глаза блестели от азарта.

– В чём веселье? – В последней фразе я уже не сдерживал гнев, и мой голос прозвучал, как низкое рычание.

– Слушай. Ты какой-то напряжённый сегодня. На себя не похож. Выходные прошли впустую? Брат, не парься по-разному бывает. Вот я увлекался этой доступной женщиной все выходные, и скажу тебе – доволен. Она была просто огонь!

– Мне не интересно, – Я отвернулся, чувствуя, как меня переполняет отвращение. Он хвастался своими похождениями, а я думал о ней, о том, как он посмел прикоснуться к ней в этом кабинете.

– Да что ты волнуешься? Предлагаю в эти выходные съездить в клуб и подцепить «красавиц». Ты же совсем одичал с этой работой. А я предлагаю тему: секс и… ещё много секса.

– Ковалёв, давай на работе думать о работе. С тебя отчёт. Через час жду в кабинете. В двенадцать у нас небольшое совещание. Будь добр, сделай всё на высшем уровне. – Я говорил жёстко, пытаясь вернуть его в рамки субординации.

– Без проблем. После таких новостей, я весь горю. Нужно заказать цветы. Как думаешь, красные или бежевые розы? – Он ухмыльнулся, и я понял, что он ничуть не испугался.

– Я жду отчёт, – Я отрезал, не желая продолжать этот бессмысленный диалог.

Видеть самодовольную физиономию Алекса не было сил. Негодование, которое я почувствовал, было невыносимым. Он говорил о ней с таким цинизмом, с такой легкостью, будто она была просто предметом, который можно "затащить" куда угодно. Мой разум отказывался это принимать. Я знал, что Инга не такая. Она была чистой, умной, но, очевидно, в жизни было что-то, что заставляло её искать такого, как Алекс. И эта мысль разрывала меня на части.

Из кабинета Ковалёва я вышел в скверном настроении.

– Владимир Иванович, ваши документы, – у выхода меня догоняет Марина и, мило улыбаясь, протягивает папку с документами.

– Извините, забыл.

– Бывает.

Собрать себя в кучу не было сил. Меня только сейчас атаковала мысль о том, что собственно сказала Инга этому донжуану. По сути, она дала ему зелёный свет. Зачем?! Я в ней ошибся? Или это какая-то глупая женская игра, чтобы вывести меня из равновесия? Сомневаюсь. Инга слишком умна, чтобы играть, как глупая блондинка. Подозреваю, что она намеренно сказала это в моём присутствии, чтобы вызвать отторжение внутри меня. Чтобы я сам отказался от неё. Эта мысль, как яд, начала расползаться по венам.

– Дмитрий, пригласи Ингу Савину ко мне в кабинет. Мне срочно нужен её последний проект с правками и предложениями.

– Вызываю, Владимир Иванович.

Мой ловкий и смышлёный помощник сразу без лишних проволочек выполняет запрос. Я же, имея несколько минут в запасе, иду в туалет, чтобы умыть разгорячённое лицо и немного прийти в себя. Я ревную. Дико и отчаянно. Сама мысль о том, что она будет с ним тет-а-тет, меня разрывает на части.

Смотрю в отражение в зеркале и понимаю, что с таким лицом не говорят с женщиной, которую любят. На кончике языка крутятся язвительные замечания. Но ведь так себя вести глупо и некорректно.

– Кофе? – предлагает Дмитрий, когда я возвращаюсь в приёмную и пытаюсь совладать с галстуком. Эта удавка мешает дышать свободно.

– Сделай два кофе, один без сахара, а второй с молоком.

– Я вас понял. Савина уже в пути. Вам кофе к приходу Инги Петровны?

– Конечно.

В этот раз я заставляю себя обратить внимание на папку с документами, но голова словно сцеплена железными тисками. Отказывается работать в привычном режиме. Чёртова неразбериха. Сердце так и продолжало свою ревнивую пляску.

– Инга Петровна, господин Громов. Проходите. И ваш кофе.

Дмитрий ставит поднос с двумя чашками на столик у кресел и выходит.

– Без предупреждения никого не впускать.

– Я услышал.

Мой взгляд тут же сосредоточился на ироничном выражении лица Инги. Она стояла возле двери, прижимая папку к груди. Вновь строгий костюм, делающий её похожей на школьную учительницу начальных классов, слишком аккуратно связанные волосы в низкий пучок и очки в тонкой оправе. Совершенно другой имидж, от которого веет холодностью. Но теперь меня не обмануть подобным антуражем. Я знаю, какая она под этой деловой шкуркой – страстная и очень соблазнительная.

– Вызывали? – первой нарушает молчание, пока я неосознанно стучу пальцами по поверхности дубового стола.

– Ты сделала это специально? – Не это я собирался сказать, но вырвалось то, что действовало, как триггер, обнажая мои истинные чувства.

ПС. Дамы, делаем ставки: что сейчас прилетит Громову от дерзкой подчиненной?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

14 глава

Владимир

— Естественно, что нет. Только следовала вашим указаниям, — Инга пожала плечами, и мне показалось, что в этом жесте было больше вызова, чем покорности. Она оторвала папку от груди, словно щит, и я увидел в её глазах тень усталости, но не растерянности. — Ваши советы учтены, я внесла необходимые правки.

По её глазам я видел, что она намеренно переводит стрелки в строго деловое русло. Но меня в эти минуты меньше всего интересовали её профессиональные качества. Мой мозг, раскаленный после недавней ночи, жаждал другого — ответов, объяснений, или, на крайний случай, хоть какого-то подтверждения, что она не потеряна для меня.

— Ты же знаешь, что разговор пойдёт не о твоём проекте.

Я поднялся с рабочего кресла, не обращая внимания на то, как оно срикошетило к окну. Жестом указал ей на столик с кофе. Сомневался, что кому-то сейчас полезет в горло этот напиток, но мне нужен был повод, чтобы затянуть её здесь, под своим контролем.

— Вы что-то узнали о видео? — Она не кокетничала, а уверенно шла в сторону удобных кресел, её осанка была безупречна.

Мои же глаза слишком пристально изучали каждый её изгиб, каждый плавный поворот хрупкой фигуры под строгой юбкой. Это было не время вновь оголять свои чувства и желания, но как оказалось: в её присутствии теперь мне нет спасения от самого себя. Я держался из последних сил, сжимая кулаки в карманах. Я дал Инге возможность выбирать и хмыкнул, когда она села в то кресло, что ближе к двери, словно оставляя себе путь к отступлению. Умно.

— Служба безопасности работает в этом направлении. При самых смелых раскладах заказчика узнаем к пятнице. — Мой голос был ровным, без единой нотки эмоций.

— Впечатляет, — в её голосе сквозил такой скептицизм, который меня не просто напрягал, а буквально выводил из себя. Она мне не верила. Или, что ещё хуже, уже знала больше, чем говорила.

— Мне нужен твой телефон, чтобы его проверили на наличие вирусных программ. За тобой могут следить.

Инга хмурит брови, но, что самое удивительное, не спорит. Кладёт свой телефон на край столика и нервно пальцами стучит по поверхности папки. Я заметил, как её губы слегка поджались, а взгляд стал ещё более настороженным. Значит, я задел за живое.

— Минутку, свяжусь с начальником охраны.

Буквально через несколько минут на пороге появляется Михаил Алексеевич и молча забирает телефон, пряча его в карман пиджака. Его появление было таким же незаметным, как и исчезновение. Профессионал.

— И как долго мне ждать его возврата?

— Несколько часов. Думаю, к обеду ты сможешь его забрать.

— Хорошо. Если это вынужденная мера, я всё понимаю. Но что если следили не за нами, а за Алексом?

У меня была подобная мысль, да и сейчас много всего в списке подозреваемых. Только каждая мелочь теперь требовала доказательств, неопровержимых фактов, чтобы я мог действовать.

— Кто-то знал, что ты собираешься к Алексу в гости? – Я задал тот вопрос, на который указал начальник охраны, и внимательно наблюдал за её реакцией.

— Обычно не имею привычки с кем-то делиться личным. — Её взгляд скользнул в сторону, избегая моего. Ложь. Или умалчивание. Этого я не потерплю.

— Но, возможно, что-то подозрительное в тот день было?

Инга впервые за это время позволяет себе расслабиться. Она уже не сидит, как на иголках. Её поза расслаблена, а спина доверяется спинке кресла. В её глазах промелькнуло воспоминание, и я почувствовал, как напряжение в кабинете сгустилось.

— Я не знаю, может, кто-то слышал мой разговор с подругой. Естественно, я упоминала ей о планах на вечер. Есть вариант, что вскользь я назвала имя. — Она говорила тихо, задумчиво, и я видел, как она прокручивает в голове события того дня.

Ну как же без причуд в коллективе? За долгие годы всякое бывало, но чего-то подобного – ни разу. И теперь дело принципа вычислить крысу, которая решила сыграть в бездарную игру со мной. И это было не просто о работе. Это было о ней, о моей Инге.

— Когда приблизительно вы разговаривали?

— Ближе к четырём, а так я больше ни с кем не общалась.

Вполне рабочая схема. Михаил Алексеевич будет рад интересной информации. А уж я как рад буду. Всё же я был намерен увидеть Ингу в своём кабинете в роли той, кто лично попросит извинения. Естественно, они мне не нужны, эти извинения. Мне нужен повод, чтобы контактировать с ней, понимать, чем она дышит и зачем устраивает непонятные игры с Алексом. Я чувствовал, как план созревает в моей голове.

— Я могу идти? – Её голос прозвучал неожиданно, вырвав меня из глубоких размышлений. Я слишком надолго задумался.

— Это не всё. — Я пытался совладать с тем, что видел в кабинете заместителя, не натягивать все факты на одну, заранее заготовленную версию, но, видимо, лучше здесь и сейчас всё прояснить, пока она не успела ускользнуть.

— Ты, видимо, хотел поинтересоваться тем, что видел в кабинете Александра? – Инга склонилась в мою сторону, её взгляд стал слишком суровым, пронзительно изучая моё лицо. Она читала меня, как открытую книгу. Это раздражало, но одновременно и восхищало.

— Ты зря играешь с ним в игры. Алекс – заядлый повеса, — говорю спокойно, хотя было дикое желание вывалить на неё столько всего, рассказать, насколько он циничен и безнравственен.

— Да, к тому же не женат, пользуется у женщин огромным спросом. Но здесь я вижу второго, ничем не лучше, — Она парировала, её слова, как кинжалы, вонзались мне в сердце. А я лишь грозно хмурил брови, с трудом сдерживая гнев.

— Ты даже не представляешь, насколько мы разные. — Мой голос стал ниже, опаснее. Она не понимала. Она не видела настоящей пропасти между нами.

— Конечно, не представляю. Куда уж мне. Ведь в той квартире была моя сестра-близняшка. — Её слова прозвучали, как удар грома.

— Инга, если своим согласием ты решила меня наказать, то ты совершаешь огромную ошибку. — Шок от её слов смешался с новой волной негодования. Это было немыслимо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Никого я не собираюсь наказывать! – Она старалась не повышать голос, но эмоции были на пике, её грудь тяжело вздымалась. Это была не игра, а настоящая боль, я видел это. — Забудь о той ночи и обо всём другом тоже. Это была ошибка. А теперь, простите, господин Громов, но у меня уйма работы.

Ошибка, значит? Её умению держать лицо можно было только позавидовать. Строгие черты лица ничуточки не делали её строгой. Мне лишь казалось, что Инга пытается убедить себя в том, что говорит. Ни черта она не забудет, ведь соткана из другого теста. Я знал много женщин, и ни одна не была столь критична к себе, столь непримирима.

— Это не была ошибка. Возможно, в ту ночь, но не утром второго дня, Инга. Не обманывай себя. Просто попытайся мыслить здраво. Нам нужно время, чтобы проанализировать то, что случилось… — Я подошёл к ней, пытаясь дотянуться до её разума, пробить эту стену отрицания.

— Если у тебя с этим проблемы, то я прекрасно всё проработала. Знаешь, лучшая подруга, несколько бутылок вина и все беды позади. — На её губах появилась горькая улыбка. Она пыталась казаться легкомысленной, но я видел её боль.

Я улыбнулся её оптимизму и первым поднялся из кресла. К сожалению, я не имел настолько хороших друзей, чтобы вот так сразу решить свои проблемы. Мои методы были другими.

— Прислушайся к совету, прекрати свои отношения с Александром. — Мой голос звучал как приказ, и я видел, как она напряглась.

— Это звучит как приказ?

— Это звучит как то, что моя девушка не должна… — Возможно, я слишком самонадеянно произнёс последние слова, ведь Инга звонко рассмеялась и соскочила с кресла, её глаза горели вызовом.

— Громов, не тебе решать, с кем я буду спать.

— Хочешь поиграть? – Я резко обнял её за талию, притягивая к себе, и грозно посмотрел в глаза этой упрямице. Её тело было упругим, но я чувствовал, как она напряглась в моих руках.

— А если так? То что? — Её дыхание сбилось, она едва заметно дрогнула, а я чувствовал каждый изгиб её желанного тела, его тепло сквозь тонкую ткань.

— Он проведёт с тобой время и пошлёт к чертям? — Мои слова были жестоки, но правдивы.

— Это ты так хочешь или фантазируешь? – Её голос был на грани срыва, но она всё ещё держалась.

— Это реальность.

— Давай я сама решу, где и с кем.

— Я предупредил. — Я отпустил её, и она едва не упала к моим ногам.

Я вовремя поддержал её и увидел, что ей неловко, что она так расслабилась, показав свою слабость.

— К чёрту! – Она поджала губы, её взгляд метнул в меня молнии, а затем она резко развернулась и помчалась к двери.

— Вместе с тобой, детка. — Мой голос прозвучал тихо, но я знал, что она услышала.

Инга хватается за ручку, но напоследок прожигает моё лицо грозным взглядом.

Я же улыбался и прятал руки в карманы. Пусть бежит. Она не будет с ним. Такие, как она, уверен, не будут вести двойную игру. Просто сейчас она напугана и не знает, кому можно доверять. Так быть использованной Алексом она вряд ли захочет. Моя игра только начиналась, и я был уверен в своей победе.

15 глава

Инга

Я буквально вылетела из кабинета Владимира, не оглядываясь. Дверь захлопнулась за спиной, отрезая меня от него, от той безумной, обжигающей правды, что обрушилась на меня за последние минуты. Воздух в коридорах казался разреженным, а шаги гулко отдавались в голове, сливаясь с бешено колотящимся сердцем. Я старалась идти ровно, с достоинством, словно ничего особенного не произошло, но внутри меня бушевал настоящий шторм.

Гнев, стыд, унижение — эти чувства переполняли меня, смешиваясь с какой-то дикой, непонятной дрожью, которую я не могла унять. Его слова, его взгляд, его прикосновения… Они до сих пор жгли кожу, въелись в память, и я чувствовала себя использованной, даже если это было «взаимно». Боже, как я могла позволить себе так потерять контроль?!

Мысли, что произошло у Александра, терзали меня. Я прекрасно понимала, что та демонстративная сцена была намеренной. Моё согласие на «что-то большее» – это был импульсивный, ядовитый выпад, брошенный в лицо Владимиру. Жестокая, глупая месть. Но зачем? Почему я сделала это? Назло ему? Назло себе? Я сама не могла понять мотивы своего поступка. Словно мной руководила какая-то неведомая сила, желание причинить боль, которая разъедала меня изнутри.

И видео… Слова Владимира, его искренняя ярость, его клятва, что он не присылал этот компромат. Это пронзило меня. Я ошиблась. Ошиблась в своём главном обвинении. Его негодование казалось слишком настоящим, чтобы быть игрой. Я видела в его глазах боль и непонимание. Значит, кто-то другой решил сыграть в эту подлую игру, используя меня как пешку.

Но даже осознание собственной ошибки не заглушило иррационального гнева, что клокотал во мне. Он, мой босс, этот чертовски властный и притягательный Владимир, посмел прикоснуться к «чужой женщине»! Да, в тот момент в квартире Александра я была уверена, что это Алекс, но он-то знал, что это не так. Знал, что я – объект его желания, и всё равно воспользовался моментом, моей растерянностью, моей слепотой. Это было его подлое вторжение, его игра без правил. Он переступил черту, и это заставляло меня дрожать от возмущения.

А прикосновения… Я стиснула зубы, пытаясь отогнать воспоминания. Как же это было… иначе? С Алексом всё было легко, привычно, безмятежно, но без искры. Его поцелуи усыпляли разум, но тело оставалось отстранённым, словно на автопилоте. С ним я чувствовала себя в безопасности, но без настоящего, пронзительного трепета. Это было комфортно, но не зажигало.

Но прикосновения Владимира… Боже! Даже сейчас, когда я шла по коридору, чувствуя себя опустошенной, его касания отзывались фантомной болью и невыносимым желанием. Его губы, его руки, его тело – всё это было взрывом, ураганом, который сметал остатки самообладания. Даже в кабинете, когда он просто обнял меня, я чувствовала его силу, его власть, его необузданную мужскую энергию. Я слишком доверилась его сильным рукам, его напору, его опасной харизме. Моё тело, предательски отвечая на каждую его ласку, словно сошло с ума, и это пугало меня до дрожи. Оно помнило то, что мозг пытался отчаянно забыть.

Я свернула за угол, стараясь ни с кем не столкнуться. Мне нужно было прийти в себя, разобраться с этим хаосом, который Громов устроил в моей душе. Я не знала, что буду делать дальше, но одно было ясно: так просто это не закончится. Ни его игра, ни моя борьба с собой.

Почти три недели пролетели, как один миг, или, скорее, как бесконечный, тягучий кошмар наяву. Каждое утро начиналось с отчаянной попытки убедить себя, что всё, что произошло в квартире Громова, было лишь дурным сном, но предательское жжение на коже и привкус его поцелуев на губах не давали забыть. Моё тело, столько лет спящее, теперь казалось живым, но этот вихрь чувственности, пробуждённый Владимиром, приносил больше боли, чем удовольствия.

Алекс… Он не терял времени даром. Эти три недели он буквально преследовал меня. Сообщения, звонки, настойчивые приглашения «заскочить на огонек». Я соглашалась лишь на обеды, да и то пару раз, вежливо ссылаясь на то, что с отцом приходится возиться, его состояние требовало постоянного внимания. Это была моя единственная надежная отговорка, мой щит от его настойчивости. Каждый раз, когда я видела его самодовольную ухмылку, внутри всё сжималось. Он, видимо, считал, что я «созрела», и это бесило меня до глубины души. Наивный идиот, который даже не догадывался, что его роль в этой пьесе была куда менее значимой, чем он себе представлял.

Приближалась пятница, а с ней – корпоративная вечеринка в «Громов Групп». Сама мысль о ней вызывала панику. Как я буду там находиться? Как я буду притворяться, что ничего не произошло, когда каждый взгляд Владимира будет пронзать меня насквозь? И как избежать Алекса, который, без сомнения, попытается прижать меня где-нибудь в уголке?

— Красотка, ты идешь на корпоратив? — спросила Алина, заваривая чай, и в её голосе звучало такое веселье, что мне захотелось просто застонать.

— Я не знаю, Алька. Может, притвориться больной? Или что-нибудь придумать? Отвлечься от внутреннего смятения.

— Ты что, Инга? Это же главное событие года! Все будут! И Громов, и Алекс… А ты что, хочешь, чтобы они подумали, что ты прячешься? Тем более после той «сцены» в кабинете? — Алина была непреклонна, и я знала, что она права. Прятаться – значило признать поражение.

— Хорошо, я иду. — Слова дались мне с трудом, но я почувствовала, как внутри меня что-то щелкнуло. Я не буду прятаться. Я покажу, что я не жертва.

— Уже получше! Мы просто обязаны устроить завтра вечером шопинг. Хочу чтобы ты сияла.

— Так уж и сияла! – смеюсь и стучу пальцами по столу.

— Да пусть все шеи свернут.

А вот этого мне хотелось меньше всего – привлекать к себе внимание.

— Не хочешь сиять, так хоть поешь нормально. Я тут достала… – Алина открывает холодильник и достаёт банку с оливами.

— Убери!

Я морщусь, отворачиваюсь. Оливки, которые я так любила. При одном только их виде к горлу подкатывает ком.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Эй, что это с тобой? Не беременна ли? – усмехается Алина.

— Глупости! – резко отвечаю я, но сама чувствую, как лицо покрывается румянцем. – Я уже больше полутора месяцев пью таблетки. Пока не найду себе нормального мужчину, никаких детей!

— Так у тебя уже есть готовый! – подмигивает Алина, намекая на Владимира.

— Вот именно! Он! – рычу я. – Я его за эти недели видела от силы пару раз, да и то на совещаниях. Зато Алекс меня цветами завалил! И каждый вечер смс, с кучей смайликов!

И тут я осеклась. Захлопала ресницами, но моя подружка тут же звонко рассмеялась и прокомментировала:

- Похоже всё намного интереснее, чем мы с Димкой фантазировали.

Я зарделась и прижала ладони к лицу от стыда.

16 глава

Инга

– Тебе показалось, – как-то неубедительно пытаюсь спасти ситуацию, в которую сама же себя загнала.

– Я бы могла насчёт этого прочитать тебе нотацию, вот только ты, пожалуй, не готова к серьёзному разговору, подружка. А вот насчёт теста… я бы на твоём месте всё же призадумалась.

– Алька, не обижайся, но это всё чушь.

– Как скажешь…

Мой разговор с подружкой не был завершён на привычной шуточной ноте. Мне даже казалось, что последнее замечание задело Алину. Мы много лет дружили, и я не представляю своей жизни без неё, Димки и Машки. Они первые, кто помог пережить мою трагедию. И даже сейчас по любым вопросам я смело могла обращаться к их славной семейке.

Что же, в ближайшее время смогу сдать важный проект и обязательно устрою для друзей сюрприз. А пока все мои мысли заняты деталями и подготовкой. Заказчик слишком щепетилен в деталях, поэтому мне важно быть во всеоружии. Я тщательно готовилась, собирая все свои силы в кулак, пытаясь сосредоточиться на работе.

В четверг назначена долгожданная встреча с очень важным заказчиком – Артемом Соколовым. Меня удивляла настойчивость мужчины встретиться не за деловым обедом, а ужином. Обычно я не позволяю себе подобные выпады. Только в этот раз Алекс лично одобрил эту встречу вне рабочего времени. Мотивировав всё тем, что Соколов постоянно в разъездах, а наша главная цель – не упустить крупную рыбку. Этот деловой ужин мог принести компании крупный контракт.

С Соколовым договорились встретиться в тихом, уютном ресторане в центре города. Я выбрала сдержанное, но элегантное деловое платье, стараясь выглядеть максимально профессионально и уверенно. Каждый жест, каждая деталь моего образа были продуманы, чтобы произвести наилучшее впечатление.

Он оказался очень вежливым, интеллигентным мужчиной лет сорока, с проницательным, но добрым взглядом. На фоне Алекса с его нагловатой самоуверенностью и Владимира с его хищной властностью, Артем казался островком спокойствия и профессионализма.

Я пришла чуть раньше, чтобы успеть осмотреться и настроиться. Когда Артем Соколов вошел, я тут же отметила его изысканную, но неброскую манеру одеваться и уверенную, спокойную походку. Он сразу заметил меня, и на его лице появилась легкая, располагающая улыбка.

– Инга Николаевна? Артем Соколов. Рад наконец познакомиться лично. – Он подошёл к столу, его взгляд был прямым и открытым, и протянул руку для рукопожатия. Его рукопожатие было твердым и уверенным, но не давящим.

– Артем Петрович, и я очень рада. Присаживайтесь. – Я указала на стул напротив.

Мы быстро перешли к обсуждению проекта. Я представила наши наработки, детально описывая каждое преимущество и потенциал для роста, опираясь на глубокий анализ рынка и прогнозы. Соколов слушал внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы, которые показывали его глубокое понимание предмета. Он не пытался доминировать, а скорее вел диалог, направляя его в нужное русло.

– Инга Николаевна, я должен признать, ваш подход к анализу рынка поражает. Вы не просто представили данные, вы показали глубинную перспективу и потенциал, который мы, возможно, недооценивали. Ваша презентация была не только информативной, но и вдохновляющей.

Я почувствовала тепло от его слов. Такая искренняя похвала от человека его уровня была невероятно ценной.

– Благодарю, Артем Петрович. Для нас важно не просто выполнить задачу, а обеспечить максимальную эффективность и долгосрочное развитие для наших партнеров. – Я улыбнулась, ощущая, как напряжение постепенно спадает.

Разговор плавно перешел от деловых аспектов к более общим темам, связанным с индустрией, затем к обмену мнениями о текущих тенденциях. Соколов проявлял живой интерес не только к моим профессиональным выводам, но и к моей точке зрения в целом.

– Скажите, Инга Николаевна, что вас мотивирует в работе над такими масштабными проектами? Это ведь не только цифры и стратегии, но и значительная ответственность.

– Это возможность создавать что-то новое, видеть, как идеи воплощаются в жизнь, и, конечно, преодолевать вызовы. Каждый проект — это как новая головоломка, которую хочется разгадать.

Его взгляд задержался на мне на мгновение дольше, чем того требовала деловая беседа, и в нем промелькнуло нечто теплое, почти восхищение.

– Это заметно, ваша энергия и вовлеченность ощущаются. Мне кажется, такой подход неизменно приводит к успеху. – Он слегка наклонил голову, в его глазах заиграли искорки заинтересованности. – Вы, должно быть, очень увлеченный человек, Инга Николаевна.

Заказ был обсужден, детали уточнены, и к концу ужина я чувствовала себя уверенно и даже вдохновлённо. Контракт был практически у нас в руках, и это было огромным успехом. Артем Соколов оказался не только высококлассным профессионалом, но и приятным, внимательным собеседником.

