220v - Без тебя

3 года спустя

Однажды они встретились…

Она знала, как он опасен и не идеален, Но понимала, что Он лучший…

Он знал, как с ней будет сложно, но ему нужна только Она...

3 года спустя

Санкт-Петербург, 2004 год.

Спайс

Через хрупкую хрусталь, наблюдаю за кружащей воронкой бордового напитка. Подняв к пронзающим лучам солнца бокал с танцующим вином, я пытливо всматриваюсь, оценивая прозрачность нового варианта моего напитка. В зале ресторана царит временная напряженная тишина, все взгляды устремлены на меня.

Поднеся бокал к губам, втягиваю аромат утонченного сухого, многосортового вина, улавливая нотки вишни, черной смородины и отдаленный цветочный букет.

Вином я «заразился» пару лет назад, в незапланированной поездке во Францию, тогда мы с ребятами решили уйти в отрыв, отметив удачное приобретение активов и наугад ткнув пальцем в глобус мы рванули в эту страну. Там то я и прочувствовал разницу между бухать и наслаждаться вкусом, неторопливо потягивая вино или сухой виски десятилетней выдержки, на террасе с видом на Эльфивую башню.

Белые, красные, розовые...я стал разбираться в сортах и, к каким блюдам подача вина, с чем выигрышное сочетание, какие используются виды винограда, степени брожения, от чего зависит чистота напитка. И загорелся идеей создать свою собственную коллекцию вин, выпускаемую под моей маркой. Моё вино, которое соответствует только моим вкусовым критериям.

Идеальное!

Розовое – лёгкое, с яркими фруктовыми нотками. Белое – цветочный аромат. И конечно моё любимое, красное – терпкое с глубоким букетом, но то, что в моей голове, но это так сложно материализовать в жизнь. Угадать, попасть в самую точку, в сердце. Пять пробных бутылок летели в стену, сопровождаясь моим отборным матом и угрозами. Вновь осечка. Вновь ошибка. Разочарование и бабки летят в трубу. А главное, мое терпение и облом!

Но ведь я никогда не сдаюсь, это не в моих правилах. Я добиваюсь своих целей всегда!

И вот спустя время, я пытливо дегустирую очередное вино, шестой вариант, под опасливые взгляды – усатого Винодела, протирающего свои окуляры —Технолога и смахивающего пот со лба — Конструктора. Все в одной связке, в равной степени получают либо пиздюлей, либо достойную награду.

Пробую, прислушиваясь к вкусу темного сухого вина, ощущая сбалансированный вкус, многослойный, бархатистый с приятным мягким и долгим послевкусием. Идеальный баланс, чистое, яркое, но не агрессивное. Страсть, горькое наслаждение, обжигающее насыщение с нотками безумия, приправленное нежностью и сладким ядом – в этом и есть я.

«Оно!» – сердце отзывается на непревзойденный вкус и идеальное сочетание.

— Оно, – повторяю уже вслух, отпив второй глоток, восхищенно оцениваю игру цветов темного бордо.

Присутствующие выдыхают, мастера воодушевленно пожимают руки, работники ресторана аплодируют. Поднимаясь со стула, пожимаю каждому.

— Молодчики! – киваю ребятам в одобрительном жесте.

— Поздравляем Кирилл Романович, – радостно парируют.

Подправив брюки усаживаюсь, ловлю на себе идиотскую улыбку Славика.

— Ты как ребенок, Кир, – покачивая головой.

— Пошел ты, – лениво потягиваю идеальный напиток, наливаю во второй бокал, пододвигая к своему адвокату и личному помощнику, – пробуй, салага.

— Значит запускаем? Розовое, белое и красное. С последним ты конечно потрепал нервы мастерам, – отпив терпкий напиток, довольно закатывает глаза причмокивая губами.

— Да, начинаем производство, – даю добро к старту, разглядываю темную бутылку, пока без этикетки, обдумывая над названием.

Кивает, в раскинутых бумагах делает себе пометки.

— Я передам информацию Петру, он за это будет отвечать. И еще, необходимо личное присутствие в Японии, для заключения последней стадии договоров. Ты или Леший? – поднимает на меня глаза, щелкая авторучкой.

— Давай я сгоняю, Леший сегодня прилетает с Мальдив, по-любому не в форме будет. Возьми билет на завтра, – затягиваюсь сигаретой, с нескрываемым интересом наблюдаю за молодой миниатюрной официанткой, сгребающей на свой поднос наши пустые тарелки. – Новенькая? – обращаюсь к ней, бесцеремонно веду пальцем по её ноге, приподнимая подол черной юбочки.

Малышка вздрагивает, посуда на подносе звенит, отходит на шаг, опускает глаза в пол.

— Да, – вымучено отвечает глухим голосом.

Славик поднимает глаза, улыбается..

— Не пугай девчонку. Света вы свободны, – обращается к бледной девчонке, незамедлительно сбегающей от моего пристального и опасного внимания.

— Ты всех наших официанток знаешь? – провожая взглядом худощавую фигурку.

— А ты всех перетрахал, – недовольно парирует, – штат постоянно меняется из-за тебя.

— Ну да и остаются самые крепкие и выносливые. Лучшие из лучших, – довольно лыблюсь, откидываюсь на спинку стула.

— Насчет завтра, у тебя не получится вылететь в Японию. Не забыл, ты вообще то женишься через пару дней, – подмигивает.

— Тооочно, – почесываю голову, хмурюсь.

Идея, если честно, так себе, не представляю я себя в роли мужа.

Но она определенно идеальный вариант для меня.

С Милой мы знакомились почти три года назад, наткнулся на эту милашку в художественной галерее, до сих пор не могу вспомнить, как туда меня занесло, я был в край укуренный и бухой. У неё спросил, где она хочет отсосать мой поршень. Но её реакция меня повергла во временный шок, почувствовал себя конченной мразью. Печальные голубые глаза налились прозрачными слезинками, губки задрожали от нанесенного оскорбления, ручки с учебниками прижались к маленькой груди. Что-то в тот момент перевернула во мне, я отчётливо увидел себя со стороны и стало до блевоты противно от самого себя. В кого я превращаюсь? Согласен, я тогда был в каком-то мраке, я до беспамятства бухал, нюхал до крови в ноздрях, курил, блевал и в круг по новой. Про блядские связи и оргии я умолчу, это останется в темных закоулках моей мрачной души.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Вам плохо? – смахнув слезы с покрасневших щек, пролепетала тогда Мила, несмотря на мой грубый и оскорбительный подкат.

С этого и начался новый этап моей жизни, светлый, спокойный штиль. Мила мне дала то, в чем я тогда нуждался, лишь она видела в монстре несчатного, заблудившегося путника. Девятнадцатилетняя студентка, юная, непорочная, чистая и такая наивная девчонка, связалась с опасным, грубым Спайсом. Я понимал, как она уязвима передо мной и во мне проснулось желание оберегать, защищать, даже от самого себя, да просто быть рядом, пусть и в качестве друга. По началу мне было забавно с ней проводить время, слушать её аккуратные нравоучения, засыпать на её ногах под мурчащее чтение Шекспира, просыпаться под запах блинчиков и гулять по музеям, под её увлекательные рассказы об истории. Но со временем я просто не захотел без неё, она закрыла ту пустоту, что долго меня мучила и разъедала изнутри, окружила теплотой и любовью, не смотря на мой скверный характер и образ жизни, взамен же она ничего не требовала и не ждала ответных поступков, признаний в любви, что делало её еще ценнее. С ней я и сам начал меняться в лучшую версию себя. Конечно я не стал мягким зайчиком, но мне удалось обрести спокойствие и просто плыть по течению, в безмятежном океане ее голубых глаз. Невероятно мудрая, понимающая и такая прекрасная и утонченная моя Мила с ангельской душой.

Но вот чего ей не удалось, дак это унять мою неуемную страсть и грязную похоть. Это чертовщина осталась во мне и без неё я не мог существовать, темная сторона моей личности это неотъелемлемая часть. Поэтому я являюсь частым гостем в закрытом клубе, где окунаюсь в мир порока, разврата и больного подчинения, выплескивая исключительно на сероглазых всю буйствующую сущность. Знает ли Мила, чувствует присутствие других женщин? Думаю, да, это я вижу в её глубоких глазах, которые не умеют лгать. Но она ни разу не осмелилась даже спросить меня о тех, других, которыми я воняю, приходя к утру, заваливаясь в нашу постель. Да это девчонка с красным дипломом буквально сплетена из чистоты и доброты, которых я не достоин.

Но что самое главное, перед ней я НЕУЯЗВИМ, её я не люблю. Это беспонтовое чувство испытал единожды и поплатился с лихвой, сейчас нет переживаний, вспышек ярости, ядовитой ревности и разъедающей тоски по одной.

Обсудив со Славиком нужные темы, он отчалил, напомнив о завтрашней встрече, так сказать семейный вечерок с нашими мадам, чему Мила была необычайно рада.

Я разговариваю по мобильнику, когда к столу подходит Светлана, новенькая официантка, с опаской поглядывая в мою сторону.

— Не уходи, – обращаюсь к ней, продолжая обсуждение, ухватив за край черной юбки.

Закончив разговор, встаю, прокатываюсь сканирующим взглядом по её телу, в фантазиях обнажая её тело.

— Света, ты была в Японии? – неожиданный вопрос и её глаза от удивления широко распахиваются. – Не бойся меня, не обижу, – шепчу, наклоняясь к молодой коже тонкой шейки, носом скольжу по пульсирующей венке.

— Нет, Кирилл Романович, не была, – гортанно отвечает, начинает кашлять от волнения, щеки наливаются румянцем.

— Кирилл, для тебя, Кирилл, – впиваюсь упорным взглядом, – через пару дней съездишь, точнее вместе, – подмигиваю, ставлю перед фактом шокированную девчонку. – Загран есть?

— Нет, – потерянно шепчет.

— Сделаем. Тебе позвонят от меня, – скольжу ладонями по холодным рукам, вызывая в ней мурашки.

Кидаю на стол сверх щедрые чаевые и удаляюсь, блаженно улыбаясь, еще пока...а за дверьми меня ждёт поворот судьбы на сто восемьдесят.

Опять!

***

Выхожу на ярко совещенную улицу, ловя теплые лучи майского солнца. Скидываю пиджак, перебрасывая его через плечо, направляюсь к тачке. Сава стоит на тротуаре, облокотившись на машину, медленно потягивая сигарету, из-под опущенных на нос солнечных очков, наблюдает за проходящими девчонками в коротеньких юбчонках.

— Слюни подотри, – усмехаюсь, закидываю пиджак на заднее, становлюсь рядом, убрав руки в карманы наслаждаясь теплыми лучами.

— Ну как? Будем бухать твое вино или опять забраковал?

— Бухать ты синьку будешь, а моё вино нужно смаковать, – довольно потягиваюсь.

Звонок мобилы. Леший. Отвечая, отхожу на пару метров.

— Саааава, – звонкий голос, как выстрел в спину.

Резко оборачиваюсь, ошпаренный кипятком от, до боли, знакомого заливистого смеха, что дрожью пробивает.

ОНА!

Сука, ОНА!

Земля под ногами начинает дрожать, трещать по швам, через разломы я уже чувствую пробивающийся огонь, языки пламени касаются ног, безжалостно вырывая меня из привычного спокойного мира.

Она в голубом легком сарафанчике с открытыми плечами. Такая лёгкая, воздушная и невесомая.

Сава, обняв крутит её миниатюрное тело, она подгибает ножки с белыми кедами, которые отлетают на тротуар. Необычайный заразительный смех разносится по округе. Серые бездонные глаза светятся знакомым огнем, губы расплываются в ослепительной и такой искренней улыбке.

Неземная девочка, которая ослепила меня, покорила. Та самая, единственная и неповторимая.

Моя боль и радость. Моя ненависть и любовь. Вулкан из противоречий.

Моё прошлое...вновь настигло меня.

Разглядываю её, судорожно пробегаясь жадными глазами, словно в немом кино, ничего не слыша, оглушенный вспышкой нахлынувшего шока.

Шрамы её превратились в тонкие белые ниточки, но они есть, они не исчезли.

Кровь бушующей лавой обжигает виски. Голыми ступнями, я стою на тлеющих углях, чётко ощущая жгучую боль, но не в силах шевелиться, не в силах сделать глубокий вдох, отвести обезумевшего взгляда от неё.

— Саня, детка, какими судьбами? – Сава подбирает её кеды.

Она не отвечая поворачивается в мою сторону. Наши взгляды встречаются и мир окружающий с треском разбивается, та выстроенная самим собой иллюзия жизни, покоя и безмятежности растворяется, на смену впуская всепоглощающий огонь одержимости. Вспышка в её металлических глазах, озорная улыбка и босиком преодолев пару метров она прижимается к моей груди.

«Какого хрена?!» – бешусь от своей беспомощности, пытаясь успокоить колотящееся сердце.

— Кииир, привет, — сжимает мои руки, впиваясь ноготками в кожу, неосознанно раздирая, ломая мою защиту. – Как я рада видеть вас, – отстраняется поднимает голову, вглядываясь своей бесконечной бездной в мои потерянные глаза, делая точный контрольный в висок.

— Отбитая, – хрипло, на выдохе вырывается из груди.

— Да ну тебя, – шутливо стучит ладонью по напрягшейся моей груди, не понимая, глупышка, что я, пиздец, горю, а это опасно, очень!

Подправляет резинку на упругой груди, которая, так кстати спустилась оголяя ложбинку. Сглатываю подступившие слюни, как животное наблюдая за самым лакомым кусочком, вспоминая её затвердевшие соски. Откидывает длинные струящиеся волосы на обнаженные лопатки и очередное воспоминание, наше с ней, только личное и неприкасаемое, охраняемое от чужих глаз.

Каждое её легкое движение, мимолетный взгляд вызывает во мне трепет и дикое желание.

Сейчас под глыбой бездушного каменного спокойствия скрывается очень опасный озверевший хищник, одержимый неумной жаждой похоти. Грязной. Дикой. И даже мерзкой. Знала бы она, о чем я думаю в этот момент!

Моё искушение, ты вновь ворвалась...

Вот ты мне опять попалась или я? В голове я уже раскидываю сценарии нашего с ней танца.

— Тебя и не узнать, – игриво подмигивает, натягивая на ножки с красным педикюром белые кеды, – ты подстригся, а тебе идёт, – вскидывает руку вверх, чтобы дотянуться до моей головы, отхожу на метр, взяв всю волю в железные тиски. Не хватало еще опуститься до состояния виляющего пёсика с откидным языком.

— Прости, не буду, эмоции через край, – виновато пожимает плечами.

— Не извиняйся и эмоции научись держать при себе, – грубо отрезаю.

Её взгляд темнеет, уголки губ опускаются, в глазах пробегает опаска, а я ищу в них прежнюю ненависть и вызов, что безусловно меня торкает.

— Саня, не обращай внимания, он без пяти минут женат, – встревает Сава.

— Да ладно?! Спайс таки и женится? – в неверии поворачивается к Савке, переводит изумленный взгляд на меня, порхая черными ресницами.

— Котенок, мы опаздываем, – доносится мужской голос из припаркованной рядом Тойоты.

— Ой, да, точно, – махнув рукой, – все, все, едем Олежа, – шлет воздушный поцелуй мужику, выглядывающему из тачки.

А вот это вносит явные трезвые коррективы. Приходится констатировать факт, что я отпустил именно для того, чтобы она наконец обрела покой и свое тихое женское счастье.

Упираюсь в предполагаемого соперника, уверенно и воинственно раскинув широкие плечи, сдвигаю брови, как долбаный упёртый самец, готовый ринуться и биться за свою самку, обозначая свою нерушимую территорию и превосходство. Ничего личного и разумного, это лишь дремлющие животные инстинкты, каждого мужика, но это сейчас так не кстати. Она, она вызывает во мне эти инстинкты и выброс тестостерона.

Но вот в ней пока не улавливаю не злости, ни обиды, печали, на что рассчитывал, то и получил. Она поглощена в свою жизнь, новые отношения, стерев меня из памяти, ей удалось исцелиться. Я должен радоваться или как минимум, мне должно быть похер.

Но так ли всё это на самом деле?

— Ты сделал пластику? – обводит заинтересованным взглядом моё идеальное ухо. – Олежа рассказывал. Крутая работа. Он у меня умничка, – горделиво вздернув подбородок.

— Олежа? – скрипнув зубами.

«Олежа!» – бьет в висках, до вздувшихся вен на висках. Вскипаю. Напрягаюсь всем телом. Сжимаю кулаки в карманах.

Неужели она реально всё забыла и ей абсолютно по*уй на меня?! Сука!

— Ну да, Олег Владимирович, пластический хирург, он проводил операцию. Когда рассказывал мне про вспыльчивого и влиятельного пациента с разодранной мочкой, я сразу поняла, что это ты, – подмигнув, еще раз одаривая искрящимся взглядом.

— Понял, – отрешено киваю, – передай своему Олеже, чтобы язык прикусил и про своих пациентов не распространялся. Опасно это, – глухим голосом произношу, впиваясь презрительным взглядом.

— А ты, все таки, не изменился, – вздернув плечами, замечаю её вздыбленные волоски от пробегающих мурашек.

Ожидаемо отводит от меня глаза, не выдержав очередной схватки.

— Рада была увидеться, – отходит на шаг, а меня уже пробирает холод потери, — Сава, набери меня, номер не изменился, потусим где-нибудь, – целует его в щеку.

Последний взмах руки, взгляд с пробегающей печалью и она исчезает, как внезапный искушающий меня фантом, испарилась словно дымка, оставляя наедине с бушующим пламенем, в котором должны гореть оба. За ней тянется шлейф такого знакомого парфюма с ароматом зеленого яблока, одурманивая меня окончательно.

Цепляюсь за её прощальный взгляд, он мне должен сказать больше всех ненужных и банальных фраз.

Безразличие? Холод? Презрение? А вот нихера!

«Попалась!», — мои губы растягиваются в довольной улыбке, когда вижу в серебристых глазах знакомую вспышку ненависти, приправленную обжигающей страстью.

— Ты чего погнал то на неё? – недоуменно спрашивает Савка, провожая взглядом спортивную Селику.

— Поехали, – рыкнув выдыхая, пытаюсь привести себя в равновесие.

♥️????????

«Не хочу без тебя…»

Ресторан Орион

— А еще с цветами путаница произошла, организатор сообщила, что вместо белых лилий навезли красные розы. Ну как так? – недовольно закатывает глазки Мила, барабаня тонкими пальчиками по гладкой поверхности стола, – И это за день до свадьбы.

— Ну и, успеют заменить? – спрашивает Анютка, расслабленно откинув голову на плече Лоси.

— Должны, я терпеть не могу розы, это слишком банально и совсем не в нашу тему. Кирилл мне всегда дарит лилии. Правда любимый? – накрывает своей ладонью мою руку, на которой завтра будет кольцо.

— Да, – с безразличием отвечаю, вытаскивая руку, хватаю стакан с вискариком.

— Пожалуйста не пей много сегодня, – шепчет, теребя мои пуговицы на рубашке.

Отрешенно киваю.

Ощущаю себя гостем на чужом празднике. Физически я здесь, общаюсь, слушаю разговоры, пытаюсь вникать в общие темы, но меня как будто нет, в мыслях я далеко, там, где ОНА.

Видел ее вчера и с тех пор никак не могу избавиться от мыслей, ничего, сука, не помогает! Пытаясь кайфануть с шлюхами, еще больше завелся, загнался, представляя ее в самых смелых позах.

Только она взрывает меня, окутывая живительной влагой мое засушливое сердце. Только с ней я хочу делиться своим безумством, нарушать её границы чистоты, затягивать в свой мир.

Меня всё бесит, внешне я абсолютно спокоен и умиротворен, но мое сердце предательски выскакивает из груди и холодная пустота вновь окутывает, заволакивает чёрной пеленой, лишая привычных радостей, тёплого уюта и безмятежного спокойствия.

А моё ли это? Или я обманываю себя.

Ну почему именно сейчас? Зачем ты появилась, ворвалась, как гроза в солнечный день, оглушила меня, выбила из привычной колеи.

— Ребята, тост! – вскидывает руку с бокалом шипучего Янка, жена Славика, – Кир, хочу сказать, что очень рада за тебя. Ведь на твоём пути встретилась такая прекрасная фея, волшебница, только ей удалось подобрать ключик к твоему черствому сердцу. И сделать тебя по настоящему счастливым, – глаза её холодеют, пальчики нервно перебирают поднятый вверх бокал, – никому этого не удавалось, все были недостойны твоего внимания. Ведь правда? – хлопает ресницами, уже почти шипит. – Так что я желаю вам счастья и благополучия! За Кирилла и Сашу, – громко, чётко, гордо, стреляя в меня презрительным взглядом.

Воцаряется недосказанная тишина, все ошарашенные взгляды устремлены на неё...

— Ой простите. За Кирилла и Милу, – с сарказмом заканчивает свою пламенную речь, выпивает залпом, со звоном ставит пустой бокал.

Славик, отдергивает её, пока она со взглядом взбесившегося коршуна смотрит на меня. Мила лишь хихикает, не понимая сути этого тоста. Но я не удивлен, Янка всегда была на стороне Саши, они дружили и она в курсе наших прошлых «игр», кто-то растрепал и про Макса и про наш скоротечный роман, который я резко оборвал, поэтому в ней сейчас бушует женская солидарность. Милу она недолюбливает с первой встречи, но наивная девчонка не замечает даже этого, ссылаясь на вздорный и завистливый характер Янки. Я не обвиняю её, может и я бы бесился, оказавшись в зеркальной ситуации.

— Спасибо Яна, – небрежно киваю, ухмыляясь в ответ.

Вечер продолжается, звучат тосты за будущую пару, обсуждения организации свадьбы, с каждой минутой градус моего давления повышается, горло сдавливает непонятной горечью. Расстегиваю ворот рубашки, нервно массирую шею, с перекатывающимся кадыком, в попытках избавиться от саднящего ощущения.

До ушей доносятся обрывки тупых нудных фраз, таких ненужных и наводящих скуку и непривычную для меня тревогу.

— А потом мы поедем в Италию, Венецию...– переплетает наши пальцы, мягко сжимая.

Напрягаю челюсть скрепя зубами, втягиваю глубоко воздух, застрявший где-то в грудной клетке, опускаю голову, вдумчиво смотрю на наши руки. Она держит — я пытаюсь избавиться от её тонких пальчиков, словно от металлических тисков.

— Анюта, а сколько лет вашему малышу?...Кирилл, а кого ты хочешь первого? – продолжает лепетать, затягивает мой ворот рубашки, по собственнически застегивает верхние пуговицы. Душа своей заботой, затягивая тугую петлю.

Когда меня стал бесить её голос? Как же бесит всё это!!!

Голоса сливаются, смех, звон бокалов, всё смешивается, словно мышиная возня, непрекращающийся нервозный гул. И меня воронкой урагана затягивает в самый эпицентр круговорота, бушующего, сносящего всё живое. Сердце бьется, больно ударяя в крепкие ребра, адреналин подскакивает, вспышки молнии нещадно бьют в глаза, иглами пронзая мозг.

Чего я хочу? – впервые за долгое время я задаю себе вопрос, который решает ВСЁ!

Приходит такое запоздалое озарение. А ведь я потерял себя с ней, она совершенно меня не знает. Я сам стал фальшивым, иллюзорным подобием себя. Я лишь хотел казаться тем, кем на самом деле не являясь, пряча свою суть, закапывая себя. Эти гребанные костюмы, галстуки, начищенные до блеска туфли, которые выбирает она, ванильные отношения, свадьба с белыми лилиями и долбаным смокингом, а ведь меня даже воротит от нашего постельного белья в мелкий цветочек и фарфоровый сервиз в розовых тонах. Чёрт, и меня не устраивает с ней секс по расписанию, осторожный, тихий невыносимо скучный и нудный, в темноте, под одеялом.

Фальшь. Воздушные замки. Мираж. Подобие мира, в котором я погребён заживо. Ведь я не сказочный принц, какого чёрта я притворяюсь?!

Это всё не моё! Я не хочу! – отчаянно кричит во мне всё моё существо, словно находясь в спячке, просыпаясь, вырываясь бушующим вулканом.

Опасаясь тревожит её ранимую душу я слил свою! Я сам примерил маску, превращаясь в призрака.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ах, даже не верится, скоро я стану Ибрагимовой Милой! – восклицает она, взрывая меня, кинув спичку в бензобак.

— Да блять, хватит!!! – вспыхиваю в крике не узнавая своего голоса.

Бью об стол зажатый в напряженной руке стакан, который с легкостью разбивается, осколками впиваясь в ладонь.

— Сссука, – оборачиваю салфеткой раненный кулак.

Мила вскрикнув, прижимает трясущиеся руки к груди, окружающие с опаской молчат и никто не осмеливается мне смотреть в глаза.

— Нет, Мила, – кладу её холодную ладонь на стол, которой она прикасается к моей груди, высвобождая себя из капкана, – нет, – в её широко распахнутых глазах растекается горечь, смешивающаяся с блёсткой слез. Возможно, это безжалостный приговор для нее, неожиданный удар, но мне, если честно, плевать, меня уже не заботят чужие чувства.

Она шепчет мое имя, кидая последний шанс, еще не веря, что это точка.

– Я не хочу, – отчужденно качаю головой.

Рывком избавляюсь от галстука, встаю..

— Кир ты чего? – осторожно спрашивает Лося.

Поднимаю жгучий взгляд на Янку, она испуганно вжалась в Славика. Да, я представляю, как сейчас выгляжу со стороны.

Узнаете прежнего пиздюка — Спайса?

— Спасибо, Янка, ты молодчинка! — подмигиваю, она распахивает глаза.

Скидываю пиджак, не оборачиваясь удаляюсь, четко ощущая прицельные взгляды на моей спине.

На улице глубоко выдыхаю выпуская пар, подворачивая рукава, достаю из кармана брюк ключи, запрыгиваю в тачку. С остервенением выдираю с зеркала пахучку с приторным запахом ванили, подаренная ею же. Жму на газ, круто выворачивая руль. На магнитоле врубаю на полную House. И впервые за годы чувствую себя по настоящему живым.

Вспоминаю нужный адрес, ведь квартиру Сане выбирал именно я , руководствуясь её предпочтениям, рядом стадион для пробежек, клиника в пяти минутах езды.

Охваченный волнением, жаром, переходящим в холодный пот, я несусь к ней, в нетерпении сжимая кожаный руль, кусая губы. Туда, где возможно меня не ждут, я лишний, ненужный, бывший. Но я упорно жму на газ, а остальное до фонаря.

Торможу у киоска с цветами, забегаю, хватаю с пола корзину с красными розами, кидаю деньги на прилавок оторопевшей женщине в фартуке, выбегаю на улицу.

Подъезжая к дому, осматриваюсь, здесь я был один раз. Приличная высотка с аптекой на первом этаже, детской площадкой во дворе. Выворачиваю руль к стадиону, не думая, не анализируя, просто еду, с улыбкой вспоминая наше знакомство. Как сейчас, перед глазами четко всплывает девчонка в обтягивающих шортиках с аппетитной попкой, с хвостиком, бьющимся об оголенные лопатки под спортивным топом. Стройными ногами она пританцовывала, играючи подкидывала камни носками кроссовок. И я завис, когда она ошпарила меня взглядом разъяренной кошки. Именно тогда я и попал! Если Макс не вмешался, я бы повредил ее, поломал, не узнав даже имени. Нам понадобился год, чтобы разглядеть друг друга, раскалить до предела, понять, где ненависть, там и есть страсть и магнетическое притяжение.

В темноте мелькает знакомый силуэт и сердце сжимается. Торможу перед прорезиненной дорожкой, охваченный мандражом, наблюдаю за ней.

***

Саша

Метр, еще...круг, два...под басы мощных наушников.

Но это не спасает, не дает долгожданной разрядки.

Устала. Выдохлась.

Тяжело дыша останавливаюсь, протираю вспотевшие виски, со злостью стучу по напряженным мышцам бедер, икр, которые так не кстати сдались, охваченные судорогой, но ведь дело вовсе не во слабости ног.

ОН! Он вновь выбил почву.

— Идиотка! – шиплю сама на себя ругая, что выскочила из машины, заприметив знакомые силуэты. Только сейчас понимаю, какая это была ошибка, необдуманная глупая, самодовольная выходка.

Ведь я, так ошибочно поверила, надумала себе новую любовь, теплые чувства, которые в одночасье рассыпались, стоило мне заглянуть в его глаза, жгучие, обжигающие, затягивающие меня в омут, как тогда...все вернулось в одно мгновение, все, что я с таким трудом пыталась забыть, убить, переделать себя. Как же я обманывалась!

Три года и меня отбросило назад. Три года и я вспыхнула под давлением его заволакивающей черноты глаз, как смолой затягивающей меня в его топь. Его голос, будоражащий, грубый, но такой притягательный.

В машину к Олегу я уже села другой Сашей, не той, что была еще пять минут назад, да, я все так же улыбалась, слушала его очередные рассказы, ощущая его нежные прикосновения на моей ноге, но под солнечными очками медленно стекали струйки слез. В тот момент меня разрывало на части, беспощадная мука, ревность, обида и неизбежность. Какие знакомые чувства!

Убивая себя окончательно, я мучительно представляла его девушку, невесту … Какая она? Та самая, достойная, единственная, что он решился на такой шаг! Наверняка она идеальна, его излюбленный вариант — молоденькая кукольная блондинка с ровной кожей, без тех изъянов, что останутся у меня навсегда. И какой он с ней, беспощадный Спайс?!

Не хочу думать, не хочу больше вспоминать! Надо просто отпустить и пожелать счастья ему, им…

— Да вот хрена лысого! — рычу в слух.

Туже затягиваю шнурки на кроссовках, в темноте поднимаю глаза, замечая свет фар. Приглядываюсь на черный внедорожник, крадущийся, плавно заезжающий на дорожку, медленно и бесшумно направляющийся в мою сторону.

Окна тонированные, но меня прошибает знакомый озноб, колючие мурашки неприятно щекочут тело. Фары гаснут и авто останавливается у моих застывших ног. С замиранием сердца наблюдаю, за отрывающейся дверью и вижу Его.

От неожиданности и обрушившейся тревоги отхожу назад, не отпуская взглядом мужчину из своих кошмаров.

Он встаёт у машины, оставляя спасительную дистанцию. По прежнему чертовски красив и сексуален, подтянут, накачен, уверен и решителен. Крепкий, мощный, широкоплечий со взглядом матерого хищника, который никогда не проигрывает. Неприятно констатировать, но он стал даже лучше, мужские черта лица отточенные идеальными линиями и время пока не коснулось его ровной, смуглой кожи, хотя ему сейчас еще тридцать три, это пока расцвет для мужчин.

Рвано выдыхаю, теряя своё мнимое равнодушие, лимит я утратила вчера днём, тогда я еще могла бороться с ним, у меня были силы казаться отрешенной с напускным безразличием, но сейчас он разбивает все моим выстроенные стены, обнажая меня, вновь затягивая в свою темноту блестящих глаз.

Холод. Жар. Ледяной пот, выступивший на дрожащих лопатках.

Горло сдавило от пронзительного черного взгляда. Хватает пары секунд и я превращаюсь в немощную жертву, вновь ощущая на себе его убийственную энергетику, доминантную силу, которой я не могу противостоять...или не хочу.

— Зачем ты здесь? – голос дрожит, кусаю губы, растираю холодные пальцы.

Он молчит, смотрит пристально своим фирменным острым жгучим взглядом не моргая, черты лица его спокойны, сдержаны, словно испытывает на прочность мою нервную систему, ждет когда я сдамся.

Всё внутри дрожит, бьется, швы от затянувшихся шрамов начинают неумолимо трещать. В опаске, пытаясь еще себя защитить, закрыться от него, инстинктивно прикладываю ладонь к своей шее, где остались глубокие рубцы, самые больные раны. Взгляд его перемещается за моей рукой, следуя за каждым моим движением, не оставляя без внимания и мой кроткий вдох, уголки губ его вздрагивают, брови сдвигаются. Резко вскидывает волевой подбородок, отходит к багажнику, я словно завороженная наблюдаю за немой сценой.

Небрежно кидает корзину с розами, цветы рассыпаются мне на ноги.

— Я не дарил тебе цветов, – как бы невзначай проговаривает.

Стою и молю богов, дать мне сил, чтобы не свалиться под землю. Конечности предательски сводит мышечной болью, сердце делает кульбит, цветочный аромат проникает ядом в лёгкие заполоняя сладкой дымкой, притупляя мой разум.

Отхожу еще на шаг назад...

— Мне не нужны они, – вобрав в себя по больше воздуха выпаливаю.

— Не удивлен твоему ответу, – по его губам пробегает наглая ухмылка, – но всё же. Я так захотел.

— Ты так захотел? А чего ты еще хочешь? – его ответы, самоуверенная ухмылка накаляют меня. Вновь ощущаю этот камень преткновения между нами, его вседозволенность и моя стервозность.

— Тебе возможно не понравится мой ответ. Но это пока. А сейчас я бы хотел просто поговорить, если ты не против, – всё таким же уверенным и ровным тоном произносит, складывая руки в карманы и мой взгляд предательски падает на его выпирающую ширинку, заметив это, уголки его губ ползут вверх.

Мысленно бью себя по щекам, ругаю за свою слабость и опьянение перед этим мужчиной, который стёр меня в порошок.

— Поговорить? Ты уверен, что у нас есть недосказанность?

— Да, Саша, уверен. Ведь мы так мало разговаривали и многое не догоняем друг о друге. Думаю и тебе есть, что мне сказать. Здесь. Сейчас. В лицо, – облокотившись на авто, скрестив ноги, явно ожидая выплеска моих слезливых речей.

— Мне не нужны цветы. Разговоры и твои рассказы. Больше не приезжай, – отрезаю дрогнувшим голосом.

Перешагиваю через цветы успеваю сделать шаг в сторону, как он перекрывает мой путь своей огромной грудью, отметая все пути к отступлению. Знакомый аромат душит и я рассыпаюсь, вся моя сила разбивается. В глазах уже стоят слезы.

Пальцы его дотрагиваются до моего подбородка. Вспышка и я бью по его руке, отпрыгивая назад.

— Не смей! – кричу, – Никогда! Слышишь меня?! Не смей прикасаться ко мне! – я уже не обращаю внимания на мокрые щеки и на то, что он заметил моё состояние и слабость перед ним.

Он, не шелохнувшись стоит, его блестящие глаза гуляют по моему лицу, напирая на меня своей силой, ожидая последующих действий, вынуждает продолжить эту уничтожающую меня борьбу. Конечно, это же Спайс и он непременно сделает то, за чем приехал, чего бы этого ему не стоило. Он никогда не отступает и не проигрывает, в отличии от меня.

— Поговорить хочешь? А давай Спайс! – с вызовом выкрикивая, ощущая сейчас гнев и пламя ярости, разглядывая его умиротворенную безмятежность в пустых глазах. – О чем, выбирай? Как меня резал больной ублюдок, тебе интересно? Он спрашивал нравится ли мне, облизывая мою кровь с сосков и дроча, глядя на мои мучения. А знаешь о чем я думала в эти моменты? Я каждую проклятую секунду думала не о себе, а о тебе. Блять, я, идиотка, думала о тебе! Я молила всех богов, чтобы ты жил! Я представляла, гадала, где ты, что с тобой, ведь я знала об облаве, что в тебя стреляли. Мне любезно рассказал об этом Рустам, с которым ты бухал потом и драл телок! – вытирая слезы я выплескиваю всю заколоченную в себе боль на него. Он не сводит глаз, молчит, желваки его перекатываются, кадык перемещается. Временную тишину тревожит звук хруста в костяшках, спрятанных в карманах его брюк.

Да неужели даже у монстра есть душа?

— А может о моей реабилитации, об операциях, о том, что ты слился, как слабак, оставив одну с моей болью, хотя ты же ничего мне не обещал. Ты вовсю кутил здесь, отмечал свою победу, ты наслаждался жизнью отправив меня под наркозом в чужую страну, даже не предупредив, ты избавился, как от потрепанной куклы! Я очнулась в чужой стране, ненужная, исполосованная не только внешне…, — всхлипываю, делаю глубокий вдох. — Пока, Саша! Помнишь? – вскидываю подбородок и прожигаю его гневом. – Дак вот, пока, Спайс! Неее, точнее, пошел ты ко всем чертям, придурок!

— Выговорилась? Или еще есть, что ляпнуть? – голос его глухой, взгляд пронзительно опасный.

— Могу продолжить, – нервно усмехаюсь, меня уже не остановить, – сейчас меня ждёт мой муж и в планах у нас вечерний секс. А ты вали к своей невесте и порадуй её цветами и своим членом, а ко мне не приближайся! – последнее слово разносится эхом.

Медленно развернувшись, он отходит к авто, я изумленно смотрю на него, не веря своим глазам, ожидая от него ответной реакции, в привычной ему манере, мат, угрозы, вспышки агрессии. Все что угодно, но не это! Вразрез моим подозрениям он спокойно протягивает мне бутылку воды.

— Держи. Выпей и выдохни, – ровным тоном произносит.

— Да пошел ты! – бью по бутылке, выскальзывающей из его пальцев.

Разворачиваюсь и чувствую рывок за волосы, откидывающий мое тело назад, вскрикнув стукаюсь лопатками об его грудь.

— Блять, Саша, как сложно с тобой, — пальцами впивается в талию, с легкостью подкидывая меня, садит на капот авто, вставая между моих трясущихся ног.

Хлопаю ресницами, замираю под давлением его почерневшего взгляда, который буквально диктует, забирает всю силу воли.

— Успокоилась, отбитая?

— Еще раз назовешь меня отбитой, я ударю, – шиплю и ощущаю, как дрожат мои брови.

Глубокое дыхание, тяжелые руки на моих ногах, его глаза беспорядочно носятся по моему лицу.

— Не буду, если ты не будешь себя вести, как отбитая! – медленно стирает пальцами дорожки слез с моих горящих щек и я пропадаю, неумолимо отзываюсь на каждое его движение, строгий взгляд. Сейчас, как никогда я осязаемо ощущаю нашу связь, словно невидимая нить нас прочно держит. Как будто и не было этих трех лет.

— Ты убил меня! – на эмоциях кричу в его лицо, впиваясь ногтями в его руки.

— А ты сломала меня, малышка, – улыбается, словно его это забавляет, – скажу раз и более не возвращаемся к этой теме. Уясни это.

Я немею, открыв рот, ловлю каждое его слово...

— На тот момент я думал, что это лучшее решение оставить тебя, просто исчезнуть из твоей жизни. Ведь я, пиздец, как виноват перед тобой и я боялся повторения, что в следующий раз могу не успеть, – проводит подушечками пальцев по шраму на моей шее и взгляд его меняется, становится глубоким, – Я лишь хотел, чтобы ты была счастлива. Это единственная причина моего поступка, – вдумчиво произносит, мягко касаясь моих приоткрытых губ. – И ты представить себе не можешь, как мне было хреново! Да меня, сука, выворачивало на изнанку, находясь в дали от тебя. В первые я побывал в аду, ощущая себя бесхребетным мудаком, ведь я знаю, через, что ты прошла, на что эта мразь была способна, – почти шипит, сквозь стиснутые зубы, кулаками бьет по капоту.

Я разглядываю его дернувшиеся скулы, сжавшиеся губы, не веря в его откровения, пытаясь найти подвох от прежнего Спайся.

Ведь это всё не правда, пусть это будет очередная гнусная ложь, мне легче ненавидеть его, винить во всем, что я испытала.

— Это правда и не ищи лжи во мне, – словно улавливая моё смятение, – там лишь сожаление, – не отпуская меня от своего прямого взгляда.

— Нет, не говори, я больше не хочу ничего слышать, – мотаю головой, словно выкидываю его слова, его образ из своих мыслей, — Кир, три года! За чем мне всё это сейчас?

— Лучше поздно.

— Слишком поздно! Это всё в прошлом. Тебе не стоило приезжать, – отвожу взгляд, чувствуя опустошенность.

— Не хочу без тебя...просто не хочу, – пожимает плечами, кладет руки на мои ноги.

— Ты понимаешь вообще, что говоришь? У тебя свадьба, у меня..., — неожиданно замолкаю, меняя мысль. — Кто она? Твоя невеста, — вопросом кромсаю себя изнутри.

— Обычная девушка. Я не хочу и не буду ее обсуждать, это неважно, поверь.

— Ну да…все не важно, — отворачиваюсь, — уезжай, — глухо произношу.

— Ответь и я уеду, обещаю. Ты счастлива? – замирает уставившись стеклянным взглядом.

Секунда, две...я молчу, под давлением самых желанных жгучих глаз, в горле застревает одно слово, две буквы, решающий ответ, меняющий в корне не только мою судьбу, но и его!

В глухой тишине я слышу стук наших сердец. Наши взгляды бьются друг об друга, пробивают невидимые баррикады обоих. Плотно сомкнув губы я опускаю голову, в который раз склоняюсь проигрывая ему в нечестном бою. Я просто не могу произнести и звука.

Обмануть его, да, но вот себя...

— Скажи, – протяжный шепот убивает, лёгкое касание его губ на моем виске, растекается мягкой волной, – одно слово, Саша, – гипнотически продолжает меня уводить из реальности.

Руки уверено ложатся на мою талию, так незаметно, пальцами прикасаясь к груди. Бедрами подается вперед, упираясь в мою промежность.

— Блять, как я скучал, – на выдохе вибрирует бархатным голосом, прижимает к своей груди, опускает голову к моей шее, покрывая влажными поцелуями дрожащих губ, так невесомо, тихо, вырывая из меня все сопротивление. Незаметно от него, я прикрываю глаза, я боюсь пошевелиться, лишь бы не спугнуть этот момент, ловлю каждое его прикосновение, мягкое дыхание у моих волос, впитывая его аромат, такой знакомый и самый самый!

— Мне нужно домой, – облизывая губы, я еще пока стараюсь не уплывать, под его магнетическим воздействием.

— Я не отпущу, – глухо отвечает, пытается встретится с моими губами.

Я отворачиваюсь, стукаясь носами, стараясь не сталкиваться, предчувствуя полёт в пучину, руками сдерживаю его ладони, которые так искусно начинают блуждать по телу, вызывая трепет.

— У тебя был шанс, сейчас его нет, – пальцами обхватывает мой подбородок, – я не отпущу, ни-ко-гда, – шепчет в приоткрытый рот, затуманенным взглядом обводит моё лицо.

Безапелляционно впивается в мои губы, жестко, нагло, технично, разжимая мой рот своим языком...с громким стоном я сдаюсь. Отвечаю, жадно поглощая его мягкие губы, вцепившись в крепкий торс, мои слезы смешиваются с нашими слюнями, пока мы терзаем друг друга. Во рту разливается горечь поражения смешивающаяся с экстазом.

И начинается наше с ним безумие, такое сладострастное, знакомое, дикое. Мы набрасываемся друг на друга, выговорившись, нам более ничего не нужно, лишь возбужденные тела, ищущие долгожданной разрядки, запахи сносящие крышу, будоражащие прикосновения. Мы отпускаем себя, как изголодавшиеся звери, разрывая оковы. Здесь и сейчас.

Его руки всюду, то сжимают, то мягко гладят. Сорвав с меня топ, без слов понимая его, лопатками ложусь на холодный капот, ощущая его жаркие поцелуи, укусы на моих затвердевших сосках, руками глажу его голову, в беспамятстве что-то шепчу, прошу, умоляю его, сжимая мужские бедра ногами, бессовестно трусь об его возбужденный член, слыша ответный хриплый рык.

Здравый смыл сгорает под желанием обладания плоти. Горю, обжигаюсь, пропуская разряды молнии, уплываю в мир, затянутой моим мучителем. Ведь только ему подвластно подчинить моё тело, только он тонко чувствует, искусно играя на моих струнах души. В этот миг я счастлива.

Его губы нежно касаются моих шрамов, почерневшим взглядом он исследует моё тело, вновь изучает каждый изгиб.

Приподняв мою попку, стягивает с меня шорты, я сажусь на мокрый холодный капот, раздвинув ноги, вскидываю руки ему на плечи, выгибаю спину прижимаясь напряженными сосками к его вздымающей груди. Мы хищно улыбаемся друг другу.

Опускает руку, звук расстегивающейся ширинки, замираем оба, когда проводит шляпкой по моим мокрым горячим складкам. Вздыхаю, смотрим в глаза...ловим каждый миг...медленно протискивается, упорно растягивая меня под свой размер.

Тело пронзает яркой вспышкой, вытягиваюсь струной и вновь оседаю на его член под умелым руководством и горящим взглядом. Захватывает зубами мои губы, вторгаясь в меня на полную длину..

— Сладкая моя девочка, – глухой хрип, пальцами впивается в мой подбородок, покорно размыкаю губы, куда без промедления проникает его горячий язык.

Он кусает, буквально пожирает меня, не давая вдохнуть.

Сжимая ягодицы, толкает меня на себя, врезаясь бедрами, заставляя меня вскрикивать, кусать его плечи, в нахлынувшем безумстве царапать его спину. Мокро. Скользко. Горячо. Дико.

Каждое его движение во мне точно бьет в цель, пламенем пронзая всё тело. Невидимые колкие вибрации от слияния наших тел, волной укутывает унося из реальности.

Как в тумане, он стягивает меня с авто, резко разворачивает, нагибая вновь входит, сразу задавая бешеный темп, не сдерживая себя, плотно сжав мои бедра, ударяя меня об железный капот, кусая мои плечи. Боль смешивается с острым наслаждением. Жар проникает в каждую частичку тела, вскипая кровь, концентрируясь внизу живота. Два тела переплетаются в страстном безумном танце, устремляясь в пучину блаженства.

— Ааах, – стону, упираюсь вспотевшими ладонями об железный капот, выгибаюсь, принимаю его до основания.

Ну как можно быть таким грубым, черствым, в то же время безумным и чувственным неутомимым любовником...Не хочу без тебя! Последнюю фразу я так неосмотрительно произнесла вслух.

— Я знаю, – штормит меня ответом этот самодовольный наглец, поднимает мою голову, срывая очередной крик в беспощадном неумолимом поцелуе, тараня мое разгоряченное лоно.

— Скажи, что не кончала с ним! Или, блять, я порву тебя, – надрывно урчит, осыпая влажными поцелуями мои плечи, так точно, так нежно и невесомо, бьющие точно в цель.

— Ненавижу, – сдавлено всхлипываю, двигаюсь ему навстречу, пытаясь успевать за его сумасшедшим темпом, теряя остатки разума, ловя экстаз.

— Это лучшее, что ты могла сказать! – хлестко хлопнув по попке.

Тяжелой рукой прижимая к капоту, обездвиживая мое тело он вторгается еще сильнее, грубее и безжалостнее двигаясь с безумной скоростью, технично орудуя своим орудием, заставляя привыкать к нему, вновь вспоминать и принимать его тело, горячую дикую натуру. Без протестов отдавать себя. Без каких-либо вариантов и отсрочек, в этом весь он. Берёт жестко, напористо, не предоставляя выбора, только он диктует и главенствует.

Боль от грубых толчков, безумное приятное удовольствие, его хриплые стоны, жесткие шлепки, мокрое скольжение, за считанные минуты подкидывают меня в океан блаженства. Срываюсь в крике. Острым оргазмом подкидывает мое тело, пронизывающий жар, резкий откат и всепоглощающий внутренний взрыв. Снова и снова. И только он меня может доводить до эйфории.

Вокруг все меркнет, лишь яркие вспышки ослепляют. Внутренними мышцами сжимаю каменную плоть. Он это чувствует и звереет, что меня начинает пугать, когда сознание приходит, сменяясь временным безумием. Неуспевая насладиться внутренним экстазом, я вздрагиваю от слишком сильных толчков. Да он просто безжалостно, на весу, таранит моё тело, подхватив в руках меня за попку. Ноги мои безвольно болтаются в воздухе, не доставая до земли. Вскрикиваю от каждого удара, сердце вырывается из груди, в горле уже слишком сухо.

— Остановись…прекрати, — всхлипываю между ударами.

— Не могу, — рычит, входит на полную, двигаясь с каждым разом еще сильнее и жестче, выбивая из меня крики.

В этот момент он абсолютно неуправляем. Пальцы его до боли впиваются в мои бока, сжимая ребра до скрипа в зубах и устрашающее тяжелое рычание опаляет лопатки.

Еще безжалостный толчок...низко простонав припирает меня к холодному металлу, уткнувшись носом в мои волосы. Я закусив губу дрожу в его крепких руках. В ногах окутывающая судорога, в глазах ослепляющие вспышки играют в такт с моими ритмичными импульсами, туго сжимая его член.

Опускает на землю, целуя меня в макушку, придерживая от падения, замечая мое состояние.

Я разворачиваюсь, какое-то время смотрю на его лицо, медленно, но верно внутренне вскипая. На его лбу блестят испарины, губы поджаты и в глазах разливается сожаление.

— Я по твоему чучело? Больно!!! — сипло пытаюсь кричать, набираясь сил кулаком бью по груди.

Но он лишь мило улыбается, разводит руками, опуская голову. Хватает за руку, прижимает к себе...

— Прости, сорвался, — мягко окутывает руками.

Дорогие, сладкие ….♥️???????? Благодарю Вас за отзывы, комментарии! Очень интересно знать ваши мнения, рассуждения и ваши эмоции♥️????????????

«…дай нам шанс…»

— Мне надо домой, Кир, – отстраняюсь от него понимая, что кроме фейерверка, есть обыденная жизнь, данные обязательства и простые будни.

Сейчас я чувствую себя шлюхой, грязной, похотливой сучкой, которую трахнули на капоте авто, стоило лишь появиться ему и безрассудно поплыла, растеклась, когда дома меня ждет Олег с разогретым ужином и планами на наше безоблачное будущее. А ведь наша свадьба намечена на лето. В тот день, когда я так необдуманно выскочила из авто, заприметив двух знакомых мужчин, мы ехали в загс и мы подали документы.

Подправляю топ, натягиваю шорты, под пристальный взгляд затягиваю волосы в тугой хвост. Он тоже приводит себя в порядок, источая леденящий душу холод.

— Сколько тебе нужно времени? – отворачивается, закуривает сигарету.

— Мне нужно всё обдумать. Ты ураганом ворвался в мою спокойную жизнь. С ним у нас…

— Нет, детка, это ты нашла меня, – оборачивается, – позавчера, – глаза его устремляются за мою спину, вскинув голову, брови сдвигаются, тело напрягается.

Обернувшись, вижу Олега, моего Олега. Не спеша он направляется в нашу сторону, тревожным взглядом окидывая поочередно наши фигуры.

Вот этого я и боялась, причинить боль этому самому светлому, доброму мужчине, который заботился, поддерживал меня всегда и во всем, стоял каменной стеной перед моим хрупким телом. Оберегал и дарил свою любовь.

— Уезжай, немедленно! Я позвоню, – грубо произношу, не смотря на Кира.

— Шутишь?! – огрызается в ответ.

— Дай мне время, единственное чего я прошу, — повернувшись, я буквально молю его.

Вдумчиво смотрит на меня, поднимает взгляд на идущего Олега, недовольно качает головой, стреляет сигаретой в его сторону. Обходит, садится в машину громко хлопая дверью, с ревом мотора, внедорожник с пробуксонами рвется вперед, вырывая из под колес траву с газона.

Олег с тревогой в глазах приближается, осматривая меня с ног до головы, упирается в валяющиеся розы.

— Саша, что произошло? – притрагивается к моему плечу, – Тебя долго не было, я переживал. Кто это?

Я отхожу, невольно скидывая его руку, опуская голову…

— Прости, – шепчу дрожащими губами, – прости Олежа, – мотаю головой, – прости. Я повторяю вновь и вновь это слово, более мне нечего сказать, ощущая бурлящий клокот сожаления.

Его взгляд меркнет, брови вздрагивают.

— Это был он? – поникшим голосом спрашивает.

Олег не раз вытаскивал меня из кошмаров, когда я выкрикивала ЕГО имя, на протяжении года эти сны меня преследовали, в них был сумасшедший круговорот, все страшные воспоминания, сидящие в подсознании, выпрыгивающие только по ночам. И я рассказала Олегу про Кира, не всё, лишь, что посчитала нужным, ну и этого хватило, чтобы практически в точности обрисовать картину моих событий. Моего личного ада.

Сейчас ответ он уловил в моих глазах.

Кусаю губы, чётко ощущаю его горечь.

Мы безмолвно смотрим друг на друга, понимая, что в этом момент разбиваются наши надежды, планы, мечты, где мы счастливы. И все из-за моей слабости, безумия, похоти, я перечеркнула то, что мы строили три года, я просто разрушила, поддавшись искушению с тем, от кого пыталась излечиться. Но к кому моя душа и тело тянутся, не смотря ни на что.

— Пошли домой, — не глядя на меня берет мою руку.

Неожиданно из ограждения вылетает знакомый авто, несётся в нашу сторону. Олег в опаске, сжимает мое запястье, заслоняя меня своей спиной. Черный внедорожник осветив слепящим светом фар, тормозит перед нами, наезжая на розы.

Кир выскакивает из авто, дыхание мое учащается, его вид пугает, глаза пылают огнём, черты лица заостренные, движения резкие, что выдает его агрессивный настрой. Дикий и безумный взгляд прошибает до кончиков пальцев. Глубокое дыхание с вздымающейся грудью, набухшие вены на открытых участках рук.

— Сядь, Саша, в машину, – командным тоном, прожигая Олега свирепым взглядом.

— Кирилл Романович? Дак это вы? — отшатнувшись изумляется Олег.

— Да, докторишка, я, – с вызовом бросает, расправляет плечи, уминая кулаки в карманах, подходя ближе.

— Кир, я просила, уезжай, – выглядываю из-за спины Олега.

— Ты, бля, серьезно? После того, как я тебя трахнул на этом капоте?! Ты в койку к нему ляжешь? – взмахивая рукой.

— Сволочь ты! – выкрикиваю, расцепляя руки подхожу к нему, в немом вызове вскидывая подбородок.

— Подмыться не забудь, я еще в тебе, – наклонившись, зло шипит.

Незамедлительно влепляю ему звонкую пощечину, оцарапывая каменные скулы.

Он хватает мою руку...

— Кирилл Романович, держите себя в руках, — Олег встает между нами, пытаясь сгладить обстановку, смотрит снизу вверх на Кира. Олег не высокий и конечно уступает в габаритах Спайсу, который почти на голову выше и чуть ли не вдвое шире.

— Руку убрал, – надрывно рычит Кир, когда Олег пытается отодрать мою руку из цепких лап.

Напряжение нарастает, крики громче, глаза горят ярче.

— Кир уезжай, прошу, – обжигаясь выворачиваю кисть, высвобождая свою руку.

— Садись в машину, дура! – нависая надо мной оглашенно орет.

После этих слов Олег толкает в грудь соперника..

— Не смейте!

Кир, как будто только и ожидал этого, одним толчком, с легкостью отбрасывает Олега на газон, медленной походкой направляется к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Только тронь его и я обещаю, ты никогда меня не увидишь! – кричу от бессилия ему в спину.

Он останавливается...оборачивается, с интересом рассматривает меня, зловеще прищурив глаза.

— Саша, в тачку или ты развязываешь мне руки, – глухим голосом ставит ультиматум.

Смотрю на Олега, он встает, его взгляд потерянный.

Более не накалять обстановку, я усаживаясь в авто вытирая слезы.

***

Успеваю пристегнуться, как он резко вжимает педаль газа в пол.

— Да успокойся ты, сбавь скорость, – выкрикивая, ошарашено разглядываю красные сигналы светофоров.

— Сука! Только ты умеешь так вывести меня! – в порыве гнева стучит по рулю, резко заходит в поворот, чуть не снося фонарный столб.

— Ты не имел права! Научись слышать меня, придурок! – парирую и сама удивляюсь, ну почему он вызывает во мне такие противоречивые чувства.

Сейчас я его ненавижу, на столько, на сколько это возможно, забыв, что было пол часа назад, я готова вцепиться ему в волосы.

С Олегом мы ни разу не кричали друг на друга, не оскорбляли, да, были притирки, недовольства, но мы решали всё мирным путем, диалогами и с конструктивной критикой. С Киром же всё на пределе, ненависть, гнев, одержимость и безумная страсть, вожделение – смешиваются в ядовитый коктейль, без возможности к спокойному существованию. И мы оба не можем контролировать друг друга или поддаться, отойти назад. Мы как на пьедестале первого места, делим своё главенствующее право, не уступая, отчаянно вгрызаясь, причиняя боль самим же себе.

— Кто я? – рявкает, глаза его заволакивает черной неуправляемой мглой, губы дрожат, словно он хочет вцепиться в мою шею.

Прикусываю губы, чувствуя его грань. Волоски от его холода вздымаются, в горле першит.

— Ты просила дать тебе время подумать! Оно истекло, – низким голосом пытается давить, – говори, – расплывается в безумной улыбке, выруливая на встречку, сконцентрированным взглядом следить за встречными авто, пытаясь предугадать их действия, дергая рулем от прямого столкновения.

— Кир! Прекрати! – ору, закрываю лицо ладонями, стукаясь об стекло от резких маневров.

— Говори, моя девочка, – ласковым голосом, обнажая мои нервы.

— Ты сумасшедший! Останови!

— Во всех нас есть доля безумия. Ты меня знаешь, я не остановлюсь, говори, – лихо увиливая от опасности, вновь проскакивая на красный.

— Да, – ору и бью по его руке.

— Конкретнее, сладкая, – перехватывает мою руку, кладет на руль, сам отпускает, вжимая газ до упора.

— Боже, придурок...– пытаясь рулить.

Адреналин подскакивает, истерика резко прекращается и включается мозг, давая возможность на трезвый анализ. Резко дергаю ручник на себя...авто заносит, крепкие руки хватаются за руль.

Сидим. Молчим, уставившись на дорогу. Оба приходим в себя, рвано дыша. Машины пролетают мимо, сигналя, мигая фарами.

— Черт бы тебя побрал! Поехали ко мне, на старую квартиру, – устало произношу, вытирая пот со лба.

До дома никто из нас не проронил и слова.

***

Они шли словно незнакомые и случайные прохожие, направляясь в одну дверь. Оба опустошенные и уставшие. Оба прибывающих в смятениях и терзающих себя сомнениями. Он – подавлен. Она – опустошена.

Зайдя в лифт, Кир нажимает кнопку восьмого этажа, она замечая это и даже не удивляется, что он знает о ней буквально всё.

Через него она нажимает кнопку остановки...

— Кир, давай остановимся, – глухо произносит не смотря на него, – я была счастлива...честно…пока не встретила вновь тебя.

— А я нет, – берет её ладонь, переплетая их пальцы.

Шаг к ней, становясь вплотную.

– Не бойся и дай нам шанс. Не обещаю, что будет легко, ты меня знаешь, как никто другой, точно так же, как и я тебя, — вдумчиво разглядывая ее черты лица, под тусклым светом. — Отбрось сейчас мысли, чего ты хочешь? Признайся себе, потому что я вижу все твои желания в твоих глазах. Тебе не под силу от меня скрыть то, что кипит в тебе, — поглаживая её нежную кожу скул.

Хоть и тихи его слова, но они оглушают её разум, окончательно перечеркивая прошлую жизнь, там, где его не было.

Стоит ей взглянуть на него, на его задумчивый профиль, идеальные мужские черты лица, царапины на его скулах и она вспыхивает, через вой противоречий, через все стоп линии, она вновь мечтает о нем, безудержно хочет и тянется. Тянется на его внутренний огонь, на доминантную силу, несокрушимую мощь и уверенность.

Их глаза встречаются, замерев они вскипают новой волной, вновь в нахлынувшим желании. Но он более не настроен её подталкивать, для него важен ответный шаг. Ему нужны подтверждения своих слов.

— Хочу тебя, – безрассудно шепчет в ответе ему.

В её глазах от чётко видит вспышки грязной похоти и буйствующего безумства, спрятанная улыбка хищницы, грация кошки и взгляд дьяволицы. Она сводит его с ума, с ней он испытывает самые яркие эмоции, которые даже его пугают, он становится безумным и одержимым. Он готов жалить её, кусать, выпивать без остатка, любить, оберегать и заботиться, так как умеет. Только он и никто другой на его месте. Только над ней он хочет чувствовать свою власть, каждый раз натыкаясь на ее шипы.

— Позволь мне вести, – языком проводит по его шее, чувствуя пробежавшие мурашки.

Он лишь хитро улыбается, безмолвно отвечая потемневшим взглядом.

Откинув все мысли, тревоги, всё лишнее, она уплывает в его черноту омута.

Не отводя от него слишком похотливого взгляда, она покорно садиться на корточки…

В который раз он убеждается, что никто так не ласкал его член, как это делает она, с горящими глазами, меняя темп, нежно и невесомо касаясь языком крайней плоти, переходя на гортанную технику, так искусно мучая его, раскручивая, зажигая его. Ни одна женщина с ней не сравниться, а почему? Да потому что она хочет его, всего и без остатка, со всеми гранями души, она принимает его, наслаждается глубоким минетом в равной степени с ним.

Откидывая голову, прикрыв глаза, упершись лопатками в стенку лифта, он зарывается пальцами в её волосы, испытывая внутренний восторг и максимальное удовольствия, что дарят ему самые желанные губы.

Мир для них вновь растворяется, пространство становиться бескрайним, когда они оказываются в темной квартире Саши, предварительно выломав дверь. До спальни им не дойти, они пробуют на прочность все возможные поверхности. Их тела сливаются в их личном и таком знакомом безумстве. Она кричит, извивается под напором сильного тела, стонет, оцарапывая его вспотевшую спину.

Она не всегда успевает за его действиями, сейчас он скользит в ней сзади, с мощью ударяясь об упругие ягодицы, вжимая её голову в пол, впиваясь в водопад волос, через пару секунд его член уже в её ротике, вбивается в тугое горло.

Он сорвав с себя цепи, наслаждается горячей плотью, слизывая с её мокрой киски божественный нектар, подкидывает свою девочку в облака блаженства неистово, яростно, словно это последняя ночь для них обоих. Грубые шлепки, ласковый рычащий мат, звуки влажных проникновений, стоны, всё смешивается объединяя мокрые тела, скрепляя их связь еще сильнее, делая незыблемее.

Кровать, как новый полигон для их схватки...

Она с растрепанными волосами, скользит по его телу, до боли впивается в его грудь, насаживается на мокрый возбужденный до предела орган. Он пальцами прокатывается по её вспухшим губам одурманенным взглядом, любуется её телом, набухшей покачивающейся грудью, с которой стекают капли пота на его горячую грудь, другой рукой сжимая упругую попку...вскакивает, откидывая её на влажные простыни, вновь забирая инициативу, в желание обладания ее телом, властвуя над ней, подчинять, забираясь в потаенные уголки её души, млея и улетая с ней в сладкую негу.

Их запутавшиеся ноги в взбитой простыни и они со смехом падают на пол, плотно удерживаясь в объятиях друг друга..

В тишине их частое дыхание, глухой звук ударов сердец и усталые улыбки освещают темноту ночи. И наверное они оба уже понимают, что их дальнейшая судьба одна на двоих. Никто другой или другая не заменят их.

Он поднимает, забирает ее изнеможенное тело на руки, с пола перекладывает на кровать, она уже почти спит и так не охота открывать глаза...

Сминает в охапку и под ее сопящее дыхание он проваливается в долгожданный сон

.

Утро

Утро.

Обнимаю мокрое тело, вторгающееся вновь в мое пульсирующее лоно. Его глаза горят, тело напряжено до предела. Затуманенным взором устремляю взгляд за его спину, щурясь, всматриваюсь в настенные часы.

Час дня...

Следуя за мои взглядом, оборачивается, не останавливаясь в движении, глубоко и упорно проникая в меня.

— Ты чего?! – недовольно сдвигает брови, – я её трахаю, а она на часы пялится, – рычит, кусая в шею, усиливая темп.

— Кир, устала...– между толчками вырывается из груди мой хрип, – ты затрахал меня, – умоляющим взглядом впиваюсь в его глаза.

Уткнувшись носом за моим ушком начинает вибрировать в смехе, вызывая новые ощущения от частых коротких движений членом. С новой силой обхватываю его мощную спину, вздрагиваю от толчков, бьющих током в чувствительные точки.

— Да-да-да, еще, – настойчиво кричу, зажимаю ногами его часто двигающие бедра. С рычанием он мне дает, что я вымаливаю от него.

Еще удар и я взрываюсь, тысяча иголочек пронзают тело, рассыпая меня на атомы. Плотно удерживая его в себе, запрещая двигаться, я наслаждаюсь, уплываю и возрождаюсь вновь.

Отвлекает посторонний звук за закрытыми дверьми спальни. Резко распахиваю глаза, стучу по плечам, пыхтящего надо мной, Кира.

— Кир!!! Там кто-то есть, – шепчу, пытаясь отвлечь его.

— Всё норм, – отвечает запыхавшимся голосом, продолжая ритмично двигаться, приближая себя к разрядке.

— В смысле все норм, там кто-то ходит, слышишь? – не перестаю тормошить его, пытаясь скинуть горячее тело.

— Саша! – рявкает мне в лицо, останавливается. – Там пацаны, они замок чинят и хавчик нам привезли. Всё? Я могу, блять, продолжить?!

— Спайс? – неуверенный голос Савы за дверью, – вы там долго еще, разговор есть.

Я набираю по больше в лёгких воздуха, ощущая его нарастающую ярость, мягко сжимаю его плечи.

— Ты, блять, охуел?! – орет в сторону двери, кровать сотрясается от его рыка, я сжимаюсь всем телом, находясь под железным катком ярости, – Сьебись по быстрому!

Переводит на меня негодующий взгляд, притягиваю его губы, в попытках утихомирить своего зверя, обвожу языком приоткрытый рот, плавно двигаясь под ним, заволакивая в свою волну. Быстро подхватив темп, наращивая скорость, сминает меня в охапку, доходит до долгожданного оргазма, издавая тихий низкий стон. В этот момент я смотрю на его лицо точно так же, как он, замирая в друг друге. Глубокий горячий взгляд, такой необычайно настоящий и искренний.

— Свободна, – так неожиданно выпаливает, щелкнув меня по носу. Перекатывается на соседнюю подушку и смеется, глядя на мое растянувшееся в удивлении лицо. – Ну иди ко мне, – тянет руку.

Я улыбаюсь, кладу голову на его вздымающуюся грудь и резко кусаю за сосок, ответно слыша отменную брань. Вскакиваю в смехе, подмигиваю...

— Я первая в душ, – накидываю халат, выхожу в коридор, улавливаю силуэт Савы, стоящего на кухне, забегаю в ванную.

Разминаю потрепанное тело, растираю шею, отмечая свежие синяки на бедрах и засосы на груди. Ощущаю ломоту практически во всём теле, но это нисколько не омрачает моего настроения. Улыбка не сходит с лица, даже когда я натираю мягкой губкой саднящие места.

Возможно это временная эйфория и мне придется расплачиваться за это, за такой крутой поворот всего в один вечер и долгую ночь, а пока я чищу зубы, вытирая ладонью пар с зеркала.

Вздрагиваю, когда за спиной вырастает его силуэт так неожиданно и резко, мгновенно меня обдает ознобом, холодным, мучительным. В этом зеркале, за моей спиной, когда-то стоял Макс, сейчас его нет, а если...

В голове пролетает шальная мысль, пугающая до дрожи.

Идеальный профиль, в который раз отмечаю неоспоримый факт. Новая стрижка, бритые виски и совсем короткая макушка, придает еще более мужественности. Внешне он мечта женщин, но вот внутри...временами очень пугает.

— Ты чего, сладкая? – смотря в отражение, улавливает мой страх в широко распахнутых глазах, обволакивает своими руками.

— Ничего, – словно отмерев, продолжаю водить щеткой по зубам, разглядываю его татуировки и мои царапины поверх них, взлохмаченные волосы, – напугал, – хихикаю, когда его пальцы упираются в мои ребра.

— С утра страшный? – подмигивает. – Второй зубной щетки нет?

— Не-а, можешь мою взять, – ополаскиваю, протягиваю через плечо. Он с довольной улыбкой открывает рот, зубами хватая мою щетку.

«Какой же ты невыносимо притягательный, магнит для меня, моя утопия, ад и рай на земле!»

Выйдя в коридор, кутаюсь в халат.

— Привет Сава, – тихо произношу, стыдясь своих недавних криков, которые он наверняка слышал.

— Привет, малышка, – оборачивается, подходит вплотную, мягко обнимает за плечи.

За его спиной замечаю пакеты на столе.

— Вам привез продуктов, Спайс звонил, – проследив за моим удивленным взглядом, отламывая кусок хрустящего багета, – я даже не удивлен, – подмигивает, кусая огромный кусок.

— Чему? – заглядываю в пакеты, первым делом цепляю чипсы.

— Что Спайс к тебе полетел. Он такой вынос мозга устроил, после встречи с тобой у рестика, – качает головой, – всех взгрел в тот день. А вот то, что ты так быстро сдашься, не думал.

— А он, когда-то предоставляет выбор?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну, да, тоже верно, – с грустью замирает, – ты Саша ведь помнишь свое состояние? Не забывай прошлого и знай, что люди не меняются. Я просто хочу тебя предостеречь, – сжав мою ладонь, пытаясь еще больше привлечь мое внимание. Вселяя в меня раздрай и сомнения...

— Я помню Сава, – настроение мое неумолимо падает, понимая, что он прав, а я одурманена вновь и мой трезвый ум временно опьянен.

— Спайс, поговорить надо, – резко вскидывает руку, встает в миг напрягаясь.

— Ну и, говори, – закидывая на плечи полотенце, сверлит нас колким взглядом, заходит на кухню, заглядывает в пакеты, – где вода? И где еда?! Я просил из рестика горячего, а не этот мусор, – выхватывает из моих рук пакет с картошкой, откидывая в раковину.

— Бля, я не понял, думал...

— Ты меньше думай, а больше мысли, Сава, – открывает бутылку минеральной воды, – херли ты завис?! – давит низким голосом, разводя руки в стороны.

Сава переминается, поглядывая на меня.

— Мила тебя везде ищет. У вас через час регистрация, ресторан, база, всё готово. Гости собираются.

Поперхнувшись я начинаю кашлять, брызгая слюнями. Ощутимый хлопок по спине приводит в чувство.

— Выпей, – перед собой вижу протянутую бутылку от Кира.

— Всё отменяй. Кажется вчера я чётко дал ей понять по поводу свадьбы, не догоняет, не мои проблемы, – задумчиво произносит, гладя меня по лопатками, – Объясни ей, что искать меня не нужно.

