Призраки в плоти. Из сборника Призрак порно

Глава Первая: Призраки в плоти

Трахая свою жену, я не могу избавиться от цифры. Она горит в подкорке: двадцать восемь. Двадцать восемь призраков, живших в этой плоти до меня. Они проникали в эту же мокрую, горящую щель, чувствовали те же сжимающие спазмы. Слышали те же стоны. Моя девочка сжимала и разжимала их члены той же выученной волной таза — как сейчас мой.

Я хотел собрать их всех — этих незнакомцев, чьи тени теперь спят в нашей постели — и допросить. Узнать до деталей: каково это, когда её ногти впиваются в спину? Как звучит её шёпот «давай сильнее»? Двое из них оставили в ней часть себя. Горячая, пульсирующая чужая жизнь. Иногда, когда я опускаюсь к ней, проводя языком по внутренней поверхности бедра, мне кажется, что я ищу следы той, прошлой, спермы. Словно хочу извлечь её, слиться с ней, стать частью этой толпы.

Я вонзаюсь в неё языком. Не для ласки. Я — археолог порока. Я выскребаю её нутро, ворошу щеками, ищу на вкус — солёная она от неё или от них? Я представляю, что мои движения языком — это движения другого члена, прямо сейчас. Что я не лижу её, а раздвигаю губы и помогаю невидимому призраку войти в мою жену глубже. Я чувствую, как её мышцы сжимаются вокруг пустоты, которую я для него создаю. Мои пальцы входят следом, растягивают её, подготавливают.

«Прими его», — шепчу я ей в клитор. И она всхлипывает, не понимая, о ком я. Но её тело понимает. Оно помнит все двадцать восемь уроков. Оно сжимает мой член с профессиональной, вымуштрованной нежностью, которой меня научили они.

Она кончает — тихо, сдавленно. Её внутренности пульсируют вокруг меня. Но это не моя победа. Это спазм памяти. Она кончает не от меня. Она кончает от их хора, от их призраков, которых я сегодня вызвал и вогнал в неё вместе с собой.

***

Мы лежим голые, сплетённые. Её губы жадно давят на мои, язык шепчет «люблю» — липкие, тёплые слова, которые сейчас ничего не значат. Моя ладонь скользит по её груди, сжимает тяжёлую, знакомую плоть. Я играю с соском, проводя подушечкой пальца по уже затвердевшему бугорку. Так же водили двадцать восемь других пальцев.

Она рассказывала, как на неё пялились, как мечтали залезть под лифчик, как дрочили на её фото в соцсетях. А счастливчики зарывались лицом в эту мягкость, хрипели, лизали, кусали. Моя рука ползёт ниже, по животу, к уже открытой, мокрой щели. Я раздвигаю губы — не для ласки. Это ритуал открытия врат.

Я приглашаю демонов.

Они уже выстроились у края кровати, прозрачные и голодные. Её губы вдруг соскальзывают с моих. Её тело дёргается под невидимой рукой. Я вижу по её глазам — сейчас её трахают.

Не я.

Её губы приоткрываются в беззвучном стоне. Фрикции становятся жёстче, отрывистее. Чьи-то чужие яйца бьются о её промежность с мокрым шлёпком. Я смотрю ей в глаза. В них — паника, размазанная по стеклянной плёнке возбуждения. Она догадывается. Но не о том, что это призрак. Она догадывается, что я это вижу.

Я не знаю, как объяснить, что сейчас в неё входит не мой палец, а член бывшего по имени Денис.

Я начинаю запоминать их имена.

Тот, что материализуется у изголовья, — Рома. Первый, кому она отдала свой рот. Ванная комната на вечеринке, кафель холодный о спину. Она на коленях, а он трахает её в горло, насаживая лицо на свой ствол. Её тогда чуть не вырвало. А он, кончая, вогнал его до упора, и сперма хлынула прямиком в глотку. И сейчас, пока мой язык бьётся о её язык, между нами проступает полувставший член Ромы. Он набухает у неё во рту, упирается в нёбо, в горло. Она давится — тихо, по-собачьи. Я целую её скулы, шею, чувствую, как у неё в глотке пульсирует чужая плоть.

А Денис в это время методично, без сожаления, пронзает её ниже. Словно насаживает тушку на шампур.

Она захлёбывается — ртом на Роме, киской на Денисе. Слюна пузырями стекает по её подбородку. Я слизываю её — солёную, с привкусом будущей спермы.

Кончает сначала Рома. Его призрак грубо берёт её за затылок, вгоняет себя в пищевод до самого корня и замирает. Тихий хрип. Тёплая, густая горечь выплёскивается из её уголков рта, стекает по подбородку, капает на грудь. Я очищаю её. Языком. Слизываю эту скверну с её кожи, впитываю в себя.