Ужин прошёл на удивление гладко. Артем не позволял себе никаких вольностей, никаких намёков, никаких «случайных» прикосновений. Я почувствовала такую благодарность за его профессионализм, что даже на мгновение забыла о своих проблемах.

Когда мы вышли из ресторана, вечерний воздух был прохладным. Артем застегнул пальто и повернулся ко мне.

– Инга Николаевна, разрешите вас подвезти? Уже поздно, и я не хочу, чтобы вы ехали одна.

– О, Артем Петрович, спасибо, это очень любезно, но не стоит. Я закажу такси. – Я почувствовала себя неловко, принимая такую заботу от делового партнёра.

– Я настаиваю, — его голос звучал мягко, но уверенно. – Это наименьшее, что я могу сделать после такого продуктивного ужина. К тому же, мне все равно по пути.

Спорить было бессмысленно. Я кивнула, и мы направились к его машине. В салоне царила приятная тишина, из колонок негромко играла классическая музыка. Атмосфера была такой спокойной и умиротворяющей, что я почти уснула.

Когда мы подъехали к моему дому, он заглушил мотор.

– Ну, вот мы и приехали. – Он обернулся ко мне, его взгляд был внимательным и заботливым.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Спасибо вам огромное, Артем Петрович. Вы меня очень выручили.

– Не стоит благодарности. Для меня было удовольствием провести этот вечер с таким профессионалом, как вы. – Он вышел из машины, обошел её и открыл мою дверь.

Я вышла на тротуар, и он последовал за мной. Он дождался, пока я открою дверь в подъезд, и пошёл вместе со мной. Мы поднялись на мой этаж, и он проводил меня до самой двери моей квартиры.

– Спокойной ночи, Инга Николаевна. Надеюсь, вы хорошо отдохнёте перед завтрашним корпоративом.

– Спокойной ночи, Артем Петрович. И ещё раз спасибо. – Я открыла дверь в квартиру и обернулась.

Он стоял, пока я не зашла и не закрыла дверь за собой. Оставшись одна в тишине квартиры, я поняла, что впервые за долгое время чувствую себя спокойно.

Ужин с Артемом Соколовым был как глоток свежего воздуха. Никаких игр, никакой двусмысленности. Просто уважительное, деловое общение. И это было именно то, что мне сейчас было нужно.

Я достала телефон и увидела пропущенный звонок от Алекса. Я даже не хотела на него отвечать, а уж тем более видеть его. Подумать только: насколько разной может быть тактичность и отношение к женщине. Я вздохнула, и медленно прошла в свою комнату.

17 глава

Инга

Утро после ужина с Артемом Соколовым было, как глоток свежего воздуха. Я зашла в офис, чувствуя себя по-новому — отдохнувшей, вдохновленной и, что самое главное, уверенной. Вчерашний разговор был таким профессиональным и лишенным всякой двусмысленности, что я даже на мгновение забыла о своих проблемах. Подписание контракт казалось мне не просто успехом для компании, а личной победой, моментом, когда мои усилия и профессионализм наконец-то были оценены по достоинству.

Я прошла к своему столу и погрузилась в работу. В последее время она меня спасала от тяжёлых мыслей о состоянии отца. С каждым днём ему становилось всё хуже и хуже. Доктора не давали позитивных прогнозов. А я слишком наивно гнала трвожные мысли прочь, не желая срастаться с мыслью, что в ближайшем будущем его может не стать. Згруженость работой меня не загоняла в ежеминутные мысли о том, как же жить дальше.

В последнее время я лично загоняла себя так, что порой казалось, живу в каком-то дне сурка. Даже сейчас я внимательно изучала отчеты, сверяла цифры и распечатывала оновлённые даные и так увлеклась, что не слышала, когда тишину кабинета прервал негромкий стук в дверь. Она приоткрылась, и в проеме появился курьер. В руках он держал огромный букет, который казался просто невероятным. Когда парень подошёл ближе, я увидела, что это были нежные белые розы и орхидеи, аккуратно собранные в пышную композицию. Мои глаза оценили этот шедевр, а серце в груди застучало в разы сильнее.

— Инга Николаевна? Это вам.

Я удивленно подняла глаза. Кто бы это мог быть? Букет был слишком роскошным для стандартного делового подарка. Я взяла его, ощутив нежный аромат, который тут же наполнил воздух. Внутри я увидела маленькую открытку. Почерк был аккуратным и уверенным.

«Инга Николаевна, спасибо за вдохновляющий ужин. С нетерпением жду нашего следующего сотрудничества. С уважением Артем Соколов».

Мое сердце вздрогнуло от неожиданности. Это был жест, который выходил далеко за рамки делового этикета. Он был… личным. Я невольно улыбнулась, и в этот момент в кабинет влетел Алекс. Он, как всегда, был шумным и самоуверенным. Но, увидев меня с букетом, он замер на пороге.

— Ого! Что это у нас тут? — его голос был полон нагловатой иронии. — Кто это так расщедрился?

Я старалась сохранять спокойствие, но его слова тут же заставили меня напрячься.

— Это от клиента. Просто благодарность за проделанную работу.

— Благодарность? — он подошел ближе, его глаза сузились. — Клиенты обычно так не благодарят. Я вчера весь вечер тебе звонил, а ты, оказывается, с кем-то вдохновлялась? Это, случайно, не Соколов? Ты же с ним ужинала? У вас что-то было?

Его тон был полным собственничества. Он смотрел на букет так, будто это было нечто, что он должен был контролировать. Он не спрашивал о проекте, он спрашивал о моих чувствах, и это меня раздражало.

— Алекс, это деловая встреча. Мы обсудили контракт, он остался доволен. Не вижу смысла в твоей ревности.

— Ревности? Я тебя умоляю, Инга! Просто Соколов — он не промах, я его знаю. Он не просто так приглашает женщин на ужин, да ещё и цветы отправляет. Он хочет доминировать, и я не позволю, чтобы он влез в мою сферу влияния.

— А я, по-твоему, что, вещь? И ты меня передаёшь из рук в руки? Занятно. А вот меня никто не спрашивал, хочу ли я быть твоей сферой влияния!

Мы стояли друг напротив друга, и воздух между нами, казалось, был наэлектризован. В этот момент дверь снова открылась, и в кабинет вошел Владимир. Он медленно подошел к столу, его взгляд скользнул по цветам, затем остановился на наших напряженных лицах. Он ни разу не улыбнулся, лишь в его глазах появился холодный блеск, который предвещал нечто очень неприятное.

— Что здесь происходит? Вы решили устроить разборки в офисе? — его голос был тихим, но властным. — Александр, вы не на рынке.

– Потом поговорим, – фыркнул и поджал губы, направляясь к двери.

Я почувствовала облегчение, но оно тут же исчезло, когда я снова встретилась с холодным взглядом Владимира. Он подошел к столу, взял в руки открытку и прочитал.

— Артем Соколов... Интересно, — он медленно положил открытку на стол. — Я вижу, наш крупный клиент решил не ограничиваться деловыми отношениями.

— Владимир Иванович, это всего лишь знак внимания, — я почувствовала, что начинаю нервничать.

— Знак внимания? — его голос стал еще тише, почти гипнотическим. Он склонил голову набок, внимательно изучая меня. — Я знаю Артема Соколова. Он не тратит время на пустые жесты. Скажи мне, Инга, что между вами?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

18 глава

Владимир

Эти недели были адом. Работа буквально завалила меня с головой. Один крупный проект срывался за другим, требовались немедленные решения, а конкуренты, словно акулы, чувствовали кровь и пытались отхватить кусок. Моё внимание было полностью поглощено компанией, и, к моему же негодованию, я не мог уделять Инге должного внимания.

Я сжимал зубы, проклиная занятость, но знал, что сейчас работа важнее. И вот, когда я, наконец, выбрался из офиса, чтобы хоть ненадолго отвлечься, войдя в фойе корпорации, я увидел это. Огромный, вызывающе роскошный букет алых роз, который нёс наш курьер. Он направлялся к отделу маркетинга, и я непроизвольно напрягся. Моё нутро, словно дикий зверь, почуяло неладное. Это не первый букет за эти дни. Алекс продолжал штурм, но я знал и, естественно, слышал комментарии заместителя на счёт личной жизни. Да, Инга несколько раз позволила себе пообедать, но не больше. Я мог негодовать, но внутри. Всё же девчонка знает толк в том, как зацепить за живое. Она моя вожделенная цель, но пока что на расстоянии вытянутой руки.

– Кому это? — Мой голос прозвучал резче, чем я ожидал. – Инге Петровне, Владимир Иванович. От некоего господина Соколова. – Курьер привычно улыбнулся, не подозревая, что каждая роза в этом букете была, как нож по сердцу.

Артем Соколов… Я знал его. Энергичный, перспективный бизнесмен, одинокий волк, который только что заключил контракт с моей компанией. И он осмелился отправить ей цветы? Да ещё и такие… Откровенные. Эти изящные розы и орхидеи, словно символ страсти, которая могла бы быть моей.

Я почувствовал, как ярость, которую я так старательно подавлял эти две недели, вырвалась наружу. Все мысли о бизнесе, о проблемах, о самоконтроле – всё это мгновенно испарилось. Её тело… её прикосновения… её стоны… всё это было моим. Я успел почувствовать, узнать, покорить её. А теперь этот Соколов?! Он осмелился претендовать на МОЮ женщину?!

Зубы сжались так сильно, что заныла челюсть. Он, этот Артем Соколов, посмел? Он, должно быть, и не подозревает, на что подписывается. Мои глаза сузились, и я почувствовал, как в них загорается холодный, хищный огонь. Игра не закончена. Она только начинается…

Я вошел в кабинет Инги и сразу ощутил плотную, наэлектризованную атмосферу. Алекс и Инга стояли напротив друг друга, будто два бойца на ринге, и мне не нужно было быть гением, чтобы понять, в чем дело. Букет белых роз, стоявший на столе, казался кричащим доказательством. Я не мог не вмешаться. Моё спокойствие — это моё оружие, и я не собирался давать им повод думать, что они меня вывели из себя. Я хотел, чтобы они знали: здесь я устанавливаю правила.

Алекс – этот импульсивный бабник – меня бесит. Он всегда делает то, что хочет. И не задумывается о последствиях. Недаром я дал ему свободу действий, чтобы он научился принимать решения. Но он не справился.

Я медленно подошел к столу, наблюдая за их реакцией. Алекс сразу поник, а Инга выпрямилась, но её глаза всё равно выдавали нервозность. Я взял в руки открытку, словно это был некий артефакт, а не просто кусок картона. Прочитал. Артем Соколов… Я знал, что он не успокоится. Он всегда идёт до конца.

– Что здесь происходит? Вы решили устроить разборки в офисе? – мой голос прозвучал тихо, но властно. – Александр, вы не на рынке. – Потом поговорим, – фыркнул и поджал губы Алекс.

Мне даже не пришлось давить на него. Он и сам прекрасно понимает, что я могу с ним сделать, если разозлюсь. Он вышел, а я остался один на один с Ингой. Я чувствовал её напряжение и одновременно упрямство. Она не хотела, чтобы я видел её слабой.

Я сделал шаг ближе, чтобы она почувствовала моё присутствие. Моё сердце забилось в разы быстрее, чем обычно. Я не мог поверить, что этот Соколов посмел что-то ей подарить. Он знает, что она моя. И это ещё больше меня злит.

– Знак внимания? – мой голос стал еще тише, почти гипнотическим. – Я знаю Артема Соколова. Он не тратит время на пустые жесты. Скажи мне, Инга, что между вами?

– Я не знаю, о чем вы, – она упрямо смотрела мне в глаза. – Это деловой подарок, не более. Я не понимаю, почему вас это так волнует.

– Ты прекрасно понимаешь, что меня это волнует, – я сделал ещё один шаг, сокращая расстояние между нами. – Я задал тебе вопрос, Инга. Что между тобой и Алексом?

Я видел, как в её глазах мелькнуло удивление. Она явно ожидала, что я буду говорить только о Соколове. Она не знала, что я держал руку на пульсе все эти недели. Я знал, что они встречаются, что Алекс постоянно ей звонит, что он ревнует её. Я знал, потому что Алекс, сам того не подозревая, постоянно комментировал мне свою личную жизнь. Он жаловался на её неприступность, на то, что она держит его на расстоянии. И теперь, когда я увидел её с букетом от Соколова, я понял, что игра приобретает совсем другой оборот.

– Я не понимаю, почему вас это так интересует. Вы же не… – она не договорила, а её щеки покрыл румянец. – Не… что? Не твой мужчина? – я усмехнулся, чувствуя, как в груди разливается едкая боль. — Ты прекрасно понимаешь, что меня это волнует, – я ответил, и в моём голосе проскользнула сталь. – Этот букет – это не просто цветы, это ещё один повод. И он ставит тебя в неловкое положение, которое ты сама себе создала.

Инга побледнела.

– Ты думала, что я буду просто сидеть и ждать, пока ты решишься? – я склонился к ней, чтобы она не могла отвести взгляд. — Тем утром я признался тебе в любви, Инга. Я открыл тебе свою душу. И что я получил в ответ? Правильно: игнор и молчание. Ни единого намёка на готовность что-то решить.

Её глаза округлились от шока. Она явно не ожидала, что я буду настолько прямым и что скажу это здесь, в офисе.

– Ты думала, я забуду об этом? – я усмехнулся, чувствуя, как в груди разливается едкая боль. – Ты думала, что я буду просто сидеть и ждать, пока вы там с Алексом играете в «кошки-мышки»? Я видел, как ты смеешься с ним. Видел, как ты грустишь. И все это время я ждал. Ждал твоего решения. Но сегодня, когда я увидел эти цветы от ещё одного воздыхателя, понял, что моё терпение кончилось.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я подошел к ней вплотную и наклонился, чтобы наши лица были на одном уровне. Она не отводила взгляда, и в её глазах я увидел страх, смешанный с вызовом.

– Я не прошу тебя выбирать между нами, Инга, — мой голос стал мягче, но от этого не менее опасным. – Я не ставлю тебя перед выбором, как в дешёвых романах. Я просто хочу, чтобы ты поняла, что мои чувства не шутка. Я не Алекс. И не Соколов. Я не буду играть с тобой. Сегодня ты получила цветы от Соколова. Завтра он предложит тебе отношения. Он будет пытаться купить тебя временным вниманием, потому что не знает другого способа получить желаемое. А что ты получишь от меня? Я даю тебе всю свою жизнь. Я знаю, что ты мне нужна. И я хочу знать, что ты мне ответишь. Я не позволю тебе тянуть. И если ты не сделаешь выбор, я сделаю его за тебя.

Я протянул руку и аккуратно убрал выбившуюся прядь волос с её лица. Она даже не вздрогнула. Казалось, она была так погружена в свои мысли, что не замечала меня.

– Как же вы все меня достали! Покиньте мой кабинет, господин Громов! – сурово указала на двери и попыталась заняться документами.

Её молчание было громче любых слов. Оно говорило о её сомнениях, о её страхе, о её нерешительности. Я видел, что она хочет что-то сказать, но не может. Я знал, что я слишком надавил на неё, но не мог остановиться. Я не хотел, чтобы она выбрала Алекса. И не хотел, чтобы она выбрала Соколова.

– Ты же знаешь, что мне нужно твоё сердце, Инга. Не твоя благодарность, не твоя покорность, а твоё сердце. И я сделаю всё, чтобы его заполучить.

Я отстранился, оставив её стоять в центре комнаты, как статую. Я знал, что мои слова достигли цели. И я знал, что она не забудет этого разговора. Теперь ей придётся сделать выбор. И я буду рядом, чтобы убедиться, что она сделает правильный.

19 глава

Инга

Он ушёл. Я стояла посреди кабинета, словно поражённая громом. Его слова эхом отдавались в голове. Он оставил после себя не только запах своего парфюма, но и удушающую атмосферу. Мне казалось, что стены сжимаются, а воздух становится всё тяжелее. Я медленно опустилась в кресло, чувствуя, как ноги подкашиваются от нервного напряжения.

Владимир… Господин Громов… Он больше не был просто боссом, он был как никогда откровенен. Мой разум отчаянно пытался обработать всё, что произошло. Его слова, полные властности и гнева, внезапно сменились уязвимостью. Он напомнил, что признался мне в любви. Это было настолько неожиданно, что я не могла найти слов. Только сейчас я осознала, как сильно мои действия ранили его.

Мой взгляд упал на букет. Белые розы, которые ещё недавно казались невинным подарком, теперь выглядели как насмешка. Алекс, Соколов… Они были частью моей игры. И я вдруг поняла, что в моей игре ставки были намного выше, чем я думала. Я играла с огнём. Я играла с сердцем Владимира. И он это понял.

Он прав. Я сама загнала себя в этот угол. Я хотела, чтобы меня добивались, чтобы за меня боролись, чтобы я чувствовала себя желанной. Но я не думала о последствиях. Не думала о том, что мои действия могут ранить людей, которые меня окружают. И что ещё хуже, я могла потерять всё, что имею.

Я закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Что теперь? Я не могу просто так игнорировать его слова. Не могу сделать вид, что ничего не произошло. Он сказал: «Я не позволю тебе тянуть. И если ты не сделаешь выбор, я сделаю его за тебя». В его голосе не было сомнений, он говорил серьёзно. Я не могла позволить ему решать за меня.

Взяла телефон и дрожащими пальцами набрала номер. Я даже не думала о том, кому звоню. Я просто хотела услышать чей-то голос, который вернёт меня в реальность.

– Алло, – раздался сонный голос Алины. – Инга? Ты в норме?

– Алин, – мой голос дрожал. – Я… я не знаю, что делать.

Я слышала, как Алина протяжно вздохнула, её голос мгновенно стал серьёзным.

– Инга, что случилось? Ты плачешь? Ты где?

– В офисе. Я только что… только что разговаривала с Владимиром.

Я сделала глубокий вдох и начала рассказывать ей всё. О букете от Соколова, о ссоре с Алексом, о том, как Владимир зашёл в кабинет. Я говорила быстро, сбивчиво, пытаясь передать всю абсурдность и напряжение момента. Алина молчала, слушая меня.

– …и он сказал, что не будет делиться мной ни с кем. Что я должна сделать выбор, или он сделает его за меня, – закончила я, и слёзы наконец-то покатились по моим щекам.

На другом конце провода повисла тишина, а потом раздался громкий вздох Алины.

– Ого! — выдохнула она. – Подожди-подожди… Ты хочешь сказать, что твой начальник, твой холодный, сдержанный, недоступный босс… просто взял и поставил тебя перед фактом? И это после того, как он признался тебе в любви? Инга, он напомнил, что признался тебе в любви?!

– Он… он напомнил о том утре, когда признался, – прошептала я. – Он сказал, что открыл мне душу, а я дала ему «игнор и молчание». И что он не может больше ждать.

– Боже! — воскликнула Алина. – Ты знаешь, что это значит? Это значит, что ты ему нужна не как сотрудник, не как игрушка. Ты ему нужна как женщина. Инга, он готов бороться за тебя! Алекс и Соколов – это просто мелочь. Но твой босс… он хочет тебя всю, полностью.

– Но… но это так быстро, Алин. Я не… я не знаю, что чувствую.

– Хватит! – её голос стал строгим. – Хватит врать себе. Ты знаешь, что чувствуешь. Ты знаешь, по кому трепещет твоё сердце. Ты знаешь, кто тебе нужен. Зачем ты играешь в игры? Чтобы что? Чтобы чувствовать себя нужной? Чтобы потешить своё самолюбие? Остановись. Это не игра, это твоя жизнь.

Я молчала, и её слова, как ледяной душ, остудили мою панику. Она была права. Я играла. Я играла с огнём, и теперь он обжигал меня.

– Он дал мне ещё немного времени, чтобы сделать выбор, – тихо сказала я.

– Значит, у тебя есть несколько часов. Не для того, чтобы взвешивать все «за» и «против». А для того, чтобы посмотреть в своё сердце. Потому что только ты знаешь, кто тебе нужен. Так что хватит морочить голову всем. И, в первую очередь, себе.

Она повесила трубку, а я осталась стоять, сжимая в руке телефон. Я посмотрела на букет. Потом на пустой стул, на котором недавно сидел Владимир. Закрыла глаза и прислушалась к себе. Алина была права. Я знала, кого я хочу. И я знала, что мне нужно делать.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

20 глава

Инга

Утро наступило так быстро, что я даже не успела толком отдохнуть. Слова Алины, полные здравого смысла и откровенности, как ледяной душ, остудили мою панику и заставили посмотреть правде в глаза. Я всю ночь провела, обдумывая каждый её довод, и наконец-то почувствовала, что могу дышать. Я поняла, что единственная игра, в которую я играю, — это игра с самой собой. Хватит играть, хватит морочить голову себе и другим.

Я подошла к зеркалу. На меня смотрела женщина, которая, наконец, перестала прятаться. Мои волосы были слегка растрёпаны, но в глазах горел решительный огонь. Сегодня я не буду убегать. Я буду говорить.

Я надела строгий деловой костюм и приехала в офис раньше обычного. Коридоры были пусты, и это давало мне время собраться с мыслями. Я прошла мимо кабинета Владимира и увидела, что дверь приоткрыта. Свет горел, и я услышала тихий стук клавиш клавиатуры. Он уже был здесь.

Моё сердце забилось сильнее, но я не отступила. Сделав глубокий вдох, я вошла в свой кабинет. На столе меня ждал небольшой букет. Не алые розы, а скромные белые хризантемы. С запиской: «Выбор твой, но я здесь. Жду». Подпись: «В. Г.».

Я взяла букет и вдохнула его нежный аромат. В этом жесте не было ни властности, ни высокомерия, только уважение к моему решению. Это было не давление, а приглашение к диалогу.

Я поставила букет в вазу, которую нашла на подоконнике, и приняла окончательное решение. Сейчас, в этот самый момент, я должна была всё закончить и начать новую главу. Я подошла к двери кабинета Владимира и, не раздумывая, постучала.

– Войдите, – раздался его голос.

Я толкнула дверь и вошла. Он сидел, как и всегда, в своём чёрном кресле, которое выглядело, как трон. На столе лежали бумаги, но взгляд Громова был прикован не к ним. Он поднял глаза, и его глаза, обычно холодные и расчетливые, сейчас были наполнены ожиданием.

Я сделала шаг вперёд, готовая начать этот сложный разговор. Слова, которые я так долго готовила, стояли у меня в горле. Я хотела сказать, что не играла с ним, что просто боялась своих чувств. Хотела объяснить, что поняла всё, что наконец выбрала.

– Владимир Иванович, я… – начала я, но тут дверь кабинета внезапно распахнулась, едва не ударившись о стену.

Мы оба вздрогнули. В дверях стоял Александр, его лицо было бледным, а глаза метали молнии. Он выглядел так, словно его только что ограбили. И хотя он обращался к Владимиру, его взгляд ни на секунду не отрывался от моего.

– Инга! – его голос прозвучал резко и громко, нарушая тишину. – Мы немедленно должны поговорить!

Владимир медленно поднялся со своего кресла. Его лицо стало непроницаемым, а в глазах снова появился холодный блеск. Он повернулся к Александру, скрестив руки на груди.

– Александр, вы, похоже, забыли, где находитесь. Я не припоминаю, чтобы у вас была привычка врываться в мой кабинет без стука, – его голос был тихим, но в нём слышалась сталь. – И уж тем более, не помню, чтобы вы устраивали здесь сцены.

Александр на мгновение растерялся, но быстро взял себя в руки.

– Извините, Владимир Иванович. Но это срочно. Проблемы с проектом Леонида. — Он перевёл взгляд на меня, и в его глазах вспыхнул огонёк ревности, а потом снова посмотрел на Владимира. – Мы должны решить их до вечера. В семь часов у нас корпоратив, десятилетие «Громов Групп». Все должны быть там.

– Я сейчас всё решу, – сказал Владимир, и его голос был спокойным.

Он повернулся ко мне и посмотрел в мои глаза. В его взгляде читалось нетерпение, но и понимание. Он знал, что этот разговор не состоится сейчас. Он знал, что нам помешали.

– Инга, – его голос был тихим, но властным. – Сделайте, пожалуйста, кофе. И приходите ко мне в кабинет. Я всё решу, а потом мы поговорим.

Александр взглянул на меня, его глаза сузились. В его взгляде читалась смесь ревности и торжества.

– И, Александр, – добавил Владимир, и его голос стал ещё более властным. – Жду с документами и Леонидом вас у себя ровно через тридцать минут. И попрошу вас не нарушать субординацию. Мы всё обсудим.

Александр кивнул и вышел, но я знала, что он не уйдёт далеко. Он остановился в коридоре, чтобы подкараулить меня и вновь начать разговор о том, что я игнорирую его приглашения. В его глазах читалось нетерпение. И я поняла, что этот разговор, который должен был всё расставить по местам, теперь стал ещё более сложным.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

21 глава

Инга

– Нам нужно поговорить! – Алекс бесцеремонно хватает меня за руку и резко тащит в сторону своего кабинета.

Моё запястье в его безжалостных тисках, а на лице мужчины — гнев и разочарование. Этого следовало ожидать. В какой-то мере я понимаю состояние Алекса: его ожидания в построении отношений не оправдались. Моя вина. Признаю. Но офис – не место, чтобы привлекать излишнее внимание. На нас и без того смотрят первые ранние пташки.

– Мне некогда выяснять отношения. Руку отпусти, – шиплю как дикая кошка и стараюсь вырвать свою руку из его хватки.

– Какого чёрта ты делала в кабинете Громова? – словно не слышит меня и гнёт свою линию.

– Не твоё дело!