— Эм, я то понял, но..– вздыхает Сава.

— Без но и не грузи больше этой темой, – выгибает недовольно брови.

— Сделаем, ладно хорошего вам дня, – кивает, – замок сделали, кстати.

— У тебя сегодня свадьба? – спрашиваю, когда мы остаемся наедине.

— Должна была состояться, – отворачивается к окну, открывая створки, закуривая сигарету.

— И вот так просто, отменяешь свадьбу, даже с девушкой не объяснившись? – одновременно удивляюсь и расстраиваюсь его равнодушию, представляя ту девушку, Милу, которая по уши влюблена, готовилась, мечтала и даже не подозревала, предательский удар от него. – Так же нельзя. Ты должен...

— Запомни, я никому ничего не должен, – оборачивается, взглядом припирая к стенке.

— Да, проще сбежать. В этом весь ты, – разочаровано пожимаю плечами.

— Я никогда не сбегаю, Саша, и всегда отвечаю за свои поступки, но когда я решаю что-то, это не обсуждается и мне не интересно мнения окружающих. В этом весь я! – тушит сигарету.

— И на чувства людей, кому ты дорог, тебе тоже плевать? – пытаясь достучаться до него. Не перестаю удивляться его черствости души, прямолинейности и холодной отчужденности.

— Всем похуй на чувства других, запомни это. В каком мире ты живешь? Меня бесят твои сопли, – с вызовом заявляет. — Для каждого человека важны лишь свои желания, своя жизнь, своя выгода, свое мироощущение. Я не стараюсь быть правильным и хорошим. Если я не оправдал чьих-то ожиданий, не мои проблемы, – отмахивается, достает из пакета колбасу, сыр.

— Типичная фраза мужиков эгоистов! Не нужна, плевать, пройду дальше, другую найду? Отличная теория, Кир, ты и раньше менял девок, каждая на разок, – отталкиваю его от стола, когда вижу, что пытается неровно резать колбасу, – дай, сама! – недовольно пыхчу, делаю нарезки.

— Ты чего взъелась то?! Предлагаешь в силе всё оставить? А ты наверное на член своего дохляка? Такой расклад? – стоит за спиной, а я уже чётко ощущаю на своих лопатках его испепеляющий взгляд.

— Он не дохляк! – вскрикиваю, оборачиваюсь, стукаясь об его грудь. – А, как ты поступаешь, это не по человечески. Отменяя свадьбу, бросая девушку, не объяснившись с ней, это низко. Не будь таким равнодушным и хоть раз задумайся о чувствах других людей, кому ты не безразличен, – конечно, меня мало волнует эта девушка, сейчас я проецирую её ситуацию на себя, догадываясь, что и меня может ожидать подобное.

— Нравоучениями меня решила полечить, да? – нервно ухмыляется, – А на себя не хочешь обратить внимание? Сколько вы жили со своим докторишкой? Год, два? Наверняка планировали своё светлое и унылое будущее и что же произошло? При первой же встрече ты дала мне на капоте моей тачки, под окнами своего же дома. Стоило тебе ноги раздвинуть и ты потекла! Это ли не скотство, Саша? – наклоняется ближе, прикасаясь лбами и каждое слово, как лезвие. — О чём ты думала в тот момент, когда я тебя трахал? Признайся, о нём, о его чувствах? Неее, ты думала только о себе и чтобы я по глубже засадил в тебя. На него тебе было плевать! Знаешь, как это называется? Слаба на передок! – шепчет, словно змея, кусая, впрыскивая свой убийственный яд.

Всё во мне бухает, падает, сотрясается под давлением его пустого взгляда. От обиды щеки горят, я отвожу взгляд, не в силах бороться.

— Убирайся, – шиплю, сдерживаюсь, чтобы не разреветься, — Какая же ты сволочь!

Он всегда умел сделать больно, да что больно, убить, резануть в самое сердце, пробивая глубины души, безжалостно рассекая всё живое.

— Не умеешь держать удар, не лезь! – надменный взгляд и по лицу плывет самоуверенная улыбка, отворачивается. – И в следующий раз тоньше режь хлеб, – отходит к окну, жуя за обе щеки.

Могу ли я такое пропустить? Простить? Промолчать? Проглотить? Конечно нет!

Его слова эхом раздаются в моей голове, пеленой застилая здравый ум, он опять завел этот локомотив моей ярости, где нет рычага экстремальной остановки. На эмоциях или, как называют еще, в состоянии эффекта, хватаю со стола тарелку с нарезкой и одним точным ударом разбиваю об его голову.

— Бляяя, – хватаясь за голову, чуть склонившись , оборачивается, прожигает изумленными глазами.

Я просто стою и молчу, бесстрашно наблюдаю, как он смахивает осколки на пол, таращась на меня.

— Вали на свою свадьбу, к своей Миле и к очередным шлюхам! – взрываюсь в крике, хватаю вторую тарелку, демонстративно поднимаю, готовая пустить ее в ход. – Ты не мужик, ты трепло и слабак, не отвечающий за свои поступки! Бездушная скотина!

Он выпрямляется, расправляет плечи, откидывает откусанный бутерброд. Внешне полное спокойствие, но разряды молнии я чётко ощущаю на себе. Взгляд пустой, отрешенный, губы напряженно складываются в прямую линию. Проходит мимо меня и я в опаске отпрыгиваю от него.

Через минуту он выходит из спальни одетый, аккуратно заправленный, уверенной вальяжной походкой. Молча просто уходит.

Оседаю на стул, прижимаю к груди тарелку, обливаюсь слезами.

Крах.

Беззвучное отчаяние.

Боль...

Конец сказки.

Не знаю сколько я просидела, находясь в ступоре, вглядываясь в одну точку, под вой мыслей, ураган чувств, вновь и вновь прокручивая последние события.

Пододвигаю к себе пакет с продуктами, нахожу там бутылку виски, открываю и пью из горла, взглядом устремляясь на пролетающих птиц за окном. На смену потрясению, злости, обиды, приходит опустошение, кидая меня в бездну обреченности.

Потеря.

Беспомощность.

И страх, страх, что я не увижу большего его.

Он прав, я так глупо вновь угодила в его сети, безвозвратно и так необдуманно я сломала то, что строила годами, перечеркнула всё, чем жила, так неосторожно взглянув в его глаза, утонула в его бездне, чтобы вновь оказаться на дне, с осколками своего сердца.

На что я надеялась, чему верила?

Как можно отказаться от разума, что волком воет, предупреждает, ограждает от опасности, как можно так слепо тянуться на обжигающий огонь, который убивает, уничтожает всё на своем пути.

У меня был шанс, но я вновь угодила в ловушку и получила то, что мне причитается. Он вновь нанёс удар, безжалостно, жёстко, всё в его стиле.

— Глупая бесхребетная дура, – глухо ругаю себя, за свою слабость, за слепость, отпив глоток жгучего напитка.

Сквозь пелену слез, упав на колени от бессилия, собираю осколки тарелки, словно осколки себя, терзая, мучая себя. Одна встреча, одна ночь и он полностью забрал меня, выбил почву из-под ног, приковал, заворожил, отобрав шанс на спасение….

Сладкие, Благодарю Вас♥️????

Ваша, ????

Ибрагимова

Телефонная дрель разноситься в тишине, еще и еще, кажется уже в пятый раз, пока я сижу на полу, с безразличием всматриваюсь в стрелки часов, указывающие на пять часов. В отрешенном состоянии я провела не менее четырех часов, так и не в силах собраться, дышать и продолжать жить.

Звонок начинает раздражать и бесить своим трещащим звуком, выкручивая натянутые нервы.

Нехотя беру в руку гладкую трубку. Не успеваю ответить, слышу на том конце провода недовольный, но такой родной, до безумия любимый грубый баритон, заставляющий всё тело трепетать, а сердце выпрыгивать.

— Какого хрена не отвечаешь?! Выходи через пять минут, почти подъехал!

Как всегда, самоуверенно, хлестко, не ожидая ответа, скидывает вызов. Замерев находясь в состоянии шока, слушаю частые гудки, ощущая внутренний взрыв, ликование. Встряхиваю голову, в опаске, что у меня возможные галлюцинации и я уже воспринимаю желаемое за действительность.

Вздрагиваю, кидаю трубку, несусь в спальню. Открыв шкаф, осматриваю одежду, что я оставила здесь перед переездом. Хватаю первое попавшееся платье, накручиваю на голове небрежную култышку.

В голове одни вопросы и ни единого ответа, сплошное непонимание ситуации, слишком крутые качели, зигзаги, за которыми я не в силах угнаться.

Возможно это они и есть эти неидеальные отношения со Спайсом и мы вечно будем находиться на поле бойни, разворачивая войны между собой? Но сейчас я окрыленная одним звонком, несколькими его словами лечу, как пташка к своему коршуну.

***

Выбегаю из дома, с волнением замечаю, мерседес бизнес класса с глухой тонировкой, нагло стоящее прям перед подъездом загораживая вход. Меня нисколько не удивляет, в этом весь он.

— Ну и кого ждём, отбитая моя? – из приоткрытого окна выглядывает Кир, лениво надувая пузыри из жвачки, взгляд его останавливается на моём лице, брови сводятся на переносите, образуя «недовольную» морщинку.

Представляю, какой у меня сейчас непрезентабельный вид, особенно в сравнении с ним.

Запрыгиваю в машину и буквально набрасываюсь на него упираясь носом в его вкусно пахнущую шею, вдыхая его аромат, как будто возрождаюсь. Он мой спаситель, он мой садовник цветущего рая моей души, художник моего сознания. Он моё всё. Ощущая его тепло, дыхание, прикосновение его руки на моей талии и я оживаю, цвету, благоухаю. Всё что мне нужно в это жизни – это ОН.

Как глупо, так по детски и наивно...но я признаю, что сердце моё, душа принадлежат ему, безвозвратно. И пусть я буду гореть в аду, но запомню каждый миг проведенный с моим искусителем.

— Никуда, больше никуда не отпущу, слышишь меня? – всхлипываю, впиваюсь в его футболку.

Чуть дернувшись, видимо от моего неожиданного признания, отстраняет меня от себя, пристально вглядывается в мои воспаленные глаза.

— Много выпила? – берет в ладони моё лицо, большими пальцами вытирая слёзы.

— Нет, – виновато опускаю глаза, облизывая губы, – где ты был?

— Ты же сама послала меня, еще и тарелкой херакнула, – вибрирует в смехе, поочередно, с особой нежностью целует мои щеки, – отбитая моя девочка, сложно нам будет вместе, – выдыхает, прижимая к себе.

А я с блаженной улыбкой растворяюсь в его объятиях и ничего нет важнее, чем его дыхание у моего виска.

— Готова? – шепчет, поглаживая мои лопатки.

— К чему?

— Нас ждут, всё расскажу по дороге, – заводит авто, пока я сижу всё так же прижавшись к сильному телу. — Я сделал, как ты и хотела, но Александра, — тон его холодеет, — это первый и единственный раз, более такого не повторится, не надейся, что можешь веревки из меня вить, – медленно выезжая на дорогу, осматриваясь по сторонам.

Я отсаживаюсь на свое сиденье, удивленно хлопая ресницами.

— Ты женился?!

— Нееет, но это пока, – повернувшись подмигивает, замечаю, как глаза его светятся, – я съездил к ней и уладил все разногласия, а так же я встретился с твоим уже бывшим, он всё правильно понял и дал вот это,– кидает мне на колени мой паспорт.

Я не шевелюсь, впитываю каждое его слово, еще не понимая к чему он ведет, отмечая его свежий и шикарный вид, белую футболку очерчивая каждый мускул, небрежно покачивающуюся золотую цепь, на запястье именные часы, инструктированные бриллиантами, стильные джинсы.

Машина тормозит у каменных ступеней дворца бракосочетаний.

Потеряно оборачиваюсь по сторонам, провожаю взглядом молодых мужчин в классических костюмах, невест в белоснежных платьях.

— Повторю вопрос, ты готова? – поворачивает мой подбородок в свою сторону, вдумчиво вглядываясь не моргая, что сердце замирает, он словно забирает меня в плен, настойчиво, решительно, без пути к отступлению.

— Я не понимаю, Кирилл, – совсем понуро отвечаю, ища ответы в его искрящихся глазах.

Резко притягивает к себе, незамедлительно проникает языком в страстном поцелуе, захватив мои волосы в кулаке. С хрипом я утопаю в его мягких губах и жестких движениях, создавая темп, он превращает наш поцелуй в сумасшедший ураган. Только он решает, он главный и доминирующий, здесь я предоставляю ему полную волю и безоговорочное мое подчинение. На глубоком вдохе, отстраняюсь, когда его пальцы уже уверенно проникают в мое пульсирующее лоно, раздвигая и наглаживая скользкие складочки.

— Не здесь, пожалуйста, – стону, – люди, Кир.

— Уверена? – прикусывает свою губу, хищно улыбается.

Киваю и из груди вырывается очередной хрип.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ладно, позже закончим, – резко, как будто трезвеет, взгляд острый, превращается в полную концентрацию, вскидывает руку с часами, всматривается в циферблат, – пошли, нас ждут, – выпалив, выскакивает из машины, бессовестно, через джинсы подправляя свой на набухший член.

Поднимаемся по массивной каменной лестнице, он держит мою руку, параллельно разговаривая по телефону, уверенно шагает в нужном ему направлении, я озираюсь по сторонам, то и дело оставляю восхищенные взгляды на невест в пышных белоснежных платьях. Приближаемся в огромным открытым дверям, через которые вижу пустой зал в светлых оттенках, в центре стол и женщина с высокой прической, в стильном брючном костюме. Увидя нас, она расплывается в приятной улыбке, с интересом и очень кропотливо рассматривая меня. От нахлынувшего волнения спотыкаюсь об свои же каблуки, спасает от падения, в миг напрягшаяся рука Кира.

— Кирилл Романович, Александра Викторовна, мы вас заждались, – торжественно произносит женщина, раскидывая папку у себя на руках, оглядывает нас с фирменной доброжелательной улыбкой.

Мандраж.

Потрясение.

Потеря дара речи.

Под ногами землетрясение колебанием в пять балов.

Поворачиваюсь на Кира в немом вопросы, впиваясь ногтями в его сжимающую руку, он лишь расплывается в довольной и гордой улыбке.

— Ты готова меня терпеть, любить, трахать и выносить мой мозг, отбитая моя? – шепчет в мое полыхающее ухо.

Я смотрю на него, раскрыв рот, в плохо скрываемом удивлении.

— Продолжай, Света, – кивает.

— Нет, – потеряно отхожу на шаг мотая головой, отдергивая его руку, – ты чего? – совсем тихо шелестит мой голос, облизываю пересохшие губы, хлопаю глазами ощущая, как земля уходит из под качающихся ног.

Женщина осматривает нас ничего не понимающим взглядом.

Он хмурится, поджимает губы, ведь он не привык к отказам, подходит, берет мою ладонь.

— Зачем, Кир? Это всё неправильно...поспешно, это...– бессвязно тараторю, понимая всю абсурдность ситуации.

— Стоп, стоп, стоп опять загоняешься, – мягко улыбается, перебирая мои пальцы, примагничивая своим взглядом, которому я просто не могу противостоять, – тебе не кажется, что мы потеряли уже достаточно времени? Рискнём? – подмигивает в свойственной смелой ему манере.

Мою потерянность и медлительность он считывает за положительный ответ.

…

— Кирилл Романович, вы согласны? – как в тумане звучит мелодичный голос женщины.

— Да! – громкий хлесткий ответ.

— Александра Викторовна, вы согласны?

— Да, – с временной заминкой вырывается из моего осипшего горла, скорее как вопрос.

— Поздравляем Вас...

Обескуражено поднимаю перед собой запястье, пальцем провожу по гладкой поверхности кольца, пребывая в оцепенении.

— Ибрагимова? – током бьет мягкий шепот, заставляя вздрогнуть. Резко оборачиваюсь, встречаюсь с его лукавым прищуром. – Вот ты и подписалась, сейчас только моя! – с этими словами подкидывает к себе на бёдра, утягивая в поцелуе.

И ему плевать, что мое платье задралось, до неприличия открывая мои ажурные трусики, через которые он держит мою попку, что взоры окружающих устремлены на одну дерзкую и страстную парочку-молодоженов в центре, задерживающих следующие церемонии, ему плевать и на аккуратные тактичные просьбы освободить зал.

Обхватываю его лицо в своих ладонях и обрушиваю на него все свои буйствующие эмоции, не давая ему вздохнуть, отвернуться, вырваться уже из моей хватки.

Ибрагимова Александра Викторовна, так неожиданно, не запланировано, я стала женой Спайса, несомненно лучшего мужчины для меня. Жесткого, опасного с надменным взглядом, нежного, грубого, страстного и просто желанного.

Этот мой выбор и он самый правильный в моей жизни, чтобы не случилось, я обещаю себе не забывать об этом и без сомнений любить его, принимая все стороны непростой личности и защищать интересы своего мужчины!

***

Кир

Сжимаю руль, стуча кольцом на безымянном пальце, вот и новая привычка образовалась. Поворачиваю голову на свою жену, вид её сейчас, мягко говоря, озадаченный. Потерянный, онемевший взгляд устремленный в даль. Понять её можно, по правде говоря я и сам от себя не ожидал столь стремительного и неожиданного поступка.

Кладу ладонь на её холодные ручки. Вздрагивает, разглядывает мою руку прокручивая пальчиками кольцо и улыбка плывет по ее утонченным чертам лица, глаза пронзают серебристой вспышкой.

Любуюсь её мечтательной улыбкой, понимая, что она САМАЯ – будоражащая мою кровь, сумасбродная дикая, горячая! Та самая, которую я боюсь потерять, никому не позволю вырвать из моей жизни мою девочку, пленившую моё сердце, выстрелив в упор.

Вердикт был окончательным, когда она шибанула меня по голове, стрясла и так искусно вправила мне мозги, её взгляд утопал в боли и отчаянии, именно тогда я и понял, я признался себе в неизбежном, от чего убегал, прятался, отчаянно не признавая чувств и невыносимой тяги к ней. Как нестерпимо было наблюдать за слезами в её металлических глазах. До меня наконец дошло, что именно мою фамилию она будет носить, именно я буду называть её женой, просыпаться и засыпать только с ней.

Я стану для неё миром, да эгоистично, нагло, но я украду её, заберу у всех, присвою себе, вгрызаясь в каждого, кто осмелиться мне перейти дорогу.

Я солгал ей, что разговаривал с Милой, просто не посчитал нужным и лишним, не достойным моего внимания, эгоистично, жёстко, возможно, но в приоритете для меня сейчас совсем другие ценности. А вот к докторишке, я действительно сгонял и пообещал ему вырвать позвоночник, если он попытается связаться с Сашей, слова мои быстро долетели до его высокого IQ. Протянув мне дрожащей рукой паспорт, он и взгляда побоялся поднять.

Я не обманул лишь в том, что я таков, какой есть и даже ей не исправить меня. Нравится или нет, а это уже не важно, если я решаю, я достигаю своих целей любыми путями.

Мобильник разрывается от звонков, не отвлекаясь от дороги окидываю вибрирующий аппарат безразличным взглядом, пусть Савка разруливает. Перед празднованием, нам надо еще заскочить в одно место.

***

Сижу на мягком диванчике, лениво разглядываю бесконечное количество свадебных платьев, пышные, слишком пафосные, как сладкое, липкое безе, которое вызывает скорее отвращение, нежели восторг.

Смотрю на блестящий циферблат, уже как пол часа Саша примеряет платья, пока девчонки носятся смахивая пот пытаясь угодить ей.

— Я выбрала, как тебе? – неуверенный голос. Я поднимаю глаза и втихую охуеваю находясь в ярком ликовании, убеждаясь в правильности своего выбора.

Миниатюрная моя девочка, в приталеном длинном платье молочного цвета, с разрезом до самого бедра, с обнаженной изящной спиной и тонкими бретельками на узких плечах.

— Сногсшибательно, – одобрительно киваю, поджимаю губы в нахлынувшем возбуждении.

Чёрт, ну как можно быть такой идеальной, аппетитной, изысканной. Всё в ней одной! Рай – ад, ангел – демон, счастье - боль.

Плотоядным взглядом обвожу её плавные изгибы и загораюсь, дыхание учащается, член вырывается из тесных джинсов, заметив мою вздымающуюся грудь, она всё понимает без слов, шлет воздушный поцелуй, игриво хлопнув себя по попке.

— Я бы рекомендовала к этому платью вот этот комплект белья и белые чулки, – какая то сучка, вертит перед моим лицом вешалку с ажурными тряпками, загораживая мою жену.

— Она без белья будет, – отвечаю, что у присутствующих челюсти отвисают.

Встаю, беру красную подвязку, подхожу к сияющей Саше, угадав мой посыл, она приподнимает ногу под внимательные взоры покупателей и консультантов. Накидываю алую резинку через красные туфли, скользя пальцами по ножке доведя до бедра, незаметно дотрагиваюсь до её трусиков. Дернулась приоткрыв ротик, но удержалась, томно дыша...

— Сними их, хорошо? – шепчу, обвожу языком за её ушком, улавливая мурашки по её теплым рукам.

***

Ресторан Орион

Переступаем порог через стеклянные двери ресторана.

Сейчас это уже нет тот клуб, в которым мы тусили, бухали, трахались и даже убивали, приговаривая очередного ненужного кента.

В данный момент ресторан Орион славится изысканной кухней, элитными напитками, дорогой, стильной обстановкой, живой музыкой - релакс, официантами в строгих формах, лучшими приглашенными поварами, всё это привлекает внимание только зажиточных толстосумов, кто готов выложить за ужин, месячную зарплату рабочего на заводе. Контингент в корне изменился, среди посетителей нет прежних отморозков, малолеток, укуренных и бухих шестёрок, пьяных полуголых шалав для съема, сейчас среди посетителей серьезные авторитеты, магнаты, миллионеры, все те, кто ценит роскошь, удобство и свой уровень статуса.

Сжимаю её руку, ощущая волнение, неуверенная походка, еще шаг и она рухнет, но я крепко и уверенно держу свою шокированную новоиспеченную жену.

— Не психуй, – чуть наклоняюсь в её сторону, замечая, как она кусает губы.

— Легко сказать, Кир, – чуть не хныкая, шаг её замедляется, – это всё было спланировано не для меня, я лишняя, она...

— Так, Ибрагимова, кончай уже сопли пускать! – пытаясь взбодрить, отмечая, как ей подходит моя фамилия. – И рядом со мной моя жена! Все в курсе, косо никто не осмелиться посмотреть, будь уверена. Всё, что от требуется, расслабиться и много не бухать, – подмигивая заглядываю в её сметенные яркие серебряные глаза.

Заходим украшенный зал и попадаем под шквал аплодисментов, звук свиста. И нас засасывает в фееричное торжество, длящееся до утра. Море шампанского, крепкого спиртного, самые наивкуснейшие блюда, закуски, приглашенные певцы, друзья и главное – это МЫ. Это наш день, который мы запомним на всю жизнь.

Она танцует с лучшим другом жениха. Леший уверенно ведет в танце, обхватив узкую талию, с восхищением смотрит на неё, сжимает миниатюрную ручку, на пальчике которой блестит гладкий ободок обручального кольца. Что-то ей шепчет, она с кроткой улыбкой оборачивается и ловит гордый взгляд своего мужа. Рядом с ним пьяный Сава, Лося, что-то наперебой говорят, смеются, поднимая бокалы, он же не сводит жадных глаз с одной, та которая так нечаянно ворвалась в его жизнь, разбив все планы, блеском серых бездонных глаз забрала себе его рассудок, взорвала, разожгла внутренний огонь, она та единственная дала ему всё, то что он так долго искал в других.

Непокорность, граничащая со смирением. Обжигающая страсть и холод. Любовь и ненависть. Порочность и чистая нравственность.

Смотря на неё, он видел и себя, она, как его отражение, такая же горькая, но сладкая, она понимала его, как никто другой и это он четко ощущал, только перед ней он мог без опасения открыться и довериться, только её любить настолько сильно, насколько способно его горячее сердце.

Затушив сигарету, отхлебнув сока, сегодня он хотел быть трезвым. Направился к танцующей парочке в центре зала, с единственном желании украсть свою жену.

Сжимая её руку, переплетая их пальцы, он уверенно ведет к своему кабинету.

— Помнишь, мой кабинет? – игриво подмигивая, подходя к двери останавливается. – Ты тогда так дрожала и твои глаза от страха каменели, – поглаживая её руки, бережно целует в макушку, жалея, что нельзя вернуть те времена и всё переиграть.

— Помню, – опуская глаза, – ты был тогда козлиной! И какого чёрта я тогда влюбилась в тебя? – как бы невзначай пролепетала.

— Я и сейчас, как ты выразилась, козлина, а может и хуже, – пожимает плечами, — повтори последнюю фразу, – настойчиво подняв её подбородок, уперся пытливым взглядом.

— Влюбилась, – смущенно заглядывая в его поглощающие черные глаза, сводящие её с ума, затрагивая её трепыхающееся сердце и она понимает, ничего ей не нужно в этом мире без него.

Он с пылающим взглядом обводит её мягкие черты лица, приоткрытый ротик, следит за каждым взмахом черных ресниц...с жадным вздохом забирает в себя её дурманящий запах.

— А меня не хочешь спросить? – она, как диковинка для него, только ему кажется, что он знает о ней все, как вдруг она становится закрытой книгой. Сейчас так немногословна, таинственна и покорна.

— Нет, – улыбаясь, приподнимается на цыпочках, – я вижу всё в твоих глазах, – медово шепчет, чуть касаясь его губ, – и вот это, твое признание, – подмигивает, вскидывая руку, демонстрируя кольцо, – люблю тебя, мой Спайс, – обвивает руками его шею, размыкает его губы, своими сочными.

Он подхватывает её на руки, открывая дверь в темное проветриваемое помещение...

Тусклый свет фонаря проникает в их комнату, как единственный свидетель их признания в любви.

— Как хочет мой муж трахнуть меня? – облизывая его шею, ерзая на выпирающем достоинстве, обвивая ногами его крепкий торс.

— Саша, а если я хочу заняться с тобой любовью? – шепчет в ответ, что приводит её во временный ступор.

Спускает со своих рук, бережно обнажает её плечи убирая шелковые локоны, нежно скидывает лямки обводя пальцами её возбужденные соски, скользя взглядом по её телу в желтом свете уличного фонаря.

Её губы дрожат, из глубинных глаз текут слезы, слезы счастья, смешанные с трепетом и тревогой...она боится этого момента, что он может не повториться, ускользнуть в небытие, как прекрасный сон с наступлением утра, она окажется вновь в беспощадном мире без него.

Губами он смывает её слезы без слов улавливая страхи, ведь в этот момент он думает о том же. Сейчас он на интуитивном уровне чувствует её как никогда, узнает с другой еще невиданной стороны.

Он садится на диван, развернув её к себе спиной, притягивает за руку усаживая на свои ноги.

Губы его касаются дрогнувших лопаток, языком вырисовывая узоры на нежной коже спины, руки опускаются к раздвинутым ножкам, устремляясь в самое сокровенное и жаждущее только его тела. Запрокинув голову ему на плечо, она растворяется в его умелых руках, доверяя полностью ему себя.

Ладони скользят по внутренней стороне бедер, пока не упираются в её лоно. Пальцы касаются горячих пульсирующих складочек, губы его останавливаются на шее, она замирает, в мучительной неге прикусывает губу, сжимая кожу дивана.

Палец, два...и она издаёт хриплый стон, поддаваясь бедрами на встречу его движениям, он нежно и не торопясь ласкает её взмокшую киску, покусывая её шею, урча, как тигр, сдерживающий себя. Она ерзает на нем пытаясь уловить его пальцы, недовольно рычит, что вызывает в нём вожделенную улыбку. Ему нравится ощущать свою власть перед ней, дарить ей острые переживания, исступление, экстаз, ослеплять её разум. Он упивается каждым вздохом, стоном, дрожания ее тела в его руках.

— Проси, Саша, – шепчет чуть касаясь шеи влажным горячим языком, ловя её мурашки, – проси меня! - прикусывает нежную кожу, где напряженно пульсирует её вена. Медленно прощупывая пальцами её слабое место, её волшебную точку. Она дрожит, выгибает спину, волной двигается.

Он вновь упивается с улыбкой на устах.

— Ну скорей же, – капризничая, дрожа всем телом, – хочу, не мучай меня, – всхлип вырывается из груди, когда его пальцы оттягивают её сосок.

Несомненно он и сам горит, жаждет ею вновь овладеть, сдерживая себя он пробует новую пытку для них обоих, растягивая и упорно откладывая момент, испытывая нестерпимое желание, такое острое, болезненное.

Мокрыми пальцами он обводит её щелку, медленно погружает в неё и вновь издевательски выскальзывает, под недовольное мурчание, тело её горит в сладкой истоме, покрываясь испаринами на спине, бедра плавно двигаются на его напряженном члене. Дернувшись, пытается встать, но тяжелая рука притягивает вновь, заточая в свой плен.

— Неее, малышка, мои правила, – гортанный хрип за её спиной, резко вводит пальцы, нажимая на возбужденную горошинку, — кончишь тогда, когда я захочу, - с дьявольской улыбкой протискивается глубже, одурманенный её влагой и хриплым стоном.

Тело её вздрагивает, внутри всё сжимается, горит, обжигающие лепески пламени молниеносно взмывают вверх обжигая все тело. Щеки наливаются румянцем, руками она готова выдрать кожаную обивку дивана, в горле пересыхает.

— Боже...— шепчет, всем телом ложится на его грудь, неприлично широко раздвинув ноги, бедрами двигаясь на встречу его пальцам, смело орудующим в ее взмокшей киске.

— Не по адресу, сладкая, – хрипло усмехается, обхватывая и сжимая её узкую шею, заточая в свой плен, – готова? – не ожидая ответа, он с силой стукается ладонью о влажные складки, сотрясая её тело, динамично трахая пальцами, пуская невидимые пронзающие импульсы.

Рукой сильнее сжимая шею, кусая её плечо, пока она не начинает хрипеть, наращивая темп скольжения, меняя силу и амплитуду движений.

Под его натиском она дрожит, извивается от нереальных ощущений, впивающимися колкими иглами. Не щадя её он продолжает, с силой и упорством стукаться ладонью, технично двигая пальцами, нащупывая сокровенную точку внутри. Она вздрагивает, он хищно улыбается...

— Попааалась, – протяжно шепчет, слизывая капельки пота с её шее. Уверенно и быстро он продолжает её пытку, ускоряясь еще и еще...она взрывается в крике, выплескивая свой мокрый оргазм, сильнейший, невыносимо острый, долбящий, выворачивающий все тело, как атомная бомба, стремительный огнеопасный. Сжимая его пальцы в буйствующих импульсах, сдвигает ноги борясь с потрясением. В нежелании более медлить, приподнимает её тело, разворачивает к себе...

Руками она буквально сдирает с него футболку, пролезает к его ширинке, он помогает ей справиться со своими штанами. Рукой приподняв её миниатюрное тело, резко входит до упора, ощущая взмокшую плоть, откидывпется на спинку дивана с блаженным глухим стоном. Она с диким горящим взглядом, насаживается на его член под управлением его властных рук, сжимающих её задницу.

— На меня, Саша! – рычит, не своим голосом, – Смотри на меня всегда, когда я тебя трахаю, — зажав её подбородок в своих пальцам, впивается своим черным адским взглядом.

Намотав на кулак её волосы, оттягивает назад припадая к возбужденным соскам, остервенело кусая и облизывая, грубо вторгаясь в неё.

В эту ночь, он действительно её любил, но любил, так как умел, как хотел, как это мог позволить только с единственной и желанной.

Нависая над ней, ловя её сжимающие импульсы, глубоко дыша, беспорядочно пробегается глазами по её раскрасневшемуся лицу, закрытым глазам с дрожащими ресницами, он прибывает в небывалом восторге...и экстазе.

Восемь

Восемь месяцев спустя...

Саша

Отстраняю от уха трубку, которая буквально вибрирует от истошного ора мужа.

— Блять, Саня! Два часа ночи, сука, два часа!!! Я еду с твоими гребанными бананами и тортом. И на пол пути до дома, ты мне звонишь и говоришь про клубнику!!! Какую, блять, клубнику?!

— Прости, Кир, – виновата отвечаю, – ладно без неё обойдусь, – выдыхаю, бережно поглаживая своё пузо.

В ответ тишина, суровое пыхтение и сброс вызова, а я улыбаюсь, зная, что он уже разворачивается и не оставит нас без вкусного.

Сейчас мы научились находить подход к друг другу, знаем, в какой момент надо тормознуть и выдохнуть не накаляя обстановки, урегулировать приближающийся конфликт.

Но вот первый месяц в нашем доме творился хаос!

Наш медовый месяц провели в Египте, где мы не могли насытиться друг другом не вылезая из огромного номера - люкс шикарного отеля на берегу красного моря, потеряв окружающий мир, мы находились в полной гармонии и сгорали от всепоглощающей страсти.

Но идеальная картинка рассыпалась стоило нам переступить порог нашего общего дома, где когда-то хозяйничала другая. У меня начались реальные гоны, я бесилась буквально на пустом месте, от самой себя я пребывала в лёгком шоке, когда из окна летели простыни, одеяла, да я даже пыталась сама разобрать эту чертову кровать, на которой когда то они спали, спала другая женщина. Я и не предполагала ранее, что настолько могу быть ревнивой собственницей. Кир сначала поддавался и всё воспринимал с лёгкостью и пониманием, но и его терпение лопнуло, когда его истеричная жена устроила ремонт без его ведома, пока он отсутствовал в деловой поездке.

Но не только я демонстрировала свой характер, муж, как и догадывалась ранее, оказался безумно ревнивым и до одури одержимом властью надо мной. Вечные проверки, звонки, непрекращающийся контроль, даже в поездках за продуктами меня всегда сопровождал Сава. По естественной причине я каждый раз брыкалась, пытаясь быть независимой и свободной, но ведь это Спайс, а с ним, либо его правила, либо никак. Для него не существовало моего мнения, он глава семьи и точка. Но он ведь знал, кого берет в жены!

Наши привычки, графики сталкивались в непремеримой борьбе, мы изучали, знакомились друг с другом каждое утро, каждый вечер натыкаясь на подводные камни наших неуступчивых характеров. Да, признаюсь, временами я теряла терпение и в мою голову поселялись мысли о совершенной ошибке, под эмоциями я сбегала из дома в единственном желании побыть одной, не слышать его оскорблений и невыносимого крика или уколоть его самолюбие в очередной раз своим побегом. Но стоило переступить мне порог моей квартиры, он всегда стоял за спиной, словно просчитывая каждый мой шаг. И по знакомому сценарию, он вскинув на свое плечо мое тело, уносил обратно в наш дом, под мои вопли, кусания и слезы.

Не сосчитать перебитой посуды, которая летела в моего мужа, выбитых дверей и окон после его вспышек ярости. Но ни разу он не поднял на меня руку, не было и случая, когда бы он обмолвился разводом или разочарованием во мне. Самый смак наступал после наших ссор, мы накидывались друг на друга с новой волной страсти и обжигающего огня.

На кухне, посреди разбитой посуды, он нагибал меня на холодную столешницу разрывая мои трусики, коленом протискивался между моих ног и с рычанием вторгался в меня, секундная боль, растяжение внутренних тканей и окутывающая волна наслаждения...вновь сдаюсь ему, вновь склоняюсь перед своим монстром, после того, как растрясу его нервную систему вдоволь наиграясь, так неосторожно и неосмотрительно ходя по лезвию острия.

Выгибаюсь и улетаю в блаженства, под шум свистящего ветра из разбитого окна и звуков мокрых шлепков.

— Люблю тебя, – выкрикиваю в такт очередному шлепку по моей красной попке.

— Положила, сссука, руки на стол! – грубо командует, упиваясь своим всевластием надо мной, что всегда вызывает во мне неописуемое ликование. Наказывает меня, доказывая себе свое превосходство.

Только перед этим мужчиной я готова трепетать и чувствовать мощное доминирование, его пытки и грубые прикосновения, оставляющие синяки на моем теле.

Или в очередном, учиненном мной же скандале, после хлесткой фразы брошенной в побледневшее от ярости лицо, он настигал меня на ступенях, по которым я неслась в спальню. Рывком сдирал с меня халат и брал почти насилуя, сваливая на ступени лестницы, но даже это нам приносило ни с чем не сравнимое удовольствие и настоящее слияние тел и душ.

Только в сексе мы заключали временное перемирие и мы вспоминали, что любим друг друга до безумия, до одержимости, до дрожания ног, колотящихся сердец и маниакальных взглядов. Он стал для меня миром, оазисом моего личного безумства, ведь только он меня открыл, мой ящик Пандоры, только с ним я могла раствориться.

Кто-то скажет больная, зависимая или токсичная любовь? Возможно.

Но у каждого она особенная, она своя и такая не похожая. Мы жили на грани сумасшествия, наша семейная жизнь была похожа на кардиограмму с дикими скачками и стремительными падениями.

Это было опасно, горячо и щекотало нам обоим нервы, мы не могли жить без выплеска адреналина и поэтому мы оба кайфовали от нашего временного безумия.

Пока....я не забеременела.

Пару недель я находилась в ступоре, во временном шоке, не зная как сказать об этом Киру. Я до ужаса боялась его реакции, в голове прокручивая самые неблагоприятные сценарии, пока одним утром он не спросил меня сам.

— Ты мне ничего не хочешь сказать? – зайдя в туалет, наблюдая за мной, как я обнимаю унитаз. Я поднимаю на него воспаленные глаза, смахивая пот со лба, испытываю настоящий мандраж.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Саша, за дурака то меня не держи, я давно заметил твои перебежки в туалет, – присаживаясь на корточки, смоченным полотенцем вытирает мое лицо, – и еще эта вонючая селедка, каждый день, от которой и меня уже воротит, – чуть улыбаясь, мотает головой.

— Я не знала, как ты отреагируешь, – отводя глаза.

— Глупышка, – усаживается за моей спиной, закрывая меня в замок своих рук, кладет голову мне на плечо и я улыбаюсь ощущая его спокойное дыхание.

Наступил штиль в нашей семье в ожидании пополнения. Кир делал всё возможное для моего спокойствия, иногда скрипя зубами, кидая жгучие взгляды, но он терпел все мои перепады в настроении, подскакивающие гормоны и нереальные вкусовые хотелки по ночам. Мне же оставалось наслаждаться временным капризным состоянием и спокойно вынашивать нашу дочь.

День икс наступил точно в срок. Потом я вспоминала это день, как начало конца. Конца нашей сказки и начало моего ужаса и личной трагедии, где я потеряла «СВОЮ» жизнь.

Миг

Миг...миг вечности и бескрайнего пространства, где растворимся мы с тобой, душа моя, где мы навеки вместе.

Он держит на руках нашу дочь, имя которой дал сам. Я не противилась, предоставив ему это право.

— Почему Юля? – осторожно усаживаюсь на твердую поверхность больничной койки.

— Потому, что ни одну Юлю я не трахал, – смеется, вглядывается в маленькие алмазные глазки цвета ночи, – ты как себя чувствуешь? – наклоняется ко мне, целуя в макушку.

Улавливаю запах перегара и внутри вскипаю, представляя их мальчишник. Пока я здесь отхожу от родов не в силах и подняться без боли, меня не радуют его пьянки, зная его неуёмный аппетит в сексе.

— Все хорошо, но хочу уже домой, сказали завтра выписка, – устало улыбаюсь.

За окнами раздается вой сигналов авто.

— Вот суки, все-таки рванули за мной, – хохочет, мотает головой, подходя к окну, грозит огромным кулаком.

— Ну, блять, Спайс, покажи! – узнаю громкий бас Лешего.

С гордой улыбкой поднимает Юлю, показывая своим друзьям дочь. На улице раздается свист смешанный с радостными возгласами.

Таким окрыленным и взволнованным я его еще не видела. Взлохмаченные волосы, с озорным ребячьим огоньком в глазах и забавной мечтательной улыбкой.

— Ладно, мне пора, Сашуль, – оборачивается, протягивает дочь, – завтра заберу тебя, – взгляд его упирается мне в лицо, непонятный холод зависает между нами, вздрагиваю, когда его руки ложатся мне на плечи, – ты у меня умничка, осталось за пацаном сходить, – хитро прищуривается, обхватывает мои губы в мокром горячем поцелуе.

— Бляяя…,— выдыхает, взгляд его чернеет, скользит пальцем по моим мокрым губам, — хочу тебя! Ты убиваешь меня, — расплывается в хищной улыбке.

— Не хочу, чтобы уходил, – тихо произношу с грустью в голосе, прижимаюсь к его горячей груди, ощущая необходимый мне глоток его тепла, биения сердца.

— Сладкая моя, я рядом, – обхватывает ладонями моё лицо, смотрит очень внимательно, вдумчиво, – всегда рядом, – прижимает меня к себе так, что я растворяюсь, улетаю из этого мира окутанная им.

— Скажи мне, – шепчу утыкаясь в шею.

Не знаю почему, но я хочу слышать от него именно сейчас, мне жизненно необходимо это, хотя прекрасно знаю своего непробиваемого Спайса, он кремень и чувства держит глубоко в своих темных недрах.

— Ты знаешь и без слов это, – тихо усмехается, губами целует в шею, захватывая языком мочку уха, что вызывает рой мурашек, – всё пора. До завтра, хорошо? – отстраняется, одаривает лучезарной улыбкой.

Киваю в ответ.

Подхожу к окну, разглядываю знакомые авто, ребята рассаживаются по своим местам, когда Кир выходит.

Он поднимает голову, бросает на меня молчаливый взгляд, губами шепчет, – Люблю тебя!

Моя улыбка тут же спадает с лица, по спине пробегаются колкие иглы льда, вздрагиваю, ладонью припадаю к холодному окну, с непонятной тревогой наблюдаю как он садится авто.

Машины перед ним вереницей заводятся и начинают движение, я останавливаю взгляд на заведенном мерседесе мужа.

Момент. Точка невозврата.

Взмах ресниц.

Оглушающий взрыв.

Мое сердце взрывается в ту же секунду. Отшатываюсь отходя назад.

Взмах ресниц.

Глаза ослепляет яркой вспышкой. Языки пламени взлетают ввысь.

Мерседес охваченный огнем, больно...очень больно...выворачивающийся звук скрежета металла.

Ребята выбегают из своих тачек, все несутся на искореженную груду металла.

— Кииир? – разлепляя губы шепчу, прислоняюсь к стеклу, пристально с раздирающей болью смотрю, пока мои глаза еще могут улавливать движения.

Аккуратно кладу дочь в бокс и несусь...я просто бегу, расталкивая всех, кто появляется на моём пути, в кровь кусая губы.

Ошибка!

Это всё неправда!

Это кошмарный сон!

Кир, сейчас он непременно меня успокоит, как это делал всегда, прижмет, накричит, что выбежала в халате и тапках...еще чуть – чуть...коридор, железная скрипучая дверь.

Улица. В нос ударяет жесткий запах гари, всюду голоса, крики...паника...беготня. Леший сидит на асфальте, схватившись руками за свою опущенную голову. Сава в панике носится во круг потрескивающегося железа. Лося, кому-то звонит, кидая тревожный взгляд в мою сторону.

Через мутную стену слез я смотрю на полыхающий огонь, чувствуя это пламя во мне, оно словно проникает, убивает изнутри, выжигает все живое.

Приближаясь к огню, ощущая жар я не останавливаюсь, я хочу к нему, к кому моя душа тянется и кем я живу. Протягиваю руку на обжигающее пламя...

— Саша! Держи её, – отголоски грубых криков и рывок назад, заставляет на время прийти в себя.

Передо мной Славик, прижимает к себе, отворачивая от огня, держа мою голову.

— Слав, там Кир, – шепчу, вонзаясь ногтями в его пиджак.

— Тише, тише, Саш, – приподнимая меня, пытается унести в больницу.

— Неееет, – начинаю истошно орать, – Киииир, – эхом разносится по округе, заглушая все звуки и даже ужасающий треск, который мне будет сниться в будущем.

Необратимость происходящего вгрызается мертвой хваткой, вырывая мое сердце, терзая мою душу. Беспощадно. Больно. Невыносимо.

Охваченная паническим ужасом я вырываюсь с душераздирающими криками я бегу в огонь. В паре метров меня вновь останавливаю мужские руки, что-то крича, но мой вопль оглушает всех. Царапаюсь, бью крепкие плечи, выдираю клочья ткани.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кииир, – из груди вырывается отчаянный хрип из надрывного горла.

Ну почему он молчит, почему он не отзывается, ведь я кричу, душа моя разрываясь ищет отклик родного голоса, отклик в его черных глазах. В ответ лишь тишина и ужасающий треск, уносящий его жизнь.

Всматриваюсь в чёрное пламя и умираю с ним, всё меркнет вокруг, останавливается, замирает в холодном проклятом мире, в таком бездушном и ненужном без него. Падаю на колени в рыхлых снег сжимая в кулаках грязную жижу, пропитанную острыми осколками, вонзающими в мои ладони, отчаянно кричу на каждого, кто пытается приблизиться ко мне.

Минута...секунда...миг и моя жизнь меркнет, разбивается, она разделяется на до и после, забирая часть меня, уничтожая, стирая в пыль, оставляя серую бездушную оболочку, подобие человека.

Сирены... пожарные машины... отсчитывая секунды я все еще надеюсь на чудо, на волшебство этого поганого мира, пока в глаза не врезаются, как тысяча острых кинжалов, две черные обожженные фигуры...одна на переднем...второе тело, лишь фрагмент ...зажмуриваю глаза. Боль пронзает лёгкие, не давая возможности глотнуть воздуха, сердце выбивается из груди в предсмертных конвульсиях, кровь обжигает пульсирующие виски, а в глазах застывает последний его взгляд черных искрящихся глаз, взмах ресниц и очертание любимых губ в тихом шёпоте. – Я тебя люблю.

Обессилено оседаю на колени, утопая в черной копоти снега, раздираемой мучительной болью, надрывно рыдая, выкрикивая его имя в беспощадную пустоту.

Умирая рваной, невыносимой душевной агонией.

И моя жизнь разделяется на до и после.

Наше время скоротечно ушло, его нам так мало дали.

Глоток любви. Невесомое касание, похожий на взмах крыльев бабочки. И как жестоко, беспощадно нас забрали друг у друга, зверски выдрав навсегда, навечно, оставив лишь жалкие крохи воспоминаний, как доказательство мимолетного прекрасного мгновения.

Конец нашей сказки.

Я прошла все стадии сжигающего меня ада, превращающее в безвольное тело, в белую бледную восковую фигуру.

Эффект, когда разум играет в жестокие игры, превращая человека в животное, бесконтрольное, импульсивное. Я не помнила себя в это время, в голове всплывали обрывки фраз друзей, моего крика, шепота…

Отрицание. Защитный механизм психики, отказывающийся принимать жестокую действительность.

Последнюю я не принимала, я отказывалась верить, что всю оставшуюся жизнь, мне придется существовать без него, без моего сердца, глаз...всего. Как может человек существовать без души? За тот короткий срок я пропиталась им, он глубоко проник в самые потаенные закоулки моего подсознания, души, всего моего естества.

***

Два дня спустя

Домой нас везет Сава, он молчит, Юля спит у Анютки на руках, спокойно посапывая, подруга решила меня не оставлять одну и на время перебраться к нам.

Неуверенной, качающейся походкой иду в спальню шаркая босыми ногами, по пути стукаясь об косяки, находясь под действиями транквилизаторов. Захожу в нашу комнату, обвожу пустым взглядом аккуратно застеленную постель, на тумбочке его часы, закрытые плотные шторы, не пропускающие дневного света. Он любил полумрак, иногда мог проспать до обеда.

Открываю шкаф, волной окутывает до боли знакомый аромат. Горький дерзкий мускат разносится по комнате даря ощущения его присутствия. Вдыхая провожу рукой по висящим на вешалках вещам, он никогда их не убирал, всегда небрежно скидывал на стул или в кресло, что меня бесило и я начинала на него шипеть.

— Саша, не сотрясай воздух, – в памяти всплывают его обрывки фраз, ответы на мои претензии.

Захожу в шкаф, сажусь на колени укутываясь его вкусно пахнущими стильными костюмами, ощущая мнимую теплоту, что сейчас приносит мне невыносимую боль, такую тягучую, тупую, вытягивающую из меня все оставшиеся жизненные силы. Но слез уже нет, за два дня я осушила себя до дна. Нет ни слез, ни надежды, ни его...

Всё пусто.

Я постоянно прокручиваю последнюю нашу встречу, разговор, его взгляд, в попытках отыскать знаки, предвестники беды, но ничего не нахожу, ведь даже не было предчувствия приближения смерти. Всё как обычно, я лишь цепляюсь за его прощальный взгляд и шепот губ.

— Я тебя люблю.

Он никогда не признавался, в порывах чувств, он просил всегда быть рядом, но не «люблю».

— Саша? – осторожный шепот Ани, достает из черных сновидений, из моей пустоты, – уже вечер.

Открываю глаза, с усилием поднимаю голову лежащую на коленях. Конечности затекли, шею ломит, виски сдавливает невидимым прессом.

— Ну и что, – апатично отвечаю, захлопываю дверцу шкафа, улавливая опасливый взгляд подруги.

Темнота. Мои глаза открыты, взгляд упирается в пустоту, я дышу, но как будто не живу, я парю над своим телом, сверху наблюдая за собой в ожидании вечного бесконечного мрака и упоительный тишины. В этот момент, я действительно не находила смысла в своей жизни. Он настолько сильно проник в меня, окутал собой, пропитал каждую клеточку, каждый атом своим запахом, своей энергетикой, силой, внутренней мощью, корни его проросли глубоко во мне и сейчас я осталась одна, из меня всё вырвали, выпотрошили, оставив биться израненному сердцу. Но зачем ему биться, какой смысл моего существования сейчас? Зачем нас свела судьба? Чтобы я страдала и познала ад на земле? Как безжалостно и бессмысленно! Дать шанс, глоток любви, надежду и вырвать с кровью и болью оставляя истекать на горящих углях.

— Саша, так не пойдет, вставай, – вновь голос подруги, но сейчас более требовательный, – уже утро, ты сутки здесь сидишь.

— Ань, пожалуйста, оставь меня, – пытаюсь утянуть дверь шкафа в единственном желании вновь погрязнуть в темноте, с ощущением его присутствия.

— Не могу, – настойчиво упирается тревожным взглядом, садиться на мягкий ковролин рядом со мной, берет мою руку, – нам надо собираться, – сжимает пальцы, – сегодня похороны.

Сжимаю губы, её слова – очередной выстрел и вновь эти слезы стекают по щекам...

— Держись, родная, — протягивает таблетки и стакан воды.

***

Люди в чёрном одеянии, словно окружающие меня тени, моя личная инквизиция. Их много, слишком много, они душат меня своими сочуствующими взглядами. Их шепот скрывается за клёкотом чёрных ворон, кружащими над нами, словно стервятники терзающих мою душу, грубо, рьяно вырывая оставшиеся отголоски тепла и надежды.

Сапоги утопают в рыхлых серый снег, подол плотного пальто развивается под давлением порывистого ветра с частичками обледеневшего снега, которые впиваются в ее нежную кожу. Она стоит расправив плечи, замерев, словно прекрасная скульптура девушки, миниатюрная, невесомая, стеклянный пустой взгляд устремлен в пустоту, её идеальная, почти прозрачная кожа не источает жизни, застывшие утонченные черты лица неподвижны. Лишь дымки теплого пара пробирающиеся из приоткрытых сухих губ, выдают еле теплящуюся жизнь.

К ней подходят, берут за холодные руки, что-то говорят, сжимают обветренные ладони, она отчужденно кивает в знак ответа не различая не их голоса, не их лиц, сейчас они для неё обезличенные тени.

Очередная её пытка закончена

.

***

Дни, ночи перемешались, я потеряла счет времени. В таблетках я вижу единственное спасение, только они помогают мне уходить в равнодушие, в прекрасную тишину и умиротворяющую тьму, где я парю лёгкой частичкой.

— Аня, дай мне эти долбанные таблетки! – ору на подругу, вгрызаясь беснующимся взглядом.

— Саша, они закончились, это наркота, ты понимаешь, что подсела на них? – парирует подруга, качая на руках кричащую Юлю, – без них пора обходится.

— Ни тебе решать! – высыпаю на кровать ящик с лекарствами, в надежде отыскать нужные колёса четко ощущая её взгляд, упирающийся в мои лопатки.

— Прекрати, их нет, возьми себя в руки, Александра. Ты, дочь не видела уже две недели, обрати внимание наконец на неё, ты ей нужна, – с печалью в голосе, пытаясь достучаться до моего закрытого сознания.

— Заткни её! – резко оборачиваюсь, сжимая кулаки.

Взгляд Ани вспыхивает, голубые глаза широко распахиваются. Она прижимает в груди плачущего ребенка, отходя от меня на безопасное расстояние.

— Что ты такое говоришь? Приди в себя, – вглядывается в мой пустой взгляд, – Кирилла не вернуть, но твоя жизнь продолжается и теперь ты не одна. Вас двое. Дочь - это единственное, что осталось у тебя от него. Одумайся наконец!

— Какая, блять, душещипательная речь! Аня, а какого хрена ты здесь торчишь? Вали домой уже к своей семье, в свою идеальную жизнь, к мужу и сыну и молись перед сном, чтобы Лосю не завалили, как моего! – шиплю на оторопевшую подругу.

Так и не найдя таблеток, хватаю со стеклянного столика виски, под укоризненный взгляд Ани отпиваю из горла.

— Саша, я понимаю тебя..

— Ты понимаешь? Да ты, сука, ни черта не понимаешь! Ни один из вас, не догоняют то, что творится у меня внутри. И свои сожаления и нравоучения засунь в задницу! – взрываюсь в крике.

— Девчонки? – неуверенный голос Савы и его силуэт в приоткрытой двери.

— Тебе то какого хера здесь нужно. Пошел отсюда! – кидаю в его сторону полупустую бутылку. — Убирайтесь все!

Он отскочив, недоуменно смотрит на осколки, переводит взгляд на орущего ребенка у Ани на руках.

— Саша..

— Заткнись! Это ты виноват! – подхожу к нему, словно фурия, готовая вырывать из него куски его плоти. Сейчас все для меня враги и убийцы, меня окружают предатели. — Признайся, сучонок, это ты спланировал! Ты его убил! Только ты мог эту проклятую бомбу заложить! – приблизившись бью его по щекам. Аня выбегает из комнаты.

— Саша, хорош! – рычит в ответ, отдергивает мои руки, затягивая за спину.

Летящий мат, смешивается с криками, угрозами, воплями.

— Аня, где таблетки? – пытаясь сдержат меня зовёт подругу.

Всё остальное, как в тумане, я вновь ухожу в забытье успокоившись под действиями снотворных, которые Аня все таки припрятала.

Проснувшись под утро следующего дня слыша вновь бесячий меня крик младенца, на ватных ногах подхожу к шкафу, потираю виски зарывшись в растрепавшиеся волосы. Надеваю свой спортивный костюм, из настенного сейфа беру наличку, небрежно суя в карманы, надеваю кроссовки и пытаюсь по скорее свалить из дома.

— Саша, ты куда? – слышу за спиной голос Ани, когда захлопываю массивную железную дверь дома.

Сажусь в черный Land Cruiser, любимый авто Кира, осматриваюсь, с дрожанием рук убираю раскиданные документы в бордачек. На сиденье валяется его ветровка, укутываюсь в неё и завожу внедорожник. С брелка открываю ворота и вылетаю с территории дома несясь туда, где мне не будут мешать.

Я все еще отчаянно пытаюсь убежать от настоящего, от моего нового мира, где мне придется забыть его навсегда. Пока я не готова, у меня нет желания спасать себя, собирать по кусочкам свое тело, сознание, в этом нет смысла. Мне надо забыться, укрыться в своем хрустальном выстроенном мираже. Я просто хочу исчезнуть в пустоте.

***

Я пила много и постоянно на протяжении двух месяцев, скрываясь от всех у мамы на даче. Дни, ночи смешались, точно так же, как и реальность и вымысел. В тихую я хоронила себя под звон бутылок, разговаривая сама с собой, представляя его перед собой. В темноте я ругалась, кричала, материлась на него и тут же рыдала, просила, я умоляла вернуться ко мне, не покидать или забрать к себе. Да, многие будут меня осуждать за слабость, ведь самое лёгкое это опустить руки и пуститься во все тяжкие, но никто не знает у кого тот самый предел, порог, после которого человек не видит смысла своего существования. Пусть я буду слаба и эгоистична, но я такая какая есть и уже ничего не изменить, ни мою жизнь, ни мою судьбу.

Новая глава

— Пиздец! – знакомое рычание и звон бутылок, катающихся по деревянным половицам.

Разлепляю глаза, щурясь от дневного света, в помутневшем разуме сквозь пелену, замечаю фигуру Савы.

— Саша! – злобный ор, бьет по вискам. Я накрываюсь с головой под тяжелое одеяло.

— Да вот нихуя! – недовольный возглас режущий уши, рывок одеяла и я остаюсь без спасительного тепла, подгибаю ноги в шерстяных носках, – Поднимайся синька! В алкашку решила превратиться? На самое дно опуститься? – за шиворот халата тянет вверх, как тряпичную куклу.

— Какого черта приперся?! – шепчу, облизывая потрескавшиеся губы.

— Фуууу, воняешь уже, как помойка, — брезгливо встряхивает, — А приперся, чтоб мозги, сука, тебе вправить! – рычит, закидывает меня на плечо.

Выходит на крыльцо...

— Плоооохо, Сав, – стону чувствуя приход тошноты.

Резко ставит на ноги грозно вглядываясь в мой туманный взгляд, понимая мое состояние наклоняет через деревянные поручни, собрав волосы в своем сжатом кулаке. Из пустого желудка выходят лишь горькие слюни, все тело сотрясает в ознобе, ноги подкашиваются, резкая боль пронзает живот, голова разрывается от беспощадных ударов.

— Я баню затопил, но не сильно, – уже более спокойно произносит, обхватив за талию приподнимает, – помыться тебе надо, подышишь березой и попарю немного.

Я молчу, расфокусированным взглядом обвожу его лицо, даже на разговоры нету сил.

Сижу на теплой полке, облизываю соленые губы, апатично разглядываю паутины в углу, тусклую моргающую лампу на стене. Неожиданно вбегает Сава в плавках с кружкой дымящегося напитка.

– Я тебе чай крепкий сделал, сахара по больше бахнул. Давай-ка пей, а то здесь загнешься, – протягивает ароматный напиток, — и вот это, — разжимает в ладони две таблетки.

Пью, наблюдая, как он заваривает веник в горячей воде.

— Я не буду париться, мне плохо, – сглатывая вновь прильнувшую волну тошноты.

— Хорошо, – понимающе кивает, просто грейся, – и давай поговорим наконец, – присаживается рядом. Ни его, ни меня не смущает, что я полностью обнажена.

— Говори, – пожимая плечами.

— Кир, тебя любил и даже больше, чем ты можешь себе представить. И то, что ты творишь сейчас с собой, ему бы причинило боль. Ты рано сдалась.

— Я просто не хочу.

— Понимаю. Но прошлого не изменить, а будущее колечить, я тебе не позволю. Кир мне доверял и я не подведу его, чего бы мне не стоило я выдерну тебя. Пусть мне придется к батарее пристегнуть, но я упёртый!

— Сава, кто это сделал?

— Не об этом сейчас думаешь, но отвечу, Лося, Леший разбираются, ниточки ведут к ментам, позже картина яснее будет видна. А сейчас подумай, у тебя самое ценное, что осталось от него, это ваша дочь! Ты, надеюсь, не забыла об этом?

— Нет, – уставившись в одну точку.

— А ты знаешь, что она сейчас в больнице?

Меня словно током прошибает, сердце больно екает...

— Что с ней? – поворачиваюсь в его сторону, впервые за долгое время я так молниеносно реагирую. Не смотря на жар в парилке по спине скатываются холодные капли пота.

Я выпрямляюсь расправив плечи, кулаки мои инстинктивно сжимаются, взгляд мгновенно становится острым. Пульс учащается, кровь обжигает вены, глубоко вдыхаю горячий воздух с ароматом березового веника. Я словно пробуждаюсь из спячки, вылезаю из ямы, из черной бездны меня вытягивает дочь.

— Она простыла, в ангину перешло, — с интересом разглядывает мое лицо.

Стоило услышать эту фразу и я вскакиваю.

— Поехали, – не оборачиваясь, выхожу из душного помещения.

***

Щурюсь от слепящего солнца. Для начала июня сегодня прохладно, но пробивающие горячие лучи, сквозь серые тучи, указывают на наступление лета.

— В какой она больнице? — не закрыв дверь завожу авто.

— Саша, она не в больнице, дома у Ани и Лоси.

— Не поняла! Ты меня развести решил? Идиот?! – выкрикиваю, вскидываю на него кулак, готовая уже выпрыгнуть из тачки, но останавливаю сама себя.

— И не прогадал! Только так мозги твои на место встали, – с отвращением припирает меня взглядом, – Юля действительно приболела, но ничего серьезного, банальная простуда. Но.. – выдыхает, скулы его напрягаются.

— Что? Говори!

— Езжай за мной, Леший ждёт на разговор. Важная информация, — отводит глаза захлопывая мою дверь.

Через тридцать минут уже мы поднимаемся в кабинет к Лешему. Секретарь, яркая брюнетка, с чувственными пухлыми губами, накрашенными в тон своих ярко красных лодочек, в ультра короткой юбке, белой блузе, с высокомерным взглядом сверху вниз провожает нас к своему руководителю.

Захожу и на секунду столбенею, в кабинете Леший, Лося, Славик.

— Саша, привет, – срывается с места Лося, берет меня за руку, подводя к стулу овального стола, – как ты?

— Лучше, – озираясь по сторонам, ощущаю витающее напряжение, – что случилось, Лёша? – чуть наклоняюсь в его сторону, сидя напротив него.

Он опускает голову, перебирает раскиданные документы, ребята упорно смотрят в его сторону, явно ожидая от него речи. Сава садится рядом, берет мою руку. Всё это бьет тревогой по вискам. Резко хлопаю ладонью по его бумагам, уставившись на Лешу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Говори! Мне уже нечего бояться, самое плохое произошло, – вгрызаюсь злобным взглядом.

— Саша, всё имущество конфисковали. Всё, что принадлежало Кириллу, всё списали, – тихо произносит, подхватывает рядом стоящий стакан с водкой.

Ошарашено откидываюсь на спинку стула.

— Машины, дом, ресторан, винодельня..– на каждое мое слово, я получаю безмолвный кивок Славика.

— И общие наши дела на стопе. Сейчас начинают под меня шерстить, – нервно откидывая бумаги, которые летят на пол.

— Слав, как такое возможно? Я вдова, – после этого ужасного слова, губы мои дрогнули, в этот момент я почувствовала спасительное прикосновение ладони Савы, – и у нас дочь. По праву, я должна, что-то получить? – вопросительно смотрю на адвоката.

— Конечно, по закону вы должны были всё получить, но менты обошли все законы, они это умеют делать. Всё, что принадлежало ему, конфисковано. Кирилл завещал все тебе, как единственной полноправной наследнице, за месяц до… — кадык его перекатывается, — мы оформили завещание, но его признали не действительным.

— Менты?! Это они его? — дрожащим голосом произношу.

— Да, – отрезает Леший, – не простили федерала, – встает к окну, разворачивается убирая руки в карманы брюк.

— И что теперь? – окидываю всех изумленным взглядом, – меня выкидывают с дочерью на улицу, без средств на существование?

— Все, что принадлежало тебе, остается за тобой. Квартира и машина, – отчитывается Славик, уводя глаза.

— Лёша? Винодельня Кирилла, это его мечта, он вложил столько сил, это...– с надеждой вглядываюсь в массивную фигуру высокого мужчины.

— Мы ничего не можем сделать, – не оборачиваясь, глухо отвечает.

— Да как так то, ребята? – в замешательстве разглядывая каждого, – Кира убили, всё забрали и вы ответку не кинете, ничего не предпримите?

Молчание...

— Лося? Славик? Лёша? — поочередно сверлю непонимающим взглядом.

— Мы ничего не можем сделать, у нас завязаны руки, – качает головой Леший, – туда лучше не лезть, кто заказал Кира, сидит в красном кресле.

— И что?! – выкрикивая встаю, направляясь к Лешему, – эти мрази приговорили Кирилла и отобрали, всё что он строил годами! Забрали у его дочери! – хлопаю по его спине.

— Ты думаешь я не знаю этого?! – кричит в ответ, нависая надо мной, – я пытался, но мы все поляжем, если сунемся.

— Ты слабак! – задирая подбородок шиплю ему в лицо, – И великое сыкло, вечно прячущееся за спиной Спайса. Без него ты никто! Он всегда разруливал проблемы и отвечал за всех!

— Слыш, блять, за базаром следи, – сквозь напряженные скулы рычит, хватая меня за руку.

К нам подскакивает Сава, грудью упираясь в его тело...

— Руки от неё убрал! – гортанно произносит, не сводя озлобленного сосредоточенного взгляда, пока я удивленно выглядываю из-за огромной спины. – Пальцем её тронешь, уебу, Леший! Ты видимо забыл, чьей женой она являлась. Кира нет, но за неё порву я! – костяшки его кулаков трещат, дыхание учащается.

Лёша размыкает свою ладонь, отпуская мою руку, отходит к столу.

— Хороший защитник у тебя, Саша, – опускается в свое офисное кресло, пододвигает пепельницу, – прости, напугать не хотел, ударить бы не смог. Сам весь на нервяке, – прикуривает сигарету, – присядь, наш разговор не окончен, у нас к тебе предложение. Лося всё раскинет, по новой теме. Но вот про заказ и имущество базар окончен и это не обсуждается.

Обвожу взглядом мужчин, молчаливо сидящими за столом, явно ожидая компании в виде меня. Подхожу к столу, подозрительно разглядываю всех собравшихся, напряжение до сих пор витает в воздухе.

Сава садится рядом, расправив плечи, гордо вскинув подбородок всем видом демонстрируя свою защиту надо мной.

— Саша, – начинает Лося, – в связи с последними событиями, мы понимаем, что у вас с Юлей сейчас могут возникнуть финансовые трудности и нам бы не хотелось, чтобы вы перебивались и были в чём-то ограничены. Знай, что вы не одни и наша обязанность помочь вам. Мы организуем для тебя прибыльную тему.

— Какую? – неуверенно произношу изгибая бровь. Почему то уже догадываюсь, что мне это не понравится.

— Ты будешь владелицей ресторана, мы уже присмотрели помещение, полностью совпадающее со спецификой будущего заведения, – упирается зорким взглядом.

— Спецификой? Что ты имеешь в виду?

— Ресторан на первой этаже, второй - номера для предоставлением интим услуг...

— Бордель? Я не ошибаюсь? Мамкой решили меня сделать? Свихнулись?! – кручу пальцем у виска.

— Не будь так категорична, Александра, – встревает Леший, – послушай внимательно и все правильно взвесь. Это абсолютно безопасное и прибыльное дело. Вы с Юлей ни в чем не будете нуждаться, – тушит сигарету, откидывается на спинку кресла, лениво раскачиваясь.

— Да вы...– начинаю вскипать, но Лося вовремя прерывает мою тираду.

— Не пыхти, – резко обрывает, – а послушай! Это заведение будет для очень серьезных и авторитетных людей, кто ценит хорошую кухню, высочайший сервис и как и любой мужик, не отказывает себе в плотских удовольствиях, а главное полная конфидициальность. Никакого беспредела, насилия и принуждения. Поверь это отлична и прибыльная тема. Мы полностью тебе обеспечиваем крышу, Славик берёт на себя юридическую сторону.

— Да, Саша, Лося прав, – щелкая авторучкой задумчиво продолжает наш юрист Славик, – подумай, у тебя всё будет организовано на высочайшем уровне с элитными девочками, которые будут в полной безопасности и зарабатывать приличные бабки, вместо того, чтобы на грязных квартирах обслуживать по двадцать грязных мужиков или на трассе морозить свои гениталии, отсасывая у дальнобоев. Яна поможет, она уже в курсе.

— И это говоришь мне ты, Слав?! Под статью меня решили подвести.

— И какая интересно статья? – со взглядом превосходства упирается в мои широко распахнутые глаза. – Всё будет максимально прозрачно, темные стороны, да, несомненно, мы прикроем. Но поверь, никому и в голову не придет наш бизнес...твой, конечно, твой бизнес прикрывать, ведь клиентами будут не только авторитеты, но и чиновники и «овальные кабинеты». Все те, кто ценит полную секретность и интимность. Предоставленные услуги очень ценятся.

— Твое заведение будет, что-то типа закрытого клуба, простым смертным туда не попасть, что делает его еще более значимым для элиты, а для тебя прибыльным, – щелкая костяшками пальцев, Леший, смотрит на меня.

— Откуда такая щедрость, Лёша?

— Это отнюдь не щедрость, это наши обязательства перед Киром, – с вызовом упирается колким взглядом.

Минутная тишина...

Я оборачиваюсь на Саву, вопросительно уставившись в голубые, чуть печальные глаза. Он понимая, что сейчас мне необходима его поддержка и согласие, ведь кроме него я никому не доверяю, медленно, утвердительно кивает, сжимая мою ладонь, отметая мои сомнения, помогая принять решение...возможно самое важное в жизни!

— Хорошо, – вскинув подбородок, – но я не буду там бегать в виде администратора или официантки. Я единственная и полноправная хозяйка и ты, Лёша, не вмешиваешься. От вас ваша защита и только. Договорились?

Ребята усмехаются переглядываясь друг на друга.

— Ну Саня, – мотает головой Леший, – железная хватка, – одобрительно кивает,– хорошо, но я на другое и рассчитывал. Ну ты хоть скидку то сделаешь для нас?!

Улыбаюсь в ответ.

2 года спустя

— Ну всё, моя конфетка, мама опаздывает, – пытаюсь разжать маленькие хваткие кулачки от подола своего плаща, подхватываю на руки любимую булочку, расплываясь в улыбке, целую в румяные щечки.

— Марина, если что звони, – передаю Юлю няне, ловя жгучий взгляд карих глаз, вновь отмечая её сходство с отцом и отнюдь не только внешнее.

Малышка в отличии от сверстников уже сейчас ведет себя уверено, воинственно и упрямо, и этот взгляд, такой похожий и родной, черная безграничная пустота и яркая радужка огня.

