Печалька и Загорский 13

Сидя за свадебным столом, я постоянно ерзала. Сидеть мне было больно, так как батюшка Онуфрий благословил меня на брак розгами по заднему месту. К тому же, сам батюшка Онуфрий сидел за столом напротив нас с Егором, смотрел на нас строго и пронзительно и  постоянно давал нам свои ценные указания, такие как:

-Вы, князь, зачем своей невесте опять вина налили? Прекратите уже ей подливать…

-Ангелина, дочь моя, ты заранее подумай, что папеньке своему врать будешь, завтра в Петербург поедем, уж он тебя там…!!! Рекомендую заранее подготовить свою загулявшую задницу к розгам… князь Ставцев ныне на нас с тобой очень зол… мне грозился тайной канцелярией и ссылкой в славный город Днепропетровск, тебе - розгами по субботам и стоянием на коленях в углу…

После этих ценных указаний, я смотрела на батюшку Онуфрия с ужасом. Мне страшно не хотелось домой, к папеньке, но делать было нечего: отец Онуфрий наставил вдову Орлову на путь истинный за полчаса, и сказал нам, что завтра утром он отвезет нас обратно, на пятую линию Васильевского острова, на поклон к моему папеньке. И вот поэтому мне было страшно. Чтобы не было так страшно, я выпила белого игристого, потом Егор подлил мне еще и я выпила снова, потом мы с Егором поцеловались под неодобрительным взглядом отца Онуфрия, и выпили опять. Я съела кусочек торта, пирожок с вишней, а на поросенка с хреном у меня сил не хватило. Мне показалось, что, лежа на столе, этот самый поросенок тоже как-то неодобрительно на меня поглядывает. Как будто хочет мне сказать:

-Я тоже был в свое время непослушным поросенком и не слушался папеньку борова и маменьку свинью, и вот посмотри, что со мной теперь стало…

После очередного бокала белого игристого у меня перед глазами все поплыло, Егорушка подхватил меня на руки и унес в нашу спальню, и правильно сделал, потому что после всего того игристого, что он мне наливал, идти сама я уже не могла.

В спальне я сразу закрыла глаза, и, пока Егор раздевал меня, перед моим мысленным взором вдруг возник батюшка Онуфрий. Он грозил мне пальцем и строго так говорил мне:

-Негоже, дочь моя, отдаваться драгунскому офицеру… отдаваться надо всегда только уланам…

-Егорушка, мне как-то негоже тебе отдаваться… батюшка сказал, надо уланам… - прошептала я Егору, но он меня не услышал.

Егор поднял юбку моего свадебного платья, стянул с меня панталоны. Врата моего девства были, разумеется, закрыты, но личный жеребчик князя Загорского вдруг прорвался через все препятствия, и как принялся скакать внутри моих девственных конюшен, туда-сюда, туда-сюда, ну, просто спасу не было мне в ту ночь от личного жеребчика князя Загорского. Я аж обалдела от прыти Егорушкиного жеребчика, подняла голову с подушки и говорю:

-Егор, прекрати уже метаться… чего ты все туда-сюда прыгаешь? Вошел уже в стойло и стой тихо, не егози у меня по всему нутру… Чего разбегался?

Егор, увидев, что я подняла голову с подушки, говорит мне:

-А, ты не спишь, оказывается? Тогда еще один бокал за твое здоровье, моя принцесса… чтоб тебе крепче спалось, моя радость…

Достает Егор еще полбутылки белого игристого из-под кровати, и снова мне наливает. Дал он мне выпить, ну, а что было дальше, до самого утра, я уже и не помню. Очнулась в карете, по пути в Санкт-Петербург.