Я зла, как сто чертей! И это не играет на руку Александру, потому что в порыве негодования я что есть силы наступаю ногой на ногу мужчине. Внутри злорадно запел бесёнок и потёр ручонки, требуя продолжения.

– Ты ненормальная?! – рявкнул шокировано.

– Такая же, как и ты!

Рука, получив свободу, едва не влепила пощёчину этому наглецу. Кожа на запястье пекла, подозреваю, что к концу дня меня будет украшать солидный синяк.

– Так, всё не то! Прости! Я не хотел!

Внезапно Алекс меняет тактику, сменив гнев на милость. Я же нутром чувствовала подвох. Он негодует. Он не глупый. И статус непревзойдённого ловеласа пошатнётся, если на глазах всех сотрудников я размажу его как неугодного ухажёра.

– Кажется, у нас полно работы! – говорю я, чтобы скорее закончить этот разговор.

– Я не понимаю, что между нами происходит, Инга. Детка, твои постоянные отговорки заставляют меня совершать глупейшие ошибки. Между нами давно нет того притяжения, что раньше.

– Ты прекрасно осведомлен в том, что происходит у меня в жизни.

– Понимаю, поверь, это многое объясняет. Но столько навалилось всего… Соколов, цветы, Громов…

Я слушала его и понимала, что неопределённость в отношениях не делала мне чести. Что же, теперь есть возможность всё расставить по местам. Зачем держать то, что никак не клеится?

Впервые я трезво приняла тот факт, что сидеть на двух стульях – вредить себе. А как же моё врождённое убеждение в том, что враньё только усложняет жизнь и разрушает отношения? Да, кажется, мои уроки подошли к финалу.

– Алекс, нас быть не может. Прости.

Казалось, что вокруг нас – звенящая тишина, несмотря на то, что офис ожил как улей.

– У тебя есть другой? – он склонил голову набок, а я постаралась откровенно посмотреть ему в глаза и сказать:

– Нет. Прости, что только сейчас взвесила всё и призналась.

– Я тебе не верю. Это он? Соколов? Тебя привлекают мужчины посостоятельнее?

Внутри меня вспыхнул пожар. Стоит ли убеждать оппонента в том, что белое – белое? Но эти слова сослужили прекрасную службу: окончательно открыли глаза на Алекса и его нутро. То есть я не могу влюбиться в человека просто так? Обязательное условие – солидный куш на банковском счету?

– Прекрасно! Даже выдумывать ничего не пришлось! – улыбаюсь очаровательно и поправляю волосы, которые непослушно выбились из пучка.

Стоит ли доказывать обратное? Не поверит же! Если человек захочет очернить другого, обязательно это сделает.

– Кто бы подумал, что за маской скромницы скрывается…

– Кто? - задиристо бросаю вызов, ведь в эти минуты между нами разрастается огромная чёрная пропасть.

Лицо Алекса теряет свою привлекательность, когда глаза начинают излучать пренебрежение. Маски сброшены. И мне ни капельки не жаль. Не так себе представляла наш разговор. И не с таким настроением разойтись, но что поделаешь.

– Лживая и беспринципная женщина.

– Зафиксируйся, так тебе будет легче пережить такой горький опыт.

Я едва сдерживаю себя, чтобы не рассмеяться от бессмысленности ситуации. Каждый в картине видит свой смысл.

Иду к себе, пытаясь привести мысли в порядок. Мне нужен свежий кофе и пятиминутка с Алькой. Это наилучший способ привести себя в норму.

Работоспособность к концу короткого дня была не лучшей, но обязательные пункты плана я выполнила как по нотам. А потом поездка домой, общение с отцом, подругой, сборы на корпоратив. И перед выходом из дому тренировка перед зеркалом улыбки, которую я растеряла за последние годы своей жизни. Не к лицу минорное выражение лица, когда тело одевается в красивое вечернее платье.

– Детка, это твой вечер! Главное – не бойся быть собой. Отпусти прошлое и позволь будущему замаячить на горизонте. И пусть никакие Алексы тебя больше не расстраивают!

Алька стояла у порога и в руках сжимала клатч, который был последней составляющей моего образа.

– Где бы была я без твоего пинка? – смеюсь и стараюсь не пустить слезу, которая испортит мой идеальный макияж.

– Не стоит приписывать мне качества доброй феи, детка. Я не так пушиста, как тебе кажется.

Алька хитро улыбается и щиплет меня за бедро, подталкивая к двери.

– Будь хорошей девочкой, сразу к ногам Громова не падай. Дай мужчине почувствовать себя охотником. Они это любят.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Дело говорит, Алька, – из кухни выглядывает заинтригованный Димка и грызёт морковь.

– Тебе только бы подслушивать! – рычит подружка и лукаво улыбается мужу. – Вот проведу Ингу, я тебе устрою охоту.

– В доме мужчина я! – напоминает муж и в подобной манере улыбается жене.

Я же понимаю, что у супругов намечается страстная ночь. Машку отправили к бабуле, и теперь у них раздолье для романтики.

– А вот посмотрим кто кого, – Алька в ударе, посылает воздушный поцелуй мужу, а меня ловко выталкивает из квартиры.

– Ты его не сильно, – подмигиваю Альке и пытаюсь совладать с волнением.

– Не бойся, всё будет так, как он любит. Звони, моя прелесть. Тётя Алина на связи и жаждет горячих подробностей! Соврати генерального!

– Звучит как слоган, - шепчу нервно, всё время пытаясь поправить распущенные волосы, искусно завитые волшебными ручками подруги.

– Звучит как глава в книге под названием «Жизнь»! Действуй, детка.

Лишь спустя пять минут, сидя в салоне такси, я смогла привести себя в сносное состояние. Как девчонка перед первым свиданием. В моём возрасте это глупо и не продуктивно. Но как уговорить подсознание не волноваться?

22 глава

Инга

За окном такси мелькали огни большого города, но в голове был лишь туман. Я нервно теребила край платья, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Алька была права: это был мой вечер. Но как не бояться, когда впереди маячит встреча с двумя мужчинами, которые так сильно меня запутали? Мне казалось, что я иду на бой, и совсем не была готова к нему.

Когда такси остановилось, я глубоко вдохнула. Здание отеля было подсвечено сотнями огней, и музыка, доносившаяся изнутри, казалась частью этого блестящего фасада. Холл был полон людей, и, войдя внутрь, я почувствовала, как меня накрывает волной роскоши.

Мерцающие хрустальные люстры, шелест дорогих тканей, звон бокалов и приглушённый смех – всё это создавало атмосферу нереальности. Женщины были одеты в элегантные вечерние платья, мужчины – в безупречные костюмы. Я на миг почувствовала себя неуютно, но тут же вспомнила слова Альки: «Не бойся быть собой».

Я медленно шла по залу, пытаясь рассмотреть лица. В какой-то момент увидела Владимира. Он стоял у бара, с бокалом в руке, и внимательно осматривал толпу. Его взгляд был сдержанным и проницательным, но в нём не было и тени холода. Он казался... спокойным. И это спокойствие каким-то образом передалось и мне. На секунду я подумала, что он один из немногих, кто здесь не притворяется.

– Инга Петровна! Вы невероятно выглядите! Настоящая королева! – услышала я за спиной чей-то голос. Я обернулась и увидела нашего менеджера по продажам, Сергея, который стоял с открытым ртом.

– Спасибо, Сергей, – ответила я, стараясь выглядеть естественно.

Моё появление не осталось незамеченным. Я чувствовала, как на меня смотрят, но не так, как раньше – не с жалостью, а с интересом. В моём облегающем платье я выглядела более уверенной, чем чувствовала себя на самом деле. Но не успела я как следует оглядеться, как в центре зала появился он. Александр. Он ворвался в эту атмосферу с такой лёгкостью и самоуверенностью, что все взгляды мгновенно переключились на него. Рядом с ним была эффектная блондинка, и, казалось, они специально решили подчеркнуть свою «независимость», появившись вместе.

Я остановилась, пытаясь понять, что чувствую. Ревность? Это смешно. Обиду? Не в этом случае. Но больше всего меня поразило то, как он выглядел. Самодовольный, с лёгкой усмешкой на губах, он был в центре внимания, и, казалось, это ему нравилось. Напыщенность и завышенное самомнение.

И тут наши взгляды пересеклись. Алекс отпустил спутницу и уверенным шагом направился ко мне. Я почувствовала, как моё сердце сжалось от тревоги. Слишком быстро. Слишком напористо.

– Инга, вы сегодня непревзойденны. Ваша красота просто ослепляет. И, кажется, не только меня, не так ли? Некоторые люди, по-видимому, не могут отвести от вас взгляда, – сказал он медовым голосом, но я давно научилась различать нотки ехидства.

Я пожала плечами, стараясь не цепляться за колкие слова. В этот вечер все сотрудницы выглядят шикарно, и я не единственная “непревзойдённая” за версией Алесандра. Естественно в какой-то момент я посмотрела в сторону Громова. Сердце пропустило удар, ведь я осознала, что Владимир действительно смотрит на меня. В его глазах не было ни удивления, ни злости, лишь... внимательность. Он как будто оценивал ситуацию, и это придавало ему ещё больше загадочности.

– Очень странно слышать комплименты после утреннего инцидента, Александр Сергеевич, – ответила я, стараясь говорить как можно спокойнее.

– О, Инга, я думал, мы давно перешли на «ты». Или ты забыла, что между нами было? – его голос был тихим, почти интимным. – Не притворяйся, Инга. Наша игра только начинается. И я не намерен отступать, – прошептал он, и его губы коснулись моей щеки.

Я отстранилась, чувствуя, как по мне пробежала волна мурашек. Это была его игра. И я была в ней всего лишь пешкой. Мне захотелось убежать, но я понимала, что это лишь ещё больше разозлит его. Не стоит терять лицо перед мужчиной, который решил играть п своим правилам, меняя их в любой момент.

Неожиданно ко мне подошла коллега из соседнего отдела, Катя, с бокалом шампанского в руке. Её глаза, полные любопытства, скользили между мной и Александром.

– Ну, Инга, ты даёшь! Думала, что у него только одна поклонница? А он, оказывается, и тебя не пропустил, – она лукаво улыбнулась.

– Катя, ты что-то путаешь, – я попыталась защититься.

– Да ладно, мы все видели! Сперва он ухлёстывал за тобой, потом за той блондинкой, а теперь опять вернулся. Вечно он так, – она покачала головой.

Я посмотрела на Александра, который стоял в стороне, подслушивая наш разговор. На его лице играла самодовольная улыбка. Он явно наслаждался этим моментом.

– Мы не играем в игры, Катя. Я просто хотел пригласил Ингу на танец, – сказал он, непрошено врываясь в наш разговор.

– А я видела, как он на неё смотрит, – прошептала одна девушка другой, прячась за спиной своего кавалера. – Прямо как на свою собственность.

– А я думала, он с блондинкой пришёл, – ответила другая.

– Слышала, Владимир Иванович уже тут. – добавил кто-то ещё.

И тут до меня дошло: они все следили. Утро привнесло свои плоды - горькие и невкусные. Каждый наш шаг, каждое слово, каждый взгляд. Я была на сцене, и моя роль была не просто ролью, а целым спектаклем, за которым следили все. Я была не просто Ингой, я была частью чужой игры. Мне хотелось сбежать, но я сделала глубокий вдох и твёрдо направилась к Александру, который стоял неподалёку с бокалом шампанского. Я подошла к нему и, стараясь, чтобы мой голос не дрожал, сказала:

— Александр, ваши слова о моей «непревзойдённости» и «ослепительной красоте» очень лестные. Особенно после того, как в прошлый раз вы так... пренебрежительно отзывались обо мне.

Его лицо на мгновение застыло. Улыбка сползла с его губ, но глаза всё так же оставались колкими и холодными.

– Инга, о чем ты?

– О том, что ваша манера поведения меня, мягко говоря, удивляет. Сначала вы ведёте себя так, будто я врунья ин стою доверия, а теперь делаете вид, будто я – центр вашего внимания. У вас очень странные представления обо мне.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, а затем на его лице вновь появилась усмешка. Он не ожидал, что я осмелюсь ему возразить. Он сделал шаг ко мне, склонив голову.

– Кажется, я недооценил тебя, Инга. Ты, оказывается, умеешь быть дерзкой и огненной. Мне это нравится. Нам стоит начать всё с чистого листа. Я был в многом неправ.

Мне показалось, что я ослышалась и варюсь в диком дежавю. Теперь я поняла, что этот вечер будет очень долгим.

23 глава

Владимир

Я стоял в стороне, наблюдая за этим блестящим, но пустым миром. Корпоративы я ненавидел. Весь этот показной шик, фальшивые улыбки и пустые разговоры. Но я владелец и должен держать марку. Единственной причиной, по которой я вообще сюда пришёл, была она. Инга.

Последние недели были для меня сущим адом. Я знал, что должен действовать. Хватит смотреть со стороны, хватит притворяться холодным и безразличным. Моя нетерпеливость росла с каждым днём, с каждым её звонком, с каждой нашей встречей. Та любовь, что так долго скрывал, теперь убивала меня. Я нуждался в ней как в воздухе. Я так хотел снова почувствовать её в своей постели, снова услышать её тихий вздох, почувствовать её нежность.

Вначале оправдывал свою прежнюю сдержанность тем, что у неё были проблемы с отцом, но теперь всё изменилось. Она должна быть со мной. Я видел в её глазах что-то, что давало мне надежду. Но она пришла утром, и я, как дурак, поставил работу в приоритет. Теперь я жалел об этом. Я хотел бросить всё и просто быть с ней.

Теперь мои мысли прервались, когда она появилась в дверях. Я замер. Она выглядела невероятно. Это платье, подчёркивающее каждый изгиб её тела, её причёска, её глаза, которые сверкали ярче, чем все эти люстры. Она была настоящей королевой. Мне хотелось подойти, обнять её, прижать к себе, поцеловать. Но я сдержался. Это было не место, не время. Я просто стоял и смотрел на неё, пытаясь запомнить каждую деталь.

И тут же я увидел, как на неё смотрит Алекс. Он стоял с этой своей вечной самодовольной улыбкой, и я чувствовал, как меня начинает бесить. Я знал, что он вытворял в последнее время. Он не переставал хвастаться, что «собирается делать с Ингой», рассказывал, как очаровал её. Его слова пронзали меня, как кинжалы, и я был вынужден слушать. Он так открыто выставлял напоказ свою похоть, что мне хотелось его прибить. Его взгляд на Ингу был не похож на взгляд влюблённого мужчины — он был похож на взгляд охотника, который смотрит на свою добычу.

К моему облегчению, я видел, как Инга всячески игнорировала его. Это льстило и дарило мне уверенность в том, то она уже знает, кто ей нужен. Инга была отстранённой, холодной. Это меня радовало. Она не хотела быть частью его игры. Я знал, что эта ночь будет решающей. И я был готов к этому.

Нам нужно было поговорить. Я должен был Инге объяснить, что мои чувства к ней — это не игра. Это что-то настоящее, что так долго спало, но теперь проснулось, чтобы захватить меня. Я видел, как она подошла к Александру и что-то ему сказала. Я не слышал их разговор, но видел, как его лицо изменилось. Инга, моя маленькая, хрупкая Инга, держала себя с таким достоинством и силой, что мне хотелось подойти и встать рядом с ней. Он, этот циничный мерзавец, был в замешательстве. Ему нравилась эта игра, но он не ожидал, что она так легко сможет взять её под свой контроль.

Я не мог больше стоять в стороне. Решил, что сейчас или никогда. Я должен был подойти к ней, показать, что я здесь, что я готов бороться за неё. За нас. Мои ноги сами понесли меня к девушке, и я почувствовал, как сердце колотится в груди. Завтрашний день будет днём, когда я решу всё. Я не отступлю, пока не получу того, что моё по праву.

Я решительно шагнул в её сторону. Каждый шаг отдавал уверенностью, которую я так долго прятал. Весь этот блестящий, шумный зал с его фальшивыми улыбками и показной роскошью вдруг стал для меня просто декорацией. Подойдя к ним, я остановился. Негромко, но властно, я произнёс:

– Инга, я ищу вас. Мне нужно с вами поговорить.

Алекс, который до этого с самодовольной улыбкой что-то шептал ей на ухо, резко обернулся. Его глаза сверкнули от удивления и злости. На его лице я увидел всё – и ревность, и вызов, и непонимание того, что я здесь делаю.

– Владимир! – он рассмеялся, но смех вышел неестественным. – Ты что, решил задержаться в нашем светском рауте? Не знал, что ты любитель таких мероприятий.

– А ты не знал, что я могу быть там, где захочу, и с кем захочу, – ответил я, не отводя взгляда от Инги.

Она молчала. Я видел в её глазах смятение, но в то же время и облегчение. Она, кажется, тоже устала от этой игры.

– Инга, я жду вас у выхода через пять минут, – сказал я, игнорируя Алекса. – У меня к вам деловое предложение, от которого вы не сможешь отказаться.

Алекс опешил. Он явно не ожидал такого прямого напора.

– А я здесь на что? Я же её сопровождаю! – возмутился он.

Инга посмотрела на меня, затем на Алекса, и я понял, что она сделала свой выбор.

– Хорошо, Владимир Иванович. Я подойду, – тихо ответила она и направилась к выходу.

Алекс стоял, сжав кулаки, но ничего не мог сделать. Он знал, что я не буду шутить. Он понимал, что я не из тех, кто отступит.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

24 глава

Инга

Наступил тот самый момент, когда присутствие Владимира рядом ощутилось — точно спасательный круг для утопающего, за который хватаешься, не раздумывая. Неприкрытая навязчивость Алекса пересекала все допустимые нормы, и мне невыносимо хотелось кричать. Но корпоратив — не место для того, чтобы привлекать к себе излишнее внимание. Да и скандал здесь был бы сродни публичному самоубийству.

Алекс это прекрасно понимал. Он словно наслаждался игрой, наблюдая, как я мечусь между страхом и раздражением. Казалось, утренний диалог был для него не финалом, а своеобразным трамплином, чтобы вновь мобилизовать мысли и решительно выйти на абордаж. В этом было что-то болезненно упрямое, почти маниакальное.

Это вечное давление утомляло и сильно злило. Конечно, во многом виновата я — и то, что вела эту бессмысленную двойную игру. Моя попытка удержать контроль обернулась потерей равновесия. Попытка сидеть на двух стульях — оказалась небезопасной. В итоге я не смогла ни Владимира удержать на нужной дистанции, а наоборот, осознала, что это сжигающее влечение поглощает все мои мысли и рвёт меня на части, ни Алексу — открыто сказать: «Баста!».

Мне остро необходимо уединение перед столь важным разговором с Владимиром. Нужно хотя бы пару минут тишины, чтобы выдохнуть, вернуть себе контроль и снова надеть маску спокойствия. Всего несколько минут, чтобы привести мысли в порядок и ещё некоторое время продержаться на плаву, а потом сбежать домой, не оглядываясь, спрятаться в темноте квартиры и попытаться поверить, что этот вечер был всего лишь дурным сном.

Поспешно я пытаюсь найти хоть какой-то укромный уголок или просто раствориться в толпе. Но с отчаянием понимаю, что его зоркий, как у хищника, взгляд внимательно следит за моим передвижением. Это ощущение преследования, липкое и холодное, будто паутина, обволакивало меня с головой. Никуда не скрыться от этого несносного, настойчивого мужчины.

— Не желает ли наша ослепительная Инга отведать бокал шикарного шампанского?

Словно чёртик из табакерки внезапно появляется один из приближенных Алекса и слишком настойчиво пытается взять меня на абордаж. От его приторно-вежливой улыбки веяло расчётом и подлостью. Я моментально подозреваю сговор, потому что других, более логичных мыслей в моей голове больше не возникает.

— Прошу прощения, Михаил, но я спешу в дамскую комнату.

Мои подозрения были не беспочвенны, потому что многословный Михаил как-то вмиг сник и будто бы попытался искать поддержки у своего непосредственного начальника.

Я почувствовала, как внутри все похолодело. Выходит, Алекс готов пойти на всё, лишь бы помешать моим планам. И это уже не просто раздражало — это задевало за живое, вызывало глухой, вязкий гнев. Кажется, пришло время, подобно Золушке, сбежать с этого праздника. Ещё далеко не полночь, но это не имеет никакого значения.

— Да, конечно.

Наконец-то мой путь свободен, но в какой-то момент я незаметно посмотрела в сторону Алекса и внутренне ликовала: его отвлёк один из партнёров «Громов-групп». Момент — и я словно птица, вырвавшаяся из клетки. Прижимая к груди клатч, я спешу в самый тихий и отдалённый уголок праздничного зала. Внезапно руки чувствуют вибрацию телефона. Лишь спрятавшись от любопытных глаз, я извлекаю его и пытаюсь понять, что за неизвестный номер мне пытается что-то прислать. В мессенджере обнаруживаю несколько видеофайлов, которые открывать крайне небезопасно. Сердце моментально уходит в пятки.

И я бы, возможно, удалила их сразу же, но тут же пришло сообщение: «Вам будет интересно это услышать, Инга».

Я оглянулась, кажется, никому до меня нет дела. Но просматривать подобные видео, где рядом полно посторонних, — это верх глупости. Интуиция отчаянно кричала — не смотри! Но любопытство и страх всегда шли рука об руку. Поэтому я ищу совершенно другое уединение, ведь позже меня ждет Владимир, и я не могу, да и не хочу, избежать разговора — он для меня жизненно важен.

Свернув в укромный уголок в глубине ресторана, я извлекла крохотные наушники и, подобно тайному агенту, внимательно присмотрелась к видео. От изумления едва не вскрикнула.

— Привет, не занят?

Не слишком скромной, едва ли не эротической походкой в кабинет уверенно вошла Марина. Её фривольное, дерзкое поведение читалось не только в насмешливом выражении лица, но и в каждом жесте. Она будто заранее знала, что именно делает, и что это видео — не случайность.

— Ты что-то хотела? — Алекс склонился над столом, пристально изучая документы.

Марина торопливо обошла его сзади и наклонилась над столом, и это выглядело уж слишком откровенно для обычных рабочих отношений.

— Птичка на хвосте принесла довольно интересное видео. Кажется, я знаю, почему твоя милая и прекрасная Инга в последнее время так активно тебя «динамит».

— Ты соображаешь, что говоришь?

Довольно резко Алекс схватил Марину за руку с такой силой, что девушка едва устояла на своих высоких каблуках.

— Соображаю, дорогой.

Она ехидно улыбнулась и подалась вперёд, кончиком носа проехавшись по напряжённой скуле Алекса.

— Не играй со мной в глупые игры!

— А то что? Накажешь меня, как в прошлый раз?

— Говори, что хотела, и уходи.

— Да тут не о чем говорить. Просто посмотри.

В этот момент я вдруг осознаю, что в ушах начинает нарастать шум, а меня бросает в невыносимый жар. Кто-то так искусно смонтировал видео, что я вижу и ракурс спереди, и ракурс со стороны. На ноутбуке, с флешки, Марина очень ловко запускает видео. И первые же секунды вводят меня в полный ступор. Мир рушится. Все, что казалось реальным и прочным, вдруг становится зыбким, словно песок под ногами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

25 глава

Инга

Первые секунды видео вызывают во мне неукротимую дрожь, словно внутри кто-то сжал сердце ледяной рукой. Я могла бы даже не смотреть — этот мерзкий, лживый ролик я пересмотрела от начала до конца не один проклятый десяток раз. Но сейчас мне интересна не сама запись, а реакция Алекса. И главное – то, как вокруг него извивается Марина.

Я и представить не могла, насколько откровенные и циничные у них отношения. Эта тихоня умудрилась сыграть роль роковой соблазнительницы с холодной грацией хищницы. Она то по-кошачьи гладит плечи напряжённого Алекса, то тяжёлой грудью нависает над его спиной и комментирует происходящее на экране. Её голос – низкий, бархатный, словно шёпот змеи.

– Слишком красноречивое видео, не находишь? – произносит она с ленивой усмешкой. – Как думаешь, чем они там занимались?

Её взгляд, острый как бритва, скользит по лицу Алекса, будто проверяя, когда он сорвётся.

Алекс словно окаменел. Но я вижу его кулак, судорожно сжимающий ручку. Костяшки побелели, будто кожа не выдержала внутреннего давления ярости. Иногда он останавливает видео, перематывает назад дрожащим пальцем, будто пытаясь опровергнуть очевидное. И молчит. Молчание становится оглушающим – оно гремит громче, чем если бы он закричал.

– Времени было предостаточно, чтобы согрешить, – протягивает Марина ядовито.

– Дверь закрой! – рявкает Алекс. Его голос прорезает воздух, как выстрел. Он нервно ударяет по клавишам ноутбука, обрывая поток кадров.

Марина торжественно улыбается и слишком поспешно выполняет приказ. В каждом её движении читается удовольствие от того, что она контролирует ситуацию.

– И откуда у тебя этот позорный опус?! – резко бросает Алекс.

В одно мгновение он оказывается рядом, прижимает Марину к стене и сжимает её горло. Движение – молниеносное, почти беззвучное, но в нём столько силы, что по коже пробегает холод. Его глаза полыхают животным гневом.

– Пришло на твою почту, котик, – хрипло усмехается она. – Кто-то очень хочет открыть тебе глаза. Интересно, кто это – она… или он?

– Ты врёшь! Я проверял почту перед твоим приходом! – рычит Алекс, едва сдерживая себя.

– Проверял, говоришь? – Марина хищно усмехается. – Знаешь, иногда папка «Спам» оказывается весьма содержательной. Не веришь – проверь!

Она резко сбивает его руку и отталкивает. И, как ни странно, он действительно бросается к компьютеру и начинает лихорадочно проверять почту.

– Я не знал, что она приходила! Я ничего не знал! – рык Алекса разрывает тишину. Он резко откатывается на кресле к окну.