Когда человек отпускает безответную любовь, каков срок этого испытания и мучений год, два...?

У каждого отмерен свой путь испытаний и самокопаний.

А когда утихают чувства первой, единственной и взаимной любви? Я уверена, что никогда!

Шлейф будет тянутся бесконечно долго, преследуя, не отпуская и не давая забыть, держа плотно в железных тисках, являясь призраками в сновидениях. За тот короткий отрезок времени, я буквально пропиталась им, его голос, всё так же чётко звучит у меня в голове, отголоски его фраз, мягкий бархатистый шепот и блеск ярких глаз, его запах я помню, как сейчас. Хочу ли я его забыть? Самолично уничтожить его память, распрощаться с прошлым? Определенно, нет, даже через боль, оглушающие удары сердца, он со мной. Пока я не готова.

Два года без него...а всё так же люблю, хочу и в какой-то степени живу с ним, да, в воспоминаниях, во снах, в фантазиях, но он со мной.

От падения в бездну меня спасла наша дочь, всё то что осталось у меня от него. Плот нашей безумной и безграничной любви. Она стала, сама неведая этого, для меня светом в этом черно белом мире, окрасив яркими красками мою жизнь блеском своих карих глаз.

Так неосмотрительно и стремительно вылетая из подъезда, врезаюсь в стену плотного бушующего ливня. Тяжелые капли майского весеннего дождя бьют по лицу, порыв ветра подхватывает подол бежевого плаща, задирая вверх, лихо подкидывая на голову. Морщусь от внезапного контрастного природного душа, запахивая края плаща, пытаясь спрятаться от пронизывающего ветра. Аккуратно ступаю по образовавшимся лужам цокая шпильками своих красных лодочек, направляюсь к своему огромному монстру.

— Чёрт! – рычу запрыгивая в авто, смахиваю капли, замечая, что моя белоснежная блузка буквально насквозь пропитана влагой, а туш с глаз стекает черными ручейками по щекам.

Включаю дворники и медленно выруливаю на дорогу в сторону своего заведения.

Ресторан открыл свои двери для посетителей, через пол года ремонтных работ, в кратчайшие сроки мы полностью переделали бывшую столовку в элитное заведение для самых состоятельных людей. Выбранный мной винтажный стиль отлично вписался в атмосферу ресторана. Мебель из натурального состаренного дерева, бежевые стены с золотистыми вставкам и фресками придавали залу роскошный вид, хрустальные бра в классическом стиле с приятным мягким светом, дарят уют и настраивают на интимную обстановку. Пол укрыт в темно бордовом ковролине, хоть и приходится часто вызывать группу химчистки, но это того стоит. Я категорически отказалась от скользкой плитки и скрипучего паркета, всё для уважаемых господ – мой девиз, с улыбкой я повторяю своим сотрудникам, особенного девушкам.

Второй этаж с интим услугами был закончен год назад, не без труда и не без особых проблем. Девчонки получают высокую оплату, железную безопасность и мед пакет, никакого насилия, принуждения, как физического, так и морального, хотя, как позже выяснилось, за деньги девчонки согласны буквально на все. Сотрудницам интим услуг запрещено светится в основном зале, чтобы не провоцировать подвыпивших клиентов и не устраивать оргии на столах. Мужчинам по их желанию подают спец меню, где они могут выбрать свой желаемый вариант, опираясь на свои предпочтения, фото и полное описание девушек, а так же условия пребывания. Со своей же стороны мы гарантируем полную конфидициальность, их желания и времяпровождение остаются в стенах нашего заведения. Мы создали идеальные условия для гостей нашего заведения, где мужчины могут не только вкусно поесть и насладиться элитными напитками, но и воплотить все свои самые грязные желания без риска для своей репутации.

Как Лёша и обещал, посетители заведения значимые люди города, от криминальных авторитетов, до депутатов, поэтому я обзавелась не плохими связями. На сладкие речи, мягкую улыбку и пронзительный загадочный взгляд ведутся все.

Сделав глубокий вдох, по туже утягиваю пояс бежевого плаща, выпрыгиваю из машины припаркованной в паре метров от входа.

Зайдя в ресторан, окинула взглядом основной зал с полными столиками посетителей, в обеденный перерыв их всегда много, вип кабинки открыты и пока пустуют.

Проходя мимо столиков, учтиво улыбаюсь знакомым лицам. Барная стойка из светлого мрамора расположена в конце зала, посередине.

— Александра Викторовна, добрый день, – заметя меня, подбегает светловолосый бармен – Сергей, – кофе, чай, виски, – на последнем слове подмигивает, расплывается в идеальной улыбке.

— Чай, Сережа, – проведя ладонью по гладкой поверхности, быстро удаляюсь.

На втором этаже царит всегда полумрак, номера с шумоизоляцией располагаются по правую сторону, на левой стороне, комнаты отдыха, служебные помещения и в конце коридора мой кабинет.

Бесшумно дохожу до своей двери, по пути скидывая мокрый плащ, тяну его за собой, подправляя на ходу влажную блузку.

Зайдя в кабинет, замечаю включенный комп, сигнализирующий о Янкином приходе, любит она у меня зависать.

Вешаю верхнюю одежду, подправляю свои растрепавшиеся локоны. Через закрытую дверь слышны звуки цокающих шпилек. Быстрый и уверенный шаг ни с чем не спутаешь.

В кабинет залетает Янка, взгляд её встревоженный, волосы не привычно растрепанны, белокурые локоны развиваются от стремительной скорости.

— Что с тобой? – отшатнувшись, разглядываю ее взъерошенный вид, отмечая расстегнутую пуговицу на аппетитной груди.

— Пиздец! – пробегает мимо меня, хватает с журнального столика бутылку виски, разливает по двум стаканам, один протягивая мне.

— Да, что случилось, Яна? – отмахиваюсь от алкоголя.

— Наша девчонка в реанимации скончалась, – полностью осушив содержимое бокала, со звоном ставит на стол.

— Что? – оседаю на мягкий диван. – Говори, кто, из-за чего?! – осыпаю вопросами подругу.

Она плюхается в кресло скидывая туфли, глубоко затягивается сигаретой.

— Камиль в разнос пошел! Чего мы и опасались, Саша! – откидывает голову на спинку кресла выпуская кольца дыма.

— Конкретнее! – рявкаю.

— Он с Риззо и Асланом вчера вечером набухались, горячая кровь опять вскипела, девочек заказали. Лена, Света и Ольга, они обслуживали их уже, девчонки не из робкого десятка, готовы на многое. Но эти козлы совсем с вертушек съехали, наши ребята вмешались только, когда Света выбежала из номера. Но ведь они начали пушками пугать. Я приехала, когда Лену грузили в скорую, сейчас передали, она скончалась.

— Как Оля, Света? – непроизвольно сжимаю кулаки.

— Они в больнице, побитые. Бляяя...их как будто терзали, Саша! Это пиздец.

— Сука! – вскакиваю, направляюсь к окну, открываю створки впуская дождливую прохладу в накуренное помещение. Усаживаюсь на подоконник, не обращая внимания на капли дождя, стукающиеся в мои лопатки.

— Надо, Саша, что-то решать. Не сегодня, завтра он сюда завалится и раком нас поставит. Он уже с ноги заходит к нам и плюет на все правила, как хозяин ведет себя. Беспредел устраивает.

— Я знаю, Яна, – задумчиво произношу, – Лешему не звонила?

— А чего он скажет, думаешь разрулит? Не смеши.

В ответ обреченно мотаю головой...

Лёша два года назад допустил огромную ошибку, стоившую ему многих потерь и сейчас мы все оказываемся на грани. Он связался с мощной группировкой с Кавказа, ошибочно посчитав, что это откроет для него новые горизонты в бизнесе, но оказалось с точностью наоборот. Планомерно, Камиль – опасный, проворный и мега авторитетный главарь, поджал Лёшу повышая свой процент всех общих дел. В итоге не давая шанса на расход, он начал грубо прессовать его, в естественном желании отобрать у Лёши всё. Попытавшись прыгнуть выше своей головы, он не учел, что за его спиной никого нет, в отличии от Камиля, который активно сотрудничает с органами и имеет весомый вес в криминальных структурами. Как итог, Лёша пока кидает безуспешные попытки вывести бизнес зарубеж и уйти в тень, понимая обреченность своей ситуации. И сейчас Камиль представляет для меня угрозу, ведь я остаюсь без защиты, прекрасно понимая, что ситуация критическая. Зная его, хотя знакома заочно, он рано или поздно подожмет и меня.

— Саша, у меня идея. Надо попытаться самим разрулить, – стреляет голубыми глазами.

— Кааак? Против него никто не пойдет, тем более мне предложить нечего в противовес.

— Доминик Каримович!

— Спятила?! – от негодования смахиваю туфли на пол.

— Нет не спятила, а вполне серьезно. Можно попытаться хотя бы. За это нас не кастрируют, – впивается ногтями в подлокотники, сверлит вспыхнувшим взглядом.

— Этот Доминик возможно и заказал Кира! И я к нему обращаться сейчас пойду?!

— То что Леший тогда ляпнул бухой, не значит, что это правда! Он на всех ментов гонит за Спайса! Никаких фактов не нашел, а языком метет в пустую, — нервно отмахивается.

— Я боюсь этого Доминика, — признаюсь.

Доминик Каримович, один из самых опасных и темных клиентов. Знаем точно, что он некий спец в силовых структурах, имеющий неограниченную власть, а так же тесно связан и с криминалом, что делает его еще более проблематичным. Самый немногословный и загадочный мужчина. Мне предоставилась возможность единожды оказаться в его обществе, хватило и минуты его режущего жесткого взгляда, чтобы понять более мне не стоит с ним пересекаться.

Это было пол года назад, я мило общалась с префектом, Родионом Алексеевичем, возле барной стойки он лениво потягивал коньяк посылая неоднозначные намёки в мою сторону, иногда, как бы невзначай притрагиваясь к моей ладони, я расслабленно крутила в руке бокал красного вина, принимала его знаки внимания, с фальшивой напускной улыбкой и грацией втягивала в свои сети, предполагая, что в будущем мне этот человек может пригодиться.

Но далее произошло то, что меня удивило и пробудило нездоровый интерес.

-Родион, – вибрационный низкий голос за моей спиной, вызывающий всплеск внутренней тревоги, – на пару слов.

Незнакомец обходит меня, я с интересом разглядываю этого высокого широкоплечего брюнета, его точенный профиль с резкими линиями, не в силах отвести взгляд. Он убийственно красив и точно так же опасен, это я почувствовала сразу. От него исходила волнующая энергия, такая подавляющая и мощная. Я ошибочно предполагала, что меня уже ничем не возможно удивить и тем более напугать, как же я обманулась.

— Доминик Каримович, – Родион вытягивается пытаясь втянуть свое брюшко, ставит свой стакан на стойку, обращаю внимание, что он реально напрягается при виде незнакомца, – вы еще не знакомы с прекрасной хозяйкой сего заведения? Александра, – плотоядно улыбаясь представляет меня.

Наши взгляды с Домиником скрещиваются и меня мгновенно обдает жаром, переходящим в мертвецки замораживающий холод. Обездвиженные черно-синие глаза застывают в моих зрачках, тень циничной ухмылки пробегает по его лицу. Я словно бабочка под прицелом этого паука, знакомое и такое неприятное ощущение опустошенности и растекающегося в застывших венах вселенского страха. Слова застревают в щекочущем горле, мысли, как под наркозом, полная пустота, дыхание учащается поднимая мою грудную клетку. Нога непроизвольно делает шаг назад. Стук шпильки и я вздрагиваю.

Он смотрел на меня, как на ничтожество, мусор, на никчемное существо не требующего его внимания. Не скрывая презрительного взгляда, который жалил, сковывая ядом конечности. Не удостоив меня и сухого приветствия, он медленно перевел взгляд на Родиона, кивком головы указал в сторону, развернулся и исчез из моего поля зрения. По мере удаляющийся бесшумных шагов дыхание моё выровнялось, в висках застучала пульсация. И я поняла, второй встречи с этим мужчиной я буду избегать, чего бы мне это ни стоило.

— Да он даже слушать меня не будет! При знакомстве смотрел на меня, как ничтожество. Будет он врягаться, как же. Он...

— Хорош уже, Саша, не попробуешь, не узнаешь. Язык за это не оторвет, а попытаться нужно или мы скоро станем курицами несущими Камилю золотые яйца, тогда точно будет поздно. Ты сама прекрасно понимаешь, что и к ментам нам не сунутся, он с ними крепко подвязан, – стоит на своем подруга, буквально впиваясь глазами.

Я и сама понимаю всю обреченность ситуации. Кто и может помочь, это он, но за какую цену?

— Ладно, – спрыгиваю с подоконника, – дай знать, когда появится.

— Он здесь, – довольно кивает, расплывается в ослепительной улыбке, – его обед с двенадцати до двух, он очень пунктуальный и постоянный, час трапезничает, час сидит в документах с черным кофе и сигаретами.

— Всё то ты знаешь, – бумчу себе под нос, надевая туфли.

— Профессия обязывает, – игриво подмигивает.

Через десять минут я направляюсь в випку номер пять, которая всегда забронирована на Доминика Каримовича, от мыслей о котором меня уже изрядно потряхивает.

Благодарю прекрасные мои????♥️????

ВИЗУАЛЫ

Доминик

Камиль

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Доминик или Камиль

Уверенный твердый шаг неумолимо переходит на медленный и кроткий. Выдыхаю перед пятой вип кабинкой в основном зале, металлическая ручка...

— Доминик Каримович? – неуверенно заглядываю и в миг столбенею, необычайно яркие глаза цветом ночного неба впились с беспощадной точностью, ударяя в упор болезненным давлением и небывалым притяжением. Одна бровь слегка приподнимается, недовольный прищур, он явно вспоминает, кто я.

— Добрый день, вы можете мне уделить немного вашего внимания? – отлепив язык от неба, произношу глухим голосом выпрямляя плечи и так необдуманно выпячиваю грудь в мокрой блузке.

— Александра? Я не ошибаюсь? — склонив голову к плечу продолжая с интересом разглядывать меня, медленно ползя мрачным взглядом, словно я экспонат в музее.

— Да, – киваю, переступаю порог.

Синие глаза оценивают меня, пристально изучая, пронзая невидимыми иглами превосходства и вседозволенности. Под давлением пронизывающего взгляда незамедлительно подскакивает адреналин, щеки обдает жаром.

— Прошу, – небрежным взмахом руки указывает на диванчик, лениво откидывает документы, предусмотрительно переворачивая от чужих взоров.

Усаживаюсь напротив него, скрежет стула по полу режет слух, а с ним и расшатавшиеся нервы, он следит за каждым моим движением, я вновь ощущаю себя студенткой перед строгим ректором. Мокрую спину обдает жаром. Мысли путаются, в голове развергается вулкан, черт возьми, да я боюсь даже смотреть ему в глаза.

Что за?! Соберись, Александра! А с чего начать!?

— Вам может помочь? – ровный тон, непроницаемый взгляд и полное отсутствие мимики, но под этим всем я четко чувствую подавляющую силу, всепоглощающую мощь. И вновь этот неизменный взгляд неприкрытого всевластия.

— Что? Чем? – задаю наиглупейшие вопросы, сдавая свое нервное состояние.

— У меня мало времени, ближе к сути вашего обращения, – вскинув руку, упирается взглядом в золотые часы.

— Вы знакомы с Камилем?

— Глупый вопрос, вам не кажется? – раскинув одну руку на подлокотник откидывается в удобной позе, не отпуская зрительного контакта.

Вальяжный. Самоуверенный сукин сын.

— Значит вы знаете и Алексея Никитина, Лешего, он мой близкий друг, – с выдохом произношу, в попытках утихомирить свою дрожь, – я не буду вдаваться в подробности по поводу их совместных дел, но меня может это коснуться и мне бы не хотелось, чтобы Камиль стал здесь хозяйничать, вы наверняка понимаете о чём я. Беспределы и дебоши с его стороны уже начались, как и первые жертвы. Говорю, как есть, – замолкаю, с надеждой смотрю в его стеклянные глаза бездонного неба, отмечая невероятный яркий цвет.

— Продолжайте, — чуть дрогнувшими губами в тщеславной улыбке, упершими локтями на глянцевую поверхность стола, проводит пальцем по сомкнутым губам, упиваясь моим шатким положением.

— Вы бы не могли, как то повлиять на ситуацию?

— Я так понял, вы от меня просите защиты от Камиля? Всё верно? — удивительно, но в сравнении с его каменным лицом, не излучаемым человечность, у него необычайно мягкий низкий тембр голоса, пробирающий до самых косточек, наверное именно таким и заманил змей искуситель в свои сети невинную Еву. Ему бы в гипнотизеры податься.

— Да.

— Какой мне резон вмешиваться? – прикуривая сигарету, с прищуром от едкого дыма смотрит в мою сторону.

А вот к этому вопросу я вообще не была готова. Судорожно пробегаюсь по предметам в випке, усердно капашась в закоулках своего напряженного мозга.

— А чего бы вы хотели? – и вот тут я ляпнула несусветную чушь, отдавая ему бразды правления, так не кстати уставившись на его пальцы держащие сигарету, отмечая их красоту, такие длинные, ровные.

— Опасный вопрос, Александра, а если я скажу, что оплата – это ваша душа? – ухмыляется, скользит взглядом по моей мокрой блузке, останавливаясь на просвечивающем бюстгальтере, - но вам не осилить моих желаний. Жду ваших предложений, вы, надеюсь не думайте, что в замен за свою услугу я довольствуюсь вашим телом? Это слишком примитивно.

— Ни тело, ни душу! – отрезаю я, собрав в кулак самообладание.— Вы деловой человек, поэтому вас скорее заинтересует финансовая часть вопроса, – гордо вскинув подбородок.

— Тебя трахал Камиль? – чуть наклонившись в мою сторону оглушает вопросом размеренным тоном.

От удивления я начинаю кашлять, захлебнувшись собственной слюней, хватаясь за грудь.

— Вижу, что нет.

В этот момент раздается громкий стук и резкое открывание двери.

— Доминик, брат, – этот низкий голос с хрипотцой и акцентом я уже слышала, – занят? Разговор есть.

Я оборачиваюсь и встречаюсь взглядами с Камилем, его черные, как смоль глаза вспыхивают, густые брови сползают вниз, изгибаясь в суровой дуге. Взгляд прессом обрушивается на мои плечи, в попытках продавливать.

Бешеное животное! Вскипая в ярости за моих девчонок, впиваюсь ногтями в свою ладонь, наливаясь ядовитым гневом и слепящей злобой.

— ...Алексаааандра? – вытягивает мое имя, поочередно рассматривает нас, наверняка уже догадываясь о цели моего присутствия здесь. — Я надеюсь, мы не доставили вам сложностей этой ночью? – глаза его прищуриваются, губы растягиваются в кривой ухмылке, черный взгляд угрожающе впивается в мой, но сейчас это скорее вызывает во мне лютую ненависть, чем страх. В этом мужчине плещется презрение, сумасшествие, неуправляемая тупая ярость.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я вскакиваю, бесстрашно вскидываю подбородок...

— Девушка скончалась! Две на больничных койках, – шиплю, ощущая, что меня начинает трясти. – Вы в чёрном списке, Камиль! За вами уже имеется не один косяк, вы нарушаете правила заведения. Для вас двери закрыты и...

Он прерывает меня отвратительным гортанным хохотом, окидывая высокомерным взглядом сверху вниз.

— Ну ты, пиздец, меня насмешила, давно я так не угарал, – вытирая испарины со лба, – давай я тебе поясню весь расклад, – надвигается на меня, припирая к стенке, – слушай меня внимательно, сучка, — его грудь упирается в мое тело, в нос бьет резкий запах алкоголя, сигаретного дыма и опасностью.

— Камиль! – обрывает жесткий возглас Доминика, который все это время молчаливо следил за нами. – У меня мало времени, выйди на пару минут, после побазарим.

Он не оглядывается продолжая глубоко дышать, обдувая обжигающим дыханием, пронзая огнем, посылая в меня все свои буйствующие эмоции, быстро перемещается глазами по моему лицу.

— Поговорим еще, овца, — цедит сквозь белоснежные зубы, прикусывая нижнюю губу, готовый вырвать кусок мяса из моей плоти. Мое дыхание на стопе, на лбу выступают капельки пота, я ошарашено смотрю на зверя перед собой, надеясь, что он на цепи и пока до меня ему не добраться.

—Домин, я в зале, — презрительно кидает мне фразу, резко выходит.

— Александра, может воды?

Отрицательно киваю, все еще находясь под неприятным воздействием.

Краем глаза замечаю, как Доминик встает, подправляя пояс на брюках и манжеты белоснежной рубашки, медленно приближается плавной походкой.

Подходит в плотную, глаза его совсем близко, завороженно вглядываюсь в огненную радужку синих глаз не в силах даже моргать. Какой удивительный цвет. В нос ударяет его запах, мужского парфюма с нотками цитруса и мяты. Какой сногсшибательный диссонанс. Безумно опасен, точно так же невыносимо притягателен с проникновенным холодным взглядом.

Несомненно этот сукин сын самоуверен в себе, знает насколько он внешне хорош и умело пользуется этим.

— Если я соглашусь ты можешь пожалеть об этом, птичка, – шепчет, притрагиваясь горячим дыханием к моему пылающему уху, – и если я соглашусь, ты принимаешь мои условия. Согласна? Отвечай здесь и сейчас! – его ноги касаются моих трясущихся коленок. Это я потом пойму, как он ловко припер меня к стенке, без каких либо сопротивлений и физического давления, не давая пути к отступлению, а сейчас я была согласна на что угодно, зная, кто сидит в зале и на что способен зверь. Но вот, кто передо мной?

— Хорошо, – размыкаю губы.

— Если сегодня не позвоню, забудь о нашем разговоре и не ищи встречи со мной, — разворачивается.

***

Вылетаю из випки, ноги все еще трясутся, мысли путаются. Неприятное предчувствие скребет в груди, пока иду в кабинет, вспоминаю каждое его слово, пытаясь уловить суть, итог, его намерения.

— Да не парься ты, – вдумчиво произносит Янка, раскидывая пасьянс на компе, – главное, чтобы он согласился, он не такой безумный, как Камиль, вполне адекватный мужик, а красавчик какой, – расплывается в игривой улыбке.

— Ты не о том думаешь, этот красавчик может катком проехаться по нам. И что у него на уме? Может и не согласиться...Короче, Яна, мы пока в подвешенном состоянии и ничего не известно, – барабаню красными ноготками по столешнице.

— Он, что – то сказал еще?

— Нет, просто открыл дверь указав на выход. У меня от него реально ноги тряслись от волнения, у него безумная энергетика, – задумчиво кручу чашку с отстывшим чаем.

— А Спайс разве не вызывал в тебе страх? По моему он был страшнее в своем гневе. И смотри к чему потом привело, – подмигивает, переводя на меня пристальный взгляд.

— Тьфу ты! Даже не сравнивай! Это другое, я опасалась Кира за его несдержанность, одновременно тянулась, как к чему то своему, я чувствовала его. А этот совсем непонятный и от него хочется реально бежать!

— Ну почему ты так категорична? У тебя мужика не было уже два года..

— И ты думаешь, что я должна на первого попавшегося кидаться?! Чушь не пари! Доминик, ясно дал понять, что секс не входит в оплату, он заинтересован в бабках и только. Надеюсь на это, — задумчиво произношу, вспоминая его проникновенный взгляд. — И кстати меня это даже радует.

— Ну и все ок, — встает с кресла, подправляет свою обтягивающую юбку, плавно двигая бёдрами отходит к окну.

— Все ок , — передразниваю подругу, — Тебе легко говорить, не ты подставляешь свою жопу, — откидываю волосы, закидываю босые ноги на стол.

— Ой, а в чем проблема, для такого охренительного мужика я не только пятую точку подставлю, пусть берет все, я только за, — мечтательно запрокидывает голову, взмахнув густыми белокурыми локонами. Даже у меня она вызывает восторг, Янка — настоящая обольстительница, это у нее в крови, она хищница, а яркая внешность придает ей еще более притягательности. — Вон девчонки как от него пищат!

—Не все и ты это знаешь! Подруга, а ты всегда была испорчена или развод так повлиял на тебя? — подмигиваю.

— Не напоминай, — морщит аккуратный носик, — я больше туда не ногой! А трахаться всегда любила. Кстати, Сава не звонил, когда он приезжает?

— Вчера созванивались, сегодня прилетают, — с грустью вспоминаю наш разговор.

За два года он не терял надежды перевести наши дружеские отношение на интимный уровень, даже тогда, когда у него появилась постоянная девушка. Звонки, смс-ки, встречи не прекращались с его стороны, так же как и упорное давление и даже убеждения, от чего я все дальше отдалялась от него. Он навсегда останется для меня другом, старшим братом, с кем мне безумно интересно, спокойно и весело, с ним я забывала все существующие проблемы и заботы. В выборе крестного отца для Юли не было сомнений, конечно он. Мы много проводили времени вместе, бесчисленное количество часов разговоров, обсуждений, смеха. В обнимку часто засыпали, ощущая окутывающее нас мягкое тепло, не более. Признаюсь, да, был поцелуй, даже не так, был рваный страстный глоток желания, но стоило мне прикрыть глаза и передо мной я увидела образ Кира. Наверное Сава всегда будет для меня неосознанной ассоциацией с мужем, бывшим мужем. Месяц назад он женился и я решила на время прекратить общение, хотя это мне далось не легко, но понимаю, что это во благо ему и его пока маленькой семьи. Я должна отойти в сторону. Сегодня наша встреча, где я должна, просто обязана его убедить в правильности моего решения.

В этот день время тянулось невыносимо долго, находясь в ожидании я буквально не сводила взгляда с часов, теребя телефон в руке. Дела не помогали отвлекаться от мрачных мыслей, утягивая вновь в дневную встречу. Эти магнетические приковывающие внимание глаза, реальная бездна...

Поужинав с подругой, я проводила Яну, прихватив с собой чашку ароматного с чая с мелиссой, поднялась на второй этаж, стянув неудобные туфли, босиком проследовала к своему кабинету.

Зайдя в помещение, я замерла от охватившего озноба. Сквозь темноту первое, что вижу, это высокий силуэт мужчины и мне не нужно присматриваться, ведь его глаза горят в темноте, аромат успел разлететься по всей комнате, больно жалящая энергетика волной заволакивает тело, ослабляя ноги. Не сводя глаз с опасности, я тянусь к включателю...

— Не стоит этого делать, – холодный тон и я замираю,– мне и так хорошо тебя видно.

Доминик расслабленно стоит скрестив ноги, уперевшись на край стола. Яркие глаза врезаются иглами в мои расширенные зрачки. Гнетущее молчание в пол минуты. Мои туфли выскальзывают из дрогнувших пальцев.

— Я так понимаю, вы...

— Ты правильно поняла. Камиль будет посещать твой ресторан, но не более того и беспредела от него больше не последует, в противном случае, ты набираешь меня, – голос его глухой, – раздевайся Саша, — требовательные нотки проскакивают в спокойном тембре.

— Что? – выдавливаю из себя. Из дрожащей кружки выплескивается чай, обжигая жгучими каплями пальцы ног.

— Ты меня прекрасно слышала и давай без нудных прелюдий. Я говорю, ты делаешь и мы избежим недопониманий, – произносит обыденным тоном.

Глубоко вдохнув, собираю все силы и свою смелость, ругая себя, за трусость. Немыслимо, он общается, как с сопливой девчонкой, дергая за невидимые ниточку, словно марионетку.

— Чёрта с два! Ты говорил, что секс тебя не интересует, поэтому я и согласилась, я предполагала оплату в виде денег, – уверенно ставлю чашку на рядом стоящий столик.

— А с чего ты решила, что я тебя буду трахать, мне лишь интересно, стоишь ли ты моего внимания, не набивай себе цену, твое потрепанное тело не стоит того.

— А вы, Доминик, не очень то любезны! – выпаливаю и тут же вжимаюсь в дверь, когда его глаза буквально припечатывают меня, пронзают тихим безумством.

— Знаешь, доброту и любезность люди не воспринимают всерьез, они наглеют и принимают, как данность, в этом я убеждался не раз. А вот давление, агрессию и злость, человек впитывает, как губка, запоминает на всю жизнь. Ведь страх, это невероятный сильный механизм, сковывающий невидимыми цепями превращая человека в безмозглую особь, – монотонно произносит, медленно, грациозной походкой хищника, надвигаясь на меня тихо, совсем бесшумно, повышая мой градус паники, – отбирая у тебя всю волю к действиям, подчиняя твой разум в угоду моим желаниям.

Его точенное лицо в темноте еще опаснее, глаза стеклом режут всю защиту, чуть пухлые губы расслабленны, отсутствие мимики пугает до чёртиков. Хладнокровная сдержанность обезоруживает, крепко держа в невидимых тисках. И да, он внешне красив, этакий плейбой сошедший с обложки журнала. Высокий, широкоплечий, статный, всегда с прямой осанкой и вызывающим взглядом. Даже под идеально сидящем стильном костюме можно заметить его отличную спортивную форму. Но это лишь напускная мишура, за ней я отчетливо чувствую смертельный арктический холод.

— Не старайся подогреть интерес к своей персоне, – подойдя близко, расплывается в кривой улыбке, только так улыбаются маньяки перед трясущейся жертвой. Тень его ресниц падает на смуглую кожу, опуская взгляд на мою шею, где буквально вырывается пульсирующая венка. Нервно сглатываю, чётко ощущая его испепеляющую невидимую силу. Горло сдавливает, глаза щипит, ладони холодеют.

– Скажу медленно, чтобы до тебя дошло, – меня бьет разрядами от его изменившегося сухого голоса. Он наклоняется пока меня прошибает пот, а коленки стукаются друг об друга, его губы невесомо касаются мочки моего уха, – если не хочешь проблем, ты мне дашь всё, что я захочу. Кивни, если поняла! И делай то, на что сама дала согласие, – приказным тоном, впивается в мои глаза.

Сглатываю тягучие слюни не отводя от него глаз, медленно киваю.

Опуская безвольно голову, расстегиваю блузку, она летит на пол, звук молнии и юбка сползает по ногам. Оставшись в дизайнерском нижнем белье, смотрю на него. Его взгляд диктует продолжение моей личной экзекуции. Снимаю бюстгальтер, кружевные трусики летят ему на его блестящие начищенные туфли. Расправляю плечи.

Его мертвецки черно-блестящие глаза гуляют по моему телу, методично и сухо осматривая каждый дюйм, словно перед ним неодушевленный предмет. В комнате прохладно, колючие мурашки перебегают от ног к рукам, вызывая неконтролируемую дрожь, мой отрешенный взгляд устремлен на него. Сейчас меня не смущает моя нагота, нисколько, меня пугают дальнейшие события. Но я четко понимаю, что вляпалась по самое…

Он подходит, его глаза блуждают по моим шрамам, останавливаясь на каждом...

— Ты мне расскажешь, – кончиком пальца прикасается к ключице ведя вниз, затрагивая затвердевший сосок.

— Нет, – упираюсь вновь, с вызовом вздернув подбородок.

— Это был не вопрос! – костяшками пальцев проходится по моим скулам, задумчиво вглядывается в мои глаза.

Я в ужасе трясусь, стеклянные глаза, умело проникающие в нутро и расползающаяся улыбка безумца, такое знакомое выражение лица.

— Ты психопат? Маньяк? – с мольбой шепчу.

Отшатнувшись от меня, с явным удивлением в глазах..

— Ну детка, что за вопросы. Думай, прежде чем задавать. Ни один психопат и маньяк не будут с тобой откровенничать. Но я не из тех и не из других, в этом будь спокойна, – наклоняется, с пола цепляет мои трусики, вкладывает в мою ладонь, – не мёрзни, – подмигивает.

И меня вновь обдает жаром, такая невероятная перемена в настроении.

Вопросительно смотрю на него, удивляясь, что кроме осмотра моего тела не последуют привычные для мужчин действий. Он далеко не импотент, мне это известно, даже двух девчонок умудряется вытрахать до полуобморочного состояния. Чего же он хочет?

— Нет, трахать сейчас я тебя не буду, это слишком примитивно и скучно, – выдыхает. — Давай я обосную тебе, чтобы ты не мучилась догадками, – наблюдает, как я хватаю с полу одежду, небрежно, торопясь натягиваю юбку.

— Буду откровенен с тобой, я хотел тебя поиметь один разок, этим бы всё ограничилось. Возможно отдал бы Камилю, уж очень ты его ужалила и оскорбила. Но я передумал. Давай помогу, – с этими словами делает неожиданный шаг в мою сторону, руками обводит мою талию, носом касаясь моего виска.

Вздрагиваю.

Его теплое дыхание волнует волосы, а заодно и меня. Чёртов искуситель!

Пальцами нащупывает молнию юбки, утягивая собачку вверх, учтиво и аккуратно подправляет пояс юбки.

— Я хочу от тебя пять моих желаний, – шепчет, замирает, касаясь ресницами моего уха, – уверен тебе они понравятся.

Вздрогнув смотрю на него, как затравленный зверёк. Сердце буквально катится в пятки, в пальцах неприятная дрожь, горло сдавливает под его взглядом. Пять желаний?! Что это извращенец для меня уготовил?

Неожиданно из его губ вырывается хриплый смех, обнажая идеальные зубы.

— Неужели я такой страшный и ни чуть тебя не привлекаю? Или ты боишься меня по другим причинам?

— Я не боюсь, – с вызовом кидаю, собрав всю волю в кулак.

— Ложь тебя не красит и на будущее не советую меня пытаться обмануть. Я тебя загрызу, детка, – громко сглатывая, уперевшись в моё полыхающее лицо, своей безумной энергетикой он буквально приковывает внимание, заставляя действовать, даже дышать с его молчаливого позволения.

— Расслабься, мне нужно от тебя лишь твое присутствие рядом. Ты меня будешь сопровождать на нескольких мероприятиях. Пока, это всё, что от тебя требуется. Но условие одно! Ты в полном моём распоряжении и никто кроме меня к тебе не прикасается, не трахает, иначе я тебя накажу больно и жестко!

— Никакого насилия, унижения и принуждения?

— А ты хочешь?

— Нет!

— Тогда не будет, – невозмутимо пожимает плечами, – я не сделаю того, чего бы тебе не понравилось.

В ответ киваю застегивая пуговицы на блузке.

На тот момент я была даже согласиться смотаться в ад, лишь бы убежать от этих беспощадных глаз, тела, силы и зла, что исходят морозными импульсами, от этого внешне ослепительного мужчины.

— Завтра, в восемь вечера я заеду за тобой. Будь любезна выглядеть достойно и запомни, я не прощаю ошибок, — уголки губ растягиваются в коварной улыбке, склоняет голову к плечу, он словно играет со своей жертвой перед тем, как проглотить.

Уверена, в голове у себя он уже просчитал все сценарии, план своих действий, всё наперед и он на шаг впереди. Но это пока! Я дам этому мудаку то, что он хочет, буду беспрекословно выполнять его хотелки, предыдущий опыт меня научил, не будить зверя в обличии мужчины. Со скрежетом в сердце я вспоминаю Кирилла, он брал силой, продавливая под себя неконтролируемой яростью, стоящей же передо мной действует по другому, он сконцентрирован собран и хитёр, он манипулятор и добивается своих целей по другой схеме. Я постараюсь не провоцировать и не совершать ошибок. Надо, чтобы он потерял интерес ко мне, а значит я превращусь в бесхребетную амёбу, отдав бразды правления ему в руки. Подчиненная женщина не вызывает желания у мужчин, особенно у таких, как Доминик.

— До завтра, Александра, – дуновение ветра с его ароматом и я колыхнувшись оборачиваюсь провожая темную фигуру, оседаю на пол.

Игра началась

Голова гудит словно в тумане, происходящие события как будто не со мной, вновь прокручиваю все его слова, взгляд, ленивые движения и не нахожу никакой логики, не могу найти нить, к чему всё это может привести. Раздел, но не воспользовался своим положение, оскорбил, но не исключил интима, намёк явно был...или мне показалось? А может мне, бл**ь, хочется уже так думать? Завтра у меня будет время пообщаться с ним, может не всё так сложно и туманно и зря накручиваю себя, может он действительно прогуляется со мной заручку и по доброте душевной отпустит.

Сама то веришь себе?! Глаза его не лгали, а там непрошибаемый холод.

— Фууух? – растираю виски, слышу настойчивую вибрацию телефона на столе.

Встаю, включаю наконец свет, заставляющий мои глаза зажмурится.

— Сава привет, – изображаю веселый голос, отпиваю воды из стаканы.

— Конфетка моя, ты чего? Совсем упрела в своем кабаке, надеюсь клиентов еще не обслуживаешь? – задорный смех. – Мы с Юлией Кирилловной уже заждались тебя.

— Ой, вы уже прилетели...Сааав, я забыла, прости. Всё бегу, через пятнадцать минут буду.

— Давай, пока не пнешь, не полетишь Да? Короче ужин остывает, нянька у вас Атас, она наготовила на ораву солдат.

— Отпусти пожалуйста её, я выбегаю, – отчеканиваю натягивая туфли.

Хватаю плащ, на ходу запоясываюсь вырываясь из своего заведения.

Лицо обдувает приятный прохладный и уже по летнему ароматный воздух, с запахом дождя, мокрого асфальта и влажной молодой листвы. Останавливаюсь на крыльце, глубоко дыша расплываюсь в улыбке, прикрываю глаза, на время забываю о настоящем. Дождь мне все дарил некое чувство свободы, легкости, детского озорства, все то, что осталось в детстве. Когда мы еще не были утянуты во взрослую жизнь, с её проблемами, сложностями, бесконечными дилеммами. Тогда всё было очень просто и весело и казалось так будет всегда.

Лёгкий ветерок поддувает подол плаща, оголяя мои ноги. Обходя лужи направляюсь к своему авто. Открываю дверь, резко оборачиваюсь назад ощущая на затылке жгучий взгляд.

— Доброго вечера, Александра, – на ломаном языке хриплым голосом произносит Аслан, правая рука Камиля, выглядывающий из бэхи, – может проводить? – игриво выкручивает руль.

— Обойдусь, – фыркаю.

— Я бы покатал тебя, на своем поршне, – усмехается, – не вежливо отворачиваться, – голос его холодеет, когда я хлопаю дверью не намереваясь выслушивать его.

Выворачивая руль, всматриваюсь назад, выруливаю на дорогу кидая взгляд на бэху из которой выглядывает Аслан, вальяжно лыбится, языком упирается во внутреннюю сторону щеки демонстрируя неоднозначный жест, указывающий на минет. Палец его вытягивается в мою сторону.

— Да что б тебя! – торможу и мои психологические тормоза дают сбой. Открываю окно...

— Чё ты мне показываешь, Аслан?! – выкрикиваю, не скрывая отвращения кривлю губы.

— То, что тебя ждёт, Алексаааандра, – ухмыляется.

— Возможно, но не с тобой и ни с кем либо из вас, жуй траву и дрочи, – показываю средний палец и под взгляд, в котором расплывается желчь, жму на газ.

Пока еду до дома постоянно перемещаю взгляд в заднее зеркало, в страхе не встретиться с черной авто Аслана. Ляпнула и в кусты, как по глупому. Да, признаюсь, я изменилась после ночи в ангаре. У меня отобрали уверенность, смелость, дерзость и бесстрашие, вырвали часть меня. То, что происходило, через какой я прошла ад никто не знает, а кто присутствовал их нет в живых, но от этого не легче. Эти прозрачно серые глаза преследуют меня, они вселили в меня страх, беспомощность, с которыми я и по сей день просыпаюсь среди ночи, мокрая, обливающаяся потом, с колотящимся сердцем. Кир никогда не спрашивал о той ночи, не хотел бередить мои раны, за это я всегда была ему благодарна. Даже он не знал всей правды. С ним мои сны и ужасающие воспоминая ушли, он помог их утопить глубоко, но без него всё вернулось. Я вновь превратилась в беспомощного котенка. Хоть и живу, дышу и для всех я сильная и независимая, но это не так, далеко не так. Я ужасно боюсь той ночи и возвращения монстров из моих кошмаров!

Я боюсь мужчин, может поэтому я никого не подпускаю к себе, в каждом видя опасность, выискивая их темные стороны, искусственно надумывая несуществующих пороков. Пожирающий страх вернулся.

Припарковав авто озираясь по сторонам быстрым шагом направляюсь к дому.

— Ну наконец-то! Что с тобой? – светлые брови изгибаются. – Чё так пидорасит тебя? – притягивает к своему крепкому телу мой самый близкий друг.

— От тебя пахнет жареной картошкой, – усмехаюсь пытаясь разрядить обстановку, цепляюсь мертвой хваткой, утыкаюсь в его горячую грудь.

— Ага, Марина приготовила мясо по французски и я слюни уже пускаю Дак что случилось? Ты бледная, как смерть, – отстраняет меня, глазами перемешается с ног до головы.

— Потом. Где Юля?

— Она спит уже.

Прошмыгнув в комнату к Юле, я тихонько поцеловала своего ангела, с улыбкой любуясь, ощущая её тепло и биение маленького сердечка, звук которого затмевал весь серый и такой порочный мир. Только глядя на неё, я всегда расцветала, питалась...я живу, ради этих карих изумительных глаз.

— Ого, какой стол, – развела руками разглядывая сервировку в исполнении Савы.

— Ваша няня, пиздатая тётка, наготовила хавчика, как ждала меня, – довольно улыбается, командуя, рукой указывает на моё место. – А теперь рассказывай, я тебя хорошо знаю. Это из-за Камиля? Я знаю о девчонке, – голос его грубеет, выгоревшие брови опускаются образуя вертикальную «недовольную» морщинку.

Оседаю на стул..

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да, Сав, – наблюдаю, как он разливает виски по стопкам, – но это не всё, – с опаской тихо произношу.

— Что еще? Рассказывай, – замахнув алкоголь, закусывает сочным куском свинины не сводя внимательного взгляда.

Буквально за минуту рассказала про сегодняшние событие, кроме вечерней встречи, не знаю почему, но этот момент я решила оставить в тени.

— Блять, Саша! – грозный крик и стук стопки об стеклянную поверхность стола. – Ты мне скажи, часом умом не поехала? Идиотка!

— Сам идиот, чего мне оставалось делать?! Умный я смотрю такой, решала хренов? С пушками против Камиля? Или ты бы смог договориться с ним, что даже у Лешего не получилось.

— Ну не ложится же под этого «штата», ты вообще догоняешь, что ты подписала себя?! – наклоняется, хватая меня за ворот домашней футболки, — Сейчас никто не впряжется за тебя, дура бестолковая! Ты не рыпнешься, всё, приехала! – отталкивает от себя, повторяет порцию виски, в грозной гримасе опускает голову. – Стоило мне на месяц свалить, она покусалась с одним чёртом и подписалась с другим.

— А кто бы мог? Сава, – тихо произношу, – Кто? Леший? Ты? Или кто?

— Надо было меня дождаться, а не творить хуйни. Мужики должны такое разговоры и темы решать, а не бабы. Крутой почувствовала себя? Равной авторитетам? – кидает презрительный взгляд, – Как ты вообще решила к нему то подкатить?

— Яна предложила я...

— Чего?! Эта блядужница в уши дунула и ты на скоростях побежала к нему?!

— Прекращай! – вскрикиваю пиная ногой его стул. – Её не позволю оскорблять. И это мое решение, нечего меня отчитывать.

— Ты понимаешь, Саша, сейчас без вариантов, – сканирует тревожным взглядом.

— Я это и тогда понимала. Но ты знаешь, что у меня не было выбора. Ты бы разрулить не смог, так же как и я бы тебе не позволила вмешиваться. У тебя сейчас семья, а у меня Юля, я не могу рисковать и устраивать разборки. Лучше скажи, кто он? И от куда такая кличка - «штаты» – шепчу, словно ОН рядом.

— Инфы про него мало. Мы его шерстили, когда Кира грохнули. Родился здесь. После смерти отца, они с матерью рванули в штаты. Там жили с братом отца, учеба, колледж, не хилые бабки он вбухал в него, даже усыновил и поменял имя. Доминик ранее был Даниилом. А теперь внимание, самая скрываемая и опасная информация, Саша, – упирается локтями в стол, наклоняясь в мою сторону, – он окончил Академию ФБР. Ну а далее, след его теряется и пять лет назад появляется Доминик у нас, сразу получая нехилую должность в федералке. Скупает активы, богатеет, как на дрожжах и убирает ненужных ему и государству людей. Избавляется от несговорчивых, да и вообще лишних, короче зачищает, возможно играет на два поля. Теперь поняла от куда это погоняло ему приклеилось? – осушает рюмку, громко брякая об стол.

— На два поля? Я не поняла, он типа агента, двойного шпиона? – смыкаю брови на переносице, всё больше шокируясь от услышанной информации.

— Ага, агент ноль, ноль семь, бля, – у смешке качает головой, – а ты думаешь нас просто так закидывали окорочками и пепси? Оборонку слили ко всем чертям и в загранку за бесценок, в кредитах по самые яйца. К рулю власти рвутся не наши люди, а стервятники, чтобы добить окончательно. Не удалось с внешней стороны нас на колени поставить, а вот изнутри всё, как по картам раскидавают.

Почти не дыша, лицо мое искажается в болезненной гримасе, кусаю губы. Я боюсь задать вопрос, от дикого сковывающего легкие ужаса мои ресницы дрожат.

— Он Кира приговорил? – не моргая цепляясь в его небесные глаза.

— Не знаю, Сань, честно, никто не знает. К этой информации не подобраться, – задумчиво устремляется взглядом в фоторамку, стоящую на полочке у кухонного гарнитура. На ней мы с Киром на отдыхе в Краснодаре, я сижу на деревянном лежаке щурясь от слепящего солнца, он сзади, зажав меня ногами обнимает, улыбается своей фирменной дерзкой улыбкой, склонив голову к моему плечу.

Губы у Савы дрогнули, в глазах растекающееся сожаление, тревога.

Переводит на меня взгляд...

— Кир знал, знал, что под прицелом.

— Что ты такое говоришь? – не веря своим ушам, облокачиваюсь на спинку стула.

— Да, Саша, за пол года он был осведомлен своим человеком в погонах, но ему не хватило времени выйти на него. За месяц он попросил, в случае его смерти тебя никогда не оставлять и я пообещал ему, чтобы не случилось, при любом раскладе я порву любого, – сжимает мою дрожащую ладонь, мягко улыбается, – Я уберу этого пидора! – резко вскидывает голову.

— Не смей, даже не вздумай и выкинь эти дурные мысли из головы, у тебя сейчас семья, подумай об этом.

— Я должен, этот...

— Сама разберусь, – выкрикиваю, – а ты не суйся. Не будет же в меня стрелять или беспределом заниматься, да и для секса, поверь, он девочек наших покупает, с ними и развлекается.

— Саша, он опасен и ему не верь. Он...

— Всё хватит, не нагоняй жути еще больше, сама на взводе. Пообещай, – перехватываю его руку сжимая крепкие пальцы, – пообещай мне, Сава, что ты ничего не предпримешь без моего ведома. Это опасно не только для тебя, но и для нас с Юлей, я не хочу и не могу так рисковать. Я обещаю, ты всё будешь знать, – конечно я лукавлю, скажу что угодно, лишь бы успокоить разгоряченного парня.

Сжимая желваки он отводит взгляд, коротким кивком головы указывает на положительный ответ.

— Юлю, давай завтра отправим с мамой твоей в Египет? Пусть на пару недель уедут, пока картина не прояснится. У меня в агентстве девчонка есть, она быстро всё сделает.

— Как скажешь. Если считаешь, что так безопаснее, сделаем, я тебе доверяю, – мягким голосом произношу, встаю, обнимаю его голову зарываясь в белокурые локоны.

— Как ты пахнешь, — на выдохе шепчет упираясь головой в мою грудь.

— Это кензо, Сав, – усмехаюсь, хлопая по напряженным бугристым лопаткам, — но его сняли с производства, — с сожалением выдыхаю.

— Нет, это ты, – поднимает голову и я встречаюсь с его взглядом, расплывающегося океана нежности.

Пол ночи мы с Савой просидели на кухне, неумолимо ударяясь в прошлое, только с ним я могла по настоящему расслабиться и отвлечься, он дарил мне хоть и иллюзорную, но защиту и надежду. Разглядывая его соблазнительную улыбку с игривыми ямочками, голубой омут глаз, я убеждаюсь, что он лучший во всех смыслах, надежный, уравновешенный, сильный и безусловно сексуальный... Знаю на все сто, что он идеальный вариант для любой женщины. Он не скрывал, что хотел меня с первой встречи, а благодаря последующим событиям его желание подкрепилось симпатией на более глубинном уровне. Но судьба распорядилась по иному варианту. В нем я вижу друга, возможно я тянусь на другие качества, ведь уже как пол часа я стеклянным взором смотрю на Саву, а в голове образ Доминика. Загадочного, холодного, опасного и возможного палача моего Спайса. Волоски на моих руках вздымаются от воспоминая его дыхания на моих полыхающих щеках, последний раз я такое ощущала только от единственного мужчины. Что это? Острая нехватка адреналина в моей жизни, аромат опасности так будоражит кровь заставляя сердце колотиться?

Саву удалось выпроводить в четыре часа ночи, он бы конечно мог остаться и хотел этого, но наличие жены предполагало, что ночевать мой друг будет в семейном гнездышке.

Весь следующий день мы занимались сборами Юли, Сава взял на себя оформление путевок и утомительную беседу с моей мамой, где пришлось схитрить и навыдумать о дешевизне горящий предложений и во всех красках описать все прелести неожиданной поездки, отель пять звезд – всё включено, море, солнце и пирамиды. Уговоры дали положительный результат и в шесть вечера мы уже неслись в сторону аэропорта.

На душе неприятно скребло, внезапный отъезд, разлука с дочерью, мамой, выбивали всю уверенность окуная в тревогу.

— Не волнуйся, так лучше, поверь, – сжимает мою руку Сава, когда мы подъезжаем к дому, – может мне остаться у тебя

— Нет, Сав, голова разболелась, по раньше спать лягу, – улыбаюсь, решаю его не ставить в известность о сегодняшней встречи с Домиником.

Кидаю взгляд на стрелки часов, достигшие ровно семь часов вечера, от чего волнение захлестывает волной. Перевязав туже пояс на халате разглядываю подобранное платье, ненароком думая, а понравится ли ему выбранный вариант глубокого синего цвета бархатного платья.

После душа сушу волосы, делаю косой пробор и заплетаю в небрежную косу, у лица выпустив пару волнистых локонов. Как обычно минимум косметики, легкий тональник, тонкие стрелки на веках и тушь в уголках глаз.

Рассмотрев платье резко решаю изменить образ, считая его слишком открытым, сексуальным, а в данном случае я не бегу на свидание и не должна вызвать в нём желания.

Чёрные классические брюки, красная полупрозрачная блузка и укороченный жакет, дополняет образ алые лодочки. То что нужно. Сдержанный и скромный образ, в тоже время женственный и загадочный.

Взглянув на себя в зеркало, отметила, что выгляжу, как и он продиктовал - достойно. Что-то внутри екает, вздрагивает от непонятного сомнения, словно что-то важное происходит, приближение чего-то необратимого и неизбежного. Как будто я стою перед выбором, стоящий мне чего-то очень ценного. Шаг вперед и я либо срываюсь в пропасть, либо взлетаю, вот что я чувствовала тогда, смотря в серые задумчивые глаза.

Восемь...накинув жакет на плечи, я выхожу.

Перед подъездом уже стоит черный мерседес. Водитель при виде меня подходит, галантно подставив свой мощный локоть, подводит к открытой задней двери авто.

Ну почему у меня так трясутся ноги? Каждый шаг дается с трудом. Выдыхаю, в попытках успокоить свое разбушевавшееся состояние.

Усаживаюсь в темный салон, который пропитан его парфюмом, таким лёгким, свежим. Ловлю на себе зоркий изучающий взгляд синевы его глаз. Он разговаривает по телефону, кивком головы приветствует меня.

Машина плавно набирает скорость.

— Почему ты нервничаешь? – неожиданно обращается ко мне закончив беседу.

— Не знаю, – отворачиваюсь пробегаясь глазами по мелькающим витринам магазинов, – наверное потому, что не знаю куда мы едем, — отвечаю искренне.

— Тебя тошнит от вида или запаха крови? – спокойно выдаёт смахивая с брюк невидимые частички пыли.

— Чтооо? – из сухих губ вырывает чуть ли ни скулёж. Резко встряхнув головой оборачиваюсь, одергивая жакет инстинктивно съеживаюсь.

— Мы едем на арену, сегодня там бои без правил. Расслабься, я не прощу тебе испорченную обивку сиденья. Тебе ведь не составит труда сделать вид, что мы близки друг другу?

— Нет, но на эту роль спутницы ты бы мог купить профессиональную девушку или обзавестись постоянной. Зачем я?

— Я сам решаю, что для меня лучше. И со шлюхами я не гуляю, я их трахаю. Пожалуйста не задавай глупых вопросов, – на выдохе ровным тоном отвечает откидываясь на спинку сидения, прикрывает глаза давая возможность разглядеть его.

Графитовый, с металлическим блеском, костюм, без единой мятой складки, так точно характеризует его жесткую и недоступную личность. Темные волосы с аккуратной стрижкой, гладко выбритые скулы и волевой подбородок, в меру пухлые губы расслабленно сомкнуты, длинные подкрученные ресницы медленно распахиваются, задумчиво устремляя взгляд в никуда.

Аристократические черты лица с непроницаемым взглядом в купе с закрытым характером, монотонным бархатным тембром голоса делают уникальным и таким не похожим на обычных мужчин. Правильно поставленная речь, без резкого мата, плавные уверенные движения, всё без суеты и внутренняя исходящая уверенность в каждом слове, в каждом жесте. Но что действительно, как притягивает, так и отпугивает, это его взгляд, тяжелый, слишком пронзительный, загадочный, лицо при этом, как скульптурное идеальное изваяние, слишком правильные черты.

Кто ты? Знал ли Кира?А может с твоей подачи, раз эта информация так скрыта?

— Доминик, сколько тебе лет? – вдруг задаю вопрос, погрязнув в раздумьях изучая его.

Уголок губ его приподнимается.

— Это единственное, что тебя сейчас волнует? – смотря в потолок авто, как будто специально дает возможность изучать его.

— Нет, но всё же.

— Тридцать три. У тебя есть еще ко мне вопросы? – подавляющий взгляд вонзается в мои глаза.

— Да, – отвечаю предельно честно.

— Задавай, только прежде обдумай над правильностью своих вопросов, не всегда информация бывает безопасна.

— Тогда, нет, – пожимаю плечами решая временно отступить.

— У тебя красивые глаза, – задумчиво произносит не моргая, – мне это нравится. И мы приехали, – подмигивает, резко выходит из машины, оставляя меня во временном оцепенении.

С моей стороны открывается дверь, водитель подает руку, Доминик стоит спиной, склонив голову в телефон. Высокий. Статный. Колючий.

Подойдя со спины, я видимо осмелев, прикоснулась к его теплой ладони, отметив гладкую нежную кожу. Нисколько не смутившись он переплел наши пальцы и повел к центральному входу огромной арены.

Яркая, слепящая рекламная афиша над стеклянными многочисленными дверьми освещала часть улицу, красочные прожектора игриво пробегались по дорогам, скоплению народа, словно заманивали привлекая к себе внимание.

— А тут бои могут быть со смертельным исходом? – смотря снизу вверх на точенный профиль, когда оказываемся в холле здания.

— Какая кровожадная, – хмыкает, – нет, ты путаешь с подпольными, запрещенными боями, здесь проходят ММА, это смешанные единоборства и только. Молодое для нас направление, но стремительно набирающее обороты.

К нам подходят незнакомые мне мужчины, кто в деловых костюмах, а некоторые в откровенно будничной одежде. Доминик перекидывается с ними дежурными фразами, иногда приближаясь близко оставляя свою речь в тени, с неизменным нечитаемым взглядом и железной выправкой.

Медленно продвигаясь в зал, в самую гущу главных событий этого вечера, Доминик протягивает мне бокал шампанского, ловко подцепив у барной стойки, с брезгливостью и высокомерием обходя публику.

— Домииин, – знакомый скрипучий голос за спиной, заставляющий нас обернуться. Моя лёгкая улыбка сменяется на напряженное покусывание губ. Неосознанно я сжимаю пальцы Доминика.

Улыбка в виде оскала, черные блестящие прицельные глаза, быстро бегающий взгляд, огромная фигура в стильной рубашке, обтягивающая бугристые мускулы. Доминик явно уступает Камилю в габаритах, но это лишь физически.

Каменный взгляд, полное безэмоциональное лицо...

— Камиль?

— Пойдем отойдем, надо перетереть мою ставку. Планирую по крупному сыграть и рискую суммой, – останавливает взгляд на мне.

— В чём проблемы? Обратись к купперу и бук тебе в помощь. Я не принимаю ставки.

— Ты по больше их знаешь, на какой хер мне с ними об этом базарить? Просьба не бесплатная, награжу.

— Наградишь? – глухо спрашивает, глаза его чернеют, ладони сжимающие мои пальцы становятся обжигающе горячими. – А ты ничего не перепутал, Камиль? Отдыхай, – не ожидая ответной реакции он разворачивает меня и мы идем к арене.

— Ты сдаешь себя по полной, умей контролировать свои эмоции, – с пренебрежением отдергивает мою руку, когда мы подходим к своему месту.

Но я почти не слышу, находясь под впечатлением окружающей обстановки.

Яркие разноцветные прожектора летают по огромному помещению, по рядам в несколько ярусов полностью забитыми людьми. В центре, прям напротив нас располагается круглый ринг, освещенным белым светом, обнесенным кладочной сеткой. Вверху четыре телевизионных экрана сложенных в квадрат, транслируют рекламные ролики. Музыка заглушает людские разговоры, смех.

— Ты имеешь какое то отношение к этим боям? – отпив шампанское разглядываю арену.

— Да, я один из спонсоров и организаторов, – будничным тоном отвечает, – я отойду, – подносит телефон к уху отходя от наших мест.

Зрелище начинается, освещение гаснет, громкий голос ведущего под свист и плеск оваций.

Первый бой меня ошеломляет своей зрелищностью. Молодые ребята, по истине спортсмены демонстрируют разные стили единоборств, удивляют быстротой реакции, приемами захвата и при этом нет ожидаемого мной кровопролитных столкновений. Всё красиво, динамично и профессионально.

По залу разлетается запах пота, тестостерона. Я не перестаю задавать вопросы Доминику, на которые он с присущим ему спокойствием и равнодушием отвечает, доходчиво поясняя приёмы, ошибки и результат очередного боя. К середине зрелища горло першит от моих криков, под действием выплескивающихся эмоций.

— Я отойду, воды хочу, – осипшим голосом шепчу.

— Тебе могут принести.

— Неее, я сама, мне нужно проветриться.

— Иди, – пожимает плечами, – тебя проводить? – кивает в сторону двух бугаев, которые нас сопровождали.

— Нет, дорогу найду, – беспечно отмахиваюсь.

Выйдя из темного зала, временно слабея в зрении жмурю глаза в светлом помещении холла. Здесь прохладно. Чистый свежий воздух щекочет ноздри. У барной стойки редкие посетители заведения заказывают алкогольные напитки, быстро удаляются на доносящийся свист на арене, указывающий на следующий бой.

— Стакан воды, пожалуйста, и бокал шампанского, – обращаюсь к улыбчивому парню стуча ноготками по глянцевой поверхности столешницы.

Мне определенно нравится начало вечера и чего я боялась, он вполне адекватный, эрудированный мужчина.

— Слав, воды, быстро, – бодрый грубый голос, на который я оборачиваюсь и столбенею со стаканом воды, продолжая пить жидкость.

Охваченной внутренним трепетом и вспышкой, я бесстыдно разглядываю стоящего передо мной мужчину, словно призрак ко мне вернулся, ожил из моих снов, ворвался в моё настоящее. Массивное загорелое тело, украшенное татуировками, по которым стекают капельки пота, устремляясь под резинку спортивных штанов, мокрые волосы цвета ворона небрежно взлохмаченные на макушке, локонами спадая на лоб, глаза, яркие, слепящие, раскосые.

Под моим давящим взглядом парень поворачивается в мою сторону отпивая воду из бутылки, сжимая её напряженными руками в открытых спортивных перчатках. А я растворяюсь под его воздействием, завороженно с придыханием и душевным умилением жадно пробегаясь по его лицу.

Огнем заволакивает все тело, обжигаюсь, немею, задыхаюсь. Хватаюсь за горло, жмурю глаза, считая фантомную вспышку оплотом моих фантазий.

Слишком опасных. Слишком больных.

Распахиваю ресницы вновь и убеждаюсь. Какая невероятная схожесть. Такая же стрижка с черными, как смоль волосами, карими смелыми глазами. Сглатываю слюни в першащем горле. Глаза щипит от непрерывного и напряженного осмотра.

Магнит. Невыносимая тяга. Безумие.

— Как тебя зовут сероглазая? – бархатистый голос с хрипотцой и дерзкий прищур мокрых ресниц.

Как такое возможно, он как брат его? Конечно есть различия, другой разрез глаз, губы более крупные, да и вообще он другой, но меня это уже мало волнует. Я окутана вожделением. Моя слабость меня толкает на опрометчивый и опасный поступок.

— Саша, – тихо отвечаю облизывая губы.

— Меня Вадим, – улыбается, явно чувствуя мои флюиды, – как тебе бои?

— Ты тоже выступаешь? – проигнорировав вопрос, в мыслях пожираю его губы.

— Не сегодня. Парней заехал поддержать, заодно разогреться. А хочешь пойдем со мной, я тебе покажу так сказать изнанку шоу? – протягивает руку, – ой прости, – смеется и я млею. Снимает перчатку, оголяя ладонь.

Думала ли я в тот момент?

Естественно нет, мои мозги благополучно стекли в намокшие трусики, на время я потеряла себя, свой инстинкт самосохранения и трезвость ума.

Вручив свою ладонь, я даю право вести меня, ослепленная желанием.

Сердце невыносимо стучит, оно как и я в болезненном предвкушении, пульс бьется в висках, отгоняя трезвый разум. Сейчас я полностью подчинена древним инстинктам, окутанная похотью, опьяненная, окрыленная, что встречусь со своим призраком. Я хочу хотя бы в миг почувствовать тепло знакомого тела, блеск глаз их черную бездну, где я потеряла себя, отдав душу, его горячее дыхание, пусть оно будет чужим, не его, мне плевать, я дофантазирую, я сольюсь в иллюзии и хоть на мгновение вернусь в прошлое. Умру и воскресну в чужих объятиях.

Обогнув барную стойку мы скрываемся в темном коридоре.

Во круг мрак. Молча он уминает мои пальцы, сжимая, словно удерживая моё сердце в мертвой хватке. Я не спрашиваю куда мы следуем, не интересуюсь и не запоминаю дорогу в длинном лабиринте коридора. Его тяжелые шаги и мои звуки от моих шпилек эхом разносятся, стукаясь об стены.

— Детка, я ведь правильно понял? – резко останавливается, пальцем касается моих губ.

— Да, – шепчу, как в бреду. Иногда людям не обязательны слова.

Взгляд. Эмоции. Касание. Пробегающая вспышка между двумя и омут открыт.

Чётко слышу его напряженное дыхания, он как и я горит в желании.

Дверь.

Темное помещение. Он без ненужных фраз подхватывает на руки раздвигая мои ноги, я сжимаю его бедра. С хрипом мы накидываемся друг на друга терзая в беспощадной схватке губы, сливая в танце наши языки. Тело горит, я закрываю глаза видя образ Кира, моего могучего беспощадного Спайса, ощущая на себе чужие руки, но реальность уже очень далеко. Я с ним. Временно. Обманчиво. Но он со мной.

Парень усаживает меня на стол, не теряя времени приподнимает мою попку стягивая мои брюки, пролезает между нашими телами прямиком в мои трусики. Я всхлипываю от пожирающего желания, с жадностью губами целую его шею, скулы, впиваясь в мощные напряженные руки.

— Блять, какая ты горячая, детка, – шепчет, обводя языком мое ухо, оттягивая полоску взмокших трусиков, второй рукой сжимает мою задницу.

В голове туман, тело жаждет его, внизу живота всё сворачивается, когда его пальцы касаются моих пульсирующих складок. Со стоном подаюсь бедрами вперед открывая полный доступ к своему телу.

Настойчиво притягиваю к себе ощущая его горячий член в штанах. Рассудок к этому времени уже улетучился, я уплываю в мир порока.

— Мокрая, малышка, – рычит, впивается губами в мои обнаженные соски, так умело, чувственно, покусывая и вновь втягивая.

— Да, еще, – зарываюсь в его мягкие волосы, – ну же, скорее, – я упорно качаю бедрами пытаясь уловить его ускользающие пальцы.

Вспышка света на время ослепляет.

Мы вздрагиваем.

Перевожу затуманенный взгляд за плечо парня и встречаюсь с парализующим холодом демонической бездны. Странная улыбка растягивается на красивых чувственных губах, а глаза становятся чернее ночи.

— Свободен, – металлический тон разряжает тишину.

Вадим, какое то время смотрит на Доминика, грудь его вздымается от тягучего дыхания. Кидает на меня задумчивый взгляд.

Холодной волной окатывает сознание.

— Доминик Каримович...

— Я все сказал, – обрывает жестким тоном парня.

Вадим зарывшись в волосы вскидывает влажные локоны. Кивает и выходит.

Всё еще сидя на столе сдвигаю ноги, закрываю оголившуюся грудь опасаясь смотреть в его ужасающие глаза, в которых читается приговор.

Он стоит уверенно, ровно, расправив плечи, не двигаясь, замерев и как будто не дыша, что пугает еще сильнее, ведь самое страшное это ожидание. Лицо непроницаемое, абсолютно не читаемое.

— Доминик, – сглотнув хриплым голосу шепчу, облизывая губы, – я...

— Всё что ты хочешь сказать не имеет никакого значения. Ребята проводите мою даму в машину, – шаг в сторону, когда в комнату заходят его бугаи.

Без каких либо сопротивлений я следую на выход окруженная двумя огромными мужчинами.

В машине я просидела в одиночестве час, водитель не в счёт.

Сопоставив факты, я пришла к выводам, что Доминик мне устроил ловушку, в которую я так не осмотрительно попала. Он ударил по больному.

Мягкий щелчок двери, залетевший в салон авто холодный ночной ветер царапающий ноги, свежий лёгкий аромат моря с нотками мяты, так не подходящий своему носителю и будоражащий взгляд, ощущаемый, осязаемый.

— Ты это специально сделал, всё просчитал заранее, ты его подослал, – не открывая глаз, я устало произношу, – зачем? Зачем всё это нужно было? Этот бессмысленный спектакль?

— Ты и вправду считаешь, что я способен на эту чушь? У тебя куриные мозги или ты себя оправдываешь. Ты меня ослушалась. А ведь я тебя предупреждал. Удивлён ли я? Разочарован? Нисколько, ты повела себя ожидаемо, как бестолковая похотливая самка.

Авто медленно тронулось с места.

После минутной тишины он продолжил...

— Я понимаю, что двигало тобой. Ответь мне, тебе удалось представить Спайса? Вспомнить, как он тебя трахал? Ты же потекла от того мальчишки, – вибрации его голоса и смысл его слов когтями скрежет израненное сердце.

-Не смей и слово про него говорить, – тяжело дыша шиплю.

— Он имел тебя грубо или нежно?… Ты кричала под ним или стонала?… Он тебя насиловал, как те в ангаре?…

Не успевает он сказать следующую убивающую фразу, как я вскидываю на него руку.

Ловко перехватив мое запястье заводит за спину, со второй проделывает то же самое, заключив в замок. Прижав мое тело к сиденью ладонью обхватил шею, медленно сдавливая. Его глаза горят, черно синие стекляшки не моргая изучают мою реакцию, звериный оскал белоснежных зубов и тяжелое дыхание опаляет.

— Никогда, сука, не делай таких выпадов, – прорычав в мой приоткрытый рот сдавливая сильнее пальцы в шею, - ты даже представить не можешь, что я могу с тобой сделать! Спайс по сравнению со мной был лишь любителем, мои игры куда опаснее, моя куколка! – последнее слово он с особым наслаждение вытягивает, языком слизывает катящуюся по щеке слезу.

Я не дышу, я онемела, я провалилась в непонятную прострацию. Глаза обжигает от его мрака и пустоты, от мертвой бездны. Его низко вибрирующий голос, не отпускающий взгляд, обжигающие руки и дыхание, всё вселяет оглушающий ужас убивая напрочь уверенность, смелость, заволакивая в свою личную ночную мглу.

— Прошу, – шепчу, так бесполезно и немощно пытаясь бороться.

Но он лишь сильнее сжимает шею, не отводя взгляда. Последние глотки воздуха со свистом протискиваются в сдавившем горле. Глаза застилает дымкой. Тело непроизвольно дрожит...последние попытки борьбы. Безуспешно.

Он упивается моей агонией, вытягивает жизнь из моего трепещущего тела.

Глаза, черные, бездонные, мертвые...

— Тише, тише...сейчас будет хорошо, – страшно ласково шепчет, прислоняясь своим лицом к моей щеке, носом упирается в пульсирующий висок.

Мое тело становится неподъемно тяжелым отказываясь подчиняться, мышцы расслабляются.

Окутывающий туман безмятежности и лёгкости уносит меня.

— Игра началась, – доносится из глубин темноты.

Признание

— Саша...

Вздрагиваю, резко разлепляю глаза и острая боль пронзает позвоночник, шею сдавливает что-то жесткое впиваясь в нежную кожу, до хрипоты сдавливая горло.

Вскрикиваю.

Судорогой бьет конечности, которые плотно зафиксированы на спине. Руки, ноги, скреплены в кожаном бандаже, протянутые к спине, от которого тянется ремень огибая мою шею. Мое тело словно вывернуто наизнанку. Каждое движение вызывает нестерпимую боль и удушение. По спине струйкой стекают капли пота. С ужасом понимаю, я полностью обездвижена в открытой позе и полностью обнажена.

В панике начинаю кричать и дергаться, причиняя еще большую боль, затягивая тем самым шею. В глазах вспышки белых мушек, тело изогнуто в неестественной позе, каждая мышца напряженна и горит от сильнейшего давления.