Затем дёргается и затихает Денис. Из неё, из той самой щели, что я только что раздвигал, начинает сочиться. Много. Белые, вязкие струйки на бледную простыню. Это надо убрать.

Я опускаюсь между её дрожащих бёдер. Языком, как шприцем, высасываю из неё чужое семя. Вылизываю дочиста. Каждый миллиметр складок, каждую каплю с внутренней поверхности бёдер. Её плоть пахнет теперь мной, ими, нами.

И я кончаю. Сухо, без прикосновения, в пустоту между нашими телами. От одного вкуса её очищения.

***

Я ничего не могу с собой поделать.

Склоняю её раком над обеденным столом. Стягиваю пижамные штаны. Тонкие трусики врезаются в мякоть ягодиц, подчёркивая каждую выпуклость. Мои ладони шлёпают по коже, оставляя розовые, горячие отпечатки. Но на фоне свежих следов я вижу другие — блеклые, синеватые, как старые синяки. Пришвартовываются к нам Алексей и Илья.

Именно с ними она пробовала анал. «Ради них», — сказала она, сжав губы. Ей было больно и неприятно. Их члены, по её словам, не помещались, но они впихивали, разрывая изнутри, пока не кончали ей в задницу, превращая её боль в свою разрядку.

Я становлюсь на колени. Развожу её «булочки» в стороны пальцами. Передо мной — её анус. Коричневатая, аккуратная дырочка, слегка приоткрытая от напряжения. Она сокращается от моего горячего дыхания. Я трусь об неё переносицей, ноздрями, пытаюсь уловить запах прошлого — пот, боль, сперму. Они тоже видели это. Их члены стояли колом от мысли, что сейчас разорвут эту маленькую, тугую щель, достанут головкой до самых внутренностей.

Я вонзаюсь в её задницу языком. Не ласкаю. Выскребаю. Пытаюсь высосать накопленную боль, чтобы освободить место для новой.

Я хочу это увидеть. Чтобы огромный, чуждый член медленно и тяжело распяливал её анус. А я в это время буду раздвигать ей ягодицы, чтобы было хоть чуть легче.

Первый — Илья. Его призрак хватает её за талию, прижимается вспотевшей головкой к судорожно сжавшемуся отверстию. А я, держа в ладонях её зад, большим пальцем массирую её сфинктер, натягивая его, подчиняя. «Расслабься, шлюха», — шипит Илья, как и много лет назад. «Грязная дырка. Потаскуха».

Он не церемонится. Член проталкивается внутрь одним жёстким, предательским движением. Она вскрикивает — тихо, в стол. А из её влагалища, параллельно этому насилию, вытекает густой, прозрачный сок. Он стекает по внутренней стороне бёдер, заливая собой тёплые, уютные складки. Её тело предаёт её. Оно помнит всё.

Это наш сигнал.

Мы перемещаемся в спальню. Я ложусь на спину. Она нависает надо мной в позе 69, её трепещущая, соком залитая щель — прямо над моим ртом. Я запускаю язык внутрь, в солёную, живую теплоту.

Над нами — хаос. Илья снова входит в её задницу, его толчки раскачивают всё её тело над моим лицом. С другой стороны Алексей зажимает её голову и трахает в глотку, хлопая ладонью по щеке, требуя открыть рот шире.

Под аккомпанемент её захлёбывающихся хрипов яйца Ильи бьют меня по лицу, по губам, смешиваясь с её соком на моём подбородке. Её большие груди болтаются у меня над животом, и между ними, по их нижнему краю, трётся мой собственный член — каменный, на пределе, готовый взорваться от этого кошмарного спектакля.

Илья вскрикивает, замирает и резко выдёргивает член из её сжавшегося, покорного очка. Горячий, густой поток чужой спермы выплёскивается из её ануса прямо мне на лицо. Струйки стекают по вискам, затекают в уши.

Призраки отступают. Давление спадает.

Она медленно сползает с меня, переворачивается. Её лицо полностью залито белыми, липкими потоками Алексея. Мы смотрим друг на друга сквозь эту маску.

И мы целуемся. Глубоко, жадно, смешивая её слюну, мой сок и чужую сперму в один невыносимый на вкус коктейль.

И вдруг её губы отрываются от моих. Она смотрит мне прямо в глаза, и её взгляд — не испуганный, не потерянный. Он — знающий. Спокойный.

Тихо, почти шёпотом, она говорит:

— Я знаю, о чём ты мечтаешь.