– Видимо, было что скрывать, – с издёвкой замечает Марина.

– Это многое объясняет… – её слова звучат почти с наслаждением.

Рука Алекса нетерпеливо скользит к её ноге, сжимает её, а потом, медленно и нарочно демонстративно, пробирается под юбку. Он будто пытается задавить ярость плотью, заменить унижение грубостью.

Я сглатываю и зажмуриваюсь, не желая видеть продолжение. К счастью, «доброжелатель» пощадил мои глаза – вырезал всё самое непристойное.

Внутри становится липко и мерзко. Ведь во многом виновата я. Я могла всё прекратить – ещё тогда, когда чувствовала, что в этой истории слишком много яда. Но я предпочла не видеть очевидного. И проиграла. Ещё отвратительнее осознание, что кто-то другой теперь знает всё и намеренно играет на этом.

А если следующее видео покажет, как я утром пришла к Громову – и не сразу ушла? Меня подступает тошнота. Липкий страх барабанит в висках: я пешка в чужой грязной игре. И выхода нет. Теперь многое встаёт на свои места.

– Думаю, наш всесильный Громов не просто чай пил на твоей кухне с нашей всезнайкой Ингой, – бросает Марина с торжествующей улыбкой. Её слова звучат, как контрольный выстрел.

Я вспыхиваю, вспоминая ту ночь – эйфорию, а потом горькое осознание ошибки. Но тело тогда не знало сожалений. И сейчас в моей голове стучит вопрос: а вдруг всё это действительно к лучшему?

– А вот это мы ещё посмотрим! – рычит Алекс. – Если он посмел позариться на моё – не сносить ему головы. Эта девка всё равно будет моей. А потом я сделаю всё, чтобы вышвырнуть её из этой компании. А теперь иди. Мне нужно побыть одному.

Марина молча выходит, аккуратно прикрывая за собой дверь. Её походка лёгкая, почти танцующая, как у победительницы. Алекс же теряет последние остатки самообладания. Он хватает телефон, что-то судорожно ищет, бормочет ругательства. Через секунду с яростью швыряет аппарат на стол – тот с грохотом отскакивает.

Он резко поднимается, его кресло отъезжает назад, и он начинает мерить кабинет шагами. Каждый шаг – удар по собственному самолюбию.

– Так вот как вы?! – хрипит он, голос его низок, словно рычание зверя. – Думаешь, можно обмануть меня, Александра Ковалева?! О, нет, дорогая! Ещё никто не играл со мной, с Ковалевым! Никто! И ты не станешь первой!

Он останавливается посреди кабинета, кулаки белеют от напряжения.

Я невольно икнула и прижала ладонь к губам. В его лице проступает то, что не сулит ничего хорошего. Всё становится предельно ясно: я – как овца, которую ведут на заклание. И если не остановлю это сейчас, меня раздавят.

Да к чёрту всё!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

26 глава

Я только сейчас осознала, что уже несколько минут просто упираюсь холодными, онемевшими руками в гладкую мраморную стойку в женском туалете и пытаюсь дышать глубже. Единственный выход, и да, это был единственный логичный шаг – бежать. И не только из этого роскошного, но ставшего мне отвратительным места.

Мне нужно сбежать из этой компании. Но тут же меня атакуют давящие, как пресс мысли о Громове: "в этом городе ты нигде не найдёшь работы". Я сама загнала себя в угол, а теперь пытаюсь кусать локти, но никак не дотянусь.

— Я что-нибудь обязательно придумаю. Обязательно!

Мой шёпот прозвучал жалко и неубедительно в тишине дорогого туалета. Косо смотрю на сумочку и пытаюсь проанализировать всю ту информацию, которую получила в этом видеоотчёте. Кто это сделал? Громов? Нет, не похоже на его прямолинейный, грубый стиль. Мне кажется он бы сразу пришёл ко мне и лично указал на то, что я ошиблась в Алексе.

Что самое интересное - просто так снять видео в кабинете Алекса, Громова и прочих заместителей нелегко. У нас прекрасно налажена система охраны. Значит, кто-то из компании всячески пытается дискредитировать генерального, меня и... Алекса. Кому-то выгодно иметь компромат на каждого из нас.

Пытаюсь вспомнить хоть что-то важное и полезное. Напрягаю память до звона в висках, но не могу. Впрочем, с ночи с Громовым прошло много времени, когда же Алекс узнал о видео?

Трясущимися руками беру телефон и вновь включаю видео. Было достаточно всего несколько коротких перемоток, чтобы поймать важный момент – на экране ноутбука, при увеличении, я смогла увидеть дату... То есть больше трёх недель назад Алексу на почту прислали слежку за его квартирой. Они с Мариной её пересмотрели. Какой же гад. Получается все эти недели он методично следовал своей задумке, всячески пытался вытянуть меня куда-то или затащить к себе. Каждое его слово, каждая улыбка теперь казались отвратительной ложью. Мерзко и противно. В этой грязной игре каждый преследовал определённые цели.

Пытаюсь в потоке информации отыскать плюсы. Я уже не та глупая девушка, которой была до недавнего времени. Учителя хорошие. И Алекс. Какой же он подлый и мстительный. Но и это не главное, ведь каждый человек совмещает чёрное и белое. Я тоже не безгрешна. И этот грех регулярно меня атакует.

Готова ли я к столь радикальным изменениям? Мой внутренний голос кричал "нет". Не уверена. На моих руках умирающий отец. Мне нужны деньги, очень нужны. Но смогу ли я длительное время продержаться без работы? Конечно, Алька с Димкой не оставят меня в беде, но моих заначек не хватит на долгое существование без работы.

Куда уйти? Может, стоит обратиться к соседке Ирине? Она толковая девушка, мы неплохо с ней ладим. Но смогу ли я работать в обычном продуктовом магазине? Эта мысль обжигала моё самолюбие, как кипяток. Едва сдерживаю рык отчаяния и хватаю сумочку. Достало! Я не буду пешкой в чьих-то грязных играх!

Я больше не смотрела в зеркальное отражение, потому что знала: там я увижу что-то более страшное в своих глазах, чем боль и отчаяние. Меня больше не интересует ни праздник, ни общение. Глазами ищу пути к отступлению и пытаюсь отыскать запасной выход, чтобы не столкнуться с Алексом или Громовым. Сказка, к сожалению, закончилась без счастливого финала. И здесь главное – не заплакать. Жалость только убивает уважение к себе. А я сильная, столько всего смогла пережить. И сейчас выстою, просто нужно немного перегореть и собраться с мыслями.

Я нашла служебный, запасной выход, который вёл в узкий, тёмный переулок позади отеля. Тяжёлая железная дверь со скрипом закрылась за моей спиной, отрезая меня от мира фальши и роскоши. Холодный ночной воздух ударил мне в лицо, но я его почти не почувствовала. Я быстро достала телефон, пытаясь вызвать такси, но пальцы не слушались, дрожали, путаясь в цифрах. Время тянулось невыносимо медленно, и каждая секунда лишь усиливала моё желание убежать.

От бессилия я прислонилась к холодной каменной стене переулка, скользя вниз, пока не оказалась на земле. Шершавый кирпич больно царапал кожу сквозь тонкую ткань платья, но я не обращала внимания. Я судорожно прижала ладонь ко рту, пытаясь сдержать вырывающиеся из груди всхлипы. Но они все равно прорывались сквозь стиснутые пальцы, душа меня изнутри. Моё тело дрожало не от холода, а от внутреннего отчаяния.

Внезапно кто-то подошёл ко мне, его шаги были тихими, но решительными. Я икнула от страха и понимания, что совсем одна и беззащитна. Поднимаю голову вверх и храбро принимаю очередной удар судьбы:

— Поехали. Ты в очень плохом состоянии.

Это его голос. Низкий, властный, но сейчас в нём звучала нотка, похожая на заботу. Это он? Как нашёл? Следил? Я резко хмыкнула, а мои глаза, красные от слёз, встретились с его взглядом. В них горела такая ярость, такое отчаяние, что любого испугает. Я увидела в нем не спасителя, а представителя того мира, который меня только что растоптал. Все мои скрытые страхи, разочарование и гнев взорвались одним неудержимым толчком.

— Да пошли вы все! — крикнула я, мой голос сорвался на хрип. — Вы все одинаковые! Лжецы! Манипуляторы! Я вас... я вас всех ненавижу!

Владимир смотрел на меня, его лицо было спокойным, но в глазах читалась странная смесь боли и понимания. Он не стал спорить, не стал оправдываться. Он просто кивнул, словно соглашаясь с моими словами, и это ещё больше разозлило меня.

— Правильно – ненавидь, а лучше – поплачь. Полегчает.

Он подхватил меня на руки и понёс куда-то в ещё большую тень, где, как оказалось, стоял неприметный автомобиль.

— Отпусти! — пытаюсь извиваться, как кошка, но эта груда мышц только безмолвно шагает вперёд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

27 глава

Владимир

Я не успел ничего сказать, когда она сорвалась.

– Да пошли вы все! – крикнула Инга, её голос сорвался на хрип. – Вы все одинаковые! Лжецы! Манипуляторы! Я вас... я вас всех ненавижу!

Её крик разрезал воздух, как удар плетью. Я просто стоял и смотрел на неё. Снаружи – спокойствие, но внутри всё сжималось. Её слова били больнее любого удара, но спорить я не собирался. Не имел права.

Я лишь кивнул. И, кажется, это разозлило её ещё сильнее.

– Правильно – ненавидь, – тихо сказал я. – А лучше – поплачь. Легче станет.

Она уже раскрыла рот, чтобы что-то бросить в ответ, но я не дал ей этого сделать. Просто подхватил её на руки.

Её тело было лёгким, хрупким – и в то же время, как натянутая струна. Она била меня кулаками, отчаянно вырывалась, впивалась ногтями в плечи. Я едва удерживал её, но не отпускал. Её крики рвали тишину ночи, а я шёл вперёд, не останавливаясь, к машине.

Я чувствовал, как её волосы касаются моего лица, пахнут горечью слёз и женских духов. Этот запах теперь навсегда будет ассоциироваться у меня не с нежностью, а с болью. С яростью. С тем моментом, когда между нами окончательно рухнуло всё, что хоть как-то напоминало доверие.

У выхода уже ждал мой автомобиль. Водитель молчал, лишь наблюдал в зеркало – для него это было не в новинку. Я открыл дверь и почти положил Ингу на сиденье. Она вся дрожала, напряжённая, и я сел рядом. Когда дверь захлопнулась, воздух в салоне стал густым и душным, он вибрировал от её злости, от её дыхания, от моего собственного стука сердца.

Я слышал, как она тяжело дышит, как будто задыхается от обиды. И мне хотелось обнять её, просто обнять, но я понимал, что любое прикосновение сейчас вызовет только новую вспышку ярости.

– Открой! – закричала она, дёргая ручку двери. – Открой, мне нужно выйти! Я не поеду с тобой!

Я молча смотрел на неё. Потом спокойно сказал водителю:

– Поехали.

Мой голос прозвучал ровно, но внутри всё дрожало. Каждый её вздох был мне ножом под рёбра. Я не знал, зачем я вообще это делаю – защищаю ли я её, или просто пытаюсь защитить то, что уже невозможно спасти.

Машина плавно тронулась, и она снова бросилась на меня, как дикая.

– Ты! Ты всё знал! – её глаза пылали ненавистью. – Ты знал, какой он! Что он пользуется людьми, что он просто играет! И ты молчал! Ты позволил этому случиться! Ты такой же! – её голос срывался, и каждое слово било по мне, как удар. – Ты просто ждал, чтобы подобрать меня после него, да?!

Я сжал челюсти. Её слова были, как лезвия. Но срываться я не мог.

Каждая её фраза будто вырывала кусок изнутри. Она не понимала, что мне тоже больно. Что я слишком хорошо знал, кто такой Александр. И что именно поэтому я молчал. Потому что если бы сказал, она бы посмотрела на меня с тем самым взглядом – полным презрения. Таким, как сейчас.

– Инга, успокойся, – твёрдо сказал я. – Я не знал про видео. Не знал, что он настолько подлый. Но Александр... он никогда не был ангелом. Ты просто не хотела этого видеть.

Она горько рассмеялась.

– Наивная, доверчивая – это ты мне говоришь?! – бросила она. – Ты смотрел, как твой «друг» распускает руки, а потом сам делал то же самое! Ты просто хочешь выглядеть лучше него!

Я опустил глаза на мгновение. Этот смех... он резал, будто бритвой. Когда-то она смеялась по-другому — тихо, искренне, так, что хотелось слушать вечно. А теперь этот звук стал орудием пытки.

Её смех резал по нервам. Я почувствовал, как напряжение разрывает меня изнутри.

– Я не оправдываюсь, Инга! – вырвалось у меня. Я схватил её за плечи и заставил посмотреть мне в глаза. – Я пытаюсь объяснить! Александр всегда был таким! Я молчал, потому что ты бы мне не поверила! Подумала бы, что я просто ревную!

Она молчала секунду, и в её взгляде мелькнуло что-то похожее на боль – едва уловимое, мгновенное, как вспышка света в темноте. И всё же это мгновение исчезло. Вновь осталась только ненависть.

Она вырвалась, взгляд – холодный, полный ненависти.

– Ты просто хочешь, чтобы я была твоей. Думаешь, я не вижу, как ты меня хочешь?

Я глубоко вдохнул.

– Да, хочу! — голос сорвался. — И не собираюсь это отрицать! Но я не снимал то чёртово видео с его квартиры! Не шантажировал тебя! Не играл с тобой, как он!

Я почти кричал, хотя понимал – чем громче я говорю, тем дальше она отдаляется. Её глаза уже не видели меня, только боль. Только предательство. И, может быть, я действительно был частью её боли. Пусть даже непреднамеренно.

Она больше не слушала. Её кулаки снова врезались в мою грудь.

– Вы все одинаковые! Вы разрушили мою жизнь! Я вас всех ненавижу!

Она отвернулась к окну. Её плечи вздрагивали от рыданий.

Я сидел рядом, молча, глядя, как её злость растворяется в слезах. В груди жгло. Хотелось сказать хоть что-нибудь, чтобы снять этот адский ком в горле. Но я знал – сейчас это бесполезно. Она меня не услышит.

Я смотрел на отражение её лица в стекле – заплаканное, искажённое, безжизненное. И вдруг понял, что больше всего на свете мне страшно не потерять её... а знать, что именно я стал частью того, что её сломало.

Я просто положил ладонь на сиденье рядом с её рукой — не касаясь, не нарушая расстояния.

Тишина в салоне стала невыносимой. Только её всхлипы и ровный гул двигателя сопровождали наш путь в ночь.

Где-то далеко мигали огни города, но я смотрел вперёд – в темноту. Там, где, возможно, ещё был шанс всё исправить. Или хотя бы перестать врать себе, что он есть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

28 глава

Владимир

Я смотрел на Ингу.

Она сидела рядом, прижавшись к сиденью, её тело всё ещё дрожало от шока и ярости. Я чувствовал её боль, её отчаяние, и это было почти физически ощутимо. Её мысли, словно обезумевшие кони, неслись в беспорядке, и это выдавалось в каждом напряжённом движении, в каждом выдохе. Казалось, даже воздух в машине был пропитан её внутренней бурей.

Слова Александра, его грязная игра – всё это разорвало её на части. И я был здесь, чтобы собрать эти осколки, чтобы сделать её своей.

Она смотрела в окно, на мигающие огни города, что постепенно исчезали вдали. Я ощущал, как её всхлипы становятся тише, оставляя лишь горечь и усталость. Она ещё не понимала, куда мы едем, и это меня устраивало. Эта неопределённость была частью моего плана. Мне нужно было время, чтобы она перестала сопротивляться, чтобы её боль превратилась в тишину, в уязвимость, в желание услышать мой голос.

Когда машина наконец замедлилась, а потом остановилась, она, кажется, поняла: мы далеко за городом. Отлично. Именно там, где ей некуда будет бежать, кроме как в мои объятия.

Она резко повернулась ко мне. Её глаза, всё ещё красные от слёз, пылали новой искрой — смесью удивления, вызова и... чего-то ещё, чего-то, что зажигало во мне огонь. Она была невероятна даже в своей злости.

– Куда ты меня привёз? – её голос дрожал, но в нём звучала сталь.

– Чтобы ты успокоилась, – ответил я спокойно. Мой голос был низким и уверенным. Я не просил, а утверждал. Мой взгляд приковал её к себе. Это была моя игра, и я вёл её. – И чтобы мы могли поговорить без лишних свидетелей. Здесь нам никто не помешает.

– Мне нужно домой, – её голос почти сорвался от паники, и я внутренне наслаждался этим. Она была под моим контролем. – У меня отец...

Я нахмурился. В моём взгляде не было ни капли жалости, только холодный расчёт. Мне нужны были детали, чтобы понять, насколько далеко я могу зайти.

– То есть?

– За ним следит соседка, – её тон стал мягче, в нём появилась ранимая нота. Хорошо. Это давало мне преимущество. – Он уже две недели у меня.

Моё лицо оставалось непроницаемым, но глаза изучали её, анализируя каждое слово.

– Ему нужна срочная помощь? – мои слова прозвучали резко, но мне важно было знать.

– Нет, но… — Инга не договорила, и я увидел, как её гнев понемногу растворяется под давлением моей логики.

Я чувствовал, как между нами постепенно рушится стена. Она начинала понимать, что только я способен защитить её, не от людей, а от самой себя.

Я кивнул. Решение было принято. Мой взгляд скользнул к двери.

– Тогда выходи. Обещаю, тебе ничего не угрожает. Здесь ты в безопасности. Под моей защитой. Ты моя, и я тебя не отпущу.

Она прикусила губу. Её эмоции метались между злостью и каким-то странным доверием к моей уверенности. Я видел, как она борется с собой, но всё же делает выбор — не словами, а взглядом. Этот миг – хрупкий, острый, как лезвие ножа, – разделил нас на «до» и «после».

Я открыл дверь и протянул руку, но она демонстративно проигнорировала меня. Её спина выпрямилась, взгляд устремился вперёд, как у человека, который идёт в бой. Она сняла босоножки, ступила босыми ногами на холодный асфальт. Сделала шаг, потом второй. Её бёдра двигались плавно, почти вызывающе.

Я не мог оторвать от неё глаз. Каждое её движение было вызовом, искушением, наказанием. Она знала, что сжигает меня изнутри, и ей это нравилось. Она не была разбитой жертвой. Она была пламенем, которое поглощало всё вокруг. Я шёл за ней, как тень, околдованный её силой и хрупкостью одновременно.

– Чей это дом? – спросила она, глядя на современное здание, возвышавшееся во тьме. — Хорошего знакомого. Не мой, – ответил я ровно. Это была полуправда, сказанная ради её же безопасности и моей стратегии. Мне нужно было время, чтобы продумать каждый следующий шаг.

– Александр может начать искать. Он проверит всех. Нужно быть осторожными. Кстати, твой телефон вибрировал уже несколько раз. Он пытается тебя найти, Инга.

Она пожала плечами, её лицо оставалось безразличным. Мир за пределами этой ночи больше не имел значения.

Её равнодушие было не холодом. Это была форма защиты. Инга закрылась от всего, что могло причинить ей боль.

Она увидела бассейн. Большой, с мягкой голубой подсветкой, что мерцала в темноте, маня и обещая покой. Это было идеально. Вода – очищение. Я заметил, как её взгляд задержался на нём. Она подошла, присела, коснулась поверхности пальцами. Вода была тёплой, я знал это.

Я наблюдал за ней. Моё желание гудело под кожей, в висках, в каждом вдохе. Я снял пиджак, ослабил галстук, расстегнул верхние пуговицы рубашки. Каждый мой жест был медленным, нарочито спокойным, и я проверял, посмотрит ли она на меня.

И вдруг, без предупреждения, Инга прыгнула в воду. Мой взгляд застыл – шок, восхищение, азарт. Она была непредсказуемой. Даже не думая, я бросился следом. Вода сомкнулась вокруг нас, прохладная, будто чужая, и всё же живая. Она смыла тревогу, гнев, остатки контроля.

Мир исчез. Остались только вода, дыхание и она.

Мы всплыли почти одновременно, жадно хватая воздух. Капли стекали по её лицу.

– Ты сумасшедшая, – прохрипел я. В голосе не было упрёка, только растущая нежность.

Она рассмеялась. Чисто, звонко, по-настоящему. Смех разрезал ночь, словно свет. Всё зло, весь яд прошлого растворился в этом звуке.

Я смотрел на неё – живую, прекрасную, свободную. И чувствовал, как моё сердце наполняется огнём. Я обнял её, притянул к себе. Её тело было тёплым и скользким от воды. Мы слились в поцелуе – глубоком, всепоглощающем, реальном.

Это был не просто поцелуй. Это была клятва. Забвение и возрождение. Ночь, когда два разбитых человека нашли друг друга в огне и воде.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

29 глава

Владимир

Поцелуй в воде был подобен взрыву, который снёс к чертям все мои барьеры и её защиту. Её губы, мокрые и солёные от невыплаканных слёз и внезапного проливного дождя, были невероятно мягкими, такими отчаянно желанными. Я чувствовал, как меня неудержимо несёт в эту бездну, которую мы создали. Это была не просто страсть. Это была, чёрт возьми, жажда расплаты. Ад, который я носил столько времени, наконец-то вырвался наружу.

Мои руки железной хваткой обнимали её, прижимая к себе, чувствуя каждую изгибающуюся, дрожащую линию её тела. Я хотел всю, без остатка. Хотел её всегда, с того проклятого дня, когда она сбежала. Это было голодное, собственническое желание. Пекло, что сидело во мне, наконец-то получало своё.

Мы выбрались из бассейна, оставляя за собой следы на влажной плитке. Стихия всё ещё бушевала. Дождь, крупный и холодный, лил, смывая с нас остатки вечерней гордыни и притворства, оставляя лишь сырые, дрожащие тела, которые пылали от внутреннего, испепеляющего огня.

Я остановился.

– Ты больше никуда не пойдёшь, – мой голос был низким, хриплым приказом, не оставляющим ей права на выбор.

Инга только резко вдохнула, но не отстранилась. Её взгляд был затуманен страстью, но я видел в нём и нечто большее – капитуляцию, тот самый отчаянный, безумный шаг в пропасть. Вот оно. Она сломлена. Но она моя.

Она не отпускала мою руку, её пальцы крепко, почти судорожно вплелись в мои, будто боялась раствориться в ночной тьме, стоило мне её отпустить. Её взгляд был затуманен страстью, но я видел в нём и нечто большее – капитуляцию, тот самый отчаянный, безумный шаг в пропасть. Вот оно. Она сломлена. И это мой триумф.

Я подтолкнул её к дому. Дверь была уже приоткрыта. Внутри было обещающе тепло и тихо, словно это место долго ждало нас, наших грехов.

– Отдай мне контроль, – прошептал я, когда мы миновали порог.

Больше я не произнёс ни слова. Она тоже молчала, тяжело дыша, и только её мелкая, неконтролируемая дрожь говорила о буре внутри. Слова были излишни, как фальшивые клятвы. Каждый грубый толчок, каждый взгляд говорили больше.

Мы вошли в спальню. Огромная, королевская кровать с мягкими подушками манила своим обетованием забвения. Я отпустил её руку, но она не отошла. Её глаза неотрывно искали мои, словно пытаясь найти в них своё спасение или разрешение на грех. Я сделал шаг, хищный, медленный, и она не дрогнула, не отступила. Её одежда, мокрая и холодная, ледяным панцирем прилипла к телу, подчёркивая каждый изгиб, который я так хорошо помнил. Моё сердце колотилось о рёбра, словно молот, готовый проломить мою собственную грудь.

Я осторожно коснулся её лица, проведя большим пальцем по линии её челюсти. Она вздрогнула, но не отшатнулась. Её кожа была невероятно мягкой, холодной, как мрамор. Я наклонился, её дыхание участилось, превращаясь в нервный сбой.

Я снова поцеловал её. На этот раз – медленнее, глубже, смакуя не просто вкус, а свою абсолютную победу. Это был поцелуй, который требовал, который владел, который обещал ей всё, но забирал навсегда. Она ответила сначала неуверенно, словно испуганная птица, но затем с нарастающей, дикой страстью, которая поразила даже меня, циника. Её руки обвили мою шею, притягивая к себе ещё ближе, словно она искала в этом огне спасения.

Я почувствовал, как её руки робко, но настойчиво касаются моей груди. Мне нужен был этот жест. Я кайфовал, чувствуя, как её пальцы скользят по моей коже, горячие на фоне её холода. Это было истинное, неразбавленное безумие. Я хотел, чтобы она видела, как сильно она пленила меня своей слабостью.

Я подхватил Ингу на руки, а она обхватила меня ногами, прижимаясь всем телом. Я нёс её к кровати, чувствуя её тепло, её вес, её податливость, граничащую с отчаянием. Она была одновременно такой хрупкой и такой неистово сильной в своей жажде.

Я обронил девчонку на кровать, а затем накрыл своим телом.

Каждое прикосновение, каждый поцелуй был актом абсолютного владения, отрицанием всего, что было до этого. Я хотел стереть из её памяти всех, кто смел её касаться. Она должна была быть только моей. Её тело, её душа, её боль. Её стоны, её ответ на мои ласки, были моим гимном победы, моим триумфом над прошлым.

– Скажи это! Скажи, что хочешь меня! – потребовал я, глядя в её затуманенные глаза.

– Пошёл к чёрту... – вырвалось у неё, но её тело выгнулось мне навстречу, и это было самое красноречивое признание.