— Не дергайся, – жесткий диктующий голос, заставляет содрогнуться, лёгкое прикосновение на выгнутой спине, от чего с новой силой верещу, вобрав глоток воздуха, брыкаюсь, ослепленная страхом.

В мгновении всплывают картинки из моего прошлого.

Плен. Боль. Унижение. Страх. Мой личный ад вновь постиг меня. Кошмары воплотились в реальность, окуная в пожирающий демонический огонь, от куда мне не выбраться.

Мысли хаотично смешиваются в ураган, погружая мое сознание в мрак, слезы застилают глаза, тело отказывается подчиняться закованное в кожаные тиски. К горлу подкатывает тошнота, но я даже не могу сглотнуть жидкие слюни, вытекающие струйкой из приоткрытых губ.

— Саша, ты причиняешь сама себе неудобства, – более спокойный тон, – расслабься, – мужские пальцы упираются в мои скулы, поворачивая голову в бок.

Перед собой вижу его. Расфокусированным взглядом обвожу его умиротворенные черты лица, пронзающие глаза с черным увеличенным зрачком.

— Отпусти, – выкрикиваю ему в лицо, – прошу! – дергаю ногой и вою от боли.

Он смахивает с лица мои налипшие локоны, с опасной нежностью стирает слезы.

— Глупая, глупая пташка, – усмехается, – даже в таком неприглядном, но в очень эротическом положении ты надеешься на спасение.

Встает, пальцем проводит вдоль позвоночника, скользя по ягодице...

— Ты так прекрасна сейчас.

— Ты обещал! Прошу Доминик, не мучай меня, – взываю в нем человека, – умоляю, мне больно, – паника на время спадает.

— Ты сама себя мучаешь, милая, сама себя душишь и выворачиваешь, расслабься.

— Я не могу, – облизываю губы, разглядываю комнату, похожую на спальню. За окном непроглядная темень, значит находимся загородом.

— Ответь на мои вопросы и я тебя отпущу, обещаю, – усаживается в кресло напротив моего лица, расслабленно раскинув руки.

— Мне невыносимо больно, я все скажу, только отцепи эти чертовы ремни, я задыхаюсь, – пот обжигает глаза, тело трясется словно в лихорадке. Руки, ноги, суставы горят в адском пламени.

— Ты меня начинаешь раздражать. Еще хоть одна попытка и я ухожу, утром ты будешь более сговорчивей.

— За что?! За что эти издевальства? — кричу в пустоту.

Смиренно прикрываю глаза.

Боль. Унижение. Страдание. Вновь я погружаюсь в такие знакомые мне чувства.

— Ты не там. Это всё в твоём далёком прошлом. Я не буду над тобой издеваться, как тот садист, – голос его мягкий, почти шепот, – ответь мне, что он делал с тобой, когда резал?

— Что? Откуда ты…– словно хлыстом бьет вопросом. Врезаюсь в его стеклянный взгляд, – Зачем тебе?

— Ты меня слышала, отвечай, — равнодушно смотрит на меня, постукивая пальцами по мягкому подлокотнику.

— Ничего он делал, – надрывно кричу, испытывая вновь удушающий страх и омерзение, уплывая в прошлое.

— Отвечай, – приказной жесткий тон режет слух. Как тот, когда-то забытый. — Не теряй свое драгоценное время. Ты же не хочешь вновь вырубиться от нехватки кислорода и остаться в бессознательном состоянии, в таком желанном виде передо мной?

— Неееет, нееет, нееет, – всхлипываю, мотаю головой, туже затягивая грубую кожу на шее. Но боль уже не ощущаю, я проваливаюсь в тот ангар, в те мертвецки пустые прозрачные глаза, погружаясь в муки, когда моё тело раздирал стервятник, опорочил, уничтожил, – ничего не делал...отпусти! Умоляю.

— Он один трахал тебя? Или они все? – не обращая внимая на мои стенания, он словно проникает в мою голову, безжалостно ворошит все то, что я так усердно закапывала.

Замираю, кусая губы в кровь, оборачиваюсь на него. Он сидит в метре от кровати, вальяжно раскинув ноги, расслабленный, уверенный. Непроницаемое лицо. Сконцентрированный прямой взгляд, графитовая рубашка расстегнута на пару пуговиц, рукава небрежно завернуты на крепких руках. Картинка идеально сложенного шикарного мужчины, если бы не одно но...перед ним связанная обнаженная девушка, мучительно и отчаянно борющаяся за свою жизнь.

— Саша, не бойся мне в этом признаться, тебе станет легче. Страх, боль, унижение, прими это, не закрывай это в себе, – надвигается лицом, ладонью гладит скулы, — я вижу, как тебе тяжело, поверь, я не испытываю от твоей пытки никакого наслаждение. Я хочу помочь, – гипнотический взгляд ослепляет разум, словно диктует мне то, чего хочет он.

— Не хочу...Боже...не хочу вспоминать...ты убиваешь меня, Доминик, – хрип разрывает горло. Я вновь близка к панике, тело сотрясает дрожь, беспощадной черной мглой меня заволакивает в тот адский ангар, от которого я убегаю почти каждую ночь, – прошу, – надрывно кричу, когда в глазах всплывают серо прозрачные глаза, вытягивающие мою душу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебя убиваю не я. Ты сама себя закапываешь, боясь посмотреть ему в глаза. Наберись наконец смелости и признай всё, что он делал. Не беги от неизбежного прошлого.

— Будь ты проклят, – выкрикиваю.

— Продолжай, Саша, – мягкий голос вводит в состояние транса, ослабляя мой разум вытягивая из меня самые потаенные секреты, хранящиеся в моем подсознании.

— Он резал и всё...я не помню...ничего больше, – мученически хриплю, вглядываясь с надеждой, кидая безуспешные попытки к сопротивлению.

Тело затянутые в стяжки уже безвольно и устало ослабевает, силы неумолимо покидают.

— Я не отпущу, пока ты не признаешься мне. Не упирайся. Он резал. Он насиловал тебя?

— Да, – шепчу, обливаясь слезами.

— Что, да? – настойчивый голос, – он насиловал тебя?

— Да.

— Он один?

— Да.

— Анал?

— Даааа, сука, ненавижу тебя, ублюдок.... – неожиданно из моего осипшего горла вылетаю проклятия, грязные ругательства, из меня выходит вся желчь, которую я копила несколько лет, из меня выходит вся вонючая грязь, впитавшаяся в мое тело.

Пребывая во временном безумстве, не помня себя я рычу, истошно ору надрывая связки, выпуская всю заточенную мерзость, что тот садист в меня влил. Он отравлял меня, каждый раз возвращаясь в моих снах, настригая и вновь насилуя мое тело, мою душу. Адреналин подскакивает, обжигающей лавой проливается кровь в венах, стук сердца заглушает пульсацию в висках.

Когда-то я запечатала все мысли о произошедшем ужасе, ощущения, воспоминания, в попытках очистить свое порочное тело, не понимая, что бегу от самой себя, на самом деле всё это время я возвращалась в тот ангар, я возвращалась к своему мучителю, сломленная, измученная. Не принимая прошлую реальность, я сама себя заточила в клетку страха с колючей проволокой, раздирающей мое сердце.

Тишина…темнота, я как будто лечу в неизвестность…

— Тебе понравилось? – голос из темноты...такой бархатистый, тихий, на который я тянусь, вылетая из пустоты.

Распахиваю глаза, облизываю сочащуюся кровь из надкусанной губы.

—Саша, ты молодец. Осталось немного. Тебе понравилось? — его лицо приближается.

— Нет, — шепчу.

— Что делали остальные?

— Они пытались меня забрать у него. Кто-то хотел насиловать, кто-то помочь, – поднимаю на него глаза.

— Почему ты не сказала об этом Спайсу?

— Откуда ты знаешь?

— Просто отвечай, не отвлекайся, – не сводит упорного взгляда, – почему ты не сказала Спайсу?

— Я боялась...боялась признаться себе, ему, всем. Это мерзко, грязно… – опустошенно опускаю глаза.

— И последний вопрос. Ты ненавидела его за то, что с тобой произошло?

Мое шумное свистящее дыхание...минута...две...пять.

— Да, – скрипнув зубами я принимаю всё.

Как удивительно, но через боль и страдание мы высвобождаемся, именно так происходит трансформация, через принятие мы отпускаем все обиды, муки, ступая на путь исцеления, мы становимся сильнее. Птица Феникс возрождается .

Упав в самую пропасть, черноту, смирено приняв свою боль, утоляя жажду из спасительного глотка свободы, выдыхая, я прихожу в себя, в состояние безмятежности, спокойствия.

Минутное молчание, лишь мое тяжелое хриплое дыхание.

Щелчок карабина и лицо моё утыкается в подушку, онемевшее тело ложится на поверхность.

Он не спеша отстёгивает ремни, нежно касаясь кожи, даря невероятное облегчение. Переворачивает на спину, я не шевелюсь, у меня просто нет сил.

Я опустошена. Умиротворением укутывает витающий разум. Он коленом упираясь в мягкий матрац, аккуратно снимает ошейник, всматривается в отметины, пальцами невесомо притрагивается к шее. Накрывает меня простыней.

— Зачем тебе? – шепчу, пока он заботливо растирает мои конечности, я затуманенным взором слежу за его действиями.

Он поднимает нечитаемый взгляд, уминая щиколотку, умело делая массаж с ароматным расслабляющим маслом. Его ладони скользят по ступням, зарываясь в мои пальцы, плавно устремляясь вверх по голени сжимая и волной опускаясь вниз. Приятно, как же невыносимо блаженно.

— Это обычная практика после сессий. Надо разогнать кровь, размять затекшие мышцы и успокоить кожу. Сейчас ты почувствуешь лёгкость и усталость. Тебе нужно успокоительное или обезболивающее?

— Я не об этом, — с трудом поднимаю перед собой онемевшую руку, разглядывая на запястье потемневшую полоску от ремня, заметив это, он кладет свою ладонь, на руку, опуская на место.

— Я знаю, Саша, о чём ты. Это шоковая терапия. И не ищи в моих поступках смысла и логики. Я знаю у тебя много вопросов ко мне, позже у тебя будет возможность их задать, но не сейчас, – закончив с ногами я чувствую расплывающееся тепло, он приступает к рукам, растирая запястья, скользя по всей руке, нежно плавным движением перемещаясь на ключицу. Тело накрывает мягкой волной спокойствия и даже мысли все уплывают, оставляя меня в полной уютной безмятежности. – Ты слишком долго все держала в себе, твои страхи, боль поедали тебя изнутри. Признав и приняв мы высвобождаем все эти чувства и живем настоящим. Запомни, не убегай никогда от страха и прошлого, принимай, как данность, как неоспоримый факт. Вот увидишь, тебе совсем скоро станет невероятно легко и твои кошмары, если они есть, уйдут. Сегодня ты призналась себе, это я увидел в твоих глазах, – вибрирует тихим голосом, не обращая внимания, как я рассматриваю его, пока он увлечен моим телом.

Он так близко и сейчас не вызывает во мне ужаса, его взгляд проникновенный, внимательный, глубокая спокойная синева заворожительных глаз. Действия, прикосновения пропитаны теплотой, заботой, окутывая тёплой расслабляющей негой.

— Я должна еще и спасибо тебе сказать за такую терапию? – бесшумно усмехаюсь.

— От благодарности не откажусь, – черные ресницы его распахиваются, глаза фокусируются на моём лице, чувственные приоткрытые губы растягиваются в мягкой улыбке. Пальцы его ползут на моей шее, я замираю находясь в непонятном состоянии, ощущая как его взгляд прощупывает меня, разжигает пламя из противоречивых чувств.

— За боль не благодарят! Ты…

— Не говори то, о чем можешь пожалеть, – прерывает, наклоняется к лицу, губами касаясь моей мочки, – боль и наслаждение грани одного целого.

Удивительно, я перед ним находилась полностью открыта, беззащитна, так же и сейчас лежу закрытая под тонкой тканью, но всё-таки обнаженная и он никак не пользуется, нет и намёка на похоть.

— Тебе нужно отдохнуть, – отстраняется, улыбаясь убирает локоны со лба, – ты кстати до сих пор так и не поинтересовалась где находишься.

Резко отстраняется, становясь внешне вновь оконемевшим изваянием.

Встает, вытирает руки полотенцем...

— И где я?

— Ты у меня дома. Сейчас поспи, а завтра я тебя отвезу, – с комода берет стакан воды, протягивает мне. В раскрытой ладони две таблетки, – если нужно выпей. Эта болеутоляющее. Это успокоительное и не волнуйся это не сильно действующие таблетки на сутки не вырубишься, – кладет на прикроватную тумбочку.

Киваю, подтягиваю простынь до подбородка.

Выключает настенную бра, погружая комнату в темноту.

Взглядом провожаю удаляющуюся фигуру...

— Доминик? – хрипло окликаю.

Замирает в дверном проеме не оборачиваясь...

— Что Саша?

— Откуда ты столько знаешь?

— Хм, – усмехается, – спокойной ночи.

Выдыхаю и действительно веки становятся тяжелыми, матрас мягче, подушка нежнее. Накидываю на себя пуховое одеяло. В теле ломота, но вместе с ней и удивительно приятное расслабление всех мышц.

Почему я не призналась во всем Киру? Я знаю, что его это интересовало, мне об этом поведал врач, сохранив мою тайну, посчитав разумным мне самой распорядиться своим секретом. Да это больно, невыносимо омерзительно и грязно, что было в том ангаре, я действительно пыталась забыть, зарыть воспоминания, боясь признания, посмотреть в глаза страху. Сейчас знает один человек, остальных нет, те подонки давно гниют в земле.

Прав ли он? И зачем эти откровенности ему от меня, что это дает? Благотворительная помощь? Вряд ли. Я не в том возрасте, чтобы верить в добрых волшебников и принцев - спасителей. Для каждого поступка, есть реальное объяснение и, что самое опасное, это плата! За все приходится платить!

Неудивительно, что голова начала раскалываться, размышления после пережитого точно были лишними. Тянусь к тумбочке за таблеткой, замечая, что воду я выпила ранее.

Оборачиваюсь по сторонам, взглядом ища свою одежду. Встаю, обхожу огромную кровать, кроме халата ничего не нахожу. Накидываю на плечи.

— Он ведь мне не запретил выходить, – шепчу сама себе выглядывая в темный коридор, решившись найти кухню.

Иду практически на ощупь...

Спускаюсь по лестнице на первый этаж, голые ступни утопают в мягком ковре. Оглядываюсь, сквозь панорамные окна проникает лунный свет, приоткрывая завесу на окружающую обстановку огромной гостиной с шикарным и дорогим убранством. Обвожу глазами камин, барную стойку, массивный диван, глазами цепляюсь за коридор, где предполагаю и есть кухня.

С трудом, в темноте натыкаясь на углы, нахожу наконец-то нужное помещение. Свет намеренно не включаю. На столешнице замечаю бутылку воды.

Выйдя с кухни, привлекает внимание пробивающийся тусклый свет в конце коридора.

Женская любознательность берет верх и я иду на единственный источник света в этом доме.

Передо мной лестница уходящая вниз на цокольный этаж. С каждой пройденной ступенькой все отчетливее слышу женские стоны. Замираю на середине, обнимаю бутылку в дрожащих вспотевших руках, которая так некстати начинает трещать. Вздрагиваю от вновь услышанного всхлипа. От испуга, напряжения, к горлу подкатывает тошнота, рот наполняется слюнями. Дыхание учащается.

В голове возникают ужасающие картинки. Пытки. Да, это явно в его вкусе. Маньяк всё таки? Садист?

Пытаюсь развернуться, но ноги как будто приросли к холодным гладким ступеням.

Жалость, сочувствие не дает уйти. А если там девушки в мучительных агониях цепляются за жизнь, в ускользающей надежде, как и я когда то? Я помогу! Должна!

Хотя мои шаги и не слышны, я спускаюсь на цыпочках. Длинный узкий коридор. Дорогой светлый кафель, включенные настенные бра и в конце приоткрытая комната с выбивающимся из щели красным светом. Облизываю пересохшие губы.

Стоны всё отчетливее....приходит мысль, может он спит, ведь кроме женских всхлипов ничего не слышно. Бесшумно подбираюсь к открытой двери, замираю и медленно заглядываю.

Сердце бьётся в ребра, глаза распахиваются. Не раздумывая забегаю, несусь к висящей обнаженной девушке, посреди просторной комнаты. Тушь смазана, приоткрытый рот туго перетянут джутовой тканью, ноги безвольно болтаются.

— Сейчас, сейчас помогу, – откидываю бутылку, не зная с чего начать мечусь во круг нее, растеряв весь рассудочный анализ.

Глаза упираются в другую часть комнаты, где стоит клетка, в ней еще одна голая девушка, она сидит на коленях, с ошейником и поводком прицепленным к каменной стене.

— Да что ж такое, – всхлипываю, отчаянно пытаясь развязать тугой узел на запястьях висящей девушки. Руки трясутся, холодный пот стекает по вискам.

Её глаза бегают по моему лицу, вымученные стоны не добавляют мне уверенности.

— Что ты делаешь, Саша? – металлический голос и я подпрыгиваю на месте.

В ужасе оборачиваюсь в темную часть комнаты, где стоит он у приоткрытой двери и кровь моя холодеет, когда вижу его. Мокрые локоны спадающие на лоб, капли воды стекают по поджарому крепкому телу, рельефным мышцам. Подправив полотенце на бедрах он направляется в мою сторону, шлепая голыми ступнями по кафелю.

Я отхожу...

— Я задал тебе вопрос. И почему ты не спишь? – останавливается в метре от меня, опуская мокрые ресницы вниз, заострив внимание на моих босых ногах.

— Ты...ты...маньяк! — надрывным голосом кричу.

Брови его дрогнув изгибаются.

— С чего такие выводы? – подходит вплотную, резко задрав мой подбородок впиваясь мокрыми пальцами в щеки.

— Девушки...ты их…эм…

— Что я их? – с вызовом взмахивает головой, – язык проглотила?

Дернувшись, я отхожу от него, пячусь назад...

— Не подходи ко мне, – выставляя руку в примитивной самообороне, – ты, ты, маньяк, садист, ты издеваешься над ними. Боже...дак вот зачем ты меня притащил к себе, – кусаю губу.

— Подойди ко мне, – монотонно произносит, – и включи свой раздолбанный разум, – сжимая челюсти шипит, протягивая мне руку.

После моего замешательства хватает мою руку круто развернув спиной к себе, прижимает мое трясущееся тело поворачивая взор на девушек.

— Посмотри внимательно, ты думаешь они нуждаются в помощи?

Разглядываю висящую перед нами и только сейчас замечаю металлические прищепки на сосках, рот закрыт бархатным лоскутом, а её ноги вовсе не свисают, она стоит на деревянных ступеньках. Перевожу на другую, сидящую в клетке, она покорно стоит на коленях, руки сзади сцеплены наручниками и она жует жвачку надувая пузыри, а взгляд её отнюдь не жертвенный, сейчас брюнетка на меня таращиться злобившимся оскалом.

— Ты видишь, то что хочешь видеть, – расцепляет руки с моей талии, кладет на плечи, наклоняется к моему плечу, – для убедительности, можешь спросить их, нужна ли помощь этим шлюхам, – последнее слово шепчет, прикасаясь губами к моей щеке. Я вздрагиваю, втягивая его аромат мужского геля для душа.

Как же так? Как я могла так ошибиться? После его красочной пытки надо мной, моим мозгам нужна перезагрузка.

— Я пойду? – глухо произношу, – прости, если помешала, – опустив виновато голову отхожу от него.

— И босиком больше не ходи, – донеслось до меня из закрытой двери.

Босиком не ходи? Он серьезно? Да что с ним не так? То он душит, выворачивает мое тело в признательном допросе и вразрез его грубости, делает массаж и заботится о моих ногах.

В спальне все-таки выпиваю таблетку снотворного, скидываю халат, кутаюсь в толстое воздушное одеяло и уже без мыслей уплываю в спокойную негу.

Какое то время его образ не отпускает меня. Влажное тело, рельефные мышцы с блестящими каплями воды, плоский пресс с чёткими кубиками, широкие плечи и узкие бедра. Длинные ноги и крепкая задница. Эдакая идеальная фигура пловца.

Интересно, что он делает сейчас с ними? – последняя проплывающая мысль почти во сне, я уже не могу уловить, что мой низ живота стянуло возродившимся возбуждением, моё тело отреагировало на него.

Прекрасные мои, Благодарю за ваше внимание, за комментари, награды ????????????

Ваша …♥️????

"Проси меня, Саша..."

В ярких сновидениях ОН вновь приходит ко мне, мужчина – моей жизни. В белой пелене тумана, он подходит ко мне, его мускулы играют, на смуглой коже скатываются капли воды, дерзкий властный взгляд черных глаз испепеляет, забирает в долгожданный сладки плен, его губы расплываются в хищной улыбке. Пальцами он прикасается к шее, скользя вниз до возбужденных сосков...что-то говорит, но я не слышу...и вот его крепкое тело сзади меня...легкое касание ладони на моей спине. Жар. Желание. Вожделением окутывает тело. Я пытаюсь обернуться, но крепкие руки плотно удерживают меня, приручая вновь. Я прошу его остаться, не уходить, в ответ слыша хриплый смех. Распахиваю глаза, в дымке темного тумана я вижу Доминика, он полуголый, лишь полотенце на бедрах скрывает его достоинство. Магнетический взгляд, пожирающий диктующий свои желания. Порочный, безумно сексуальный. Плавной походкой он приближается...

— Ты ждала меня, милая? – голос Кира за моей спиной и ладонь его сжимает мои ягодицы, глубоко дыша и невесомо касаясь языком моих лопаток. Я так чётко ощущаю его сзади. Моё тело дрожит, горит в безумной желании. Он обводит руку во круг талии скользя к моему животу...Доминик совсем рядом, он наблюдает, изучает, его синие глаза горят безумием и яростью. Грудная клетка вздымается в тяжелом дыхании. Я пытаюсь его прогнать, кричать, но из моего вырвется лишь воздух.

— Хочешь? – мягкий шёпот Кира с нежным поцелуем на моём плече.

Картинки сменяются, сливаясь с моим прошлым...наша свадьба...ресторан, его кабинет. Я сижу у него на коленях...

— Проси меня Саша, проси..– растворяющийся голос и только ощущения его прикосновений, уносящих меня в экстаз. Пальцы его гладят мои складки, я стону, выгибаюсь. Жарко, очень, невыносимо терпеть. И он проникает в меня, настойчиво, глубоко, ладонью зажимая мой лобок. Он во мне...Тысяча мурашек проносятся по ногам.

— Проси Саша, – губы его обхватывают мою шею...тяжелое дыхание смешивается рычанием.

—Дааа, – отвечаю, – еще, Кир, прошу...

Пальцы его уже беспрепятственно и смело гладят мои бархатные стенки, я его сжимаю в себе слыша ответные низкие стоны. Мокро. Искры. Острые вспышки огня. Я метаюсь, изгибаюсь, стону...Давление возрастает, градус неумолимо поднимается.

— Да, вот так, милая моя, – шепот, плотное сжатие моего тела, его сердце отдается в моих лопатках, – раздвинь ножки, – требовательный приказ, которому я подчиняюсь, давая возможность глубже проникнуть в мое тело. Его влажные мягкие губы опаляют шею, мои щеки, невидимые стрелы от его пощипываний на моих сосках устремляются в лоно, туда, где его пальцы мягко раздвигают мои возбужденные лепестки. Вздрагиваю от острого наслаждения. Все тело бьет в невыносимом кайфе, огнем заволакивая, обжигая. Удары об мой лобок, динамичные движения пальцами выбивают стоны...еще и еще...

— Ты готова. Кончай, моя сучка! – хриплое рычание, грубое сжатие моей груди. Больно, но приятно, очень. Пальцы вытворяют неведомые движения, заставляя моё тело дрожать, кусать губы и уже кричать. И я сдаюсь...молния, вспышка наслаждения, резко устремляющаяся по всему вспотевшему телу.

С криком в безумном мощном оргазме распахиваю глаза, так резко врезаясь в реальность. Тело дрожит в конвульсиях от яркого экстаза, внизу живота растекается легкость, приятной волной распространяясь до кончиков волос, в пальцах покалывание, в горле сухость. Вздрагиваю, когда чувствую движение в моем взмокшем влагалище, которое так старательно сжимает горячие пальцы в остаточном оргазме, чужое покусывание на плече, хриплое дыхание и упирающаясь головка члена в мою попку.

Глаза быстро пробегаются по окружающей обстановке, окончательно вытягивая меня из сновидений. Светло, из окна льется яркий луч солнца, комод, знакомая дверь...

— А ты узкая и так охуено сжимаешь. Проделаешь то же самое с моим членом? – знакомый хриплый бархатный баритон, словно ушат ледяной воды.

Вскакиваю с кровати чуть не падая на пол.

Облизывая сухие губы пялюсь на хозяина дома. Он лежит, подперев голову в согнутом локте. Взгляд превосходства и невозмутимости скользит по моим трясущимся ногам. Хищная улыбка тянется на его губах останавливаясь на моем мокром лобке.

— Что ты делаешь здесь?! – выкрикиваю, даже не прикрываясь. Еще не отошедшая от экстаза я жадно разглядываю его приоткрытое до пояса тело.

— Я вообще то спал в своей кровати, а вот ты ерзала своей задницей играя с моим членом, – усмехается, подмигивает.

— Зачем ты пришел сюда? Ты обещал! – разрываясь в противоречиях кричу от бессилия, ощущая себя вновь обманутой этим мужчиной.

— Что именно я обещал тебе? — будничным тоном явно издеваясь надо мной, — Я обещал не делать того, чего бы тебе не понравилось. Ты же не будешь спорить, что я тебе доставил удовольствие? М?

— Ты не должен был приходить сюда! — еще сильнее воспламеняюсь, чувствуя свой очередной проигрыш в нашей словесной дуэли.

— Это моя кровать, спальня и мой дом. Здесь мои правила, – откидывается на подушку, вытягивается во весь рост разминая мышцы, демонстрируя свое атлетическое тело, визуально затягивая в свой порочный плен, — и от договоренностей я не отступал, хотя ты их нарушила, тебе ведь не напоминать о вчерашнем твоем косяке? Кончай истерить и иди ко мне, – подмигнув, протягивает ладонь.

Утром он еще сексуальнее, куда бы казалась больше, но сейчас под белоснежным одеялом его загорелое тело, словно выточенное из мрамора кажется еще притягательнее, косые мышцы пресса играют под лучами солнца, крепкая грудь вздымается, волосы небрежно взлохмачены, яркая синева глаз завораживает и эта обезоруживающая порочная улыбка. Этакий искуситель, от которого не хочется отводить глаз и от которого у меня вновь всё сжимается внутри предательски пульсируя между ног. Собрав остатки разума и подстреленной гордости, говори себе - Нет!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ни за что! – с вызовом кидаю колкий взгляд, – отвези меня домой, – наклоняюсь за халатом, стараясь не пересекаться с его взглядом.

Он молниеносно рывком хватает мою руку утягивая под раскрытое одеяло, плотно прижимая к себе вновь упираясь членом в мою задницу.

— Нет, Доминик! – выкрикиваю, – ничего не будет и ты обещал без насилия! – не шевелясь понимая всю безнадежность моих сопротивлений.

— А я хочу слышать, да, Доминик! – втягивает воздух у моих волос, – расслабься, просто полежим, как сопливые подростки и отвезу, куда надо. И почему ты постоянно меня хочешь обвинить в насилии? А? – подпирает свою голову в локте всматриваясь в мое лицо.

— И ты еще спрашиваешь? А как же вчерашние ремни, твой допрос, твои девушки в подвале. Все это попахивает насилием. А еще ты частый гость моего заведения, ты наверняка не удивишься, что я знаю о твоих играх с моими сотрудницами.

— Конечно не удивлюсь, ведь у вас язык без костей. Только это не насилие, это обоюдная игра и тебе она понравится.

— Игра? Не надейся, что я уподоблюсь твоим девочкам из подвала и буду называть тебя господином. И то что ты меня вчера связал не было моим желанием. Ты чуть не придушил меня!

— Да, это было наказание и только, я ранее тебя предупреждал. И не волнуйся по поводу удушений, я всегда контролирую ситуацию, – с выдохом откидывается на спину. – А, я смотрю, ты уже в голове раскидываешь сценарий наших с тобой игр, – вибрирует в смехе, – как это предсказуемо. Господин. Мне это нравится.

От такой самоуверенности я резко оборачиваясь, сверлю его свирепым взглядом. Мои глаза полыхают...

— Знаешь что?! – выпаливаю и вновь не успеваю среагировать на его молниеносный выпад.

Резко сдернув одело, он подхватывает меня, усаживая на себя. Дернув за руку под звук моего вскрика прижимает к своей груди, придавив мои лопатки мощной ладонью, другой рукой он проводит головкой возбужденного члена по моим раскрытым створкам.

Вздрагиваю. Тяжело дышу. Кровь ударяет в голову, наливая щеки румянцем.

— Тшшшш....тише, тише, милая моя, ты слишком много думаешь, – шепчет, ртом обхватывает моё ухо, подавшись бедрами вверх он протискивается в мое еще мокрое лоно, одновременно резко отпустив меня. Я как натянутая тетива отклоняюсь от него тем самым углубляя его в себе.

— Ааах, – из груди вырывается стон. Изумленно смотрю на него, ощущая его руки на моих ногах удерживающие на своем теле.

Синева в его глазах темнеет, зрачок становится черным, взгляд меняется, пожирающий, дикий, властный. Губы приоткрыты. Грудь вздымается в тугом дыхании.

— Дааа, – довольно вибрирует, не отпуская из капкана, – отбрось уже свою целомудренность, Саша, ведь я уже в тебе. Обратной дороги нет, – скользит искрящимся взглядом по моему телу сжимая ладонями мои ноги, указывая на начало действия.

Из глаз летят невидимые искры, тело напрягается подобно гитарной струне, кратковременная боль от резкого проникновения сменяется на тугое блаженство иглами бьющими в самое сокровенное. Замерев обвожу взглядом его напрягшееся тело-Аполлона, на устремленные глаза, бессовестно остановившиеся на моих затвердевших сосках.

Моё тело без сопротивлений начинает покачиваться создавая между нами трение. Протяжно выдыхаю с тихим стоном, бедрами приподнимаюсь и усаживаюсь вновь пробуждая еще более сильную потребность в его теле. Внутри ощущаю нарастающий ураган, будоражащие глаза поглощают мою волю открывая во мне порочность и разжигая огонь, стоит лишь ему дернуть мои бедра на встречу ему.

Его руки расслабляются, поднимаются вверх, легким движением пальцами проводит по моим соскам, трахая меня пронзительным взглядом.

Дааа....как давно я не чувствовала этого!

Такие знакомые и уже забытые ощущения наполненности от горячей плоти, слияния тел, колких мурашек и поглощающего разврата.

Как говорят, аппетит приходит во время еды? Дак вот, это именно тот случай для меня... словно в наваждении или возрождаясь, я порочно двигаюсь на нем ускоряя темп, мои пальцы впиваются в крепкую грудь, его руки с напряженными венами плотно держат меня за талию, вжимая в свой каменный пресс делая проникновение глубоким, его глаза с интересом вглядываются в мои. Он обводит пальцем мой приоткрытый рот, незамедлительно я облизываю, обхватываю губами и с нескромным стоном обсасываю ерзая на нем быстрее вбирая его член до основания, до покалывания в пальцах, до надрывного стона, до дрожи в ногах, ощущая приближающийся шквал удовольствия.

Он резко переворачивает меня, закидывает ногу к себе на руку...

— Моя очередь, – хрипом произносит вторгаясь глубоким толчком.

Его движения медленные, но глубокие, его тело невероятно гибкое и он уверенно этим пользуется, определенно передо мной, точнее во мне – искусный любовник.

Двигаясь волной, он создаёт трение на моих пульсирующих складках и возбужденном клиторе, что вызывает вспышки сладостных ощущений. Каждый раз вздрагивая от его проникновения я следую ему на встречу, ощущая дикую ноющую пульсацию.

Руками обхватываю его спину, тянусь к манящим губам, к его приоткрытому рту, он безмолвно грубо скидывает мои объятия, фиксируя запястья над головой. Языком проводит по шее, в местах отметин от ошейника, оставляя обжигающий след вызывая внутренний трепет. Становится очень мокро. Горячо. Чувствительно....

Он, как будто мучает меня, полностью выходит, мокрой головкой дразнит мою щелку, вызывая ощущение временной холодной пустоты и вновь заводит член ооочень глубоко, дразня меня не отпуская изучающего взгляда. От каждого толчка я испытываю жар, покалывание, острую нужду в его плоти. Запрокидываю голову, прикусываю губу, бедрами пытаясь утянуть его в себя.

Наклоняется ко мне..

— Проси меня Саша...проси меня, – шепчет кусая мочку уха.

В мгновенном ознобе вздрагиваю, замираю ошарашено смотрю на него застревая в своих воспоминаниях, когда эти слова произносил мой муж.

«КАКОГО ЧЁРТА?» – он считывает немой вопрос в моих глазах, взгляд его стекленеет, губы сжимаются.

— Что ты сказал? – вымучено спрашиваю, еще надеюсь, что мне послышалось.

— Знакомая фраза не правда ли? - с наглой ухмылкой кидает мне.

Дернувшись, пытаюсь освободиться. Он переворачивает меня на живот, придавливая своим тело, звонко шлепнув по попе.

— Мы только начали, – командным тоном режет сознание, усаживается на меня. – Видишь ли, Александра, я не позволю, чтобы в моей постели был другой мужик, если даже его уже нет. Ведь ты представляла его? Признайся? – наклонившись к моему уху, шепчет адским хрипом.

Моё тело вздрагивает, дыхание учащается, становится невыносимо холодно, в висках пульсация отдающаяся в широко распахнутые глаза, волоски на теле вздымаются.

— Нет, Доминик, – надрывно стону не шевелясь, не сопротивляясь, стараясь не накалять обстановку.

— Я тебя предупреждал насчет вранья!? А как же твои стоны, с его именем? Ты детка слишком громко спишь и сны твои грязные. Но сейчас ты познаешь меня и трахать буду тебя я! – проводит опасно нежно языком по моей горячей щеке.

— Тишеее...расслабься, я не хочу тебя ломать, — наклоняется вплотную не оставляя и миллиметра между нашими телами, губами касается моего плеча вжимаясь своим пахом в меня, медленно проникая.

Его рука гуляет по моему телу с нежностью лаская бедра вжимаясь в ягодицы, мурашки пробегают по ногам, а губы его так мягко касаются моих лопаток, языком он рисует невидимые узоры на моей шее. Горячее шумное дыхание опаляет лицо, когда он склоняется надо мной, его проникновенный задумчивый взгляд упирается в мои глаза, устремленные в даль.

Он шире разводит мои бедра своими коленями, распяв мое тело под своим давлением, проникает еще глубже, не переставая оставлять влажные поцелуи на моей спине, перебираясь на шею, невесомо захватывая мочку уха.

Низ живота вновь отбивается пульсацией, кровь лавой проносится, румяня мои щеки, дыхание становится прерывистым...каменное напряжение сменяется приятной окутывающей волной, возбуждая каждую клеточку.

Он заводит руку между мной и матрасом, без труда нащупывает взмокшие раскрытые складки, умело и ловко накрывает ладонью лобок, пальцами нежно гладит...вверх-вниз, вправо-влево и по новой, по кругу, мучая меня уже в другой пытке.

В сопротивлении пытаюсь свести ноги, вжаться, укрыться от него, не поддаваясь нахлынувшей страсти, предчувствуя проигрыш при каждом скольжении.

Слышу хриплый смех, смешанный с низким стоном...

— Неее, никуда ты не денешься от меня, милая моя, – наклоняет голову в мою сторону захватывая губами мой приоткрытый рот, пытаясь протиснуться языком сквозь сжатые зубы.

Желанием уже долбит все тело, сопротивление моё отступает разбивая глухую стену.

— Прекрати, я не хочу, – вскрикиваю, захватывая простынь в кулаки предчувствуя полную капитуляцию перед ним. Уловив этот момент его язык проскальзывает в мой рот, в такт своим скользящим движениям он буквально трахает мой рот. Неистово. Страстно.

— Меня даже заводит твое неуверенное сопротивление, – на выдохе шепчет, полностью выходит, горячей головкой стучит по чувствительному клитору вызывая мое глухое мычание и всплеск желания, вновь беспрепятственно протискивается, заводя глубоким толчком, — со мной ты будешь кончать много и мокро. А сейчас проси меня, Саша, – шепчет, толчком раскачивая моё тело, – проси меня! – протяжно рычит.

Закусываю губу, тело напряженно, на пределе все рецепторы, но его умелые прикосновения, так тонко улавливающие мои вибрации, чувственные губы, запах его вспотевшего тела, всё выбивает из привычной колеи, обнажая, буквально вытаскивая из скорлупы.

Между ногами горит. Скольжение приносит наслаждение, с которым я не в силах бороться. Неровное дыхание и первый предательский стон.

— Саша! – крик и рывок за волосы выгибая мою голову, прислоняя к своей.

— Прошу, – вырывается из груди, – прошу Доминик, – сдаюсь окончательно, подчиняя тело этому мужчине, отпуская свою прошлую жизнь...ЕГО.

Он полностью накрывает меня собой держась на согнутых локтях входит в меня, его горячий член мягко протискивается в мою мокрую плоть...его гулкое сердцебиение отдается в лопатки, высокая температура тела передается мне, наши капли пота смешиваются и мы сливаемся телами, каждый стараясь вобрать чуточку больше.

Моя попа упирается в его пах, еще толчок и я приподнимаю бедра, сама не замечая этого, мое тело подстраивается под него в единственном желании принять его глубже, ловя волну и растекаясь под его нежным напором. Он ускоряется, лбом упирается в плечо, то кусая, то облизывая, отвлекаясь на мои губы, которые я с жаром захватываю, с неприкрытым безумством играя языком. Глухое рычание в мой рот разгоняют кровь, буйствующее желание, спуская все тормоза с обоих.

Я стремительно теряю разум в его объятиях, возможно на минуту, на секунду, но я даю себе этот шанс, я просто расслабляюсь и улетаю в такой неожиданный экстаз, чувствуя внутреннее возрождение и лепет.

По комнате разносится звук влажных шлепков и моих стонов. Его руки гуляют по моему взмокшему телу, сжимая, гладя, движения становятся интенсивными и быстрыми, вызывая во мне бурю эмоций. В теле нарастающее покалывание и дрожь, внизу живота все стягивает, напрягается в неумолимом предвкушении, в глазах белый туман, из горла вылетает хрип.

Еще толчок...еще стон..еще вздрагивание ...глубоко...жарко...боль и наслаждение смешиваются в невероятные ощущения...вскрик и я кусаю его руку, упирающуюся у моего лица, рассыпаюсь в оргазме, проваливаясь в райское наслаждение.

Временное помутнение. Дрожью бьет все конечности, судорогой накрывает пальчики на ногах. Не останавливаясь он решительно вдалбливается с удвоенной силой, делая мой оргазм еще ярче, острее, заставляя кричать под мокрым и жарким телом.

Ложится всем телом, плотно сжимая меня в своих тисках, глубже протискиваясь трахает до искр в глазах, ухватив зубами кожу на лопатках. Внизу бьет ошеломительной пульсацией, стремительным жаром выжигает каждую клеточку, то сковывает, то отпускает, этот процесс уже давно бесконтрольный мне, только он руководит моим телом и я вновь выплескиваюсь в мокром экстазе, окатывая его горячий член своей влагой. В глазах темнеет...тело бьет невыносимо приятная дрожь, пульсация волной затягивает в экстаз, я вздрагиваю, он держит улавливая, забирая каждым мой вдох, биение сердца, вколачиваясь до основания.

Толчок...еще удар...дернувшись с хрипом кончает в меня, прижавшись всем телом.

Перекатывается, ложится рядом. Грудь его вздымается, глаза упираются в потолок. Ладонью стирает струйки пота со лба, зарываясь в темные локоны волос. Я усаживаюсь на коленки перед ним, чувствуя стыд за мои мокрые дела. А может стыд перед собой? За свою несдержанность. За свою слабость перед ним. И предательство! Я предала своего мужчину, здесь, прямо сейчас. Приходит осознание, такое запоздалое и больное....именно в этот момент я отпустила ЕГО. Одинокая слеза катится по щеке, как доказательство бесповоротности моей судьбы. Но где то внутри, все же еле тлеющий огонек кричит, – Не уходи!

Мысли начинают роем виться, загоняя меня в глухую оборону и сожаление о случившимся. Приятная нега покидает разум, словно пелена спадает с глаз, которые очерчивают каждый дюйм его вспотевшего тела.

Доминик переводит на меня яркие бездонные глаза, я вновь ловлю на себе этот нечитаемый пустой взгляд без намека на эмоции, удивляясь, как он ловко скрывает все в себе. Невозможно прочесть, догадаться, понять, о чем он думает, какими будут следующие действия, но вот меня он ловко и методично раскрывает. Он так технично играет со мной, высвобождая все мои пороки, обнажая перед собой.

Кончиком пальца поддевает мой слипшийся локон, прокручивая вокруг, задумчиво обводя глазами мои губы.

— Ты говорил, секс тебя не интересует. Мое потрепанное тело, как ты выразился..– осипшим голосом произношу.

— Саша, а ты вообще в каком мире живешь? Меня удивила, даже позабавила твоя тупость. То, как ты согласилась, подписалась на неизвестность, вот так просто, неосмотрительно и глупо.

— У меня не было выбора, – обреченно опускаю голову, – а ты обещал..

— Я свои обещания не нарушал, хотя всё в моих руках и мне похуй на твое мнение, – прерывает жёстким голосом — и прекрати мямлить себе под нос, удивительно, как ты вообще бизнес ведешь, – встает, направляется в ванную, демонстрируя великолепную мужскую фигуру с крепкой задницей. — И я не делаю чего бы тебе не понравился, не об этом ли я тебе пытался донести? – оборачивается, подмигивает, замечает мой сканирующий взгляд, – нееее, еще на один раунд тебя не хватит. Позже пошалим. Пошли в душ, – не закрывая двери скрывается в ванне.

Вот самоуверенная сволочь! Гад!

Ломает и ласкает. Убивает и воскрешает. Манит и отдаляет.

— Саша, – раздается через плеск воды его голос, – не заставляй за волосы тащить тебя!

— А без этого никак и почему вы мужики за волосы любите таскать? – смотрю на него сквозь запотевшее стекло душевой кабины.

— Не слышу, иди ко мне, – встает под струи воды, смывая гель с тела.

Неуверенно подхожу к нему, как к непредсказуемому хищнику.

Он оборачивается, распахивает мокрые ресницы, на лице плывет лёгкая улыбка или это похотливая? Я даже не могу считать эту эмоцию. Берёт губку, выдавливает на неё гель, вспенивая, притягивает к себе. Его глаза гуляют по моему телу осматривая свежие проявившиеся синяки. Аккуратно проводит пеной по шее, тихонько припирая меня к стенке. Губкой невесомо натирает мое тело, одновременно касаясь губами моих плеч, томно дыша...

— Заводишь меня, малышка, – с хрипом произносит. Наклоняется к груди втягивая мокрые соски, опуская губку вниз живота.

— Нет, не надо, – отодвигаю его плечи, – у меня все болит, – запрокидываю голову от вновь затягивающего возбуждения, – пожалуйста.

Выпрямляется...

— Хорошо, – закусывает губу и хитро прищуривается. Ток проносится по венам. Не знаю из-за чего, но что-то меня волнует в нём, может я неосознанно тянусь к чему то темному, порочному, неизведанному. Окунаясь в темную бездну только тогда я ощущаю жизнь.

Он продолжает намыливать мою кожу, аккуратно скользя по красным жгучим отметинам.

— Может я сама? – не сдерживаюсь в смехе глядя на его стоячий член, понимая чем вызвана его эрекция.

— Неее, хочу сам, – отрезает, разворачивает, ладонью проводит по попке.

— Доминик, ты кончил в меня?

— Да, – будничным тоном отвечает намыливая спину, целуя лопатки.

— Но зачем? Ты не предохранялся, а я не пью таблеток – пытаюсь оттолкнуться от стеклянной стенки, но мужские руки запрещают движение.

— Ты пьешь. Вчера была первая, я знал, что ты схватишь ту, которая была, как успокоительная, – усмехается.

— Ах, ты...как ты знал?

— Не забивай свою прелестную головку.

Разворачиваюсь, выхватываю из его рук губку...

— Я сама. И я не твоя собственность. Ты не можешь делать то, что тебе вздумается, – с вызовом вздергиваю подбородок.

— Я уже делаю, – пальцами вжимает мои щеки, вынуждая раскрыть рот, наклоняется языком касаясь моих губ, толкаясь в глубь, – ладно, не буду мешать тебе. Заканчивай и спускайся, – хватает полотенце, оборачивает во круг бедер.

— Ты знал его? – останавливаю его в дверном проёме вопросом, сжимая в руках губку изучая его реакцию. Я почему то уверена, зная очень личные факты о нас с Киром, он может быть причастен к его убийству и этот факт не дает покоя, выцарапывая сомнениями и догадками мои домыслы.

Он стоит спиной, поворачивает голову, демонстрируя свой профиль.

— Не лично, – сухо отвечая вновь отворачивается.

— Ты знаешь кто? – совсем тихо спрашиваю, заметив, как мускулы на его лопатках напряглись.

Но вместо ответа он вышел, громко хлопнув дверью, закончив явно неприятный для него расспрос.

Домылась я в одиночестве, рисуя у себя в голове различные исходы сценариев дальнейшего общения с этим странным мужчиной. Он несомненно меня притягивает, даже после случившегося, после всего то, что проделал со мной, оставив после себя синяки и отметины. Возможно это всё от нехватки мужского внимания, тела, от долгого воздержания, я так поплыла от него насыщаясь его телом. Но он определенно зацепил меня и на удивление не вызывает ни ненависти, злобы, ужаса.

Мы завтракали в полной тишине, я за обе щеки уплетала горячий омлет с ветчиной, он вдумчиво изучал документы, раскиданные веером перед ним, периодически отвлекаясь на апельсиновый сок. К еде он не притронулся и выглядел по привычному собранным и отрешенным, в стильном идеально сидящем деловом костюме, влажные волосы аккуратно закинуты на один бок.

В машине он постоянно вел переговоры по телефону, я смотрела в окно на проплывающие пейзажи озелененных полей, укрытых желтым покрывалом одуванчиков, темные леса сменяющиеся на березовые рощи и вот уже знакомые улицы, ресторан Орион вновь утягивает в воспоминания ушедшего времени.

Подъехав к дому, я схватилась за ручку...

— Подожди, куда так быстро полетела? – бархатисто произносит, откинув телефон он приблизился вплотную к моему лицу. Невероятная синева глаз вновь затягивает в свой звездный омут не давая отвести взгляд, сейчас нежные прикосновения его пальцев на моей шее вызывают трепет и невесомую лёгкость. Уверенным движением зарывается в мои волосы притягивая к своим приоткрытым губам, я как будто взлетаю, долбанные бабочки порхают в животе, взвинчивая градус давления. С протяжным низким стоном он жадно впивается в мои губы, наклоняя мою голову в свою сторону, полностью руководя процессом диктуя своими движениями наш поцелуй, языком умело будоража моё тело. Зависаю в небытие на короткий срок упиваясь его губами, жадно поглощая его запах, вкус, сжимая руками его руки, в желании чувствовать его ближе, неожиданно для самой себя, опускаясь ниже ладонью накрываю его возбужденный горячий член.

— Сучка, – резко дергает мою голову назад, тяжело дыша мне в приоткрытый рот вглядывается почерневшим взглядом, – не играй со мной никогда. Всё иди, – отсаживается от меня, подправляет свой бугор в штанах.

Ничего не говоря я выхожу расплываясь в улыбке, поймав его эмоцию на себе. Не всё так безнадёжно, ты не такой уж каменный и в тебе бушует ураган, но под очень толстым слоем брони.

Зайдя домой я быстро, но не без труда переодеваюсь, поскуливая от ломоты в теле и неприятного жжения в некоторых местах. Закрытая блузка со стоячим воротником прикрывают красные отметины от кожаного ремня, черные чулки укороченная юбка, легкий макияж и я вылетаю из дома, на ходу набирая Саву, от которого на мобильнике множество упущенных вызовов. Успокаиваю парня, ссылаясь на головную боль и крепкий сон.

Янке я не рассказала о ночи проведенной с Домиником, эти приключения не для лишних ушей, тем более и ловить на себе сочувствующие взгляды в мои планы не входит.

А дальше я окунулась в спокойные будни без происшествий, находясь в приподнятом настроении. Камиль с его свитой хоть и посещали ресторан и контактировали с нашими девушками, но вел себя сносно не нарушая правил пребывания, без грубости и беспредела, что не могло не радовать и вздохнуть полной грудью. Каждый день я созваниваюсь с мамой, радуюсь звонкому лепету дочери вспоминая каждую черточку детского личика.

День...два...три...и я всё больше думаю о Доминике.

Он посещает ресторан в обычное для него обеденное время, но ни одного звонка, ни встречи от него не следует. Возможно мне надо радоваться, но некая нехватка тревожит, желание увидеть его, поймать на себе пронзительный взгляд.

Звонок мобильника...долго вглядываюсь в известный мне номер и чувствую, как искрятся мои глаза.

— Саша, доброго дня, как ты? – официальный тон низкого голоса Доминика.

— Привет, всё хорошо.

— Сегодня ты мне нужна. Планируется одно мероприятие в ресторане. Надень пожалуйста платье.

— Я нужна? Это типа в виде аксессуара для тебя?

— Ты правильно меня поняла, в девять заеду, – сухо отрезает и сбрасывает вызов.

Сижу в пятиминутном ступоре переваривая наш короткий разговор и диктующий его тон, неосознанно вскипая.

Но, несмотря на моё недовольство в его чопорном общении, ровно в девять, как мне и полагается я выхожу из подъезда. Черное короткое коктейльное платье обтягивает каждый изгиб моей точенной фигуры, в цвет лакированные туфли на тонких шпильках вытягивают мой невысокий рост, широкий чоппер на шее, скрывающий еле виднеющиеся следы от его жесткой игры, придает образу еще более соблазнительный вид, волосы захвачены в тугой хвост.

Смело вышагиваю уверенной походкой, как по подиуму, ощущая на себе взгляды соседей, отклоняю помощь водителя в виде протянутой руки.

Медленно усаживаюсь в авто, намеренно не торопясь и вальяжно переставляю оголенные ноги, предоставляя ему возможность оценить весь мой образ на сегодня.

Он молчит кажется целую вечность, скользит взглядом по телу, медленно поднимаясь вверх, с еле уловимой улыбкой останавливается на шее замечая мой аксессуар...и вот его яркая синева вновь пронзает жаркими вспышками мои глаза.

— Я смотрю, у тебя нет желания ехать в ресторан, – берет мою руку, притягивая к себе, – я могу испортить твой внешний вид, – шепчет томно дыша губами целует шею, опускаясь к плечу, рукой сдавливая мою грудь.

Всхлипываю от удушающего возбуждения...

— Не забывай, я твой аксессуар на сегодня или...– поворачиваю голову встречаясь с его затуманенным взглядом, влажными губами, – твоя личная шлюха?

Успев заметить его почерневший зрачок я уплываю под давлением его настойчивых губ, властного горячего поцелуя. Замираю, почти не дыша рукой зарываюсь в его волосы окутанная его ароматом, вкусом губ, умелого языка. С моим стоном он отстраняет меня...взбудораженный взгляд, приоткрытый рот, тяжелое дыхание...

— Не провоцируй! – проводит языком по моим губам, отсаживается на безопасное расстояние подправляя выпирающий член.

— Не буду, – выдохнув, облизываю губы, – но кроме чулков и платья на мне ничего нет, – с улыбкой добавляю, замечаю его укоризненно покачивающуюся голову с дрогнувшими губами.

Мы едем по вечерней дороге и чем ближе к месту, тем сильнее мое сердце бьется повышая давление.

Орион – стильная изысканная черно-белая вывеска. Я оборачиваюсь на Доминика в немом вопросе, в котором видимо читается моя тревога.

— Для тебя это проблема? – упирается изучающим взглядом.

— Нет, – отмахиваюсь, – уже нет.

В этот раз Доминик протянул свою ладонь, открыв дверь с моей стороны. Уверенно обняв меня за талию повел к стеклянным дверям.

Но кого я, чёрт возьми, пытаюсь обмануть! Всё во мне кричит, сотрясается, когда мы переступаем порог ресторана. Ноги неуверенно ведут меня, глаза судорожно пробегаются по обстановке, по прежнему убранству, устремляясь на второй этаж...три стеклянные вип кабинки остались не тронуты временем.

Останавливаю взгляд на центральной, самой большой...

«...Ну наконец-то Макс надел намордник на свою собачонку...Спайс, лучше намордник на член свой надень...» – отголоски наших голосов бухают в голове.

Перевожу взгляд в глубь, туда, где был ЕГО кабинет...

«Как хочет мой муж трахнуть меня?...Я хочу заняться с тобой любовью...» – словно ядом заволакивают такие знакомые воспоминания.

— Всё хорошо? — интересуется Доминик улавливая мою тревогу.

— Да, – дернув головой выдавливаю фальшивую улыбку, которую он несомненно раскрывает.

— Я вижу, – ухмыляется, – мы не надолго здесь, – наклоняется к уху.

Как оказалось в ресторане происходило празднование дня рождения префекта. В глаза бросались знакомые лица мужчин, завсегдатые посетители моего заведения, которые с интересом рассматривали нас с Домиником и сейчас они были в сопровождении своих законных дам, с надменными взглядами, увешанными золотыми побрякушками. Мы с моим кавалером внешне смотрелись, как пара, даже его строгий иссиня-черный костюм гармонично соответствовал моему наряду. Мне было безумно приятно находится рядом с ним, ловя на нем приторно липкие женские взгляды, меня же одаривали колкими ледышками.

Первые приветствия, рукопожатия мужчин, деловые скучные беседы. Доминик держится, как обычно, уверено, строго, не излучая улыбки, не заискивая, в отличии от своих собеседников и его взгляд неизменный с долей пренебрежения и высокомерия.

Шампанское мягко разливающее по венам расслабило мое напряженное состояние погрузив в лёгкую эйфорию. Я украдкой, под столом, перебираю его пальцы, мягко прощупываю его ладонь, пока он затянут беседой с одним из гостей, рассматриваю публику, лениво пробегаясь по залу. Оборачиваюсь смотря на него, на его сконцентрированный взгляд, безликое лицо и возгораюсь в желании, я хочу видеть его улыбку и черный взгляд полный похоти и животной страсти.

— Хочу тебя, – врываюсь в его личное пространство, отвлекая шепчу на ушко, замечая пробегающие мурашки по его шее. Долгожданная улыбка появляется на чувственных губах, – скоро ты меня трахнешь? – разогретая алкоголем, бесстыдно кладу ладонь на его достоинство, быстро увеличивающееся в размерах.

— Да, – лаконичный ответ и вновь мрачный взгляд на партнеров по беседе.

— Я в туалет, – втягивая его сногсшибательный аромат.

— Без глупостей? – поворачивается, сверлит колким взглядом.

— Без, – смеюсь, пальчиком очерчиваю линию его подбородка, чмокаю его в губы, от чего сидящие за нашим столом замолкают, ведь еще никто не наблюдал такой картины.

Ловко пробираясь среди толпы следую к туалетной комнате, ощущая, что я оказывается потекла...

Чёрт, от одной мысли и прикосновения я таю.

Пару метров от двери и крепкая рука откидывает меня к стене узкого коридора. Вскрикиваю, чуть не падая с высоченных шпилек.

Передо мной стоит Леший, упираясь своим крепким телом в мою грудь.

— С ума сошел? — огрызнувшись, отталкиваю от себя огромную тушу.

— Ты, сука, потаскуха! С кем приволоклась? – тошнотворным перегаром выдувает словно закипающий чайник.

— За разговором следи и мозги проветри! Идиот, – отмахиваюсь, понимая, что с пьяным разговоры вести бесполезно.

— Это ты за базаром следи и смотри перед кем встаешь раком, шлюха, – не отпуская ладонью вдавливает мою грудь к стене.

От такого свинства врезаю ему хлесткой пощечиной...

— Леший? У тебя кукуха не поехала часом?! Отпусти и иди с миром, пока язык не отрезали, – шиплю, вгрызаясь озлобленным взглядом в некогда близкого мне человека.

— Аааа... новая крыша, новый хуй и блатная стала...

— Пошел ты! Ты слабак и неудачник, слил все что было у тебя. Я предполагала, что ты уже за бугром с узелком на плече, – бесстрашно наблюдаю за его вскипающим дыханием, напрягающимся мускулам, – и я была права, – привстаю на цыпочки, в попытках уровнять разницу в росте, – без Спайса ты никто, – шепчу, упиваюсь его состоянием «на грани».

Ожидаемо хватает меня за шею, стукая головой об стену...

— Но я хоть не встаю на колени перед его убийцами, – с ироничной ухмылкой упивается моими широко распахнутыми глазами, в которых смешивается страдание и изумление, – дааа, детка, ты трахаешься именно с ним, из-за кого Кир сейчас в земле, – с отвращением разжимает пальцы глядя на мои дрогнувшие брови. Чоппер так не кстати спадает, порванный из-за его захвата. Глаза Лёши устремляются на шею, где конечно замечает следы.

Качнувшись отходит, вдумчиво разглядывая меня.

— Ты врешь! Скажи, что ты это сказал на зло мне, – выкрикиваю, взглядом молю его отказаться от своих слов.

— Александра? Какие-то проблемы? – низкий бас.

Из-за спины Лёши вырастает один из личной охраны Доминика, парень таких размеров, каких я еще не встречала. Рост два с небольшим метров, налитые мускулы, как воздушные шары, даже кличка – Щварц, говорит сама за себя.

— Нет, – выпаливаю и скрываюсь в туалетной комнате.

Доминик

Смачиваю шею ледяной водой, разглядываю свое отражение, в голове прогоняя его слова, понимая, что он может и прав, да, пьяный, да, озлобленный из своих личных проблем, но ведь это может быть правдой...

Выйдя из туалетной комнаты, сталкиваюсь со Шварцом, он как робот сканирует мой внешний вид.

— Не устал ждать? – подмигиваю, но на лице парня не проявляется ни единой реакции, – вы что из одного инкубатора вылупились? – усмехаюсь, направляясь в зал.

Сев на свое место, замечаю, как бугай наклоняется к Доминику, что-то шепчет, в ответ следует короткий кивок.

— Саша, нам пора, – поворачивается в мою сторону, заостряет внимание на обнаженной шее.

— Пошли, – с безразличием хмыкаю, отмечая, что он стал серьезнее, взгляд темнее во всех смыслах этого слова. Надвигается буря?

— Доминик Каримович, а вы разве уходите? Сейчас торт для именинника прикатят, от туда выскочит…

— Не интересно, – отрезает, прощальное рукопожатие и не оборачиваясь направляется к выходу.

— Подожди меня, – пытаясь успеть за его широкими шагами.

На улице он все же берет мою руку и мы уже вместе не спеша заходим в соседнюю дверь, где располагаются офисы некой компании.

— Зачем мы здесь? – тихо интересуюсь, уставившись на его ровную спину.

— Чтобы скинуть с двадцатого этажа тебя, – усмехается.

— Не смешно.

— Было бы не смешно, сели бы это не было правдой, – оборачивается одаривая ледяным взглядом, – приехали, – кивает на выход. Даже странно, что своих бугаев он оставил на улице.

Выйдя на крышу здания я временно замерла, изумляясь красотой вида ночного города, только потом заметила стол сервированный едой, шампанским, мягкие угловые диванчики, располагающиеся вокруг него, цветы в огромной корзине, даже на расстоянии манили своим ароматом и миниатюрные напольные светильники источали приглушенный свет.

— Божечки, – на радостях хлопнув в ладоши побежала к краю крыше, внимательнее рассмотреть окрестности, – как красиво, это изумительно, – прислонившись к перилам, повернув голову в сторону теплому ветру, прикрыв глаза блаженно улыбаюсь, ощущая безграничную внутреннюю свободу, как и вид бескрайних просторов. Я никогда не боялась высоты, меня всегда завораживали и манили виды горизонтов, туда, где прячется солнце окрашивая заревом в алые цвета леса, от куда медленно выплывают пушистые ванильные облака. Глядя в даль я всегда представляла, что именно там находится край света, там прячется волшебство всего мира.

—Доминик, это прекрасно, – искренне улыбаюсь, развернувшись смотрю в его сторону.

— Рад, что тебе нравится, я часто здесь один бываю, – втягивая затяжку прикуренной сигареты, подняв голову выпускает густой дым, подхваченный порывом ветра.

— Любишь одиночество? – интересуюсь.

— Мне комфортнее быть одному, чем находиться в обществе тупых самовлюбленных лицемеров, – открыв шампанское, расположившись на диванчике разливает спиртное по бокалам.

— Считаешь себя умнее всех? – вглядываюсь в звездное небо, как и в детстве ожидаю падающую звезду. Вот только какое желание я хочу? Глупо. Оно всё равно не исполнится, чудес не бывает, мое волшебство безвозвратно ушло, за тот самый горизонт, где сейчас выглядывает серебристая луна.

— И нет и да. Я их всех вижу насквозь, всех, кто мне лыбится фальшивыми липкими ухмылками в надежде, что им все таки выпадет шанс меня закопать, – с хриплой усмешкой отвечает.

— И кому-нибудь удастся это сделать, – повернувшись, разглядываю его сквозь развивающиеся на ветру волосы.

— Твое мнение не оспариваю. Саша, чем тебе испортил настроение Леший? Твой, как ты выразилась не так давно, близкий друг, – немигающим пытливым взглядом впивается блестящими глазами отпив шампанское.

— Сначала ты ответь мне.

— Хорошо, вечер откровений надвигается, да? – одобрительно кивает, скидывает пиджак расстегивая пару пуговиц на белоснежной рубашке.

Минутная растерянность, я просто не знаю...это опасный вопрос и ответит ли он мне честно, если да и это он...

— Нет, – сбивает с толку его резкий голос. – Я не имею отношения к убийству Спайса, Ибрагимова Кирилла, твоего бывшего мужа. Ведь тебя это интересует? И я догадываюсь, что Леший поделился своими предположениями касаемо меня, ведь так, Саша?

— Кто, ты знаешь? – проигнорировав вопрос с надеждой всматриваюсь в стекляшки его глаз.

— Кто-то из своих, но это лишь моё личное предположение, я не копался в этом.

— Тогда откуда ты столько знаешь про меня и него?

— Я просматривал его дело, очень толстую папку с перечеркнутой фотографией. В силу специфики своей деятельности, я изучаю информацию о многих интересных персонажах. И знаешь, там есть даже то, о чем ты и не догадываешься. Очень и очень много то о чем и не знал сам Спайс, а именно то, что некоторые люди в его команде успешно сотрудничали с органами и выдавали ценную информацию. Ты ошибочно предполагаешь, что все из того ангара зачищены. Могу тебя расстроить, не все. Потому я хорошо осведомлен и о тебе и о твоем бывшем муже.

В горле резко пересыхает, ладони покрываются липким холодом.

— Кто эти предатели? Они могут причастны? Леший? — захлебываюсь в вопросах.

— Они малозначимые пешки в игре и за такой заказ не взялись бы, всего лишь стукачи. Леший несостоявшийся бизнесмен, он не игрок и слабый соперник. Думаю, он бы не пошел на такой серьезный шаг, как убийство своего друга, все-таки при всей своей глупости и недальновидности, Спайс для него был надежной опорой. И я в курсе, что он кидал тщетные попытки подкопаться до меня, но пока он не представляет для меня угрозы, тем более Камиль его уже прижал, — с безразличием ровным бархатистым тоном отвечает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Значит ты просто наблюдаешь в стороне и вносишь свои коррективы, когда тебе это удобно? Следишь за всеми сидя в своем кабинете, контролируешь деятельность всех структур и группировок не вмешиваясь в убийства, передел. Как всевидящее око.

— А зачем мне вмешиваться? Я не для этого здесь.

— А для чего? – и тут я понимаю, что попала в какую-то его важную точку, нащупала, что-то серьезное. Его глаза неотрывно смотрят на меня, лицо не тронутое не единым движением. Стальная выдержка.

— А что ты знаешь про меня?

— Ты отвечаешь вопросом на вопрос, может прекратишь?

— Ты тоже со мной не искренна, — в отличии от меня эту гранитную статую ни чем не проберешь.

— Доминик, ведь ты русский, у тебя совершенно нет акцента, какое твое настоящее имя?

Его бровь дрогнув изгибается, глаза опасно вспыхивают.

— Это и есть мое имя, Саша, – глухим голосом отвечает, впивается пустым взглядом от которого пробегают мурашки, волоски на затылке начинают шевелится. Невероятное изменение, расплывающаяся чернота в его глазах приковывает, словно высасывая жизненные силы проникает в глубь сознания, прощупывая, забираясь в потаенные уголки.

Безжалостный. Мертвый. Пустой взгляд.

Меня передергивает от подскочившего давления, качнувшись хватаюсь за перила. И зачем я так неосмотрительно спросила про имя!

— Нет, ты врешь! – срываюсь на крик. О, как же бесит этот изворотливый змей! - Знаешь, как бы ты высоко не сидел, найдется человек, который скинет тебя. Не будь так самоуверен, – с призрением окидываю его весь вальяжный вид.

— Ты многого не понимаешь, милая моя, не все так прозрачно, как тебе кажется. И когда тебе, что-то говорят, всегда помни, что это может быть не совсем правдой, а то, что ты должна знать и выгодно другим. Я удовлетворил твое любопытство?

— Нет, ты запутал меня своими ответами.

— На самом деле тебе важен только один вопрос и на него я ответил предельно честно. Я не имею отношения к заказу. Остальное, выкинь всё из своей прекрасной головки, — лениво откидывает голову, давая четко понять, что мои вопросы ему наскучили.

Почему временами мне хочется бежать от него, как от великой нечести? Он опасен, очень, непредсказуем и неуязвим он знает наперед все мои вопросы, ответы, сомнения, я абсолютно прозрачна для него, просчитана до мельчайших подробностей. Ощущаю себя марионеткой в руках умелого кукловода, который играет, соблазняет, давит, он же для меня не досягаем, мне не под силу даже капли его открытой эмоций. Сейчас я погружаюсь в пучину сомнений и непреодолимого желания закрыться от него.

— Саша? – бархатистый баритон останавливает поток моих внутренних рассуждений. – Обернись, я хочу видеть твои глаза, – вполне тихо и ласково, но этот тон диктует.

Я оборачиваюсь, на моём лице застыла маска задумчивости.

Возможно ли такое, что даже самая надежная и современная техника дает сбой? Одна малозначимая фраза…

«Я не для этого здесь»

Сава был прав, всё сходится.

Он работает по указке заокеанских хозяев и в угоду совей личной выгоды не брезгует пользоваться благами своего положения, вот почему он так неприкасаем, у него железная защита не только наших спец служб. Он прекрасный психолог, стратег и манипулятор, в совершенстве обученная бездушная машина. Все что он говорит, это всего лишь мишура, каждое слово, предложение – это чётко продуманный план по запутыванию, по вытягиванию информации, либо эмоции, которую он считывает, как детектор лжи. И конечно, он знает про Кира намного больше, чем рассказал мне. Уверена, он осведомлен, кто убийца. А может он? И вся эта ситуация затянутая во круг меня, это лишь его продуманная, хитросплетенная игра? Но зачем? Что это ему дает? Не думаю, что ему нужен мой ресторан, для него это мелочь.

Пока я пытаюсь безрезультатно собрать пробелы в пазлах, не замечаю его присутствия совсем рядом со мной.

— О чем ты так напряженно думаешь? – кончиками пальцев подцепляет мой подбородок утягивая вверх, – может ты уже снимешь это чёртово платье?

***

Доминик

Её плечи вздрагивают, но она не отходит, не делает шаг назад, как это было ранее. Зеркальные серые глаза устремлены в мою закрытую бездну, бесстрашно, спокойно, словно кидая мне вызов, что несомненно подстегивает на более смелые действия.

Я начинаю понимать этого ублюдка, что его могло так затянуть в ней. Она просто не похожа на остальных, она уникальна, по детски наивна и хитра, как продуманная сука. Миниатюрная, временами так слаба и беззащитна, что хочется её закрыть от всего этого мира, встать стеной перед ней и ценной своей жизни защищать её тело от стервятников, это как триггер для любого мужика. Но я чувствую, вижу её внутреннюю силу и уверенность, что плещется ртутью в её глазах.

Дерзкая девчонка! В равной степени чиста и порочна, покорна и строптива, открыта и так загадочна, она ослепляет противоречивыми гранями своего естества. Её хочется читать, разгадывать, методично и с наслаждение срывать с неё все тайны. Меня определенно огорчает, что она до сих пор питает чувства к этому уроду, он в её глазах, голове, сердце, он, мать твою, рядом всегда.

— Почему ты не отвечаешь мне? – борюсь в внутренним негодованием, я не выношу вопросов без ответов.

Её губы растягиваются в улыбке, поднимает глаза, а в них чертова напускная наивность, которую я с легкостью разгадываю.

Неее, детка, не доросла пока до меня, сейчас я вижу тебя насквозь! Фальшь не выношу, она воняет и смердит, как гниющие туши под испепеляющими лучами солнца в мертвой пустыне.

— Сними с меня платье, — проводит кончиками пальцем по моим губам, поворачивается, – и возьми меня, как ты этого хочешь.

Продуманная Сучка! Вот он спусковой рычаг для любого мужика.

— А ты готова к этому? – ладонью обвожу её ровную спину, смахивая волосы с её замка на платье, чувствуя прилив напряжения в члене, опускаю глаза на её попку. Зная, что под платьем ничего нет, это дико заводит.

— Да, – тихим голосом отвечает, – я тебе доверяю Доминик.

— Ты пила таблетки? – уточняю, медленно тяну собачку молнии оголяя лопатки, ползу взглядом по спине достигая её упругой задницы.

— Нет, – тихо хмыкает, – я забыла, то есть...— вздрагивает от пробежавших мурашек, когда платье соскальзывает к её ногам.

— Я понял, – отрезаю, – в следующий раз накажу, милая моя.

Сука, она божественна! Отхожу на шаг, чтобы насладиться видом обнаженного тела.

Я ценитель женской красоты и жестких игр с применением грубых методов, физическое подчинение меня всегда заводило. Крики, боль, смешивающиеся с наслаждением это невероятный экстаз и обязательный финальный штрих – мои отметины, как мой знак, след или метка. Но вот на ней уже есть следы оставленные конченым психопатом и, нет, они ее не портят, на смуглой коже эти тонкие белесые линии, как изящные узоры тронутые на невинной коже самим дьяволом. Я очень надеюсь, что Спайс долго ему не даровал смерть, это единственное , за что я его уважаю. И только! Как бы я хотел самолично вырвать сердце этому мерзавцу!

С женщинами, как правило, я не церемонюсь, я беру только то, что хочу сам. Грязно. Больно. И чем громче эти суки орут, тем сильнее я возбуждаюсь, выплескивая всю бурлящую злость, грязь, выпуская своих беснующихся монстров из глубин своего личного мрака, испытывая невероятное облегчение и удовлетворение. Есть ли у меня желание убивать, колечить или уродовать? Определенно нет, я не психопат, не ущербный социопат и я четко контролирую, обозначаю грань между сумасшествием и грязной сексуальной игрой, где участвуют оба. Склонность к садизму появляется, не рождается, она медленно взращиваемая ненавистью, озлобленностью, страданием…Как раз таки мой личный опыт!

Я как сейчас вижу перед собой эти черные горящие безумием и одержимостью глаза демона, в них плескалась мертвая горькая и вонючая лава, проникая в меня, заполоняя мою чистую кровь, он омрачил светлую наивную душу, окутал темным смрадом уродства. В тот день он поделился со мной своей тьмой. В тот день я познал зло.

С Сашей я пока не хочу привычного для меня жесткоча, это всё с другими, с раздолбанными шлюхами, она же достойна другого обращения. И я это ей дам! Я дам ей того, чего она хочет, вот ключ к ее подчинению!

Под холодным отблеском луны её тело прекрасно как никогда, золотистая кожа с оттенком загара, стройные ноги в черных чулках заводят нереально, аппетитная попка с широкими бедрами и осиной талией, сногсшибательный контраст – идеальный силуэт на фоне ночного неба.

Одержимо пялюсь на неё, член туго стянут в боксерах и брюках, от которых я быстро избавляюсь не отводя жадного взгляда с моей нимфы, выпуская на волю свое орудие сладких пыток.

— Разведи ноги, Саша, – сипло даю команду девчонке, уминая в предвкушении свой горячий член.

Безмолвно подчиняется ставя ножки на ширине плеч.

Чёрт! Потряхивает не хило от этой суки.

— Руки на поручни, – натягивая резинку на свой орган.

Делает и я горю. Скрип зубов от непреодолимого желания, до ломоты в костях и дрожи в ногах. Сейчас она моя самая сладкая фантазия, желанная утопия, порочная иллюзия, захватившая всё мое тело и разум. Временное безумие, вспышка безрассудства, которые мне непозволительны и крайне опасны, как для нее, так и для меня.

Подхожу в плотную, она не ожидая следующей команды выгибает спинку приподнимая голову. Шлепаю её попку, провожу членом по её киске, ощущая теплую влагу, медленно завожу, приятное покалывание от её тугих бархатных стенок...протяжный стон и руки сильнее упираются в поручни.

Прижимаюсь пахом к её попке, рукой фиксирую шею, чуть сдавливая, она напрягается, неосознанно сжимает член в себе, вздрагивает. Все тело ее потряхивает от мимолетного страха, я уже знаю слабые точки моей малышки и мы оба понимаем, что ее жизнь в моих руках, точнее в моей одной руке. Сильнее сжав тонкую шейку, где пульсирует ее вена, перекрыв кислород на каких то три-четыре минуты и она издаст свой последний всхлип. Одна эта мысль и меня подбрасывает в диком возбуждении, будоражит сознание, но ощущение безграничной власти над ее телом не удовлетворит мой аппетит, а лишь разгонит во мне желание. Я хочу большего! Я хочу ее всю! Я заберу ее себе!

— Ты же доверяешь мне? Или ...– шепчу ей продвигаясь глубже, языком щекочу мочку уха.

— Да...да...доверяю, – простонав расслабляется, выгибается сильнее для полного доступа.

— Ты кайфанеш от этого, я обещаю тебе, милая моя, – наклоняюсь за её губами усиливая темп между нашими телами.

Она стонет мне в рот, когда наши языки сливаются в беспощадной игре срывая с друг друга цепи.

Возбуждением долбит каждую клеточку, стукаясь об её упругую задницу сжимаю грудь, перекатывая напряженный сосок между пальцев. Ветер треплет её волосы ударяя мое лицо, по изящной выгнутой спинке скатываются первые блестящие капельки пота, попка колышется в такт моим усиливающимся толчкам. С неудерживающимся рыком припираю её тело к металлическим поручням вторгаясь снизу вверх, слыша ответную реакцию в виде ее криков.

— Дааа, малышке нравится это? – кусая её плечо испытывая животное желание сомкнуть зубы и содрать её кожу! Сожрать, смаковать, чтобы эта сука никому не досталась.

— Да, Доминик, еще...не останавливайся, – на выдохе выкрикивает, трется об мою грудь аккуратными лопатками.

— Это приказ? – хрипло вибрирую в смехе выхожу из неё, слыша капризный стон после моего очередного хлесткого шлепка, остающимся на нежной коже красным жгучим следом. Резко завожу вновь член в мокрую узкую щелку и уже я издаю низкий стон.

Наши тела сплетаются в порочном танце, пропитанные возбуждением и похотью. Я упиваюсь её телом, стонами переходящие в крики и хрипы. Она невероятно чувствует меня, ловко подстраиваясь под мои быстрые движения, просит еще и еще, ловя мои губы, грубо терзая и ласково облизывая. Как же она хороша! Терпкий мед. Сладкая обольстительница и такая настоящая сейчас в своих желаниях и удовольствии.

Вплотную прижимаю к себе и тараню ее почти навесу, подхватив её задницу сжимаю до первых синяков, вхожу скользкими быстрыми толчками шлепая её попку своим лобком. Крики её громче, дыхание сбивчивое. Я всё пытаюсь уловить в ней, каждое изменение, каждый вдох и выдох, бешеную пульсацию ее венки на шее, которая готова вырваться наружу, её побелевшие от перенапряжения пальчики на поручнях. Я считываю её реакцию на меня, на мой запах, мои руки и мои губы ласкающие её разгоряченное тело, как оно отзывается, млеет под моим напором и это несомненно приводит меня в восторг, вводит в некий транс ослабляя мои нерушимые границы, давая возможность для такой редкой расслабленности, чувству полета и свободы. Сейчас только я и она! Настоящие и на миг обнаженные в нашем общем горько-сладком безумстве.

Влага её уже течет по внутренней стороне бедра, как знак мне. Сдавливаю её шею входя грубо, напористо. Она вздрагивает, хрипит, по коже пробегают мурашки, её бархатные стенки туго сжимают мой член, импульсами бьет точно в цель приближая и меня разрядке.

Секунда, две и мы оба вымучено выдыхаем. От временной слабости ставлю её на ноги поддерживая за талию. В глазах темнота и стремительная волна блаженства проливается во всём теле. Звук стука шпилек от ее дрожания в ногах. Частое шумное дыхание обоих. Моя голова у её макушки, приходя в себя вдыхаю аромат её волос. Разворачиваю к себе лицом, щеки её горят, цвет глаз затянуты в грозовые тучи, опьяняющая улыбка растягивается на её аккуратных вспухших губках.

— Хочу пить, – устало кладет голову мне на грудь, не зная еще, что я только начал.

Подкидываю к себе на бедра чувствуя её цепкие ноги на своей заднице, захватив брюки направляюсь к столику.

Усаживаюсь вместе с ней, она пытается встать, обернуться к бокалу с шампанским.

— Я сам, – подмигиваю, держу за её аппетитную задницу. Дотягиваясь до бокала...наблюдаю, с какой жадностью она поглощает напиток.

— А кушать будем? – удивленно хлопает ресницами, облизывая губы, опускает глаза на мой член, находящийся в полной боевой готовности для второго раунда. Надеваю резинку под ее заинтересованный взгляд.

— Через час, малышка, мы не закончили – упираюсь носом в её шею, языком провожу, где красуются мои отпечатки, это лучшие узоры на нежной шелковистой коже. Приподнимаю её попку и насаживаю на член, с глухим рыком углубляясь до основания, соприкасаясь с её взокшими лепестками. Намотав на кулак длинный хвост золотисто пшеничных волос, оттягиваю назад. Без особого сопротивления простонав она отдает бразды правления в мои руки. Её тело бесподобно, идеально, тонкая шея, набухшая грудь с аккуратными сосками, которые я с жадностью поглощаю, оставляя на ней свои слюни, тонкая талия с впалым животом и четко очерченная линия бедер плавно двигается в такт моим движением.

Мощно вторгаюсь в неё, сплетаю наши тела в буйствующем танце, она, как и я голодна и до одури открыта, отбросив все маски, страхи и свои идиотские противоречия. Сейчас в ее голове отсутствуют какие либо мысли, лишь одержимая похоть и соблазн со вкусом терпкого шампанского. Прижимаю к себе, её возбужденные соски трутся об мою грудь...

Она распахивает свои глаза, впиваясь своим горящим безумием, серая ртуть ядом впивается в мои глаза, проливается по моим венам, не в силах отвести взгляда мы словно в схватке пробуем на прочность друг друга. Вспышки огня и её холодной молнии бьющие точно в цель, временно затмевая разум, отключают мой всегда работающий мозг. Сердце надрывно выколачивается из ребер, адреналин проливается по вздувшимся венам...

Жгучая. Дикая. Порочная...

Мои руки грубо сжимают её попку натягивая на свой скользящий член, она нависает надо мной ритмично двигая бедрами, выгибая пластично спину не сводя металлического взгляда, припирая меня к невидимой стене. С хриплым стоном обводит языком мой приоткрытый рот.

Вот теперь я сомневаюсь...кто, блять, кого трахает?!

Резким движением скидываю её с себя, ставлю на коленки, с хлестким шлепком завожу в неё свой возбужденный до предела орган, заключаю ее запястья в замок за спиной.

— Не кидай мне вызов, Саша, ты проиграешь! – тараню её лоно удерживая задницу в исходном положении, когда она вскрикивает от слишком сильных рывков моих бедер. Возвращаю свое лидерство после временного замешательства.

С ней не стоит расслабляться!

***

Она сидит напротив меня, в моем пиджаке накинутом на голое теле, её острые коленки высовываются из под полов тяжелой ткани. Растрепанные волосы теребит лёгкий прохладный ветер. Сейчас выглядит по особенному очаровательно и мило. Она спокойна и расслабленна, увлечена смакованием закусок, наполняя розовые щечки тарталетками с икрой и креветками. Ничего общего с той бестией, что пыталась трахнуть меня еще пол часа назад. Непреднамеренно улыбаюсь своему же умозаключению.

— А ты почему не ешь? Ой я и забыла, бездушные роботы не трапезничают, – подмигивает сквозь прозрачное стекло бокала. Язва!

— Твои безобидные шуточки меня не цепляют, а на более ты не способна, – выпуская плотную затяжку откинув голову на подлокотник, устремляю взгляд на черное небо.

— Сделаю вид, что не услышала твое бормотание, – недовольно фыркает, пока я созерцаю ночь, — Доминик? А у тебя вообще было детство, такое впечатление, что ты уже родился таким невыносимым снобом!

— У нас видимо разное понятие значения этого слова. И от чего ты сейчас пытаешься вывести меня на эмоции? Тебе было мало? Я привык лицезреть довольные лица после секса, – поднимаю голову, фокусирую взгляд на ее забавно раздувающихся ноздрях.

— Ты, когда-нибудь вообще любил или это чувство тебе не чуждо?

— Любовь - это слабость, ненужная эмоция, провоцирующая на ошибки, затмевающая разум. Ко мне это не относится, – с отвращением кривлю губами, даже мысль об этом вызывает рвотные рефлексы, – любви по сути нет, это лишь химические процессы в организме человека, животные инстинкты по продолжению рода. Дофамин, серотонин, эндорфин и вазопрессин - гормоны отвечающие за влюбленность, остальное - самообман.

— Я так и думала, – отмахивается кутаясь в огромный пиджак, втягивает воздух у воротника, – в тебе страхов по больше, чем у остальных и ты намеренно закрываешься и боишься расслабиться, жить в свое удовольствие, любить и быть свободным без каких либо предрассудков и штампов. Только истинно сильный человек не боится любить, не боится этой слабости, не страшится подпустить к своему сердцу другого человека, в этом и заключается сила, когда обретаешь вторую половинку, когда свой мир разделяешь на двоих, — воинственно вздергивает острый подбородок.

— А сейчас ответь, Саша, исходя из твоей философии, сколько ты убивалась по своей второй половинке? Ты стала счастливее, мудрее? Ты обрела тот мир, о котором мечтала? – её глаза изумленно широко распахиваются, губы сжимаются в ровную линию. – Или, Спайс, стал сильнее, умнее с тобой? А ты не задумывалась, что он отупел, расслабил булки и сам себя приблизил к своему логическому концу? Он растерял своё былое превосходство, способность трезво мыслить и просчитывать свои действия. Ты стала его слабостью, притупившая его разум, ты тот рычаг, что отключила его инстинкт самосохранения, – вглядываюсь в её серые глубинные озера, в которых плещется боль, страдание и ярость, направленная в данном случае на меня.

Сорвётся в истерике? Расплачется, как сопливая тупая баба? Или...а вот это неожиданно.

Она отводит глаза, скидывает пиджак, с лёгкой ироничной улыбкой направляется к краю крыше. Напрягаюсь, чуть качнувшись вперед, сам не замечаю, как моё сердце бешено колотится, озноб проносится по спине неприятным покалыванием. Не отводя глаза, считываю каждое её движение. Кто ее знает?!

Но вразрез моим опасениям она размеренно натягивает платье через ноги, не без труда застегивает молнию, держась за поручни одной рукой надевает свои высоченные шпильки. Плавно качая бедрами подходит обратно, гордо смахивая рассыпавшиеся локоны с плеч.

— Я свободна на сегодня? – не смотря мне в глаза вздернув носик, отворачивается в попытках выстроить стену между нами, но это уже невозможно.

«А ты малышка сильна!»

В глазах её полыхает огонь, зрачок заволокло чернотой ярости, побелевшие от перенапряжения пальчики сжимают дамскую сумочку, но она хоть и не умело, но старательно скрывает это, не поддаваясь эмоциям ведет себя достойно. Представляю, как нелегко это ей дается.

«Умничка» - восхищаюсь её силе воле. Мне даже любопытно, что она хочет схватит со стола, чем меня огреть?

— Свободна, будешь тогда, когда отпущу тебя, – бесстрастно отвечаю.

Она покорно присела на край дивана, в нежелании встречаться с его глазами ругая себя, что так неосмотрительно вновь поддалась его гипнотическому влиянию, расслабилась, получив безжалостный укол в сердце. После его слов в ней все содрогнулось, качнулась земля. Дикая боль пронзила каждую клеточку, каждый атом, разбивая вновь вдребезги отчаянно спрятанные чувства. Безусловно, она винила всех и даже себя в произошедшем, до сих пор живя с тяжелой ношей вины и скорби, временами оправдывая себя получая временную передышку.

Он обнимает её сзади, когда они спускаются в лифте, прикасаясь губами к волосам...

— Прости, был не прав, – целует в макушку подняв глаза на ее отражение в зеркальной кабинке, – каждый выбирает свою судьбу и никто не виноват в конечном результате.

— Не надо. Ты имеешь право на свое мнение, но оно не должно касаться лично меня, я должна научиться не реагировать на чужие слова, – натянуто улыбается ему встречаясь с его глубокой завораживающей бездной, такой опасной и безмолвной.

Домой она едет под его не громкие разговоры по телефону и только их авто тормозит у её подъезда, она не ожидая прощания выскакивает чувствуя холодное покалывание в области затылка...конечно, он смотрит на нее, на ее удаляющийся силуэт.

Предатель

Саша

Захожу к квартиру, устало прижимаюсь спиной к двери, с блаженным выдохом скидывая неудобные туфли. Даже не удивляет исходящий свет с кухни...

— Сава, ты? – потирая шею сворачиваю в сторону ванны, нет никакого желания с кем либо общаться.

— Ты где была? – доносится жесткий голос друга.

Ничего не ответив захожу в ванну. Дверь на защелку. Платье скользит по ногам. Теплые капли скатываются по телу, тонкими ручейками стекают по шее, где остались его следы, как напоминание, доказательство моего наслаждения, моего грязного порока, моего временного удовольствия.

Несомненно, мне с ним хорошо, он идеальный любовник с телом Бога, душой Монстра, синими глазами Демона, с ним это, как ходьба по острию ножа, обжигающе больное притяжение, жалящее меня, но, что удивительно, не убивающее. Окутывая своими металлическими путами с острыми шипами, он высвобождает меня из своего собственного заточения, плена построенного мной же. В его черном обжигающем пламени я вдыхаю полные лёгкие жар его полыхающих углей возгораясь, но, это лишь временная охваченная вспышка, плотское насыщение, глоток страсти. Сосуд моей души по прежнему пусть, там невероятно холодно и тоскливо, лишь витающие черные остатки пепла оставленные моим единственным, моим спасителем, палачом, моим личным Богом, кто дотронулся и забрал меня с собой или я осознанно ушла с ним? В тот МИГ мы разделили смерть на двоих.

Настоящее искреннее единение душ не оборвется никогда, навечно скрепленные невидимыми нитями две частички одного целого.

Перевожу взгляд на стеклянную полку над раковиной, где одиноко лежат часы Кира, стрелки уныло отчитывают секунды, минуты, часы, так бесполезно и тщетно пытаются дождаться своего хозяина. Они дышат, работают в надежде прикоснуться к его горячему пульсирующему запястью.

Протираю ладонью запотевшее стекло, разглядываю мою измученную шею.

«Паразит оставил свои пальчики на мне.» – бережно втираю крем в покрасневшую кожу ощущая неприятное жжение. Накручиваю небрежную култышку из мокрых волос.

Надеваю бесформенный пижамный костюм.

— Привет, дорогой, – сзади обнимаю Саву сидящего за столом, прислоняясь к небритой щеке.

— Ну и, где ты была, что с ходу побежала в ванну? – стряхивая от себя мои руки. Чувствую перекатывающиеся желваки, вздутые крылья носа.

Да этот парень взбешен и я догадываюсь о причине его недовольства.

Надоел, сейчас он вызывает во мне лишь усталость и апатию.

— Трахалась с Домиником, – обыденно отвечаю огибая его стул, ставлю чайник на плиту, – я просила не курить у меня дома, – морщу нос от ядовитого табачного дыма открывая окно.

Черт возьми сколько он уже здесь тусуется?

— Ты сказала, что секс не входит в его условия! – дрогнувшим голосом шипит. – Этот урод насиловал тебя?

— Нет и он довольно симпатичен, – спокойно отвечаю, достаю чашку из навесного шкафчика.

Напряженное молчание обрывает свист кипящего чайника.

— Саша, ты соображаешь, что творишь?

— А что, Саша творит? Обоснуй! – усаживаюсь напротив него. – У меня не было мужика два с лишним года, я свободна и не обязана никому ничего объяснять.

Его глаза упираются на шею, вскинув резко руку дергает за ворот моей пижамной рубашки. Пуговицы вылетают из петель оголяя мою ключицу и грудь. Я даже не удивлена его реакции, слишком хорошо знаю этого горячего парня не умеющего держать себя в руках.

— И тебе это нравится? – волевым подбородком кивает на его отпечатки на моей коже.

— Да, оказывается я тащусь от этого, – бесцветным голосом отвечаю, отхлебнув горячий зеленый чай, так и не прикрываясь перед ним.

— Ты забыла, что я тебе говорил про него? Какого черта, Саша?! Он опасен! – выкрикивает стуча кулаком по стеклянному столу.

— Чем он опасен, Сава? Тем, что этот мужчина мне понравился? Что он мне может сделать, кроме как искусно заниматься сексом со мной? - спокойно парирую.

— Я не узнаю тебя, – вновь закуривает, пальцами массирует лоб.

— Да ты меня совсем не знаешь, Сава, чтобы замечать перемены во мне. Ты считаешь, что я вечно должна скорбеть, похоронить себя заживо? Отказываться от мужчин и вновь стать серой тенью?

— Это не тот человек, – огорченно отвечает поднимая на меня глаза.

— Почему? Я знаю, что ты и Леший склоняетесь к версии убийства Кира руками Доминика. Можешь мне здесь и сейчас дать хоть одно доказательство, кроме, как он опасен для меня?

Голубые глаза задумчиво поочередно обводят предметы, кухонное оборудование...

— Я так и думала, – выдыхаю, застегиваю пуговицы рубашки, – Сава, оставь мои ключи.

— Что?! Ебарь появился и всё, я нахуй пошел? – крик взрывает ночную тишину.

— Я тебя не посылала! И не ори у меня дома. Черт дери, Сава, у тебя семья, молодая жена иди к ней и хватит вваливаться в мою квартиру, когда тебе это вздумается. Дай возможность без напряга строить мне отношения.

— Отношения с ним? Ты дура? Ты лишь подстилка его, он развел тебя на раз два и имеет сейчас во все щели, – упирается горящим взглядом.

— Ну пока не во все, – и начинаю нервно смеяться, – да и пусть я буду его подстилкой, знаешь, мне глубоко плевать на твое мнение и на всех окружающих. Я не девочка, во мне нравственности ноль и я беру то, что хочу! Да, мне нравится с ним трахаться, нравится его грубое удушение, его взгляд, как на самую последнюю блядь. Это мое личное дело и ты мне не указ!

Ключи со звоном падают на стол. Презрительный взгляд и он встает...

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Юля с мамой твоей должны приехать через пару дней, ты со мной в аэропорт?

— Да.

Оборачивается, я поднимаю взгляд на удаляющуюся массивную спину, на эмоциях вскакиваю, стул с грохотом падает на пол. Подбегаю к нему, прижимаюсь к горячим родным лопаткам цепляюсь мертвой хваткой в его торс.

— Прости меня, – шепчу в его ароматную футболку, – но ты должен отпустить меня. Кира нет, мне невыносимо пусто и одиноко без него, но я хочу дальше жить, я хочу попробовать это, пусть через вновь пройденные ошибки , боль, но я хочу любить и быть любимой.

Он оборачивается, бережно берет в ладони моё лицо, стирает большими пальцами дорожки слез с щек.

— Я понимаю, понимаю тебя, Сашуля, – целует в макушку, – я просто очень переживаю за тебя, жизнь удивительными зигзами тебя потрепала, но не сломала. Я боюсь, что следующего удара ты можешь не выдержать, маленькая моя, – улыбается, обнажая забавные ямочки под светлой щетиной, — а еще жалею, что я адекватный и уравновешенный, ведь таких ты не любишь, – подмигивает с горечью в глазах, которые сказали мне намного больше, чем его слова.

Я утыкаюсь в его огромную грудь, ощущая исходящую теплоту, нежность. Он неторопливо гладит мою спину. Мы смакуем это миг, без лишних слов, истерик, просто находясь друг с другом.

— Леша меня видел с ним, – не отрывая головы шмыгаю носом, – он сказал, что Доминик замешан, это он Кира. Как ты думаешь?

— Я уже говорил, никто не знает. Леший просто хочет в это верить, прямых доказательств нет.

— Он сказал, что кто-то из своих работает на них, стукач. Это может быть правдой?

— Кто сказал?

— Доминик.

— Этому пидору вообще не верь! – мускулы его напрягаются, – Саша, ты не глупая вроде и ты знаешь с кем связалась, он всё знает наперед, у него все карты на руках. Он никогда и никому не скажет правды, каждое слово это фальшь, запомни это.

— Хорошо, хорошо, – киваю.

— Вот как тебя оставить сейчас? Бля, не могу и не хочу, – сжимает крепче в своих огромных ручищах.

— Ты рядом и мне не страшно, – улыбаюсь кутаясь в его объятиях.

— Хочешь или нет, но сегодня я у тебя останусь, – низкий командный голос.

— Не спорю, только жене, что скажешь?

— Она знает где я и это не обсуждается.

— Ах, какая знакомая фраза, «не обсуждается», – усмехаюсь.

С Савой мы почти до утра не спали, устроив ночные посиделки, он с вискарем, я с вином, на время забыв о проблемах, его опасениях и прочих неприятных тем. С ним я погружалась в фантастический необитаемый остров, его энергетика просто заставляла смеяться до колик в животе, а яркая бирюза глазах уплывать в безмятежную лагуну спокойствия.

Утром мы оба встали после обеда. Сава приготовил завтрак на двоих. К полудню мы уже выезжали с парковки, подмигнув игриво фарами, направились каждый в свою сторону.

Пол дня я потратила на походы по магазинам, решив обновить гардероб не только себе, но и Юляшке, набрав летних ярких сарафанов, сандаликов, а так же порадовать её новыми игрушками. Вспоминая её улыбку с хитринкой и глазки с огоньком, сгребала всё необходимое и совершенно ненужное, в желании видеть её светящееся личико. Заехала к маме, чтобы полить цветы.

Вечером подъезжая к ресторану пробегаюсь глазами по машинам, недовольно фыркнула заметив стоящий авто Камиля, у которого было единственное пустующее место.

Захожу в ресторан с пакетами на перевес, прикупив подарки своим девчонкам. Сава видимо мне конкретно подправил настроение настроив меня на щедрость и транжирство.

— Давай помогу Саша, – низкий голос и огромная грудь преграждают мне путь. Оступившись, чуть не падая в раскинутые передо мной руки, плыву глазами вверх встречаясь с оскальной улыбкой и карей вспышкой в глазах.

— Камиль! – вскрикиваю с трудом удерживая пакеты сохраняя равновесие, – Благодарю, но я сама.

— Что ж ты такая колючая детка, – опережая мой шаг, вновь стоит глыбой передо мной.

Поднимаю на него глаза, замечая расширенный зрачок и медленное схлопывание ресниц.

Накурился или по тяжелее принял, незамедлительно делю выводы. Вот в таком состоянии совсем не стоит его бесить, ведь это равносильно чиркать спичку у бензобака.

— Сергей, – выкрикнув подзываю бармена, привлекая внимание на нас весь зал.

Камиль стоит не шелохнувшись, затяжным липким взглядом скользит по моему телу, от чего мои кулаки держащие пакеты сжимаются. Расплывающаяся неровная улыбка пугает и злит одновременно, вызывая нескрываемое презрение на моих губах.

Бармен быстро подбежал подхватив мои пакеты.

— Догадываюсь, ты любишь по жестче, – хриплым голосом заторможено выводит каждое слово облизав нижнюю губу. Да он вусмерть обдолбанный!

Сергей опешив отходит на шаг назад от взрывоопасной глыбы.

— Александра Викторовна, пройдемте, – кивает в сторону.

— Ты никогда об этом не узнаешь, – выпалив, обхожу его.

— Как знать, – выкрикнув мне в спину.

— Обдолбанный торчок, – шиплю себе под нос.

В кабинете, как обычно, Янка восседает в моем кресле потягивая ароматный кофе, с деловитым видом зависает в компьютерной игре.

— Сережа, спасибо, на диван кинь пакеты, – расстегивая жакет киваю бармену.

— Ого, а это, что? – отвлекается от монитора подруга.

— Я тут решила девчонкам презенты устроить за хорошую работу, – подмигиваю.

— А мне?! – откатываясь на кресле Янка, подозрительно буравит меня взглядом.

— Да, не забыла про тебя, только вот за что? За продавленные складки на моем кресле?

— Да, пошла ты, – смеется отмахиваясь. Медленно подняв свою пятую точку, лениво шарит по пакетам.

— Яна, я с Камилем сейчас пересеклась, он упоротый в хлам. Проблем не было, не фестивалит? – сажусь в кресло.

— Нет, – резко оборачивается, – он что-то говорил тебе? – выгибает тонкие бровки.

— Обменялись приветствиями всего лишь, – разворачиваюсь в сторону окна.

— Я правильно поняла, что Доминик Каримович согласился помочь нам? Не хочешь мне рассказать? Камиль, ведет себя, как прилежный мальчик, не спроста это.

— Не-а, – улыбаюсь, раскачиваясь запрокидываю голову на спинку кресла.

— Сучка, – усмехается, – кончай, давай мне нужны подробности, он действительно так хорош в постели? Я ж вижу твои горящие глаза.

— Яна, давай лучше поужинаем, – перевожу взгляд на часы, стрелки которых показывают на девять вечера.

— Как знаешь, – обидчиво дует алые губки, – сюда закажем или спустимся?

— Не хочу в зале, давай здесь, – подмигиваю.

Подруга на время испарилась уйдя к девчонкам, чтобы отнести им бонусы в виде подарков. Я в ожидании ужина отошла к окну, получив ощутимый разряд тока при виде мерседеса Доминика, возле которого стоял здоровенный шкаф – Шварц. Волна жара пронеслась по телу разгоняя кровь приливающую к щекам.

— Александра, ваш ужин, – учтивый голос официантки.

— Да, спасибо, – не отводя глаз пристально смотрю, пребывая в раздумьях о цели его приезда. Тут два варианта, либо ужин, либо заказ девочек, что, сука, меня не радует.

— Яна, – с порога встречаю подругу напряженным взглядом, – Доминик, что здесь делает?

Она с осторожностью закрывает дверь, какое-то время молчит.

— Я не знаю, – пожимает плечами, усаживается за стол, – я могу позвонить в зал. Узнать?

— Да, – стараясь скрыть нетерпение сажусь рядом.

Пока она разговаривает, мой пульс подскакивает до небес, зубы впиваются в губы.

Сука!

— Он с Вики и Анжелкой в красной, – тихо произносит , взглядом упираясь в мои пальцы, сжимающие вилку.

— Похотливый кобель! – взрываюсь в крике, откидывая прибор в сторону.

— Саша, что с тобой, успокойся, – опешила Янка.

— Ко мне этих шлюх, как закончат! – рычу, упираюсь в подругу яростным взглядом ощущая подскочивший жар злости.

— Хорошо, хорошо, – тихо отвечает разливая по бокалам горячительного напитка, – Саша, что происходит? Девчонки то при чем здесь, ты же знаешь они всего лишь обслуживают клиентов.

— Ни тебе меня учить!

По телефону дав указания, она поднимает стаканы с виски, внимательно смотрит на меня, пока я уже практически жую свои губы.

— Саша, серьезно, ты пугаешь меня! Ты спала с ним?!

Одобрительно киваю.

— Один раз?

Отрицательный кивок головы.

Да почему меня распирает от этого, от понимания, что сейчас он с ними? Виски пульсируют от давления. Ревность, жгучая ядовитая, собственическая ревность глушит разум, превращая меня в примитивную озлобившуюся самку.

— Эй, подруга, не стоит так реагировать на него. Трах, это не отношения. Относись к этому, как к одноразовому сексу, не более, а то ненароком дров можешь наломать, – учтиво качает головой.

—Да, знаю, я!

Стук в дверь, мы обе оборачиваемся, с интересом разглядываем двух девчонок, обслуживающих только что ушедшего клиента.

Обе лохматые, раскрасневшиеся, с вспухшими губами, в усталых взглядах еще пока горит остаточных огонь от оргазмов. Вонь из секса, пота и его парфюма разносится по кабинету.

— Суки! – рычу, как тигрица готовая набросится на каждую.

— Простите, что? – белокурая Анжела вжимается в закрытую дверь.

— Девочки, вы сейчас от Доминика Каримовича? – спрашивает подруга ровным голосом, с опаской поглядывая на меня.

— Да, – неуверенно отвечают в один голос переминаясь на месте.

— Все хорошо прошло?

— Ну да, как обычно, – пожимают плечами, подправляя свои лохматые прически, – он остался доволен, оставил похвальные чаевые.

С каждым словом вскипаю сильнее!

«Он остался доволен» – проносится эхом.

— Все вон отсюда! – рявкаю, вскакивая хватаю мобильник.

Рассудочный анализ к этому времени далеко улетучился, оставляя животный первобытный инстинкт.

Дверь закрывается оставляя меня в одиночестве с моим буйным состоянием.

Набираю на мобильнике его номер сжимая трубку до треска костяшек.

— Гандон ты, Доминик! – ору, когда монотонные гудки сменяются на тишину.

— И тебе, добрый вечер Александра, – глухой голос раздается на том конце невидимого провода.

— Пошел ты, добрый вечер! Спецом девок трахаешь под моим носом?

— Тон смени. И под твоим носом я делаю то, чем занимаюсь обычно.

— Козлина, увидел во мне терпилу, дешевку?! А вот хер тебе! – не слушая его, продолжаю свою бессмысленную и опасную тираду, – трахай кого хочешь, сколько и где хочешь. Крыша твоя дырявая мне не нужна! Пошёл на хуй, идиот! – отключаю вызов выдыхая, кидая телефон в стену, разбиваю свое спокойствие и величественное достоинство. Осушаю стакан алкоголя.

Плюхаюсь в кресло, прикрыв глаза ощущая опьяняющую волну алкоголя. Взяв себя в руки, решаю приступить к насущным делам в своем заведении, что помогает мне отвлечься. Открываю свою почту, просматриваю письма от нашего дизайнера, предлагаемые варианты будущего ремонта в зале. В какой то момент мы поняли, что необходимо расширить площадь ресторана и я с радостью выкупила остаточную площадь первого этажа здания. Сейчас полным ходом идет подготовка к ремонту и оснащению нового зала. Не смотря на позднее время дизайнер обсудил все интересующие моменты со мной, совместно мы вставили поправки в будущий проект, определились с цветовой гаммой, интерьера и сроками, дав начало нашей совместной деятельности.

Положив трубку перевожу взгляд на часы, стрелки которых остановились на двенадцати часах. Потрепав свою густую шевелю, надеваю туфли, спускаюсь в зал не разглядывая посетителей. Выпив в тишине чая с шоколадом в одной из пустующих випок, поднимаюсь на верх прибывая в мыслях о ремонте будущего зала, вспоминаю важный момент, щелкнув пальцами решаю еще раз набрать дизайнера.

Забегаю в темный кабинет...перед глазами мелькает напряженный кулак.

Треск. Хруст.

Ослепляющая вспышка.

Обжигающая тупая боль в носу волной заливая голову. По инерции лечу обратно к двери соприкасаясь лопатками с чужим телом.

Вскрикиваю, хватаюсь за нос, от куда струйкой течет горячая кровь. В шоке стою, хлопаю мокрыми ресницами догадываясь, что мне сломали нос, впервые в жизни я, как боксерская груша, на которой так точно отработал свой удар Камиль.

— Ну, что малыш, пошалим немного, – под ухом мерзкий шепот Аслана. Ноги мои подкашиваются, в ушах разрастающийся гул, в глазах через пелену темного тумана силуэт огромного Камиля.

— Даааа, птичка, – довольно кивает головой, расплываясь в улыбке неуправляемая машина, – кто там говорил, что никогда не узнаю? – подмигивает приближаясь в плотную ко мне.

Зажатая между двух массивных тел теряю равновесие, шпильки подворачиваются, в голове долбит болезненными импульсами, словно каленым железом выворачивая мозги. Перед глазами плывет и меркнет.

— Ну что ж ты, малышка, такая слабенькая, мы только начинаем, – шепот сзади и резкий рывок вверх, предотвращает мое падение. Мужские пальцы впиваются в ребра, запах алкоголя, шмали впитывается в мои волосы.

— Тебя ведь поимел уже Доминик? Наигрался этот пидорок? И почему же он не избавился от тебя? – хватает мои скулы Камиль, отдирая руку от носа.

— Отпусти, – шепчу, чувствуя нарастающую острую боль, скрежет во всей голове.

В ответ громкий гогот со всех сторон и только сейчас замечаю еще двух бугаев за спиной Камиля.

Руки его направляются вниз, сжимая до боли грудь громко дыша, похотливо разглядывая лицо. Пальцы Аслана упираются в мою шею, медленно и грубо сдавливая, второй рукой задирая юбку.

Осознав всю степень опасности, ненамеренная терпеть насилия, на эмоциях вскрикнув топаю ногой, шпилькой вонзаюсь в ступню Аслана одновременно толкая в грудь Камиля.

— Мразь, – рык и ожидаемо, я лишь провоцирую мужчин на агрессию.

Камиль хватает меня за волосы откидывая к столу, как тряпичную куклу. Приземляюсь на столешницу, стукаясь головой об компьютер снося его на пол.

От боли успеваю заскулить, как чувствую руки...много...со всех сторон.

Происходит все быстро, жестко, грубо. Меня буквально раскидывают на столе, удерживая за ноги, за руки. Брыкаюсь, царапаюсь, все силы кидаю на неравную борьбу. Пытаюсь кричать в, зажавшую мой рот, вспотевшую ладонь. Слезы застилают глаза, боли уже нет, на смену пришла паника и ощущение беспомощности. Треск ткани. Пуговицы от блузки отлетают, приземляясь на мою оголенную грудь...

— Охуена малышка, – низкий бас, я уже не могу разобрать кого.

Тело сотрясает следующий рывок одежды, часть юбки летит в сторону, трусики и я полностью обнажена и распята между незнакомцами.

Кричу на разрыв, выгибаюсь, зажмуриваю глаза...

Касание языка на моей щеке, рвотные позывы, как ответная реакция.

Тяжелое тело придавливает меня к холодной столешнице...

— Я смотрю, Домин, хорошо порезвился с тобой, – лицо Камиля совсем близко, рукой обводит мою шею, – я даже рад, что он не приговорил тебя, оставил такой лакомый кусочек, - клацает зубами у моих губ.

— Он порвет тебя за это, обещаю тебе, – на фоне шока начинаю истерически смеяться слизывая кровь с губ.

— Ха, думаешь? Да этот говнюк даже не поймет с какой стороны дунет ветер в его задницу. Ты просто исчезнешь для всех и навсегда, – широкими ноздрями бороздит вдоль моей ключицы упираясь твердым стояком в мою промежность.

— Камиииль, – протяжный мелодичный голосок заставляет вздрогнуть, – не торопись дорогой.

Поворачиваю голову на звучный знакомый тембр...

— Яна? – изумленно шепчу, жмурю глаза от взлётных мушек.

Мне уже кажется, что за?

Кресло совсем рядом разворачивается и перед моим взором предстает фигура подруги. Вальяжно восседая закинув стройную ногу на ногу, руки сложив на подлокотниках, стуча наманикюренными пальчиками по кожаной обивке, как королева на троне.

— Да, подруга, я, – ослепительно улыбнувшись демонстрирует идеальные острые зубки хищницы.

В голове извергается вулкан, вопросы летят со всех сторон.

Дёрнувшись, кидаю очередную тщетную попытку избавиться от мужских рук.

— Тише, тише, Саша, не стоит терять попусту свои силы, – ухмыляется, обводит мое тело изучающим взглядом, – а фигура и правда зачёт у тебя, только вот сиськи маловаты, со мной ни в какое сравнение, – с отвращением отъезжает, длинной ногой изящно оттолкнувшись от стола.

— Яна, что происходит? – выкрикиваю, – что ты творишь, дура?

— Ну да, ну да дура, которая тебя сделала по всем фронтам! Камиль, дай мне объясниться с экс подругой, – подмигивает, того, кто нависает надо мной. С недовольным выдохом, он отклоняется подправляя брюки. Остальные продолжают держать мои запястья, вдавливая в холодную столешницу.

— Пять минут, Янка не больше, – прикуривает, отходит к окну.

— Тебя наверное одолевает куча вопросов и ни одного ответа, тупиголовенькая моя, – звонко хохочет, – ты же знаешь моего бывшего мужа, Славика, твоего друга, юриста и моего личного слугу. Да именно слугу, ведь этот идиот так меня любил, что готов был сделать все, чего бы мне не захотелось. И он сделал! Путем долгих и нудных просьб он включил мое имя в список собственников нашего заведения, а ты так доверяла ему, что тебе не хватило ума прочитать договора перед подписью. Ты сама вписала меня и поделилась всем, – подмигивает, а меня прошибает в холодном поту, – два года и наш бизнес взлетел, теперь ты мне не нужна. Догадываешься уже к чему я веду? Да, именно. Не будет тебя и я являюсь полноправной и законной владелицей того, что ты так кропотливо строила.

— Продажная тварь, ты…

— Не перебивай меня, сука, – дернувшись, впивается в подлокотники, – я долго была у тебя на побегушках, избалованная и холенная ты дрянь. Жена, бля, великого Спайса. Знала бы ты, как я тебя презирала все это время! Ты, сука, получила все! И так я радовалась, когда его хлопнули! Но вернемся к нашей теме, – расслабленно откидывает голову на спинку кресло. – Я решила, что Доминик это самый верный способ от тебя избавиться, не через наших же парней тебя заказывать, а он самый, как мне казалось, надежный объект. Стоило ему в уши насвистеть, что ты с Лешим под него капаешь и ищете киллера для него, он согласился с тобой поразвлечься, а заодно и помочь мне. Но вот я не ожидала, что ваши отношения перейдут на более высокий уровень. Он должен был избавиться от тебя в первую же ночь. Что там у вас произошло, сучка, что он вдруг слился и перестал отвечать мне? – наклоняется в мою сторону.

— Пошла ты, мразь ко всем чертям. Ты реально посчитала, что с этим человеком можно договориться? Скажу по секрету, он тебя перекусит, как акула, с потрохами сожрет твое потасканное вонючее тело, – смеюсь ей в ответ, отправляю ей плевок с кровью на её лакированные туфельки.

Выдохнув, смыкает свои пухлые губки, нагибается, лениво подцепляет мои трусики, чтобы протереть свои туфли. Бросаю взгляд на взволновано дребежащий мой мобильник на полу.

Интересно, кому я понадобилась в столь поздний час?

— Ха! Ты всегда любила кусаться. Но, как же ты меня удивила и порадовала, когда побежала к нему за помощью, через пол часа после моего предложения ему же, прям в самое логово к хищнику, стоило мне тебе на уши присесть, – хохотнув, подправляет свой выдающийся бюст, – наивная дура. Но после непонятного отката Доминика, я обратилась к Камилю, тем более ты его, детка, оскорбила своим грязным язычком. Он то настоящий мужчина, – гордо вскидывает подбородок глядя на него.

Встает с кресла, виляя бедрами подходит к Камилю, ласково кладет ладонь на его плечо...

— Сейчас он мой защитник и крыша и будет всегда самым желанным гостем в моем заведении, имея неограниченный доступ ко всем благам. Я жалею, что сразу не обратилась к нему. Ты же меня простишь, мой милый? – ластится, как изголодавшаяся похотливая кошка.

Он по хозяйски хлопает её по упругой заднице, заточает в поцелуе оттянув белокурые локоны.

— Яна, ты чудовище! – выкрикиваю, – У меня дочь, Юля, как ты можешь?!

— Ой, все, задрала, я всё сказала. С твоей дочерью ничего не случится, вон Савка на крайняк её удочерит, – отмахивается, – ладно, мальчики, я закончила с этой тварью, — кидает последний взгляд своих мраморно голубых глаз, источающих презрение и ненависть.

Камиль подходит, ладонью скользит по моему трепещущему телу. Придавливает сверху своим весом.

– Сегодня ты познаешь ад, во всем его великолепии, – протяжно шепчет кусая мой сосок.

Сглотнув боль, унижение, призрение, тянусь к его губам, которые распахиваются в желании испробовать мой рот...

— Я уже была там, – шепчу, рывком хватаю его нижнюю губу прокусывая мягкую плоть, под шипение отдирая кусок...

Мне уже некуда бежать и нечего терять...я гордо уйду, напоследок вскинув подбородок и густую копну своих волос, не склонившись ни перед кем, ни перед самим Чёртом... ведь я ни на миг не забывала...я, мать вашу, Ибрагимова!

Благодарю, любимки???????? Всегда рада вашим комментам, лайкам, звездочкам! Ваши мнения и награды, лучшая ответка автору ♥️????

Спаситель?

Камиль вздрагивает, резко подается назад схватившись за окровавленную губу. Подняв голову, разглядываю его ошеломленный взгляд, искрящиеся в темноте глаза, сжатые челюсти издают скрип зубов, мои губы вытягиваются в победоносной улыбке...

Кто ты? Мой спаситель? Мой палач?

— Он за твоей спиной, ублюдок, – гортанно выдыхаю, перевожу взгляд за его спину, где в свете дверного проема вижу движение нескольких темных силуэтов, среди забегающих не шелохнувшись стоит высокая фигура в коридоре. Я узнаю его даже закрытыми глазами, его холодящую подавляющую энергетику, омут беспощадных стеклянных глаз, врезающихся даже в закрытые веки.

— Всем головы в пол, суки! – устрашающий крик незнакомого мужчины.

Кабинет заполоняют огромные фигуры в черных масках, с направленными в нашу сторону автоматами.

— Руки за спину, мразь, – еще крик, – лежать, я сказал!

Первых сваливают Камиля и Аслана, сопровождая глухими ударами. Мои запястья высвобождают, находясь в шоке ладонями закрываю лицо подогнув колени, не смею и шевельнуться. Тело лихорадочно бьет дрожью, из груди вырывается рваное шумное дыхание, нос забит окончательно. Сквозь возню слышны вопли Янки. Звонкий хлесткий звук шлепка, видимо по ее идеальному лицу и воцаряется убийственная тишина с еле уловимым злобным шипением Камиля.

Тихие шаги звучат в такт моему сердцебиению...

— Камиль, встань, – ровный тон пронзает тишину, – Аслана тоже поднимите, я хочу видеть и его рожу тоже.

Я неуверенно приподнимаюсь, сажусь на край стола, привлекая внимание Доминика. Немеющая тьма расползается в его черных сапфирах. Статный вид в ночи завораживает, таинственный, непостижимый и величественный, словно бездушная тень, опасно приближающаяся сковывает своей темной облачной пеленой, заставляет пульс вырываться из горящих вен.

— Камиль, я честно говоря, ждал твоего косяка. Но чтобы так облажаться! - глаза цвета ночного неба медленно обводят стоящие перед ним фигуры, прицельно останавливаются на Камиле. Лицо каменеет, идеальные линии профиля заостряются, брови изгибаются, не предвещая ничего хорошего.

— Всё решим, брат, – низким голосом отвечает Камиль приподняв ладони, – ты это, давай без глупостей. Всё мирно решим и расход.

— Мирно говоришь и без глупостей? – кивает в мою сторону.

— Решим всё по понятиям, Домин. Перегнули немного, ответим.

Доминик переводит взгляд на Яну, прислонившуюся к окну.

— Мадааам, – протяжный баритон и безупречная улыбка на чувственных губах вызывает во мне ответную реакцию, не замечая сама того, но я с придыханием слежу за каждым его движением, – и вы тоже здесь. Очень прыткая и глупая продажная мразь. А что мы делаем с такими? – врезается в мое лицо немым вопросом.

— Наказываем, – шепотом отвечаю на автомате его излюбленную фразу, вытирая губы от остатков чужой крови.

— Умничка, моя милая, – протягивает руку в мою сторону. Без раздумий я вскакиваю, подбегаю к нему находясь в трансе его власти.

Пальцами подцепляет мой подборок, поворачивает голову внимательно рассматривая мой профиль под лунным светом.

— Камиль, ты допустил ошибку, за которую придется платить. И уже даже не отвечать, к твоему сожалению, – снимает с себя пиджак накидывая мне на плечи, ставит меня перед собой застегивая медленно и аккуратно пуговицы.

— Обломись, Доминик, – рявкает в ответ, – из-за девки меня приговорить решил? Так дела не делаются. И ты это знаешь, не меньше меня. За мной нет косяков, чтобы убирать нас и за нами люди!

— Я знаю, как делаются дела и поверь по лучше тебя, – не отрывая от меня изучающих глаз достает белоснежный платок из кармана своего пиджака, – потерпи, – наклонившись шепчет.

Не успеваю среагировать, как он зажимает мой нос и резко дергает сначала вниз, затем в бок, предварительно зафиксировав мою голову в железных тисках пальцев. Щелчок. Пронзающая боль до красных мушек. Вскрикиваю, на рефлексах бью по его руке.

— Аааа...больно же! Идиот! – выпаливаю, шмыгая носом. Слезы новом потоком текут по щекам. Головокружение с нарастающей слабостью в ногах временно качают моё тело.

— Всего лишь смещение, – ухмыляется, прикладывает платок к носу, рукой наклоняет мою голову вниз, – постой пока так и не шмыгай. А за идиота и гандона, будешь вылизывать свое прощение, – шепчет, заправляя за уши мои висящие локоны. Цепляюсь за его руку, как за единственный оплот спасения.

Выпрямляется. Сквозящая минутная тишина.

— Этих убирай, они не нужны, – обыденным тоном дает указания.

Насчитываю четыре хлопка, пискнув жмурю глаза отворачиваясь от ужасающей картины.

— Тебе этого не простят, – шипит сквозь стиснутые белоснежные зубы Камиль, – ты вообще врубаешься чего ты творишь?! Сьебись и разойдемся по мирному!

— Твоя папка у меня давно на столе. Но я наблюдал за тобой и давал шанс, ошибочно предполагая, что возможно твоя башня встанет на место, перебесишься и начнешь решать темы по умному. Твои тормоза слетели и ты стал творить дичь, переходить дорогу нужным людям, мешать вести бизнес. Эпоха беспредела закончена. Ты приговорен, Камиль, смирись. Ты проиграл, слишком борзым и неуправляемым стал. Бабки и власть тебя расшатали, превратив в обкуренного наркошу.

— Ты не решаешь всё, ты умоешься кровью, если...

Хлопок сбивает его речь. Хватается за плечо в болезненной гримасе кривя лицо.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сука, – шипит, играя желваками, поднимает одну руку, – подожди, договоримся! Не тупи и послушай...

— Давай я поясню еще один момент, чтобы тебя не утруждать, – перебивает, – ты, Камиль, сегодня перешел черту. Я тебе чётко разъяснил, чтобы мое не трогать. Но мозги видимо твои в кисель, раз ты повёлся на эту шалаву и в тихую, за моей, сука, спиной решил замутку устроить. Этого я не прощаю ни за какие бабки, ты лично меня оскорбил, вот этого я не спускаю никому, – голос его становится глухим, взгляд бьющий вспышками, не моргающий, черный, – скажу более того, вы с Асланом сегодня лично познакомитесь с хирургом, – берет мою руку сжимая ладонь, отводит на пару шагов.

Затем следует мат, глухие удары, ругань, крики от двух мужчин, рьяно сражающих за свою жизнь, цепляясь из последних сил за ускользающий шанс. Их не убьют здесь и сейчас. Их отправят в больницу, где их органы спасут не одну нужную жизнь. Вот так, жестокие матерые убийцы, безнравственные бандиты, холеные авторитеты станут для кого-то неизвестными, но очень щедрыми спасителями.

Вколов дозу снотворного их выносят из кабинета, а дальше черных вход и их персональная бесконечная дорога во тьму.

— Она твоя, – звучит, как приговор.

К Янке подходит Шварц, схватив за волосы тащит в нашу сторону, она кричит, извивается, падает.

Я отпрыгиваю от неё, когда её ставят передо мной на колени...тушь смазана, слезы бегут по щекам, в глазах заполоняющийся ужас и немая мольба на прощение.

Доминик обходит её...

— Ну что, удалось тебе договориться со мной? Точнее развести, как лоха, тупорылое грязное существо?

— Доминик Каримович, простите, я не хотела этого. Я откажусь от доли, уеду, всё сделаю, только отпустите, – рыдает Янка так, что и у меня внутри всё скрежет, сердце бухает, сжимается от сострадания.

— Ну конечно мы тебя отпустим, только не домой, а в мир иной. Ты ступила на опасную тропинку и придется держать ответ, как и всем остальным. Возомнила из себя решалой, продуманной сучкой, а на деле ты пустоголовая жадная блядь.

Она утыкается в дрожащие ладони, что-то бормочет качаясь из стороны в стороны. Мое сердце дрогнуло и я наклоняюсь к ней прикасаясь к голове. Невыносимо слышать её болезненные стоны.

— Не смей! – его крик. Я впервые слышу такой пронзительный оглушающий разум крик, отбивающийся в барабанных перепонках.

— Я тебе сказал, она твоя и ты сделаешь с ней то, что она пыталась сделать с тобой. Ты поняла меня?

— Не...не, – отшатываясь назад, мотаю головой теребя, – не надо, Доминик, – скулежно прошу уже я.

— Пожалуйста, отпустите меня...умоляю, – подхватывает Янка, цепляясь за мою поддержку.

— Заткнись, – парирует Доминик, с брезгливостью кривит губы, пока Шварц отвешивает очередной удар по голове Яны.

— Ты в своем уме, Саша? – подходит вплотную, душа своими черными глазами, за которыми пустота. Мертвецки холодная тишь.

— Отпусти, пожалуйста её или пусть судят по закону, но мы не варвары, не убийцы, Доминик. Она же обычная девушка. Она потерялась и отступилась, все мы достойны шанса на спасение, пусть она живёт, прошу тебя, – вглядываюсь в его глаза.

— Ты ошибаешься, перед тобой продажная грязная мразь, прыгающая по членам, бестия, в маске смазливой девки. Она заказала подругу, именно она не дала тебе шанса, оставив твою дочь без матери! Твою дочь сиротой! – наклоняется, упирается лбом, каждым словом вонзает острые клинки правды. – А теперь выдохни и реши уже наконец, кто ты? Жертва или хищница, – вкладывает в мою ладонь нож.

Расправляет плечи ожидая ответа от меня.

Перевожу взгляд на нож, сжимая тяжелую стальную рукоять клинка, инкрустированное красными камнями. Они, как будто сверкающие яростью глаза зверей устремленные в мои, диктующие, требующие своей дозы крови, подношения жертвы. Заворожено вглядываюсь в переливающиеся зрачки глубокого алого цвета кровожадных хищников, находясь в диссонансе.

Что делать? Зачем он дал мне этот проклятый нож? Убить самолично, совершить самосуд над человеком, стоящим на коленях, поверженным, не теряющим надежду на искупление? Нет! Правда в том, что сила не заключается в превосходстве над слабым. Истинная мощь – это прощение и противостояние с равным тебе. В этом, как и во всем другом у нас с ним разные взгляды. У нас с ним противоположный мир. Зеркальный. Я никогда не стану таким, как он.

— Нет, никогда! Я не сделаю этого, Доминик. Я не убийца, – опускаю глаза.

Его лицо не тронуто эмоциями, лишь тихий протяжный выдох с кофейным ароматом колышет мои локоны. В следующую секунду он протягивает руку Шварцу, не отводя от меня пустого взгляда. В темноте сверкает серебристый блеск металла дула пистолета, направленного на Яну.

— Нееет, – мой крик смешивается с короткими хлопками.

Ладонями упираюсь в его каменную грудь в ужасе улавливаю его совершенно ровное сердцебиение. Боже, кто передо мной?! В нем есть вообще, что-то человеческое?

Обмякшее тело падает на пол, утыкаясь лицом в мягкий ковролин. Белоснежные локоны беспорядочно раскиданы у её точенного замершего лица. Застывшая Бирюза в глазах навсегда теряет свой чарующий блеск. Кровь черной кляксой медленно растекается во круг головы, погружая белокурые волосы в свое вязкое мертвое болото.

Мы часто с ней лежали на этом полу, мечтали, шутили, делились переживаниями. Она меня вытягивала из ямы, поддерживала, отвлекала от прошлого. Ни смотря ни на что, Яна останется в моей памяти близкой подругой, смелой, прекрасной, соблазнительной и дерзкой девчонкой. Да, у неё была и темная сторона, которую она удивительным образом скрывала за ослепительной улыбкой, но я забуду это, я буду помнить её другой, какой я её видела и ощущала.

Отшагиваю от него, отворачиваюсь уткнувшись в угол, рыдаю от охваченного страха, ужаса...и конечно потери.

— Ты не должен был этого делать, – всхлипывая шепчу, дрожащими ладонями стираю застилающие слезы, – не должен ...зачем? Ты бы мог посадить, но не убивать.

— Я не хренов Робин Гуд, чтобы спасать вот таких прошмандовок. Вытирай свои сопли и поехали ко врачу.

— Не хочу, никуда не хочу, – мотаю головой, – оставь меня.

Крепкие руки разворачивают меня, стеклянные колкие глаза вновь терзают мою душу глубоко проникая, с ювелирной точностью прощупывают меня. Ему даже не обязательно, что-то говорить, его взгляд диктует, энергетика душит, давит, пугает своей неприкрытой мощью. С ним меня не покидает ощущения беспомощности, как будто я пчелка приколотая иголкой к стенке. Он отбирает мою силу, подавляя волю.

«Чёрт, как же там пусто!» – вглядываюсь в его непроницаемое лицо, получая разряд леденящего холода.

Что же скрывается за этими ледышками синевы глаз, выстроенными непробиваемыми баррикадами? Недосягаемое. Неизведанное.

Неосознанно притрагиваюсь кончиками пальцев к его сомкнутым губам...

— Поехали, – шепчу замечая еле уловимое удивление.

— Шварц, приберите здесь, – дает указания уводя меня из душного помещения, пропахшего тошнотворным запахом крови, чужих мужчин, куревом и смертью. Окидываю прощальным взглядом тело бывшей подруги, сжимая теплую крепкую ладонь Доминика.

В машине я устало закидываю голову на спинку сиденья, прикрыв глаза пытаюсь погрузиться в млеющую тишину, поймать глоток спокойствия, привести в равновесие свое трепыхающееся состояние.

Как же я устала от всего. Я уже не способна здраво мыслить, ощущая себя беспомощной, безвольной куклой в водовороте непредсказуемых событий.

Отголоски криков, его ровного голоса, жуткие картинки недавних событий, новой волной накатывают не отпуская из жестокой реальности. Убийство Яны, горящие ненавистью глаза Камиля, их грязные руки на моем теле...но сегодня я избежала страшной пытки, именно сегодня я спасена и предательская правда открылась, обидчики понесли наказание. Но почему, мне нихрена не спокойно от этого? Что мучает меня и не дает покоя?

Мягкие прикосновения его руки на время останавливает поток беспощадных воспоминаний. Он садится ближе, за плечи притягивает к себе, укладывает меня к себе на колени.

— Тебе нужно отдохнуть, – почти шепчет перебирая мои локоны, кончиками пальцев невесомо касаясь шеи, ямки за ушком. От каждого его движения я млею, погружаясь в безмятежность, в приятную обволакивающую негу.

Боже, как приятно. Продолжай...

— Как скажешь, – бархатистый голос вводит в невесомый покой.

— Это я вслух, да? – опьяняющим голосом спрашиваю пытаясь не потеряться во сне, – Что ты делаешь со мной Доминик? – на выдохе протяжно спрашиваю прикрывая тяжелые веки.

Пульс сердца замедляется.Тело расслабляется. Мышцы, как будто становятся мягкими и пластичными.

— Я хочу тебя забрать у него, – его пальцы гуляют по моим губам, спокойным закрытым векам, огибая скулы...

— У кого? – беззвучно шевелю губами, еще пока борясь с окутывающей расслабленностью.

Его гипнотический голос мягко обволакивает, погружает в невесомое состояние, сносящие все мысленные преграды.

Невыносимо приятно. Уютно. Блаженно.

Почти неразборчивый шепот, который я улавливаю, слепо иду за ним отпуская себя, вырывая из реальности бытия.

Я хочу этот тихий теплый голос, облаком бережно заволакивающим мое сознание...еще и еще...он мое спасение, безудержное наслаждение среди темного пространства.

—Тебе не нужно вслушиваться в мои слова....

—Позволь своему уму блуждааать и страаанствовать...

—Ты в безопасности...

Тело становится невероятно лёгким и воздушным. С упоением я ловлю новые сладостные ощущения, неведомые ранее. И мне это так нравится. Я плавно улетаю в эйфорию с ним.

—Да...хорошо...

—Всё глууубже и глууубже...туда где...

—Да...хорошо...тебе удобно и приятно...в расслабление

—Тебе не нужно прилагать усилия....

—Слушай мой голос...уплывай...а сейчас я сосчитаю до.....очень хорошо...

Растворение в упоительной невесомости..

Будь моим миром…

Моя Фиалка

— Саша, просыпайся, – мягкий баритон, ласкающий слух вытягивает из темноты. Тело бросает в жар.

Глубоко вдыхаю, в нос проникает аромат с нотками цитруса и мяты, волшебный запах.

— Ты вкусно пахнешь, – не открывая глаз вяло шепчу, потягиваясь на его коленях, – никуда не хочу, – блаженная улыбка плывет по моему лицу.

Слабость и невероятное расслабление окутывает всё тело, в пальчиках приятное щекотливое покалывание. Его пальцы нежно изучают мое лицо, вздрогнувшие ресницы, приоткрытые губы. Блаженство, которое так не охота отпускать. Момент спокойствия и лёгкой эйфории и некого еденения.

С трудом открываю глаза встречаясь с его синим бесконечным космосом глаз, бездной таинств и завораживающей энигмой. Совершенное лицо освещают фары мимо проезжающих машин, четкие мужественные линии профиля не тронутые эмоциями, аккуратно уложенные волосы, безупречный идеальный внешний вид, не смотря на ночь и возможную усталость, он по обычному собран и сконцентрирован.

Он вообще чувствует хоть изредка усталость? Страх? Боль?

Как бы хотелось сейчас растрепать его волосы, впиться в его неподвижные губы, устроить этому парню настоящий марафон, заставить его разгореться, вытянуть его из каменной скорлупы, почувствовать бешено колотящееся сердце в крепкой груди, сбивчивое опаляющее дыхание...

“О чем это я?! Да, Саша, совсем мозги сплавились? Мне явно нужен отдых и хороший сон”, – облизывая сухие губы, успокаиваю свою разбушевавшуюся фантазию и гулко стучащееся сердце.

Принимаю сидячее положение почувствовав болезненное давление в висках, шипящий шум в ушах, чувство тяжести в голове и распирание в носу, пробежавший и неприятный озноб.

Отвратительно!

— Как ты? — с интересом рассматривает меня.

— Долго я проспала? – отворачиваюсь к окну, зарываюсь пальцами в спутанные волосы. Наконец-то прихожу в себя и мне даже страшно представить, как я ужасно и нелепо сейчас выгляжу, тем более в сравнении с этим красавчиком.

— Пол часа, – с невозмутимым видом отвечает, окидывает взглядом часы на запястье.

Прикасаюсь к лицу, замечаю мокрые щеки, влажные ресницы.

“Я, что ревела во сне?” – в растерянности вытираю слезы, уставившись в одну точку.

— Тебе снился кошмар, – уловив мое состояние, опять он опережает ответом.

— Я что-то говорила? – смотрю на него пытаясь вспомнить сон.

— Нет, Саша. Пошли, – выходит из машины.

Подправляю под голой попой полы пиджака, собираясь аккуратно вылезти не сверкнув своими прелестями, замечаю его клинок, валяющийся в ногах. В каком то необъяснимом порыве беру занимательную вещицу, быстро прячу во внутренний карман.

***

Слишком яркий слепящий свет раздражает чувствительную слизистую глаз, резкий запах спирта и медицинских медикаментов неприятно щекочут нервы.

Ненавижу больницы!

Тревожно оборачиваюсь, когда доктор, точнее хирург обходит меня, гремя инструментами берет нужный прибор для осмотра моего побитого носа. Я восседаю на холодном операционном столе голой попой, на весу болтая обнаженными ногами, разглядываю больничные тапочки, по скверной привычке отколупываю лак с ногтей, покусываю губы находясь на низком старте, чтобы по скорее убежать, уж слишком некомфортно мне. Стерильная чистота и белоснежные плиточные стены не вселяют спокойствия.

— Не нервничай, – приказной, но мягкий тон Доминика немного отвлекает. Опять читает меня, хотя сейчас мое бледное лицо, беспорядочно бегающие глаза и резкие движения прямым образом указывают на мое лихорадочное состояние.

Степан Борисович, по крайней мере именно так обращался Доминик к своему знакомому доктору, проводит осмотр довольно профессионально и безболезненно. Нос действительно не сломан, смещение, которое исправил мой «Спаситель» было сделано с ювелирной точностью, в чем признался доктор, подмигивая напротив сидящему Доминику.

— Оттечность спадет через дня три. Синяки чуть дольше. Рекомендации я дам, – деловитым тоном произносит, втирая вонючую мазь в область носа и щек.

Опускает глаза ниже на мою шею, замедляет взгляд видимо на синяках.

— Доминик Каримович, я так понял вы вызволили девушку из беды?

— Можно и так сказать, – расслабленно откинув голову на белую плитку, проворачивая часы на запястье.

— Позволите я проведу более тщательный осмотр? Вы все равно здесь. Мне кажется лишним не будет.

Успеваю открыть рот, чтобы дать отрицательный ответ...

— Да, Степан Борисович, осматривайте, – деловитым тоном опережает меня Доминик, совершенно не обращая внимания на мой изумленный вид.

Доктор не спрашивая меня, как будто я себе и не принадлежу, расстегивает пуговицы на пиджаке, спуская до пояса, оставляя закрытым единственную и сокровенную часть моего тела.

Начиная с головы, опускается к плечам, бесцеремонно ощупывает ребра вскользь задевая грудь, когда мое сердце бешено колотится. Вздрагиваю, от охватившего смущения.

Немыслимо, сижу практически полностью обнаженной в компании двух мужчин!

Опускаю глаза, сжимаю ноги, когда доктор поднимает мои руки продолжая тщательный осмотр боковых частей тела, где красуются свежие синяки, акцентируя свое внимание на каждом. Но вопреки моим опасениям, в его прикосновениях нет и намека на пошлость. Перевожу взгляд на Доминика. Его глаза чернеют, уже не раз я замечала эту метомарфозу с изменением цвета, от глубокой синевы до расползающейся насыщенной смолы, догадываясь, что это означает.

Он возбужден, на что я не в силах не реагировать. Спина покрывается испариной, дыхание учащается. Без возможности отвести взгляд я упрямо рассматриваю напротив сидящего мужчину, изучаю, разгораюсь от его обжигающего взгляда, мгновенно отзываюсь на его невидимые колебания. Длинные ресницы медленно опускаются вдоль моего тела, туда, где гуляют пальцы другого мужчины. Черные вспыхнувшие глаза упираются на мои потвердевшие соски и отнюдь не от холода. На расстоянии я чувствую лепестки пламени обжигающие, ласкающую мою кожу, превращая меня в раскаленную возбужденную сферу с ядовитой концентрацией животной похоти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Доктор обходит погруженный в свой процесс, явно не замечая между двумя накаляющуюся энергию, на запах возбуждения витающий в закрытом пространстве. С трудом я отрываюсь от поглощения его глаз, скольжу жадным взглядом по его брюкам, туда где виднеется большой бугор.

Разум уплывает под натиском нахлынувших, так не кстати, чувств. Облизываю губы, медленно раздвигаю ноги демонстрируя себя, свое желание, в то время пока доктор осматривает шею, методично опускаясь ниже, неприятно холодит разгоряченную кожу руками в латексных перчатках. Ожидаемо черная зеркальная синева останавливается на моих пульсирующих и очень мокрых складках. Руки его сжимаются в напряженных кулаках, грудь вздымается от глубоко и тяжелого дыхания.

— Ну что я скажу, – голос доктора обрушивается ледяным ливнем, охлаждая тело. Сдвигаю ноги, хлопаю ресницами, озираюсь на врача, словно я выбралась из потрясающе эротического сна. – Небольшая гематома на голове и незначительные ушибы в районе второго и третьего ребра, а также бедра, трещин в костях я не обнаружил. Прилягте милочка, я проверю брюшную полость.

Да он издивается?! Я взорвусь сейчас! Какой к черту живот?!

С недовольным выдохом, всем своим видом демонстрируя свое возмущение, руками придерживая пиджак, мою единственную защиту, неуклюже укладываясь на металлическую поверхность, под лёгкую улыбку Доминика.

Пальцы доктора углубляются в живот, под реберную зону, вызывая еще больший дискомфорт. Мои щеки горят, я четко ощущаю ЕГО взгляд. Внутри все сотрясается, я прикрываю глаза от всепоглощающего смущения, горящего возбуждения, от невероятной тяги к мужчине, что сидит в двух метрах и трахает меня одним взглядом. Касание его губ, пальцев и я рассыплюсь.

— Все в порядке. Можете присаживаться. Я сейчас напишу рекомендации и вы свободны.

— Степан Борисович, выйдите пожалуйста, – на выдохе произносит Доминик глухим голосом, явно прибывая в похожем состоянии.

Я усаживаюсь, прикрывая свою взмокшее лоно.

— Эм...хорошо, – доктор растерянно, поочередно смотрит на нас. – Да, у меня, там...пациенты, – смутившись, запинается в словах, но быстро уходит.

Доминик встает, два его широких шага и он настигает меня упираясь твердым органом в мои острые коленки.

— А ты плохая девочка, – подцепляет мой подбородок утягивая вверх. Горящий взгляд вспышками проникая в глубь меня, достигая до зудящих от желании складочек.

— Очень, – шепчу теряя остатки рассудочного анализа, находясь под влиянием этого опасного мужчины и несомненно желанного.

— А что я делаю с плохими? – ногами раздвигает мои колени, вставая вплотную, прижимаясь твердым бугром к моему раскрытому перед ним телу.

— Наказываешь, – сглатывая слюни плотоядно пялюсь на его чувственные губы, по которым пробегает хищная улыбка.

— Ты готова, Саша, к этому? – наклоняется нежно касаясь губами к шее, заставляя трепетать перед ним. Языком проводит за ушком глубоко втягивая воздух.

Внутренний трепет, протест и дикое желание, всё смешивается.

Что я творю? Где мой разум? Что он делает со мной?

— Не здесь, Доминик, могут зайти, – шепчу, но предательский стон вырывается из груди, когда его пальцы касаются моей нижней плоти, – Боже, – вскрикиваю и бедрами подаюсь к нему навстречу, сжимая ногами его тело.

— Да, милая моя, – не спеша двумя пальцами невесомо поглаживает мое просящее изнывающее лоно, губы его ласкают шею, горячее дыхание щекочет кожу, – именно здесь и сейчас, я накажу свою плохую девочку, – резко задрав мой подбородок, слишком грубо сжимая пальцами щеки, упирается взбудораженным обезумевшим взглядом.

И вдруг происходит совсем неожиданное, не поддающееся никакой логики, что в момент охлаждает мой пыл...в голове проносится эхом голос из прошлого, удивительно реальный, осязаемый, погружая меня в безысходное отчаяние, сковывая сердце. Голос некогда любимого, самого родного, который я никогда не забуду.