Это была ночь, которая пылала от мстительной страсти, от которой мы оба теряли разум и контроль. Я чувствовал, как её тело выгибается навстречу моим прикосновениям, как она отдаётся этой бушующей волне, захлестнувшей нас обоих. Я видел, как её глаза закрываются от блаженного, греховного наслаждения, и это было всё, что мне было нужно.

Это моя ночь. Она моя. И я не отпущу её никогда. Это не конец игры. Это только начало.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

30 глава

Инга

Я медленно открыла глаза. В комнате пахло чем-то непривычным, свежим и тёплым одновременно. Лунный свет мягко просачивался сквозь тонкие шторы, заливая всё серебристым сиянием. Я почувствовала тяжесть на талии — его рука.

Владимир.

Он спал рядом, дышал ровно и спокойно. Его лицо в полумраке выглядело совсем иначе. Без привычной строгости и холодного взгляда, с которыми он смотрел на других в офисе. Почти невинное, мягкое, но я знала, что за этим покоем скрывается сила, которую я видела прошлой ночью: страсть, что вырвалась наружу и оставила след в каждом сантиметре моего тела.

Боль от прикосновений, поцелуев, воспоминаний о них, не от усталости, а от чего-то более сильного. Это было безумно. Необъяснимо.

Я осторожно высвободилась из-под его руки, стараясь не разбудить. Его тело было слишком близко, слишком настоящим. Мне хотелось убежать, спрятаться от всего, что произошло, но плед на кресле был уже рядом. Я накинула его на себя и двинулась к сумочке, где лежал телефон.

Мои пальцы коснулись холодного пластика. Экран светился почти одиннадцатью часами вечера. И тут я увидела их – десятки пропущенных звонков и сообщений от Александра. Сердце сжалось.

Алекс: «Где ты? Почему не отвечаешь?!»

Алекс: «Ты вообще понимаешь, что творишь?!»

Алекс: «Инга, хватит играть! Ты же знаешь, что я жду!»

Алекс: «Отвечай сейчас, иначе…»

Каждое новое сообщение будто ударяло мне в грудь. Горечь, раздражение, злость – всё смешалось в комок, который хотелось проглотить или выкинуть из себя. Как он может требовать внимания, когда я ещё пытаюсь прийти в себя от очень интригующего видео? Ах, да, он же, бедняжка, не в курсе, что я в курсе! Мразь!

– Господи… – выдохнула я, ставя телефон на диван. – Не сейчас… Не сейчас…

Я нажала на контакт Нины Степановны, соседки, присматривающей за отцом. Несколько гудков, и сонный голос раздался из динамика:

– Ингусенька? Что случилось? Где ты?

– Нина Степановна, это я. Как папа? Всё в порядке? – дрожащим, но сдержанным голосом.

– Ой, родная, всё хорошо. Твой папа спит. Я дала ему лекарства, что ты оставляла. Не волнуйся, всё под контролем.

Я вздохнула, наконец почувствовав облегчение. Была спокойна за отца, и этого хватало.

Села на диван напротив панорамного окна. За стеклом тёмный лес, глубина которого казалась бесконечной. Неужели дождь закончился и снова видно звёзды? Луна пробивалась сквозь облака, оставляя серебристую дорожку на листве. Я сидела и смотрела на ночь, на дикую природу, такую чуждую моему привычному, размеренному миру.

Мысли снова закружились. Моё тело реагировало на него без моего контроля. На Владимира. И это одновременно пугало и завораживало. Я ненавидела себя за эту слабость.

Я подошла к стеклу, дотронулась ладонью до холодной поверхности. И вдруг почувствовала шаги за спиной.

Владимир подошёл. Его тело прижалось к моему, руки обвили талию. Я почувствовала тепло, силу, напряжение и... возбуждение. Подбородок лёг мне на плечо, губы коснулись шеи, дыхание щекотало кожу.

– Не уходи… – хрипло, с глубиной, он прошептал мне в ухо. – Ты знаешь, что это бессмысленно…

– Володимир… – я почти выдохнула, стараясь не отступить.

– Притяжение... Ты чувствуешь его? Оно между нами не исчезнет.

Поцелуи спускались вниз, пальцы скользили по ключице, плечу.

– Твоё тело помнит… – сказал он, едва слышно, но с каждой фразой сильнее. – Даже если ты пытаешься забыть.

Я дрожала.

– Нет… – шептала я.

– Да, – его взгляд и тон не оставляли сомнений. – Вся. Каждая клеточка тебя откликается на меня. Ты огонь, и я хочу сгореть в этом огне навсегда. Позволь мне… показать тебе, что значит быть моей. Забудь всё, что было до этой ночи.

Его слова разливались по мне, разжигали скрытый огонь, который я пыталась подавить. Он был хищником, а я добычей. Но странным образом это манило. Мысли путались. Страх и желание смешались в непостижимый коктейль.

– Инга… – его голос был мягким, но настойчивым. – Я люблю тебя. Всю. Каждый вздох, каждое движение… всё во мне тянется к тебе. Даже когда я держусь на расстоянии, ты везде.

Я сжала плед, чувствуя, как сердце колотится.

– Нет… — выдохнула я, отступая, – это невозможно. Мы просто… мы не можем.

Он шагнул ближе, прижавшись ко мне.

– Почему «не можем»? – его глаза полны огня. – Почему ты отталкиваешь то, что всегда было твоим? Я хочу быть с тобой не только ночью, не только в страсти. Я хочу быть с тобой всем своим существом.

– Я… – слова застряли у меня в горле. – Я не могу.

– Но ты необыкновенная, – тихо сказал он, поглаживая мои руки, – и я люблю эту тебя. Сильную и слабую одновременно. Свою и независимую. Я люблю всё. И не хочу терять ни минуты, чтобы доказать тебе, что это настоящие чувства.

Я отступила ещё чуть-чуть, закрыв глаза.

– Нет… — снова, почти шепотом. – Я не дам тебе меня сломать. Не могу.

Он улыбнулся, немного грустно, но решительно:

– Ты не сломана, Инга. Ты… жива. Ты чувствуешь, а значит – мы можем быть вместе.

Я понимала, что во мне одновременно борется лёд и огонь. Я не равнодушна к этому мужчине, но что-то словно мешает нам построить что-то по настоящему прекрасное. И я не уверена, что теперь стоит говорить откровенно о своих чувствах. Он не заслуживает плохого отношения. Но и отдаться в отношения, как в омут с головой, не могу позволить. Всё слишком запутано.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

31 глава

Инга

– Просто не дави на меня. Я не хочу сейчас говорить о том, как мне фигово.

Даю понять, что разговор окончен. Но по лицу Владимира понимаю, что просто так серьёзного разговора не избежать.

Я долго молчала. Сидела у окна, глядя в темноту, и чувствовала, как внутри всё горит – от стыда, боли и усталости.

Владимир стоял напротив, не приближаясь. Его взгляд был спокойным, но я знала – это тишина перед бурей.

– Откройся, станет легче, обещаю, – наконец произнёс он хрипло. – Что случилось тогда, на корпоративе?

Я усмехнулась, хотя смех больше напоминал судорожный вдох.

– Ничего. Просто глупости. Работа. Карьера. Это единственное, что для меня важно. Все эти отношения, эмоции – не для меня, – выдохнула я, стараясь не смотреть на него.

– Не ври, – сказал он тихо, но твёрдо. – Я видел, как ты плакала на улице. Я не дурак, Инга. Ты сетовала на Алекса. Он тебя обидел?!

Я прикусила губу, чувствуя, как к горлу снова подступают слёзы.

– Это не имеет значения, – прошептала я. – Всё уже прошло.

– Тогда почему тебе больно даже сейчас? – он сделал шаг ближе. – Что ты скрываешь? У тебя были к нему чувства?

– Ещё чего?! – фыркнула и вновь вспыхнул гнев внутри.

Я хотела отмахнуться, но не смогла. Его голос… он звучал не как у начальника и не как у мужчины, что злится. В нём была тишина, в которой невозможно прятаться. Лн желает знать финал? Окей! Пусть ликует! Руки дрожали, когда я достала телефон.

– Ты хочешь знать? Хорошо.

Я открыла галерею. Видео. Те самые. Я нажала «воспроизвести».

Он молча смотрел. Иногда хмыкал, иногда едва сдерживал рык. Я же всё время внимательно изучала его мимику и удивлялась красивым чертам. Не о том мои мысли. Я не выдержала и отвела взгляд.

– Это мне прислали прямо во время корпоратива, – сказала я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — С неизвестного номера. Без текста. Просто видео. Я открыла – и… Всё внутри оборвалось. Я думала, что это ты. Что ты хочешь унизить меня перед всеми.

Владимир долго молчал. Потом медленно выдохнул.

– Я знал об этом видео, – произнёс он спокойно. – И знал, кто снял видео у квартиры Алекса.

Я резко подняла голову.

– Что?

– Это служба безопасности. Я приказал установить наблюдение за всеми, кто мог быть причастен к утечке документов. В том числе – за Алексом. За тобой. И даже за собой.

Я смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова.

– Я не мог сказать тебе, – продолжил он. – Ты бы не поверила. Ты бы решила, что я просто ревную, что хочу контролировать тебя.

– Но ты… ты же всё это время знал, что Алекс…

Он кивнул.

– Да. Я знал, что он нечист на руку. Но если бы я просто пришёл и сказал тебе это – ты бы подумала, что я вру. Что хочу, чтобы ты выбрала меня. Даже в ту ночь, когда ты к нему пришла, он поехал к очередной девке, потому что не привык, что женщины им руководят. Ты для него была лишком сладким вызовом. Вот из-за этого его повернуло, когда он увидел нас в его квартире.

Слёзы выступили сами собой. Я просто не знала, что сказать. В ушах шумело, хотелось просто сбежать, закутаться в плед и плакать от своей наивности. Порой бываю так слепа, что только делаю себе хуже. Но не это теперь главное. Я очень подло поступала по отношению к Громову. А он действительно делал всё искренно, оберегая меня.

– Ты сможешь меня простить за обвинения? – смотрю с наиной надеждой в его темные глахза и вижу в них только тепло и терпеливость. – Я много Несправедливо кричала на тебя, слепо обвиняла… думала, что ты давишь на меня, унижаешь…

Он шагнул ко мне ближе.

– Я просто хотел, чтобы ты сама увидела, кто он есть.

– И я увидела, благодаря тебе, – прошептала я. – Господи, как же я ошибалась…

Владимир смотрел на меня не так, как раньше. Без злости. Без упрёка. Только усталость и что-то такое, что больно смотреть.

– Прости, – сказала я, едва слышно. – Прости меня, Володя.

Он поднял руку, осторожно коснулся моего лица. Его ладонь была тёплой, уверенной.

– Не нужно, – сказал он тихо. – Главное, что ты теперь всё понимаешь.

Я почувствовала, как внутри что-то ломается. Вся броня, все слова про "карьеру", про "ничего не чувствую" – рухнули в одно мгновение.

Я шагнула к нему. Он не отстранился. Наши губы встретились – горячо, нервно, отчаянно. Всё, что мы не могли сказать, прорвалось в этом поцелуе.

Он держал меня крепко, будто боялся, что я исчезну, если отпустит. А я цеплялась за него, чувствуя, как внутри наконец становится тихо.

Когда мы отстранились, я едва могла говорить.

– А что теперь?.. Как мне работать с ним, с Алексом?

Владимир провёл пальцем по моим губам, потом по щеке, стирая остатки слёз.

– Мы найдём решение. Но теперь вместе.

Я кивнула.

– Вместе, – повторила я шёпотом.

И впервые за всё это время мне стало спокойно. Он молчал, просто смотрел – долго, пристально. И в этом взгляде было всё: и боль, и усталость, и странное, почти невыносимое тепло.

Я хотела что-то сказать, объяснить, но слова застряли. Он сделал шаг – и я не отступила. Лишь почувствовала, как между нами стало слишком мало воздуха.

– Зачем ты всё это делал? – прошептала я.

– Потому что ты для меня — не просто подчиненная, не просто женщина. – Его голос сорвался. – Я хотел защитить тебя, даже когда ты отталкивала.

Что-то внутри меня сжалось, будто там лопнула тонкая струна. Все эти недели, вся злость, обиды – рассыпались, как пепел. Я вдруг поняла, что всё это время он был рядом. Тихо, незаметно, но рядом.

Я коснулась его лица кончиками пальцев. Он не шевельнулся. Щетина обожгла кожу, но мне не хотелось отдёргивать руку.

– Ты... глупый, – выдохнула я. – Нужно было просто сказать.

Он коротко усмехнулся.

– Ты бы поверила?

Я покачала головой.

– Нет. Но всё равно нужно было.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В следующую секунду он просто притянул меня к себе. Резко. Решительно. Я не сопротивлялась. Наоборот. Всё во мне будто само пошло навстречу.

Поцелуй был без лишних слов – горячий, сбивчивый, с привкусом чего-то давно удерживаемого. Он пах моим страхом, его ревностью и нашим общим безумием.

Я чувствовала, как он дышит – часто, жадно, почти срываясь. Его руки скользнули по моей спине, поднимались выше, пока я не перестала понимать, где конец мысли и начало желания.

Мы едва добрались до спальни – спотыкаясь, не отпуская друг друга. Там уже не было разговоров. Только дыхание, тёплая кожа, тени на стенах.

Он будто хотел стереть из меня весь тот вечер, всю боль, все сомнения – и я позволяла. Молча, жадно, с закрытыми глазами.

Когда всё закончилось, я лежала, слушая, как он дышит рядом. На груди его кожа была горячей, как огонь, а рука – тяжёлой, надёжной, будто ставила печать: «теперь ты в безопасности».

Я тихо улыбнулась в темноту. Теперь я знала – всё это время он не просто наблюдал.

Он оберегал. Меня.

И если бы можно было вернуть то утро, перед корпоративом, когда я хотела признаться ему – я бы всё сказала. Но, может, и не нужно. Он и так уже всё понял.

32 глава

Инга

Утро. Семь часов. Кухня.

Солнечные лучи мягко пробивались сквозь полупрозрачные шторы, заливая кухню тёплым светом. Я стояла за столом, заваривая кофе, а он тихо подошёл сзади и обнял меня за талию.

– Доброе утро, – пробормотал он, и его дыхание коснулось моего уха.

– Доброе… — улыбнулась я, едва скрывая лёгкое смущение. – Кофе готов?

Он неловко, но с очаровательной улыбкой разлил нам напиток в кружки.

– Я всё ещё не могу поверить, что мы вот так… вместе утром, – сказал он, садясь напротив. – Это… необычно, но приятно.

Я слегка коснулась его руки, и он тут же сжал мою ладонь, подыгрывая:

– Знаешь… я мог бы к этому привыкнуть. Очень к этому привыкнуть.

– Правда? – наклонилась я ближе, играя глазами. – А я думала, ты ещё удивляешься, что я могу так спокойно сидеть за завтраком.

Он ухмыльнулся и лёгкой рукой коснулся моего подбородка:

– Ты не просто спокойно сидишь… Ты делаешь любое утро волшебным.

Я рассмеялась, едва дотрагиваясь пальцами до его руки на столе:

– Тогда придётся проверять каждое утро на волшебство.

Мы ели неспешно, иногда шутя, иногда молча ловя взгляды друг друга. Он незаметно засовывал мне ладонь под стол, я позволяла себе лёгкий щекотливый толчок плечом, и каждый раз между нами появлялась искра, тихий шёпот признаний:

– Я рада, что ты рядом… – прошептала я.

– И я… я очень, – ответил он, чуть наклоняясь, чтобы почти коснуться губами моего уха.

Каждое движение, каждое прикосновение было новым, неожиданным, но удивительно естественным. Утро шло спокойно, тепло и радостно, словно мы впервые открыли дверь в маленький мир, который принадлежал только нам.

Я уже хотела что-то сказать, но в тот момент воздух прорезал резкий сигнал тревоги – глухой, настойчивый.

Сердце ухнуло вниз.

– Что это? – выдохнула я.

Владимир не ответил. Он мгновенно надел рубашку, движения точные, собранные, как у охотника. Через минуту вернулся – уже с пистолетом в руке.

– Останься здесь, – коротко сказал он.

Но не успела я возразить, как в доме раздался голос из домофона:

– Владимир Иванович, это Михаил. Я у ворот. Срочно.

Он посмотрел на меня коротко, будто прощаясь, и нажал кнопку, открывая ворота.

Через пару минут послышался стук. Михаил Алексеевич появился на пороге, бледный, сосредоточенный, с планшетом в руках.

– Извините, что так, – сказал он тихо, – но это не могло ждать. У нас серьёзная проблема.

Я почувствовала холодок по спине.

Владимир взял планшет. На экране вспыхнули заголовки:

«Корпоративная интриганка Инга Савина: путь вверх через постель боссов!»

«Тайная страсть или распутство? Скандал в “Громов Групп”!»

Я с трудом сдержала дыхание. Но всё стало по-настоящему страшно, когда Владимир пролистал дальше – и замер. На экране – фото, где Соколов провожает меня к моему дому, входит в подъезд. А затем видео: он не выходил из дома два часа.

Его лицо мгновенно изменилось: сначала удивление, потом гнев, смешанный с болью и недоверием.

– Инга… что это значит?! – его голос прорвался, низкий и резкий, с дрожью. – Почему он был у тебя два часа?!

– Ты о чём?! – крикнула я, не сдерживая злость. – Ты правда думаешь, что я с кем попало?! Это подстава!

– Подстава?! – он шагнул ближе, глаза пылали яростью. – Я видел это только что своими глазами!

– И что, – я вскинула руки, – ты решил сразу обвинять меня?! Прямо здесь, прямо так?! Я не твой враг, это грязная ловушка! Включи трезвое мышление!

Владимир сжал кулаки, дыхание участилось.

– Ловушка?! – повторил он сквозь зубы. – Инга, я видел его у тебя дома! Два часа!

– Два часа?! – вырвалось у меня, ярость буквально взрывала грудь. – А ты думаешь, я сидела и пила чай с ним?! Я ничего лишнего не позволила! А ты смотришь на меня, как будто я сама это устроила?!

Его шаги ускорились, он сделал резкий выпад к экрану, почти роняя планшет.

– Почему я должен верить тебе, Инга?! – крикнул он, голос срывался, тело напряжено.

Тошнота ударила внезапно, дыхание сбилось. Я почувствовала, как ноги подкосились, и с воплем бросилась к ванной:

– Да иди ты!

Дверь захлопнулась с глухим стуком. Меня вырвало очень сильно и неприятно. Я едва дышала от обиды и отчаяния. Минуты спокойствия, и часы бедлама. Странная чёрно-белая полоса. Словно кто-то специально проверяет последние годы меня на стойкость. Но я уже на пределе. Только ночью поверила в то, что рядом тот, кому можно доверять... и что я слышу? Мне даже не дали рот открыть!

Я опёрлась на раковину, сжимая рот рукой, сердце бешено колотилось, тело трясло. Внутри всё горело: злость, страх, отчаяние.

За стеной раздавался его голос, напряжённый, почти ломящий:

– Инга… скажи мне правду!

Я сжала раковину, чувствуя, как паника, гнев и отчаяние смешались в один клубок. Но внутри я знала: я не виновата, и рано или поздно он услышит правду.

– Оставь меня в покое!

Я выдохнула, пытаясь хоть немного успокоиться. Злость разгорелась ещё сильнее: никто и никогда не обвинит меня без доказательств, пока я сама не докажу, кто подстроил эту ловушку. Неужели логически нельзя сопоставить факты? Громов меня бесит! Ему бы лучше успокоиться и не выводить меня из себя, чтобы я не сожгла мосты!

Я сидела на холодном полу ванной, прижимая колени к груди, пытаясь отдышаться. Тошнота не отпускала, но я отчаянно пыталась понять, что со мной происходит. Сердце стучало бешено, руки дрожали. А потом я смотрела в зеркало, пыталась собрать лицо в спокойное выражение, но ощущение слабости и внутреннего жара не отпускало.

– Слушай себя, – шептала я себе. – Это стресс… просто стресс…

Я умывала лицо холодной водой, пыталась сделать несколько глубоких вдохов, но стоило опустить взгляд – снова начиналась тошнота. Каждое воспоминание о Соколове, о видео, о реакции Владимира казалось удушающим. Я сжала зубы и, собрав остатки сил, наконец поднялась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Когда я вышла из ванной, Владимир стоял в гостиной, напряжённый, глаза сверлили меня. На планшете снова был интернет-браузер, а на экране – новое видео.

– Что ещё?! – спросила я, хотя догадалась.

– Это видео с той ночи, – выдохнул он, сжимая планшет. – Когда ты пришла в квартиру Алекса. Потом я...

Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а внутри всё сжалось: нет, этого не может быть, думала я. Подлец. Какой же подлец тот, кто вылил всё это в сеть!

– Серьёзно?! – крикнула я, едва сдерживая голос. – Ты это оставишь как есть?

– Это уже целенаправленный удар мне в спину.

Он сжал зубы, опустив взгляд на экран. В этот момент я поняла, что объяснений и гнева не хватит, чтобы он сразу поверил.

– Всё это Алекс! — закричала я, не выдержав, – он устроил ловушку! Соколов – пешка! Видео подстроено! Я не делала ничего плохого!

Владимир шагнул к столу, пальцы сжали планшет. Он молчал, а я понимала, что отчаянию нет пределов.

Я почувствовала, как снова начинает крутить живот. С трудом сделав вдох, я отшатнулась на несколько шагов, держась за стену.

– Я не знаю, что ещё сказать! – выдохнула я, голос дрожал. – Всё, что я могу – это доказать тебе правду!

Он замер, дыхание прерывистое, глаза полные смеси гнева, боли и недоверия. Я понимала, что спор ещё не закончен, что битва за доверие только начинается. И чем дольше он смотрел на меня с этим взглядом, тем сильнее внутри разгорался мой собственный гнев и решимость: я выкачу правду, каким бы образом это ни потребовалось.

33 глава

Инга

Владимир сделал шаг ко мне – быстро и решительно. Его глаза горели, он почти не слышал мои слова: ярость и обида заглушили всё вокруг. Я старалась говорить, но мои фразы терялись — он видел только экран с кадрами и подписи, и в его голове уже вертелся один образ.

В этот момент Михаил Алексеевич, до того молча стоявший в стороне, решительно шагнул вперёд и перебил нас:

– Владимир Иванович! Инга Петровна! – его голос был твёрдым, заставил нас повернуться. – Хватит спорить. Послушайте меня.

Он взял планшет и быстро пролистал – заголовки, скриншоты, ещё материалы. Не один ролик, а сразу серия публикаций.

– Это не просто утечка, – спокойно сказал Михаил. – Кто-то целенаправленно слил эти материалы. Именно Александр прислал мне уведомление. Он увидел то, что в сети. Но это выглядит как скоординированная атака. Её цель – подорвать вас обоих.

Телефон в руке Владимира завибрировал. На дисплее — «Александр». Михаил кивнул и показал на громкую связь. Владимир нажал.

Сразу же зазвучал голос Александра – бодрый, злорадный, но ни слова про схему, ни слова про авторство. Он лишь поддевал и подливал масло в огонь, не раскрывая карт:

– Громов, ты в курсе что у нас в интернете творится? Инга – звезда дня. Люди обсуждают видео у её дома, фото из ресторана... Жесть, да? – он смеялся в трубку. – Как же ты теперь будешь выглядеть, босс? А ещё моя квартира...странно всё... не находишь? Смотришь на это и думаешь — ну и дела. У меня к тебе есть вопросы.

Владимир слушал молча. Он говорил тихо, ровно, без крика, но в словах была сталь:

– Что ты видишь, вижу и я, – пауза. – Остальное чисто совпадение.

Алекс в трубке засмеялся, но уже не так уверенно:

– Ну, посмотрим. Люди верят картинке. Ты же знаешь, как это работает.

– Не буду спорить о том, во что верят люди, – ответил Владимир ровно. – Мы разберёмся. И знаешь что? Если это дело рук человека, которого я знаю – он ответит.

Алекс фыркнул и снова начал ехидствовать, но прямых признаний не делал – только подтрунивал и радовался шуму. Его разговор был больше насмешкой, чем заявлением.

Я почувствовала, как обжигают его слова, но в них уже не было удивления, только раздражение и желание разыграть ситуацию в свою пользу. Владимир сжал телефон, лицо было спокойно, но глаза – как сталь.

Владимир выключил телефон, не дав Александру договорить, и несколько секунд в комнате стояла мёртвая тишина. Его дыхание было тяжёлым, руки дрожали от злости. Михаил наблюдал внимательно, словно ждал, что сейчас кто-то из нас сорвётся.

– Успокойтесь оба, – тихо, но твёрдо сказал он, нарушая тишину. – Александр добился именно этого, чтобы вы потеряли контроль. Сейчас ему только этого и нужно. Он играет на ваших эмоциях

Он повернулся к Владимиру:

– Владимир Иванович, если вы сейчас сделаете шаг не туда – он победит. Вы потеряете не только репутацию, но и человека, ради которого всё это началось.

Владимир провёл ладонью по лицу, будто пытаясь стереть гнев. Но взгляд всё ещё оставался тяжёлым, почти мрачным.

– Он перешёл черту, Михаил, – произнёс он хрипло. – Он тронул то, что мне дорого. Это я должен был защитить, а не позволить превратить всё в грязь.

Михаил кивнул.

– Защитить – да. Но не разрушить. Сейчас нужно действовать хладнокровно. Мы соберём доказательства, найдём первоисточник утечки. Инга Петровна, вам нужно на время исчезнуть из поля зрения. Всё, что выйдет в прессу в ближайшие сутки, будет использовано против вас. Не кормите их эмоциями.

Я слушала, но внутри всё уже кипело.

– То есть… спрятаться? – спросила я, глядя на Михаила. – Пока они топчут моё имя, а я просто исчезну?