—

Ты готова меня...? отбитая моя...не по адресу, сладкая...скажи мне

...

какая же ты…,

– каждое слово отдается жгучей болью раня душу, втягивая в приступ панического ужаса.

Еле дыша, растерянно смотрю на Доминика, обуреваемая непонятными слуховыми галлюцинациями, разбивающими мой разум.

На его лбу поблескивают испарины, брови напряженно подергиваются, губы сомкнуты в одну линию.

– Я готов их всех грохнуть, кто прикасался к тебе, отбитая моя! – почти рычит в мой приоткрытый рот, пугая меня до жути, потому что голос сейчас не его!

Кир!

Вздрагиваю от непреодолимого и неприкрытого кошмара. Красивое лицо сейчас источает дьявольское зло, неуправляемая сила пробивается из широко распахнутых черных глаз, в которых плещется адское пламя безумия. Такое знакомое, сносящие все живое. Я уже видела такое. Я чувствовала этот огонь на себе.

Кир!

Наваждение. Мираж. Сумасшествие?

На инстинктах начинаю истошно орать отталкивая от себя это чудовище, этого монстра, четко ощущая на себе его убийственный взгляд. Спрыгиваю со стола, несусь прочь от бесовского наваждения. Забиваюсь в угол, закрываю ладонями лицо. Прибывая в полном шоке, диком, необузданном, я что-то бессвязно шепчу. Реальный мир сливается с прошлым, иллюзорным, калейдоскоп событий смешивается в один сплошной непонятный клубок.

— Что со мной...что происходит? – сижу на коленях, упираясь головой в угол глотая слезы. Сердце надрывно выбивается из груди, холодные конечности дрожат в неуправляемой лихорадке. — Не подходи ко мне!!! – визжу, не узнавая своего голоса.

В закрытых веках я вновь вижу эти знакомые испепеляющие глаза. Я помню их, как сейчас. Я помню его в гневе, в ярости, когда он не мог контролировать себя, в те редкие моменты, безумная темнота накрывала его разум. ЕГО глаза унаследовала наша дочь.

Он здесь? Он пришел призраком за мной?! Почему он зол?!

Паника. Боль. Страх. Не понимание.

— Что это...кто ты? – бессвязно бормочу, с усилием сжимаю глаза в страхе опасаясь вновь встретиться с ним один на один, с поглощающей бездной, с дьявольской усмешкой.

— Саша, – резкий крик бьет по вискам, – что, блять, с тобой?

— Кто ты?! – хрипло кричу ощущая его запах совсем рядом, – отойди, прошу.

Но в разрез моей просьбе, он резко поднимает мое тело, поворачивает меня в свою сторону, обхватывает руками прижимая мое дрожащее тело.

— А сейчас открой глаза и посмотри на меня, – приказывает, с силой поднимает мою голову, упираясь пальцами в подбородок, – у тебя шок. Что произошло? Ответь мне.

— Кто ты? Кто..., – не открывая глаза, жалостливо шепчу.

—До-ми-ник! Я, Доминик! – произносит по слогам, – посмотри на меня.

Медленно открываю глаза затаив дыхание, всматриваюсь в глаза, в которых считываю тревогу. Синие яркие глаза беспокойно мечущиеся по моему лицу, брови изгибаются в немом вопросе. И нет никаких чудовищ и монстров, вместо них по прежнему лицо с притягательными чертами лица и манящими губами.

Вымучено выдыхаю, расслабляюсь.

Что за чертовщина мне привиделась? Саша, что за истерика на пустом месте?

— Не молчи. Что не так? – ослабив хватку, убирает растрепанные локоны с моих хлопающих ресниц.

— Мне показалось, не знаю, – отвожу глаза, – твои глаза, они...

— Что с моими глазами не так, Саша? Ты можешь внятно объяснить? Что тебе показалось? – четко улавливаю его бешеный пульс.

— Они светились, как будто это не ты и голос, этот голос...– внимательно всматриваюсь в его лицо, убеждаясь в своей реальности, в настоящем, возвращая свой разум. — Я просто испугалась, – на выдохе кладу голову на его грудь, – прости.

— Понял, – уверенно произносит, поглаживая мои обнаженные лопатки. — Всё нормально, это ожидаемо. Я допускал возможной твоей реакции, но и предположить не мог, что доведу тебя до срыва. Сам с катушек съехал из-за тебя, – с ироничной улыбкой произносит.

— Ты считаешь это нормальным? До срыва, что ты имеешь ввиду? – с надеждой вглядываюсь в его глаза ища там ответы.

—Абсолютно, нормально. У тебя посттравматическое расстройство, отложенная реакция на стрессовую ситуацию. Психика твоя отреагировала вполне логично на мое жесткое давление. Тебе, Саша, не грубый секс нужен, а мягкая кровать, долгий сон и успокоительное, – нежный поцелуй в висок и я вновь обретаю уверенность в своем ясном уме.

Да, конечно, он прав. Я ему верю. Очевидно, что после сегодняшнего потрясения, убийства Яны, моего избиения и сорвавшегося насилия надо мной мой мозг просто не выдержал, дал сбой.

— Хочу домой, – шепчу в горячую шею, прижимаясь к нему плотнее, как измученный потрепанный котенок, ищущий тепла и такой необходимой защиты, – к тебе, – добавляю, так неожиданно для самой себя.

— Без провокаций? И ты спишь отдельно!

Я лишь довольно улыбаюсь...

***

Ворочаюсь на мягкой и довольно удобной кровати, безрезультатно пытаясь уснуть, смотрю в темное окно, на капли дождя скатывающиеся по стеклу образуя прозрачные струйки, играющие в свете уличных фонарей.

Доминик, выделил мне гостевую комнату по соседству с его спальней, дав возможность выспаться в одиночестве. Но вот нужно ли мне оно?

Приняв горячую ванну с ароматными маслами лаванды и мяты, получив ожидаемый эффект расслабления я буквально растворилась под пуховым одеялом, ожидая упоительный сон. Но вот уже час, с абсолютно пустой головой, я сминая простынь, взбивая сотый раз подушку, безуспешно пытаюсь принять удобную позу.

С недовольным рычанием усаживаюсь на край кровати, пальчиками играя мягким ворсом ковра, окидываю усталым взглядом комнату, утопающую в полумраке, ругая себя, что отказалась от снотворных, настойчиво предлагаемых Домиником.

Решаю пройтись до кухни, помнится мне, теплое молоко помогает от бессонницы. Накидываю махровый халат, выхожу в коридор.

Подойдя к лестнице, улавливаю доносящиеся с гостиной звуки мелодичного джаза. Бесшумно спускаюсь на первый этаж, поворачиваю голову в левую сторону, где располагается гостиная закрытая стеклянными дверьми. Глаза привыкли к темноте и я почти чётко вижу Доминика, лежащего на тахте, напротив панорамного окна, от куда пробивается тусклый свет с придомовой территории.

Задумчивый взгляд его устремлен на бьющий дождь, рука расслабленно откинута вниз, пальцами прикасаясь к высокому бокалу с темным вином. Я медленно усаживаюсь на ступеньки не сводя взгляда с его точенного притягательного профиля. Ловлю себя на мысли, что мне приятно наблюдать за ним, рассматривать, изучать каждую чёрточку его безупречного тела. Но вот мысли его, это запретная тема, в которую он не посвящает никого, оставаясь до сих пор для меня самым закрытым, загадочным, что определенно делает его магнетическим и таким недосягаемым. Его взгляд иногда колко диктует, давит, но с такой же частотой и ласкает, одурманивает, делясь малой дозой чувствительной нежности. В нем, как будто живут две личности, он несомненно жесток, продуман, расчетлив, но хочется верить, что это лишь поверхностное его «Я», другое, это очень сокровенное и пока неизведанное. Его глаза иногда, что-то мне говорят, но понять я не в силах. Между нами пропасть и в тоже время на долю секунды я, как будто дотрагиваюсь до его неспокойного сердца.

Он поворачивает голову встречаясь с моим завороженным взглядом.

Спокойный. Умиротворенный. На губах пробегает ленивая улыбка.

Не сводя глаз он следит за мной, как я поднимаюсь, неспешно и неуверенно направляюсь к нему, теребя мягкий пояс халата.

— Не спится, моя фиалка? – вибрирует невероятным бархатистым голосом.

— Почему фиалка? – подходя интересуюсь, отмечая его обнаженный идеальный торс, пижамные брюки, сидящие слишком низко на бедрах, открывая взор на еле заметную дорожку темных волос, уходящих...оооох, сглатываю накатившие слюни.

— Потому что, ты напоминаешь мне аромат фиалок. Моя мама выращивает у себя в саду большое количество цветов, в особенности этот сорт. Она истинный садовод. Ты так же пахнешь, Саша.

Ты мой мир

Никогда не о чем ни зарекайся. Жизнь ломает не там, где тонко, она ломает наши самые жесткие принципы...

Доминик

Да, признаюсь, но лишь себе и только сейчас, под покровом ночи, под шум чарующего дождя...Как ТЕБЕ это удалось?

Иногда приходят совершенно не кстати шальные мысли, бросить всё, отказаться, отступить от всего, к чему я так долго шел, но это всего лишь импульс, мимолетная бредовая идея, не имеющая ничего общего с логикой.

Но я не могу, я не имею права. Ненависть. Долг. Клятва, данная не только себе. Вот, что мной движут. Я должен. Я обязан.

Дак почему же глядя сейчас в её серебристые глаза я на время утрачиваю свою веру, обуреваемый колебаниями? Почему она вселяет в меня сомнения? Почему, блять, я впервые в жизни готов на опрометчивый и безрассудный поступок, который мне обойдется кровавым результатом.

Где и когда я дал слабину? Где мой железный стержень равнодушия? От куда эти противоречия ломающие мое превосходство? Саж же знаю...

Многочисленные годы подготовки, учёбы, конкретной промывки мозгов, сделали из меня решительного, хладнокровного, манипулятивного, непоколебимого, жесткого, с качествами бездушной машины, бойца. Идущего по головам без капли сомнения, утратив все человеческие качества, такие как, жалость, слабость, страх. Во мне осталась лишь ненависть, разъедающая во мне всё живое долгие года. Я стал подобием человека, бессердечной оболочкой, набором днк...но кажется я ошибался...

Глядя сегодня в её кристальные глаза, чувствуя всем нутром её неподдельный ужас, который я не раз наблюдал с присущим мне равнодушием в других, ощущая её трепещущее сердечко, находящееся в моей полной власти, во мне что-то дрогнуло, забилось, замерло...не передать словами, но я словно завис, замер в небытии.

Какая невероятная насмешка судьбы...Не правда ли?!

Сейчас её зеркальные бездонные глаза, отражающие лунный свет и играющие отблесками дождя, по особенному источают нескрываемый интерес и неуверенное желание.

Как же она очаровательна в своей растерянности и неуверенности, в этом огромном халате, под которым её миниатюрное тело жмётся в попытках приблизиться ко мне, в опаске, как к хищному зверю.

Дааа, моя фиалка, ты всё правильно чувствуешь, я для тебя смертельно опасен, ты даже не представляешь, кто перед тобой и тебе, милая моя, нужно бежать от меня, забиться в самый дальний уголок этого мира, укрыться за тысячу замков, но и там я тебя найду.

Неужели ты не видишь этого в моих глазах, ведь я подсказываю тебе, временами я кричу...

Она что-то говорит, точнее шепчет, забавно оправдываясь, что ей не хочется спать, а я любуюсь её прекрасным лицом, серебристыми чистыми глазами с часто хлопающими черными ресницами, пробегающей робкой улыбкой на чётко очерченных губах. Невероятные точенные черты лица.

Наивная, моя милая Фиалка. Моя куколка...

Протягиваю к её халату руку, чуть тяну за пояс, всматриваясь в её изумленный взгляд.

Чёрт, как меня заводит именно этот взгляд, в этот миг она по особенному уязвима, но бьет точно в цель своими молниями, сама не ведая того, обезоруживая самого опасного хищника.

Халат распахивается...мы безмолвно смотрим друг на друга посылая искры безумия и вожделенной похоти.

Она медленно скидывает со своих изящных плеч ненужную вещь, открывая взор на великолепную манящую фигуру, фарфоровую кожу. Она невероятно прекрасна, её плавные изгибы, возбужденные соски, тонкие щиколотки, бесконечно стройные ножки мгновенно разжигают желание, приводя меня в пьянящий восторг.

Как я его понимаю, этого ублюдка, почему именно она стала его женой. В ней горит то пламя, что притягивает магнитом, в глазах изливается кипящая ртуть из всепоглощающей мощи, с виду хрупка и беззащитна, но она истинный воин, несгибаема и сильна. Покорна и строптива, что вызывает непреодолимое желание обладать ей и отнюдь, не только телом. И мне это практически удалось. Планомерно, аккуратно, упорно и незаметно для неё самой, но я почти подчинил её себе, методично забираясь в подкорки подсознания. Я забрал её у него!

— Иди ко мне, – притягиваю к себе.

Мне определенно нравится, что в ней нет напускного стеснения, самовлюбленности, она настоящая и не боится показать себя, открыться. Я даже завидую её этому качеству, она в отличии от меня не скрывает себя, отдаваясь в полной мере своим желаниям, она не страшится быть просто человеком со всеми слабостями и пороками.

Без лишних разговоров, изящно поднимает ножку, садится на меня сверху, источая в кристальных глазах пламенную вспышку. Сейчас я дам ей волю ко всем действиям, как обязательный штрих к заключительному этапу.

Чёрт, да мне самому интересно, какого это быть во власти миниатюрной малышки, отпустить весь постоянный контроль, погрузиться в пучину её нежности, окунуться в её глубокий мир.

Она медленно танцует бедрами, ощущая мой твердый стояк, упираясь ручками в мою вздымающуюся грудь, откидывая голову прикрыв глаза. Мои руки ласкают ее упругую грудь с острыми сосками, не торопливо огибая талию, на инстинктах приподнимаю бедра, сдержанно вжимаюсь членом в ее нежные складки, ощущая волну пробежавших мурашек и неистового желания.

Хочу в неё! Хочу её стоны! Хочу её глаза...

Наклоняется к моей шее, мягко касаясь губами кожи, не спеша опускаясь на ключицы.

Мое сердце готово выпрыгнуть от застилающего наслаждения и предвкушения, прикрываю глаза, протяжно дыша уплываю в её временный плен. Глажу округлую попку, пока она раскачивается на мне будоража сознание. Через лёгкую ткань штанов пропитывается её влага, член болезненно ноет, просится в мягкое лоно.

Руками обвожу её изгибы, хищно продвигаюсь пальцами в её горячую киску. Вздрогнув от соприкосновения об влажные мягкие складки, издает сладкий протяжный стон, приближается к моим губам. С жаром целует мои губы, бессовестно играя языком с моим, постанывая с каждым вдохом, динамичнее шевелит бедрами натыкаясь на мои дразнящие пальцы.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тебя трахнуть пальцами или ты уже сядешь на мой член? – вибрирую в тихом смехе, собрав её волосы в кулак, разглядываю покрасневшее лицо, – не мучай меня, – гортанно произношу, когда её ручка так лихо ныряет в мои штаны.

Каменный стояк буквально выпрыгивает, когда она приподнимает резинку моих штанов, берет в ладонь горячий член, чуть сжимая, приподнимаясь проводит головкой по взмокшим лепесткам обводя свою твердую горошинку, выгибаясь в спинке...

Ядерной вспышкой бьет в висках, миллион мурашек пробегают по напряженному телу, пульсация разгоняет лаву обжигающей крови.

— Сууука, – надрывно рычу, рывком приподнимаю бедра, чтобы ворваться в неё.

Хищно улыбается облизывая губки, ей явно нравится чувствовать власть надо мной, продолжая мягко водить членом по своей плоти.

Упивается чертовка! А меня рвет изнутри, выколачивает желанием трахнуть, проникнуть до самого основания в эту узкую, сучку, что течет от меня.

— Не сядешь сейчас, трахну больно, – предупреждаю и с силой насаживаю на себя, от неожиданности вскрикивает, щечки её полыхают.

Наши тела сливаются в ослепительной агонии, содрогаются в нереальном удовольствии. Её стон, мой хрип знаменует начало нашему совместному временному наслаждению.

Такому нежному, чувственному, который мне приходится испытывать впервые.

Ее бедра плавно двигаются уверенно насаживаясь на меня, впуская глубоко в себя. Я мну её попку, временами наклоняя к себе, прижимаю её голову с жадностью кусая губы, отвечающие мне неистовым мокрым поцелуем, тараню языком её рот, пока она вскрикивает от моих толчков бедрами.

Сука, как она прекрасна! – долбит в моих висках.

Ускользая от моих объятий вновь садится, волной кружит, раскачивает мое предельно напряженное состояние, даря невероятное блаженство. Мы не сводим с друг друга ненасытных глаз, вспышками проникая глубоко в наши миры, создавая вокруг свой личный. Такой временный. Такой зыбкий. Он, как стекло скоро разобьется вдребезги окропляя кровью...но это будет потом, а сейчас я весь её! Забыв кем являюсь и в чем заключается моя конечная цель. Сейчас она МОЯ! Моя вкусная Фиалка.

Сажусь, бережно обнимаю её вспотевшее тело, как самую хрупкую статуэтку, когда либо держащий в своих когтях, с рыком вжимаю в себя, упиваясь в чувственном поцелуе, набираю обороты впиваюсь всей пятерней в её попку кусая нежные губы, воспламеняясь сильнее, нуждаясь в потребности обладания всем ее телом и душой. Внутри всё сотрясается от диких и таких ранее невиданных ощущений, как будто тело мне не принадлежит, а сердце разрывается от вспышек адреналина.

Её запах дурманит голову, плавные движения заставляют подчиниться играя по её правилам, глухие стоны так точно играют на струнах моей мертвой души. В этот момент происходит настоящее слияние...наше с ней, самое интимное...загадочное.

Она разглядывает мое лицо, встречаясь с моим взглядом, не имею понятия, что она видит сейчас, но в её глазах временная тревога, сменяющаяся на блаженство, пальцами обводит мои скулы, губы, как будто знакомится со мной.

— Скажи, моя фиалка, – шепчу в её губки облизывая контур, мне так необходимо сейчас ей признание, доказательство, хоть и фантомное, но такое нужное. Оказывается и монстрам хочется верить в сказку.

— Доминик, разве ты не видишь всё в моих глазах? — шепчет, мягко целует.

Конечно вижу, более того именно я контролирую сейчас твои мысли и желания. Как банально и просто мы можем управлять чужими эмоциями, заложив в мозг необходимые устрановки, плюс используя психологиеские приемы, подпитывая манипуляцией заставив принять и верить в такие чувства, как любовь, боль, страх. И объект сам не ведая того становится доверчивой ручной зверушкой, подконтрольным существом, теряя себя в руках хозяина.

Откидываю на спинку, подхватываю ножки дергая на себя, проникая глубже, сильнее, яростнее, пальцами углубляясь в её ненасытный ротик.

Горячо. Мокро. Ненасытно. И так удивительно упоительно.

Она выкрикивает моё имя, извивается подо мной, принимает в себе.

Вот я и добился чего хотел, но какой ценой? Кто оказался в ловушке?

Она выгибается от каждого соприкосновения, жмурится от удовольствия, царапает мою спину, её вспотевшее тело переливается под отблеском молчаливой луны. Я наслаждаюсь всем её видом, её плотью, мокрой горячей киски, меняя темп, растягивая свое и её удовольствие, вглядываясь в глаза горящие синим пламенем.

С рыком вторгаюсь мощными толчками, наблюдая за покачивающейся грудью, хватаю её жестко сминая, приближая обоих к разрядке. Ложусь на неё, закидывая ногу к себе на плечо грубо вхожу до свистящих хрипов из её горла, до звуков мокрых шлепков наших тел, с особой нежностью целую сладкие покорные губы.

Еще толчок, еще стон...крик...и обоих накрывает волной блаженства, уводя далеко в космос. На время мы просто улетаем, под звук прерывистых дыханий и сердечных колебаний.

-

Ты мой мир

, – на выдохе шепчет, целует мою шею, скользит дрожащими кончиками пальцев по моей влажной спине, стукаясь дрожащими коленками об мои бёдра.

Как предсказуемо, под моим давлением...сдалась моя Фиалка.

Приподнимаясь на локтях, с шумным дыханием разглядываю её лицо, в попытках запечатлеть этот момент у себя в памяти.

Каждый имеет право на кусочек жизни, о котором не будет знать никто, вообще никто и никогда...это Ваша вселенная, одна на двоих.

Мы лежим на полу, как переместились вниз я даже не помню. Она расслабленно растянулась передо мной, шелковистые волосы раскиданы по мягкому ковру. Белые занавески поднимаются от порывов ветра, впуская прохладный воздух с ароматом дождя и влажной травы. Я подперев голову рукой, не торопливо рисую подушечками пальцев невидимые узоры на её спине, спускаясь к пояснице, затрагивая красную попку под её забавное и милое мурчание.

— Доминик, а где живёт твоя мама? – хриплым голосом отзывается, не открывая глаз с лёгкой улыбкой, чуть вздрагивая от моих щекочущих прикосновений.

— В Лос Анджелесе, – предельно честно отвечаю, наперед зная её последующие вопросы. Но есть вероятность, что и удивить меня ей удастся.

— А папа?

Ну конечно, как ожидаемо. Её дружок выложил информацию, которую смог нарыть и сейчас она пытается лично от меня это услышать. Убедиться, что я для неё не опасен.

— Отца у меня нет, он скончался очень давно, – без особого желания отвечаю, тема мне не приятна!

« – Ну что, мелкий уёбок? – гортанным рычанием вырывает меня из удушающего оцепенения хватая за вязанный свитер, швыряет на середину комнаты, – смотри! Внимательно смотри, тварь! Ты этого хотел?! – он возвышается надо мной, прожигая адскими глазами, в которых плещется пламя безумия, пожирающее меня, выжигая во мне своё персональное клеймо. Он хватает меня за шею своими огромными руками, впиваясь в кожу цепкими пальцами, поворачивая мою голову в сторону туда, где...

А дальше пропасть, в которую я лечу на встречу темноте, бездне...он сломал меня, уничтожил и поработил.

Крик, вопль, моё сердце надрывно плачет, лёгкие наполняются свинцом. И только крик матери меня заставляет дышать. Мои ладони утопают в вязкой, липкой, холодной, черной крови, вглядываясь в смолу я немею.

-Данииил, – плач мамы. Но Даниил умер в тот день...»

— Ай, Доминик, – обиженный всхлип моей Фиалки, прерывают воспоминания давно минувших дней, – больно.

Чертыхнувшись расслабляю кулак держащий её волосы.

— Ну тебе же интересно попробовать то, что я практикую с другими, – усмехаюсь, целую её дрогнувшее плечо играя пальцами вдоль изогнувшегося позвоночника.

Но мне определенно не хочется с ней повторять, то, что я делаю с шлюхами. В сравнении, это, как ночь и день, ад и рай. С теми, другими я выплескиваю весь свой концентированный яд, спускаю монстров, предстаю перед ними в роли мучителя, палача, смакуя их боль, окутывающий их грязные блядские глаза ужас, крики, как красная тряпка для быка, которая только дразнит меня. Но вот с ней, как бы это не смешно было сказано, но мои монстры спят. С ней я вкушаю наслаждение, уплывая в чистоту её глаз, бережно вдыхаю аромат бархатистой кожи, с придыханием ловлю её искрение стоны, угадываю её желания, доводя мою Фиалку до высшей степени кайфа. Я не хочу видеть, ощущать её страх, боль, лишь максимальное удовлетворение и переизбыток счастья, да именно, переизбыток!

Но, кого я обманываю...нам не в силах продлить эту ночь. И мне придется её разочаровать. Я должен.

— Да, но не сейчас, – устало смеется поворачивая в мою сторону голову. Её глаза блестят, на губах лёгкая улыбка, устремляет взгляд на рядом стоящий полупустой бокал вина.

— Хочешь? – опережаю её протягивая напиток цвета темного бордо.

— Да, – игриво подмигивает, усаживается на коленки.

Носиком, забавно втягивает аромат вина, прикрывает глазки. Ну конечно ей нравится этот знакомый аромат. Губы смыкаются на стенках тонкого хрусталя. Первый глоток, за которым я внимательно слежу изучая реакцию. Брови её собираются, глаза резко распахиваются. Второй контрольный глоток терпкого вкусного вина. Отстраняет бокал от себя, в неуверенности разглядывает перед собой играющий темными гранями напиток, перекидывает изумленный взгляд на меня. Оборачивается в сторону барной стойки, где стоит черная бутылка, золотистая этикетка с наименованием вина, указывающая на их имена – Alkir. Как это сентиментально, Спайс дал название своему лучшему вину первые буквы имен. Но отдаю ему должное, это лучшее, что я когда либо пробывал и сейчас я не только про вино!

— Это, это вино? – запинаясь, не в силах сформулировать вопрос.

— Да, это мое вино, Саша, из моей винодельни, – упираюсь в её ошарашенные глаза.

— Из твоей?! – злобно шипит, туго втягивая воздух. Даже любопытно наблюдать над её вскипающей досадой.

— Всё верно, - невозмутимо киваю.

— Дак это ты выкупил винодельню Кирилла? И это я с тобой связывалась год назад, чтобы перекупить её?!

— Да, я её приобрел пару лет назад и поверь мне совершенно не интересно, кто являлся владельцем. Мне понравилось вино и меня устроила цена за винодельню. Я посчитал эту сделку выгодной мне, а связывалась ты не со мной, с моим менеджером.

— Ты знал, чья она! – выкрикивает с внутренним протестом, – Зачем тебе? Ты специально это сделал?! – глаза её округляются, становятся огромными

— Зачем, мне специально это делать? – беру её руку, смыкаю холодные пальчики, прощупываю частый пульс, вглядываюсь в расширенные зрачки. Пора успокаивать и внушить свою правду. – Я не знал чья она, меня это не интересовало. Её скидывали по очень низкой цене, а винодельня эта приносит высокий доход. Мои менеджеры занимаются такими сделками. Я не всегда вникаю в подробности, — отвечаю предельно спокойно.

— Я не верю тебе. Ты лжешь. Почему мне кажется, что всё это обман? Доминик! Ты слишком много знаешь обо мне, о моем бывшем муже, у тебя его винодельня. Есть что-то еще о чём я не знаю? — с отчаянием мечутся её глаза.

Конечно есть, моя Фиалка...

Саша.

— Нет, я тебе сказал правду, Саша, – всматривается пристально в глаза, не отпуская мою руку, – сама подумай, зачем мне это, есть какие-либо предположения, основанные не на твоей разбушевавшейся фантазии? Я тебе уже объяснял, почему я так осведомлен по поводу Ибрагимова Кирилла и про винодельню тебе пояснил, это всего лишь бизнес и только.

У меня действительно нет реальных фактов не верить ему, но почему меня не покидают сомнения? Всё это кажется очень странным и непонятным, возможно я просто запуталась и устала? Возможно я сама так старательно ищу подвох во всех его действиях, не веря никому и в каждом упорно вижу предполагаемую опасность. Может стоит расслабиться и впервые за долгое время довериться мужчине, отпустить все сомнения и противоречия?

Выдыхая ставлю бокал на свое прежнее место.

— Тебе надо отдохнуть, – прижимает к своей груди, – хочешь съездим на горнолыжку в Альпы? Свежий воздух, долгий сон. Днем лыжи или сноуборд, покатаемся на снегоходах. Представь только, вечер, за окнами пушистые хлопья снега медленно опускаются на белую гладь, звук треска поленьев в разожженном камине, в твоих пальчиках бокал с шампанским, мелодии расслабляющего джаза. И я, конечно, буду приставать к тебе, — как то грустно усмехнувшись, утыкается носом в мою шею, — Ты хочешь этого?

— Хм, было бы чудесно, – расслабляюсь под воздействием его мягкого голоса с бархатистой хрипотцой, — да, подари мне это, — глажу ладонью его небритую щеку.

— Тогда решено. Завтра помощнику кину задание. Валь д' Изер-Тинь, считается самой красивой и живописной зоной катания. Побродим по ресторанам, налопаемся устрицами с шампанским и спать до обеда, – покачивая меня, убаюкивая в своих теплых руках, унося в безопасный мир уюта и безмятежности. – Ты на чем катаешься?

— Лыжи, – улыбаюсь, вспоминая, нашу поездку с Киром, как он сам же нанял для меня инструктора, а после шипел от ревности, замечая прикосновения молодого улыбчивого парня, – но не в ближайшее время, у меня дочь с мамой завтра возвращаются с Египта.

— И в чем проблема? Берём с собой твою дочь, если понадобится, найти няню не проблема, когда захотим уединится, чтобы я хорошенько и с криками тебя трахнул, – скользит ладонью по попке, – как кстати её имя?

— Юля, но ты уверен? – обескуражено смотрю на спокойное лицо не тронутое эмоциями.

— В чём? Это ж не на луну слетать, – смеется в обворожительной идеальной улыбке, – завтра встретим вместе, там и познакомлюсь с твоей Юлией и мамой, – подмигивает, – я постараюсь произвести хорошее впечатление на них.

— Тебе и не надо даже стараться, – выдыхая, признавая факт его совершенства. Человек-хамелеон. Кому он может не понравиться, лишь отпугнуть тех, кто ему не интересен.

К Киру мама относилась всегда с опаской, видела в нем неуправляемого агрессора, особенно его внешний вид не внушал доверия. Иногда сталкиваясь с его огромной татуированной грудью на кухне, она с визгом отпрыгивала, как от нечисти, спасибо, что в страхе не крестилась. Но он был настоящим, он не носил масок и не пытался казаться лучше, чем он есть, не скрывая своих достоинств и изъянов. И часто именно мама моя говорила, что мы созданы друг для друга, лишь он мог приручить меня, а я его. Мы видели отражение нас самих и тянулись к этому, понимая, чувствуя каждой клеточкой.

Этой ночью Кир вновь был со мной, но сон отличался от привычных. ОН отдалялся от меня, уплывал во мрак, когда я кидала безуспешные попытки догнать его, прикоснуться к протянутой руке, я кричала, я падала, но не переставала смотреть в его черные глаза, пока он не исчез в темной пелене. А он лишь шептал губами последнюю фразу, прощальную, которая убила нас, – Я люблю тебя.

Ну что, сладкие, готовы к развязке?????????Позволим Саше обрести свое счастье в лице «идеального» Доминика????? к концу года поставим наконец точку в этой истории ????????????????

Вылет

Саша

— Соня, просыпайся, – будит бодрый голос, приятный тембр ласкает слуховые рецепторы.

Открываю глаза с проглядывающейся улыбкой, слыша шум воды и ощущая подбирающийся к оголенным ступням теплый пар. Щурю глаза от яркого света, лучи солнца греют обнаженную спину. С открытой ванны доносится ароматный запах геля. Лениво потягиваюсь в белоснежных простынях, просыпаясь окончательно. Усаживаюсь на кровать, чувствуя тяжесть в носовой области, притрагиваюсь к оттеку, зажмуриваюсь от боли.

Я даже не хочу к зеркалу подходить.

Прохожу в ванную и расплываюсь в улыбке, глядя на идеальное поджарое тело. По косым мышцам стального торса струйкой медленно ползет воздушная пена, устремляясь к утренней мужской эрекции. Сглатываю слюни, наблюдаю за его неторопливыми движениями.

— Прекрати таращиться и иди ко мне, – слизывает с губ капли воды, хлопая слипшимися ресницами хищно улыбается.

Пол часа нам вполне хватило для ободряющих водных процедур и горячего соития, сопровождающими громкими звонкими шлепками, моих стонов и его еле слышного хрипа.

Сидя на кухне, поджав под себя ноги смакую приготовленный завтрак его домработницей, яичница с беконом, тосты, блинчики и свежевыжатый сок, отличное начало дня.

— Во сколько у тебя приезжают твои родные? – не поднимая головы, изучает свое расписание в пухлом ежедневнике, что-то отмечая ручкой.

— В два. Доминик, тебе не обязательно ехать, я с другом встречу их, – закидываю очередной кусок яичницы.

Он резко поднимает на меня глаза, задумчиво смотрит.

— Чтоооо? – киваю ему.

— Ничего, доедай и поедем, – холодно отвечает вставая из-за стола, – тебе же надо домой еще заехать, в одном пиджаке наверняка не удобно.

— Как скажешь, – с безразличием соглашаюсь. И с какого времени я стала такой покладистой?

Шофера Доминик отпустил, решив лично сесть за руль.

— Нос болит еще? – не отрываясь от дороги плавно двигает рулём. Я отмечаю его правильную езду, не нарушая, не обгоняя, с абсолютным спокойствием управляет авто.

— Немного, – улыбаюсь, мне приятна его забота.

Подъехав к дому я сразу врезаюсь взглядом в красную мазду Савы, с открытым окном.

— Ну и, чего сидим? Иди, я жду, — задумчиво произносит, делая вызов на своем мобильнике.

— Да, я быстро, – выпалив выпрыгиваю из машины.

Да уж, вид у меня сейчас, честно, как у сбежавшей из психушки. Огромный пиджак на голове тело и домашние кожаные тапочки Доминика на шесть размеров больше моей ступни.

— Саня? – успеваю дотронуться до ручки, как слышу голос Савы.

Оборачиваюсь, смотрю в его сторону.

— Привет, Сав, – общаться именно сейчас нет никакого желания.

— Черт, что с тобой? – в глазах его пробегает тревога смешивающаяся с неприкрытой злобой.

— Все хорошо, точнее не очень, об этом потом расскажу, сейчас времени нет, в аэропорт надо ехать, – пробегающий холод вынуждает дернуться в ознобе, выглядываю из огромной груди на черный мерседес, встречаясь с его взглядом.

— Это он? – кулаки его сжимаются, челюсть ходит ходуном.

— Он спас меня, и прекрати здесь пыхтеть, – грубо отрезаю я, отворачиваюсь заходя в подъезд, стараясь не накалять обстановку.

— Спас? Он? И от чего же этот пидор мог тебя спасти? – в лифте нервно стучит по кнопке.

Меня словно огнём обжигает его последняя фраза, так брошенная неаккуратно. На рефлексах, вложив всю силу, хлёстко бью ему по лицу.

— Не смей! – шиплю, – еще раз ляпнешь подобное меня забудь, – ударяя ему в грудь, глядя в ошарашенное лицо Савы.

— Совсем умом тронулась? – отшатнувшись от меня, тыльной стороной ладони потирает красную щеку.

Я ничего не сказав, показательно отвернулась давая понять, что разговор окончен.

— Я сама поеду, без тебя, – еще не отойдя от непонятных эмоций, захожу в квартиру кидая ключи на тумбу.

— С ним?

— Да, – скидывая тапочки иду на кухню.

Наливаю воды из чайника, пробегаюсь глазами по кухонному гарнитуру, натыкаюсь рамку с фото моего прошлого. И так каждый раз, стоит мне зайти на кухню я по привычке кидаю взгляд на НЕГО, это уже машинально, уже запрограммированная привычка, подпитанная двумя годами одиночества. Хорошо хоть не веду беседы с призраком. Подхожу, вставая на цыпочки опускаю фото с изображением вниз, под внимательный взгляд Савы, совершенно не отдавая отчет своим действиям, в каком то порыве я захотела закрыть ЕГО глаза. Возможно стыд, некое иллюзорное предательство с моей стороны, а возможно я устала смотреть в замершие в вечности глаза и захотела видеть другие, живые, полные страсти, огня...цвета синего пламени. Я устала жить в искаженном восприятии мира, питаясь осколками прошлого, каждый раз пронзая свое сердце болью и одиночеством. Может настало то время, когда мне необходимо ЕГО отпустить? Впустить в свою жизнь реальность и просто радоваться, как раньше плыть по течению и жить настоящим.

Разворачиваюсь в сторону спальни, как вдруг Сава резко приблизившись подхватывает меня, закрывая мой рот огромной ладонью.

— Тихо, Саша, – шепчет очень тихо, сжимая крепче, пока я мычу ему в руку, ногтями царапаю его руку, – я лишь кое-что тебе покажу тебе, – цидит сквозь напрягшиеся скулы.

Сглатываю слюни, выдыхаю, киваю в знак согласия, пребывая в полной растерянности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— А сейчас посмотри вооон туда, – поворачивает меня в сторону окна, – подними глаза на пожарную сигналку.

Вглядываюсь в вскрытую кем-то пластиковую коробку пожарной сигнализации, установленную на потолке.

— Присмотрись. Видишь там круглую черную деталь?

Киваю, замечая среди плотно сложенных проводков явно лишний элемент похожий на пластиковую монету.

— Это прослушка и их по всей хате, я насчитал десять штук. Догадываешься, кто мог такое устроить? Я отпускаю тебя, но об этом ни слова, в подьезде поговорим, ты поняла меня?

Отпускает, я поворачиваюсь к нему лицом, в немом вопросе смотрю на него. Дыхание перехватывает, когда приходит понимание, что в моей квартире, где спит, есть моя дочь, были неизвестные. И кто? А главное зачем?

Глазами пробегаюсь по его непроницаемому лицу. Он поднимает палец к губам, в очевидном жесте. Я медленно киваю, с осторожностью вновь смотрю в устройство.

— Саша, через час самолет, иди одевайся, – спокойным тоном окликает меня, поворачивает мои плечи в сторону спальни.

Подпрыгнув несусь в спальню. Прикрыв дверь, подозрительно осматриваю комнату, визуально выискивая жучки. Кровь приливает к щекам, когда задумываюсь о возможных скрытых камер. Открываю дверца шкафа, быстро скидываю пиджак прикрываюсь халатом, временами оборачиваюсь на невидимых зрителей. Надеваю нижнее белье, стараясь не оголяться, натягиваю голубые джинсы, шелковую блузу - расцветкой леопард, перед зеркалом затягиваю волосы в хвост, одобрительно киваю. С пола подбираю пиджак Доминика, из кармана которого выпадывает его клинок. Беру в руку, рассматриваю с разных сторон, явно редкую и рарительную вещицу. Драгоценные камни переливаются, создают необыкновенную кровавую композицию. На рукоядке замечаю гравировку – «Сын, Сила воли побеждает все преграды».

Этот нож подарок отца сыну, Доминику? Надо бы вернуть...но не сейчас. Подмигиваю и в соседней дверце шкафа закидываю во внутренний карман одного из чемоданов.

— Что с носом? – при выходе из спальни встречает вопросом Сава.

— Камиль мне чуть нос не сломал, – задумчиво в коридоре открываю поочередно коробки с обувью, в поисках леопардовых лодочек, – Сава, меня Яна предала. Она сдала ему, заказала, – найдя нужные туфли сажусь на пуфик, – сначала к Доминику обратилась, затем к Камилю.

— Не понял, а какой интерес ей, у вас, что-то произошло, поцапались с ней?

— Ха, – усмехаюсь, – оказывается Яна меня люто ненавидела. И кстате, – надев туфли, выпрямлясь, – со Славика спроси, как ему спалось, когда он за моей спиной вписал подругу в мой бизнес. Теперь понятна причина её шага?

— Пиздец, – выходя из квартиры рыкнул, – это точно?

—Абсолютно. Она сама мне сказал с хитровыебанной улыбкой, – закрывая дверь на ключ.

— Подожди, – держит за руку, – что с ними?

— А ты, как думаешь? – склоняю голову к плечу, отвечая глазами.

— Он их приговорил? Можешь в подробностях раскидать по быстрому?

С гримасой брезгливости всё рассказала Саве, всё как было.

— Саша, ты же понимаешь, кто жучки установил в твою квартиру?

— Зачем ему? – нажимаю на кнопку лифта.

— Не знаю, но явно какой-то интерес. Он, что-то говорил про Кира?

— Говорил, что изучал его дело, не более. И то, что предатель из своих, – сканирую его реакцию. Его брови вздымаются вверх, губы подрагивают, – может ты?

— Мозги стрясла, дура? – грудью припечатывает к металлической стенке, – этот пидор замешан, жучки понавтыкал, спаситель хренов. А ты не чухнула, что, бля, спас тебя в самое время, ни раньше не позже, про Янку не сказал, медлил спецом гандон! А ты и потекла, как тупорылая телка. Головой думай, Саша, а не сладким местом!

— Пошел ты! – оттолкнув от себя. – Ему незачем этим заниматься. Это Камиль, я уверена и точка.

Двери лифта открываются, Сава стремительно спускается по ступеням.

—Сава, подожди. Выдери пожалуйста эти жучки, — беру его горячую ладонь.

— Уверена? — выдыхает.

— Да!

В ответ кивает.

Вылетаю из подъезда, сажусь в авто.

— Всё хорошо, Саша? – заинтересованным взглядом пробегается по моему лицу.

— Да, поехали.

Еду и думаю про эти чертовы жучки, отгоняя мысли о причастности Доминика. Зачем ему? Нет! Больше не намерена в нём сомневаться, он не давал повода для этого, относится ко мне вполне адекватно, я бы сказала, очень тепло.

Доминик взяв меня за руку уверенно шагает, с присущим ему спокойствием и отрешенностью. Одет по необычному в будничную одежду, стильные джинсы, базовая белая футболка, но выглядит по прежнему сногсшибательно, привлекая взгляды противоположного пола. Статный, широкоплечий, высокий, с глазами магнитами откидывая холодный взгляд с нотками власти и решительности.

Мама, конечно, увидев меня в обществе незнакомого мужчины немного оторопела, но стараясь скрыть удивление мягко улыбаясь с изучением сканировала Доминика. Юля с визгом схватилась за мою шею, когда я её прижала к себе, звонко смеясь и барахтая ножками.

Доминик о чем то беседовал с моей мамой, пока я была увлечена дочерью, рассматривая её загорелое личико, целуя маленькие ладошки, перепачканные в молочном йогурте. Боже, как я соскучилась! Эти черные глаза с дерзким прищуром, откровенная и такая заряжающая улыбка, в ней тот же вулкан, что и в отце. Она опаляющее пламя, смелая, яркая моя девчонка. Уверена, что она сведет с ума не одного парня. В эти моменты я непреднамеренно вспоминаю о Нем, как бы мне хотелось, чтобы он увидел её, прижал к огромной груди свою дочь, свою точную копию в женском обличии.

Вдруг Юля вздрагивает у меня на руках, улыбка сходит с её розовых щечек, глаза останавливаются на Доминике, который подходит к нам.

— Юля? Хм..– он с интересом рассматривает её, – она совершенно не похожа на тебя, – поднимает руку, кончиками пальцев оттягивает её черный локон завитка. Юля отстраняется, ручками обвивая мою шею.

— Да, она, копия Кирилл, – бережно глажу спинку.

— Я заметил, – задумчиво произносит не сводя глаз с Юли. Непонятный взгляд его настораживает. На рефлексах отворачиваю её от него, она явно испугалась незнакомого мужчину.

***

Последующие пять дней прошли на автомате, днем я пропадала в ресторане, подыскивая новую кандидатуру на заместителя, решала срочные дела и вопросы связанные с ремонтом нового зала. Вечера посвятила дочери. И дико, безумно скучала по Доминику, не знаю, как это объяснить, но все свободные минуты он не выходил из моей головы, заставляя мое тело изнывать от желания. Каждый вечер, перед сном он звонил мне, наши беседы заканчивались его странными убаюкивающими фразами, сопровождающими мягким обволакивающим шепотом, вводя меня в упоительный сон, где всегда присутствовал он сам, под утро ожидаемо я просыпалась со стоном, взмокшая с ног до головы и пульсацией внизу живота.

.

В обеденные перерывы я вбегала в его випку, чуть не накидываясь, сгорала от возбуждения встречаясь с его холодным взглядом, его пьянящим ароматом. И что удивляло меня, несмотря на его каменную эрекцию он не позволял к себе притронуться, одаривая безразличным взглядом и недовольной усмешкой, что не могло меня не расстраивать и это мягко сказать. Чем сильнее он пытался отдалиться от меня, тем жарче горело мое тело и туманился мой разум. После каждого прохладного поцелуя от него я повторяла эту чертову фразу, как заведенная марионетка, –

Ты мой мир.

В ответ получала одобрительный кивок.

Что за? Неужели я влюбилась? Или это сказывается двух годовое воздержание? Не имею понятия, но он стал для меня дозой моего личного наркотика, ходячим Божеством, моим глотком спасительного воздуха.

— Саша, завтра вылет, не забыла? – улавливаю в трубке нежный тембр моего искусителя.

— Не забыла, – ласково урчу ему в ответ, – все вещи собрала.

— Тогда завтра я вас отвожу в аэропорт, сам, к сожалению, не смогу с вами вылететь, дела не отпускают. Пару дней без меня потерпишь, сладкая?

Его «сладкая» напрочь вырвал из меня протест и досаду, что мне придется тусоваться без него.

— Хорошо, но обещаешь, что пару дней не растянуться на неделю?

— Да, да, не больше. На нас бронь двух номеров, где можешь отдыхать с дочерью и второй наш с тобой, где я буду тебя любить, моя Фиалка, – с хриплым смешком, от которого у меня дрожат коленки под офисным столом.

— Как скажешь, – расплываюсь в улыбке.

***

Аэропорт.

Вылет в два тридцать по Москве.

Юля сидит в кресле в зале ожидания, напротив панорамных окон, кидая жгучий взгляд на белоснежный лайнер, теребя в руках любимого плюшевого зайца, размером с её рост. Доминик прижимает меня к себе, с протяжным вдохом втягивает аромат моих волос, поглаживая мою спинку, опускаясь к поясницу, пальцами затрагивает попку.

— Скажи мне, моя Фиалка, – опускает голову, нежно притрагивается губами к моей шее, вызывая рой мурашек и теплую волну, – скажи.

— Я буду скучать, – выпаливаю и смеюсь.

Его тело в миг напрягается, дыхание станоится горячим. Ныряя пальцами в волосы на моём затылке, резко сжимает откинув мою голову назад.

— Ай, ты чего? – смотрю в его почерневший огромный зрачок.

— Не играй со мной, я тебя предупреждал, – глухим голосом вибрирует. Ладошки мои покрываются липким потом, тело замирает, дыхание останавливается под его давлением пустых глаз. Земля уходит из под ног, вынуждая покачнуться всем телом.

— Доминик, пожалуйста, – надрывно молю его, впиваясь пальцами в его руки.

— Скажи, моя милая, – не ослабевая хватки продолжает свою пытку.

— Я люблю тебя. Люблю, – в отчаянии шепчу.

После моей фразы его губы впиваются в мой рот неприличным и смелым поцелуем, на который я отвечаю с неименьшей страстью.

В голове вновь звенящая пустота, лишь обжигающее желание и невыносимая тяга к этому мужчине.

Он смотрит на меня оторвавшись от моих губ. Взгляд его по необычному глубокий с нотками тревоги и сожаления, брови вздрагивают сходятся на переносице, губы сжимаются.

— Всё, вам пора, – взмах его ресниц и лицо вновь приобретает каменные очертания.

—

Ты мой мир, навсегда,

– улыбаюсь, целую его дрогнувшие губы.

Задумчиво смотрю в иллюминатор самолета. Отрыв от земли и мое сердце начинает тревожно биться…

...Ну здравствуй!

Я бинтом обернусь

И перекрою все твои открытые раны.

Мне не страшны твои черти.

Я расцелую твои шрамы. "365 войнов внутри меня"

— Уважаемые пассажиры ...– мелодичный голос стюардессы сигнализирует о скорой посадке, что невероятно радует и успокаивает.

Овации, предназначенные пилотам будят Юлю, она удивленно хлопает длиннющими ресницами, сверкая черными глазами, ручками тянется в мою сторону. Я улыбаюсь и тихонько хлопаю в ладоши перед её носиком, вселяя в дочь уверенность, что все в порядке.

Посадка в Женеве и нас встречает индивидуальный трансфер унося в курортный городок сказочной красоты.

Валь-д Изер сохранил архитектурный стиль савойской деревушки, здания из местного камня, дерева, металла, переносят гостей в далекое прошлое.

Пока мы едем до своего места прибывания, доброжелательный русскоязычный водитель увлекательно рассказывает об истории курорта, предоставляемых развлечениях, отелях, услугах. Для активного отдыха - катание на лыжах, бордах с самым экстремальным спуском, так же имеются катки, прогулки на снегоходах, снегоступах, альпинизм и многое, многое другое. В спортивном комплексе можно поплавать в бассейне, расслабиться в сауне или джакузи и поддержать форму в фитнес-зале. На курорте имеются отличные SPA-центры. Ну и конечно, уютные кафе, бары, рестораны с Итальянской и Французской кухней.

Сумерки укутывают горы, когда мы въезжаем в городок, подсвеченный теплым светом уличных фонарей, вдоль улиц пролегают гостиничные уютные домики, отели подсвечены мягкой подсветкой, бары, рестораны утопают в посетителях, дорогие бутики принимают своих обеспеченных покупателей, а вдоль узкой дороги не спеша гуляют усталые, но довольные отдыхающие.

Машина останавливается у пятиэтажной гостиницы, с рядом располагающимся подъемниками. Как удобно, отметила я.

Застегнув детский пуховик, накинув капюшон, мы выходим на улицу вдыхая морозный воздух. Юля не переставая оборачивается по сторонам, что-то лепечет на понятном только ей языке, пальчиками показывает на высокие горы. Я с улыбкой объясняю ей, когда она указывает на новый предмет своего любопытства.

Нас проводили до нашего номера, поставив чемоданы у входа. Молодой человек, что-то говорил на Французском языке, затем перешел Английскую речь, но и тут я пожала плечами.

— Не понимаю, – смущено улыбаюсь, в мыслях ругая себя за свою безграмотность. В отличии от меня Кир в совершенстве владел английским и любил меня раздражать, когда что-то говорил, а потом выплескивался в смехе, явно имея ввиду какие-то пахабные вещички, пока я морщила брови пытаясь вспомнить знакомые слова.

Номер удивил своими габаритными размерами и изысканным убранством. Подхожу к окну держа на руках дочь и мы обе восхищенно смотрим на удивительный вид загадочной местности, на белоснежные бесконечные горы, на воздушные хлопья снега медленно парящие под искусственным светом и круглую серую луну, зависшую над лесом.

Включаю телевизор, нахожу мультики, хоть и на английском языке, но это определенно помогает отвлечь на время неугомонную кудряшку. С нескольких попыток, мне все таки удается заказать еды в номер. Выкатив чемоданы на середину комнаты, поочередно открываю.

— Мадам Кирилловна, ты поможешь маме? – пыхтя расстегиваю замки.

Не спеша развешиваю вещи в шкаф, напевая себе под нос. Опустошив чемоданы, на автомате проверяю все карманы, открыв очередной внутренний, неаккуратно просовываю ладонь натыкаясь на острое лезвие, полоснув палец взвизгиваю от боли. Прибывая в недоумении медленно достаю знакомую занимательную вещицу, которую я сама же и кинула в чемодан, успешно забыв про этот опасный клинок.

— Как, чёрт, как могла забыть? – прячу в верхнем пустом шкафу, – а как не заметили сотрудники? – мотаю головой.

Плотно поужинав, приняв ванну с душистой пеной мы с Юлей погрузились в упоительный сон, как только наши головы коснулись накрахмаленных подушек.

Утром мы отправились знакомиться с местными достопримечательностями, позавтракали в уютном семейном ресторане, устроили прогулки на лошадях в сопровождении инструкторов, покатались на санях. Но я все время кидала взгляд на манящие горы, на главную цель моего прибывания в этом курорте.

Пообедав, я с лёгкостью уложила уставшую, но довольную Юлю спать. Заранее узнав, что гостиница предоставляет на короткое время няню, пригласила на пару часов в наш номер. Познакомившись с русскоязычной женщиной, вполне удовлетворенная её навыками я с горящими глазами устремилась в горы, ловить адреналин.

Для самых смелых здесь есть рекордно высокий спуск, но я остановила свой выбор на среднем. На нем больше всего катающихся, в равной степени здесь и лыжники и скейтбордисты. На лыжах, после многочасовых тренировок с инструктором, могу отметить, что катаюсь вполне уверенно.

Первый спуск, второй, третий. Ловлю встречный ветер лихо лавируя, обгоняя встречающихся на моем пути лыжников. Слепящее солнце не пропускает свои яркие лучи через темное стекло маски, плотный комбинезон защищает от холода, что дает возможность в полной мере насладиться катанием и местной природой.

Четвертый спуск. Я уже не спеша качусь плавно огибая линии, заходя в долгие виражи, заглядываясь по сторонам. Неожиданно, что-то заставляет меня обернуться назад, на время и так не осторожно я теряю концентрацию. Лыжи втыкаются в палки и я падаю на пятую точку, какое то время качусь вниз по склону с небольшой скоростью тормозя лыжами. Вдруг сзади вылетает скейтбордист, со звуком шипения, бороздя по гладкой блестящей поверхности резко тормозит передо мной окидывая волной снега. Мелкие колкие частички наледи неприятно впиваются в кожу лица. Недовольно морщусь, смахиваю перчатками снежный сугроб со своего комбинезона, встряхнув головой поднимаю лицо вверх.

— В своем уме? – выкрикиваю вытирая влажное лицо, — бугай! — добавляю окидывая его габариты.

Передо мной стоит здоровенный амбал весь в черном. Лицо скрыто под маской и серебристыми очками, черный шлем и такого же цвета горнолыжный костюм. Ничего не отвечая, он поднимает мою палку и жестко втыкает мне между, чуть раздвинутых, ног. Вздрагиваю подгибая коленки изумленно таращусь на незнакомца находясь во временном ступоре. Минуту он смотрит на меня сверху вниз, закрывая солнечное сияние своим телом, не шелохнувшись. Его глубокое дыхание пробивается сквозь маску плотным паром. Грудь вздымается. Хотя я не вижу его глаз, но чётко могу ощущать его обжигающий взгляд, опасные вибрации исходящие от незнакомца поднимают градус моего давления. Кровь по венам растекается лавой, тело нагревается и становится очень жарко.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Чего уставился? Гоу, гоу, – отмахиваюсь рукой, пытаюсь на своем корявом английском послать куда по дальше незнакомца. Приподнимаю маску на лоб, чтобы внимательнее разглядеть его под дневным светом.

Он поднимает руку и демонстрирует мне напряженный огромный кулак, затем оборачивается, не спеша катится вниз.

Это, что еще такое? Неужели и здесь, находясь в сотни километрах от России я умудрилась наткнуться на ненормального индивида. На мне, что мёдом намазано? Оказывается и в таком чудесном, безопасном месте, в Европейской стране можно встретить грубость и хамство.

— В задницу засунь его себе! – раздосадовано выкрикиваю, пытаясь достать палку воткнутую незнакомцем.

Открыв рот я поражено взираю на неприличный жест удаляющегося бугая, с поднятым вверх средним пальцем, предназначающимся именно мне.

Русский?! Вот теперь не удивляюсь! Знакомое поведение типичного русского наглого мужика.

Прокатившись еще с пол часа я вернулась в номер, Юля к этому времени уже проснулась и играла с няней, расположившись на мягком ковре. Вечером мы посетили кафешку с детскими аниматорами, прошлись по местным бутикам, где я прикупила брендовую сумочку и шелковое нижнее белье. Набрали вкусняшек и отправились обратно в номер.

Перед сном позвонил Доминик интересуясь о нашем проводимом отдыхе, задавая иногда крайне странные вопросы, об окружающих людях, о их поведении. Конечно я вспомнила дневной инцидент с незнакомцем на трассе, но не стала акцентировать внимание на этом и сообщать ему. Он пообещал приехать через день.

Следующий день прошел так же быстро и занимательно, мы посетили спа центр, купались в бассейне, расслаблялись в саунах и джакузи, к вечеру мы посетили фестиваль Французской музыки, где я наслаждалась красным сухим вином, сыром и наивкуснейшим вяленным мясом, пока Юля рядом дремала в коляске.

Я влюбилась в это место, поистине сказочное и невероятно уютное. В эти узкие улочки, старинные фасады зданий, укрытые под слоями белоснежного снега, в местную кухню и неторопливую спокойную жизнь, без тачек, светофоров, шумных перекрестков, огромных очередей и громкого Русского мата. Хотелось бы верить, что именно здесь живет та сказка, в которую верит каждый ребенок, там, где скрывается Дед Мороз или пухлый Санта на оленях.

Придя в номер, я аккуратно раздела спящего своего ангела, уложила в мягкую постель, подперев маленькое сопящее тельце плюшевым зайцем. Сходила в душ, налила вина и смакуя напиток в мягком кресле уставилась в окно, наблюдая за кружащими снежинками в темноте. Верхушки сосен утопают в снегах, извилистые тропы уводят куда-то в неизведанное, в чарующее, в самую глубь леса.

Покрутив пустой бокал, взглянув на часы. Время десять. Решительно собираюсь прогуляться, точнее прокатиться.

Набираю ресепшен, через пол часа временная няня уже в номере. Дав все необходимые указания я окрыленная спускаюсь вниз. Снегоходы к этому времени уже не выдают, но стоит кокетливо улыбнуться, взмахнув густой шевелюрой и добавить сверх чаевые в баксах, как мне дают добро, не пряча заинтересованных взглядов.

От радости и предвкушения от намечающейся поездки подпрыгиваю на радостях, когда вижу перед собой черного мощного монстра последней модели. Уверенно запрыгиваю на снегоход, вспоминаю несложное управление, довольно ерзая на кожаном сиденье опускаю очки на глазах и медленно выруливаю, направляясь по протоптанной дороге вдоль кромки леса. Фары ярко освещают тропинку, я набираю скорость и мчусь оставляя за собой столбы снега, вереща от удовольствия и подскочившего адреналина.

Непередаваемые ощущения безусловной свободы от всех ограничений, жестких рамок, освобождение своего естества. Есть только я и непроглядная темнота, чарующий лес и слияние с природой, что так необходимо сейчас, забыв обо всем, всех и насладиться временным неограниченным пространством.

Снегоход уверенно и быстро несёт меня по протоптанной дороге, плавно скользя по мягкому снегу, ветер врезается в лицо, я сконцентрированно смотрю вперед с улыбкой на устах, вспоминая, как меня учил кататься Кир, потом же он и пожалел об этом, поняв, что меру в скорости я не люблю чувствовать.

Неожиданно отвлекает от одиночной езды блеск фар сзади. Снижаю скорость, смотрю на приближавшиеся два снегохода с мужскими фигурами, решаю пропустить вперед смещаясь в сторону. К моему удивлению, они объезжают меня с обоих сторон, медленно следуют с моей скоростью.

Что за?

Один из снегоходов обгоняет меня перестраиваясь перед носом, мужчина в маске и очках стоя оборачивается ладонью указывает мне на остановку. Стоп!

— Ага, разбежался, – в смехе выкрикнув, под резкий рев мотора выворачиваю руль, огибая нежелательное препятствие устремляюсь вперед. Не удивительно, я в розовом комбезе, вот и решили по простому подкатить к незнакомке. Только обломитесь!

Набирая скорость я несусь по тропе, освещая себе дорогу, напряженно удерживая управление тяжелой махины. Но следователи не отстают, напротив с лёгкостью догнав меня, начинают поджимать с разных сторон. Ну давайте по другому, как меня учил мой муж. Улыбаюсь, вспоминая экстремальную езду. Напрягаю все тело, резко торможу и мгновенно увожу снегоход в сторону леса, оставляя преследователей позади, удовлетворительно киваю самой себе.

Дилетанты.

Сбрасываю скорость, с осторожностью огибаю деревья. Вот теперь нужно быть предельно аккуратной. И вновь свет приближающихся фар, а вот что меня совсем не радует впереди мелькает еще один снегоход.

Растерянно смотрю по сторонам, решаю вывернуть вновь к тропе и возвращаться в городок, уж слишком сильное внимание к моей персоне, что совершенно не нравится и начинает пугать. Ночь, лес, одна, прям сюжет для фильмов ужасов.

Разворачиваю снегоход, топлю в газ еду на встречу двум незнакомцам, в надежде, что они все таки адекватно поступят и разъедутся по сторонам.

Почти...у меня почти получилось! Один из снегоходов намеренно наезжает на мою лыжню, ударив в корпус по косой, да так, что моя махина резко покачнувшись в бок просто выкидывает меня с сиденья. Пролетев пару метров, с визгом приземлилась в колючие сухие кусты, к счастью пропустив рядом стоящие деревья.

Сидя в мягком сугробе, притаившись смотрю вперед, на трех подъезжающих. Один не высокий, ловко выпрыгивает с сидушки, с лету ударяет в грудь того, кто наехал на меня.

Громкая звонкая речь на испанском языке заставляет вслушиваться в каждое слово, в попытках уловить знакомую речь. Встаю, покачиваясь держусь за дерево, борясь с головокружением.

— Mi tesоro!! Как вы? Вам не больно? — проваливаясь в снег спешно приближается ко мне, поднимая очки вверх, опускает наушники из которых доносится долбящий Hause. Раскосые карие глаза с интересом блуждают по моему силуэту, с беспокойством вглядываясь в мои очки.

Парню явно нет и тридцати, невысокий, но крепкий, улыбчивый, с забавными кучерявыми темными волосами.

— Вы кто? И какого хрена вы творите?! - огрызаюсь, но в опаске отхожу назад, не теряя из виду двух остальных. Поднимаю очки.

— Mi Diablo! — восклицает парень, уставившись на мое лицо, — вот это глаза, — буквально впивается своим пытливым взглядом, — Ибрагимова, я ведь прав? — игриво подмигивает усмехаясь моему нескрываемому замешательству.

— Да, — неуверенно киваю, — а кто вы?

— Мы вам не причиним вреда, мы ваши друзья, — с акцентом произносит, отходя от меня, чуть ли не в реверансе игриво опускает голову.

Забавный парень. И от него совсем не исходит угрозы, опасности, возможно я ошибаюсь, но страха не внушает, однозначно.

— Друзей у меня хватает. Что вам нужно? – не сводя взгляда с парня смахиваю с плеч снег.

— Нам нужно, чтобы вы проехали с нами, – будничным тоном отвечает, протягивает руку в черной перчатке. Его пуховик приподнимается и я замечаю на ремне кобуру с пистолетом.

— Ага, разбежался малый! Куда мне и надо, дак это к дочери.

— А мы вас и отвезем к ней, – склонив голову к плечу игриво улыбается.

— За дуру меня держишь? Говори, зачем преследовали меня и что всё это значит?! – с вызовом вскидываю подбородок.

— У нас мало времени. Вам все объяснят, но не здесь и не я! Ну же смелее, – осторожно тянется к моей руке, заглядывая в глаза.

— А не пошел бы ты к такой то маме, щи хлебать с мудями! – шиплю отдергивая руку.

— Не понял? К маме? – озадачено смотрит дернув плечами.

— Пошел, к черту! Так понятнее?! – выкрикиваю отталкивая, направляюсь к своему снегоходу.

— Дааа! Всё как он говорил, mi Diablo, – за спиной доносится его смех.

Приближаясь к двум другим молчаливым незнакомцам, мое дыхание спирает от их огромных габаритов.

— А ну...с дороги, – дрогнувшим голосом произношу, стараясь скрыть свою тревогу, поднимаю на них голову.

— Саша, – догоняет меня малый, – вы сядете добровольно или предложить второй вариант? – хлопает по кожаному сиденью своего снегохода, натягивает очки.

— Третий вариант...

— Ну что ж, вы не оставляете нам выбора, – перебивая пожимает плечами, улыбается в тридцать два ровных зуба. Кивает в сторону одному из амбалу, отдавая ему команду.

Рывком меня хватают за талию. Вскрикиваю, пытаюсь отодрать грубые руки. Не обращая внимания на мой оглушающий протест, меня с лёгкостью приподнимая над землей садят к малому.

— Чила, ее санки к отелю! — окликает парень, чётко фиксирует мое тело, прижимая собой, не дав опомниться технично заводит снегоход и с резким толчком направляет машину в сторону тропы. Опускаю голову от встречного ветра натягивая очки.

— Куда вы меня везете? – ору не скрывая истерики, смотря вперед понимая, что мы мчимся в противоположную сторону от курорта.

— К нему. Мобильник с собой? — по прежнему с нотками иронии и феноменального спокойствия.

— Нет! — кричу. — У меня дочь, мне нужно к ней! – дергаюсь, плечами бьюсь об его грудь.

— Не волнуйтесь и пожалуйста без лишних движений, он мне бошку оторвет, если вы пострадаете, – смеется, крепче вжимается в мое тело.

— Да, кто?! Скажите мне наконец.

Но ответа уже не следует. Снегоход мчится на запредельной скорости, подпрыгивая на кочках, тревожа ночную тишину немого леса. С каждым отдаляющимся метром от городка моя тревога возрастает в разы. Я думаю о дочери, кусая губы ругаю себя, что решилась на вечернюю поездку.

Минута, две, десять и никаких опознавательных знаков нашего маршрута. Пейзаж не меняется, всё те же знакомые деревья, лес, снег и даже нет тропы, лишь гулкий звук мотора и беспросветная тьма. В какой то момент, выехав на открытую местность замечаю вдали проблески света. Напрягаю зрение в попытках разглядеть одиноко стоящее неизвестное сооружение.

При приближении моему взору открывается двухэтажный массивный коттедж в стиле Шале. Первый каменный этаж с мансардой, подсвеченный теплым светом, второй с темными панорамными окнами, в одном пробивается еле уловимое пульсирующее свечение от возможного разожженного камина. При приближении, мой пилот, сбрасывает скорость, плавно продвигаясь среди стоящих похожих снегоходов и двух вездеходов. В опаске озираюсь на людей в черном, с автоматами перекинутыми за плечи и рациями в руках. Кто-то с интересом рассматривает нас, другие не обращая внимания всматриваются в даль.

Снегоход останавливается в паре метров от огромного дома с покатой крышей.

— Приехали, отбитая, – на последнем слове выплёскивается в смехе, — прости не мог не сказать, — сжимает мои плечи в примирительном жесте.

Я вздрагиваю, оборачиваюсь, сверлю глазами в немом вопросе.

— Испан, ну как, без приключений? – важной походкой приближается мужчина лет за сорок, весь в черном, разглядывая меня, как диковину.

Отшатываюсь от него, когда улыбающееся лицо со шрамом на щеке подкрадывается к моему.

— Как видишь, в целости и сохранности, – гордо восклицает малой, которого называют Испан. Спускается с транспорта протягивая мне руку.

Снимаю очки, устремляю взор на него, не спеша встаю, отхожу на шаг, как от возможной угрозы.

— Пошли, – подмигивая кивает в сторону дома. Я стою не шелохнувшись, оглядываюсь по сторонам, с трагичностью понимая, что мне некуда бежать. Все глаза присутствующих устремлены в мою сторону.

– Александра, не бойтесь, вы в безопасности, – мягко произносит высокий мужчина со шрамом и выправкой военного. Я перевожу на него запуганный взгляд. Он указывает пальцем вверх, в сторону второго этажа.

Поднимаю голову и замечаю темный силуэт огромной мужской фигуры, стоящего в полный рост. Всматриваюсь в попытках разглядеть неизвестного в темном окне. Он смотрит именно на меня, что вызывает покалывание в конечностях и пульсацию в висках. Я вижу лишь очертание уверенно широкораставленных ног, мускулистую фигуру, накаченные руки убранные в карманы.

В голове сумятица. Непонятное состояние. Похожее. Зыбкое.

Кто ты? Сердце надрывно выбивается из груди.

Прошу не надо. Не играй со мной разум. Я не выдержу больше!

Мы непрерывно смотрим друг на друга. И хотя я не вижу лица и его глаз, но ощущаю. Я ощущаю такое знакомое, до боли, до дрожи в каждой клеточке высоковольтное напряжение, бьющее в самое сердце.

— Саша? – глухо доноситься до меня голос Испанца.

Не произнеся и слова, дернувшись, как будто отмерев от многолетней спячки я несусь в сторону парадной двери, кусая губы, рывком распахиваю дверь. В голове все бухает, глаза слезятся, тело бьет обжигающими волнами.

Мираж? Глупая Надежда? Дьявольская усмешка? Чья-то забава? Мне плевать, я бегу через две ступеньки на второй этаж. Ни о чем не думая, ничего не предполагая, не анализируя, я несусь окутанная знакомым огнем, на невидимый внутренний зов.

Адреналин подскакивает, выжигая трепещущее сердце, когда я врезаюсь в дверь, вбегаю в комнату и столбенею. В висках звенит, пульс выпрыгивает из горящих вен, горло сдавливает от непреодолимого давления.

С замиранием дыхания я смотрю на одиноко стоящую фигуру в темноте, лишь подрагивающий тусклый свет, исходящий из камина, дьявольски играет на его огромной спине.

Я знаю, я помню очертание, помню каждую линию этих изгибов крепкого тела.

Мир расплывается, когда он оборачивается и меня пронзает омутом горящих чернотой родных глаз. Вскрикиваю, зажав ладонью губы, узнавая знакомый жест, щелчок сигаретой, которая стремительно летит в пламя камина.

Оцепенение. Шок. Потрясение и извергающийся вулкан в взбудораженном теле.

— Кииир? — беззвучно шевелю губами, не моргая сквозь пелену слез всматриваюсь в реальный фантом, опасаясь упустить, потерять, утратить это видение.

— Ну здравствуй жена! Не ожидала?! — низкий голос с хрипотцой и устрашающей жесткой вспышкой в дерзких глазах парализует мое дрожащее тело.

Милые мои, Благодарю Вас ♥️

Ваша вкусная хулиганка — ????

Два года в прошлое и далеко назад...

Два с половиной года назад...

Кир

— Кто, блять?! – стучу кулаком по его дубовому столу, нависая над ним, упираюсь двумя напряженными руками.

Трясет конкретно от его самой шокирующей новости за последние года!

— Кирилл, я не знаю, чего ты от меня еще хочешь? Я тебе кажется внятно пояснил, что ветер из Москвы дует, но кто дал добро на твою ликвидацию никто не может знать. Но подкопались под тебя хорошо. Скажи спасибо, что предупредил, – еще и с вызовом этот старый очконавт пялится, а пот то прошиб на его сальной роже. Нервно дрочит в руках перьевую ручку, отводит бегающие глазюки.

— Ну спасибо, бля, Степаныч! Только бабками я тебя закидал не за предупреждения, а за реальные действия, – сажусь в кресло не сводя пронзительного взгляда.

— И ты их получал, заметь, как высоко взлетел с моей помощью. Но никто не застрахован пойми, твое дело с перечеркнутой фотографией и это уже не изменить. Против государства не попрешь, кем ты ни был, – задумчиво подправляет на столе флаг России. Лицемер конченный! Крыса!

— Государство – это мы! – рывком поддавшись вперед ору, в пустую сотрясая воздух, впиваясь в мягкую обивку его антикварного кресла. Этот зажравшийся мент, облепил весь кабинет музейными экспонатами, любит шик. – Тебе ли не знать, мой бизнес весь в легалке, хуева туча важных проектов на мне, строительство, благотворительность, пакет акций в нефтянке. Без меня многое полетит в яму и многие обломаются. Моя ликвидация не выгодна, – достаю из пиджака пачку сигарет, под укоризненный взгляд моего добродетеля, которого я кормил бабками вот уже пять лет и кто всегда меня вытягивал и курировал мои дела в мою пользу. Я всегда был на шаг впереди остальных и сейчас такая перспектива открывается не радужная и паршивая. Слить меня! Кому я помешал на столько круто?!

— Кирилл, ты подписан и этого не изменить, ни мне, ни кому либо другому. Твои проекты и акции перейдут другим лицам, дела такие решаются очень просто, не заменимых, как говорится нет. У тебя единственный выход сейчас, исчезнуть, сам знаешь как, – выгибает бровь барабаня паркером по лаковой столешнице.

Внутри все взрывается от понимания, что у меня просто нет выхода, не из этой ситуации. Копаясь в голове, мысленно останавливаюсь на людях, кому перешел дорогу и кто так может быть выше меня. Этот гандон, определенно, крепко завязан с чинами. Но вот кто?! Кто этот выродок, что попёр против меня?!

— Сколько у меня времени? – встаю направляясь к окну.

— Не более трех месяцев. Сейчас начинается тихая слежка за тобой, твоей семьей, прослеживание контактов, проверка всех твоих дел и проектов. Сегодня мне на стол кинули твое дело, с четкими указаниями.

— Есть вариант вывести в загранку активы?

— Да, но подумай, стоит ли? Чтобы наверняка отмести все подозрения от инсценировки, желательно все оставить и не предпринимать никаких действий. Вообще никаких! Кирилл, и ты должен семью тоже оставить здесь, не посвящая жену, – с опаской произносит последние слова.

Не смотря на убийственную для меня фразу я и сам это понимаю. Упираюсь головой об прохладное стекло, глубоко дышу, до последнего отгоняю эти мысли.

— Если ты заберешь свою жену с собой, это вызовет подозрение. И, где бы вы не скрывались, ты навсегда останешься под прицелом, рано или поздно вас уберут, – с мнимым сочувствием пытается мне втереть очевидные выводы.

— Сууука, как же так то? — шепчу, сжимая кулаки до хруста костей, – через пару месяцев моей жене рожать, я увижу свою дочь, – поворачиваюсь наблюдаю за раскачивающимся на кресле эфбэшником. Он понимающе кивает, расслабляется, наверняка ошибочно предполагая, что наши дорожки на этом расходятся и он в шоколаде.

— Степаныч? – подмигиваю, холодная ухмылка пробегает на моем лице, – ведь ты в курсе, что при таких делах, никого не оставляют в свидетелях, – склоняю голову к плечу, с кайфом наблюдаю за мгновенно проявившимся испаринам на лбу. Лицо его бледнеет и напускная маска добродушия превращается в гримасу отвращения и ненависти с нотками страха.

Дааа, вот таким ты мне больше нравишься, чтобы ты, жадный, продажный хер показал свою истинную рожу со всеми пороками. Ведь тебе выгодно закопать меня именно сейчас, когда я стал опасным и ненужным для тебя, так сказать отработанный материал, как бомба замедленного действия.

— Кирилл... – глаза его сверкают в неприкрытой злобе, мясистые кулачки сжимаются, губы дрожат.

— Я не договорил, – жестко обрубаю его, – я соскакиваю, выбора реально нет и я оставляю здесь всё! Но, – подхожу к его столу, достаю из кармана ключи от тачки, – я не исчезаю, не думай, что меня можно вот так просто перечеркнуть. Я не сдамся и ты будешь продолжать на меня работать, курировать мои интересы, — задумчиво смотрю на его глянцевую дорогущую столешницу, бороздя металлическим ключом, оставляя ровные линии и звуки скрежета, – ты узнаешь, кто этот Черт, заказчик, смертник! В противном случае, у тебя есть семья и своя вонючая жизнь тебе тоже дорога. Поверь у меня руки длиннее, чем тебе кажется, ты остаешься моим ручным псом, – заканчиваю последний штрих своего начерченного искусства.

Его глаза подрагивают, расширенные зрачки бегают по блестящей поверхности стола, где красуется выцарапанный крест.

Подправляю пиджак, не проронив ни слова выхожу из кабинета, чувствуя его смердящий ужас, злость и досаду.

А что ты думал, чудила? В Спайсе увидел рождественского зайчиками с мешком бобла вместо яиц? Отрабатывать, сука, придется, ты сейчас со мной в завязке и соскочить не дам, за собой утяну!

Пока еду за Сашей, размышляю, перебирая все возможные варианты, как аккуратно уйти в тень. В голове пляшут мысли, неуклончиво меня ведя к самому стрёмному варианту, но как оказывается, к самому стратегически правильному. Я не могу забрать её с собой, не могу так рисковать. Со мной они всегда будут в смертельной опасности, а скрываться с семьей надолго не представляет возможным. Я должен узнать, кто и зачем. Я обязан убрать его и только после этого моя семья будет в безопасности.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А дальше дни летят, как в тумане, окуная меня в неизбежное. Неумолимо приближающаяся дата рождения моей дочери символизирует конец всего. К чему шел, я оставляю здесь, кто мне дорог, я покидаю, самолично перечеркиваю свою жизнь, вырываю из сердца. Но не сдамся и не забуду, сколько бы не прошло времени, я найду тебя!

Моей инсценировкой занимается проверенный человек, бывший военный, по кличке Солдат, участвующий во многих боевых действиях, наемник и просто крутой спец. По итогу будут в курсе всего три человека он, эфбэшник и Я. Никто из моих и не догадываются о предстоящей «смерти» Ибрагимова Кирилла.

Никаких лишних действий за два месяца я не совершал, капитал не выводил, даже через левые проверенные схемы, ни продаж, ни скупка, абсолютно ничего нового за это время не происходило, касаемо моей персоны. За бабки я был спокоен, безбедная жизнь мне все равно обеспечена, на запас у меня пакет акций израильской фармацевтической компании, оформленные на другое лицо, кем я и буду являться вне России. Так же я был уверен, что и моя семья здесь будет владеть моим имуществом, частью бизнеса и достойно жить, пока я разгребаю сложившуюся ситуацию и приближаюсь к Черту, кто меня подписал.

И я узнаю! В будущем я узнаю и о нём и о разграбленном моем имуществе и о НИХ, растеряв свою бдительность и трезвость в поступках. Совершив в будущем непростительную ошибку, ослепленный ядовитой ревностью.

Смотрю внимательно и так кропотливо изучаю, вглядываюсь в маленькое личико дочери, за ранее зная, что меня не будет рядом долгое время и для неё, как и для остальных я умру. Сердце надрывно стучит, ощущая ее сердечко, ее самый вкусный запах. Неужели все таки Бог есть, раз он мне послал этого черноволосого ангела?! После всего, что было в моей темной жизни, я держу на руках это чудо, удивительно похожее на меня.

А внизу уже ждёт тачка нашпигованная тротилом и трупак на пассажирском сиденье, безымянное тело из морга, которому будет уготовлена честь быть похороненным под моим именем. Пацанов, конечно, я ждал, для достоверности нужно было это сделать на людях.

Внутри нереальная трясучка, когда смотрю на Сашу.

Чееерт, как же я хочу ей признаться, схватить в охапку и бежать с ней. Приходится прилагать неимоверных усилий, чтобы не сдать себя, свое нервозное состояние и внутреннее прощание с ней. Я до сих пор бухой, всю ночь пил с пацанами под видом счастливого отца, но никто и представить не мог, что скрывалось под непринужденной и довольной улыбкой. Внутри я рассыпался!

Последний взгляд наверх, где она стоит с дочерью на руках, я мысленно сохраняю эту картинку, шепчу ей те слова, которые никогда не произносил вслух. То, что я чувствовал и чем я жил, глядя в МОИ серебристые глаза, завораживающие до сих пор. Её не вырвать из моей жизни, из моего сердца и головы, это не подвластно ни времени, ни расстоянию. НИКОМУ. Как и говорил ранее, я готов смотаться за ней в ад и вырвать от всех чертей!

«Я рядом. Я рядом, малыш.» – мысленно повторяю ей.

Запрыгиваю в тачку, спешно спускаюсь через отверстие в днище машины, в открытый люк. Закрываю крышку колодца.

— Кир, скорей! – кричит Олег-солдат, стоящий внизу.

Спрыгиваю, чтобы время не терять. Он нажимает на кнопку. Зажимаем уши от оглушающего взрыва, эхом уходящим в глубь канализации.

— Как ты? Не контузило? – довольно улыбается, глаза горят в азарте, походу его прёт вся эта тема.

Стряхиваю с головы осыпавшиеся частички камней...

— Норм, – киваю, смотрю наверх, прислушиваясь к звукам. Едкий Запах гари режет нос и глаза.

Вот и всё. Официально скоро меня не будет.

Но самое больное, это её крики...Душераздирающие, убийственные...я чётко ощущал её выжигающую боль, в таком безумном состоянии она никогда не прибывала. Я находился в нескольких метрах от неё без возможности прикоснуться к ней, успокоить, прижать, защитить от всех. Дать ей то, что она с неистовой болью кричала. Я не мог...и я винил себя за это! Её слезы я не в силах быть остановить, повернуть в спять время. Мне оставалось лишь в кровь бить стены вонючей канализации под сочувствующий взгляд Солдата. И мне похуй было, как это выглядело со стороны, я был повержен, на тот момент я проиграл, моя жена склонившись оплакивала меня, а я бежал из своей страны, оставив позади свою жизнь.

Был ли выбор? Определенно нет.

Этот, кто-то «сделал» меня!

Окольными путями мы с Солдатом перебрались в Израиль, пол года жили в какой-то лачуге на окраине города. Он стал моим человеком, которому я всецело доверял. Связи с Россией не было никакой, в целях безопасности я даже и не думал выйти на кого-либо, оставалось ждать и сидеть, как крысе в погребе. Затем наш путь пролегал в Германию, где мы и обосновались с почти настоящими документами, к слову, мне их оформили задолго до событий, на случай экстремальной ситуации, кто бы мог подумать, что этот день настанет.

Лет пять назад я лично мотался в Дрезден для встречи с нашим человеком. И по иронии судьбы моё новое имя Aleх Shenenberg. А дальше предстояло долгое и неприятное перевоплощение в немца, с удалением по всему телу татуировок, смена стрижки и экстренное освоение иностранного языка.

Приехав на место, мы сняли приличное жилье, апартаменты двухуровневой квартиры. Из Израиля от фармацевтической компании на счетах у Aleх была баснословная сумма баксов, которые с каждым месяцем только прибавлялась. И тогда я начал по тихому пробивать интересующие новости, через личного информатора-крота, но даже он не знал, от куда приходят ему послания и кем является его тайный собеседник. Первая не радужная информация пришла вовремя, как удар под дых. Я узнал, что всё мое имущество и недвижимость захапали менты, оставив Сашу с дочерью ни с чем. Но я не прогадал с друзьями, Леший не подвел, взял под свое крыло, не зря я считал его своим братом.

Проведя пол года в Германии я окончательно обосновался, выучил немецкий, доходы росли, что сподвигло меня вкладываться в долгоиграющие выигрышные проекты и вроде все на мази, я выкарабкался, я снова в игре но, бля, как же меня тянуло обратно в Россию, к НЕЙ. В голове у меня эхом проносятся ее истошные крики, ее отчаянная боль…в эти моменты я повторяю, — Я рядом, я рядом моя сладкая, не забывай меня.

Иногда по пьяни я срывался и хватался за мобильник, чтобы услышать ЕЁ голос, останавливал от опрометчивого поступка Солдат, не хило так ставя мою башню на место и заказывая мне местную шлюху после наших махачей.

Новостей от эфбэшника не было, что меня выбивало из колеи. Я завязан по ногам и рукам, пока нет никакой информации о мрази, что меня приговорил. Я в десятый, в сотый раз прокручивал в голове события последних пяти лет и не находил ни единой зацепки, оставаясь в невединии полтора года. Я тупо сидел в ожидании!

***

— Алекс, иди ко мне, – мырлычет Николь, длинноволосая белоснежка. Потягивается, как кошка в черных простынях, моя новая игрушка.

— Лучше ты ползи ко мне, моя конфетка, – подмигиваю ей сидя в кресле напротив кровати, неторопливо затягиваясь сигаретой.

Поворачиваю голову в сторону окна, отвлекаясь на прохладный утренний порыв ветра с ароматом дождя, мокрого асфальта и свежей ели. Капли дождя из открытого окна падают на деревянный паркет, растекаясь прозрачной кляксой.

— Не отвлекайся, мой господин, – мармеладно произносит, вставая на коленки оголяя свою, довольно аппетитную, фигурку, с полным третим размером. Бросает похотливый взгляд ярко голубах глаз.

— Тебе слово никто не давал, – жестко парирую подыгрывая девчонке, ощущая прилив в члене.

Опускает глазки в виноватом жесте, начинает подползать к моим ногам. Дааа, эта малышка предпочитает грубо, жестко, унизительно и развратно. Кто бы мог подумать, учителка по истории, которую я снял в ресторане, окажется такой на удивление развратной штучкой. Она вполне меня устаивает, опытная девчонка, готовая на любой жетскач и, которую я нагибаю в прямом и переносном смысле этого слова. И при всем этом не требует постоянных отношений, не лезет с ненужными вопросами.

Садится передо мной на колени сложив ручки, как провинившаяся девочка. Я разглядываю её, фантазирую с чего мне начать. Обвожу взглядом её напрягшиеся соски, подцепляю подбородок, глазами изучаю дрогнувшие губы. Она часто мне говорит, что мой взгляд её испепеляет.

Беру в руки ремень, свешивающийся со спинки кресла, накидываю на её тонкую шейку, затягиваю, сканируя реакцию. Протяжный хриплый стон, как показатель её возбуждения, ресницы закрытых глаз подрагивают, язычок облизывает пухлые губки.

— На меня, сука, – притягиваю за ремень к своим губам, – смотри на меня, моя маленькая шлюшка, – шлепок ладонью по розовым щечкам, как приказ.

Покорно открывает глаза, в которых пустота и полный штиль. Все действия, как под копирку.

Смирение. Уступчивость. Преданная куколка делает всё, что я хочу, всё чего требую, беспрекословно выполняя самые мои грязные фантазии, искусные издевательства и приятные пытки. Ну это совсем уж не интересно. Пресно. Скучно. Однообразно.

Бля, где ж ты моя горячая девочка?! Несравнимая ни с кем! Не забываемая, заставляющая меня вздрагивать от воспоминаний о тебе, сердце выбиваться из груди. Ты как вирус, захватила все мое тело и я так нуждаюсь в тебе. В твоем дерзком ротике, глазах полыхающими вызова и превосходства. Только ты так можешь, только тебе подвластно разгорать во мне огонь. Только с тобой я слетаю с катушек, забывая обо всем! И только с ней наша постель превращалась в полигон, из которых я не всегда выходил победителем, с расцарапанной спиной и прокушенными губами, недовольно матерясь под звук ее заливистого смеха.

По комнате разносится шум смачных шлепков и хрипов Ники. Тугая задница отлично принимает меня в себе, её тело вздрагивает, упругие груди покачиваются в такт моим ударам об красные ягодицы, на прогнувшейся спинке бисером рассыпаны капельки пота. Натягиваю ремень прижимая плотно к себе податливое тело, входя по самые яйца, пока она выкрикивает моё имя, жалостливо просит не останавливаться.

Отвлекает звук прилетевшей смс, резко оборачиваюсь на вибрирующий телефон. Не раздумывая останавливаю утренний секс с немкой, направляюсь к подоконнику.

— Алекс, – обиженно вздыхает девчонка.

Но я уже не с ней, я сосредоточено пялюсь на экран мобильника, прокручивая два новых сообщения.

Фото темноволосого парня и все данные об объекте, кто меня приговорил! Чем больше я читаю, тем сильнее вздымаются мои волоски, кровь леденеет, в глазах вспышками бьют белые мушки.

Доминик Каримович... Колорадо... спец служба США... разведка... ФСБ России.... мать – Элеонора Викторовна... отец – убит, СССР, город Рязань...

Ах ты, сучооонок!!!! — давление мое подскакивает. — Как ты ж, блять, поднялся! Высоко прыгнул! — возвращаюсь на фото, еще раз просматривая неузнаваемые пока, но знакомые черты лица этого персонажа, того самого, кто устроил мне эту незабываемую замутку, от которого прилетела запоздалая, но вполне ожидаемая ответка.

— Алееекс, – шепот в моё полыхающее ухо.

— Отвали, – рычу уже на русском, на автомате произношу, не отрываясь по новой изучаю информацию, скинутую моим кротом. Эфбэшник все-таки вычислил.

Доминик, Доминик, какой ты в жопу Доминик, ты, трус, очконавт, слабый уебок!

— Бляяя, засранец! – сжимаю телефон, пялюсь на его фото, – Мелкий уебок! – выкрикиваю, ощущая напряжение в каждой мышце, дыхание спирает от нахлынувшей ярости.

Лицом к лицу зассал встретиться, по тихому хлопнуть решил, поквитаться за своего тухлодырого, всё в твоем духе! Мразь! Но, я тебя достану! Я тебя «сделаю»! Видимо мало тебе было...

Закуриваю, вновь кидаю взгляд на экран. Воспоминания прошлого, спрятанного в закоулках подсознания вырываются наружу, бередя старые раны, пробуждая монстров, мою темную сторону.

***

20 лет назад. г.Рязань, 1986 год.

— Кирюх, вот нахуя в нос глушишь?! У тебя реально планка съезжает, – до сих пор дуется Лёха, бросая на меня гневный взгляд.

— Не стони, как тёлка! Сам нарвался, бланш поставил, сейчас с фонарём мне ходить, – огрызаюсь, протягивая газетный стаканчик с семечками другу, проходя мимо сидящих на лавочке девчонок подмигиваю под смущенное хихиканье.

Лето. Вечер. Июль. Мы держим путь в сторону дома. В мышцах приятное покалывание после трени, остаточное напряжение медленно уходит, костяшки вновь вспухшие. Мы ж с Лёхой не можем спокойно спарринговаться, как обычно, молодая горячая кровь вскипела, скинув шлемаки и перчатки накидали друг другу от души, получили нагоняй от тренера и под зад двух шестнадцатилетних бойцов, юных чемпионов СССР.

Мы уже тогда были грозой района, как дерзкие и бесстрашные пацаны, но всегда отвечали за свои поступки и косяки, железно, не шкерясь по подвалом и под юбками родичей. Несмотря на незрелый возраст, благодаря генам и убойным тренировкам мы отличались уже тогда от своих сверстников габаритами и силой.

— А мне вчера отсосала Ленка, – довольно подмигивает Лёха. Опять рисуется беспонтовым подвигом от местной шмары.

— А мне еще неделю назад, – ржу, толкая его в плечо.

— Пиздиш! – буквально столбенеет, – она говорила...

— Ну ты в натуре лох, если веришь словам местной давалки. Лёха не тупи, – продолжаю ржать над остолбеневшим другом и в который раз отмечаю, что мы начинаем тёлок делить между собой. Вот только так получается, что я всегда опережаю его.– Пошли к гаражам, у меня тема одна есть, – подмигиваю, киваю в сторону нашего укромного места.

— Что за тема? – совсем понуро отзывает друган.

— У Карима, кое-что спиздил вчера. Он из командировки приехал, запрещенку в тихую привез, – выкидываю надоевшие семечки, подправив лямки рюкзака уверенно вышагиваю в сторону гаражей.

По пути купили пивка для расслабона и беломора.

Озираясь по сторона, разворачиваю из мешочка полиэтилена травку. Лёха с интересом наблюдает за каждым моим движением, сидя рядом на картонке от найденной коробки, пасет поляну, изредка оглядываясь в сторону кустов.

— Шмаль? – интересуется, делая глоток пенного.

— Не-а, – хитро щурюсь, – Спайс, прикинь да, в натуре настоящая Спайс, – аккуратно забиваю травку. – Её вообще у нас нет, а этот старпер завез, как ему это удалось, хрен знает. У них там, в штатах, видимо сидят на ней.

— Как вы вообще с ним, норм?

— Мне похуй на него, – морщусь от неприятной темы, вспоминаю его трясущуюся ряху над моим лицом, когда я его послал ко всем чертям.

Мать разведясь с отцом-алконафтом быстро нашла себе нового хахаля, в лице будущего мужа, крутого дипломата из Америки, Карима Хасановича. Может мужик и не плохой для всех, но его вспышки реально напрягали. Будучи мелким я не втыкал в семейные проблемы, скандалы, но вот с возрастом я все чаще стал замечать мамины синяки, ушибы, которые она пыталась скрыть за слоями тоналки, её слезы на ночной кухне в обществе рюмки водки. Патологический ревнивец, собственник, домашний тиран, временами съезжающий с катушек, вот кем являлся мой отчим. На людях добрейший интеллигент в седьмом поколении, дома настоящий борзый гавнюк! Так и ждущий от меня пистонов. Данька, их совместный сын, мой сводный, божий одуванчик, отличник, сыкун и очень правильный мальчик, любимец мамки. Нет, у меня не было к нему ни ревности, ни детской обиды, он просто меня времена бесил за свою слабость, то, что он всегда закрывался в комнате, когда без меня Карим метелил мать. Я пытался ему втереть правила жизни, вложить смелость, отвагу в этого доходягу, но это вызывало в нем лишь отстраненность. При мне отчим опасался пиздить мать, зная мой нрав и идеально поставленный удар. Больше всего удивляла реакция матери, просившей не вмешиваться меня в их разборки. Она тупо терпела и я искренне не понимал этой женской логики. Типа, бьет, значит любит? Неее, это точно не мой сценарий семьи и мужского идеала.

— А как этот, как его там, Данька? – продолжает мне портить настроение.

— Задрот очкастый, мать ему жопу готова подтирать до сих пор, менять слюнявчики, – глубоко затягиваясь, прислушиваясь к вкусу новой травки.

— Дак возьми его на треню. Егорыч из него мужика быстро воспитает, – берет из моих пальцев косяк. – Сколько ему сейчас?

— Тринадцать вчера исполнилось. Ага, мамка его под юбкой своей держит, – начинаю ржать, ощущая дурманящий приход.

Пол часа, а может два часа мы прокумарили за гаражами. Молодой организм не выдержал тяжелой наркотической травы смешанным с пивом. Переблювавшись мы отправились по домам еле волоча ноги, кидая стеклянные взгляды на прохожих, выкрикивая в след матерные ругательства.

В голове дурман, вертушка. Тело, как будто парит над землей. Во рту засуха, а в глазах алые вспышки. Стремное состояние.

Расходимся по разным подъездам. Я вытираю вновь капающие слюни, предвестники рвоты, поднимаясь по ступеням пару раз падая, расшибая колени от нулевой реакции, находясь в дурмане.

Вроде знакомая дверь. Хрен знает. Шатает дико.

Толкаю, захожу в родной коридор и вдыхаю аромат маминого парфюма, кидаю расфокусирований взгляд в сторону детской, Данька сидит с учебником на коленках, вяло улыбаюсь ему. Улавливаю звуки возни, исходящие с кухни. Скидывая кеды, шаркая ногами, медленно направляюсь в свою комнату, держась за двигающиеся стены.

Столбенею от крика, что мгновенно заставляет напрячься все тело, натягивая тугие струны мышц.

— Говори, сука, где была, грязная шваль! – бесячий ор отчима, – Убьюююю, тварь, говори, мразота! – крик всё отчетливее, когда быстрым уверенным шагом я приближаюсь к кухне, охваченный внутренней трясучкой, сжимая кулаки.

Втягиваю глубоко воздух, пропитанный сладковатым приторно металлическим запахом, словно зверь учуявший дичь. Грудь вздымается, непроизвольно вздрагивают руки со вздувшимися венами, когда вижу на полу свою обнаженную мать, с хлещущей кровью из носа и рта. Гавнюк сидит на ней, руки его сомкнуты на женской шее. Её жалостливые хрипы и моя планка съезжает. Кровь приливами долбит в пульсирующие виски застилая разум, неведомая необузданная ярость захватывает мое существо. Животная слепящая злость, неуправляемое бешенство затягивает меня во мрак, выпуская на волю дремлющих демонов.

— Ну привет, урод, – рычанием вылетает из моих губ, смешиваясь со скрипом зубов.

Молниеносно хватаю зашкварник, откидывая в угол.

Сквозь темную пелену я накидываю удары еще и еще...кровь алыми пятнами брызжет в разные стороны, обжигая моё лицо еще сильнее разжигая бушующие эмоции. Звуки треска костей приятно ласкают, вводя в раж. Грань между реальностью и моей личной пропастью пройдена именно в этот миг. Я впервые вкусил запах смерти и ненависти, пожирающей свирепости и буйствующего экстаза.

— На меня, – шиплю, сжимаю его трясущуюся шею, упираясь в твердый кадык, – смотри на меня, гандон, – я чувствую, я ощущаю, как демоническая улыбка расплывается на моем лице, когда в его глазах вижу страх и панический ужас, последние нотки тлеющей жизни.

Черной пеленой заволакивает мое сознание и темнота, мрак...запах крови, боль смешанная с удовлетворением, мое жутко свистящее дыхание и его хрипы вынуждают еще и еще бить. Бесконтрольно. Дико. Чудовищно. В единственном желании навсегда заткнуть его, остановится его сердце…я попадаю в адскую обжигающую бездну, временно теряя себя.

Где-то в далеке крики, вопли знакомого голоса мамы, Даньки....

— Эй, парень? Ты слышишь меня? Эй, – незнакомый голос.

Передо мной на корточках сидит мужик в ментовской форме, разглядывает мое лицо. Я пытаюсь разглядеть мутные образы.

— Парень? Эй, – тормошит за плечо.

Дернувшись, скидываю его руку, медленно обвожу заторможенным взглядом нашу кухню.

Мама плачет, прижимает Даньку, который уперся на меня отрешенным взглядом, лицо его умиротворенное, спокойное, не смотря на то, что с его рук капает кровь.

— Как твое имя? – почти по слогам произносит мент.

— Кирюха я, – опускаю глаза, упираюсь в тело лежащее в двух метрах. Мозги наружу, лицо — кровавое месиво. Пол залит бордовой кровью, стены в багровых кляксах и этот омерзительный запах. Именно так воняет смерть.

— Давай, Кирилл, встаем и на выход. Не смотри туда, – заметив мой взгляд остановившийся на трупе. Перевожу глаза на руки, свои сломанные пальцы, ладони обмазанные липкой холодной чужой кровью.

— Ма? – хрип вылетает из моей груди, когда я качаясь подхожу к ней. Она в опаске отворачивается, не поднимая головы, крепче прижимая Даньку, который остановил отчужденный взгляд там, где я сидел.

— Кирилл, нет, – меня резко разворачивают и двое выпроваживают из квартиры.

Остальное, это продолжение кошмарного сна. Первый приход и за что, за убийство человека. Мать отказалась от правдивых показаний в мою пользу, с ее слов они просто ругались, а я налетел на него сзади. На суде даже не осмелилась и взглянуть на меня. Спасибо адвокату, который все таки дожал ее, указывая на ее многочисленные побои и крики в тот вечер. Благодаря свидетельствам от соседей, моего тренера и положительной характеристики из школы, а так же моим победам на первенствах страны, помогли избежать реального срока по убойной статье. Мои действия были расценены, как находящегося в состоянии эффекта, под психотропными веществами, которые были найдены в одном из чемоданов Карима.

Мать с Данькой рванула в Америку, спешно продав квартиру и дачу, оставив меня, своего сына на улице, выкинув пинком под зад, как ненужного щенка. Я никогда не пытался их найти. Она отказалась от меня, как от «бракованного» сына. У меня не было ненависти, вообще ничего, холодная пустота. Они для меня просто умерли в тот же день. Жалел ли я когда либо о своем поступке? НИКОГДА!…

Так я впервые столкнулся с предательством. Так я получил свою «известность» в родной Рязани. Так произошло мое первое убийство. И так я ненамеренно стал Спайсом!Травокур. Убийца. Боец.

Окончив спортивную карьеру и оставив за плечами свой городок, я рванув на встречу к новой жизни в Питер.

Задумчиво тушу сигарету, вглядываясь в даль, пребывая в воспоминаниях, размышляя, о том, как в один день я потерял всё что у меня было, но получил отличный первый жизненный урок.

Беру в руку телефон, смотрю в сдержанное лицо Даниила...а точнее Доминика, мать его! И вижу знакомые черты лица Карима, ничего от матери, точно так же, как и я унаследовал внешность своего отца.

— Ну что ж, поиграем малыш! Зря ты это затеял, – улыбаясь выключаю мобильник.

Вот как получается, бусинки ???? жду от вас комментарии????♥️ и кто еще не подарил мне звездочку, никогда не поздно ????????????

????????

...начало конца

Натягиваю домашние штаны, под недоуменный и обломанный взгляд Ники. Ничего не говоря выхожу из комнаты, прибывая в своих мыслях. Спешно спускаюсь вниз, в просторную гостиную с совмещенной кухней. Олег уже стоит у плиты, готовит плотный завтрак, поглядывая в сторону телека, где транслируют футбол.

— Олег! Вычислили этого уебка, кто заказал меня, – подхожу к кофеварке, наливаю черный экспрессо.

— Кто? – моментально отрывается от телека, помешивая деревянной лопаткой яичницу. Смотрит на меня горящими глазами. Да, определенно, он тоже с нетерпением ждал этой убойной новости. Этот парень наемник, участвовал не в одном боевом действии и сидеть в окопах, смотреть футбик, не в его правилах.

Кладу свою мобилу на столешницу перед его лицом, сам усаживаюсь на высокий стул.

Он внимательно читает информацию, сканирует фото своим профессиональным взглядом, переводит на меня округлившиеся глаза.

— Твою мать, – покачивая головой, давая понять, что объект не из простых, далеко не из простых, я бы сказал, недостижимая цель. Но в нашей жизни ничего не бывает невозможного.

— А вот это ты правильно подметил, – металлическим голосом произношу, – он сын моей матери, – сквозь зубы шиплю, сжимая чашку в своих побелевших пальцах.

Безмолвно отодвигает сковороду с шипящим беконом, подходит ко мне, всем своим безликим видом указывая на продолжение моей речи. Вкратце рассказываю, что меня с ним связывало в моём мрачном прошлом.

— Теперь всё понятно, – кивает головой, – обиженный мальчик решил поквитаться за отца. Не удивлюсь, если узнаем, что он и хапнул часть твоего бизнеса. Ты, когда то забрал его, он забрал твое, в том числе и жизнь, – задумчиво произносит с видом бородатого философа.

— Возможно затея и не его вовсе, – задумчиво отпиваю горький напиток. Саша, в свое время отучила меня от сахара.

— Не понял? – сводит густые брови.

— А то, что он усыновлен своим дядькой, агентом ФБР, братом Карима, не наводит на мысль, чья это оригинальная задумка поквитаться со мной, за своего младшего брательника? И кто так технично промыл мозги мелкому долбаёбу и указал ориентир? Этот мелкий засранец всё видел, на его глазах я приговорил Карима, но он так и не догнал сути моего поступка или ему внушили идею, которая стала целью мести, — улыбаюсь, расслабленно откидываюсь на спинку круглого стула, так приятно, когда весь пазл собирается в воедино, демонстрируя общую всю картинку, – Он взрастил подкованного приемника, свою личную марионетку и поверь тут дело не только в кровной мести. Бабки! Они поимели от меня хуево тучу бабок. Проверить это не составит труда. И после моей ликвидации, я уверен, Домин Каримович свалит в свою агентуру.

— Брат Карима — фэбээровец? – глаза Солдата округляются, кадык перекатывается.

— Об этом еще Карим пантовался. Сейчас по любому в отставке. Я займусь этим, пробью за него. Давай, Солдат, начинаем шевелиться, нанимай спецов.

— Так, Кир, давай вот только без горячки, минимальный просчет и он вычислит тебя, у него «руки и уши» с двух сторон. Тут надо действовать в тихую.

— Я не понял! Я, бля, говорю на непонятном тебе языке? – упираюсь не терпящим возражения взглядом, – нанимай бойцов, ищи лучших и не засвеченных, а я пробиваю. Заебался на жопе сидеть, хорош уже!

В ответ он лишь укоризненно качает головой.

— Не хуй башней своей вертеть. Делай! – хлопнув его по плечу, направляюсь в душ.

Но один вопрос остаётся без ответа, причастна ли мать? Это какой надо быть тварью, чтобы настраивать сына на убийство другого. Но в этом мире меня уже мало чем можно удивить, я готов ко всему, ну или почти...

Её я не трону, а вот двум не жить!

Вразрез моим планам дела шли медленно и монотонно. Добраться до мелкого засранца было очень сложно и требовалось время, чтобы найти нейтрального спеца и без косяков убрать, остаться незамеченным, без единой ниточки, ведущей ко мне. У него железная крыша, глаза и уши буквально везде! А вот Джонсон, его приёмный отец действительно бывший агент ФБР, в настоящее время отставник и не хило живёт в Колорадо, за год его состояние, точнее состояние супруга увеличилось, благодаря наследству от нищей бабки. Но я то знаю, кем является этот добродетель, на чьи бабки он сейчас скупает элитные тачки, яхту и даже, сука, недвижимость в ОАЭ. Да, этот щедрый лох, Я! И я достану его! Его устранение представляется возможным, но только после его приёмыша!

Неприятная новость не прибавила уверенности и сбавила мои обороты, когда до меня дошло, что мой эфбэшник найден в лесу со следами насильственной смерти. В сообщение два слова - Избит до смерти. Конечно я сразу понял, что это послание, мелкого засранца и предназначалось оно именно мне. Знакомый сценарий, сначала его пытали, пока он не раскололся, выдав меня, мою инсценировку, а затем хлопнули его, таким же методом, как я - Карима. Теперь он знает, что я жив и я охочусь за его башкой, точно так же, как и он! И теперь стало вдвойне опаснее проявляться мне.

Всё оказалось намного серьезнее, чем я предполагал.

Но взрыв произошел совсем неожиданно, заставляя меня следовать совсем другим курсом, спутав все карты.

***

Прожигаю бешеным взглядом экран айпада, черными напряженными зрачками сканирую каждую линию, изгиб, мимику, глаза...убивая себя изнутри. Нервы, как натянутые канаты трещат, обрываются безжалостно высекая моё буйствующее сердце.

— Бляяять! Саша! – взрываюсь в крике, вглядываясь в яркую фотографию, присланную кротом, где красуется моя жена, жмётся к этому ублюдку, в рестике, в моём, мать твою, Орионе! Где, была наша свадьба! Наша! – Сука! Сука! Мразь! – кулаком бью кухонную столешницу. – Закопаю обоих! – надрывно ору, когда вбегает Солдат.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Моя! Моя жена трахается с этим уёбком! Он её имеет во все щели! Мою Сашу! Мою, блять, жену!

Звук второго сообщения и там фото, где эта шалава выпрыгивает из его тачки в одном мужском пиджаке, явно одолженный с его плеч! Это контрольный в висок! Это срывает мои тормоза!

Я, конечно, допускал мысли, что со временем, у неё может появится хахаль, который захочет залезть в её трусики и я знал, что такого я сразу устраню. Не допущу никаких отношений! Со мной такое не прокатит!

Я не из тех, кто желает добра и может отпустить, пожелав счастливой жизни. Эти философские сопли пусть накручивают на рукава терпилы и долбоящеры. Только не я! Тут два варианта, либо со мной, либо ни с кем и хуй вам, другого не дано! Выбрала его, полетишь с ним в ад, сучка!

Но больше меня вымораживает, как же быстро она раздвинула ноги перед ним! Фотки и информацию я получаю с периодичностью раз в неделю. Получается, что за эти семь дней они снюхались и он по быстрому развел её.

Кааак, блять, такое возможно?! Кааак она позволила расчехлить себя, в скорую?! Я ошибочно предполагал, что хорошо её знаю, как же заблуждался, считая свою жену особенной, с железным стержнем и мозгами в голове, не доступной для других членов, на деле же она оказалась обычной текущей давалкой.

— Как я и говорил тебе, сука, ты слаба на передок, – цежу скрипя зубами, бороздя глазами по фотке, сжимая трясущийся кулак.

Вот сейчас он забрал у меня практически всё! Это была его цель и он получил то, что мне дорого. Осталась моя жизнь и моя дочь.

— Сука!!! – смахиваю со стола всю посуду. Это удар ниже пояса, это, пиздец! Трахнулась и с кем?! Кто меня приговорил!

Злость. Ненависть. Ярость. Гнев. Отвращение смешиваются в ядерную смесь, сносящую мою планку, погружая мой разум во мрак. Животные инстинкты берут верх и я начинаю всё вокруг крушить, выкрикивая проклятия в адрес обоих. Стол, стулья – в щепки...Я, как раненый зверь мечусь по клетке, без возможности, что-либо изменить.

— Кир, – неуверенно и осторожно обращается ко мне солдат.

— Предательница! Грязная сука! – втыкаю нож в айпад, в аккурат между двумя ублюдками, смотря на её улыбающееся довольное лицо с блядским блеском в глазах. – Убью! Закопаю!

Срываюсь в качалку, чтобы спустить пар, выпустить всё кипящее говно, ядовитую ненависть, отравляющую мою вскипающую кровь.

Возвращаюсь уже под вечер, вымотанный, как физически, так и морально. Сегодня я получил сокрушительный удар, по самому больному для каждого мужика. Она всегда придавала мне силы, как любящая женщина, стоящая за спиной своего мужчины, она была для меня опорой, вселяя уверенность и решимость.

Но сейчас её нет для меня, я быстро вычеркиваю людей, кто меня предал и забыл, кто посмел наплевать мне в душу, такое я уже испытывал, для меня, к сожалению, такой расклад не в новинку. Но ей удалось большее, она разорвала моё сердце, вытравив всё живое, что сама же взрастила. Уничтожила!

И ты, отбитая моя, получишь всё, что тебе причитается. С полна хлебнешь от меня!

Опустошенно подхожу к столу, наливаю в стакан вискарик. Олег всё успел убрать, мой разгромный «фестиваль», оставленный утром. Вспухшими трясущимися костяшками кручу бокал со спиртным, задумчиво всматриваясь в золотистую жидкость, перед собой видя их, слыша её стоны под ним, её глаза устремленные на него, её губы ласкающие не меня! Залпом выпиваю, запускаю стакан в стену.

— Кир, выпусти пар и начни реально смотреть на вещи, не накручивай себя, – тихий голос Олега. – пойми это все сделано специально для тебя, чтобы вытянуть и заставить совершить ошибку. И мы не знаем всей ситуации, что там на самом деле..

— Похуй на всё! – отрезаю. - Собирай ребят. Испанцы толковые бойцы, – уверенно и твердо произношу, – сопли не надо мне подтирать. Проехали! – оборачиваюсь на Олега, – и послушай меня внимательно! Это не обсуждается и тебя не касается, свои предположения и советы засунь в задницу. Я плачу бабки, ты исполняешь, ничего личного Солдат, – направляюсь к себе набирая Ники, которой придется не сладко этой ночью, ведь она познакомится с обратной стороной Спайса, во всех красках я продемонстрирую то, что сейчас бушует во мне.

— Ники, детка, жду тебя...

На следующее утро приходит важное сообщение, которое вызывает искры в глазах и учащенное сердцебиение. На имя Ибрагимовой Александры и Ибрагимовой Юлии куплены билеты в Женеву, бронь на номер в Валь д Изер.

— Ну что, сука, вот и встретимся! – с отвращение кривлю губами.

Олег кидал безуспешные попытки отговорить меня от этой затеи и с горяча не действовать. Я это и понимал сам, но медлить больше не в моих силах и интересах. Я должен наконец поставить точку.

Рискованно? Да. Глупо? А вот и нихера!

По другому я не поступаю никогда, моё решение остается всегда непреклонным и не обсуждаемым, ведь я всегда доверял своей чуйке. Если пора, значит это действительно так!

С Солдатом прилетаем в Женеву, наши боевики подтягиваются в «тёмную» через границу Италии.

— Испан, – протягивает в мою сторону руку, мелкий парень, но крепкий.

— Спайс, – по привычке произношу, с интересом разглядываю парня, – Испан, а ты сколько весишь? – иронично улыбаюсь.

— Семьдесят шесть, – на корявом русском гордо отвечает.

— Нууу, парень, ты явно прибавил себе «пробег» – усмехаюсь, слыша за спиной хриплый смех Солдата, – все понимают русский? – перевожу тему, чтобы более не смущать мелкого.

— Не все, – понуро отвечает.

По рации Солдату приходит сообщение о прилёте моей блудливой жены и дочери, к которым приставлена круглосуточная слежка, очень аккуратная и невидимая для чужих глаз. Наёмники оказались опытными бойцами, без лишних вопросов и с железной дисциплиной.

Ну что поехали, всё только начинается!

Дом сняли по дальше от городка.

ЕГО нигде не удалось запасти, по проверенным данным, он остался в Питере, но билет в Женеву на его имя появился позже.

***

Спрыгиваю с подъёмника. Послушно управляемый борд уверено скользит под моими ногами. Подправляю серебристую маску двигаюсь за НЕЙ, всматриваясь в каждое движение. Кровь начинает бурлить. Взгляд мой цепляется лишь за одну фигурку, одиноко катающуюся на лыжах в светло розовом комбезе.

«Ну здравствуй, отбитая» – сжимаю кулаки, в желании прям на этой горе, схватить её тощую шейку и свернуть ко всем херам.

Как по моему внутреннему зову оборачивается, ожидаемо теряя концентрацию падает на свою ЖОПУ!

Бля, она всегда корява каталась на лыжах, неуклюжая дура!

Прибавив скорость быстро настигаю, объехав, с невероятным кайфом обкидываю её растерянное лицо снегом. Нависаю над ней, сдерживаясь из последних сил, чтобы не нахлобучить прям на людях. Она таращится, снимает маску...

И эти блядские яркие глаза смотрят на меня. Зубы мои скрепят, сердце вышибает разум, кровь обжигает вены. Резко хватаю палку, втыкаю между ног, без промедления удаляюсь, чтобы не начудить.

«Скоро, очень скорого, не сейчас» – на повторе говорю сам себе, чтобы не сорваться.

Вечер второго дня.

Я стою в своей комнате временного жилья, всматриваясь в даль, в ожидании их. Поднимаю глаза видя приближающийся свет от снегохода...

Громкий торопливый топот её ног, хлопок двери. Учащенное глубокое дыхание. Тишина, я чётко ощущаю её взгляд на своей спине, холод пробегает по лопаткам.

Оборачиваюсь лицом к лицу встречаясь с его ошеломленным взглядом. Внутри бухает, дрожит, с неприятным скрежетом разбивается.

— Ну здравствуй жена, не ожидала? – про себя прибавляю – «сука».

Она вскрикивает, в металлических глазах застыли слезы, даже в темноте замечаю её побледневшее лицо.

Почему же ты плачешь, лицемерная тварь? Ты жалеешь, что нет рядом твоего нового ебаря? Ты боишься? Покажи себя, покажи, как тебе было хорошо без меня, как ты закопала меня и прыгала на члене моего врага. Он поимел не тебя, мразь, он поимел меня!

Надвигаюсь в её сторону, пронзая взглядом, в котором черным огнем полыхает омерзительная губящая ненависть и фанатичное желание мести.

Её губы дрожат, я нависаю над ней, полной грудью вдыхая её запах, который меня сейчас до отвращения раздражает. Глаза её беспорядочно мечутся по моему лицу, делая резкие кульбиты на моем напряженном теле и вновь возвращаются в мой взгляд, пропитанный бешеной свирепостью. В её бушующих глазах смятение, страх, шок. Дрожащие губы шепчут моё имя, что вызывать вспышки злобы. Вибрации её голоса, как звук скрежета.

Она тянет свою руку к моему лицу, опережая её, встречаю хлесткой обжигающей пощечиной, от которой она отшатывается к двери ударяясь головой об косяк.

— Больно? – с удовлетворение интересуюсь расплываясь в улыбке, глядя на её порядком трясущееся состояние и прижатую ладонь к щеке.

— Кир? – в широко распахнутых глазах плещется ужас, конечно, ведь она по прежнему считает, что перед ней призрак. И она права, перед ней фантом прежнего Кира, сейчас непробиваемый Спайс.

Жмурит глаза, из которых не переставая текут ручейки слез и вновь распахивает в немом вопросе.

— Да, это я, – монотонно отвечаю, – это я, отбитая сука! – сквозь напряженные желваки.

Она вновь протягивает дрожащую руку, но уже неуверенно и с опаской. Мой толчок от себя немного отрезвляет её. Вскрикивает, отпрыгивает от меня, держась за вторую щеку.

— Даже не смей протягивать свои грязные руки в мою сторону. От тебя смердит помоями, дорогая, – наклоняюсь в её сторону, пригвоздив взглядом.

— Как? Что...– в непонятках бормочет, вытирая пылающие щеки, – Кир, Кир...Боже...Что происходит? – невнятно, шмыгая носом шепчет, пятясь от меня на шаг. – Ты жиииив? – умоляющим взглядом обводит мое лицо. – Каак?

— А ты так надеялась, что я червей кормлю, не правда ли?

— Я? Я не понимаю, – вскрикивает, – Боже, что это? Не может быть, – отказываясь верить качает головой, не отводя от меня цепкого взгляда.

— Может. Еще как может, – убираю трясущиеся кулаки в карманы, – давай поясню тебе, чтобы ты перестала блеять, как потасканная овца! – выкрикивая ей в лицо. – Я не дал себе сдохнуть и то, что ты видела, был лишь спектакль, мой личный спланированный сценарий.

Расфокусированным взглядом обводит комнату, явно прибывая в шоке от новости.

— Кир, я похоронила тебя, я видела, своими глазами...

— Хуево ты видела! Лучше надо было смотреть, кто под юбку тебе лезет! – с брезгливостью окидываю её вид.

— Ты все это время был жив? А я...– отрешенно опускает руки кусая губы. Брови её дрожат, глаза беспомощно изучают моё лицо. Она, блять, вообще меня слышит?!

Сердце предательски вырывается из грудины, виски разрываются от давления, каждый её ебучий взгляд бьёт током по обнаженным нервам.

Неожиданно она уверенно кладет руки мне на грудь, я замахиваюсь, она поднимает бесстрашный спокойный взгляд бездонно серых глаз, словно разрешая бить еще и еще, без намека на сопротивление. Смыкаю губы, опускаю руку отходя назад.

— Кир? Прошу, если это ты. Обними, – с надеждой дрожит её голос.

— Ни за что! – отрезаю.

— Объясни! – срывается на крик.

— А может ты хоть попытаешься мне пояснить, когда ты стала блядью?

— Не понимаю тебя...– вновь подходит, смотрит снизу вверх, разглядывает, останавливает взгляд на открытых руках, – твои татуировки, – задумчиво бубнит, – почему ты мне не сказал? Почему, Кир?!

— Это уже не важно.

— Ты! Инсценировал свою смерть?! – решительно спрашивает. Ну наконец-то мозг её начинает включаться. Я оставляю без ответа. – Ты! Ну почему мне ничего не сказал?! Я похоронила тебя! – оглушающий крик пронзает барабанные перепонки и взгляд сейчас – бешеного коршуна. Какой до боли знакомый.

— Да, именно. Гроб хоть достойный выбрала?! А давай угадаю, под цвет моих волос? Или не стала заморачиваться и кинула в дешевую рухлядь? – каждое моё слово вспышками бьет в её почерневших зрачках. Глаза заволакивает грозовой тучей.

— Я...Я ...– прерывисто дышит, зашкаливающие эмоции мешают правильно поставить речь, – Я...За что?! Я всё это время...а ты был жив. Ты бросил нас! Ты свалил от нас и жил где-то, пока я убивалась по тебе?! Пока я сходила с ума?! Почему? Отвечай мне! – сжимает маленькие кулачки, с вызовом вздергивает подбородок.

— Да именно так. Я жил, я неплохо обосновался в Германии, трахал телок, которые к слову, охуенные девочки, в отличии от тебя, – подмигиваю, глядя на ее поджатые в угрозе губы. И я знаю следующее ее действие, по любому попытается въехать мне с правой.

— Сволочь! – оглушающий крик и такой неожиданный крепкий удар её острой коленкой мне под яйца. А ведь я сам её учил этому! Как мог забыть?!

— Сука, – ору, хватаю её за волосы, когда она пытается отбежать от меня, наклоняюсь, выдыхаю с болью морщусь, на время дезориентируюсь.

— Гад! Охуенные девочки?! – с визгом прилетает мне пощечина с её острыми ноготками, оставляющими борозды на моей щеке. Наши разборки всегда вскипали мне кровь, но этот особенный случай, именно тот, где я её сотру в пыль. Где нет возбуждения, где кровь закипает от ненависти. Еще месяц назад я и не мог предположить, что наша долгожданная встреча будет проходить именно так. Я был уверен и я мечтал совсем о другом воссоединении со своей семьей.

Рывком откидываю её. Пока она летит к камину, зажимаю горящий пах шипя от злости, сглатываю слюни. Сука! Направляюсь в её сторону...

— Да, всё верно, мразь, твоё место – стойка на коленях, – приближаясь к её заднице, слыша стоны.

Вскакивает с кочергой в руке. Серые глаза полыхают в безудержной ярости, черты лица застывшие в бездушной каменной мимике, губы сомкнуты. Сконцентрировано смотрит на меня, ловя каждое моё движение.

— Не подходи ко мне, – шипит лохматая бестия, – убью тебя! – рука её трясется, побелевшие пальцы крепко держат железное копье, устремленное в мою сторону.

— А давай, рискни костями, – ухмыляюсь, я ж хорошо знаю её, не посмеет, это всего лишь истерика.

— У тебя крыша, придурок, поехала?! Зачем нужна была эта инсценировка, для чего? Чтобы просто свалить из страны? Что с тобой?! Ты мужик вообще, чтобы отвечать за себя, за свою семью? – не моргая, угрожающе цедит сквозь зубы.

—А ты за мужика меня не подтягивай, – вытираю сочащуюся кровь с щеки, – и зачем, ты бы лучше спросила своего нового ёбаря, он в курсах всего. А скажи-ка, жёнушка, какого трахаться с тем, кто заказал твоего мужа? Словила кайф? – подмигиваю замечая её замешательство. Глаза сверкают в нескрываемом недоумении.

— Заказал? Тебя?

— Именно. Ну, что твои мозги улавливают суть происходящего? Да, меня заказал он. Поэтому мне пришлось свалить, чтобы не втягивать свою семью, не мужской поступок, да?

— Доминик?! – с придыхание спрашивает, глаза волнительно бегают.

— Не произноси, сука, его имени, – ору через скрип зубов.

— Почему ты мне не сказал этого, почему не забрал с собой? Ты хоть можешь представить через, что я прошла?! Два года, два, чертовых кошмарных года, я ездила на кладбище, я разговаривала с тобой, я молилась за тебя! – звонкий крик сотрясает тишину, блестящие глаза её заволакивает грозовой тучей.

У меня спирает дыхание, колкое стрёмное чувство бередит старые раны. Всё таки зацепила меня, по живому херакнула.

— Ах, ты сволочь, еще и у меня на глазах! – оглашенно орет распахивая глаза, видимо вспомнив момент взрыва и тут я понимаю, её планка съезжает, дааа, это её личный край, – Чтобы наверняка добить меня? Тварь! Ненавижу! – замахивается кочергой, подпрыгнув заносит к моей голове железяку, которую я без труда отбираю. Но вот чего я не ожидал, дак это удар металлической лопаткой с другой руки. Как ловко она меня подловила. Острый метал рассекает кожу на плече. Отшатнувшись, отталкиваю ее в сторону окна. С визгом отлетает.

В комнате виснет накаленная тишина. Её всхлипы, моё тяжелое дыхание.

— Ах, да, Спайс, пока ты драл немецких телок, я кончала под ним, - глаза её стекленеют, губы плавно очерчивают блаженную улыбку.

— Умничка! – киваю, расплываюсь в дьявольской улыбке. Замирает, холод смешанный со страхом касается её точенного личика. Дааа, детка, ты добилась своего, разбудила монстров. — А ты под ним стонала или кричала? – медленно надвигаюсь не сводя взгляда, – Ты глубоко сосала, как это умеешь?

Она встает опираясь на окно, глаза пробегаются по комнате, явно ища выход.

— Ну что ты молчишь? Ты всегда умела хорошо меня подогреть, – подойдя близко, напираю напряженной грудью, ощущая её трепыхающееся сердечко.

Кусает губы, вскидывает подбородок.

— Под ним не кричала. А до минета мы еще дошли, – на выдохе шепчет, зная, что это «пизда»!

Прикасаюсь к её подрагивающим мягким губам, опускаюсь ладонью к тонкой шее, пальцы мои медленно сжимаются, ощущая её хрипы. В серых глазах пробегает тревога с беспокойством, переходящим в пустоту...холодную опустошенность.

— Кир, на пол, – крик Солдата по рации. Перевожу взгляд на окно. Блять!

***

Саша

В его глазах вспыхивает тревога...рывком дернув на себя, разворачивает от окна...

Раздаётся оглушительный грохот...

Взрывной волной меня откидывает к стене. Мелкие осколки окна летят в голову, острые щепки впиваются в кожу. Перед глазами всё плывет, запах гари проникает в легкие, в ушах шипящий гул. Я лежу на полу распластавшись у камина. Где-то слышны отдаленные звуки автоматной очереди. Страшно. Что это?

— Кииир, – кричу, но голоса своего не слышно, лишь неприятные вибрации стучащие в виски. Хватаюсь за голову прижимая уши, поднимаю глаза в сторону окна, туда где мы только что стояли. В ужасе отмечаю снесенную стенку с окном, горящие кресла с тяжелыми портьерами объятые огнем.

— Кииир, – еще раз пытаюсь кричать, ощущая жжение в горле. Глаза щипит от едкого дыма.

Пытаюсь шевелиться, но что-то тяжелое на спине плотно удерживает мое тело от малейших движений, дышать всё труднее, хриплый больной кашель пронзает лёгкие, перед глазами плотная пелена гари.

— Саша! – где-то отдаленный знакомый крик Кира.

От его голоса начинаю истошно реветь, кричать, хрипеть, царапать деревянные доски пола, кидая последние силы, чтобы привлечь его внимание. Пожалуйста услышь меня, прошу.

Прикосновение его руки, как спасение для моей израненной души....Балка с моей спины отлетает в стену. Я почти не вижу его, все в пелене, голова кружится, ноги не слушаются.

Он переворачивает мое тело, осматривает, испуганным паническим взглядом пробегаясь по моему телу, что-то говорит, но я лишь вижу его дрожащие губы. Прижимает к себе, подхватывая на руки, на автомате я цепляюсь в напряженные плечи, замечая разодранную футболку с кровоподтеками, с брови струйкой течет кровь, огибая мужские черты лица. Жмурюсь от слепящего света со стороны улицы.

Холод и жар смешиваются. Паника. Страх. Ужас заволакивает сознание. Все отчетливее слышу автоматную очередь, шум транспорта с улицы, крики на Испанском языке, а так же четкая английская речь.

Я упираюсь носом в горячую вспотевшую шею, пропитанную гарью и отдаленный, такой зыбкий, еле уловимый его личный запах. Ощущая защиту, плотнее прижимаюсь к его телу. Он отталкивая ногой препятствия, направляется в неизвестном мне направлении, вжимая ладонью мою голову, закрывая от всего внешнего мира, от чего я начинаю реветь. Вот она запоздалая истерика после испытанного шока. Его сердце гулко бьется, ударяясь в мои ребра...

Вздрагиваю от второго взрыва, где-то на первом этаже. Грохот. Хлопки. Звук падающих балок. Гарь застилает глаза. Кир несется вниз по лестнице...

— Солдат, ты, бля, где? – крик похожий рык разъяренного животного.

— Саша! Ты слышишь меня? – притрагиваясь носом к моей щеке.

Киваю головой, озираюсь по сторонам. Другая комната. Сквозь простреленные стекла, ветер колышет занавески, раскуроченная мебель с валяющимися книгами. Мы около зеркала. Хлопок крепкой ладонью по глянцевой поверхности и зеркало отъезжает в сторону, открывая взор на темный коридор, тайный проход. В нос ударяет запах сырости, плесени.

— Спайс, – сзади крик мужчины со шрамом.

— Выводи её, – огрызается Кир. Отстраняет от себя, встречаясь с моим взглядом.

— Нееет, – мотаю головой, – Неееет, никуда, – вздрагиваю от очередных хлопков, сжимая ноги на его бедрах.

— Саша, надо, – резко обрывает грубый голос. С усилием, буквально отдирает от себя.

— Я сказала, нет, – отчаянно кричу.

— Посмотри на меня, – с выдохом гладит мою голову.

Мы встречаемся глазами, взрывая друг друга...Черные горящие глаза проникают, вызывая такой знакомый всплеск, мандраж по всему телу.

— Юля одна, ты ей нужна, – медленно произносит те самые слова, которые приводят меня в чувства, отметая истерическое состояние. Понимающе киваю.

— Уводи, – рявкает на мужчину, – бошкой отвечаешь!

Парень не долго думая, сзади подхватывает меня за талию, втаскивает в коридор, запирает дверь кнопкой на стене.

Лицом к лицу и ОНА.

Мою руку крепко сжимает впереди идущий широкоплечий мужчина, по видимому Солдат. Яркий свет фонарика в его руке освещает на путь.

— Вы отвезете меня к дочери? Там няня... – запыхавшись сиплым голосом интересуюсь, озираясь по сторонам.

— Не волнуйся Саша, дочь ваша в безопасном месте, мы её перевезли.

— Куда?! – вскирикиваю.

— Она с няней в другом отеле, под чужим именем. Для страховки, чтобы он не знал.

— Кто? - сбивчиво интересуюсь, спотыкаясь об камни, не поспевая за его широкими быстрыми шагами.

— Как кто! – присвистывает, – Заказчик всего этого дерьма, – пальцем указывает наверх, откуда сыпятся камни.

— Это правда, скажите. Это Доминик? – взвизгиваю натыкаясь на толстенную крысу, пробегающую вдоль влажной каменной стены.

— А что Кир не рассказал разве? Ах, да, вы же разборки устроили, вместо того, чтобы признаться друг другу во всем. Ей Богу странные вы люди, на волоске от смерти, а глотки готовы перегрызть, – ухмыляется, с грубостью дергая меня.

— А ты не лезь не в свое дело! – отдергиваю свою руку.

— Да больно надо. Заплатили я исполняю. Да, он его приговорил еще два года назад, я помог Киру исчезнуть.

В голове мгновенно всплывают подозрения, беседы с Домиником. Волоски на затылке начинаются шевелиться, холодной волной окатывает тело.

— И кстате говоря, он его брат, – обернувшись подмигивает мне.

— Чтооо? – сипло шепчу, ноги подкашиваются, чуть не падая опираюсь на стену.

— Что слышала. Кир кокнул его отца в подростковом возрасте, по делу! А сейчас прикинь, в каком он был ахуе, когда увидел ваши фотки с ним, – осуждающе качает головой.

Каждое его слово хлестко впивается под кожу, обжигая своей жестокой очевидностью. Горло сдавливает, глаза режет от появившихся слез, рот наполняется слюнями, подкатывает тошнота. С каждым пройденным шагом нарастает внутреннее неприятие, непонятное отторжение, отвращение. Оперевшись на каменную стену извергаюсь в рвотных массах, как будто мое тело освобождается от яда, возможно от реакции на токсичный дым. Но мне противно, мне неприятно , меня буквально выворачивает в непонятном ощущении.

— Надышалась все-таки, — с сожалением смотрит в мою сторону мой сопровождающий.

— Пошли, — киваю, вытираю пот со лба.

В голове прокручиваются картинки наших странных встреч, его вопросы...и почему - то только сейчас я вспоминаю, его кривую презрительную ухмылку, похожий на оскал, когда речь заходила про Кира. А как он смотрел на Юлю, Боже, он в ней видел его, своего врага.

Кулаки непроизвольно сжимаются, зубы издают скрип напряженных челюстей. Кровь приливает к щеках, в буйствующей нарастающей агонии.

-

Отец, скончался давно...

-А зачем мне вмешиваться, я не для этого здесь...

-Это и есть мое имя, Саша...всегда помни, что тебя говорят, не всегда является правдой...

-Ты для него стала слабостью...

-Игра началась...

-Она совершенно не похожа на тебя...

-Скажи, моя милая...

Все сходится! Вот для каких целей была нужна ему я. Использовал и не прогадал.

—Он здесь? – отрешенно спрашиваю, пребывая в воспоминаниях.

—Да, он не упустит личной встречи.

—Но, Кир там один...он опасен...как же?

Впереди свет фонарика упирается в железную лестницу.

—Саша, ты о себе подумай сейчас. А твой муж выбор сделал, – подмигивая, поднимается первый, зажав зубами миниатюрный фонарик.

Скрежет массивного засова железного люка и в нос ударяет свежий запах хвои. Невесомые снежинки опадают на моё лицо.

—На выход, мадам Ибрагимова, – кричит сверху, наводя свет в мою сторону.

Поднявшись по ржавой скрипучей лестнице, хватаюсь за протянутую мужскую руку. Впереди непроглядная темнота, покосившиеся деревья, сугробы и одиноко стоящий снегокат. Разыгравшаяся метель создают нулевую видимость. Отдаленные звуки перестрелки, хлопки указывают, что мы на приличном расстоянии от дома.

Мы усаживаемся на транспорт и едем в неизвестном мне направлении.

Мысли наперебой скачут в голове, запутываясь в непонятный узел из противоречий. Зажмуриваю глаза, утыкаясь в мощную спину, прячусь от встречного тела, пытаясь абстрагироваться, понять, принять решение...с каждым метром отдаляясь от дома, мое сердце сжимается в тиски. Я ощущаю такие знакомые чувства, тревоги, неизбежности и боли. Оборачиваясь назад в темноту, я безуспешно ищу глазами тот дом, где оставила ЕГО. Не могу, не хочу…стоп! Так не должно быть! Это все неправильно!

—Остановись, – выкрикиваю.

Он тормозит, непонимающе поворачивает голову.

—Хочу в туалет.

—А подождать никак? Тут не далеко.

—Я описаю тебе штаны, – непреклонно отвечаю.

Недовольно выдыхает, тормозит.

Я встаю, не сводя глаз, поднимаю пистолет, направляя на его изумленное лицо. Он резко хлопает себя по пустой кобуре.

— Ах, ты сучка, – скрипит зубами, подскакивает.

—Застрелю, – глухо отвечаю, снимаю с предохранителями, – я поеду обратно.

—Идиотка? – с осторожностью усаживается на место, глядя на наведенное дуло. Мои руки совсем не трясутся, сейчас я удивительным образом собранна и решительна. Глазами прохожусь по его экипировке, подмечая надетый на нём бронник.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—Возможно, – отвечаю, – а сейчас без лишних движений слазь и отходи.

Но недооценив меня, он вскакивает, прыжком кидается в мою сторону. Без раздумий стреляю в грудь, отскакивая назад.

—Сука, – шипит, опускаясь на колени в снег, держась за бронник.

Запрыгиваю на снегокат, завожу и улетаю навстречу бушующей метели...

—Прости, Солдат, – улыбаюсь, рукавом вытираю колкие впивающиеся снежинки в моё лицо.

Когда то я пообещала самой себе, всегда и в любой ситуации, ни смотря ни на что, я буду отчаянно защищать интересы своего мужа, я буду непреклонно стоять за его спиной и перед ним. Сейчас я делаю осознанный и самый твердый выбор в своей жизни. Я не оставлю его, я не имею права, я не хочу. С ним, чтобы не случилось, я разделю любую участь, жизнь и смерть на двоих.

Глупо? Необдуманно? Опрометчиво? Опасно?....в этом вся Я.

***

ОНИ

Посреди разгромленной комнаты стоит Кирилл, задумчиво выпуская вверх клубы дыма. Колкие снежинки врезаются в его крепкий торс, поблескивая тая на горячей коже. Три человека в спец форме и масках не шевелясь стоят напротив него держа автоматы в его сторону. Звуки перестрелки давно стихли и сейчас комнату окутывает угрожающая тишина, лишь отдаленный треск балок в соседних комнатах, свист метели и глухие шаги по всему дому беспокоят временное безмолвие.

Шаги Доминика, по обычному тихие, бесшумные, несмотря на грубые берцы, он остается не замеченным для Спайса появляясь в проеме двери. Высокая широкоплечая фигура в спец обмундировании останавливается, словно чёрная опасная тень, всматриваясь синевой блестящих глаз в своего монстра из прошлого, изучая очертания огромного тела.

—Кирилл, – глухим голосом окликает, делая пару шагов вперед.

Спайс резко оборачивается. Чёрные пронзительные глаза врезаются в холодную синеву стекляшек. Они молчаливо изучают друг друга, прощупывают, вспоминают, какими запомнились в далеком прошлом. Оба внешне спокойны и внешне непоколебимы. Бесстрастное выражение лиц, равномерное дыхание обоих создаёт иллюзию безопасности.

—Даниил, а ты не хило вымахал, – на лице расползается коварная улыбка, – руку не пожмешь брательнику? – подмигивает, сделав тяжелый шаг с шумом трескающихся стекол, переводит взгляд на дернувшиеся автоматы с характерными щелчками от предохранителей.

—Не имею привычки прикасаться к дерьму, – не шелохнувшись, с призрением отвечает, показательно убирая руки в черных кожаных перчатках за спину.

—Хм, удивил, я ждал более оригинального ответа от тебя, – сканирующим взглядом и лукавым прищуром скользит по тому, кого не видел двадцать лет и в ком течет родная кровь.

—Разве тебе не понравился мой оригинальный сценарий, где ты в главной роли? Ведь я заставил великого Спайса побегать по кустам в поисках убежища от меня, – без эмоциональным голосом отвечает, не выражая своих эмоций. Правильные черты лица не подвижны, лишь глаза опасно сверкают, расползаясь чернотой в крупных зрачках, указывают на внутреннее угрожающее напряжение.

—И это на тебя похоже. Ты всегда был телкой без члена и твои методы не изменились. В тихую, за спиной. Вспоминаю прежнего трясущегося сморчка, – оставаясь неподвижным, уверенно расставив ноги.

—Про мой член можешь спросить свою жену, – парирует, одаривая довольной ухмылкой, вскидывая волевой подбородок, однозначно насмехаясь над соперником.

Черные брови невольно вздрогнули, в мускулах кольнула знакомая истома, в непреодолимом желании ответить физически оппоненту. Один удар. Всего один, в который будут вложены все эмоции, все два года томившиеся в венах.

—Ты ждешь оваций от меня? – взгляд его меняется, зрачки покрываются черной плотной смолой, на лице пробегает опасная угрожающая улыбка, – не по-мужски это, Данька, лезть под юбки чужим дамам, без яиц останешься. Но ты никогда этим не отличался. Ты таким и остался слабым никчемным уебком, точной копией своего тухлодырого вонючего папашки. Помнишь, тот день? – наклонив голову изучающе просматривает скрываемые эмоции соперника. — Конееечно помнишь и тебе не спрятать это в своих глазах, под маской ебучего равнодушия. Я вижу тебя насквозь, – впивается горящими демоническими глазами, – я чувствую твой смердящий страх, мелкий засранец, – резко качнувшись вперед всей горой напряженных мышц со вздувшимися венами, разразившись в издевательском смехе, заметив знакомый взгляд младшего брата. Как тогда, в его глазах вновь проскользнули предательски вышедшие из под контроля эмоции, его страх, паника, которые он так глубоко прячет и никому не в силах вытянуть их, обнажить его. Кроме одного. Кроме мертвецки черных глаз с блеском тьмы. Кроме старшего брата, единственного человека, перед которым пульс учащается, а спину окатывает ледяной холод, сменяющимся обжигающим жаром.

Кадык Доминика перекатывается, руки за спиной непроизвольно сжимаются, губы вытягиваются в прямую линию.

—Забавно Кирилл. Отдаю тебе должное, ты даже в такой обреченной ситуации для себя пытаешься не сдаваться и прытко бороться, – раскинув плечи выпрямляется, – не склоняясь. Это поистине вызывает уважение. Но это лишь предсмертные конвульсии. Ты дышишь, ровно до того момента, пока я этого хочу, – плавно водит мрачным взглядом по темной комнате, – Где она? Успели вывести мою личную зверушку? Надеюсь она в безопасности.

—Она никогда не была твоей и не будет. Утрись соплями, – гортанно отвечает, с брезгливостью сплевывая на пол.

—Ошибаешься, точно так же, как и ошибся сегодня, проглотив наживку. Как это предсказуемо, стоило мне трахнуть твою женушку и ты вылез из окопов. А знаешь, я даже понимаю тебя, она действительно потрясна. Чудная. Забавная. Запуганная куколка, – с интересом исследует загоревшимся взглядом вспыхнувшие глаза Кира, – но мне пришлось поработать над ней, хорошенько промыть мозги. И мне определенно понравилось, как Саша умеет любить, – каждое медленно произнесенное слово так прицельно бьет.

—Какой же ты еблан, – выдыхает покачивая головой с ироничной улыбкой, – я знаю, чего ты добиваешься. Засунь свои приёмнички в свою задницу. Ждешь моих эмоций? Хуй тебе! Ты вызываешь во мне лишь отвращение, всё как в прежние времена. Можешь и дальше наебывать себя, удачно разыгранной партией. Но ты никогда меня не нагнешь, тебе это не под силу. И ты это знаешь. Можешь грохнуть меня здесь и сейчас, но тебе страшно это сделать, признайся себе. Не станет меня и твоя никчемная жизнь потеряет смысл. Ты все это время жил ненавистью, придурок, ты тратил свое время на подготовку, на осуществление своего плана мести, ты жил мной! А я наслаждался, меня любили, меня ненавидели, я прошел все этапы, я познал все краски этого мира, пока ты плавал в говне своих мнимых желаний...

—Заткнись, – вырывается из груди рычащий крик. Глаза его панически бегают по уверенному лицу Спайса. Он не ошибся, он точно попал в цель. Перед собой он видит неизменного решительного, несгибаемого и с неуёмной жаждой жизни Кирилла, не просящего пощады, не склоняющегося от потери всего. Он изумлен и сейчас ощущение горечи растекается тягучей желчью. Они оба понимают исход этой встречи...а именно, кто выйдет победителем. Жизнь и смерть сейчас на его стороне.