– Не исчезнуть, – спокойно ответил он, – отступить, чтобы ударить точно. Сейчас вы оба на прицеле. Александр хочет вас вывести из равновесия. Он уже посеял сомнения между вами, а дальше будет только хуже, если не взять паузу.

Я перевела взгляд на Владимира. Он стоял, опёршись на край стола, плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию. Его глаза всё ещё были полны боли – не злости уже, а боли и растерянности.

– Михаил прав, – наконец произнёс он глухо. – Ты не должна быть в центре этой грязи. Пусть я разберусь с этим сам.

– Один? – я горько усмехнулась. – Как всегда? А я что просто повод для сплетен?

Моё сердце билось неровно, будто в груди стоял комок воздуха.

– Нет, Владимир. Я больше не могу вот так – между доверием и подозрением.

Он сделал шаг ко мне, хотел что-то сказать, но я подняла ладонь, не давая.

– Я благодарна тебе за то, что ты хоть попытался поверить… Но сейчас мне нужно побыть одной. Просто… отдышаться.

Михаил посмотрел на нас обоих, тяжело вздохнув.

– Иногда, – сказал он устало, – лучше сделать шаг назад, чтобы потом вернуться сильнее. Вы оба сейчас слишком на взводе. Я возьму на себя контроль над ситуацией.

Он посмотрел на Владимира. – А вы, Владимир Иванович, подумайте, что важнее – гордость или человек, которого вы можете потерять окончательно.

Тишина.

Владимир отвёл взгляд, и я впервые за всё время увидела в нём не гнев, а растерянность.

– Инга, – тихо произнёс он, – я не хочу, чтобы ты уходила.

– Я знаю, – ответила я. – Но мне нужно. Пока всё это не схлынет.

Я взяла сумку со стула. На секунду задержала взгляд на Михаиле.

– Спасибо, что не дал нам сойти с ума, – сказала я спокойно. – И… проследи, чтобы он не наделал глупостей.

Михаил слегка кивнул, а Владимир стоял, будто сдерживая порыв остановить меня. Но не сделал ни шага.

Когда я вышла из дома, холодный воздух обдал лицо, и внутри впервые за утро стало спокойно. Я не убегала. Я просто выбирала паузу, чтобы выстоять. И, глядя на пустую улицу, я твёрдо сказала себе:

– Домой. Только домой. А всё остальное потом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

34-35 глава

Инга

Я не помню, как добралась домой. Всё вокруг – как в тумане. Слова Михаила, холодный взгляд Владимира, собственное дрожащее дыхание, когда я впервые поняла: всё, что мы построили, рушится.

Снова.

Как тогда, три года назад, когда я стояла перед больничной дверью и ждала вестей, которых не хотела слышать.

Теперь та же тишина, те же стены. Только в зеркале не я. А женщина, которая слишком долго притворялась сильной.

Я тихо открыла дверь квартиры, стараясь не шуметь. Коридор встретил меня привычной тишиной и запахом валерьянки, перемешанным с чем-то домашним – аптечным, немного кислым, но до боли родным.

Из комнаты вышла Нина Степановна, соседка и по совместительству ангел-хранитель моего отца в последние недели.

Её седые волосы были собраны в аккуратный пучок, а фартук на груди, как несменный атрибут её стиля.

– О, Ингочка, наконец-то ты! – устало улыбнулась она, поправляя очки. – Я уж думала, совсем на работе пропала.

– Задержалась, как обычно, – ответила я, снимая пальто. – Как он?

– Сегодня тихо, – Нина Степановна понизила голос. – С утра давление скакнуло, но таблетка помогла. Сейчас спит. Сердце, конечно, барахлит.

– Он жаловался?

– Да нет, не жаловался, ты ж знаешь его – «всё хорошо», а потом синеет весь. Вот и гляжу за ним, чтоб без фокусов.

Я подошла ближе, кивнула с благодарностью.

– Вы как всегда – мой спасатель.

– А кто ж, если не я, – махнула она рукой. – Он у тебя человек гордый, но добрый. Только, – она вздохнула, – тоскует. Очень. По тебе.

– Я стараюсь быть дома как можно чаще, – выдохнула я виновато. – Просто… работа, дела.

– Работа подождёт, Инга, а сердце нет, – сказала она строго. – И ты сама, гляжу, как тень ходишь. Щёки впали, под глазами круги.

Я невольно улыбнулась.

– Всё в порядке, просто… устала.

– Да знаю я, как это «в порядке». Я таких «в порядке» за жизнь десятки видела. Не обманывай старуху, девочка.

Мы стояли у двери, в полумраке, и в этой короткой паузе мне вдруг захотелось выговориться, рассказать всё: про видео, про Владимира, про собственную растерянность. Но я лишь кивнула и прошептала:

– Спасибо вам, Нина Степановна. За всё.

– Иди к нему, – тихо сказала она. – Посиди немного. Он успокаивается, когда слышит твой голос. Даже во сне улыбается.

Я кивнула, сдерживая слёзы, и прошла в комнату. Отец спал, тихо, почти беззвучно. На его лице — хрупкое спокойствие. Я присела рядом, взяла его ладонь в свою.

Сколько ещё выдержит его сердце – я не знала. Но одно знала точно: я больше не имею права разрушать всё, что у меня осталось.

Неожиданно он пошевелился и слабо улыбнулся, когда присела на край кресла рядом с диваном, и в этом было что-то, что мгновенно сломало мой хрупкий панцирь.

– Привет, малышка... – его привычное, – Ингусь, ты как будто похудела, — прошептал устало, но с заботой, — опять не ела толком?

Я придвинулась и нежно погладила его ладонь.

– Всё хорошо, пап, – вру, и голос предательски дрожит.

Он не задаёт вопросов. Никогда не задаёт, а просто смотрит так, будто видит всё.

Сиделка, Нина Степановна, принесла чай и тихо вышла, оставив нас вдвоём.

– Знаешь, – сказал он, – твоя мама тоже умела прятать слёзы за улыбкой. Но я всегда слышал, как у неё внутри что-то ломается. Не держи в себе, доченька. Оно потом больнее.

Я не выдержала. Просто прижалась к его плечу и молчала. А слёзы текли сами, без разрешения...

Позже, когда отец уже спал, я позвонила Лане. Если кто-то и мог поставить мозги на место, так это она. Сразу же, с порога, без вступлений:

— Ты где шляешься, Савина? Я думала, ты уже кого-нибудь убила!

— Лан, не начинай…

— Не начинать? Ты в курсе, что твоё видео видели все знакомые в городе? У нас офис уже пол дня кипит, как кастрюля на огне!

– Я не знаю, кто это сделал…

– А я знаю! — отрезала она. — Какой-то недоумок решил сыграть в «разбитое сердце», вот и устроил цирк.

– Это не цирк. Это катастрофа.

– Катастрофа – это когда тушь течёт, а за окном минус двадцать. Всё остальное решаемо!

– Лан… это касается не только меня. Владимир… он подумал, что я…

– Что ты переспала с этим типом, с Соколовым? – догадалась она моментально. – Ну конечно! Господин Громов, как всегда, страдает манией контроля.

– Он посмотрел на меня, как на предательницу. Даже не попытался выслушать…

– Потому что у него, извини, тестостерон перекрыл здравый смысл. Мужики, милая, – они верят глазам, а не людям.

Я нервно рассмеялась. Горько. Без веселья.

— Лана, я не знаю, что мне делать. Он… был мне дорог. Но сейчас я чувствую только боль. И отвращение.

– Отвращение к нему?

– К себе. Что позволила втянуть себя в это. Что поверила.

В трубке раздался вздох. Потом фирменный сарказм:

– Инга, ты иногда бесишь своей благородностью. Знаешь, почему я тебя люблю? Потому что ты человек-камень. Но, дорогая, даже камень может треснуть, если по нему слишком долго бьют.

Следующее утро началось с тишины… и тошноты.

Сначала я подумала – нервное. Переживания. Но потом… странная слабость, головокружение.

Я едва добралась до ванной и опустилась на холодный кафель, обхватив голову руками.

Слёзы снова пришли сами. Без приглашения, без причин. Просто хлынули, как будто внутри наконец прорвало плотину.

– Господи… что со мной… – прошептала я, и звук собственного голоса показался чужим.

В дверь позвонили. Раз, второй… потом кто-то уверенно набрал код.

– Инга?! Ты дома?! – Это Лана. Конечно, Лана.

Дверь распахнулась, и через минуту она уже стояла на пороге ванной.

– Святой Патрик, ты что, в фильме ужасов снимаешься?! – Она опустилась на колени рядом, потрогала мой лоб. – Ты белая, как бумага.

– Всё нормально, – попыталась соврать, но губы дрожали.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Нормально? У тебя вид, будто тебя прокатили бетономешалкой. Так, хватит! Я в аптеку. Не умирай, ладно?

Через десять минут Лана ворвалась обратно, держа в руках белый пакет.

– Вот. Тест. И не начинай свои «не надо». Делай. Сейчас.

Я дрожала, пока ждала результат. Казалось, стрелки на часах специально замерли, издеваясь.

Когда на экране появилось две полоски, я не почувствовала ничего. Ни радости, ни ужаса. Только глухой шок.

Лана выдохнула:

– Ну что, мадам судьба? Поздравляю. Будешь мамой.

Я села на край ванны, прижав ладони к лицу.

– Не может быть…

– Может. И, судя по сроку, вполне логично.

– Лана, я не знаю, что делать…

Подруга скрестила руки на груди, села рядом.

– Сначала ты выдохнешь. Потом подумаешь.

– А если он не поверит?

– Пусть подавится своим недоверием. Ребёнок – не доказательство вины.

– Но я не готова…

– Инга, никто не готов. Даже когда думает, что готов. Но если ты сейчас скажешь, что не хочешь этого ребёнка только из-за того, что Громов повёл себя, как самовлюблённый осёл – я тебя придушу, клянусь.

Я посмотрела на неё – наглую, прямолинейную, но единственную, кто всегда говорит правду.

– Я просто… не понимаю, как дальше. Он ведь действительно думал, что я с Соколовым…

– Так докажи обратное. Не оправдывайся, докажи.

– А если не захочет слышать?

– Тогда он не твой мужчина. Зато у тебя будет твоя жизнь. И тот, ради кого она всё ещё стоит чего-то.

Я вздохнула, глядя на белые полоски в руках. Смешно. Две крошечные линии, а изменили всё.

36-37 глава

Владимир

Я мерил шагами свой кабинет, словно загнанный зверь в клетке. Стены из стекла и бетона, которыми я так гордился, теперь казались тюрьмой. Каждый мой шаг отдавался гулким эхом в напряженной тишине. В голове царил хаос, но я привык всё контролировать. И то, что происходило сейчас, выбивало почву из-под ног.

Инга. Её имя пульсировало в висках. Я не мог поверить, что она способна на такую низость. Нет, моя Инга не такая. Я помнил её глаза в то утро – в них была боль, отчаяние, но не ложь. Я чувствовал это всем своим существом. Но чертово видео с Соколовым! Эти кадры, где он провожает её, где заходит в подъезд, где машина стоит там два часа... Это жгло, словно клеймо. Ревность, дикая, первобытная, застилала глаза, мешая мыслить здраво. Почему он? Зачем она впустила его? Что они делали там два часа?!

– Владимир Иванович, ситуация накаляется, – голос Михаила вырвал меня из этого водоворота мыслей. Начальник охраны стоял в дверях, его лицо было мрачнее тучи. – Журналисты не расходятся. Они как стервятники, почуявшие кровь. В сети появляются новые "подробности". Кто-то очень старательно раздувает этот пожар.

– Плевать на журналистов! — рявкнул я, ударив кулаком по столу. Стопка бумаг подпрыгнула и рассыпалась по полу. – Мне плевать на то, что они пишут! Мне нужно знать правду!

– Мы работаем над этим, – спокойно ответил Михаил, не обращая внимания на мою вспышку. – Но пока следы ведут в никуда. Это профессиональная работа.

Профессиональная. Значит, кто-то очень хочет нас уничтожить. И этот кто-то знает наши болевые точки. Алекс? Вполне возможно. Этот мелкий пакостник способен на многое, когда его гордость уязвлена. Но видео с Соколовым? Неужели они заодно? Бред.

Мне нужно было выбраться отсюда. Стены давили. Мне нужен был воздух, нужно было движение.

– Готовь машину, – бросил я Михаилу. – Я уезжаю.

– Сейчас? Через главный вход? Это безумие, Владимир Иванович.

– Я сказал, готовь машину! – мой голос не терпел возражений. – И пусть твои ребята расчистят дорогу.

Через десять минут мой внедорожник медленно, словно ледокол, пробивался через толпу репортёров. Вспышки камер слепили, микрофоны тыкались в стекла, люди что-то кричали, пытаясь получить хоть какой-то комментарий. Я сидел на заднем сиденье, отгородившись от этого безумия тонированным стеклом, и чувствовал, как внутри закипает холодная ярость.

Вдруг сквозь толпу прорвалась какая-то фигура. Женщина. Она расталкивала журналистов с такой яростью, словно это были не люди, а картонные манекены. Охрана попыталась её оттеснить, но она вцепилась в ручку моей двери и начала барабанить по стеклу.

– Громов! Открой! Нам надо поговорить! – её крик прорвался сквозь шум толпы. – Это касается Инги!

Я вгляделся. Алина. Лучшая подруга Инги. Та самая, что всегда была рядом, та самая, что никогда не лезла за словом в карман. Что ей здесь нужно? Зачем она пришла?

Я кивнул водителю, и тот разблокировал дверь. Алина буквально ввалилась в салон, тяжело дыша. Её волосы были растрепаны, на щеках горел румянец гнева. Она захлопнула дверь, отрезая нас от внешнего мира, и повернулась ко мне. Её глаза метали молнии.

– Ты! — выдохнула она, тыча в меня пальцем. – Ты самовлюбленный, слепой идиот!

Я опешил от такого начала. Никто и никогда не смел так со мной разговаривать.

– Выбирай выражения, – процедил я, чувствуя, как желваки на скулах напрягаются. – Ты в моей машине.

– Да плевать я хотела на твою машину и на твой статус! – Алина не сбавляла обороты. – Ты хоть понимаешь, что ты натворил?! Ты уничтожаешь её!

– Я?! Это она привела Соколова к себе домой! Это она врала мне!

– Врала?! – Алина рассмеялась, и этот смех был полон горечи и презрения. – Да ты даже не попытался её выслушать! Ты увидел картинку и сразу поверил в худшее! Потому что тебе так проще! Потому что твоё уязвленное эго важнее всего!

– Я видел факты! – я повысил голос, теряя самообладание. – Машина Соколова стояла у её подъезда два часа! Что они там делали?! В шахматы играли?!

– А ты не подумал, что могло быть всё по другому! – Алина подалась вперёд, её лицо было в сантиметрах от моего. – Ты же такой умный, такой проницательный! Почему ты не сложил два и два?!

– О чём ты говоришь?

— Об её отце! – выкрикнула Алина. – О её больном отце, который живёт у неё уже две недели!

Я замер. Эти слова ударили меня, словно обухом по голове. Отец... Я знал, что он болен, Инга говорила об этом. Но я был так поглощён своей ревностью, что не придал этому значения.

– Что? – только и смог выговорить я.

– Что слышал! – продолжала Алина, видя моё замешательство. – Он живёт у неё! Ему нужен постоянный уход! У них там сиделка, соседка Нина Степановна! И Соколов, этот твой хвалёный Соколов, просто подвёз её до дома! А потом, видимо, сыграл кому-то на руку! Откуда я знаю кому?! Но я точно знаю, что Инга не стала бы... не стала бы с ним... при отце!

Её слова звучали как приговор. Приговор моей слепоте, моей глупости. Если это правда... то всё видео с Соколовым – это пустышка. Манипуляция, рассчитанная на мою ревность. И я повёлся. Как последний идиот.

– Почему она мне не сказала? – мой голос звучал глухо.

– А ты ей дал шанс?! – Алина снова перешла на крик. – Ты же набросился на неё, как цепной пёс! Ты обвинял, требовал, давил! Ты хоть представляешь, в каком она состоянии?! Она там одна, с больным отцом, с этой грязью, которую на неё льют со всех сторон! А человек, которому она доверилась, которому открылась, вместо поддержки добивает её!

– Я... я не знал... — это было жалкое оправдание, и я сам это понимал.

– Не знал?! Так надо было спросить! Надо было поверить! А не вести себя как... как...

Она не находила слов от возмущения. Я видел, как её трясёт от гнева. Она защищала подругу, как львица своих детенышей. И я, к своему стыду, почувствовал уважение к этой женщине.

– Я разберусь, – сказал я твердо. – Я найду того, кто это сделал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Разберёшься?! – Алина фыркнула. – Да что ты можешь?! Ты уже всё испортил! Ты сломал её!

– Я всё исправлю.

– Как?! Как ты исправишь то, что ты ей наговорил?! Как ты вернёшь доверие?!

Я не знал, что ответить. Я понимал, что наломал дров, и теперь мне предстояло разгребать этот завал. Но я не собирался сдаваться. Инга была мне нужна. И я был готов бороться за неё.

– Я сделаю всё, что потребуется, – сказал я, глядя ей прямо в глаза. – Я не отпущу её.

Алина смотрела на меня с нескрываемым презрением. Она явно мне не верила.

– Да пошел ты, Громов, – выплюнула она. – Нам плевать на твои обещания! Мы справимся сами! Инга сильная! Она со всем справится!

– Алина, послушай... – я попытался её остановить, но она уже открыла дверь.

– Нет, это ты послушай! – она обернулась ко мне, и в её глазах стояли слёзы ярости. – Ещё ни одна женщина не сдавалась, имея ребёнка! И она не сдастся!

Она выскочила из машины и захлопнула дверь с такой силой, что стёкла задрожали. Я остался сидеть, оглушенный, не в силах пошевелиться. Её последние слова эхом отдавались в моей голове.

"Имея ребёнка..."

Что она сказала? Ребёнка?

Меня словно парализовало. Я не мог вдохнуть. Мир вокруг перестал существовать. Были только эти слова, повисшие в воздухе.

Ребёнок.

Инга беременна?

Это было невозможно. Это было безумием. Но Алина... она не стала бы врать о таком. Не в такой ситуации. Её ярость, её боль – всё это было настоящим.

Мой мозг лихорадочно пытался осознать эту информацию. Ребёнок. Мой ребёнок? А чей же ещё?! Мы были вместе, и не раз...

Все мои сомнения, вся моя ревность, все эти видео – всё это мгновенно стало таким мелким, таким незначительным. Если Инга беременна... то я... я вел себя не просто как идиот. Я вёл себя как чудовище.

Я травил беременную женщину. Женщину, которая носит моего ребёнка.

Меня затопила волна ужаса и стыда. Я закрыл лицо руками, чувствуя, как к горлу подступает ком. Что я наделал? Как я мог быть таким слепым? Таким жестоким?

Мне нужно было к ней. Немедленно. Я должен был увидеть её, поговорить с ней, вымолить прощение. Я должен был всё исправить.

Я ударил по перегородке, отделяющей меня от водителя.

– Разворачивайся! – хрипло приказал я. – Мы едем к Инге!

– Но, Владимир Иванович... там журналисты...

— Плевать! — я сорвался на крик. – Поезжай! Сейчас же!

Машина резко рванула с места. Я смотрел в окно, не видя ничего перед собой. В голове билась только одна мысль: Инга. Ребёнок. Я должен успеть. Я не могу её потерять.

Теперь всё изменилось. Всё. Теперь это была не просто борьба за женщину. Это была борьба за мою семью. И я был готов уничтожить любого, кто встанет у меня на пути.

– Я думаю, что за всем стоит Алекс, нужно надавить на Соколова. Он не дурак, проверни это направление, – дал напоследок указание Михаилу и вышел у дома Инги.

38 глава

Владими

р

Я не помню, как поднялся на нужный этаж. Лифт казался преступно медленным, поэтому я преодолевал ступеньки через две, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле, заглушая даже шум крови в ушах.

Дверь в квартиру Инги была едва прикрыта. Оттуда тянуло сквозняком, запахом валерьянки и той специфической, тяжелой духотой, которая бывает только в домах, где поселилась болезнь.

Я замер на пороге, пытаясь выровнять дыхание. Весь мой гнев, вся спесь «генерального директора» остались там, внизу, в салоне кожаного авто. Сюда пришел просто мужчина, который осознал, что своими руками рушит собственную жизнь.

– Инга? – позвал я тихо.

В коридоре появилась пожилая женщина в цветастом халате. Видимо та соседка, которая заботилась о больном отце. Она посмотрела на меня со смесью страха и укора, вытирая руки о полотенце.

– Приехал-таки… – пробормотала она, качая головой. – В кухне она. Только не кричи. Отец только что задремал, тяжелый он сегодня.

Я кивнул и прошёл вглубь квартиры.

Ингу я нашёл в уютно кухне. Она сидела за столом, обхватив ладонями чашку с зелёным чаем.

Когда она подняла на меня глаза, я почувствовал, как внутри что-то оборвалось.

Где та сияющая девушка, которую я знал? Передо мной сидела тень. Бледная, почти прозрачная кожа, под глазами залегли глубокие темные круги, губы искусаны до крови. Она выглядела не просто усталой – она выглядела истощённой. Сломанной.

Инга даже не удивилась моему появлению. Лишь посмотрела с какой-то безразличной усталостью, от которой мне стало страшнее, чем от любого крика.

– Ты пришёл проверить, не прячу ли я любовников под столом? — её голос был тихим, хриплым, лишённым эмоций.

Я сделал шаг к ней, но она инстинктивно отшатнулась, вжимаясь в спинку стула. Это движение было похлеще пощёчины.

– Инга, я…

– Уходите отсюда, Владимир Иванович, – она вновь назвала меня так официально-холодно. – Тебе здесь не место. Здесь пахнет лекарствами, безнадёгой и проблемами. Это не вписывается в твой идеальный мир, где важнее всего – репутация.

– К чёрту репутацию, – выдохнул я, опускаясь перед ней на колени, чтобы быть на одном уровне с её глазами. – Я встретил Алину.

Её глаза едва заметно расширились, рука невольно коснулась живота. Защитный жест.

– Вона всё мне рассказала. Про отца. О Соколове... И про… – я запнулся, глядя на её плоский живот, где зарождалась жизнь, которую я чуть не растоптал. – Про ребёнка.

Инга отвела взгляд, горько усмехнувшись уголками губ.

– И что теперь? Пришёл требовать тест ДНК? Или предложишь деньги за молчание, чтобы «не портить имидж компании»?

– Инга, не надо… – я попытался взять её за руку, но её пальцы были ледяными и безжизненными.

– А что не надо? – её голос вдруг набрал силу, в нем зазвенели слезы. – Ты вспомни то утро, Володя. О чём ты думал? Ты думал о себе! О том, как это выглядит со стороны! Тебе подсунули грязную картинку, и ты поверил ей, а не мне. О каких крепких отношениях может идти речь, если при первой же проблеме ты веришь глупым сплетням, а меня смешиваешь с грязью? Ты не спросил, как я. Ты просто вынес приговор. Вливал в мои наивные уши поверхностные обещания, думая лишь о себе!

Каждое её слово было правдой. Жестокой, справедливой правдой.

– Я был идиотом, – хрипло произнёс я. – Слепым, ревнивым идиотом. Я так боялся тебя потерять, что сам всё разрушил. Прости меня. Я знаю, что слова сейчас ничего не стоят, но…

Я поднялся и, не давая ей времени на протест, осторожно, но крепко притянул её к себе. Она сначала напряглась, став «каменной», попыталась оттолкнуть меня слабыми руками.

– Отпусти…

– Нет, – твердо сказал я, зарываясь лицом в её волосы, которые пахли тем самым родным запахом, смешанным с печалью. – Я больше тебя не отпущу. Никогда.

Я почувствовал, как она мелко дрожит в моих объятиях. Её сопротивление таяло, уступая место отчаянию и усталости. Она была сильной слишком долго. Теперь ей нужно было на кого-то опереться.

– Ты под моим крылом, Инга, – шептал я, гладя её по спине. – Ты, твой отец и наш ребёнок. С этого момента всё будет иначе. Я клянусь.

Она всхлипнула, наконец позволяя себе слабость.

– Ты не понимаешь… Всё так сложно… – прошептала она мне в плечо.

– Я всё решу, — я отстранился, чтобы посмотреть ей в глаза, стирая большим пальцем слезу с её щеки. – Сегодня же твоего отца перевезут в лучшую частную клинику. Там лучшие кардиологи, лучший уход. Тебе больше не нужно тащить это одной.

– Володя, это дорого, я не могу…

– Тш-ш-ш, — я прижал палец к её губам. – Ты моя женщина. И это не обсуждается. А с теми, кто это устроил… – мой голос стал жёстким, – я разберусь. Я докажу, что за этим стоит Алекс. Я уничтожу любого, кто посмел тебя обидеть.

Инга смотрела на меня, и в её взгляде впервые за долгое время появилась крошечная искра надежды. Она хотела верить.

Но наш момент прервал грохот из соседней комнаты.

Дверь кухни распахнулась, и на пороге появилась перепуганная до смерти Нина Степановна. Её руки тряслись, лицо было белым, как мел.

– Ингочка! — закричала она, срываясь на визг. – Отец! Ему плохо! Он не дышит!

Инга вскрикнула, вырываясь из моих рук, и бросилась в комнату. Я мгновенно побежал за ней, на ходу доставая телефон, чтобы вызвать реанимобиль, который приедет быстрее любой городской скорой.

Покой закончился. Началась борьба за жизнь.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

39 глава

Владимир

События следующего часа слились для меня в единый, пульсирующий тревогой поток. Вой сирены частной скорой помощи, которую я вызвал, распугал зевак у подъезда лучше любой охраны.