Спайс поднимает запястье, всматривается в часы, вытирает струйку крови с виска...

—Ты хотел меня приговорить? Вот он я! Давай смелее. – раскинув руки, – Только вот за что? Ты хоть раз задавал себе этот вопрос? За то, что я защищал нашу мать?! Пока ты в это время штрудировал учебники! Ты, сыкло, слышал её крики! И не раз! Считаешь мне стоило закрыть глаза и заткнуть уши, чтобы ты увидел, как ублюдок пиздит её? Или дождаться, её смерти? Хули ты завис?!

—Ты убил его. И это достаточно. Твои крики ничего не изменят...

—Отвечай уже за свой базар, будь, сука, мужиком а не конченной мразью! Тебя, уебок, развели, прокачали мозги и ты, как вислоухое чмо блеешь заготовленную речь. Мозгов своих не нарастил?! Тут и тупому станет ясно, братишка его взял тебя под свое крылышко, чтобы свои руки не пачкать. Ты всего лишь его личная игрушка и он имеет тебя и в хвост и в гриву, – гортанно смеется, сжатым кулаком бьет в раскрытую ладонь, указывая на неоднозначный жест, – ты всего лишь исполнитель.

Доминик поворачивает голову в сторону рядом стоящих бойцов, отдавая немую команду. Без промедления они с трех сторон обступают гордо стоящего Кирилла...

—Все таки, мразь! – низким голосом произносит не обращая внимая на угрозу.

Резкий замах первого, он ловко ловит отвечая ударом снизу. Второй боевик одновременно бьет прикладом точным ударом по голове, сваливая на пол.

На лежачее тело обрушивается шквал пинков тяжелыми берцами...

—Стоп, – рваный крик останавливает удары.

Бесшумной плавной походкой приближается к лежачему телу пригвожденному парой ног, разминая костяшки в перчатках. Садится на корточки.

—Посмотри на меня, Кирилл. — подцепив его подбородок поднимает, — Я сделаю всё, чтобы ты, тварь, молил меня о пощаде. И я добьюсь этого, поверь. Я устрою для тебе незабываемый фестиваль. Но самое приятное я оставлю на потом, – взгляд становится стеклянным, бездушным, голос тихим, бархатистым, – я это повторю с моей Сашей, с моей куколкой. Но ты к сожалению уже не увидишь этого. Ты слышишь меня? – наклоняет голову ниже, получая в ответ смачный плевок.

—Сука! – взрывается в крике, накидывает сверху свою ладонь на голову Спайса, ударяя об пол, – а ты помнишь, мразь, как заставлял меня смотреть на последние хрипы моего отца, на его предсмертные конвульсии? М? А может ты помнишь, как ты меня душил, пока мать отдирала меня от взбесившегося мудака? Ну конечно нет, у тебя же крыша поехала! И не надо мне втирать про защиту, ты всё показал мне в своих глазах, ты, сука, кайфовал, купаясь в его крови.

—Доминик, – в дверях появляется еще один наемник, держа за руку Сашу.

Её глаза судорожно мечутся по комнате...

—Доминик, – срывающимся голосом она вбегает в комнату, набрасывается в объятиях к стоящему мужчине.

Отшатнувшись, он отстраняется от нее, вглядываясь в её потерянные глаза.

—Что происходит? – она не сводит молящего взгляда с его изучающего прищура, совершенно не обращая внимания на лежачего Спайса. – Они привезли меня сюда...он жив! Он говорил, что это ты, что ты спланировал. Прошу скажи мне, что это очередное его вранье, прошу! – её кулачки сжимают его ворот куртки.

—Тише, тише, где ты была, Саша? – приподняв её дрожащий подбородок.

—Меня хотели отвезти куда-то, я не знаю. Я сбежала, – мотает головой, всматриваясь в даль простреленного стекла. – Он хочет отобрать мою дочь, – всхлипывает, – ведь ты не позволишь? – переводит на него испуганный взгляд.

—Саша, – хриплый шепот вылетает из окровавленных губ Спайса. Зачем? Зачем ты вернулась?!

Он ловит каждое её движение, охваченный болезненной тревогой. Сердце бьется в мучительной агонии, кулаки непроизвольно сжимаются. В полной беспомощности ему остается лишь наблюдать, охваченным безысходным отчаянием.

Доминик гладит её по голове, зарываясь в шелковистые волосы, снимает перчатки, достаёт белоснежный платок, бережно вытирает следы крови из мелких царапин, вглядываясь в её серебристые глаза с застывшими слезами.

—Скажи, моя фиалка, – наклонившись шепчет, ладонями обхватив её голову.

—Нет! Скажи ты! Ты все это время вёл свою игру? Ты обманул меня? – надрывно шепчет дрожа в его объятиях.

—Я тебя не обманывал, никогда, – прижимая выдыхает, ощущая по своему телу окутывающее тепло. Такое зыбкое, лёгкое и которое так не хочется отпускать. Неосознанно он вдыхает её запах волос, чувствуя, как миниатюрное тело расслабляется в его объятиях. Трепет сковывает каменное сердце, заставляя биться в такт с её. — Он не причинит тебе вреда, я обещаю! Ни тебе, ни твоей дочери.

—Спасибо тебе, — утыкаясь носом в его шею.

—За что? — бросая взгляд на Спайса.

—Я хорошо усвоила уроки. Теперь я не жертва, — привстав на цыпочки нежно прикасается к пульсирующей венке. —Ты мой мир, Доминик.

Острая ослепляющая боль пронзает его тело. Мгновенный холод проносится по его спине...

—Игра окончена, ублюдок, – как остриём лезвия резкий голос вылетает из её уст. В пустых серых глазах плещется ядовитая ртуть дикая злоба и восторг.

С брезгливостью она отталкивает от себя покачнувшееся тело, опуская глаза на его бок, где блестит кровавыми камнями рукоятка его клинка.

Как он не заметил...не почувствовал...не уловил? Как она ослепила его, переиграла, затмила его рассудочный трезвый разум? Он всегда был на шаг впереди, до мелочей просчитывая, анализируя, искусно манипулируя. Но ей удалось невозможное. Девчонке, трусихе, такой забавной и безобидной. Горячей и холодной. Ранимой и стойкой....с ангельским лицом. Но сейчас перед ним демоническая сущность, воин, сероглазая бестия, которая вмешалась в борьбу, так лихо спутав все карты.

Отшатнувшись от неё он не сводит синеву своих глаз. Искренняя грустная улыбка касается его чувственных губ.

—Умничка, - он медленно кивает, признавая её безоговорочную победу над ним, над тем, кто её методично приручал, попав сам так неосмотрительно в её невидимые сети.

Она оказалась его слабостью в пустой душе. Недоступной. Закрытой. Непостижимой целью. Той, которая позволила прикоснуться лишь к её телу, оставив нетронутой душу, оставаясь преданной тому, другому...

Какая насмешка судьбы, он всё-таки познал любовь, человеческую обычную любовь, с той, что так точно вогнала клинок в ожившее сердце.

Он не стал для неё миром, но она подарила ему мир, изменивший его сознание.

Крепкие ноги покидает привычная сила...

***

Кир

Я буквально теряю дар речи глядя на свою жену, так лихо и безжалостно загнавшая нож по самую рукоятку.

Секунда...две, в комнате виснет мёртвая тишина, все глаза устремлены на покачивающуюся фигуру. Он пытается достать из бочины лезвие, Саша не шевелясь стоит перед ним, боевики переводят стволы в её сторону. Без раздумий, сваливаю одного, кто ногой стоит на моей спине, выхватываю автомат...

—Начали, – ору в рацию, – Саша, на пол! – она оборачивается, в непонятках, в шоке таращится на меня, пока я кончаю первого, остальные отвлекаются на яркий слепящий свет в окне.

Раздаются первые выстрелы, решетя комнату с наружной стороны. Плотной дымкой заволакивает всё пространство. С улицы доносятся звуки взрывов уже наших ребят. Срываюсь к ней, подкидываю на плечо лёгкое тело. Выбегаю в разрушенный коридор, в темноте запинаясь, перепрыгивая через раскуроченную мебель. Опять эта вонь гари. Второй этаж полностью в огне. Первый разрушен частично, стекла выбиты, по всюду валяются части деревянных балок, дверей. Саша свисающая с моего плеча начинает кашлять.

—Ты похудела? – хлопаю по заднице, отмечая уменьшение обьемов пятой точки.

—ААА, Кир сзади, – взрывается в крике дергаясь всем телом.

Оборачиваюсь с поднятым автоматом, шмоляю без разбора, ни хера не видя перед собой. Всматриваюсь в темноту, улавливаю две оседающие фигуры. Мощный удар в затылок и мы оба падаем. Кто-то хватает меня сзади, как мешок картошки откидывая к противоположной стене, успеваю удивиться силе неизвестного. Передо мной вырастает реальный убогий качек и по всему виду безмозглый орк, по сравнению с ним я, чертова Дюймовочка. Схватив меня за грудки, с лёгкостью поднимает прижимая к стене. Бешеный взгляд выпученных круглых глаз, скрипучий оскал, демонстрирующий неровные зубы, перекошенный рот, ноздри раздуваются, со свистом втягивая воздух.

Перевожу взгляд на Сашу. Опираясь на стену, морщась от боли, надрывно кашляя и хрипя она бредет в нашу сторону.

—А ты, куда собралась? Села на место! – выкрикиваю, держась за руки орка, свисая, как мочалка.

Перехватываю его руки, когда начинает сжимать мою шею, стиснув зубы я, с надрывным хрипом выворачиваю в противоположную сторону, бью с колена под дых, высвобождаю себя и тут же пропускаю кулаком в затылок. Качнувшись, теряюсь в пространстве, окруженный слепящими звездами и нарастающим шипящим гулом в ушах. Не хило так приложил!

Вопль Саши быстро приводит в чувства. Еще удар сзади, от которого уже зверею. Адреналин подскакивает, кровь выжигает вены.

—Урод, – с криком встречаю его ногой в челюсть. Массивное тело впечатывается в стену, сотрясая скрипучие балки.

Подскакиваю, двоечкой вышибаю мозги, если они там есть, запрыгиваю сзади в удушающем удерживаю здоровенную потную тушу, встречаюсь с перепуганными глазами Саши. Подмигиваю её, шлю поцелуй, от чего серые глаза еще сильнее распахиваются. Отшатнувшись вонючий хер припечатывает меня к стене, сохраняя сопротивление.

—Да, сдохни уже, ссссука, – рыкнув, хватаю зубами его ухо, выдирая плоть, не ослабляя захвата. Выплевываю мягкий кусок уха в стену. Простонав он оседает на колени теряя силы. Спрыгнув на пол, отпускаю, перехватываю его голову, резко сворачиваю шею, до глухого щелчка.

Выдыхаю стирая пот со лба и чужую кровь с подбородка. Подбегаю к Саше, хватаю за талию, несусь в сторону входной двери, которую вышибло взрывом.

—Ты, какого хера приперлась обратно?! И где, Солдат?!

—Это твое спасибо?! Я спасла тебя! — кричит, зажимая уши от звуков автоматных очередей.

На улице продолжается перестрелка, во круг грохот разрывающихся гранат, крики, стоны. Под свист пуль бегу в сторону снегоходов, огибая фрагменты тел.

—Ты спасла?! Каким, блять, образом, дура?! У меня всегда есть запасной план и как видишь мои люди ждали команды! Солдат?! – ору в никуда, прижимая крепче ЕЁ.

—Я не дура!

—Отбитая!

—Бугай!

—Еще слово, полетишь в сугроб!

Перекрывает дорогу резко появившийся Испан на снегоходе с поднятым стволом.

—Испан, её в укрытие. Помнишь, где? – перекрикиваю раскат взрывов.

—Да, да! – кричит с горящими в азарте глазами.

Отцепляю от себя...

—Нееет, – опять орет в истерике, вцепившись в футболку, раздирая ткань.

—Саша, кончай уже, я сказал, ты исполняешь! – рявкаю на неё.

—Я боюсь, – надломанным голосом произносит, разглядывает мое лицо, дрожащими ладошками вытирая мой лоб, виски.

Саша

Блестящие черные глаза отражающий пылающий во круг огонь, пристально смотрят на меня.

—Я тебе уже говорил это, два года назад, – с лёгкой улыбкой отвечает, подкидывает меня усаживая к Испану. Разворачивается, не оглядываясь убегает в сторону полуразрушенного дома.

Снежинки♥️❄️ Не обольщайтесь, Это еще не конец???? Две заключительные главы ожидаем в понедельник, край - вторник, где еще будут интересные события????????

Ночь...

Вот так изменились наши герои со времен первой части этой истории???? Саша и Кирилл????✨

Прижимаюсь к крепкой спине мужчины, уверенно управляющим транспортом, лицом вжимаясь в грубую ткань не продуваемого пуховика, прячу расцарапанное лицо от встречного ветра. Мимо пролетают немые деревья укутанные белоснежным покрывалом, бесконечные сухие торчащие ветки, кусты и плавные пригорки.

В душе тихое отчаяние, тревога и надежда...то самое зыбкое чувство надежды, которое я боюсь принимать, я до сих пор боюсь проснуться и осознать, что это сон. Моё сердце, как пташка вырывающаяся из клетки страданий, из окружающего несправедливого мира.

Да, с годами я изменилась, жизнь больно била меня, склоняла, выбивала почву из под ног, вырывала самое дорогое, самое любимое и ценное, но и одаривала небесными благами, в лице моей дочери. Через то, что я прошла, сполна испив чашу горькой настойки смертельной боли, не убило меня, не уничтожило и не сделало сильнее. Нет, я не стала железной леди. Во мне поселилось лишь равнодушие и безразличие. Я стала убийцей и мне, если честно плевать, сейчас я не думаю об этом, я не задумываюсь, что именно я стала для него палачом, именно я оборвала жизнь молодого мужчины...сейчас мое сердце так предательски выбивается, обжигающей волной греет телом, от немой картинки в голове при закрытых веках.

ОН.

ЕГО жарящий взгляд, резкие уверенные движение, терпкий аромат его тела и конечно его мощная манящая энергетика, которая меня пленила с первой нашей встречи.

Огонь. Сила. Жар. Неуправляемый интерес. Сумасшествие. Экстаз. Вот, чем он меня ослепил навсегда, бесповоротно, без попыток к сопротивлению забрал себе, мою душу и тело. И, как мотылек всегда летела к нему, к своему адреналину, наркотику, бушующему пламени.

Сейчас я досконально вспоминаю его образ, появившиеся, еле заметные, морщинки и, чёрт подери, я забыла, сколько же ему сейчас лет, ведь время замерло два года назад. Ах, да, ему тридцать шесть, тридцать шесть, не много и не мало.

—Приехали, mi Diablo, – задорно восклицает Испан.

Отодвигаясь от него, выглядываю из-за мужской спины. Испан машет в сторону небольшой одноэтажной хижины, находящейся в глубине леса. Вскакивает с снегохода, проваливаясь по колено в сугробы, пыхтя добирается до одиноко стоящего столба у дома, щелкает рычагом включая тусклый фонарь.

—Я думала ты отвезешь меня к дочери. И сколько мне здесь сидеть? – недовольно бумчу, стуча зубами от сильнейшего озноба, устало перебирая ногами, разглядываю довольно крепкую постройку с пластиковыми окнами, добротным срубом и покатой крышей.

—Спайс дал указания сюда привезти тебя, – пожимает плечами, подправляя свисающий автомат подмышкой, – ты располагайся там, отдохни. Душ есть, но включи бойлер, камин умеешь растапливать?

—Ну да, – осматриваюсь по сторонам, отмечая, что я понятия не имею, в какой местности мы находимся и, в какой стороне располагается деревушка курорта.

—Отлично, всё я поехал обратно, – хлопнул по братски по плечу, разворачиваясь к транспорту, – если убьют его, останусь без денег. Спайс хитрый мужик, – с досадой качает головой, – обещал всю сумму за раз, а перевел всего десять процентов. Сказал, если сдохнет, отсосём все мы.

—Я не налоговая, Испан, жалобы на него не принимаю, – устало смеюсь глядя на его вытянувшееся лицо.

Дальше последовала испанская брань с резким тоном. Рев мотора. Провожаю взглядом удаляющегося парня, оставаясь в полной тишине.

Тяжелая дверь поддается не сразу, скрипя и дрожа под моим давлением все таки впускает в холодное помещение. Включив свет, с интересом осматриваю основную комнату, выдыхая пар из лёгких.

—Как же холодно, – растирая замершие ладони. Не раздеваясь подбегаю к камину, быстро разжигаю сухие поленья, усевшись на мягкий круглый ковер грея руки у появившегося танцующего огня, осматриваю комнату.

Три окна по разные стороны дома, открывающий взор на зимний темный пейзаж. Небольшой кухонный гарнитур, двуспальная кровать напротив камина и круглый дубовый стол у одного из окна. Напрягая зрение заметила настенный электрический радиатор отопления, не раздумывая включила, глупо ожидая быстрое тепло. Освоившись я включила бойлер, находящийся в просторном подвальном помещении. В течение часа мне все-таки удалось набрать чугунную ванну до краев горячей воды. Скинув одежду с нескрываемым наслаждением погрузила замершее тело в долгожданное обжигающее тепло.

Распаренная и довольная я обработала царапины в найденной аптечке на кухне. Надев шерстяные носки, припрятанные в шкафу, укуталась в мягкий плед, накрытый на кровати. Похозяйничав на кухне, отыскала чай, который незамедлительно заварила в керамическом чайничке.

На настенных круглых часах, стрелки остановились на трёх часах. Я постоянно оглядываюсь в сторону окон, пытаясь отвлечь себя от гнетущих и тревожных мыслей. Убеждая себя, что все будет хорошо! Но верю ли я в это?

Слишком много произошло за столь короткий срок, чудовищные открытия, о которых я и не могла предполагать, обретение, шанс на жизнь, с которой я попрощалась два года назад. Этот зыбкий шанс, еле уловимый может стать мимолетным мгновением, взмахом крыла иллюзорной бабочки, дуновением ветра, погрузив вновь меня во тьму. По щекам катятся слезы, обнажая мое тихое беспокойное и тревожное состояние.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В комнате с тусклым освещением пробегает яркий белый свет от фар подъехавшего снегохода. Я не оборачиваюсь, нервно кусая губы, наливаю дрожащей рукой в чашку крепкий чай, неаккуратно проливая на стол кипяток, прибывая в оцепенении.

Скрип двери...Боже…

Дыхание учащается, пульс подскакивает, свистящий холодный ветер с частичками заледеневшего снега проникает в комнату, окутывая мои ноги колкой морозной прохладой, но даже и это не спасает от жара сковавшего моё тело, от накаляющегося напряжения повисшего в воздухе. Виски разрывает набатом, горло сдавливает.

Вздрагиваю, молю, молю всех богов, чтобы это был ОН, опуская голову зажмуриваю глаза, мысленно я не принимаю уже другую реальность, я уже поверила.

Замираю в зловещей тишине, прислушиваюсь к тяжелому дыханию за спиной, находясь, где то между адом и раем. И этот кто-то, мой палач или спаситель?

Громкие шаги разрывают душу. Взрыв. Внутренний утробный крик. Губы неуверенно растягиваются в улыбке. Только один человек, только его шаги я узнаю из тысячи, миллиона, из всего мира. Только его энергетика бьет высоковольтным током по всем нервным окончаниям, заставляя столбенеть перед ним, рассыпаться на атомы. Только с ним я не в силах бороться, отдавая бразды правления сильнейшему хищнику.

Подняв голову резко оборачиваюсь, встречаясь с чёрным омутом невероятно блестящих глаз, в которых полыхает сейчас огонь безумства, смешиваясь с животным желанием, в миг затягивающим меня в свой мир. Его губы вздрагивают, пристальным неморгающим взглядом с застывшим снегом на длинных ресницах цепко обводит моё лицо. И даже сейчас перепачканный, с засохшей кровью на лице и черной золе, в вязанной разодранной шапке и спец экипировки он ослепительно прекрасен, словно крутой солдат из боевик сошедший с телевизора. Уверенный. Решительный. Несомненно красив и дерзок.

Чашка выскальзывает из рук. Резкий звонкий звук битого стекла. Я вздрагиваю, отмираю несусь к нему. С разбегу запрыгиваю, крепко цепляясь ногами, руками за родное покачнувшееся тело. Врезаюсь носом в его шею, вдыхаю до боли знакомый аромат и млею, рассыпаюсь в его горячем дыхании. Сейчас от него пахнет гарью, снегом и опасностью. Плед с моего тела скатывается вниз и я ощущая такие знакомые прикосновения на попке, его жесткий грубый захват, смело уминающий мои окружности. Всё вокруг и меркнет и вспыхивает, умирает и оживает.

—Почему так долго? – шепчу захлебываясь от счастья, ощущая его жар тела, стук родного сердца.

—Точно похудела, – хрипло произносит, зарывается пальцами в мои волосы оттягивая назад.

Глазами беспорядочно водит по моему лицу, шее, останавливаясь на груди. Его глухое протяжное дыхание, вздымающаяся грудь, увеличившиеся зрачки предвестники личного безумства, куда он меня затащит, обжигая своим огнем, опаляя мои крылья, возрождая во мне жизнь, вытаскивая из небытия. Только ему подвластно это, только от него моя жизнь приобретает сочные краски этого мира. Смотрит так пронзительно, что я начинаю задыхаться, не в силах отвести от него взгляда, увязнув в черноте его радужки. В крови взрывается адреналин, тело горит в непреодолимом желании.

Оборачивается к двери грубо впечатывая мое тело в дверное полотно. От удара вскрикиваю, трясусь, дрожу от голода, холода, жара, от животной потребности в его теле, запахе... Всё одновременно!

Сейчас я, словно оголенный провод, все нервные окончания напряжены до предела. Немыслимо, но лишь он вызывает во мне бурю всех существующих противоречий, любовь, страсть, ненависть, злость, с ним я забываю себя, с ним я теряю силу и приобретаю мощь.

Мой мучитель и спаситель в одном лице, отпускает волосы грубо пальцами нажимает на мои скулы. Я с придыханием и с замиранием покорно открываю рот, уставившись в омут его горящего мрака. В следующее мгновение он вгрызается в мои губы, проталкивая горячий язык. Пожирает. Метит. Нагло забирает свое. Поцелуй неистово безумен, совершенен с нашими глухими стонами и рваным дыханием. Покалывание в затвердевших сосках растекается по всему телу, внизу живота огонь, истома.

Я бессовестно трусь мокрыми пульсирующими складочками об грубую камуфляжную ткань его брюк, рукой пролезаю между нашими телами, ладонью накрываю его орудие моих сладострастных пыток, отмечая полную мужскую боеготовность. Щурюсь от удовольствия, сжимаю его горячее возбуждения предчувствуя нашу агонию. В ответ он утробно рычит, до боли вонзаясь зубами в мою шею. Вскрикиваю от мгновенного прострела, впиваюсь ногтями в его спину. Отстраняется обводит комнату исступленным взглядом, останавливает горящие глаза на кровати, продолжая уминать мою попку, пока я как взмокшая кошка трусь об его выпирающее достоинство. Подходит к кровати, откидывая меня на мягкую поверхность. Я жадно таращусь на него раздвинув ножки, облизывая губки, срывая с него цепи, пока он свирепо стаскивает с себя одежду не сводя безумно горячего взгляда.

Обнажив себя, не дает в полной мере восхититься его формами и чистой кожей без привычных мне татуировок, хватает меня за щиколотки подтаскивая к себе, разводит шире мои ноги. По телу пробегают мурашки, когда его головка касается моих мокрых складок и пульсирующего клитора...внизу живота буря, ураган, болезненные конвульсии. С ума сойти, да я же сейчас кончу!

—Кииир, скорее...не могу уже, – настойчиво капризничаю, приподнимая бедра, вонзаюсь ногтями в его напряженные плечи.

Но и он не намерен ожидать, без прелюдий и поцелуев по всему телу, без смакований резко заводит горячий член до основания, выдохнув мне в лицо, опаляя горячим дыханием.

Вскрикиваю от слияния наших тел. Обжигающей волной подкидывает моё тело. Вспышки испепеляют всё моё нутро. Он грубо захватывает мои губы, запрещая дышать, стонать, кричать...языком исследуя мой рот с неистовой яростью.

Сжав ноги упираясь в его бедра в крике взрываюсь, так неожиданно и быстро. Вжимаюсь в его тело, дрожу, ненамеренно импульсивно сжимая его в себе, находясь под воздействием ошеломительного болезненно острого оргазма, который буквально вышибает меня, на время стирая грань разумного, погружая в вязкую эйфорию.

—Ну и слабачка, – хрипло усмехается Кир, языком скользит по моей шее слизывая катящуюся каплю пота.

Бедрами продолжает свои жесткие движения, на грани насилия. Без жалости, упорно и агрессивно входя в меня, демонстрируя животный секс. От него нет пощады и отсрочки на передышку, сумасшедший темп вновь подстегивает к нереальному оргазму. Сейчас нет нежных поцелуев, поглаживаний и размеренных толчков, сейчас нет мягких речей и прикосновений. На время он перешел грань безумия вонзаясь в меня, как будто я его последний глоток воздуха, его главная потребность. Черный взгляд просачивается глубоко в меня, забирая контроль себе над моим разумом и телом, становясь моим личным хозяином. И мне до одури хорошо, я плавлюсь под ним, растекаюсь. Боль и наслаждение смешиваются в безумный вихрь. Мои вырывающиеся стоны на выдохе, его низкие хрипы и звуки пошлых шлепков пронзают ночную тишину молчаливого леса.

—Да, да, – выкрикиваю, ощущая прилив острого наслаждения, – Кир прошу, еще...– кусая его плечо, извиваюсь под ним, в попытка поймать его дикий темп.

—Сильнее, малышка? – рычит, рукой сжимая мою грудь, – отбитая моя, сучка! – вбивается чаще, неистовее, глубже, подбрасывая моё тело и вновь захлопывая в капкан своих напряженных рук.

—Да, хочу...трахай меня, как ты это любишь! — стоном я срываю с него все возможные тормоза, выпуская зверя на волю.

Дикарь берет меня еще жестче, на столько, насколько может выдержать моё дрожащее тело.

—Неее, слишком, Кир, — выкрикиваю между вдохом, — я не могу, — становится реально страшно.

—Не сама ли напросилась?! — вскидывает мою ногу к себе на руку, двигаясь уже плавно и глубоко.

—Ты и убить так можешь, — облизываю вспухшие губы, глажу вспотевшую спину.

А дальше, всё как в тумане, фрагменты нашего неистового безумства. Мир содрогается, расплывается...

Сердце заходится в бешеном ритме, горло продирает от криков. Я скребу ногами его бедра пока он агрессивно вторгается в меня, скользя мокрым членом в моём лоне, продолжая шептать пошлые грубости, подводя меня вновь к высшей точки наслаждения. Громко рассыпаюсь в мокром оргазме под его давлением, что явно приводит его в буйствующее бешенство.

Дикарь. Зверь. Демон. В одном обличии. Не предоставляя мне время на передышку, он продолжает меня мучить в сладострастной расправе. Током бьет каждую клеточку изнеможенного тела, в пальцах нарастающее покалывание.

Притормаживает, морщится от надвигающегося его оргазма. Я знаю это, я помню, как он пытается отсрочить и насладиться еще и еще. Хищно улыбаюсь сжимая тугими мышцами его член, вжимаясь лобком в его лобок, затягивая в себя, кайфую наполненностью внутри себя, ощущая его в полной мере.

—Сууука, – рычит, быстрыми толчками вторгается, впивается в мои губы.

Мои бедра горят, между нами до не приличия сыро и жарко, в воздухе витает аромат животной пошлости и дурман наших запахов вспотевших тел. На время мое тело расслабляется я дезориентируюсь, не в силах вынести его запал. Еще удар, еще толчок и он сдается, с низким стоном кончает в меня, упираясь носом в мою шею. Сердце его колотится, дыхание сбивчивое...

Мой Спайс, мой Демон, мой Зверь и просто Любимый сейчас доволен и сыт. Но надолго ли...

Я налила ему ванны, пока он почти засыпал...

—Кир, – тихо произношу, в опаске смотрю на него, боясь задать ему вопрос, – что с ним? – аккуратно натираю вспененной губкой его плечи, отмечая множество ссадин и царапин на спине.

Недовольно выдохнув упирается лопатками в борта ванны, сверлит осуждающим взглядом приподняв одну бровь, вызывая рой пробежавших холодных мурашек.

—Для тебя это важно? – с дерзким прищуром давит удушающей волной.

Сидя рядом с ванной, поджав ноги, задумчиво ополаскиваю его крепкую грудь. Пожимаю плечами, вспоминаю последний глубокий задумчивый взгляд Доминика, от чего сердце неумолимо сжимается. Что это? Запоздалое сожаление?

—Успели уволочь его. Так что мы не знаем сдох или спасли этого говнюка. Вот нахуя ты вмешалась, Саша?

—А ты не понимаешь? – упираюсь в его сканирующий взгляд.

—Понимаю, но это совсем не вовремя. Ты поступила импульсивно и не обдуманно, подставив под удар обоих...

—А что мне оставалось делать, я не знала, что ты подстраховаться успел. Я думала ты в опасности. И я должна была это сделать! – вздернув подбородок.

—Ты, бля, вообще не догоняешь?! Никогда и не при каких обстоятельствах не вмешивайся в мужской базар и разборки. Я сказал ты делаешь! Хули не понятно?! – голос его грубеет, губы поджимаются.

Ну начинается!

—А ты ставь меня в известность! Чтобы не пришлось додумывать! И я никогда тебя не прощу, что ты мне не сказал о своей инсценировке! Что ты заставил меня пройти через ад! Когда ты уже поймешь, что ты не один, мы семья, нас трое и мы все участвуем в судьбах друг друга. Или мы уже не твоя семья? – заглядываю в его непроницаемое лицо.

—Не знаю, – равнодушно пожимает плечами, – слишком много времени прошло.

—Что?! – вскакиваю, сминаю кулачки до белых костяшек.

Полотенце моё слетает на пол, оголяя тело, – а ну повтори, – рычу. Щеки горят, внутри вскипает ярость.

На лице его расползается игривая улыбка. Хватает моё запястье, рывком подтягивает к себе. От неожиданности поскальзываюсь и лечу прямиком на его тело. Вода выплескивается из краев ванны, он вибрирует в смехе, заточая в свой сладко горький плен.

—Тебе нравится доводить меня, да? – выдыхаю, расслабляюсь под его неторопливые нежные поглаживания.

—Точно так же, как и тебе, – вибрирующим голосом отвечает, мягко целует в плечо.

—Скучала, – шепчу, жмурясь от удовольствия и поглощающего счастья.

—Сильно? – мокрыми пальцами еле касаясь моих губ, кладет голову мне на плечо, зажимает огромными ногами мои бедра.

—Да, – нежно обхватываю губами его пальцы, слыша низкий стон и ощущаю твердую упирающуюся головку в мои ягодицы, – сколько их было, Кир? Девушек или проституток.

—Ты думаешь я самоубийца? Ни одной, – усмехнувшись, рукой исследует мои груди.

—Врешь! – кусаю его палец.

—Тогда не спрашивай, – кусает в ответ мое плечо.

—Почему ты мне никогда не рассказывал про свою семью? – интересуюсь, уловив его напряжение.

—Потому что кроме нашей семьи у меня никого нет, – грубо отрезает.

—Твоя мама живет в...

—Мне не интересно! И Саша, тема эта закрыта. Я серьезно. Не нарывайся на грубость, – перебив, расслабленно раскидывает руки на борта ванны.

—Хорошо, – возвращаю его ладони на прежнее место, сейчас я соглашусь на всё, лишь бы не портить наш момент. Улыбаюсь в хищной улыбке. – Кир?

—М?

—Хочу твой член у себя в ротике, – засасывая его палец.

Без слов, смяв меня в охапку резко встает и уносит в комнату, исполнив все мои желания и фантазии с полна. За долгое время он не изменился, тот же будоражащий вкус его кожи, сносящий крышу тембр голоса, пронзительные черные глаза, бьющие разрядом молний. И тот же взгляд, в котором смешиваются все его буйствующие эмоции. Конечно слов о любви от него не было, это и не важно уже, я чувствовала каждой клеточкой, всю его страсть, нежность, обожание, привязанность...его глаза не могут мне лгать. Уже не могут.

Это были самые обжигающие, блаженные, до безумия вкусные часы в моей жизни. Мы не могли насытится друг другом, кидались, словно в схватке, со сверкающими глазами. Он был и нежен и жесток, волнами кидал либо в расплавляющий ад, где являлся моим личным палачом, обрушивая свою темную безумную сторону, либо вознесся до небес, уводил в самый нежный рай даря эйфорию и блаженство.

Остаток ночи мы говорили, мы объяснялись. Он много расспрашивал про Юлю. Я была крайне удивлена, когда узнала, что сейчас у него другое имя и гражданство. Но в настоящий шок меня повергла информация, что меня уже не существует или, как правильнее выразиться, мы с Юлией бесследно исчезнем на этом курорте. Нас спохватятся не раньше, чем через три дня. А завтра Далия и Кейла Кац, отправятся на свою родину в Израиль, куда позже прилетит Алекс.

—Ты украл моё имя, – обиженно стучу его в грудь, вызывая в нём смех.

—Не только имя, – довольно прижимает к себе.

Но к моему удивлению, я была абсолютно спокойна, я доверяла своему мужчине, я знала рядом с ним мое место и никак по другому. Одна жизнь на двоих.

—А помнишь наше знакомство? – улыбаюсь, обрабатываю его спину, сидя на нем сверху, – ты меня действительно так возненавидел с первого взгляда?

—После траха вот обязательно о чем то говорить? – недовольно морщится.

—Да, – наклоняюсь, покрываю поцелуями каждою ссадину.

—Саша, я уже тогда знал, что затащу тебя к себе в койку и пару раз трахну, на этом разбег. Вот мои мысли были в тот момент, когда ты, сучка, предложила поиметь мне самого себя, – вибрирует в смехе.

—Люблю тебя, мой Спайс...

Накрываю собой его тело чувствуя расслабляющий выдох.

За горячим эпилогом забегаем во вторник????✨????♥️????

Огненные мои, не стесняемся делиться впечатлением от прочитанного и ловлю Ваши гипотезы по поводу судьбы Доминика????????⭐️

Лос Анджелес

2 месяца спустя. Лос Анджелес.

Джонсон Дуайт, бывший агент, а ныне просто богатый отставник, получивший приличное состояние от несуществующей родственницы своей супруги, расположился на удобном лежаке на верхней палубы своей именной яхты, в ожидании важного гостя.

Лениво потягивает виски двадцатилетней выдержки, вглядываясь в лазурный блеск океана, под успокаивающие звуки волн и музыки джаза с коллекционной виниловой пластинки. Самодовольный. Решительный. Сообразительный и просто ловкий, сукин сын, считающий себя опытным кукловодом, манипулятором и баловнем судьбы. Двадцать лет назад он поклялся устроить кровавую расправу над тем, кто убил его младшего брата, но достать, еще тогда подростка — Спайса, в далеких восьмидесятых не представлялось возможным, а позже этот парень быстро взлетел и стал более недосягаемым и опасным Питерским авторитетом. Конечно пару попыток убрать эту занозу он все-таки кидал, но изворотливый молодой и дерзкий парень по счастливой случайности или благодаря умным многоходовкам всегда выходил сухим из воды. Все двадцать лет он в тихую наблюдал, он не спешил, не совершал опрометчивых поступков, он рассчитал всё! От и до. И не прогадал...по крайней мере ему это казалось.

На белоснежное судно поднимается широкоплечий высокий молодой человек. Летние светлые брюки с идеально выглаженными стрелками развиваются под давлением теплого ветра, рубашка с короткими рукавами, расстегнута на пару пуговиц, открывая взор на тонкую золотую переливающуюся цепочку с миниатюрным бриллиантовым крестом, подарок его матери, ведь она искренне верит в бога его души. Морской бриз треплет его мягкие темные волосы. Лицо с идеальными чуть заостренными линиями, обрамляющими волевой подбородок с трехдневной щетиной, не тронутое эмоциями. За ним следуют двое мужчин в черном, профессионально и настороженно оглядываясь по сторонам.

Длинные изящные пальцы скользят по лаковым поручням, играя на невидимых клавишах его личную созданную мелодию в голове. Плавной уверенной походкой, подобно ночному хищнику, с бесшумными шагами он направляется к хозяину яхты.

Сдержан. Хладнокровен. С непоколебимым спокойствием и непроницаемым взглядом. ОН загадка...смертельно опасный, роковой ребус с ироничной обезоруживающей мягкой улыбкой.

— Доминик, мальчик мой, – хриплым прокуренным голосом шелестит Джонсон, резко вставая, не растеряв военной выправки, следует на встречу идущему мужчине.

Под лучами солнца глубокая синева глаз становится особенно яркой и насыщенной, что не может не приковывать взглядов, теряя важную бдительность оппонентов. На чувственных губах пробегает тихая сдержанная улыбка...

Доминик

—Доброго солнечного дня, – пожимаю морщинистую, но довольно крепкую руку.

—Располагайся, – в пригласительном жесте указывает на кресло из ротанга, кладет руку на моё плечо.

—Виски? – поднимает бутылку, – ах, да, ты же не употребляешь крепкие напитки. Вино тогда? – усаживаясь напротив меня в кресло, вальяжно раскинув ноги в летних сланцах.

—Не утруждай себя, лимонада будет вполне достаточно, – наливаю на рядом стоящем стеклянном столике сладкий прохладный напиток.

—Ну, как тебе Россия? – интересуется, морщится от терпкого виски, раздувая из без того огромные ноздри.

—Россия огромная страна, если ты про Питер, то там прохладно. Пасмурно. Дождливо и туманно во всех смыслах этого слова, – отмечаю очевидный факт, расслабленно откинувшись на спинку кресла, наблюдаю, за медленным движением яхты.

—За четыре года не одичал там? Водку пить в обнимку с медведями не стал? – скрипуче хохочет, кидая брезгливый взгляд.

—Как видишь. И ушанку не носил. Кстати у меня для тебя подарок. – оборачиваюсь к Рику моему новому охраннику. Всё еще удивляюсь, как Спайсу удалось свернуть шею неуязвимому Кинг Конгу - Шварцу?

Мне протягивают черную бутылку с золотистой этикеткой,

—Это его вино и поверь, это шедевр, – ставлю на стеклянный столик, под изучающий острый взгляд Джона.

—Да, что этот ублюдок может изобрести, кроме куска говна в своем загаженном сортире, – скалится в ответ, отводит взгляд от бутылки, – бабки приносит эта винодельня?

—И не малые, – отвечаю, подмечая жадный алчный блеск проскочивший в карих глазах. Как забавно наблюдать за его сменой настроения.

—Лучше расскажи, как подыхал этот русский выродок и его грязная шлюха, – шипит, сжимая в грубых пальцах стакан.

Последняя фраза прокатывается огненным шаром по лёгким, на момент выключая мою концентрацию.

Выдыхая встаю, подхожу к поручням, задумчиво вглядываюсь в голубой горизонт. Солнечные блики завороженно играют на океанской глади. Невероятно красивый вид, на который можно вечно смотреть, уплывая в умиротворение и беззаботность бытия.

—Доминик? – хриплый оклик обламывает.

Доминик...Даниил...иногда я уже и не знаю, кем являюсь на самом деле. Бездушной продуманной тварью или русским парнем, запутавшимся, неуверенным и проживающим чужую жизнь.

Изобретательный стратег. Кукловод своего кукловода. Занятно звучит, не правда ли? Эту игру начал не я, но именно я изменил правила и итог всей партии.

Но вот ОНА...та единственная, кто сломала, пробила мою защиту.

—Ты слышишь меня? Почему не выходил на связь два месяца?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

—Да, Джон, я тебя прекрасно слышу. Обстоятельства вынудили работать без связи с тобой, – оборачиваюсь, упираюсь на поручни, скрещивая ноги, – что еще тебя интересует? – ровным тоном спрашиваю, хотя ответ я заведомо знаю, как и его последующую реакцию.

—Как сдох ублюдок, ты долго его пытал, как мы и планировали? – глаза его горят в нескрываемом азарте.

—Нет, – отрешенно парирую. А вот теперь я его обломаю!

—Ты быстро его прикончил? Но почему? — чуть поддавшись вперед сверлит нетерпеливым взглядом.

—Я его не прикончил и не пытал, точно так же, как и его жену. Они живы, здоровы и вполне счастливы в Испании, – с каждым моим монотонно произнесенным словом его брови сдвигаются в густую линию, на лице искажается гримаса больного отвращения.

—Не понял? – глухо спрашивает. Глаза его панически бегают по моему спокойному лицу, хотя внутри я ликую. Да, урод, я тебя сделал.

—А что именно тебе не понятно, дорогой Джон? Хотя давай угадаю, ты ошарашен, что я их не убил? – с интересом наблюдаю за его реакцией, подмечая каждую деталь, каждый дернувшийся мускул и глубокую дрожащую морщину. Любопытно, ты уже начинаешь догадывается, что твой выдрессированный щенок вырос в хищника?

—Я и не планировал этого. Чего я хотел, это наказать моего старшего брата, но нет, не за убийство моего отца, не обольщайся. Наши терки с Кириллом тебя не касаются.

Дернувшись, он вскакивает, но заприметив хитрым прищуром наведенные на него стволы, настороженно усаживается на свое прежнее место. В глазах его опасно блестит потрясение и трагичность ситуации. Вот этот взгляд я мечтал видеть долгие годы.

—Доминик, ты запутался, – напуская мнимое спокойствие говорит медленно, протяжно, но твердо. Блять, ты кого пытаешься нагреть, неужели не понимаешь, что на этих методах я рос, учился и сам в совершенстве ими владею, правда более тонко и невидимо. – Я тебя прекрасно понимаю. Ты увидел в нём брата и в тебе взыграли чувства. Вспомни, как он убивал твоего отца и, как он пытался тебя придушить. Разве этого мало? Он не изменился, он чудовище, он монстр, от которых мы должны ограждать наше общество. Он забрал у тебя все!

Какая знакомая речь, всё как в прежние времена. Вот на этих байках меня методично обрабатывали психотерапевты и сам Джонсон.

Пффф....только не учли, что грамотное вложение в школе ФБР меня рано или поздно озарит и сломает всю их систему выстроенную годами. Уже в семнадцать лет я начал догадываться о закрученной игре моего покровителя, о его истинных мотивах. Мой отец был типичным садистом, удовлетворяющий свои потребности через физическую боль и психологическое унижение, преобретая полный контроль над матерью, которая в свою очередь являлась типичной жертвой. Кириллу, на самом деле я благодарен, что он прикончил его, я же не идиот и понимаю, четко проанализировав ситуацию, кто есть кто. Но вот, чего я не простил ему и за, что он ответил сполна, это его контрольная выходка.

Да, я понимаю, что он был в состоянии аффекта, подросток употребивший лёгкий наркотик, стал свидетелем избиения своей матери, просто слетел с катушек. Он сделал то, чего я не мог. Со скрипом в душе я осознаю и соглашусь, что моя трусость, боязнь, неуверенность не давали мне решимости защитить свою мать. Тот роковой день, я помню, как вчера. Его глаза, прожигающие адским огнем, в тот день он поделился со мной своим адским мраком, влив в меня ненависть, злость, ярость, всё то, что полыхает сейчас в нас обоих.

Я не в силах вырвать из памяти его заглушающие разум слова, какое я жалкое ничтожество, немощный выродок…эпитетов было много и все они прочно закрепились в моём подсознании, врастая цепкими корнями, расцветая с каждым прожитым годом. Но я ему доказал, как он был чертовски не прав и моя цель осуществилась, я отобрал у него родину, состояние и даже покусился на самое святое, сокровенное, а так же заставил сииильно понервничать. Я вырвал у него почву под ногами и скинул с олимпа величия.

Этого то я и хотел!

—А, что он у меня забрал, Джонсон? – с интересом рассматриваю того, кто годами меня окучивал, – отца выродка? Кто на самом деле монстр, не он ли? – глаза моего псевдо добродетеля округляются, – давай поясню тебе, дорогой мой друг. Я без особых усилий скрывал от тебя свои интересы и покорно двигался в направлении твоих указателей, даже тесты от твоих психиатров я проходил на отлично. Ты же меня каждый раз проверял, убеждаясь в правильности своей игры, убеждаясь в моей неадекватности и полном подчинении, – а вот сейчас я расплываюсь в довольно искренней улыбке, впервые я ему демонстрирую себя.

—Доминик, я не узнаю тебя. Что произошло за эти четыре года в России, ты точно запутался...

—Неужели более умного ты мне не можешь сказать? – усмехаюсь, видя в нем растерянность, испарины на лбу скатываются на густые подрагивающие брови. – Ты жадное, алчное и тупое чмо, Джонсон, – голос мой тугой и безразличный, так точно бьющий по его самолюбию.

—Да, как ты смеешь, щенок! – ожидаемо взрывается старпер, вскакивает и незамедлительно получает пулю в коленную чашечку.

От неожиданной и пронзающей боли падает в кресло опрокидывая свой стакан, держась за простреленное колено.

—Да, я тебя переиграл! – констатирую факт, подхожу к столику, беру в руку бутылку вина, – Знаешь, я все-таки заберу его с собой. Такое ничтожество не в силах оценить прекрасное.

Закуриваю сигарету, отойдя вновь к перилам...

—Я для тебя был оружием не только для мести, главная твоя цель – это бабки. Когда Спайс стал подниматься, ты решил его не убирать, а дождаться более выгодного времени, – задумчиво произношу, вглядываясь в горизонт, слыша стоны за спиной, – и я покорно тебе подыграл, преследуя свою личную идею. Я, Джон, сделал то, к чему стремился все эти года и теперь ты мне не нужен.

—Ты, засранец, сговорился с ним? Вы оба!!! – разрывается в крике, но его никто кроме нас не услышит, ведь берег уже далек.

—И опять мимо, – усмехаюсь, оборачиваюсь, — я один, – четко произношу, глядя в бледное вспотевшее лицо. – И деньги, которые я переводил тебе, будут моими, ведь не справедливо будет их класть тебе в гроб, куда умнее оставить своему единственному и любимому сыну. Кстати я исполню твое последнее желание. Тебя кремируют, папаша, – щелчком запускаю в него окурком.

—Ты не посмеешь! Доминик одумайся, только я тебе дал всё, чем ты владеешь сейчас. Без меня ты бы сгнил в своей стране с твоей тупоголовой мамашей. Ты был бы никем. Я усыновил, дал крышу над головой, – срывающимся голосом, с надеждой в глазах. А вот и заключительный этап его тирады, это вызов моего сочувствия. Но и его у меня нет.

—Не иронизируй, Джон. Я никогда не был для тебя сыном. Лишь инструмент, кукла, щенок, кто угодно, но не сын, иначе бы мы не оказались оба в этой ситуации. Ты сам взрастил расчетливого приемника и ты это получил, – поворачиваюсь в сторону Рика, – давайте заканчивать.

Парень, всё правильно понимает, по рации дает указания и через пять минут на палубу поднимается длинноногая блондинка, в сопровождении моего человека. Молодая жена Джона, к слову моя одногодка, которую я трахал за спиной моего отчима, испуганно оглядывает палубу, прикусывая пухлые губки.

—Стеф, моя милая, прекрасная, похотливая мачеха, – приближаюсь к дрожащей длинноволосой грудастой блондинке.

—Доминик? – пищит тонким голоском, в глазах ее пробегает мимолетное успокоение, – что происходит?

—Не вплетай её в это? – раздается рычание за спиной.

—Еще одно слово и распрощаешься со второй коленкой, – не оборачиваясь я любуюсь вспыхнувшим паническим ужасом в голубых огромных глазах.

—Как ты без меня веселилась, расскажешь, моя грязная шлюшка? – шепчу вдыхая её любимый Шанель.

—Я ни с кем, ты же знаешь меня, – почти скулит алчная сука.

—Конечно знаю и очень хорошо. Джон, у меня в голове не укладывается, как ты трахал нашу Стеф? Ведь эта четровка ненасытна и любит двойное проникновение, а ты слишком стар для таких подвигов. Признайся, колеса глотал? – оборачиваюсь, подмигиваю ему глядя на искривленные черты лица.

—Русский Сучонок, – сквозь стиснутые зубы выдыхает пар.

—Да, согласен, – киваю, – догадался уже о моем сценарии? У вас ссора. Твоя жена, Стеф, берет твой ствол, – на этом слове, мне протягивают личную пушку Джонсона, — и стреляет в тебя, – направляю дуло в его сторону делаю первый выстрел в плечо, – но женщине ведь не попасть в голову или сердце с первого раза, – перекрикиваю его стоны и её вопль, который вовремя закрывают ладонью, – поэтому она стреляет еще и еще, пока не попадает в цель, – следующий выстрел в бедро и контрольный, как я и обещал, в поднятую ладонь на вылет, в аккурат левый глаз.

Наблюдаю за предсмертными хрипами в три секунды, оборачиваюсь к дрожащей бледной Стеф...

—А теперь твой выход. Ты кончаешь с собой, – вручаю пушку Рику.

Он профессионально разжимает миниатюрную ладонь девушки...

—Прошу, Доминик, – в истерике орет писклявым голосом.

Я отхожу к перилам, лениво закуриваю, ощущая внутреннее полное спокойствие и отрешенность. Да, я полностью равнодушен к смертям ненужных мне людей, я атрофирован и не имею жалости.

Хлопок и крики стихают.

—Happy and, – задумчиво шепчу.

Поднимаю с пола бутылку, размышляя о последней встречи с Кириллом. Мне до сих пор не понятно, я не могу разгадать, смог бы он меня убить? Почему у меня складывается впечатление, что он отчаянно пытался донести до меня истину, которую я и так знал. В его глазах проскальзывала боль смешанная с досадой. Возможно я хочу в это верить и создаю собственную иллюзию. В любом случае получилось, как я и планировал. Почти.

Да я посмотрел ему в глаза, я доказал и себе и ему, что я не тот слабак из прошлого и перед ним стоит превосходящий соперник, но почему я не ощущаю победы над ним, почему меня коробит и грызет изнутри?

Да потому что, даже на грани проигрыша он стоял передо мной победителем! Он не сломлен, не склонен!

И Она, моя Фиалка? Да! Да! Да!

Я хотел её забрать, но оказался бессилен против чувств. Как я не пытался, стоило им встретиться и она забыла меня, все мои чёткие установки, барьеры, выстроенные мной пали перед ним, он сломал мою систему. Вот, от чего я бешусь сейчас и моё равновесие такое зыбкое и эфемерное. Но! Всегда в этом мире, есть одно «Но»! Если я захочу, одно мое слово, триггер и ее подсознание запустит нужную мне программу. Я наблюдаю…

Она поселилась в моей голове, заполонила все пустоты моей темной холодной души, как парящая бабочка, такая хрупкая изящная и искушающая. Сладко горький мёд, моя слабость, моя Фиалка. Я вкусил её, как отравляющий яд, она проникла в моё тело, взбудоражила сознание.

Вы когда – нибудь встречали настолько идеального для себя человека, что с ним Ваш мир меняется, краски, ощущения, чувства, смысл? Если, да! Тогда Вы понимаете, что я имею ввиду.

—Доминик? – тихий низкий голос вырывает из раздумий.

Оборачиваюсь осматриваю тела. Стеф уже положили, как надо, по нужному нам сценарию. Потускневшие глаза устремлены в небо, из пухлых губ струйка бордовой крови стекает на светлое покрытие палубы. Джонсон сидит на полу, с запрокинутой головой.

—Катер подъехал, пора убираться, – кивает Рик.

—Хорошо сработали, – хлопаю по плечу.

***

Пока водитель везет меня к знакомому адресу, где живет моя мама, я в мобильнике листаю свежие присланные фото от моего человека. Останавливаюсь на одной и не осознанно улыбаюсь. Серые манящие глаза излучают счастье, блеск этот не спутать ни с чем. Изучающе обвожу каждую линию ее изящного лица, лучезарную игривую улыбку, аккуратный нос, румяные щечки. Выдыхаю, когда скольжу ниже на её фигурку в белоснежном бикини, вспоминаю её в своих руках, бархатную кожу с белёсыми шрамами, идеальные пропорции божественного тела. Ощущаю болезненный прострел в боку, так всегда, когда я думаю о ней. Она оставила на мне свою метку НАВСЕГДА, ПОЖИЗНЕННО, БЕЗАПЕЛЛЯЦИОННО!

Со скрипом в душе и напряженными желваками, даже сам не замечая, как мое сердце разрывается от импульсивных ударов, всматриваюсь в её горящий взгляд, источающий дерзость, любовь, желание и неповиновение. Она никогда на меня так не смотрела, никогда, никогда я не увижу этого блеска на себе. Этот взрывной горько медовый взгляд предназначается лишь одному человеку и это не Я. Никогда не Я. Меня же она одарила смертью, которую я не принял.

Подъехав к знакомому дому, я выключаю гаджет, направляюсь в одноэтажный элитный особняк.

—Даничка, – вскрикивает мама, когда видит меня в своем саду. Для неё я Даниил и никак по другому.

Мягкие руки бережно касаются моих плеч, забавно, она пытается дотянуться до меня, хватая моё лицо, целует в щеки, как это делала в детстве. Все таки привычки не вырвешь с годами. Я обнимаю её, прижимая к груди кучерявую голову.

—Боже, как ты изменился, возмужал, – отойдя на шаг разглядывает меня в полный рост.

—Мам, за четыре года, поверь, я не изменился, – улыбаюсь оглядываюсь на её цветущий сад, поражаюсь красотой и благоуханию.

—Пошли, пошли, чая попьем и ты мне расскажешь, как там в России, – схватив за руку тащит за собой.

—Твое задание закончилось, больше не поедешь туда? – разливая мятный чай по кружкам, на открытой террасе с видом на цветущий сад.

Конечно она не знает цель моего визита в Россию и про наш план с Джонсоном и про все вытекающие события. Приехав в Америку, мама не просила помощи у него, пытаясь сама уладить все финансовые проблемы, но не знание языка, местных законов о налогах и трудоустройстве откинули нас в долговую яму, из которой выбраться не представлялось возможным. Джонсон подсуетившись, благодаря обширным связям, быстро исправил наше бедствующее положение. Предложение на усыновление мама восприняла положительно, так как это открывало для меня все двери на будущее безбедное существование, тем более родных детей у Джона не было. Но вот мама никак не могла предположить, что под благими намерениями он преследует свою собственную цель, а для этого меня нужно было оградить от дурного влияния всех окружающих, позволяя видеться с ней по выходным и только под присмотром психологов. Потом, конечно, я уже посещал её в свое удобное время и без сопровождения. Но тема с братом и моим биологическим отцом была навсегда закрыта, ни она ни я не открывали ящик Пандоры. Сегодня я намерен исправить этот факт.

—Да, ма и всё удачно, почти, – перевожу взгляд за её спину, останавливаясь на фиолетовых фиалках.

—Я переживала, – взгляд её стекленеет. Я почти догадываюсь о чём она думает сейчас, точнее о ком. А еще для меня не секрет, что она часто вспоминает совего старшего сына, как еще объяснить её тягу к отвратительным Гладиолусам. Их она выращивает с особой заботой, что-то шепча и причитая. Как то я стал свидетелем, как мама сидела среди этих цветов, а её слезы капали на яркие бутоны. Гладиулусы дарил ей только Кирилл и никто другой.

—Не стоило, – накрываю своей ладонью её мягкую миниатюрную руку, – у тебя нет желания съездить в Питер? – интересуюсь, подхожу из далека.

—Нет, – мотает головой с печалью в глазах.

—Рязань? – продолжаю давить на неё. Ей надо вылезти из своей скорлупы. Сейчас именно тот момент и я помогу ей в этом. Почему я делаю это? Я и сам пока не могу найти ответа на этот вопрос. Возможно во мне все таки есть, что-то человеческое, возможно...но мне дико важно, чтобы мама нашла успокоение. Ей надо сделать шаг...

Она опускает голову, дрожащей рукой подправляет выбившийся локон из пышной прически...Чёрт, да ей даже не выносимо смотреть мне в глаза, как же она мучается, скрывая от всех свою запечатанную боль.

—Никогда не поздно, мама, – всматриваюсь в печальные глаза, – не хочешь поговорить? Может настало время?

Она понимает меня, губы ее поджимаются, оборачивается в сторону дорогих ей цветов.

Я встаю, обхожу круглый стол, прикасаюсь к её плечам.

—Все хорошо. Я рядом, – наклоняюсь, кладу перед ней фото, – это он, твой Кирилл и его дочь.

Она вздрагивает, замечаю на её руках мурашки, крупные капли слез падают на яркую картинку, где её сын лежит на берегу океана, поднимая над собой кудрявую улыбающуюся девочку.

—Она похожа на него, не правда ли? – сжимаю её плечи, пока она дрожащими пальцами обводит силуэты родных ей людей.

Но мама меня не слышит сейчас, временно погрузившись в себя, в свою боль, в свою надежду, в свою любовь.

Я отхожу от неё, предоставляя время.

—Ты видел его? Общался? – спрашивает ломанным голосом.

—Нет, – отрезаю, наши с ним дела её никак не касаются. – И думаю, мы никогда не увидимся, – вот в этом я уверен на все сто. Обретя свою семью, он сейчас ведет себя крайне аккуратно, думаю, он не преследует цель убрать меня, рисковать не в его интересах. Но вот, что у меня на уме, он не знает, поэтому штат охраны меняет каждые три недели. Виллу на берегу океана защищают не хуже, чем крепость Форт-Нокс. Со временем он конечно расслабиться, поймет, что я более не угроза для него и его семьи.

—Ты помнишь тот день? – начинает мама.

—Да, – не оборачиваясь смотрю на фиалки, отмечая каждую деталь бархатных лепестков.

—Я потеряла тогда сына...мне так казалось. На самом деле я потеряла себя, – безжизненным голосом продолжает, – не проходило и дня без мучений и воспоминаний о нём, без молитв. Я виновата во всём и я знаю, что я плохая мать, которая отвернулась от сына. Это мой грех, за который я отвечаю и мне нет прощения. Тогда мне было проще уехать, бросить его на краю пропасти, спрятаться со своими страхами в чужой стране, эгоистично обманывая себя. Я помню его глаза, помню, как он душил моего младшего сына и я не смогла понять его, я просто не захотела..– шмыгая в платок.

Я оборачиваюсь...она неотрывно смотрит на снимок, что-то шепчет, стирая слезы белоснежным платком.

—Даня, я боялась за тебя, ведь ты у меня всегда был таким чувствительным и беззащитным мальчиком...

—Ну уж нет, я не позволю тебе скидывать всю ответственность на меня или кого либо другого, — грубо отрезаю, — это был твой выбор, признай уже! Как бы тебе сейчас ни было больно, ты бросила сына, ты терпела побои. Прости, но мы уже не маленькие дети.

—Да, ты прав, — опускает голову.

—Мы совершаем ошибки, но вот признать это могут единицы. На обороте его личный номер, – целую в макушку и удаляюсь, понимая, что сейчас я лишний здесь. Остальное она решит сама.

Моя Фиалка, ты подарила мне Мир, я не потревожу твой...Д.

Эпилог

Кир

Удар...еще...еще...

Черная кожа, свисающей на цепях груши под моими реактивными ударами греется, проминается временными следами от моих перчаток. В наушниках долбит Hause, подгоняя меня к убойной трене, без возможности на отдых и временную передышку. Мышцы обжигает статистическим напряжением, с ресниц капает пот, в теле драйв, адреналин зашкаливает. Тело – оголенный провод. Перед собой вижу цель, которая получает сейчас конкретных пиздов, и это явно не тренажерный снаряд, на котором я отрываюсь, выпуская всех чертей, реально кайфуя, стабилизируя своё внутреннее состояние. Сейчас я остро нуждаюсь в разрядке, не привык обламываться и сидеть на месте. Два месяца в ожидании и на нервозе...

Прохладное лёгкое прикосновение нежной ладони, по моим горячим вздутым мускулам на спине волнует, проносится ледяными мурашками.

Улыбаясь оборачиваюсь...вот и силовой трени конец, сейчас начнется кардио, с криками и оргазмами, это я вижу в её потемневшем жидком металле блестящих зрачков.

Игриво скользит пальцем по вздымающейся груди пробираясь до резинки спортивок, прикусив губку заныривает ручкой упираясь в её любимую эрегированную мышцу. Дааа, там тоже все горит и стоит при виде обнаженной смелой хулиганки. Поднимает на меня горящий взгляд в немом вопросе, эротично облизывая ротик.

Моя искусительница!

Ну кааак, кааак я могу отказаться? Из штанов сейчас выпрыгну!

В такт басам киваю ей, завожу мокрую ладонь за её шею, притягивая к себе, забирая сладкие губки, которые сейчас будут ласкать мой член. Поцелуй рваный, сбивчивый, нетерпеливый и жадный, как последний глоток воздуха. Да именно, невыносимо жадный и пошлый, символизирующий нас, какими мы являемся, без прикрас и стеснений, без фальши и иллюзий. Мы не стараемся друг друга любить, подчинять, подстраивать, обидеть, мы просто кайфуем от таких какими мы являемся. Да, мы не идеальны, временами не сносны и признаюсь, моя отбитая, прям таки выпрашивает пиздюлей. Но! Я люблю свою ангельскую демоницу. Через, что она прошла я никогда не забуду и все силы брошу, чтобы её глаза светились только от счастья. Она моя звезда!

Вдоволь нацеловавшись, раздразнив обоих окончательно, моя бестия, приступает к самому вкусному, а я в ахуе от её глубокого минета средь бела дня, в центре нашей тренажерки, под звуки сумасшедшего Hause.

Зарываюсь пальцами в её волосы, наблюдаю за её губками скользящими по вздутым венам на моем члене, за язычком играющим с блестящей головкой, за её упругой грудью и оттопыренной загорелой попкой, без следов от купальника, ведь она загорает голышом, что заставляет меня буквально её охранять от возможных взглядов.

Тяну на себя, разворачиваю и резко нагибаю на ближайший снаряд для пресса. Хлопаю по мягкой заднице оставляя красный след от перчатки, медленно протискиваюсь уже своим горячим снарядом ощущая теплую влажность у неё между ножек. Вздрагивает от проникновения, выгибается...

—Смотри вперед, – командую, глядя на зеркало размером во всю стену, упираюсь лобком в ягодицы, ощущая её тугие бархатные стенки сжимающие мой ствол. Покалывание распространяется по всему напряженному телу концентрируясь в одной точке, в ней!

Поднимает голову, врезаясь в мой черный горящий взгляд.

Наклоняюсь к ней, глубоко вторгаясь, приподнимая руками её ягодицы, для более удобного проникновения. Языком тараню её приоткрытый ротик, ловя хриплые стоны.

—Ты отвлекла меня, плохая девочка, тебя наказать? – шепчу, трахая пока в пол силы, завожусь сильнее с каждым ударом.

Она что-то выкрикивает, но я нихера не слышу, да мне и не нужно, я всё вижу в серебристых, чертовски обжигающих, глаз, именно сейчас, моя малышка, смотрит покорным взглядом на своего хозяина.

С рычанием кусаю ушко, бедрами врезаюсь в попку, не отпуская зрительного контакта.

Трахаю еще и еще...её щечки краснеют, вспухшие губки выкрикивают стоны, грудь с возбужденными сосками качается в такт нашему слиянию.

Бешено таращусь на её вздрагивающее тело готовый сожрать. И так, сука, каждый раз. Она та единственная, кто сносит мне крышу, затмевает мой разум, заставляет моё сердце трещать по швам, до озноба, до глухоты, до мурашек по коже. Иногда мне самому страшно, за свою одержимость, ведь она так тонко и искусно забирает мой контроль. Взгляд металлических глаз и внутри всё вздрагивает, а член дымится, как у подростка. Хочу её, хочу всегда и везде!

И так хочется закричать...нету больше сил молчать...как же хорошо!!!

Сердце разрывается от кайфа и дикого напряжения, пот застилает глаза, каплями устремляясь на спинку, в горле сушняк.

—Бля, жарко, – хриплю сбивчиво дыша, разворачиваю её, подхватываю на руки горячее тело, направляюсь в сторону террасы с выходом к бассейну.

—Кир, увидят, – скинув с меня наушники шепчет, ногами крепче цепляясь за мою задницу.

—Не-а, запрещено всем тут появляться, – хватаю её губы и прыгаю вместе с ней в прохладную воду, слыша её визг.

Тонизирующая свежесть обволакивает всё тело, успокаивает разгоряченную кожу...выныриваем одновременно, она выскальзывает из моих рук, в попытках сбежать.

—Не отпускал, – хватаю её руку притягиваю к себе, – продолжим, — подмигиваю, усаживаю себе на бедра, завожу руку между нашими телами, нащупывая членом её киску, с всплеском воды завожу ощущая острое наслаждение...

Гладь воды качает моё расслабленное тело, глаза устремлены в небо, на первые появившиеся звезды. В душе полное спокойствие, умиротворение, что бывает крайне редко. За эти два месяца живу в ожидании, но я уже привык, вся моя жизнь одно сплошное напряжение, опасность, драйв...вот только сейчас я не один, со мной мои любимые. Черт возьми, мои любимые! До сих пор не верится, что у меня есть семья и они лучшее, что было и есть в моей жизни.

Мелкий говнюк, жив! Как я и предполагал, он вернулся в штаты на свое пригретое и привычное место. А вот его отчима грохнула мачеха. Ептать, Санта Барбара у них там. И конечно, по законам вселенной, ему досталось все наследство, то есть все мои бабки!!!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я у Саши никогда не интересовался, про то, что у них там было, она тоже отмалчивается и правильно делает, не будит зверя. Нервы натягиваются в тугие канаты, стоит их представить вместе, как этот ушлепок прикасался к моему! Поэтому эта тема закрыта для нас обоих и надеюсь никогда не всплывет. После всего пережитого и прочувствовав во всех красках возможность потери самого дорого, я, как не удивительно, стал ценить то, что имею.

—Кир, не замерз?

—Сколько раз тебе говорил. Привыкай к другому имени, – подплываю к бортику, где она стоит с Юлей на руках.

—Прикройся, папаша, – оглашенно орет, отворачивая дочь кидая на меня грозный взгляд.

—Ну вот чего опять орешь? - хватаю полотенце, оборачивая вокруг бедер, – спокойнее ведь можно, дикая! Кстати собери вещи, завтра в Израиль сгоняем на недельку у меня там сделка.

–Саня, отбитая моя, тебе звонят, – смеется, достает из кармана халата мой мобильник.

Щелкнув по носику сонную дочь, беру трубу.

Неизвестный номер. Уже пять упущенных. После недолгих раздумий нажимаю на кнопку ответа.

Молчу...тишина в несколько секунд.

—Кирилл? – неуверенный женский голос.

Я в ступоре стою, прислушиваюсь, виски бьет тревожными волнами.

—Кирилл, ответь мне, – с дрожанием – сынок, прошу тебя...

Вот это дааа, приехали...

Саша

Бесшумно прикрываю детскую, с уставшей улыбкой захожу в нашу спальню.

Неужели возможно быть настолько счастливым человеком? Я часто ловлю этот вопрос, который задаю сама себе.

Боюсь? Да! До дрожи, до озноба мне страшно, однажды проснуться и не увидеть его, не почувствовать, не вдохнуть его аромат, не поймать пронзительно горячего взгляда черных опасных глаз. Я прошла через это, я горела в аду, рассыпалась от боли, умирала в пустоте вселенной и сейчас я парю, а мне так страшно упасть вновь в бездну. Жизнь мне продемонстрировала все грани этого жестокого мира, предоставив возможность к счастью и каждый день я встречаю расцвет с улыбкой и желанием. Я с дикой жадностью вгрызаюсь в каждый блаженный момент, миг проведенный с ним, я утопаю в его любви, окутанная каждой клеточкой, атомом в его чувствах.

Кто бы мог подумать, что в далеком девяностом девятом году, возвращаясь с тренировки мне повстречается огромный амбал, готовый меня разодрать от злости, именно он станет для меня любовью длинной в целую жизнь. Моим палачом, спасителем и любимым.

Захожу в темную спальню, ощущая приятную истому в уставшем теле, тянусь в включателю и застываю. Глаза мои упираются на букет лежащий на кровати.

Кир? Определенно, нет!

Взглядом настороженно обвожу комнату. Тишину тревожит лишь отдаленные звуки волн и мое взбудораженное сердцебиение. Прозрачные занавески покачиваются от морского бриза с открытой террасы.

Сглотнув тягучий ком, не включая света направляюсь к кровати, озираясь по сторонам.

Мне Кирилл много раз говорил, успокаивал, утверждал, что мы в полной безопасности, никому не проникнуть к нам в дом без его ведома! Дак чего же я так трушу сейчас?

Конечности немеют, горло першит, холодными мурашками обсыпает напряженную спину, когда беру в руку букет фиалок.

«

Моя Фиалка

» – в голове бархатный баритон, перед глазами его невероятно реальный образ.

—Кто бы сомневался, сучонок! Я ждала от тебя весточки, – шепчу, глядя на цветы, сжимая тонкие хрупкие стебли.

Бутоны ломаются под давлением моих трясущихся кулаков.

На пол бесшумно падает белая визитка. Пальцами подцепляю картонку...

«

Моя Фиалка ты подарила мне мир, я не потревожу твой...Д.»

Дыхание останавливается, сердце замирает, в глазах двоится, окружающий мир растворяется окуная меня в прошлое, такое чёткое реалистичное, по страшному осязаемому.

«Скажи мне...»

, – пульсирует в висках, ударяясь в потаенные уголки моего подсознания. Синева глаз чернотой вливается в кровь жгучих вен...

—Нет! — шиплю сжимая челюсти.

Конец.

Дорогие мои звездочки, вот мы и добрались наконец до долгожданного финала этой горячей истории ????????????????

Благодарна Вам, за поддержку, Ваши эмоции, комментарии, отзывы, поверьте это невероятно приятно и придает сил на дальнейшее движение вперед????♥️ Я очень желала Вас порадовать и вечерами отвлечь от серых рабочих будней????

P.s. Доминик вернется к нам со своей персональной историей! Но чуть позже!????????

А сейчас движемся дальше, завтра читаем мой блог, анонс о новой книге ????????❄️????????????????

Целую, Ваша …хулиганистая-????

Конец