Я видел, как Инга, бледная до синевы, сжимала руку отца, пока врачи колдовали над ним.

– Стабилен, – бросил мне старший бригады, упаковывая дефибриллятор. – Успели. Но состояние критическое. Нужна реанимация. Мы везем его в «Борис».

Инга рванулась за носилками, но я перехватил её за плечи. Осторожно, но твердо.

– Ты с ним не поедешь, – сказал я, глядя в её расширенные от ужаса глаза.

– Я не могу его бросить! Володя, пусти!

– Ты не бросаешь. Ты спасаешь другого, – я выразительно посмотрел на её живот. – В таком состоянии тебе нельзя в реанимацию. Там врачи, они сделают всё возможное. Я уже оплатил лучший уход. А ты едешь со мной.

Она хотела поспорить, но силы покинули её. Она просто обмякла в моих руках, и я подхватил её, почти неся к своей машине...

Мой пентхаус встретил нас тишиной и запахом дорогого парфюма — моим запахом, которым теперь должно было пахнуть и от неё. Я привел её сюда не как гостью. Я привёл её как хозяйку, хотя она этого ещё не понимала.

Инга ходила по огромной гостиной, словно потерянный ребёнок. Она вздрагивала от каждого звука.

– Садись, – я усадил её на диван и накрыл пледом. – Тебе нужно поесть. Ты вообще сегодня что-то ела?

Она покачала головой.

Я сам пошёл на кухню. Впервые за много лет я не заказывал еду из ресторана, а пытался соорудить что-то простое и горячее. Бульон, тосты, чай с мятой. Мои руки, подписывающие многомиллионные контракты, сейчас дрожали, когда я резал хлеб.

Когда я вернулся, она сидела, уставившись в панорамное окно на огни ночного города.

– Володя, что будет дальше? – тихо спросила она, когда я заставил её сделать пару глотков бульона. – Пресса, видео… Мой отец…

– Завтра утром выйдет официальное заявление пресс-службы «Громов Групп», – я сел рядом, взяв её холодную ладонь в свои. – Я объявлю, что против меня, моей компании и моей невесты ведётся грязная информационная война.

Инга поперхнулась чаем и подняла на меня глаза.

– Невесты?

– Да, – я произнёс это твердо, не оставляя места для сомнений. – Мы поженимся, Инга. И как можно скорее.

– Ты сейчас серьезно? – она горько усмехнулась. – После всего этого дерьма? Ты хочешь жениться на мне из жалости? Или чтобы прикрыть тылы?

– Я хочу жениться, потому что люблю тебя. И потому что ты носишь моего ребёнка, — отрезал я. – Но есть и прагматичная сторона. Статус невесты, а затем жены, даст тебе защиту. Юридическую и физическую. Никто не посмеет тронуть жену Громова. А те крысы, которые это затеяли… – я сжал зубы. – Рано или поздно они ошибутся. Служба безопасности уже роет землю. Я выверну наизнанку каждого, кто имел доступ к тому видео. И когда я найду заказчика, правосудие покажется ему сказкой на ночь. Я уничтожу их.

Она молчала, переваривая услышанное. Потом просто опустила голову мне на плечо.

– Я так устала, Володя…

– Я знаю, маленькая. Я знаю. Теперь ты в безопасности. Моя крепость – твоя крепость.

Мы просидели так долго. Я гладил её волосы, чувствуя, как постепенно уходит напряжение из её тела. Она уснула прямо у меня на руках, и я отнес её в спальню, уложив на свою кровать. Она казалась такой хрупкой на фоне тёмного шелкового белья.

Я лёг рядом, не раздеваясь, просто чтобы слышать её дыхание. Мне казалось, что самое страшное позади. Отец под присмотром, мы помирились, враг будет найден.

Я ошибся...

Я проснулся от того, что Инга стонала во сне.

На часах было три ночи. В комнате царил полумрак, но даже в нем я увидел, как исказилось её лицо.

– Инга? – я коснулся её плеча. – Что такое?

Она открыла глаза, полные паники.

– Живот… — прошептала она, хватая меня за руку. Пальцы впились в мою кожу до боли. – Володя, очень больно… Тянет… Как будто…

Она не договорила, но я всё понял. Она сбросила одеяло, и я увидел на простыне маленькое, но отчетливое тёмное пятно. Кровь.

Меня окатило ледяным ужасом.

– Тихо, тихо, не двигайся, – скомандовал я, хотя у самого сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Я схватил телефон. Номер частной клиники был уже в быстром наборе.

– Срочно! Угроза выкидыша! Кровотечение! Адрес вы знаете! Живо!!!

Следующие пятнадцать минут были адом. Инга плакала, сворачиваясь калачиком от боли, шептала что-то бессвязное: «Не надо, пожалуйста, не сейчас…». Я сидел рядом, гладил её по мокрым от пота волосам и молился всем богам, в которых никогда не верил.

«Только не это. Не забирай у нас это».

Спустя некоторое время врачи ворвались в спальню, заполнив её шумом, запахом спирта и лязгом инструментов. Они отодвинули меня, и я, могущественный Громов, снова почувствовал себя беспомощным зрителем.

Капельница. Укол. Тонометр. Короткие команды врача.

Минут через двадцать, которые показались мне вечностью, суета стихла. Врач, высокий мужчина с уставшими глазами, выпрямился и повернулся ко мне.

– Что с ней? – хрипло спросил я.

– Гипертонус матки. Сильнейший спазм на фоне нервного истощения. Началась отслойка, но мы успели купировать процесс, – он говорил сухо, профессионально, но эти слова били как молот.

– Ребёнок?

– Сердцебиение есть. Плод жив. Но… – он сделал паузу, глядя мне прямо в глаза. – Ситуация пограничная, Владимир Иванович.

– Говорите как есть.

– Вариантов два. Первый: мы сейчас везем её в стационар. Но любая транспортировка, любая тряска сейчас – это риск потерять ребёнка по дороге. Второй: мы оставляем её здесь, организуем стационар на дому. Но тогда – строжайший постельный режим. Вставать нельзя даже в туалет. Никаких новостей, никаких телефонов, никаких «я на минуточку встану». Любой стресс – и мы не спасём беременность.

Я посмотрел на Ингу. Она лежала с закрытыми глазами, бледная, под капельницей.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Мы остаёмся здесь, – твердо решил я. – Я обеспечу всё. Медсестру, оборудование, покой.

Врач кивнул.

– Хорошо. Я оставлю медсестру на ночь. Утром приеду снова. Но запомните: сейчас всё висит на волоске. Природа иногда жестока, но мы постараемся с ней поспорить.

Он отошёл заполнять карты, а я подошёл к кровати и опустился на пол. Взял безвольную руку Инги и прижался к ней лбом.

Война за её честное имя отошла на второй план. Сейчас началась война за жизнь. И эту войну я не имел права проиграть.

40 глава

Инга

Последние два дня слились в один бесконечный, тягучий поток времени, где не было ни дня, ни ночи. Был только полумрак спальни, тихий гул кондиционера и Его присутствие.

Я чувствовала себя хрустальной вазой, которая уже пошла трещинами, и теперь её склеили, поставили на самую высокую полку и запретили даже дышать в её сторону. «Строгий постельный режим» – это звучало как приговор, но Владимир превратил это в закон.

Он перенес свой офис в спальню. Я просыпалась под тихий стук клавиш ноутбука и засыпала под него же. Грозный Громов, которого боялся весь наш этаж, теперь сидел в кресле у моей кровати, в расстегнутой домашней рубашке, и вычитывал договоры, время от времени бросая на меня быстрые, цепкие взгляды.

Стоило мне пошевелиться, как он тут же оказывался рядом.

– Воды? Подушку поправить? Живот тянет?

Его забота была тотальной. Она обволакивала, душила и спасала одновременно. Он кормил меня с ложечки тем самым бульоном, который варил сам (я даже не знала, что он умеет готовить), носил меня в ванную на руках, словно я ничего не весила, и вытирал лицо влажным полотенцем.

Это была странная, пугающая близость.

Мы

почти не целовались, но я никогда не чувствовала себя настолько… его. И это пугало меня до дрожи.

Я лежала, глядя на его профиль в свете настольной лампы, и внутри меня рос липкий, холодный страх.

Я обуза. Я проблема. Беременная сотрудница с больным отцом, скандальной репутацией и угрозой выкидыша. Разве такая женщина нужна мужчине вроде Громова?

– Володя… – позвала я тихо.

Он мгновенно отложил ноутбук и пересел на край кровати. Его ладонь привычно легла мне на лоб, проверяя температуру.

– Что-то болит?

– Нет. Мне страшно.

Он нахмурился, его пальцы коснулись моей щеки.

– Врач сказал, динамика положительная. Кровотечения нет. Ты в безопасности.

– Я не об этом, – я отвела взгляд, теребя край одеяла. – Я о нас. Володя, зачем ты это делаешь?

– Что именно? Варю бульон или руковожу холдингом из спальни?

– Всё это. Я ведь понимаю… Ты чувствуешь ответственность. Это твой ребенок, твой наследник. Ты порядочный мужчина, ты не мог поступить иначе. Но… быть сиделкой при проблемной женщине? Тебе не обязательно играть в любовь, чтобы заботиться о ребенке.

В комнате повисла тишина. Владимир молчал так долго, что мне захотелось провалиться сквозь землю. Я сказала это. Я озвучила свой главный страх.

– Посмотри на меня, – его голос был тихим, но в нем звучали стальные нотки, которым невозможно было не подчиниться.

Я подняла глаза. Он смотрел на меня не как на пациентку. Он смотрел на меня так, что воздух в комнате стал горячим.

– Ты думаешь, я здесь из-за ребенка? – медленно произнес он. – Инга, ты слепая?

– Но ведь до беременности…

– До беременности я полгода сходил с ума, глядя, как ты ходишь по офису, – перебил он. – Я знал, какой кофе ты пьешь по утрам. Я знал, что когда ты нервничаешь, ты накручиваешь прядь волос на палец. Я знал, что ты ненавидишь отчеты по пятницам, но сидишь до последнего, потому что ответственная. Я наблюдал за тобой, Инга. Издалека. Как одержимый.

У меня перехватило дыхание.

– Ты… наблюдал?

– Да. Я запрещал себе подходить, потому что ты моя подчиненная, потому что я старше, потому что… да черт знает почему. Я придумал себе тысячу причин. А потом случилась та ночь, потом утро. И я понял, что пропал.

Он наклонился ниже, его дыхание коснулось моих губ.

– Ребенок – это чудо, Инга. Но я полюбил тебя задолго до того, как узнал о нем. Ты не обуза. Ты женщина, которую я искал всю жизнь. И если тебе нужно лежать год, я буду сидеть рядом год. Только не смей сомневаться во мне.

Стена, которую я так старательно строила из своих страхов и комплексов, рухнула в одно мгновение. Я потянулась к нему, обнимая за шею, и уткнулась носом в его плечо, пряча слезы облегчения.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

– Я знаю, теперь я знаю, – он поцеловал меня в макушку. – А теперь спи. Тебе нельзя волноваться.

Но поспать мне не дали.

Через час тишину «больничной палаты» взорвал звонок в дверь, а затем цокот каблуков и громкий голос, который невозможно было перепутать ни с чьим другим.

– Где она?! Громов, если ты её там запер и моришь голодом, я вызову полицию!

В спальню, как ураган, ворвалась Алина. В руках у неё были пакеты с фруктами, какие-то журналы и мягкая игрушка.

Владимир, который вышел её встретить, стоял в дверях, скрестив руки на груди. Вид у него был такой, словно он пустил в дом стихийное бедствие, но терпел его ради меня.

– У тебя двадцать минут, – строго сказал он. – Ей нельзя волноваться.

– Иди уже, цербер, – отмахнулась Алька и плюхнулась в кресло, которое он только что освободил.

Как только дверь за Владимиром закрылась, Алина выдохнула и посмотрела на меня с такой нежностью, что у меня защипало в глазах.

– Ну, привет, мать. Выглядишь как бледная поганка. Но живая.

– Привет, Аль, – я улыбнулась. – Спасибо, что пришла.

– Я бы пришла раньше, но твой «Отелло» выставил кордон. Еле прорвалась, – она начала выкладывать на тумбочку мандарины. – Так, о главном. Я была у твоего отца.

Моё сердце ёкнуло.

– Как он? Володя сказал, что его перевезли, но…

– Всё нормально, – Алина накрыла мою руку своей. – Клиника — космос, Инга. Там палата лучше, чем моя квартира. Врачи вокруг него бегают, как вокруг президента. У него был кризис, да, но сейчас он стабилен. Я с ним даже поговорила минуту. Он передавал тебе привет и просил не дурить. Сказал: «Пусть бережёт внука».

Я облегченно выдохнула.

– Слава богу…

– А ещё, — Алька хитро прищурилась, кивнув на дверь. – Я смотрю, Громов тут вокруг тебя танцы с бубнами устраивает?

– Аль, он… он невероятный, – призналась я, чувствуя, как краснею. – Я боялась, что он со мной только из-за ребёнка. Но он такое сказал…

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Что любит тебя, жить без тебя не может и вообще ты свет в окошке? — хмыкнула подруга.

– Типа того. Сказал, что наблюдал за мной полгода.

– Ну наконец-то дошло! – Алина закатила глаза. – Инга, это же было видно! Он на тебя смотрел так, будто хотел съесть, но боялся подавиться. Только ты у нас слепая, всё в своих отчётах сидела. Верь ему. Мужики, которые просто «несут ответственность», так не бегают. Он за тебя глотку перегрызёт.

Мы не успели договорить. В коридоре раздался звонок, а затем — тяжёлые мужские шаги и низкий голос.

– Владимир Иванович, есть новости.

Алька, которая только что расслабленно сидела в кресле, мгновенно превратилась в шпиона. Она прижала палец к губам, призывая меня молчать, и на цыпочках подкралась к двери, приоткрыв её буквально на щёлочку.

– Это Михаил, начальник охраны, – прошептала она мне. – Такой шкаф, я его помню.

Из коридора доносились обрывки фраз. Голоса были приглушёнными, но в тишине квартиры слова различались довольно сносно.

– …режим уборщицы сработал… нашли логи… – басил Михаил. – Это было отправлено с этого аккаунта, но ip-адрес…

– Конкретнее, – ледяной тон Громова заставил даже меня поёжиться под одеялом.

– Это она сливала. Но заказчик не она. Мы проработали ещё раз это направление… Следы ведут к Соколову. И к Алексу. Они в связке.

– Алекс… – в голосе Владимира было столько яда, что его можно было разливать по флаконам. — Моя правая рука. Подтвердилось.

– У меня есть полная раскладка. Видео с камер, переписки. Мы взяли их за жабры, Владимир Иванович. Но там ещё интереснее... Всё началось...

– Отлично. Идём на кухню. Я не хочу, чтобы Инга слышала эту грязь.

Послышался звук закрываемой двери и щелчок замка.

Алина метнулась обратно ко мне, её глаза горели азартом и праведным гневом.

– Ты слышала?! – зашептала она, садясь на край кровати. – Кто же эта крыса офисная?! Я так и знала! И Алекс! Боже, Инга, твой Громов их сейчас в порошок сотрёт.

– Соколов и Алекс… – прошептала я, чувствуя, как холодок пробежал по спине. – Они сговорились… Но зачем?

– Зависть, детка. Банальная мужская зависть и жажда власти, – Алина сжала кулак. – Но теперь им конец. Ты бы слышала голос Громова. Он сейчас не бизнесмен. Он сейчас палач. И знаешь что? Я бы на это посмотрела.

41 глава

Инга

Дверь спальни открылась бесшумно, но я почувствовала это кожей. На пороге стоял Владимир. Он выглядел как человек, только что вернувшийся с поля боя: плечи напряжены, взгляд тяжёлый, а на лице застыла маска спокойствия, которая, я знала, могла треснуть в любую секунду.

Он явно собирался сказать что-то дежурное, успокаивающее, вроде «Спи, всё хорошо», но Алина не дала ему шанса.

– Ну что, Штирлиц, провал операции? – моя подруга сидела в ногах кровати, скрестив руки на груди. Её голос сочился сарказмом, но я видела, как побелели костяшки её пальцев. – Стены в этом доме, может, и толстые, но не звуконепроницаемые. Особенно когда кто-то басит на весь коридор про «крыс» и «сливы».

Владимир замер. Его взгляд метнулся ко мне. Я лежала на высоких подушках, инстинктивно прикрывая ладонью низ живота — жест, ставший моей второй натурой за последние дни.

– Вы слышали, – констатировал он. Голос звучал глухо.

– Каждое слово, – тихо ответила я. Сердце колотилось где-то в горле, но я старалась дышать ровно. – Про Алекса. Про Соколова. Про то, что кто-то «сливал» информацию.

Громов прошёл в комнату, тяжело опустился на край кровати и накрыл мою ладонь своей. Его рука была горячей, почти обжигающей.

– Я не хотел тебя волновать. Тебе нельзя. Врачи сказали – полный покой, – он говорил мягко, но в тоне сквозила сталь. – Твой отец в больнице, ты здесь... Я хотел уберечь тебя от этой грязи.

– Грязь уже здесь, Володя, – я сжала его пальцы, чувствуя острую необходимость в этом контакте. – Хуже всего – это не знать. Лежать здесь, смотреть в потолок и думать, что я схожу с ума или что ты что-то скрываешь. Скажи мне правду. Алекс... он действительно предатель?

Владимир скрипнул зубами, на скулах заиграли желваки.

– Да. Теперь у меня есть все доказательства. Не только догадки, но и факты. Логи, переводы счетов, записи разговоров. Он давно вел двойную игру, продавая информацию конкурентам. Моя «правая рука»... – он горько усмехнулся, и мне стало физически больно за него. — Оказалась гнилой.

– Вот же гад! – не выдержала Алина, вскакивая с места. – А ведь строил из себя благородного рыцаря! «Инга, позвольте подвезти», «Инга, вы прекрасно выглядите». Тьфу! Я всегда говорила, что у него улыбка как у акулы перед обедом. Глазки масленые, а сам только и ждёт, где кусок урвать.

Владимир пропустил тираду Алины мимо ушей, не сводя с меня глаз. Но меня мучил ещё один вопрос. Тот, от которого внутри всё холодело.

– Но там был ещё кто-то, – вспомнила я, нахмурившись. – Михаил вроде бы сказал: «Это она сливала». Кто она?

Громов на секунду замялся, словно подбирая слова, которые могли бы смягчить удар.

– Видео возле квартиры Алекса... и те файлы, что утекли в сеть... Это сделала Марина. Они вместе...

Я округлила глаза. Имя прозвучало как гром среди ясного неба.

– Марина? Помощница? Тихая такая, всегда здоровается... Но за что? Я ей ничего не сделала! Мы даже кофе вместе не пили.

– Дело не в тебе, Инга, – Владимир погладил моё запястье большим пальцем, успокаивая. – Дело в Алексе. Выяснилось, что у них был роман. До твоего появления. Алекс использовал её. Для него она была просто... удобным вариантом на пару ночей. Сексуальный объект, ничего личного. А потом появилась ты. Новенькая, красивая, яркая. И Алекс переключил своё «охотничье» внимание на тебя.

Меня замутило. Картинка складывалась в отвратительный пазл.

– И она решила отомстить мне? – прошептала я, чувствуя, как к горлу подступает ком.

– Ей было больно, и она нашла виноватую не в том человеке, — жёстко отрезал Громов. – Ревность – страшная вещь, особенно когда её подогревают со стороны. Алекс, намеренно или нет, дал ей понять, что ты – причина их разрыва. А может, и Соколов через него подсуетился. Но здесь немного другое, пока не могу сказать уверенно что. В общем, Марина решила испортить тебе жизнь, чтобы «убрать конкурентку». Она, по указке Алекса, слила видео, надеясь, что я уволю тебя с позором.

– Какая же мерзость, – Алина передернула плечами, её лицо выражало крайнюю степень брезгливости. – Бабская месть в худшем виде. Вместо того чтобы послать мужика-козла, она травит другую женщину. Классика жанра! Вот поэтому я и не верю тихушницам. В тихом омуте черти не просто водятся, они там свадьбы играют.

Я закрыла глаза. Странные взгляды в офисе, шепотки за спиной, внезапное появление того видео... Всё это время враг был рядом, улыбался мне в лифте, спрашивал, как дела. А Алекс... Алекс, который казался другом, был кукловодом.

– Теперь всё кончено, – голос Владимира стал твёрдым, возвращая меня в реальность. – У меня есть всё, чтобы уничтожить их. Юридически и профессионально. Марина не только напишет объяснительную, да и Алекс... С Алексом у меня будет отдельный разговор завтра.

Он наклонился и поцеловал меня в лоб. Его губы были тёплыми, и этот простой жест значил больше тысячи слов.

– Главное сейчас – это ты и наш малыш. Никаких нервов. Я здесь. Я всё решу. Тебе больше не нужно бояться.

Я посмотрела на него. Впервые за долгое время в его взгляде не было той ледяной стены, за которой прятался «Генеральный». Только забота и решимость. Ей-богу, сейчас я чувствовала себя в большей безопасности, чем в бронированном бункере. Правда была уродливой, грязной, но она была лучше неизвестности.

– Алина, – Владимир повернулся к моей подруге, – сделай нам чаю, пожалуйста. С мятой. Ей нужно успокоиться.

– Поняла, её любимый босс, – хмыкнула Алина, направляясь к двери. Но у самого порога обернулась, сверкнув глазами. – Но если ты не размажешь этого Алекса по стенке, я сама приеду в офис и выцарапаю ему глаза. Я серьёзно! У меня маникюр крепкий, я ему лицо подкорректирую бесплатно.

– В очередь, Алина, – мрачно пообещал Громов. – В очередь.

Когда дверь за ней закрылась, он снова посмотрел на меня, и в его глазах я увидела то, что заставило сердце замереть, а потом забиться с новой силой. Любовь. Больше никаких игр.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

42 глава

Владимир

Конференц-зал гудел, как встревоженный улей. Я собрал всех: топ-менеджмент, ключевых акционеров и пул деловых журналистов, которых Алекс сам же и пригласил, надеясь, что они зафиксируют мой крах.

Я вошел ровно в десять.

– Коллеги, пресса, – мой голос прорезал шум. – Я буду краток. В последнее время имя моей компании и моё личное имя пытались смешать с грязью.

В первом ряду сидел Алекс. Он вальяжно откинулся в кресле, покручивая дорогую ручку. На его губах играла самодовольная ухмылка победителя. Рядом, вжавшись в стул, сидела Марина – бледная моль, которая еще не знала, что летит прямо в огонь.

– Я хочу сделать официальное заявление, – я посмотрел прямо в объектив центральной камеры. Я знал: сейчас, дома, сжимая в руках чашку с мятным чаем, на меня смотрит Инга. – Инга Петровна Савина – больше не просто моя сотрудница. Мы официально помолвлены.

Секундная тишина – и зал взорвался. Журналисты повскакивали с мест, перебивая друг друга: – Владимир Иванович, это ответ на скандальное видео?! – Это пиар-ход, чтобы спасти акции? – Вы подтверждаете отношения с подчинённой? – А как же слухи о её связях с вашим заместителем?

Алекс дёрнулся, как от удара током. Ручка с треском переломилась в его пальцах. Ухмылка сползла, обнажая звериный оскал. Он вскочил, опрокинув стул.

– Что за бред ты несешь?! – его крик перекрыл шум толпы. – Какая помолвка? Ты рехнулся, Громов? Все видели видео! Она шлю...

– Молчать!

Мой голос, усиленный микрофоном, ударил по ушам, заставив всех замереть. Я медленно повернул голову к Алексу.

– Ещё одно слово в её адрес, Александр Сергеевич, и ты будешь говорить только с моим адвокатом. Хотя... тебе и так придётся.

Я нажал кнопку пульта. Огромный экран за моей спиной вспыхнул. Но вместо логотипа компании там появились схемы. Красные линии, связывающие счета, скриншоты переписок и... кадры с камер наблюдения, где Марина копирует файлы.

– Что это?.. – прошептала Марина, закрывая рот ладонью.

– Это, господа журналисты, ответ на ваши вопросы, – я обвёл рукой экран. – Схема промышленного шпионажа. Слив данных конкурентам – господину Соколову. И организация травли моей невесты.

– Это монтаж! – заорал Алекс. Его лицо пошло красными пятнами, вены на шее вздулись. Он тыкал в меня пальцем, теряя остатки самообладания. – Он лжет! Он подставил меня! Я отдал этой компании десять лет! Это фальсификация! Вы что, верите ему? Я подам в суд за клевету!

Он метнулся к журналистам, пытаясь перехватить инициативу:

– Запишите! Громов сошёл с ума из-за юбки! Он топит лояльных сотрудников!

В зале начался хаос. Вспышки камер слепили глаза. Я стоял неподвижно, наблюдая за его агонией.

– Лояльных? – переспросил я ледяным тоном, когда Алекс замолчал, чтобы набрать воздуха. – Михаил, звук.

На весь зал раздалась аудиозапись. Голос Алекса, вальяжный и циничный: «...да плевать мне на Громова. Соколов платит вдвое больше. А эту куклу, Ингу, мы пустим в расход. Пусть Марина сольёт видео, Громов чистоплюй, он её вышвырнет, а я подберу и утешу...»

Алекс застыл с открытым ртом. Его лицо стало пепельно-серым. Марина зарыдала в голос, сползая под стол. Журналисты неистово строчили в блокнотах и телефонах – сенсация рождалась прямо у них на глазах.

– Вы двое, – я сошёл с трибуны и сделал шаг к Алексу. Он попятился, наткнулся на стул и едва не упал. – Вы играли в игры. Но вы забыли одно правило: я не прощаю тех, кто трогает мою семью.

– Володя... – прохрипел Алекс. В его глазах больше не было наглости, только животный страх загнанной крысы. – Мы можем договориться... Это просто бизнес...

– Бизнес? – я усмехнулся, но в этой улыбке не было ничего весёлого. – Недавно, из-за вашей «бизнес-стратегии», Инга попала в больницу. У неё была угроза выкидыша. Вы чуть не убили моего наследника.

По залу пронёсся коллективный вздох ужаса. Камеры теперь смотрели на Алекса не как на жертву, а как на чудовище.

– Вы не просто воры, – я чеканил каждое слово, вбивая их, как гвозди в крышку его гроба. – Вы преступники. И отвечать будете не передо мной, а перед законом. Статьи тяжёлые. Срок будет долгим.

В дверях появились люди в форме. Михаил кивнул им. Когда дюжие охранники схватили Алекса под руки, он сорвался на визг:

– Ты пожалеешь, Громов! Соколов тебя уничтожит! Ты не знаешь, с кем связался! Пустите! Я заместитель генерального директора!

Его выволакивали из зала, а он продолжал брыкаться и сыпать проклятиями, полностью уничтожая остатки своей репутации. Марину, которая была в полуобмороке, вывели следом.

В зале повисла звенящая тишина. Я поправил пиджак, снова подошёл к микрофону и посмотрел в камеру тяжёлым, прямым взглядом.

– Тема закрыта. Громов Групп продолжает работу. Любые спекуляции на тему моей семьи отныне будут пресекаться жёстко и мгновенно. Все свободны.

Я выключил микрофон и вышел прочь, не дожидаясь вопросов. За спиной снова поднялся шквал голосов, но мне было все равно. Я шёл по коридору, расстёгивая ворот рубашки, который вдруг стал тесным.

Руки всё-таки дрожали. Не от страха. От ярости, которая наконец-то нашла выход. Я вычистил свой дом. Теперь можно было возвращаться к ней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

43 глава

Инга

Экран планшета погас, отражая моё лицо – заплаканное, но с какой-то совершенно новой, незнакомой улыбкой. В спальне повисла тишина. Даже Алина, которая обычно заполняла собой всё пространство, сидела молча, прижав ладонь к губам.

– Офигеть... – наконец выдохнула она. Это было не совсем литературно, но идеально точно. – Инга, ты это видела? «Моя женщина», «Моя семья»... Он их просто катком переехал. Туда-сюда и ещё раз для верности.

Я откинулась на подушки, чувствуя, как уходит напряжение, державшее меня в тисках последние сутки.

– Видела.

– А лицо Алекса? – Алина нервно хихикнула. – Я бы заплатила, чтобы пересмотреть этот момент в замедленной съёмке. И Маринка... Ну, её даже жалко немного. Глупая баба. Полезла играть с тигром, думая, что это плюшевый мишка.

Мы услышали звук открываемой входной двери. Я дернулась, порываясь встать, но Алина строго осадила меня:

– Лежать! Герой сам придёт к своей даме.

Через минуту в дверях спальни появился Владимир. Без пиджака, галстук ослаблен, верхняя пуговица рубашки расстегнута. Волосы слегка растрепаны, словно он ехал в машине с открытым окном, пытаясь остудить голову. Он выглядел уставшим, но в его глазах больше не было того мрака. Там был покой.

Алина встала, одернула футболку и с непривычной для неё серьёзностью кивнула ему:

– Владимир Иванович... это было мощно. Снимаю шляпу. Пойду проверю, как там охрана, и... ну, чайник поставлю.

Она выскользнула из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. Мы остались одни.

Владимир подошёл к кровати и сел рядом, так же, как и час назад. Но теперь между нами не было тайны.

– Ты смотрела? – тихо спросил он. – Смотрела. Вся страна, наверное, смотрела.

Он криво усмехнулся.

– Ну, значит, пути назад нет. Пиар-отдел меня, конечно, убьёт за самодеятельность, но мне плевать.

Я протянула руку и коснулась его щеки. Щетина колола пальцы.

– Ты сказал про помолвку... Это было для прессы? Чтобы защитить меня?

Владимир перехватил мою руку и поцеловал ладонь, глядя мне прямо в глаза.

– Я никогда не вру прессе, Инга. И уж тем более я не шучу такими вещами.

Сердце пропустило удар.

– Но мы ведь... мы даже не обсуждали это. Ты... ты ведь не обязан. Из-за ребёнка или из-за скандала.

– Инга, – он прервал мой поток сомнений, просто приложив палец к моим губам. – Я сделал это не ради скандала. И не только ради ребёнка. Я сделал это, потому что чуть не сошёл с ума, когда увидел тебя без сознания. Я понял, что могу потерять тебя. И эта мысль оказалась страшнее потери бизнеса, репутации или денег.

Он полез в карман брюк и достал оттуда что-то маленькое. Это не была бархатная коробочка. Это было простое кольцо, серебряное, довольно старое на вид.

– Я не успел заехать в ювелирный, – он смущённо улыбнулся, и в этот момент грозный Громов исчез, уступив место простому мужчине. – Это кольцо моей матери. Я раньше носил его на цепочке, как талисман. Оно не такое пафосное, как принято дарить, но... оно настоящее.

Я почувствовала, как по щекам снова катятся слезы.

– Оно идеальное, Володя.

Он осторожно надел кольцо на мой палец. Оно было чуть великовато, но это было совершенно не важно.

– Ты же выйдешь за меня? По-настоящему. Не для камер.

– Да, – прошептала я. – Да, я выйду.

Он наклонился и поцеловал меня – долго, нежно, словно ставя печать на нашем договоре с судьбой. В этом поцелуе был вкус победы и обещание счастья.

– А Алекс? – спросила я, когда мы наконец оторвались друг от друга. – Алекса больше не существует для нас, – жёстко сказал Владимир. – Им занимаются следователи. И поверь, ему сейчас не до нас. Соколов, узнав о провале, умыл руки. Алекс остался один против системы. Он получил то, что заслужил.

– А мой отец? – вспомнила я с тревогой.

– К нему уже выехал лучший кардиолог города, мой личный врач, – успокоил меня Громов. – Я звонил в больницу перед тем, как зайти к тебе. Состояние стабильное. Завтра перевезём его в частную кардиологическую клинику. Я пообещал ему, что приеду знакомиться, как только ему станет лучше.

Я рассмеялась сквозь слезы.

– Ты и с ним уже успел поговорить?

– Я же Громов, – он самодовольно улыбнулся, но тут же смягчился. – Я должен заботиться о своей семье. Теперь вы моя главная ответственность.

Он лёг поверх одеяла, положив голову мне на плечо, и закрыл глаза. Через минуту его дыхание стало ровным. Железный человек наконец-то позволил себе расслабиться. А я смотрела на кольцо на своём пальце и понимала: все самые страшные бури остались позади.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

44 глава

Инга

Утро в загородной резиденции Громова началось не с пения птиц и не с лучей солнца, ласково скользящих по подушке. Оно началось с командного голоса Алины, который, казалось, проникал даже сквозь бронированные стекла.

– Нет! Я сказала – пионы должны быть цвета «утренний туман», а это цвет «вчерашний кефир»! Унесите! – донеслось с первого этажа.

Я открыла глаза и увидела Владимира. Он лежал рядом, закинув руки за голову, и с интересом наблюдал за потолком.

– Доброе утро, невеста, – усмехнулся он. – Судя по звукам, Алина только что уволила флориста, декоратора и, возможно, солнце за то, что оно светит недостаточно торжественно.

– Тебе смешно, – простонала я, натягивая одеяло на нос. – А мне сейчас идти к ней. Она же заставит меня перемерять фату в десятый раз.

– Я могу вызвать охрану, – предложил Громов. – Михаил с удовольствием выведет её за периметр. Он её боится. Вчера она заставила его отпаривать скатерти. Начальника службы безопасности!

В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в спальню влетела сама Алина. На ней был шелковый халат с надписью «Подружка невесты – босс вечеринки», а в руках – планшет и два телефона.

– Подъем! – скомандовала она. – Жених, кыш отсюда! Примета плохая. Увидишь невесту до церемонии – акции упадут. Марш к мужикам в гостевой домик, они там уже галстуки жгут, пытаясь узлы завязать.

Владимир послушно встал, поцеловал меня в макушку и подмигнул:

– Держись. Если что моргни два раза в камеру, я пришлю спецназ.

Владимир

В бильярдной царила атмосфера, близкая к панике, хотя внешне все старались держать лицо.

Димка, муж Алины, стоял перед зеркалом и сражался с бабочкой.

– Кто придумал эту удавку? – ворчал он. – Володя, у тебя миллиарды, неужели нельзя было нанять специально обученного человека для завязывания бабочек?

– У меня есть специально обученные люди для захвата рынков, – спокойно ответил я, наливая себе минералки. Вот я был в идеально сидящей белой рубашке и брюках, абсолютно невозмутим. Или так казалось.

В углу, в кресле, сидел отец Инги, Петр Ильич. Он выглядел непривычно торжественно в тёмно-синем костюме. Трость с резной ручкой стояла рядом.

– Володька, – отец прищурился. – Ты мне скажи честно. Ты точно готов? Инга у меня девка с характером. Вся в мать. С виду ангел, а если что не так – сковородкой огреет, глазом не моргнёт.

– Я учту это при составлении завещания, Петр Ильич, – улыбнулся. – Включу пункт про запрет на кухонную утварь в спальне.

– Эх, молодежь... – крякнул отец. – Миша! Ну где там этот... коньяк? Врач разрешил пятьдесят грамм для расширения сосудов!

Михаил, который в этот день выполнял функцию шафера (и выглядел в смокинге как Джеймс Бонд, перекачавший бицепсы), покачал головой.

– Петр Ильич, Алина Игоревна сказала – сухой закон до банкета. У меня приказ. Если я вам налью, она меня заставит букет невесты ловить.

– Зверь-баба, – с уважением протянул Димка. – Моя школа. Володя, ты уверен, что не хочешь сбежать? Вертолёт на крыше, паспорт в сейфе. Мексика, текила, свобода...

– Я уже был свободен, Дима, – я подошёл к окну и посмотрел на главный дом, где сейчас наряжали Ингу. – Тридцать семь лет был свободен. Скучно. Хочу, чтобы меня сковородкой пугали.

– Романтик хренов, – усмехнулся отец. – Ладно, помогайте встать. Негоже невесту ждать. Поехали жениться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

45 глава

Инга

Церемония проходила на заднем дворе усадьбы. Алина всё-таки добилась своего: арка утопала в тех самых пионах цвета «утренний туман», который она искала по всему городу.

Я украдкой выглянула в окно перед выходом. Гости уже заняли места. Это было забавное зрелище: деловая элита в костюмах от кутюрье сидела вперемешку с моими родственниками в их лучших, по-провинциальному элегантных платьях. Оркестр тихо играл что-то классическое, создавая атмосферу сказки.

Владимир уже стоял у алтаря. Даже отсюда я видела, как напряжена его спина. Казалось, он впервые в жизни растерял свою знаменитую невозмутимость. Человек, заключающий сделки на сотни миллионов, сейчас, глядя на пустую дорожку, волновался как мальчишка. Я заметила, как Михаил, стоявший позади, что-то шепнул ему – наверняка подбодрил в своей манере, – и Громов буркнул что-то в ответ, нервно поправляя манжеты.

И тут музыка сменилась. Заиграл марш Мендельсона. Все встали.

В начале дорожки появилась маленькая Маша – дочка Алины и Димы. В пышном белом платье она была похожа на зефирку. С непередаваемо важным видом она разбрасывала лепестки роз из корзинки. Правда, периодически этот маленький ангел останавливался, подбирал лепесток обратно и задумчиво клал в рот, проверяя на вкус.

– Маша, не ешь реквизит! — услышала я громкий шепот Алины из первого ряда. Зал тихо хихикнул, и это немного сняло моё напряжение.

А потом настал мой черёд.

Я шла под руку с отцом. Папа наотрез отказался от коляски. Он шёл сам, опираясь на трость. Я чувствовала, как дрожит его рука, но шёл он медленно, тяжело и с такой гордостью, словно вёл под венец королеву Англии. Я поправила платье с завышенной талией,оно скрывало мой едва округлившийся животик, и подняла глаза.

Владимир перестал дышать. Я видела это. Весь мир для него сузился до одной точки – до меня.

Отец подвёл меня к алтарю. Он сурово посмотрел на Владимира, словно тот был не олигархом, а соседским мальчишкой, разбившим окно, и вложил мою ладонь в его руку. — Без возврата и обмена, — громко сказал папа, чтобы слышали все.

– Гарантийный талон у меня. Обидишь – срок гарантии кончится досрочно.

– Принято, – серьёзно кивнул Владимир, и я почувствовала, что его ладонь действительно влажная от волнения.

Регистратор, женщина с невероятно пышной причёской, начала стандартную речь про «корабли любви, бороздящие просторы вселенной». Я пыталась слушать, честно, но едва сдерживала смех. Маша, закончив с лепестками, решила, что лучшее место для отдыха – это шлейф моего платья. Она уселась прямо на ткань и беззастенчиво начала ковырять в носу.

Я видела, как дёргается уголок губ Владимира.

– Владимир, – торжественно обратилась регистратор. – Согласны ли вы...

– Согласен, – перебил он, не дожидаясь конца фразы.

– Но я ещё не дочитала про горе и радость! – возмутилась женщина.

– Я согласен на всё, – твердо отрезал Громов, сжимая мою руку. – На горе, на радость, на токсикоз, на ремонт и на Алину в качестве лучшей подруги. Просто дайте нам кольца.

Димка тут же подскочил с подушечкой. Владимир взял тонкое золотое кольцо и надел мне на палец.

– Инга Петровна, – сказал он тихо, глядя мне прямо в душу своими серыми глазами. – Ты единственный актив, который я никогда не продам. Я люблю тебя.

У меня перехватило дыхание. Я взяла его кольцо. Оно шло туго, пришлось приложить усилие, чтобы оно село на палец.

– Владимир Иванович, – улыбнулась я сквозь подступившие слезы. – Вы единственный босс, которому я позволяю собой командовать. Иногда. Я люблю тебя.

– Объявляю вас мужем и женой! – выдохнула регистратор с облегчением.

– Горько! – гаркнул Михаил так, что я вздрогнула, а с ближайшей ёлки, кажется, упала шишка.

Вечер был в разгаре. Димка уже успел станцевать лезгинку с моей тётушкой из Саратова – это было зрелище не для слабонервных. Маша, утомленная обязанностями цветочницы, уснула на диване в обнимку с моим букетом.

Мы с Владимиром сидели за главным столом, немного в стороне от шума. Он держал руку на моем животе, поглаживая его большим пальцем.

– Устала? – спросил он заботливо, заметив, как я прикрыла глаза.

– Немного. Но это приятная усталость, – честно ответила я. – Ты видел, как папа танцевал с мамой Димки? Я думала, он тростью кого-нибудь покалечит, а он выписывал такие па!

К столу подошёл Михаил. Вид у нашего начальника охраны был слегка потрепанный, галстук сбился набок, но лицо оставалось серьезным.

– Владимир Иванович, доклад по безопасности. Периметр чист. Журналистов отогнали. Но есть проблема.

– Какая? – тут же напрягся Громов, включая «режим босса».

– Торт. Маша проснулась пять минут назад и откусила голову фигурке жениха. Теперь вы на торте безголовый.

Я не выдержала и прыснула в кулак. Владимир посмотрел на Михаила, потом на меня и рассмеялся – легко и свободно, так, как смеются только по-настоящему счастливые люди.

– Ничего, Миша. Голова мне сегодня не нужна. Сегодня я живу сердцем.

Он встал и подал мне руку.

– Пойдём? У нас первый танец.

– А как же безголовый жених? — хихикнула я.

– А мы съедим его первым, чтобы не позориться.

Мы вышли в центр зала под медленную музыку. Владимир обнял меня – свою жену, свою бывшую подчиненную, свою главную тайную страсть, ставшую явным счастьем. Я положила голову ему на плечо.

– Знаешь, – шепнула я ему на ухо. – Кажется, наш сын только что пнул меня. Ему нравится музыка.

– Сын? – Владимир улыбнулся, прижимая меня крепче. – А если там дочь?

– Тогда она танцует.

И в этот момент, кружась в танце под аплодисменты гостей, я чувствовала, как Владимир Громов, человек из стали и бетона, тает в моих руках. И я точно знала: он самый богатый человек на земле. И курс валют тут совершенно ни при чем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

46 глава

Инга

На террасе загородного дома Громовых пахло жареным мясом, свежестью и счастьем.

Здесь кипела битва. Битва полов, битва амбиций и, конечно же, битва за степень прожарки стейков.

– Володя, я тебя умоляю, не убей эту корову во второй раз! – голос Алины перекрывал шипение гриля. Она стояла, уперев руки в бока, и напоминала модного генерала на поле боя. – Если стейки будут сухими, я напишу жалобу!

– Не мешай мастеру, женщина, – лениво отозвался Димка, муж Алины. Он сидел в плетёном кресле с бокалом лимонада, вытянув длинные ноги, и наслаждался редким моментом покоя, пока его жена воспитывала кого-то другого. – Володя знает, что делает. У них, у олигархов, чуть что не так – сразу санкции.

Владимир, стоя у гриля в фартуке «The Boss» (подарок моего отца), лишь снисходительно усмехнулся.

– Дима прав. Алина, я управляю холдингом. Неужели ты думаешь, что я не справлюсь с мясом?

– С холдингом проще, там у тебя юристы есть, – фыркнула Алина, но переключилась на свою дочку. – Маша! Не лезь к дедушке в колеса!

Очаровательная Маша, точная копия Алины, только в розовом сарафане и с двумя смешными хвостиками, пыталась прикрутить к инвалидному креслу моего отца какой-то бант.

– Оставь ребёнка, – прокряхтел папа. Он выглядел бодрым, а в глазах плясали чёртики. – Мы тюнинг наводим. Машунь, тащи ещё тот, зеленый! Будет у деда гоночный болид.

Я рассмеялась, поглаживая свой заметно округлившийся живот. Четвёртый месяц плавно перетекал в пятый, и я с наслаждением наблюдала за этим хаосом.

– Петрович, ты смотри, она тебя сейчас раскрутит на куклу, – предупредил Михаил. Начальник охраны сидел на перилах без пиджака, в джинсах, и выглядел непривычно мирно.

– Уже раскрутила, – вздохнул Димка. – Вон, видите пони на лужайке? Игрушечный, слава богу. Это дядя Миша подарил, слабак.

– Она так смотрела... – оправдывался Михаил, разводя руками. – «Дядя Миша, ну пожалуйста...» У меня нет иммунитета против этого взгляда.

– Вот! – Алина подняла палец вверх. – Слушайте и запоминайте, мужчины. Девочки правят миром. Инга, ты ведь тоже за девочку?

— Мне всё равно, – улыбнулась я. – Главное, чтобы здоровый.

Владимир наконец водрузил блюдо с мясом на стол.

– Мне тоже. Но... «Наследник империи» звучит солидно. «Громов и сын». Я, Петр Ильич, Дима и Михаил поставили на парня. Мужской клуб.

– А я и Маша – за девочку! – заявила Алина. – Маша, ты кого хочешь?

– Подлузку! – радостно прокричала Маша, запихивая в рот клубнику.

– Вот видите? Глас народа! – Алина потерла руки. – Тащите торт! Если там розовое – — с вас, Владимир Иванович, спа-выходные. А с тебя, Димка – месяц моешь посуду.

– Эй! – возмутился Димка. – Я-то тут при чем? Я жертва обстоятельств!

– Ты соучастник мужского заговора. Михаил, неси торт!

Михаил принес огромную белую коробку. Наступила тишина. Даже Маша перестала жевать и подошла к столу, встав на цыпочки.

Торт был белоснежным, с большим знаком вопроса.

– Режьте! – скомандовал папа. – У меня давление скачет от любопытства! Прощай, рыбалка, или здравствуй, спиннинг?

Мы с Владимиром взялись за нож вместе.

– Готова?

– Давай.

Нож вошёл в бисквит. Все затаили дыхание. Димка привстал. Алина включила камеру. Маша замерла с открытым ртом.

Мы потянули первый кусок.

Внутри был ярко-розовый крем.

– А-А-А-А! – визг Алины и Маши слился в один ультразвуковой удар. – Девочка! Ура! Подружка!

– Посуда... – простонал Димка, роняя голову на руки.

– Девочка... – выдохнул Владимир. Он застыл с ножом, глядя на розовый бисквит так, словно это был пришелец.

– Ну вот, – крякнул отец, но улыбка у него была до ушей. – Прощай, рыбалка. Миша, отменяй боксёрскую грушу.

– Уже, – Михаил почесал затылок.

– Дим, а где ты пони покупал?

Владимир медленно повернулся ко мне. В его глазах был шок пополам с восторгом.

– Инга... я пропал.

– Почему? — улыбнулась я.

Он кивнул на Машу, которая уже дёргала Михаила за рукав, выпрашивая вторую порцию торта, и грозный начальник охраны покорно накладывал ей самый большой кусок.

– Видишь это? – прошептал Громов с ужасом. – Это мо будущее. Я буду таким же. Она скажет «папочка», и я отдам ей всё. Компанию, дом, душу. Я буду самым безвольным отцом в мире!

– Готовь кошелёк! – хохотал Димка, хлопая Владимира по плечу– — Добро пожаловать в клуб «Папа, купи»! Дробовик уже присмотрел?

– Миша! – гаркнул Владимир. – Заказывай периметр с лазерами! Никаких женихов до сорока лет!

Терраса взорвалась хохотом. Я прижалась к плечу своего «безвольного» олигарха и поняла: мы будем очень счастливы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

(Год спустя)

В кабинете генерального директора «Громов Групп» царила идеальная тишина. Огромный дубовый стол был завален документами, на экранах мониторов мигали биржевые сводки, а за панорамным окном сиял огнями вечерний город.

Владимир сидел в своем кресле, но он не работал.

Он держал на руках самого требовательного клиента в своей жизни.

Восьмимесячная Виктория Владимировна Громова сосредоточенно грызла золотую ручку, стоимостью в среднюю зарплату менеджера, и смотрела на отца своими огромными серыми глазами – точной копией его собственных.

– Вика, – тихо сказал Владимир, пытаясь осторожно извлечь канцелярскую принадлежность изо рта дочери. – Это для подписи контрактов, а не для дегустации.

Вика нахмурилась, выпустила ручку и звонко шлёпнула ладошкой по столу, прямо по важному отчёту.

– Ба! – заявила она безапелляционным тоном.

– Согласен, – кивнул Громов с абсолютно серьёзным видом. – Квартальные показатели могли быть и лучше. Но мы над этим работаем.

Дверь кабинета тихонько приоткрылась. Я вошла внутрь, стараясь не стучать каблуками.

Картина, которая открылась моим глазам, заставила меня улыбнуться. Железный Громов, гроза конкурентов, сидел с закатанными рукавами рубашки, а на его безупречном галстуке красовалось пятнышко от детского пюре.

– Я не помешала совещанию? – спросила я, подходя к столу.

Владимир поднял голову. Усталость в его глазах мгновенно сменилась теплом.

– Наоборот. Мы как раз обсуждали стратегию захвата мира. Вика считает, что начинать нужно с захвата папиного телефона.

Он ловко перехватил маленькую ручку, которая тянулась к смартфону.

Я обошла стол и обняла мужа за плечи, целуя его в висок.

– Пора домой, Володя. Алина звонила, сказала, что они с Димой и Машей уже едут к нам. Она грозится, что научит Вику говорить «дай денег» раньше, чем «мама».

– Этого я и боюсь, – усмехнулся Владимир, прижимаясь щекой к моей руке. – Кстати, звонил следователь.

Я напряглась. Имя Алекса мы старались не упоминать, но тень прошлого иногда мелькала на горизонте.

– Что-то случилось?

– Нет. Просто сообщил, что приговор вступил в силу окончательно. Апелляцию отклонили. Алекс получил пять лет общего режима. Марина отделалась условным, но в профессию ей путь закрыт.

Я выдохнула. Справедливость восторжествовала, но мне было их даже немного жаль. Они потратили жизнь на злобу и зависть, а в итоге остались ни с чем.

– Пусть это останется в прошлом, – сказала я, глядя на дочь.

– Уже осталось, – твёрдо сказал Владимир.

Вика, которой надоело, что на неё не обращают внимания, вдруг потянулась ко мне и требовательно запищала. Владимир передал мне наш тёплый, пахнущий молоком и присыпкой свёрток счастья.

– Знаешь, – он встал, выключая мониторы. Огни города отразились в тёмном стекле. – Я раньше думал, что успех – это цифры. Прибыль, активы, поглощения... Я жил на работе.

Он подошёл к нам, обнимая меня и дочь своими большими, надежными руками.

– А теперь я понимаю, что мой самый главный актив – вот он. И это единственный контракт, который я никогда не расторгну.

Вика вдруг улыбнулась во весь свой двузубый рот и схватила отца за нос.

– Па!

– Да, принцесса, – Громов покорно стерпел это «нападение», поцеловав крохотные пальчики. – Папа здесь. Папа всегда будет рядом.

Мы вышли из офиса, погасив свет. Небоскрёб «Громов Групп» продолжал жить своей жизнью, но его главный босс спешил домой. Туда, где его ждали не отчёты, а смех друзей, ворчание деда Петра и розовые ползунки, разбросанные по гостиной.

Тайная страсть стала явным счастьем. И это была лучшая сделка в нашей жизни.

ПС. Подписывайтесь на автора, чтобы быть в курсе новостей. Очень скоро стартует новогодняя история, забегайте!????

Благодарю всех за звёздочки, лайки, комментарии. Вы лучшие❤️

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Конец